— Шин... Я очень рад тебя видеть! — надеюсь, моя кислая гримаса его в этом разубедит. — Что привело тебя сюда?
Мужчина, бодро шагающий к нам от кромки деревьев, ничуть не смутился:
— Хорошо! Вижу, я наконец-то смог тебя чему-то научить, раз ты первым интересуешься делами деревни! Просто замечательно! Итак, — за время своей речи он подошел ко мне вплотную и достал из-за спины пачку бумаг. Я неслышно (надеюсь) застонал, — первым вопросом у нас... Надеюсь, ты не забыл, что приближается праздник?
— Какой праздник? — опешил я, но потом вспомнил. — Ах, этот... А что за вопрос? Деньги опять кончились, что ли?
— Нет, с этим все в порядке. Просто, раз уж мы вышли на официальный уровень, ты наверняка захочешь пригласить гостей из союзных и дружественных деревень? Нужно согласовать план мероприятий. Я подготовил предложения, ознакомься, — мой первый, и, клянусь всеми сущими и несущими богами — последний, ибо еще одного такого остров не выдержит и погрузится в морскую пучину, советник сунул мне в руки объемистую пачку бумаг и вдруг расплылся в ехидной улыбке. — И учти, если ты так и не прочитаешь, план будет принят в таком виде, в котором описан!
— О, Ками милостивый, только не это! — ужаснулся я и торопливо, чтобы не потерять ни единого листочка, запечатал все бумажки в левую руку.
— Дальше — Хиро передает, что с пополнением рядов наших шиноби он разобрался, подготовил план тренировок и мероприятий по охране, и ждет твоего согласия! — Шин взмахнул еще одной кирпичеподобной стопкой листов, но я быстро ушел с траектории ее полета.
— Заранее одобряю, он пользуется полным моим доверием в этом вопросе!
— Вот как? Ладно-ладно, — протянул бывший рыбак, но тут же оживился. — И третий вопрос: здание, которое ты забрал под госпиталь — на чей баланс его принимать? Вставлять ли его в отчеты по деревне или ты создашь отдельную медицинскую службу? Было бы неплохо, а то лекарствами мы пока на материке закупаемся...
— Биджу пресвятой, да сам ты реши! Развели тут бюрократию! — возмутился я. — Впредь в таких случаях приказываю действовать по формуле: 'Все вокруг народное, все вокруг — мое!', понятно?
— Хм, — задумался Шин. — А ведь в этом что-то есть... Действительно, если создать единую вертикаль отчетности, то... Да, Айдо-сан, я чего искал-то тебя, — вынырнул он из задумчивости, — тот мужик в подвале госпиталя, которого ты давеча притащил, дергается — сиделка передала. Наверное, пытается что-то сказать, а не получается — в горле-то дыра! Ты, кстати, медицинскими услугами не надумал еще торговать? А то лечение от таких ран — с руками оторвут, как у этого седого, видать, оторвали!
— Так что же ты меня всякой хренью грузил! С этого и надо было начинать!
Мой возмущенный вопль, перебитый хлопком, кажется, еще звучал, когда я прыгнул в Хирайшин. Ох, наведу я однажды порядок в твоем бумажном море, Шин, ох, ты у меня наплачешься! И еще целую секунду это честолюбивое обещание казалось мне чем-то реально выполнимым...
Интерлюдия. Противостояние
Трое отвели кто растерянный, кто безразличный, а кто и самую капельку насмешливый взгляд от места, где только что стоял красноволосый парень, приходившийся кому начальником, кому папочкой, а кому и... с этим вопросом третий еще не определился, и погрузились каждый в свои мысли. Но молчание продлилось недолго.
— Э-э-э... Прошу прощения, но вот это вот все — это нормально? — рассек тишину недоумевающий голос Карин.
— Что 'вот это вот'? — настороженно ответила Йоко, но девушка даже не повернулась в ее сторону.
— По-моему, такое поведение очень безответственное! У вас ведь были очень важные вопросы! Официальное лицо Скрытой Деревни так себя вести не может!..
— Это ты в Конохе не была — то-то бы удивилась! — саркастически фыркнула красноволосая девочка, но Карин снова не ответила и продолжила:
— А его отношение к новым шиноби и к Хиро-сану? Как так можно? Вам, как советнику, такое должно быть очень неприятно и обидно, правда, Шин-сан?!
— А? Что? — мужчина обратил внимание на девушку и недоуменно поднял брови. — Да нет, с чего мне обижаться? Все нормально, так на самом деле и должно быть. Ведь было бы гораздо обиднее, если Айдо стал бы учить меня тому, в чем не разбирается. Хотя ему, конечно, стоило бы поднабраться обязательности, но какие его годы, еще успеет. Для этого я тут и нахожусь. А почему ты спрашиваешь?
Шин рассеянно посмотрел на быстро отведшую глаза Карин, некоторое время смотрел сквозь нее, а потом вздохнул:
— Ну ладно, я пойду, дела не ждут. А вы, девочки — не ссорьтесь!
Как видно, напряжение между двумя красноволосыми девчонками смогло пробраться даже сквозь броню повседневных забот, но больше ничего Шин предпринимать не стал, развернулся и ушел по направлению к канцелярии, строя в уме новую вертикаль власти в Узушио. Карин осталась на полигоне вдвоем с Йоко...
— И все-таки, он очень безответственный и легкомысленный тип. Такой не может быть главным в деревне... — почти себе под нос пробормотала Карин, но девочка ее услышала.
— Не смей так говорить о папе! — резко бросила она. Алоглазая с интересом подняла на нее взгляд:
— О, кто это у нас! Так ты и есть тот самый 'эмпатотелепат', знаменитая 'родная дочь Узукаге', которую он родил в четыре года, причем неизвестно от кого? — с издевкой протянула она. — Ну конечно, такой опытный шиноби, как ты, гораздо лучше знает, что такое ответственность! Опытный настолько, что перед разговором с существом, читающим мысли, человека надо заранее подготовить! Не кажется ли тебе, девочка, что ты слишком маленькая, чтобы учить меня, с кем и о чем мне разговаривать? Сначала в своих проблемах разберись, 'дочь'. А я тогда — дочь Орочимару, ха-ха!
На протяжении всей речи Карин Йоко все сильнее бледнела и стискивала кулаки, а последняя фраза резанула ее больнее всего. Не из-за своего смысла, нет — а потому, что именно так, с оттяжечкой и смешком, нечто подобное произнес бы Айдо... Все-таки Карин перенимала от своего учителя не только знания, да и она ведь Узумаки. Живая и настоящая... В конце концов, Йоко была всего лишь четырнадцатилетней девочкой, которая просто очень любила своего папу. Любила гораздо сильнее, чем он мог предположить. И на мгновение Йоко, даже со всем ее сверхчувственным восприятием и глазами, видящими истину, показалось, что перед ней стоит и говорит все это сам Айдо...
— Я сказала — заткнись!!! — звук, раскатившийся по поляне, не мог быть исторгнут человеческим горлом. Волосы девочки зашевелились и поднялись над головой причудливой короной, кожа вдруг стала прозрачной, больше не скрывающей бушующий внутри багровый огонь, а красные глаза с вертикальным зрачком впились в лицо побледневшей и отшагнувшей назад девушки.
Казалось, на этом — все и окончится, но... Карин Узумаки не привыкла сдаваться и отступать. Она выжила в Лесу Смерти — самом опасном месте из известных шиноби всех пяти Элементальных Стран, она пошла в ученицы к самому известному и опасному человеку за последние тридцать лет, рожденному под смертными небесами, она смогла сползти с лабораторного стола этого существа единым куском, а не по частям, и даже сохранила для себя свое будущее, умудрившись не получить Проклятую Метку. Нельзя сказать, что, проходя через все это, она никогда не теряла присутствия духа, но... Человек, очень долго сражавшийся один на один со всем миром, порой видит опасность даже в доверчиво протянутой руке, продолжает сражаться даже тогда, когда достаточно просто улыбнуться и извиниться, а слова 'неправильный шиноби' звучат для него тягчайшим оскорблением. И сейчас Карин Узумаки, пять лет назад вступившая на чужую дорогу в поисках силы, не нашла в себе решимости с нее сойти...
— Так вот кто ты такая... Просто подделка! — алоглазая одним быстрым взглядом оценила открывшуюся картину. — Я слышала про таких, как ты! Действительно, почему бы брату джинчуурики Кьюби не завести себе свою собственную домашнюю зверушку? Ну ничего, для тебя у меня кое-что есть, давно хотела попробовать!
Карин, не отрывая глаз от Йоко, постепенно утрачивающей человеческий облик, сложила ладони перед грудью сконцентрировалась, на мгновение напряглась... и из ее спины вырвались шесть цепей с толстыми шипастыми звеньями. Они мягко светились золотым светом с зеленоватым отливом и стремительно росли. Цепи, словно живые, бросились к Йоко и мгновенно обмотали ее целиком. Девочка — пока еще девочка — вскрикнула и пошатнулась, похоже, цепи причиняли ей нешуточную боль.
Карин, пошатнувшись с ней в унисон и вновь утвердившись на ногах, выпрямилась. Сейчас она была похожа на странную птицу с крыльями из цепей, но это ей ничуть не мешало. Девушка гордо выпрямилась:
— Отлично, работает! Об этой технике я прочитала в библиотеке Орочимару, он активно участвовал в разграблении Узушио в свое время! Узумаки много сделали, чтобы научиться бороться с такими как ты, Цепи Чакры могли использовать даже генины! Что, твой 'папа' никогда тебе ни о чем таком не говорил? Впрочем, это не имеет значения, сейчас рядом с ним встану я, а в конце я стану самой сильной на острове! И ты, подделка под настоящего человека, кусок чакры, не сможешь мне помешать! Знай свое место, монстр!
На последних словах тело Йоко вдруг вспухло ослепительным оранжевым светом. Цепи раздулись и натянулись, Карин сделала непроизвольный шаг ближе... а затем над поляной разнесся... рокот, ибо назвать ЭТО голосом ни у кого бы не повернулся язык. Так могла бы разговаривать земля, устав носить на себе всю бесконечность человеческих грехов, эти звуки могло издавать небо, которому наконец надоело смотреть на кровавое копошение двуногих муравьев внизу...
— Жалкий червяк! Твои Цепи Чакры ничто по сравнению с волей Кушины Узумаки, а я в свое время сломала и ее! Поэтому сейчас ты сдохнешь и не причинишь ему вреда!
Сияние раздулось еще больше, цепи натянулись и лопнули с тонким хрустальным звоном. Звенья осыпались на землю, освободившееся НЕЧТО, укутанное в свет, взмахнуло крыльями, распахнув клюв... и на месте Карин полыхнула ослепительная звезда. Вверх рванулось неистовое пламя, загибаясь в вышине грибообразным облаком, а грохот взрыва заглушил тихий, по сравнению с ним, хлопок и рефлекторное восклицание: 'Ух, ё
* * *
* *!!!' В конце концов, матерящийся на русском Узукаге — нынче не такая и редкая картина. Такие уж настали времена...
Когда дым рассеялся и пыль над в очередной раз уничтоженным полигоном осела, стала видна здоровенная воронка в земле. Ее оплавленный края все еще сухо потрескивали, а неподалеку от источающего жар валика расплавившейся земли суетилась группа клонов Айдо. Изредка в прорехах строя получалось рассмотреть то, над чем они хлопотали.
Видимо, Карин, несмотря на площадный удар, смогла выскочить из-под атаки. В основном смогла, так как клоны иногда расходились гораздо шире, чем требовали любые, даже самые страшные повреждения на не таком уж и большом девичьем теле...
Но вот вся суета как-то разом прекратилась, на месте клонов разверзлись белые облака, впрочем, тут же расшвырянные по окрестностям неконтролируемым хлопком Хирайшина, и на поляну опустилась беспокойная тишина. Потрескивала, все еще остывая, опаленная земля, ветер шуршал кучами пепла... А еще — странный хруст и шипение раздавались из-за небольшого, покрытого сплавленным песком пригорка, рассеченного надвое выжженной бороздой.
За холмиком сидела девушка. Каждый человек, который жил сейчас на острове, мог бы поклясться всем для него святым, что она ему совершенно незнакома, но тихо вышедший из прыжка позади нее Айдо тем не менее пораженно уставился на знакомый изгиб спины, стройный ноги в чулках, прикрытые бежевым платьем с крупным черным пунктиром по краям и водопад длинных, больше роста девушки, красных волос, сейчас свободно падающих вниз... и без какого-либо вреда для себя утопающих в пышущей жаром луже расплавленного камня, посреди которой она и расположилась...
— Так вот почему я... ты... Кушина... — невнятно пробормотал парень.
Девушка ничем не показала, что заметила вновь прибывшего, все так же продолжая смотреть в одну точку перед собой. Наконец, ее плечи вздрогнули.
— Я поняла... Я поняла, о чем ты говорил тогда... Папа... — вздрогнул уже парень, но говорившая даже не повернула головы. — Ты был прав — когда больно тебе, это мучение, но тысячекратно мучительнее, когда больно другому... А еще — я, наконец, знаю, что такое ярость демона. Это полная свобода, от всего. От запретов, от морали... От любви и добра. И, знаешь — мне понравилось! Наверное, я и правда обманывала себя. Я — настоящий демон, и мне больше нет здесь места. Прости меня, пожалуйста, что приходится расставаться так, но...
Девушка внезапно прервалась, так как со стороны Айдо послышались все ускоряющиеся шаги. Она вскинула голову... чтобы увидеть, как тот, кто был дорог ей больше, чем кто бы то ни было, уже ставит ногу на раскаленный камень и по-прежнему уверенно и твердо шагает к ней.
— Нет, стой, не надо! — крикнула девушка, но Айдо, в облаке дыма от горящих сапог, уже опускался на колени рядом с ней. Девушка в панике попыталась что-то сделать... и камень вдруг застыл, став твердым и очень, очень холодным. Гораздо холоднее, чем положено солнечным днем...
Парень опустился позади... и вдруг обнял ее, прижав к себе.
— Господи... ибо никакой Ками тут не поможет... — прошептал он, — ну какая же ты дурочка, Йоко! Не потому, что поддалась своей природе — я и так знаю, кто у меня дочка...
Девушка вздрогнула и сжалась, как будто перед ударом, но Айдо, не смутившись, продолжил:
— Она — маленькая загордившаяся паршивка, доставляющая своим близким кучу проблем и застрявшая в переходном возрасте... Хотя я надеюсь, с учетом этого — с переходным возрастом наконец будет покончено!
Айдо шевельнул руками, который привычно обнимали Йоко... но вот только теперь предплечья встретили неожиданное препятствие, улегшись на грудь, которая заставила бы (и еще заставит) Таюю Узумаки позеленеть от зависти, а Сабаку но Темари — уважительно хмыкнуть. От движения парня грудь чуть подпрыгнула... и девушка вдруг залилась краской по самую макушку, сравнявшись цветом со своими волосами. Айдо грустно усмехнулся за ее спиной. С девчонками просто, главное — отвлечь и сбить с глупых мыслей, неважно как. Жаль, что с самим собой так не получается, ведь что теперь делать — совершенно непонятно...
— Ты дурочка, потому что подумала, что я могу от тебя отказаться. Случившееся не твоя вина. Не стоило мне оставлять тебя наедине с Карин, она ведь до сих пор так ничего и не поняла... Но и подобрать слов для тебя я не смог... Поэтому, — вдруг бодрым голосом продолжил парень, — ты, как виновная в том, что коварно воспользовалась моими сыновними чувствами и приняла облик моей мамы дабы выторговать себе преференции!..
Йоко распахнула глаза и опасливо повернулась, но, наткнувшись на ехидно расплывшееся лицо Айдо, вновь уставилась в землю.
— ...идешь со мной! Залезай в печать, малыш, — уже спокойнее продолжил парень. — У Карин все очень серьезно, а Режима Отшельника у нее нет. Без тебя — мне не справиться...
