Я - ошибка. Лестница в небо. Том 2

Глава 1

В этом подвале было темно. Темно и тихо. С самого момента его создания мало что нарушало его покой. Подвал помнил время, когда он был всего лишь неглубокой ямой в земле, вырытой обыкновенными лопатами, правда, довольно широкой, а по его краям бегали маленькие человеческие фигурки с криками: 'О Ками! Мы ничего не успеваем! Зачем только эта девчонка заставила нас это строить!' Он также помнил, когда спустя всего лишь пару дней к нему подошел парень лет четырнадцати, одетый просто и неброско, окинул взглядом открывшуюся картину и, полуобернувшись, сказал мужчине в сером, стоящему позади него: 'Отлично! Такая работа для шиноби, в отличие от всего остального, меня устраивает. В вашей деревне мне уже нравится!'. Подвал помнил, как вновь прибывший, вместо того, чтобы ухватиться за лопату, сложил руки перед грудью, выкрикнул: 'Дотон!', хлопнул ладонями о землю... и почва, столь героически сопротивлявшаяся количеству работников, была вынуждена уступить удивительной внутренней силе этого человека, совершеннейшего подростка на вид... Земля плыла и пузырилась, перекатывалась волнами, собиралась морщинистой рябью, застывала в неудобных местах и вновь текла как река, повинуясь всего лишь одному взмаху ладони паренька, хрупкого лишь внешне. Подвал не успел заметить, как он оказался горазд шире и глубже, чем мог сам от себя ожидать, успел еще немного погордиться, а затем сверху на него легли плиты перекрытий, навсегда закрывая ему доступ к солнечному свету и делая его тем, что как раз только и может называться подвалом...

Побежали дни. Некоторое время сверху еще раздавался перестук инструментов и протестующий скрип дерева, превращавшегося в пол и стены, и, как и любая упорядоченная структура, не желавшего менять свою форму в угоду желаниям каких-то жалких людишек, которые не имеют даже годовых колец на стволе. Однодневки!.. Но труд, к коему способны только люди, победил и здесь — инструменты, все же добившись желаемого, умолкли и наступил покой. А потом пришел он...

Красноволосый парень по-хозяйски окинул подвал взглядом из-под мерцающего света смоляного факела, покосился на него, презрительно сплюнул, с силой воткнул горящую палку в землю, одним ударом закопав чуть ли не на полметра, подпрыгнул и хлопнул по потолку ладонью. Из-под руки разбежались тонкие черные линии печати, тут же засветившиеся ярким белым светом, а подвал, щуря на новосозданный фуин-светильник несуществующие глаза, понял — спокойные времена закончились. Но вот только рад он этому или нет — разобраться наш герой так и не смог...

Он оказался прав в своих предположениях. За прошедшее время он видел очень многое — как несколько десятков абсолютных подобий красноволосого хозяина тщательно разравнивали пол и стены, нанося на них странный рисунок, как сам оригинал прикасается к рисунку ладонями, застывает на несколько минут и стремительно выбегает за дверь, а все помещение от края до края заполняет неистово ревущее пламя, сплавившее все гладкие поверхности в черное стекло, которое остывало несколько часов... Подвал попробовал оценить свой новый дизайн со стороны и ему понравилось — не чета сырым дырам в земле, в которых только и ценного, что бочка прошлогодней вонючей квашеной капусты да пара сдохших от тоски крыс, бери выше — почти обсидиан, так-то!..

Как хозяин одно время приходил каждый день, сердитый и злой неделю подряд, создавал десяток копий, ставил им на спину и ладонь свои любимые рисунки, а потом они все выпускали из рук тонкие лучи холодного голубого света и кидались в атаку друг на друга... Эти сражения сначала заставляли нашего невидимого друга изрядно недоумевать, пока однажды во время такой стычки в раскрытую дверь подвала не вбежала красноволосая девочка, похожая на присутствующего, как только дочь может быть похожа на отца... Она с порога выпалила: 'Папа, там Таюя-чан в ванной, не может найти полотенце, она попросила принести! Я бы и сама справилась, но Акане-чан нужно помочь с фуин и мы будем с ней учиться ВСЮ НОЧЬ!' и тут же удрала. А на предплечьях хозяина вдруг вспыхнули четыре зеленых огонька, он стремительно рванул вперед, одним долгим и сложным, почти танцевальным, но занявшим всего секунду движением развеял весь десяток клонов разом и, не снижая скорости, выскочил за дверь. После этого он довольно долго не появлялся, а подвал обнаружил на своем полу рифленую хаотическую насечку оставленную ударами голубых лучей, не попавшими в цель, по которой оказалось очень удобно ходить, и полюбил вслушиваться в ежеутренний звон железа, долетавший с небольшой небольшой поляны перед домом даже сюда.... В общем, подвал мог бы порассказать о многом, чему он оказался свидетелем. Промолчал бы он только об одном — о темноте и тишине, про которые с такой жизнью он даже начал потихоньку забывать. О той самой темноте и тишине, царящей сейчас и здесь от пола до потолка...

Справедливости ради, нужно сказать, что темно было не везде. В центре помещения, скрестив ноги и устроив на коленях руки сидела фигура того самого красноволосого парня, так весело разбавлявшего скуку и одиночество инженерного сооружения последнее время. Но смотреть в ту сторону подвал опасался. Несмотря на полностью погашенные светильники под потолком, от парня исходило какое-то странное сияние, напоминавшее нашему герою времена, когда он был простой ямой и любил нежиться в теплых лучах восходящего солнца. Ничего неприятного в этом чувстве не было... Но вот то, что оно исходило не от дневного светила, а от обычного человека — изрядно нашего героя смущало и повергало в некоторый трепет. И, надо сказать, в этом чувстве он был не одинок...

Тени на краю подсвеченного пространства зашевелились и раздвинулись, позволяя увидеть, что в подвале, помимо неподвижного парня, находятся еще двое. Стройная девушка с такими же, как у парня, красными волосами, более светлый оттенок которых терялся в мельтешении теней, с беспокойством смотрела на парня в центре. Подвал с интересом оценил ту, ради которой хозяин не раз бросал все свои занятия в этом помещении, и, когда сломя голову, а когда и с достоинством, закрывал дверь с обратной стороны. Как-то раз девушка -Таюя — даже пришла прямо сюда и... 'Неужели здесь действительно так жарко, чтобы снимать с себя всю одежду?' — размышлял погрузившийся в воспоминания подвал, следя тем не менее, чтобы обсидиановая поверхность оставалась безупречно черной. Будь он человеком, с чистым сердцем назвал бы ее настоящей красавицей, но с внутренними органами у земляной ямы было плоховато, поэтому приходилось молчать и жалеть, что хозяин имеет возможность мгновенного перемещения из любого места в любой момент, даже если у него заняты руки... и рот... и... Показалось, или в сплавленном стекле действительно проступило крохотное красное пятнышко? Да кто же она такая, что может заставить краснеть даже стены?...

Подвал быстро перенес внимание на стоявшего рядом мужчину лет сорока весьма мощного телосложения. Те, кто видел его в первый раз, вряд ли могли бы сказать о нем что-то определенное... Но подвал не обманывался его внешним видом, он помнил, что совсем недавно — пару месяцев назад в доме наверху гремела вечеринка, посвященная визиту посла Деревни, Скрытой в Тумане, для заключения Договора о намерениях. К концу визита приглашенная сторона имела весьма бледный вид, так и не покинув портовый город, и львиная доля заслуги в этом принадлежала именно мужчине. Особенно запомнились две фразы: 'Много говорить, не сказав ничего, это талант, Шин. Ты прирожденный дипломат!' и 'А потом Акира вежливо покашлял и сказал: 'Саба-сан*, видите эту печать? Она может обогревать дом и защищать его от сырости целый год... Что, вы не хотите покупать ее за пять тысяч рё и подождете, пока цена упадет? Саба-сан , я понимаю, что в Академии Шиноби не преподают экономику, но вам знакомо такое слово — дефицит?' Может, пацана выпороть?'

________________________________________________________________________

* Уважаемый Господин Макрель (рыба), пер. с яп., прим. авт.

________________________________________________________________________

Шин, как старший, осмелился нарушить молчание первым:

— Ю-чан... ох, прости, Таюя... Не знаешь, зачем он нас сюда позвал? Его клон был какой-то странный...

— Не извиняйся, я привыкла. Не все же только Айдо себя особенным чувствовать... — отмахнулась девушка и бледно улыбнулась. Впрочем, улыбка тут же погасла. — Я не знаю, Шин. И, по правде говоря, я уже хотела идти к тебе за помощью. Дело в том, что он...

Девушка оборвала фразу, потому что в этот миг сидящий на полу вдруг открыл глаза. В установившейся тишине стало отчетливо слышно, как шумно сглотнул Шин, потому что глаза парня были полностью красными будто истекали багровым светом. Завершала картину едва различимая на фоне сияния тонкая линия вертикального зрачка...

— Айдо?.. — нерешительно позвала девушка. Парень не пошевелился и продолжал смотреть в пустоту. -Ты в порядке?..

— Таюя... — шепотом позвал мужчина. — Посмотри, он не сидит на полу, а висит над ним. Мне кажется?..

— Конечно же, тебе кажется! Летать я не умею. Привет, Шин, Таюя, спасибо, что пришли!

Парень улыбнулся и упруго поднялся на ноги, причем теперь уже и девушке показалось, что его ноги опираются на оранжевое сияние буквально в сантиметре от пола.

— Я позвал вас потому, что вы — самые близкие мне люди. Поэтому...

— Айдо, прости. Но как близкий тебе человек, я должна сказать — я беспокоюсь за тебя! — Таюя бесцеремонно перебила парня. — С тех пор, как ты нашел Гурен с Юкимару и привел эту... новенькую, — девушка едва заметно поморщилась, — ты сам не свой. Ты и раньше часто сидел в этом подвале, за эти полгода ты провел тут больше времени, чем наверху. А последние два месяца и вовсе не выходишь, даже в свою Коноху не наведываешься! Гурен совершенно задергала Хиро-сана советами по обучению, он прячется от нее по всему острову, эта... Хонока сидит в своей комнате и выходит раз в неделю за продуктами! Гекко спрашивает, когда мы начнем войну с Суной и Мизу — у него заканчивается металл! А ты даже перестал приходить ко мне... на тренировки!..

Таюя на секунду запнулась и в тишине отчетливо прозвучал смешок Шина:

— У молодых это теперь, оказывается, так называется...

Девушка запнулась от неожиданности, метнула в мужчину сердитый взгляд, но все же продолжила говорить:

— Да, на тренировки! Между прочим, я разобралась с твоей меткой, и хотела спросить, почему в ее названии есть слова 'Первый уровень?' А ты — здесь...

— А еще — было бы неплохо распределить бюджет на будущий год, устроить совещание по итогам прошедшего, и, опять же, коровы... — пробормотал Шин, но под скрещенными взглядами пары колюче-карих и пары зверино-красных глаз быстро сменил тему. — И где Йоко, Азуми постоянно о ней спрашивает?

Айдо фыркнул:

— Вот уж действительно: кто о чем, а Шин — о коровах... Ю, не беспокойся, со мной все в порядке. А все твои проблемы — это и не проблемы вовсе. Хиро будет полезно мнение нового человека о его порядках, да и, — смешок колыхнул оранжевую ауру, — Гурен — девушка симпатичная, и достоинства у нее несомненные!

— Ты о чем? — недоуменно переспросила Таюя, а Шин отвернулся, пряча улыбку.

— Да так... Хонока пусть сидит дома, если хочет. Последнее время она общалась только с подопытными животными и маньяками-вивисекторами — пусть немного привыкнет к нормальным людям, а глупостей ей не сделать, метка не даст. Гекко передай — я не боюсь хомячков... Что это значит — неважно, пусть думает, заодно и заняться будет чем. А насчет метки, Ю, — ласковая улыбка в сочетании с багровыми, подсвеченными снизу глазами смотрелась откровенно жутко. — Помнишь, я рассказывал, кто такие ангелы? Так вот, они, будучи прекрасными и совершенными существами, при этом являлись армией... хм... ну скажем, Ками. Сама понимаешь, у него очень много дел, поэтому этой армией командовали уже совершенно другие ребята. Звали их — архангелы, и они... Впрочем, пробуй, Ю, у тебя обязательно получится!

Айдо повернул голову к Шину и продолжил:

— А Йоко — тут! — Он похлопал себя по животу и оскалился. Мужчина и девушка непроизвольно вздрогнули — это по-прежнему был их Айдо, но... у обоих имелись хоть и совершенно разные, но вполне определенные воспоминания о некоторых особенностях поведения Узумаки. Да и в самом деле, два месяца общения только с черными стенами, на которых отказываются плести свои сети даже пауки, и с собственными копиями — могут довести еще и не до такого. Парень обозрел получившиеся выражения на лицах слушателей и довольно вздохнул. — Не беспокойтесь, просто мы с ней вдвоем кое над чем работаем... а не выходит она потому, что обижается — считает, что я совершенно зря не даю ей поесть вволю!

В ответ на фразу парня оранжевый свет вокруг него вдруг заколебался и как-то раздраженно вспыхнул.

— Ну вот, видите? Злится! Ну а теперь, раз мы выяснили все вопросы, перейдем к тому, зачем я вас позвал, — Айдо посерьезнел. — Ю, когда мы встретили Гурен, я получил информацию, которая очень важна для нас, а две недели назад все подтвердилось. Учиха Саске убил Орочимару.

Последняя фраза была произнесена скучным тоном, поэтому осознана была не сразу.

— Убил Орочима?.. Погоди... Но как?.. — Таюя прижала руки к груди, но, наткнувшись на острый взгляд парня, вдруг отвернулась. — Прости, я...

— Ничего, я тоже опешил, хоть и ожидал. Эти трое однажды просто должны были устроить пятиминутку ненависти между собой, и лучше раньше, чем позже. А для нас это значит — мне очень нужно кое-что, чем раньше владел Орочимару. Я точно знаю, что Саске отправится это получить. Я намерен этого не допустить, — голос Айдо стал торжественным и немного гордым. — Все это время я ломал голову над способом, который поможет мне за ним проследить, потому что проклЯтый шаринган заметит мельчайшие следы и самые крохотные количества чакры. И я этот способ нашел. Мы с Йоко сможем проследить за Учихой, оставаясь незамеченными, но... Мне придется находиться в полной неподвижности, я не буду ничего слышать и видеть вокруг. И, скорее всего, ко мне нельзя будет даже прикоснуться. Йоко обещала что-нибудь придумать, но она не уверена. Поэтому я вас и позвал — чтобы попрощаться.

— Эй-эй, вот не надо этого!.. — перебил было Шин, но Айдо только улыбнулся:

— Я просто хотел сказать: 'До встречи!'

Некоторое время в подвале стояла тишина, а потом Таюя вдруг решительно шагнула вперед.

— Ю, не подходи, это может быть опасно, я не могу убрать покров сейчас!.. — красноволосый отскочил назад, но девушка, сжав кулачки, двигалась к нему. На втором шаге она как-то по особому дернула головой и прямо на ходу окуталась медно-золотистой броней, а за ее спиной медленно разложились крылья, которые рассеяли своей белизной багровый полумрак.

Таюя очень быстро преодолела оставшиеся три шага, подошла вплотную к парню... и вдруг обняла, спрятав лицо на его груди. Между стен разнеслось шипение, оранжевая аура яростно вгрызлась в золотистую, последняя начала стремительно истончаться, а девушка и парень стояли, обнявшись, и, казалось, ничто — ни Благословенные Метки, ни чакра, ни покров одного маленького и очень обидчивого демона с огромным самомнением — не могло прервать это прощание...

Наконец, Айдо пришел в себя:

— Кхм... Активация Стигмы без слов и лишних жестов? Ты и правда освоила первый уровень...

— Заткнись, — буркнула Таюя ему в грудь. Кипящий покров биджу на красноволосом обозначил прозрачный контур вокруг ее головы. Защита пока держалась, одновременно стремительно сокращаясь в объеме, но девушка даже не открывала глаз. — Ты идешь следить за тем, кто убил Змеиного Саннина, и отнимать у него то, что он хочет взять... Ты хоть представляешь себе настоящую силу Орочимару? Ты понимаешь, что десять лет это существо было для меня всем моим миром? Ты... Ты изменился после того визита в Коноху, — внезапно перескочила она. — Ты стал другим, я чувствую. Я чувствовала тебя всегда, и знаю, что ты встретился с... Поэтому ты сидишь в подвале, а не из-за какой-то занятости. Ты прячешься. От меня. Не надо, Айдо, пожалуйста, потому что я всегда... и до конца, каким бы он ни был... А теперь, — ее голос вдруг набрал силу, — запомни. Если ты умрешь — на остров лучше не возвращайся!

Таюя резко отодвинулась, почти оттолкнула руки обнимающего ее парня и, не оборачиваясь, вышла из помещения, по пути развеивая сожженную до полной прозрачности ауру, кое-где даже немного пропустившую ожившее пламя к одежде. Следом выскользнул Шин, напоследок укоризненно помахав бумажками, в надежде на лучшее притащенными в подвал особняка клана Узумаки и к данному моменту уже напрочь скомканными в кулаке, и пробормотав: 'Эх, где моя молодость?..', а парень, кинув прощальный взгляд им вслед, снова сел, положив ладони на скрещенные ноги. Он по-прежнему не касался пола...

Спустя несколько секунд он кивнул, не открывая глаз, и, видимо, машинально произнес:

— Да, Йоко, я знаю. — Несколько секунд помолчал и тяжело обронил: — Нет. Я просто не смогу, не сумею ее оттолкнуть. Что бы ни происходило и кто бы что ни говорил. Возможно, мне придется сломать что-то в самом себе, но, знаешь, — тут он улыбнулся, — эта девушка того стоит!

Несколько секунд, и Айдо продолжил:

— Да, разумеется. Ради тебя я заставлю Ад замерзнуть, моя маленькая загордившаяся паршивка... Хоть ты и никак не желаешь понять, что Поглощение — это слишком короткий и легкий путь к тому, чтобы все, кто знают тебя, перестали называть тебя 'демоном' только лишь в шутку! Доказать? Легко, но позже. А сейчас — давай, наконец, займемся делом!

Красноволосый парень замолчал, глубоко вдохнул, сосредоточился... Подвал приготовился было ждать, потому что до этого момента он уже был свидетелем нескольких таких попыток. Правда, до этого момента хозяин дома проводил такие попытки, не укутываясь в солнечный свет, как в одеяло... Да и, надо сказать, не очень-то успешными были все эти попытки. Последние два раза у главы клана Узумаки из носа и ушей хлестала кровь, а девочка, похожая на него, как отражение в хоть и кривом, но гораздо более симпатичном зеркале, вытаскивала его из этого транса и суетилась вокруг, вытирая кровь. А вот сегодня девочки почему-то не было.

Огонь вокруг исследователя, по привычке познающего мир вокруг себя исключительно мануальным путем, вспыхнул... К сожалению, горе-экспериментатор забыл, что, не успокоившись, не стоит приступать к опытам даже на мышах, а шутки с непрерывным сверхбыстрым переносом в подпространство ради наблюдения за своими маячками в реальном времени — гораздо серьезнее несчастных зверьков, родившихся, чтобы умереть во благо науки миллионами различных, зачастую непредставимых ординарным умом способов. Все же политики иногда — очень редко — гораздо гуманнее ученых...

Вокруг Айдо во все стороны вдруг разбежались трещины, как будто кто-то огромный и могущественный расколотил пространство подобно брошенному в стекло камню. На мгновение подвал затопила тьма, гораздо глубже и непрогляднее, чем кто-либо когда-либо видел... А затем все пропало, оставив лежать в идеально гладкой выемке в полу глубиной в сантиметр тяжело дышащего парня с облепленным мокрыми от пота волосами, которые, кажется, стали гораздо темнее...

Он поднял голову, осоловело огляделся по сторонам, натыкаясь на знакомые стены, и мотнул шевелюрой, приходя в себя.

— Да уж, и что это было? Наверное, как сказал бы один замечательный ученый, в совершенстве постигший главную тайну мироздания — гхыр его знает! — Айдо оперся на руку и сел ровно, снова скрестив ноги. — Никогда не думал, что это такое сложное занятие — хотеть... Йоко, ты в порядке? Прекрасно. А у тебя нет никаких странных ощущений? Почему-то мне кажется, что меня — двое... Ладно, ты готова? Поехали дальше!

Парня вновь окутало желто-оранжевое сияние, едва заметно приподнимая его над полом, и Айдо закрыл покрасневшие глаза...

Подвал еще некоторое время рассматривал сидящего, но больше ничего необычного не происходило, и наш герой погрузился в свое обычное состояние ожидания, каковое только и приличествует уважающему себя подсобному помещению — умиротворенное ожидание, разве что сейчас, против обыкновения, подсвеченное крайне редко заглядывающим сюда солнечным светом.

Так они остались вдвоем — хозяин и его глубокий подвал. Они вполне подходили друг другу, но иногда — очень изредка — они оба тосковали по третьему товарищу, без которого все время казалось, что чего-то не хватает. Ощущение было немного неприятным, но вполне объяснимым, ведь этим товарищем — была крыша...

Глава 2

Хатаке Какаши летел вперед по веткам исполинских деревьев, поддерживая максимальный темп. Почти максимальный — чтобы не истратить силы раньше времени. Но, как бы он не был быстр, те, кто бежали рядом, все равно постепенно его обгоняли. И Копирующему Ниндзя это очень не нравилось...

Джонин немного обернулся, посмотрев на бегущего позади непривычно хмурого Чоджи, покосился вправо, наткнувшись на обычно милое, а сейчас очень серьезное выражение на лице Ино, и, наконец, перевел взгляд на Шикамару, напускным спокойствием напоминавшего скачущую по деревьям каменную статую...

Какаши тяжело вздохнул — в случившемся не было ничего необычного. В конце концов, так или иначе, но каждый когда-нибудь умрет, а шиноби — с девяностопроцентной вероятностью не там, не за то и не тогда, когда стоило бы. Такая уж у нас профессия, да и вообще... Джонин горько улыбнулся под маской — на этой работе смерть, в отличие от итога исполнения приказа, вполне может быть избавлением и наградой. Клан Хатаке уже два поколения доказывает эту истину на собственной шкуре, и иногда Копирующему Ниндзя страшно хотелось узнать, что же скажет ему отец, узнав все подробности дороги жизни сына? Но их встреча постоянно откладывалась...

Ничего особенного не произошло, разве что... 'Асума, Асума... Я ведь тебя предупреждал... Так что же случилось? Слишком поверил в свои силы или просто решил отомстить за Чирику? Порой мне кажется, что такие связи для шиноби губительны. Если бы их не было — твоя команда бы ударила разом, не просто насмерть, а чтобы не оставить даже мельчайших клочков, не задавая ненужных вопросов... Тогда бы у тебя появился шанс выжить, а у меня не было бы необходимости бежать рядом с командой вчерашних генинов, желающих отомстить убийце их сенсея...'

Какаши еще раз покосился на своих угрюмых и сосредоточенных спутников. 'Первое поколение, которое знает, что такое война шиноби, только по рассказам и книгам... Миссии для них — увлекательная задача по поиску, преследованию и взятию в плен, догонялки... Вражеские шиноби — отщепенцы Скрытых деревень и преступники по любым меркам, а соперничество с другими странами — всего лишь своя собственная смерть. Кто в таком возрасте боится смерти? До того как... погибла... Рин... я тоже думал, что буду жить вечно. Мы сами старались, чтобы дети думали именно так, но противоречия, ведущие к войнам, никуда не делись. Скоро все изменится, и, наверное, именно поэтому у меня в последнее время постоянно чешется шаринган... Хорошо, что среди них есть хоть кто-то, кто понимает...'

Свободный от повязки глаз джонина непроизвольно дернулся в сторону Шикамару, но на ум уже пришла двухмесячной давности встреча с этим 'понимающим'...

...Хатаке Какаши в очередной раз неуверенно оглянулся. Он не любил такие забегаловки прежде всего потому, что есть, не снимая маску — достаточно непростая задача, и раньше он шел на такие жертвы только ради того, чтобы доказать одной наглой и шумной троице, что им рано тягаться со старой гвардией, есть еще порох в пороховницах! Джонин мельком улыбнулся воспоминанию, и постарался устроиться удобнее. Его собеседник, севший на лавку лицом ко входу напротив Хатаке, каким-то непостижимым образом за это время успел не только сделать заказ, но получить его... и даже умять половину! 'А ведь он весь в мать... Кушина-сан, как жаль, что я так поздно узнал о вашей слабости. Ведь как могло быть — всего лишь корзинка данго, и тренировки у сенсея стали бы гораздо интереснее, вы бы точно смогли его убедить!..'

Хатаке чуть дернул головой, избавляясь от опоздавших на двадцать лет мыслей и, призвав всю свою джонинскую реакцию, улучил мгновение, когда одна порция сладких рисовых шариков уже исчезла в ненасытной пасти, а следующая только подходила к своей неизбежной кончине.

— Айдо-кун, так что ты хотел мне сказать?

— Мням!.. Кха!.. Какаши-семпай, ну нельзя же так с голодным человеком! В Конохе потрясающая кондитерская, а лопать подгорелое печенье каждое утро — очень мило, но несколько надоело... Запомните, никогда не хвалите женскую стряпню, если потом не хотите есть ЭТО вечно, не повторяйте моих ошибок! Кхм... На чем мы там остановились?

— Ты хотел что-то мне рассказать, Айдо-кун, — вздохнул Какаши, меланхолично подняв глаз к потолку. Лучший друг Майто Гая и учитель Наруто Узумаки был просто обязан обладать воистину божественным терпением, если не хотел однажды сойти с ума. Этот сын Йондайме, в отличие от брата, еще ничего, советы вон дает... Полезные... М-ма...

— Да, действительно, — Айдо медленно протянул руку и отодвинул от себя блюдце с оставшимися данго, подарив им на прощание тоскливый взгляд. — Я хотел сообщить вам две вещи. Во-первых, на нашей с вам последней миссии я кое-что узнал. Это связано с Орочимару...

— Почему ты не сказал тогда? — джонин подобрался.

— Я не был уверен, все же не каждый день такое услышишь. Мне надо было проверить информацию, поговорить с Таю... с теми, кто лично знал Орочимару и Кабуто, — Айдо замолчал.

— И что же ты узнал? — спросил Хатаке.

— В общем... В скором времени троица 'Орочимару-Кабуто-Саске' уничтожит друг друга. Слишком различны их цели. Змей своих устремлений 'овладеть Саске' даже не скрывает... тьфу, — красноволосый чудом удержал смачный плевок. Хозяин забегаловки подозрительно и немного расстроенно посмотрел на него из-за прилавка, но промолчал. Айдо продолжил: — Вполне понятно, что 'последний Учиха', — Узумаки как-то странно ухмыльнулся на этих словах, — такого просто так не допустит... И тут в игру вступает Кабуто, в последнее время очень недовольный своим хозяином. Так что в этой гонке к последнему порогу я бы поставил на Белого Змея, как на несомненного фаворита. При всей мощи Саннина, против силы и хитрости одновременно ему не устоять, ведь Якуши не нужен Шаринган. Он уверен, что может достичь могущества своим собственным умом, а техники и Кеккей-Генкай для очкарика лишь костыли, помогающие хромому ковылять, но мешающие бегуну...

— Вот как... Значит, осталось не больше трех месяцев... — пробормотал джонин, и в ответ на удивленную гримасу собеседника пояснил: — Примерно через три месяца Орочимару подойдет пора менять тело. Айдо, а почему ты рассказываешь это мне, а не Хокаге-сама?

— Ну, во-первых, бабуля Цунаде, при всех ее выдающихся достоинствах, все же женщина. Может как поблагодарить за информацию, так и всыпать за то, как я ее добывал, — парень очень знакомым жестом, который Хатаке не раз видел у Джирайи-сама, потер грудь и улыбнулся. — А во-вторых... Саске не Орочимару, он не станет прятаться, так что мы все очень скоро о нем услышим. Когда слух дойдет до Наруто — вы не сможете его удержать. Поэтому я подумал — не стоит ли научить Наруто чему-то полезному? Я понимаю, что применимо к нему, эта фраза прозвучит как 'вколотить в башку, заставить пролить водопад пота и приложить гору усилий, чтобы хоть чего-то добиться', но, может, уже пора, пока есть время?

— М-ма... Пожалуй, ты прав... — протянул джонин. — Но вот чему именно? С контролем у него... Контроля из-за... известного тебе, — Хатаке по въевшейся многолетней привычке стрельнул глазом по сторонам, — нет, а для любой техники шиноби без него не обойтись.

— Может быть, этому? — Айдо положил на стол руку ладонью кверху и в ней немедленно сверкнула красная искорка. Джонин уставился на нее и медленно поднял протектор с левого глаза.

— Айдо... В прошлый раз я не успел его внимательно рассмотреть. Это ведь Разенган?

— Он самый, только со стихийной чакрой. Для Наруто — техника самая подходящая.

— Да, ты прав, с его резервом... Я вот, хоть Минато-сенсей меня и учил, не могу полноценно использовать...

Рука Какаши легла рядом с ладонью красноволосого, джонин ощутимо напрягся и в его ладони закрутился синий шар. Он продержался всего лишь три секунды и самопроизвольно погас, а Какаши сморгнул появившиеся в глазах мушки.

— Вот так... — пробормотал он. — Значит, ты завершил технику? Учитель в свое время не успел этого сделать, он был бы счастлив, узнав, что его сыну это удалось... Что для этого нужно? — перешел Какаши на деловой тон. — А то скопировать у меня не вышло.

— Да уж, — хохотнул Айдо, — очень удобно, даже Шаринган бессилен! Жаль, Минато назвал технику до меня, я бы придумал что-то вроде 'Спираль, Разящая клан Учиха в самое уязвимое место — их Гордость!' Звучит?

— Сенсей и Учиха Фугаку дружили, они помогали друг другу в работе и исследованиях, — грустно улыбнулся Какаши под маской.

— Вот как?.. — замялся парень. — А что нужно... Только добавить в Разенган свою стихию. Очень просто — всего лишь как посмотреть одновременно вперед и назад! — долго смущаться красноволосый, видимо, просто не умел. — Скажите, какая у Наруто стихия чакры? Огонь, Ветер? Может, как у меня, обе сразу? А, может, что-то еще? Я читал, что это не зависит напрямую от родителей, они только шансы повышают. Я бы мог помочь вам с его тренировками, а еще у меня на острове Райтон, Дотон и Суитон есть — общими усилиями справимся!..

— М-ма... — теперь настала очередь Хатаке смущаться. Айдо посмотрел на него с недоумением. — Э-э-э... Не знаю, я не проверял...

— Чт-то? — зеленые глаза парня, казалось, сейчас превратятся в маленькие изумруды... скромно лежащие на столе. — За год до самого экзамена?.. И Джирайя тоже?.. За целых три года?.. И даже с девушками его обращаться не научил?.. О, Ками... Знаете, Хатаке-сан, еще никогда до этого самого мига я не был уверен, что мне повезло, когда я ушел из Конохи... Иногда я жалел, часто скучал... А вот теперь мне впору бежать к вашему старшему коллеге-одноглазому, падать ему в ноги и возносить хвалу за то, что он показал мне путь, как стать из валенка человеком!

— М-ма... Это потому, что были особые обстоятельства — дорога жизни свернула под откос... — неуверенно пробормотал Какаши, но попытка оправдаться была прервана гневным взглядом, острым, как нож, и джонин быстро перевел тему. — Кхм... Айдо-кун. Ты говорил, что у тебя есть еще одна новость?

Парень еще раз сердито посмотрел на джонина, но, видимо, посчитав, что продолжать разоряться будет глупо, кивнул:

— Да. Для начала, я хотел вам сказать, что Дейдара из 'Рассвета' — помните, он взорвался на наших глазах? — жив, цел и прекрасно себя чувствует с обеими руками. И поэтому я хочу, чтобы вы знали. Я встречался с 'Рассветом' четыре... нет, уже пять раз, и могу ручаться, Какаши-семпай — они там все бессмертные.

— Но ведь это... невозможно, — пробормотал джонин. Ведь Сасори убили... да и Итачи...

— С Сасори нам просто повезло, что рядом оказалась Чие, знающая о техниках марионеток все. Если бы не она... Какаши-семпай, там было больше сотни кукол, он мог вселиться в любую из них и для победы каждую нужно было разбить в щепки... Да захоти он — битва бы продолжалась, пока мы не высохли от истощения до состояния скелетов. Итачи Учиха же... Бессмертие бывает разное. Может — 'из-за моих хитрых техник вам никогда не найти мое уязвимое место! Ведь яйцо в утке, утка в зайце, заяц — в шоке!'... тьфу, простите... увлекся. А может и просто — 'хрен убьешь, даттебайо!'. И что-то подсказывает мне, что Учиха как раз из последней категории... Слушайте. Я встречался с Акацки еще два раза, о которых вы не знаете, давайте я просто вам расскажу, а вы потом ответите, прав я или нет?

Джонину ничего не оставалось, как кивнуть, Айдо неторопливо начал рассказ, и все время, пока лилась размеренная речь, рука парня машинально придвигала блюдце с данго все ближе и ближе...

— Понятно, Айдо-кун... Наверное, ты все же прав, спасибо, что не стал скрывать и рассказал без промедления, — Хатаке Какаши пребывал в высшей степени задумчивости, что не помешало ему попытаться съязвить.

— Конечно, я прав. В конце концов, Орочимару тоже какое-то время был в 'Рассвете', а назвать его простым смертным у вас не получится при всем желании. Кстати, еще немного об Акацки, — вдруг нахмурился парень, что-то вспомнив. — Кажется, у них есть еще один Учиха, помимо Итачи. Он ходит в оранжевой маске, открывающей только правый глаз, и мне показалось, что его техника очень сильно похожа на ваш Манг...

Закончить фразу красноволосый не успел, потому что его прервал вдруг раздавшийся от входа крик:

— Хозяин! Я только что с миссии и страшно хочу есть! — Несмотря на свои слова, девушка, которая и производила такие громкие звуки, умирающей от голода отнюдь не выглядела. — Поэтому сделай-ка мне... Айдо? Что ты тут делаешь?

Красноволосый поднял голову и широко улыбнулся:

— Привет, Анко-чан! Давно не виделись!

— А ты все не меняешься, паршивец! Какая я тебе!.. Ой... Здравствуйте, Хатаке-сан! Извините, что помешала...

Джонин обернулся, поднял голову и встретился с обеспокоенным взглядом светло-карих глаз:

— Митараши-сан, не беспокойся, все в порядке. Я уже ухожу. Спасибо за информацию, Айдо-кун... М-ма?..

Джонин привстал, повернулся, чтобы попрощаться с собеседником... и наткнулся на ухмылку такого градуса ехидности, который дал бы изрядную фору гримасе Наруто в тот момент, когда он узнает, что может выполнить какую-то задачу лучше Саске.

— Какаши-семпай... Вы ведь помните, вы кое-что мне обещали? Не пора ли начать возвращать долги?

— Ты ведь не отстанешь, да?.. — обреченно пробормотал Хатаке.

— И-мен-но! — по слогам чуть ли не пропел красноволосый. — Поэтому я пойду, а вы оставайтесь. Приятно было повидаться, Анко-чан!

Айдо одним движением вывернулся из-за стола, и, бормоча под нос: 'Ну что ж, голод мы утолили, а теперь... Не пора ли проверить, научился ли кое-кто все же готовить тофу, а не просто сжигать продукты? Надеюсь, хоть в этот раз меня не постигнет разочарование...', быстро скрылся за занавесками, отгораживающими помещение кондитерской от улицы.

Джонин плюхнулся обратно, тоскливо вздохнул и поднял глаза:

— Ты не торопишься, Митараши-сан? Нам нужно поговорить...

Девушка с темно-фиолетовыми, стянутыми в хвост волосами осторожно присела на край лавки, аккуратно поправляя складки на своем бежевом плаще.

Хатаке вздохнул еще раз и в который раз поблагодарил Ками за то, что он послал когда-то маленькому Какаши умную мысль — надеть маску, скрывающую его эмоции. Жить стало гораздо проще, но были и минусы. В частности — из-за нее он никогда не был в подобных ситуациях. Если честно, то и не стремился, но... 'В конце концов, неужели элитный джонин отступит перед таким простым заданием?' — прозвучал где-то внутри голос. Почему-то он был похож на голос Рин... 'Эх, ладно. Как там в последней Ича-Ича было написано?..'

Хатаке вздохнул в последний раз и сказал:

— Анко-сан... — Митараши удивленно подняла на него глаза. — Я слышал, ты только что с миссии и не успела пообедать. Позволь тебя угостить? — и, глядя, как в ее глазах недоумение и недоверие постепенно сменяются какой-то робкой надеждой, бухнул: — Не беспокойся, я плачУ...

Девушка напротив радостно улыбалась и махала рукой, из-за прилавка на зов спешил счастливый, толстый и потный хозяин кондитерской а Хатаке Какаши думал о том, что сегодня он впервые в жизни пойдет к Хокаге просить себе миссию... А еще о том, как же хорошо, что до следующего издания 'Ича-Ича' вполне можно успеть немного заработать!

...Джонин тряхнул головой, избавляясь от... приятных?.. да нет, скорее странных и неуместных воспоминаний. За время его размышлений команда Асумы... бывшая команда Асумы окончательно его обогнала и маячила в паре десятков метров впереди.

Машинально задержав взгляд на торчащих шипастым хвостом волосах Шикамару, джонин прямо на бегу потянулся в поясную сумку, достал оттуда две склянки с иглами на торцах, перекатил их в ладони и задумался. Ему не нравилось то, что они преследуют убийцу Асумы вчетвером, ему не нравилось, что у означенного убийцы есть напарник, ему не нравилось то, что рассказал об их способностях Шикамару, ему не нравился составленный им план... да полноте, ему ВСЕ не нравилось! Но больше всего Хатаке Какаши смущала просьба, ради которой молодой Нара и дал ему эти ампулы. План и без того был очень рисковым, но с этим... Джонин еще раз посмотрел в спину Шикамару, вспомнил рассказ Айдо и пробормотал:

— С чего ты вообще взял, что у него есть кровь? Ты ведь не видел, но знаешь, что эти существа способны удивить. А вот кое-кто другой — видел...

Внезапно его внимание привлек какой-то шум на дороге, рядом с которой они, не мудрствуя лукаво, бежали. Там что-то происходило и джонин решил проверить, чтобы отвлечься от нехороших мыслей. Успокаивающе кивнув как раз обернувшемуся Шикамару, Какаши осторожно приблизился к просвету в деревьях.

На обочине пыльного грунтового тракта стояли двое, склонившиеся над каким-то узлом. С первого взгляда они выглядели достаточно мирно... Но вот только мирные граждане не таскают на плечах тесаки-нодачи почти в их собственный рост. И последующий диалог полностью подтвердил первоначальные мнение:

— Смотри-ка, а мы очень удачно зашли! Я же говорил — этот староста очень прижимистый тип и у него вполне можно поживиться! Я давно его знаю, и как все хорошо сложилось — стоило нам заночевать в деревне, он сразу же на ярмарку в Страну Рек уехал! Так, делить будем позже! Он должен вернуться сегодня вечером и мы снова заглянем к нему! Только теперь уже в гости и при оружии!

— Слушай, — в голосе второго не было радости его напарника, — может, не стоит?.. В конце концов, поживились мы неплохо, жаловаться не на что. А вот грабеж... ты же помнишь, что ОН обещал?..

— Заткнись! Это было три года назад, ОН давно уже забыл о нашем существовании! — несмотря на то, что первый буквально шипел от ненависти, слово 'он' ему так же, как и товарищу, удалось произнести с большой буквы. — Тебе не надоело воровать, прячась в кустах от каждого шороха? Мы достойны большего и должны взять свое сами! А если ты так боишься, — смешок, — то мы больше никогда даже не приблизимся к побережью Хи но Куни!

— Наверное, ты прав... — протянул второй.

'Вот же... Разбойники прямо посреди дороги грабежи обсуждают, куда только смотрит Хокаге?' — раздраженно подумал джонин и почти уже развернулся, чтобы догнать удаляющуюся команду, как что-то толкнуло его изнутри и он стремительно спрыгнул вниз...

— Что это было?.. — когда мимо парочки потенциальных грабителей вдруг будто пронесся ураган, они даже не успели повернуть в его сторону головы.

— Не знаю... Наверное, ветер...

Мужчины, выглядящие лет на тридцать, одетые в коричневые хламиды, когда-то бывшие вполне достойными кимоно, переглянулись, одинаковым машинальным жестом почесали зудящие плечи — правое у одного и левое у второго — и вновь склонились над узлом с награбленным. Обоих кололо дурное предчувствие, но посвятить напарника в смутные ощущения они не решались.

А тем временем Хатаке Какаши, джонин Конохи, быстро нагнал по-прежнему рвущихся вперед ребят, отрицательно покачал головой на немой вопрос Шикамару — 'ничего важного', и вновь сосредоточился на беге. Но на этот раз он выглядел чуть менее обеспокоенным. Лучший друг Майто Гай сказал бы, что Какаши наконец посетила слабая тень Силы Юности, а шиноби уровня Каге смог бы различить едва слышное постукивание стеклянных колбочек из поясной сумки Копирующего Ниндзя. Звук был глухим, как будто емкости были чем-то наполнены... Но шиноби уровня Каге рядом не оказалось, а Сила Юности... Она всегда с нами, как бы нам иногда не хотелось иного.

Глава 3

Интерлюдия. Водоворот воспоминаний

— Хм. Шикамару, ты поставил меня в очень сложную ситуацию! — мужчина с аккуратной бородкой в замешательстве посмотрел на доску для игры в шоги. — С каждым разом ты играешь все лучше и лучше!

Бородач затянулся сигаретой, которую до этого мял во рту, скрывая смущение, почесал затылок и выдохнул огромное облако дыма, которое окутало его собеседника, почти не рассеявшись по пути.

— Это потому, что ты отвлекаешься, Асума-сенсей, — недовольно буркнул сидящий напротив парень, главными отличительными чертами которого был высокий интеллект, прическа, торчащая сумасшедшим ананасом и до предела скучное выражение лица.

— Правда? Да не может быть! Ха-ха-ха! — ненатурально рассмеялся Асума.

— Может. А теперь, сенсей, может, сосредоточишься и защитишь своего 'короля'? Для этого тебе придется постараться! И прекрати так много курить — это вредно!

— Ну, я же должен обеспечить работой ирьенина нашей команды, — усмехнулся мужчина. — Думаю, Ино будет приятнее тренироваться именно на мне. Думаю, я снова проиграл партию...

— Ха, тогда после следующей миссии барбекю оплачиваешь ты! — усмехнулся Шикамару.

— Да уж, видимо придется... Кстати, Шикамару, — мужчина тяжело вздохнул и постарался перевести тему разговора. — Насчет 'короля'... Ты никогда не думал, что шиноби похожи на фигуры шоги?

— Ну.. да, — протянул парень.

— Мне кажется, ты был бы похож на 'коня'. Твой ум позволяет тебе перепрыгивать через головы противников, — улыбнулся Асума. — А как ты считаешь, кто в таком случае 'король'?

— Хокаге? — задумчиво пробормотал Шикамару.

— Когда-то я тоже так думал, но потом...

Неожиданно мужчину прервали. Аккуратно подстриженные кусты неподалеку от веранды протестующе затрещали и к дому, где происходило сражение в шоги между учителем и учеником выкатился оранжево-черный спортивный костюм с короткими штанинами и торчащей из него соломенноволосой головой. Голова оглянулась по сторонам, нашарила взглядом сидящих и завопила (что было ее эквивалентом тихого и спокойного 'добрый день'):

— Асума-сан, еле вас нашел! Здрасьте! О, привет, Шикамару!..

— Наруто... — вздохнул Нара. — Привет. Ты чего здесь?

— Привет, Наруто-кун! Ты уже вернулся с миссии? Как успехи в поисках Саске? — спросил Асума.

— Что, Саске? Какой Саске?.. А, да... Все по-старому, — на мгновение нырнул внутрь себя джинчуурики, но тут же очнулся. — Асума-сан, слушайте, Какаши-сенсей начал учить меня новой технике! Очень мощной технике! Сенсей сказал, что для того, чтобы ее освоить, надо много потрудиться, потому что ее освоил один только Айдо, представляете? Но Какаши-сенсей сказал, что я смогу его превзойти, у меня ведь Стихия Ветра! Я создам свою технику и буду круче, чем Айдо и Какаши-сенсей, он сам сказал!

— Айдо?.. Узумаки Айдо... — пробормотал Шикамару, а его партнер в игре упруго вскочил на ноги:

— Стихия Ветра, значит? Что, нужна подсказка?

— Ну-у... да! — смущенно почесал в затылке Наруто.

— Хорошо, я помогу тебе. Но только если ты оплатишь моей команде барбекю, когда мы в следующий раз вернемся с миссии!

— Это нечестно, Асума-сенсей! — возопил несчастный, а мужчина обернулся на сидящего парня, хитро ему подмигнул и прошептал одними губами: 'Готов спорить, это он еще не помнит, что Чоджи именно в нашей команде!'

— Ты же хочешь стать сильнее Айдо? Это достойная цель, но он много трудился. Тебе тоже придется, и барбекю — малая жертва!

— Не то чтобы я хотел стать сильнее Айдо, — Наруто неожиданно как-то неловко улыбнулся. — Я просто хочу, чтобы он перестал смотреть на меня как на помеху, помочь ему, что бы он ни делал... и чтобы он вернулся обратно... Хорошо, я согласен!

Наруто отчаянно махнул рукой и поднял глаза на мужчину.

— Прекрасно! Ну что ж, Наруто, смотри и слушай! Стихия Ветра — очень опасная вещь в умелых руках, так что Какаши прав, но, но чтобы научиться ею пользоваться, нужно...

Все время, пока длились объяснения, Шикамару неподвижно просидел на веранде, скрестив ноги. Демонстрация возможностей Асумы выглядела впечатляюще, но только не для того, кто помнил наизусть способности всех шиноби в Конохагакуре и ее основных противников, на которых была хоть какая-то информация. Всех, кроме... Прежде всего потому, что привыкший все раскладывать по полочкам мозг никак не мог определить, кто же он — шиноби Конохи, все-таки враг... или кто-то, кто не подходит ни под одну привычную категорию, кого не может учесть обычная статистика и кто не вписывается в любой, даже самый изощренный план, способный разрушить его одним движением, одной дурацкой фразой и одной идиотской улыбкой? Разрушить... или спасти.

Именно поэтому лекция 'Футон для начинающих' прошла мимо внимания самого умного шиноби в Скрытой Деревне. Он смотрел куда-то внутрь себя и машинально вертел в руках кунай, извлеченный из поясной сумки. Обычный трехлезвийный кунай с тонкой насечкой какой-то печати на рукоятке с кольцом. Совершенно обычный для Скрытого Листа кунай... подобными которому никто здесь не пользовался уже больше шестнадцати лет.

— Надеюсь, ты все понял Наруто! — отвлек его от мыслей голос сенсея.

— Да, спасибо, Асума-сан! Я пошел! — хлопок теневого клона сообщил всем присутствующим, что Наруто наконец-то решил взяться за дело всерьез и с умом, как бы это ни казалось странным для всех, кто знал его только как джинчуурики Девятихвостого Демона и никогда не хотел смотреть на него как на человека...

По галечной дорожке прошуршали шаги и на доску с неоконченной партией в шоги упала тень.

— Ну вот, теперь мне не придется кормить вас всех после миссии! — довольно проговорил джонин.

— Это жульничество, — мельком улыбнулся Шикамару, но тут же нахмурился. — Скажите... Я не могу понять, почему вы так к нему относитесь? И Хокаге-сама, и Какаши и даже ты, сенсей — вы доверяете Кому... Айдо? Он ведь ушел из деревни...

Асума секунду посмотрел на ученика и присел с ним рядом.

— Шикамару, ты ведь уже догадался кто он?

— Даже без того, что я сегодня услышал, это было нетрудно, — фыркнул парень. — Но все-таки, почему?..

— Я ведь тоже когда-то ушел из деревни...

— Но ты не нападал на своих товарищей, не вступал в союз с врагами и не устраивал слежку, — кунай в руке чунина качнулся. — Итачи Учиха...

Нара осекся, когда при звуке этого имени по лицу джонина пробежала едва заметная тень.

— Шикамару... — медленно начал говорить Асума. Его блуждающий взгляд упал на доску с фигурами и он внезапно посветлел. — Смотри. Ты на доске для шоги — 'конь'*, а теперь представь обычную 'стрелку'*. С самого начала она была окружена другими фигурами. Правила игры установлены раз и навсегда, и она искренне была уверена в том, что ее цель и предназначение идти вперед. Она рвалась вдаль, шаг за шагом, и когда наконец достигла последней линии и стала 'золотом'*, она обернулась... и вдруг стало понятно, что этой партией ей было уготовано стать всего лишь разменом для того, чтобы 'ладья'* когда-нибудь — не 'немедленно', а всего лишь 'возможно' — смогла поставить 'шах' чужому 'королю'*. Возможности 'стрелки' никому не были нужны, новое 'золото', как это ни парадоксально, не вписывалось в стратегию, составленную игроками, которые уже давным-давно ушли от доски пить чай. И тогда 'стрелка' встала лицом вперед... и, отчаянно желая не отправляться в отбой, сделала шаг за последнюю линию доски, где ее ждал новый 'король'...

________________________________________________________________________

* Здесь и далее: названия фигур в шоги, термины пер. с яп., прим. авт.

________________________________________________________________________

Асума поднял глаза от доски и посмотрел на верхушки деревьев, тихо колышущиеся от ветра. Неизвестно почему, но в Конохе почти всегда дул ветер и часто, в особо важные моменты, его порыв срывал с веток несколько свежих, никогда не желтеющих в тропическом климате Страны Огня, листиков, бросая их навстречу людям и будто напоминая о том, в какой именно деревне они живут... Происходило ли это случайно, или Хаширама Сенджу вдобавок ко всему владел Стихией Ветра, но скрывал — кто знает? К сожалению, свободный фасон юбок, против робких надежд Шодай Хокаге, среди куноичи как-то не прижился — в основном из-за авторитета Узумаки Мито, и ветер занялся своими прямыми обязанностями, иногда особо сильными порывами отгоняя от себя картины своей неслучившейся судьбы...

— Когда-то я считал, что 'король' — это настоящее и я сам. Именно тогда я ушел из деревни, — Асума не отводил глаз от деревьев, голубого неба и легких белых облаков, став до крайности похожим на собственного ученика. — Потом я решил, что 'король' это прошлое и опыт. Так я вернулся к Старику. Но сейчас, Шикамару... На самом деле, 'король' — это будущее и именно его нам нужно защищать изо всех сил... Но тебе еще предстоит это понять, Шикамару... О, Ками! — вдруг вскинулся Асума, чуть повернув голову и поглядев на солнце. — Я опаздываю, а у Куренай сейчас часто меняется настроение... До встречи!

Джонин подхватился с веранды и стремительно растворился в воздухе, оставив парня неподвижно сидеть на теплых досках. В конце концов Нара тоже встал.

— Новый 'король', — задумчиво пробормотал он. — Может быть, я и пойму это, Асума-сенсей, а пока... Я думаю, так безопаснее.

Шикамару поднял голову, прицелился и без замаха метнул трехлезвийный кунай в ближайшее дерево. Нож погрузился в ствол по развилку у лезвий. Шикамару цыкнул — можно было бы метнуть и получше — и лег спиной на доски, уставившись в небо. Все равно в ближайшее время не ожидалось никаких заданий, а все происходящее вокруг было так напря-а-а-жно!..

Прошлое

— Шикамару мы выступаем?

— Да. Все готовы?

— Да. Но... нас же всего трое.

— Ино, это наша миссия и мы должны ее завершить. У Шикамару есть план. Неужели ты не хочешь?.. За сенсея?..

— Конечно, хочу. Просто... Как вы не поймете, я не хочу видеть вас на его месте, два придурка! Он умер у нас на руках! Вы хотите снова?!.

— Ино, не беспокойся, мы справимся, я обещаю. Впрочем, чтобы тебе было спокойнее... Подойди вон к тому дереву... Правильно, и дерни за рукоятку.

— Зачем? Ох... Неужели это?..

— Да, именно он. Говорят... хех... если произнести 'Фуин: Кай!' и подать чакру в этот кунай, он почувствует...

Но как он может нам помочь? И почему ты уверен, что он станет?..

— Помнишь, как он вылечил тебе лицо, даже шрамов не осталось? Конечно, для вас, девчонок, красота это главное. Я вот думал в первую очередь совсем о другом... А почему станет? Асума верил ему... поверю и я. И тебе будет спокойнее. Ну все, идем?

— Да, мы готовы!

— Тогда вперед!

Две фигуры, одна излишне широкая, а другая где-то даже чрезмерно стройная, будто являющиеся отражением друг друга в кривом зеркале, исчезли между деревьев, а третья, отбрасывающая на землю тень, больше всего похожую на здоровенный ананас, задержалась и задумчиво прикоснулась к дыре в стволе, где только что торчал нож с тремя лезвиями и едва заметной насечкой на рукояти.

— 'Новый король', да? Кажется, я понимаю, сенсей... Воля Огня следует от учителя к ученику, и порой случается так, что новое поколение получает ее гораздо раньше, чем успеет понять. Нет, сенсей, вы не правы. Не 'новый король', а тот же самый. Один на всех... Как жаль, что это невозможно понять умом, но... вы верили ему. А я нет, и из-за этого я не использовал еще один шанс. Я не буду больше это обдумывать, а просто... тоже постараюсь поверить. Спасибо за подсказку, Асума-сенсей!

В наступившей тишине очень хорошо был слышен слабый щелчок зажигалки. Тихо прошипело пламя... и дерево окутало густое облако непроглядного табачного дыма. А когда оно рассеялось — в округе уже не было ни души. Ни одной живой души... Точно.

Настоящее.

Ино Яманака не могла отвести взгляд от быстро удаляющейся спины Шикамару. Он бежал напротив врага, страшно матерящегося из-за потери своей косы. Изредка среди потока брани проскальзывали восклицания: 'Что, опять?! Джашин, за что?!', но Ино не обращала ни них никакого внимания, ведь Шикамару убегал, оставляя ее, Чоджи и Какаши сражаться с девяностолетним, по его собственным словам, противником... Но, что гораздо важнее, Шикамару убегал, оставаясь один на один с существом, которое живет и сражается, даже если его разрубить на куски!

Ино зажмурилась и помотала головой. Нет, У Шикамару составлен прекрасный план... жаль только, что именно о своей роли он рассказал так сухо и мало... и теперь им нужно всего лишь его не подвести! Так просто... и так страшно — стоять напротив клубка отвратительных черных щупалец, по злой иронии принявшего форму человека!

Рука девушки помимо воли нырнула в поясную сумку, вцепившись в рифленую рукоять, а губы исключительно для самоуспокоения неслышно шепнули: 'Фуин: Кай!'. Этот шепот... конечно же, исключительно случайно!.. совпал со слабеньким всплеском чакры... и ничего не произошло — только нож едва ощутимо нагрелся. Но девушка, против всякой логики, вдруг почувствовала себя на какую-то капельку увереннее...

— Неплохая мысль, разделить меня и Хидана. За этого парня когда-нибудь могли бы назначить неплохую награду... но сегодня он умрет. А сейчас, Хатаке Какаши... Жаль, что на черном рынке за тебя не назначено награды, но... В нашей организации кое-кто готов заплатить за твои органы, и сердце в этот комплект не входит! Поэтому ты отдашь его мне!

Фигура Какузу вспухла сотнями черных, отвратительно пульсирующих нитей. Они колыхнулись, будто каждая имела свою собственную волю, и разделились на три потока, рванувшихся каждый к своей цели. Лишь на концах двух канатов было то, что заменяло нукенину руки, но это, равно как и то, что этот монстр не считал нужным в сражении с этими шиноби нападать неожиданно — ничего не изменило. Атаку существа, сражавшегося с Хаширамой Сенджу, смог бы остановить, наверное, только Хатаке Какаши, но... его резерв чакры был практически исчерпан и джонин не смог даже уклониться. Рука, висящая на черных нитях, вцепилась ему в горло приподняла и со всего маха впечатала тело в сухую землю Мертвого Леса...

Поток щупалец, вырвавшаяся из того места Какузу, которое у обычных людей было бы ртом, почти обхватила замершую от страха Ино, но рухнувшая сверху гигантская рука размазала их в тонкий блин, не позволив достичь цели. К сожалению, себя Чоджи защитить уже не успел, и вторая рука Какузу, сжатая в кулак, отшвырнула его прочь, пропахав телом Акимичи многометровую борозду.

Какузу, посчитав, что остальная часть команды больше не представляет опасности, подтянулся на своих нитях к лежащему Какаши и поднял его в воздух. Он не стал больше ничего говорить — если бы он знал поговорку 'Молчание — золото', то немедленно бы с ней согласился. В конце концов, время — тоже деньги...

Казалось, время почти остановилось. Яманака Ино расширенными от ужаса глазами следила, как в швах, которыми был буквально покрыт рассветовец, лениво, подобно жирным могильным червям, зашевелилось то, что составляло саму его суть.

— Но... как же так... — беззвучно шевельнулись губы девушки. — Почему?..

Нити медленно, как в страшном сне, оплели Хатаке Какаши, удерживая его в подвешенном виде, а напротив груди стал собираться черный комок, неторопливо формирующийся в узловатое копье. Ино стиснула было кулачки и с удивлением обнаружила зажатый в руке кунай с тремя лезвиями.

— Я совсем не знаю тебя... И этого не было в плане... но если можешь... помоги... пожалуйста... — тихий шепот Ино разорвал тишину, разлетевшись среди деревьев, а девушка вдруг перехватила оружие за рукоять и изо всех сил метнула прямо в середину копошения жирных черных тел.

Кунай рванулся вперед подобно молнии. Он летел, разрывая собой воздух... но все равно недостаточно быстро. От скопища отделились две черные нити и взметнулись наперерез ножу — Какузу предпочитал не рисковать. Щупальца уже оплели рукоять, а чернильный ком лег на грудь беспомощному Какаши... и вдруг с громким хлопком, больше похожим на взрыв, все окружающее затянули возникшие, кажется, из ниоткуда белые облака. Во все стороны рванулась потревоженная пыль, делая белую муть еще непрогляднее, а спустя всего лишь миг воздух над полем битвы разорвал короткий гул, закончившийся грохотом. Казалось, кто-то могучий раскрутил в воздухе что-то тяжелое и обрушил его на грешную землю... но вот только откуда бы ему тут взяться?

Из середины облака вверх вдруг метнулась темная тень, разрывая белесый туман и оборачиваясь телом Какузу. Он распластался в стремительном прыжке, а нити на его спине сейчас почему-то стали гораздо короче... На лету нукенин извернулся лицом вниз и над плечом у него возникла белая маска с подведенными красным губами.

— Катон: Зукокку! — раскатилось вокруг название техники, больше похожей на приказ, отданный безропотному и безотказному подчиненному. И он поторопился этот приказ выполнить...

Перед пастью маски в мгновение ока вырос громадный огненный шар, а Ино обреченно подумала, что это конец — от техники такого размера сбежать невозможно. Шар отделился от маски и рванулся к облаку, увеличиваясь в размерах и выбрасывая протуберанцы. И когда до неминуемой гибели оставалась буквально пара секунд...

— Штормовой Водоворот!

Пылающий шар столкнулся со стеной бешено несущейся водяной пыли, все звуки мира заглушило страшное шипение и к небесам рванулся громадный столб пара, где-то над головами растекающийся грибообразным зонтиком... Но Яманака Ино этого не видела, не в силах оторвать взгляд от четырех разноцветных спин, полностью заслонивших ей обзор...

Глава 4

— Извините, мы задержались, — четверо не оборачивались, следя за тенью в рассеивающихся облаках пара, но узнать их оказалось очень легко.

— Наруто... Сакура... Сай... — облегченно выдохнула девушка.

— Подкрепление! Мы спасены! — воскликнул Чоджи.

— Впервые вижу вас в таком дурацком положении, семпай! — Тензо, как впрочем, и всегда, был спокоен, равнодушен и хмур. — Если бы не этот белый туман, который вы создали, я бы сказал, что враг контролирует ситуацию. Что это за техника, кстати? Никогда раньше не видел...

— Я не имею к этому отношения, Тензо... — вполголоса ответил джонин.

Какаши, казалось, совсем не удивился прибытию пополнения. С самого момента своего неожиданного освобождения из смертельного переплетения щупалец он не двигался, устремив взгляд на правую строну облака, откуда так удачно выкатился по действием воздушного удара. Наконец шаринган в его глазнице крутанул запятые вокруг оси зрачка. Чакры хватило всего лишь на полоборота... но этого оказалось достаточно, чтобы эмоциональная бровь джонина изумленно дернулась вверх.

— Это не я, Тензо... — повторил Какаши, и затем решительно добавил. — Только ничему не удивляйся. Кажется, нас всех ждет сюрприз. Ино, это был тот самый кунай?

Блондинка подняла голову и открыла рот, но вместо нее на этот вопрос ответил кое-кто другой, хоть и весьма необычно.

— Ну и что это была за хрень? — донесся из медленно рассеивающейся белой мглы сильный и уверенный девичий голос. — Комок дождевых червей так важен, чтобы отрывать меня от дел? Айдо что, не мог подождать, пока ее забьют на ху... Ай! Йоко, противная девчонка! Не кусайся! Ладно, не буду, хоть он и не слышит...

Тень врага в тумане странно дернулась, Какаши пробормотал: 'Еще один Хидан?' а диалог невидимого оратора с воображаемым другом угас. Белые облака, чуть подсвеченные изнутри оранжевым, вдруг дрогнули и рванулись во все стороны под слабым порывам ветра открывая всем заинтересованным взором обещанный сюрприз.

На ссохшейся земле, скрестив ноги и устроив ладони на коленях, сидел парень. Обычно первым бросающийся в глаза красный цвет его волос на этот раз не привлекал никакого внимания, растворяясь в сиянии, плавающем вокруг его тела. Лицо визитера было спокойно, а глаза закрыты — он будто спал... Но вот только Мертвый Лес в момент сражения с Акацки — совсем неудачное место для отдыха, да и вряд ли обычный человек смог бы спать в такой позе... не говоря уже о том, что сон в сантиметре над почвой и опорой только на красноватый свет — не очень часто используемый прием.

Несмотря на всю необычность первого визитера, в этот раз ему досталось совсем мало внимания. Возможно, он бы расстроился по этому поводу, а может, и порадовался за плоды трудов своих, так как взгляды всех присутствующих скрестились на той, кто стоял с ним рядом...

На плечо сидящего левой рукой опиралась девушка со светло-красными волосами . Ее, не кривя душой, легко можно было бы назвать красавицей (Сакура, которая отвела взгляд от прически гостьи на целую секунду позже, чем остальные, почему-то чуть нахмурилась), если бы не недовольная гримаса. И ее вполне можно было понять. Девушка явно была куноичи, потому что непричастные к трудному ремеслу ниндзя не смогли бы бестрепетно держать руку, хоть и покрытую до локтя странной медно-золотой аурой, в пламени, которое будто живое потихоньку ползло вверх по предплечью, но, в отличие от остальных присутствующих, ее снаряжение поражало незамысловатостью. Черные облегающие штаны, стильно закатанные выше колен, в иной ситуации обязательно вызвали бы зубовный скрежет присутствующих девушек и обиду врагов, на которых перестали бы обращать внимание парни, а майка без рукавов, хоть и свободная, но достаточно облегающая и открывающая живот по самую диафрагму навевала странные мысли о характере дел, которыми занималась девушка до прихода сюда... Впрочем, подобные умозаключения сразу же торопились покинуть глупый череп, произведший их на свет, стоило только заинтересованному взгляду упасть на здоровенную, выше ее роста, нагинату, небрежно упертую в землю справа от нее...

Девушка тряхнула волосами, подвязанными на затылке черной ленточкой с милым бантиком и перехватила нагинату поудобнее, оглядываясь по сторонам. Ее взгляд уперся в Какузу, уже собравшего свои черные веревки обратно в обличье хоть и уродливого, но все же человека. Добрее он от этого выглядеть не стал, но явно был не прочь сделать паузу, в свою очередь с интересом рассматривая гостей.

Новоприбывшая наклонила голову, что-то вспоминая, вдруг нахмурилась, подхватила свое оружие и свободной рукой быстро крутанула его вокруг себя, совершенно не боясь задеть сидящего. Нагината, раскидывая по сторонам блики он начищенного до зеркального отсвета лезвия, рассекла воздух и спрятала за спиной девушки глубокую черноту обуха, заняв странное, но довольно опасное на вид положение — явно для атаки...

— Ясно... Значит это тот самый. Не удержался, значит, Айдо. Ну я тебе это еще припомню, — девушка покосилась на сидящего и подняла левую руку, до этого момента сжимавшую плечо парня. Мгновение помедлила, рассматривая красные капли на золотом фоне, а потом тряхнула, рукой, сбрасывая с черной матерчатой перчатки чуть выше локтя разом свою и чужую ауру и шагнула вперед...

— Таюя? — подала голос Ино.

Девушка резко остановилась, обернулась к говорившей... и удивленно выпрямилась.

— Э, ты та самая блондинка, которая была в команде Шикамару? Какого хр... — Таюя метнула опасливый взгляд на вдруг заколыхавшийся вокруг парня покров и продолжила несколько иначе: — Что вы все здесь делаете?

— Таюя-чан? — насколько мог уверенно шагнул вперед Какаши и тут же споткнулся. — Мы столкнулись с Акацки и сейчас сражаемся. Раз уж Айдо предупредил, — тут на нем скрестились удивленные взгляды большинства его спутников, — возможно, ты?..

— Айдо! Я так и знал, что ты окажешься рядом! — радостно воскликнул Наруто, наконец разглядев сидящего в подробностях. В его глазах вдруг сверкнула краснота, а зрачок вытянулся в линию, но в последнее время джинчуурики уже не обращал внимания на такие мелочи. — Слушай, Айдо, я выучил крутую технику, она круче, чем твоя! Сейчас я тебе покажу!.. — он шагнул к сидящему, а Какаши изумленно пробормотал в пространство:

— Он закончил ее? — на что Ямато только коротко кивнул.

— Осторожно, не подходи к нему! — неожиданно рявкнула Таюя. Наруто удивленно замер, а девушка продолжила. — Это опасно, он сейчас... не здесь. Поэтому Йоко пришлось просить меня вам...

— А здесь становится людно. Ну что ж, новые сердца в мою коллекцию! — прервал девушку рокочущий голос. — Неожиданно... Комура Айдо. 'Предположительно, Хиайшин' — два миллиона. Уничтожение Сасори — семь. Отзыв записи в 'Книге Бинго' от Конохи — десять. Отзыв записи от Кири — одиннадцать. Воскрешение восьмидесятилетней бабки, которая применила технику передачи жизни, но до сих пор коптит небо — двадцать миллионов и... бесценно! Мне становится интересно!

Какузу вновь раздулся, выпуская на свободу свои черные щупальца... Но в этот раз злая воля и громадный опыт столкнулись с тем, чего не могли предусмотреть. И имя этой случайности было... Наруто.

Джинчуурики резко обернулся и упер взгляд красных глаз в нукенина.

— Это твой напарник убил Асуму? Ну что ж, — парень усмехнулся. — Раз почти все, кого я хотел видеть, здесь... То я докажу, что не зря потратил это время! Смотри, Айдо, я уничтожу эту странную тварь своей новой техникой, даттебайо!

— Наруто, нет! Ты же почти не тренировался!.. — воскликнул было Какаши, но джинчуурики уже скрестил пальцы у груди. Рядом с ним появились два клона, которые немедленно протянули руки к подставленной ладони оригинала. В месте сосредоточения их усилий блеснула светло голубая искра, а вокруг закрутился ветер поднимая первые, пока еще ленивые песчинки...

— О Ками, вот это да... — пораженно пробормотал Чоджи, не отводя взгляд от трех фигур которые, казалось, медленно, а на самом деле стремительно формировали между своих рук что-то невероятное.

— Чоджи... ты слышишь этот звук?.. — прошептала Ино, почти не расслышав сама себя за пронзительным свиристением, а Сай, настолько успешно притворяющийся невидимкой, что на него действительно не обращали внимания, вдруг содрогнулся всем телом, несмотря на свою знаменитую невозмутимость. Уж слишком сильно этот звук напоминал ему неистовый гул огня, сжигающего все на своем пути...

Свист все нарастал и нарастал, пока не перешел порог, за которым человеческое ухо уже не воспринимает звуки,оставив на память о себе противное нытье в стиснутых зубах, клоны джинчуурики внезапно отскочили в стороны и в руке оригинала завертелся громадное бело-голубое колесо, мельтеша по сторонам туманными крыльями, сливающимися в одно большое пятно...

— Футон: Разенсюрикен! — гордо сообщил небесам вскинувший голову Наруто. — Я же сказал, что завершил эту технику! Сдохни, даттебайо!

С этими словами, он, размахнувшись что было сил, метнул сюрикен прямо в раздувшуюся фигуру врага. Техника рванулась вперед, оставляя за собой белый след взбаламученного воздуха, соприкоснулась с землей у своей цели.. и на всех присутствующих обрушился неистовый вихрь. Он тащил за собой, швырял в лицо камни и песок, казалось, пронзал насквозь каждую клеточку страдающего тела... И оставалось только догадываться, каково там — в самом центре белесой сферы, раздувшейся при ударе и сейчас неистово вгрызающейся в землю, стремясь превратить в пяль любую помеху на своем пути...

— Вот это мощь... — пораженно выдохнул кто-то из коноховцев, а из-за плеча Таюи вынырнуло белое крыло и раскрылось, уберегая по прежнему неподвижно сидящего за ее спиной Айдо от ударной вихревой волны.

Когда яростный шквал утих, взглядам открылась здоровенная яма, оставшаяся на месте цели... и бесформенная черная клякса, маячащая на краю котлована. На первый взгляд, Какузу повреждений не имел...

— Проклятье, я не справился!.. Вот же черт!.. — джинчуурики стиснул кулаки... Но вдруг ему на плечо легла узкая ладошка. Он обернулся и встретился взглядом с холодными карими глазами, в которых на самом дне угадывалась теплая искорка.

— У тебя получилась отличная техника, — улыбнулась Таюя, — Прошло очень много времени, прежде чем Айдо запомнил, что его Разеншотен — медленнее большинства достойных целей. Так что нужно просто больше тренироваться и у тебя все получится... братишка!

Девушка усмехнулась чуть шире и повернулась к остальным, оставив джинчуурики недоумевать, что имела в виду эта странная девушка, разговаривающая в точности как его не менее странный друг... и которую он совершенно точно где-то уже видел!

— Так, народ! — уверенным голосом начала Таюя, косясь на черное пятно, колышущееся в отдалении и потихоньку увеличивающееся в размерах. — Надо торопиться, а нас слишком много, мы плохо знакомы друг с другом. Нам требуется толковый план. Поэтому... Сакура! Оттащи Хатаке Какаши в сторону и восстанови ему резерв!

— Почему ты распоряжаешься? Кто ты вообще така?.. — вскинулась было розоволосая, но тут в нее уперся холодный карий взгляд... и от плещущихся в нем эмоций во рту девушки вдруг пересохло. Сакура гулко сглотнула слюну и вдруг подумала: 'А у Цунаде-сама точно такое же выражение, когда я ошибаюсь... Такое же, спаси Ками...'

— Х-хорошо, — выдавила розоволосая и неловко повернулась, но ее догнал голос Таюи:

— Чтобы было быстрее, возьми себе блондинку с глазами в помощь!

— При чем тут мои глаза? — удивленно пробормотала Ино, а откуда-то сзади долетел звук, до крайности похожий на ехидное хихиканье. Вот только там никого не было, никого... кроме замершего Айдо и подозрительно колеблющейся красной ауры вокруг него...

— Хатаке-сан, не отвлекайтесь и собирайте чакру. Этот парень, — кивнула Таюя на подбирающуюся к ним кляксу, — бессмертный, поэтому вы можете стать нашим последним шансом на победу. Вы знаете, о чем я говорю, — джонин машинально кивнул и с облегчением сел. Из-за крайней степени истощения, не опрокидывающей его на землю только из-за железной воли, сил на спор почти не осталось. Да и, может статься, это шанс...

— Толст... Чоджи, — улыбнулась девушка, — прикрой их. Я на тебя рассчитываю!

— Но... Но... Как же Шикамару? Ему, наверное, нужна помощь? Он там один... — возразил Акимичи, впервые не расслышавший, как его попытались назвать толстым.

— Шикамару? Это тот самый, с которым мы?..

Девушка не закончила фразу. Откуда-то издалека, там, куда убежали Нара и Хидан, прилетел далекий грохот, а над едва различимым отсюда лесом встало облако пыли. Какузу резко повернул на звук свою человеческую голову, оставив торчащие маски наблюдать за противниками, и вдруг замер.

— Шикамару? — протянула девушка. — Он же ваш сокомандник? Ну вот и верьте в него, — улыбнулась она одними губами. — Этот парень вынесет все, что ему не пошлют, если у него есть план, уж я-то знаю... Ямато-сан, — продолжила она, — вы наша основная ударная сила, сосредоточьтесь и ждите момента, когда вы сможете подставить врага под технику Хатаке. Она не очень эффективна, когда противник движется. Бледная немочь, — Сай вздрогнул. — садись и рисуй всех своих зверей, что сможешь. Мне нужно, чтобы этот клубок дождевых червей боялся наступить на землю! Наруто, мы с тобой займемся врагом. Подготавливай свою технику и отвлекай его внимание клонами — я уже к ним привыкла. А с Саем, я надеюсь, вы достигли взаимопонимания и он сможет тебя не задеть. Всем все понятно?

Красноволосая девушка повела взглядом, натыкаясь на изумленно распахнутые глаза, удивленные выражения лиц и прочие признаки глубокого шока и тяжело вздохнула:

— Кажется, именно в таких случаях Айдо любит говорить 'рожа просит кирпича'. В этом 'русском' определенно что-то есть!..

— Откуда ты столько знаешь о нас? — пробормотала Сакура.

— Айдо очень часто о вас говорит, а от меня у него нет секретов. Я ведь самый близкий ему человек... — девушка почему-то грустно улыбнулась.

— А тебе что, не нужно это... заимо... понимание с Саем? — отмер Наруто.

— Нет. Потому что для атаки мне не нужна земля! — Таюя развела руки в стороны и подняла голову. — 'Благословенная Стигма Узумаки. Первый уровень: Ангел!'

Пафосная поза очень подошла под глубинный смысл названия техники. Девушка окуталась сиянием, которое обняло ее и сжалось в сплошную темно-медную броню, а выросшие из спины белые крылья с красной каемкой хлопнули, подкидывая ее вверх. Таюя гордо посмотрела на коноховцев, не сводящих с нее кто удивленного (джонины), кто восхищенного (Чоджи), кто наполненного странными, не всегда понятными, но определенно небезопасными чувствами (Ино и Сакура) взгляда, покосилась на Сая, чья рука с кистью практически сама по себе дернулась к свитку... и споткнулась о задумчивое выражение лица Наруто, уставившегося в небо и чешушего в затылке:

— Узумаки, да? Почему-то мне кажется, что это важно... вот только не могу понять почему...

Девушка фыркнула: 'Ну все в точности так, как он говорил... А я еще не верила!', шевельнула крыльями и рванулась к скопищу черных щупалец, по пути легонько приложив джинчуурики древком нагинаты пониже спины — исключительно для скорости, конечно же. Поэтому первое туманное полотнище в этом сражении сорвалось с лезвия под гневный вопль: 'Подожди меня, даттебайо!' и хлопки множественного теневого клонирования...

Глава 5

Уже некоторое время Какузу сражался в новом для себя состоянии — он был зол. Эти слабаки, всего лишь контейнер для сердец, методично и целенаправленно давили его. Нет, конечно, победить они не могли никак... но это и не являлось их целью! Нукенин постоянно уворачивался от теневых копий джинчуурики. Сами по себе они не представляли особой угрозы, разве что стихийные техники на таком близком расстоянии применить было невозможно без хотя бы секундной паузы на сочетание усиления тела и удара масок. Но это мельтешение вполне могло его замедлить, и тогда из любой ямы в земле на рассветовца бросались чернильные змеи, норовя стиснуть его и задержать еще сильнее, чтобы подставить под удар без предупреждения рвущихся со всех сторон деревянных балок. Приходилось почти все время прыгать, в воздухе его встречал поток туманных лезвий, безжалостно кромсающий нити Джионгу, а при попытке скинуть вниз эту наглую девчонку — нити осыпались невесомым пеплом в потоке огня, сжигающего все на своем пути. Несколько раз ему лишь чудом удалось убрать из-под лезвия нагинаты, прекрасно прорубающее 'Дотон: Дому', очередную маску. Спасали только нити, которыми он цеплялся за землю и менял траекторию своего прыжка в совершенно непредсказуемых направлениях...

Нет, победить его таким образом, они бы не смогли никогда... Но две зеленые сферы в спине Хатаке Какаши сияли, не убавляя своей яркости, поток Джионгу, брошенный в ту сторону, был мгновенно раздавлен выросшим кулаком толстяка и отрезан сразу тремя воздушными лезвиями, рухнувшими с небес как карающий меч посланницы богов... Запятые в красном глазу Копирующего Ниндзя с каждой секундой вращались все быстрее и быстрее, и, даже если забыть о способностях Учихи Итачи — оторванные руки Дейдаре Какузу пришивал лично. Времени почти не осталось, а где-то сзади по-прежнему неподвижно сидел, окутанный странно знакомым красным свечением человек, стоящий двадцать миллионов рё... и очень нужный лично нукенину!

Рассветовец пропустил мимо головы очередное лезвие из ветра, неожиданно что было силы оттолкнулся от земли и отпрыгнул на десяток метров, разом оторвавшись от клонов и чернильных зверей. Они тут же устремились к нему, в сверху уже падала такая знакомая нагината, будто Хидан, вдруг вернувшийся с того света (нукенин не обманывался — его напарник никогда не пользовался взрывами, способными оставить только пепел даже от бессмертного. 'А тот парень и в самом деле хорош...'), решил захватить его с собой, как не раз и обещал... Но Какузу уже получил так нужный ему перерыв.

— Слабаки, надоели! Одновременно с этим восклицанием рогатая маска с желтым носом распахнула пасть. — Райтон: Гиан!

Как бы ни казалось странным называть технику Молнии с использованием слова 'Тьма', неизвестный создатель дзюцу оказался парадоксально прав. Кажется, весь свет в округе сконцентрировался в одой точке, погружая остальной мир в непроглядную мглу... Сияние вытянулось ослепительным лучом, раздирая окружающее пространство и описало короткую дугу, рассекая все, что находилось перед ним. Какузу крутанулся вокруг себя, а маска шевелилась, осуществляя тонкую наводку спицы молнии на противников... и, наконец раздался удар грома, надежно заглушив пронзительный девичий вскрик.

Свет погас, позволяя рассмотреть разрезанные стволы деревьев, куски камней, сверкающие идеально ровными оплавленными срезами распаханную землю и девушку, сидящую на земле. Ее крылья, прежде широко распахнутые, теперь стали двумя обрубками, через все тело по светлой меди тянулась борозда, ныряющая под прижатые к лицу ладони, а позади нее ошеломленно выпрямлялся джинчуурики, закинутый за спину рукой в тяжелой перчатке, едва не сломавшей ему ключицу...

— Я заберу ваши сердца, но сперва... Я получу то, что нужно мне гораздо больше!

Еще две маски, выросшие над плечами Какузу синхронно, с невероятной точностью начали концентрировать чакру. Два шара — огненный и воздушный — одновременно росли и наливались энергией, наглядно демонстрируя простую и старую истину: для того, чтобы стать по-настоящему сильным — не нужно завидовать чужому, нужно всего лишь разумно и правильно использовать свое собственное. Способности демона, Поглощение, 'Солнечный ветер' — что с них толку, если все это нельзя использовать так же просто, как обычные огонь и ветер? Обычные стихии, даже не оформленные в технику, доступные почти любому шиноби — вдруг превращаются во всеуничтожающий огненный шквал, выжигающий все — живое и неживое, и нет никакой разницы, сгорело ли твое тело в печи крематория или в солнечной плазме? Наверное, чтобы это понять — стоит однажды заслонить собственным телом путь реке огня, несущейся на тебя со скоростью сорок метров в секунду. Наверное, именно поэтому обладающих таким опытом так мало среди живущих...

Маски на плечах нукенина немного повернулись и выплюнули чакру в сторону сидящего на песке Узумаки Айдо. Целую секунду выбирающимся из-под груд ломаного камня и завалов мертвых деревьев коноховцам казалось, что совмещенная техника Огня и Ветра захлестнет маленькую, в сравнении с разбушевавшейся рукотворной стихией, фигурку и прокатится дальше, круша и превращая в пепел деревья и камни. И этому не может воспрепятствовать ничто — ни знания, ни таланты, ни хитрость... ни даже отчаянный девчоночий вскрик и протянутая в глупой попытке удержать смерть рука с капающей с пальцев кровью... Но в этот раз стихиям предстояло столкнуться с равным противником.

Аура вокруг сидящего внезапно дрогнула, потекла, собираясь в одной точке перед ним. Мгновенно крутанулся серый, разбавленный красным водоворот... и вот перед парнем, надежно заслоняя его спиной, встала неведомо откуда взявшаяся девочка. Она дернула головой, откидывая тяжелую копну темно-алых волос за спину, у нее еще хватило времени смешно сдуть с глаз непослушно упавшую из-за уха прядку и протянуть руку ладонью вперед, как будто этот нелепый жест может остановить пламенный ураган, а затем все вокруг скрылось в бушующем огне... и все замерло.

Коноховцы, волею судьбы и Таюи могущие позволить себе места в партере, увидели, как огонь девятым валом накатил на хрупкую девичью фигурку и вдруг недоуменно зарычал, наткнувшись на непреодолимое препятствие в виде выставленной ладошки. Пламя трещало и рычало, воздушные струи заворачивались вверх и вниз, сплавляя землю у самых носов мягких сапог, охватывающих стройные ноги до середины бедер, в подобие грязного стекла и расплываясь по небу протуберанцами, не в силах выполнить то, ради чего они были созданы, а девочка радостно улыбнулась, будто озарив поле смертельной битвы солнечными зайчиками, пропела: 'Ну вот, папа. Мое доказательство будет гораздо убедительнее всех твоих слов!' и вдруг широко открыла рот, одновременно делая вдох. И, как бы это ни казалось невероятным, пламя вдруг неуверенно качнулось... и устремилось к девочке, по пути вытягиваясь в нити, свивающиеся в один поток, постепенно утончающийся по мере приближения к концу своего пути, чтобы не обжечь губы и одновременно не упустить ни крошки. Это очень некрасиво по отношению к хозяевам угощения, а девочка всегда старалась быть вежливой с незнакомцами, даже если они состоят из отвратительных черных щупалец — именно этому ее всегда учил любимый папочка...

Вдох, который не был собственно вдохом, ибо тянулся гораздо дольше всех пределов разумного, все не кончался и не кончался, бурлящая стена огня становилась все прозрачнее и прозрачнее, и наконец последняя искорка техники Какузу, оказавшейся всего лишь закуской, исчезла между бледно-розовых губ. Девочка закрыла рот, блеснув идеально ровным рядом снежно-белых зубов:

— Ам! Это было жуть как вкусно! Итадакимас! Прости, что после еды! — и похлопала себя по животу.

Неожиданно она замерла на половине движения, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. Ее волосы тускло засветились, с каждой секундой наливаясь сиянием все ярче и ярче, и вот одна их свободно висящих прядей шевельнулась будто живая, засверкала, полностью спрятавшись в свете и резко удлинилась. Свечение погасло, оставляя на месте прядки волос что-то, гораздо больше похожее на птичье перо такого же, как и остальная шевелюра, красного цвета.

Девочка протянула руку и перекинула свои волосы на грудь, проведя пальцами по выделяющейся пряди.

— Отлично, мне как раз не хватало немного чакры! Вот и первый хвост! — вдруг нахмурилась. — Вот, правда, вид... Надо попробовать уложить волосы по-другому...

— Йоко! — девочка повернула голову в сторону спешащей к ней Таюи. — Ты в порядке?! Что случилось?!

— Все хорошо, я справилась. Но... Что с вами такое, Ю-чан? — Йоко чуть нахмурилась, а Таюя озадаченно остановилась. — Вы позволили какому-то инопланетному монстру пролить вашу кровь! Когда папа, — кивок за спину, — узнает, он очень расстроится, что вы не устояли против щупалец... и не дай вам Ками понять, почему именно!

Вокруг воцарилась озадаченная тишина, которую рассек недоуменный шепот Ино: 'Такой молодой и уже папа? Да у них разница года в два, не больше!'. Если бы та, которую в скором времени нарекут Кровавым Ангелом, оглянулась сейчас, она бы, наверное, вспомнила и другие поговорки из так полюбившегося ей русского языка, например 'Будем бить по морде. По наглой рыжей морде'. Но девушка не глазела по сторонам, рефлекторно прикрыв правую половину лица, где пролег тонкий кровоточащий разрез. А жаль, ведь она могла бы заметить, что в круглых глазах Наруто наряду с вполне объяснимым удивлением стремительно и без каких-либо причин поднимается краснота...

— Что это та... — джинчуурики не успел договорить. Он вдруг схватился за живот и без единого звука рухнул на землю.

Не было ни страшных криков, ни вспухающих шрамов на щеках. Не было лезущих из челюстей клыков, когтей на руках, оставляющих в почве глубокие раны. Не было ничего, к чему так или иначе были готовы те, кто прошел рядом с Наруто долгий путь. И те, кто сделал свой выбор совсем недавно. Просто по всему телу парня, разрывая кожу, выметнулись мощные струи темно-красной чакры, стремительно укутывая его с головой. Звериные глаза при этом были широко раскрыты и не отрывались от растерянно замершей девочки...

— О, проклятье! Это невозможно! — выдохнул Ямато, но слова не помешали ему стремительно сложить печати, и из-под земли вокруг уже поднимавшегося на четвереньки джинчуурики, формирующего четвертый хвост, выросли деревянные столбы с собачьими пастями, немедленно сжавшие жертву в тиски, не давая ему двинуться. Чудовище, в которое без каких либо причин превратился Наруто, распахнуло пасть и издало вой, в котором присутствующим вдруг послышались далекие тяжелые удары, как будто что-то большое в исступлении молотило всем огромным телом в протестующе трещащие и выгибающиеся прутья исполинской клетки...

Йоко побледнела, сделала один шаг назад, другой... Резко обернулась и с места прыгнула к Айдо, по пути расплываясь в дымку, которая теперь выглядела гораздо плотнее и даже чуть искажала пропорции заключенного в ней тела. Это произошло очень вовремя, потому что к этому моменту из носа и ушей сидящего протянулись пока еще тоненькие струйки крови. Вновь загоревшееся красное сияние мгновенно высушило их, а порыв ветра развеял кровяную труху над землей.

Девочка исчезла и чудовище, сдавленное деревянными клыками, вдруг перестало дергаться и застыло без движения. Покров биджу потек, освобождая обожженную до красноты кожу Наруто. К нему тут же бросилась Сакура, уже привычно зажигая в ладони Шосен, а секунду спустя к ней присоединилась и Ино. Уже немного пришедший в себя Какаши аккуратно, незаметными шажками подходил к месту, откуда удобнее всего было одним ударом пробить очередную дыру в теле врага. На мгновение замерший вихрь схватки готовился разразиться с новой силой... а одно необычное существо, сейчас как никогда ранее до сих пор чувствующее себя маленькой девочкой, молча переживало, наверное, самое первое собственное воспоминание о том, что же это такое — на самом деле быть демоном. И оставалось только надеяться, что люди, которые находятся рядом, помогут выбрать правильный путь той, кто только что доказала — пределы ее сил еще только предстоит узнать...

— Шаринган, джинчуурики, Мокутон, воскрешение. А теперь еще и очень знакомая картина. Мне кажется, на этом можно немного заработать! На этот раз я буду серьезен — с деньгами не шутят!

Хриплый голос Какузу разорвал установившееся равновесие. Хатаке, как раз подобравшийся так близко, как только смог, рванулся к спине, испещренной заштопанными дырами, занося ладонь, сверкающую Лезвием Молнии, но, казалось, прямо ему в лицо бросились черные нити, вынуждая его отпрыгнуть в сторону. Сгруппировавшись, он попытался повторить рывок, но напротив него из черной мешанины внезапно поднялась гротескная человекоподобная фигура, с желтым носом на белом фарфоре вместо лица. Остановиться джонин уже не успевал и единственное, что ему оставалось — выставить перед собой ладонь с Райкири. Чернильные струи расступились, пропуская сквозь себя опасность, и сомкнулись вновь, маска перетекла на другую сторону, не тревожа разворотом туловище, а Какаши, едва коснувшись земли, вынужден был снова отпрыгнуть, потому что мгновение спустя в то место, куда он упал, вспух небольшой огненный шар. Джонин метался из стороны в сторону, вслед ему, будто дезинфицируя места, которых он коснулся, неслась очередь сфер из пламени, и под действием зарождающегося ветра, обещающего перейти в шквал, шевелились песчинки там, где путь Какаши пересечется с четвероногой кляксой, уже копящей чакру для удара.

Таюя, стерев перчаткой кровь с лица, проследила за метаниями Какаши, заметив и то, что Какузу, проконтролировав начало загонной охоты на джонина, уже разворачивается в сторону остальных, подзывая свое Сердце Молнии... Девушка метнула взгляд на бледного, лежащего без сознания Наруто, все еще стискиваемого бревнами Ямато, Сакуру и Ино, склонившихся над джинчуурики и тайком утирающих пот, Чоджи, увеличенными руками раскидывающего завал над зажатым обломками камня и дерева Саем...

— Мне кажется, сейчас не самый лучший момент для тренировок, и, если ты придумал это специально, обещаю — ты будешь жалеть об этом до самой смерти, Зануда-кун — еле слышно пробормотала Таюя и резко выпрямилась. Грохот взрывов и шипение ветра над полем битвы внезапно прорезал чистый и звонкий голос: — 'Благословенная Стигма Узумаки. Второй уровень: Архангел!'.

И все вокруг скрылось в ослепительной вспышке света.

Глава 6

...Сколько прошло времени с того момента, как Хатаке нанес самый первый удар в этой битве, джонин не считал, да и не особо важно это было. Для него сейчас существовали только уклонения, увороты и прыжки в разные стороны. Шаринган вполне позволял отслеживать движения чакры вокруг и прогнозировать траектории полета огненных сфер, но вот дважды истерзанное и единожды восстановленное тело джонина явно находилось не на пике формы... Какузу явно сменил тактику, окончательно отбросив попытки разобраться с проблемой быстро и настроившись на долгое сражение, перейдя от разрушительных техник, сметающих все на своем пути, к почти привычным методам. Но привычное заключалось только в размере и количестве вложенной в дзюцу чакры: таланты Какузу позволяли его Сердцам применять обычные техники невероятно быстро, а лично Хатаке Какаши было глубоко безразлично, испарится ли вместе с ним гектар-другой Мертвого Леса или весь ущерб ограничится полуметровой дырой, выжженной в его печени — итог все равно был одним и тем же...

Иногда, во время особо сложных пируэтов, когда огненная маска выдыхала по два фаербола за раз, Какаши вдруг посещали смутные видения. Вот перед Какузу стоят три Наруто, а в руке одного из них крутит лезвия вихревой сюрикен доработанной техники. Вот джинчуурики бросается вперед, выставив перед собой руку с сюрикеном, а Какузу, почему-то превратившийся в исполинскую семилучевую звезду, стоит на месте и изумленно смотрит, как к нему приближается неминуемая смерть. И как сам Какаши, подходя к поверженному, но все еще дышащему врагу, говорит какие-то слова насчет смены поколений и втыкает Райкири в последнее, каменное сердце. 'Что за бред? Акацки, который изумляется техникам врага и покорно ждет смерти? Такого просто не может быть! Или может, надо просто разрешать Наруто больше говорить, в его стиле — глупости и посреди боя?.. Кто знает, лучше ли неслучившееся или хуже? И в чем причина? Нет ответа...'. На этом месте сдвоенный взрыв огненных шаров обычно выбивал из головы джонина посторонние мысли и вновь начиналась гонка до первой ошибки. К сожалению, у Какаши было гораздо больше шансов ее совершить — противник не был живым.

Когда перед ним выросла здоровенная туша, стоящая на четвереньках и почти в лицо уперся шар уже знакомого 'Футон: Атсугай', разорвавшего бы джонина при попадании на тысячи маленьких клочков, вечно реющих над Мертвым Лесом, никаких мыслей о подведении итогов в голове Хатаке не появилось. Да и, по большому счету, все это миф — шиноби некогда задумываться в бою о смерти. К настоящему ниндзя Шинигами либо приходит тихо, протянув когтистую руку из-за угла... либо удирает, сверкая призрачными пятками и убоявшись мощи того, на чью душу он посягнул.

Какаши просто приготовился к новому удару. Райкири — его лучшая техника, которую он создал сам. Помнится, Минато-сенсей тогда очень его хвалил, а Обито страшно завидовал и ревновал... бака... Конечно, 'молния' слабее 'ветра', но, если не бить в лоб, меряясь голой мощью, а попробовать разорвать напополам и оттолкнуть половины...

Но все это оказалось ненужным. В последний миг, когда шар Атсугай уже рванулся в полет, а джонин поднял руку, ощетинившуюся электроразрядами, перед ним вдруг рухнула громадная, в два-два с половиной человеческого роста, желтая металлическая балка. Она остановила вихревой шар, и, подобно дубинке в детской игре 'отбей мячик', отшвырнула не успевшую взорваться сферу за пределы видимости, откуда спустя миг до него долетел упругий воздушный толчок.

Сердце Ветра поспешно отскочило подальше, а джонин медленно переводил взгляд вдоль металлической полосы, добравшись до крестовины, гарды, рукояти, громадной руки... Голова задиралась все выше и выше, пока на высоте пяти метров красный глаз с крутящимися томое не встретился с полоской яростного света...

Больше всего существо, неподвижно стоявшее перед джонином, походило на громадную марионетку из Суны. Марионетку, которую кто-то додумался заковать в железо... По сплошному золотистому металлу сапог, поножей, глухой брони, перчаток, даже в сочленения которых невозможно было всунуть, кажется, даже волосок, змеились странные символы. Литой и даже на вид толстый доспех, который неизвестно почему тянуло называть странным, но понятным словом 'бронеплита', не давал даже приблизительно предположить, что у него внутри, и во всем этом скопище железа был лишь один разрыв — смотровая щель в высоком коническом шлеме, как раз и источавшая то самое сияние, не похожее ни на одну стихию чакры, которые Какаши до сих пор видел...

Существо шевельнулось, поднимая полосу металла, оказавшуюся прямым мечом, больше всего похожим на цуруги, но шире его и гораздо длиннее (относительно своего хозяина, конечно), развернувшись от этого движения лиц... передней частью к джонину, и с высоты четырех метров на него уставился выгравированный на нагруднике клиновидной формы орел, с чувством собственного превосходства пялящийся куда-то вправо...

— Хатаке-сан! — долетел до него крик и Какаши обернулся на голос, за короткое время ставший для всех коноховцев сильно — и даже 'страшно' — знакомым.

— Таю... — и осекся на полуслове, потому что пришлось бы слишком много говорить. Лучше обойтись привычными методами...

Какаши за сегодняшний день совсем утратил способность удивляться. Бессмертный? Ожидаемо. Пять сердец? Мелочи. Практически поражение? Это же Акацки. Наруто, освоивший то, что оказалось не под силу Минато? Так он не один уникум, вся семейка как на подбор. Подручная Орочимару, разрабатывающая для них тактику сражения и утратившая Проклятую Метку, что до сей поры казалось невозможным? А почему нет? План-то толковый, а Митараши-тян как обрадуется... Девятихвостый, вырывающийся на ровном месте, и жутковато милая и до боли знакомая девочка, превращающаяся в красный свет? И не такое видали, что уж там... Поэтому открывшаяся картина вызвала вполне типичную реакцию — поднятую бровь над свободным от шарингана глазом.

Таюя вновь парила над землей. На этот раз чуть выше — метрах в четырех. И немудрено — прежде цельная медно-золотая аура, покрывавшая ее целиком, сейчас выглядела совсем иначе... Защита на руках укоротилась, перчатки почти исчезли, оставив вместо себя наручи от кисти до локтя, охватывающие предплечье вокруг. Броня на теле съежилась до рельефного нагрудника, чем-то похожего на броню стоящего перед Какаши существа, но гораздо, гораздо легче. А еще — металлическая платина явно и недвусмысленно подчеркивала грудь девушки... Нагрудник опускался до пояса, продолжаясь плотно пригнанными друг к другу гибкими пластинами, оканчивающимися чуть выше колена и оставляя ноги Таюи открытыми вплоть до сапогов с металлическими накладками, прикрывающими надкостницу. В общем, налицо было изрядное, даже для не уважающего все эти самурайские штучки шиноби, уменьшение защиты. Но так высоко девушка парила совершенно не поэтому. Просто ниже опуститься мешала вторая пара крыльев, растущая из той же точки, что и первая, но склоненная вниз, и иногда при взмахах загребающая пыль с сухой земли...

Было видно, что такое увеличение конечностей оказалось для девушки большим сюрпризом и она как раз сейчас пыталась освоиться, дергаясь в воздухе туда-сюда и изредка взмахивая для равновесия палкой, окутанной сиянием до полной невозможности рассмотреть ее в подробностях, которой стала так любимая ею нагината.

Джонин поймал взгляд девушки и уголок его поднятой брови вопросительно дернулся в сторону существа, уже метнувшегося к Сердцу Ветра Какузу с грацией и скоростью, которых трудно было ожидать от такой громадины. Таюя поняла вопрос правильно.

— 'Техника Призыва: Доки. Армия Красной Королевы', — немного смутившись, произнесла она. — Я убью тебя, Айдо...

Последняя фраза явно не относилась к названию дзюцу, но Какаши кивнул, мельком порадовавшись, что все потуги бессмертного члена Акацки каким-то чудом не порвали прикрывающую лицо маску — уж очень не хотелось джонину оказаться на месте второго сына Минато-сенсея за мимолетную улыбку. Хотя... Да нет, что за глупости, право слово-то?!.

— Хатаке-сан, — перешла к делу девушка. — Пока я... осваиваюсь, займитесь, пожалуйста, этим парнем. Остальных взяли на себя Доки, а этого у**ка даже прямое попадание меча не проняло. Он каменный, а у вас Райтон!

Какаши вновь кивнул и отвернулся, нашаривая взглядом Какузу. Наконец, рассмотрев черную кляксу, метавшуюся в ногах одного из металлических великанов, гвоздящего своей железной балкой направо и налево, но попадающего только по Сердцу Молнии рядом, в основном плашмя, он пробормотал:

— Если Орочимару до своей смерти узнает обо всем, что и как ты устроил, Айдо, он откусит свой язык по самый корень. От огорчения, что тогда, в Лесу Смерти, и позже, в подвале башни, он сделал неправильный выбор. А нам... нам останется только тихо порадоваться единственной в жизни Змеиного Саннина ошибке и... Пожалуйста, сделай так, чтобы мне не пришлось ненавидеть себя за подобные мысли!

Хатаке Какаши умолк, прикинул расстояние до своей цели и, больше не говоря ни слова, метнулся вперед. В самом деле — пора заканчивать, пока это красноволосый тип не придумал что-нибудь еще... например — призыв на грешную землю самого Шинигами во плоти!

'Прости меня, Майто... Но никогда, даже во время наших с тобой соревнований, я не чувствовал себя таким старым. А как раз сейчас мне требуется немного Силы Юности! Поделись, а?..'

Наруто, как это часто бывало в последнее время, всплывал из темноты беспамятства. Позади остались смутные образы привычной пещеры, заполненной водой, в которой почему-то совсем нестрашно мокнуть и даже утонуть затруднительно, тень решетки с бумажкой на замке. Правда, в этот раз кое-что было необычно. В первый раз Девятихвостый не обращал на него никакого внимания, не пытался заговорить, запутать и заставить выпустить его на волю... 'Вот ей-ей, знал бы как — давно убрался бы подальше в безлюдное место и выпустил! Нужен мне этот мохнатый комок, считающий себя самым умным и хитрым, как же! И без него прекрасно обойдусь! В итоге 'джинчуурики умирают после извлечение биджу'? Бродят иногда на краю сознания слова 'Да и насчет итога... Я не был бы так уверен...', смутно связанные с красными волосами, но вот обдумать все это совершенно некогда...' В этот раз Лис истерически бросался на прутья решетки, кажется, даже пытался их грызть и орал что-то странное. Окончательно спятил от ненависти, что ли? Не хотелось бы стать как Гаара... До реальности остался всего лишь один шаг и подсознание со вздохом сожаления уступило место сознанию, предоставляя тому возможность самому разбираться с миром, встречающим Наруто грохотом и взрывами. И это тоже было вполне привычно в последнее время...

— Наруто, как ты? — Лицо Сакуры, склонившейся над ним, выражало высшую степень беспокойства.

— Нормально, — прохрипел парень, переваливаясь на бок и приподнимаясь.

— Все в порядке, все живы, — одними губами улыбнулась розоволосая. Наруто с усилием завертел головой оглядываясь.

За поваленным стволом исполинского дерева, косо срезанного тем самым ударом Какузу, от которого его заслонила девчонка, которая пришла с Айдо... Наруто нахмурился... укрылась вся компания. Ино прислонила ладони с зеленой сферой к спине изрядно ободранного Сая, неподалеку от них заметно схуднувший Чоджи, страдальчески морщась, пытался пристроить поудобнее бинты на ладонях. А сверху на стволе, спиной к ним, устроился, скособочившись и опираясь на руку, капитан Ямато...

— Почему мы здесь? — наконец, подал голос парень.

— Нам... пришлось, — прошелестела Сакура, — Сай серьезно ранен, у капитана Ямато почти закончилась чакра, пока он держал... тебя. У меня резерв тоже пуст, только у Ино немного осталось...

— А где... остальные? Какаши-сенсей? Айдо? — на последнем имени голос Наруто едва заметно дрогнул.

— Какаши-сенсей и та девч... девушка, Таюя, сражаются. Они невероятны.... Как жаль, что я в свое время не согласилась, чтобы он меня учил, — почти прошептала Сакура. — Айдо... Он где-то там, — девушка кивнула за древесный ствол, откуда как раз долетел грохот очередного удара. — Мы пытались его забрать, но... к нему невозможно прикоснуться, — она покосилась на бинты Чоджи, как оказалось, скрывающие волдыри ожогов.

— Ясно, — пробормотал Наруто и вдруг одним движением вскочил на ноги.

— Наруто! — пораженно прошептала девушка. — Куда ты? Ты ведь только что!..

— Пора закончить это, Сакура! — Наруто обернулся, улыбнулся всем сразу и показалось, что за поваленное дерево вдруг заглянуло солнце. — Не беспокойся, я знаю, на что способен!

Парень взбежал по стволу и остановился рядом с Ямато. Лицо джонина сейчас было даже бледнее, чем обычно, а под глазами явственно обозначились мешки

— Ты уверен в том, что делаешь, Наруто?

— Да, — без тени сомнения бухнул джинчуурики.

— Тогда тебе туда, — рука капитана вытянулась чуть в сторону, туда, где на краю пылевого облака, в котором мелькали золотые блики, сверкали разряды молнии и грохотали взрывы висели в воздухе четыре белоснежных крыла. — Это ее план и ее сражение.

— Спасибо, Ямато-тайчо! — и Наруто спрыгнул вниз...

Вблизи Таюя выглядела еще более внушительно. Джинчуурики невольно залюбовался на широко распахнутые крылья, которые трепетали, подчиняясь какому-то нездешнему ритму... и чуть не споткнулся об Айдо, все еще сидящего точно в той же позе, в которой парень увидел его здесь в первый раз. Девушка прикрывала красноволосого собой, так же, как и...

— Что с ним? — невольно вырвалось у джинчуурики. Вопрос был задан без особой надежды на ответ, но Таюя все же расслышала его.

— Рада, что с тобой все в порядке, Наруто! — она повернулась к нему и улыбнулась. От этого движения на правой стороне лица шевельнулся тонкий розовый шрам и мысли Наруто тут же приняли совершенно иное направление.

— Зачем ты прикрыла меня... собой? Ты же пострадала... И как рана зажила так быстро?

— Зачем прикрыла? Просто у меня с самого рождения не было семьи и так уж вышло, что мне дороги все ее члены, даже самые глупые и довольно странные... — Наруто озадаченно поскреб в затылке, но ни до чего умного не додумался. — А рана? Это просто!

Девушка шевельнула крыльями, спускаясь чуть ниже и поворачиваясь спиной, и на открытом участке плеча под броней Наруто даже с такого расстояния смог различить вязь черных линий.

— Теперь понял?

— Нет, — честно ответил парень, а Таюя насмешливо фыркнула: 'Бака!' и вновь повернулась к туче пыли.

— Почему ты не дерешься? — подошел чуть ближе Наруто.

— В этой форме вся энергия уходит на Доков, я даже летать не могу по-нормальному. Поэтому сейчас за меня сражаются другие. А еще я точно убью Айдо — это были мои любимые штаны и майка. А эта форма их спалила... — едва слышно пробурчала девушка, но тут же продолжила в полный голос. — Хорошо, что ты появился. Мне потребуется все закончить, а ты прикроешь Айдо. На всякий случай. Договорились?

— Та... Таюя... — нахмурился джинчуурики. — Пожалуйста... позволь мне сделать это! Я так долго к этому шел и просто не могу отступить! Ради Айдо... и... и Саске...

При звуке последнего имени девушка скривилась.

— Хочешь помочь? Хорошо, давай сделаем это быстро. Только два условия. Первое — спрячь руку за спиной и второе — не вздумай шарахаться в сторону, понял?

— Что ты хочешь?.. — недоуменно переспросил было Наруто, но в этот момент особо сильный взрыв, прогремевший в воздухе, смел пылевое облако в стороны и сдернул покров тайны с этой битвы...

К этому моменту призванных существ осталось только двое — Сердце Ветра на одного из Доков стало вполне достойным разменом. Но вот остальные участники постепенно смешались в одну огромную беспорядочную кучу. И если оставшимся Докам (вернее, их хозяйке) было в общем-то все равно, с кем именно сражаться и они не выбирали противников, то вот Какузу, наоборот, старался начать драку с кем-нибудь из пятиметровых здоровяков, откровенно пользуясь преимуществом в подвижности и увертливости, в то же время стараясь не встречаться с Какаши, в любой момент могущим всадить в каменное тело нукенина Лезвие Молнии. В свою очередь, Хатаке избрал рассветовца главной целью. Именно поэтому в данную секунду драка сгрудилась на скромном пятачке, где участники едва могли развернуться. И вот сейчас сражение вдруг зависло в состоянии неустойчивого равновесия, в тот самый момент, когда предыдущий удар уже окончился, а новый — еще не начался. Но мгновение минуло... Одновременно сверкнули желтая и бело-голубая молнии, в середине толпы раздался взрыв, в разные стороны рванули клубы тумана от прекратившегося Призыва и из облака по параболе спиной вперед вылетел Какаши. Он упал на землю, пару раз безвольно перекатился, но все же смог затормозить и замер, опершись на руку. С такого расстояния понять, что с ним, было невозможно и Наруто дернулся было на помощь, но в этот момент облака повторно расступились в стороны и прямо на парня с девушкой вырвался Какузу. Больше не теряя времени, он рванул по прямой к оставшийся противникам. А постепенно рассеивающееся облако не потревожило больше ни одно движение. Нечему там было двигаться...

В первый миг после прекращения призыва Таюя охнула и просела в воздухе на три метра — вторая пара крыльев мгновенно исчезла без следа. Ее тело начало было покрываться полупрозрачной аурой, но девушка усилием воли остановила это, сохранив тот минимум защиты, который был на ней до этого и четким, не раз отработанным на тренировках движением завела погасшую нагинату за спину. На кончике ее лезвия сверкнула искорка и начал раскручиваться очень знакомый джинчуурики шар...

— Ты хотел все закончить? Вперед, не спи!

Наруто бежал навстречу Какузу. Справа и следа от него неслись клоны, уже выполнившие свою функцию и сейчас просто маскирующие оригинал, в руке, заведенной за спину крутилась Спиральная Сфера Ветра, тихий свист которой заглушался грохотом встречного ветра в ушах, а парня не покидало глубинное ощущение абсолютной правильности происходящего. Словно сегодняшний, совершенно безумный день, принесший всем столько побед и поражений, открытий и потерь — заканчивается именно так, как должно. И осознание этого факта наполняло душу джинчуурики спокойствием и уверенностью.

Какузу быстро приближался. Вот стало возможно различить отдельные нити в том гротескном подобии человека, которым стал растерявший почти все кутавшие его тряпки нукенин. Вот чернота шевельнулась и сделала первое движение навстречу парню, которое, при одном его неловком движении, станет и последним. 'Все окончится хорошо. Всегда'. Вот Наруто смог рассмотреть глаза рассветовца. Нечеловеческие, зеленые с розовым глаза, видевшие Хашираму Сенджу, наверное, смотрели на него точно с таким же выражением, как и сейчас на Наруто. И наконец настал тот самый момент, когда джинчуурики выдернул руку с Разенсюрикеном из-за спины и изо всех оставшихся сил воткнул технику прямо в середину переплетения чернильных нитей...

В последний миг Какузу попытался уклониться, растущая сфера столкнулась с его ногой и явно не успевала захватить врага полностью. Но в этот момент над полем битвы раскатилось дребезжащее металлическое жужжание и в паре десятков сантиметров от Наруто возник ослепительно яркий луч. От жара, окатившего джинчуурики, его черно-оранжевый комбинезон приплавился к телу в паре мест ('так вот зачем надо было 'Не шарахаться'...), а луч воткнулся в голову нукенина, попутно прихватив тело до середины груди, и, не задержавшись ни на мгновение, не оставив после себя даже пепла, устремился дальше, окончательно переводя Мертвый Лес в категорию мертвых. Таюя ничего не оставила на волю случая.

С чувством выполненного долга Наруто рухнул на землю, а перед глазами почему-то крутился Саске с полностью активированным Шаринганом... и с длинными красными волосами.

— О, Ками, вот это я идиот... — с сухой почвы взлетели потревоженные выдохом песчинки, и каждая из них была готова подписаться под этим утверждением. Два раза...

По недавней поляне среди высохших деревьев, а теперь простирающемуся от горизонта до горизонта почти без помех полю битвы бродили одинокие тени. Кто-то не в меру пессимистичный поспешил бы обозвать их мрачными призраками кровавой битвы, но все было гораздо прозаичнее. Из укрытий и щелей выползали победители...

Сакура в который уже раз хлопотала над Наруто. Сфера Шосена в ее руках колыхалась и была похожа на чахлый огонек сальной свечи, даже зеленый цвет был скорее благим пожеланием, нежели действительностью. За сегодняшний беспримерный подвиг высшие силы были просто обязаны вознаградить ее, но, кажется, Сакура справилась с собственным вознаграждением совершенно самостоятельно, если судить по тому, что она периодически задумчиво и чуть-чуть мечтательно терла свой большой, но надо признать — довольно милый лоб.

Ино, оставив в покое Сая, который выглядел довольно неплохо и уже торопливо что-то набрасывал в альбоме для зарисовок, занялась Какаши. Хатаке отделался сквозной обожженной дырой в плече, мало приятного, но... Джонин S-ранга был достаточно опытен, чтобы знать, когда ранение — результат некомпетентности и слабости, а когда — минимально необходимая жертва, поэтому сейчас он даже не морщился от боли, погрузившись в мечты, сколько ему положено дней оплачиваемого больничного, на какой срок его увеличат неумелые ковыряния в ране блондинки, которой гораздо ближе и приятнее шарить по чужим мозгам, нежели исцелять тела, и успеет ли Джирайя выпустить в свет свою обещанную, но почему-то все время задерживающуюся книгу?

Чоджи застыл неподвижно, уставившись в ту сторону, куда в начале битвы (а кажется — неделю назад.) убежал Шикамару. О чем он думал — ведает лишь Ками.

А что же Ямато? Он, как и всегда, успешно притворялся бревном, и именно поэтому на него сейчас никто не обращал внимания...

Таюя обвела взглядом этот паноптикум, машинально проверила, не развеялся ли вместе с крыльями гибрид брони и туники из медной ауры, который она держала на себе исключительно усилием воли, усмехнулась, покосилась на Айдо, ни на йоту не изменившего свое положение в пространстве, и, пробормотав 'Все-таки ты прав — с ними довольно забавно!', подошла было к одной неприметной точке на развороченной земле... Как вдруг ее заставил замереть знакомый голос:

— Ну и что у вас тут происходит? Не то, чтобы я сильно нуждался в подкреплении, да и, если бы вы выступили сейчас, то сильно припозднились... Но в конце концов было бы неплохо!

— Шикамару! Ты справился с Акацки в одиночку! Ты очень силен! — Чоджи успел подбежать к другу первым.— Мы хотели отправить тебе подмогу, но, по правде сказать, тут такое было!.. Да и вот она не позволила!

Толстячок без зазрения совести сдал главного зачинщика беспорядка, и темные глаза Нара повернулись к Таюе. Девушка устало улыбнулась:

— Они все нужны были друг другу здесь... У тебя был план, а когда у тебя есть план, ты способен на многое — уж я-то знаю! — она отвернулась и разворошила ногой небольшую кучку песка. Шикамару пробормотал ей в спину:

— Даже ты здесь... Если так, то Асума действительно был прав...

Таюя наконец углядела в ямке нужную ей вещь, и выдернула из земли кунай с тремя лезвиями. Мельком улыбнулась и повернулась... наткнувшись на взгляд Нара.

— Это мое! — улыбнулся Шикамару, протягивая вперед ладонь.

— Чт-то?

— Кунай. Это был подарок, и я хотел бы и дальше им пользоваться!

Таюя опустила глаза на протянутую руку, мгновение помедлила и вложила кунай в ладонь парня. Хотела было убрать руку, но Шикамару сжал пальцы, превращая передачу в острожное пожатие через три острых лезвия.

— Вот значит, как... — протянула девушка, а затем вдруг сделала шаг вперед, положила руку на плечо Шикамару, поднялась на цыпочки и прошептала что-то ему в ухо. Шагнула назад, развернулась и отправилась к Айдо.

Таюя взяла красноволосого за плечо, махнула рукой на прощание, миг — и они исчезли подняв вверх тучу пыли.

Постепенно коноховцы успокаивались, приводя себя в порядок и готовясь отправиться домой... Но в тот день с губ Шикамару не сходила довольная и немного мечтательная улыбка...

Глава 7

Об этом странном месте мало что можно было сказать. Прежде всего — потому что некому было рассматривать окружающее и потом в минуты досуга рассказывать об этом восторженно слушающей и мечтающей о подвигах молодежи.

Здесь не было темно — но не было и светло. Здесь взгляд не ограничивала линия горизонта — и невозможно было рассмотреть ничего дальше вытянутой руки. Здесь было пусто — и не было места даже для песчинки. Здесь могло бы с комфортом устроиться население целого мира — и ничье присутствие не тревожило покой окружающего пространства. Ничье, кроме...

Где-то наверху под светом двух солнц ярко сияла в черном небе золотая сеть, разросшаяся по всему свободному пространству, запустив лучи-отростки в землю и прогоняя по ним энергетические волны. Каждый такой импульс взламывал почву вокруг, вызывая корчи поверхности и выбивая из трещин жидкое пламя... А здесь, в глубине под глубинами, посреди неопределенности, не имеющей середины, завис оранжевый вихрь. Его потоки и струи иногда складывались в причудливые картины и тогда окружающее содрогалось от молчаливого диалога тех, кого здесь не было...

'Вот она! Пап, мы нашли! Ну что, идем?'

Вихрь на мгновение сложился в изображение девушки, очень гармонично смотрящейся в красно-оранжевой гамме и тут же крутанулся дальше. Каменная стена, деревянная дверь, пол — все это мельтешило, никак не желая застывать, в ожидании ответа.

'Подожди. Он не дурак, может и понять, что именно я с ним сделал. Он вполне способен избавиться от метки. Это вообще-то невозможно, но на его стороне Шаринган, воплощающий невозможное, поэтому... Мне нужно знать, что он хочет делать дальше. Я хочу посмотреть...'

'Шаринган... Глупости все это, не такой уж он непобедимый, я... чувствую. Но... как хочешь. Я подожду.'

Вновь завертелся вихрь. Камни, песок — пустыня. Оранжево-красная девушка и изредка идущий рябью, как будто жидкий, парень — идущие рядом. Какая-то постройка в скалах, вывалившие оттуда гурьбой вылезли причудливые монстры, в которых превратились когда-то обычные люди — драка, несколько секунд, и со всеми противниками покончено. Если бы мыслью можно было презрительно и немного раздраженно цыкнуть, второй собеседник обязательно бы проделал это, но и без того вокруг разлилось недовольство, которое без слов могут мастерски выражать только женщины и дети. И наконец...

'Пора. Сконцентрируй чакру, мы идем!'

Оставшийся в одиночестве вихрь еще некоторое время покрутился, отражая оранжевую девушку на фоне красных скал, чуть опустившую вниз ярко-алые глаза с неразличимыми точками зрачков, при одном взгляде на которые становилось кристально ясно, что это их натуральный цвет. А потом и эта картина исчезла, и вместе с ней пропало и место, которого не могло быть.

Интерлюдия. Саске

Если бы кто-то задался целью выяснить, о чем сейчас думает Учиха Саске — его постигло бы жестокое разочарование. В данный момент официальный наследник уничтоженного клана не думал ни о чем. В голове было пусто и гулко, а на самом краю сознания крутились обрывки мыслей, которые никак не удавалось собрать воедино. Слава Ками, за четыре года в Конохе, среди жалости, от которой Саске тошнило, заботы, которую последнему Учихе всегда хотелось вколотить прямо в рожу тому, кто ее проявляет, бесконечных визгов и писков этих глупых куриц, по непонятным причинам считающих, что они достойны его внимания больше, нежели загораживающая дорогу доска в заборе — он развил самоконтроль так, что маска Хатаке Какаши, и та выглядела эмоциональнее, чем лицо обычного, а с возрастом вполне недурного собой мальчишки. Именно поэтому спутники ученика Змеиного Саннина ничего не замечали и продолжали ожидающе смотреть на своего спокойного, холодного и равнодушного лидера, готового пойти на все ради достижения своих целей.

Саске вздохнул (конечно же, про себя). Здесь, на этом самом месте, заканчивался один путь и начинался новый. Это не имело особого значения — победитель Белого Змея ('Ну и отвратная же туша была! И я позволял ЭТОМУ прикасаться к себе? О, Ками...') уже давным-давно решил, что любая его дорога в конце концов приведет лишь к гибели Итачи — сколько бы ни продлилось путешествие и какие бы жертвы ни пришлось бы принести. Но вот почему-то именно сегодня...

Учиха перехватил быстрый взблеск алой радужки, как будто посмотрел в зеркало — не из стекла, не умеющего врать тому, кто оказался перед ним, а из полированного серебра, коим изредка пользуется гражданская аристократия Элементальных стран. Такое отражение выглядело светлее и лучше оригинала... особенно если изогнуть его под определенным углом, позволяющим поверхности не отражать толстый живот и свисающие бока... Но такими подробностями наследник клана Учиха не интересовался никогда.

В последние дни, двигаясь к своей цели под пристальным алым взглядом, он неожиданно стал задумываться — а что же будет дальше, после того, как мертвое тело Итачи отбитым и изжаренным молниями куском мяса рухнет к его ногам? Раньше на этом месте зияла мрачная холодная пропасть, ведь с уничтожением брата полностью терялся смысл. На эту мысль, узнай о ней один склизкий очкарик, так удачно помогший ему и... еще один, похожий на подручного Орочимару гораздо больше, чем ему самому хотелось бы признать, эти двое скривились бы в усмешке и хмыкнули: 'Жизнь, потраченная для того, чтобы ускорить смерть — как иронично!'. Саске было все равно. И лишь совсем недавно, в заменявших ему душу огрызках, кровоточащих без перерыва семь лет подряд и загоняемых в самую глубину воистину стальной волей, неожиданно стала робко мерцать мысль... нет, тень мысли... Может быть, стоит перекинуть мост через эту мрачную бездну? А на другом его конце... может быть, его встретит раскрытая ладонь в черно-оранжевом рукаве? Или распахнутые объятия, могущие крошить скалы, но боящиеся навредить ему неосторожным движением? Или... неотрывно прикипевшие к его спине ярко-красные, гораздо светлее его собственных, глаза, которые Саске увидел вживую совсем недавно, но, несмотря на это?.. А вероятнее всего, там окажется ехидная усмешка, взмах красной гривы и радостный возглас: 'Добро пожаловать домой, Саске-кун! Фуин: Геенна! КАЙ!!!'...

Учиха незаметным усилием сдержал желание передернуть плечами (конечно же, от сквозняка! Днем в пустыне, среди голых скал, довольно часто гуляет прохладный ветерок. Довольно неприятно, особенно если пуговицы на твоей рубашке не предусмотрены даже проектом), рефлекторным, но, как и всегда, изящным жестом прикоснулся к ребрам, которые уже довольно давно непонятно почему жгло — а в последние дни это чувство стало почти невыносимым — и обвел взглядом своих спутников. Вновь перехватив взгляд Карин, устремленный на его обнаженную грудь, уперся в странное выражение, которого не должно было быть в глазах за простыми стеклами очков, и, наконец, сформулировал мысль: 'Что-то не так!'

В документах, подготавливаемых для Орочимару, не могло быть запретных тем, личного пространства, вещей, о которых говорить не нужно, потому что 'это и так все знают'. Настолько 'не могло быть', что Учиху иногда коробило от того, что он там видел. Да, все же настоящим учеником Саннина он не стал, хотя... с самой первой встречи они оба знали, зачем нужны один другому, и Саске всего лишь чуть реже наступал на ноги своим партнерам в этом смертельном танце. От самоуверенности не застрахован даже потенциальный бессмертный... впрочем, как и владелец глаз, заставляющих реальность верить тебе на слово. Но об этом Саске, по понятным причинам, думать не мог...

Сейчас в голове будто сами собой всплыли строчки из досье. Хозуки Суйгецу, страстный коллекционер Великих Мечей Тумана и имеющий особенные отношения с водой, даже на фоне своей деревни... Джуго, неизвестного происхождения убежденный пацифист и одновременно — чудовище, алкающее человеческой крови... Это все было верно, в подземельях Орочимару — привычно, и Саске было что предложить этим двоим. Но вот Карин... 'Испытывает потребность в постоянной эмоциональной и физической близости с Учихой Саске, не имеет внутренних ограничений в действиях по достижению данного состояния, критичность восприятия серьезно снижена'. Несмотря на питаемое еще с Конохи отвращение к этой стороне человеческой натуры, Саске пришлось 'не заметить' данный факт. Это было противно... но абсолютный сенсор и уникальный медик в качестве послушного и безропотного инструмента стоил сделки со своей честью. До осознания всей глубины пропасти, в которую он пал, Саске было еще очень далеко... но вот в данный момент Шаринган, к которому Учиха с некоторых пор прислушивался крайне внимательно, говорил... нет, буквально кричал о том, что ни о каком 'снижении критичности' здесь не могло быть и речи. Девушка внимательно смотрела на Учиху, изредка скользя взглядом по его бледной обнаженной коже и будто чего-то ждала. Тот же самый Шаринган не видел никаких причин такому поведению, а значит и ломать голову было бессмысленно. Саске снова обвел глазами куцую шеренгу своих будущих подчиненных и промолвил:

— Итак, все в сборе. Теперь я могу рассказать вам о своих намерениях. Моя цель — убить Учиху Итачи, члена организации 'Рассвет', и для этого мне нужны вы, — бормотание Суйгецу 'Я так и знал' было полностью проигнорировано. — Однако... Карин. Ты говорила, что у тебя другие планы. Чем займешься теперь?

Девушка, вырванная спокойным голосом Саске откуда-то из глубины собственных мыслей, повела головой, оглядываясь в поисках ответа.

— Ну-у... — видимо, не найдя в округе того, чего ожидала, протянула она. — Я тут подумала, и поняла, что спешить мне особо некуда...

— Карин, хватит вилять! — Суйгецу, в полном соответствии со своим характером, промолчать не смог. Впрочем, происходящее между двумя красноглазыми было очевидно, наверное, уже даже Джуго. — Просто скажи, что хочешь быть рядом с Саске!

Девушка резко повернулась к парню с громадным мечом за спиной и рявкнула:

— Еще чего! Что за чушь ты несешь?!

Карин слегка покраснела и смущенным жестом поправила очки... Но Саске мощным усилием воли удержал свои брови, не позволяя им подняться в удивлении — ожидаемых ноток в ее ответе он не услышал.

Суйгецу открыл было рот для очередной колкости... но вдруг из-за спины Саске раздался голос. Голос, который никак не мог здесь звучать и который никто не ожидал услышать:

— Я тоже думаю, что это полная чушь!

Учиха стремительно обернулся, так, что, казалось, краснота его глаз не успевает за ними и оставляет в воздухе ясно различимый след... Но он опоздал.

Со всех сторон вверх стремительно взлетел песок и обломки камня, скрывая происходящее пеленой, непроницаемой даже для Шарингана. Мимо Саске с гулом пронеслось что-то массивное, в пыльном облаке раздался нечеловеческий рев превращающегося Джуго... а сам Учиха рванул вперед, туда, где, как подсказали ему чувства, стоял этот ненавистный... проклятый... отвратительный... клоун, одновременно легким движением выхватывая из-за спины Кусанаги и готовясь развалить врага от макушки до развилки... И со всего размаха наткнулся на невидимую стену, распоров себе предплечье от кисти до локтя собственным мечом...

Пыль отлетела в сторону, сметенная вдруг поднявшимся ветром, и Саске увидел... По каменной поверхности, отсекая от его команды ровно треть, пролегла глубокая борозда. Она должна была зацепить Карин, но она, видимо, почувствовав, отшагнула в сторону от остальных и нечто, легко пропоровшее камень, не дотянулось буквально сантиметра до обрезанных носов сандалий на каблуках, продолжающихся чулками до середины бедра...

Суйгецу, отплевываясь от пыли, держал Обезглавливатель на вытянутой руке, а чуть дальше, так, чтобы нельзя было достать одним ударом, не сдвинувшись с места, его обступили по кругу полтора десятка копий одного и того же человека, напряженно следящих за каждым движением — а особенно колебанием поверхности — шиноби, который был водой...

В десятке метров от самого Саске, вытянув раскрытые ладони в его сторону, стояла тесная группка еще из трех клонов. Учиха топнул ногой, но, не почувствовав под ней земли, вновь замер неподвижно. Тесно сгрудившиеся клоны представляли собой идеальную мишень... Вот только в этот раз из-под земли не вынырнут никакие змеи.

А чуть поодаль по камням, дробя их в пыль, катался клубок сплетенных тел. Изредка в туче мелькала серая конечность, черно-желтый глаз, шипастая оранжевая шерсть на голове, какие-то отростки, которыми в процессе изменений обожал обзаводиться Джуго. Но гораздо больше в этом хаосе было красных волос... и черных линий фуиндзюцу. Рев монстра не умолкал, окружающее с завидной регулярностью окутывалось облаками развеянных копий, но с рук новых клонов, выскакивающих откуда-то сбоку, практически без перерыва срывались все новые и новые печати и трепыхания спутника Саске становились все слабее и слабее. Наконец, очередной луч печати влез прямо в распяленную клыкастую пасть, вопль чудовища, захлебнувшись, затих и Джуго скрылся под грудой тел...

— Прежде чем мы продолжим... — все взгляды еще могущих шевелиться, разом повернулись в говорившему. Парень с красными волосами, оригинал всех копий, которые заполонили небольшую каменную площадку, стоял неподалеку, скрестив руки на груди и переводя взгляд с одного члена команды Учихи на другого. Всего лишь на мгновение Саске встретился взглядом с красноволосым, но этого хватило, чтобы его все же пробила короткая нервная дрожь — глаза глубокого красного цвета смотрели на мир абсолютно круглым черным зрачком, который сверху вниз рассекала тонкая нить еще одного зрачка, только уже вертикального. Учиха вдруг застыл на месте, осененный одной простой догадкой. Так вот почему все это стало возможным!..

Тем временем глаза со странной конструкцией из зрачков добрались до Карин и их выражение ощутимо потеплело.

— Прежде чем мы продолжим... Суйгецу, — красная голова не шевельнулась, но едва заметное покачивание острия меча тут же прекратилось. — Джуго обездвижен, а ты... Смотри!

Из-за его спины вынырнул остававшийся до сих пор незамеченным еще один клон. Он стремительно рванул к ближайшей скале, торчавшей в небо подобно пальцу. Взобравшись по вертикальной стене на не такую уж и большую высоту, он обернулся к оставшимся внизу, прижал руки к груди и, не задерживаясь, прыгнул вниз. Окрестности огласил вибрирующий вопль 'Джеронимо!', от которого у Саске заскрипели зубы, и вслед за этим на поверхности земли распустился огненный цветок. Грохнул взрыв и всем, кроме Учихи, трепануло волосы горячим ветром.

— Клоны вокруг тебя такие же. Не советую делать глупости, — меч ткнулся в песок, а копии вокруг водяного, переглянувшись между собой, расслабились и вдруг, взявшись за руки, пошли по кругу, затянув какую-то дурацкую песенку на непонятном языке...

Непрошенный гость помедлил, а затем продолжил:

— Карин, привет. Ты помнишь меня? Я...

— Айдо, — спокойно перебила девушка. — Так это твою чакру я чувствовала последние дни? Она изменилась, от нее горячо... Зачем ты здесь?

— Да, я все это время был рядом! — гордо выпрямился красноволосый. — Знаешь... Для встречи с тобой я заготовил довольно неплохую речь. Там была и апелляция к логике, и упор на чувства, и радужные перспективы. Но, как показывают последние события, домашние заготовки у меня не очень получаются, поэтому... Пойдем со мной, Карин-тян, у меня есть вкусные печеньки!

Воцарилось недолгое молчание. Девушка внимательно рассматривала протянутую руку, а фоном для принятия решения служил нестройный хор, по-прежнему мелодично тянущий: 'Каравай-каравай, смерть от жажды выбирай!', да периодические хлопки разряжаемых в тушу Джуго печатей. Но вот Карин подняла алый взгляд на парня... и усмехнулась:

— А ты не поменялся за четыре года, все также предпочитаешь появляться в последний момент... Вот только я больше не та девочка в лесу, Айдо, все очень сильно изменилось. Поэтому мне придется отка...

Внезапно ее перебил напряженный, как вот-вот готовая лопнуть струна, голос:

— Узумаки Айдо! — Карин изумленно посмотрела на оскаленного Саске, рефлекторно попятилась от него на пару шагов и повернулась к красноволосому, чтобы задать вопрос... вот только не успела. — С нашей последней встречи прошло много времени. Я тоже изменился и сегодня наконец, ты перестанешь переходить мне дорогу! Посмотри мне в глаза!

В голосе наследника клана вдруг зазвучало то, что Айдо Узумаки, тогда еще Комура, слышал четыре года назад, бросаясь на помощь этому самому черноволосому парню. Тогда он был немного менее смазливым, гораздо приличнее одевался... но уже тогда было очевидно, что Учиха Итачи — действительно его старший брат. А, как известно, новое поколение всегда превосходит предыдущее...

Красный цвет радужки протянулся навстречу своему собрату, а вертикально перечеркнутый круг утонул в причудливой черно-красной фигуре, напоминавшей шестиугольную звезду с толстыми лучами, в другой ситуации обязательно бы вызвавшей поток красноречия от Айдо Узумаки, не привыкшего сдерживать свой болтливый язык... Несколько секунд они смотрели друг на друга... а затем красный туман их глаз вдруг захлестнул весь остальной мир, утягивая их на самое дно. И кроме него — больше ничего не осталось.

Глава 8.

Я стоял, не двигаясь. За моей спиной разливалось золотистое сияние Печати Отшельника, куполом вздувающейся над миром, и, казалось, пытающейся выбраться даже в реальность. Два солнца в черном небе яростно сияли, пытаясь уплотнить свой свет, сделать его осязаемым и твердым. Где-то вдали содрогалась поверхность, служившая здесь землей, обеспокоенно и недовольно качались деревья, шурша листьями, ветвями и всем, что их заменяло. Вода в озере бурлила, все ускоряя вращение вокруг глаза водоворота — моего очага чакры, а два вихря, огненный и туманный, изгибались, будто пытаясь дотянуться ко мне и прикрыть собой.

Я видел все это, даже не оборачиваясь, ведь я находился в своем внутреннем мире. Вернее, этот мир был когда-то моим... Я стоял у пропасти, рассекшей все видимое пространство напополам насколько хватало глаз, почти касаясь края носками сапог. Прямо над головой сияющая чернота, будто отрезанная исполинским ножом, сменялась мутно-оранжевой мутью, обрамляющей багровую луну, а я не мог отвести взгляд от фигуры, застывшей точно напротив меня на другом краю не такой уж и широкой пропасти. В в черно-белом, будто с негатива, абрисе цветными были только два пятна — ярко-красные глаза с мельтешащими вокруг основного зрачка точками. Они смотрели на меня в упор и мне ничего не оставалось, кроме как следить за причудливыми траекториями томое, думать, что светящаяся в глазах Звезда Давида — это намек за гранью добра и зла, и продолжать вслушиваться в происходящее за спиной. Ибо отвернуться или хотя бы сделать шаг назад я тоже не мог...

Фигура шевельнулась и через темный провал полетели слова:

— Вот как... А ты можешь не только устраивать идиотские представления! Суметь настолько хорошо защитить свой разум, что он смог сопротивляться мне — это достойно. За это каждый год в этот самый день я буду устраивать день воспоминаний о твоей последней попытке разрушить мои планы!

— Высперенно и неинформативно. Саске-кун, будь проще, у меня от тебя голова болит... — меланхолично перебил его я. Несмотря на обстоятельства, страха не было. Сложно бояться человека, о котором знаешь правду. Возможно, это не очень умно, но 'последний Учиха' не вызывал во мне никаких сильных эмоций, кроме брезгливости, приправленной легким градусом ненависти... и немного беспокойством. Не за себя. 'Лишь бы не вздумала вылезти. Биджу уязвимы перед его глазами...' — Насколько я понял — это какая-то техника?

— Это высшая техника Мангеке Шарингана — Цукиеми! Ты абсолютно бессилен перед ней!

— Замечательно! — на последних словах я оживился. Мне стало действительно интересно. — С учетом того, что мои барьеры не пропускают чакру — а в реальности ведь ничего не изменилось, да? — не подскажешь напоследок, как она работает? Просто не могу сдержать в себе страсть к познанию! Эта техника действует не на твоей энергии? Может быть, она заставляет взаимодействовать мозг жертвы и чакру мира? Дзюцу работает на основе обычного света? Или ты первым из Учих прекратил заниматься глупостями, решил освоить нормальный лечебный гипноз и озолотиться в мире истеричных шиноби с нестабильной психикой? Помедленнее, пожалуйста, я записываю!

Едва я договорил, как в руках, без малейших дополнительных усилий материализовались блокнот и карандаш. Я выставил белый листок на вытянутой руке так, чтобы он попал в поле моего зрения, сунул карандаш в рот, прикусил деревянную оправу — вкус детства! — и улыбнулся. Раз вторженец еще не захватил контроль и я по-прежнему что-то значу в своих собственных мозгах — мы еще поборемся! Надеюсь, улыбка с карандашом в зубах вышла стильной...

— Я... не знаю... Никогда не задумывался, как это работает, я просто помню Цукиеми Итачи... — замялся Саске, вдруг на мгновение став удивительно похожим на того пацана, который, даже после не самых человеколюбивых экспериментов Орочимару смог встать, чтобы защитить своих друзей. Но мгновение минуло, фигура Учихи вдруг налилась цветом и объемом, а равнодушно лицо скривилось от злобы. — Заткнись! Это техника Учиха — величайшего клана в Стране Огня! Ею я покараю предателя... Но сперва — ты сдохнешь! А не захотел бы отнять у меня инструмент — прожил бы дольше!

— Саске-Саске! — вздохнул я. — Ну зачем тебе девушки? Одну ты заставил таскать себя на спине, вторую полюбил бить по шее, а с Карин что планировал сделать? Пару раз проткнуть мечом в интересах дела? Может оставишь глупые попытки и переключишься на более доступные объекты? Джуго вон, когда человек — очень даже ничего, мужественный! Да и монстр получился... хм... с изюминкой. И мне не придется больше подтирать за тобой!

Учиха вдруг успокоился и криво усмехнулся:

— Ты еще с Конохи любил много болтать. За это тебя все любили... а меня только жалели... У нас обоих не было ничего, но у тебя были друзья, а за мной бегали только тупицы и слюнявые идиотки! Но сегодня я положу этому конец и докажу, что настоящую силу не добыть языком!

Из противоположной стенки обрыва вдруг высунулся каменный уступ. Он быстро рос, вытягиваясь в мою сторону, пока не слился с берегом, превратившись в узкий мост над пропастью. Оранжевая муть в небесах дрогнула и поползла за спину, а на меня вдруг окончательно снизошло спокойствие. Как оказалось, сам великий Учиха мне завидует, а раз так — я просто не могу проиграть!

— Саске-кун, твой старший товарищ, тот самый, с которым ты немного переборщил в обоюдных забавах, не согласился бы с тобой насчет языка! Иди сюда, посмотрим, кто чего стоит!

Саске, вновь превратившийся в монументальный памятник самому себе, за исключением по-прежнему перекошенного в гримасе лица, шагнул вперед и не торопясь двинулся по мосту, а я собрался с мыслями и воплотил в руке полуторный фламберг с двуручной рукоятью. Конечно, мне по моей комплекции больше подошла бы катана, да и доспехов тут вроде ни у кого нет... но, кажется, я уже говорил, что не люблю колюще-режущие железки? Так вот — это относится только к местным, шинобским вариантам. В предстоящем действе оружие не будет значить совсем ничего, а вид метрового волнистого клинка меня успокаивает. 'Спасибо, что рассказала о поединке Воли, Йоко, и прости, что тебе пришлось пройти через это первой. Сначала — всегда должны сражаться отцы!' Мысль проскочила и исчезла, а мне показалось, что с просторов позади долетел ехидный каркающий смешок.

Дойдя до середины моста, Саске приостановился.

— Узумаки Айдо, к твоему сведению, я победил Орочимару в его личном измерении, созданном специально для поглощения! Но даже Саннин ничто перед Шаринганом! Так что прекращай бессмысленное сопротивление и умри, как мужчина!

— Учиха Саске, к твоему сведению, — я хохотнул. Чем дальше, тем больше происходящее напоминало плохой спектакль. И вот этого боится вся Коноха? Вот эту закомплексованную, с перекачанным чувством собственного величия, дрожащую от ненависти тушку старается вернуть в деревню Наруто, не останавливаясь ни перед чем? Пожалуй, стоит оказать миру благодеяние... — Ментальное измерение отличается от внутреннего мира как небо от земли. Ты хоть бы поинтересовался, хоть в Конохе, хоть у своего излишне гибкого партнера... хоть просто зайдя в библиотеку, почему твою блондинистую бывшую подружку Ино все здравомыслящие люди так боятся? Яманака весьма сильны... вот только все их способности зиждутся на обмане. Если бы хоть одна жертва Отдела Дознаний понимала, что именно происходит — вскипевшие мозги Иноичи уже давно бы вытекли через его глаза. Твоя воля к жизни оказалась сильнее Белого Змея, но вот только можно прыгнуть со скалы в полной уверенности, что твое желание сможет заставить тебя полететь, а можно знать, что такое земное притяжение и спокойно спуститься вниз пешком. Иногда лучше всего просто знать, Саске... А еще — я не могу умереть. Домой мне тогда, знаешь ли, лучше не возвращаться! Поэтому — не задерживайся, я давно прикидывал, пригодится ли мне в хозяйстве Шаринган? Способности у него, конечно, тьфу — так себе, но вот четыре зрачка совершенно точно должны дополнить мой образ и принести успех у женщин!

— Ненавижу... ненавижу тебя, проклятый урод! Ты такой же, как Итачи! — раздался со стороны Учихи уже совершенно нечеловеческий зубовный скрежет, и одновременно с этим звуком наследник великого клана, пригнувшись, рванул вперед по мосту со всей скоростью, на которую был способен.

Саске понесся быстрее, чем можно было уследить... и в то же время продвигался вперед по мосту со скоростью неторопливого шага. Что-то держало его. Внезапно он замер и уставился куда-то поверх моей головы. Томое в его глазах закрутили неистовый танец, из-за моей спины вдруг пробилось сияние, а оранжевую муть над головой прорезали робкие язычки огня, обещающие вскорости превратиться в настоящий шторм.

— Откуда... это? Никто не знал, что у Листа два джинчуурики... — прошептал Саске, а потом вдруг улыбнулся. — А так даже лучше! Я думал, что просто потрачу на тебя время... а, оказывается, я кое-что получу!

Звезда Давида вдруг как-то по особому, сыто вспыхнула в его расширившихся глазах... А вслед за этим на нас обрушился рев-клекот, который я заставил себя узнать с изрядным трудом:

— НЕ ДОЖДЕШЬСЯ, С**НЫЙ УБЛЮДОК!

— Йоко, приличные девочки так не выражаются. Больше не буду просить тетю Ю за тобой присмотреть, она учит тебя плохому... — прошептал я почти себе под нос. Но меня услышали.

— ИЗВИНИ... — смущенное бормотание в исполнении рева, почти опрокидывающего меня в пропасть — потрясало неокрепший разум. И, как будто в ответ на мои мысли, тон снизили. — Учиха Саске! Ни в одной даже самой сладкой твоей фантазии, тебе меня не получить! Твой Шаринган не подействует — мне есть кого слушаться и кому верить! Кто бы что ни думал — этот мир МОЙ!

Поднимающиеся из-за спины струи пламени вытеснили мутный оранжевый туман с небосклона и откинули его за пропасть, концентрируясь в пылающий прямо над нашими головами циклон. Сияние сзади становилось все ярче и ярче, а Саске застыл, уставившись в полыхающие небеса, и в его глазах отражалось то, что было сердцем огня.

— Но... как же так... Я ведь... — Учиха вытянул вперед руку, как будто пытаясь схватить то, что выдавливало его обратно, но тут голос моей дочки — очень сердитой дочки — зазвучал вновь:

— А чтобы ты лучше запомнил... Слушай внимательно, Учиха Саске! YOU! SHALL! NOT! PASS!!!*

________________________________________________________________________

* Ты не пройдешь! (англ.) К/Ф Властелин колец: Братство Кольца. прим. авт.

________________________________________________________________________

Глаз урагана над нами вспух гигантским нарывом. Из середины небесного вихря вниз протянулся гигантский поток огня, который рухнул прямо на голову последнего Учихи. Саске попытался было отмахнуться от него выхваченным из-за спины мечом, но пламенный столб ударил прямо в тонкую каменную перемычку над бездной. Мост обломился и рухнул вниз, а вместе с каменными глыбами в пропасти канул и Саске, оборванный гулом взметнувшейся из провала до самых небес огненной стены.

Вопль падающего уже давно захлебнулся, пожар унесся вдаль, гоня перед собой оранжевый туман и выжигая с неба багровую луну, а я, получив наконец-то свободу, сидел на краю доверху заполненного постепенно остывающей лавой провала... и не мог сдержаться:

— Нет, ну это же надо, а?!. Во всем остальном мире маги изгоняют демонов, но в Узушио все не так... В Узушио добрые и симпатичные демоны повергают срамно одетых злых волшебников в огненную бездну! Йоко, если ты отрастишь бороду — я от тебя откажусь, так и знай! И дуэль на посохах с Кьюби я тоже не одобряю!

Над просторами внутреннего мира, клубящегося пеплом выжженной до каменной корки земли, но уже быстро зарастающего зеленой травкой неслось нервное хихиканье в сопровождении негодующего фырканья постепенно переросшего в здоровый, хоть и несколько курлыкающий, смех...

Отсмеявшись, я легко поднялся на ноги:

— Да уж, ну и приключение! Но закончилось неплохо! Йоко, кстати, а на что именно Саске так таращ?..

Я уже почти повернулся, как меня остановил возглас:

— Стой! Не оборачивайся!

— Что случилось? — я немного удивился.

— Подожди, пока я улечу отсюда. Не хочу, чтобы ты это видел! — буркнули сзади.

— Да в чем дело-то? И что это за 'улечу'? Йоко, я ведь могу и захотеть увидеть... — удивление сменилось беспокойством.

— Ладно, смотри... — недовольно ответили мне, я стремительно повернулся и... мне пришлось зажмуриться от неожиданности. В десятке метров перед глазами висело нечто неопределенное, источающее ярчайший солнечный свет. Он не обжигал и не слепил, но в переливах сияния рассмотреть хоть что-то было совершенно невозможно.

— Йоко, это ты? — риторически спросил я. — Малыш, рано или поздно я узнаю, что такого ты от меня скрываешь, несмотря на все меры. Поэтому просто прекрати прятаться, мне ты можешь рассказать и показать все, что угодно — обещаю, что приму это как должное. Все равно, что бы ни случилось — ты мое чудо...

— Ладно... — недовольно перебил меня свет и сияние исчезло.

— ...в перьях, — механически окончил я фразу, обозревая открывшуюся картину.

Огромная, с размахом крыльев метров восемь и телом в два человеческих роста, птица, наперекор этим скучным законам банальной физики зависла в воздухе напротив меня, выставив вперед подобранные лапы. По золотистому оперению пробегали искры разноцветного пламени, окрашивая, птицу в радужные цвета, а из здоровенного хвоста спускалось до самой земли одно перо, гораздо длиннее прочих и состоящее будто бы из самого настоящего алого солнечного света...

— Обещал же принять как должное и не издеваться! — голос моей дочки совершенно точно долетал со стороны птицы, но вот... я подозрительно уставился на клюв существа — приоткроется ли он при следующем слове или нет?

— Йоко, что это? — похоже, пятиминутка риторических вопросов окончена не была. Но на этот вопрос мне ответили...

— А ты не узнал? — птица (а отвечала мне совершенно точно именно она! У нее шевелился клюв!) повертела головой, посмотрев на меня совершенно не птичьими, красными, с вертикальным зрачком и посаженными слишком близко один к другому глазами. Выбрала неподалеку подходящий камень и шевельнула крыльями, будто перетекая к нужному месту, схватилась лапами за уступчатую поверхность и повернула ко мне голову. — Уж от тебя я такого не ожидала! Знакомься! Символ Смерти-и-Возрождения, Сердце Огня и Крылья Ветра, Летящий Сквозь Миры — Феникс! Курица порхающая! — вдруг каркнула она. — И виноват в этом ты!

— А-а-а... Э-э-э... — мои потуги выдавить из себя хоть одно членораздельное слово оказались проигнорированы. На камне набирала обороты истерика...

— Да, ты! Зачем ты ел тех гарпий?! Очень они тебе нужны были! А печать 'Возрождением Феникса' кто назвал? Я ведь весь ассоциативный ряд от тебя взяла! Почему я должна страдать из-за твоей бедной фантазии?! Это не говоря уже о том, что ты мечтал летать на истребителе даже тогда, когда у тебя в классе все хотели стать бандитами или проститутками! У нормальных людей во внутреннем мире хомячки живут! Они хотя бы — пушистые!

— Неправда! Девочки тогда мечтали только о высокой и чистой любви! Вот только гуляли с отморозками на пяток лет старше... но это не их вина!

Я усмехнулся и пошел вперед. Мелодичное свиристение, вырывающееся из птичьего клюва, никак не вязалось со смыслом произносимых слов, а попытки заламывания вместо рук — восьмиметровых крыльев выглядели, мягко говоря, забавно...

Когда до птицы осталась пара шагов, она замолчала и уставилась на меня, нахохлившись. И в этот момент стала так похожа на обиженную красноволосую девочку с голубыми глазами, что я не удержался и, дотянувшись, погладил ее по крылу. Перья на ощупь оказались жесткими, будто металлическими, и в то же время мягко пружинили, скрывая под собой мягкий пух. Искры, пляшущие по перьям, перетекли мне на руку и весело по ней запрыгали, окрашивая кожу во все оттенки оранжевого...

— Малыш, не переживай так сильно. Между прочим, Феникс — очень достойное существо, он даже в христианскую мифологию вошел. Неужели тебе хотелось бы вместо сильной и гордой птицы быть какой-то лисой легкого поведения, сумасшедшим енотом или черепашкой с удаленными лобными долями мозга? В конце концов, у тебя есть крылья, ты большая — и поэтому сможешь меня прокатить...

По мере моего перечисления, а особенно озвучивания эпитетов, на которые я не скупился, птичья голова поднималась все выше и выше, глаза весело засверкали, а на последней фразе из клюва вообще вылетел хмык, в текущем виде больше похожий на чириканье.

— Так вот для чего все это было затеяно — влезть на шею собственной дочери! Интриган! — дружелюбный толчок головой чуть было не заставил меня пропахать в земле брозду на пару-тройку метров, если бы меня тут же не придержали крылом. — Извини, я еще не очень освоилась... Спасибо, пап, мне правда стало немного легче, да и... на самом деле я уже привыкла!

— Хитрюга, выжимаешь жалость из родного отца! А вообще, — я с любопытством подергал широкое и толстое маховое перо в расправленном крыле, размерами и формой больше похожее на фентезийный трехручный меч, какой-нибудь 'Дробитель Черепов'. Перо сидело крепко, а крыло недовольно дернулось в сопровождении ворчания: 'Началось! Я тебе не павлин ободранный, чтобы перья на плюмаж таскать!', — ты ведь выглядишь так не из-за первого хвоста? Так почему бы тебе не?..

— Я такая уже давно. Ты обратил внимание, что я во внутреннем мире тебе на глаза не показывалась? До этого здесь я была бесформенной массой, а потом, когда заработали твои ассоциации... До первого хвоста я была размером со страуса! — хмыкнула-чирикнула Йоко. — А все потому, что в этом пространстве врать нельзя никому, кроме тебя, да и то — твоя ложь тут немедленно становится правдой. Вот и приходится... Нет, я, как выгляжу в реальности, тоже настоящая... ты вот только душе своей это объясни, ладно?

— Хорошо, — я принял торжественную позу и воздел вверх руку. — Сим Мы, Айдо Первый И Единственный, — на этих словах внутри что-то царапнуло, но я не стал обращать слишком много внимания на глупости, — дозволяем подданной Нашей выглядеть как человек!

— Вот спасибо-то... Хозяин! — птица вспорхнула с камня, единым взмахом крыльев отлетела чуть в сторону и вдруг превратилась в огромный клубок огня. Он упал на землю, дернулся, зашипев, и вдруг из него вышла девушка...

Красные волосы, собранные в хитрую прическу с одной косичкой сзади и двумя длинными прядками, спускающимися по бокам абсолютно незнакомого лица, были прикрыты золотой диадемой. Плечо обхватывал браслет того же цвета, оттягивая внимание от высокой груди... и больше на девушке не было никакой одежды, кроме языков пламени, в которые, впрочем, она была укутана весьма качественно...

Некоторое время под светом двух солнц царило молчание, а потом прекрасная девушка в одежде из огня сварливо пробурчала:

— Может, хватит уже пялиться?

Я усмехнулся и подмигнул ей:

— Да ладно тебе! Я исключительно из эстетических чувств! Стою и радуюсь, как это у меня могла получиться такая красота!

— Да-а? А ты в курсе, что вот это все, — Пламенная Принцесса обмахнула себя жестом, от которого у более морально нестойких вполне могло приключиться кровоизлияние в мозг, — исключительно твои фантазии?!

Ехидно уставилась на меня, но закаленного ветерана встреч с Намой и Митараши было невозможно победить таким простым приемом, что я немедленно и доказал:

— Так это ж мне только в плюс! Какой заботливый отец не хочет, чтобы его дочь выросла красавицей, а?

— Ладно, хватит препираться, — отведя глаза в строну, признала поражение она. — Давай уже я стану обычной. И без пафоса — просто пожелай!

Я кивнул, пламя на миг взметнулось выше человеческого роста... и вот уже передо мной стоит Йоко, такая, к которой я, признаться, привык за это время, да и вообще — что бы я без нее делал?..

Девочка подошла вплотную... и вдруг, наклонив голову, ткнулась носом мне в плечо.

— Пап... спасибо, что не смеялся... и принял... Я ведь... Шаринган меня почти взял под контроль. Я очень сильно испугалась... но вспомнила о тебе... и оттолкнула его... Я переживала, как ты отреагируешь на феникса... а ты шутил и поддерживал меня... и...

— Глупая, — я погладил ее по голове, — ты можешь быть какой угодно — косой, кривой, одноногой... — мне в висок уперся косой, но очень опасный взгляд и я торопливо продолжил, — но лучше, конечно, как сейчас и всегда — просто потрясающей... все равно я с тобой!

— Вовремя исправился... Изворотливый... Спасибо... А теперь, — девочка отодвинулась от меня и встряхнулась, — пойдем обратно. У тебя коэффициент замедления времени во внутреннем мире меньше, чем у шарингана, там уже, наверное, секунда прошла!

Йоко взяла меня за руку, подпрыгнула... и мне в лицо бросились красные камни скал, по которым горячий ветер гнал потоки поднятой взрывами и корчами Джуго в массовой печати 'Неподвижность' пыли... Добро пожаловать в реальный мир, Айдо!

Интерлюдия

Глаза красноволосого парня медленно поднялись от земли, которую он внимательно рассматривал до этого момента, и пробежались по окружающему пейзажу. По-прежнему кружился хоровод вокруг Суйгецу — копиям еще не успело надоесть. Джуго все так же дергался и пытался вырваться из черной сети фуин, что у него неплохо получалось — то одна, то другая печать периодически разлеталась черными клочьями от воистину чудовищных судорог, но наблюдатели были начеку, тут же всаживая в него кривую, распадающуюся, но быструю и имеющуюся в нужном количестве 'Сейши'. Неподалеку застыла в нерешительности Карин, будто сомневаясь, к кому именно бежать на помощь. А прямо напротив, запертый в шести прозрачных стенках, медленно поднимался с пола Саске. На его коже будто бы изнутри проступали красные пятна ожогов, без всяких видимых причин вдруг вздувающихся пузырями, а из глаз с застывшими в неподвижности четырьмя зрачками текла кровь, прочерчивая по лицу тонкие струйки и часто капая с подбородка...

Красные глаза встретились с зелеными и Учиха внезапно резко встал. Медленно провел рукой по лицу, стирая кровавые следы и посмотрел на свою ладонь

— Тварь! Урод! Предатель! Ненавижу!.. Проклятый Узумаки, однажды ты сдохнешь! — шипение запертого в клетке разлетелось далеко окрест. Стихло все, даже рычание Джуго — монстр прислушивался.

Лицо зеленоглазого вдруг рассекла улыбка. Недобрая улыбка.

— Саске. Минуту назад вы все тут говорили, как вы изменились за прошедшее время... А знаешь — я ведь тоже изменился!.. Нет-нет, не переживай, — успокаивающе кивнул он Учихе, никак не отреагировавшему на его слова, — я все еще не научился двигать барьеры!

На этих словах пленник все же едва заметно вздрогнул, видимо, что-то вспомнив. А парень, удовлетворенно тряхнув красными волосами, продолжил:

— Зато я научился многому другому. Например... — он медленно повернул руки ладонями наружу. — Совсем недавно я понял... Только вслушайся в это, Саске!.. Что шиноби делает по-настоящему сильным не резерв чакры, не количество техник... Да даже не Кеккей-Генкай! А только лишь то, как он относится к самому себе. Можно гнаться за могуществом, выучить такой список дзюцу, который из-за его размеров не запомнит даже Нара и все равно остаться бледной тенью своего врага, ибо Учиха Итачи — гений Учиха, окончивший Академию в семь лет, получивший Шаринган в восемь и уничтоживший свой клан по так никем и не понятой причине — останется Учихой Итачи, а ты — в лучшем случае станешь тем, кто его убил... а в худшем — еще одной безымянной могилой на просторах мира!

— Заткнись!.. Да что ты знаешь!.. Заткнись-заткнись-заткнись! — казалось, Саске сейчас в исступлении начнет грызть прозрачную стенку, отделяющую его от ненавистного врага.

— А можно, проливая реки пота и истирая ладони до дыр, заработать одну-единственную технику, с которой он, невзирая ни на что, будет пытаться вернуть 'того, кто мне больше, чем брат', не боясь сражаться с самыми жуткими врагами, только ради этой цели!

Теперь на лицо красноволосого выползла гримаса, на мгновение сделавшая его и Саске практически неотличимыми друг от друга.

— Поэтому совсем недавно я кое-что решил... Не нужно надрываться, стараясь двигать одномерные барьеры. Ведь можно взять то, что делает меня — мной...

В ладонях, повернутых к зрителям, возникли маленькие вихри — оранжевый в правой и туманный в левой. С каждой секундой они разрастались, превращаясь в сгустки сдавленного почти до каменной твердости огня и воздуха.

— Не гнаться за невозможным Кеккей-Генкаем — прав был Орочимару — а просто отпустить на волю чувства...

Вытянутые руки взлетели к груди парня и устремились навстречу друг другу.

— ...за мгновение до столкновения убрать переднюю стенку барьера, посмотреть на результат... и жить не твоей Судьбой, а своей собственной!

Руки с гудящим пламенем и свистящим ветром сдвинулись и резво разжались, одновременно отталкивая результат объединения Огня и Ветра. Ревущее пламя устремилось вперед, прямо в заставшего Саске, сжирая все на своем пути. Часть огненного шторма рванулась было обратно, но красноволосый резко взмахнул руками и смерч уперся в угол из двух невидимых стен, разбившись об них и выплеснув свою ярость в безропотные небеса.

Наконец огонь опал, угол из барьеров, обозначенный чуть дрожащим воздухом, пропал и всем заинтересованным взглядам предстал целый и невредимый прозрачный куб с прижавшимся к самой дальней стенке Учихой. Дополнительных ожогов на нем видно не было...

— Айдо... — проскрежетал пленник.

— Ох, прости, Саске-кун, я в первый раз применил эту комбинацию! Клоны бывают так нерасторопны! — на лице зеленоглазого расцвела извиняющаяся и немного смущенная улыбка. — Но, я думаю, ты же не обиделся? Нет ведь, правда? Это хорошо... тем более, сейчас мы все исправим!

Айдо вновь поднял руки с уже знакомыми клубками, сдвинул их перед собой и толкнул зародыш пламенного хаоса, кажется, прямо в лицо Саске. Вновь пожар подпалил небо... и вновь посреди пышущих жаром отполированных каменных луж осталась неповрежденная клетка. Разве что теперь она висела в паре ладоней от поверхности — опору просто смело.

— Ой-ой, я такой неуклюжий! — огорченно всплеснул руками Айдо. — Извини, рука сорвалась, а техника такая чувствительная к контролю! — с учетом уже второй глубокой борозды, которую по пути к своей цели проделали в скале давлением воздуха твердые даже на вид энергетические шары, заявление смотрелось как издевательство... каковым оно и было. — Ну уж теперь ты во мне не разочаруешься!

В очередной раз за сегодня руки пошли вверх... и были остановлены легшей на правое предплечье ладошкой с накрашенными фиолетовым (О, Орочимару! Поистине — дурной вкус бессмертен!) ногтями.

— Айдо... Узумаки, — тихо позвала Карин. — Достаточно. Хватит тратить на этого слабака чакру. Недавно ты предлагал мне идти с тобой, так пойдем... домой.

— Что? — повернул голову парень. — А... Да, конечно. А знаешь, Карин, — он улыбнулся алым глазам, и от этой улыбки уже не хотелось содрогнуться, — ты права! Чакра мне пригодится... чтобы успеть объяснить одной милой и доброй девушке, что я привел тебя исключительно из благих побуждений без задней... хм... мысли... и выжить. Чакры потребуется много! Хватайся крепче и не бледней так — я пошутил!

Айдо переглянулся с одним из трех клонов, держащих барьер на Саске, слегка кивнул, на миг замер, концентрируясь и перехватывая поудобнее руку красноволосой девушки — и они исчезли. А копия обернулась к Учихе.

— Саске... ты же знаешь, что мы с оригиналом одно? Поэтому все, что я тебе скажу — говорит сам Айдо. Мне тебя жаль, Саске, и знаешь, почему? Потому что... Копии не могут создавать правильные печати, и, если бы Джуго хотел освободиться так же сильно, как хотел убивать, сидя в камере — он смог бы развеять все, что на нем висело. Клоны вокруг Суйгецу валяли дурака — если бы он хотел тебе помочь так же, как достать свои великие мечи... кстати, водяной — по сравнению с нагинатой, которую одна девушка получила в подарок на чужой день рождения — они все полный отстой, проверено в бою!.. если бы он хотел тебе помочь, секунды ему бы хватило, чтобы растечься лужей, он это умеет. И если бы Карин действительно испытывала к тебе то, о чем ты думал — она бы не ушла сейчас. А самое главное знаешь что? То, что все это сейчас говорит тебе всего лишь клон. Прощай, Саске, ты больше нам не интересен и не нужен. Очень надеюсь, что это была последняя встреча. И напоследок... Кай!

Все копии вскинули руки к груди и обожженную площадку перед руинами затопили белые облака, в которых одна за одной сверкали вспышки распускающихся огненных цветов...

Когда осела пыль, поднятая взрывами, Саске поднялся с земли, выпрямился и отряхнулся. Красные глаза обежали округу, задержавшись на Джуго, который заслонился от атаки клонов расширившейся подобно щиту правой рукой и как раз в данный момент постепенно убирал все лишние отростки обратно в человеческое тело, и на маслянисто поблескивающей водяной луже, из которой уже начало заново формироваться тело Суйгецу. Учиха полминуты постоял неподвижно, будто что-то обдумывая, а потом шагнул вперед, туда, где простирались пустоши, оставшиеся после очередной Войны шиноби. Спустя пару мгновений вслед ему зашуршали шаги его спутников. И ни один из них не произнес ни слова...

Глава 9.

Ах, как хорошо просыпаться в собственной кровати! Медленно всплывать из ленивой дремы, впуская в себя окружающую реальность, наслаждаться солнечным лучиком, игриво щекочущим твой пока еще зажмуренный глаз, чувствовать обнаженной кожей прохладный ветерок, долетающий сюда от реки и заставляющий тебя ежиться — не от холода, а исключительно от удовольствия, слушать пение птичек за окном, в который раз радуясь, что у тебя есть заботливая и самостоятельная дочь, убедившая всех окружающих, что выстроить дом в лесу для любимого землевладельца — самое лучшее, что только случалось в их жизни...

Да, просыпаться именно так — лучше и быть не может... Если бы мне это позволили! О, боги сущие и несущие, ну почему я поставил кровать у окна?!..

— Утром в субботу спать неохота! — вопль распугал мирно щебечущих птах (а ведь теперь ее можно подколоть 'Не обижай предыдущую ступень твоей эволюции!' — мелькнула сонная мысль), и сразу вслед за ним из окна мне на живот спикировало увесистое тело.

— Х-ха... с чего ты взяла... что сегодня суббота, был же четверг?. — прохрипел я, пытаясь восстановить дыхание качественно пробитой диафрагмой.

— Ты спишь уже третьи сутки! — возмутилась Йоко, ерзая у меня на животе с целью примоститься поудобнее. Мои торчащие ребра ей сильно мешали. — Это, конечно, нормально после того, как ты не спал месяц, но... мне же завидно! Я только одну ночь выдержала, так что... Ты мужчина, а я тоже девушка, так что удели мне внимание и начни с малого! Где мой завтрак?! — Сидящая на моем животе девочка, упершая руки в бока, смотрелась очень забавно.

Я наконец, проснулся, отдышался... и вместе с живительным кислородом в меня ворвался план сладкой мести.

— Йоко... — я начал медленно поднимать руки. — Ты — девочка, родившаяся из энергии и чистого огня, воздушное создание, парящее в лучах солнечного света, — голубые глаза расширились от удивления, а их обладательница вдруг покраснела и отвернула голову в сторону. Воспользовавшись этим, я положил руки ей на талию. — А весишь как девятимесячный кабанчик! Может, передумаешь насчет завтрака, пока не поздно?

— Айдо Узумаки! Как ты!.. Да я тебя!.. — волосы Йоко засветились и немного приподнялись к потолку, а ее руки протянулись к моему незащищенному горлу, но я был готов. Сдавив ладонями ее талию, я чуть подкинул ее вверх и... осмотрел получившуюся картину от двери в ванную комнату. Хорошо, что весь дом покрыт моими метками почти в два слоя — никогда не знаешь, когда и что может пригодиться... вот как сейчас, например!

В прыжок я ушел грязно, почти не концентрируясь, и результат был, как говорится, налицо. Перепадом давления подброшенную в воздух девочку скинуло с кровати, она приземлилась на пол рядом как сидела — на коленки и пятую точку, опершись на руки, чтобы не упасть, и теперь не отрываясь смотрела на меня. Вид голубых глазищ, смотрящих на меня снизу вверх, и обиженное выражение на беззащитной мордашке растопило даже мое заледеневшее после экстремального пробуждения сердце...

— Ладно, уговорила, — я улыбнулся. — Чего тебе хочется на завтрак больше всего?

— Немного чьей-нибудь чакры, — Йоко задумчиво придавила пальчиком губу, но уловила тень на моем лице и тут же исправилась. — Блинчики!

— Ох, горе мое!.. Еще и эта проблема теперь... Хорошо, спускайся и подожди меня, будут тебе блинчики.

— Ура! — дверь в ванную я закрывал под дробный стук каблуков по лестнице.

Я тяжело вздохнул и занялся утренним моционом. Только много позже я сообразил, что утренний бенефис я отыграл, будучи в одних трусах... И как хорошо, что никто этого не заметил!

Блинчики получились на славу. Расстраивало только отсутствие варенья... впрочем, Йоко это не смущало. Немного посидев на кухне и понаблюдав за трескавшей угощение за обе щеки девочкой (стоило бы, конечно, поинтересоваться, чисто из исследовательского интереса — как именно и чем она ощущает вкус... но не стану. Есть вещи, о которых не стоит спрашивать. Просто не стоит) я решил позвать на завтрак и Таюю. Но в ее комнате девушки не оказалось, а когда я вернулся...

— М-м! — блюдо с кругляшами тонкого теста очищалось с удвоенной скоростью, а Йоко бросала ревнивые взгляды на объявившегося конкурента и прилагала неимоверные усилия, чтобы не отстать в общеблинном зачете. — Айдо, а ты полон талантов! И где только научился? Не дашь Нами пару рецептов?

— Шин... — обреченно вздохнул я. — Поневоле научишься, когда тебя пытаются попеременно накормить то стрихнином, то углями, то разрушительной техникой шиноби с приправой из Силы Юности под видом обычных продуктов!.. Ну, рассказывай.

Тарелка наконец опустела и девочка, напоследок наградив ее взглядом, полным тоски и ожидания, махнула нам ладошкой и ускакала. Шин вытер пальцы салфеткой и поднял взгляд на меня.

— Что рассказывать?

— Шин, вряд ли ты притащился за десяток километров от деревни ни свет ни заря только потому, что соскучился по мне!

— Не поверишь, но и это тоже. С тобой очень легко общаться, и даже твоя чудовищная лень и необязательность практически не мешает... — улыбка бывшего рыбака при встрече с моим взглядом мутировала в усмешку. — Но ты прав. За эти полгода, пока тебя фактически не было, много чего случилось. Появилась пара предложений, которые хотелось бы с тобой обсудить, нужно подписать несколько бумаг, опять же — новости... в общем, я бы хотел, чтобы ты уделил мне немного времени!

Я вздохнул. Ох и тяжела ты, доля абсолютного и неограниченного ничем властелина, нигде от этих проклятущих бумажек не спрятаться! Нет, можно, конечно, приказать отрубить всем виновным головы... но это ведь сколько расстрельных листов лично подписывать придется!..

— Ладно, так уж и быть, — я протянул мужчине руку. — Хватайся. Я так понимаю, нам надо в Канцелярию, где ты заранее собрал толпу бюрократов, жаждущих моей крови? Мой кунай из стены, надеюсь, не вытащили? Впрочем, мне кажется, это уже неважно — наверное, теперь хватит и обычных фуин...

— Э-м, Айдо... — Шин немного замялся. — Пешком, если ты не возражаешь.

— С чего бы это? — я удивленно посмотрел на него.

— Понимаешь, Йоко сказала, что тебе нужно больше дышать свежим воздухом, потому что у тебя нездоровый цвет лица. А после того, как Таюя чуть не упала в обморок от одной мысли пригласить тебя просто погулять, я остался ее последней надеждой!

Видимо, выражение на моем лице в этот момент было донельзя глупым, потому что Шин не выдержал выбранного тона и фыркнул.

— Шучу! Все было не так. Вот видишь, ты плохо на меня влияешь. Несу глупости, как будто мне снова пятнадцать...

— Но Йоко действительно тебя просила?

— Да... — бывший рыбак очень удивился моей задумчивости.

— В последнее время она стала более независимой и уверенной в себе. Не то чтобы это было плохо... но вот причина такого поведения мне не нравится. Пожалуй, с воспитанием затягивать не стоит. Хоть и не хочу... Ладно, идем, — и перед нами распахнулась дверь в лес, наполненный изумрудным сиянием вечного лета...

— ...Понимаешь, Айдо, все же нас на острове очень мало. Так или иначе — роста нам не избежать, а у многих остались друзья и родственники, как на материке, так и на островах Мизу но Куни. Это шиноби и феодалы любят развлекаться, проводя границы, для крестьян они всегда были довольно условны... Поэтому и возникло такое предложение — ставить твои метки только шиноби, которые присоединяются к нам, а для гражданских облегчить процедуру.

— Шин, а а с чего ты взял, что мне на острове нужны толпы шпионов, да еще таких, кого я не могу контролировать? Да нас тут же на кусочки разберут! В конце концов — нас всего тринадцать!

— Айдо. По поводу шпионов ты подробнее поговоришь с Хиро, но, знаешь, хочу тебе сказать... Насколько я слышал, о том, что клан Узумаки возродился и вернулся на свой остров; о том, что новый глава клана Узумаки сумел силой добиться своего признания у двух Великих Деревень и сделал своим должником третью, между делом воскресив ее Старейшину; в промежутке для отдыха убил парочку членов самой опасной террористической организации за последние двадцать лет; а также расхожее мнение, что нападать на этого Узумаки в его собственном доме это долгая и мучительная разновидность самоубийства — не знает только глухой, ленивый... и твой брат!

— А про него-то ты откуда?.. — шок. Мое состояние точнее всего описывалось только этим приличным словом.

— Таюя была весьма красноречива в описании встречи с родственником, — улыбнулся бывший рыбак. — А ведь информацию об это сражении Коноха вряд ли будет секретить на стратегическом уровне, хоть и не станет кричать об этом на каждом углу. Так что в скором времени картина дополнится: глава клана Узумаки, не считающий противника Первого Хокаге, прожившего в четыре раза дольше, чем он, в компании со жрецом прОклятого культа Джашина врагами, достойными себя, и посылающий в сражение с ними своих младших сестренок... Ты об этом с Хиро подробнее поговори, они с Гурен, — рыбак вдруг ухмыльнулся, — уже какие-то планы строят. Только Таюе про 'младшую сестренку' не проболтайся, она обидеться на меня может. А в последнее время я злить ее... опасаюсь.

— Мда... — Только и смог выдавить я. Тут мне в голову пришла мысль и я поторопился перевести тему. — Кстати, как Ю встретила нашу новенькую? А то я не успел проверить — сразу спать завалился, Йоко выпустить пришлось...

— А никак. Эта девочка, Карин, изумленно уставилась на твою подругу, уронила очки и спросила: 'Таюя?!..' А та эдак с обреченным смирением и привычно выдохнула: 'Карин...', странно посмотрела на второй этаж со спальнями и увела ее в деревню подыскивать квартиру. Они решили, что ей стоит пожить отдельно, пока не привыкнет к новой обстановке.

— Да уж... — я не смог сдержать улыбку, ведь Шин передал сценку практически в лицах.

За разговором мы потихоньку приближались к деревне и уже вышли на широкий проселок, который на моем острове работал магистральной транспортной артерией между предгорьями, фермерскими (или вовсе колхозными... что ж я за правитель-то такой а?..) хозяйствами, деревней и портом. Общение как-то приугасло и мы с Шином шли рядом молча. Я пытался уложить в голове наши новые взаимоотношения с миром — а ведь действительно: у нас уже есть дипломатические отношения с Листом и Туманом... Все же — кто, интересно, такая эта Мей, которой, по словам бабули, мне надо опасаться? Причем — только мне?.. Что до тринадцати — Хаширама Сенджу и Учиха Мадара вон вдвоем кланы в Коноху жить сгоняли. Хоть силами нас не сравнить, но у меня и талантливого народа побольше. А насчет нашей общей тайной честолюбивой мечты — титула Каге... Так ведь это герцогом, или графом там, человека может сделать только какой-нибудь король, перед которым надо прогнуться. А вот королем — человек обычно объявляет себя сам, лишь бы за спиной побольше суровых морд с табельным оружием маячило. Надеюсь, что, делая скидку на местные условия, суровые морды вполне можно будет без ущерба заменить симпатичными личиками в обрамлении четырех (а может, чем биджу не шутит... она — биджу — у меня такая... даже и не только четырех. Тьфу-тьфу, не буду загадывать!) белоснежных крылышек и произвольного количества огненных перьев. Так оно, знаете ли, эстетически приятнее!

О чем думал Шин — оставалось загадкой. Но, если бы я был чуть большим параноиком, сказал, что он к чему-то прислушивается...

Вдруг лицо мужчины зарилось радостью и он повернул к мне голову:

— Айдо, слушай! Я тут вдруг вспомнил! Насчет тягловых волов...

— Шин, не заставляй меня напоминать наш последний разговор об этом,— огрызнулся я, но как-то вяло. На настоящее возмущение у меня не было времени, потому что в окружающем мире что-то было не так. Что-то постепенно нарастало вокруг нас, что-то то жути, до боли знакомое и в то же время абсолютно невозможное в реальности, данной нам в ощущениях...

— Да нет, думаю, этой новости ты обрадуешься. Мы продали всех коров!

— Как продали? — изумился я. Неправильность все росла и ширилась, готовясь прорваться нарывом, и я подобрался, покосившись на Шина. Похоже, он ничего не чувствует... ну и хорошо, драки — это не его. Значит отвлечем и поболтаем... — А на чем вы тогда возите грузы?

— Только не удивляйся слишком сильно, но... вот на этом! — мужчина широким жестом рекламного агента, предлагающего населению новые, улучшенные, по сравнению с предыдущей версией, нанофильтры для воды, очищающие все загрязнения и состоящие из экологически чистого активированного угля, стоимостью в пару-тройку десятков ваших заплат... и это только первый взнос по кредиту!.. махнул рукой в сторону изгиба дороги. Как раз в этот самый миг невозможность окружающей действительности достигла апогея и прямо на нас из-за поворота вырвалось чудовище...

Больше всего оно напоминало самобеглые коляски конца земного девятнадцатого века. На криво изогнутой раме крепились три колеса... а больше по сути ничего видно-то и не было. Разве что какой-то темный короб под днищем, да такой же кривой кузов позади, сейчас заваленный какими-то мешками.

С водительского места жуткого куска металла вдруг приподнялся человек, сперва принятый мной за экзотическую, как и все, что я сейчас видел, деталь неизвестной штуковины, и замахал нам рукой:

— Узумаки-доно, Шин-сама, доброе утро! Очень приятно вас видеть! Вы в деревню? Если хотите — могу подбросить!

Этого молодого парня я уже пару раз видел. Впрочем, при населении в полторы тысячи человек очень сложно не встретиться с каждым хотя бы раз. Но именно его я припомнил как сына одного из наших зерновых воротил. И обычный вопрос обычного человека в необычных обстоятельствах непостижимым сдвинул шестеренки в голове в правильном направлении. Я наконец понял, что именно было неправильного в окружающем мире — это был вой электромотора...

— Шин, что это? Это локо... авто... само... мобиль? Объясни, наконец, что это, в конце концов, за ё!.. — я вовремя осекся, а Шин вдруг улыбнулся во весь рот:

— Айдо, большое спасибо! Мы специально не давали ему название — ждали тебя! Ты отлично умеешь придумать что-то красивое и необычное! Отлично, так и запишем: отныне и навеки: 'ё-мобиль'!

Шин весело улыбался, а я вдруг почувствовал в груди холодок. Ноги подкосились, и, чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за борт удачно остановившейся рядом шайтанарбы. Но в ужасе откочить сил у меня уже не осталось...

Я гордо восседал на мешках с рисом и слушал неторопливый рассказ Шина, вертя в левой руке темно-синий Разенган, любуясь на светящееся в правой чакролезвие и старательно пытаясь убедить себя в том, что эти картины и звук электродвигателя прекрасно сочетаются между собой. Пока не получалось.

Тарантас подкинуло на очередной кочке, которых на булыжных мостовых Узушио было преизряднейшее количество. Я торопливо погасил дзюцу и фуин, которые чуть было не влетели мне в лоб, покосился на оббитое войлоком сиденье водителя и буркнул:

— Надо осторожно навести их на мысль об амортизаторах...

— Что? — прервался Шин.

— Ничего, продолжай. Я слушаю.

— Ну так вот. Когда у Гекко закончился чакрометалл... ну, по его словам закончился — склад с железом заперт на три засова, а неподалеку в будке каждую ночь сидит подмастерье, хех... он будто сорвался с цепи. Знаешь, я впервые увидел, на что способен человек, которого поманили мечтой... В его мастерской дни и ночи напролет что-то бухало, стучало и взрывалось, сияние порой поднималось до неба, он и еще кучка таких же ненормальных сутками не вылезали на свет, а ребята, которые ушли с экзамена... помнишь, фуин-команда?.. завывали от тех заданий, которые он им выдавал, и со слезами на глазах вспоминали день, когда побоялись стать шиноби, за которых работает глава Совета Деревни — один за всех, а им остается только слоняться по округе и плевать в небеса... Извини, Узумаки-сан.

— Ничего, в порядке, — мрачно буркнул я.

— Гозу — тот мужик, что пришел с Гурен, был неведомыми обещаниями заманен на медный рудник в предгорьях — Дотон ведь, а Исами, пришедший к нашему мастеру за новой перчаткой, проклял тот день, когда оказался слабее, чем какой-то жалкий враг, смотрящийся на фоне Гекко не солиднее муравья. С тех пор похудел на три дырки в ремне и еще ни разу не улыбнулся. На итоге этого труда мы сейчас и едем — печати 'Каминари' — твои, чакра — провинившегося Исами, остальное — его. А Гекко уже задумал новый эксперимент...

— Так, стоп! С ним я еще разберусь, а сейчас... а сейчас... — я оглянулся по сторонам и с облегчением увидел то, что искал. — А сейчас давай мы уже слезем отсюда и продолжим беседу в окружении мягкой и не дергающейся под тобой мебели в моем кабинете!

Шин улыбнулся, лихо, как, наверное не смог бы и в молодости, выпрыгнул из развивавшей скорость дай Ками километров пятнадцать-двадцать в час повозки и устремился вслед за мной в недра такого уютного, привычного и выстроенного по исконно шинобским технологиям зданию Канцелярии, как раз показавшемуся из-за угла....

— Ну что, Шин, — я с наслаждением развалился в удобном кресле за письменным столом и поднял глаза на бывшего рыбака, — надеюсь, твои бумажки не потрясут меня ничем ужасным? Тогда давай их сюда!

— Да нет, всего лишь итоговые отчеты о финансовом состоянии деревни. Должен с удивлением сказать тебе, Айдо, что нам совершенно некуда тратить деньги! Основные продукты для еды у на свои, мелкие потребности удовлетворяют прямо в деревне мелкие ремесленники, а что-то масштабное Гекко сделает собственными силами за полчаса, ворча, что его оторвали от интересных дел. Я в первый раз с таким сталкиваюсь — в поместье Феодала все было немного по-другому, и чувствую себя немного неуютно... Айдо, у меня к тебе предложение — может быть, ты женишься? Женщины всегда найдут, куда пристроить лишний рё!

Не раз и не два потом, вспоминая эту минуту, я благодарил Ками Всеблагого, Рикудо-защитника и Хашираму-заступника, что в этот миг ничего не ел и не пил... Иначе, думаю, даже Печать Феникса меня бы не спасла и в моей жизни нарисовалась бы огромная жирная точка...

— Чт-то?.. — пролепетал я.

— Не переживай — шутка, — улыбнулся Шин, но вдруг посерьезнел. — Айдо... я... наверное, должен тебе кое-что рассказать. Дело в том, что Нами недавно разговаривала с Таюей, а потом рассказала мне. Я поступаю неправильно... но не сказать тебе не могу. Дело в том, что Таюя, она...

— Что 'Таюя'? — быстро придя в себя от смены темы разговора, поторопил я.

— Айдо, Таюя...

За дверью по лестнице вдруг дробно простучали торопливые шаги и в кабинет стремительно ворвалась какая-то мелкая, лет семи, не больше — девчонка. Не размениваясь на мелочи типа разрешения войти или приветствия она метнулась к моему столу и выпалила:

— Узумаки-доно, Таюя-оне-чан нас-то-я-тель-но, — по слогам произнесла она сложное слово, — просила тебя немедленно отправиться домой к Хоноке-сама и прекратить это безобразие, иначе она за себя не отвечает!

— А почему она сама не пришла? — удивился я.

— Она не может, она в ванной! А еще, когда я убегала, Оне-чан сказала, что, если это повторится еще хоть один раз, то решить эту проблему тебя попросят Доки, мар-ши-ру-ю-щи-е, — еще одно сложное слово — и непроизвольная улыбка на моем лице, — от развалин на месте горячих источников через всю деревню! И что крылья — достаточно настоящие, чтобы не пропустить ее в двери! Ну все, я пошла — мне нужно новые вещи на горячие источники отнести!

Девчонка исчезла так быстро, что ее легко можно было заподозрить в использовании Хирайшина, а я посмотрел на меланхолично рассматривающего свои ладони Шина и воздел глаза вверх:

— Да что здесь вообще происходит?! — но потолок, не пустивший мой крик души к равнодушным небесам, остался безгласен...

...Дом, который выбрала себе Хонока для жилья, встретил меня полным и абсолютным запустением верхнего этажа, хорошо натоптанной тропкой в подвал и возбужденным голосом:

— А я тебе говорю, что эти векторы могут существовать только в объеме! Перенесение их на плоскость уберет саму суть пространственной техники! Может быть, ты и получишь что-нибудь работающее, но только не то, что хочешь!

— Но ведь можно сформировать в печати энергетическую структуру, а уже туда встроить все, что нужно, — второй голос невозможно было перепутать ни с чем. Кажется, его обладательница забыла свои эмоции в той самой лаборатории, когда, на волоске от смерти — своей и того, кого она решила защищать, безнадежная и зрящная надежда вдруг стала реальностью. С той поры какие-либо чувства Хонока выражала только взглядом...

— Хонока и... Нама? — я удивленно уставился на встрепанного, мокрого и распаленного спором ленивца. — Что происходит? Что ты здесь делаешь? И почему Таюя?..

— А я не виноват! — зверек, даже не дослушав, бросился в атаку. — Пусть она не складывает свою одежду туда, куда я призываюсь! Между прочим, в ней слишком мало твоей чакры, чтобы я видел, куда попаду! Вот и приходится цепляться за все подряд, чтобы не упасть! — Из мохнатого клубка выросли две тройки изогнутых когтей в мой локоть размером.

— Так. Нама, спокойно. По порядку, — прекратил я поток красноречия.

— Когда наш чрезвычайно занятой Айдо-сама, — нет, он точно своей смертью не умрет... — в очередной раз изволил удалиться по очень важным делам так, что даже проблеска его чакры почувствовать не удалось, Оджи очень сильно заинтересовался работой Хоноки. У нее есть несколько очень интересных идей, воплощение, правда, подкачало...

— Это спорный вопрос, — невозмутимую девушку, видимо, тоже проняло. Впрочем, спокойствия в ее голосе хватило бы на весь Лес Ленивцев разом.

— Ну... ладно, пусть. Старик захотел с ней пообщаться. Но контракта она не заключала, призвать мы ее не можем, призваться сразу к ней — тоже, поэтому мне пришлось снова использовать единственный оставшийся путь — через твою девчонку. Я прошел так уже три раза, потому что взять у Хоноки чакру без контракта я не могу, а своей мне не хватит... И все три раза эта наглая хамка отмокала в горячем источнике! — вновь возвысил голос ленивец. — В этом тумане мне пришлось хвататься за все вокруг, в том числе и за... А она... Было бы там за что!.. Айдо, ну вот я что, похож на человеческого самца, чтобы бить меня всем, что под руку попадет? Это же просто недоразумение! Ты же не визжишь, когда я у тебя на спине сижу?! А потом она жалуется, что я от ее одежды только клочки оставил!

— Я... яс-с-с-но... — Я чудовищными усилиями сдерживал хохот и чувствовал, что скоро паду в этой неравной борьбе. — Ч-т-то я могу сд-делать, чтобы это... все... совсем... прекратить? Иначе обещаны жертвы и разрушения!

— Все просто! Доставай свиток, Хонока заключает контракт и мы — в Лес. Мне надоело работать курьером!

— Проблем не будет? — ф-фух, наконец успокоился.

— Нет, она же Узумаки, даже без контракта чувствую!

Я сосредоточился, двинул левой рукой... но в последний момент меня вдруг пробило неожиданное хихиканье, концентрация сбилась и вместо одного свитка из пространственной печати вдруг вылетело два. И если к одному я был готов и перехватил его сразу после распечатывания, то вот второй оказался для меня неожиданностью. Он промелькнул через весь подвал и с разгона шлепнул опешившего Наму прямо по лбу.

— Эй, что это значит?.. Э-э-э?

Круглые глаза ленивца смешно съехались к бровям, потому что свиток и не думал падать со лба своей жертвы. Нама притронулся к свитку лапой, но вдруг прилипла и она.

— Айдо, что это?! Убери немедленно! Оно тянет из меня чакру! — возопил зверек, но тут же гораздо спокойнее добавил: — Впрочем, понемногу. Но приятного мало. Айдо, убери, пожалуйста.

Я кинул свиток контракта в руки Хоноке, и, сказав: 'Поставь свитке кровью отпечаток ладони', быстро подошел к Наме. Против ожиданий, мне свиток сопротивляться не стал, легко отпустив пойманного.

— Интересные у тебя вещи в хозяйстве водятся... Что это, Айдо? — с любопытством посмотрел на мои ладони ленивец.

Почему-то сердцем чувствуя, что ничего особо радостного меня не ждет, я развернул скрученную бумагу... и уставился на уже полузабытые слова: 'Узумаки Нобу. Сборник Хайку. Издательство...'. Мда. Вот тебе, Айдушка, и пошленькие романтические стишки... И кто мне теперь скажет, что мне с этим делать?!

Сбоку почувствовалось движение. Я повернулся — Хонока подергала меня за рукав, молча протягивая свиток призыва. На вопросительно поднятую бровь она ответила кивком и перевела взгляд на ленивца. Тот, тоже не заставив себя долго упрашивать, взлетел ей на спину и... я отметил это со мстительным удовольствием... вцепился лапами ей в плечи. Вот они, чудесные педагогические способности госпожи директора Академии! Всего три занятия — а какой обучающий эффект!

Нама, готовщий технику, повернул голову ко мне:

— Айдо, спасибо, что помог. Чувствую, еще одного визита сюда я бы не пережил. Ладно, передай ей, что я не обижаюсь... Но если она еще раз назовет меня 'комком шерсти', я за себя не отвечаю! В конце концов, пусть не завидует, у самой-то волосы есть только на го!.. — ленивец перехватил мой взгляд и осекся. — Э-э-э, понял, не дурак. Мы пошли!

Я дождался, пока белые облака, затопившие подвал, рассеются, и вновь посмотрел на два свитка в руках.

— Мне кажется, оставлять на полгода без присмотра эту помесь детского сада с Бедламом было не очень хорошей идеей. Скажу даже больше — Очень. Плохой. Идеей!

Глава 10.

Я натянул на гвоздь последнюю веревочку, отодвинулся назад и критически осмотрел свою работу. Несмотря на то, что за окном разгорелся полноценный рассвет, видно было плохо — в мои окна солнце заглядывало ближе к десяти часам. Нежиться в кровати и улыбаться робко заглядывающему в комнату солнышку — это так приятно... Но вот уже три подряд утра меня лишают этой насущной необходимости!

Еще раз оглядел довольно нелепую конструкцию, нахмурился было, но вспомнил недавнее кино 'Прибытие адского механизма', которое показал мне Шин, и ухмыльнулся. Оказывается, гениям тоже нужны знания по эргономике! А мне еще с этим гением разговаривать...

Впрочем, для своих целей созданная мной штуковина годилось как нельзя лучше, да и одноразовая она. Вряд ли мне позволят провернуть такое повторно, но... Последнее слово в этом споре должно остаться за мной! На протяжении трех дней с меня последовательно сдергивали одеяло, ставили рядом с кроватью невесть где выкопанный механический будильник, а вчера даже попытались разрисовать лицо... Это нужно прекратить, поэтому сегодня я проснулся до рассвета и устремился по стопам Гекко, занявшись возделыванием нивы изобретательства чудо-оружия. Мне проще, чем ему — в деле устраивания мелких пакостей у меня были прекраснейшие учителя и соратники. Разве что, в отличие от далеких времен счастливого детства и исходя из уровня реакции шиноби, на последнем участке натяжения пришлось приспособить самодельный блок с повышающей передачей ради скорости, а то ведь цель этой миссии ранга S отпрыгнет в коридор — и пропало утро напряженного труда!..

Я мерзенько хихикнул, произвел последние приготовления, отступил в самый темный угол комнаты и приготовился ждать. Кажется, теперь я представляю, какие чувства испытывает огромный и злобный хищник, сидя в засаде за мгновение до того, как наброситься на невинную беззащитную жертву. И эти ощущения мне нравятся, хе-хе...

Потянулись долгие минуты. Невидимое солнце за окном полностью выбралось из-за горизонта и приготовилось отправиться в свой ежедневный путь по синему небу, рассекая теплыми лучами и без того еле видимые перистые облачка... И ничего не происходило. Я нервно покосился на оконную раму, где на створках можно было различить тонкие линии печати 'Прочность'.

— Неужели почувствовала мои эмоции? Я ведь старался злорадствовать тихо, чтобы она не услышала... — немного растерянно пробормотал я, но вдруг в коридоре волшебной музыкой прозвучал скрип лестницы.

Стук уверенных и целеустремленных, но легких шагов по деревянному полу все приближался и приближался. Я подобрался и приготовился к мигу своего триумфа, но перед моей комнатой движение замерло. Несколько секунд за стеной кто-то переминался с ноги на ногу, а затем дверь резко распахнулась.

— Айдо, я... — дальнейшие слова навсегда останутся одной из нераскрытых загадок мироздания, ибо моя веревочная паутина натянулась, колесики — одно больше, а второе меньше — крутанулись, законы классической Ньютоновской механики, на которых, наверное, построено большинство миров Вселенной, вынудили их сделать разное количество оборотов на одной оси... и резко вздернутое за днище ведро выплеснуло на шагнувшую в комнату Таюю бурлящий поток чистой родниковой воды.

Девушка замерла неподвижно, а из-под мокрой красной челки на меня уставились карие глаза. Ресницы с блестящими капельками воды растерянно порхали вверх-вниз, а на дне зрачков царила пугающая пустота. Знаете, этак когда ты изо дня в день садишься на автобус, проходишь в дверь конторы, открываешь свой кабинет, машешь ручкой коллегам и садишься за свой стол, и это длится так долго, что происходит уже без участия сознания. И вдруг в один прекрасный день, пройдя обычным маршрутом, ты дергаешь дверную ручку... а на твоем стуле сидит синий мопс и пьет чай, мирно беседуя с тараканами в локоть величиной. Он оборачивается и говорит тебе: 'А, заходи. Опаздываешь, Белый Кролик уже ускакал!'. Ты резко захлопываешь дверь, приваливаясь к ней спиной... и перед тем, как вновь ее открыть — в твоих глазах стоит именно это выражение.

Не знаю, что Таюя готова была увидеть в моей спальне. Скорее всего, почти все: от мирно спящего меня в компании Ино и Сакуры одновременно — до развернувшейся битвы с Треххвостым Исобу, лезущим из ванной, чтобы отомстить... Но ведро холодной воды на голову за моей дверью явно оказалось для девушки тем, что почти разрушило ее мир.

Мой самоконтроль оказался слишком слаб для такого зрелища и я сдавленно захихикал. Таюя моргнула, пустота в глазах сменилась обиженной гримаской на лице... а мне стало стыдно.

Я выбрался из своего темного угла и зашагал к ней:

— Ю, извини это все Йоко. Она хулиганит по утрам, вот и пришлось... принимать асимметричные меры.

Я подошел вплотную, поднял было руку, но мое внимание вдруг отвлекла неровная полоса, пересекающая ее левый глаз от середины лба до щеки.

— Все еще не зажил? Ю, с печатью все в порядке? — я с беспокойством показал взглядом на последствия встречи с Акацки.

— Да, с печатью все хорошо, она зарастила рану сразу. Просто почему-то срослось неудачно. И очень чешется... — тихо добавила она, смутившись.

Я легонько провел большим пальцем по розовому шраму. Таюя издала звук, больше всего похожий на кошачье мурчание и опустила веки, а моя рука двинулась ниже, по пути погладив нежную шею, и нырнула ей под футболку... пробравшись под мокрым воротником к левой лопатке, там, где устроился фуин 'Восстановление'. Небольшое мысленное усилие, с плеча на шею плеснули черные линии, шрам полыхнул зеленым, растворяя соединительную ткань, и на лице девушки осталась только узкая полоска бледной, светлее остального лица, кожи.

Я погладил ее по щеке:

— Вот так гораздо лучше. Прости, Ю, печать все же не ирьенин, думать и исправлять сделанное не умеет.

— Айдо... — девушка подняла на меня огромные карие глаза. — Я скучала. Очень...

— Я тоже... — неожиданно хрипло вырвалось изнутри. Я бы обязательно шагнул еще ближе к ней, если бы и без этого мы не стояли вплотную. — Но ведь... Йоко скоро...

— Когда я перебиралась жить сюда, я закрыла свою комнату в деревне на ключ и потеряла его. А ты там был... — голос, тише шелеста опавших листьев, прозвучал для меня первым пушечным залпом в грядущем тяжелом сражении.

— Замурованная башня... Это будет очень романтично! — я обнял Таюю, прижимая ее к себе... и хлопок окончательно развалил веревочную конструкцию.

Как я узнал гораздо позже, спустя всего лишь несколько минут в комнату заглянула моя дочка. Ее растянутое в улыбке от предвкушения очередной пакости личико недоуменно вытянулось и, некоторое время погрохотав по полу живописно лежавшим в луже у двери ведром, обмотанным мокрыми веревками и пробормотав: 'Замочили...', она растерянно вышла. Шутки удачнее я не смог бы придумать за всю свою жизнь, но... Никакие пакости нас уже совершенно не волновали, потому что в этот день утро для нас с Ю наступило гораздо, гораздо позже, чем для остальных жителей подлунного мира!

Я слушал, как в ванной плещется красивая девушка и слабо улыбался. Наверное, именно ради таких вот моментов и стоит жить... А еще — последние капли сожаления о том, что я когда-то ушел из Конохи, как-то незаметно испарились из моей души. Да, тогда все было проделано без ума, можно было бы поступить куда как красивее. Я уходил бы в неизвестность молчаливым героем, а вслед мне смотрела приличная толпа моих... друзей? Бабуля Цунаде не сводила бы с моей спины взгляда, полного беспокойства, Наруто утирал скупую рыжую слезу раскаяния, а Тен-тен отчаянно смотрела вслед, прижав руки к груди, будто пытаясь поймать выпрыгивающее наружу сердце. Где-то в стороне раздавался бы тихий зубовный скрежет, рядом с глазом, не прикрытым бинтами, надувался желвак, а я молча уходил все дальше и дальше, пока к небесам вдруг не рванулся высокий вибрирующий крик: 'Айдо, пожалуйста, не оставляй меня!' Я бы обернулся, и...

Хмык вырвался будто сам собой. Да уж, размечтался... Впрочем, сейчас — я бы даже и оборачиваться не стал. Какое мне уже дело до Конохи? Нет, Кано я обязательно доучу, Хаттори тоже не забуду, да и отдельные представители вполне заслуживают внимания. Бабуля без моего пригляда вполне может внезапно постареть, а, как я слышал, Совет Каге собирается не только из-за чего-то чрезвычайного, но и в плановом порядке, раз в пять лет вроде. В качестве нового коллеги я бы там смотрелся очень органично — я молод, красив и гораздо общительнее Гаары, поэтому способен украсить собой любую компанию могущественных собутыльников... Тен-тен просто обязана под чутким руководством научиться готовить хоть что-то, к чему не подходят слова 'съесть во имя Силы Юности!', а то кажется, что для моих близких вражда с кухонной плитой это особый, обратный Кеккей-Генкай, проявляющийся только в моем присутствии. Хм, 'близких', говоришь? Ну... пусть так, Айдо. Но в ближайшее время надо провести проверку кулинарных способностей Карин, исключительно ради накопления статистики!..

А больше в Конохе делать мне совершенно нечего, да и, по большому счету, нигде нечего. Я выполнил все, что хотел сделать, покидая старый дом, оказавшийся таким неуютным — построил себе новый и населил его жильцами: и теми, о которых думал, и совершенно незапланированными. Теперь нужно заняться стенами этого дома, чтобы не рухнули. Остальных Узумаки, если они, конечно, где-то есть, вполне могут найти мои шиноби, выполняя миссии — хватит им проедать казенные харчи и вертеть на ремне новые дырки под пузо! А мне следует разобраться с накопившимися делами — один визит к Гекко чего стоит... и он меня сильно пугает, потому что у меня отличная фантазия! Кстати, насчет фантазии. Я покосился на ванную и моя улыбка стала чуть шире — из-за двери доносилось тихое мелодичное мурлыканье. А ведь, если подумать... Мне тоже нужно в душ, причем срочно. А то, что он занят — в данном случае никакая не проблема, а одно сплошное достоинство!

Я потихоньку встал, подошел к двери и открыл ее. Утонул в карих глазах, удивленно обернувшихся ко мне из клубов пара, шагнул вперед и... Наверное, меня стоит номинировать на Нобелевскую премию по физике, потому что пространство-время вновь оказалось безжалостно, но нежно скомкано и неизбежное утро опять не наступало. Хотя бы и только для двоих.

...Несмотря на долгое время, которое футболка и штанишки Ю оставались без своей хозяйки, высохнуть они конечно же не успели, а в Замурованной Башне Красной Королевы никаких запасных вещей, естественно, не оказалось. Поэтому, глядя на то, как девушка героически сражается с облипающей ее одеждой, я не смог удержаться:

— Таюя, а знаешь, ты только что подала мне замечательную идею! Я думаю, на острове стоит ежемесячно устраивать конкурс мокрых маек! Как я сейчас вижу — зрелище просто жутко мотивирующее на великие свершения! Мне кажется, я смогу свернуть горы, а вдохновение мне не помешает!.. — на этих словах я вдруг осекся и покосился за спину. Показалось, или мои волосы приподнялись иглами и начали стремительно седеть?

— Не дождешься!.. — буркнула девушка и сразу же на меня посмотрели обиженные глаза. — Между прочим, Айдо Узумаки, я шла, чтобы попросить тебя о помощи! А ты... Ведро...

— Ю, вообще-то я герой, без шуток. Я совершил очень серьезный подвиг, — глаза поменяли выражение на удивленное и настороженное. — Я помог одной девушке тем, что ее уговорил!

— Ну хватит уже!.. — Таюя вильнула взглядом и покраснела. — Мне нужно твоя помощь с печатями. Гекко раздает ребятам просто жуткие задания и, чтобы их выполнить, они такого напридумывали!.. А я не знаю, можно ли так делать и безопасно ли это! Я там собрала небольшой список, листов на десять и хотела, чтобы ты посмотрел. Я три дня не могла с тобой встретиться, потому что была страшно занята. А ты...

Речь девушки споткнулась о мою протянутую руку:

— Тогда идем? — улыбнулся я. Таюя сжала ладошку... и утро все же наступило, как бы я ни хотел обратного.

... — Айдо, а как ты смог прыгнуть сюда? Ты же не был тут ни разу? — удивленно спросила Таюя, пока я пытался удобно утроиться на жестком деревянном стуле, заменяющим госпоже директору мягкое кресло за рабочим столом. Мда. Зато я теперь знаю, что дарить ей на день рождения. А вообще, куда я попал? Вместо милых плюшевых зайчиков и охапок белых роз — убойная нагината в полтора раза больше нее самой в один год и мягкое кресло во второй... Но, черт побери, мне — нравится!

— Нет, я заходил, причем не так давно! — и в ответ на вопросительный взгляд, кивнул на верхний ящик стола. — Печеньки, Ю!

Девушка стремительно шагнула вперед, выдвинула ящик, одним движением выхватила из него пакет серой оберточной бумаги и прижала к груди. Окинув затравленным взглядом кабинет, она на мгновение замерла... и обреченно переложила пакет в другой ящик стола — чуть ниже первого. Под моим насмешливым взглядом покраснела и уселась на краешек второго в кабинете стула, зажав ладошки между коленей и стреляя глазками исподлобья. В таком виде она стала очень сильно похожа на милую и дисциплинированную, но неуспевающую студентку, вызванную в кабинет еще совсем нестарого декана для проведения беседы. И тут настала пора розоветь уже мне...

— Ладно, давай к делу, — встряхнулся я. — Где печати?

— Вон, на столе, крайняя левая стопка, — кивнула в ту сторону Таюя.

Я взял самый верхний лист, перевернул его и на меня уставилась совершенно обычная печать 'Ветер'.

— Ну, на первый взгляд, все нормально. Вот только тут и тут, — я, повинуясь внутреннему чувству, отчеркнул ногтем проблемные места и показал ей, — криво написано. Энергоструктура искажена и работать не будет. Это те изменения, о которых ты говорила?

— Нет. Это я рисовать не умею, — буркнула Ю, но тут же оживилась. — То есть можно разрешать пользоваться ею? Ты просто не видел, что с этим фуин сотрудники Гекко у него в мастерской творят. А вслед за ними и младшие тянутся.

— В принципе, можно. Но ты не расскажешь, что же там такого у нашего кузнеца происходит? А то с каждой минутой мне все страшнее и страшнее туда идти...

Девушка с готовностью кивнула и собралась было поведать мне очередную жуткую историю из жизни сумасшедших изобретателей, не ограниченных законами физики, но ее перебил грохот, донесшийся со стороны нашего старого деревенского полигона. Зазвенели стекла, и спустя мгновение здание вздрогнуло от крыши до фундамента.

Секунду мы с Таюей удивленно смотрели друг на друга, а потом одновременно произнесли единственное, что сразу же пришло нам обоим на ум:

— Йоко!

Я встал со стула:

— Ю, прости, но...

— Все нормально, иди,— улыбнулась девушка. — Раз с печатями порядок, дальше я справлюсь сама. И, Айдо...

Я уже отвернулся и сконцентрировался, пытаясь найти хоть одну уцелевшую на полигоне метку, но за мгновение до переноса прилетевший мне в спину голос окатил меня космическим холодом. На моем жизненном пути вдруг замаячило нечто огромное, то, что нельзя было сдвинуть руками и охватить взглядом, нечто неопределенное и туманно колеблющееся, искажая и закручивая ровную и ясную тропинку моей судьбы. И голос этот произнес:

— Я жду, что вы вернетесь к ужину...

Глава 11

Ну и что здесь происходит, юная леди? — почти что риторически вопросил я, стоя на дне воронки метра в три глубиной и такой широкой, что отвесные стенки почти терялись в клубах поднятой пыли. Один камень с меткой Хирайшина все же сохранился. Хотя, если вспомнить, что их тут была пара десятков и от остальных остался лишь песок — становится понятна причина моего философского спокойствия.

Закопченная красноволосая мордашка, как раз сейчас заглядывающая за край вырытой ямы, состроила виноватую гримасу:

— Пап, прости... Я просто решила потренироваться и испытать биджудаму, но появившегося хвоста не учла. Ну вот и... А кстати, ты знаешь, что в виде Феникса я стану еще сильнее? Оказывается, я все же оставляю довольно большую часть чакры внутри тебя, когда выхожу из печати девочкой. Но вот если я захочу стать Фениксом в реальности... тебе может стать очень-очень больно.

— Значит, полетать на тебе у меня не выйдет. Ну что ж, это, наверное, карма — неба мне не видать... — тяжело вздохнул я, а одна маленькая паршивка, ощутив своей эмпатией (иногда очень сильно мешающей воспитанию), что я не сержусь, тут же перешла в наступление:

— И вообще, ты обещал мне кое-что рассказать! Я тут, значит, просыпаюсь ни свет ни заря, иду к нему, чтобы позвать его, а в комнате пусто! Я не понимаю, почему ты не разрешаешь мне пользоваться Поглощением, это ведь так просто! — Йоко в порыве праведного гнева соскочила в воронку и подошла ко мне, но на этих словах ощутила мои эмоции и вдруг осеклась. — Я и правда не понимаю... И вообще, если бы я не почувствовала кое-кого в твоей комнате, я бы начала волноваться! Какой пример ты подаешь собственной доч!.. — я улыбнулся и махнул рукой.

— Ладно, ладно, хватит. Твоя хитрость все равно не поможет. Хорошо, — улыбка сбежала с моего лица. — Видимо, этот этап все равно придется пройти... Я устрою тебе тренировку. Раз уж ты привела полигон в негодность, жди меня черед два часа на нашей поляне рядом с домом, помнишь? А мне пока надо подготовиться...

— Ура! Я докажу тебе, что я сильная! — гикнула девочка и одним прыжком выметнулась из ямы.

Красный растрепанный водопад уже скрылся из виду, а я все смотрел ей вслед. Йоко, ты не понимаешь, о чем просишь, но, чтобы все по-прежнему осталось так как есть, мне придется это сделать. Мне будет гораздо тяжелее, чем тебе, и я надеюсь, что именно это — ты поймешь как можно позже... Ну что ж, поехали. Хирайшин!

Всю свою не такую уж долгую, но насыщенную событиями жизнь при словах 'тренировка шиноби' перед моими глазами всегда вставало тяжелое дыхание, мир, сузившийся до свинцовой усталости в едва шевелящихся ногах, желание лечь и умереть и невозможность это сделать, пока не помог товарищу... Ну, или вой, грохот, сплошное сверкание и мельтешение вокруг смутных теней, в любой миг могущих ударить из-за спины чем-то поджаривающим, разрывающим либо дергающим током. Как уже понятно, первый вариант — он мой, спасибо Гай-сенсею за мое счастливое детство!.. А вот вторым мне постоянно хвастался Наруто, когда я спрашивал, как у него дела с Какаши. Потом я, конечно, узнал правду... Но детские впечатления обычно самые сильные и этот образ навсегда врезался мне в память.

Как бы то ни было, до текущего мгновения я был уверен, что знаю, как проходят и чему служат тренировки шиноби. Но действительность показала, что я глубоко ошибался... Вместо наматывания бесконечных кругов вокруг недалекого леска или отработки дзюцу моим глазам предстали девять фигур, сидящих на траве перед аккуратным домиком на северо-западной окраине Узушио, и склонившихся над чем-то, невидимым мне. Время от времени то один то другой сидящий тяжело вздыхал, переносил то, на что он с таким упорством смотрел, направо от себя, затем протягивал руку влево, возил ладонью перед собой и снова погружался в оцепенение. И конца-края этому процессу видно не было.

Нет, кое-что привычное в округе все же сохранилось. Слева, у стены дома, обнаружилась Акане, сосредоточенно лупцующая вертикально вкопанные в землю бревна, стараясь проделать это, не выходя из ускорения. Получалось далеко не всегда.

Девушка, повернувшись, заметила меня, ахнула, а затем исчезла, размазавшись смутной тенью. А сзади раздался долгожданный голос:

— Айдо-сан, привет! Ты вовремя — мы как раз садимся обедать. Не желаешь присоединиться?

Я обернулся. Неслышно подошедший Хиро едва заметно улыбался, а позади него на крыльце дома стояла Гурен — в фартуке и с длинной ложкой в руках. Совершенной обычной длинной ложкой... если не считать того, что та была полностью кристаллической.

Я перевел взгляд с девушки на Хиро и вопросительно поднял брови. В ответ он едва заметно развел руками — мол, как-то само собой случилось. На лицо заползла улыбка:

— Пожалуй, откажусь.

— Как хочешь, — Хиро ничуть не огорчился, а затем прошелестел, как песчинка, опадающая с пустынного бархана в безветренную погоду. — По правде говоря, готовит она просто жутко...

— Похоже, это наказание мне за мои грехи... Одна Нами святая! — так же тихо вздохнул я. Хиро как-то мечтательно покивал, а Гурен нахмурилась и подозрительно начала нас рассматривать. Ничего предосудительного не заметив, сняла фартук, развеяла ложку и подошла к нам.

— Здравствуй, Айдо...-сан, — с непривычки запнулась она, а из-за ее спины высунулась головенка с бледно-зелеными волосами и пурпурными глазами и почти прошептала:

— Здравствуйте...

— Гурен, Юкимару, — кивнул я. — Как вы, уже освоились здесь? Впрочем, глупый вопрос — с такой-то помощью!

Я многозначительно покачал головой, а Гурен хмыкнула, но взглядом все же вильнула.

— Хорошо, что ты зашел, мы как раз хотели с тобой поговорить. Может, зайдешь? — чуть отступила к крыльцу девушка.

— Нет, я... немного спешу.

— Ну что ж. Тогда я расскажу вкратце, а ты подумаешь над этим, — перехватил инициативу Хиро. — Как ты, наверное, знаешь от Шина, в последнее время сам собой напрашивается вопрос о росте и расширении Узушио. Не буду тебе перечислять все то, что мы напридумывали до этого момента, потому что сейчас появилась замечательная идея. Карин! Карин, иди сюда!

В дверях дома мелькнула красная шевелюра, а я удивился:

— Она уже по деревне самостоятельно бегает?

— Услышала, что Гурен здесь и зашла проверить. И заодно попросилась посмотреть на наши тренировки...

— И подкормить бы ее не мешало! — подключилась кристаллодевушка. Похоже, все бывшие воспитанницы Орочимару обладают гипертрофированным чувством заботливости по отношению к окружающим. Вольно Змеюке было жить в таком цветнике! Ну ничего, зато теперь справедливость восторжествовала!

Тем временем к нашей тесной компании немного неуверенно подошла алоглазая девчонка в неприлично коротких шортиках и неприлично высоких чулках, которые неприлично быстро заканчивались, не доходя до верхней трети бедра. И наличие глухого светло-фиолетового балахона, казалось бы, полностью скрывающего верхнюю часть девичьей фигуры, ее никак не извиняло, потому что застежка заканчивалась сантиметра на четыре выше пупка, подставляя его любому заинтересованному взгляду... Я хмыкнул, поймав себя на стариковском морализаторстве. 'Эх, Айдо! Такими темпами очень скоро тебе придется устроиться на крыльце дома в кресле-качалке в окружении внуков, и читать им нудную лекцию, что раньше и солнце было зеленее, и трава светила ярче, а вам, внучата, стоило бы тщательнее чистить перышки... ну и что, что огненные и пыль не пристает, все равно! И вообще, не надо хохотать над дедушкой, у него маразм и от вашего чириканья голова болит!.. Мдя, чего-то фантазия сегодня прямо шалит. Лучше наслаждайся созерцанием девичьей красоты, дружок, и старайся не думать, как же сильно Карин некоторыми... хм... чертами, вернее — их отсутствием, похожа на Сакуру. Но это мы исправим, лишь бы характер был другим... Мдя...'

— Хиро-сан... простите, я думала, вы сами расскажете. Вы же опытнее... — негромкий голос вырвал меня из пучины самоуничижения и подозрительности.

— Нет уж, ты придумала, ты и рассказывай! — быстро открестился мужчина, а алые глаза поднялись на меня.

— Айдо...-сан...

— Айдо, — вставил я.

— Хорошо... Когда я была... надзирателем в тюрьме, она, конечно, была переполнена отморозками, которые сами пришли к Орочимару за силой, а он их использовал в качестве материала, — на этих словах Гурен едва заметно вздрогнула и завела руку за спину, кладя ладонь на плечо Юкимару. — Но были и хорошие люди, которых подручные Змея... которых мы... ловили для опытов. Уникальные таланты или особенное наследие. Таюя рассказала, что вы смогли...

— Ты.

— Что ты... смог избавить ее от Проклятой Метки. Эти люди были бы верны тебе...

— Деревне, — чувствую себя суфлером в плохом театре.

— Деревне... Если бы ты освободил их от нее. Думаю, они бы с радостью пошли... на службу.

— Ну что ты думаешь, Айдо? Идея на самом деле твоя, только условия немного поменялись, — Хиро иронично кивнул на свою подругу с мелким, а она улыбнулась ему в ответ. — Так что скажешь?

— Я бы могла заняться этим, — повелительница кристаллов решительно дернула головой и недовольно покосилась на фартук, сиротливо оставшийся лежать на крыльце.

— Вы знаете, — проговорил я, — а мысль неплоха! Отлично, давайте попробуем! Вот только, Гурен. Есть вещи поважнее мира и пострашнее войны, а на данном конкретном острове эта вещь — кулинарные таланты, которые тебе надо развивать дальше. Поэтому кто предложил, тот и воплощает. Согласна, Карин? Это будет твоей первой миссией.

Воцарилось молчание. Хиро с интересом наклонил голову — слово 'миссия' он слышал на этом острове в первый раз, Гурен пыталась разобраться, похвалил я ее или же не совсем... А я с улыбкой смотрел прямо в чуть опущенные к земле, но все равно внимательные и настороженные глаза, сейчас постепенно наполняющиеся удивлением.

— Х-хорошо, — наконец проговорила она. — Но как?..

— Ну вот и прекрасно! — перебил ее я. — Не затягивай с этим. А теперь... Хиро, можно тебя на пару слов? — мужчина кивнул и мы отошли в сторонку от недоумевающих девушек.

— Айдо, что это было? — удивленно спросил мужчина. — До этого момента ты никогда так не обращался с...

— Потом объясню, — дернул я ладонью. — Лучше скажи — твоя младшая уже освоила Райтон?

— Акеми? Да. Кстати, спасибо тебе за замечательный метод тренировок,— мотнул он головой на неподвижные фигуры перед домом. — Заполнять печати — оказалось прекрасным упражнением. Знаешь, — тут он заговорщицки наклонился ко мне, — если старшим это сильно большой пользы не принесет... разве что в контроле чакры — хочется ведь и выданные печати энергией заполнить, и отнести результат своей работы наставнику собственными руками и на своих ногах... То вот младшие... Если я не ошибаюсь, через пару-тройку лет у всех троих резерв будет как бы не больше, чем у меня! Так что — с таким командиром мы готовы к любой миссии, раз уж они все-таки начались! — он шутливо выровнялся, а я в этот момент стоял оглушенный, переживая кратковременный приступ озарения. Вот ведь, я еще ругался и плевался в свое время, а оказывается... Спасибо, Хаттори-сан. Похоже, истинное значение твоих уроков будет открываться мне еще очень долго!

— Вот как. Ну что ж, замечательно. Акеми выучила что-нибудь из Райтоннидзюцу? Желательно помощнее?

— Исами учит ее 'Райгеки', думает, что я не знаю. У нее неплохо получается, скоро придет мне похвастаться, — голос мужчины потеплел. — А что ты?..

— Хиро, мне нужна ее помощь в одном сложном и опасном деле. Как ты считаешь, она справится? — спросил я и воткнул в него внимательный взгляд.

Фактический глава клана Кайсоку и многодетный отец просто не мог не задать следующий вопрос:

— Никто другой не подойдет?

— Нет, — покачал я головой. — Но в любом случае, я спрошу ее согласия, и, если она откажется...

— Тогда... — Хиро на миг запнулся. — Хорошо. Я уверен, ты сможешь о ней позаботиться. Она сидит крайней в ряду, видишь? Сегодняшняя тренировка только началась, так что чакры у нее еще много. А я пойду помогу Карин-тян. Ты ее сильно озадачил и расстроил, ты знаешь?

Мужчина едва заметно улыбнулся, отвернулся и зашагал к дому, а я пытался сглотнуть вдруг возникший в горле комок. Заслуживаю ли я того, чтобы мне так доверяли? И как мне не предать такие чувства, когда в мои руки отдают самое дорогое, что у тебя есть? Не знаю... Но я буду сильно стараться, чтобы так оставалось и впредь!

Прекратив заниматься глупыми самокопаниями, я подошел к девочке и тронул ее за плечо. Она открыла глаза и подняла ко мне голову.

— Акеми-чан. Мне нужна твоя помощь. Мы можем поговорить?

Девочка секунду обдумывала мои слова, а потом кивнула и поднялась на ноги, с удовольствием потягиваясь. Мы отошли на пару десятков метров в сторону, и я уселся на траву. Моя спутница осталась стоять, даже когда я приглашающе похлопал ладонью рядом.

— Долго сидела, все... затекло, — немного смутилась она, а я улыбнулся.

— Хорошо. Так даже удобнее с точки зрения детской психологии... Скажи, Акеми-чан, — быстренько сменил я тему, потому что, хоть слово 'психология' девочке было явно незнакомо, то вот определение 'детская' вызвало вполне заметное недовольство. Ну конечно, она ведь уже такая взрослая! Я снова растянул губы в улыбке, но в этот раз она получилась грустной... — Как ты относишься к Йоко?

— К твоей... дочке? — немного запнулась она. Ну да, вряд ли Хиро не рассказал. Но страха нет — уже хорошо.

— Да. Только правду, пожалуйста.

— Ну-у... Она умная, но часто шумит. Ее всегда все слушаются, а еще... у нее красивые волосы... — девочка отвела взгляд и тихо пробормотала в сторону: — Нормально отношусь.

— Прекрасно. Тогда второй вопрос — ты мне доверяешь?

Акеми удивленно повернулась и как-то неожиданно серьезно прошлась по мне взглядом. Осмотр окончился и она произнесла:

— Ты остался прикрывать Исами и Акане, когда вы попали в неприятности. Хиро-ото-сан тебе верит... Значит, верю и я.

— Тогда согласишься мне помочь? Дело непростое... Но с тобой ничего не случится, я обещаю.

Девочка просто кивнула, я поднялся, взял ее за плечо и переместился. А на новом месте первым, что нас встретило, было возмущение:

— Нет, я конечно, понимаю, что счастливые часов не наблюдают, а шиноби время определяют по солнцу, но тебе не кажется, что счастливый шиноби — это нонсенс?! Я тут уже третий час тор!.. Ой. А она здесь зачем? — Йоко заметила Акеми.

— Она нам поможет. Ну что, давай приступим?

— Давай! Что надо делать? — полна энтузиазма, надо же...

— Отойди от меня чуть дальше и приготовься.

Я окинул взглядом диспозицию. Йоко в десятке метров поодаль внимательно смотрела на меня, рядом со мной с любопытством переминалась Акеми, а я... Я тяжело вздохнул, мысленно толкнул Печать Отшельника и завертел в руке Разеншотен.

Йоко подобралась, а младшая Кайсоку завороженно уставилась в мельтешение огненных струй. В самом деле, было в этом что-то по-настоящему волшебное. Если даже в обычное пламя костра можно смотреть практически бесконечно, то здесь... Множество нитей из пламени, ни одна из которых не была похожа на другую, бесконечно извивались, сплетаясь в тугие косы, растекаясь языками и маленькими вспышками, даже иногда проносясь друг сквозь друга. Шарик плотного пламени так и хотелось взять в ладонь, чтобы потом поставить на полочку и любоваться им долгими зимними вечерами... Было только два препятствия — проделавший такую глупость рисковал остаться без руки по самые колени, ну и то, что зимы тут вообще-то не бывает никогда.

Под двумя девчоночьими взглядами шар секунду покрутился — и толчком раздулся метров до полутора в диаметре. Акеми отшатнулась, а я смерил фигурку дочки скептическим взглядом — и с силой метнул шар в небольшой пригорок на краю леса.

Волосы трепануло горячим ветром, а я создал новую огненную сферу, теперь уже нормального размера. Покачал ее на ладони, будто решаясь, в сомнении покачал головой — и обычный Разеншотен отправился вслед за своим старшим товарищем.

— Однако, что-то надо делать, — пробормотал я, поднял вверх правую руку с выставленным указательным пальцем и погрузился в глубокую концентрацию. На ногте замерцала крохотная искорка, тут же окуталась пламенем и начала наливаться ярко-оранжевым цветом, все ускоряя и ускоряя вращение, но оставаясь размером с мячик для гольфа. Я открыл глаза и посмотрел на Йоко. Девочка нахмурилась и сжала кулаки:

— Хватит уже издеваться! Я не слабачка, я бы и с первым справилась!

— Раздражение... есть, — бормотнул я, и уже в полный голос. — Как хочешь, но вообще-то...

Я сложил пальца в щелбан и щелчком отправил оранжевую мандаринку вверх. Она почти мгновенно скрылась из виду. Секунда, другая — и нас пригибает к земле могучий и горячий до треска волос 'БДАХ!', а по небу расплывается громадная огненная медуза.

— Вообще-то, я именно их этих соображений сжимал чакру почти до материального состояния!

Йоко вздрогнула и опустила на меня испуганный взгляд.

— Страх... есть, — все так же тихо. И — для всех: — Ладно, пошутили и будет. Йоко, готовься! Катон: Гока Меккяку!

Ладони взлетели в ручных печатях уже почти без моего участия, легкие втянули воздух и выпустили горячую искорку, в тридцати сантиметрах от лица превратившуюся в ревущий поток огня.

Казалось, его не могло остановить ничто. Ничто... кроме стоящей передо мной девочку, упершейся ладонью прямо в стену огня и втягивающую в себя костер. Я прекратил технику, пара секунд — и последний пламенный язычок втягивается в широко открытый ротик, а еще один язычок, только а этот раз вполне обычный, сыто облизывает губы. Йоко улыбнулась.

— Не расслабляйся, дальше! — воскликнул я, и снова сложил печати. На этот раз она потребовалась всего одна.

Кажется, я уже говорил, что обожаю техники, основанные на количестве вложенной энергии? Вот, например, как сейчас — Рессенпу. Вроде бы просто воздушная волна, но если ее достаточно наполнить, вполне можно выбивать в земле солидные ямы. Я вдруг вспомнил, что именно рассказывал Хиро об этой технике, вернее, о том, как он ее выучил и как потом разговорился с ее изначальной обладательницей. Да, Наруто, однажды тебя ожидает один сюрприз, спасибо Джирайе за его веселую юность! Почти как в сказках — принцесса странствует по свету, чтобы найти того, кто ее победит и взять его в мужья. Интересно, Наруто, когда его найдут и неизбежно как восход солнца дадут в лоб, решится стать консортом какой-то Деревни, Скрытой в Гвоздиках, или продолжит сохнуть по Сакуре? А ведь если верить Хиро, эта Шизука — вполне симпатичная личность, хоть мой джонин в основном и на ее спутницу таращился... Самому проверить, что ли, вроде как 'победи-ка ты сперва моего младшого брата', а там уже и поздно будет, рыжему не обломится? А что — романтичненько... Тьху, пропасть, не хватало еще пасть настолько низко, чтобы отбивать девушек у НАРУТО!

Посторонние мысли отнюдь не были, как может показаться, ненужными в данной ситуации. Размышления совершенно не помешали мне выдуть воздушный шторм, который уже закономерно стал закуской для моей дочери. В конце концов, это привычно. А вот возведение в мозгах антиэмпатического барьера надо было чем-то прикрыть...

Дочка довольно вздохнула и посмотрела на меня.

— Удовлетворение — есть... Йоко, ну а теперь основное, ради чего мы тут и собрались. Акеми — я чуть подтолкнул девочку, казалось, ставшую олицетворением внимания, вперед, — помоги нам, пожалуйста. Запусти Райгеки в Йоко. Такое мощное, насколько можешь.

— Прямо в нее?.. Но... как же?.. — опешила она.

— Не беспокойся. Как ты могла видеть, ничего с ней не случится. Ты ведь говорила, что веришь?

— Х-хорошо... — Акеми подняла ладони к к груди и довольно медленно сложила три ручных печати. Йоко, по-прежнему с улыбкой, подобралась, следя за ней. А я присматривал за ними обеими, поэтому едва не упустил момент, когда с рук маленькой шатенки сорвалась толстая ветвистая молния и во мгновение ока ударила во все же вытянутую вперед ладонь красноволосой девочки...

Поляну огласил болезненный вскрик и Йоко рухнула на бок, скорчившись в позе эмбриона. Молния действительно получилась мощной, прав был Хиро насчет печатей. Жаль, что пришлось проверять это вот так...

Акеми дернулась было к упавшей, но я придержал ее за плечо.

— И, наконец — боль.

Тем временем Йоко, повозившись по траве, все же поднялась, время от времени неуклюже дергаясь от шока, и посмотрела на нас. С неверием и злостью. А когда взгляд соскользнул на Акеми, в ее глазах даже мелькнуло что-то, очень похожее на...

— Хм, так я и думал, — мой спокойный голос разлетелся над поляной. — Поглощение просто не могло не иметь никаких ограничений, это противоречит элементарной логике. Чакра — все же не магия и уж тем более не чудо. Конечно, нужны еще эксперименты, но в первом приближении могу сказать — чтобы поглотить способность, в тебе должен быть источник этой способности. С Огнем и Ветром проблем не возникло, а вот Молния... Что ж, жаль. Было столько надежд.

Я посмотрел на Йоко. Девочка была ошеломлена, находилась в полном раздрае чувств, осложнявшемся еще и судорогами, пробегавшими по ее телу от последствий Райгеки. Не знаю, подействовало бы на нее настоящее электричество, но это была чакра. И вдобавок, она растерянно держалась за голову, будто не понимая, куда делось такое обычное и привычное ощущение всех, кто рядом... Я улыбнулся ей.

— Но у меня есть решение! Йоко, ты хочешь стать сильнее? — не убирая улыбку, спросил я. — Тогда все очень просто! Поглоти источник этой способности! Съешь... вот ее!

Я улыбнулся еще шире и кивнул вниз. Глаза Акеми расширились вне всяких пределов, она дернулась было в сторону, но моя хватка на ее плече не дала ей этого сделать.

— Но... как... зачем... — донеслось от красноволосой девочки.

— Не забивай себе голову всякими глупостями! Съешь ее! Она только что сделала тебе больно! А до этого не раз и не два смеялась над тобой! А если ты беспокоишься, то... Йоко, я всегда останусь с тобой! Какой бы ты не стала и что бы ни произошло — мы всегда будем вместе! Поэтому не думай лишнего, а просто съешь источник Молнии и стань еще на пятую часть сильнее! А потом мы съедим еще и Воду с Землей — они очень удачно оказались на Узушио, а я все равно никак не могу запомнить имена этих двоих! — и наконец, перестанем бояться друг за друга! Ты ведь этого хотела!

Йоко, как во сне сделала шаг к нам. Один, второй, третий. В глубине ее глаз начало разгораться пламя, не медля выплеснувшееся на лицо и поползшее во все стороны. Акеми в моей хватке тряслась мелкой дрожью, слишком частой для естественного происхождения. Она явно пыталась применить Джинтон, но утащить на себе еще и меня оказалось для нее непосильной задачей. А я стиснул левую ладонь в кулак, чтобы никто не увидел, что именно сейчас на ней прорисовывается. Сейчас, впервые в жизни, я жалел, что мои печати со мной — всегда...

Почти полностью покрывшаяся пламенем Йоко сделала еще один шаг... и вдруг рухнула на траву.

— Нет... я так не могу... Только не это... Только не так... Ни за что!!!

Огонь стек с нее, оставив в двухметровом круге только пепел. А затем на спекшуюся землю упали слезы, просочившиеся из-под ладоней, прижатых к лицу. Совершенно обычные, соленые и мокрые, девичьи слезы...

Акеми перестала вырываться и я отпустил ее плечо. Она рефлекторно отпрыгнула, посмотрела дикими глазами, вдруг отвернулась от меня и подошла к Йоко. Мгновение постояла над ней, неожиданно сказала:

— Дура... — и опустилась на колени рядом, тоже всхлипнув.

Я смотрел, как две девочки самозабвенно рыдают, сидя в обнимку на пепельной земле, и осторожно разжимал левый кулак с осыпающимся черным песком. Легкий ветер подхватывал и тут же развеивал кусочки шести черточек, в раз и навсегда застывшем порядке складывающихся в значение, которое, к счастью, мне не пришлось сегодня вспоминать...

Всхлипы, наконец, начали утихать и я подошел вплотную к девочкам. Акеми, отреагировав на движение, встала с земли, вытерла глаза и посмотрела на меня:

— Теперь я знаю, ты — настоящий Каге, Айдо-сан. Раньше я сомневалась, но сейчас... — Йоко вздрогнула, не поднимая головы, а я ошеломленно уставился на младшую Кайсоку.

— Чт-то?..

— Не делай такие большие глаза, — криво улыбнулась девочка. — Ты правда думал, что я скажу тебе что-то другое? Когда мне исполнилось семь лет, я сидела на развалинах собственного дома и смотрела на две выскобленные до блеска выемки в земле на месте тел моих родителей. Нам не досталось даже капли крови для того, чтобы похоронить их... И все это произошло потому, что взрослые слишком верили... в безопасность. Раньше я думала, что ты слишком добрый и больше ничего не можешь, но теперь вижу, что быть добрым — ты выбрал сам. Моей сестре повезло, что она в тебя влюбилась...

Я в онемении взирал на девочку, которой едва исполнилось тринадцать, а она серьезно смотрела не меня в ответ.

— Не удивляйся, после пяти лет жизни изгоем взрослеешь быстро. Я все поняла. Но, — тут Акеми решительно тряхнула головой, — знаешь, когда я вырасту, я выйду замуж... за твоего брата Кано. У вас очень веселая семейка, с вами будет интересно. И не вздумай возражать — теперь ты мне должен!

Акеми вдруг улыбнулась так, что сразу же становилось понятно — если года через четыре я и вздумаю пойти против, вполне может разразиться первое в новейшей истории сражение между двумя Узумаки, и убежала в лес. Ей явно хотелось размазаться в моих глазах от скорости, а то и мгновенно исчезнуть из виду — но опыта хватило пока только на очень быстрый бег. Впрочем, у нее есть еще лет шесть-семь на самосовершенствование, ибо торопить Кано с женитьбой я и не подумаю — с такой-то невестой...

Я проводил ее взглядом, а потом опустился на колени рядом с дочкой. Йоко все это время просидела неподвижно, не поднимая головы.

Некоторое время мы просто сидели рядом, а потом Йоко спросила, по-прежнему в землю:

— Папа... Зачем... За что ты меня так?..

— Потому что я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить!

Девочка вскинула голову и наткнулась на мою улыбку. Я протянул руку и погладил ее по голове, а она замерла:

— Но... Как?

— Малышка... Когда тебе больно — это мучительно. Сегодня ты это почувствовала. Но тысячекратно больнее — взять на себя ответственность и стать причиной страдания другого, близкого тебе человека... Хотя бы и ради того, чтобы он больше никогда не испытывал такой боли. Это тебе еще предстоит понять, надеюсь, не на себе самой. А пока что запомни — я не врал тебе и действительно никогда бы тебя не бросил. Все, что нам предстоит, мы пройдем вместе.

Йоко вдруг наклонилась вперед и обняла меня, уткнувшись в грудь. Рубашка начала быстро намокать.

— Папа... Но почему именно так? Неужели нельзя было по-другому? Объяснить?..

— Этого нельзя объяснить словами, Йоко. Жажда силы, жажда власти — всего лишь слова, Они как камни, глухо и пусто громыхающие в железной бочке, не показывающие слушателю и сотой доли действительности. Их можно услышать — но не понять. Сегодня мы с тобой заглянули за поворот дороги, вступив на которую, больше нельзя свернуть... — я прервался и перевел тему: — А хочешь, я почитаю тебе стихи? Так как ты моя дочка, а не девушка — они будут плохие и не в рифму, но все же...

Йоко хихикнула напополам со всхлипом, а я припомнил как-то и где-то попавшиеся мне строчки:

— Между моря без границы,

Стоит как столп Гермеса птица

Свои крылья пожирая

И себя тем укрепляя

И как только перья канут

Она недвижным камнем станет

Здесь сейчас бел он и красен

И всеми цветами — смертью окрашен...

Она замерла, вслушиваясь, а я без паузы продолжил:

— Йоко, что бы дальше не произошло и как бы не сложилась наша с тобой жизнь, я не хочу, чтобы однажды мой Феникс обернулся и не увидел своих крыльев, которые поднимают его в небеса, потому что рядом с ним — только смерть...

— Пап, такие метафоры — слишком сложные для твоей маленькой четырнадцатилетней дочки, — девочка подняла заплаканное лицо и улыбнулась. — Скажи по-простому — мне нельзя теперь пользоваться Поглощением, чтобы не стать... камнем? Может, это и глупо, но я не хочу больше испытывать... такое. А не испытывать — еще страшнее...

— Ну почему же нельзя, очень даже можно. А вот как именно и когда — сердце подскажет. Оно у тебя большое!

Йоко опустила глаза на свою грудь и вдруг вскочила, покраснев. Интересно, о чем таком она подумала? Впрочем... я не хочу это знать.

Я поднялся вслед за ней, поднял руку и аккуратно вытер с ее лица мокрые дорожки:

— Ну ладно. Экстремальную тренировку можно считать состоявшейся, а теперь пойдем. Тетя Ю ждет нас на ужин, и в наших с тобой интересах прийти пораньше, чтобы я успел приготовить что-то съедобное, так как интуиция буквально кричит мне, что сегодня мы опять будем есть пересоленные онигири. Не понимаешь ты своего счастья, Йоко, — вздохнул я. — Ты хотя бы можешь сжечь эти произведения искусства в собственном рту так, чтобы никто не догадался!

И под заливистый, истерический, но постепенно переходящий в нормальный, красноволосый смех я сделал шаг сквозь пространство на мою персональную Голгофу, в последнее время упорно кажущуюся мне сложенной из исполинских пластов сожженного печенья и сваренных в однородные коричневые слизистые комочки овощей. О, где ты, римский легионер с уксусной губкой и копьем под левое ребро?! Ибо воистину — легче умереть!

Кажется, пророческий Кеккей-Генкай все-таки существует, и я являюсь его носителем... Потому что Таюя действительно возилась на кухне, мурлыча какую-то песенку и сооружая очередной идеальный по форме рисовый треугольничек, от единственного куска которого из моих глаз брызнули слезы... '... счастья, Ю, это слезы невыразимого счастья!' Впрочем, искреннее предложение помочь и легкий поцелуй ('У тебя рисинка прилипла.... Позволь, я помогу... Вот так... М-м-м...') сотворили совместное чудо, и мило розовеющая девушка не обратила внимания, что в соус — гарнир к основному блюду — не упало ни крупинки соли. Так что спустя совсем немного времени мы наконец-то смогли усесться за стол, и даже проделать это с изрядным удовольствием. Но как и всегда, по вселенскому закону, за открытие которого имя Мерфи — этого посланца Орочимару на планете Земля — будет предано вечному проклятию, случилось это...

— Извините, я не помешала? — алый глаз осторожно косил в приоткрытую дверь.

— Карин! Заходи, ты вовремя — у нас ужин! — Таюя приветливо махнула ладошкой, и подвинула еще один стул.

За столом сидели четверо абсолютно одинаковой масти и каждый со своими мыслями смотрели в стоящие перед ними тарелки. Наконец, молчание оказалось нарушено:

— Айдо, ты дал мне сегодня задание... Но, мне кажется, я не...

— Какое задание? — чуть нахмурилась Таюя.

— Ю, да все в порядке. Просто Карин-тян рассказала, что знает хороших людей среди тех, кто сбежал от Орочимару после его смерти, и предложила забрать их на остров. А я согласился и поручил это ей. С меткой особых проблем не будет. Конечно, на Ангела, — я подмигнул девушке, — пусть даже не рассчитывают, но обезвредить метку я вполне смогу!

— Айдо, но как же? Карин ведь всего дня три как попала к нам, почти ничего не умеет по нашим меркам и ты уже отправляешь ее?..

— К сожалению, — перебил я Таюю, — я сейчас не могу надолго отлучаться с острова. Мне еще с Гекко общаться предстоит, да и вообще — народ за эти полгода совсем от рук отбился! Представляете, что мне на днях заявил Шин? Что мне пора жениться! Ну не умора ли? Зачем мне это надо, у меня ведь есть!..

Я вдруг осекся, прерванный протяжным скрипом. Таюя неловко качнулась на стуле, а ее ладони, до того расслабленно лежавшие на столе, сжались в кулаки до белых костяшек. Из-под ногтей на стол упала капелька крови, а под ее футболкой разгорелась зелень внезапно включившегося 'Восстановления'.

— Жениться, значит, — произнесла девушка, опустив голову, а затем вдруг повернулась к нам. На ее лице расцвела широкая и немного неестественная улыбка. — А знаешь, Айдо... Это неплохая идея. Может быть, ты станешь немного спокойнее и ответственнее!

Она поднялась из-за стола:

— Спасибо, я наелась, пока готовила. И, если ты не возражаешь, я помогу Карин в ее задании. Пойдем! — она повелительно взмахнула рукой и алоглазая без лишних споров вскочила со стула. — Когда мы разработаем план, тогда и отправимся, договорились?

— Хорошо... — они вышли, а я перевел взгляд на своего эксперта по человеческим эмоциям. Больше ничего как-то не придумывалось. — Ну и что это было?

Йоко неловко пожала плечами:

— Там столько всего намешано, трудно разобраться... Пап, — внезапно встрепенулась она, — я хотела тебе сказать, но забыла. Карин, она... на самом деле...

— Я знаю, — машинально перебил я девочку. Произошедшее только что никак не хотело выходить у меня из головы. — Я знаю это с самого первого момента. Она пошла со мной не потому, что поверила мне, а потому, что я оказался сильнее Саске. И еще... Она его спасала. От меня. Он все же был первым парнем в Змеиной шарашке, а какой девчонке будет не лестно, что такое счастье привалило именно к ней? Поэтому я и загрузил ее работой. Все эти красноглазые бредни — от безделья и отсутствия перспектив, а у нас все немного по-другому. Надеюсь, что она быстро это поймет. Но пока... ты приглядывай за ней, ладно?

Девочка неловко кивнула, тоже встала из-за стола и ушла, тихонько прикрыв дверь. А я остался сидеть под лампочкой с симпатичным зеленым абажуром, работающей на фуин 'Каминари', и крутить в голове события, приведшие к тому, что я оказался один за столом, на котором стоят четыре нетронутые тарелки...

Глава 12

Интерлюдия. Саске. Кое-что никогда не меняется

— Я помню вас еще совсем маленькими котятками. Просто не могу поверить, что все закончилось так. В клане осталось всего лишь два человека. И они стремятся убить друг друга...

Старуха, то ли просто похожая на старую морщинистую кошку, то ли на самом деле являвшаяся ею, недовольно качнула головой с пышной, несмотря на возраст, шевелюрой серо-стального цвета. Из-за прищуренных в тонкие щелочки глаз невозможно было разобрать, куда она смотрит, но сидевшего перед ней молодого парня это не волновало. Он вспоминал.

Заброшенный город Сора-ку посреди пустошей, где члены клана Учиха издавна хранили громадные запасы разнообразного снаряжения, не доверяя Конохе, которую сами же и основали, был все так же тих и безмолвен. За исключением кошек, водящихся тут в неимоверном количестве и успешно притворяющихся обычными. Первый раз Саске побывал в этом месте, еще будучи в команде номер семь. Помнится, тогда этот шумный идиот, как и всегда, пытался привлечь к себе внимание... Губы черноволосого парня едва заметно дрогнули в намеке на улыбку, но тут же на его лицо вернулась маска непоколебимого равнодушия.

Путь сюда от Северного Убежища Орочимару занял почти неделю, и все это время последний Учиха не проронил ни слова. Его команда была с ним полностью солидарна. И если Джуго в принципе не любил разговоры, то молчание Суйгецу стало бы для невольного свидетеля этого путешествия большой загадкой... если не думать о событиях, с которых все и началось.

Каждый из попутчиков переживал произошедшее по-своему. Джуго был задумчив больше обычного, прокручивая в голове моменты своего бессилия и изредка прикасаясь к шее, которую так жестко и недружелюбно захлестывали линии обездвиживающего фуин. Выходит, фуиндзюцу не исчезло до конца, как он думал раньше. А еще — эта печать была очень сильно похожа на Проклятую Метку...

Суйгецу никак не мог успокоиться. Поражение (а никак иначе столкновение с этим Узумаки — странно, фамилия как у глупышки Карин — Айдо назвать было никак невозможно), то, как именно оно было нанесено, когда противник даже не попытался скрестить с ним мечи... В другой ситуации Суйгецу плюнул бы на все и продолжил сражаться, он не привык сдаваться и отступать. Но тогда — на него в упор смотрели отчаянно зеленые глаза. В них светилась решимость, уверенность в себе, непреклонность, готовность к сражению — все то, что Хозуки видел во всех своих противниках. Но на самом дне этих глаз было что-то еще... Задавленное волей хозяина, погребенное под грудой обыденных чувств и желаний — в глубине зрачков лениво колыхалось любопытство. Детское, восторженное и одновременно прагматичное любопытство, с которым малыши смотрят на настенные часы с кукушкой или пробегающего мимо котенка, и которое Суйгецу так долго созерцал через прозрачное стекло бронированного бака с водой. 'Интересно, а что же у него внутри?..'

Красноволосый был прав — растечься лужей было проще простого, а испарившуюся воду легко можно было бы возместить из обычной фляжки. Но кончик меча все же задрожал и опустился — потому что: 'Суйгецу, не нужно сопротивляться, иначе мы вернемся в лабораторию!' Существо с глазами змеи больше всего восторгалось именно этим трюком...

Несколько раз за время пути человек-каппа* порывался выяснить у своего спасителя, кто же такой этот шиноби, с легкостью нейтрализовавший их группу, в которой не было и не могло быть слабаков, которая могла бы создать неприятности, наверное, любому Каге, и во главе которой стоял легендарный Шаринган. А их поленились даже убить. Но при попытке открыть рот Суйгецу ловил предупреждающий взблеск красноты из-под полуопущенных век Учихи... и предпочитал раздумывать над ответом самостоятельно.

________________________________________________________________________

* Каппа (яп. 河童: 'речное дитя') — японская разновидность водяных. прим. авт.

________________________________________________________________________

Сам Саске за эту неделю не проронил ни слова. Он молча шагал по бесплодным камням, отмеряя километр за километром. Три коротких перерыва, устроенных для сна и еды, не принесли отдыха, но такой ритм позволил вытеснить вихрь мыслей, роящихся в голове, и заменить бурлящую подсердечную ненависть — тупой и бездумной усталостью. Клоун Майто Гай все же был в чем-то прав... и смог передать это своему ученику. О, как же Саске в свое время потешался над этой нелепой пародией на команду! Даже шумный идиот и слезливая дура не были такими слабаками, чтобы подпирать их таким же бесполезным четвертым! Но теперь... Такие изменения были бы невозможны без личного участия Хокаге и у Саске появился еще один дополнительный счет к Конохе, не уберегшей его семью и бросившей его самого на произвол судьбы, при этом давшей столько внимания какому-то жалкому неудачнику!

Первый и единственный раз за все это время Учиха открыл рот, чтобы поздороваться с кошками-ниндзя, встретившими их команду в пыльных разрушенных переулках Сора-ку, и на это приветствие ушла вся доброта и тепло, что в нем еще оставались. Поэтому сейчас Саске молча слушал сокрушенное бормотание Старухи-Кошки, неподвижно рассматривая что-то в безграничной вечности над ее головой. Последнему Учихе, всерьез вознамерившемуся стать воистину последним, было безразлично, что она говорит — все случившееся было предопределено еще задолго до его рождения. Черноволосому парню оставалось лишь следовать своей судьбе. У него никогда, по большому счету, не было никакого выбора, и лишь в последнюю неделю его душу грыз какой-то червячок, с каждой минутой все расширяя и расширяя свою норку. Ведь если кто-то смог создать десятого биджу, ломая тем самым все законы и установления, почему бы и Учихе не сойти с проторенного пути Учих? А еще — Шаринган видит истину. И то, что Саске увидел во внутреннем мире над головой Айдо, то, что проступало сквозь облик огненной красноглазой птицы... или, точнее будет сказать, та... лишь добавляло в сердце тягучего яда сомнения, приправленного ранее неведомыми Саске чувствами, вызывая желание победить... уничтожить... размазать красноволосого наглеца... лишь для того, чтобы вновь услышать голос, на этот раз говорящий что-нибудь еще, кроме 'Ты не пройдешь!' Например...

Внезапный шум за спиной отвлек Учиху от размышлений. Как знать, может быть, доведи он до конца эту без сомнения важную мысль, что-то бы и изменилось... Но история сослагательного наклонения не знает, поэтому он быстро, но, как и всегда, изящно повернул голову к источнику беспорядка.

Боковую стену большой комнаты, где происходила беседа, занимал длинный ряд полок. На них стояли, лежали и висели разнообразнейшие вещи, используемые шиноби в своем много трудном ремесле. Здесь было все — от ядов, за один образец которых Якуши Кабуто отдал бы свою правую руку (попытавшись, правда, сторговаться на чужую) до обычной и банальной одежды, которую можно увидеть на каждом шиноби, безотносительно деревни, к которой он принадлежит. И именно одежда стала камнем преткновения...

Юная светловолосая девушка сердито сгребла лежащий перед ней ком разнообразного барахла и сверкнула карими глазами из-за возвышавшегося над ней крепостной башней обнаженного по пояс Джуго. Как ни странно, эта картина явно не вызывала у нее эмоций, вроде бы полагающихся молодым девушкам, живущим в заброшенном пустом городе и не избалованным мужским вниманием. А волновало ее нечто совсем другое:

— Бабушка! А побольше размеров у нас нет? На этого парня невозможно ничего подобрать!

— Дай ему занавеску, Тамаки, пускай закутается! Тут ему не ателье! — раздраженно, из-за прерванного стариковского ворчания, проскрипела Некобаа.

— Но ведь они нам платят! — возмутилась девушка, заметив, как рука Учихи выскользнула из-за пазухи с внушительно пачкой рё. — Что это за отношение!.. К... Клиентам...

Тамаки пересеклась взглядом с Саске и ее обличающая фраза, начатая так напористо и уверенно, с каждым словом звучала все тише и тише, пока наконец не угасла совсем...

Бабка совершенно по-кошачьи фыркнула, отворачиваясь от внучки и вновь перевела щелочки глаз на Учиху:

— И все же, на что ты рассчитываешь? Итачи... он ведь... очень силен.

Ее собеседник недовольно шевельнулся, раздосадованный перспективой все же начать разговор, но ему не дали проронить ни звука — рядом с ним будто из-под земли выросла Тамаки. За их спинами Джуго с непроницаемо-довольным видом закутывался в торопливо содранную девушкой с полок занавеску, а внучка резко подскочила к старухе и вцепилась ей в рукав.

— Бабушка! Позволь мне отправиться с Саске! Я могу ему помочь!

— Замолчи! — резко, от неожиданности, рыкнула Некобаа. -Ты не понимаешь, о чем говоришь! Итачи и Саске не чета тебе, они последние из клана и получили всю силу, прежде полагавшуюся множеству Учих! А ты не можешь ничего!..

— Неправда! Я могу чувствовать запахи на большом расстоянии и различать их, ты сама меня учила, помнишь? Я не буду обузой Саске! И, кроме того... — девушка вдруг отвела глаза. — Я... могу попытаться... их помирить. Не этого ли ты на самом деле хочешь? Пожалуйста, позволь мне!

Старая Кошка, прожившая в развалинах Сора-ку вдвоем с внучкой так долго, что почти забыла, откуда же именно эта самая внучка у нее взялась, некоторое время сидела неподвижно, затем перевела взгляд с напряженно ждущей Тамаки на по-прежнему невозмутимого Саске и едва заметно шевельнула губами. Тишину комнаты рассекло лишь одно слово, тут же затерявшееся в шелесте ветра за стенами постройки настолько ветхой, что было непонятно, как тут вообще мог кто-то жить. И это слово определило очень многие судьбы на долгие годы вперед...

Немного позже, когда Саске с товарищами выбрался из переулков заброшенного города и невольно остановился на краю, вглядываясь в расстилающуюся перед ними пустынную даль, Суйгецу, все время подбора снаряжения невозмутимо игравший с кошками, подошел ближе к Учихе и остановился за его левым плечом:

— Ну что, теперь команда в сборе? Ты не думаешь, что нас стоит как-то назвать? 'Команда Змеи', например? Или там 'Сокола', ты ведь, как и он, победил змею?

Саске покосился на водяного, оглянулся на погруженную в себя громаду Джуго, все еще неуверенно жмущуюся в такой непривычной ей компании Тамаки и неожиданно улыбнулся. Всего лишь краем губ, но это была отчетливая улыбка... с весьма странным выражением:

— Высперенно и неинформативно, Суйгецу. Будь проще... Кажется, теперь я понимаю, о чем он говорил... А что до названия... Пожалуй, мы останемся просто — командой!

Учиха помедлил еще секунду... и шагнул вперед, вступая на дорогу с заранее известным концом. Впрочем, если бы тот, кто расписал путь Саске еще до его рождения, заглянул бы сейчас в его разум, он был бы неприятно удивлен. В голове Учихи крутилось, что огонь — сжигает все. А разумный огонь вполне способен сжечь даже предназначение. Как знать, может быть, в скором времени это предстоит понять на собственном примере?

Вот такие мысли занимали Учиху Саске, и только один маленький вопрос не давал в полной мере предаться приятным мечтам. Черноволосый парень с мечом за спиной никак не мог вспомнить — был ли его шаринган активирован, когда он взглянул Тамаки в глаза... или все же нет?

Айдо

Я молча смотрел вслед девчонкам, скрывающимся за деревьями. По правде говоря, место, выбранное ими для начал поисков, немного меня удивило. Ну скажите на милость, кому придет в голову, сбежав от Орочимару, прятаться в Стране Огня, вотчине Конохи, которая годами собирает любые крупицы информации о Змеином Саннине? И даже сейчас, когда он мертв, вопрос актуальности не утратил...

Так что я бы с удовольствием высказал свое мнение... но вот только это мнение никто не спрашивал. Всю неделю сборов Таюя, взявшая это задание в свои нежные, но крепкие руки, провела в бесконечных беседах с Карин. Как это и водится у девчонок, тихие разговоры о характере тех, кого им предстоит разыскать, их привычках, выяснении подробностей, известных их алоглазой надзирательнице, периодически прерывались сдавленными смешками и какими-то бессвязными воспоминаниями и болтовней. Вот казалось бы — они познакомились друг с дружкой и провели рядом совсем немного времени, до того, как одну увлокли на лабораторный стол, а другой — расплатились за тело Учихи Саске. Но, оказывается — даже после логовища самого страшного ученого-маньяка современности, даже у двух его 'экспериментов' — найдется куча поводов, чтобы вместе похихикать над общими воспоминаниями. Впрочем, чего это я — женщины!..

Вот такими мыслями я маялся, выжитый девичьим штабом по разработке рейдовой операции с места их дислокации — моей собственной кухни... Нет, никто меня не прогонял, никто ничего не говорил, но при любом моем появлении в поле зрения девушек Таюя тут же замолкала и с полуулыбкой ждала, когда же я покину помещение. А вслед за ней то же повторяла и Карин. И более того — я никак не мог понять причин происходящего. Ну не считать же за причину ту глупость, которую я ляпнул за столом? И посоветоваться не с кем — Йоко, прошелестев: 'Мне кажется, сейчас тебе стоит побыть одному!', осталась на острове, напросившись в гости к Акеми. Меня радует, что они стали такими близкими подругами, но, кажется, моя дочка на что-то намекала. Эх!..

И сейчас тоже — вместо обычного прощального поцелуя, который доставался мне при каждом расставании иногда даже вопреки моей воле, на мою долю пришлась лишь улыбка и прощальный взмах ладошкой. Мда. Я бы даже и извиниться уже не прочь, знать бы только — за что? Вот так и рождаются легенды о брутальных и непробиваемых мужиках, не уделяющих девушкам внимания! Поздравляю, Айдо, ты — настоящий мужик, хех!..

Ну, как бы то ни было, сейчас девушки отправились в приграничный город Страны Огня. По странному совпадению они выбрали как раз тот район, где я пару лет назад добывал деньги, и я в очередной раз похвалил свою предусмотрительность, не позволившую мне обессмертить имя Узумаки Айдо именно таким способом. То-то бы они историй наслушались! Особенно много вопросов вызвали бы похождения 'леди Мириам' и наши с ней отношения... Мда-с...

Я бросил последний взгляд на деревья, вздохнул, давя порыв броситься следом, влепить обеим возмутительницам спокойствия по вразумляющей затрещине и высказать все, что о них думаю — все равно не поможет, и приступил к делу, которым стоило бы заняться давным-давно... Хирайшин!

Наверное, стоило бы начать с Южного Убежища, где Саске подобрал Карин, но, к моему огромному сожалению, у меня не было там меток. А северное логово Орочимару ничуть не изменилось за прошедшее время. Все так же торчал зажатый между скалами полуразрушенный фасад входа в подземную нору, все так же стлалась по каменистой земле вездесущая пыль. Разве что... в нескольких местах ветер пытался и не мог закрыть от любопытных взглядов, если они здесь, конечно, были, участки гладкой стеклянистой массы. Я хмыкнул — вот и все, что осталось от совсем недавних драматических событий. Люди и шиноби могут создавать новые Скрытые Деревни, сражаться за возрождение давно исчезнувших кланов, мстить за потерянных братьев, а единственное свидетельство всего этого — три пятна грязного стекла, медленно, но с истинно природной неумолимостью полностью скрывающихся с глаз... Я грустно улыбнулся и шагнул в темный провал входа.

В отличие от самого первого змеиного логова, здесь росписей на стенах не оказалось. На них не было даже штукатурки — обычная каменная кладка и до сих пор горящие лампочки на потолке. Весь верхний этаж, тянущийся в обе стороны насколько хватало глаз, занимали разнообразные закутки, оборудованные под тюремные камеры, кажется, с самого момента постройки. Я шел мимо, иногда заглядывая внутрь. В клетушках, клетках и в залах, своими размерами больше напоминающими крытый стадион, не было ни одной живой души. Глядя на груды расклепанных, а кое-где и просто разорванных, кандалов, я подавил первый порыв немедленно все это запечатать, пробормотал: 'Ну вот, все же заразился от Гекко!' и пошел дальше, вполголоса проклиная глупого нелюбопытного Саске, который даже не попытался осмотреться здесь получше и тем самым показать мне лестницу на нижние этажи...

В конце концов поиски увенчались успехом. Как я и подозревал, змеиная суть Орочимару не позволяла ему строить себе жилье без единого отнорка. Минус первый этаж порадовал меня хаосом запутанных коридоров и первозданной пустотой, но, после получаса блужданий и борьбы со все разрастающимся желанием долбануть в пол какой-нибудь техникой помощнее, спуск все же был найден. А на втором этаже...

Я радостно огляделся — а вот тут уже можно было на что-то рассчитывать! Прямо у лестницы торчал массивный стол, на нем лежала груда каких-то бумажек, а позади него почти на середине коридора возвышался книжный шкаф, к сожалению — пустой. Довольно потерев ладони, я быстренько запечатал стол в левую руку, не разбираясь в полученном, и, полный радостных ожиданий, рванулся дальше. Но моим предчувствиям не суждено было сбыться...

За следующие полчаса моей добычей стал стеллаж с какими-то свитками, лабораторный стенд, полный скляночками и колбочками с разноцветной гадостью внутри.... Попавшийся мне по пути небольшой закуток с полками во всю стену, уставленными банками с чем-то, сильно напоминающим формалин, я брать не стал. Не то чтобы я был слишком уж брезгливым — бытие шиноби вообще качественно избавляет от таких глупых чувств, а профессия ирьенина так и вообще далека от каких бы то ни было комплексов. Я, наверное, и голыми руками в разобранных потрохах шарить смогу, отделяя то, что можно спасти от отходов, и какое счастье, что до сих пор не приходилось проверить на... э-э-э... живых примерах. Но вот от мысли, что рядом со мной, пускай и вне обычного пространства, будет путешествовать ЭТО — меня замутило. Пожалуй, я не буду больше вспоминать то, что было в этих банках, достаточно и того, что мои глаза увидели это. Скажу лишь одно — мое мертвое дерево из живых лиц, до сих пор иногда не дающее мне спокойно спать, послужило бы отличной кандидатской диссертацией в этой Академии Живодерских Наук...

Когда в конце коридора передо мной выросла здоровенная, в полтора моих роста дверь из толстенных деревянных плах, оббитая железными полосами, с кольцом внутренней щеколды вместо дверной ручки и массивными петлями, открывающимися наружу, я, все еще борясь с эмоциями от только что увиденного, не придумал ничего лучшего, как с облегчением схватиться за кольцо, потянуть дверь на себя и радостно ввалиться в дверной проем. Что ж, повод для радости действительно был весомым...

В огромном зале, едва освещенном тусклыми светильниками на стенах, не было ничего... Ничего, кроме стеллажей, уходящих под угадывающийся в вышине потолок. Деревянные шкафы стояли вплотную друг к другу, между ними едва мог протиснуться средней комплекции человек. И все пространство полок было заполнено бумагами. Здесь были и классические свитки, и обычные книги, от которых я, признаться, несколько отвык, пачки листов, перевязанных обычной бечевкой и ленточками с традиционным орочимаровским бантиком, и банальные блокноты с топорщащейся по краям перфорацией...

Я невольно застыл, пытаясь охватить взглядом эту пещеру истинных сокровищ. Наконец-то я получил доступ к библиотеке единственного существа в этом мире, которое занимается накоплением и развитием знаний, а не только женит собственных детей незнамо на ком почти наугад ради того, чтобы может быть когда нибудь что-то — и вышло! Я, наконец, смогу окончательно разобраться, что такое Хирайшин, понять, кто же такая на самом деле одна маленькая, вредная, хулиганистая... и любимая паршивка и чем мне это грозит, а в конечном итоге, может быть и... Нет, я помню, что она мне говорила — это опасно и я рискую вызвать гнев Бога, который, в отличие от сказок и легенд, доподлинно существует... Но ведь чакра — это практически магия, с ее помощью можно раздвигать физические законы, стирать грани реальности... Да полноте, тот же самый Шаринган, дающий своему обладателю почти всемогущество!.. Конечно, если у этого самого обладателя под черепной костью есть хоть капля мозгов, а не сплошная жажда мести, непрошедшая детская обида на тех, кто не уделял ему столько внимания, как он, по собственному мнению, заслуживал, и новый каталог шмоток 'Новая неприличная коллекция 'Зима-Лето '96 год от основания Конохи'... Поэтому — я, конечно, понимаю, что это будет не так уж легко и просто, но — возможно, я смогу вернуть настоящую, живую и мою маму — Кушину Узумаки?.. Орочимару ведь славен именно этими экспериментами...

Поглощенный вихрем мыслей, я не сразу заметил кое-что еще. Не менее, а то и более важное, чем вся эта сокровищница знаний. А именно — в этом помещении я был не один. Между стеллажей сновали смутные в полумраке фигуры и за время моей неподвижности они как раз успели меня заметить.

— Хей, народ! Тоже собрались помародерить? Давайте попробуем договориться!.. — 'Ребята! Давайте жить дружно!' — хохотнул внутренний голос, в последнее время довольно успешно передразнивающий Йоко. Моя ехидная дочурка точно не упустила бы такую возможность проехаться по умственным способностям человека, заводящего разговоры с врагом вместо того, чтобы быстро напасть и разобраться с ними, но... Волею судьбы и местных богов мне достались силы, максимально неудобные именно в данной ситуации. Огонь и Ветер... Придумать большей глупости, чем раскидывать пламенные разенганы в БИБЛИОТЕКЕ — очень сложно, а Режущий Ветер, запущенный по книгам, которые ты хочешь потом прочитать — не тянет и на анекдот. Клоны в закрытом пространстве не очень полезны — создадут толпу. И даже незабвенный Хирайшин — при малейшем нарушении контроля хлопнет так, что все эти несчастные листочки разлетятся по всей округе и я буду собирать их до второго пришествия Девятихвостого.

Я приготовился ждать результатов своей мирной инициативы. Но долго ждать не пришлось — они последовали незамедлительно...

— Дотон: Песчаная волна! — хриплый возглас прилетел откуда-то сбоку и из-за стеллажей вырвался поток песка... чтобы упереться в уже почти рефлекторно выставленный мною одномерный барьер

— Да знаю, что идиотизм! Но попробовать-то стоило... — я тихо пробормотал этот ответ неведомо кому и на мгновение ощутил странную общность с Гай-сенсеем. — Эй вы!..

— Дотон: Каменные копья! — от выкрика с другой стороны и вырвавшихся из каменного пола вслед за ним пик мне пришлось отпрыгнуть в сторону. Но самое печальное в происходящем было то, что, для того, чтобы увернуться от этой атаки, мне не потребовалась даже одной печати 'скорость'...

Вдруг под ногами захлюпало. Из, казалось, плотно пригнанных друг к другу камней сочилась вода. С каждой секундой она все прибывала и прибывала, вот струйки собрались в небольшие лужицы, а затем...

— Суитон: Водяной снаряд! — вопль прозвучал, кажется, прямо мне в лицо, отразился эхом в пространстве между стеллажей и в меня со всех сторон полетели пять водяных сгустков.

Тут уже пришлось постараться. Вода, летящая с боков, разбилась о два барьера, на предплечье загорелась 'скорость' и я прянул вперед, пропуская пятую каплю воды прямо над собой.

'Странно... Как будто кто-то собрал команду специально для грабежа библиотеки. Только Земля и Вода — самые безопасные...' — еще успел подумать я, выпрямляясь после рывка, когда из-за стеллажа прямо на меня выскочил шиноби. В нем не было ничего необычного — стандартное снаряжение, обычный, ни капли не перечеркнутый протектор Киригакуре поперек лба и водяной шар, медленно набухающий перед вытянутыми ладонями.

— Суитон: Водяная тюрь!.. — договорить он не успел. Его несло прямо на меня, и, уж не знаю — к сожалению ли, к счастью, но в последнее время мое тело, отчаявшись достучаться до головы, решило взять сохранение своей жизнеспособности на себя. Наверное, именно подобного и добивался от меня все время ученичества Гай-сенсей. Жаль, что для усвоения его науки мне потребовалось пять долгих лет, но... Из моей правой ладони вырвался узкий и тонкий синий луч, я отмахнулся от нападающего шиноби и сразу после этого мне пришлось закрыть глаза. Меня окатило теплыми брызгами от разрезанной надвое жидкой сферы, а сзади раздался сдвоенный глухой стук упавших половинок рассеченного чакролезвием тела...

Я стер с лица капли левой рукой и машинально посмотрел на ладонь. В полумраке цвет жидкости было не рассмотреть, впрочем, что, кроме красноты крови и бледной желтизны обрывков кишок, я мог там увидеть? Но... в облике бросившегося на меня шиноби что-то было необычным. Мужик средних лет выглядел каким-то... потрескавшимся и пыльным. А еще — что-то странное было у него с глазами... Ладно, не время, они и так меня уже достали! Теперь, если я хочу, чтобы при встрече кое-кто меня все же обнял, придется прыгать на остров — отмываться! Хотя... запаха, кроме затхлой воды, не чувствуется совершенно...

Я раздраженно отряхнул ладонь и выпрямился, не гася Меч-Из-Чакры.

— Эй вы там, хватит! Вы еще не поняли, что таким слабакам меня не пронять? Убирайтесь отсюда, я не буду вас преследовать, вы мне не нужны! Даю слово, а еще никто и никогда не смог доказать, что Узумаки Айдо — обманщик!

Вдруг в глубине зала что-то зашуршало, рухнуло и сверху ко мне стремительно метнулась тень. Она замерла в нескольких шагах и обернулась каким-то мелким и низким (ниже меня... Наконец-то хоть кто-то, слава Ками! Наверное, за это я даже не стану его убивать!) парнем. Я мог бы поклясться всем святым, что я никогда раньше не видел это скуластое, с каким-то жабьим ртом лицо под замотанным бинтами лбом с протектором Сунагакуре, но все же оно казалось мне мучительно знакомым. 'Глаза... Одинаковые глаза...' — робко пискнул набравшийся у Йоко ехидства, но не наглости внутренний голос, но обдумать эту мысль я не успел.

— Узумаки Айдо?! — возопил вновь прибывший. — Так это ты?! Хозяин, позволь, я сам с ним разберусь!

Он на мгновение закатил глаза со светло-серой радужкой и абсолютно черным белком и тут же вновь посмотрел на меня.

— Узумаки Айдо, я слышал о тебе! Еще совсем недавно я проклинал свою участь, но теперь... Я сделаю это даже без приказа!

— Что за чушь?.. — ляпнул было я, но парень резко выхватил из-за пояса кунай и бросился на меня. Я машинально подставил под нож чакролезвие и оно предсказуемо развалило поделку из дрянного железа надвое. А еще... мне показалось, что Меч-Из-Чакры вошел в руку нападающего до половины лучевой кости. Но мой противник никак на это не отреагировал и я сердито дернул головой, подумав, что с энергетическим лезвием парировать обычное оружие стоит более вдумчиво.

Тем временем парень и не подумал останавливаться. С новым кунаем в той же самой руке он напирал на меня, довольно ловко уворачиваясь от ответных взмахов чакроклинка.

— Узумаки Айдо! Как ты посмел?! Как ты мог это сделать? И пусть она меня уже забыла... Но мой друг, который совсем недавно жил в Сунагакуре, мне все рассказал! Я все знаю!

— Прекрати нести бред! — рявкнул я на выдохе, нанося очередной удар. Чем дальше, тем больше я переставал что-то понимать. Это идиот двигался довольно быстро... Но на мне уже было два фуин 'скорость', я совершенно точно несколько раз проколол его туловище и буквально изрезал руки, а ему хоть бы что! И мало того, что он не реагировал на все это, он еще и болтал, совершенно не стараясь хоть как-то сохранять дыхание!..

Парень, отбив мой удар ногой с печатью 'сила', и, кажется, даже этого не заметив, снова бросился ко мне, размахивая кунаем.

— Это непростительно, Айдо Узумаки! Ты разрушил все, во что я верил! Как ты мог... Как ты посмел так открыто, нагло и... развратно поцеловать Темари-тян! Она прижималась к тебе своей... своей... Я, Казе но Даймару, уничтожу тебя за это!

С последним выкриком он без затей ткнул в меня кунаем... и только еще две мгновенно вспыхнувшие без участия мозга печати 'скорость' позволили мне отскочить назад.

— Даймару?!. — сказать, что я опешил — не сказать ничего. — Но... ты же мертв!.. Мне все говорили, что именно после твоей смерти...

— Не дождешься! — оскалился тот, чье каменное надгробие возвышалось на песчаном кладбище Сунагакуре... и выглядело гораздо ухоженнее, чем все остальные рядом, и вдруг сложил ладони перед грудью: — Дотон: Танец песка!

Пол подо мной пошел волнами, из возникших трещин в камне взметнулись струйки песка, но... как же все это было чудовищно медленно!

— Придурок, не знаю, что ты тут делаешь, но ты должен быть счастлив, что она продолжает жить не только памятью о тебе! — Я рывком сконцентрировался — хватит играть в игрушки! — и Меч-Из-Чакры окутался белесым туманом. — Привет тебе от Темари-тян! И да... Ей понравилось и хотелось продолжения! Серп Ветра!

За то время, пока звучали последние слова, я четыре раза взмахнул рукой. Пущенные в полет туманные полотнища разорвали моего противника на части, попутно рассеяв формирующуюся перед ним песчаную волну. Ветряные лезвия, и на миг не задержавшись в слабом и мягком человеческом теле, полетели сквозь него дальше и скрылись в полумраке. Там что-то загрохотало и начало рушиться. Я тоскливо вздохнул:

— Ну вот... Если пропадет хоть один важный документ, мне придется достать тебя, идиот, с того света и...

— Идиот здесь ты! А я уже!

Моя голова чуть не отвинтилась с шеи, одним мгновенным движением поворачиваясь на голос и я успел увидеть, как разрубленные части Даймару как ни в чем не бывало слипаются в одно целое, как странные белесые листочки неправильной формы сдвигаются вместе в бесцветное человеческое тело, а куски, уже собравшиеся вместе, обретают цвет тела... вместе с одеждой.

В голове заревела предупреждающая сирена.

— Ты... Ты-ы... Тоже бессмертный? — пораженно промычал я. Ну никак он не тянул на одного из Акацки, ну никак!

— Нет, жалкий извращенец, я уже мертв! И ты скоро ко мне присоединишься! — широко улыбнулась мне жабья пасть, а взгляд черных глаз с серой радужкой вдруг метнулся мне за плечо. Я рефлекторно отпрыгнул вбок... и рядом со мной в прыжке пролетел тот самый разрубленный надвое мужик. Он выглядел точно так же, как и до моего удара, даже сфера Водяной Тюрьмы была точно такой же, разве что трещины на лице обозначились чуть резче. И тут меня осенило.

— Эдо Тенсей... Возрождение в Бренный Мир... Но как... ведь Орочимару... — в мозгу вдруг молнией вспыхнуло воспоминание. — Охвостье биджу! Кабуто!

Я стремительно развернулся и бросился к выходу. Вот же Лисья задница! Очкарик все же добрался до разработок учителя и сейчас вычищает остальное! Вдруг вспомнилось счастливое и беззаботное детство... тот самый момент, когда со смертью Третьего все бесповоротно изменилось, и то, что творили двое воскрешенных Хокаге. Меня передернуло. Надо что-то делать, кто знает, на что способны эти воскрешенные? И на что будет способен Кабуто, если дать ему добраться до всех архивов Змеиного Саннина?

Я выскочил за дверь. Слава Ками, он не ожидал встретить здесь меня, вот и послал каких-то неудачников. Наверное, первые эксперименты... Потому что, если бы я встретился с тем же Какузу, но на этот раз не просто бессмертным, а воистину неуничтожимым... Меня передернуло, чуть не сбив концентрацию. Дерьмо Кьюби! Нужно быть внимательнее, глупо будет умереть от собственной техники, ведь Разеншотен раздулся уже больше метра!

За дверью со всех концов громадного зала ко мне неслось пара десятков воскрешенных шиноби. Они были одинаковыми, будто под копирку, различаясь лишь цветами жилеток и протекторами Суны и Кири, других деревень тут не было. Они бежали медленно, видимо, даже воскрешение не смогло ничего прибавить к их невеликим, судя по отсутствию различий, рангам, я гнал и гнал чакру в стремительно раздающуюся пламенную сферу, а в голове у меня крутился идиотский стишок с моей предыдущей родины, которую я уже благополучно забыл. Кем я был там, сколько мне там было лет? Какая, ко всем подхвостьям биджу, разница? Ведь 'если человек человеку — волк, то зомби зомби — зомби!'

Шар огня вырос в полтора раза больше моего роста, начав плавить пол у носков сапог, и я, толкнув его двумя руками в проем двери, схватил дверь и, не смущаясь ее весом, изо всех сил захлопнул ее. Изнутри с грохотом упал засов, а я, отскочив назад, подпер дверь и стену во всю ширину коридора двумя одномерными барьерами,ибо даже я сам не знал, что получится из такой грубой и беспардонной накачки вообще-то довольно сложной и нестабильной техники моей энергией вперемешку с сенчакрой, поданной прямотоком из как-то тихо и незаметно включенной Печати Отшельника.

Секунду ничего не происходило, а потом... Взорвалось так, что, будь я без барьеров, мне не помог бы сохранить уши даже открытый рот. А так... Звук пришел по камням. Стена, отделяющая коридор от библиотеки, шевельнулась как-то все разом, камни попытались покинуть насиженные места, но уперлись в барьер и остались на месте, а дверь, показалось, вздрогнула и пошла мелкой рябью. Благодаря одномерным стенкам, разрушения этим и ограничились, но вот с другой стороны и сверху все оказалось не столь благостно. Со всех сторон грохотали рушащиеся коридоры, треск ломающегося камня прекрасно оттенял гул пламени, ревущего в каком-то метре от меня, а на толстенной дубовой двери то тут, то там начали возникать темные подпалины, из которых вырывались пока еще тонкие язычки огня...

Сколько времени длился вызванный мной катаклизм, я не смог бы сказать. Я просто сидел, смотрел на горящую дверь, на раскаленные полосы железа, обнимавшие неторопливо превращающиеся в угли деревянные плахи и периодически по очереди снимал-ставил одномерные барьеры. Почему-то посреди огненного шторма я чувствовал себя абсолютно защищенным. А еще — мне иногда чудилось в пламени спокойное и безразличное девичье лицо, обрамленное белыми, как ярчайший солнечный свет волосами. И каждый раз, когда лицо поворачивалось в мою сторону — оно мне ехидно подмигивало...

Наконец, пламя окончательно прогорело. Осторожное снятие барьеров вызвало опасный треск потолка. Сверху упало несколько песчинок, но камень выдержал. Я пнул скрючившиеся от жала железные полосы на петлях, откидывая их в сторону и сбивая непрогоревшие угли, и в облаке искр шагнул в бывшую библиотеку.

Мда, Айдо... Как ни называй себя ученым-исследователем, как ни старайся создавать имидж шиноби, в пику своим коллегам заботящегося не о смертоубийстве, а о знаниях, твоя судьба тебя все равно догонит. Приснопамятному Герострату о таких результатах остается лишь мечтать и пускать слюни от зависти...

Зал, прежде полутемный и заполненный стеллажами с книгами, теперь был полностью, абсолютно пуст. Больше ничего не загораживало закопченные и местами пробитые стены, а лучики яркого солнечного света с потолка освещали толстый слой пепла на полу, перемежаемого грудами камней. Перекачанный Разеншотен своим взрывом проломил вверх два этажа...

Сперва мне показалось, что в этом зале все абсолютно неподвижно — здесь неоткуда было взяться даже ветру. Но потом... По всему полу тонкие струйки странного, чуть белее обычного, пепла под действием какой-то неведомой силы устремлялись навстречу друг другу, сливаясь в двадцать три холмика, разбросанных по всему залу. Эти кучки стали стремительно расти вверх. А затем из углей прямо под моими ногами раздался голос:

— Узумаки Айдо... — я стремительно отшагнул назад, опустил глаза... и замер. Видеть, как сформированный из пепла рот разговаривает с тобой — было довольно дико. Особенно, если, кроме рта, на куче белесых ошметков больше ничего нет. — Я... пока не вижу тебя, но знаю, что ты здесь. Ты победил, и ты... догадался верно. Мы все мертвы. Нас воскресил Якуши Кабуто.. Пока мы... не восстановились, уходи отсюда, приказ невозможно нарушить и мы нападем снова. Эту технику невозможно прервать, отменить или уничтожить воскрешенного, сделать это может только тот, кто ее применил. И даже его смерть ничего не изменит...

За время, пока он говорил, из пепла сформировалась левая рука, пока что лежащая отдельно, часть грудной клетки, и правая нога.

— Узумаки Айдо... — вдруг продолжил говорить парень. — Я хочу тебе сказать... Якуши Кабуто планирует воскресить не только и не столько нас. Мы — ошибка, перепутанные останки, братские могилы, а он хочет поставить себе на службу всех мертвых шиноби. Ты силен, поэтому, прошу... Защити Темари-тян и... не обижай ее, пожалуйста. Тебе с ней повезло...

По всему залу тела шиноби, слепленные, кажется, из всего, что попалось вокруг них, уже начали обретать окончательную форму. Я уже почти прыгнул, но вдруг задержался. Мне вдруг показалось важным сказать кое-что.

— Не волнуйся, с ней все будет хорошо. Я не бросаю на произвол судьбы девушек, с которыми целовался, — я ухмыльнулся и продолжил, — ни одну из них!

Я подмигнул уже сформировавшемуся и сейчас изумленно расширенному глазу с черным белком и серым зрачком.

— Но знаешь... Просто чтобы тебе было спокойнее... Она все еще помнит тебя, а на твоей могиле всегда гораздо меньше пыли, чем на других! Надеюсь, мы с тобой больше не встретимся! Хирайшин!

Оказавшись в такой родной и уютной пустоте, я облегченно вздохнул. Да уж, поход в библиотеку определенно удался! Пусть те книжки теперь прочитать не сможет даже Йоко, даром что она Феникс, Сердце Пламени, если не хвасталась, конечно... но знаниями я обогатился по самую маковку. И что со всем этим теперь делать? Пожалуй, надо подобрать девчонок... а потом призвать Наму и отправиться к Старику. Удачно, что там сейчас Хонока. Настоящий ученый мне сейчас пригодится, да и она, пожалуй, единственный человек во всем мире, кто обрадуется склянкам и колбам, которые я сподобился все же прихватить. Ю, конечно, будет дуться... Но сейчас уже не до мелких глупых обид. Решено, так и сделаем, а на будущее — в остальные логова Орочимару стоит прихватить кого-то из Кайсоку, чтобы, пока я отмахиваюсь от воскресших мертвецов, они устраивали мародерку на скорость. Или достаточно будет Гурен — закатать их в кристалл? Печать 'Сейши' не подойдет точно, они рассыпаются... В общем, есть о чем подумать!

Я вздохнул и совсем было уже подтянул нужную метку, как вдруг меня остановило ощущение некоей неправильности. Я быстро оглядел окружающее меня созвездие тихо мерцающих маячков. На первый взгляд все было в порядке, но... Я всмотрелся и замер. Одна из моих самых первых меток, в создание которой я вложил очень много сил, и в который встроил кривой, громоздкий, занявший почти все здоровенное накачанное предплечье и оказавшийся ненужным преобразователь чакры, на которую я столько раз хотел и всегда опасался смотреть, боясь оказаться свидетелем чего-то непотребного, сейчас беспокойно дрожала, явно собираясь исчезнуть раз и навсегда... Я подтянул ее поближе, оглядел открывшуюся картину, и, хмыкнув: 'Надеюсь, ТАК тебя отделала не очередная обманутая тобой девушка! В этом случае тебя на спасу даже я!' шагнул вперед. В конце концов, думаю, бабуля Цунаде будет мне за это глубоко благодарна, она давно мечтала проделать нечто такое самолично!

Очень далеко от Северного Убежища Орочимару, на берегу глубокого озера стояли шестеро. Они были разного роста, по-разному выглядели, один из них был даже не очень похож на человека, а другая — была еще совершеннейшим ребенком. Шестеро были совершенно разными, но их объединяли три вещи — форменные плащи Акацки, самой известной и зловещей организации нукенинов на континенте, преследующей непонятные, но неизменно неприглядные и жестокие цели, одинаковый ярко-рыжий цвет волос у пятерых и бликующая тем же цветом лысина у шестого... и глаза. Фиолетовые глаза с четырьмя концентрическими окружностями невозможного для нормального человека зрачка.

Двенадцать фиолетовых глаз внимательно рассматривали поверхность озера, а затем все шестеро слитно, гораздо синхроннее, чем это возможно для любых, сколь угодно тренированных людей, произнесли:

— Прощай, учитель...

Хор умолк и спустя мгновение говорить продолжил уже один — тот, который стоял на неразличимую человеческим глазом черточку впереди остальных. Но голос его ничуть не изменился, как будто и до этого, и сейчас — говорил один человек:

— Надеюсь, что эта боль освободила тебя.

Шестеро одновременно развернулись через левое плечо и шагнули было вперед... как вдруг посреди озера вдруг встал исполинский столб воды. Фонтан взметнулся к небесам, рассыпался водяной пылью и солнце, вдруг проглянувшее из-за туч, которые из-за отброшенного над ними контроля уже давно не проливались бесконечным дождем, вдруг расцветило падающие капли цветом, сложив над этим местом маленькую, но очень четкую радугу, как символ новой надежды...

Уже давно смешались в речными водами подброшенные вверх капли, небо вновь затянуло тучами и на город, причудливо изгибающийся металлическими трубами и бетонными основаниями жутковатых пародий на небоскребы, возносящие свои шпили к иным небесам, а шестеро все еще стояли в неудобной позе, полуобернувшись к водной глади. Наконец тот, который говорил, поднял руку и странно, рывками, будто вспоминая, как это делается, поднял руку и потер лоб. И в городские переулки канули слова, от звука которых вздрогнула и прикусила пирсинг в губе синеволосая девушка, уже очень давно не слышавшая ничего подобного:

— Ну и что это такое было, а?..

Глава 13

Интерлюдия. Три оттенка красного

Дождь без перерыва шел уже пару дней. Не то чтобы он доставлял проблемы хоть кому-то — шиноби обычно очень непривередливый народ, но... Сырость забиралась под одежду, холодные капли, невзирая на плотный плащ, проникали внутрь, вызывая ощущение ползающих по телу скользких змей. Сакура передернулась от пришедшего в голову сравнения... а затем вдруг едва заметно покраснела. Неизвестно, какая связь была между прикосновениями влажных капель и смущением... впрочем, даже найдись здесь и сейчас тот, кто смог бы заглянуть в ее голову, то и он вряд ли подсказал бы ответ. Женщины!..

Девушка тряхнула головой, избавляясь от несвоевременных мыслей и опустила голову на собаку, одну из двух, шедших с ней рядом.

При взгляде на этих псов самые заядлые собаководы, несомненно, удивились бы и порадовались. Звери шли рядом с хозяйкой чинно и аккуратно, не мечась по сторонам в одновременных попытках пометить ближайший угол дома, откопать что-то интересное на свалке и шугануть гордо вышагивающего по кромке забора кота. Это были в высшей степени воспитанные собаки. А еще — и на душу множества дам бальзаковского возраста этот факт пролил бы елей — оба пса были облачены в синие курточки, а на их головах расположились стильные прически. Но самое главное достоинство этих собак до поры до времени было неочевидно окружающим — с ними можно было поговорить...

Как раз в этот момент пес, шедший слева, дернул головой с черных хохолком между ушей, задрав нос к небу.

— Что-нибудь нашел? — тут же спросила Сакура

— Запах Саске... совсем слабый, но мы приближаемся к его источнику. Но, кроме Саске, есть и еще что-то... необычное, — хрипло рыкнул в ответ пес.

Наверное, именно потому, что Сакура радостно вздрогнула от новости и не успела поднять глаза, она и получила довольно чувствительный толчок плечом. Девушка отшатнулась, удерживая равновесие, а говорливый пес вынужден был скакнуть в сторону, дабы не быть затоптанным парой куда-то очень спешащих ног. Красивых, стройных и обтянутых чулками, но при этом сильных ног. Пес был очень мудрым призывным зверем, уважал увлечения хозяина и умел оценить преимущества своего низкого роста в холке...

Сакура резко развернулась, вскидывая глаза на толкнувшего ее прохожего — раздражение, копившееся с самого начала этой миссии, требовало выхода и подобное спускать она не была намерена никому — но вдруг замерла и слова, которые она хотела высказать, застыли у нее на губах. Не то, чтобы злость куда-то делась, просто в последнее время один человек приложил громадные усилия для того, чтобы у всех его знакомых при виде копны волос красного цвета возникало только одно желание — замереть неподвижно и не отсвечивать. Авось не заметит, и тогда не придется смущаться и мучительно подбирать слова...

Девушка, отпихнувшая Сакуру, сама чуть не упала от толчка, поэтому сейчас тоже стояла неподвижно, только что выровнявшись.

— Ну и где же эта Таюя?.. Сама сказала, что нам стоит торопиться и пропала, — на Сакуру поднялись алые глаза. Они строго и загадочно смотрели из-за бликующих стекол очков. — А ты чего таращишься? Не можешь дорогу выбирать, что ли? Я всегда знала, что в вашей Конохе все неуклюжие!

Наверное, Сакуре стоило что-то ответить на это, оскорбиться, а то и собственноручно, как она полюбила в последнее время, защитить честь родной деревни... Но она просто стояла и смотрела в алые глаза, чувствуя, как между ней и этой девушкой постепенно растет что-то, чему у Сакуры пока еще не было названия. Оно росло и ширилось, угрожая выплеснуться в мир со дна алых и зеленых глаз, и тогда... Но внезапно все кончилось, и Сакура... улыбнулась нахмуренной гримаске на — надо признать, хоть и не очень хочется... но рядом с ним другие и не задерживаются, поэтому надо не тешить себя иллюзиями, а прикладывать усилия, чтобы соответствовать! — симпатичном лице, обрамленном длинными прямыми, но непослушными и, несмотря на дождь, пытающимися встопорщиться, волосами:

— Таюя, да? Ну ладно, передавай привет! Извини, что не заметила тебя! — и, отвернувшись, шагнула дальше по дороге.

Но легкая улыбка так и не сошла с губ розоволосой. В конце концов, ей была известна лишь одна Таюя под этим небом, а где она — там обычно и Айдо. А, раз где-то поблизости Айдо Узумаки, так похожий и одновременно во всем отличающийся от своего брата... то все будет хорошо. Так или иначе, но обязательно!

Сакура все еще улыбалась, когда пес с хохолком подал голос:

— Мы удаляемся от запаха. От нее...

Девушка резко обернулась, но, как и следовало ожидать, позади нее уже никого не было...

Карин недовольно оглядывала обшарпанную дверь кабака и периодически морщилась. Она стояла тут уже пятнадцать минут и боролась с искушением накинуть на себя Хенге, потому что взгляды прохожих на молодую и симпатичную девушку, будто бы в нерешительности замершую у входа в низкопробнейший городской кабак, заставляли ее неуютно ежиться. Нет, мысли она не читала, но вкус и качество чакры персонажей, собравшихся по ту сторону двери, не оставляли никакой возможности подумать что-нибудь еще. Эти люди просто не могли не оставить о себе громкую славу...

— Нет, все-таки, и куда же она запропастилась? — недовольно пробормотала алоглазая и вновь замерла перед дверью. Хенге было неуместно — Таюя не сенсор, а мысль облокотиться на стену и принять какую-нибудь позу понезависемее была задавлена еще в самом начале. Почему-то вдруг вспомнились зеленые глаза в ауре красно-оранжевых волос — и подпирать стенки под кабаком как-то резко расхотелось.

Конечно, Карин с легкостью могла почувствовать чакру своей подруги и определить, где же она. В конце концов — что какой-то город, полный людей, для той, кто может дотянуться до интересующей ее чакры через целый континент? Ну... почти через целый... через половинку... Ладно, самой-то себе врать зачем — километров тридцать-сорок, не больше. Но остальным надо озвучивать первый вариант — чтоб боялись!..

Но вот как раз с Таюей было все не так просто. После нескольких попыток Карин старательно избегала применять Кагура Шинган на единственной, кого девушка могла бы назвать своей подругой. Нет, не потому, что ее чакра была ей противна, и не из-за Проклятой Метки — она жила рядом с несколькими тысячами Меток несколько лет. Хотя — именно из-за нее.

Карин уже привыкла к тому чувству ужаса, зла и отчаяния, которое постоянно вызывало в ней созерцание энергии Меток, и она в случае с Таюей она просто бы перестала обращать на это внимание. Но, как оказалось, бывшая участница Четверки Звука смогла избавиться от проклятия...

В духовном зрении Карин у Таюи было две чакры. Одна — ее, знакомая и привычная еще с тех пор, когда алоглазая только училось пользоваться своими силами. А вот вторая... Таюя была все время словно бы укутана в яркий, солнечный, теплый... свет. Казалось, что он охраняет ее, защищает от всего плохого, что может с ней произойти. Он мог по желанию хозяйки стать оружием, которого стали бы бояться сильнейшие шиноби мира... Но свету не было никакого дела до окружающего, он просто берег Таюю, делился с ней теплотой, радостью бытия и... любил ее? И именно из-за этого Карин не хотела смотреть. Каждый раз при взгляде на эту картину алоглазую охватывали странные чувства. Беспокойство? Ревность? Да нет... Скорее — просто зависть. Зависть... и обида. Потому что — на жизнь Таюи он обменял целую Скрытую Деревню, свою родину, своих друзей, свое будущее и... брата (потому что не почувствовать их родственную чакру еще в помещении первого этапа Чунин Шикен мог только полный идиот — с точки зрения самой Карин, конечно). А ее будущее, ее судьбу — поставили против завершения второго этапа какого-то дурацкого экзамена. И выбор оказался не в ее пользу...

— Ну что ж, зато я ускоренно освоила навык селекции и отключения целей в Кагура Шинган. А то вечно не хватало желания... — бледно и как-то грустно улыбнулась девушка, но тут же вновь посерьезнела.

Еще пять минут — и ей все же придется искать подругу по чакре. Так опаздывать — было для строгой, серьезной и пунктуальной Таюи очень необычно. Карин вздохнула — не хочется. А еще сейчас она сознательно ограничивала сферу обзора, потому что, когда они только вошли в город, на самом краю чувств она осознала очень знакомую, ужасную и противную, но так много говорящую ей чакру. И где-то в глубине сознания она боялась, что, стоит ей почувствовать другую, которая просто обязана быть рядом с первой — она не выдержит, бросит все... и поменяет решение, чего она не делала с самого Леса Смерти. Нет, она не может так поступить! Учиться и узнавать новое, сидя в теплой кухне и грызя вкусные, хоть и подгорелые печеньки — гораздо лучше, чем шляться по лесам, ночуя в сырых пещерах, а розыск старшего Учихи никак иначе проходить просто не мог. А еще — неизвестно, что случилось бы с Саске, ведь Айдо обязательно бросился бы ее искать. Точно бросился бы? Точно. Ведь для Айдо она... И Айдо для нее самой — он...

— Карин! — знакомый и долгожданный голос отвлек девушку от очень важной мысли.

— Где ты была так долго? — алоглазая недовольно повернулась к приближающейся Таюе.

— Прости, я одежду покупала. В этом городишке просто отвратительный выбор! — Девушка взмахнула небольшим рюкзачком, зажатым в руке и шагнула к двери — мол, неважно, но, наткнувшись на недоуменно-вопросительный взгляд собеседницы, вдруг замялась и покраснела. — Я забыла захватить вещи с острова, Айдо нас торопил. А моя техника... У Айдо очень... необычное чувство юмора. Знала бы, что он придумал — придушила его еще тогда... А сейчас он только хохочет, советует повышать контроль над чакрой и говорит, что так я ему гораздо больше нравлюсь...

— Ясно... — Карин отвернулась от уставившейся в землю собеседницы. Таюя, такая суровая, неприступная и сильная — и это... В груди вновь кольнуло, и неужели это вновь была зависть? Или уже что-то совсем другое?.. Девушка отмахнулась от смутных ощущений. — Ну что, идем?

Карин дождалась ответного кивка и решительно толкнула дверь ногой, распахивая ее на всю ширину и ныряя в клубы табачного дыма, кажется, превосходящие по своей густоте и непроглядности даже Технику Скрывающего Тумана, примененную изо всех своих сил пока еще никому их них неизвестной, но уже выходящей на авансцену Мира Шиноби Теруми Мей...

Внутри кабака не было ничего необычного. Вполне обычный для такого рода заведений интерьер, состоящий из монументальных грубо сколоченных столов и стульев, стандартное разделение на общий зал на первом этаже и балкон с коридорами в комнаты для тех, кто решился переночевать в этом гостеприимном месте (ну или проделать кое-что еще, не столь спокойное) на втором... Все было как всегда... кроме солидной толпы разнообразнейших посетителей, оккупировавших почти все свободные места и в данный момент сообща развернувшихся на звук распахнувшейся двери.

— А рожи-то — протокольные... — непонятно пробормотала Таюя и вздохнула, концентрируясь. Карин почти мгновенно перестала ощущать ее позади и это чувство холодным ветерком взъерошило волосы на затылке. Но девушка не привыкла отступать.

Карин сделала шаг в глубину зала и набрала полную грудь воздуха, тут же постаравшись задавить почти прорвавшийся кашель от висящего в воздухе густого слоистого дыма.

— Мальчики! — звонкий голос девушки долетел, кажется, до самых темных уголков зала. — У меня есть к вам дело! Как только мы его сделаем — просто развернемся и тихо уйдем, не беспокойтесь! Итак...

— Ты гля — бабы! — донесся хриплый восторженный рев с края помещения. Два здоровых мужика с лицами, навевавшими воспоминания о страшных сказках про тюрьму, где содержатся только шиноби и только за самые страшные преступления, одновременно, будто близнецы, подскочили со своих мест. — Мы вас не заказывали, но вы ох**ть как вовремя! Братаны, мы окучиваем их первыми! Вы хлюпики, вам много не надо, а после нас они и помереть могут! Идите сюда, цыпочки!

Одновременно с этим полурыком-полувоем мужики молнией рванули к девушкам, сально ухмыляясь и уже расставляя лапищи для мерзкой пародии на объятия...

Карин открыла было рот, чтобы предупредить Таюю, но это оказалось ненужным. Позади алоглазой что-то вдруг резко грохнуло, взметнулся белый туман вперемешку с пылью из переломанных деревянных балок. Над Карин пронеслась светящаяся собственным белым светом плоскость, отшвыривая посыпавшиеся на нее куски крыши, а установившуюся мглу прорезали два вопля боли. А когда туман рассеялся...

По обе стороны от Карин, не добежав до нее буквально три метра, корчились оба давешних любителя девичьей красоты. Они безмолвно развевали рты, хватаясь быстро слабеющими руками за два меча, больше похожих на тупые металлические балки размером в три ее роста и такой ширины, что они пробили человеческие тела насквозь и заняли место ровнехонько от горла до самого паха.

Карин перевела взгляд с мечей на двух пятиметровых существ, закованных в золотую броню, которые их и держали. Внезапно на конусообразном шлеме одного из них разверзлась щель, в которой проглянули белые глыбообразные желтоватые зубы и вслед за этим из открывшейся пасти выскользнул фиолетовый язык, затрепетав в воздухе с явным намерением полакомиться...

Существа вдруг, повинуясь команду, одновременно выпрямились во весь пятиметровый рост, снова пропахав шлемами крышу, встряхнули мечами, сбрасывая с них уже почти неподвижные тела... и растворились в белом тумане. И вслед за этим из-за спины Карин зазвучал голос:

— Отвратительные твари! — девушка резко обернулась. Таюя, облаченная в сверкающее белизной и золотом подобие доспехов исчезнувших существ, только гораздо более легкое и... гораздо четче обрисовывающее все линии ее тела, зависла метрах в трех над полом, а из-за ее спины росли четыре белоснежных крыла. Верхняя пара протянулась до самого потолка, проделав в ней две дыры и по пути распоров балкон второго этажа, обнажив внутренности трех комнат. В них сейчас кто-то суетливо копошился, стараясь убраться подальше. Нижняя пара уперлась в пол, превратив его в непроходимую мешанину досок и камня. А Таюя, обведя всех безразличным и каким-то презрительным взглядом, продолжила: — Ни один урод не смеет говорить, и даже думать обо мне так! Они получили по заслугам. А вы, остальные... Вам лучше выслушать то, что она, — кивок на Карин, — вам скажет, и поступить так, как она вам скажет. И тогда вы останетесь живы!

Таюя шевельнула крыльями, вызвав новый поток деревянной трухи с потолка и обрушив стену еще одной комнаты второго этажа, и отпорхнула чуть назад. А Карин вновь повернулась к неподвижно замершим посетителям кабака, чуть поежилась — оказывается, прежняя Таюя пряталась не так уж и далеко... и этот факт было необходимо учитывать — переступила так, чтобы кровь, потоком вытекавшая из разрубленных мертвецов, не запачкала ее сапожки на аккуратном каблуке, в которые она переобулась вместо сандалий по совету подруги, и произнесла:

— Мальчики! Предупреждение, — она махнула ладошкой на два неподвижных тела, — вы получили, они напали первыми, так что давайте начнем с чистого листа. Итак. Среди вас находится один человек. Я знала его под именем Мамору-Ящерица. Я его чувствую, но не вижу. Пусть он выйдет, а остальные могут продолжить заниматься своими делами. Мамору, не бойся, мы просто хотим поговорить!

Некоторое время в зале царила тишина, а потом с левого края обозначилось движение. Толпа сидящих и стоящих людей взбурлила и в несколько рук вытолкнула вперед какого-то невзрачного старикашку. Он пару раз ткнулся было обратно, повсюду натыкаясь на монолитную стену человеческих тел, замер, глубоко вздохнул, обернулся и зашагал к заинтересованно ждущей Карин. В паре шагов от девушки поднял ладони к груди, шевельнул губами, и облик старика стек с него, как грим под дождем, оставив стоять перед аловолосой девушкой довольно высокого темноволосого мужчину средних лет. Про таких говорят 'особых примет не имеет', и единственное, что выбивалось из стандартного облика шиноби — шарфик вокруг шеи, затянутый простой петелькой. На первый взгляд лишняя деталь гардероба на самом деле была ему совершенно необходима, так как, каждый раз, когда он излишне сильно крутил головой, из-под шарфа выбивалась одна, а то и полторы черные запятые. Этому подопытному Орочимару шлепнул Проклятую Метку гораздо выше, чем остальным...

— Я знал, что тебе не составит труда меня найти... — вздохнул Мамору, подойдя к девушке, но предусмотрительно оставив между ней и собой один шаг. — Вот только зачем я тебе понадобился? Ты ведь после смерти Орочимару собиралась уйти с Учи...

Мужчина замолчал, наткнувшись на резко поднятую ладонь девушки.

— С чего ты взял?! — Как Карин ни старалась, а голос все же дрогнул

Мамору вдруг усмехнулся:

— Девочка, кем бы ты ни была, и какими бы силами ни обладала — тебе все же шестнадцать лет. А мне уже за тридцать. Мы все знали... — он оборвал фразу на половине и сменил тему. — Так все же, что тебе нужно от меня?

Девушка открыла было рот, как вдруг в обваленном коридоре второго этажа наметилось движение и вниз метнулась смутная тень. Она падала прямо на Таюю, но она не успела даже пошевелить крыльями, как всех собравшихся в зале оглушил дикий вопль:

— Таюя-чан! Ты жива! А нам сказали — ты умерла! Ты пришла за мной, как и обещала!

— Кирито... — опешившая девушка едва успела подхватить пацана, десяти-одиннадцати лет на вид, без малейших сомнений повисшего на ее шее. — Как ты здесь?..

— Когда Змей сдох и Карин-сама ушла, меня из камеры вытащил Мамору и забрал с собой, сказал, что сможет позаботиться обо мне! А я все равно верил, что ты жива, ты же обещала! — черноволосый мальчишка отодвинул курносую мордашку от пластин чакроброни и завертел головой, обводя карими глазенками свою долгожданную знакомую. От этого движения воротник свободной серой рубашки немного сполз вниз, открывая томое Проклятой метки у основания шеи. — Таюя-чан, а ты стала очень красивой... Скажи, ты наконец нашла себе парня?!

Смутившаяся от неожиданности девушка цыкнула на пацана и разжала руки. Кирито с ехидным хохотом свалился с трехметровой высоты, тут же, как большой кот, вскочив на ноги, а Карин повернулась к собеседнику:

— Вот за этим, — и, не увидев в глазах мужчины понимания, продолжила: — Идемте с нами. У нас есть возможность снять Проклятую Метку. Мы поможем тебе, а взамен ты будешь работать на нас... На меня.

Где-то сзади Таюя, развеявшая крылья и, судя по слегка закушенной губе, прилагавшая серьезные усилия для того, чтобы вслед за ними не рассеялся и остальной ее чакропокров, нимало не смущаясь остановкой и обществом, уже угощался абсолютно счастливого Кирито чем-то вкусным, без слов притащенного хозяином заведения в ответ на требование. Где уж он взял сладости в кабаке, единственным ассортиментом которого с момента основания была выпивка различной степени разведения — осталось загадкой, но вот тем не менее... А две головы — с алыми волосами и мышиного цвета, склонились над торопливо освобожденным предыдущими сидельцами столом, обсуждая что-то, без сомнения очень важное для них обоих...

— Ну и зачем ты притащила меня сюда?

Таюя покосилась на мешанину каменных обломков на вершине столовой горы и самую капельку нервно одернула свободную черную рубашку, обхваченную поясом вместе с такими же мешковатыми штанами до середины голени. Выбор одежды в этом 'зачуханном', как любит выражаться Айдо, городишке, действительно был ужасающим, и в данный момент в ее душе боролись два взаимоисключающих чувства — радость от того, что Айдо не видит ее в этом жутком тряпье, и сожаление, что его нет здесь. Ведь за ним она бы пошла не только в каменные развалины, но даже на край света...

Девушка вновь посмотрела на скальный хаос, внимательно оглядела подпалины по краям когда-то довольно просторной площадки, недоверчиво швырнула несколько камешков в пару чернеющих в земле провалов и перевела взгляд на Карин, застывшую неподвижно на чуть ли не единственном ровном пятачке на этой скале. По правде говоря, в их задание не входила никакая разведка, и Таюя изначально ничего такого не планировала. И когда стало окончательно понятно, что не одни они такие умные, и окрестности этого пограничного города стали пересечением интересов сразу нескольких враждебных друг другу групп (а иначе трудновато было бы объяснить столб исполинского взрыва, взметнувшегося до самых облаков, и совсем недавно закончившуюся локальную грозу, непрерывно долбившую молниями как раз куда-то в этот район), девушка почти решилась потихоньку убраться отсюда. Однако Карин вдруг предложила провести разведку и посмотреть, что же такое тут произошло. Таюя размышляла недолго: Айдо, конечно, будет злиться и обзывать ее 'неосторожной' и 'безответственной', но... В конце концов, она не его ручная зверушка, она сама, без его помощи победила одного из Акацки, и она обязательно докажет, что может справиться со всем самостоятельно!..

Айдо... Как девушка ни старалась, но, несмотря ни на что, несмотря на порученную им вроде как ответственную миссию, которую они, несмотря ни на что, довели до конца: пять новых шиноби для Узушио — довольно серьезное подспорье, да и Кирито... Таюя тепло улыбнулась. Как же хорошо, что у нее наконец-то получилось выполнить данное больше в шутку и чтобы утешить пухлощекого милого, но такого одинокого малыша!..

Красноволосая девушка поморщилась, как и всегда при воспоминаниях о времени, проведенном у Орочимару. О, Ками, как она могла быть настолько дурой, чтобы продолжать хранить ему верность, даже после того, что он с ней сделал! Айдо бы за такое не оставил от Змеиного Саннина даже пепла...

Айдо... После тех, сказанных в шутку слов неделю назад она не могла перестать думать о нем. Правильно ли она поступила, обманув его? Можно ли было промолчать, после всего того, что между ними... было? Ведь есть, есть то, что она просто обязана была сказать! Но сначала было стыдно, а потом... потом она просто боялась. Этот страх не давал ей спокойно спать. Где-то глубоко внутри теплилась слабая надежда, что еще ничего не решено, он ведь умный, он что-нибудь придумает... Но разум говорил , что все уже испробовано и все сильнее и сильнее крепло желание окончательно расставить все надстрочные знаки над всеми положенными иероглифами. Останавливало ее только то, что она до сих пор так и не научилась писать без ошибок...

Карин шевельнулась, открыла глаза, и Таюя тут же повернулась к ней.

— Карин, так что мы тут делаем? И так понятно, что драка здесь случилась серьезная. Тем более стоило проводить нашу добычу и Кирито к месту встречи, а не отправлять их одних.

— Прости, Таюя... Просто... когда мы шли сюда, здесь сражался Саске, — прошелестела алоглазая.

— Так это... все из-за красноглазого? Уж не хочешь ли ты сказать, что ты его настолько?.. — подозрительно и сердито нахмурилась девушка.

— Нет... Не только поэтому... Вернее, совсем не поэтому! — все-таки не удержалась и чуть порозовела. — Просто... Когда он дрался, то активировал свою Проклятую Метку... Это понятно и привычно, но... я почувствовала чакру Орочимару.

— А тебе не могло почудиться? Саннин ведь мертв...

— Могло... Именно поэтому мы здесь. Но знаешь — я до сих пор чувствую его чакру. Потому что... потому что... Да вот же он! — вдруг воскликнула Карин, отскакивая назад.

Алоглазая предсказуемо споткнулась о торчащие позади нее валуны, но не обратила на это никакого внимания, не отрывая глаз от валуна, возвышавшегося неподалеку.

Таюя стремительно повернулась туда, куда смотрела ее спутница... и впилась взглядом в небольшую белую змейку, поднявшую голову над верхушкой камня. Она застыла светлым столбиком и, казалось, так же внимательно рассматривает подруг. А еще — она немного насмешливо покачивалась из стороны в сторону.

Девушка, замерла неподвижно, оглушенная открывшейся картиной. Затем она медленно выпрямилась. В голове не было ни единой мысли, кроме злобной радости. Пусть, пусть Змей все же оказался жив... Но зато теперь она может уничтожить его своими собственными руками и теми силами, которые дал ей тот единственный, кому небезразлично было существование одинокой и всеми брошенной девчонки, умиравшей под древесными завалами!

— Убью, проклятый урод!

Место, где стояла Таюя, окуталось белыми облаками и спустя миг их разорвали три стремительных, несмотря на размеры, пятиметровых тела, стремящиеся окружить приметный валун. А спустя еще секунду белая хмарь дрогнула — и сгинула без следа, расточившись под ударом четырех могучих крыльев, бросивших свою хозяйку вертикально вверх.

Это было очень странное сражение. Несмотря на всепоглощающую ненависть, накрывшую девушку с головой, Таюя понимала, что маленькая, едва в локоть длиной, змейка — слишком малоразмерная цель. Поэтому в этой битве она применила все то, чему научилась за все прошедшее время. Где-то в глубине пыщущей неостановимой злобой души даже мелькнула мысль, что, увидь ее сейчас Айдо, он бы имел все законные права ею гордиться... и может быть, никогда не поднимал бы таких тем, как за тем столом, даже и в шутку!

Сначала появившиеся Доки хорошенько проутюжили и так полную битого камня площадку. Затем они исчезли, но тут же сверху на многострадальную землю рухнули туманные вихревые полотнища вперемежку с огненными шарами, и, как апофеоз, вниз рухнул тяжелый плотный и издающий металлическое жужжание луч, оставлявший после себя только легкие облачка сожженного камня, клубящегося в уходящей на неведомую глубину борозде со стеклянисто поблескивающими стенками. Луч иссякал и по краям плавлено-дробленого щебня вновь появлялись Доки, добавляющие хаоса в эту вакханалию разрушения.

Так повторялось снова и снова. Снова с голубого неба на гору рушилась которая уже по счету небесная кара. Снова возникающие из ниоткуда духи, подобно легендарному царю, повелевшему высечь море, обрушивали ярость своей хозяйки на ни в чем не повинные камни. Где-то с краю пряталась за камнями Карин... И никто никогда не узнает, что самое главное, хоть и не то, ради чего все это затевалось, уже произошло. Ведь один из самых первых и самых мощных лучей Солнечного Разенгана, в котором последний потомок и Первый Каге клана Узумаки неведомым ему самому образом соединил свою собственную чакру, наследство Девятихвостого — биджу, который был с ним рядом еще до его рождения, энергию мира и желание одной маленькой, не сотворенной, но рожденной девочки, которая всего лишь очень сильно любила своего папу и хотела сделать ему приятное — протянулся вниз, сквозь все перекрытия и этажи, уперся в одну невзрачную каменную плиту, иссеченную знаками, которые невозможно прочитать... и расколол ее на маленькие кусочки, рухнувшие в вековую пыль, где отчетливо выделялись всего три цепочки следов...

У Таюи закончилась чакра... Больше не появлялись из ниоткуда пятиметровые золотые фигуры и мечами наперевес, не упирался в камни яростный солнечный луч... Крылья больше не могли удерживать девушку в небе и она опустилась вниз. За ее спиной теперь был едва заметный бледный ореол, больше похожий на прозрачный парашют. Но Таюю это не остановило. Туманные лезвия все также неслись вперед, только уже параллельно земле и гораздо медленнее...

— Таюя!.. Таюя! Стой! Остановись! Хватит!

Но девушка не слышала вокруг себя ничего...

— Хватит, достаточно! Остановись... Ю!

Таюя резко обернулась и Карин, увидев что-то в обычно таких теплых карих глазах, испуганно отшатнулась.

— Что?..— девушка тяжело дышала и вместе с вопросом из ее горла вырвался глухой хрип.

— Хватит. Орочимару больше нет здесь!

— Мертв?!..

— Ушел и спрятался... — Карин виновато отвела глаза, но тут же подняла голову. — Здесь больше нечего делать. Нам нужно как можно скорее вернуться и рассказать твоему... Рассказать Айдо новости. Пойдем скорее!

Алоглазая отвернулась и вскочила на ближайший камень. Но не успела она сделать и пары шагов, как ее остановил раздавшийся из-за спины смущенный голос:

— Карин... Извини, но... У тебя, случайно, нет запасной одежды?..

И в этот момент все присутствующие вдруг поняли, что Айдо был, как и всегда, полностью и абсолютно прав — ТАКАЯ Таюя действительно нравится им всем гораздо больше.

Как ни спешили девушки к месту встречи, но все равно опоздали. Еще на подходе к условленной поляне, куда Айдо перенес их с острова и где договорился снова их встретить, Карин начала недоуменно хмуриться. Гримаса на ее лице становилась все удивленнее и удивленнее, а перед самой поляной насторожилась и Таюя. Даже самый бесталанный в сенсорике шиноби способен почувствовать чакру другого. Вопрос только в расстоянии и в способах маскировки. Тем шестерым, которые должны были собраться на этой поляне, вроде бы незачем было прятаться, но даже если и так — то звуки никуда не должны были деться. Один только Кирито был способен шуметь один — за всех сразу!

Полные дурных предчувствий, Узумаки — одна по крови, а вторая по праву — выскочили на поляну и замерли. Она была абсолютно, девственно пуста. Ни следов борьбы, ни лагеря, пусть даже временного — ничего. Только лишь... На противоположной стороне маленькой лесной прогалины валялось толстое дерево, сверкая свежим и гладким срезом. А на пеньке из-под него... Таюя радостно вздохнула и шагнула навстречу спине, укутанной распущенной красно-оранжевой шевелюрой, а вольготно расположившийся на толстом гладком пеньке ( печать 'Суирёку', дающая водяную струю под давлением, актуальна до сих пор!) Узумаки Айдо шевельнулся, поворачиваясь к ним. Но вместо приветствия с его губ сорвалось:

— О как! Ю, а тебе идет. Даже больше, чем Карин! Чулочки, очень сильно незаметные шортики... Может, подумаешь о том, чтобы сменить стиль? Правда вот ее любимая куртка тебе сильно тесновата в районе груди... Ну, на этот счет мы что-нибудь придумаем!

Со стороны Карин раздалось раздраженное шипение, почему-то эхом отразившееся откуда-то из-за Айдо, а Таюя неловко отвела глаза. И,наверное, только поэтому она не успела отреагировать, когда Карин рядом вдруг ахнула:

— Айдо, что с тобой?!

Красноволосая вскинула глаза. Парень уже полностью повернулся к ним лицом... и на этом лице не было ни единого живого места! Оно все, целиком и полностью было синим от кровоподтеков, точно так же как и руки, видневшиеся под закатанными рукавами, и кожа на груди под распахнутой рубашкой.

Таюя дернулась было к парню, но Карин, заметившая это раньше, рванулась к нему гораздо скорее, и девушка жестоким усилием воли удержалась от бега, заставив себя довольно спокойно шагнуть вперед. Брови Айдо на мгновение взлетели в удивлении, а уголки фиолетовых губ, уже готовые растянуться в улыбке, опустились вниз. Но длилось это всего лишь секунду, а потом парень перевел взгляд на подбежавшую Карин.

Алоглазая остановилась рядом, одним движением закатала рукав и протянула руку Айдо.

— Вот! Кусай!

— Зачем? Удивленно осведомился он.

— Это еще одна моя способность. Я могу залечить самые сложные раны своей кровью, — девушка недоуменно посмотрела на красноволосого, не торопящегося припасть к источнику жизни.

— Как интересно... — протянул парень. — Учту на будущее. Но сейчас такие крайние меры не очень нужны, синяки — не самая страшная моя проблема.

Со спины на правую щеку Айдо вдруг вынырнули отчетливо видимые даже на синей кожи черные линии печати, на мгновение вспыхнули зеленым и распались пеплом, оставив на своем месте участки по-прежнему отливающей желтизной, но уже не выглядящей так жутко кожи.

— Вот видишь, — улыбнулся парень, — со временем все будет в порядке. Да и помогли мне немножко.

На этих словах за его спиной кто-то шевельнулся и на свет божий, колыхнув красные лохмы, шагнула Сакура, аккуратно придерживая сферу Шосена около плеча своего внезапного пациента. Розоволосая пересеклась взглядом с Карин... И напряжение, казалось бы, раз и навсегда угасшее на давешней улице соседнего городка под проливным дождем, вдруг снова начало сгущаться между девушками. Айдо, конечно, все объяснил Сакуре. И кто такая эта Карин, и откуда на ней взялся запах Саске... Но, кажется, у нынешних взаимных чувств девушек была уже какая-то другая причина!

— Я случайно встретил ее тут, а два ирьенина — все же лучше чем один.

— Так все-таки, Айдо, что с тобой произошло? — подала голос подошедшая Таюя.

— Телепортировался в воду, — тяжело вздохнул парень. — Больше никогда не буду так делать, не то что для седых полумертвых стариков на последнем издыхании, но даже для молодых и красивых девушек... Подумал, что пронесет, папаша ведь инструкций по пользованию Хирайшином не оставил. Ну и вот. Гидродинамический удар, сломанные кости, синяки... Сложная это штука — Законы Физики-но-Дзюцу....

— Айдо, с тобой все в порядке, мозг не поврежден? — участливо спросила Сакура. — А то ты уже заговариваешься...

— Это если мозг на самом деле есть! — буркнула себе под нос алоглазая, но парень услышал ее и неожиданно широко улыбнулся.

— Да, Карин. Так как вы задержались, я взял на себя заботы по встрече нашего нового пополнения. Немного поговорил с ними... И заодно объяснил, с кем именно они будут работать и кому именно подчиняться. Сейчас с ними беседует Йоко. Она эмпат и почти телепат, так что она быстро выяснит все интересующие нас вопросы. И кстати, девочка для этой беседы взяла твои запасные очки, сказала, что так будет выглядеть солиднее. Ты же не против?

Девушка метнула на Айдо взгляд исподлобья. Смысл слов вроде бы соответствовал улыбке на лице, но вот глаза... его глаза не смеялись. Карин опустила голову.

— Нет... — ответила она сразу на все — и на тот вопрос, который ей задали и тот, который только подразумевался.

— Ну и прекрасно! А теперь нам пора домой! — уже по-настоящему улыбнулся парень, но его вдруг остановили.

— Айдо... — тихо произнесла Сакура. — Помнишь, я говорила тебе... Мы ищем Саске и я... и Наруто... пожалуйста, помоги нам!

— Сакура, знаешь, несмотря на то, что я не горю желанием вновь смотреть в надменную рожу Учихи, я бы с удовольствием вам помог, только лишь для того, чтобы увидеть его в момент понимания, что он оказался именно в твоих руках! — хохотнул парень, но, заметив, как лицо Сакуры перекосилось от колыхнувшейся застарелой боли, поспешно исправился. — Извини. Дело в том, что в данный момент я не могу его обнаружить, как бы ни старался. Если честно, меня это немного удивляет... Но не особенно — Шаринган же!

Айдо упруго, будто синяки ничуть ему не мешали, вскочил на ноги и вытянул руку. Таюя ухватилась за протянутую ладонь сразу, а вот Карин чуть замешкалась, испытующе заглянула в лицо парню... и все же ухватилась за предплечье парня. А он повернул голову к розоволосой.

— Спасибо за лечение, Сакура. И в качестве платы — примите совет. Я считаю, что совсем скоро Саске окажется в рядах 'Рассвета'. Не падайте в обморок, когда это случится, и будьте готовы.

— Но... Как? Там ведь Итачи, а Саске его... ненавидит до смерти! — опешила Сакура.

— Возможно... Но вот только я знаю точно, что истории о 'последнем наследнике клана Учиха' и 'Итачи-нукенине' оказались враньем. Есть как минимум еще один Учиха, и он прячется в рядах Акацки. А где один — там и остальные. Так что... готовьтесь, как буду готовиться я!

С этими словами Узумаки с легким хлопком исчезли с поляны. Чуть помедлив, Сакура тоже направилась к опушке леса, где ее дожидались две собаки, скрупулезно запоминавшие все, что говорилось на этой поляне — их хозяин очень любил интересные истории. И на приграничье Страны Огня вновь опустилась недолгая и непрочная — но такая желанная тишина...

Глава 14

— Ну сколько можно? Я и так битый час уже объясняю! Вот смотри — эта линия в энергоструктуре должна проходить вот так! Тогда система получается цельной и сразу срабатывает! А ты что делаешь?!.

Я отступил на шаг и тяжело вздохнул. Ну не учитель я, ну никаким боком! И как Таюя все это терпит?!. А у нее вообще, в отличие от меня, толпа самых настоящих, стопроцентных, кондовых спиногрызов, старший из которых и за двенадцать лет не перевалил вроде... Мне еще просто — ученица всего одна, уже в сознательном возрасте, да и представление кой-какое уже имеет о происходящем. И, видимо, как раз это и мешает.

Карин подняла на меня виноватый алый взгляд сквозь очки:

— Айдо, извини, у меня не получается... — она моргнула и тут же выражение ее глаз изменилось. — И вообще — эта техника работать не должна! По всем законам невозможно запечатать хоть что-то живое, а тем более — самого себя! Уж в этом я разобралась! Ты либо не все мне объясняешь, либо эта техника слишком сложная! Попробуй начать рассказывать с простого — с чего ты начал ее учить. Например, что рассказывал тебе твой сенсей!

Карин смотрела на меня в упор... и злилась. Ее эмоции были настолько плотными и осязаемыми, что их почувствовал даже я, обделенный сенсорикой в отношении людей, казалось бы, напрочь... Интересно, все клиенты Орочимару имеют проблемы с общением, или только мне достаются уникальные экземпляры? Одна — полгода боялась сказать лишнее слово и употребляла в каждой фразе минимум по одному матерному выражению, другая, кажется, до сих пор переживает, что я начну проводить опыты над ее драгоценным Юкимару (ага, щаз, мне дочкиных выходок по самый свод черепа хватает, еще бы я за этого пацана ответственность на себя не брал!), а третья бросается в каждую испытываемую эмоцию с головой, полностью отдаваясь ей, будто думая, что так и должны вести себя нормальные девушки. Ну конечно, о том, что шиноби должен быть сдержан и тысячелетней мудрости 'думай, прежде чем говоришь', никто ничего не слышал. По комиксам стиль поведения вырабатывала, что ли? И ведь это мне понятно, что происходит, а на лишнюю эмоциональную нагрузку можно просто не обращать внимания, но вот что в ее душе разглядит Йоко — фантазии не поддается. И я прямо-таки вижу, что это в скором времени сулит мне громадные проблемы... Мда.

Я снова вздохнул:

— Карин... Я объясняю тебе все полностью, именно так, как оно есть, не скрываю ничего. И тебе еще повезло, потому что Хирайшину меня никто и никогда не учил. Просто дали в зубы кунай, сказали, что 'вот, как-то так оно и работает' и отправили восвояси. По сравнению с таким 'объяснением' я практически энциклопедия! — я все же не удержал в себе раздражение, голос скакнул на полтона вверх. Девчонка вздрогнула, а мне стало стыдно. Черт возьми, да она же меня боится! Немудрено — наши встречи до сих пор оканчивались попытками смертоубийства людей, которых она считала... как минимум небезразличными. Чего ей стоило тогда положить мне ладонь на предплечье и сказать 'Идем домой' — знает, наверное, только Ками... Я постарался успокоиться и как можно мягче продолжил: — А насчет 'сложности'... Да, техника S-ранга, но, во-первых — она практически создана для Узумаки, ибо построена на печатях... Хоть и жаль, что джинчуурики с недружелюбным ему биджу, видимо, никогда не сможет ее освоить — уж слишком тяжело без поддержки таскать такой груз. А если бы не это — она бы выжила...

Я на мгновение погрузился в воспоминания и мечты, не замечая ничего вокруг... и из ступора меня вывел взгляд Карин. Она смотрела на меня... с жадностью. Она как будто ждала и надеялась, что она вот-вот сможет узнать обо мне еще капельку больше. Я смутился, хмыкнул и продолжил:

— А во-вторых, Карин... Чтобы освоить этот фокус при выученном Хирайшине, мне потребовалось четыре года, и до сих пор я не очень понимаю, как это происходит. А ты... сама видишь!

Я широким жестом махнул за спину девчонке, и, хоть она и знала, что там творится, все равно обернулась и мы вместе уставились на двух теневых клонов Карин. Несмотря на то, что они были созданы часа три назад, они до сих пор неуверенным жестом поправляли очки, которые не имели никаких шансов свалиться с энергетической переносицы. А в промежутках между этими движениями копии довольно уверенно держали между вытянутых рук два пятна странно вспученного пространства, стянутого линиями печати. Время от времени третья девчоночья копия подбирала с поляны, где происходило все это действо, камешек или палку и зашвыривала в бугрящиеся пятна. Предмет на мгновение зависал, будто погружаясь в трясину, и затем исчезал... чтобы вывалиться шагах в трех от места своей пропажи. Появлялись камни и палки с разных сторон и в этом не было заметно никакой системы, что явно очень расстраивало клонов. Расстроенные Карин выглядели встрепанными еще больше...

Некоторое время мы созерцали эту картину, а потом девушка неуверенно обернулась ко мне:

— Я поняла, Айдо. Просто... — ее голос упал до шепота. — Я не хочу... Я не хочу запечатываться в пустоту, ведь ты говоришь, что там совсем ничего нет. Я... боюсь. Все остальное — можно, не так страшно...

— Эх ты... — тяжело вздохнул я, а потом моя рука почти против воли поднялась вверх... и попыталась пригладить торчащие лохмы ее красных волос. Безуспешно — тут и укладка бы не помогла, я как человек, мучающийся с длинными патлами уже больше десяти лет, могу это с уверенностью утверждать...

Карин изумленно вскинула на меня глаза, а я уже преодолел внезапный порыв и улыбнулся:

— Ладно, уговорила. Хирайшина на сегодня достаточно, а теперь покажи, пожалуйста, те печати, которые я просил тебя нарисовать три дня назад.

— Хорошо! — радостно (как мне почему-то хотелось думать) вскинулась девушка, развеяла клонов ручной печатью и убежала в сторону деревни по ровной и уже покрывшейся травой поверхности нашего общего полигона, совсем недавно уничтоженного осваивающейся с новыми силами Йоко. Да уж, хорошо иметь в деревне Дотон! Может, еще и Ямато из Конохи переманить? Вдруг мне повезет и окажется, что он готов отдать все на свете за возможность погрызть подгорелые печеньки? Мда...

Я проводил взглядом красное пятно, скрывшееся за деревьями и повернулся к ближайшим кустам, где засел, изо всех сил стараясь сделаться незаметным, третий посетитель полигона в этот полуденный час. Вот ведь странно, почему я, не чувствующий людей, если они не подойдут совсем уж близко, всегда могу ее обнаружить? Наверное, потому, что она не человек. Интересно, а смогла ли ее заметить Карин? Если нет — это открывает интересные перспективы...

— Йоко, вылезай. И почему, ради всех богов, ты прячешься?

Кусты зашуршали и раздвинулись, выпускаю на свободу найденную и весьма этим обстоятельством недовольную девочку с торчащими из волос веточками и листиками.

— Зачем-зачем? Сам же просил приглядывать за ней! Я замаскировалась и наблюдала! А еще — мне кажется, что я смогу прочитать ее мысли!

Глядя на это чудо в ветках, я фыркнул:

— Ладно-ладно! Давай, стряхивай с себя свою 'маскировку'... это ж надо было сообразить, прятать красное пятно в зеленых кустах, ха!.. и садись сюда, обсудим чтение мыслей.

Йоко некоторое время повозилась, чистясь от лесного мусора, а потом опустилась на траву рядом со мной.

— Ну и в чем проблема? — спросил я ее.

— Какая проблема? — стрельнула девочка невинными глазенками, но я продолжал с легкой улыбкой смотреть на нее и она сдалась. Посмотрела на меня в упор и неожиданно нахмурилась: — Пап... Зачем ты ее учишь? Я знаю, что она чувствует по отношению к тебе и, поверь — доброго там мало. Я не верю, что ты этого не видишь, а значит... Пап, это может плохо кончиться!

— Зачем?.. — протянул я. — Знаешь, малыш... Порой я начинаю думать точно так же. Но потом...

Я запнулся и замолчал. Как объяснить своей дочери, выглядящей как девочка четырнадцатилетняя девочка, живущей на свете чуть больше двух годков и помнящей памятью демона-биджу такие замшелые времена, что иногда становится страшно, простые вещи? Как сказать существу, с момента рождения знающему, что чувствуют окружающие, что человек — это не только эмоции, и даже не только мысли? Что чувства порой могут цинично обманывать собственного хозяина, а загляни кто в голову самому доброму и щедрому человеку — сбежал бы в ужасе от бездны греха, открывшейся ему? Как и какими словами описать невыразимое, для чего человечество еще не придумало определений? Остается только надеяться что она поймет... Что, что бы Карин ни думала и ни чувствовала, ее рывок ко мне, опередивший даже Таюю, и предложение поделиться кровью, которое она могла бы и не делать — я не знал об этом ее таланте, стоят гораздо больше, чем любые ее мысли.

— Все не так просто, Йоко. Надеюсь, что те отношения, которые мы установим, пока она учится, что-то изменят, — наконец, сформулировал я.

— Ты ведь и сам в это не веришь, — скосила глаза красноволосая девочка, на что я только вздохнул.

На полянке установилась уютная тишина. Йоко как-то незаметно и естественно привалилась к моему плечу, а я вдруг понял, что с другой стороны кого-то не хватает. Но Таюя так и не пришла, отговорившись срочными делами, хотя я приглашал ее помочь... Да и вообще — с ней в последнее время что-то происходит. Что-то странное.

Я уже совсем было набрался решимости поговорить с ней сегодня вечером, выловив старательно прячущуюся девушку за ужином, но составить план стратегической операции не успел — за деревьями мелькнуло красное и на поляну медленным и неуверенным шагом вышла Карин. Она нашарила нас взглядом, чуть запнулась, увидев Йоко, и как-то обреченно побрела вперед.

Я встал и посмотрел на дочь, а она скорчила ехидную гримасу:

— Я понимаю, что моему любимому папочке хочется побыть наедине с симпатичной девушкой, но я все же останусь. Присмотрю, как бы чего не вышло!

— И в кого ты такая язва?.. — уже по традиции вырвался из груди тяжелый вздох, а девчонка так же привычно хихикнула над шуткой, которая была смешной только для нас двоих. — Ладно, оставайся. Глядишь, хотя бы у Карин чему-нибудь научишься. Узумаки, не разбирающийся в печатях, подрывает наш имидж!

Тем временем Карин подошла к нам и протянула мне пачку листов:

— Вот...

Полный радостным предчувствием, я развернул листы в ожидании шедевра фуиностроения... и застыл в неловкой позе. Даже человеку, крайне далекому от теории создания печатей, не то что моей, а хоть и общеупотребительной, с первого взгляда было понятно, что эти печати работать не будут. Точно так же, как и детским каракулям даже при всем желании ребенка, чтобы его похвалила мама, никогда не стать слоником, или там жирафом. Были кляксой — кляксой и останутся. До сегодняшнего дня я думал, что рисовать хуже, чем Таюя, невозможно. Был неправ, невозможного — не существует...

— Мда... — немного обескураженно протянул я. — Если допустить в слове 'хлеб' четыре ошибки, получится 'пиво'. А если пять — то 'водка'...

Йоко вдруг схватилась за живот и повалилась на землю. Карин, не понявшая ни слова из моего бормотания, но обеспокоенно повернувшаяся к девочке, рассмотрела, что на самом деле моя дочка страшными усилиями пытается сдержать жуткий хохот. В ее глазах что-то моргнуло, и ко мне обернулась уже не растерянная и расстроенная неудачей девушка, а... Карин Узумаки, в полном смысле этого слова.

— Все потому, что ты ничего не объясняешь! — раздраженно бросила она. — Я трое суток сидела над этим, вырисовывала все по твоему образцу, а потом еще десятком разных способов! Никаких 'чувств правильности' у меня не появилось, все это чушь! Даже Орочимару делает свои техники понятнее!

— М-ма... — это все, на что меня хватило. Я снова посмотрел на зажатые в кулаке листы с тем, что должно было стать печатями первого и второго ранга по моей личной и уже немного устаревшей классификации: 'сила', 'скорость', 'неподвижность', 'Меч-Из-Чакры'... — А те фуин, которые сложней?

— За них я и не бралась! Понятно, что если не получаются 'легкие', по твоим словам, остальное и подавно не выйдет!

— М-ма... — снова протянул я. Что-то Какаши-семпай все никак не хочет меня сегодня отпускать. Но впрочем это и к лучшему — помогает справлять со стрессом. Как представлю Хатаке тет-а-тет с Митараши, и как он пытается быть галантным кавалером, в процессе охмурения стараясь выпросить у нее змею, а она никак не может сообразить, чего он от нее хочет, ведь до сих пор Какаши не был замечен в чрезмерном внимании к девушкам — сразу на душе как-то теплее становится. Сделал пакость — сердцу радость!..

Мда. Отвлеклись и хватит. А все потому, что Узумаки, не умеющий рисовать, как-то не укладывается у меня в голове. Нарушает целостную картину мира... Впрочем, а что я на самом деле знаю о своем клане? Какая у меня статистическая выборка? Я и Кано, ну, может, мама еще, которая, кстати, по свидетельствам очевидцев, фуин не пользовалась и каллиграфией в Академии, мягко говоря, не злоупотребляла. Вполне возможно, что талант к созданию печатей есть непременное свойство принадлежащих к мужской части правящей семьи клана — Кушина все-таки химе, отец Кано слишком похож на меня для простого совпадения. А остальные Узумаки использовались главами клана исключительно как чакробатарейки для заправки фуин-хозяйства, как сейчас Гекко обязал почти всех шиноби на острове, отсюда и громадный резерв. А красные волосы у всего клана сплошняком... Ну-у-у... 'Золотой молодежи' во все времена и во всех вселенных было многое позволено, да и я сам, цветник вон собрал. Не есть ли это проявление генетической предрасположенности, тот самый никак мной в себе не обнаруживаемый Кеккей-Генкай? Кому Огонь, кому Пар, Магнетизм, Кислота... Кому глаза-бинокли и Жир-В-Чакру... А несчастному Айдо Узумаки — тайная техника Гарем-но-Дзюцу с перспективой сойти с ума от бесконечных споров, кто станет его старшей женой... Тьфу! Что за ересь придумывается! Не дождетесь, предки, я не такой, я верный! Только вот кому?.. Тьфу-тьфу! Наверное, есть какие-то незамеченный мной закономерности, и мне в перспективе предстоит много работы... А сейчас — девочку стоит научить хоть чему-то стоящему.

Я вынырнул из размышлений и тут же напоролся на два взгляда — ожидающий от уже успокоившейся Карин, и насмешливо-ехидный от Йоко. Кажется, она все-таки смогла прочитать мои мысли...

— Ну ладно, в конце концов на печатях свет клином не сошелся... — тяжело вздохнул я, неизвестным науке, но сверхчувствительным органом предчувствуя будущий поток насмешек в стиле 'сапожник без сапог' от любящей и заботливой дочери. Слава Ками, сейчас она ограничилась лишь тихим фырканьем. — Карин,чтобы не оставлять тебя совсем уж беззащитной, мы сейчас выучим одну технику. Она не раз меня выручала, и при этом довольно простая. И называется она — Разеган...

Глава 15

Мой настороженный взгляд обежал полигон. За прошедшие два дня ничего не изменилось. Все так же шелестела травка и кусты, по-прежнему зеленели деревья по краям. Вдруг вспомнилась другая полянка — на берегу реки под городом с названием, которое я уже благополучно забыл и где уже отстроили заново пресловутый замок. Наверное, развалить его почитает за добрую традицию каждый шиноби, забредающий в этот городишко... И там, на этой самой полянке, не осталось ни одной травинки, ни одного целого дерева, которое было бы не изъязвлено спиральными дырами от неудачного формирования сферы Разенгана, а при лечении создававших ее ладоней я, помнится, в первый раз понял, что такое чакроистощение...

Все-таки Наруто — гораздо сильнее меня. Мне всегда все давалось просто. Нет, я тоже преодолевал препятствия, решал проблемы... Но в моей жизни всегда подворачивалась обходная дорожка, шагая по которой, можно было достаточно легко миновать все препоны. Был ли это Хаттори-сан, открывший для меня печати, Гай-сенсей, давший мне как раз то, чего мне тогда не хватало, хоть я и не сразу оценил... А Наруто всегда, сцепив зубы, рвался вползать на склон любой вышины, возникающий перед ним, и, как знать, может быть, мое снисходительное к нему отношение уже не имеет под собой оснований? Ведь мы растем только тогда, когда берем новую высоту, даже если сами себе ее придумываем. И не возьмет ли с меня судьба воистину непомерную цену за всю мою удачу? Все возможно... и какое счастье, что я не верю в судьбу! А насчет силы... Ничего, глупый старший брат, у меня есть к чему стремиться, и есть еще чем удивить этот бренный мир!

Пока в голове крутились мысли о вечном, глаза по-прежнему обшаривали полигон. Признаться, я очень сильно рассчитывал, что полянка, как и та самая — пять лет назад, будет покрыта несомненными свидетельствами неутомимого освоения техники...

Теорию я объяснил ей сразу же и отправил тренироваться самостоятельно. В конце концов, чем я хуже Джирайи? Оправдывало меня только то, что в радиусе километров ста не было ни одного воздушного шарика — наши клоуны в лице Йоко и ее малолетней компании как-то обходились подручными средствами. Ну а честно признать, что я никак не рассчитывал на такое и Разенган для Карин это жест отчаяния — не позволяли остатки командирского авторитета. Вот и переложил исправление своих ошибок на хрупкие плечи подчиненных — как настоящий младший сержант, до которого в оны времена я не успел дослужиться совсем чуть-чуть...

Судя по отсутствию вопросов и панических просьб алоглазая девушка в очках и без груди... э-э-э, сейчас неважно... нашла выход из ситуации самостоятельно. Но я думал, что она обрадуется своему первому дзюцу для нападения несколько больше и будет стараться сильнее. А тут... нет, все мои инструкции, несомненно, исполнены в точности, но именно от первой и до последней буквы, никак не больше. Впрочем, может быть, так и должен поступать примерный ученик, и я зря бурчу, привыкнув к вечным выходкам рыжего, у которого всегда свое собственное мнение, невзирая на возражения людей, которые знают, как надо?

Я вздохнул и, так и не придя ни к какому мнению, повернулся к Карин, старательно игнорируя болтающийся неподалеку еще один красный хвост. Как я верно предположил, Йоко все это время изощрялась в остроумии и умудрилась сделать то, что, как я считал, для нее совершенно невозможно — она вывела меня из себя. Так что теперь я не разговаривал с дочкой. А Таюя опять не пришла...

— Ну что, Карин, показывай, что у тебя получилось.

— Хорошо. Вот, — девушка достала из-за спины бумажный пакет, запустила в него руку и достала резиновый шарик с водой, многозначительно покосившись на меня. Я сделал вид, что совершенно не понял взгляда.

Карин устроила шарик на ладони и гипнотически на него уставилась. Под давлением взгляда шарик сплющился, превращаясь в сферу, затем встопорщился шишками и лопнул, разбрызгав заключенную внутри воду мелкими брызгами, совершенно не намочившими девушку.

Я одобрительно покивал — даже это предусмотрела, не захотела мокнуть. Получилось даже лучше, чем у меня сначала. Все-таки я не лишен преподавательской жилки! Я поощряюще улыбнулся, мол, давай дальше, а мельтешивший в отдалении красный хвост придвинулся ближе и дополнился любопытной и немного настороженной девчоночьей мордашкой. Карин достала из пакета очередной шарик. Стиснула его в руке, демонстрируя, что на этот раз он целиком из резины, и все так же пристально посмотрела на ладонь. Мячик задрожал, завибрировал и пару секунд больше ничего не происходило. Ясно, с объемом резерва тут большие проблемы... Карин отчетливо напряглась и прикусила губу почти до крови, но все же смогла продолжить. Мячик раздулся иглами и с громких хлопком взорвался, а девушка гордо посмотрела на меня, слизывая с губы кровь, проступившую из ссадины. Движение вышло довольно-таки двусмысленным...

— Отлично! — притворяться ничего не замечающим трудновато... но не прерывать же педагогический процесс! — А теперь третий этап! Ты уже создавала полноценный разенган?

— Еще нет...

— Ну вот сейчас и попробуешь! Приступай!

— Айдо. Но ведь... у меня закончились воздушные шарики! Хоть Хиро и был так любезен, что сбегал через пролив в город, но даже там они не являются очень уже необходимыми вещами! — да уж, если они с Йоко наконец прекратят смотреть друг на друга волком, меня будут ждать весьма веселые времена...

Я выпрямился и вперил в девушку многозначительный взгляд:

— Карин! На третьем этапе шарик не является обязательным условием! На самом деле, это нужно для тех, кто ничего не понимает и не справляется сразу! А у тебя все получится с первого раза. Нужно просто совместить свой предыдущий опыт в одной технике. Действуй, я в тебя верю!

Думаю, что при этих словах в моих глазах ничего такого не мелькнуло, потому что девушка выслушала переполненную пафосом речь, кивнула и медленно подняла руку раскрытой ладонью перед собой. Сверкнула искорка, и я получил возможность вспомнить весь процесс создания разенгана, который, признаться, уже забыл — у меня это от силы секунду занимает. А тут, будто в замедленной съемке, на ладони сначала сверкнула искорка, затем вокруг нее закрутились потоки чакры, формируясь в небольшой вытянутый смерчик чакры, почему-то зеленого цвета.

— Отлично, а теперь сжимай в сферу!

Я еще успел подумать, что техника Карин очень сильно похожа на медчакру и это будет жутко забавно — Разенган, тут же залечивающий все раны, которые сам же и нанес, когда постепенно сжимающийся вихрь в руке девушки странно дрогнул всей поверхностью, резко сжался почти до точки и вдруг прянул во все стороны. Карин вскрикнула, а я подавил желание броситься на помощь — максимум, что ей грозит это полет на бреющем над полигоном и, помнится, Наруто после такого как раз и выучил, сколько именно чакры нужно заливать в технику. Но мои ожидания не оправдались.

Так и не опустившая руку Карин растерянно вертела головой, стараясь рассмотреть бледно-зеленую сферу, в которую превратился вырвавшийся на волю Разенган. Чакра медленно вращалась вокруг нее и в прозрачности сферы не за что было зацепиться глазу. Хотя нет — на ее поверхности вслед за потоками энергии медленно вращались крошечные черные точки...

Карин тоже заметила эти темные пятнышки и захотела рассмотреть поближе. Но, стоило только ей вглядеться повнимательнее, пятна начали стремительно расти, и вот уже по зеленой поверхности неторопливо плывут... печати. Те самые фуин, которые я просил ее освоить. 'Сила', 'скорость', 'Меч-Из-Чакры'... Эх, надо было еще 'прочность' дать, забыл...

— Так вот почему ты не могла их нарисовать... — протянул я. — Ты и не должна была это делать...

В голове вдруг вспыхнуло старое, уже почти затертое воспоминание... а вслед за ним пришла идея. Я вскинулся:

— А ну-ка, проверим! Карин! — окликнул я все еще пребывающую в ступоре девушку.

— Э-это и есть Разенган?.. — пробормотала она.

— Нет, не совсем он... А, неважно! Забудь о Разенгане, у нас есть дела поважней! Поставь мне две печати 'скорость'! Нет-нет, не подходи! Просто представь, что они должны стоять на мне!

От сферы протянулось два чуть заметных солнечным днем отростка с одинаковыми печатями на концах. Они прикоснулись к моим запястьям — руки обдало прохладой — и быстро втянулись обратно, а на ладонях остались линии фуин. Они тут же осыпались черным песком — руки у меня уже были заняты другими печатями, но это уже было неважно.

— Прекрасно! Теперь мне не придется прыгать как бешеному, если придется наносить фуин нескольким людям сразу! А теперь... Ничего в этом мире не бывает без недостатков. Мне кажется, я понял, какой он тут, поэтому... Представь, что в твоей сфере появляется вот эта печать!

Я расстегнул рубашку, подставляя свету Печать Феникса, уверенно расположившую на моей груди пять символов. Карин безропотно выполнила просьбу, в зелени перед ее лицом даже начали появляться линии и символы, но они раз за разом рассыпались, не в силах сложиться во что-то осмысленное.

— Достаточно! — остановил я девушку. — Мы уже выяснили все, что нужно. Простые печати ты можешь использовать сразу и много, а сложные... Ну, думаю, это вопрос тренировок! Поздравляю, у тебя появилась твоя первая уникальная фуин-техника, недоступная, наверное, даже мне! Хотя я ни разу так не делал, как-то казалось очевидным, что печать должна стоять на чем-то. Надо бы попытаться, поэкспериментировать...

— Айдо, — прервал полет моей фантазии тихий голос алоглазой девушки. — Спасибо... А... как мы назовем эту технику?

— Как назовем?!. — я почувствовал, как лицо расплывается в неудержимой гримасе предвкушения железобетонной возможности поиздеваться над этим грешным миром. Но вдруг до меня долетел громкий смешок Йоко, и я решил не усугублять. — Ну... Ты у нас человек новый, поэтому на первый раз нужно что-то легкое, ненавязчивое... Например — 'Сфера Благословения'!

— Айдо-сан, привет! Я повсюду тебя ищу! Тебе не надоело пропадать на полигоне, может быть, все-таки и делом когда-нибудь займешься?!

Знакомый голос, который скоро начнет мне сниться в самых страшных снах, безвозвратно разрушил очарование момента. Карин вздрогнула, упустила концентрацию и бледно-зеленая сфера стремительно рванулась во все стороны, приминая траву и отвешивая мне по пути чувствительную оплеуху. Я пошатнулся, но удержался на ногах и повернулся к неожиданному визитеру:

— Шин... Я очень рад тебя видеть! — надеюсь, моя кислая гримаса его в этом разубедит. — Что привело тебя сюда?

Мужчина, бодро шагающий к нам от кромки деревьев, ничуть не смутился:

— Хорошо! Вижу, я наконец-то смог тебя чему-то научить, раз ты первым интересуешься делами деревни! Просто замечательно! Итак, — за время своей речи он подошел ко мне вплотную и достал из-за спины пачку бумаг. Я неслышно (надеюсь) застонал, — первым вопросом у нас... Надеюсь, ты не забыл, что приближается праздник?

— Какой праздник? — опешил я, но потом вспомнил. — Ах, этот... А что за вопрос? Деньги опять кончились, что ли?

— Нет, с этим все в порядке. Просто, раз уж мы вышли на официальный уровень, ты наверняка захочешь пригласить гостей из союзных и дружественных деревень? Нужно согласовать план мероприятий. Я подготовил предложения, ознакомься, — мой первый, и, клянусь всеми сущими и несущими богами — последний, ибо еще одного такого остров не выдержит и погрузится в морскую пучину, советник сунул мне в руки объемистую пачку бумаг и вдруг расплылся в ехидной улыбке. — И учти, если ты так и не прочитаешь, план будет принят в таком виде, в котором описан!

— О, Ками милостивый, только не это! — ужаснулся я и торопливо, чтобы не потерять ни единого листочка, запечатал все бумажки в левую руку.

— Дальше — Хиро передает, что с пополнением рядов наших шиноби он разобрался, подготовил план тренировок и мероприятий по охране, и ждет твоего согласия! — Шин взмахнул еще одной кирпичеподобной стопкой листов, но я быстро ушел с траектории ее полета.

— Заранее одобряю, он пользуется полным моим доверием в этом вопросе!

— Вот как? Ладно-ладно, — протянул бывший рыбак, но тут же оживился. — И третий вопрос: здание, которое ты забрал под госпиталь — на чей баланс его принимать? Вставлять ли его в отчеты по деревне или ты создашь отдельную медицинскую службу? Было бы неплохо, а то лекарствами мы пока на материке закупаемся...

— Биджу пресвятой, да сам ты реши! Развели тут бюрократию! — возмутился я. — Впредь в таких случаях приказываю действовать по формуле: 'Все вокруг народное, все вокруг — мое!', понятно?

— Хм, — задумался Шин. — А ведь в этом что-то есть... Действительно, если создать единую вертикаль отчетности, то... Да, Айдо-сан, я чего искал-то тебя, — вынырнул он из задумчивости, — тот мужик в подвале госпиталя, которого ты давеча притащил, дергается — сиделка передала. Наверное, пытается что-то сказать, а не получается — в горле-то дыра! Ты, кстати, медицинскими услугами не надумал еще торговать? А то лечение от таких ран — с руками оторвут, как у этого седого, видать, оторвали!

— Так что же ты меня всякой хренью грузил! С этого и надо было начинать!

Мой возмущенный вопль, перебитый хлопком, кажется, еще звучал, когда я прыгнул в Хирайшин. Ох, наведу я однажды порядок в твоем бумажном море, Шин, ох, ты у меня наплачешься! И еще целую секунду это честолюбивое обещание казалось мне чем-то реально выполнимым...

Интерлюдия. Противостояние

Трое отвели кто растерянный, кто безразличный, а кто и самую капельку насмешливый взгляд от места, где только что стоял красноволосый парень, приходившийся кому начальником, кому папочкой, а кому и... с этим вопросом третий еще не определился, и погрузились каждый в свои мысли. Но молчание продлилось недолго.

— Э-э-э... Прошу прощения, но вот это вот все — это нормально? — рассек тишину недоумевающий голос Карин.

— Что 'вот это вот'? — настороженно ответила Йоко, но девушка даже не повернулась в ее сторону.

— По-моему, такое поведение очень безответственное! У вас ведь были очень важные вопросы! Официальное лицо Скрытой Деревни так себя вести не может!..

— Это ты в Конохе не была — то-то бы удивилась! — саркастически фыркнула красноволосая девочка, но Карин снова не ответила и продолжила:

— А его отношение к новым шиноби и к Хиро-сану? Как так можно? Вам, как советнику, такое должно быть очень неприятно и обидно, правда, Шин-сан?!

— А? Что? — мужчина обратил внимание на девушку и недоуменно поднял брови. — Да нет, с чего мне обижаться? Все нормально, так на самом деле и должно быть. Ведь было бы гораздо обиднее, если Айдо стал бы учить меня тому, в чем не разбирается. Хотя ему, конечно, стоило бы поднабраться обязательности, но какие его годы, еще успеет. Для этого я тут и нахожусь. А почему ты спрашиваешь?

Шин рассеянно посмотрел на быстро отведшую глаза Карин, некоторое время смотрел сквозь нее, а потом вздохнул:

— Ну ладно, я пойду, дела не ждут. А вы, девочки — не ссорьтесь!

Как видно, напряжение между двумя красноволосыми девчонками смогло пробраться даже сквозь броню повседневных забот, но больше ничего Шин предпринимать не стал, развернулся и ушел по направлению к канцелярии, строя в уме новую вертикаль власти в Узушио. Карин осталась на полигоне вдвоем с Йоко...

— И все-таки, он очень безответственный и легкомысленный тип. Такой не может быть главным в деревне... — почти себе под нос пробормотала Карин, но девочка ее услышала.

— Не смей так говорить о папе! — резко бросила она. Алоглазая с интересом подняла на нее взгляд:

— О, кто это у нас! Так ты и есть тот самый 'эмпатотелепат', знаменитая 'родная дочь Узукаге', которую он родил в четыре года, причем неизвестно от кого? — с издевкой протянула она. — Ну конечно, такой опытный шиноби, как ты, гораздо лучше знает, что такое ответственность! Опытный настолько, что перед разговором с существом, читающим мысли, человека надо заранее подготовить! Не кажется ли тебе, девочка, что ты слишком маленькая, чтобы учить меня, с кем и о чем мне разговаривать? Сначала в своих проблемах разберись, 'дочь'. А я тогда — дочь Орочимару, ха-ха!

На протяжении всей речи Карин Йоко все сильнее бледнела и стискивала кулаки, а последняя фраза резанула ее больнее всего. Не из-за своего смысла, нет — а потому, что именно так, с оттяжечкой и смешком, нечто подобное произнес бы Айдо... Все-таки Карин перенимала от своего учителя не только знания, да и она ведь Узумаки. Живая и настоящая... В конце концов, Йоко была всего лишь четырнадцатилетней девочкой, которая просто очень любила своего папу. Любила гораздо сильнее, чем он мог предположить. И на мгновение Йоко, даже со всем ее сверхчувственным восприятием и глазами, видящими истину, показалось, что перед ней стоит и говорит все это сам Айдо...

— Я сказала — заткнись!!! — звук, раскатившийся по поляне, не мог быть исторгнут человеческим горлом. Волосы девочки зашевелились и поднялись над головой причудливой короной, кожа вдруг стала прозрачной, больше не скрывающей бушующий внутри багровый огонь, а красные глаза с вертикальным зрачком впились в лицо побледневшей и отшагнувшей назад девушки.

Казалось, на этом — все и окончится, но... Карин Узумаки не привыкла сдаваться и отступать. Она выжила в Лесу Смерти — самом опасном месте из известных шиноби всех пяти Элементальных Стран, она пошла в ученицы к самому известному и опасному человеку за последние тридцать лет, рожденному под смертными небесами, она смогла сползти с лабораторного стола этого существа единым куском, а не по частям, и даже сохранила для себя свое будущее, умудрившись не получить Проклятую Метку. Нельзя сказать, что, проходя через все это, она никогда не теряла присутствия духа, но... Человек, очень долго сражавшийся один на один со всем миром, порой видит опасность даже в доверчиво протянутой руке, продолжает сражаться даже тогда, когда достаточно просто улыбнуться и извиниться, а слова 'неправильный шиноби' звучат для него тягчайшим оскорблением. И сейчас Карин Узумаки, пять лет назад вступившая на чужую дорогу в поисках силы, не нашла в себе решимости с нее сойти...

— Так вот кто ты такая... Просто подделка! — алоглазая одним быстрым взглядом оценила открывшуюся картину. — Я слышала про таких, как ты! Действительно, почему бы брату джинчуурики Кьюби не завести себе свою собственную домашнюю зверушку? Ну ничего, для тебя у меня кое-что есть, давно хотела попробовать!

Карин, не отрывая глаз от Йоко, постепенно утрачивающей человеческий облик, сложила ладони перед грудью сконцентрировалась, на мгновение напряглась... и из ее спины вырвались шесть цепей с толстыми шипастыми звеньями. Они мягко светились золотым светом с зеленоватым отливом и стремительно росли. Цепи, словно живые, бросились к Йоко и мгновенно обмотали ее целиком. Девочка — пока еще девочка — вскрикнула и пошатнулась, похоже, цепи причиняли ей нешуточную боль.

Карин, пошатнувшись с ней в унисон и вновь утвердившись на ногах, выпрямилась. Сейчас она была похожа на странную птицу с крыльями из цепей, но это ей ничуть не мешало. Девушка гордо выпрямилась:

— Отлично, работает! Об этой технике я прочитала в библиотеке Орочимару, он активно участвовал в разграблении Узушио в свое время! Узумаки много сделали, чтобы научиться бороться с такими как ты, Цепи Чакры могли использовать даже генины! Что, твой 'папа' никогда тебе ни о чем таком не говорил? Впрочем, это не имеет значения, сейчас рядом с ним встану я, а в конце я стану самой сильной на острове! И ты, подделка под настоящего человека, кусок чакры, не сможешь мне помешать! Знай свое место, монстр!

На последних словах тело Йоко вдруг вспухло ослепительным оранжевым светом. Цепи раздулись и натянулись, Карин сделала непроизвольный шаг ближе... а затем над поляной разнесся... рокот, ибо назвать ЭТО голосом ни у кого бы не повернулся язык. Так могла бы разговаривать земля, устав носить на себе всю бесконечность человеческих грехов, эти звуки могло издавать небо, которому наконец надоело смотреть на кровавое копошение двуногих муравьев внизу...

— Жалкий червяк! Твои Цепи Чакры ничто по сравнению с волей Кушины Узумаки, а я в свое время сломала и ее! Поэтому сейчас ты сдохнешь и не причинишь ему вреда!

Сияние раздулось еще больше, цепи натянулись и лопнули с тонким хрустальным звоном. Звенья осыпались на землю, освободившееся НЕЧТО, укутанное в свет, взмахнуло крыльями, распахнув клюв... и на месте Карин полыхнула ослепительная звезда. Вверх рванулось неистовое пламя, загибаясь в вышине грибообразным облаком, а грохот взрыва заглушил тихий, по сравнению с ним, хлопок и рефлекторное восклицание: 'Ух, ё

* * *

* *!!!' В конце концов, матерящийся на русском Узукаге — нынче не такая и редкая картина. Такие уж настали времена...

Когда дым рассеялся и пыль над в очередной раз уничтоженным полигоном осела, стала видна здоровенная воронка в земле. Ее оплавленный края все еще сухо потрескивали, а неподалеку от источающего жар валика расплавившейся земли суетилась группа клонов Айдо. Изредка в прорехах строя получалось рассмотреть то, над чем они хлопотали.

Видимо, Карин, несмотря на площадный удар, смогла выскочить из-под атаки. В основном смогла, так как клоны иногда расходились гораздо шире, чем требовали любые, даже самые страшные повреждения на не таком уж и большом девичьем теле...

Но вот вся суета как-то разом прекратилась, на месте клонов разверзлись белые облака, впрочем, тут же расшвырянные по окрестностям неконтролируемым хлопком Хирайшина, и на поляну опустилась беспокойная тишина. Потрескивала, все еще остывая, опаленная земля, ветер шуршал кучами пепла... А еще — странный хруст и шипение раздавались из-за небольшого, покрытого сплавленным песком пригорка, рассеченного надвое выжженной бороздой.

За холмиком сидела девушка. Каждый человек, который жил сейчас на острове, мог бы поклясться всем для него святым, что она ему совершенно незнакома, но тихо вышедший из прыжка позади нее Айдо тем не менее пораженно уставился на знакомый изгиб спины, стройный ноги в чулках, прикрытые бежевым платьем с крупным черным пунктиром по краям и водопад длинных, больше роста девушки, красных волос, сейчас свободно падающих вниз... и без какого-либо вреда для себя утопающих в пышущей жаром луже расплавленного камня, посреди которой она и расположилась...

— Так вот почему я... ты... Кушина... — невнятно пробормотал парень.

Девушка ничем не показала, что заметила вновь прибывшего, все так же продолжая смотреть в одну точку перед собой. Наконец, ее плечи вздрогнули.

— Я поняла... Я поняла, о чем ты говорил тогда... Папа... — вздрогнул уже парень, но говорившая даже не повернула головы. — Ты был прав — когда больно тебе, это мучение, но тысячекратно мучительнее, когда больно другому... А еще — я, наконец, знаю, что такое ярость демона. Это полная свобода, от всего. От запретов, от морали... От любви и добра. И, знаешь — мне понравилось! Наверное, я и правда обманывала себя. Я — настоящий демон, и мне больше нет здесь места. Прости меня, пожалуйста, что приходится расставаться так, но...

Девушка внезапно прервалась, так как со стороны Айдо послышались все ускоряющиеся шаги. Она вскинула голову... чтобы увидеть, как тот, кто был дорог ей больше, чем кто бы то ни было, уже ставит ногу на раскаленный камень и по-прежнему уверенно и твердо шагает к ней.

— Нет, стой, не надо! — крикнула девушка, но Айдо, в облаке дыма от горящих сапог, уже опускался на колени рядом с ней. Девушка в панике попыталась что-то сделать... и камень вдруг застыл, став твердым и очень, очень холодным. Гораздо холоднее, чем положено солнечным днем...

Парень опустился позади... и вдруг обнял ее, прижав к себе.

— Господи... ибо никакой Ками тут не поможет... — прошептал он, — ну какая же ты дурочка, Йоко! Не потому, что поддалась своей природе — я и так знаю, кто у меня дочка...

Девушка вздрогнула и сжалась, как будто перед ударом, но Айдо, не смутившись, продолжил:

— Она — маленькая загордившаяся паршивка, доставляющая своим близким кучу проблем и застрявшая в переходном возрасте... Хотя я надеюсь, с учетом этого — с переходным возрастом наконец будет покончено!

Айдо шевельнул руками, который привычно обнимали Йоко... но вот только теперь предплечья встретили неожиданное препятствие, улегшись на грудь, которая заставила бы (и еще заставит) Таюю Узумаки позеленеть от зависти, а Сабаку но Темари — уважительно хмыкнуть. От движения парня грудь чуть подпрыгнула... и девушка вдруг залилась краской по самую макушку, сравнявшись цветом со своими волосами. Айдо грустно усмехнулся за ее спиной. С девчонками просто, главное — отвлечь и сбить с глупых мыслей, неважно как. Жаль, что с самим собой так не получается, ведь что теперь делать — совершенно непонятно...

— Ты дурочка, потому что подумала, что я могу от тебя отказаться. Случившееся не твоя вина. Не стоило мне оставлять тебя наедине с Карин, она ведь до сих пор так ничего и не поняла... Но и подобрать слов для тебя я не смог... Поэтому, — вдруг бодрым голосом продолжил парень, — ты, как виновная в том, что коварно воспользовалась моими сыновними чувствами и приняла облик моей мамы дабы выторговать себе преференции!..

Йоко распахнула глаза и опасливо повернулась, но, наткнувшись на ехидно расплывшееся лицо Айдо, вновь уставилась в землю.

— ...идешь со мной! Залезай в печать, малыш, — уже спокойнее продолжил парень. — У Карин все очень серьезно, а Режима Отшельника у нее нет. Без тебя — мне не справиться...

Он замолчал и несколько секунд в округе царила тишина... а потом девушка, по прежнему уставившись в землю, вдруг произнесла:

— Эх, Айдо-Айдо... Вот что ты со мной делаешь?..

— Э-э-э?..— округлил глаза красноволосый.

— Смотри сам: единственный во всей вселенной человек — сильный, умный, жесткий, целеустремленный, одновременно добрый и способный защитить меня даже от себя самой — мало того, что занят, так еще и является моим собственным отцом! Вот как я теперь, по-твоему, должна парня себе искать, а?!

— Стоп! А не рано ли?!. — возмутился было Айдо, но девушка, с легкостью вырвавшись из его объятий, вскочила на ноги, выпрямилась во весь рост... и внезапно оказалась, на глазок, чуть ли не на голову выше него.

Повзрослевшая Йоко тряхнула волосами и задорно улыбнулась, мгновенно проведя ладонью по лицу, стирая дорожки слез. Она была до жути похожа на Кушину... и в то же время совершенно от нее отличалась, настолько, что, поставь их рядом — перепутать было бы невозможно.

— Возлагаю эту задачу на тебя! — воскликнула она и рассыпалась красными искрами, втянувшимися парню под рубашку.

Айдо лишь тяжело вздохнул, делая шаг в подвал госпиталя, только что пополнившимся еще одним пациентом. Кажется, только что излюбленные шуточки его дочки скачком вышли на новый уровень. И что-то подсказывало ему, что теперь отделаться одним перевернутым ведром — ну никак не получится!

Интерлюдия. Пробуждение

Карин пришла в себя мгновенно. Не было никакого медленного всплытия из беспамятства, просто — только что ее не было, и вот она уже есть. Но ее по-прежнему окружала темнота

Девушка попыталась пошевелиться, но у нее ничего не получилось. И более того, она с ужасом осознала, что не чувствует своего тела ниже живота. Она было судорожно дернулась, но вдруг рядом с ней прозвучал голос:

— Успокойся, Карин, не двигайся. Я отключил тебе почти все нервы, потому что... м-м-м... ощущения могли свести тебя с ума, но дергаться все равно не нужно. Да и сейчас ты лежишь совсем без ничего, только под тоненькой простынкой. Ты же не хочешь ее с себя скинуть? Таюя обещала что-то сообразить из тех лохмотьев, которые остались от твоей одежды, но... Твоя любимая курточка, как минимум, укоротится до солнечного сплетения. Ниже — лоскуты, — по голосу чувствовалось, что Айдо Узумаки, находившийся рядом с ней, улыбается, болтая обо всякой ерунде.

— Айдо... — горло девушки исторгло хрип, который лишь под конец сложился во что-то членораздельное и к губам тут же прикоснулся край кружки с водой.

Дождавшись, пока она напьется, парень, прячущийся в окружающей темноте, продолжил:

— И говорить много тебе тоже не рекомендуется. Верхнюю часть мы вроде уже совсем собрали, но должно пройти время... Упс. Ты ничего не слышала, а я не говорил! Никак не привыкну к тому, что врачебная этика, оказывается, придумана не для того, чтобы прятать ошибки лекарей. Вернее, не только для этого...

— Айдо... — напившаяся Карин смогла произносить слова уже более уверенно. — Что... со мной?..

— Ты попала под... м-м-м... пожалуй, я мог бы назвать это биджудамой, не рыдай настоящий Шар Хвостатого Зверя после такого в уголке от осознания собственной неполноценности. Там всего-то поражающих факторов — ударная волна... Тебе бы хватило и этого, но у меня очень талантливая дочка... В общем, с днем рождения тебя, Карин. Но, чтобы оно наступило — пришлось очень сильно постараться!

— Айдо, скажи... Йоко... что с ней?

Если бы на глазах девушки не лежала повязка из бинтов, скрывая от мира ее обожженные веки, она бы смогла увидеть выражение изумления, перекосившее лицо Айдо. И, более того — его правый глаз вдруг вспыхнул красным, а правая сторона лица вдруг превратилась в солнечный свет. И этот свет тоже был удивлен до крайности.

Скривив лицо, Айдо одной гримасой загнал свет обратно внутрь и посмотрел на девушку:

— Почему? Почему ты спрашиваешь?

— Я... виновата. Я... не должна была так поступать. Я... специально провоцировала ее, чтобы посмотреть на реакцию, чтобы понять, кто она такая... И разобраться, почему ты ее так любишь, что ни один из местных жителей даже не сомневается в том, что она твоя родная дочь... — Правая половина лица парня вновь вспыхнула светом, на этот раз счастливым и радостным, но красноволосый опять сморщился, заталкивая неуместную иллюминацию туда, где ей и место. — А когда им предъявляешь факты вроде вашего возраста, отмахиваются и говорят: 'Ну это же Айдо!' Но все равно... я не должна была... теперь, наверное, ты прогонишь меня, но перед этим я хотела бы... извиниться...

Темнота вокруг девушки замолчала, а потом тяжело вздохнула на непонятном языке:

— Господи Боже ты мой Всемогущий, Бог Израилев... — и продолжила уже понятнее. — Ну почему вы все такие дурочки? Вам даны силы, за которые в иных местах люди согласятся дать разрезать себя на куски... Одна может стереть с лица земли город, другая прирастить собственные сгоревшие дотла конечности... Упс... А ведете себя как девочки, задержавшиеся в детстве... Карин, вот скажи у тебя есть мечта?

— М-мечта?

— Да, мечта, — оживился парень. — То, ради чего встаешь по утрам, ради чего заставляешь себя дышать, к чему идешь всю свою жизнь? Вот у меня такая мечта есть!

Карин вдруг почувствовала, что на ее голову легла ладонь. Огладила бинты, проверив, плотно ли лежит повязка... и пригладила торчащие, несмотря ни на что, волосы.

— Я мечтаю, что однажды я проснусь с рассветом от щебета птиц и возмущенных женских голосов внизу. Йоко будет уговаривать всех сходить на пляж и рассказывать, что выбрала всем фасон купальников. Таюя будет возмущаться, что купальник слишком открытый, и спрашивать, пойду ли на пляж я, потом задумчиво разглядывать предложенные ей тряпочки и веревочки и в конце концов согласится... — тут его речь прервал писк: 'Отличная идея!', изданный вроде бы тоже горлом парня... но последующий рык нормальным голосом: 'Цыц!' говорил не в пользу этой мысли. — Йоко, уже сформировав прямо на себе купальник такого же цвета, как и одежда, без задней мысли рванется меня будить, но от самой моей двери ее отгонит полотенцем Кушина Узумаки, посоветовав заходить в комнату к молодым людям в несколько менее откровенных нарядах. Йоко возмущенно схватит в охапку всех девчонок в доме и удерет на берег моря, а мама попросит меня помочь в приготовлении обеда. А затем, когда обед будет готов, Кушина, воровато оглядываясь по сторонам, тоже отправится на пляж, а я засяду в своем кабинете, ломая голову над составлением указа, запрещающего моей матери и моей дочери появляться в пределах Узушио одновременно, потому что после такого работа в деревне замирает сразу и напрочь, а вечерами орды поклонников с цветами угрожают проломить даже барьер Отрицания Реальности, установленный на заборе моего дома... Какими словами этот указ сформулировать так, чтобы меня не подняли на смех во всех остальных Скрытых Деревнях... а пуще того — не прислали своих представителей посмотреть на это своими глазами... Вот именно об этом я мечтаю. А ты?

Все время рассказа ладонь ласково ворошила волосы Карин. В этом жесте не было ни капли чувственности... но тем не менее, девушка, совсем недавно побывавшая на грани смерти, была готова на все, лишь бы этот странный, жуткий, непонятный, но такой... родной — не прекращал гладить ее по голове!

— Я... — тихо начала Карин. — Я хочу быть... сильной. Я хочу получить силу. И с ее помощью добиться власти. Чтобы меня все уважали и подчинялись. Чтобы вокруг меня было много людей. Чтобы я никогда не оставалась одна... И чтобы... больше никто и никогда не посмел бросить меня одну в лесу! И чтобы я... никогда больше не стояла на соседней с дракой поляне и не напрягала все свои чувства, боясь потерять первую добрую улыбку, появившуюся спустя столько лет в моей жизни!

Под конец девушка уже почти кричала, и то, что крик звучал шепотом, делал его только выразительнее. Карин подняла было руку, чтобы прикоснуться к ладони Айдо, но рука, лишь немного мазнув по коже Узумаки, рухнула обратно, и даже этого прикосновения Карин не почувствовала. Девушка вновь замерла неподвижно, а бинты на лице едва заметно намокли от слез.

Айдо хмыкнул и встал, прекратив гладить ее по голове. Девушка почувствовала движение воздуха, поняла, что он наклонился поправить сбитую ее движением простыню и попыталась смутиться. У нее ничего не вышло — на лицо просилась улыбка...

— Вот оно что... ну что ж, пусть будет так, — парень вернулся на прежнее место и вновь погладил Карин по голове. — Хочешь власти? Что ж, бери. По правде говоря, из меня получается довольно никудышный правитель деревни. Если думаешь, что сможешь что-то сделать лучше, объединить людей общим делом, дать дельный совет — действуй, я не буду тебе мешать. И с силой помогу. Но, Карин... Просто запомни, что власть не может быть ради власти, а сила нужна только для того, чтобы защищать своих близких. Не забывай это... и не обижай тех, ради кого я создал все, что ты видишь вокруг, — рука парня вдруг замерла и легонечко сжалась, обхватив голову девушки, а она вдруг вспомнила, что ему ничего не стоит просто раздробить ее череп в кулаке, как трухлявый орех. И что она очень многого про него не знает... — Просто помни, ладно? А теперь тебе нужно поспать.

Карин хотела было возразить, но сон будто бы сам бросился на нее и, уже засыпая, алоглазая подумала, что очень надолго ладонь Айдо в ее волосах — станет единственным в ее жизни воспоминанием, к которому хочется возвращаться снова и снова, по разным причинам. Снова и снова...

Интерлюдия. Последняя горизонталь

Это темное помещение не освещалось солнечным светом, наверное, с момента постройки. Да, по сути, это было и не нужно, ничего интересного в нем отродясь не было. Голый пол, четыре стены, потолок — одна комната из мириадов таких же. Но с недавнего времени на стенах заиграли зеленые отблески, на полу расположилась сложнейшая вязь лечебных фуин, а на потолке возникла одна необычная и незнакомая печать из трех символов. За недостатком времени она пока что не имела названия, насмехающегося над традициями шиноби, выдумывающими для своих техник названия пострашнее, но свою задачу она выполняла безукоризненно. Ведь именно под ее действием тело, опутанное линиями зеленовато-черных печатей, держалось в воздухе, не касаясь поверхности пола.

Такая картина уже была вполне достойна солнечного света, и он не замедлил появиться. Совершенно незаметный среди работающих печатей, которых, по современным воззрениям шиноби, не должно было существовать в природе, парень положил руку на седую голову мощного мужчины. И именно эта рука освещала помещение ярко оранжевой аурой. А от пальцев руки разбегались полупрозрачные когти, впивавшийся в череп мужчины, прочем, без всякого вреда для него.

— Ну здравствуйте, Джирайя-сама. Вот, наконец, я и выкроил время, чтобы с вами поговорить! — произнес парень. Тело задергалось, и он поспешил добавить. — Не разговаривайте, в данный момент вам просто нечем это делать. Просто думайте. Сейчас у нас с вами есть переводчик, она обещала, что после встречи с Саске сможет добраться до чужого внутреннего мира...

Молодой человек запнулся, к чему-то прислушиваясь, а затем улыбнулся:

Айдо Узумаки, Джирайя-сама! Неужели не узнали? А я думал, что уж вы-то, собирающий информацию обо всех, догадаетесь, что на такую глупость, как прыжок Хирайшином в воду за качественно отбитым куском мяса — бывшим Жабьим Сеннином — способен только я! Нет, вы живы и даже с перспективами выздоровления. Вот только время...

Вновь молчание, чтобы выслушать безмолвный вопрос, и вновь монолог красноволосого:

— Потому что было не до этого. Сначала меня оглушило ударом об воду и я, схватив вас, прыгнул в единственное место, которое казалось мне безопасным. Затем пришлось принимать срочные меры — вы были на последнем издыхании. Ну а теперь выдернуть вас из этой груды фуин — значит убить. Жаль, что я не Жабий Отшельник — призвал бы сейчас Фукасаку, он бы включил вам сенмод и через секунду вы бы уже побежали на своих ногах. Самостоятельно вам применить призыв — уж простите, для этого рука нужна. Так что придется потратить время. Впрочем, меня всегда интересовали все особенности лечения шиноби, а мои спутники болеть опасаются, так что вы — шикарный материал...

Тело Джирайи задергалось, а парень вдруг обиделся и надулся:

— И ничего не 'ученый маньяк', 'Спасите!' и 'О, Ками, Куши-чан изменяла Минато с Орочимару'! Лучше спасибо скажи, а не фантазируй, старый извращенец! Не прекратишь обзываться — притащу сюда бабулю Цунаде и скажу, что это ты от Теруми Мей возвращался! Кто она такая, кстати? Ладно, не надо, так не надо, лучше расскажи, как это тебя угораздило?

На этот раз молчание в помещении продлилось гораздо дольше. Зеленая чакра исцеляющих фуин текла по черным линиям, оранжево-солнечная аура вокруг руки парня пульсировала, сжимая и разжимая призрачные когти, и даже, наверное, если хорошо прислушаться, можно было различить шорох растущих костей пациента... Наконец, Айдо вздохнул и чуть выпрямился.

— Вот оно что... Риннеган, значит? Нагато и еще шесть его тел? Любитель причинять людям боль, да? Ну, про призыв всяких изуродованных мутантов я и так знал, остальное тоже не слишком-то... Мне не нужна чья-то дурацкая судьба, я всего могу добиться и сам, — мельком посмотрел он на потолок. — Но вот Божественное Воскрешение... без побочных эффектов, зомби, личей и приказов, к настоящей жизни... Похоже, мне теперь есть чем заняться!

Айдо Узумаки вновь прислушался к мыслям Джирайи. Пожалуй, если бы ЭроСеннин знал, кто именно сейчас обеспечивает их общение, а, главное, если бы он ее увидел — он нашел бы еще тысячу тем для обсуждения, лишь бы не прерывать такой интересный разговор, но, к счастью, судьба Конохи волновала Отшельника гораздо больше собственной жизни, поэтому Айдо, выслушав просьбу, только улыбнулся.

— Да, разумеется. Я и сам собирался в Скрытый Лист, вы просто добавили еще одну причину для этого. Я отправлюсь немедленно и обязательно передам ваше предупреждение. Но вот только оно не пригодится, потому что...

Красноволосый парень вдруг выпрямился, застыл без движения... а потом поднял свободную руку к груди и медленно сжал кулак, будто пытаясь сдавить в нем нечто, лезущее наружу. Не здесь и совсем не из него, но чувства понимать этого понимать не хотели.

— Похоже, эта связь оказалась гораздо крепче, чем я сам готов был признать. Один мой родственник пытается вылезти из второго... — непонятно пробормотал Айдо и посмотрел на мужчину. — Боюсь, ваше предупреждение запоздало, потому что в данный момент Лис пытается подчинить Наруто, и мне приходит в голову только одна причина для этого. Спасибо за предупреждение, Джирайя-сан. Я обязательно разберусь, а вы — постарайтесь выздороветь. Впрочем, можете особо не напрягаться — мне же надо будет на ком-то тренировать Риннеган!

Хлопок — и солнечный свет вновь исчез из этого помещения. И оставшемуся в одиночестве и зеленоватой темноте мужчине, который вдруг впервые в жизни почувствовал себя стариком, оставалось надеяться — что он ушел не навсегда...

Глава 16

Интерлюдия

— Я люблю тебя, Наруто-кун!

В этот краткий миг перед глазами Хинаты промелькнула вся ее жизнь. Многие шиноби считают, что Бьякуган видит мир как скопище теней, кое-где подсвеченных чакрой. И кое в чем они правы.

Действительно, тени и чакра окружали девушку с тех самых пор, как она пробудила свой клановый талант. Но кроме того, чтобы видеть, можно было еще и смотреть. Смотреть на небо, на облака; смотреть на деревню, в которой она жила; смотреть на людей вокруг нее и стараться понять свое место в этом мире. Хината смотрела на все это, хоть ее и старались научить — видеть. Но, благодаря этому — ей теперь было что вспомнить...

Она вспоминала... Как в глубоком детстве ее еще обнимали ласковые руки отца и мамы. Как потом все изменилось. Как она смотрела на других детей с родителями и в глубине души завидовала им, потому что, несмотря на большую семью, она была одна... И как встретилась с ними...

Один из них — был таким же, как и она. Он тоже вечно был один, и где бы не мелькнула его соломенная шевелюра, туда родители всегда забирали детей и уходили сами. В конце концов, джинчуурики почти то же самое, что и наследница клана Хъюга — в жизни обоих тоже ничего не происходит просто так, а общаться с ними одинаково опасно... Хината давно поняла, что та встреча с мальчишками, напавшими на нее в парке — как таких смешно называет Айдо: 'гопники' — просто не могла случиться без попустительства ее охраны, а, следовательно и отца, Хъюга Хиаши. Ведь даже она тогда, не умея пользоваться своим слабеньким Бъякуганом, могла различать Кейракукей в радиусе десяти метров, а в ее охрану были назначены элитные шиноби клана, могущие различить отдельный тенкецу на много километров за спиной, не оборачиваясь... Она понимала это — и прощала отца. Ведь иначе поступить он просто не мог. Возможно, он боялся, что Хинате тоже однажды придется выбирать между кланом и сестрой и он хотел, чтобы она не испытала его боли... девушка всегда хотела поддержать блондина, просто подойти и сказать ему: 'Ты не один'. Но... у нее никогда не хватало смелости на такое и всегда получалось, что поддерживал ее именно он...

И был второй, кого она встретила в той памятной роще — с красными, как огонь в очаге, длинными и... мягкими, как вода в ручье, волосами. Казалось, он был полной противоположностью блондину. Он никогда не грустил — на его лице всегда была улыбка. Нет, Хината видела его задумчивым, смотрела, как его лицо искажает гримаса страха, а иногда — и боли. Но всегда — он думал, как поступит лучше, боялся — за других, и даже боль не была дня него проблемой. Губы девушки раздвинулись в секундной улыбке — это же надо было додуматься, превратить потерю собственной руки в почти приглашение на свидание, только чтобы ее отвлечь... Он никогда не думал о себе, всегда казался таким умным и взрослым, рядом с ним Хината вдруг понимала, что все ее проблемы — это и не проблемы вовсе, и это чувство хотелось испытать снова и снова. Не раз и не два она повторяла прозвище, которым он наградил ее в детстве: 'Принцесса'. И именно это слово придавало ей сил тогда, когда, казалось, дальше ничего нет. И в бесконечных тренировках с отцом, и в неприятностях, которые Киба почему-то называл приключениями, и на памятном экзамене. Лишь гораздо позже, когда братик Неджи наконец-то перестал на нее злиться, она узнала, что тогда произошло. Неджи говорил об этом неохотно, но девушка все-таки вытянула из него правду — с наследницей клана, пусть даже не отвечающей всем суровым требованиям, дано тягаться немногим. Узнала... и испуганно замерла — ее душа тогда еще не была готова принять такое как должно. Вот только... уже очень давно она не слышала слова 'Принцесса' из уст, впервые его произнесших...

Эти двое были абсолютно разными, казалось, все, что происходило в их жизни, случалось лишь с одной целью — развести линии их судьбы в разные стороны. Но было и то, что их объединяло — они были похожи. Похожи друг на друга так, как только могут быть похожи братья. И было еще кое-что — сама Хината.

Она никогда не думала, что ей придется делать выбор в такой ситуации. Много раз она воображала, как это будет, а порой девичью головку посещали странные мысли, от которых становилось жарко. Ну ведь в самом деле — он Узумаки... и Он — Узумаки. Один клан... одна семья... и одна... она. Хината всегда старалась отгонять такие мысли подальше, но они всегда возвращались. Редко... но в последнее время чаще. Особенно — по ночам...

Как бы то ни было, а проблема выбора всегда маячила перед ней. Она думала, что в конце концов все поймет сама... или будет идти к ответу сквозь непонимание и страдание, а по обе стороны от нее будут стоять Наруто и Айдо, и каждый будет просить, чтобы она выбрала именно его... Но все произошло очень быстро и буднично — на поле битвы, в вихре неостановимых смертей и посреди деревни, злой волей существа, которого уже давно не следует называть человеком, превращенной в одну огромную воронку. И именно здесь Хината окончательно и бесповоротно поняла, что не может его отпустить... Что она готова отдать по капле свою жизнь, лишь бы сказать Наруто эти слова, которые она тысячи раз крутила в мыслях, пробуя их на вкус... но которые сейчас застыли у нее на губах вкусом льда и крови. Она вспомнила все — как тайком смотрела на него, как следила за его тренировками, как ловила его взгляд, сама стремительно опуская глаза, лишь только он на нее посмотрит. Она могла смотреть прямо в глаза лишь одному человеку... Оказалось, что выбора нет — он был сделан очень-очень давно, и оставалось лишь озвучить его...

— Я люблю тебя, Наруто-кун!!!

Хината последний раз взглянула в пронзительно-голубые глаза и рухнула в облако пыли. В ее теле были переломаны почти все крупные кости, ребра уже наверняка пробили легкие, она уже не могла стоять, бросившись в последнюю атаку только на силе воли. Оставалось только умереть, надеясь, что те несколько минут, которые она отвлекала врага, помогут Наруто собраться и ее смерть станет не напрасной. Но, перед тем, как ее глаза закрылись, железный штырь, опускающийся на нее с небес, внезапно заслонило видение лица, обрамленного ореолом красных волос, кажется, обративших самое себя в настоящее живое пламя. В голове вдруг проскочила мысль:

'Пусть я уже сделала выбор... Но я счастлива, что моим последним воспоминанием в этой жизни — будет он...'

— Айдо... прощай... — прошептали непослушные губы, а веки почти опустились... когда зеленые глаза с красной искоркой на самом дне посмотрели на нее и вдруг моргнули, а до ушей долетел такой знакомый, долгожданный... и невозможный здесь и сейчас голос:

— Хини-тян! Ты куда, мы еще не обсудили твое поведение! Нам нужно о многом поговорить... Принцесса!

Хинату подхватили и подняли сильные руки, и глаза нереального лавандового оттенка вдруг распахнулись во всю ширину:

— Айдо... Ты настоящий! Но ведь ты... Я... Ты ведь слышал... Ой, что теперь будет!..

И с этими словами Хината, лежащая на руках красноволосого парня окончательно и по-настоящему потеряла сознание, уже не почувствовав, как по ней расползаются теплые и нежный прикосновения лечебных печатей в количестве шести штук сразу. Гораздо больше, чем у держащего ее человека было рук, данных от природы. Но это уже было совершенно неважно...

Айдо.

Я поднял Хинату, оказавшуюся очень легкой, на руки, мельком огляделся по сторонам... Основное действо заслоняли белые облака. Мда, все же делать клонов с ручной печатью, хотя бы одной — гораздо эффективнее, никаких белых облаков бесполезно рассеивающейся чакры. Но одним усилием воли все же быстрее. Но и того, что я увидел, мне хватило. Главные действующие лица заняты, капелька времени у меня есть. Поэтому я, больше не медля, шагнул вперед и Хирайшин гостеприимно распахнул мне свои объятия, чтобы мгновение спустя — выпустить совсем в другом месте. Я остановился и розовая макушка поднялась, открывая заплаканную мордочку Сакуры.

— Айдо? Но... Как?

— Позаботься о ней, — я положил Хинату на землю перед девушкой. Заменить качество количеством — было неплохой идеей, за пару секунд, которые прошли с момента установки печатей, Хини оклемалась настолько, что даже без сознания крепко вцепилась мне в плечо, никак не желая отпускать. Я осторожно оторвал ее от себя. Чего мне стоило заставить все шесть 'Восстановлений' работать синхронно — не понять никому. Вряд ли у меня получится проделать такой фокус еще раз, но... сегодня мне удается очень многое... Я выпрямился и все же на секунду задержался:

— Сакура. Много... погибло?

— Очень... — девушка наклонилась к Хинате, но тут же изумленно подняла голову.

— — Печати, — коротко бросил я. — Не трать чакру, просто... унеси ее отсюда.

Айдо... — Сакура все никак не могла угомониться. — Пожалуйста... не уходи! Помоги Наруто! Помоги... нам!

— Я и не собирался никуда уходить, — по правилам здесь надо было бы улыбнуться, но... я попытался и губы послушно растянулись в резиновой гримасе. — У меня здесь еще есть дела! Уходи отсюда, здесь опасно.

И я наконец шагнул обратно.

Здесь почти ничего не изменилось. Все так же стояли шесть моих клонов, держа в вытянутых ладонях стенки одномерной клетки, сидящий в ней неестественно рыжий человек (наверное) в форменном плаще 'Рассвета', пробитый насквозь железными штырями в самых неожиданных местах с интересом смотрел на происходящее... Но в одну из стен клетки с наружной стороны долбилось существо... Ярко-красное, а местами темно-багровое, освежеванное тело постоянно текло, будто нарисованное небрежными штрихами карандаша, морда со светящимися дырами глаз и пасти неотрывно таращилась на заключенного, а из крестца заканчивал расти пятый хвост. И, хотя я уже не раз видел такое, не смог удержать нервную дрожь. Ками, как же мне повезло... Повезло, что я не такой и всегда старался идти к силе самостоятельно. А когда не получалось — то рука об руку с кем-то, а не вырывая кусок могущества с ошметками мяса...

— Интересно, когда он сообразит, что барьер не пробить? — негромко сказал я. Серо-фиолетовые глаза тут же поднялись на меня, а джинчуурики в Покрове Биджу повернул башку на звук.

— Так вот ты какой, Айдо Узумаки, — проговорил пленник одномерности. — Зачем ты пришел? Хочешь кого-то спасти? Надеешься победить меня? Или... считаешь, что твоя боль сильнее моей?

Он усмехнулся, а я посмотрел на него.

— Боль? О, нет. О боли речь не идет, а вот от моей ненависти у Йоко того и гляди вырастет второй хвост. На твое и мое счастье, она мне доверяет. Именно поэтому я чувствую всех здесь... А где-то там, под завалами... у стены бывшей деревни... теплится маленький красный огонек. Ему не больно, он не ранен, ничего такого. Он просто очень устал держать Трехгранный барьер, у него заканчивается чакра и он сильно злится... На себя, потому что ничем не может помочь человеку, который находится сейчас рядом с ним... и который за короткое время смог стать ему учителем и другом... несмотря на свой мерзкий характер. Поэтому мне не больно, кукла... — запертый дернулся от неожиданности. — А мою ненависть помогает сдерживать самое близкое мне в этом мире... да, пожалуй, во всех мирах существо, потому что я тоже пустил ее в свою душу. Совместное лечение обугленных кусков, которые надо снова превратить в девушку — очень сближает. Это счастье, когда рядом с тобой есть кто-то, кому можно настолько доверять. Впрочем, тебе это тоже знакомо, правда, Нагато? Конан рядом с тобой? Буду счастлив познакомиться, Джирайя очень много о ней рассказывал, в своем стиле, конечно!

Серо-фиолетовые глаза впились в мое лицо, а от расслабленности не осталось и следа.

— Кто ты такой? Что тебе здесь нужно? — напрягся барьерный затворник.

— Кто я? Просто еще один ученик Джирайи! Наши ряды ширятся, да, Нагато? А что мне нужно? По сути — очень мало. Видишь ли, Йоко пустила меня к себе в душу, прямо туда, где находится Та-что-и-есть-Она. Поэтому я сейчас чувствую всех существ, способных испытывать эмоции, в радиусе десяти километров. Но тебя среди них нет...

На секунду я перевел дух и продолжил:

— Я смотрю, Наруто неплохо здесь порезвился. Уничтожить пять из шести тел Пейна — та еще задачка, не знаю, справился бы с таким я сам. Пейн... интересное словечко, абсолютно английское. Видимо, я не первый такой здесь... Эй, Нагато, тебе ничего не говорят слова 'vodka', 'matreshka', 'Gorbachev'?

Концентрические окружности зрачков не отрываясь смотрели на меня, и на дне их стыло удивление... Я вздохнул.

— Значит, нет? А жаль, все было бы гораздо проще... Кстати, Нагато, Джирайя рассказал мне о способностях всех твоих кукол, но в талантах этой — он так и не разобрался. Не расскажешь, что она может? На что способно тело Яхико, а? — пленник дернулся уже гораздо заметнее и я удовлетворенно вздохнул в глубине души. Цель почти достигнута — сражаться с неуравновешенным врагом гораздо проще. Все-таки болтовня перед боем — не такая уж и глупая затея. Ну и заключительный аккорд. — Не хочешь... Ну что ж, разберусь сам. А затем я найду тебя, убью всех, кто будет защищать тебя... И заберу твои глаза! Мне они нужнее, уж поверь!

В этот самый момент джинчуурики решил напомнить о себе. Он перестал слушать наш разговор, раздраженно рыкнул и повернулся ко мне всем телом.

— Кажется, мне здесь не рады, — произнес я прямо в морду существа, и уже внутрь себя:

'Поможешь, малыш?'

Где-то в глубине раздался тяжелый вздох:

'Ну когда же ты запомнишь, что я давно не малыш? Уже и видел сам, и слышал... и даже чувствовал! У меня теперь совершенно иные потребности! — девоч... нет, все-таки девушка хихикнула, чуть помолчала и продолжила: — Конечно, помогу. Держи!'

Все вокруг подернулся красной дымкой, скрывшей фон, но зато невероятно четко обрисовавшей предметы рядом. Форма Девятихвостого, высвободившая уже пять хвостов, недоуменно рыкнула и сделала одно маленькое движение ко мне. А затем я шагнул навстречу... и мир бросился мне в лицо. Это совершенно отличалось от моих печатей, даже от 'Скорости Света'. Воздух — не мешал совершенно, и ускорилось не мое восприятие, опередившее слабое тело, ускорился я сам, весь и целиком. Я едва успел поднять руку и спустя неразличимый миг в воздухе повисло багрово-красное чудище, схваченное моей стиснутой ладонью за горло. Оно дергалось и вырывалось, хлеща во все стороны лапами и хвостами. На меня обрушился град ударов, но он оказался не в силах разорвать такую тонкую на первый взгляд оранжево-красную ауру, покрывшую все мое тело...

'Йоко, почему?..'

'Потому что... мы вместе, а они — враги друг другу. Ты ведь помнишь, что биджу слабее, чем джинчуурики? До этого момента эти слова казались мне глупостью, ведь я... помню, как все происходило. Но теперь... Нужно всего лишь поверить и отдать всю свою силу другому. Не просто меняться местами по желанию, а действительно открыться до конца. И получишь энергию обратно в десятикратном размере. Синергетический эффект, как ты любишь выражаться. Только я никогда не думала, что к отношениям между... людьми это тоже применимо.'

'Больше, чем к чему бы то ни было, Йоко. Помнишь, я всегда тебе говорил, что ты не одна? Теперь видишь сама — целых пять хвостов не могут пробить Покров одного маленького... эй-эй, не дуйся, зато очень милого и симпатичного!.. хвостика!

'Больше всего я ненавижу моменты, когда ты прав. Тогда ты становишься потрясающе занудным... — совсем по-взрослому вздохнула моя дочь. — Не зазнавайся, есть еще кое что... Я только недавно поняла. Но про это я тебе не скажу! Ладно, что мы будем делать с ним?'

'А сейчас тебя ждет небольшой сюрприз!'

Я сосредоточился и на моей руке, державшей за горло чудовище, вспыхнули линии. Печать 'Сейши' была совершенно обычной... за исключением того, что линии полыхали ослепительным солнечным светом. Фуин быстро переползла на джинчуурики, неожиданно для него самого ставшего жертвой, опутала его полностью, от ушей до всех пяти хвостов, и на меня наконец перестали сыпаться удары. Багровое тело, расчерченное оранжевыми линиями и как никогда ставшее похожим на свежий говяжий окорок в подарочной сеточке в витрине супермаркета, пару раз дернулось и затихло, и на меня уставились идеально круглые дыры в пылающий ад. Кажется, или даже в этом свечении промелькнуло удивление?

'Папа, но как? Я же не могу использовать печати!'

'А ты их и не использовала. Фуин сделал я, с помощью твоей энергии. Красиво, правда? Причем, знаешь?.. Мне почему-то кажется, что вот именно сейчас мы с тобой можем полностью и безвозвратно замуровать Кьюби в его клетке. Но вот как это сделать — я не знаю. Пока не знаю...'

Внезапно со стороны одномерной клетки до меня долетел странный звук — как будто кашель кого-то, кто давно забыл, как это делается.

— Невозможно... Нет, невозможно... Ты не можешь быть еще одним... тогда зачем это все нужно?..

А в моей душе в это время шел совсем другой разговор:

'Пап, может, не надо? — неуверенно проговорила Йоко. — Он все же живой... У меня есть идея получше!'

Мое лицо вдруг зажило собственной жизнью. Губы растянулись в каком-то зверском оскале, а горло исторгло прямо в морду джинчуурики какие-то жуткие завывания:

— О-О-О! Еда-а-а!.. Хоч-чу-у тебя! Съем! Вкус-с-сный!

Туша, висевшая в моей руке, странно задергалась, будто стараясь убраться подальше, а я с трудом вернул контроль над лицом голосовыми связками:

— Йоко, я уже просил — не разговаривай... мной! И не пугай... дедушку, он старенький, у него маразм! — посмотрел в зенки связанного чудища и отшвырнул его в пыль. — Отдохни пока — не до тебя. Но лучше бы тебе вести себя прилично!

Я обернулся... и наткнулся на взгляд серо-фиолетовых глаз.

— Как? Как ты смог сделать это? Где ты нашел... десятого?

— Десятую. Она обидчивая, лучше не зли ее. А как? Тебе не понять, Нагато. Ведь ты никого никогда не любил!

— Нет! Ты не знаешь... Хорошо, — вдруг успокоился он. — Чтобы вернуть себе цель... Чтобы моя боль была не напрасной... Я уничтожу тебя и все, что ты принес в этот мир!

Пленник вдруг раскинул руки в стороны... и произошло то, что доселе казалось мне невозможным — одномерные стенки вдруг выгнулись дугой и раскололись с тонким хрустальным звоном, от которого содрогнулось пространство вокруг. Клоны, державшие барьеры, развеялись, а шестая кукла Нагато опустилась на землю.

— Ты спрашивал, что я могу? Так слушай: 'Тендо: Шинра Тенсей'! — проговорила кукла.

— Ну конечно же — гравитация! Разве могло быть по-другому? Радуйся, Нама, ты оказался... прав! — последнее слово я произнес в тучу пыли, которая поднялась от моего удара. Но как ни увеличилась моя скорость, техника Пейна была быстрее. Он отскочил в сторону.

— Ты не сдаешься? Хорошо! Хоть ты и недостоин, я... позволю тебе почувствовать боль! И первым — я уничтожу это мерзкое надругательство над мирозданием — твоего биджу! И все вновь обретет смысл! Баншо Тенин!

Кукла Нагато вытянула ко мне одну руку, а вторую оставив в сторону. Из рукава вынырнул железный штырь и меня все сильнее и сильнее потащило прямо на него.

'Что будем делать, надругательство?' — страшно не было. Вот ни капельки. На самом деле, эта драка не имела для меня никакого значения — ведь все уже произошло. Добиться моей цели она мне не поможет никак. А поэтому — почему бы и не спросить? Глядишь, чему-нибудь и научится. Ведь я, как уже понятно, не всегда смогу быть с ней рядом...

'Пап, ты ведь уже все придумал, я не настолько глупая, — чуть обиженно отозвалась Йоко, но тут же оживилась. — Но, если хочешь знать мое мнение — давай покончим с этим хамом, оскорбляющим девушек, одним ударом!'

'Экая ты кровожадная! — хмыкнул я. — Он не знает, что ты девушка. Я думал о чем-то подобном, но хотел обойтись обычным сенсорным барьером. Не знаю, получится ли у меня...'

'Не сомневайся, а просто сделай! Сейчас мы — одно, а у меня получалось!'

Разговор одной части разума с другой не занял и мгновения. Притяжение все еще нарастало, железный штырь, на который меня хотели насадить, как бабочку на иголку, мои ноги едва оторвались от земли, а я поднял голову к небу. По нему неторопливо ползли легкие белые облачка, ничуть не обращая внимания на происходящее внизу. Здесь умирали люди, здесь сталкивались силы, в обычное время просто обошедшие бы одна другую стороной, ибо им просто нечего делить... Но, как оказалось — в Коноху действительно ведут все дороги. Именно отсюда почему-то принято начинать завоевание мира. И пусть я ушел из деревни и ничуть не жалею об этом, все равно — здесь есть то, что дорого мне. Деревню очень хочется сохранить... но пока что — я собираюсь ее разрушить!

Я глубоко вздохнул, открыл рот и с силой вытолкнул весь воздух, собравшийся в легких. Выдох получился очень длинным... Дыхание давно закончилось, а перед моими губами, ничуть их не обжигая, начало формироваться облачко ярчайшего света. Откуда-то из-за спины в это облачко ныряли крупные шарики темно-фиолетового и ярко-голубого цветов, но я не обращал на них внимания, потому что правое легкое пыталось рассыпаться углями, левое — разлететься в клочья от напора ветра, а в спине тяжко ворочалась и пыталась выбраться наружу впервые задействованная на полную мощь Печать Отшельника. Облачко все разрасталось и разрасталось и вот — потоки чакры сдвинулись, начиная первый, еще неуверенный, но неостановимый виток по поверхности формирующейся сферы.

Я летел к кукле Нагато, когда-то давно носившей имя Яхико и бывшей самым близким ему существом в этом мире... и вместе со мной летел небольшой, сантиметров в тридцать, сияющий шар, вращающийся напротив моих раскрытых губ.

Лицо куклы дрогнуло в попытке усмехнуться, а сама она пробормотала: 'Даже не биджудама... Всего лишь стихийная техника... Так даже лучше — мы разделим последнюю боль вместе!', но я не обращал на это внимания, всеми силами стараясь не отпустить шар, где в невозможном никогда до этого виде сошлись Инь— и Янь-чакра биджу, энергия мира и концентрированный Солнечный Ветер. На мгновение промелькнула мысль, что ЭТО придется как-то назвать, но, против обыкновения, ничего веселого и издевательского в голову не лезло. Эта сфера — сама по себе уже была издевательством над законами этого мира.

'Ашидама...* Вполне достаточно. Ведь это название вряд ли кто-то услышит. А если и услышит — то уж точно не сможет никому рассказать!..'

________________________________________________________________________

* Ашидама ( от яп. あし: ashi, 'зло' и 球 : tama, 'шар') — 'Шар Зла', 'Злая Сфера'. прим. авт.

________________________________________________________________________

В последнее мгновение Нагато, кажется, что-то понял. Ну еще бы — сфера уже начала жечь меня самого — даже в Покрове Биджу, даже моя собственная чакра... Его ладонь начала опускаться, прерывая технику, притяжение ослабло, но было уже поздно. Я последним усилием упустил голову, смыкая губы, шагнул вперед, прямо навстречу земле, на которую падал... и рухнул в прохладную пустоту, где не было ничего. Совсем ничего.

Спустя всего секунду я стоял на уцелевшей стене, некогда окружавшей Конохагакуре Но Сато, а теперь ставшей плотиной для дикой мешанины обломков, битого камня и мусора. Стоило бы наконец заняться поиском Кано, но я не мог. Я держал перед собой два барьера — один перед другим, стараясь не допустить спекания земли в том месте, где я чувствовал своего племянника и Хаттори. В конце концов, гравитация — такая же фундаментальная вещь, как и четвертое агрегатное состояние вещества, стоит поберечься. Кто знает, чем все это закончится?

Дикий ветер бился в мои барьеры, на стену, угрожая развалить ее окончательно, стремительно накатывалась ударная волна, а я стоял и смотрел, как в грибообразном облаке и ярчайшем свете, обжигавшим глаза до кровавых слез, над Конохой восходит второе солнце. Новое Солнце нового мира, который больше никогда не станет прежним...

Глава 17

Над развалинами Конохагакуре отгорел закат эпохи, когда Скрытые Деревни были оплотом мира и безопасности в бушующем океане перманентной войны всех со всеми. Погасло второе Солнце, высветившее своими лучами время, когда снова — никто и нигде не может считать себя в безопасности. А я стоял на груде шатающихся обломков, в которые превратилось место, где я родился, и откуда мне еще нужно было вытащить тех, ради кого я живу, и настороженно осматривал картину, расстилавшуюся передо мной. Ашидама это, конечно, хорошо... Йоко, против обыкновения, одобрила название. Кажется, у моей дочки начинает пробиваться обычное для шиноби тщеславие... Я не уверен, что даже пространственные барьеры бы выдержали прямое попадание. Но... что-то говорит мне, что существо, управляющее гравитацией и превратившее деревню в двухкилометровый кратер, способно на многое. Тем более, у моей... нашей... техникой эту штуку назвать как-то не поворачивается язык... есть один недостаток, которым в свое время я воспользовался лично.

Насколько я понял, разбираясь в сбивчивых эмоциях уцелевших, тонким ободком окруживших деревню, видимо, успев сбежать, и большой группы людей, прячущихся сейчас где-то под Горой Каге, Нагато просто пришел в деревню и начал убивать. Всех, без разбора, каждого, кто встретится у него на пути. Каждая из его шести кукол показала все, на что она способна. Устав от бессмысленных убийств, тело Яхико применило гравитационный удар, вбивший деревню в землю. А затем — вернулся Наруто, которого не было в деревне в тот момент.

Сейчас, копошась в эмоциях, буквально захлестывающих меня ('спасибо' способности Йоко, скрещенной с усилением Печати Отшельника. Кажется, сенмод — это нечто гораздо большее, чем я считал до сих пор...), я не мог понять — неужели все эти люди когда-то ненавидели и боялись Наруто? Столько веры и надежды было связано с его образом... Рыжий с тремя жабами — каждая размером с дом — внезапно возник посреди кратера, шутя (так мне говорило все то, что я чувствовал) разметал и уничтожил пять кукол в плащах Акацки, но последний все же смог поймать его. И тут появился я...

Насколько много светлых чувств было связано у выживших с объявившимся Наруто, настолько сейчас их эмоции были переполнены страхом и ужасом. Красное пятно в центре кратера, держащее на весу истекающее багровым тело... Внезапно разгорающееся пламя... И новосотворенное солнце, ярящееся светом, не оставляющим от любых препятствий на своем пути даже пепла, только смутные светлые контуры на камнях... А еще... Немногочисленные огоньки человеческих эмоций, невесть каким чудом уцелевшие в стенках кратера и под грудами камней в нем самом, сейчас вспыхивали и гасли... Вспыхивали и гасли... И от этого у меня начинала раскалываться голова...

Все окружающее вдруг подернулся дымкой, будто между мной и миром опустился пыльный, давно не протиравшийся стеклянный колпак, и сияние человеческих чувств приугасло. Стало невозможно различить их оттенки, перестали долетать образы, и осталось только понимание, что люди — есть... Я благодарно посмотрел в собственную душу, и поймал ответную мимолетную улыбку — Йоко приглушила свою способность. Да уж, эмпатия — не всегда хорошо.

Уступчатую, в три порога — стены деревни, километровое чистое пространство и выплавленная яма метров десяти-пятнадцати шириной — воронку, созданную моими и Нагато трудами, постепенно заполняла вода, медленно сочащаяся из-под спекшейся земли. Видимо, Ашидама прожгла почву до первого водоносного слоя... а может, это был водопровод с канализацией — какая теперь уже разница?

По поверхности воды пробегали мелкие волны от ручейков, ветерок гонял от берега до берега мелкую рябь, и в остальном ничего не нарушало спокойствие будущего озера. Да уж, если бы не дочка — не знаю, что бы я сейчас чувствовал. Коноха... Жители... Люди, которых я вполне мог бы назвать друзьями... Мне кажется, что быть демоном — очень удобно. Для нее это место — не более, чем одно из поселений шиноби, а люди — обычные человеческие существа, которые все равно когда-нибудь умрут. Ей нет до них никакого дела, и то, что только что мы самолично поджарили человек сто — не более чем случайные жертвы в борьбе за выживание.... Вновь вернулась режущая боль в голове...

'Сам ты демон! — прервал мои размышления обиженная мысль. — Я обычная девушка и не настолько бесчувственная, как ты думаешь! Кажется, я переборщила с эмоциональным контролем, ты совсем уж какой-то... Ладно, разбираться будем потом. А сейчас — займись Кано, он прямо под нами!'

Я окинул взглядом кучу, на которой стоял, прикидывая, как бы побыстрее и с минимумом повреждений ее разметать... Но вдруг — вода в центре озерца забурлила и взметнулась вверх здоровенным фонтаном. Капли зависли в воздухе, образовав неестественно неподвижную воронку и из ее середины одним прыжком, мягко приземлившись на водную гладь, выбрался...

'Интересно, и почему мы не почувствовали, что он жив, а, Йоко?' — философски подумал я.

Даже с такого расстояния я чувствовал взгляд серо-фиолетовых глаз. Они смотрели на меня сквозь прозрачную пелену освобожденных и падающих вниз водяных капель. Их обладатель стоял, немного пошатываясь на волнах, устремившихся в выбитую гравитацией полость под поверхностью земли, и его поза не предвещала мне ничего хорошего...

'Пап, прости... — виновато проговорила девушка. — Просто кукла не чувствует, а ее хозяин слишком далеко...'

'Да уж, и правда — какой из тебя демон! Только и можешь, что стареньких девятихвостых лис до икоты запугивать!' — хмыкнул я.

'И ничего я не страшная! — возмутилась уже забывшая об оправданиях девушка. — Лучше подумай, что мы будем теперь делать!'

'Да все просто — вернемся к моему плану. Благо чакры вокруг вылито столько, что я вообще удивлен — как камни до сих пор сами по себе не летают!..'

Я чуть приподнял ладони и в них одновременно блеснули, закручиваясь вокруг себя, две темно-синие искорки. Разенган... Сколько раз я обзывал эту технику слабой и пригодной только в качестве тренажера, и сколько раз применял ее — и еще применю — в самых разнообразных ситуациях? Когда печати слишком медленны, когда все дистанционные техники бесполезны, когда надеешься только на собственное тело, но для достижения цели оно слишком слабое — на помощь приходит Спиральная Сфера... Наверное, я все же был неправ насчет Минато... насчет отца — даже уйдя так... как он ушел, он позаботился о своих детях. Разенган и Хирайшин — это то, что должно было защитить нас, его детей, от всего на свете... И то, что Наруто влюбился в крутящийся шарик, а я не мыслю себя без телепортации — беда невелика, ведь мы должны были помочь друг другу... Эх, ладно, на том свете перед ним извинюсь. Главное — не умереть сейчас, а то, судя по всему, что я видел — в потустороннем мире над Конохой сейчас столпотворение и давка...

'Йоко, как насчет провернуть такой же фокус, как наш противник? В смысле — поднять меня в воздух? Свобода маневра нам сейчас уж точно не помешает'

'Пап, прости, — смутилась девушка.— я думала об этом, но у меня... недостаточно сил. Зато я могу помочь тебе кое-чем еще!'

У меня внезапно и резко зачесались ребра, а когда я опустил взгляд вниз... две энергетические конечности, выросшие у меня из боков, широко растопырили трехпалые кисти, и в них немедленно завертелись еще два спиральных шара. Только, в отличие от моих, они были из ярко-желтого солнечного света и периодически бугрились то тут, то там, будто изо всех сил удерживая в себе луч, сметающий все на своем пути...

— Солнечный Разенган... — хмыкнул я. — Ну что ж, так — действительно будет веселее!

Я сделал привычный шаг и нырнул в пустоту, на другом конце которой меня уже заждались серо-фиолетовые глаза. А все остальные части их обладателя... Нет, дополнительный набор органов мне совершенно не нужен. Хотя — как сказать!

... При всех своих плюсах — Хирайшин имел один большой неотменяемый минус. Казалось бы, за все время пользования прыжками я приспособился ко всему. Однако, как оказалось, ставки выросли и то, что для прежних моих врагов было неразличимым мигом — для новых противников становилось вполне достаточным временем. Кукла Нагато вывернулась из-под моего удара. Успела отскочить в сторону. В ней что-то отчетливо, так, что услышал даже я, хрустноло, но на ее шустрости это никак не сказалось. Ну еще бы, если то, что рассказал Джирайя, правда — то Яхико, который и стоит сейчас передо мной, мертв уже как бы не двадцать лет...

Это, наверное, такая насмешка мироздания, но я, уже умерший один раз и неведомо чьей милостью живущий дважды, вынужден сражаться с такими же как я — оживленными трупами. А, может быть, кто-то — показывает мне, какова была бы моя судьба, если бы не уникальная цепь случайностей, позволившая мне не стать ничьим рабом? И так же весьма вероятно — что не просто показывает, а имея при этом какую-то цель. Готовя к чему-то... Потому что простым совпадением такое количество встреч с мертвецами — просто так не объяснить. Я верно догадался, неведомый режиссер этого издевательского спектакля?

Как бы то ни было, Нагато, или Яхико, или Нагато-в-Яхико (биджу побери, если мне скажут, что Риннеган каким-то образом относится к Шарингану — я не удивлюсь, уж слишком у носителей симптомы одинаковые и любовь к овладению другими присутствует...) увернулся. Он отскочил подальше, причем проделал это гораздо легче, чем полагалось обычному человеческому телу (гравитация, Рикудо ее забери...), обернулся ко мне и на мгновение замер. Я получил возможность его рассмотреть, но уж лучше бы я этого не делал...

Все тело куклы было покрыто ожогами и свежими ранами, в которых тускло блестели металлические штыри, пронзавшие его насквозь. Металл в нем был повсюду, превращая его фигуру в железный остов, кое-где разбавленной участками плоти, выглядящей, будто плохая подделка под человека — настолько все это тело выглядело ненастоящим и резиновым. У него даже не текла кровь. Ни малейшего на нее намека...

На этом фоне поразительнее всего было практически неповрежденное лицо. Так — немного обугленная щека и сгоревшая челка. А вот ноги — я немного опустил взгляд — превратились в покрытые жирной копотью пучки арматуры. Я хмыкнул — ясно, нырнул в землю головой вниз. Что и ожидалось от бессмертного члена Акацки. Уж конечно, такие повреждения не заставят его не то что сдаться, а даже замедлиться, тем более, что это кукла. Но все равно — контраст между плазменным апокалипсисом в воронке и ожогами, пусть и пятой, несуществующей, степени, наводило на грустные мысли о могуществе этого парня. А, неважно! Впервые за очень долгое время я могу не бесплодно мечтать об осуществлении своих желаний, а реально их воплотить! И ради мамы, ради Такахаши-сенсея и... ладно уж, Минато, уболтал, черт языкатый, и тебя тоже... я своего добьюсь!

Все эти размышления не заняли и мгновения, ведь думал я не словами. Ни заняли ровно столько, чтобы во второй паре моих рук раскрутились оранжевые шары, контролируемые Йоко. Повинуясь моему желанию, энергетические конечности вытянулись в сторону последнего Пейна и с них сорвались два ослепительных луча, ударивших прямо в маячившую впереди фигуру. Свет растекся по нему и отшвырнул еще дальше, но... когда лучи погасли, Нагато опустил поднятые руки и стряхнул с них последние искорки. Солнечные разенганы не причинили ему не малейшего вреда. Как он там говорил, Шинра Тенсей? Даже свет подчиняется силе тяжести... Я улыбнулся и шагнул в пустоту. Сейчас я мог прыгнуть в любую точку бывшей деревни, и, наверное, даже в ее окрестности. Чакра, вложенная в первый удар, рассеиваться не спешила...

Яхико снова отскочил в той точке, куда я переместился, за неразличимый миг до того, как я ударил, но в этот раз ждать не стал. Он поднял ладони, его губы чуть шевельнулись и я вновь почувствовал, как непреодолимая сила тащит меня прямо к закопченной фигуре в драных остатках плаща. Я улыбнулся шире, секунду терпел на себе удивленный взгляд таких драгоценных глаз, а когда до Нагато оставался всего десяток метров, открыл пошире рот. Около губ вспыхнула ослепительная звездочка... и притяжение мгновенно исчезло. Но не успел я упасть на землю, как на меня обрушился новый удар, теперь уже — отталкивающий. Он вполне был способен оставить от меня мелко перемешанный мясо-костный фарш, но терпеть это было совершенно незачем и я шагнул в пустоту...

На мое счастье, кукла была неспособна поддерживать постоянное гравитационное поле, иначе этот бой закончился бы не начавшись. Из этого прыжка я вышел на тридцать метров правее, чем собирался, едва не встряв в скалу — техника моего врага искажала пространство. Но достаточно было снова прыгнуть, помехи исчезли, и я оказался в воздухе. На Яхико опять обрушились лучи, как самые быстрые, что имелось у меня в арсенале — вряд ли что-то в этом мире превосходит реальную скорость света — а я вновь готовился подгадать момент для телепортации...

В этом сражении я решил не мудрить. Наверное, останься целыми все шесть кукол — мне пришлось бы очень солоно, но и на такой случай у меня были наметки планов. Но сейчас и здесь все решает сила и скорость. Сила, скорость... и резервы чакры, и как раз этим Нагато, в отличие от меня, похвастаться не мог. Я, в отличие от него, был не один...

Кукла уже начала выдыхаться. Это было заметно во всем — в движениях, ставших чуть более неловкими, хоть и недостаточно для того, чтобы подловить его на ошибке, в дерганом ритме, с которым он отклонял мои удары, и даже во взгляде его невозможных глаз. Наверное, он даже что-то кричал — я видел, как шевелятся его губы. Наверняка, что-то про боль, мир и то, как окружающее были жестоки к нему. Я не слушал — подобные типы, начиная от Орочимару, которого якобы не признали в родной деревне, и заканчивая Саске, ненавидящий брата и ставший в десять раз хуже, чем он, обожают сваливать вину за свое поведение на других. Это не они, а их. Не они сделали, а их заставили. Не они совершили, а их принудили... Почему-то Орочимару, при всем своем интеллекте, не дал себе труда задуматься, что должна была чувствовать Цунаде к деревне и лично к Третьему, потеряв любимого и брата из-за его решений. Почему-то Саске, при всей своей жажде силы, не понял, что Наруто становится сильнее сам и только ради друзей, а вовсе не из-за Девятихвостого... У этих уродов всегда виноваты — другие, и за это я, всегда знавший, что все принятые решения и все совершенные в этом мире ошибки, какими бы они ни были, только мои, ненавижу таких ничтожеств... Я дразню Йоко демоном, но для того, чтобы его заслужить — она сделала куда меньше... Какой мир могут принести нам люди, неспособные преодолеть боль потери и двадцать лет пользоваться телом своего погибшего друга как оружием, телепередатчиком и микрофоном? Нет, в таком мире я жить не хочу...

Нагато устал. Мне не нужно было совершать эпических подвигов — все уже разрушено, не нужно было никого спасать — все, кому не повезло, уже мертвы, мне ничего не нужно было от этой куклы, кроме ее существования. Мне нужно было только немного подождать, не давая врагу ни секунды отдыха. Ведь он неуязвим только пока управляет гравитацией, но стоит ему только совершить ошибку... Солнечный Разенган, пропусти Нагато его луч, не оставит от железяк, которыми он нашпигован, даже пара, что он прекрасно чувствовал.

Из второй пары трехпалых конечностей, больше напоминающих птичьи лапы, вновь сорвались два ярких луча. Было похоже, что они станут последними, но вдруг... На этот раз Нагато решил сэкономить силы. Вместо сплошной сферы, отталкивающей все вокруг, перед ним возникла выпуклая линза, и, как будто этого уже было недостаточно. Она расположилась под углом к своему создателю. В серых глазах мелькнуло удивление, а я на мгновение ощутил законную гордость — видимо, раньше у Нагато не возникало необходимости как-то совершенствовать свою технику. Да и вряд ли он когда-нибудь сражался с врагом, подходить к которому — себе дороже...

Я чувствовал себя победителем очень не долго. Быстрее, чем можно было моргнуть, сияющие лучи уперлись в линзу... и в полном соответствии с то проклинаемыми мной, то благословляемыми законами физики срикошетили от нее. 'Угол падения равен углу отражения!' — грохотом раскатились под черепом слова, которые на земле знает каждый школьник, а я благополучно забыл. Потому что лучи, отразившись от линзы и не потеряв ни капли своей мощи, ударили прямо в сторону Горы Каге.

Над остатками деревни поднялась туча пыли, зарокотал горный обвал. Земля содрогнулась, кукла Нагато резко обернулась ко мне и я увидел в ее глазах то, что меньше всего ожидал — тень сожаления. А я торопливо отскочил в сторону, переживая новый укол боли в голове. Ведь несколько огоньков, собравшихся в убежище под монументом, погасли...

'Пап, надо что-то придумать! Вы и до этого не особо сдерживались, но сейчас... Продолжить дальше — то же самое, что устроить учения полка тяжелых танков с боевыми снарядами на площадке детского садика!' — воскликнула Йоко внутри меня, и несмотря на то, что происходило вокруг, несмотря на то, чему я сам только что стал причиной... я улыбнулся. Теперь можно спокойно умирать... или уходить к тому так понравившемуся мне водопаду на Узушио, строить бамбуковую хижину и заниматься разведением цветной капусты. Ведь главное в своей жизни я уже выполнил: моей дочери — не все равно!

'Ты права. Единственное, что приходит мне в голову — надо вышвырнуть его из деревни. И я даже знаю как! Надеюсь, получится!'

— Будь ты проклят за все, что ты сделал! — взревел я и бросился вперед. Раз простой победы на измор не вышло — пойдем сложным путем. А для этого мне нужно, чтобы он поверил...

Губы куклы искривились в ухмылке:

— Ну что, ты, наконец, почувствовал? А это всего лишь сотая, нет — тысячная доля той боли, которую испытываю Я! И чтобы больше не было страданий — я уничтожу тебя!!!

Навстречу мне понеслись многотонные каменные глыбы, вырванные из земли силой Риннегана — глаз, которых не должно существовать, слишком уж они... слишком! Одну я отбил барьером, на мгновение остановившись, вторая летела слишком высоко и я просто поднырнул, не переставая бежать вперед, а третья... я был уже слишком близко, чтобы вилять, и поэтому на моей руке, окутанной оранжевой аурой, вспыхнули ярко-красные линии печати. Они вросли в руку, от плеча до кисти, я сжал кулак... и что было сил ударил прямо в середину несущейся на меня скалы. Фуин 'Сила' с энергией биджу — воистину дьявольская техника... Треск камня, кажется, мог бы заглушить гром небесный, мимо меня пронеслись осколки глыбы, а я вынырнул из облака пыли прямо перед Нагато. Раздвинул губы в улыбке... и перед моим лицом закрутился шарик яркого солнечного света.

— Слишком поздно! Ты не успеешь создать свою проклятую биджудаму! — воскликнула кукла и выставила перед собой ладони, а я прикрыл глаза, концентрируясь. Надеюсь, это глаза не могут видеть чакру, потому что шарик перед моим лицом — всего лишь осветительный фуин. Ашидама не получится одновременно с тем, что я хочу сейчас сделать, ведь на две техники такой сложности одновременно не хватит даже меня, не говоря уж о Йоко. Она никогда не отличалась особой усидчивостью, паршивка... За что и люблю!

Мои ладони скрестились перед грудью и медленно — на тех скоростях, какими мы с Нагато жили сейчас, а на самом деле быстро настолько, что кожа рук, не будь на мне Покрова Йоко, вполне могли бы получит ожог от трения — пошли в стороны. Нагато тоже не стал ждать.

Как давным-давно известно всем правильным шиноби, произнесение названия техники на первых порах помогает юным генинам затвердить последовательность действий при ее выполнении. Опытным ниндзя выкрикивать все эти 'Катоны' и 'Суитоны' становится ненужным, тело и так знает, что делать. Но самые опытные шиноби знают, что произнесение названия ниндзюцу вслух, даже если ты можешь обойтись без этого, увеличивает концентрацию при выполнении техники. А концентрация для ниндзюцу — все. Можно увеличить время действия техники, ее силу, а то и вообще сделать из обычного огненного шара — самонаводящегося дракона. Это знают все джонины, само собой — все Каге, теперь — один неправильный шиноби с красными волосами... и так получилось, что Нагато тоже это знал.

— Баншо Тенин! — крикнул он. От ладоней куклы устремилась плотная настолько, что показалась мне грязно-зеленой, волна. Было ясно, что в этот раз ему не придется больше применять ничего — эта штука сама по себе превратит меня в одну большую, грязную и кровавую лепешку...

Нагато еще успел торжествующе улыбнуться, и я вдруг испытал острый приступ злобы. Вдруг захотелось размазать эту ухмылку по наглой, рыжей, закопченной и пирсингованной морде, вбить ее внутрь так, чтобы не осталось и следа... Видимо, Йоко устала держать контроль над бурей моих чувств и ощущений. Злость мгновенно исчезла, но после нее осталось нечто... И я не смог сопротивляться ему. Ну что ж, садист, а каково тебе будет получить той же самой монетой?!

Я развел руки в стороны, будто обнимая надвигающуюся волну:

— Зеркало Боли!

Мой крик перекрыл восклицание Нагато, и между ним и мной возникла стена. Она переливалась серебристым туманом. Она дрожала, отражая в своей поверхности все вокруг, причудливо искажая очертания. В другое время, наверное, можно было бы вдоволь посмеяться, но сейчас...

Тот самый двухмерный барьер, который не получался у меня больше ладони, сейчас полностью закрыл врага. Нама, конечно, прав, и я убедился в этом сам — гравитация разрушает пространственные барьеры. Но дьявол, как всегда — в деталях, и я надеялся, что все детали я рассмотрел правильно...

Волна накатила на зеркало, оно вспучилось бугром и рассыпалось. Но той ничтожной секунды, что оно продержалось, хватило, чтобы двухмерное пространство проявило свои свойства. Гравитационная аномалия погрузилась в зеркало, вернулась обратно, и Нагато с нечленораздельным воплем взмыл в небо от собственного удара. Сила его была так велика, что кукла изломанной птицей прочертила небо над всей деревней и скрылась где-то в верхушках деревьев, окружавших то, что не так давно было Деревней, Скрытой в Листве...

Нагато исчез за стеной, а я отвел взгляд, которым его провожал, и опустил дрожащие от напряжения руки.

— Ну что, малыш, пора заканчивать? — почему-то жутко хотелось, чтобы она ответила мне вслух. Да и вообще — чтобы рядом вдруг оказался кто-то, кому я могу доверять... Но этим мечтам не суждено было сбыться, потому что из-за спины вдруг раздался очень знакомый рык. Я резко обернулся... и уставился прямо в круглые буркалы, источающие ослепительный свет.

Джинчуурики обмахнулся пятью хвостами, а на крестце вспух бугорок, в скором времени предвещающий появление шестого. Как видно, Ашидама, зацепившая его лишь краем, не нанесла ему никаких повреждений, кроме одного сорванного чакрохвоста. С одной стороны — было обидно, хоть я в него и не целился. А с другой — там все же Наруто и мне нужно будет обязательно придумать, как вытащить моего непутевого братца из желудка этой твари. Хотя... с учетом того, что я услышал при своем появлении здесь — может, это не так уж и нужно, а?..

Чудище сделало один маленький шажок ко мне, но я вскинул руку, на которой тут же сверкнули линии печати, и оно остановилось. Неуверенно прянуло багровыми ушами, совсем как настоящая лиса, и вдруг распялило пасть:

— Уй...ди... Мой... МОЕ! Жить! ОН ХОЧЕТ! — нечленораздельно рыкнул монстр и бросился туда, куда рухнул Нагато, впрочем, обежав меня по широкой дуге. А я остался стоять, открывая и закрывая рот в попытках что-то сказать, до тех по, пока за стеной из за деревьев не раскатился грохот взрыва, подбросившего в воздух тучу пыли и вырванные с корнем деревья.

— Мда. А ведь биджу — немного не такие, как мы до этого думали, правда? — почему-то снова вслух спросил я. — Как знать, может, и Курама окажется совершенно не таким? — и, не дожидаясь ответа от так же обескураженно молчащей Йоко, под грохот разгорающегося сражения, в котором одна пара родственников только что сменила другую, развернулся и шагнул в пустоту. Раз уж нас прикрыли — пора заняться делом и спасти того единственного Узумаки, который еще не потерял право называться человеком. Но об этом я не скажу никому...

Первым, что меня встретило в раскиданной яме, помимо зеленых стен Трехгранного Барьера — единственной по-настоящему моей техники — стала пыльная, с потоками грязи от обильно текущего пота, но упрямо насупленная рожица Кано.

— Айдо-нии! Я знал, что ты придешь! И я совершенно не боялся! Но... Почему ты так долго? Ведь Хаттори-сенсей!..

— Кано! Чему я тебя учил! Не части! Настоящий фуин-мастер должен стойко переносить тяготы и лишения! Ох!.. — сумрак в дальнем углу ямы шевельнулся, предъявив миру бородатое — ну надо же! — но, очень бледное лицо Акихиро Хаттори. Он завозился, перебираясь ближе к выходу, а я уставился на него. Что-то в облике моего второго по очереди, но не по значению, сенсея показалось мне неправильным, Я никак не мог сообразить, что именно, пока он не выбрался из узкой норы, образованной вершиной пирамиды барьера. А когда рассмотрел...

— Сенсей!

— Ну что 'сенсей', что 'сенсей'? О себе лучше подумайте! Вон, один сейчас от чакроистощения рухнет, а второй... что-то какая-то аура подозрительная... Вот, помню, отец мой, да будет милостив к нему Ками, знакомил меня с Кушиной-сан, а я, молодой дурак, вспомнил, как ее младшие в Академии дразнили, 'Помидоркой', вот что-то подобное я тогда и... Нет, не хочу знать! А вообще, я уже давно привык. Что-то, как на деревню не нападают, так я без ноги остаюсь...

Хаттори оперся о стену, и, аккуратно отпихнув Кано, сунувшегося помочь, выпрямился, утвердившись на правой ноге. На месте левой была только культяпка на середине бедра, залепленная когда-то белой, а теперь намокшей от крови бумажкой, на поверхности которой чернели какие-то линии. Перехватив мой внимательный взгляд, Акихиро усмехнулся:

— Рано списывать меня со счетов, Айдо! Даже такой старик, как я, может кое-чем удивить! Новая печать! Но старая нога, конечно была бы лучше...

— Сенсей, простите, я не успел! — возопил было Кано, но Хаттори только отмахнулся.

— Не говори глупостей! По совокупности, я бы тебе уже и чунина дал, не все наши могут столько сколько ты! Мы все живы, а нога...

— Нога, Хаттори-сан, это намек, что вам пора перебираться в более спокойные места, нежели Коноха! — подхватил я разговор и улыбнулся. — В моем регенерационном фуин-комплексе на Узушио еще осталось место, так что, если вас не пугают рассказы о любовных победах, которые вскоре огласят подвал в связи с кое-чьим восстановленным горлом, с ногой мы что-нибудь решим!

Сенсей недоуменно нахмурился и собрался было что-то ответить, но его перебил грохот и треск, раздавшийся снаружи. Он перемежался встревоженными криками людей, видимо, начавших постепенно выбираться из развалин, а полость, в который мы сидели, заходила ходуном, грозя снова обрушиться. Больше не слушая ничьих разглагольствований, я подхватил обоих потерпевших и вышвырнул их наружу, сразу же рванув следом.

А на поверхности... Там, где только что был ясный солнечный денек, теперь царили сумерки, разбавленные кроваво-красными отблесками. Солнце, по-прежнему невозмутимо освещавшее все, что творилось внизу, теперь заслоняла громадная масса камня, повисшая в небе. Она постоянно росла, вбирая в себя почву и скалы, сплошным потоком несущиеся к ней от земли, и будто стараясь поглотить собой чудовищное существо, торчавшее из массы камня и упорно не поддающее притяжению скальной массы. Больше всего чудище напомнило гибрид зверя с динозавром. На это напоминали подозрительно топорщащиеся вверх позвонки на спине. А полностью отсутствующая шкура позволяла рассмотреть все подробности мышечного строения, равно как и бешено вращающиеся выпученные глаза, лишенные век, зубы, торчащие в безгубой пасти... Освежеванный зверь периодически распяливал пасть, окатывая потоками огня налетающие на него камни, и именно это пламя подкрашивало окружающее в алый цвет. А позади зверя бились, наполовину увязнув в камне, восемь таких же лишенных шкуры отростков, в которых лишь самый большой оптимист увидел бы пушистые лисьи хвосты...

'Пап... Не хочу тебя пугать, но... Если Кьюби освободит все девять хвостов, то Наруто... он... Курама явно рвется на свободу, а обрести он ее может, только если джинчуурики умрет...'

— Ясно... вслух произнес я. — Но вот только... как же твои слова насчет детского садика?

'Если Кьюби выберется, не останется ни детского садика, ни танкового полка... ни тебя... Прости, я слишком слабая, чтобы защитить тебя от него... Но я обязательно стану сильнее!'

Последняя мысль прозвучала как будто сквозь стиснутые зубы, да простятся мне такие неуклюжие слова. Я практически увидел, как Йоко стискивает кулаки и сжимает губы в тонкую линию, не предвещающую окружающим ничего хорошего... и улыбнулся.

— Хорошо. Вот только... Йоко... прости, но...

'Их здесь нет. Никого их тех, о ком ты сейчас думаешь, нет поблизости. Некоторые за границей поселения, а Тен-тен вообще... я едва ее чувствую и то только потому, что ты думаешь о ней. И да. Хината просто спит.'

— Спасибо, — вздохнул я и повернулся к Хаттори с пацаном. — Сенсей, Кано. Сами видите, мне придется пойти туда, но и вас я бросать не хочу, поэтому... Кано, слушайся ее, пожалуйста. А вы, сенсей... Не задирайтесь с ней, на самом деле она очень добрая и милая. И сильно похожа на вас некоторыми чертами характера! Кучиесе но Дзюцу: Таюя Узумаки!

И, окинув взглядом вытянувшиеся лица, рванул через стену деревни.

'Ты так и не сказала, что придумала, — подумал я, мечась между падающих метеоритным дождем камней, уже кое-где подпалившим лес. — просто стоять здесь не очень безопасно.'

'Помнишь, ты сказал, что чувствуешь, как можно запечатать Кураму? Мне кажется, это можно сделать только из внутреннего мира Наруто. И я помогу тебе туда попасть!'

Аура вокруг меня вдруг вытянуласб в громадную стрелу и рванула вверх, прямо к освежеванному чудищу, поливающему все вокруг жидким пламенем

'Йоко, подожди! Но ведь я совершенно не знаю, что мне там делать!..'

'Поздно, папа! Я в тебя верю!'

Красная стрела воткунлась в каменный шар и с воплем: 'Йоко, я все равно придумаю, как дать тебе ремня!' я рухнул в завертевшуюся воронкой темноту...

Открыв глаза, я вскочил на ноги. Вокруг меня плавала красная дымка. Она немного светилась, но в ней можно было рассмотреть окружающее едва на шаг. Под ногами у меня был каменный пол, сложенный из неправильной формы плиток. Полметра вокруг, ничего, кроме камня — и больше ничего.

— Йоко, несносная девчонка, мы на месте? Йоко? — спросил я.

Никто не отозвался, а на меня вдруг рухнул поток чувств, швырнувший меня обратно на пол. Ярость, злоба, ненависть. Я мог бы подумать, что это эмоции Курамы, если бы... Боль, страх, ужас от того, что только что произошло... И жалость... жалость к людям, кого я собственноручно убил, подставив сначала под Ашидаму, а потом под потоки плазмы, ворвавшиеся в убежище под горой Каге. Эти эмоции были моими собственными и это означало только одно — Йоко, которая держала в узде чувства, больше нет со мной рядом...

Кое-как поднявшись и успокоив разум, явно попытавшийся взять отпуск, я пошел вперед. Где-то вдалеке что-то ревело и грохотало, изредка я упирался в препятствия и тогда приходилось обшаривать стены вокруг. Но проход всегда находился и я шагал дальше. По ощущениям — коридор, по которому я шел, был не особо широким, метра полтора, а стены были сложены из того же необработанного камня, что и пол. Подпрыгивать я опасался — мало ли...

Долго ли, коротко ли, но вот чувство замкнутого пространства внезапно исчезло. Я сделал еще шаг и вдруг провалился по щиколотку в воду. Она была холодной... и очень мокрой. Передернувшись, поднял голову к гипотетическому потолку и громко спросил:

— Ну и что мне здесь делать? Не видно ж ни зги! Есть кто живой?!.

Вдруг в красном тумане обозначилось движение. Я опустил голову... но ничего не успел предпринять. Какая-то непреодолимая сила буквально смела меня и я полетел спиной вперед. Полет был недолгим — я со всей мощью грохнулся спиной во что-то твердое и округлое. Чья-то рука стиснула воротник жилетки, почти меня придушив, перед лицом загорелись прозрачно-голубые глаза, а молодой, но суровый голос прорычал:

— Ты кто, йокай тебя сожри, такой и откуда ты здесь взялся?!

Я дернулся, но рука держала крепко, и мне поневоле пришлось чуть лучше всмотреться в моего нового противника. Светлая, но не бледная, кожа, симметричные черты лица... но прежде всего бросались в глаза волосы. Волосы с падающей на лоб челкой, почти скрывающей протектор с символом Конохагакуре. Ярко-желтые, торчащие ежиком волосы с двумя длинными прядками, опускавшимися по бокам лица...

— Подожди... Ты ведь Минато?.. Минато Намиказе? Но ты ведь... — пораженно пробормотал я, а мой визави нахмурил темно-русые брови.

— Откуда ты меня знаешь? Стой... Мне кажется, я тебя видел раньше. Ты ведь не можешь быть?..

Он не договорил. Рев, раньше раздававшийся где-то вдалеке, на этот раз чуть не разорвал мне уши, а Минато, живой, здоровый и стискивающий меня за воротник с силой, совершенно несвойственной мертвецам (впрочем, в свете новых веяний — это уж как сказать...), обернулся на звук и раздраженно цыкнул:

— Проклятье, мне надо спешить! — повернулся куда-то вправо и крикнул: — Здесь чужой! Разберись с ним, а я пойду. Будь осторожней и... прощай!

На последнем слове его лицо озарилось какой-то грустной, но при этом радостной и солнечной улыбкой, отшвырнул меня и мгновенно исчез в красном тумане. Я сполз по препятствию, на ощупь вроде как деревянной колонне... или пруте исполинской клетки, и прикрыл глаза. Спина болела, но, даже несмотря на это, несмотря на встречу со своим мертвым отцом и на то, что он меня не узнал, я не мог не думать об одной вещи. Ками, если он при жизни улыбался так всем — за ним должны были складываться штабели сраженных в самое сердце женщин. Черт побери, все же надо пошарить по Конохе на предмет сводных братьев и сестер! Везет же кому-то...

По камню вдруг застучали легкие шаги. Они замерли передо мной — шагавший остановился, но я так и не открыл глаз. Пусть уже будет что будет, все равно вокруг все не настоящее, а это, наверное, все мне кажется...

Зашуршала ткань — визитер, видимо, присел передо мной. Я не шевелился, и спустя всего секунду на мои плечи легли легкие руки... и потянули меня вперед, заключая в объятия.

Так вот ты какой, Айдо Узумаки!.. — я изумленно распахнул глаза... и утонул в пушистом облаке красных волос. Красных, как рассвет над Узушио. Красных как... мои собственные. — Я так рада, что смогла наконец увидеть тебя... сын!

Глава 18

— Но... Мама, как ты здесь?.. Ты... жива?.. — обескураженно пролепетал я. Наконец, мозг зацепился за последнюю фразу и выдал что-то внятное: — Ты что, ничего не помнишь?

— А что я должна помнить? — удивленно отстранилась от меня самая настоящая и ни капли не просвечивающаяся КушинаУзумаки.

— Ну, мы ведь... В гостях у Шинигами... виделись, в общем...— чувствуя, что совершаю огромную ошибку, ляпнул я.

Кушина на мгновение замерла... а потом резко отстранилась, вскакивая на ноги. Ее пышная шевелюра зашевелилась, сама собой разделилась на девять прядей и поднялась вверх, как будто ее окружил неощутимый больше никем смерч.

— Айдо Узумаки! Уж не хочешь ли ты сказать, что ты попытался меня воскресить? Да за такое я лучше сама тебя прибью, чем тебя покарает Шинигами!

— Нет-нет! — заторопился я. — Ты... Она, которая там... Тьфу! Тоже предупредила, что нельзя!

— Ффух! — выдохнула красноволосая девушка, успокоилась, прекратила спецэффекты и снова присела передо мной. — Прости, что напугала тебя. Просто судьба тех, кто пытается украсть у Шинигами души, известна мне очень хорошо. Я ведь химе...

— Меня теперь не напугать поднимающимися вверх волосами — я видел настоящего Девятихвостого, — тихо произнес я, и тут вдруг меня прострелила одна простая мысль... Черт, я должен был подумать об этом раньше! В какого-то беспечального идиота превратился, прости, Господи! Нет уж, больше я никого в свою душу не пущу— уж больно тонкая это материя... Я вскочил на ноги: — Мам, мне нужно срочно спасти Наруто! Ты, наверное, не знаешь, но Кьюби выпустил уже восемь хвостов и нам нужно!..

— Сядь, — тихо, но так, что мои ноги сами собой подкосились, бросила девушка. Вот же... химе. Хочу клановое воспитание! А мама тем временем немного виновато и грустно улыбнулась мне. — Я знаю, но с этим разберется Минато. Твой отец оставил в печати частицу нас как раз на такой случай, он знает, что делать и давно к этому готов.

— Мой отец... Так если он — отец, чего ж он так на меня набросился? — буркнул я.

— Прости. Он просто тебя не узнал. Мы следили за вами отсюда, но... Так уж получалось, что мы видели только то, что видел Девятихвостый, а он вылезал, когда Наруто злился или сердился. Минато в основном следил за его сражениями и драками, уж такие вы — парни, никогда не обращаете внимания на то, что в самом деле важно! — она попыталась ласково взъерошить мне волосы, но едва смогла шевельнуть тяжелые пряди и уважительно хмыкнула. — А ты научился ухаживать за волосами! Я вот никогда не умела. Будь я жива, пришлось бы учиться у собственного сына... Ну а мне приходилось краем глаза выискивать тебя. Но все время, когда ты находился рядом, Наруто успокаивался и загонял Лиса обратно, поэтому у нас никогда не получалось тебя как следует рассмотреть. А мать — всегда и везде узнает собственного ребенка. Я должна была остаться тут страховкой, на случай, если даже после Минато Кьюби не угомонится, но... я не смогла не поговорить с тобой. Так что у нас очень мало времени — моя чакра скоро закончится...

Все это время в моей голове ворочались огромные глыбы мыслей. Из-за своего размера они были абсолютно неопознаваемы и приходить в нормальный вид никак не хотели. Но все же какую-то работу они производили, так как на последних словах я качнулся вперед и обнял маму.

— Бери сколько нужно, — прошептал я, а затем полностью раскрылся. Никогда — ни до, ни, наверное, после, мне не придется настолько сбрасывать барьеры и ограничения с самого себя. Разумное расходование чакры, маскировка, даже Инфуин — все рухнуло и раскрылось навстречу словам красноволосой девушки, которая выглядела всего лишь чуть-чуть старше меня, но при этом была моей мамой.

От меня во все стороны рванулась сине-зеленая сфера, которая резко отбросила красный туман и я наконец смог осмотреться вокруг. Мы находились в огромном зале, стены и потолок которого скрывались во тьме. На полу хлюпала вода, покрывавшая пол едва на щиколотку и в которой было почему-то совершенно невозможно намокнуть. Я отстранился от Кушины и оглянулся — за спиной к невидимому потолку устремлялись прутья огромной клетки, а где-то в вышине на двух балках, должных изображать ворота, был прилеплен маленький листочек бумаги с надписью 'Печать'. И как раз в клетку и отступила красная дымка, раздраженно колыхаясь сразу за границей прутьев. Мне даже почудился недоуменный и разочарованный рев где-то за прутьями.

Мама вскочила на ноги и пораженно повертела головой

— Да-а, я, конечно, знала, что у тебя много чакры, но не думала, что настолько! Ты, наверное, превзошел даже моего отца, а он работал над своим резервом, между прочим, аж сто лет! Айдо, спасибо тебе! Теперь я не только смогу остаться, еще и помочь Наруто получится!

Я улыбнулся:

— Мам, я бы хотел так много тебе рассказать... Того, что не могу рассказать больше никому... То, что я восстановил нашу деревню и сейчас обдумываю, как бы мне половчее возродить титул Узукаге... кстати, ты не скажешь, каким Узукаге я буду по счету? А то Первым обзываться как то нескромно... Спросить совета, как мне поступить, потому что я запутался в своих чувствах и не знаю, что делать дальше — вы, женщины — такие загадочные существа!.. Наконец, сообщить тебе, что на семнадцатом году после твоей смерти ты стала бабушкой... в техническом смысле этого слова! — я хитро улыбнулся и поднял ладонь, останавливая поток вопросов от пораженной в самое сердце девушки. Пожалуй, я ее понимаю — сколько ей было? Двадцать три, двадцать четыре? Пожалуй, в таком возрасте да от таких новостей я и сам бы инфаркт заработал... Хотя моя дочь сейчас выглядит старше меня, а моя мама, по виду — ее сестра близнец, только в длинном платье — готовилась бы к празднованию сорокалетнего юбилея. Так что в нашей веселой семейке — все в порядке! — Но я здесь не за этим. Мы еще успеем наговориться, потому что у меня появилась возможность вас воскресить! Давай все быстренько закончим и я, наконец, пойду и заберу этот проклятый Риннеган, стоивший мне так дорого!

На протяжении моей речи глаза мамы округлялись все больше и больше, но на последних словах она вдруг успокоилась и грустно улыбнулась:

— Риннеган, да? Значит, Нагато все же решил отомстить? Джирайя-сан очень сильно расстроится...

— Откуда ты знаешь? Ты же...

— Айдо, Джирайя очень любил Минато и рассказывал ему все, особенно — о возможных опасностях. Твой отец не распространялся об этом — обстановка в деревне тогда была сложной. Ну а мы — заперты здесь уже шестнадцать лет, и здесь совершенно нечем заняться, кроме как болтать! Я вытянула из Минато все его секреты, оказывается, он мне даже ни разу не изменил — и побить не за что! — хихикнула девушка, но тут же посерьезнела. — Айдо... Не вздумай воскрешать нас, ни техникой Второго, ни Риннеганом. Эдо Тенсей делает воскрешенного рабом, но даже не это важно — его всегда можно освободить, либо воскрешенный сможет освободиться сам, если у него хватит силы воли. Эдо Тенсей вырывает душу отовсюду, где бы она ни была, в том числе и из следующего перерождения. И эта тяжесть ложится на тебя. Поверь, я знаю, о чем говорю, наш клан совершенно не зря построил Храм Шинигами! Они нашли лазейку в договоре, чтобы невозбранно пользоваться его силами, но ни у кого не возникало даже мысли забираться в такие тонкие материи!

— Но Риннеган — это ведь воскрешение без побочных эффектов... — пробормотал я

— ... для которого — нужно тело воскрешаемого. Сколько прошло времени — семнадцать лет? В каком состоянии наши тела — сам догадаешься?

— Тогда — я могу вырастить вам тела! Будет сложно, но ведь... Вы здесь, вы живые!

— Айдо, это, — Кушина обмахнула себя ладонью, — всего лишь чакра. Здесь нет души. Мы думаем и чувствуем только благодаря Хакке но Фуин Шики. Минато вложил в нее весь свой талант, а я рассказала ему о фуин все, что могла... Именно она позволяет кускам нашей с Минато чакры существовать в этом виде. Мы не можем покинуть это место. Вне ее — мы тут же рассеемся. Да и вообще — ты не думал, каково это будет — жить без души, ничего не осознавать, не чувствовать? Ты бы хотел мне такой судьбы?

— И что, никакого способа нет?.. — пробормотал я. Думать совершенно не хотелось, а мозг затягивало серой пеленой равнодушия. Зачем тогда все это было нужно? Все эти сражения? Все эти смерти? Я ведь был уверен, что у меня есть выполнимая цель, мне было жаль всех кто попал под плазменный взрыв, кто задыхался сейчас под рухнувшей скалой, но я думал, что все это будет оправдано тем, что я добьюсь цели. А, получается, что все это было зря и все, что я делал не имеет оправдания. Я сломал то, что строили другие, я наконец-то стал настоящим шиноби, для которого цель — единственное важное в его существовании, а все остальное — всего лишь помехи. Я предал сам себя...

— Нет, Айдо, наверное, действительно нет, извини, — печально покачала головой Кушина. — Не грусти. Оставь мертвое — мертвым, а сам живи дальше и помни, что мы с Минато любим вас обоих больше, чем вы можете себе представить! Пусть все сложилось не так, как нам бы хотелось, но... вы выросли сильными и добрыми, и это — единственное, что на самом деле важно!

Девушка улыбнулась, а меня обожгло стыдом. Знала бы ты, что я творил буквально только что!.. Черт!..

— Ну почему?.. Почему вы выбрали Наруто, а не меня для запечатывания Лиса?! — вырвалось из самой глубины моей души. — Вы бы всегда были со мной, я бы покопался в этой Печати Восьми Триграмм, разобрался бы с вашей чакрой, сделал бы из Лиса источник для вас, привел бы Шинигами неоспоримые аргументы... Ну почему?!

Кушина вдруг оглянулась по сторонам, будто проверяя, не слышит ли кто, снова присела передо мной и положила руки мне на плечи. Ее лицо оказалось близко-близко.

— А хочешь, расскажу? Только пожалуйста, не обижайся, — почему-то виновато улыбнулась она. — Видишь ли, когда вы родились... Девятихвостый ведь освободился не сам по себе, я бы его удержала, делов-то! Он у меня вот где был, даттебайо!

Девушка задорно тряхнула волосами и показала мне сжатый кулак, но тут же снова попыталась состроить скорбную гримаску и продолжила:

— В общем, Лиса из меня вырвал шиноби в маске... Он почему-то показался мне знакомым... В общем, сразу после того, как я вас родила, он попытался нас убить. Минато спас нас, но... Знаешь, ты, когда родился, был такой милый и красивый, настоящее маленькое чудо!.. В общем, тогда у Минато не было времени особо всматриваться, а у меня уже не было сил в чем-то его убеждать. Ну и... — она замялась, вильнула глазами в пол, но сразу же подняла их на меня в упор и выпалила: — В общем, он посчитал тебя девочкой! Сам видишь, выбора-то никакого и не было! Прости!

Она виновато смотрела голубыми глазищами, а в моей голове не было ни единой внятной мысли. Но тут Кушина улыбнулась и сказала:

— А знаешь... лет через пять Минато признался, что в самую первую секунду, когда он тебя увидел, несмотря ни на что — ни на врага, ни на Лиса, ни на все остальное — он сразу выбрал тебе имя! Он хотел назвать тебя Аи и ты даже представить не можешь, как он обиделся, когда мы впервые тебя увидели и узнали, как тебя зовут!

Несколько секунд царило молчание, а потом я все же кое-как вытолкнул из себя слова:

— Мда... Я думал, что человек, посоветовавший назвать ребенка в честь лапши — уникален, но теперь я вижу — отсутствие фантазии заразно! Вы подпали под дурное влияние бабули Цунаде! И я буду не я, если не поженю этих двоих — они должны ругаться друг с другом и обезопасить общество от своих жутких придумок!

Мама хихикнула, а потом убрала улыбку и серьезно посмотрела на меня.

— Ну что, успокоился? Больше не будешь переживать? Что ты так смотришь? Думаешь, я не вижу, что с тобой творится после того, как ты узнал про воскрешение? Айдо... Я не знаю, что ты натворил, добираясь к Риннегану, вряд ли что-то хорошее — бессмертие еще никому из людей не принесло добра... Но хочу, чтобы ты запомнил — не ошибается тот, кто ничего не делает, а человек определяется не тем, сколько и чего он натворил, а какую цену он готов заплатить, чтобы исправить свои ошибки. Так что не вздумай вытворять то же, что и Хатаке Сакумо! Мертвые — уже ничего не могут изменить, уж я-то знаю!..

Кушина вдруг подняла голову, к чему-то прислушиваясь. На мгновение на ее лице отразилось недоумение, она несколько секунд удивленно рассматривала меня, а затем улыбнулась:

— Айдо, твой отец уже заканчивает, он справился гораздо быстрее, чем рассчитывал. Ну еще бы, с такой-то помощью! Тебе пора, иначе ты рискуешь застрять здесь вместе с нами, а ты ведь жив... Но напоследок хочу тебе сказать — не вздумай жалеть, что Кьюби запечатали не в тебе! Иначе я бы не стала бабушкой такой замечательной внучки!

— Откуда ты?!. — только и успел спросить я.

— Только что познакомились. А теперь — иди!

Она толкнула меня в грудь и я снова, в который уже раз за этот длинный день, рухнул в темноту...

Интерлюдия.

Такой бури чувств Наруто не испытывал еще никогда. Хотелось бегать, прыгать и орать от счастья, обнять весь мир и рассказать всем-всем-всем, что это, наконец, произошло... И одновременно — закрыть глаза, броситься вперед и молотить, молотить, молотить всеми руками и ногами, неостановимо и бесконечно, пока душащая его нестерпимая ярость наконец-то ней уйдет. Ибо перед Наруто, посреди какой-то белой бесконечности, во плоти, точно таким же, каким его рисуют на портретах, стоял Четвертый Хокаге. Тот, кто запечатал в Наруто Девятихвостого Лиса Несчастий — ужас и бедствие Деревни, Скрытой в Листве. Тот, кто на самом деле был — его отцом... И ведь ни одна собака не сказала! Вот он их всех, даттебайо! А новоявленного отца — первым! Наруто чувствовал, что одного удара под дых ему самому явно не хватало и рука просто чесалась отвесить еще — можно по печени. Но на мгновение — мелькнуло смутное воспоминание о каких-то тринадцати годах чьих-то братских подзатыльников и кулак сам собой разжался...

Четвертый Хокаге, стоящий перед ним, что-то говорил, Наруто бездумно что-то отвечал... Ему даже не нужно было сосредотачиваться, его душа, так долго ждавшая подобного момента, сама по себе раскрывалась навстречу тому, кто решился выслушать. И как же жаль, что этот человек был уже мертв долгие семнадцать лет!..

Можно ли простить того, кто лишил тебя единственного в твоей жизни учителя, ставшего одновременно и другом? Единственного, кто относился к Наруто не как к джинчуурики Кьюби, генину Конохи, малолетнему шалопаю — а как к человеку? Не старался все время опекать — но почему-то всегда находившемуся рядом? Любившему поиздеваться над мелким Наруто, и всегда добивавшемуся, чтобы Наруто понял — все это не более чем его собственные желания, не осуществленные только потому, что недостаточно сил, и последствия у них точно такие же? Того, кто научил его — быть самим собой, и верить, и идти вперед, и отдавать свою силу людям вокруг себя, и получать отданное обратно сторицей? Возможно ли закрыть глаза на стертую с лица земли деревню с теми, с кем прожил рядом всю свою жизнь? Именно поэтому у Наруто будто сам собой вырвался вопрос:

— Четвертый... — Наруто все еще не мог полностью принять... полностью смириться и назвать этого человека словом, которое он так долго безмолвно повторял по ночам, глотая злые, отчаянные или просто одинокие слезы — 'отец'. — Скажи... Что мне делать?

— Не знаю... даже я не знаю, что делать, чтобы преодолеть многолетнюю ненависть. Тебе придется найти ответ самому.

И тут Наруто прорвало. Все, что так долго копилось в нем все, что бурлило в душе, все, что он когда-либо хотел высказать своему отцу, или Четвертому Хокаге, или тому, кто обрек его на эту судьбу, вырвалось в лицо человеку, удивительным образом оказавшимся всеми этими личностями одновременно. В одной фразе.

— Почему?! Почему вы все постоянно вешаете на меня все дерьмо?! Сначала Лис, ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти?!. А теперь еще и это?! Каким образом я должен отыскать то, что не нашли Жабий Отшельник и Четвертый Хокаге?! Я не великий шиноби и никогда не был очень уж умен!..

Неизвестно, сколько бы еще орал Наруто, но вдруг на его голову легла рука отца... и слега потрепала по волосам.

— Однажды ты найдешь ответ. Потому что ты — мой сын!

— Ты... правда думаешь, что я?.. Что у меня получится?..

— Эй, — улыбнулся Минато, — родители всегда верят, что из дети способны на все! И, кроме того — ты будешь не один! Рядом с тобой всегда будет тот, кто сможет тебе помочь. И моей веры хватит на вас обоих!

— Э-э?.. Что ты имеешь в?.. — пробормотал озадаченный Наруто, но Четвертый неожиданно нахмурился:

— Мне пора. Чтобы поговорить с тобой, я потратил все резервы чакры. Я восстановлю печать, но это будет в последний раз. Будь осторожнее.

Он протянул руку к животу Наруто, на котором до сих пор зияла идеально круглая черная дыра с засохшими потеками мерзкой темной кашицы. С такими дырами не живут, но... в конце концов, вокруг был его внутренний мир, а это был всего лишь символ. Символ его злобы и ненависти ко всем живущим. Наруто кинул вниз лишь один взгляд и тут же поднял глаза — смотреть на это было неприятно. Да уж, если бы он знал, к чему это приведет, он бы... Парень тряхнул головой — все равно бы это ничего не изменило, ведь Хината, она...

Минато тем временем поднес руку к животу Наруто. На его лице сама собой возникла жутко серьезная и суровая гримаса. Он явно собирался сказать парню что-то важное

— Лист вырастет снова... Теперь это в твоих ру... — но пафосные слова застряли у Четвертого Хокаге в горле, а выражение значимости смели расширившиеся от удивления глаза. Потому что дыра печати, будто выкрученная в животе Наруто гигантским коловоротом, вдруг задрожала и совершенно самостоятельно начала раскручивать витки, одновременно затягиваясь. Без малейшего участия со стороны, собственно, автора печати.

— Эт-то что еще за биджево дерьмо?.. — пробормотал Минато, а Наруто не удержался и несолидно хихикнул — уж больно выражение лица Четвертого было похоже на воспитателей приюта, приходящих в себя после очередной выходки его доброго красноволосого друга... который до сих пор шляется неизвестно где!

Минадо стремительно шлепнул ладонью по животу парня, закрыв рукой дыру, и замер, во что-то вслушиваясь, а удивление на его лице все росло и росло, поднимая брови куда-то к верхней грани протектора и вынуждая глаза расширяться так, что это уже было даже как-то неестественно для человека...

— Что это?.. Нет, кто это?.. Так это?.. Не может быть! Так это был он! А это существо... ну прости, прости, конечно же, ты не просто существо!.. — забормотал Минато, явно отключившись от всего и забыв, где и с кем он находится. Пробормотал еще несколько нечленораздельных звуков и вдруг воскликнул: — Что-о? Дедушка?!. А ведь ему всего шестнадцать! Ну молодец! Айдо, весь в отца! Ой, прости, дорогая, я совершенно не это имел в виду!..

— Айдо? — Наруто, до этого непонимающе следивший за ужимками Четвертого, при звуке знакомого... очень знакомого имени встрепенулся. — Ты его знаешь? Откуда он здесь взялся?!

Немного побледневший Минато, явно услышавший то, что ему бы не очень хотелось, одним быстрым движением завернул спираль, закрывая дыру и превращая ее обратно в нарисованную на животе его сына спираль, поднял на него глаза. Несмотря на явную помощь со стороны, Четвертый явно вложил в закрытие печати всю доступную энергию и растворялся прямо на глазах, становясь все бледнее и прозрачнее.

— Что? — удивленно спросил он, и голос его был настолько слаб и тих, что Наруто едва разбирал слова. — Ты до сих пор не знаешь? Но ведь только на моей памяти Айдо два раза говорил тебе... Да уж, насчет своего ума — ты полностью прав, сын! Тогда слушай: Айдо... твой...

На последнем слове прозрачные губы Минато еще шевелились, но до ушей Наруто уже не долетело ни звука. К сожалению ли, к счастью... а, может быть, и к всеобщей радости всего населения мира, получившего шанс спокойно пожить еще немного, Наруто никогда не мог заставить себя научиться читать по губам...

На несколько секунд посреди белого ничто воцарилась тишина... а затем парень что было сил топнул ногой по несуществующей поверхности:

— Ну почему?.. Почему вы всегда уходите одинаково?! Что ты... что он! Мне теперь кажется, что не я, а Айдо — твой сын! — Наруто замолчал, поднял глаза туда, где должно было быть небо... и улыбнулся. — Хотя... спасибо тебе. Я думаю, что понял тебя. Надеюсь, даже больше, чем ты хотел сказать... отец!

Парень закрыл глаза, раскинул руки и шагнул спиной вперед. Ведь иногда, чтобы вернуться — стоит только захотеть!.

Глава 19

Вокруг шумел ветер. Искусственная луна, которая должна была стать клеткой для Девятихвостого, уже давно развалилась, потеряв смысл своего существования. Когда я открыл глаза, мне на мгновение показалось, что внизу каменного щара мелькнуло что-то привычно-рыжее. Скорее всего, мне показалось — с такого расстояния было невозможно рассмотреть мелкие подробности, все же торчать прямо под летающей скалой — было бы изрядной глупостью. Но я и так знал, что с Наруто все в порядке. Эмпатии у меня больше не было, я не мог чувствовать эмоции, но это совершенно не нужно. Там с ним была мама. А от живительного отеческого пинка рыжий как раз сейчас был готов свернуть горы, ведь он наконец получил то, о чем так долго мечтал. В отличие от меня...

Техника Нагато, при всей своей масштабности и внушительности, добилась только одного — устроила геноцид паре десятков гектаров леса вокруг, ломая исполинские деревья как спички. Надо бы выяснить, как называется это ниндзюцу — вдруг мне придется заняться лесозаготовками. А там, куда все это рухнуло, наверное, теперь будет самая шикарная каменоломня на всем континенте и Коноха, наконец, обзаведется нормальными каменными строениями... если их еще осталось кому возводить. Ведь, не в пример несостоявшемуся искусственному спутнику планеты — мои боевые приемы не ухнули в трубу просто так...

От этих воспоминаний душа снова попыталась свернуться в трубочку, но, трепыхнувшись, затихла. Чего уж теперь-то... Я продолжил стоять и смотреть в небо. Очистившееся от пыли, вновь светило обычное и привычное солнце, по небу бежали облака. Только слева, в стороне деревни, голубую бесконечность пятнал столб серо-черного дыма. Что уж там могло гореть — знает лишь Ками...

Вот так я и стоял, без единой мысли пялясь в пустоту и сливаясь с окружающим миром. До тех самых пор, пока позади меня не затрещали сбитые на землю ветки. Да, катаклизм докатился и сюда.

— Папа, что ты тут делаешь?

— Йоко, где ты была? — спросил я, не оборачиваясь.

— Я? Я была там, — неопределенно ответила девушка. Готов спорить — при этом она помахала в воздухе ладошкой. — А знаешь... Я помогла запереть Девятихвостого! Это было просто, он как будто сам решил от меня удрать!

Йоко подскочила ближе и бодро затараторила:

— А еще я познакомилась с твоими родителям! Они такие классные! Минато такой сильный! А твоя мама... Она очень добрая и хорошая! Теперь я точно знаю, почему решила быть на нее похожей! А еще... Она посоветовала, как сделать так, чтобы мне челка в глаза не лезла! Надо чем-то ее закрепить!

И, несмотря на то, что творилось вокруг, на кое-где все еще продолжавшие дымить лесные пожары, я не удержался и слабо улыбнулся. Женщины... Даже энергетическое существо с семнадцать лет как мертвой девушкой, даже в краткий миг их первого и последнего знакомства в сознании носителя демона — не могли не обсудить фасоны прически...

Йоко вдруг замолчала и замерла, а потом ветки неуверенно захрустели, как будто та, что стояла на них, переминалась с ноги на ногу.

— Пап, — вдруг тихо произнесла девушка, — что с тобой? Я... совсем тебя не чувствую. Ты в порядке?

— Что со мной? — тупо повторил я. В голове не было ни единой мысли и слова всплывали на язык как будто напрямую из души. — Ничего, просто... Цена. Какова будет для меня цена всего этого и что именно потребуют от меня в качестве платы? Не знаю...

Я обернулся и посмотрел прямо в голубые глаза

— Йоко. Что бы в дальнейшем ни произошло и как бы все ни повернулось — не надо больше контролировать мои чувства. Уж больно последствия у этого контроля...

Я не договорил, потому что девушка отшатнулась и с ужасом уставилась на меня.

— Ты же... Ты думаешь, что во всем этом виновата я?.. Но ведь... Хорошо... Если тебе станет легче...

— Да нет, конечно, — мой голос по-прежнему был совершенно спокоен.

Никогда до сих пор я не ощущал такого равнодушия. Наверное, именно это испытывал древний полководец Пирр, когда победил, потеряв всю свою армию. В моем же случае даже о победе речь не шла. И это неимоверно увеличивало цену...

Все же моя мама — самая лучшая из женщин. И самая мудрая. Погибнув почти что в нежном возрасте, пробыв столько времени сгустком чакры, запертым в энергоконструкции, для которой простое слово 'печать' стало бы тягчайшим оскорблением, и лишь изредка вглядываясь в мутное окно во внешний мир — она не утратила способности сопереживать. Это искусство — выше чем эмпатия, потому что мало знать — нужно еще и понимать, что ты знаешь. И упомянула она об истории Хатаке Сакумо, о которой не говорят, но про которую все знают — совершенно не зря. Как-то задуматься об этом раньше было недосуг, но теперь...

Вот что такого мог совершить уважаемый джонин, который поднялся к этой должности из генинов, и который по определению на этом пути обвешался такой горой трупов, что шапка с головы свалится, если голову к вершине задрать, чтобы покончить с собой? Какая плата показалась ему настолько непомерной, что он решил отдать в копилку последний взнос, который есть у каждого — собственную жизнь? А ведь Минато — мой отец — геройствовал на войне немногим позже... Из чего следует вывод — именно Хатаке Сакумо своими действиями по спасению товарищей начал Третью Мировую Войну шиноби и не вынес долга, по капле, с каждым погибшим на этой войне, падавшим на его душу. А ведь его выход мог бы показаться достойным и мне...

В груди булькнул неслышный вздох — при всех своих достоинствах, мама, ты все же женщина и не очень хорошо разбираешься в мужчинах. Нет, я не стану убегать и прятаться за мантию Шинигами. Я постараюсь выплатить свой долг, чтобы жизни, которые прервались по моей вине, не были напрасны. Ибо нет ничего страшнее напрасной смерти. Тем более, кому-кому, а мне точно известно, что смерть — это лишь начало...

— Ты всего лишь делала то, о чем тебя просил я, и никак иначе, — посмотрел я на дочку. Спасибо, что ты хочешь разделить эту ношу со мной, Йоко, но... для тебя — еще слишком рано. — А чтобы ты не думала обо всяких глупостях...

На мгновение замер, размышляя, а потом потянул из внутреннего кармана жилетки полоску железа. Металл должен быть мягким — надо только ускорить циркуляцию чакры. В конце концов, нукенины вон его кунаями как масло режут, чем я хуже? Думаю, бокового края до заклепок как раз хватит.

Я покрепче сжал протектор Узушиогакуре, подаренный мне, кажется, в столь незапамятные времена, что воспоминания о них скрывались в тумане прожитых лет... С тех пор многое изменилось. Протектор Деревни Водоворота уже вполне можно носит в открытую, и смутит он разве что каких-нибудь отсталых, живущих в деревенских глубинках — типа Облака или Камня... Но все мои по старой привычке, полученной во времена их беззаботного нукенинства или жизни изгоями, продолжали таскать его кто где — в карманах, в рюкзаках, в поясных шинобских сумках... Вот и мой протектор, вместо того, чтобы служить к утверждению вящей славы и авторитета Узушиогакуре — поработает успокоительным для одной очень красивой девушки с очень чувствительным, хоть и из чакры, сердцем. Впрочем, для полоски железа со стилизованным символом Водоворота это самая лучшая судьба, которую я только могу вообразить.

Укоротившийся по самые заклепки с правого края протектор вновь спрятался во внутренний карман, а я, незаметно открыв вторые врата Хачимон, обминал пальцами узкую полоску металла, ставшую для меня не прочнее алюминия, чтобы не было острых заусенцев. Надо бы подтянуть верхний предел врат, а то мало ли что. Было бы у Пейна к моему прибытию не одна кукла, а все шесть, да при бесполезности барьеров, да при поглощении техник, да при безудержном воскрешении поверженных — уж и не знаю, что бы я запел. Вполне возможно, моя душа уже тоже бы болталась где-то в небесах над Конохой, обживая местный загробный мир. Кстати, о воскрешении...

Я согнул металлическую полоску пополам, слегка сдавил, чтобы не разогнулась и шагнул к Йоко, все это время настороженно смотревшей на меня. Аккуратно собрал прядки ее челки и, не обращая внимания на удивленно округлившиеся голубые глаза, подцепил волосы получившейся заколкой на правом виске. Шагнул назад и секунду любовался работой. С подобранной челкой вид у моей дочку изменился. Вместо растрепанной и непослушной даже с виду девчонки передо мной стояла скромная и аккуратная красавица — законная гордость любого отца. Жаль только, что все это очень ненадолго...

— Ну вот, — я смог выжать из себя улыбку и она даже получилась вполне нормальной. Кажется... — Так гораздо лучше. Только не расплавь — подарок все же.

— Спасибо... — неуверенно пробормотала Йоко, трогая пальцем заколку. А потом в ее глазах вспыхнули яркие и радостные искорки. Я снова вздохнул про себя — девчонки-девчонки... Как же вам мало... и одновременно много надо! Ну и что мне — разорваться теперь?

— Йоко, я все понимаю. Но у нас есть незаконченные дела...

— Хорошо...

Девушка уже привычно рассыпалась вихрем красных точек, но в этот раз железка, ставшая в одночасье заколкой для волос, растворилась вместе с ней. Наверное, она и вправду стала много значить для девушки. Ладно. А теперь — действительно пора.

Имена Наруто и Нагато не зря были так похожи. Каменоломня из рухнувшей с небес второй луны их совместными усилиями и впрямь получилась шикарная... Мое имя на фиолетовоглазого не похоже совершенно... но мы с ним тоже кое в чем совпали. 'Лес рубят — щепки летят'. Вот только люди, кто бы они ни были — не щепки...

Я стоял и смотрел на мертво распростершееся на камнях тело Яхико. Казалось бы — при жизни ты можешь быть каким угодно, сильным и уважаемым воином или обычным слабаком — смерть уравняет всех. Однако же здесь все не так и от этого становилось как-то не по себе. Мне уже кажется, что я почти догадался, что все это значит — необычные встречи, странные слова, особенные чувства... Почти. Но уж больно страшненькая правда получается. Вот и сейчас...

За время нашей с ним разлуки на ободранной и обожженной бывшей кукле Нагато не появилось никаких дополнительных повреждений, за исключением небольшой — сантиметров в тридцать — круглой вмятинки чуть пониже груди, в которой угадывались едва заметные спиральные линии. Я усмехнулся — ну конечно же. Ашидамы, барьеры... Восемь хвостов Лиса Несчастий и целая армия (не по количеству, так по размеру уж точно) жаб... а все равно последним аргументом был и остается старый добрый Разенган. Поневоле засомневаешься, что Четвертый на самом деле считал, что не завершил эту технику. Скорее всего, он так подшутил над потомками, заставив их искать и развиваться самостоятельно.

Я присел на корточки рядом с трупом и без малейшей брезгливости оттянул ему веко. Кожа чуть захрустела под моими пальцами и открыла мне глаз. Самый обычный, когда-то карий, как у Тен-тен... и Таюи... а теперь подернутый мутной пленкой смерти, человеческий глаз без малейших следов Риннегана. Я встал и отряхнул ладони. Хоть и притерпелся уже давным-давно, как-никак — трупы почти у меня дома вместо ваз стоят, а все равно — неприятно.

— Все-таки, не настоящие глаза, а какая-то техника. Жаль. Нет, надеяться было глупо, но все же... Это было бы интересно.

Я еще еще раз посмотрел на распростертое тело. Обычный труп мертвого человека, как сказали бы на моей первой родине. И не скажешь, что совсем недавно этот самый труп оставил воронку от города, называющегося деревней лишь по традиции... Внезапно я почувствовал, что нужно что-то сказать и я не стал противиться этому чувству.

— Яхико... Судя по тому, что я знаю, ты был очень хорошим человеком. И пусть твое имя не запомнят — твои дела все равно останутся в истории. Только — вот ирония, правда? — только те, которые ты совершил после смерти. Моя мама сказала, что воскрешение — не всегда благо и, думаю, ты бы с ней согласился. Воскрешение... хм-м-м...

Я запнулся на полуслове и замолчал. Какая-то мысль, нет — понимание поднималось из глубины души и я совершенно не собирался ему мешать. Так я и стоял рядом с трупом рыжеволосого парня, пока меня не вывели из задумчивости.

'И что дальше?' — неуверенный голос Йоко тонкой струйкой просочился под череп.

— Дальше? А дальше — пора начинать платить. Только вот... Я хочу кое-что узнать. Задать только один вопрос, который все еще меня интересует. Он и поможет мне понять, сколько я на самом деле должен... Скажи мне, где сейчас Наруто?

'Там' — перед мысленным взором встал кивок дочки куда-то на восток.

— А Нагато?

'Кукловод? Там же, рядом с ним'

— Вот оно как. Ну что ж, этого вполне можно было ожидать... братишка, — проговорил я, а затем закутал в обрывки его же плаща тело Яхико и подхватил его на руки. — Идем.

Новообразовавшаяся каменоломня быстро скрылась позади. И надеюсь, я ее больше никогда не увижу...

Дальше был бег по ставшим уже настолько привычным, что казалось, что иначе и быть не может, исполинским деревьям. Он занял гораздо больше времени, чем я рассчитывал — Коноха, пусть уничтоженная,пусть превращенная в кратер, сдаваться так просто не собиралась. Я приоткрыл маленькую форточку в душу, Йоко поделилась своим восприятием — и лес расцветился десятками огоньков человеческих эмоций. Судя по их перемещениям, кто-то в деревне спешно восстанавливал патрульную службу. Оно и понятно — у самых главных борцов за мир в лице руководства Скрытого Листа обычно и больше всего врагов.

Вот только встречаться с ними мне сейчас было совершенно не с руки. И — с учетом трупа на руках слишком многое придется объяснять, да и вообще... так что мы с Йоко старались не встречаться ни с кем, чьи чувства были хотя бы похожи на разумные. К счастью, тот район, который был мне нужен, патрули почтительно обходили стороной, причем на солидном расстоянии. Интересно, кто ж это тут такой мудрый?..

Долго ли, коротко ли, но я добрался до цели. На полянке, с которой почтительно расступились прочие деревья, торчала настоящая лесная громадина. Ей было бы нипочем не устоять в одиночестве, без поддержки соседей... если бы она и вправду была настоящей. Я поглядел на топорщащиеся из ствола листочки бумаги величиной не больше обыкновенной странички в блокноте и хмыкнул про себя, вспомнив рассказ Джирайи. Все-таки я никогда не пойму его... Как в нем может одновременно уживаться два настолько разных человека? Суровый воин, способный пожертвовать жизнью ради крупицы информации, которая может помочь тем, за кого он чувствует ответственность... а может и не помочь. И абсолютный раздолбай, находясь при смерти, без движения и живой только потому, что я сломал себе голову, компонуя свои существующие лечебные фуин и торопливо изобретая новые, рассказывающий, какой замечательной ученицей была синеволосая девочка и в какую красавицу она выросла. Спасибо и на том, что о ее техниках хоть мельком, а рассказал... может, мне, чтобы стать таким же как он, следует прожить такую же долгую жизнь? А то ведь до сих пор в раках дурака валяю, бывает. И ничем хорошим это не заканчивается...

Вновь при воспоминании о только что произошедшем невольно скрипнули зубы, но я сдержался и, прошептав: 'Ну здравствуй, Конан. Будет приятно познакомиться!', перехватил тело Яхико и протянул было руку, но вдруг замер. Внутри дерева, оказавшегося всего лишь маскировкой, происходил разговор. Тонкий слой бумаги совершенно не был препятствием для не сдерживающихся собеседников, поэтому я все прекрасно слышал...

— Ты хочешь понять меня?.. Кхе-кхе-кхе... — хриплый надтреснутый голос заперхал и было непонятно, то ли он смеется, то ли собирается на тот свет, лишь только закончит фразу. — Хорошо. Мы учились у одного учителя, так что тебе это будет полезно... Напоследок. Я расскажу тебе. Расскажу, почему. Слушай. Все началось в тот день, когда убили моих родителей...

Голос продолжал хрипеть, а я замер, не в силах прикоснуться к такому тонкому на вид слою рисовой бумаги, изображающей дерево, и слушал...

У Нагато была самая обычная жизнь. Конечно, обычной она была только для этого мира. В самом деле — ничего удивительного в том, что его родители стали случайными жертвами войны шиноби, в голоде, холоде, воровстве с прилавков и встрече с такими же изгоями не было. Это — судьба слишком многих и многих. Таюя прошла через то же самое, я это знаю... Порой — очень редко — после того, как она оставалась со мной на ночь, она не торопилась засыпать, а, устроив голову у меня на плече, рассказывала. О том, что происходило с ней, о своих воспоминаниях. Землянка в лесу, портовая банда, то же воровство еды. И светлое пятно — флейта, которую она как-то услышала на ярмарке и которая так ей понравилась, что она дала себе обещание научиться на ней играть. А потом были слабенькие эмоции: раздражение, беспокойство, которые она научилась внушать другим с помощью флейты — и Орочимару с обещанием, что когда-нибудь она сможет воплотить все свои мечты... Ю никогда не говорила, почему к ней приходят эти воспоминания, но я все равно знал. День рождения Сакона и Укона, которые единственные из Четверки Звука знали, когда и где родились; семь лет с момента встречи с Белым Змеем; первая флейта, честно украденная из палатки уличных музыкантов — все эти даты глубоко врезались ей в память. Порой после ее рассказов я еле сдерживал себя, чтобы не вскочить и не кинуться убивать — неважно кого. То ли сравнять с землей тот поганый городишко в Стране Рисовых Полей, в порту которого она провела столько лет, то ли найти пресловутую Деревню Звука и оставить на ее месте только прах и пепел... Но Ю, выговорившись, клала ладошку мне на грудь и засыпала. А я боялся потревожить ее сон и понимал — она здесь, она со мной и я сделаю все, чтобы не допустить даже тени тех событий, что она пережила когда-то. И засыпал сам...

Так что Нагато я слушал спокойно — жизнь одинокого ребенка в мире шиноби. Разве что ему повезло больше, чем Ю: его учителем был не Орочимару, а Джирайя. О седом, как оказалось, с самой юности, старикане можно было сказать многое — и алкаш, и развратник, и безответственный, и вообще, судя по рассказу, прямо-таки идеалист. Но я знаю одно — добейся они с бабулей Цунаде, чтобы нас с Наруто отдали на воспитание им — и все вокруг стало бы совершенно иным. Да, совершенно иным...

Различия с судьбой всех детей-шиноби, оставшихся сиротами: старшие разглядели талант — генин — умер на очередной войне, если нет никаких талантов, начались у Нагато даже не со встречи с Джирайей, на с Яхико, чье тело я сейчас держу на руках. Именно он поделился с ним мечтой о мире стране без насилия. А Джирайя потом лишь усугубил это желание. Возможно, у них бы все прошло со временем и они, поддерживая друг друга, пришли бы к очень простой мысли — прежде чем начать переделывать мир — начни с себя и тех кто рядом. Эро-сеннин это понимал... А Яхико, Конан и Нагато — не успели. В сражении с армией Деревни Дождя и Ханзо Саламандрой погиб Яхико...

Через подобное проходят все, кто однажды набирается смелости и называет себя 'шиноби'. Даже я не избежал этого Боль от потери разрывает сердце и кромсает на части душу... но проходит время и ты понимаешь — ушедшие отдали свою жизнь, чтобы жили мы. Но для Нагато время застыло, ибо у него был Риннеган, уничтоживший в том бою, где они потеряли Яхико, всех врагов. Сам Саламандра сбежал лишь чудом... Риннеган был могущественен, он позволял своему обладателю плевать на законы мироздания... и избавляться от боли, заставляя мучиться других. А то, что она, возвращаясь, усиливалась стократно — было совершенно неважно. Так началось возвышение Пейна...

Я стоял и думал. Мне было уже все понятно. Этот парень, в отличие от многих других, не старался прикрыться кем-то, он не говорил 'Меня заставили'... И это было гораздо страшнее, потому что Нагато даже не осознавал, что с ним происходит. Для него существовали только две вещи — мечта, которая уже давно перестала быть сама собой... и боль. И этого — не изменить...

Пока я думал, бесконечный монолог Нагато прервал Наруто. Я не отвлекался от размышлений, когда рыжий, в свою очередь, рассказывал собеседнику о своем Учителе, которым для него стал Джирайя. Но вот в конце...

— У Джирайи есть книга. Книга, которую он написал самой первой. В ней он пишет, что на эту историю его вдохновил его ученик Нагато! 'Я разрушу проклятие! Если такая вещь, как настоящий мир, существует, я найду его!', помнишь? А главного героя книги зовут — Наруто! Эти слова и это имя — моя память о нем и я не могу просто сдаться и растоптать ее! Я не сдамся! Я стану Хокаге и добьюсь мира и для Деревни Дождя тоже! Просто поверь в меня так, как верил он!

Я не смог не улыбнуться. Наруто... а ты все такой же — все еще веришь в то, что нет плохих людей. К твоему сожалению, это далеко не так. Ты разве что научился красиво говорить, жаль, не всегда... Впрочем, может, так и бывает, когда разговаривают — сердцем? Какой же ты дурак, Наруто...

— Мы учились у одного учителя, — медленно проскрежетал, как уже понятно, Нагато. — Когда я говорил, что ты сможешь понять меня, я издевался. Но это оказалось правдой. Ты странный парень, ты напоминаешь меня в молодости... — говоривший закашлялся, сквозь кашель пробился встревоженный девичий вскрик 'Нагато!', но фраза вновь продолжилась. — Я так и не смог поверить в то, что верил Джирайя-сенсей и в человечество. Ты избрал другой путь и знаешь... Я даже немного тебе завидую. Я бы поверил тебе, но... Джирайя мертв. Сама жизнь доказала, кто из нас больше прав! Поэтому я должен закончить то, что начал!

Несмотря на хрипы в глотке, произнесшей эти слова, они прозвучали мрачно и торжественно, и я понял, что пора вмешаться, иначе... Что было бы иначе — совершенно неважно, ведь я был здесь. И, к сожалению, я все понял...

Нужно было всего лишь подать чакру в руку. Совсем немного — бумажные листочки будто сами по себе отпрянули от меня и я вошел внутрь дерева.

Здесь не было ничего. Просто половина поляны была укрыта фальшивым древесным стволом. Все окружающее было погружено в сумрак, в котором, тем не менее мжно было хорошо рассмотреть всех присутствующих.

У противоположной стенки устроилось... пожалуй, я бы не покривил душой, назвав эту конструкцию креслом, ибо человек в ней именно сидел. Напротив нее замер Наруто с довольно-таки потрепанной книжкой в руках. Если бы вокруг была чуть иная ситуация, я бы никогда не прошел мимо, потому что в таком виде рыжему не хватало только килограммового нательного креста — и получилась бы замечательная картина 'Святой отец проповедует Слово Божье закоренелым язычникам'. Жаль, я сам не смогу — что бы я ни рисовал, получается только фуин...

Около кресла замерла Конан. Я опознал ее только по синим волосам, да бумажной розе в прическе,потому что она была закутана в плащ до самого подбородка.

А в самом кресле... 'Так вот ты какой, Нагато... Ну вот теперь и понятно, в чем именно вы похожи, Айдо. Пусть имени тебе не досталось... но кровь одна'. На голове скелета в кресле, по сравнению с которым распоследний больной анорексией выглядел бы Чоджи, только что разделавшимся с жаровней барбекю, сальной мочалкой болтались красные волосы. Похоже, этот парень уже очень давно жил за счет чакры. За счет необычно плотной чакры, которая, будучи высвобожденной, выглядит темно-синей и замечательно подходит как для печатей (фуин можно формировать прямо ею), так и для поддержания всех жизненных функц... 'Да нет, не может такого быть! Сам ведь знаю, что красные волосы — это совершенно не показатель! Доказательство вон — напротив стоит!' Признавать, что мы похожи гораздо больше, чем мне до того казалось — совершенно не хотелось. Но, как бы то ни было, из четверых находящихся в этом... дереве, трое — были Узумаки. Намечалась семейная разборка... 'Ну что ж, пусть будет так. Тогда и я тебя, Нагато... по родственному!'

— Наруто, что за чушь ты тут несешь? Это ты после встречи с отцом такой? Тогда я до последней капельки понимаю, как могло произойти все случившееся! Только неисправимый идеалист может запихнуть в собственного ребенка, которому еще и часа не исполнилось, кровожадное чудовище, 'чтобы он стал сильнее'... или вещать о вере в себя перед существом, которое может создать вторую Луну... из трупов людей, им убитых!

— Айдо... — Рыжий повернулся ко мне и вдруг бледно улыбнулся. — Привет... Я даже не буду спрашивать, почему ты здесь и откуда знаешь... все. В такие моменты мне все время хочется сказать: 'Ну это же Айдо!' А я... просто Эро-сен... Джирайя-сан верил в мир... И отец верил... Они оба завещали мне найти ответ...

Красноречие явно покинуло Наруто. Ну конечно, перед ним ведь не жестокий и кровавый враг, которого нужно обязательно убедить, что он хороший, и не Саске, которого надо обязательно вернуть в деревню, да и не какое-нибудь там гипотетическое рогатое чудище с клыками, смахивающее на изрядно отожравшегося красного орангутана... А всего лишь его собственный брат. Вот был бы я всеми вышеперечисленными — он бы и для меня пару добрых слов нашел... Тьфу, зла не хватает.

— Так вот ты какой, Айдо... — донеслось от кресла и я вздрогнул. Ками, мы даже думаем одинаково... нет и нет! — Всегда хотел посмотреть на тебя... своими глазами!

Теперь вздрогнула Конан, так, что даже плащ не смог скрыть этого движения, а Нагато продолжил:

— Что же до 'существа'... Не тебе упрекать меня в этом! В этой битве по количеству убитых мы одинаковы! Ну что, теперь ты, наконец, ощутил мою боль?

Он говорил спокойно и как-то устало, но тем не менее отчетливо — даже кашель, кажется, отступил. Наруто стремительно обернулся ко мне:

— Айдо, что это значит?

Я промолчал, не отводя взгляд от скелета в кресле, но объяснения пришли с неожиданной стороны:

— Это так, Наруто-кун. Пейн не пользовался ничем, кроме своих небесных техник, а Айдо-кун... Именно он почти сжег тело Пейна. А вместе с ним и...

Я покосился в сторону звука. На плече Наруто мелькнуло что-то сине-белое и продолговатое, выставив в мою сторону две пары рожек.

Наруто вскинулся было, но нежный голосок с его плеча продолжил:

— Именно Айдо-кун задержал Девятихвостого и сражался с Пейном. И спас Хинату. Она уже пришла в себя.

И Наруто резко погас...

Нагато тем временем продолжил:

— Ну что, Айдо, теперь ты чувствуешь, каково это — жить с болью? Хочешь, чтобы она прекратилась? Тогда помоги мне! Ты, как и я, совершил невозможное — нашел где-то десятого. Мы ведь одинаковы!

Несколько секунд стояла тишина, за время которой в нас уперлись непонимающие взгляды Наруто и Конан: 'О чем это вы? Не понимаю'. А затем я... вздохнул.

— Нагато, я ведь тоже учился у Джирайи-сенсея. Пусть и очень мало, но главное я усвоил. Пусть он махровый идеалист, но он, как я теперь понимаю, знает... Знает цену.

— Знал, — почти само по себе вырвалось у Наруто, но я не остановился.

— Что же до того, что мы похожи... Нагато, ты даже не представляешь, насколько. Но, несмотря на это, сегодня ты умрешь.

Настоящий Пейн посмотрел на меня и попытался было усмехнуться, но я продолжал смотреть на него и усмешка погасла.

— Да, умрешь. Так или иначе. Это будет моей платой за все, что я совершил, и, надеюсь, этого взноса будет достаточно, чтобы продолжить... А пока я хочу кое что спросить. Джирайя рассказал мне, что ты умеешь воскрешать, — Конан беззвучно прошептала 'Когда он?..' — Да я и сам видел — в памяти... их всех. Поэтому у меня всего лишь один вопрос: когда умер твой друг, тот, кто был тебе ближе брата, тот, кто был рядом с тобой, тот, кто дал тебе мечту, тот, кого ты не смог отпустить, сделав своей куклой — какого хрена ты его не воскресил, хотя его тело в полной сохранности?! Какого хрена ты не вернул его?!

Последние слова я просто проорал. В этом вопле выплеснулось все — и боль, которую мне вновь причинила встреча с моей мертвой мамой, и цель, которая обернулась пшиком, и все, что оставили во мне умирающие в расплавленном камне и под обвалом... и взгляд Наруто, в первый миг после того, как он узнал о моих 'подвигах'... Думаю, если бы написать, что, что я крикнул — для выражения всего, что я чувствовал не хватило бы и целой строки восклицательных знаков. Но, как ни странно — стало гораздо легче. Может, девчонки со своими истериками в чем-то правы?

Успокоившись, я положил тело, которое все еще держал, на землю и откинул с его лица угол драного плаща. Все железные штыри, торчащие в самых странных местах Яхико, уже вытащили, видимо — сам Наруто, когда приложил тело Разенганом, и труп уже ничем не напоминал Пейна. Скорее просто очень сильно измученного человека, который наконец получил заслуженный отдых...

Я сделал шаг назад, но на меня никто не обратил внимания. Нагато уставился на тело своего друга так, как будто видел его впервые и не проходил в нем, как в старом костюме, двадцать лет.

— Почему?.. Почему я... не вернул?!. — наконец прохрипел он и задергался в кресле. Конан бросилась к нему, но наткнулась на отрицательный взмах головой. Нагато продолжал смотреть.

— Да, почему? — проговорил я. Мне никто не ответил и я продолжил: — Не можешь ответить? Тогда я отвечу за тебя!

— Нет!.. — проскрежетал Нагато и поднял на меня глаза. В серо-фиолетовых издевательствах над здравым смыслом плескалась такая боль, что я на мгновение онемел. Но было поздно — цена должна быть уплачена до конца. Всеми нами...

— Да, Нагато. Я знаю. Ты не вернул его потому, что после его смерти ты забрал его мечту. Ты сам так сказал. Ты пуст, Нагато, и все, что у тебя есть — лишь чужие мечты и желания. Именно поэтому ты и не стал хоронить своего лучшего друга. Ты боялся, что, если отпустишь его — вместе с ним уйдет и его мечта, оставив тебе только пустоту и боль потери. И не вернул ты его по этой же причине. Мечта осталась бы Яхико, а с тобой — только проклятия всех тех, кого ты убил. И с каждым днем, с каждым месяцем, с каждым годом ты был все дальше и дальше от мечты, которой заслонялся от правды! Тебе никогда не вернуть Яхико!

Сумрак скрывал детали, а на костистом лице уже не было возможности увидеть эмоции. На нем жили только глаза. Серо-фиолетовые концентрические круги Риннегана — сильнейших глаз в мире. Могущественнее которых нет. Но даже это могущество не смогло спасти их обладателя от него самого. Впрочем, как и всегда — тысячелетия до этого мига, и, надеюсь, что все же не вечность — после...

— И это еще не все, Нагато. Я очень долго разговаривал с Джирайей. Относительно долго. Он рассказал мне все. И то, что он знал, и то, о чем догадывался. Еще одна причина, по которой ты не вернул Яхико, это...

Я перевел взгляд на застывшую неподвижно, ничего не понимающую Конан... и этого Нагато уже не выдержал.

— Заткнись! — взревел он. — Это не так!

Одним мощным движением, которого было трудно ожидать от такого тщедушного тельца, он вырвал руки из цилиндров кресла, в котором сидел, со всех сторон истыканный железками. Через них он и управлял куклами. Ладони Нагато сложились перед его грудью в обычную ручную печать концентрации.

— Гедо: Ринне Тесей! — прорычал он.

— Нагато, нет! — бросилась к ему синеволосая девушка, но замерла от слов своего напарника:

— Конан... достаточно. Я слишком долго... ничего не знал! Я должен понять... прав ли я! Я устал... жить с этим!

Нагато сильнее стиснул ладони, от него во все стороны рванулась волна чакры... и неожиданно не рассеялась, а замерла дрожанием воздуха по всему объему дерева. Волна все росла и росла вверх, а вокруг тела Яхико появилось едва заметное зеленое свечение...

Несмотря на все прилагаемые усилия, у Нагато ничего не получалось. Свечение вокруг трупа становилось ярче, но этим все и ограничилось. Красноволосый скелет вдруг нечленораздельно зарычал, а из дрожания воздуха вдруг начало проступать нечто... оно не было похоже ни на что, что я раньше мог видеть, и я смутно чувствовал, что и сейчас видеть этого мне не полагается.

— Наруто, Айдо, жители! — вдруг вскрикнуло существо... пусть будет улиткой для начала, с плеча Наруто.

— Что?! — рывком повернул голову рыжий.

— Мертвые... Они шевелятся! Все сразу! — обескураженно проговорила улитка, а я вдруг понял все. И что мне нужно сейчас делать... и какова, скорее всего, будет настоящая цена совершенному нами — двумя Узумаки, которые возомнили о себе слишком много и вторглись туда, куда человеку нет пути... буде он еще хочет остаться человеком.

Я рванул вперед и двумя прыжками преодолел расстояние до Нагато, уже прекратившего рычать и нечленораздельно хрипевшего. Конан попыталась заступить мне дорогу, но я отодвинул ее одним взглядом, зашел за спинку кресла и упер ладони по обе стороны шеи последнего Пейна. Он дернулся, а я ускорил чакру, снял барьер с печати Инфуин и прошептал:

— Делай что должно — случится чему суждено. А я помогу тебе, Нагато... Узумаки. Брат.

Он вздрогнул, а я криво улыбнулся. Наруто — ты воистину хреново влияешь на окружающих. Вот и я уже начал искать братьев за каждым углом!..

Чакра бурным потоком рванула в скелетообразное тело. Потерь почти не было, как будто я гонял энергию из одной руки в другую... а дрожание воздуха передо мной вдруг сгустилось и приняло форму исполинской бело-фиолетовой башки с яростным взглядом таких же, как у Нагато, глаз. Из распяленного от верхушек деревьев, которые как-то неожиданно вынырнули из бумажного вихря сброшенной маскировки Конан, до самой земли рта с острыми хищными зубами вдруг сплошным потоком хлынули зеленые искорки. Все они устремились в сторону невидимой Конохи, а я понял, что увидел технику воскрешения Риннегана, которую видят только двое — исполнитель и жертва... а еще — что я не смогу убрать рук от Нагато, даже если бы и хотел...

Поток душ постепенно иссяк, но тело Яхико было по-прежнему неподвижным, лишь свечение вокруг него уже заставляло прикрывать глаза. Чакра утекала стремительным потоком, у меня уже начали холодеть ноги и я понял — не хватит. У нас двоих — не хватит, потому что мама говорила верно, душа Яхико уже не здесь, а дотянуться туда, где она сейчас — не хватит никакой чакры. Руки дрогнули, но... в конце концов, я был готов к такому. Разве еще одно дельце осталось, и вот как раз его обстряпать сейчас — самое время!

'Йоко, уходи, — громко подумал я. — Это мое дело и я должен его закончить! Помнишь, ты говорила, что, если ты выберешься из печати полностью, то мне будет плохо? Так вот сейчас самое время — хуже уже не будет, а ты должна позаботиться об остальных! Йоко!'

Ответом мне было молчание, а потом на поверхность прорезалась мысль:

'Ох, и что бы вы все без меня делали... — голос девушки почему-то был очень грустным. — Знала бы, что ты задумал — сама бы удавила. А я ведь не хотела... Надеялась остаться обычной...'

'Йоко, о чем ты? Уходи скорей!' — возмутился я, но меня не удостоили ответом. Вдруг мой череп до отказа заполнили ее мысли. Но обращалась она не ко мне!..

'Эй... Отпусти его... Пожалуйста, — грустно говорила девушка непонятно кому. — Это я... И да, я согласна... Да, когда придет время...'

'Йоко... ты о чем?..' — обескураженно подумал я.

'Пап... Делай что должен — случится чему суждено... Византийские императоры не дураки были, а? — На этот раз она обратилась ко мне и я почувствовал ее улыбку. — Все равно не скажу, и не проси. А теперь — держи!'

По левой руке, кажется, из самого сердца вдруг рванула волна ослепительного света... и из-по-прежнему распахнутого рта идола воскрешения вынырнула искорка. Одна-единственная искорка тусклого зеленого света и она с разгона ударила в труп Яхико...

Где-то очень далеко отсюда, около водопада, тысячью тонких струек падающих с мясистых листьев исполинских (а для большинстве местных жителей — вполне обычного размера) растений сидели две жабы. Одна была перебинтована и курила трубку, мрачно поглядывая на бутылку рисовой водки, своими размерами вызвавшей бы у небезызвестного в этих местах Джирайи воистину религиозный экстаз. А вторая, старая, как мамонт, что легко было понять по могучим морщинам, избороздившим прежде гладкую жабью шкуру, напряженно вглядывалась в стеклянный шар, лежавший на бархатной подушечке перед ней. Наконец она удовлетворенно вздохнула:

— Все кончено...

Жабий Мудрец был доволен — он смутно предчувствовал, что скажет именно эти слова.

— Что происходит? — вскинул голову Гамабунта, все еще переживающий недавнее сражение.

Как и было предсказано. Революция в мире шиноби свершилась, и сделали это оба ученика Джирайи сразу. Никогда бы не подумал. Но, как бы то ни было, все кончено...

Внезапно шар, в котором до этого отражалась смутная фигура парня в черно-оранжевом спортивном костюме, залило ослепительным солнечным светом. Он был таким ярким, что, казалось, вырвался из прозрачной сферы наружу, ослепив обоих собеседников. Но так же неожиданно, как и появился, свет погас.

— Ну и что это было? — с интересом повернулся к собеседнику Жабий Босс.

— А может быть, я и неправ... Все — только начинается, — обескураженно пробормотал Мудрец.

Но об этом разговоре так никто никогда и не узнал...

Нагато, напрягший все силы в последнем рывке, обессиленно упустил руки. Они рухнули на бортик кресла, но разжиматься не пожелали, так и оставшись сложенными в ручную печать. А тело Яхико... впрочем, так говорить уже неправильно... Яхико зашевелился, поднялся с земли, осмотрелся... и шагнул прямо к нам с Нагато. Я попытался было снова убрать руки, но у меня вновь ничего не вышло.

— Нагато... Конан... Привет... — проговорил только что оживленный.

— Яхико... — пискнула синеволосая, из сильного и уверенного в себе члена самой знаменитой организации нукенинов превращаясь в испуганную девчонку, которая, казалось, осталась в глубоком и далеком детстве.

— Нагато... Ты все же сделал это. И я знаю, почему. Я всегда хотел тебе сказать — я не сержусь на тебя... и прощаю...

Пока воскрешенный говорил это, волосы Нагато стремительно теряли цвет, пока не повисли совершенно седыми патлами. Он дернулся и попытался повернуться, но на это у него совершенно не осталось сил...

— Айдо, — прошептал он. — Теперь я вижу — ты был прав. Боль — она ушла. Оно того стоило и... Спасибо тебе. Конан... Прости меня, если сможешь, потому что я... всегда... тебя...

Изо рта полупрозрачного чудища вдруг протянулась белая когтистая рука и устремилась прямо к нам. На последних словах Нагато пальцы призрачной конечности обхватили его, с легкостью пройдя сквозь тело и сжавшись вокруг чего-то совершенно другого. Уже к телу не относящегося. По пути рука прошила насквозь Яхико, зацепив то же самое внутри него. А я почувствовал мертвенный холод от громадных когтей, прошедших всего лишь в паре сантиметров от меня. Рука дернулась обратно, Нагато дрогнул и обвис в кресле, Яхико, по-прежнему улыбаясь, рухнул на землю, а я не мог отвести взгляд от исчезающей во тьме руки и захлопывающейся пасти, чувствуя, что только что избежал очень крупных неприятностей... и что эта картина еще не раз и не два придет ко мне во сне...

Спустя некоторое время все действительно было кончено Я стоял у деревьев. Глядя, как Конан бережно заворачивает в свою бумагу тела Нагато и Яхико, попутно о чем-то разговаривая с Наруто, я набирался смелости... и никак не мог решиться. После того, что я увидел, что узнал, что пережил... и что пережила она — мое предложение даже мне самому казалось жутким кощунством. Но и ничего не делать — я тоже не могу. Мне, как никому другому, известно, что это действительно необходимо сделать. Наверное, подожду, когда Наруто убредет отсюда. Ох уж мне эти идеалисты... такие же как и я сам. Это и пугает.

Пока я предавался грустным мыслям, Конан закончила разговор с рыжим, зачем-то подарив ему букет бумажных цветов, и подошла ко мне.

— Айдо.

Я в упор посмотрел на нее, но в глазах медового оттенка ничего прочитать было невозможно.

— Айдо, ты жесток, — я открыл было рот, для возражений или извинений — не понял и сам, но девушка продолжила говорить, не обратив на меня внимания. — Но, наверное... такой человек обязательно нужен, чтобы остальные могли мечтать и делить свои мечты с другими. Нагато был очень похож на тебя, он просто... заблудился. Спасибо, что помог ему понять. А твоему брату очень повезло с тобой.

— Как ты догадалась? — промямлил я. По губам Конан впервые за все время, что я ее видел, проскользнула едва заметная улыбка:

— Только идиот не догадается.

— Поздравляю, Наруто, теперь еще один человек знает о тебе всю правду. Наши ряды ширятся, — шепот себе под нос не вышел — Конан услышала, удивленно отшатнулась, а затем... попыталась по-настоящему улыбнуться. Не получилось — она уже очень давно отвыкла это делать.

Больше ничего не говоря, она отвернулась, и зашагала было к кромке деревьев, но я ее остановил:

— Конан, — она обернулась. — Глаза Нагато... Они не должны существовать

Девушка подобралась и посуровела.

— Риннеган — это собственность Деревни Дождя и мы сможем ее защитить! Не надо, Айдо, — уже совсем другим тоном добавила она. Просьбы в голосе совсем не чувствовалось, скорее — угроза.

Я мгновение поколебался. Ну вот и кто подскажет, как поступить — правильно или как Наруто? Не знаю... поэтому гори оно все огнем! Однако кое-что правильное я все же сделаю.

Я улыбнулся, дернул правой рукой и метнул навесом в руки девушке выхваченный трехлезвийный кунай. Конечно, лучше бы было, если бы она меня поцеловала, онокак-то вернее, кунай и забыть можно... но это было бы уже слишком, а от добра — добра не ищут.

— Держи, пригодится. И это... зови, если что!

Конан секунду разглядывала подарок, а потом подняла голову, серьезно кивнула и, больше не задерживаясь, скрылась за деревьями. А я смотрел ей вслед и думал — настоящий ли я ученик Джирайи или, все же, после всего, что случилось, размышлять, что же так усердно скрывает Конан под плащом, застегнутым до подбородка — как минимум, неуместно?..

Я почти нашел ответ на этот, без преувеличения, мировоззренческий вопрос, как позади меня раздался сдавленный звук. Я обернулся... и едва успел подхватить падающего Наруто.

— Айдо... ты прости... — выдавил рыжий.

— Да нормально, ты сегодня потрудился на славу. Прямо настоящий Хокаге! — подбодрил я его, но Наруто не услышал — он вырубился. Мдя...

Вот так вот я и волок его на плече — ну а что? Он не раненый и не девушка, чтобы я его на руках таскал! — пока навстречу с ветки не соскочил Какаши. Наруто немедленно ожил:

— Какаши-сенсей!

— Хорошая работа, ребята! — в меланхоличном, по обыкновению, тоне Копирующего даже я без труда смог различить нотки одобрения. А уж Наруто, который 'кто ищет — тот всегда найдет' аж расцвел весь и в сознание пришел. Правда, для болтовни сил ему все равно не хватило, но зато весь оставшийся путь он проделал на закорках Какаши, что весьма облегчило ему жизнь. А уж когда мы добрались до деревни...

Какаши явно что-то знал, потому что он спустил Наруто со спины у последних деревьев. А, может и не знал, а покрутил Шаринганом, потому что такую толпу заметить даже и через протектор было можно...

На опушке леса собралась, кажется, вся Коноха. Поляна была запружена народом насколько хватало глаз. И, как только Наруто вышел из-за деревьев, вся эта толпа на разные лады завопила:

— Наруто!

— Ты молодец!

— Ты справился!..

А затем они все качнули вперед, и, наверное, так и окончились бы дни нового героя Конохагакуре Наруто Узумаки — растоптанного благодарной толпой. Впрочем, он ничего бы не имел против такой смерти — счастье рыжего можно было бы углядеть даже со спины. Но тут от деревьев отлепился я...

По мере приближения к нам толпа все замедлялась и замедлялась. Даже крики, кажется, стали чуть тише. А затем... край, который был чуть ближе ко мне внезапно подобрался и обтек место, где я стоял, по широкой дуге. Но с такого расстояния можно было рассмотреть выражение их глаз.

Там не было враждебности или ненависти. Это выражение с трудом поддавалось описанию. Наверное, самыми удачными словами было бы — разумное опасение. Медведь, запертый в клетке, выглядит милым и совсем нестрашным, но добровольно в клетку к нему зайдет только самый отмороженный тип. Вот что я прочитал во взглядах устремленных на меня.

Я остановился... а затем усмехнулся. Ну что ж, все справедливо и эту часть цены я тоже готов уплатить. Ведь, в конце концов, у людей должно быть что-то, что объединяет их всех. Гораздо лучше, когда это общее дело, но гораздо эффективнее работает страх и неприязнь. Такую жертву я готов принести... вот только странно. Коноха — очень несчастливое место для братьев. Всегда один из них становится пугалом. Началось все с Хаширамы, а заканчивается, выходит, на нас с Наруто? Вон, даже Саске может подтвердить, хе-хе. Ну что, 'Айдо, Великий и Ужасный', наверное, нужно постоять, когда первая вола восторгов схлынет, поздравить Наруто, да и идти себе по добру поздорову? Рыжего вон уже и Сакура избить, а потом обнять успела — вот же неугомонная! — и еще кто-то подходил...

Я скрестил руки на груди и приготовился ждать. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Потому что из толпы прямо на меня...

Интерлюдия.

Наруто взлетал, подбрасываемый сильными и уверенными руками шиноби, а вместе с ним поднималась к небесам и его душа. В голове не было ни единой мысли, кроме всепоглощающего счастья и лишь на краю сознания крутились обрывки мыслей: 'Сделал! Доказал! Добился! Меня наконец признали!' Искренняя — он это чувствовал!— благодарность людей, которые поверили в него, казалось, придавала ему какие-то неимоверные силы. Сейчас он был способен на все: защитить деревню от всех и вся, одной левой скрутить Девятихвостого, достать с неба любую звезду на выбор Сакуры-тян, да даже... вернуть Саске!

Наруто наслаждался... до той поры, пока при очередном броске ему в глаза не бросилось красное пятно на зеленой траве. Айдо стоял с краю поляны, скрестив руки, а вокруг него на десяток метров расстилалось свободное пространство.

Сразу же нахлынули воспоминания о только что случившемся и Наруто, ловко соскочив с качавших его рук, начал пробиваться сквозь толпу туда, где стоял его друг. 'Как же так? Ведь мы были вместе, он ведь тоже... И Нагато воскресил всех только с его помощью! Но вот что там дальше произошло — это было страшно... А, неважно, даттебайо! Все равно он мой друг и останется им, что бы ни случилось!'

С такими мыслями Наруто в сплошном потоке поздравлений, похлопываний по плечам и спине выбрался на край толпы и уже было шагнул к красноволосому, как вдруг оказалось, что его участие уже и не особо нужно...

Из-под людских ног вывернулся какой-то мелкий пацан и на всей скорости кинулся к парню:

— Айдо-нии! Ты в порядке! А я уж думал!.. Особенно когда в небо полетели камни. А из них вылезло... ну то... это... с хвостами, а снизу красная стрела ударила! Ю-чан сразу сказала, что это ты и чтобы я не волновался! А и не волновался. Разве чуть-чуть... Так Акира говорит, а это ведь правда, да?

— Правда, Кано, — улыбнулся Айдо, погладив влипшего ему в живот пацана по огненно-красным настолько, что они казались рыжими, волосам. — Вот только про Хенге-то ты забыл!

— Ой, прости, братик Айдо! — в голосе мелкого раскаяния не чувствовалось совершенно, а у Наруто в душе неожиданно что-то царапнуло. И совершенно не из-за упоминания хвостов...

— Хе-хе. Ну молодец! Справился все же, поздравляю! — с края толпы послышался еще один голос, и большинство глаз развернулось туда.

Среди людей уверенно, несмотря на костыль, заменивший отсутствующую ногу, стоял мужчина лет сорока с шикарной бородой. Борода, собственно, и была его самой запоминающейся частью для несведущих. А для более осведомленных гораздо больший интерес представлял костыль. Собранный явно из всяких случайных палок и досок, он, тем не менее, не взблескивал ни единой шляпкой от гвоздя, зато почти всю его поверхность покрывала причудливая вязь линий и черточек...

— Хаттори-сан, вам бы лежать!.. — при этих словах Айдо неодобрительно покосился на костыл, а бородатый,заметив его взгляд, насколько смог горделиво приосанился:

— Вот еще, рано мне лежать! А это видел? Фуин 'прочность'! Сам разобрался, тебя не дождавшись! Уж прости! — и весело захохотал. Губы Айдо шевельнулись и Наруто, без сомнения, легко бы разобрал слова 'Из пушки по воробьям', и удивился бы незнакомому языку. Но, к сожалению, читать по губам джинчуурики не умел.

Вдруг красноволосый настороженно вскинул голову, а затем его губы расплылись в улыбке, потому что, раздвинув людей, к нему спокойным шагом приближалась... Наруто рефлекторно потер задницу, по которой однажды прилетело древко нагинаты в полтора раза больше его роста, и постарался вжаться в толпу. Это у него, впрочем, не получилось, а девушка, когда-то столь непочтительно обошедшаяся с не таким уж, как оказалось, и тренированным — раз до сих пор вспоминается! — телом джинчуурики, подошла совсем близко. Красноволосый было дернулся навстречу, но уперся в спокойный голос:

— Привет, Айдо. Спасибо, что на этот раз сделал Призыв медленно.

Уголки губ парня заметно опустились, но на приветствие все же ответил:

— Здравствуй, Таюя. Не подскажешь, чем обязан такому холодному?..

Договорить он не успел. Из задних рядов стоящих людей вдруг раздался шум, восклицания: 'Да пропустите же вы!', и сразу вслед за этим на свободное пространство вырвалась девушка с двумя забавными шариками вместо прически. 'Кажется, они называются 'оданго' — вдруг подумалось Наруто.

Девушка, чуть ли не расшвыривая людей — обучение у Гай-сенсея явно пошло ей впрок, хоть сама она так и не считала — рванулась вперед и без каких бы то ни было сомнений повисла на шее у красноволосого.

— Тен-тен... Я тоже очень рад тебя видеть, — пробормотал тот, — но, может быть, это немного неудобно? Подумают не то...

— Бака! — голос девушки звучал глухо, потому что она уткнулась парню в ключицу. — Да все равно мне, что подумают! Ты опять повсюду лезешь! Ты даже не представляешь, что мы подумали, когда увидели этот каменный шар! А потом... потом мне рассказали, что ты здесь и я... Бака! — решительно закончила свою речь девушка, и замолчала, посчитав, что сказала более чем достаточно, чтобы всякие там красноволосые, вечно лезущие куда не просят, чтобы спасать других, но такие... такие... ее прекрасно поняли.

А джинчуурики вдруг послышался тихий голос Хинаты, донесшийся откуда-то сбоку: 'Спасибо, Айдо!' Но, когда блондин повернутся, там уже не было никого... кроме пары десятков обычных шиноби. Наруто неизвестно почему вздохнул, поднял голову... и натолкнулся на прищур Таюи, также повернувшейся на голос. 'Значит, не показалось' — мелькнула в голове мысль...

Наруто еще раз вздохнул, довольно улыбнулся и уже почти собрался уйти, как вдруг... Айдо как-то неловко дернулся, скинув с шеи все еще обнимающую его Тен-тен, а затем из-за его спины вышла...

'Странно, откуда она взялась? Ведь точно помню — Айдо там один стоял' — подумал Наруто, но это была его последняя внятная мысль, потому что из-за спины красноволосого вынырнула самая красивая девушка, какую он когда-либо видел в своей недолгой, но насыщенной жизни. Даже Сакура-тян, не вслух будь сказано, по сравнению с ней ну вот совершенно не смотрелась...

Девушка тем временем обняла Айдо за руку, прижавшись, о чем-то пошепталась с ним, ослепительно улыбнулась опешившей Тен-тен, удивление которой спустя секунду, после одного лишь тихого слова Айдо, стало совсем уж запредельным, и решительно двинулась к блондину. Подойдя вплотную, она на мгновение замерла, тряхнула просто потрясающим водопадом красных волос, попыталась сдуть с глаз челку, которая была мирно зажата на виске блестящей полоской металла... и вдруг подняла руку, положив ладонь на голову джинчуурики.

— Ну здравствуй, Наруто! Я давно хотела с тобой познакомится и посмотреть на тебя... сама, — непонятно добавила она после паузы. — Рада, что наконец получилось. А ты ничего!

— А ты кто? — глупо выпалил блондин, в голове которого воцарилась космическая пустота.

— Я? Меня зовут Йоко и я твоя... э-э-э... м-ма... — запнулась она, а Какаши, стоящий неподалеку, вздрогнул и чуть не сплюнул. Остановило его только то, что он был в маске.

Девушка нерешительно обернулась к Айдо, секунду посмотрела ему в глаза и, заметив разрешающий кивок, вновь развернулась к блондину. Но за это исчезающе малое время Наруто собрал разбегающиеся мысли в кучу и припомнил долгие три года, проведенные рядом с Извращенным Отшельником. Вновь, в который раз мысленно поблагодарив судьбу, которая свела его с этим замечательным человеком, он глубоко вздохнул и выпалил прямо в изумленно расширившиеся глаза:

— Извини... а можно угостить тебя раменом?!.

Этот невнятный звук имел все шансы затеряться в гомоне толпы, но, как назло, именно в эту секунду на поляне установилась тишина. Она длилась и длилась... а затем ее прорезало тихое хихиканье. Оно с каждой секундой становилось все громче и громче, а затем Айдо, уже не сдерживаясь, повалился на траву и схватился за живот, пытаясь удержать в себе неистовый хохот. Вслед за ним рассмеялись и все, кто был вокруг.

Наруто стоял ни жив не мертв, Йоко, залившаяся краской под цвет своих волос, юркнула обратно и как-то незаметно исчезла, а в бульканье Айдо кто-нибудь внимательный вполне мог бы разобрать натужные слова: 'Наруто... ты полный идиот!' Но разумеется, такого никогда не могло бы произойти...

...Толпа постепенно уходила с опушки. Миг радости и момент триумфам минул. Людей ждали дела — нужно было восстанавливать деревню.

Жители уходили по-разному — кто-то сбивался в группки, кто-то торопился поодиночке. Но от компании, расцвечивающей сочную зелень луга красными шевелюрами, сторониться больше никто не пытался...

Глава 20

Я убрал руки от лежащего передо мной тела и со вздохом распрямился. Да уж... Последние события как-то приучили меня к мысли что ирьедзюцу может почти все, а что не может — то доделают мои печати. Но сейчас оказалось — в очередной раз — что 'есть многое на свете, друг Гораций...'

В довольно просторной матерчатой палатке царил полумрак. Из-за этого было довольно трудно рассмотреть подробности окружающей обстановки, но даже в таких условиях облик самой главной обитательницы этой палатки бросался в глаза — уж слишком он отличался от того, что я привык видеть...

— Эх, бабуля, до чего ж ты себя довела!.. — неслышно вздохнул я. Высохшая мумия, которой с первого взгляда невозможно было дать не то что, так сказать, паспортные пятьдесят четыре года, которые прожила Цунаде, а и вообще появлялось желание накинуть пару-тройку столетий, ничего не ответила, только едва заметно вздохнула и снова застыла неподвижно.

Сколько народу она спасла от увечий и ранений на первом этапе вторжения, когда Пейнов было шестеро — пять тысяч, десять? Пятнадцать? Никто не знает — сейчас хватает более важных дел, чем выяснять такие вещи. Но в голове постоянно крутится мысль — а я бы смог сделать то же самое, даже со своим гигантским, как мне казалось, резервом, даже с бездонным, как я думал, Инфуин, таким же, как и у бабули? Нет, в передаче чакры нет ничего особенного, я уже сто раз это делал, но вот так — без физического контакта, тысячам человек? И если такова бабуля, то каковы же тогда остальные Каге, среди которых Цунаде, по слухам, не самая выдающаяся личность? Ох, Айдо, Айдо, ну вот куда ты лезешь? Прихлопнут ведь тебя и не заметят, Узукаге доморощенный... Да, но ведь Гаара — тоже Тень Ветра, а я бы не сказал, что он так уж страшно силен. А с другой стороны — в Песке вполне могли поступить по принципу 'на безрыбье и Гаара — Каге'. Не знаю... но очень постараюсь выяснить! Но вот только становиться выдающимся ирьенином я что-то больше не хочу. Если этот путь заканчивается превращением меня в сухую мумию, я лучше пойду другим путем и стану обычным, ничем не выдающимся пятидесятипятилетним извращенцем. Мда...

Я поправил Цунаде упавшую на глаза прядь волос — ее привычные хвосты собирать ей, конечно же, никто не стал — и поднял голову, тут же наткнувшись на требовательный взгляд Шизуне. Я вздохнул и отрицательно покачал головой, сестренка кивнула, подтверждая то, что я обнаружил и, отвернувшись, легла на футон, расстеленный рядом с ложем Цунаде, а мои мысли приняли несколько иное направление.

Как оказалось, воскрешение — не такое уж и простое предприятие. Впрочем, что может быть простого в смерти? А именно ее, пусть, к счастью, и временную, пережили все, на кого подействовала техника Нагато. И для очень многих это далось очень непросто...

Некоторые, очнувшись, производили впечатление поднятых без всякой цели зомби. Они обводили все вокруг пустым взглядом, в котором, казалось, еще кружатся в неостановимом вихре колючие осколки ледяной пустоты, куда чуть было не угодила их душа. Некоторые поднимались и отправлялись бессмысленно бродить по развалинам деревни,будто стараясь найти что-то, что совсем недавно потеряли. А некоторые — совсем не торопились открывать глаза...

Я снова посмотрел в спину отвернувшейся Шизуне. Кажется, она заснула... Из отрывочных рассказов тех, с кем я успел пообщаться, выходило, что сестренка умерла не просто так. Тот Пейн, который умел вырывать души из тел, провернул это с Шизуне. Перед ее смертью Нагато обстоятельно побеседовал с девушкой и вряд ли эта 'беседа' проходила за чашечкой чая... Все два дня, с тех самых пор, как воскресла, Шизуне не проронила ни слова. В первое время ее не интересовало вообще ничего, и только когда Сакура привела ее к Цунаде, она немного ожила. Сейчас вот даже кивнула, согласившись с моим диагнозом, так что, надеюсь, в скором времени придет в себя. Эх, Нагато, Нагато, как же Ками не досмотрел и дал такую мощь такому человеку, как ты?..

Справедливости ради, были и те, кому смерть и воскрешение пошли явно на пользу. Хатаке Какаши первые дни после нападения Пейна был не похож на самого себя. Такого бодрого и, если можно так сказать, ожившего Копирующего Ниндзя в Деревне Скрытого Листа не видели никогда. Кажется, он бы даже маску снял, но, скорее всего, настолько с ней сжился, что просто забыл о ее существовании. Сейчас уже все прошло в норму, но все равно — собаковод производил впечатление человека, скинувшего с плеч тяжкий груз. Гай-сенсей, когда это увидел, даже ляпнул: 'Смерть — неплохой способ почувствовать Силу Юности!' Этим он вверг в сугубое смущение стоящего рядом Ли, который так и не смог выдавить из себя традиционное продолжение: 'Да, сенсей!', а лишь с опаской косился на задумчивого учителя. В стане Зеленых Зверьков явно намечался бунт на почве применения прогрессивной методики обучения...

Я осторожно, чтобы не побеспокоить, поднялся на ноги и отправился к выходу из палатки, но на полпути был остановлен голосом Сакуры:

— Айдо...

— Да? — приостановился я. Разворачиваться не стал — лишних движений делать не хотелось. Все то, что я давеча натворил, требовало недюжинных энергорезервов, так что чакроистощение, хоть и не такое катастрофическое, как у Цунаде, все же меня догнало. У большого резерва при всех плюсах есть один огромный минус — уж очень медленно он заполняется... Вот и хожу, пошатываясь и стараясь не встречаться с дверными проемами, благо что в Конохе не осталось ни одного целого косяка, в который можно вписаться. А мой личный, внутренний, непослушный, и, как оказалось, весьма популярный среди парней ядерный реактор сейчас... Я было собрался покоситься в угол палатки, но Сакура все же продолжила:

— Айдо, скажи... Что с Цунаде-сама? Я ничего не могу понять... Шизуне молчит... Ты ничего не объясняешь... А вы с ней друг друга понимаете без слов! За что ты так со мной?! Я же стараюсь, хоть у меня и не получается! Я же хочу помочь!..

Начав говорить почти что шепотом, с каждой фразой Сакура все повышала и повышала голос, а под конец уже почти кричала. Ну вот, пожалуйста — истерика. И ведь есть у нее на то полное право — во время нападения она одной из первых вступила в бой, а когда все закончилось, нашла в себе силы организовать полевой госпиталь и позаботиться о раненых — Нагато ведь починил только умерших, у всех остальных их набор переломов разнообразных костей и ушибов самых экзотических мест сохранился в полном объеме. Девчонка крепилась сколько могла, а вот теперь не выдержала... Ну и что мне теперь с ней делать? Впрочем, тот факт, что она наконец расслабилась и почувствовала себя в безопасности именно в моем обществе, ведь даже Наруто получил только ободряющий удар в печень... Хм, как-то неожиданно приятен этот факт. Ну, в таком случае понятно, что делать дальше!

— Сакура, все очень просто, ты и сама могла бы все понять, если бы чуть-чуть сосредоточилась. Несмотря на все ирьенинские знания и способности, которыми мы обладаем, основной твоей задачей как медика является — что?

— Что?.. — сбилась с очередного витка истерики девушка. Я довольно улыбнулся и зашагал к выходу из палатки, продолжая говорить на ходу:

— Помочь организму самостоятельно выбраться из неприятностей, в которые его втравил хозяин! Тело борется за жизнь само, мы ему только помогаем. А в данном случае причиной всех проблем Цунаде-оба-сан стала чакра. Шутка ли — вылечить такую толпу! Она очень сильно перенапряглась и ее тело посчитало, что все проблемы случились именно из-за чакры. Сейчас организм Цунаде отторгает чакру, не дает ей накапливаться. А так как шиноби без чакры не может жить... — я грустно вздохнул. — Так что основная наша задача — поддерживать организм бабули, функционал ее внутренних органов и ждать, пока истощение сойдет на нет — ей сейчас даже нашу энергию не передать.

Я дошел до выхода, отодвинул полог и резко перевел тему разговора:

— А с тобой я так поступаю, потому что мне нравится смотреть на твое сердитое лицо. Ты такая милая, когда злишься!

Покосившись на опешившую и безмолвно открывающую и закрывающую рот девчонку — чистая победа! — я осторожно высунул голову наружу, стараясь, чтобы с улицы меня не было заметно. И у меня на то были серьезные причины...

Во-первых, это Ямато. Деревянный человечек умудрился вконец достать меня своим нравоучительным нытьем на предмет аккуратного отношения к союзникам и точному расчету применяемых мной сил. Поучения начинались при каждой встрече и я уже полушутя-полусерьезно начал опасаться, что в следующий миг прозвучит сакраментальная фраза 'большая сила — большая ответственность'. А причина была проста — Нагато воскресил действительно всех. Я до сих пор не устаю благодарить... не знаю точно, кого — то ли Шинигами, то ли Ками... то ли Йоко... тьфу, еще чего не хватало — собственную дочь бояться... Но нет-нет, да и проскакивает мысль, что бы было, если бы не Нагато... нет, даже думать не хочу! В обще, воскресить-то воскресил, и даже в порядок привел. Но вот только большинство моих 'жертв' при полном телесном здоровье... оказались закатаны в стекло. Расплавленные плазмой с запекшиеся в единую структуру глыбы техникам Дотона почти не поддавались, а доставать народ надо было срочно — дышать-то в стеклянном коконе тоже нечем... Так и получилось: Наруто искал, Ямато раскалывал стеклянные саркофаги, применяя весь свой арсенал — Землю, Воду, Дерево... Мне кажется, он был в шаге от изобретения 'Нинпо: Высвобождение Стекла', но всех замурованных достали раньше, чем произошло чудо, а вконец умотавшийся Ямато явился ко мне высказывать претензии. Слава богам — в последний день его совсем не было видно.

Ну а вторая причина сейчас скромно устроилась в самом темном углу палатки и старается стать как можно незаметнее. Я не выдержал и фыркнул, покосившись на смутно алевший в полумраке водопад длинных волос...

...Наруто, наверное, и сам не понимал, что с ним творится, почему его так тянут к это девушке. Его отношение ко всем остальным ничуть не изменилось, даже к Сакуре он испытывал прежние чувства... Но в присутствии Йоко он будто преображался. Он везде ходил за ней, таращась влюбленными глазами и предлагая ей угоститься раменом. Его даже не смущало, что забегаловка Теучи была снесена точно так же, как и все остальные городские постройки, в его представлении — рамен был и будет всегда... Кстати, Теучи вроде бы сегодня уже должен был поднять временный навес. Хорошо в Конохе жить: поставил в поле три палки и стол между ними — вот тебе и ресторан! Надо бы зайти, а то скоро на остров возвращаться — там не поешь по-человечески, а Нами все же не кухарка... кхм. Ну так вот: бедняга рыжий, наверное, голову себе сломал над причиной, конечно, если дал себе труд об этом задуматься... Но ответ знал один я. Йоко была один в один похожа на нашу маму, а ее, даже единожды увидев, будучи едва пару часов от роду — уже невозможно было забыть. Так что Наруто инстинктивно потянулся к Йоко. Впрочем, если я правильно понял Кушину Узумаки, которая осталась в Печати Девятихвостого, в скором времени моего непутевого братишку ожидает большо-ой сюрприз... Химе клана Узумаки — это вам не фунт изюму!

Не заметив ничего угрожающего, я вернулся в палатку. Деревня жила, потихоньку восстанавливаясь, мимо то и дело пробегали жители, то с грудой досок, то с мешком гвоздей... разве что вдалеке маячили три здоровенные фигуры, видимо, выполняющие роль подъемных кранов — Таюя по собственному почину взялась помочь в ремонте... лишь бы не быть рядом со мной. Эх...

— Йоко, не хочешь прогуляться? — повернулся я к дочке, похлопывая себя по животу.

— Нет. Я лучше здесь посижу, — отозвалась она.

— Не понял... Между прочим, у твоего отца сейчас чакроистощение и было бы неплохо ему немного... А-а-а, — протянул я, — вспомнил! Теперь понятно, ведь в скором времени сюда заглянет навестить бабулю один рыжий и назойливый молодой человек! Впрочем, не такой уж и назойливый, а?!.

— Тьфу на тебя!.. — буркнула девушка, надулась и отвернулась к матерчатой стене. Недавно, после очередной серии душещипательной драмы 'Наруто, рамен и Йоко', я глубокомысленно нахмурился и произнес многозначительным тоном: 'Знаете друзья... Мне кажется, я слишком молод, чтобы стать дедушкой и одновременно дядей! Это будет очень сильным потрясением в мои семнадцать лет!' Йоко тогда вспыхнула до корней волос, как спичка — мне показалось, что она покрылась настоящим пламенем — и убежала, даже забыв про печать. А Наруто стоял и хлопал глазами, пытаясь понять, что же я имел в виду и не в силах даже допустить мысль, что я был предельно конкретен... Вот со вчерашнего дня дочка на меня и обижается.

— Ну, как хочешь, — пожал я плечами и собрался было выйти... как из ступора вышла Сакура.

— Айдо, подожди! Куда ты?

— Да так, отдохнуть, развеяться... — я снова пожал плечами.

— Айдо, но... ведь каждый шиноби с навыками ирьенина должен взять хоть одно дежурство в нашем полевом госпитале! У нас даже те, кто не имеет нужных навыков, там работают. Я хотела попросить тебя меня подменить, раз уж я здесь, а ты!..

Сакура вновь начала повышать голос и я поморщился. Вот же подсуропил Ками подарочек, а! И что Наруто в ней нашел?.. Небрежно отмахнулся:

— Я уже дежурил там вчера! Больше в госпитале ирьенинам делать нечего! — Сакура открыла рот, и я, догадываясь, что сейчас прозвучит, поспешил пояснить. — Да достали они меня все! Один по пальцу молотком себе попал, другому бревном ногу ушибло... Я руки-ноги-головы приращивать могу, кое-кто подтвердит, а они мне тут свои пальцы суют! Ну я не выдержал и печать поставил, 'Восстановление'.

— Кому?.. — почему-то шепотом спросила розоволосая.

— Не 'кому', а 'куда', — уточнил я. — На землю. Под палаткой, — и, видя, что понимание не появилось, добавил. — Под всеми сразу. Теперь в госпиталь достаточно зайти, посидеть немного и мелкие травмы сразу пройдут! Только надо будет чакры залить, но этим я займусь завтра!..

Сакура опустила голову и стояла так несколько секунд, а я, печенкой почувствовав, что что-то не так, медленно пятился к выходу из палатки. Наконец, девушка подняла голову, пронзив меня взглядом. И в этом взгляде не было ни капли благодарности!

— Айдо... — медленно начала она. — Так вот почему Ямато-тайчо сегодня утром выпрашивал у меня разрешения выкопать на краю госпиталя яму и поставить там онсен... И его обычная равнодушная гримаса при этом была еще загадочнее... А я-то думала — это для больных... А ну стой, Айдо! Куда?!.

Но я ее уже не слушал и под заливистое хихиканье Йоко вывернулся из палатки, уносясь в жаркий полдень Деревни, Скрытой в Листве...

Интерлюдия.

Сегодня в госпитале было необычно тихо. Казалось, все происшествия, которыми должна быть так богата любая стройка, вдруг исчезли, как по волшебству. Возможно, это было связано с тем, что среди жителей, восстанавливающих свои дома, пронесся слух, что скоро в деревню прибудет известный архитектор Тадзуна, прославившийся постройкой моста в Стране Волн и что он согласился работать бесплатно — вот люди и подтягивают дисциплину. А может быть, случилось и что-то еще. Как бы то ни было, обеим девушкам, которым выпало сегодня дежурить здесь, было скучно. Оставалось только неторопливо наводить порядок, в который раз, в одном, только девчоночьему племени известном, порядке раскладывать бинты... да прислушиваться к редким звукам и взрывам хохота, доносящимся госпиталя из чудом возникшего сегодня утром на краю госпитальной поляны горячего источника. Впрочем, обе девушки были довольно хорошо знакомы с капитаном Ямато, так что чуда они здесь не усматривали. Чудом, скорее, было то, что в этот источник хоть кто-то пришел — при таких-то ценах!..

Как ни странно, утром, когда дежурство только началось, обе добровольные медсестры были серьезно настроены на выполнение своих обязанностей. Их сердца были полны желанием помочь ближнему своему. Но страждущие все не шли и не шли, а вместо них появился Ямато-тайчо, добыл у Сакуры разрешение и выкопал свою яму на противоположном краю больницы. В конце концов — в деревне никто не погиб, Коноха в который раз доказала, что по праву является одной из Великих Деревень... пусть и за счет отдельных своих представителей. Барахло — ну что барахло, еще наживем, тем более, что, по распоряжению Совета Джонинов, все восстановительные работы проводятся за счет средств бюджета деревни. А жить в напряжении все время никак невозможно...

Сначала отсутствие больных всерьез беспокоило девушек. Конечно, а вдруг все это потому, что в госпитале остались именно они? Вдруг жители не доверяют их навыкам, тем более Сакура, как назло, куда-то ушла...

Синеволосая девушка, нахмурившись, попыталась выяснить причину. Сложив ручную печать концентрации и применив технику, по которой любой увидевший легко опознал бы в ней члена клана Хъюга, она смотрела куда-то вдаль мгновенно побелевшими глазами без зрачка со вздувшимися вокруг них жилками... Вот только, неосторожно повернувшись, она выпустила из слепого пятна за шеей новопостроенный онсен... Мгновенно жарко покраснев, она закрыла глаза ладонью, пискнула: 'Братик Неджи ведь предупреждал!..' и больше не предпринимала таких попыток...

Вторая же присутствующая 'медсестра' некоторое время внимательно рассматривала что-то на полу, сосредоточенно хмуря каштановые, в тон волосам и карим глазам, брови. Не удовлетворившись простым осмотром, она приложила руки к земле, будто стараясь нащупать что-то невидимое, но очень даже существующее. Посидев так некоторое время, она все-таки обнаружила желаемое... и ее губы шевельнулись. Она произнесла имя, которое, хоть и весьма необычно выглядело вместе со словом 'Бака' и солнечной улыбкой, но, кажется, постепенно начало обживаться с таким соседством. Ведь в других сочетаниях оно в последнее время почти не употреблялось... 'Айдо... Бака... Как же я все-таки тебя люблю...'

Так протекали часы. Одна из девушек сидела на кушетке, опустив глаза в пол и иногда едва заметно краснела неведомо от чего, вторая устроилась на письменном столе, затащенном в палатку хозяйственно Сакурой, болтая ногами в воздухе и улыбаясь собственным мыслям. До тех пор, пока полог палатки неожиданно не отлетел в сторону, откинутый изящной, но сильной рукой, и на пороге не появилась...

— Таюя, — кареглазая девушка одним движением спрыгнула со стола и встала напротив, а синеволосая, поднявшись на ноги, промолчала, по прежнему рассматривая земляной пол у себя под ногами.

— Тен-тен, Хината, — кивнула вошедшая, тряхнув аккуратно расчесанной копной красно-розовых волос, и замерла, устремив на своих собеседниц внимательный взгляд.

Несколько секунд в палатке царила тишина, нарушаемая лишь звоном столкнувшихся взглядов, а затем Тен-тен проговорила:

— Привет. Ты что-то хотела?

Красноволосая еще миг помолчала, набираясь решимости, а затем произнесла, будто прыгая в ледяную воду:

— Я думаю, пришла пора поговорить!

— Хорошо, — Тен-тен ощутимо напряглась. — О чем ты хотела?..

— Не со мной, — отрицательно качнула головой Таюя. — С ним.

Последнее слово испуганной птицей метнулось среди стоящих и выскочило на улицу. И, хотя имя не прозвучало, все прекрасно поняли, о ком идет речь.

Хината резко вскинула голову:

— Почему ты?..

— Он сейчас сидит один. После всего, что тут случилось... ему нужно с кем-то поговорить. И мне кажется, сейчас удобный момент, — голос Таюи не выражал никаких особенных эмоций. Но тому, кто хорошо ее знал, именно это спокойствие сказало бы очень много...

— Где?.. — казалось, сегодня наступил 'полдень неоконченных фраз'. Но троим девушкам — таким разным, но парадоксально объединенным кое-чем общим — это ничуть не мешало, ведь они разговаривали не словами...

— Там, где все случилось.

— А... как?..

— Не волнуйтесь, — на этих словах Таюя впервые за разговор улыбнулась. — Я подежурю за вас. И если кто-то придет за лечением, — красноволосая отставила правую руку в сторону и сделала ею неопределенный жест. Миг — и она уже опирается на выскочившую из белого облачка нагинату в полтора ее роста, — он быстро отучится симулировать!

— Спасибо! — тихо пискнула Хината... и полог палатки недоуменно хлопнул вслед наследнице клана Хъюга, наконец-то научившейся пользоваться своими возможностями шиноби... но так и не понявшей, почему именно она бросилась бежать.

А вот Тен-тен уходить не торопилась. Проводив взглядом Хинату, она посмотрела на Таюю, подошла вплотную и вдруг провела пальчиком по древку нагинаты. За ним остался едва заметный светящийся след.

— Хорошая работа, — проговорила кареглазая. — Тебе с ней удобно?

— Мне нравится. И очень помогает, когда нужно отрубить пару глупых голов! — Таюя хмыкнула, но тут же нахмурилась. — А ты не боишься, что тебя... опередят?

— Нет, не боюсь. Иногда быть... второй очень полезно — можно учиться на чужих ошибках, — бледно улыбнулась Тен-тен. — Хината... мне ее немного жаль. Она любила в нем то, что сама придумала, но фантазии не выдержали столкновения с реальностью... Мне же нужен он... таким, какой он есть, со всем его окружением и... близкими ему людьми. Поэтому я хочу тебя спросить... ты сказала, что ему... нужно с кем-то поговорить. Так почему... ты сама сейчас не с ним?

Красноволосая девушка напряглась, будто готовясь сказать что-то резкое... и вдруг разом обмякла.

— Я... не могу... Ему пора идти дальше, а я... Я не могу дать ему то, в чем он нуждается, — девушка как-то беспомощно улыбнулась. — Поэтому я хотела убедиться, что вы... что ты сможешь... то, что не вышло у меня...

Фраза, в которой пауз было больше, чем слов, затихла и в палатке воцарилась тишина... Впрочем, ненадолго.

Тен-тен внимательно посмотрела на собеседницу.

— Знаешь... Когда он ушел... Я была готова на все, лишь бы вернуть его обратно. Потом... я поняла, что это невозможно — он нашел свою собственную судьбу... Тогда я... поклялась себе, что стану сильнее, чтобы быть с ним рядом. И снова ничего не вышло — мне никогда с ним не сравниться... И тогда я поняла, что на самом деле важно... Таюя, — голос Тен-тен вдруг построжел. — Ты была с ним рядом очень долго, делила с ним его новую жизнь, его грусть и его радость... Я ненавидела тебя за это... и ненавижу до сих пор...

Она почти прошептала эти слова, но тут же продолжила, не дав Таюе ничего ответить:

— Но... ты так ничего и не поняла. Я хочу сказать тебе только одно — что бы с тобой ни случилось, что бы ты ни хотела и какие бы планы не строила, у Айдо, — имя прозвучало впервые за весь разговор, непостижимым образом придав словам девушки значение и вес, — обязательно будет собственное мнение на этот счет.

Тен-тен подняла руку, потянувшись вперед... и положила ладошку на ключицу красноволосой.

— И ты знаешь, что в конце концов он сделает так, как хочет сам. Помни об этом и поверь в него... Ю!

Тен-тен еще секунду смотрела прямо в глаза Таюе, будто пытаясь рассмотреть что-то в глубине ее зрачков, а потом, едва заметно кивнув, убрала руку, обогнула красноволосую и вышла из палатки, не оборачиваясь. Но, если бы она оглянулась, то увидела бы устремленный ей вслед взгляд и услышала бы тихие слова:

— Даже боги не могут сделать бывшее — небывшим... И очень жаль, что Айдо — не бог, верить было бы проще. А 'русский язык' — это действительно нечто...

Таюя провела ладонью по лицу, как будто пытаясь убрать слезы. Но ее глаза остались сухими, поэтому девушка опустила руку и замерла, опершись на древко нагинаты. Спешить уже было никуда не надо, да и идти, в общем-то — тоже. Абсолютно никуда...

Айдо.

Когда-нибудь, когда я стану старым, дряхлым и всевластным диктатором в Скрытой Деревне Водоворота, я своей властью введу должность Верховного жреца, назначу на нее себя и начну гадать по облакам. А на вопросы типа 'Ваше Преосвященство, скажите, что будет дальше?', я буду добродушно щуриться, оглаживать свою седую окладистую бороду и отвечать: 'Все будет!' и за это мне станут тащить подарки и неподдельно уважать... А ведь, оказывается, Нара Шикамару — придумал эту должность раньше меня, недаром умным прослыл... Хотя нет, настоящий жрец околачивается рядом с ним и зовут его — Акимичи Чоджи!

Я улыбнулся собственным мыслям, опустил взгляд на поляну, где совсем недавно стояло поддельное дерево и снова машинально покрутил в руках бумажный букет. Как он оказался у меня? Все просто — сначала его выронил Наруто, потом я оказался в роли носильщика цветов, когда Какаши нес Наруто в деревню, потом рыжий забыл про букет, я не напомнил, а на левой руке у меня личное измерение, куда я уже привык складывать всякое барахло. Вот так, слово за слово...

Эх, какая только чушь не приходит в голову, лишь бы только не думать о на самом деле важном!.. Я отвел глаза от противоположного края поляны, где мне до сих пор чудилась фигура Конан в сопровождении двух бумажных гробниц. О самом важном, да? А что здесь и сейчас самое важное? Цунаде? Так ведь выздоровеет — так или иначе. Отношение Таюи? Наверное, опять неведомо на что обиделась, просто поговорю с ней чуть позже. Или... О, у нас ведь на острове скоро праздник! Вот и приглашу ее на мой день рождения, думаю, ей будет приятно... Ну и что у нас осталось? Глаза Нагато? Да пропади они пропадом, все равно скоро сгниют! Ну и что у нас осталось? А осталось то, о чем-по-прежнему не хочется думать. То, как смотрели на меня жители Конохи при моем возвращении. Казалось бы — ну и что, я все равно не имею к этим людям никакого отношения? Но ведь... однажды так могут посмотреть уже жители Водоворота. Не предупреждение ли это? О том, что я, сделав почти что настоящего человека... настоящую девушку и свою дочь из осколка демона-биджу, сам начинаю превращаться в этого самого демона? А Нагато показали мне как пример, куда может довести могущество, если поддаться простым человеческим чувствам... Да, но биджу как раз-таки не люди и их чувств не имеют... Кто бы подсказал, дал совет, что делать? Но в который раз придется искать ответ самому...

Шуршанию шагов и застенчивому мычанию за спиной, позволившим прекратить бесплодные размышления, я обрадовался как родным. Быстренько запечатав букет обратно, я вскочил на ноги, развернулся... и наткнулся на взгляд таких знакомых лавандовых глаз с едва намеченным зрачком...

— Хини... — больше ничего на язык почему-то не шло.

— Айдо... — и в этом я, похоже, был не одинок.

Мы просто молчали и смотрели друг на друга, а потом Хината попыталась, как обычно, уставиться в землю, и я решил проявить инициативу.

— Хини! — про произнесении ее имени именно в таком виде улыбка почему-то сама просится на лицо. — Как хорошо, что ты пришла — я уже сам хотел тебя найти! Ты в порядке, пришла в себя после сражения? Хотя чего это я — видно же, что все нормально! Я хотел тебя спросить — помнишь, когда я появился рядом с тобой в кратере? И как ты умудрилась ляпнуть такое? Наверное, ты просто хотела поддержать?..

— Нет, — тихий голос Хинаты оборвал меня на полуслове.

— Что?.. — я все еще продолжал улыбаться.

— Нет, Айдо...-кун.

И эти три слова, разделенные маленькой, но, тем не менее заметной, паузой согнали с моего лица улыбку...

А Хината тем временем продолжила:

— Айдо-кун... Ты расслышал все правильно. Все... действительно так и есть. Я, как будущая глава клана Хъюга, должна отвечать за свои слова. Я... действительно люблю Наруто...

Девушка все еще продолжала что-то говорить, но я не слушал, ведь главное уже было сказано. Я прислушался к себе — на удивление, никаких особенных чувств внутри не было. Лишь небольшое сожаление какая-то тихая грусть... и понимание, что именно так все и должно было произойти. Ведь в конце концов — кто, как не я сам оставил ее одну больше чем на три года, увлекшись собственной жизнью, стараясь вырваться из предначертанной мне неведомо кем — Хокаге ли, Данзо... а может, и кем посильнее — жизненной колеи? А ведь что могло быть проще: Хенге, чтобы прогуляться в деревню, метка в каком-нибудь укромном уголке и Неджи, немного побитый для доходчивости, в качестве гонца — и все! Все равно бы меня не поймали, Минато таки заслужил Хирайшином бюст на центральной площади Узушио. Однако вот — эта умная мысли пришла ко мне только сейчас... Неужели эти чувства и вправду были всего лишь детской влюбленностью и первым впечатлением от невозможных лавандовых глаз, а все остальное я выдумал себе сам? Выходит, что так. И из-за этого я не замечал тех, кто все это время был со мной рядом...

— Почему? — тихо спросил я. До сих пор что-то рассказывавшая Хината осеклась, помолчала секунду, но все же ответила:

— Айдо-кун... Когда я в первый раз увидела тебя... и Наруто тоже... ты был один и шел вперед. Но потом... ты ушел дальше... за своей судьбой... а Наруто остался. Я... восхищаюсь тобой, ты замечательный, но... ты справишься со всем сам, а Наруто нужна помощь... поддержка. Ты сильный... а Наруто нуждается в нас. Прости, я... готовилась к этому разговору, но никогда не думала, что... Прости, Айдо-кун!

Я тихо вздохнул, в душе было ворохнулось что-то темное и мрачное, но тут же спряталось обратно. Вот еще, не хватало из себя здесь Отелло строить — у меня цвет не тот! Айдо, ведь все это ты сделал сам. Так оно всегда и бывает — все пакости мы устраиваем себе своими собственными руками... Ну что ж, хоть любовь и оказалась всего лишь благим пожеланием, но уважение к по-настоящему сильной личности, забота... да и что уж тут лукавить восхищение — она и вправду очень красивая! — никуда не делись. А дружба и, чем биджу (особенно мой личный. Она такая затейница!) не шутит — родственные отношения с дочерью главы клана Хъюга — очень полезная штука!

Я шагнул к девушке, уже готовой расплакаться, протянул руку и погладил ее по щеке:

— Не надо плакать. Ты ни в чем не виновата. Я отпускаю тебя... Хината-чан. И... Наруто очень повезло с тобой!

Девушка посмотрела на меня... а затем на мгновение прижалась щекой к моей ладони.

— Спасибо... — она отступила от меня на шаг. — Я никогда не забуду тебя... Айдо!

Хината развернулась и почти сразу исчезла в лесу. А я остался смотреть ей вслед и собирать в кучу мысли, среди которых самой четкой была: 'Вот ведь как случается!..'. Вот так я и стоял неподвижно до тех самых пор, пока сбоку от меня не зашуршала трава и ко мне не подошла Тен-тен. Она остановилась в паре шагов и посмотрела на меня так же, как и Хината.

— Что, ты тоже хочешь поговорить? — с обреченным вздохом ляпнул я, но девушка не обиделась. Она как-то по-особенному улыбнулась и сделала маленький шажок вперед.

— Нет, Айдо, я думаю, что слова уже не нужны. Единственное, что я хотела тебе сказать, и один вопрос, который я хочу задать...

Еще один почти незаметный шаг и она оказалась прямо передо мной. На грудь легли теплые ладошки, а на дне ее глаз, кажется, разлилось огромное медово-карее озеро...

— Я люблю тебя, Айдо. А ты?...

Я тонул в ее взгляде, как несчастная пичужка, по собственной глупости усевшаяся в в середину самого большого водоворота Узушио...

Говорят, что вся жизнь мелькает у человека перед глазами в момент смерти. Знатоки оказались неправы — еще такое происходит в моменты возрождения. Я смотрел на свою жизнь и видел — да, все именно так и было. Действительно, я пытался придумать себе любовь. Но невозможно просто приказать себе любить, это чувство было во мне и раньше, просто я смотрел не туда. И все, что я сейчас осознал, все, что понял — дало мне возможность наконец-то понять правду...

— И я тоже... Я тебя люблю...

Карие глаза вспыхнули ярчайшим светом, к моим губам прижались теплые и чуть дрожащие губы... И Тен-тен в очередной раз оказалась права — слова действительно стали уже совершенно не нужны...

На краю поляны резко дернулись ветви деревьев — как будто кто-то, до этого тихо, стараясь не показаться на глаза, стоявший за древесными стволами и наблюдавший за происходящим, вдруг резко бросил отогнутые ветви и ушел. Клан Узумаки никогда не был славен особенными подвигами на шинобском поприще — в основном потому, что им было довольно трудно маскироваться. Вот и сейчас — мелькнувшее среди деревьев облако взметнувшихся от резкого поворота красно-розовых волос мог легко заметить любой заинтересованный взгляд, а заметивший — немедленно смог бы сделать из этой картины очень интересные выводы. Но никто ничего не заметил: самозабвенно целующихся на поляне парня и девушку окружающее волновало в последнюю очередь, поэтому выводы были не сделаны. До поры, до времени...

Глава 21

— Хм, Теучи, — раздумчиво протянул я, критически заглядывая в поставленную передо мной чашку с раменом. Рамен был совершенно обычный — с кусочками свинины, половинкой яйца и двумя спиральками имени моего брата. Хотя, строго говоря — это приправа была увековечена в Наруто... Я страшно отомщу, Джирайя, тем более у меня как раз сейчас есть шикарная возможность! Отрастить тебе щупальца, что ли? Хотя нет — не пока ты на моем острове... опасно, не стОит, ты и без них тот еще... конкурент. Тьфу!.. Так что лапша была той, которую я запомнил, и даже чашка была абсолютно той же — это и удивительно. — А какая тебе выгода — отстраивать свое заведение так рано? Даже посудой вот разжился... Деньги-то у народа сгинули вместе с жильем. Или ты решил наконец заняться благотворительностью?

Самый известный благодаря одной рыжей личности лапшичник всея Страны Огня прищурился еще сильнее, чем обычно, обвел хитрым взглядом стены закусочной, собранные из бамбука и циновок, впрочем, ничем не отличающиеся от прошлого варианта — Теучи явно не был любителем капитального строительства — и посмотрел на посетителей забегаловки, нанесших ему визит в этот ранний час. Посетители не остались в долгу: Сакура, устроившаяся на краю стойки и развернувшись вполоборота, скептически изучала меню, написанное мелом на доске у входа. Ну понятно — блюдет, хе-хе, фигуру, если по отношению к розоволосой можно употребить это благородное слово. Еще раз хе-хе.

Йоко, присевшая с другой стороны от меня, блуждала взглядом по окружающему, сосредоточившись на собственных мыслях. Наверное, ей было скучно. Конечно, если вместо тоненьких, почти прозрачных, но при этом безумно аппетитных полосок бекона в тарелке косить голубым, с редкими красными искорками, глазом в сторону Девятихвостого Зверя-из-Чакры с явно проглядываемым гастрономическим интересом — ничего занимательного в заведениях нездорового питания для тебя не будет. Лишь бы интерес и вправду был чисто гастрономическим... Тьфу ты пропасть, уже родного брата на шашлык отдать готов, лишь бы не... Тьфу, так вот ты, оказывается, какая — отцовская забота!

Тен-тен... К моему удивлению, несмотря на все, что произошло между нами, никаких таких 'бабочек в животе' и прочих симптомов 'большой и чистой любви', по версии земных писателей (из местных беллетристов о таком писал только Джирайя, но признаки любви у него были совершенно иными. И вот они-то у меня были в полном комплекте, да так, что аж в штанах тесно... Тьфу!.. О, Ками, как бы не забыться, а то Теучи решит, что я в его стряпню плююсь!) у меня не ощущалось. Хотя дело было просто в том, что все 'бабочки' произошли гораздо раньше и достались на долю девочки с лавандовыми глазами... Спокойно, Айдо, там все уже закончилось... Ну и вот — за отсутствием 'конфетно-букетного периода', осложненного средневеково-феодально-клановым устройством сословного общества терять голову мне не пришлось. Я чувствовал, что на той лесной поляне мы оба сказали правду, которая уже давно просилась наружу, я знал, что люблю ее, но... Признаться, я несколько опасался — при всем разнообразии отношений с девушками, с которыми я... хм-хм, пожалуй, об этом мы умолчим — как бы не ляпнуть сдуру ничего лишнего... В общем, 'официальных', так сказать, отношений у меня никогда не было, и я сомневался, не предъявят ли на меня некие 'права', и не навесят ли некие 'обязанности' — ну там целоваться каждые пятнадцать минут или ходить хвостиком за предметом своих воздыханий. Нет, против поцелуев я ничего не имею, но неплохо бы и меру знать!..

Однако все мои опасения оказались напрасны — никаких условий мне никто не выставлял. Тен-тен со строгим выражением лица — и ехидцей на дне медовых глаз — сразу предупредила, что у нее есть свои собственные дела, от которых она отказываться не намерена. Ну а насчет поцелуев — я бы даже немного увеличил наше с ней свободное время и, так сказать, квоту... хм... да... Так что все изменения произошли только к лучшему. Сама Тен-тен стала гораздо спокойнее и увереннее в себе. Она непостижимым образом оказывалась рядом, когда я начинал по ней скучать. А сейчас вот она сидела рядом со мной, благовоспитанно сложив руки на коленях и дожидаясь своей порции. Со стороны она казалась эдакой пай-девочкой, и, только когда мы с ней встречались взглядами, в глазах девушки начинали прыгать веселые бесенята...

Противоположный от Сакуры конец стойки (я ехидно ухмыльнулся, пока никто не видит — это ты, дружок, еще про Хинату ничего не понял! Не светит тебе розоволосое чудо, ой, не светит!) оккупировал Наруто. Вот уж кто не задавал глупых вопросов и не терзался ненужными размышлениями. Рамен — был всегда, и этим все сказано... Мечтательное выражение на лице рыжего вызывало острые приступы зависти, а во взгляде, путешествующем по потолку забегаловки, отчетливо читались сложные арифметические подсчеты, сколько же кусочков мяса окажется в двойной порции Супер-Большого рамена, положенного герою деревни. Честное слово, иногда мне думается, что все свои подвиги, в других местах называемые глупостями, бедный парень творит только для того, чтобы однажды с улыбкой до ушей зайти сюда и потребовать: 'Герою — порцию за счет заведения!'

Впрочем, время от времени Наруто выныривал из мира своих грез, где он плавал в океане лапши, его глаза меняли выражение, переключаясь на совершенно другую мечту, и он бросал косые взгляды в сторону Йоко... Но почти сразу же отворачивался, принимаясь неловко ерзать на стуле, будто пытаясь надежно прикрыть дорогое его сердцу место, где спина теряет свое звучное название. Потому что между ним и Йоко сидела Таюя...

Чего мне стоило все-таки ее поймать — было бы отдельной сагой, в пяти томах с прологом и эпилогом. Пришлось даже воспользоваться сенсорным усилением Режима Отшельника, но я все-таки вытащил ее из карьера около каких-то пещер, где коноховские пользователи Дотона ломали щебень для фундаментов. Для начала, девушка встретила меня уже почти что напрочь позабытым портовым лексиконом, впрочем, сразу же, без перехода, извинившись. А когда я позвал ее, рванула так, будто не на обед ее пригласили, а пообещали, как минимум, сделать богиней этого мира. И при всем при этом она отпихнула меня плечом со своего пути... Нет, определенно, с Ю происходит что-то странное, и мне придется в этом разбираться...

Так что получилось, что этим утром за стойкой раменной сидели все, к кому я бы мог без зазрения совести применить определения 'семья' и 'друзья'. Не хватало только Кано, но мелкий, устроив Хаттори в выделенной ему палатке, сейчас бегал с прочей деревенской малышней, участвуя — и больше мешая — в восстановлении деревни. Я не возражал — пусть хотя бы у него будет нормальное детство, которого я был лишен. В конце концов, разве не для этого я становился шиноби? Тем более, коноховских друзей пацана его в одночасье изменившаяся на красную масть нисколько не смущала...

Теучи осмотрел нашу пеструю компанию и остановил взгляд на мне. Но сказал он совершенно не то, что я ожидал...

Прищурившись еще сильнее, что, на мой взгляд, было уже просто невозможно, он выдал:

— Айдо-кун, Наруто... Я уже было отчаялся, но это, наконец произошло. Вы, наконец, привели в мой ресторан девушек! Вот только... — он скосился на рыжего, отъерзавшего от Таюи настолько, что между ними легко бы поместился даже Чоджи, на меня, зажатого шеренгой из четырех девчонок и укоризненно покачал головой. — Айдо-кун, тебе не кажется, что это нечестно? Уступил бы другу хотя бы одну, это было бы правильно... А людей я кормлю не просто так. Кто может расплатиться — платит, кто не может, того я записываю, или рассчитываются работой. У Какаши-доно получились прекрасные чашки, не находишь?

Хитрый буржуй все же ответил на вопрос, но этого ответа никто, кроме меня, не услышал. Наруто с Сакурой одновременно и одинаково залились краской и уткнулись в свои порции, Йоко насмешливо фыркнула и покосилась на Героя деревни, от какового взгляда он спрятался в миску еще глубже, Тен-тен гордо и довольно посмотрела на лапшичника... и только Таюя невозмутимо подхватила палочками кусочек мяса, внимательно его осмотрела, будто раздумывая, не причинит ли он вреда ее фигуре (а вот тут это слово было уместно... Даже более чем!), и так же спокойно начала жевать.

Я задумчиво закатил глаза:

— Да уж, старик... пожалуй, я расплачусь с тобой наличными. Не желаю однажды очнуться за выведением гигантской свиньи, питающейся чакрой, но дающей абсолютно материальное мясо по тонне килограмм в день!

Ю подавилась — видимо, представила — и быстро наклонилась над чашкой, чтобы я не заметил предательскую улыбку на ее лице. Слава Ками, наконец-то ожила, а то ну чисто статуя!.. Я было довольно откинулся на спинку стула, но тут же дернулся обратно — у Теучи были только табуреты. Непорядок, вот у меня на Узушио... Хм... Девушки, Узушио... Пожалуй, есть возможность поставить на место одного разговорчивого ресторатора — прости, Рикудо, за непотребное слово!

Я смерил взглядом невольно подтянувшегося Теучи и повернул голову к помощнику повара, роль которого сегодня исполняла симпатичная дочка повара. Как раз в этот момент она выпрямилась и смахнула со лба мелкие капельки пота. Я улыбнулся ей и сказал, обращаясь к хозяину, но не сводя глаз с девушки:

— Слушай, Теучи-сан... — старик вздрогнул. — Я вот тут посмотрел, подумал... А отдай-ка мне Аяме!

'Эффект превзошел все ожидания!' — подумал я, стараясь не шевелиться, чтобы не попасть под раздачу. Ведь до этого момента я считал, что здесь собрались приличные люди, а для Наруто рамен вообще был сравним со святым причастием. Однако вот — такого фонтана из своей стряпни в стенах этой забегаловки повар, пожалуй, не видел никогда... Наруто, Сакура и Тен-тен, набравшие полный рот лапши, брызнули ею во все стороны, Таюя, успевшая прожевать — подавилась, а Йоко, размышлявшая, что будет вежливее — сжечь свою порцию, пока она снаружи или все же проделать это внутри себя, икнула от неожиданности.

Теучи уставился на меня в священном ужасе, забыв прищуриться, а Аяме мило заалела, опустив глаза.

— Но... Айдо-сама... — ага, проняло! — Но... как же так?.. Она ведь... Моя дочь еще не готова к такому...

— Видишь ли, Теучи-сан, — 'не заметил' я творящийся вокруг хаос, — так сложилось, что у меня есть остров, на острове стоит Скрытая Деревня, в центре которой есть площадь, а на площади между зданиями есть небольшой закуток, в котором...

Я сделал маленькую паузу, чтобы вдохнуть, но меня никто не перебил. Все слушатели зачарованно внимали, одновременно вытираясь и пытаясь протолкнуть комок в горле дальше. Никто не понимал, к чему я все это рассказываю.

— ...в котором, как мне кажется, просто обязан стоять 'Ичираку-рамен'! Аяме уже взрослая и вполне сможет расширить семейный бизнес! В последнее время моя жизнь сложилась так, что питаться ничем, кроме подгорелых печенек, еды, приправленной мышьяком, а теперь еще и подозрительного рагу, проваренного до полной однородной коричневатости всех ингредиентов — мне не светит. Аяме, ты просто обязана мне помочь, так дальше жить нельзя! А взамен я сделаю все, что пожелаешь! — патетически воскликнул я под конец и со значением подмигнул.

Окончательно засмущавшаяся девушка бездумно переставила стоящие перед ней кастрюли с места на место, а с обеих сторон от меня вдруг обнаружились три фурии, еще мгновение назад бывшие моими спутницами. Они начали подниматься с табуретов и это выглядело так же величественно и опасно, как старт межконтинентальной баллистической ракеты.

— Что-о-о?! Тебе не нравится, как я готовлю?!. — один-единственный вопрос оказался задан тремя голосами одновременно. Таюя, Тен-тен и Йоко грозно посмотрели на меня, предрекая скорую расправу... но при этом пересеклись взглядами друг с дружкой. Девчонки замерли, осознавая случившееся, а затем разом покраснели, рухнули на свои места и уставились в столешницу перед собой, не рискуя поднять взгляд.

— А-а-а... э-э-э... М-ма, — наконец, нашелся Теучи. Какаши, слава всем богам, здесь не было. — Спасибо за предложение, Айдо-сан, мы... э-э-э... подумаем.

— Отлично, старик. И кстати, спасибо тебе! — я поднялся со стула и с широкой улыбкой. — Ты дал хороший совет, насчет 'уступить' и я ему обязательно последую!

Я сделал два шага вдоль стойки, остановился рядом с Наруто и положил ему руку на плечо.

— Айдо?..

— Вот только... вместе с правами обычно приходят и обязанности, так что сегодня за всех платишь ты!

Целую секунду в 'Ичираку-рамен' царила абсолютная тишина. Слышно было как булькает закипающая вода в кастрюле на плите. А затем я заглянул в ослепительно голубые глаза джинчуурики Девятихвостого, в данный момент наливающиеся неизбывной болью и тоской, распечатал из левой руки парочку купюр, машинально ускорившись, сунул их в карман куртки оранжевого комбинезона, наклонившись, шепнул: 'В куртке посмотри!'

— Загляну-ка я, пожалуй, к бабуле!

С этими словами выскочил из забегаловки. А вслед мне полетел счетверенный возглас:

— Что ты сказал?!. Какие права?! Да как ты!..

— Да уж, шалость удалась... — бормотал я, быстрым шагом пробираясь через строительный хаос к палатке Хокаге. — Только как бы себе дороже не обошлось... интересно, что они там делают?

— Ничего, — вдруг раздался сзади звонкий голос. — Стоят, краснеют и хотят побить Наруто. Да уж, папочка, умеешь ты красиво подставить под тумаки чужую голову вместо своей!

— Йоко, — я обернулся к дочке, остановившейся в паре шагов от меня. — А ты чего не осталась?

— О, Глава клана Узумаки, ты всучил своему родственнику на карманные расходы слишком крупные купюры, — ехидно улыбнулась девушка. — Теперь после того, как он расплатится, Наруто обязательно захочет угостить меня данго на сдачу. И то, что ближайшая целая кондитерская находится в сутках пути отсюда, его не смутит, он ведь твой брат! А еще, — она прищурилась, — не хочу отпускать тебя одного — ты опять вытворишь что-нибудь глупое!

С этими словами она, не давая мне возразить, рассыпалась вихрем красных искорок, втянувшихся мне под рубашку. Ни сказать, ни хотя бы осмотреться в поисках лишних глаз, я не успел. Хотя — что уж теперь скрывать, и так все видели... Я тяжело вздохнул и продолжил свой путь. Хорошо, что хоть бабуля лежит без сознания — то-то бы я наслушался!..

В палатке Хокаге все было по-прежнему. Цунаде лежала неподвижно, и только едва заметно приподнимающееся в такт дыханию одеяло на груди показывало, что она еще жива. Все так же рядом с ней неподвижно сидела Шизуне. Я тихо вздохнул и шагнул внутрь, но тут девушка вдруг протянула руку, поправила немного сползшее с плеча Цунаде одеяло и подняла на меня глаза. Обычные живые глаза без застывшей во взгляде ледяной пустоты...

— Сестренка... ты уже в порядке?.. — только и смог спросить я.

— Да, Айдо, все нормально. Спасибо, что позаботился о Цунаде-сама... и обо мне, — улыбнулась Шизуне и я улыбнулся ей в ответ. Вот и еще одна хорошая новость — денек обещает быть просто замечательным!..

Какие-то процедуры Цунаде проводить было бессмысленно и бесполезно — ее организм по-прежнему отторгал чужую чакру. Правда, мне показалось, что бабуля стала выглядеть немного лучше — сбросила лет так полсотни из своих двухсот... В принципе, можно было уходить, но я решил немного побыть здесь. Во-первых, я все же обещал. А во-вторых — Тен-тен после традиционной тренировки с Гай-сенсеем обязательно бы пошла меня искать ее именно сюда, а самому Майто Гаю на глаза попадаться я отнюдь не хотел, ведь он до сих пор считает меня частью Команды Гая. Нет, это, конечно, лестно... но после всего случившегося обязательная программа по познанию Силы Юности включила в себя 'подготовку к смерти' и я не хотел даже думать о том, как именно воплощаются в жизнь эти слова!

Так что я сел с другой стороны футона бабули и мы с Шизуне просто болтали. Я рассказывал о том, что случилось за эти дни после ее 'воскресения', она — что именно с ней произошло. Нагато действительно вырвал из девушки душу. Любопытная... и жуткая способность...

Пара часов пролетела совершенно незаметно, а потом полог над нами качнулся, я обернулся обернулся ко входу... и увидел, как с улицы в приятный сумрак вошла грудь минимум пятого размера...

То есть вошла, конечно же, девушка... Но в первый момент, да еще против света снаружи мне в глаза бросилось именно это... Солнечные лучики подсветили ее фигуру, окружив голову светлым ореолом, и на мгновение мне показалось...

— Темари-тян, — язык, как всегда, успел быстрее мозгов. — Что ты здесь де?..

Я осекся, потому что вошедшей оказалась не Темари. Нет, конечно, похожа, и довольно сильно, но... Прическа у девушки была короткой, сестра Казекаге никогда бы не напялила на себя платье с таким вырезом, хоть и с сеткой под ним... а жаль... да и грудь у Темари-тян была хоть и меньше, но аккуратнее... Спокойно, Айдо, у тебя теперь есть Тен-тен, да и не любишь ты блондинок... вроде бы...

Шизуне обернулась на мой голос, посмотрела на вошедшую, нахмурилась и одним движением поднялась на ноги.

— Здравствуйте, — тем временем девушка у входа сделала еще один шаг вперед и едва заметно поклонилась, не отрывая от нас внимательных голубых глаз, суженных в легком прищуре. — Меня зовут Самуи, я из Деревни, Скрытой в Облаке, и у меня послание для Хокаге от Райкаге. Мне сказали, что она временно расположилась здесь...

Кумогакуре? Это о них во главе с их Райкаге ходит по миру столько разных историй, что даже я не раз слышал? Они, кажется, даже в наших деревенских проблемах пару раз поучаствовали... И все, что я о них слышал, вполне однозначно...

Правая ладонь Самуи с зажатым конвертом чуть дернулась вперед, а ее глаза повернулись к лежащей Цунаде, прикрытой нашими спинами. Но движение прервал холодный голос Шизуне:

— Сожалею, но Пятая Хокаге сейчас не может вас принять. Прошу меня извинить, — проговорила холодным тоном сестренка тоже слегка наклонила голову, едва наметив поклон, а я едва удержался от хмыка. Да уж, вот никогда бы не подумал, что она умеет... так. Впрочем, чего я удивляюсь — в приснопамятной стычке в лесу она раскидывала моих клонов без каких-либо сомнений. Тогда, как и сейчас, как и перед Пейном — она защищала свое. Честное слово, в такие моменты я жалею, что ушел из деревни...

— Прошу прощения, но, в таком случае, порекомендуйте, к кому я могу обратиться? Вопрос не терпит отлагательств, — Самуи вкинула голову и посмотрела на нас откровенно оценивающе.

Шизуне на секунду задумалась, а затем собралась было что-то сказать, как ее перебил хриплый голос, донесшийся от входа.

— Нет необходимости. Я — новый Хокаге!

Блондинка из Кумо мгновенно развернулась и шагнула в сторону. Во всей ее фигуре читалось: 'И как же это я пропустила кого-то за спину!' Но ничего удивительного в том не было, я не уверен что и сам бы справился этим, потому что в палатке стоял Шимура Данзо...

'Черт! Что он несет?' — мысль еще не успела как следует оформиться, как голова вроде бы совсем нестрашного перебинтованного старика с тросточкой эдак плавно, но одним мгновенным движением повернулась к нам с Шизуне, и, несмотря на то, что единственный свободный глаз Данзо был прищурен до полной неразличимости, я понял, что нас рассмотрели, оценили и взвесили на невидимых весах. И посчитали всего лишь...

— По распоряжению Дайме, — вновь проскрежетал глава Корня АНБУ, посмотрел на Самуи и протянул руку. Она без возражений протянула письмо и снова замерла неподвижно.

— Что-то еще? — после получения письма, предназначавшегося Хокаге, Старейш... черт, если он сказал правду, то бывшего Старейшины... стал, кажется, говорить даже немного мягче.

— Я должна дождаться ответа, — а вот голос Самуи дрогнул.

Вопреки здравому смыслу, я даже ощутил некую извращенную гордость. Знайте наших, у Конохи если джинчуурики — то Девятихвостого, а если сумасшедшие старые маньяки — то такие, что даже элита (а других бы и не послали — лицо страны, как-никак) деревни оголтелых милитаристов, которых опасается весь остальной мир — вздрагивает от одного вида! Тьфу, тут не восхищаться, а уцелеть бы самому, ведь если Данзо — Хокаге, то я сейчас не дам за свою шкуру и ломаного гроша... Гроша а не рё — потому, что в этом мире никаких грошей нет, а значит вероятность выбраться из этой задницы равна абсолютному нулю. Айдо, слушай... а не пора ли врубать Хирайшин, а? Прыгнуть назад, схватить Шизуне, упасть на Цунаде и... Таюю Призывом дернуть... А Тен-тен... сегодня же поставлю ей метку! Если доживу...

Панические мысли прервал треск конверта. Данзо вчитался в содержимое, поднял глаз на гостью и небрежно повел рукой:

— Одобряю. И... можете приступать к своей миссии прямо сейчас.

— Благодарю, — Самуи вновь поклонилась не отрывая глаз от старика.

— Спасибо за вашу работу. Я вас больше не задерживаю, — девушка с явным облегчением выпрямилась и, не оглядываясь, быстро вышла из палатки. А Шимура повернулся к нам.

— Но ведь... Совет джонинов не собирался... Я бы знала... — пролепетала растерянная Шизуне. Куда и хрусткие льдинки из голоса делись!

— Это чрезвычайная ситуация. Деревня как никогда нуждается в сильном лидере, а не в... этом, — взмахнул он рукой вокруг. — Поэтому... вон отсюда, — ...а вот в такие моменты того, что я ушел — совершенно не жаль. К сожалению, подобных ситуаций — гораздо больше...

— Но... Цунаде-сама... Ей нужно...

— Я сказал — вон! — трость упала на земляной пол, все правильные и мудрые мысли вдруг разлетелись из моей головы. Вслед за ними куда-то утекли все проработанные планы побега и я чуть подшагнул вперед, заслоняя своим телом девушку и футон Цунаде.

— Нет, — жаль, что не занимался бодибилдингом, как, по слухам, те же ребята из Кумо — тельце тщедушненькое досталось, полностью женщин не закрыть. То-то эта Самуи так быстро отвернулась после того, как оценила... Тьфу!

— Что? — переспросил Данзо

— Я сказал 'Нет!' Или у вас, Данзо-сама, проблемы не только с глазом? — эх, подыхать — так с музыкой! Всегда мечтал сказать что-то в таком духе. Юморок, правда, не первой свежести, трупным ароматом попахивает...

— Давненько я что-то не ходил на полевые миссии, — как бы в задумчивости проговорил Шимура. — Немного потерял форму... Но на одного наглого сопляка меня точно хватит!

В глазнице под бинтами что-то шевельнулась и тут вдруг подала голос Йоко.

'Пап, я чувствую что-то знакомое! Осторожнее, я думаю, его закрытый глаз — это...'

'Потом, лучше помоги!' — мысленно рявкнул я.

Левая рука Данзо взлетела вверх и легла на бинты около правого глаза, но я оказался быстрее. Из моей правой руки вырвался поток красной чакры, сложившейся в трехпалую лапу, и в ней тут же сверкнула маленькая золотая искорка. Правую сторону лица свело судорогой, подтянув уголок губ вверх в какой-то сумасшедшей усмешке. Ну Йоко, никак не можешь без эффектов...

— Я смотрю, вы тоже любите красный цвет глаз? Я вас понимаю, Данзо-сама, сам такой же! — я попытался подмигнуть. Зеркала в палатке не было, но и без него было понятно, что из моей правой глазницы сейчас таращится на главу Корня ярко-алая радужка с вертикальным зрачком. Продолжил, отвечая на немой вопрос: — Догадаться было несложно! Я думаю, скрывать уже нет смысла, ведь все уже видели.

Секунду помолчал и легонько, чтобы не спровоцировать, качнул чакроконечностью:

— Вы уверены, что хотите рискнуть? У вас все шансы на победу, но... В моем огне горит даже воздух — проверено, а воскрешать пострадавших уже некому! — искорка в лапе задрожала.

— Предатель! — по-змеиному прошипел Шимура. Мгновение задумчивости — и его рука пошла вниз. — Ты должен был отдать биджу деревне! Кто — Шестихвостый, Семихвостый? И как ты сбежал от Акацки?!

— Я и отдал деревне, только своей. В Конохе мне вынесли предупреждение... с занесением в могилу, причем вы сами — забыли? — на последние вопросы я не ответил. Правда выражение, с которым новый Хокаге говорит целях 'Рассвета' — навевает подозрения. Надо срочно изобретать метку для Наруто. Или, может... все упростить?.. — Да и что вас так сильно беспокоит, Данзо-сама? В свете новых фактов — Цунаде Сенджу, с этого момента находящейся в статусе частного лица, оказывает помощь другое частное лицо, не привлекая ни щепотки ресурсов деревни. У меня даже печати свои!

Данзо окончательно опустил руку, дернул пальцами и трость влетела ему в руку, самостоятельно поднявшись с пола. Эффектно.

— Сейчас мне некогда. Собирается совет Каге, для разрешения кризиса, созданного действиями этой... — он брезгливо кивнул мне за спину. Не удержался от хвастовства, урод... — Мне нужно спешить. Но когда я вернусь... Да и до тех пор, сопляк...

В ответ на это я отступил спиной вперед, чуть присел и опустил левую руку. Так, где-то здесь... есть! Я чуть напрягся, отпустил созданную печать и посмотрел прямо в глаз Данзо. Мне на надо было поворачиваться, чтобы увидеть, как вновь сформированная метка Хирайшина медленно гаснет на щеке Цунаде, бледнея и становясь невидимой. Я и без этого знал, что происходит именно так...

— Давно было нужно это сделать. Примите совет от Главы Совета Узушио, Данзо-сама, — улыбнулся я. Криво — потому что правая сторона лица мне по-прежнему не подчинялась. Йоко, оставлю без сладкого! — Не стоит отдавать необдуманные приказы своим глиняным болванчикам, у вас их и так мало. Я вытащу Цунаде отовсюду, и помешать вы мне не сможете. А чтобы у вас все же не возникло соблазна...

Я напрягся, двинул рукой и рядом со мной появилась моя копия. Теневой клон отвесил издевательский поясной поклон одноглазому старику и плюхнулся на землю около футона, демонстративно скрестив руки на груди.

О, как бы я хотел услышать в ответ хоть что-то! Если уж не скрежет зубов, то хотя бы скрип трости. Но Данзо сдержался. Вот что значит опыт! Да, до такого самоконтроля мне как до Узушио ползком. Тем опаснее будет дальше... Бывший Старейшина просто смерил меня долгим, очень долгим взглядом единственного глаза, развернулся и вышел из палатки.

Я медленно опустился на пол рядом с клоном, тупо наблюдая, как в трехпалой чакроклешне гаснет искорка, а она сама рассеивается в воздухе. А ведь забавно — вспоминая звериную форму Йоко и то, что крылом сжимать что-то круглое не очень удобно... получается, она протягивает наружу свою ногу? Смешно, ха-ха. Тьфу ты господи, бред-то какой! Впрочем ладно — отходняк. По краю ведь прошли, Данзо даже Цунаде сумел уважение к себе внушить...

На плечи мне легли чуть дрожащие руки, Шизуне оперлась на меня и тихо сказала:

— Айдо, спасибо. Я бы... не справилась. Не смогла бы... защитить госпожу... Что мы будем делать теперь?..

Последний вопрос сбросил с меня сонную одурь. Мда, как бы ни хотелось расслабиться, но рассчитывать можно только на себя. Или нет?..

— Шизуне, — я мягко убрал ее руки и поднялся. — Мне нужна твоя помощь. Нужно кое-что узнать...

Интерлюдия

Наруто больно ударился спиной о деревянную стену сарая. Таких вот построек, возведенных неизвестно когда и неизвестно зачем, вокруг Конохи было полно. Раньше, в детстве, Наруто не раз и не два прятался в них от разозленных жителей деревни после своих проказ. Найти его здесь было очень трудно, но злые коноховцы частенько справлялись с этой маленькой трудностью... И вот очередному сараю пришлось сослужить джинчуурики не совсем привычную службу. 'А ведь день так хорошо начинался!' — мысленно вздохнул Наруто и сам удивился собственному неожиданно ироничному тону. Впрочем, в последнее время ему было у кого поучиться. И парню это нравилось...

Сегодня утром все сложилось очень удачно. Конечно, Айдо поступил не по-дружески, свалив на него оплату завтрака... Но, скорее всего, он просто как-то заметил, что в кармане куртки Наруто завалялись эти купюры! Джинчуурики расстроился из-за того, что Йоко-сан так быстро ушла... зато как приятно было в первый раз в жизни расплатиться за Сакуру. И потом... когда парень предложил Сакуре проводить ее к госпиталю, она почему-то посмотрела вслед ушедшей Йоко долгим взглядом, едва заметно покраснела... и согласилась! И даже сказала, что у нее нет сейчас больных и она хочет просто погулять по деревне. Почти настоящее свидание!

Естественно, Наруто не мог не пригласить и остальных девушек... В конце концов, они ведь его друзья! Теучи он объяснит, что так насмешливо улыбаться не стоило — это был всего лишь дружеский долг! Объяснит... Чуть попозже... к вечеру... когда в раменную зайдет еще несколько посетителей и старик обязательно поделится с ними новостями...

Но Тен-тен тяжело вздохнула, и, сославшись на тренировку, побрела в сторону леса так, как будто взяла поносить у Ли утяжелители. А Таюя-сан просто фыркнула, развернулась и ушла. И хорошо, а то эта девушка его пугает...

Так что они с Сакурой остались одни... если не считать присоединившегося Какаши-сенсея. Но даже это не могло испортить Наруто настроение. Они прошлись по восстанавливающейся Конохе, немного помогли тут, поддержали там... Оказывается, в деревню пришли Тадзуна с Инари, а он и не знал!

А потом была полянка в лесу неподалеку от лесопилки... и Киба с первой за этот день страшной новостью. Бабуля Цунаде — больше не Хокаге! Хокаге теперь — Данзо! Наруто помнил, как рванул было бежать... И тихий голос Какаши, наполненный ледяным спокойствием:

— Остановись. Одно неверное движение — и ты предатель и бунтовщик. У него есть в этом опыт.

— Но тогда... нужно... Бабуля Цунаде! — воскликнул джинчуурики, но тяжелая рука Копирующего Ниндзя без лишних слов опустилась ему на плечо. И вдруг... подала голос Сакура:

— Он прав, Наруто. С ней будет все хорошо. Ведь... там Айдо.

— Тц, — донесся от Какаши непривычный звук и изумленно повернувшиеся к нему ребята вдруг поняли, что джонин едва ощутимо улыбается под маской.

Кажется, что мог сделать один красноволосый парень там, где не справились старшие и мудрые — Советники, Старейшины, джонины? Но от звука этого имени напряжение, сгустившееся над полянкой, чуть спало...

А потом были два шиноби Кумогакуре, незнакомом шиноби, наверное, просто носящем такое же имя — Саске, нукенине, преступнике, члене 'Рассвета'. Это все просто не могло быть сказано о Саске, которого он знал и тем больнее ему было смотреть на слезы Сакуры, за минуту до этого без сомнения ринувшейся в бой с теми, кто силой решил выбить из них информацию об Учихе Саске...

Наруто посмотрел на девчонку, прижимающую его к стене сарая, упершись локтем ему в горло. Было больно... Но эта боль сейчас не важна. 'А ведь у нее волосы такого же, как у Айдо, цвета, — вдруг подумалось джинчуурики. — И Айдо вполне бы мог... так же... Он ведь и сам бы хотел, чтобы Саске...' Додумывать мысль было страшно и Наруто перестал думать. У него это всегда хорошо получалось...

— Ну, говори! -рявкнула девчонка. Каруи, кажется. — Расскажи нам все об Учихе!

— Прости. Я не могу, — тихо, но твердо отозвался Наруто. — Я не могу предать Саске.

— Тогда зачем ты нас сюда притащил? — опешила собеседница. Ее спутник, с такой же темной кожей, но абсолютно белыми волосами ежиком, тоже округлил глаза.

— Чтобы вы... не сделали больно моим друзьям. И чтобы... вы не расстраивали Сакуру. Поймите, ваша ненависть ни к чему не приведет!

— Ублюдок! Как ты смеешь говорить такое после всего?! Не-ет, ты мне все расскажешь!

— Если хочешь — ударь меня. Это все, что я могу... — почти прошептал Наруто, и сразу же после этих слов его отшвырнул страшный удар в челюсть. Джинчуурики бы упал... Но рука Каруи вновь приперла его к стене.

— И ты думаешь, нам от этого станет легче?! — Новый удар и голова парня метнулась в другу сторону. Вновь девчонка подняла его и вновь Наруто посмотрел прямо ей в глаза. Нестерпимо хотелось отвести взгляд, но было страшно. Казалось, стоит только отвернуться и вместо желтых, как у кошки, глаз на Наруто Узумаки с тем же выражением ненависти, боли и... облегчения, что ничего больше не надо скрывать, притворяться и лгать — посмотрят зеленые глаза Айдо...

Жесточайший удар коленом, кажется, сломал ему два ребра. Сравнить Наруто было не с чем — до сих пор у него не было обыкновения безропотно терпеть побои... Сквозь боль он почувствовал, как в преддверии нового удара напряглось тело Каруи... и вдруг все замерло.

— Что здесь происходит? — проговорил холодный, но такой знакомый голос. Наруто с трудом открыл уже заплывающие глаза... и уперся прямо в блеск металла на остром лезвии, плавно переходящий в глубокую черноту полотна. Он поднял глаза чуть выше... и не смог удержать улыбку. Разбитые губы тут же заболели, но улыбнуться сейчас было важнее. Ведь скоро красные волосы начнут ему сниться. Боль и спасение — все последнее время только от них!

— Таюя... Как ты?..

— Мимо проходила, — не дослушала его девушка. — Так какого хрена здесь происходит? Не двигайся! — бросила она второму шиноби Кумо, уже выхватившему из-за спины катану. — От вида чужого оружия я нервничаю, а когда я нервничаю, у меня рука дрожит! По-прежнему не слышу ответа!

— Это не твое дело! — сказала Каруи, осторожно косясь на нагинату, которую Таюя держала на вытянутой руке в опасной близости от шеи своей жертвы.

— Как раз-таки мое. Мне не нравится, когда кто-то избивает небезразличных мне людей, носящих фамилию Узумаки. Вы живы только потому, что он почему-то не сопротивляется. И не надейся убежать! — заметила девушка аккуратные движения желтоглазой в сторону от оружия. — Как бы ты ни была быстра, Лезвия Ветра с моей малышки летают лишь чуть медленнее звука!

Режущая кромка на оружии вдруг подернулась молочно-белым туманом, тут же попытавшимся сорваться в полет... и задрожавшим в жадном нетерпении, когда его не отпустили.

— У нас официальная миссия! Мы обязаны собрать информацию! — как это ни показалось бы странным — Каруи занервничала. Наверное, впервые оказалась в такой ситуации... И Наруто решил помочь.

— Таюя... Они говорят правду. Они... имеют право... Не встревай...

— Официальная миссия? Бюрократия... как же ненавижу! — скривилась девушка, не обратив на джинчуурики ни малейшего внимания. — Хорошо. Сейчас вы будете разговаривать с тем, кому это по должности положено!

Таюя подняла свободную руку, сделала жест, как будто что-то отталкивая от себя, и над полянкой разлетелся: 'Кучиесе Но Дзюцу!'. Из-под ее ладони прямо по воздуху разбежались черные линии печати, тут же скрылись в белом облаке... и спустя пяток секунд из тумана донеслось:

— Ю, что случилось? Надеюсь, это важно? У нас тут как бы кризис... Опа, а что это тут творится? Почему деремся?

Каруи опасалась повернуться, чтобы посмотреть на нового персонажа драмы, постепенно превращающейся в комедию, а вот Наруто даже сквозь заплывшие синяками веки все прекрасно увидел... и облегченно вздохнул. Теперь все точно разрешится, так или иначе. Ведь здесь — Айдо...

— Сам спроси, — ответила Таюя и нагината, блеснув лезвием последний раз, исчезла в легком кисейном облачке на запястье девушки.

— Нам нужно получить информацию об Учихе Саске, а он предложил себя избить, лишь бы не отвечать, — аккуратно подбирая слова (видимо, выпустила пар), сказала Каруи.

Наруто постарался виновато улыбнуться... но следующие слова повергли его в шок.

— А-а-а, понятно. За это — хоть всего синяками покройте. Еще неплохой вариант — сломать кости. Рекомендую начать с пальцев! — и Айдо невозмутимо повернулся к Таюе. — Слушай, Ю, когда ты выполняла Призыв, меня тянуло очень слабо. Мне даже показалось, что я могу отказаться. Ты не делала ничего необычного?

— Я печать на воздух поставила.

— Хм, интересно. Тогда часть чакры точно рассеялась, без фокусировки на твердой поверхности. Значит, чем меньше чакры, тем слабее чувствуется призыв... Как насчет поэкспериментировать?!

Дальше Наруто не слушал. Каруи вновь напряглась для удара, джинчуурики сжался, и на многострадальные ребра парня обрушился новый удар... в этот раз больше похожий на дружеский тычок. Шиноби Кумогакуре нахмурилась, пробормотала: 'Решил сопротивляться, что ли?' и повторила удар... закончившийся точно так же.

Ни Наруто, ни Каруи, и ее сокомандник Омои ничего не заметили... И лишь Таюя покосилась на замершую в странном жесте ладонь Айдо, тепло и ласково улыбнулась краешком губ, так, чтобы не заметил собеседник, и вновь повторила ответ на вопрос, который зеленоглазый и красноволосый специалист по бюрократии в первый раз, по странности совпавший с ударом, не услышал, полностью сосредоточившись на чем-то совершенно другом...

— Так неинтересно, — сплюнула в сторону заскучавшая Каруи и отвернулась от разом осевшего на землю Наруто. — Эй вы! Знаете что-нибудь об Учихе?

— Кто, мы? — повернулся к ней Айдо. — Ю, ты знаешь что-нибудь про Саске?

— Конечно, больше чем хотелось бы! Он зазнавшийся, хамоватый и очень тяжелый сукин сын! — со значением улыбнувшись, ответила девушка.

— О, это уже что-то! — поднял палец к небу Айдо. — А я добавлю: он зазнавшийся, хамоватый, очень тяжелый, трусливый и туповатый сукин сын, одевающийся как законченный извращенец! И больше, чем я — о нем не знает никто! Поняли? А вам, кстати, зачем? — резко соскочил он с тона, каким Такуми-сенсей разговаривал, бывало, с воспитанниками приюта, попытавшимися в очередной раз устроить ему ловушку из помойного ведра.

— Он победил нашего учителя и куда-то утащил его. Мы хотим знать — куда?!

— Вашего учителя?

— Да. Киллер Би — джинчуурики Восьмихвостого и наш сенсей! — Каруи снова начала заводиться.

— Ребята... — Айдо выглядел совершенно обескураженным. — Вы шутите, что ли? Да Саске даже с однохвостым... Прости, с однохвостой... ладно-ладно, отменяю лишение сладкого, только не злись... — вдруг сбился на непонятную скороговорку парень, впрочем, почти сразу вернув нормальный тон. — В общем, он слабак полный. Да ваш учитель, наверное, от души подрался, а потом решил сбежать под шумок! И знаете, я его понимаю! От таких учеников я бы тоже сбежал! Сразу видно, ты мне не родственница — с таким характером, даже про родителей спрашивать не буду!

Айдо обвиняюще ткнул пальцем в красноволосую девушку с желтыми глазами, до Наруто долетели смешки Таюи и второго кумовца, а Каруи наконец взорвалась:

— Да как ты смеешь?!. — но вдруг откуда-то сбоку донеслось:

— Омои, Каруи, прекращайте! Я все узнала, нам нужно как можно быстрее доложить об этом Райкаге-сама!..

Голоса постепенно отдалились, мир подернулся дымкой, предвещающей скорую потерю сознания... но вдруг перед глазами (в который раз за этот день!) возникло красное пятно.

— Ну что, понял, братишка, как нужно разрешать конфликты? Как сегодня утром, видишь? Весело, с юмором и ничего по сути не рассказали! Не сдали твоего Саске врагу!

— Да, Айдо, — прошептал Наруто. — У тебя очень хорошо получается уйти от ответственности... Только по голове при этом все время получаю я...

Дальнейших возгласов о пользе воспитательного эффекта и о том, что иначе его не пронять, Наруто уже не слышал, окончательно потеряв сознание. Но до самого последнего мгновения с его лица не сходила улыбка. Интересно, почему?..

Глава 22.

Я стоял, подпирая плечом центральный столб палатки, и все никак не мог понять: что же я делаю неправильно? Все мои слова пропускаются мимо ушей, все разумные инициативы не то чтобы отвергаются... просто их никто не замечает, а все пути, позволяющие как-то обойти препятствие , вдруг на глазах вырастают в такую длинную дорогу, что ее конец исчезает в бесконечности и пройти ее не представляется возможным за одну, даже продленную чакрой и фуин, человеческую жизнь. Может, за все мои годы — и здешние, и потусторонние — я чего-то не понял, не заметил важного, принял для себя абсолютно неправильные ценности? Из-за чего удивляюсь совершенно обыденным вещам, которые для всех остальных настолько очевидны, что никто не дает себе труда не то чтобы объяснить, в чем я неправ, но и мысль об этом даже не допускается. Ничем иным все происходящее оправдать просто невозможно. Нет, еще возможно, что в прошлой жизни я совершил настолько страшное кармическое преступление, что судьба, в которую я не верю, сейчас изощренно надо мной издевается... Но гекатомбы невинных жертв, принесенные в жертву Сатане толпы красивых и грудастых (их жальче) девственниц и вымогательство конфеток у детей в промышленных масштабах как-то не припоминались, а значит, оставалось только одно: со мной все в порядке, а в театр абсурда превращается весь внешний мир...

Злости, обиды, равно как и иных сильных эмоций, на удивление, не было. Только всепоглощающая тоска, которая, казалось, подкрасила мир во все оттенки серого... Я тяжело вздохнул и сосредоточился на вдохновенной речи уже отошедшего от побоев Наруто, как раз подходившей к своему логическому завершению:

...и мы обязательно спасем Саске!

Аудитория, состоящая из Хатаке Какаши и капитана Ямато, фамилии которого до сих пор так никто и не слышал, благоговейно внимала. Еще бы им не внимать — они ведь тоже участвуют в этом дурацком походе! Впрочем, по закрытому маской лицу Копирующего и как обычно деревянной физиономии местного Буратино что-то понять было довольно трудно, это уже мои фантазии. Откровенно говоря, я их понимаю — отпускать на это дело Наруто в одиночку было бы уже совсем откровенной придурью. Но назвать вялые возражения Какаши, скорее наталкивающие рыжего на все новые и новые оправдания собственного идиотизма, попытками отговорить — совершенно невозможно. Ш-шиноби! 'Каждый должен сам пройти свой путь', 'Не почувствуешь — не узнаешь', 'Человек определяется величием целей, которые он перед собой поставил'... Или это из другой оперы? Неважно, все равно ненавижу! Тьфу!..

Рыжий, до этого стоявший спиной ко мне, вздрогнул и обернулся. Кажется, для него мое присутствие стало сюрпризом. Я посмотрел на него в упор и произнес:

-Наруто. После всего, что случилось, когда твоя драгоценная деревня восстанавливается и беззащитна как никогда, ты рвешься в Страну Железа даже не к Саске — если не попадется, ничего с ним не случится — а на встречу с Четвертым Райкаге, непробиваемость которого известна далеко за пределами Деревни Облака, свалив беспомощную бабулю Цунаде на нас с Сакурой? Да еще Данзо объявил себя Хокаге и в момент, когда нам нужно добиться от Совета Джонинов решения по его отстранению, ты забираешь из деревни двоих из них? Я правильно тебя понял?

Свою речь, состоящую сплошь из вопросов, я начал спокойным тоном, но сдержаться было невозможно и под конец я уже почти орал.

-Но, Айдо... — Рыжий опустил глаза в пол, оглядел матерчатые стены палатки, но все же решился посмотреть прямо. Взгляд у него был виноватый. — Ведь Саске... Он в беде... Его Хочет использовать в своих целях тот тип в маске... Он еще сказал, что он — Учиха Мадара...

В неуверенную паузу вклинился Ямато:

-Что вряд ли правда, Мадаре должно быть сейчас где-то за сотню лет. Для такого возраста тот человек... хм...

-О силе Мадары до сих пор ходят легенды, так что он вполне мог дожить до наших дней. Тем более, что его судьба осталась неизвестной — единственного из всех Учих. Этот человек точно Учиха Мадара, — ответил Какаши.

В голосе Копирующего Ниндзя слышалось непонятное напряжение, будто он изо всех сил старался убедить в этом самого себя...

-Да, Айдо, так и есть! А еще... — Наруто замялся и вдруг вскинул голову, его голос больше не прерывался. — Жители деревни признали меня, это то, чего я хотел и добивался столько лет. Они верят в меня. Но теперь я понимаю, что это не все, я должен быть достоин такого доверия. А как я могу быть достоин, если не могу выполнить всего лишь одно обещание и спасти единственного дорогого мне человека?!

-Вот как, 'единственного', значит?..

Слова сами вырвались из глубины моей души. Под моим взглядом джинчуурики погас и пробормотал: 'Я не это имел в виду!..'

— Что ж, поздравляю. Ты становишься настоящим Хокаге, у них тоже всегда очень мало дорогих людей — плести интриги и творить подставы их существование очень мешает. В таком случае, позволь тебе сказать, Наруто — забудь о моем сущ...

Договорить то, что я хотел, у меня не вышло — меня прервали. От стены палатки отделилась незаметная до этого момента тень:

-Айдо-кун, прошу прощения, что вмешиваюсь, но Наруто прав — это его дело и его задача. Ему действительно стоит пойти. И даже не только поэтому!

-Сай, что ты тут делаешь? — обернулся я к новому участнику разговора.

Интересно, какими судьбами он здесь? Неужели Данзо не прибил его за тот провал с Орочимару и Кабуто? Или Наруто на поруки взял, прикрыв нового друга? Рыжий ведь обладает почти мистической способностью запудривать мозги. Слава Ками, на меня это не действует!

Как бы то ни было — бледная немочь цела, здорова, здесь и слышала весь разговор, который я бы даже Ямато с Какаши не доверил. И как у него получается все время быть настолько незаметным?..

-Мне казалось, все ваши должны осваиваться в новом качестве — ваш господин и повелитель стал, наконец, Хокаге.

-Я не... — начал было говорить бледный питомец Корня АНБУ, но я не дал ему продолжить.

-А если ты здесь, почему не отговоришь этих...

Не подобрав вежливых слов, я просто махнул ладонью в сторону участников 'похода'.

-Уж кому как не тебе знать ни что способен Данзо! Ну же, расскажи нам всё!

-Я не могу, — вздохнул Сай, и, прежде чем я успел хоть что-то ответить, открыл рот и высунул язык.

Даже по его безразличному лицу, какое только и может быть у человека, для которого 'чувства' — всего лишь слово, было видно, что делает он это не в первый раз за сегодня и процесс ему неприятен. Но мой взгляд прикипел к символам, чернеющим на языке Сая. Всего лишь шесть параллельных черточек с чем-то, похожим на галочку, под ними. Но, несмотря на простоту было понятно, что это...

-Печать, — Сай закрыл рот и пустился в объяснения. — При попытке рассказать что-то о Данзо и его делах она парализует и усыпляет рассказчика. А еще — через нее Корень контролирует своих и...

-И это все? Все, из-за чего весь сыр-бор?

Бледный недоуменно поднял брови, услышав незнакомое слово, но меньше всего я сейчас был озабочен тем, что говорю. Раздражение от ситуации, в которую я попал, от собеседников, не понимающих очевидных вещей, да от всего на свете — выдавило из моей головы все правильные мысли, захватив попутно интерес от неизвестной мне печати, желание разобраться в ее структуре и жажду знаний и не оставив ничего, кроме злости, ищущей себе выход. И она его нашла.

-И вот только из-за этого ты?.. Меня? Тен-тен? Еще раз меня? Мог бы сказать и раньше!

Я одним прыжком подскочил к Саю. Парень было отшатнулся, но я быстро вытянул руку, схватил его за челюсть и сжал, вынуждая открыть рот. Хорошо быть ирьенином — всегда знаешь, куда надавить! Зато теперь вижу — не такие уж корневики и бесчувственные...

-Дай сюда! — прошипел я в вытаращенные глаза бледного.

Наверное, он бы вырвался — за челюсть сложно ухватить намертво. Но, видимо, я, сам того не зная, сделал что-то такое, на что его выдрессировали, поэтому он почти бездумно подчинился и вновь высунул язык. Моя свободная ладонь накрыла печать и...

Ох, как бы мне хотелось сказать, что я с легкостью разобрался в энергострукруре фуин, разложил ее на составляющие, понял их значение и адаптировал их под себя, получив возможность неограниченно ставить такие же!.. Хотелось... но не скажу — врать себе последнее дело. Печать 'от Данзо' ощущалась как мерзкое ядовитое насекомое, которое только и ждет, чтобы укусить и предвкушающе шевелит белесыми хитиновыми лапками, ожидая, пока яд из ее челюстей растворит жертву и позволит приступить к неторопливой сладкой трапезе из полупереваренных остатков добычи... Это полностью отличалось от всех фуин, что я когда-либо видел, чувствовал и создавал сам. Даже Проклятая Метка Орочимару, хоть и поддалась не сразу, но там мне мешала чакра Белого Змея, сам же фуин охотно подчинялся моему клановому таланту. Здесь же... Ну что ж, теперь понятно, кто именно первым ограбил развалины Первой Узушио после ее уничтожения, и кому передал эти знания. Такая печать не могла получиться у исследователя, сколь угодно испорченного и злого — это работа маньяка, прекрасно знающего, что он хочет получить в конце и планомерно отбрасывающего все части, которые могут ему помешать...

У Данзо получилась прекрасная в своей мерзости печать... но у него не было ни одного живого Узумаки. А тех двоих, до которых он мог бы дотянуться, предпочли использовать как ошейник для демона... или устранить как досадную помеху. Честное слово, забивать гвозди пучком протонов из синхрофазотрона в тысячу раз рациональнее и оправданнее, чем такое. Если у нас не получится и Данзо останется Хокаге — и Коноху, и даже Узушио ждут тяжелые времена. А пока — стоит показать сумасшедшему старику, как он был неправ!

Я сгреб фуин в горсть. Все-таки есть в шиноби что-то от магов и колдунов, как бы кто ни утверждал обратное. Чем, кроме волшебства, можно объяснить то, что линии и черточки, нарисованные на языке корневика, поднялись со своего места, оставшись у меня в ладони? Какие законы природы позволяют такое и чем мне придется за это расплачиваться? Ох, как же мало, несмотря на все свои амбиции, я все-таки знаю... Но зато — у меня есть чем заняться до самой старости. А еще... а еще лаборатория — прекрасное место, чтобы спрятаться от стремительно разрастающейся семьи! И то ли еще будет?..

Печать не сдавалась. Отвратительное насекомое задергалось в моей хватке, не желая отпускать добычу, и руки Сая, уже обхватившие мне предплечье, вдруг метнулись к его вискам. Парень стиснул голову так, как будто он вот-вот расколется на части, и глухо застонал. А я продолжал тащить наружу мерзкого паразита.

Каким-то чудом Сай еще оставался на ногах. Но вот, наконец, последняя нить печати вынырнула откуда-то из его головы, как мне показалось — с легких хлопком. Я отпустил бледного и он, не удержавшись, рухнул на колени с по-прежнему открытым ртом и руками, стискивающими голову. А в моей ладони затихла печать, которая была создана без единого значимого символа — как вершина искусства фуин, но в то же время — как насмешка над талантом Узумаки...

Мой кулак сжался, в нем что-то хрустнуло и на пол палатки посыпалась черная труха. Не сумев подавить приступ отвращения, я дернул рукой, отталкивая от себя мусор, и... Видимо, эта печать была вызвала у меня слишком уж сильные эмоции, потому что вслед крупинкам с ладони сорвалась небольшая огненная волна, догнавшая свою цель в воздухе и не оставившая от черной пыли ни следа...

Я брезгливо отер руку о штаны, стараясь убрать то ли память о прикосновениях печати... то ли слюни Сая — теперь уже не понять, внимательно осмотрел ладонь — чистая, и поднял взгляд на присутствующих. На меня уставились семь расширенных от изумления глаз, и мне поневоле подумалось: 'Действительно, Наруто прав — они тут в Конохе все братья. Настолько одинаковыми могут быть только родственники...'

-Вот такие вот дела, ребята, — выдал я единственное, что пришло мне в голову, и, развернувшись, вышел из палатки.

Хирайшином пользоваться не стал — нестерпимо хотелось просто прогуляться. Постоянное мельтешение в последнее время начало меня немного утомлять, да и, когда ты попадаешь из одной проблемы в другую без малейшего промежутка между ними — это немного меняет мышление, заставляя забывать о многих важных вещах, как раз и находящихся между... Так что, когда за спиной зазвучали немного неловкие, как будто человек специально старался идти громко, шаги — я почти не удивился.

-Айдо...

-Да, Сай?

Я остановился и скрестил руки на груди. Интуиция подсказала — оборачиваться на этот голос теперь не обязательно...

-Раз уж теперь мне можно рассказывать... По непроверенной информации из Корня, человек в маске, которого считают Мадарой, поучаствовал в уничтожении клана Учиха вместе с Данзо. Думаю, его глаз под бинтами ты уже видел?

Из горла вырвался хмык, но отвечать я не стал.

-Вполне может оказаться, что они получили не только этот глаз, — помолчав, продолжил бледный.

-Надеюсь, Наруто с компанией ты тоже это рассказал? И зачем тогда говорить мне?

-Наруто это не интересно, они уверены, что человек в маске — это Мадара. А тебе, я думаю, пригодится.

-Хорошо, Сай, — кивнул я, по-прежнему не оборачиваясь. — И... Спасибо. Не за слухи из Корня, сам понимаешь.

Мои ноги уже сделали шаг вперед, как голос бледного зазвучал снова:

-Мне до сих пор очень сложно понять, почему люди зачастую думают не то, что говорят... А иногда — говорят, не думая. Но я постараюсь понять, Айдо. Для меня это важно...

Я шагал по тропинке, которая в скором времени должна будет стать одной из многочисленных улочек восстановленной Деревни, Скрытой в Листве, а спина до сих пор чувствовала взгляд самого странного из знакомых мне людей, которого я научил чувствовать, почти убив. И это было странно вдвойне...

...У бабули Цунаде все было без изменений. Полумрак палатки и неподвижная женщина на футоне у дальней стены Разве что не хватало привычной Шизуне рядом — вполне пришедшая в себя девушка, убедившись, что может доверить свою драгоценную госпожу хоть кому-то еще, занималась политической деятельностью. Я попросил ее выяснить, что же все-таки случилось со всеми, имеющими право решать, что Данзо стал Хокаге. Ну никак для меня эти два слова не смотрелись рядом. И, как выяснилось, не для меня одного. Старейшина-маньяк выскочил вперед на волне всеобщего недоумения 'Как такое стало возможным и что нам со всем этим делать?' и никакой существенной поддержкой в Совете Джонинов не пользовался. На что он рассчитывал — непонятно. Разве что на авторитет участника Совета Каге, на который он как раз сейчас умотал? Но, будучи в своей должности контрразведчика, он должен был слишком многим прищемить хвосты, тем более — никаким 'сердечным согласием' между Скрытыми Деревнями тут и не пахло, скорее — 'холодная война' в полном смысле слова, то есть все понимают, что в конце концов пойдут друг друга убивать, но откладывают на потом в надежде усилиться еще больше и ослабить соперника...

Так что сейчас Шизуне сколачивала из джонинов Конохи коалицию под лозунгом 'Не допустим во власть Данзо, а кто будет следующим Хокаге — авось видно будет'. Без ложной скромности признаю — последняя часть девиза принадлежала мне... Ну а во временно осиротевшей палатке вместо обычной, но, тем не менее, симпатичной физиономии сестренки и интересной беседы, из которой практически всегда можно было узнать что-то новое и интересное, оставалось созерцать лишь сонную рожу моего клона, который не считал нужным даже притворяться, что не спит, и копошение Сакуры у дальней стенки. Сегодня, кстати, обычно бодро снующая между опор крыши розоволосая девчонка вела себя необычайно тихо, скромной мышкой шебуршась в полутьме. Кажется, даже ее розовая прическа выцвела, будто покрывшись пеплом. Надо же, как ее впечатлили новости! Интересно, а, когда я стал нукенином, обо мне хоть кто-то переживал так же? Ох, что-то мне подсказывает, что нет...

Даже немного удивительно, но в данный момент мне совершенно нечем было заняться. Бабуля медленно, но верно выздоравливала и при этом совершенно самостоятельно. Выглядела она, конечно, все еще жутковато — в самый раз для какой-нибудь мумии средней руки, так что кто-нибудь неосведомленный (не будем лишний раз показывать пальцем) легко мог бы подумать, что до смерти ей осталось каких-то три вздоха. И даже Шаринган бы не помог, потому что вся чакра Цунаде сейчас не циркулировала по каналам, а шла напрямую на восстановление клеток тела. Конечно, такой подход временно лишал Цунаде возможности пользоваться техниками шиноби — для этого энергию надо высвобождать , но... А сильна старушка — подвесить на рефлекс такое сложнейшее действие. Уважаю... нет, восхищаюсь, потому что до такого уровня мне очень далеко. Для того, чтобы сотворить что-то подобное, мне потребовалось придумывать Печать Феникса, а Цунаде справилась сама, без подпорок. Вот они, силы Каге, Айдо, посмотри — и утрись. Впрочем... обо всем этом мне рассказали мои диагностические фуин. Даже Сакура, лучшая ученица бабули, не разобралась, об остальных не говоря, а Шизуне не переживает просто потому что знает что происходит — как-никак, эту технику Цунаде изобретала при ней. Так что не все так плохо, господа Каге Мы еще посмотрим...

Я вздохнул и огляделся — заняться было по-прежнему нечем, а идти мне тоже было некуда. Во всем этом скопище палаток, временных лачуг и уже поднявшихся кое-где первых этажей не было ни единого места, которое я мог бы назвать своим. А вот интересно, когда восстановят здание, в котором была моя старая квартирка, выданная мне после поступления в Академию, и которую у меня не забрали, кажется, только из-за бюрократических извращений — по-прежнему останется за мной, или как? Любопытно, любопытно...

Последовать примеру моего клона, что ли? Ведь я же хороший, я же плохого не посоветую?.. Проблема только в том, что он занял единственную подушку для сидения, которую откуда-то приволокла себе сестренка. Впрочем, это и не проблема вовсе — я, кажется, уже упоминал, что мое личное измерение, которое в славные времена моего детства представлялось мне ключом к могуществу, постепенно превратилось в склад всякого хлама? Вот так и разбиваются мечты... но даже из осколков можно потом собрать вполне приличный витраж! Поэтому я взмахнул левой рукой, привычно перехватил за спинку вылетевший стул (и почему все предметы оттуда вылетают на такой скорости? Загадка... А уж как там оказался стул — вообще детективная история!), поставил его на пол, постаравшись чуть притопить ножки в землю, и уселся. Посмотрел на расплывшуюся в довольной гримасе сонную физиономию моей копии и прикрыл глаза. А, пожалуй, в том, чтобы дрыхнуть при исполнении своих служебных обязанностей — что-то есть. Спится, по крайней мере, гораздо слаще...

Как я ни мечтал и ни надеялся — расслабиться мне не дали. Впрочем, оно, наверное, и к лучшему: чуткий сон у одра умирающей (ну, для посторонних) родственницы никогда не являлся предметом моих мечтаний. Так что шаги на улице я встретил почти с радостью — хоть какое-то развлечение! Я вскочил со стула, приготовившись... уж не знаю к чему — то ли к нападению толпы корневиков, то ли к визиту Совета Каге в полном составе и 'конно, людно и оружно'... Но все оказалось гораздо проще... или сложнее — это уж как посмотреть. Потому что в палатку вошла Таюя.

-Ю, что ты здесь делаешь? — немного растерянно спросил я. Ну как же — даже когда она вызвала меня к Наруто, ограничивалась только ответами на мои вопросы. А тут — сама пришла. С учетом того, что она точно до сих пор обижается на меня (неведомо за что — зуб даю! Ничего такого я не делал!), этот ее визит мог окончится чем угодно...

...Но девушка проговорила:

-Хотела рассказать тебе, чем закончилась история с Облаком. Ты тогда очень быстро унес Наруто, а у тех самовлюбленных зазнаек произошел очень интересный разговор... Привет, Сакура!

Ю отвлеклась на розоволосую и снова повернулась ко мне:

-Айдо, а почему это ты заставляешь девушку стоять? Я тебя не узнаю!

Я уже было подготовил ответ в таком же стиле, но тут она улыбнулась и все намерения вышибло из головы одной простой мыслью: 'Боже, какая же она все-таки красивая!..'

Молча взмахнул рукой, распечатывая еще один стул, и кивнул на него Таюе. Вдруг подумалось, что со стороны это, должно быть, смотрится очень эффектно: скупой жест — и из воздуха по волшебству сотворяются необходимые бытовые предметы. Вот только Ю этим не впечатлить, она знает, в чем фишка. 'А жаль!' — какая необычная мысль.

Девушка села рядом, скромно сложила руки на коленях:

-А еще... Айдо, может быть, нам уже пора возвращаться? Каких-то особенных дел у нас тут уже не осталось, Коноха справится сама. А я соскучилась...

При этих словах она покосилась на меня, а легкая улыбка, кажется, немного подсветила полумрак палатки. Слава Ками, она наконец-то прекратила обижаться! Все же за всю свою многотрудную жизнь я таки научился понимать женщин. Главное — не трогать!..

Ю хотела сказать что-то еще, но снаружи вновь раздались шаги, на этот раз гораздо более торопливые и полог входа откинулся, открывая взгляду... Тен-тен.

-Айдо, привет! Хорошо, что ты тут, я должна тебе кое-что важное!..

Таюя поднялась со стула и выпрямилась, как будто ее подвесили на невидимых ниточках. Тен-тен запнулась на полуслове и остановилась. Медово-карий взгляд встретился с темно-карим.

-Привет, Таюя...

В голосе моей девушки проскользнула неуверенность.

-Привет, Тен-тен.

А вот лицо Ю не выражало ничего. Совсем ничего. И это немного пугало. Хотя... Помнится, на Йоко Таюя реагировала точно так же, а затем они познакомились поближе и даже подружились. По крайней мере, моя дочка регулярно вгоняла Ю в краску. Так что, думаю, и сейчас все закончится хорошо...

Я незаметно вздохнул — а кому понравится, когда небезразличные тебе люди... хм... ссорятся — и тоже поднялся. Оставаться сидеть в такой ситуации было бы глупо. Наверное, стоит что-то сказать?.. Но я ничего не успел. Сегодня провозвестником перемен явно были не слова, а шаги, потому что на улице опять кто-то затопал. В конусе света от яркого солнечного денька на противоположной стене палатки обрисовался силуэт, увенчанный сверху тенью чего-то, весьма напоминающего ананас, и личность нового визитера стала понятна без дополнительного представления.

-Привет, Сакура!

Шикамару несколько раз моргнул, привыкая к полутьме, а затем машинально, на рефлексах шиноби, огляделся. И весьма удивился.

-Айдо?.. Ты здесь? Не ожидал, но... Тен-тен? А ты что здесь?.. И.. Таюя?.. И?..

Съехавший почти на полушепот Нара сделал длинную паузу, будто ожидая, что сейчас придется произнести еще пару имен, не дождался и закончил:

-...Как вы тут оказались?

Девушки не ответили, а я скорчил гримасу, долженствующую обозначать: 'Не спрашивай, и без тебя тошно!' В ответ голова с прической-ананасом понимающе и как-то даже сочувственно качнулась, и Шикамару повернулся к Сакуре, которая замерла, глядя на него.

-Сакура, мы хотим с тобой поговорить. Все мы. Ты сейчас свободна?

-Н-но... Цунаде-сама...

За сегодняшний день я услышал голос девчонки в первый раз. И, честно признаюсь, чуть ли не впервые в жизни мне стало ее искренне жаль. Я шагнул чуть вперед.

-Это касается Саске.

Розоволосая охнула, прижала руки к груди и покачнулась, собираясь упасть. Но я успел и придержал ее за плечи. Жаль только, что мой благородный порыв остался не замечен. Сакуру, наверное, сейчас не волновало вообще ничего...

-Х-хорошо... Пойдем... Вот только... — пробормотала девчонка.

-Не волнуйся, мы пойдем с тобой. Можно ведь?

Я слегка встряхнул ее и посмотрел на Шикамару. Они кивнул и вышел из палатки. Следом я повел задеревеневшую Сакуру, а замыкали шествие мои девушки. Интересно, чего такого поведает мне про легендарного красноглазика молодая поросль Конохи во главе с самым умным человеком поколения? Да и розоволосую бросать в таком состоянии явно не стоит. Эх, Наруто-Наруто, умелся за Учихой и упустил такой шанс!.. Ну вот почему все твои обязанности достаются исключительно мне? Хотя бы приятными были, что ли! Надо было, наверное, сказать тебе, что я питаю слабость к зеленым глазам и третьему размеру груди, такие обязанности я бы выполнял с удовольствием! Тьфу. Теперь уже поздно, Айдо, привыкай. Впрочем — может быть, лучше поздно, чем никогда?..

Сдобренная такими мыслями дорога окончилась удивительно быстро. Мы остановились на опушке леса. Здесь, в закутке, образованном тремя штабелями бревен и досок, собрались все, кто был мне знаком по Академии Шиноби. В основном — одноклассники Наруто, но не только. Сверху на штабеле обнаружился Ли, уставившийся в пространство и о чем-то напряженно думающий. А прямо передо мной торчала спина Неджи. Хъюга едва заметно пошевелился, а затем приветственно кивнул, не оборачиваясь. Вот гад, даже из вежливости не старается сделать вид, что не пользуется своими глазами в корыстных целях!

Я непроизвольно оглянулся, но тщетно. Хинаты не было здесь... Зато на бревнах сидела Яманака Ино, спрятавшая лицо в ладонях. От нее доносились всхлипывания, а рядом с ней устроился Чоджи, неуклюже пытающийся ее утешить.

Тен-тен немного обогнала меня и остановилась, будто заслоняя от всех.

-Она плачет не переставая с тех самых пор, как узнала о Саске, — проговорила девушка. — Я хотела тебе сказать, что побуду с ней. Возможно, у меня получится ее подбодрить. Ведь чувства, которые испытываешь, когда твой парень, который и не подозревает о том, что он твой парень, уходит из деревни в нукенины, а потом оказывается, что у него появилась своя жизнь, новые друзья и за его голову попутно назначена награда — это... Никто не знает об этих ощущениях лучше меня!

Я шагнул вперед и виновато ткнулся носом в каштановый затылок.

-Иди, конечно, — пробормотал я. — И... это... Извини, наверное?

Тен-тен необидно фыркнула, на мгновение откинулась назад, прижавшись ко мне спиной и, не оглядываясь, пошла к рыдающей блондинке.

Сзади раздался звук. Я развернулся, возвращаясь на место, чтобы слишком уж не приближаться к спине Неджи, даже в таком состоянии буквально излучающего невозмутимость. Шикамару неопределенно покачал головой и снова хмыкнул. А в лице Таюи, стоявшей рядом, не изменилось абсолютно ничего...

-Ты видишь, Сакура? — Шикамару все же решил вернуться к теме. — Мы собрались здесь из-за Саске. И после того, что он натворил...

Розоволосая вздрогнула. Это почувствовал даже я, просто стоящий рядом и не сдержался. Что уж стало этому причиной — дух противоречия или стремление к справедливости, но я хохотнул:

-Нара, ты сам-то слышишь, что несешь? Что Учиха сделал лично тебе или Конохе? Да от него больше четырех лет никаких известий нет! И если бы не маниакальное стремление одного рыжего недоразумения 'вернуть Саске', которому вы все потворствуете, уверен — еще столько же и не услышали бы! Зачем он нужен лично тебе? Может, пора оставить его в покое? А если кому-то из Конохи — не будем упоминать всуе — так нужно с ним поговорить, оставите это его личным делом?

-Его учитель Орочимару хотел разрушить деревню, — выдал аргумент ананасоголовый и нахмурился.

-А учитель Сакуры любит пить саке и решать проблемы кулаками. А учитель Наруто склонен волочиться за каждой юбкой даже с пробитым горлом и без руки. Сиделку вон до слез довел, хотя говорить не может. Гримасы, видать, выразительные... Это ведь не значит, что ученики такие же. Тем более, насколько я знаю — Орочимару, убив Третьего Хокаге, добился всего, чего хотел. А во всех последних разрушениях винить стоит, скорее, Наруто. Хотя я бы, скорее, сказал, что такова политика нового Хокаге, до сей поры бывшего Старейшиной.

Я улыбнулся. Ну же, Нара, ты же умный. Может, сообразишь, что разговор бесполезен? А я в ответ поделюсь кое-чем занимательным...

Вдруг на мое предплечье легли тонкие, но сильные пальцы, и благодарно его сжали. Сакура отреагировала на мои слова в защиту красноглазого.

Брови Шикамару взлетели вверх, а сам он немного пожевал губами, будто собираясь что-то спросить. Но, видимо, приняв настоящее время в моем рассказе о Джирайе за безграмотность... а может, за боль потери и нежелание смириться с неизбежным, продолжил:

— Как бы там ни было, сейчас действия Саске угрожают Конохе. Из-за него может начаться война. Да еще Наруто... Он никогда не прекратит гоняться за Учихой, и, тем более, не сможет решить эту проблему иначе. Поэтому мы приняли решение. Сакура, мы сообщаем тебе, потому что тебе... небезразличны они оба. Саске должен умереть...

Ну и дурак ты, Нара, хоть и умный. Я тебе такую горячую тему подкидываю, а ты... Впрочем, твоя команда ведь тоже недавно учителя потеряла. Тогда понятно — говорить об этом тебе просто неприятно. Впрочем, ход твоих мыслей мне очень нравится....

Я уже почти озвучил ананасу эту замечательную идею, как вдруг...

-Хватит, — тихо, но твердо сказала Сакура и выпрямилась, убрав ладонь с моей руки. — Оставьте Саске и Наруто в покое. Я сама решу эту проблему.

-Но... — возразил было Шикамару, но мне, наконец, улыбнулось счастье.

Перебивали сегодня не только меня одного. Рядом раздался хлопок шуншина, который я, кажется, не слышал уже целую вечность, и в мой локоть вцепилась Шизуне.

-Айдо! Цунаде-сама пришла в себя! И она хочет с тобой поговорить! А твой клон сбежал! — Сенсей! — ахнула Сакура.

-Ну, раз хочет, значит, надо, — бездумно бормотнул я, размышляя.

По информации диагностических печатей бабуле требовалось еще несколько дней, а значит, что-то случилось...

-Ю, ты идешь? — повернулся я к девушке, протягивая руку.

-Нет, я лучше тут. Здесь умные люди говорят умные вещи... Интересно!

Таюя стрельнула глазами и слегка улыбнулась, умудрившись зацепить одновременно меня и Шикамару. Нара вздрогнул и попятился, а я недоуменно дернул плечом — мол, как хочешь. Улыбка погасла...

Мне нужно было всего лишь протянуть руки, что и было проделано. Эх, недолго продлился мой отдых от Хирайшина... Может, именно поэтому Минато стал Хокаге — начальника так просто не погоняешь? Неплохая мысль...

В палатке Сакура снова вздохнула: 'Сенсей!', но не сдвинулась с места, где я ее оставил. Все же ее выдержка имеет предел. Я же двинулся к футону. Цунаде в сознании ничем не отличалась от Цунаде без сознания — та же пергаментная кожа, тело, будто старательно высушенное на солнышке... Только глаза были открыты, да голова чуть заметно повернулась при моем приближении.

-Цунаде-оба-сан, как вы себя чувствуете? Может, мы можем чем-то?..

-Айдо... — перебили меня

Несмотря на то, что голос Цунаде звучал не громче шелеста осенних листьев (которых я в Конохе в жизни не видел — субтропики как-никак), возмущаться по поводу того, что мне не дали договорить, как-то не возникло. А бабуля продолжила:

-Я... рада, что ты здесь. Не мешай мне... говорить, это трудно... сейчас. Мне нужно... еще несколько дней... Но мне пришлось... Шизуне мне все рассказала... Айдо, нужно остановить Данзо! Он не должен попасть... Или хотя бы расскажи все Совету Каге!..

Я присел рядом с футоном, скрестив ноги. Информация требовала обдумывания, раз уж бабуля сподобилась прийти в сознание, чтобы такое попросить. Но самый важный вопрос стоило задать именно сейчас...

-Цунаде-оба-сан, почему меня? Почему бы вам не попросить тог же Какаши? Или Ямато? Хотя да — они не подходят, они в детство впали. Тогда Гай-сенсея... Нет, тоже отпадает — либо мы останемся без Зеленого Зверя, либо весь Совет в полном составе завопит про Силу Юности и я не уверен, что из этого — хуже. Куренай? А, как я слышал, она... э-э-э... не в форме... Ну тогда не знаю, мало ли джонинов в Конохе, что ли? Тем более — все живы!

Сухие губы Цунаде растянулись в слабой улыбке:

-Ты забываешь про Корень АНБУ, джонины требуются здесь... Но ты прав, это не важно... Потому что на самом деле я прошу не тебя...

Я опешил, а Цунаде вновь едва заметно усмехнулась:

-Никогда не думала, что буду... о чем-то просить биджу, но... Йоко меня слышит сейчас?

Мой ответ был не особо нужен, так как Хокаге (по крайней мере, для меня — точно) даже не прервалась:

-Шизуне все рассказала... о том, как вы оба защищали меня... И я сама видела кое-что... Так что я прошу тебя... вас обоих. Больше никто не справится, а Наруто... Он еще не готов...

Такие длинные речи были пока что на пределе сил Цунаде. Она осеклась, не сумев вовремя сделать вдох, а я машинально кивнул на последние слова, на мгновение задумался, послал в свой внутренний мир вопрос без слов, получил в ответ вполне определенную эмоцию — ну еще бы, у дочки слишком мало друзей, чтобы отказывать им в такой 'безделице' — и приготовился было ответить, как вдруг мой взгляд случайно скользнул по одеялу бабули. Как раз в этот момент она глубоко вдохнула, одеяло приподнялось и эта картина вдруг кое-что мне напомнила...

-Цунаде-оба-сан, я согласен, но только за определенную плату! — радостно выпалил я.

-И что же ты хочешь?

От удивления у моей собеседницы пропали паузы между словами, а голос стал звучать почти грозно.

-Одной симпатичной девушке нужно помочь стать еще симпатичнее. Поэтому я хочу...

Покосившись на Сакуру и Шизуне и убедившись, что они стоят достаточно далеко, я все же решил перестраховаться, наклонился и зашептал Цунаде на ухо. По мере осознания моих слов ее глаза расширялись все больше, а, когда я закончили выпрямился, она, вмиг забыв о своем истощении, подскочила с футона так, что у нее даже получилось сесть.

— ЧТО-О-О?! — выдохнула она. — Да зачем тебе это?!

Ее взгляд метнулся вокруг, остановился на шокированной розоволосой и вновь вернулся ко мне.

-Айдо! Ты что, решил... с ней?!.

-Цунаде-оба-сан, не нервничайте так, вам нужно выздоравливать, — ехидно ухмыльнулся я. — И потом — вы невнимательно слушали. Я же сказал — 'симпатичной девушке'! А со своей ученицей разбирайтесь сами!

-Айдо, — тяжело вздохнула Хокаге, откидываясь обратно на подушки, — я чувствую, что в один далеко не прекрасный день я прокляну ту секунду, когда решила дать тебе это имя... Ничего я тебе не раскрою, и не мечтай. Не хватало этого еще... Приводи свою... 'девушку', когда я приду в форму.

-Договорились, заодно и глаза ей посмотрите! Что-то я сомневаюсь, что очки у нее просто так, а мне — никогда не признается. А насчет имени — я давно вам говорил, что вы безответственная!

Поднятый к потолку палец и назидательный тон канули втуне — Цунаде Сенджу, внучка Хаширамы Сенджу и Мито Узумаки, уже вновь потеряла сознание...

— Айдо, что это сейчас было? — почему-то шепотом спросила подобравшаяся вплотную Шизуне.

— А? Что? Да так — контракт на чучело Данзо, как я понял. По сравнению с предложенной оплатой — мелочь, недостойная внимания. Если я все же подсмотрю эту технику, весь мир сам склонится передо мной!..

Мое раздумчивое бормотание и особенно его значение сильно насторожило девушку.

— Айдо, мне кажется, госпожа попросила тебя всего лишь не пустить Данзо на Совет Каге!

— ...И не придется больше ни с кем воевать, женщины объединятся и будут умолять применить эту технику... А уж на что будут готовы мужики!.. А? Совет Каге? Да какой к биджу Совет, я тут уже почти миром завладел... Стоп, что? Совет Каге, говоришь?

Я поднял глаза к потолку палатки и внимательно его изучил:

— Сестренка, а ты знаешь... Из этого может кое-что получиться. Вот только остается один вопрос...

— Какой? — спросила Шизуне, поддавшись на провокацию.

— Выздоровела ли Карин-тян?!

Я улыбнулся в недоумевающее личико и довольно захохотал.

Глава 23

Интерлюдия

Вначале пришла боль. Он даже чуть было не соскочил обратно в спасительное беспамятство, но мужественно пересилил себя. Боль тела ничто по сравнению с болью души, а уж с ней, несмотря на десять прошедших лет, свыкнуться было невозможно. Так что он решился на следующий шаг — открыл глаза.

Его окружил непроглядный белесый туман, с некоторых пор постоянно плавающий на границе его зрения. Всплывшие в памяти слова: 'Его глаза постепенно теряют свет' почти что заставили грустно усмехнуться, если бы его лицо уже давно не отвыкло бы от подобного. Да что может знать человек, пользующийся Шаринганом раз в год? Наоборот — сейчас света с ним становится слишком много. Глаза постепенно начинают видеть все больше и больше, но разобраться в этом потоке — не в человеческих силах. 'Что ж, тогда я перестану быть человеком. Тем более...'

Мысль осталась незаконченной — слишком уж много последствий она тянула за собой. Он напрягся, собрал волю в кулак и пригасил предательское сияние вокруг. Еще парочка таких битв и желание уже не поможет — придется переходить на чакрозрение, которое чем дальше, тем больше казалось всего лишь суррогатом того, что на самом деле могут дать эти глаза. Шаринган развивается... Но как воспользоваться этими изменениями — хозяин Проклятых глаз просто не знал.

Белесая дымка отступила, растворившись в окружающем. Первым, что он увидел, был дощатый потолок. Он не помнил эту хижину... Впрочем, и неудивительно — поединок с биджу дался ему нелегко, хоть он и победил. Есть чем гордится... если бы немаленький червячок сомнения, точивший его все время с тех пор, как он согласился на это здание. Что-то было не так, ведь... тогда, с ней... он не смог сделать ничего. Может быть, не стоило связываться? Ведь понятно же, что, что бы там не задумал этот клоун в маске, назвавший себя Мадарой (тогда он еле сдержал свое привычное 'Пф!', любому идиоту, даже, наверное, Наруто, ясно, что никакой это не Мадара), его план с биджу был неосуществим. По земле ходил Десятый... Десятая... и значит — этот тип в одноглазой маске не знал и не понимал о биджу совсем ничего. Наверное, стоило рассказать ему об этом, но... Эта сила ('и не только сила' — мелькнула предательская мыслишка) должна принадлежать только ему одному, поэтому говорить он ничего не стал. Да и, что уж там говорить, хотелось попробовать своим силы в поединке с биджу и доказать.... что он в силах пройти по каменному мосту, несмотря ни на что. И все получилось...

Он непроизвольно улыбнулся и потолок тут же заслонило девичье лицо.

— Саске, ты очнулся? Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, Тамаки, — отозвался последний ('Пф! А если это не Мадара, интересно — кто именно и как уцелел из моего клана? И почему он носит маску с одним глазом? Правым...') Учиха и рывком сел.

Все было далеко не в порядке, о чем без промедления сообщила ему вспышка режущей боли под бинтами, которыми было обмотано почти все его тело, но сообщать об этом девушке Саске не торопился. Она и так делает все, что может — не стоит ее расстраивать, тогда она не сможет сосредоточиться на деле. Хотя, конечно, Карин бы справилась гораздо лучше...

Как всегда, при мысли о произошедшем у Южного убежища Орочимару Саске едва удержался от того, чтобы скрипнуть зубами. С некоторых пор желание заткнуть в глотку красноволосому его наглые слова стало почти навязчивым, постепенно вытесняя из души Учихи все остальные желания. Нет, за Итачи он обязательно отмстит, но вот потом... а, может, и не стоит ждать так долго?..

— Саске, я постаралась вылечить тебя. Не могу сказать, что ты полностью здоров...

Тамаки отвела глаза и замолчала. С тех пор, как... погиб... несмотря ни на что — ни на то, что сделал его брат, ни на то, как он обошелся с ним, ни на старательно лелеемую ненависть, Саске не мог заставить себя говорить об этом как-то иначе... С тех пор, как погиб Итачи, Тамаки замкнулась в себе. Она очень мало говорила, если не обращались к ней, а в глазах, когда она смотрела на Учиху, появлялся настоящий страх. Ну и пусть, лишь бы дело делала. Хоть ее познания в медицинских техниках были очень скромны, но вот разные настойки, бальзамы и мази, которые она умудрялась готовить буквально из ничего — очень сильно помогли. Хотя — Карин справилась бы лучше...

— Спасибо, — без выражения произнес Саске и одним движением поднялся на ноги, лишь титаническим усилием воли не позволив себе пошатнуться. — Этого достаточно. Мы не можем терять время, а окончательно восстановимся уже в пути.

— Мы выступаем? — выпалил Суйгецу, вскакивая.

Водяному наиболее тяжело далось время ожидания. Активному и эмоциональному парню было трудно сидеть посреди леса и предаваться ничегонеделанию. И если Тамаки была полностью поглощена возвращению Саске в мир живых, Джуго оказался в своей стихии и непрерывно общался с зайчиками, белочками, птичками и прочей лесной живостью, то Суйгецу уже дошел до точки кипения и был вполне не не против распороть пару животов у врагов... ну или тех, кого Саске назовет таковыми.

— Куда мы отправимся? В Коноху? Мне уже не терпится посмотреть на твоих однокашников, Саске! Обезглавливателю тоже и не только посмотреть!

Суйгецу оскалился. Острые акульи зубы придавали Хозуки вид законченного маньяка, упивающегося видом крови, но только очень близким людям было понятно, что это не так — Суйгецу просто веселился и немного подтрунивал над своим предводителем. К сожалению, Джуго было все безразлично, Саске никогда не реагировал на подначки, а той, что должна была стать вечной мишенью для таких шуточек, уже не было с ними. Тамаки же просто пугалась... Поэтому Суйгецу замолчал.

Саске секунду размышлял, но все же ответил:

— В Коноху, мы, несомненно, пойдем. Но позже...

— А сейчас куда? — вклинился в паузу неугомонный водяной, и даже Джуго заинтересованно повернулся.

В голове Учихи взметнулся вихрь из сотен мыслей. Они сталкивались друг с другом, порождая вопросы и мгновенно давая на них ответы, но этот шторм постепенно успокаивался, оставляя после себя спокойствие. Спокойствие, слегка подсвеченное сиянием яркого, солнечного... и живого огня.

— Сейчас — мы отправляемся в Узушио!

...И уже горазд позже, после встречи с таинственным выжившим из Учих, после рассказа о Конохе и Наруто, разжегших приугасшую было ненависть, преследуя Данзо — настоящего виновника всего, что произошло с кланом, Итачи и ним самим, Саске вдруг задумался — а не было ли то решение о визите на остров Узумаки — единственным правильным за всю его жизнь? Но, к сожалению, как и всегда — уже ничего нельзя было изменить...

Айдо.

И вновь дорога. Вновь размеренные шаги, почти как в забытой генинской юности. И вновь дорожная пыль, забивающаяся под тяжелый плащ... Благодарение всем богам этого мира, что крестьяне здесь умеют шить сапоги, иначе в обуви с открытыми носами я давно бы преодолел предел ненависти и начал убивать.

Вот ведь какая интересная штука — все шиноби, как один, носят открытую обувь, и при этом не могут назвать причину. Добро бы чакра циркулировала или еще что — так ведь нет. А разбираться еще и в этом у меня не было ни малейшего желания, так что приходилось применять силу...

Я покосился на свою спутницу, вернее, на ее мягкие полусапожки со свободными голенищами чуть выше щиколотки. Выглядит вполне симпатично, и чего, спрашивается, было так возмущаться, будто я ее не обуть, а раздеть пытаюсь? Тот же плащ нацепила без звука.

Попутчица перехватила мой взгляд и решила, что сейчас самое время проявить характер.

— Почему мы идем пешком? Верхним путем мы бы добрались гораздо быстрее!

Ну надо же — еще бы руки в бока уперла!.. Я вздохнул и приступил к разъяснению очевидного.

— Карин, во-первых, я не уверен, что ты полностью вылечилась, так что прыгать по деревьям, думаю, тебе будет довольно трудно.

— Ну вот еще!.. Я в порядке, не надо обо мне заботиться, — буркнула девчонка, отходя от меня на шаг.

Вот же досталась независимая... При этом я увидел, как рука алоглазой почти машинально нырнула под плащ и потерла едва заметный, но все же до сих пор полностью не сошедший розовый шрам, окольцовывающий ее талию. Да уж, повреждения от чакры демона нелегко устранять даже при помощи этого самого демона... А про шрам я знал потому, что, как я и предупреждал, от глухой сиреневой курточки Карин осталась только верхняя часть, едва прикрывающая ребра. Таюя привела одежду девчонки в приличный вид... Но вот только сама Карин шить совершенно не умела, а просить кого-то почему-то не стала, вот и осталась щеголять в закрытом топе. Шортики, к счастью, не пострадали... Наверное, еще и потому с такой охотой нацепила плащ: на острове уже привыкла, но большой мир — это вам не просто так...

— Ну а вторая причина — я просто не знаю дорогу. Метка, на которую мы выскочили, была ближайшей к Стране Железа, сам я ни раз там не был, а на верхнем пути мы не сможем ни у кого спросить, куда идти.

Карин открыла рот, но поперхнулась возражениями, внимательно уставившись на меня. Наверное, искала глубинный подтекст такого подозрительно чистосердечного признания. Не нашла — все сказанное было истинной правдой. Мда...

— Тогда зачем ты меня так рано вытащил? Добрался бы сам куда нужно. Я, между прочим, только-только собралась потренироваться с нашими новенькими...

Я чуть улыбнулся, посмотрев на нее. Ну-ну, знаем мы, зачем ты собралась проводить с ними время. Опять интриги закручиваем? Но алоглазая неожиданно продолжила:

— ...Ты ведь сам советовал мне поднять свой авторитет, чтобы добиться... уважения.

Хм... Откровенность за откровенность, значит? По сравнению с тем, что было — громадный шаг вперед.

— Так ведь это — тоже тренировка и тоже опыт, — я кивнул на дорогу, — уж поверь. И кроме того... может быть, я просто соскучился по твоему обществу, пока не был на острове, и решил провести с тобой время, как считаешь?

И Карин Узумаки, единственная в моем окружении, которая носила эту фамилию с самого рождения, девчонка с вечно встрепанной прической стиля 'воронье гнездо', не нашлась что ответить и отвернулась...

Некоторое время над дорогой царила тишина, а потом Карин, уже забывшая, что обижалась, выскочила чуть вперед.

— Айдо, раз уж мы все равно идем... Можно тебя спросить?

— Конечно.

— Скажи... — она на мгновение запнулась. — Расскажи, пожалуйста, о Саске. Почему ты его так ненавидишь?..

Перестав слышать мои шаги за спиной, она тоже остановилась и удивленно обернулась. И, наверное, увидела в моем мгновенно застывшем лице что-то такое...

— Прости, — почти прошептала она. — Извини, я не хотела... Просто для меня это важно... Я хотела поближе узнать... тебя...

Но я уже справился с собой и шагнул вперед.

— Не извиняйся, не за что.

Я вздохнул и, поравнявшись с ней, поднял руку и погладил ее по торчащим в разные стороны волосам. Опешившая девчонка на мгновение замерла... а потом резво отскочила на шаг, вызвав у меня улыбку.

— Почему я ненавижу Саске? Знаешь, Карин... а ведь я раньше об этом не задумывался. Наверное, потому, что мы — одинаковые.

— Чт-то?

Теперь очередь замирать в неловкой позе посреди дороги наступила для Карин. Я продолжал идти дальше.

— Да, именно так. Мы оба остались без семьи, у нас обоих в этом оказался виновен брат... и нам обоим усиленно подсовывали эту версию событий. Почему? Ну насчет меня и Наруто все и так понятно, а у Учихи... Я никогда не поверил бы, что один человек, каким бы могучим он ни был — вырезал как баранов толпу людей, которых опасался сам Тобирама Сенджу... Ты, кстати, знаешь, что Тобираму так никто и не превзошел и Коноха такая, какая есть — именно из-за него?

— Н-нет. А откуда ты это знаешь? — заинтересовалась девушка.

— Ну-у, скажем так, я знаю кое-что из того, что знала Мито Узумаки. Шодай Хокаге очень любил выпивку и карты, а Тобирама — работать и изобретать. Вот так-то... К сожалению, клан Учиха он ненавидел настолько искренне и страстно, что его ненависти хватило на многие годы, даже следующему поколению — ведь Данзо и Третий были именно его учениками. Вот оно что, оказывается... Круг ненависти замкнулся, чтобы начаться снова. Чего только не узнаешь из, казалось бы, невинной болтовни ученицы у постели больного учителя...

— О чем ты?

Но я не слушал Карин и разговаривал больше сам с собой, чем с кем-то еще. Да, так действительно многое становилось понятнее...

— Так что Итачи явно помогли, и помощники не остались без прибытка, как мне совсем недавно подсказали... Потом мы с Саске подозрительно одновременно ушли из деревни... Так что, да — мы очень похожи. Мы живем одинаковой судьбой. Вот только... за мной никто бежал пытаясь вернуть и никто не называл меня братом... Тем больше я ненавижу этого красноглазого придурка! Иметь такие возможности, и плюнуть на них, втоптав в грязь... А мне пришлось остаться совершенно одному и ждать чуда!.. Ведь меня не должно было быть и, оказывается, я — не нужен!..

В конце я уже почти сорвался на злобное шипение, но вовремя пришел в себя и виновато посмотрел на девчонку — не обращай, мол, внимания, с кем не бывает... Но она размеренно шагала по дороге и смотрела прямо перед собой.

— Понятно, — задумчиво обронила алоглазая и больше до самой границы мы не разговаривали...

Граница объявила о себе заранее — постепенно повышающейся местностью. Когда дорога забралась гораздо выше, чем полагалось любому, сколь угодно громадному, холму. Я хмыкнул — все-таки законы физики не могут отменить даже шиноби. Например, если мы знаем, что некое место завалено снегом на фоне теплого климата вокруг, мы, несмотря ни на какую чакру, можем с уверенностью сказать — это место в горах.

Мы забирались все выше и выше. А в спины нас подталкивал резкий ветер. И, наконец, пыльная дорога закончилась. Мы стояли на гребне... вот уж не знаю, как назвать — горного хребта, холмовой гряды, а по другую его сторону внизу расстилалась белая равнина. Ее границы невозможно было рассмотреть, так как даль терялась в тумане, и лишь на горизонте проступало темное пятно — знаменитые три горы Тецу Но Куни. Ветер, гнавший нас сюда, подхватывал тяжелые серый тучи, клубившиеся прямо над нами, и нес их дальше.

На руку, невзначай выставленную мной из-под плаща спланировала подталкиваемая ветром совершенно обычная шестиконечная снежинка... Я улыбнулся — ну что ж, заодно понятно, откуда в Амегакуре берется вечный дождь — она всего лишь чуть ниже на плоскогорье. Несмотря на разумное устройство, образование выглядело насквозь искусственным и я не отказался бы краем глаза посмотреть на того, кто все это натворил... Но в данный момент это было совершенно не важно, потому что... потому что... Вдруг я совершенно неожиданно выдохнул длинный вопль, что-то вроде: 'Хей-я-а!' и на полной скорости рванул вниз, оставив за спиной Карин. Но я ничего не смог с собой поделать...

Мда, никогда даже не думал, что меня так накроет. Ведь всего-навсего снег, а ностальгия вырвалась со страшной силой. Даже боюсь представить, что бы произошло, появись передо мной бутылка водки...

— Я никогда не видела снега... — пробормотала алоглазая.

Карин все же догнала меня и теперь стояла рядом на вершине какого-то взгорка. Я прекратил мять снежок в руке и постарался убрать с лица дебильную улыбку.

— А вот я не видел снега очень давно — лет семнадцать уже. Даже соскучился...

— Ты что, родился в Стране Железа, что ли? А говорил, что ни разу тут не был! Но тогда что ты можешь помнить? — немедленно повернулась ко мне Карин.

— Нехорошо подлавливать на словах старшего товариша! — я усмехнулся и постарался перевести разговор. — А чего это ты так в плащ кутаешься? Мерзнешь? Что, вместе с Орочимару и контроль температуры тела для шиноби тоже отменили? Тогда ты должна мне сказать спасибо за сапоги!

— Не твое дело! — буркнула девчонка.

В моей голове созрел зловещий план.

— Карин, ты говоришь, что никогда не видела снега?

— Да... — все еще не поднимая глаз отозвалась алоглазая.

— Тогда смотри сюда. Ты никогда не догадаешься, что со снегом можно сделать... вот так!

Карин повернула голову, встретившись со мной взглядом... И прямо ей в лоб врезался снежок, напрочь залепив очки. Слава Ками, что я не плющил его в кусок льда... Ну разве что совсем немного.

Ошеломленная девчонка упала в снег, но тут же вскочила, сняла очки и начала протирать их полой плаща. Не спрятанный за тонкими стеклами, взгляд у нее оказался каким-то совершенно беззащитным.

— Всегда хотел спросить, зачем их носить? Ты плохо видишь? Ведь без них тебе больше идет! — с невинным видом сказал я.

Карин наконец закончила протирать очки и водрузила их на нос. Сквозь стекла в меня вонзился злой взгляд.

— Ах, ты!.. Ну подожди!

Девушка резко присела и опустила руки в снег. Я приготовился уворачиваться от впервые слепленного снежка — это вам не кунай, тут сноровка потребуется! — но ничего не происходило. Алоглазая все так же сидела, спрятав руки... а потом, что-то неожиданно и резко ударило меня под колени и я рухнул навзничь, скрывшись в подвернувшемся сугробе с головой. Шах и мат, ностальгия — ледяная вода за шиворотом и снежная крупа, залепившая рот, это не так уж и круто, правда? Даешь вечную весну!..

Проморгавшись, я выглянул из сугроба... чтобы наткнуться на нечто необычное. Прямо перед моим лицом торчало... Больше всего это было похоже на здоровенную змею и клиновидной головой, но приглядевшись, я понял, что тело змеи состоит из звеньев, неярко светящихся собственным золотистым светом, а голова — это острие, больше всего напоминавшее навершие гарпуна. Вся конструкция примерно в половину моего предплечья толщиной немного покачивалась из стороны в сторону и другим концом уходила в снежное одеяло в направлении... а что, есть еще варианты?

— Цепь Чакры, — пробормотал я. — Так ты все же тренировалась?

— Для того, чтобы развивать контроль, необязательно даже с постели подниматься, уж ты точно должен это знать! — торжествующе отозвалась выпрямившаяся во весь рост девчонка. — А еще — я больше не хочу... так...

Она снова машинально прикоснулась к животу. Цепь отреагировала на движение, чуть укоротившись следом за поднятой рукой Карин. Отлично!

-Что ж, раз так... То готовься!

Я схватил Цепь и изо всех сил дернул, еще и перекатившись в сторону. Из снега взметнулась золотистая нить, другим концом исчезавшая в руке алоглазой где-то в районе локтя, натянулась и повлекла ее за собой. К сожалению, я не учел одного — мы находились на вершине холма и мое движение вынесло меня на склон, с которого я закономерно и покатился... по-прежнему не выпуская из рук цепь. А следом за мной с придушенным визгом полетела Карин...

Слава Ками, холмик был все же невысоким. Но когда я только начал выкарабкиваться из снежной лавины, прямо в меня влетела припозднившаяся девчонка и мы рухнули обратно в сугроб...

Само собой, сохранить дистанцию в такой ситуации не было ни малейшей возможности, и любой посторонний наблюдатель, заставший эту картину, затруднился бы определить, чьи именно конечности торчат из этого клубка, перевитого, вдобавок, Цепями Чакры, выпущенными отчаянно отбивающейся и пищащей девчонкой. Но постепенно писк перешел в смех...

Как оказалось, Цепи вполне могли быть как цепями, исходя из названия, так и принимать любые свойства по желанию хозяйки — от мягкой и упругой ленты до стального стержня, который не согнул бы и слон. Так что не было ничего удивительного, что в процессе этой возни я оказался повержен. Впрочем, в свое оправдание скажу, что я не очень-то и сопротивлялся...

Я лежал на спине, вдавленным в твердый наст, образовавшийся на месте сугроба, который мы расшвыряли окрест. Мои руки были стянуты над головой Цепями Чакры выходящими из предплечий девчонки, ноги обматывала еще одна золотая лента, а сверху на мне сидела сама довольная Карин. Она вольготно устроилась у меня на животе, стиснув мне ребра стройными, и, как оказалось — очень сильными бедрами.

— Я победила непобедимого Айдо Узумаки! — вещала раскрасневшаяся девчонка.

— В местах, находящихся довольно далеко отсюда, это называется всего лишь 'макнуть'...

Каюсь — на несколько секунд я отключился от окружающей действительности и просто залюбовался, потому что я никогда до сих пор не видел у этой девушка такой счастливой улыбки...

Сияющая от удовольствия Карин проигнорировала мои слова:

— Я сильнее тебя, а значит — ты должен мне подчиняться!

Шестнадцатилетняя девчонка, выросшая в отнюдь не сочащихся добротой и любовью подземельях Орочимару, вдруг замерла... и начала наклоняться к моему лицу. Скорее всего, она и сама не знала — зачем, а мои возможности были сильно ограничены. Так что все это могло окончится весьма неожиданно, если бы не прозвучавший сбоку голос:

— Я был неподалеку и услышал крики. Вам нужна пом... О, прошу прощения, что помешал!

Цепи с еле слышным звоном рассыпались роем золотых искорок, а девчонку смело с меня как будто могучим ураганом. Я не спеша встал и взглянул на неожиданного визитера. Ничем не примечательная личность в плаще, наверное — местный.

— Нет, спасибо, помощь не нужна. Разве что... подскажите, как пройти к дворцу Дайме?

— Вам дальше, до конца дороги.

Личность махнула рукой в сторону темного пятна гор, обозначив едва заметную тропу, так же заваленную снегом, и поспешила исчезнуть. А я обернулся к краснеющей Карин.

— Все в порядке, не переживай так сильно. Ничего ведь не было!

Я подмигнул Карин, а моя рука будто сама собой потянулась пригладить торчащие даже в мокром виде лохмы красных волос, но девчонка сердито фыркнула и вывернулась из-под ладони. А я впервые в жизни смог насладиться совершенно уникальным зрелищем. Карин все же вспомнила про терморегуляцию, но не учла намокшую одежду. Поэтому картина красной от смущения девчонки, от которой в буквальном смысле валит пар — еще очень долго будет преследовать меня во снах...

— ...Прошу прощения, но я никак не могу вас пропустить!

Я со вздохом отвернулся от неподкупного стража и закатил глаза. Справедливости ради, сделал я это не просто так — на дворец Дайме действительно стоило посмотреть. Каменный дворец метров так тридцати-сорока в высоту был вполне достоит того, чтобы посмотреть на него лишний раз. Неплохо живет местный Дайме, наш Хокаге вон в трехэтажной деревянной башне ютится, вместе со своей канцелярией. Об Узукаге я вообще молчу. Хотя... они ведь тут в Стране Железа посредники, а эти личности зачастую живут богаче тех, кого мирят. Очень удачно...

Да и другие свидетельства этому были — столько чакрожелеза, как тут, я не видел нигде и никогда. Подозреваю, что недоброй памяти Сасори набил свою куклу железной пылью именно тут, вынеся перед этим пару дивизий местных самураев. Сейчас в поле моего зрения маячило не менее полутора десятков местных воинов и все они с ног до головы были прикрыты броней, даже лица были в чем-то наподобие противогазов. Только мой собеседник снял шлем, видимо — из уважения.

Я сразу же дал себе непреложный зарок — никогда и ни под каким видом не упоминать в пределах моего острова, как именно вооружены и забронированы здешние солдаты. Иначе Гекко вывернется наизнанку, но придумает, как бы ему начать с местными войну. Хотя бы и просто задолбав меня до потери сознания...

Оборвав поток мыслей, позволивших мне немного отвлечься от происходящего и не так сильно злиться, я вновь посмотрел на самурая, с которым разговаривал. Да, в Стране Железа не было ни одного шиноби — сплошные самураи. Уж не знаю, чем они отличались — Карин тихонько мне шепнула, что от мельтешения огромного количества пользователей чакры в этом здании у нее начинает кружиться голова, да и я сам пару раз заметил энергетические взблески на демонстративно выдвигаемых ради пущей острастки мечах охраны — но тем не менее. Ну и Каге у них не было, всем заправлял Дайме. Наверное, поэтому и шиноби заводить не стали — чтобы властью не делиться, страна и так маленькая...

— Давайте попробуем снова, — стараясь остаться спокойным, произнес я. — Мы хотим пройти, Акадо-сан. Как вы знаете, во дворце сейчас проходит совет Каге и нам необходимо туда попасть, ведь я — Узукаге.

— Прошу меня простить, но я ничего не знаю ни о каком Узукаге!

Начальник караула изрядно нервничал — ну неудивительно, заяви он такое, к примеру, Данзо, его кишки тут же оказались бы вывешены на просушку вне зависимости от количества мелькающих на периферии товарищей — но отступать был явно не намерен. Что ж, продолжим...

— Акадо-сан...

Я постарался подпустить в голос немного льда. По сути бедняга был прав, да и сейчас обо мне складывается самое первое впечатление. Насколько я знаю, даже в более благополучные времена представители Узушио в советах не участвовали. То ли считали себя выше этого, то ли не приглашали — не суть. Главное, что за мной нет многолетнего авторитета, наработанного деревней в целом, а выглядеть в глазах будущих коллег безбашенным типом вроде Орочимару не хочется. Могут и придушить всем скопом — отморозков никто не любит, а неотъемлемого права так себя вести я пока не заработал. Так что оскорбление стерпим.. пока, но покажем, что это нам очень не нравится. Поэтому представляться не станем...

— Акадо-сан, скажите, а что, Дайме Мифуне уведомляет вас о каждом своем решении?

— Н-нет...

— Или он советуется с вами перед тем, как что то сделать? Вот кто вы по должности?

— Командир Второй дивизии.

Мужчина взял себя в руки. Все же не с моим жизненным и политическим...хех... опытом запугивать взрослых мужиков. Жаль... ну да какие мои годы. А пока — вполне можно побыть немного проще.

— Вот видите — готов спорить, что вас просто поставили в известность о том, что 'скоро пройдет Совет' и не потрудились ознакомить вас со списком приглашенных, верно?

Мужчина кивнул и я повторил:

— Вот видите. Поэтому сейчас вы судите о происходящем только на основании собственных знаний и опыта. Запомните, пожалуйста, то, что я вам сейчас скажу — не все важное находится на поверхности, а о причинах многих решений вы можете не догадываться годами. Это понятно?

— Да, Узукаге-сама.

Прекрасно, уже 'господином' называет! 'Это маленький шаг для человека...', хе-хе.

— Значит, мы разобрались и все же можем пройти?

— Да, но...

Мужчина отчаянно хотел найти хоть одну причину мне отказать. И, к сожалению, он ее нашел.

— Но ведь каждый Каге должен был привести на встречу двоих спутников. Не больше — но и не меньше. А с вами только один! В письме с приглашением это было указано...

Командир Второй дивизии с нехорошим подозрением уставился на меня, а я незаметно вздохнул. Ну вот больше чем уверен, что в письме было сказано: 'Каге с двумя сопровождающими' и ни слова про обязательность. Но не указано и иного, а второй раз сыграть бюрократическими фишками у меня не выйдет — нет ни авторитета, ни опыта. Да и повторять удачный прием так быстро — не стоит. Впрочем...

Я мазнул рукой в сторону, одновременно отправляя во внутренний мир аккуратный стук по косяку двери. Ответа не было, и мне уже показалось, что впервые за всю нашу совместную жизнь Йоко меня подставит... Но тут с ладони все же сорвался поток красных искр, мгновенно слипшиеся в силуэт моей дочки. Весьма недовольной дочки.

— Зачем звал? — буркнула она

— Дело в том, что этим господам потребовалось посмотреть на моего второго сопровождающего. Вот и...

Я не договорил, обведя Акадо и двоих его спутников в полной броне широким жестом. Йоко повернулась к ним... и, признаюсь честно, я немного позавидовал. Контраст между красивым девичьим лицом и глазами с вертикальным зрачком, будто налитых венозной кровью и смотрящими на тебя с холодной угрозой, оказался так велик, что командир Второй дивизии самураев нервно сглотнул. Реакцию двух других не было видно из-за глухих доспехов, но, готов спорить — она была не менее впечатляющей.

— Ну что, насмотрелись? А то из-за вас я так и не выбрала фасон купальника! — угрожающе рыкнула Йоко.

Я поспешил вклиниться, пока шутка не зашла слишком далеко:

— Теперь все в порядке? Мы можем, наконец, пройти?

— Д-да. Зал собраний на третьем этаже...

Начальник охраны скупо кивнул, посторонился, и вся моя команда величаво продефилировала мимо него вглубь дворца.

Йоко честно держала лицо, но надолго ее не хватило, у нее был слишком легкий характер. Впрочем, после показанного сегодня я готов был благодарить всех богов, что ей достался именно такой. Подобный взгляд не дано выдержать человеку...

Девушка вдруг остановилась, фыркнула и обернулась ко мне:

— Пап, а здорово ты их окрутил!

— Ничего особенного. Шин со своими коровами еще и не такому научит! — отмахнулся я.

Мы дружно захихикали, но потом я оборвал смех.

— Ты лучше скажи, чем таким важным ты занималась, что не сразу пришла на зов? А если бы мы сражались?

— Да ладно, я приглядывала одним глазом, — отмахнулась она. — Не поверишь — я и правда выбирала фасон купальника. Вот только мне кажется, что для того, что я придумала, грудь должна быть немного побольше!

Йоко посмотрела вниз, и ее платье, и без того облегающее девушку гораздо больше, чем мне бы хотелось, вдруг мгновенно натянулось. И без того вполне приличная грудь Йоко резко прибавила как минимум один размер.

Я замахал на нее рукой:

— Хватит, что ты делаешь, прекрати! Местные ведь вычислят, что ты необычная и у нас могут быть неприятности!

Но девушка только счастливо хихикала над удачной шуткой. Я сердито отвернулся и наткнулся на взгляд Карин. Алоглазая внимательно и с огромным интересом рассматривала мою дочурку. Мне вспомнилась Цунаде.

— Не беспокойся, я уже нашел способ помочь тебе с этой проблемой!

И потянулся погладить ее по голове...

Карин резко отпрянула, и, кажется, тяпнула бы меня за палец, если бы я не убрал руку.

— Что же ты такая необщительная? — пробормотал я, разглядывая смущенную девушку. — И ведь не первый раз уже... Как еще на других людей не кидаешься? Надо бы их предупредить... О, придумал!

Я нацелился точно в лоб алоглазой.

— Твое имя совершенно тебе не подходит, поэтому я буду звать тебя — Рин!*

— Не... Не смей так говорить!!!

Я лишь улыбнулся... и до самого зала, где проходило собрание, мы шли под рассерженное шипение большой пушистой кошки, на которую стала весьма похожа алоглазая...

________________________________________________________________________

* Рин — 'Неприветливая'., пер. с яп., прим. авт.

________________________________________________________________________

Перед дверями зала собраний все поневоле угомонились, проникнувшись моментом. Затихла, превращаясь из сердитой кошки в тихую мышку, Карин, подобралась Йоко... А я все стоял, не решаясь открыть дверь и думал. Ведь одно движение, один маленький шаг вперед — и моя жизнь навсегда изменится. Но ведь разве я не сам это хотел?..

Я вздохнул и одним мощным движением распахнул дверь. После полутьмы коридора меня ослепило ярким светом, поэтому пришлось замереть на пороге. Раздавшийся откровенно девчачий голос: 'А это еще кто?' стал для меня полной неожиданностью, все мысли и планы на знакомство вдруг выбило из головы, а из моего трижды проклятого за своеволие рта вылетело единственное, что вертелось на языке:

— Я — Узукаге. При-ивет!

Глава 24

— Айдо, как ты здесь оказался?!

Я повернул голову в сторону глубокого, грудного... и донельзя удивленного девичьего голоса. В глазах наконец-то перестали скакать солнечные зайчики, я смог рассмотреть говорившую... и картина меня очень порадовала.

— Здравствуй, Темари-тян! Мне приятно, что ты тоже ждала нашей встречи! Если честно, я очень хотел тебя здесь увидеть, да иначе и быть не могло. Кстати, привет, Гаара! Как здоровье?!

Казекаге, сидящий за столом, с непроницаемым видом кивнул, отвечая разом на все вопросы и одновременно останавливая этим стоящую чуть позади голубоглазую блондинку, сначала покрасневшую, потом побледневшую, зачем-то спрятавшую ладони в рукавах длинного — ай-ай-ай, как нехорошо! всего лишь год в Суне не был и такой регресс! — платья и попытавшуюся что-то мне ответить. Мне даже показалось, что он незаметно вздохнул, а его рука, лежавшая на столе, дернулась в попытке прикрыть ладонью лицо... Но такого, конечно же, не могло быть никогда — Сабаку но Гаара, Пятый Казекаге, настолько безэмоционален, что мог бы преподавать уроки спокойствия и душевного равновесия Саю.

Мой дальний красноволосый родственник едва заметно повел зрачками по сторонам и я огляделся вслед за ним...

Я окинул быстрым взглядом мощного перекачанного смуглого мужика с лицом мыслящего гранитного валуна. Впрочем... насчет мыслящего я не был бы так уж уверен... Это, видимо, знаменитый Йондайме Райкаге. Вот уж действительно — перепутать трудно! Стол перед ним был проломлен, и, судя по тому, что его сопровождающие стояли у него за спиной со скучающим видом — именно их начальник был причиной некоторой напряженности, висевшей в зале.

Рядом с ним кривился и брезгливо шевелил огромным красным носом, навевающим мысли о неистребимых прыщах и почти не выделяющимся на фоне многочисленных морщин древнюший старикашка. Если он выглядит на свой возраст — наверное, основание Скрытых Деревень еще застал. А это, наверное, методом исключения — не столь знаменитый, но как бы не более опасный Цучикаге. Об отношении к шиноби в Ивагакуре ходят легенды: недостаточно силен — вон из деревни... Его спутники, особенно стоящий слева, наглядно демонстрировали все эти особенности. Нечеловечески огромный толстяк флегматично — настоящий камень! — озирался вокруг, стараясь делать это незаметно, а рядом с ним... Наверное, именно эта девчонка, ненамного старше Конохамару, первой поприветствовала меня и вынудила перейти сразу к делу без раскачки и подготовки. Сейчас она единственная в этом зале с любопытством рассматривала меня и даже, кажется, подмигивала. И что эта нескромная, но, надо сказать, довольно симпатичная черноглазая юница хочет этим сказать?..

Дальше по кругу устроился какой-то невыразительный мужик с тонкими вислыми усами и забинтованным черепом. Он выбрал место спиной к двери и сейчас вынужден был полуобернуться ко мне. Судя по тому, что два забронированных самурая, до этого момента явно стоявшие в почетном карауле у двери, сейчас находились на полдороге к его креслу, одновременно держась за рукояти мечей, это и был местный дайме Мифуне. Ну, по крайней мере — усы ему идут...

Следующими за столом были места Киригакуре и где-то там сидел нынешний Мизукаге. Но рассмотреть его было невозможно из-за двух типов с протекторами Деревни Тумана, почти что вылезших на стол и заслонивших свое начальство от постороннего взгляда. И если младший, в очках, наушниках и с несуразной колотушкой с двумя рукоятками вместо нормального меча, вызвал у меня улыбку, которую, я, впрочем, задавил, то вот второй... Я подозрительно уставился на пиратскую повязку, закрывающую правый глаз высокого мужчины. Если вспомнить, кем именно являются все встреченные мной одноглазые и что прячут под протекторами, масками, бинтами и иже с ними... Было бы глупо не обращать на это внимания: один раз — случайность, а два — закономерность. Совет Каге — место, где раскрываются тайны, и мне достаточно только узнать, какого цвета радужка прячется под этой повязкой, чтобы понять — не придется ли мне однажды воевать с Деревней Тумана. В уничтожении клана Учиха вполне могли поучаствовать 'приглашенные варяги', а люди, способные по приглашению предателей из другой деревни пойти вырезать спящих за долю в их внутренних органах — в соседях мне не нужны. Мало ли что той же Карин в будущем в голову придет, ей ведь всего шестнадцать, хе-хе...

Ну и наконец... Когда я отвернулся от моих добрых (надеюсь) соседей — в одном море, как-никак, живем — меня встретили взгляд двух глаз, одни глухие очки и один непроницаемый прищур тех, за кем я сюда и пришел. Разумеется, Данзо не мог не взять с собой верных клевретов, и если рыжего (в буквальном смысле) мозголома Фу я опасался не очень, то вот Торуне, с учетом того, что он, вообще-то — Абураме... По спине пробежала стая мурашек — никогда не мечтал сражаться с инопланетными тараканами, но, видать, такая уж у меня планида.

Попал я сюда в интересное время. Круглый стол был достаточно большим, чтобы сидящие за ним не теснились. По обе стороны каждого оставалось достаточно места, чтобы каждый мог при желании почувствовать себя в одиночестве, ну или не смог бы плюнуть в оппонента даже с использованием чакры. Но Советы тут, похоже, проходили так же, как и какая-нибудь сельская дискотека на столь скоропостижно оставленной мною Земле — обязательно должна случиться драка. Здоровенный пролом перед Райкаге в столешнице, превращенной в щепки, явно демонстрировал, что до кульминации — уже очень недалеко. Я еще раз окинул взглядом комнату и приготовился было сказать что-нибудь в прежнем духе... но мне не дали.

— Это что еще за клоун?!

Если бы здесь водились бурые медведи — я бы точно знал, с кем втихомолку сравнивают подчиненные главы Деревни Облака голос своего начальника. Но их здесь не было, тем не менее, на такой вопрос нельзя было не ответить. И ответ последовал...

— Айдо Комура. Он преда...

По залу разнесся фирменный стариковский скрежет Данзо. До этого пялившийся на Мифуне, он перевел на меня взгляд единственного выставленного на всеобщее обозрение глаза. И этот глаз уже не был прищурен... О, теперь в нем прекрасно можно было рассмотреть все эмоции, бурлящие в его душе. Много ума, чтобы определить, не потребовалось: это оказалась чистая ненависть... Кажется, если бы не совет — моя жизнь оборвалась бы прямо тут. Вернее, ее попытались бы оборвать. А не сломал ли я доброму дедушке очередной план, а?..

— Это Узумаки Айдо!..

Кто знает, чего бы Данзо тут наболтал, но, на мое счастье, его перебила Темари. Девушка до сих пор изрядно нервничала, поэтому возглас получился довольно громким, но почти сразу же прервался: стоящий рядом Канкуро цапнул ее за локоть и сильно сжал. Бетмэн продолжал творить добро — мало ли чем могут окончиться на таком собрании выкрики с места...

Гаара неодобрительно качнул головой, не оборачиваясь, поднял на меня взгляд прозрачно-водянистых глаз с так и не пропавшими темными кругами от бессонницы, едва заметно кивнул сам себе и веско бросил в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Это — Узукаге.

Я улыбнулся и повел головой так, чтобы всем говорившим достался кусочек этой улыбки: издевательский — Данзо, теплый — Темари, уверенный и одновременно благодарный — Казекаге. И в этот же миг упорно старался сообразить — смог ли рассмотреть кто-нибудь каплю пота, медленно стекающую у меня по виску?..

...С самых давних пор, как я начал более-менее связно мыслить в этом теле, пойдя на поводу у развивающегося мозга, я не мог не задуматься — к чему же приведет такое сочетание несочетаемого, такая... ошибка мироздания, как взрослый разум в детском теле? Ведь прецеденты неизвестны. Вменяемые прецеденты, ибо разнообразными Наполеонами, пророками и прочими 'познавшими безначальное Дао, не опираясь на слова и знаки' психиатрические отделения по нынешним... тьфу, по 'тамошним' временам буквально битком набиты. Нет, возможно, меня окружают толпы 'вселенцев', 'попаданцев', 'астральных путешественников' и иже с ними, вот только информацией о себе и способами не сойти в такой ситуации с ума они чего-то делиться не хотят. Поэтому, еще когда маленький Айдо начал желать странного — типа свернуть пружинку, смастерить из нее обычную мышеловку (такого универсального и межмирового предмета я почему-то здесь не обнаружил. Шиноби мышей, наверное, кунаями и сюрикенами бьют — на звук) и пристроить ее в верхний ящик стола Такуми-сенсея, а Сергей Борисов, невообразимым способом являющийся этим же Айдо, жалел несчастного тридцатилетнего мужика и признавал, что выволочка за разлитое в коридоре ведро с грязной мыльной водой и отказ убирать за собой абсолютно справедлива — консилиум из хаоса чувств и чистого рассудка, осознающего свои грустные перспективы, 'ибо дом, разделившийся сам в себе, не устоит', постановил: всякому овощу свое время. Время испытывать ураган детских эмоций, купаясь в них с головой, а время — думать над сделанным. Если оно когда-то придет — это время... Но без такого компромисса вероятность окончить дни в смирительной рубашке, связанной из сетки, изолирующей чакру, становилась стопроцентной. Так что я смирился... и вот таким вот образом и родился тот парень, которого знают уже слишком многие. Веселый, ответственный, заботливый, любопытный... впрочем, комплименты самому себе я могу расточать бесконечно — таким уж уродились обе составляющие моей личности. Скажу лишь, что получилось в итоге: я в самом деле считаю свою жизнь настоящей, не впадая во всякий бред типа 'это все сон', хотя и иногда с некоторым трудом. Ну и еще то, что характер полностью соответствует моему имени. Мдя...

Вот только у этого решения был небольшой побочный эффект — эмоции взрослой личности все же иногда прорывались наружу при каких-то важных для нее событиях. Выражалось это по-разному — начиная от возгласа: 'Какая вкусная попка!..', вырвавшегося у меня, когда в приют по какому-то делу забежала пятнадцатилетняя Митараши (Ками милостивый, а я и забыл об этом!.. Не попусти Рикудо, она об этом вспомнит — со свету сживет!), до ступора при встрече с Хинатой.

Со временем это превратилось в обычный 'синдром болтливого языка', вот только... Если задуматься — мои импульсивные выкрики никогда не приносили мне ничего плохого, позволяя неожиданной фразочкой вывести собеседника из равновесия, и давая время придумать развитие разговора в выгодном мне свете. Вот такое вот дружелюбное подсознание.

Сейчас я не мог позволить, чтобы меня восприняли всерьез. За мной не было ничего и никого — ни гигантского опыта бабули Чие, которая даже собственную смерть смогла обернуть в вечный мир для двух... для трех (вот же старая лиса, как могла еще тогда угадать!..) деревень; ни армии, в которой все поголовно заняты бодибилдингом; ни своей собственной жизни, начавшейся незадолго до основания Скрытых Деревень, чтобы плавать в интригах как рыба в воде... У меня не было ничего. И биджу бы на самом деле с ним, с этим титулом Узукаге, не признают — переживу, но и стать простой пешкой в играх вот этих людей, собравшихся за круглым столом, я не хотел. Так что стоило показать себя неопасным, кого не боятся, с кем можно договориться, но и одновременно тем, с кем есть о чем вести этот разговор. Ну что ж, себя мы показали, благодаря Деревне Песка, а за демонстрацией силы, как мне кажется, дело не станет...

— ...Никогда не слышал ни о каких Узукаге! — опасно рыкнул Облачный качок и начал приподниматься с места.

Цучикаге согласно шевельнул ярко-красным носом. Я почувствовал, как волосы дернул горячий ветер — Йоко за моей спиной готовилась к первой в своей жизни самостоятельной драке... Но неожиданно из-за спин шиноби Киригакуре раздался бархатный женский голос:

— А вот я о нем слышала! Это не тот ли парень, который недавно почти выставил моего посла со своего острова? Это было талантливо! Ао, Чоджиро, спасибо, но достаточно!

Очкастый подражатель Карин — он, кажется, даже был с ней одинакового возраста — смущенно и застенчиво улыбнулся, отступая назад, а мужик с пиратской повязкой недовольно дернул головой. При этом он мазнул взглядом по Данзо, дернулся... и застыл, едва заметно шевеля губами. Как интересно!..

Шиноби Киригакуре отодвинулись и за их спинами... О, Ками!.. Нет, я, конечно, слышал, что Мизукаге — женщина, но я никогда не думал, что она — ТАКАЯ женщина! Рыжие волосы, уложенные в очаровательном хаосе (вот у кого Карин бы поучиться!..), зеленые глаза, со вкусом подкрашенные соблазнительные губы, голые плечи, декольте, вроде бы приличное, но в то же время дразнящее рельефными полушариями и... и... столешница с лежащей на ней синей треуголкой Каге, прекрасно гармонирующей с цветом ее платья.

— Как жаль, что здесь гостей не принято приветствовать стоя! — пробормотал я.

В глазах Мизукаге плеснула смешинка — она прекрасно знала о впечатлении, которое производит на мужчин.

— Райкаге, я думаю, торопиться не нужно. А ты... Айдо, правильно?.. Что ты здесь делаешь? Помниться, твой вопрос мы решили с Хокаге... предыдущей Хокаге.

Мизукаге едва заметно помрачнела: или не сдержала чувств, или — гораздо вероятнее — посчитала возможным продемонстрировать то, что она думает о смене руководства Конохи. Как я и думал — не любят тут старину Данзо, ох не любят!

— Я посчитал необходимым представиться вам, Теруми-сама, ведь Цунаде Сенджу нас в свое время почему-то не познакомила. Я питал на эту встречу определенные надежды, но вы превзошли все мои ожидания. Мне остается лишь надеяться, что ваша дружба с Хокаге была обусловлена тем, что она старалась выглядеть так же потрясающе, как вы, а не сходством характеров!

Эх, хамить так хамить!

— Для тебя — просто Мей, — с лукавой улыбкой проговорила Мизукаге. — Цунаде никогда не рассказывала, что среди ее друзей есть такие интересные и симпатичные юноши!..

Она вдруг замолчала. Что бы кто ни думал — сейчас передо мной сидели главы немаленьких городов-государств, получившие это место как минимум в результате тяжелой борьбы... а как максимум — по итогу гражданской войны. На таком уровне уже бывает очень мало случайных оговорок и неучтенных фактов, а если бывают — то очень дорого обходятся. Поэтому она не могла не заметить, что я говорил о Цунаде и ее должности в настоящем времени. Мда, Нара, до местных политических зубров, несмотря на интеллект, тебе еще далеко. Впрочем как и мне...

Мизукаге, удивленно приподняв тонкую и четко очерченную бровь, уже хотела что-то спросить, но вдруг перевела взгляд за мое плечо. А я вдруг почувствовал несильный толчок в спину...

Повернув голову, я узрел удивительную картину. Карин, стоявшая за моим правым плечом, стояла с упертой в мою спину рукой — это, наверное, должно было обозначать удар — и низко опущенной головой.

— Угомонись. Мы здесь не за тем, чтобы... ты делал комплименты... разным женщинам! — пробормотала девчонка.

Йоко удивленно покосилась на алоглазую, а затем насмешливо фыркнула. Мизукаге негодующе приподнялась со своего места, открывая любопытным взглядам (одному взгляду, если быть точным) нижнюю часть своего декольте... Но все разом прекратилось — Райкаге надоело ждать.

— Хватит тратить время на всякое дерьмом! — рыкнул человек-гора мышц. — Хокаге, тебя назначили Командующим объединенной армией шиноби, да и этот клоун вроде как твой — разберись, чего ему надо, или я его размажу!

Напрямую со мной, кроме Теруми, так никто и не заговорил... Конохский Старейшина поглядел на меня, а я радостно улыбнулся и, не дожидаясь дополнительного приглашения (не хватало еще признать, что одноглазый имеет право мне приказывать!), сказал:

— Данзо-сама, я прибыл из Конохи с очень важной миссией и еще никогда мне не было настолько приятно выполнять задание!

Он едва заметно напрягся, а я продолжил:

— Данзо-сама, я давно мечтал вам это сказать и с удовольствием говорю: Данзо-сама, вы — лишний! Все это — одна огромная ошибка, ведь Годайме Хокаге Цунаде Сенджу— совершенно!..

— Стойте, остановитесь! — вдруг воскликнул пират из Киригакуре и, уже не скрываясь, сложил ручную печать.

Вокруг его закрытого глаза разбежались вздувшиеся жилки, а я опешил. Бъякуган! Так значит, Печать Пойманной Птицы, торчащая во лбу Неджи и его собратьев из младшей ветви клана, не такая уж и надежная? Или этот Ао пристукнул кого-то из главных Хъюга? Интересно... И образовалась причина нанести главе Деревни Тумана дружеский и добрососедский визит для прояснения этого момента. Без галстуков... и прочих лишних деталей гардероба! Тьфу, предупреждала же бабуля — рано...

Пират тем временем продолжал:

— Правый глаз Хокаге это Шаринган. И... я помню эту чакру! Это Шаринган Учихи Шисуи! Он может контролировать других незаметно для них самих!

На мгновение воцарилась тишина... А затем по залу разлетелся шелест, скрежет и звон выхватываемого оружия, разворачивающегося веера и поднимаемого недоразумения с двумя ручками... Мои девчонки тоже ощутимо напряглись и приготовились, хоть с места и не сдвинулись — помнили, что я в любом случае прикрою от первого удара. Вислоусый Дайме Страны Железа вскочил:

— Так это значит, что мое решение?!..

Он внезапно успокоился и продолжил:

Знаете, Хокаге, даже если бы вы не попытались влиять на меня, я все равно бы выбрал вас Командующим объединенной армией. У вас достаточно жизненного опыта, а у вашей деревни — авторитета, но теперь...

Морщинистый старикашка, которого все почему-то продолжали принимать за Цучикаге, поморщился, а я решил вставить свои пять рё:

— Не называйте его Хокаге, ведь Цунаде...

— А ну все заткнулись! — голодным шатуном взревел Райкаге, прекращая, казалось бы. — Ты... как там тебя?.. из Тумана, следи за Хокаге, чтобы больше он ничего не выкинул. А мы..

Как ни странно, в подлунном мире, несмотря на вроде бы незыблемость законов естественного отбора, до сих пор попадаются существа, обделенные такой фундаментальной для выживания функцией, как инстинкт самосохранения. А, может быть, леди Удача и в самом деле существует и обладает весьма своенравным характером. Ничем иным объяснить то, что появился скромный герой, решивший свершить величайший подвиг — перебить Райкаге — я объяснить не могу...

Внутри круглого стола, имевшего вид бублика (для экономии, видать — дерево в Стране Железа дорого) вдруг прямо из пола вспух белый бугор, который обхватывали два жутко знакомых зеленых шипастых листа. В считанные секунды он принял форму человека и оказался... половинкой того самого типа, который встретился мне, когда я знакомился с Кайсоку. Существо распрямилось, окинуло всех вокруг гордым взглядом единственного глаза, ехидно улыбнулось половиной рта и радостно воскликнуло:

— При-и-ивет!

Отзвуки его голоса затихли в углах зала, на секунду все стихло... и существо растерянно оглянулось, потому что на него никто не обратил внимания...

— Еще один... — рыкнул Райкаге.

— Это уже не интересно... — протянула Теруми.

Гаара все же не удержался и потер лоб ладонью, а Цучикаге повернулся к Мифуне и продребезжал:

— Дайме, в этот раз организация встречи просто ужасная. Нам все время мешают какие-то проходимцы! Вот был бы я помоложе!..

Визитер молчал — похоже, такая встреча напрочь сломала подготовленный сценарий...

— Опять твои штучки, Хокаге?!

Райкаге развернулся к Данзо, но на вопрос ответил я:

— Нет.

В меня уперлись взгляды все присутствующих. Недоуменные, ободряющие, весело-издевательские... я постарался не смотреть в глаза девчонке из Ивы... и я продолжил.

— Он из Акацки, мы уже встречались.

— Да! — оживился человек-трава. — Вы разыскивали Учиху Саске? Берегитесь — он сам вас нашел и он уже рядом!

— Где он?!

— Ха-ха! Не скажу!

Глава Деревни Облака мощным движением развернулся к половинке человека и я торопливо добавил:

— Он из Акацки, они бессмертные, поэтому...

Смазанное движение, золотой мазок наруча Райкаге, перечеркнувший белесое существо...

— ...Убивать его бессмысленно, — договорил я, заслоняясь рукой от белых брызг.

На полу осталась неопрятная белая куча, но полагать, что подобное убьет это существо — было бы слишком наивно.

— Ну и как мы теперь будем искать Учиху? — иронично повернулась к качку Теруми.

Райкаге было замялся... но грохот, донесшийся с первого этажа здания, ответил на вопрос женщины,набравшейся от подруги Цунаде Сенджу полезных привычек насчет своей внешности.

— Так, ты, из Тумана, следи не только за Хокаге, но и за этим... типом, — бросил пирату из Кири Райкаге, кивнул на меня и посмотрел на своих: — Пошли!

Взвихрилась пыль... если бы она тут была, хлопнули створки и мы остались смотреть вслед Главе Деревни, Скрытой в Облаке, кинувшемуся мстить за своего брата. Как это знакомо... и как уже достало! А Наруто, если и успел встретить его до Совета, переубедить явно не сумел. Неожиданный сбой в таланте моего родственничка, восполнении которого лепет о всеобщем мире и всепрощении неожиданно превращается в грозное психотропное оружие!..

Я внутренне встряхнулся и огляделся, улыбнувшись и постаравшись, чтобы улыбка досталась одновременно Темари и Теруми. Блондинка чуть нахмурилась, а рыженькая девушка (вряд ли кто назовет ее женщиной... если хочет долго жить непокалеченным!) улыбнулась в ответ. Я посмотрел на Мифуне:

— Уважаемый Дайме, раз уж мне приходится здесь находиться — я присяду?

Конец моей фразы совпал с очередным звуком разрушаемого дворца. Стены чуть вздрогнул и и вместе с ними вздрогнул мой собеседник?

— Что? Да, конечно, — безразлично пробормотал он, явно думая о чем-то своем.

Я обернулся, кивнул своим девчонкам, подошел у столу и под ироничным взглядом Мей, подозрительным — Цучикаге, равнодушным — Данзо и непроницаемым — Гаары цапнул стул Райкаге. Сдвинувшись ближе к Мифуне, тем самым показывая,что на месте облачника я не претендую, но просто так теперь они от меня уже не отделаются.

Я уже почти уселся, когда со стороны Мизукаге раздался неуверенный голос:

— Эм-м, Мизукаге-сама, скажите... А разве у Каге не должны быть особенные плащ и головной убор?

— Ох, да, как же это я забыл! — я дернул рукой в жесте фокусника и в моей левой ладони появилась привычная грибная шляпка Главы Скрытой деревни и такой же плащ. На козырьке головного убора был безупречно (ну еще бы — сам ведь писал!) выведен иероглиф 'Водоворот' вот только цвет... Цвет был абсолютно белым...

Нет, я был на сто процентов уверен, что бабуля не обидится на меня, если я позаимствую кое-что из ее гардероба (эти шиноби такие трогательные — кинулись спасать набор шапок и плащей из-под завалов почти что одновременно с выкапыванием оттуда же людей... Убил бы!), но совсем уж подставлять ее не хотелось... Поэтому я соскоблил всю красную краску со шляпы Хокаге вместе с иероглифом 'Огонь'. Надпись я сделал свою, а вот над цветом очень долго ломал голову. По логике — подошел бы синий, но вот только он был уже занят. Красный — под цвет волос Узумаки — тоже застолбили. Остальные цвета не говорили ничего ни уму, ни сердцу, поэтому я решил не заморачиваться и оставил головной убор как есть, благо белой — была его пропитка.

Но вот сейчас я имел все шансы пожалеть об этом, потому что, как только я бросил накидку (такая штука здесь называется хаори) на спинку стула и положил шляпу на стол — все присутствующие замерли соляными столпами. Прервалась на полуслове Темари, вздрогнул Цучикаге, туманники и Мей превратились в гранитные валуны... и лишь губы Данзо вдруг искривила усмешка. Мне даже послышался шепот, что-то вроде: 'Все же справился... Как и отец!',но больше никто не обернулся...

Так мы и сидели. Гаара радовал всех невозмутимым видом, Теруми что-то обдумывала. Цучикаге, как и Данзо, явно брезговал со мной разговаривать, Мифуне прислушивался к грохоту и уже постепенно пробивающимся сквозь него воинственным воплям, а я не видел смысла что-то делать без Райкаге. Он явно был сторонником немедленных решений, потому что на хорошее решение рассчитывать явно не стоило. Если Мей может поддержать Цунаде, а Гаара — меня, то вот Цучикаге явно аж помолодеет от возможности устроить в Конохе гражданскую войну. И переспорить я его не смогу...

Несколько раз пыталась подать голос Темари, но тут же останавливалась. Тишина за моей спиной иногда взрывалась шушуканьем, но в целом царила тишина. Свите — не положено.

Наконец, после очередной, особенно сильной дрожи стен Гаара кивнул собственным мыслям и встал с места.

— Гаара, что мы собираемся делать? — обеспокоенно спросила Темари, а молчавший все это время Канкуро, сориентировавшийся быстрее, произнес:

— Даже если мы сотрудничали с Конохой в спасении Учихи Саске, он теперь стал на сторону Акацки...

Канкуро...

А голос Казекаге совсем не изменился. Что ж вы все такие ледышки, а? Я уже сам себе на вашем фоне клоуном кажусь!

— Ничего не делать в данной ситуации для меня равно тому, чтобы просто сдаться. И еще — мне не плевать на самого себя... и на людей, которых можно назвать моими друзьями.

Казалось бы, не прозвучало ни одного имени, но все взгляды почему-то вновь скрестились на мне.

— Ну, раз ты так ставишь проблему... — усмехнулся я. — Давно пора добиться окончательного решение красноглазого вопроса...

Я приподнялся, Фу наклонился к Данзо, что-то ему шепнув но неожиданно в наш разговор вклинился Ао.

— Стой! Я не могу этого допустить! Райкаге-сама поручил мне следить за Хокаге и за тобой!

Стул снова скрипнул под моим невеликим весом, а я попытался скрыть облегчение.

— Извини, Гаара, видишь, как все обернулось. Но...

Я наткнулся на твердый, уверенный... и одновременно обеспокоенный и ожидающий взгляд Темари... и почему-то передумал.

— ...Но без помощи я вас не оставлю! У меня есть кое-что! Я думаю, что ты обрадуешься своей дальней родственнице!

Я обернулся и посмотрел на Карин. Алые глаза начали стремительно наливаться паникой.

— Не беспокойся, — мягко произнес я. — У тебя есть все, чтобы справиться. Просто поддержи их, ладно? Да и, в конце концов... кто совсем недавно победил непобедимого Айдо Узумаки?!

Паника в глазах девушки стремительно сменилась смущением и она отвернулась, раздраженно фыркнув в унисон с ехидным смешком Йоко. А я снова повернулся к Гааре.

— Она очень хочет быть самостоятельной, а другой способ этого добиться мне неизвестен, — ответил я на вопросительный взгляд. — Она действительно может оказаться полезной. Да и... я очень надеюсь, что Годайме Казекаге сможет позаботиться об одной-единственной малышке Рин!

И я поставил локти на стол, сложив ладони перед лицом, скрывая усмешку, и погрузился в задумчивость под возмущенный вопль алоглазой:

— Не смей меня так называть!!!

На этот раз захихикала даже Темари, не говоря уж о мелкой девчонке из Ивы — она вообще залилась хохотом. И, как мне кажется, в будущем нам с Гаарой предстоит сойтись в великой битве, выясняя, по отношению к кому из нас Теруми Мей сказала: 'Какой парень!..'

Во дворце Дайме Страны Железа медленно осыпался потолок второго этажа...

Глава 25

Интерлюдия

— 'Райгьяку Шуйхей'! Не шути с Райкаге, скот!

Этот... звук (а криком его было не назвать при всем желании) в сопровождении стона разрываемого чудовищной скоростью воздуха и грохота камней, оказавшихся слабее такого мягкого и беззащитного на первый взгляд человеческого тела, был первым, что обрушилось на Годайме Казекаге, в тот момент, когда он вошел в бывший коридор (теперь его было бы уместнее называть залом) первого этажа.

Одного быстрого взгляда на происходящее Гааре хватило, чтобы понять: дворец был практически уничтожен. Груды камней, глубокие ямы в полу и стенах, обвалившийся потолок говорили о том, что тут бушует стихия... или сражаются шиноби, которые гораздо страшнее каких-то там безмозглых стихий. А неподалеку катался по земле самурай, в тщетных попытках потушить горящие черным огнем достпехи. Черное пламя Аматерасу — Чие-басама рассказывала о нем. Его невозможно потушить, пока то, чем оно затронуто, не сгорит дотла...

Тот, кто решился бы поучаствовать в этом сражении, стать между Райкаге и его добычей, совершил бы большую ошибку. Потому что как раз в этот миг глава Деревни Облака Ударил Саске, окутанного тем самым черным огнем. Ударил голой рукой, без какой-либо защиты. И мощь удара была настолько велика, что пламя расступилось перед яростным натиском. Саске улетел в груду камней, а Райкаге, бросив презрительный взгляд на собственную горящую руку, прыгнул к своей жертве...

Описание происходящего потребовало бы гораздо больше времени, чем само действие — скорость Райкаге была воистину чудовищна. Но еще с не самой любимой Казекаге поры пребывания джинчуурики он вынес для себя одну простую мысль — иногда лучше не думать. И высшая мудрость правителя состоит в том, чтобы отличить тот самый нужный момент.

Вот и сейчас — Гаара не раздумывал над уместностью своих действий, а просто отдал приказ своему песку. Если бы Пятый Казекаге был обычным человеком — он бы расстроился, потому что всех его тренировок, боевого опыта и многолетнего противостояния с, пускай самым слабым, но все же — биджу, хватило только на то, чтобы прикрыть Учиху от неминуемой гибели в самый последний момент...

Канкуро и Темари тоже не подвели — девушка взмахнула веером, перекрывая отскочившему от песчаного щита Райкаге дорогу к Саске, а кукольник сдернул с пострадавшего самурая горящие доспехи. Они поняли, что Казекаге хочет прекратить драку — без всяких слов. Впрочем, иначе и быть не могло — Гаара уже давно доверял брату и сестре больше даже, чем себе самому.

Он покосился за плечо. Гаара опасался за то ли данную ему в помощь самым непредсказуемым типом, которого он знал — далеко переплевывающего в этом даже Наруто, то ли просто навязанную девчонку... Но даже такой, далекий от настоящего чувства присмотр оказался лишним — его алоглазая 'сестра' застыла позади, не отводя странно блестящих глаз от выкарабкивающегося из каменной кучи Саске...

Самураи, не вмешивайтесь. Это дело шиноби, вам необязательно умирать, — обронил бывший джинчуурики.

Солдаты Страны Железа, группирующиеся (им очень хотелось так думать...) вдоль стен, кто-то с неприкрытым облегчением выдохнул:

— Спасибо, Казекаге-доно! простите...

А остановившийся облачник отвернулся от своей жертвы:

— Зачем ты остановил меня, Казекаге? Отвечай или пожалеешь!

— Если бы вы продолжили атаку, пострадали бы еще сильнее, — равнодушно ответил Гаара, указав движением зрачков на черное пламя, уже охватившее руку собеседника до локтя. — Кроме того, мне нужно поговорить с Учихой Саске.

Райкаге раздраженно отвернулся и махнул рукой в подобии разрешения. Впрочем, рука тут же окуталась шипастой аурой из молний и облачник резким движением отсек свою горящую руку. Лицо его при этом по-прежнему кривилось в брезгливой гримасе. От ближайшей стены к нему тут же бросилась его команда.

— Райкаге-сама!..

— Ши, поторопись и останови кровь! Как только закончишь, я займусь Учихой!

Культя ткнулась вперед и блондин из сопровождения тут же протянул к ней ладони, окутанные зеленоватой сферой.

Гаара перевел взгляд на Саске. Тот уже выкарабкался из груды камней, выпрямился и скрестил руки на груди. Правый глаз его был закрыт, из-под век текла кровь — похоже, это сражение и ему не далось легко. Но в левой глазнице по-прежнему светился черный багрянец...

— Гаара, это бесполезно, — проговорил Канкуро. — Если бы его можно было в чем-то убедить, думаешь, Наруто не сделал бы этого? Он не такой как ты!

— Кроме того, он напал на нас всех и доказал, что он преступник. У него нет будущего, он чудовище. Оставь его такому же чудовищу...

Темари зябко передернула плечами. Ее младший брат чуть повернул к ней голову — с некоторых пор, а, если точнее, с недавнего эффектного расширения Совета Каге с пяти участников до шести, девушка стала слишком резкой. Но продолжения не последовало...

Казекаге вздохнул — разумеется, про себя. Брат и сестра, как уже давно сложилось, всего лишь высказали то, что было на душе у него самого. Но он должен был хотя бы попытаться. Вспомнился Наруто... и вдруг, почему-то — Айдо. Может, потому, что вечная насмешливая гримаса красноволосого 'родственника' была неуловимо похожа на каменное выражение лица стоящего напротив Учихи? Может, она служит тем же целям — прятать настоящие чувства? Тогда, действительно, стоит попытаться. Хотя бы затем, чтобы понять — и с чем связана и чем грозит Суне и лично Казекаге повысившаяся эмоциональность Темари...

— Твои глаза совсем не изменились, — проговорил Гаара, посмотрев на Учиху.

Тот не пошевелился.

— Со временем я осознал, что жизнь ради мести ни к чему не приведет, — продолжил бывший джинчуурики. — Не замыкайся в своей ненависти, иначе не сможешь жить дальше. Мы с тобой похожи — мы были во тьме. Именно поэтому мы оба можем видеть маленький проблеск надежды!

Губы Саске вдруг шевельнулись — как будто раскололась гранитная плита.

— Тьма? О, нет!.. Я видел свет, Казекаге! Слишком много света, который заслоняет от меня мою тьму! Передо мной нет ничего, кроме света! А вам всем — достанется темнота!..

Учиха вдруг замолчал, а затем, не обращая больше никакого внимания на Казекаге, перевел взгляд ему за спину.

— Здравствуй! — мягко, но не меняя выражения лица, признес Учиха. — Давно не виделись!

Девушка вздрогнула, а Саске продолжил:

— Ну как тебе? Еще не разочаровалась? Может быть, наконец подумаешь головой и пойдешь со мной? Я найду применение твоим талантам. А то твоя замена оказалась довольно бесполезна! Не надоело выбирать друзей по цвету волос?

Где-то наверху, на чудом уцелевшем балконе, раздался звук, как будто девушка зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть...

Казекаге следил за порученной ему девушкой. С каждым словом, срывавшимся с губ Саске, она все больше и больше напрягалась, в конце превратившись в натянутую струну. Казалось, еще одно слово — она лопнет, сорвется, сотворив какую нибудь глупость... И бывший джинчуурики был твердо намерен не позволить этому случиться...

— Гаара, не поддавайся эмоциям, помни, что ты Казекаге, — встревоженно произнес Канкуро. Он знал, о чем говорил...

Но алоглазая девушка вдруг шумно выдохнула, расслабилась и поправила очки на переносице, блеснув стеклами.

— Нет, — коротко бросила она и, сделав шаг спряталась за спину Гаары.

— Что ж, тогда у меня нет причин оставлять тебя в живых. Ты бесполезна! — бросил Учиха.

— Я понимаю тебя, Саске. И... мне жаль, — ответил щупловатый парень с коротки=ой стрижкой и иероглифом 'любовь' на лбу.

Темари раскрыла веер, перед Канкуро в белом облаке возникла фигура, полностью замотанная в ткань, а бывший джинчуурики шагнул чуть вперед. Пусть брат и сестра поняли, что он почувствовал услышав эти слова, но... Казекаге не мог позволить, чтобы даже самые близкие увидели, как по щеке повелителя Песка пролегла влажная дорожка.

Правый глаз Саске внезапно распахнулся и черное пламя Аматерасу вспыхнуло там, где стоял Гаара... Вспыхнуло бы, если бы не песчаная волна, в последний момент заслонившая суновцев.

— Подумать только, ты смог защититься. Ты в хорошей форме!

Если бы Саске это умел — он обязательно бы улыбнулся.

— Но, Гаара... Моя абсолютная защита превосходит твою!

— Ну, долго еще, Ши?! — рыкнул на подчиненного Райкаге, расположившийся поодаль.

— Еще чуть-чуть!

Ирьенин не убрал рук, зато второй из Облака — темнокожий и беловолосый — стремительно сложил несколько ручных печатей:

— Я помогу Суне! Райтон!

С его пальцев ударил ослепительный луч, воткнулся прямо в Саске... и уперся в странную фиолетовую пелену, вдруг выросшую перед ним.

Луч пропал, а пелена росла и уплотнялась, пока не слиплась в исполинский полупрозрачный скелет, кое-где обтянутый мышцами. И, судя по пляшущей вокруг него энергетической ауре, это был далеко не конец...

— Только тот, кто пробудил обе техники Мангеке в своих глазах, способен управлять третьей... Сусаноо!

Губы Саске искривились, а рука скелета медленно, будто красуясь, начала подниматься вверх. В костяной ладони лениво сверкнула фиолетовая искра.

— Ясно. Канкуро, Темари, приготовьтесь.

Казекаге уже поднял было руки, как вдруг на плечо ему легла узкая ладошка. Он повернул голову и заглянул на дно серьезных алых глаз.

— Подождите.

Девушка Айдо ('У этих простых слов странное сочетание. Режет уши', — вдруг подумалось Казекаге) покачала головой.

— Не спешите. Его чакра чудовищна, мне кажется, что даже все вместе вы не справитесь. Но я... но мне... Думаю, Айдо отправил меня с вами как раз за этим. Я вам помогу!

Больше не тратя времени, алоглазая вскинула руки к груди, сложила печать концентрации, сосредоточилась и...

— Сфера Благословения!

Вокруг девушки засияла двухметровый шар зеленой чакры. Застежка не выдержала напора потоков энергии, закрутившихся вокруг, и плащ птицей слетел с плеч хозяйки, открывая всем заинтересованным взглядам тоненькую фигурку. Но в данный момент каждый из наблюдателей смотрел отнюдь не на это... По поверхности неспешно вращавшейся сферы поплыли вереницы вынырнувших из глубины черных точек. Они постепенно росли в размерах и вот три из них остановились перед лицом Узумаки. Точки вдруг резко разбухли изнутри, превратившись в вязь черных линий, а затем оторвались от сферы и шустро подплыли к суновцам. Темари дернулась, но ничего сделать не успела — черные линии, сложившиеся в смутно знакомый иероглиф, уже прилипли: посередине ее веера, к бутылке с песком Гаары и на спину фигуры, зависшей перед Канкуро.

Блондинка посмотрела на черный иероглиф, надо сказать, довольно органично расположившийся на бежевой ткани веера, и недовольно дернула плечом. Надо сказать — еще с самого появления компашки Узукаге в зале Совета она смотрела на двух девушек за спиной Айдо с изрядным подозрением. И если насчет той, что повыше и... хм... пообъемнее, она достаточно быстро все поняла — Чие, как и ожидалось, не стала молчать в ближнем кругу о семейных отношениях своего спасителя, то вот второй периодически доставались взгляды, наполненные подозрительностью и недоумением...

Вот и сейчас — несмотря на то, что искра в фиолетовой полупрозрачной руке гротескного подобия скелета разрослась в подобие меча, девушка не смогла сдержать эмоций. Она пренебрежительно дернула плечом, решительно развернулась к Саске, перехватила веер, подавая в него чакру... и изумленно замерла — над веером, продолжая его плоскость, выросли четыре молочно-белых лезвия. Они переливались медленно движущимся туманом, а вокруг них можно было рассмотреть маленькие воздушные вихри.

— Ого! Это еще что?

Темари обернулась к Гааре, но тот ее не слушал. Он немного растерянно следил за струей песка, практически мгновенно, гораздо быстрее, чем раньше, перескакивающей вслед за направлением его взгляда. И только Канкуро, шевелящий нити чакры, выглядел спокойным — исправно дергающаяся фигура куклы никаких изменений не демонстрировала.

— Ну я же сказала, что помогу!

Алоглазая девчонка чуть пошатнулась но сразу же встала ровно.

— Фуин 'Ветер', 'Сила' и 'Прочность' соответственно. Я пока не могу делать составные печати в бою, так что... Его чакра ускоряется, приготовьтесь! — воскликнула девчонка и отскочила назад, поднимая руки для новой ручной печати.

Фиолетовая полоса, разросшаяся до размеров солидного бревна, прянула вперед, навстречу ей взметнулся веер, рванулся, оставив после себя звонкий хлопок, песчаный вал, прорезанный голубыми нитями чакры... а от стены за спиной учиховского монстра с рыком бросился на врага Райкаге. Глава Облака сполна воспользовался временем, потраченным на пустую болтовню.

В очередной раз зал потряс грохот, во все стороны полетели камни и пыль, а когда она рассеялась...

Саске по-прежнему стоял в фиолетовом мареве со скрещенными на груди руками. За его спиной Райкаге с удивлением рассматривал свой кулак, воткнувшийся в полупрозрачную пелену, принявшую форму гигантского скелета — даже не поцарапав свою цель. Но со стороны песочников картина была совсем иной...

Три ребра из грудной клетки великана были надрублены туманными лезвиями и сейчас восстанавливали свою первоначальную форму. По щеке Учихи, стесанной струей песка, мгновенно ворвавшейся в дыру, стекали капли крови. А кукла Канкуро, уже без тряпок, оказавшаяся деревянным манекеном какого-то молодого парня с красными волосами, стола, до колен погрузившись в пол и приняв на сдвинутые локти фиолетовое лезвие, пытавшееся одним взмахом снести плотную группу суновцев. Несмотря на то, что толщина дубины была сравнима с размером самой куклы — на ней не было ни царапины. За спиной Гаары переливалась зеленью трехгранная пирамида, в которой смутно угадывались четыре девичьи фигуры с одинаково встрепанными волосами

— А ведь я считал, что ваши печати — это дурь... — пробормотал Канкуро, отодвигая куклу назад. — Надо бы попросить у Айдо пару уроков... если он, конечно, вместо этого не предпочтет общаться с моей сестрой.

Темари, настороженно следящая за врагом, не обернулась. Но, если бы кто-нибудь взглянул сейчас в лицо блондинке, он бы смог рассмотреть на ее губах легкую улыбку...

А Гаара смотрел в глаза Саске. И видел в них то, чего там не должно было быть — запоздалое понимание... и страх.

Учиха медленно поднял руку, провел пальцами по щеке, опустил взгляд на окровавленные пальцы и вдруг скелет, в котором он стоял, оттолкнулся конечностями от пола и прянул вверх. По пути, цепляясь за огрызки колонн, он подхватил маленькую фигурку с балкона и пробил потолок, оказавшись на третьем этаже.

Сверху посыпались куски потолка, но проблемой это не стало — мгновенно подставленная Гаарой, еще не привыкшим к тому, что теперь махать руками для ускорения песка совсем необязательно, песчаная волна приняла на себя все булыжники. Так закончилась эта битва — Саске сбежал...

— Я бы хотел поблагодарить...

Казекаге обернулся к пирамиде барьера, но зеленые стенки вдруг рухнули, на месте трех фигур остались белые облачка, а четвертая твердым шагом, не обращая внимание на окружающее, подошла к усевшемуся на ближайшую груду булыжников Райкаге, перед которым снова опустился на колени ирьенин — из культи снова начала сочиться кровь.

— Отойди, — уверенно отстранила белобрысого девчонка и засветила вокруг руки свою сферу медчакры. — Ты прижигаешь кровь, а нужно пережимать. Потом будет проще вернуть...

— Мне не нужна чужая рука! — раздраженно — а кому понравится, когда лучших подчиненных в некомпетентности упрекают? Да и были у него свои счеты к ирьенинам. И долги перед ними тоже были... — рыкнул Райкаге.

-А кто говорит о чужой? Отрастите свою!

Девушка не стала становиться на колени, а чуть наклонилась, нависнув над блондинистым Ши.

— Но... разве такое возможно?.. — проговорил тот.

— Обращайтесь к нам в Узушио, — ответила девушка и вдруг жестко усмехнулась. — У нас еще и не такое отращивают!..

Она снова машинально прикоснулась к кольцевому шраму на животе, но проследивший за движением ирьенин не обратил на едва заметный розовый след никакого внимания. Еще бы — плащ где-то валялся, а декоративные шортики, да еще в сочетании с чулками способны понизить до нуля боеготовность даже несравненных шиноби Кумогакуре. Особенно если эти непобедимые воины — ровесники собеседнице.

Неизвестно, куда бы вывернул этот разговор, но в этот момент Гаара, наконец, решил принять в нем участие.

— Рин, я хотел спросить... — начал было он, но был безжалостно прерван.

— Не называй меня так, — буркнула девчонка, не отрываясь от своего занятия. — Меня Карин зовут!

— Но тогда почему?.. — уточнил было Гаара и почувствовал прикосновение ладони к своему плечу.

Он обернулся и встретился взглядом с Темари.

— Гаара, не думай об этом. Это ведь Айдо. Он обожает называть людей как ему вздумается!

Сестра улыбнулась. Гаара застыл, чуть расширив глаза, но для обычного человека это было бы полным эквивалентом отваленной до пупа челюсти, ибо такой теплой и одновременно лукавой улыбки, сдобренной огромной порцией иронии, Казекаге, и сам втихую называвший блондинку Ледяной Принцессой, не видел у сестры никогда. 'О, женщины!..' — мелькнула мысль и Гаара задумался. Все, кажется, он уже смотрел на такое же выражение лица раньше... 'Кажется, ее зовут Мацури', — вспомнил бывший джинчуурики и неожиданно чуть не улыбнулся сам.

Казекаге мысленно встряхнулся, выбираясь из размышлений, и продолжил:

— Хорошо, Карин... Я хотел спросить, почему ты не пошла с Саске? Это важно для меня.

Некоторое время царило молчание. Алоглазая все еще работала с пострадавшей конечностью Райкаге, и, судя по внимательному взгляду ирьенина Ши и задумчивому — что бывает крайне редко — главы Облака, у нее было чему поучиться. И в медицинском плане, и вообще...

— Почему не пошла? — наконец проговорила она. — Наверное, потому, что... Саске бы действительно использовал мои силы лучшим образом. Я была бы медиком и сенсором. Но однажды я вполне могла бы окончить жизнь с его мечом в сердце, когда стала бы не нужна. А ведь я даже была в него... Неважно.

Карин резко осеклась, помолчала и продолжила:

— Не пошла... Потому что с ним я не смогла бы научиться ничему новому, узнать, что мир не так прост, как кажется. А еще... Саске никогда бы не увидел во мне — меня... и я никогда бы не смогла его 'макнуть'!

Девушка наклонилась ниже, упавшие волосы полностью скрыли его лицо, но Гаара все же смог рассмотреть, что ее щеки предательски покраснели...

— Хорошо, — протянул он. — Ну а теперь... Карин, ты уже закончила? Мы должны пойти за Саске...

— Не нужно, — отозвалась уже справившаяся с собой девушка.

— Почему?

— Ну ведь там же Айдо, — немного удивившись, как будто собеседники не понимают очевидных вещей, ответила Карин.

...И суновцы, переглянувшись, вдруг поняли: действительно — Айдо там. И это — совершенно очевидно!

Глава 26

Дверь в три человеческих роста (ну, если меня считать человеком... а кто назовет мелким — убью!) окончательно закрылась — за командой Гаары в щель выскользнула та самая наглая девчонка из Ивагакуре — и на зал Совета опустилась тишина... ну если не считать по прежнему вздрагивающих от ударов где-то внизу стен

Она была не совсем уж абсолютной — рыжий мозголом Фу периодически нагибался к уху Данзо и пытался что-то сказать, видимо, докладывал диспозицию в сражении, но его почти сразу обрывал бьякуганистый пират Ао. Мифуне, отослав своих адьютантов (как по мне — неосмотрительно. Хотя... я сам такой же) вниз, едва заметно вздрагивал при особо выдающихся звуках каменных обвалов. Мужику было очень жалко свой дворец...

Цучикаге застыл памятником самому себе, подпертый сзади своим гигантским спутником, и держал на лице гримасу вида: 'Как бы ни повернулось дело, оно пойдет мне на пользу!'. За свою девчонку он совсем не беспокоился — видимо, смог-таки за свою долгую жизнь вбить этому непоседливому существу немного ума и благоразумия через задние ворота. Надо бы спросить рецептик, потому что лично меня сейчас просто накрывало от беспокойства! Я даже немного попыжился, упражняясь в сенсорике. Без особого, впрочем успеха, так как полноценную печать я Карин не ставил, а метки донесли до меня только то, что с самой алоглазой пока все в порядке. Этого едва-едва хватало, чтобы я спокойно сидел и не ерзал на стуле: мало ли, что происходит не с ней самой, а вокруг, это — ее первый бой в новом качестве. Раньше она в драках вообще не участвовала, а ведь ей всего шестнадцать...

Теруми явно догадывалась о причине моего каменного выражения лица и кидала мне через стол хитрые взгляды. Несколько раз пыталась сказать что-то язвительное, явно насчет моих гипотетических отношений с Карин, но косилась на щуплого очкарика за своей спиной и останавливалась. Явно думала, что бы чувствовала она, отправь на задание этого парня в одиночку. И ведь иначе не выйдет, держать воспитанников у юбки (а в моем случае у штанины) безопаснее, спокойнее... но только что потом? Дрожать каждый раз, когда они на рынок за овощами идут — как бы не обидели великовозрастную деточку? Утешало только одно — Карин, почувствовав, что не одна, уже сама кого хочешь обидит, я все равно прикрою... Да и Гаара там — не бросит. Уж у этого бывшего кровавого маньяка ответственности и заботливости мог поучиться сам Наруто. Бывший джинчуурики, в отличие от джинчуурики настоящего, предпочитал не орать: 'Я всех спасу!', а просто делать это. И выбирать людей, которым это спасение действительно нужно...

Йоко за моей спиной стояла молча, но даже я, с чуть менее, чем никакими способностями к сенсорике, ощущал ее любопытство. Она с интересом присматривалась к происходящему и прислушивалась к тому, что происходит внизу. С интересом... и еще каким-то странным чувством, которое я не смог сразу определить... но которое уже по умолчанию мне не нравилось.

В зале было тихо... ровно до тех пор, пока особо сильный удар не заставил вздрогнуть уже нас всех. В отличие от того,что было раньше, сейчас грохот все нарастал и нарастал, пока боковая стена не вывалилась внутрь зала, хлестнув всех нас камнями и подняв тучу пыли.

Я опустил руку и с неудовольствием посмотрел на Цучикаге. Если летящие в меня булыжники стукнулись о барьер и осыпались вниз, то старикашка всего лишь недовольно поднял бровь, шевельнул ладонью... и камни, только что полные намерений устроить ему качественную гробницу не хуже фараоновой, просто зависли в воздухе и мягко спланировали на пол. Никаких стенок, барьеров или полей перед Цучикаге не появилось. Интересно, он и вправду камням приказывать может? Тогда угомонить древнего хрыча будет сложнее, чем мне казалось...

Пыль клубилась облаком, никак не желая оседать, но это и не требовалось, потому что из проломленной дыры, окончательно превращая ее в дополнительный проход, ввалилось нечто огромное и фиолетовое. Поворочавшись в пылевом облаке, большая тень откинула от себя маленькую, тут же спрятавшуюся за обломками, шагнула вперед... и оказалась Саске. Учиха был окружен полупрозрачным маревом, которое складывалось в полупрозрачное подобие человеческого скелета.

При виде этой картины я фыркнул — ну и зачем, спрашивается, я с восьми лет напрягался, стараясь разобраться в том, как устроен человеческий организм, как он работает, как его можно восстановить? Я накладывал гипсовые повязки, раздавал таблетки по палатам... выносил утки... продирался сквозь тьму непонимания и невежества... А потом пришел Учиха и все опошлил! В скелете, окружающем его, было три ребра с каждой стороны и рука с суставами, больше похожими на автосцепку железнодорожных вагонов — и вся эта пародия на человека двигаться не могла в принципе. Но о чем я — Шаринган как хозяин вообразил, так и работает: не то что нелепый скелет воплотит, а и камень возрыдать человеческим голосом заставит...

— Зараза, — огорченно пробормотал я.

Не успевший толком оглядеться Саске — ребра его воображаемого скелета были все же не совсем прозрачны — тут же повернулся ко мне. Его взгляд обежал меня снизу вверх, метнулся за мое плечо... и застыл. Я повернулся вправо.

Они стояли и смотрели друг на друга. Просто стояли: стройная девушка с ярко-алыми волосами, которую — скажу, не кривя душой, хоть я и зело пристрастен... мда — назвать просто красивой значит изрядно приуменьшить действительность и высокий (скотина!) бледный юноша с залитым кровью лицом. Просто смотрели: Учиха и Узумаки, две жизни, два мира, две судьбы.

Она, которой была предначертана судьба демона, но не согласившаяся с этим, не принявшая ее, минута за минутой своей жизни отрицавшая ее и в итоге получившая любовь и внимание, друзей и близких... И он, от рождения имевший все — людей, которые заботились о нем, силу, которую признавали все вокруг, уважение, доставшееся от родителей — и отказавшийся от всего этого ради пути ненависти в тщетной попытке перестать быть человеком... Каждый из них был сейчас отражением другого, не нашлось бы ни одного свидетеля, который сказал бы, что они — не две половины одной души, а бездонные озера голубых глаз растворяли в себе черно-красное сияние нечеловечески изогнутых зрачков. По щекам юноши змеились красные полосы — казалось, Учиха оплакивает свое неслучившееся будущее единственным, чем может плакать Шаринган. Кровью.

Я пару раз моргнул, прогоняя наваждение, и разозлился. А вот хрен тебе во все рыло, Учиховская морда! Впрочем... может быть, это гендзюцу Шарингана? В самом деле, что мы знаем о Мангеке? Не Какаши же, в самом деле, спрашивать.... Мои губы растянулись в улыбке и я еще немного повернул голову:

— Эй! — позвал я. — Эй, Йоко!

Дочка медленно повернула ко мне голову и невидяще уставилась на меня. На дне ее зрачков плавал прозрачный... и оч-чень подозрительный туман. Секунда, другая — и она все же меня заметила. Я улыбнулся и негромко произнес:

— Хей, Йоко. Я все расскажу Наруто!

Мгновение девушка стояла, будто окаменев, а затем по ее щекам расплескался румянец. Она судорожно вздохнула, но это ей не помогло — краска начала заливать все ее целиком. Йоко, отвернулась, спрятав лицо в ладонях и прижав локти к груди, но когда покраснели даже кончики ушей, прекрасно видимые из-под растрепавшейся прически, она не выдержала... и исчезла, будто провалившись сквозь пол. Теруми от неожиданности вскочила, Цучикаге вздрогнул, а я ухмыльнулся, потому что с моего места было прекрасно видно то, что заслонял им стол — красная дымка, в которую обернулась моя слишком повзрослевшая дочь, извиваясь по полу, торопилась спрятаться в самом безопасном месте — папочкиной печати. Ну и замечательно, ибо здесь вам не тут!

Саске наконец-то меня заметил и вперил в меня взгляд красных глаз. В его зрачках вспыхнуло темное пламя и мне на какой-то миг показалось, что это — совсем не иносказание...

— Узумаки! — прорычал он.

— Учиха! — в тон ему отозвался я.

Саске два раза озадаченно моргнул, но затем решил не отклоняться от генеральной линии.

— Узумаки, я тебя убью!

— Учеба у Орочимару не пошла тебе на пользу, — философский вздох вырвался почти сам собой. — У тебя очень оскудел словарный запас!

Нет, я совершенно не собирался нападать первым. Для начала — это могло повредить тому имиджу, который я старательно создавал в этом зале. Далее — если я не буду совершать слишком активных действий, может статься, что я окажусь не один. Цучикаге даже сейчас всем своим видом дает понять, что 'моя хата с краю', а вот Саске, судя по всему, с последней нашей встречи окончательно потерял связь с реальностью и уверился, что он самый сильный в нашей песочнице. Если он атакует без разбора, то вместо одного меня против него окажется трое. А, с учетом того, что раньше этого фокуса со скелетом я не видел — это может уменьшить для меня риск. Нет, красноглазого прибить — мысль замечательная, но вот умирать при этом я не могу себе позволить. У меня шестнадцатилетнее дите, влюбляющееся во все, что видит, на руках и дочь, которая совершенно явно начала хотеть замуж... Тьфу!

Ну и наконец — я почти уверен, за чем, вернее — за кем именно Учиха сюда заявился. А, как известно, нет ничего приятнее смотреть на то, как горит огонь, освещая красивую девушку наедине с тобой у камина, как течет вода в ванну, в которой плещется какая-нибудь обнаженная нимфа... хм... или в оригинале не так было? Что-то я замечтался... ну и как твой красноглазый враг убивает твоего одноглазого врага. Или наоборот — именно это совершенно неважно!

— А ты все такой же, Узумаки... — тем временем ответил Саске и — о, Ками-сама, неужели я вижу это?!.. — на его губах промелькнула бледная улыбка.

Я решил ковать железо пока горячо:

— Зато, ты, Учиха, деградируешь прямо на глазах! Конохская Академия столько тебе дала! Где классическое 'Пф!', ну или хотя бы 'Хн!', на худой конец? А вот если бы ты выбрал другого учителя, все было бы не так однозначно! С Джирайей-сенсеем ты бы тоже, конечно, много не узнал... Но зато, по крайней мере, запомнил бы произношение такого замечательного и красивого слова как 'сись...'

Изнутри меня долетел едва слышное возмущенное хмыканье, а в реальности одновременно с ним прозвучал недовольный голос Мей:

— Мальчики, ваш разговор очень интересен, но я не могу позволить ему продолжаться. Саске, к сожалению, ты международный преступник, поэтому тебя необходимо поймать... Но я обязательно утешу такого симпатичного юношу поцелуем!

— Ах, Мей-сама, вы буквально разбиваете мне сердце! — вздохнул я.

Теруми с издевкой улыбнулась, прикрыв рот ладонью, а потом вроде как послала Саске воздушный поцелуй... и на Учиху обрушился поток огненных капель, слетевших с губ Мей. Я отпрыгнул в сторону, Цучикаге с сопровождающим, показав весьма солидную для его возраста прыть, оказались на потолке, Саске вынесло в соседнее помещение вместе с его воображаемым фиолетовым скелетом и солидным куском стены... а Данзо вскочил на ноги.

— Стой! Куда?! — воскликнул пират Ао.

Я подобрался: атас, братва, настало времечко! Всего-то и стоило немного посидеть спокойно, повалять дурака и вуаля — обоих моих врагов уже прессует Совет Каге в полном составе! Нет, я определенно люблю политику!

Пронеслось мимолетное сожаление, что ни один из клевретов Данзо, как и он сам, за все время нашего знакомства так и не приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки. Интересно, откуда они узнали об особенностях Хирайшина? Теперь придется драться как обычный человек, а я, признаться, от этого немного отвык...

К сожалению, у самозваного Хокаге были немного другие планы на этот томный летний вечер. Я уже сделал первый шаг, как Фу воткнул в меня взгляд, вскинул руки к вискам и все вокруг залила ослепительная вспышка. Я отпрыгнул назад. Черт, на меня ведь не должно действовать гендзюцу! Осталось надеяться, что туманник придержит их хоть на несколько секунд...

Однако и эта надежда не сбылась. Шок от вспышки исчез как-то сразу, рывком, и первым, что я увидел, стал Ао, яростно трущий повязку, прикрывающую его Бьякуган и шипящий что-то неразборчивое, но явно матерное. В воздухе плавал едва различимый туман, а на месте Данзо с компанией осталась только дыра в стене и остатки дымовой бомбочки. Видимо, пройдя через шаловливые ручки Корня АНБУ, она приобрела дополнительные свойства. Да и странно было бы, если контрразведка деревни, полной Хъюга, не придумала бы способ бороться с Бъякуганом. Мдя...

Ао наконец-то продрал глаз и прыгнул к дыре, но на пороге обернулся:

— Я за ними! Чоджиро, позаботься о Мей-сама!

— Есть! — воскликнул очкарик, а Теруми улыбнулась:

— Мы разберемся здесь! И, Ао... не заставляй меня волноваться, иначе я тебя убью!

Она прыгнула в комнату, куда только что унесло Саске, а я на секунду заколебался. Черт, и хочется, и колется... Но прагматизм победил: в конце концов, у Мей должен быть способ найти своего подчиненного, а в благодарность она со мной поделится... Я все же предпочел синицу в руках и рванул вслед за Мизукаге...

...Как оказалось, сделал я это совершенно зря. Сразу за грудой камней меня встретил выкрик: 'Футтон: Комо но Дзюцу!', причем даже название техники Мей умудрилась озвучить чертовски сексуально... Так, неважно! Гораздо важнее, что струя пара, которую выдохнула Теруми, ударила прямо в фиолетовое марево вокруг Саске и ребра скелета вокруг него начали плавиться. Вот это я понимаю — Стихия Пара! Вот так вот и становится понятной разница между физическим явлением в моей печати и чакрой шиноби! Интересно, а те огнненые сгустки — тоже Кеккей-Генкай?..

Самого Учиху это тоже удивило до такой степени, что он застыл неподвижно, таращась на постепенно оплывающую фиолетовую ауру. Недавняя драка, где ему ободрали щеку (если я правильно думаю, то... молодец, Карин! С меня вкусная шоколадка!), видимо, не смогла добавить ему ума. Тут бы все и закончилось... Но Учиха был не один.

Прямо на Мей вдруг вздулось несколько белых пузырей, которые почти мгновенно сформировались в совершенно одинаковые половинки лиц. Это был тот самый тип, которого расплескал — в буквальном смысле — по сторонам Райкаге. И, как оказалось, я все же был прав.

— Я помогу Саске! — довольно завопила одна из голов, а потом белые клубки на Теруми выпустили по руке и обвили ими Мизукаге. Видимо, они не просто ее держали, потому что Мей вдруг коротко простонала и упала на одно колено.

Учиха, последовав совету, рванулся мимо нас к пролому. Я было попытался его остановить, но ничего сделать не успел, потому что на моих руках стали появляться те же самые белые наросты. Слипшаяся из самого первого рожа еще успела мне улыбнуться, как прокатившаяся по мне оранжевая волна целиком их смыла, оставив в воздухе запах тлеющих прелых листьев.

'Какие бы дурацкие мысли не приходили в твою пустую голову, я все еще твоя дочь! — сердито пробурчала из печати Йоко. — А теперь прекрати думать глупости про... меня и помоги остальным!'

Оранжевый свет укутал меня в уютный и заботливый кокон, а я улыбнулся и метнулся к Теруми. Ауре самого необычного демона во всей Вселенной хватило одного моего прикосновения к плечу Мизукаге, чтобы на мгновение охватить ее и спалить все споры, которых она нахваталась.

— Уф-ф, — выдохнула Теруми. — Эта дрянь поглощает чакру. Что это было?

Она кивнула на гаснущие красные искорки вокруг нас.

— Так, домашние заготовки!

Я постарался как можно беззаботнее улыбнуться и наклонился, подавая ей руку. Она оперлась на нее поднялась и вдруг навалилась на меня плечом. Эй, Мей-сама, осторожнее, я ведь не железный!

— А ты очень интересный юноша! Думаю, с таким соседом мы подружимся!

Она многозначительно изогнула брось, а я из последних сил выдавил приличествующую случаю улыбку:

— Это единственное, что утешает меня после вашего обещания, данного Учихе!

— А еще — очень самоуверенный!

Она слегка приподняла уголки губ, и вместе с ними у меня тоже что-то попыталось приподняться... Но Теруми отлипла от моего плеча и повернулась к залу Совета. Вовремя! Но жаль...

— Пойдем, нам надо закончить!..

...Видимо, сегодня мы было суждено лезть туда, где мне находиться е следует, так как, едва я вошел в помещение, мне навстречу прилетело старческое дребезжание:

— Джинтон: Генкаи Хакури но Дзюцу!

'Техника Пыли? Это еще что за хр?..'

На этот раз моя интуиция сработала вовремя — еще додумывая дурацкую мысль, я вскинул руки, формируя уже ставший привычным до условного рефлекса угловой барьер...

...И слабо светящийся непрозрачный куб, сорвавшийся с рук старикашки-Цучикаге, перестал быть собственно кубом — мой барьер вдавил одну из граней внутрь почти до самой середины. Но технику это не прервало, а спустя секунду , когда куб исчез, не оставив после себя ничего, кроме мелкой пыли на полу ('Вот откуда название!' — осенило меня), Цучикаге поднял на меня раздраженный, удивленный и немного уважительный взгляд.

— Это мой Кеккай Тота, — проскрипел дед. — Это дзюцу разрушает структуру всего, что попадает внутрь. И до сегодняшнего дня я думал, что от него нет защиты...

Меня продрало запоздалым холодком и я поднял на Цучикаге тяжелый взгляд. А ведь я ошибался — старый пердун прекрасно представлял, что делал, когда включил свой дезинтегратор точно напротив входа. Ну почему мне так не везет со старикашками!..

Я огляделся — оказывается, нападению белесых прыщей подверглись не только мы с Мей. На полу валялся и отпихивался от ухмыляющейся рожи, которая, однако, стала похожей на резиновую маску, туманный очкарик, самураи Страны Железа, точно так же покрытые белыми буграми, стояли на ногах и терпеливо ждали, когда их освободят. А около дверей потерянно маячила какая-то незнакомая девчонка средней симпатичности. Я ее раньше не видел... Но едва мой рот открылся, чтобы спросить, кто она такая, покосившиеся створки дверей вдруг грохнули о стены и по комнате разлетелся очень знакомый рык:

— Где Учиха?!

Райкаге, ну конечно... За его спиной маячила красная шевелюра, но я никак не мог рассмотреть, кто же это. Старикашка (мне вот сейчас кажется, или он действительно летает? Ну дед, теперь я точно ухвачу тебя за бороду! Ты мне все расскажешь!) повернулся к громиле:

— С Учихой Саске покончено!

Девчонка, которую отпихнуло в сторону створкой, едва слышно застонала, наконец показавшийся из-за плеча качка Гаара скупо кивнул и отступил в сторону, и из-за его спины вырвался сдерживавшийся до этого момента из последних сил красноволосый и алоглазый вихрь в очках.

— Айдо! Ты не представляешь, что было!.. Я сражалась, сражалась сама, Гаара сказал, что я очень помогла!..

Я попытался погладить девчонку, подскочившую ко мне так, что Казекаге, которого она отпихнула со своего пути, ухватился за стену, по голове, но она снова увернулась. Канкуро покосился на Темари, кивнул на Карин и усмехнулся, а голубоглазая блондинка, единственная, кого я был действительно рад тут видеть, покачала головой и вдруг улыбнулась мне. И в этой улыбке, ей-богу, было что-то от Теруми Мей...

— Что ты сказал?! Это была моя работа!

Райкаге разорялся, Канкуро, взмахнув руками, одним движением избавил всех плененных от белесой субстанции, похожей на резину, заработав поднятый большой палец от меня, а в душу постепенно пробиралось странное чувство. Это удивительно... Казалось, исполнилась многолетняя мечта, и нужно радоваться. Но откуда это странное чувство, что я лишился чего-то важного, особенно сейчас, когда Учихи Саске больше с нами не...

— У тебя еще будет шанс сразиться с ним, хвастливый Райкаге!

Мелочную суету победителей внезапно прервал ужасно знакомый голос. Я повернулся, уже зная, что именно увижу... и внимательно проследил, как из закрутившегося воронкой пространства появляется мой старый знакомый в оранжевой спиральной маске с единственной дыркой под глаз... с бессознательным Саске на плече.

— Саске! — пискнула та самая девчонка у дверей и метнулась к ним, а я с трудом сдержал удививший меня самого облегченный вздох... которым и подавился.

Если бы Тоби прямо сейчас забрался бы на стол и начал плясать канкан, или смачно плюнул бы на лысину Цучикаге и убежал вглубь дворца с истеричным хохотом — я бы воспринял все это как должное. Но вот то, что он сказал...

— Меня зовут Учиха Мадара и я хотел бы поговорить с вами. О моем плане 'Глаз Луны'.

Глава 27

Райкаге, стоявший ближе всего к вторженцу, передернул плечами, от чего по всему его телу заплясали мышцы.

— Я не собираюсь выслушивать планы Акацки, какими бы они ни были!

Он чуть присел, на мгновение замер... а потом метнулся вперед — на врага.

За все время, которое я провел в этом зале, я уже немного устал удивляться и восхищаться. Каждый их присутствующих обладал своими собственными талантами, которые развил в совершенстве, так, что мне до такого уровня очень далеко. Готов спорить, даже Мей показала далеко не все, что могла (тьфу на тебя с такими мыслями, Айдо, у тебя девушка есть. Две...) и хотела.

Райкаге наглядно продемонстрировал, что на самом деле значит слово 'молниеносно'. Его рывок и удар было почти невозможно заметить обычному человеку... Но весь его порыв пропал втуне — облачник просто прошел Тоби насквозь и врезался в стену, подняв тучу пыли и щепок.

Плащеносец медленно повернул голову и, не удостоив нападение даже взглядом, бросил, казалось, в пространство:

— Ты! Подлечи Саске!

Куча мусора у дверей вдруг шевельнулась и оттуда вынырнула девчонка. Ее некогда каштановые волосы сейчас были полностью серые от пыли, а довольно-таки симпатичную мордашку изрядно портили потеки от слез.

— Хорошо!

С прытью, которой было трудно от нее ожидать, она бросилась к Тоби, рассветовец вытянул руку и висящий на его плече Саске вместе с девчонкой, размазавшись водоворотом, втянулся в дырку в маске.

Я испытал странное чувство: глаза говорили мне, что передо мной Тоби. Тот самый Тоби, что озвучивал футбольную кричалку при охоте на Треххвостого. Тот самый Тоби, кто совершенно не способен вести себя серьезно. Но уши, слушающие сильный и уверенный голос взрослого мужчины, обладающего чувством собственного достоинства и самоуважением, никак не могли с этим согласиться. 'Вот кто больше похож на Узукаге! — даже мелькнула ревнивая мысль. — Ну а что, Пространственный Водоворот — вполне подходяще!..' Мозг судорожно пытался осмыслить эту противоречивую картину, а тем временем язык, оставшийся без контроля разума, решил разрубить этот гордиев узел самым простым способом — что-нибудь ляпнуть... Я обвиняюще ткнул пальцем в одно из красных облаков на черном плаще:

— Ты не Учиха Мадара! У него не было диссоциативного расстройства личности!

На зал опустилась короткая тишина, а я, придя в себя, отступил на шаг назад, оглядывая удивительную картину: Каге, их спутники и к ним примкнувшие стараются рассмотреть меня одним глазом, не отводя второго от фигуры в маске и плаще Акацки. Я отступил на шаг, смущенно потупился и пробормотал:

— Ну, я ведь ирьенин, видел много разного...

Райкаге, ворочавшийся в продырявленной стене как медведь в берлоге, стряхнул с себя пыль и буркнул:

— Еще один умник... Ну, у этого хотя бы башка соображает, а не как некоторые — только вертят большими сись...

— Райкаге!

Теруми посмотрела на посягнувшего на сокровенное, укоризненно нахмурившись, и облачник замолчал на полуслове, отведя взгляд. Мей-сама — верная подруга Цунаде и, как это часто бывает между подругами, первая ее конкурентка в вопросе принадлежности самых больших... достоинств — мельком обозначила улыбку, но сразу же вернула на лицо безразличную гримасу и посмотрела на Тоби, уютно устроившегося на выступе стены в метре над головами присутствующих.

— Так что у тебя за план? И зачем ты привел сюда Саске? — мягко, явно стараясь не злить опасного сумасшедшего, спросила она.

— Саске... Он думал, что пришел мстить, — ответил человек в маске. — На самом деле он был нужен мне здесь, чтобы захватить заложника. К сожалению, мой план провалился.

Плащеносец расслабленно оперся на руку, а в его голосе проскользнули веселые нотки, как будто он рассказывал не о своем поражении.

— План провалился... Вы сумели объединиться, и даже, как я посмотрю, — оранжевая маска с одной дырой для глаза легонько качнулась в мою сторону, — вас стало не пять, а шесть...

Еще неизвестно, с чего этот умник зовет себя Каге...— буркнул глава Деревни Облака, но... В коротком взгляде, брошенном Мей в его сторону, настолько четко читалось: 'Сейчас не время ссориться!', что Райкаге счел за лучшее не закончить фразу. А я внутренне возликовал: достойное собрание признало меня Каге! А что до юридической стороны вопроса... Так в мире, где один человек может стереть с лица земли небольшой городок без использования каких бы то ни было подручных средств — лишними формальностями и пренебречь не грех! Все, отныне я — Узукаге! Интересно, кто больше обрадуется — Шин или... Ю? Она же переживала...

Тем временем Мизукаге-сама не оставила своих попыток вытянуть из противника информацию, а Акацки с удовольствием ее предоставлял. Удивительна беседа сильных мира сего продолжалась.

— Такие глаза, как у Саске, нынче редкость, я не могу ими рисковать. Жаль. Тогда бы план 'Глаз луны' прошел без проблем, — продолжил Тоби

— Так что же это за план? — чуть прищурилась Мей.

Остальные Каге и их спутники все так же молчали, что-то для себя прикидывая. А фигура Тоби вдруг начала излучать предельную серьезность

— Все очень просто — я заставлю мир слиться со мной! Стану идеалом — один во всем и все в одном!

Что за чушь! — проскрипел наконец-то подавший голос Цучикаге.

Но, если Тоби и обиделся, он этого не показал. Голос плащеносца приобрел интонации сказителя. Впрочем, излагаемая история вполне соответствовала:

— Существует скрижаль, которую клан Учиха хранил из поколения в поколение. В ней заключены секреты мудреца Шести Путей, но увидеть их без Шарингана невозможно. Более того — Мангеке Шаринган способен увидеть больше, чем обычный. А Риннеган превзойдет их всех.

— Мудрец шести путей? Это сказки! — бросил Каге Скрытого Камня, но, вопреки собственным словам, нахмурился.

— Совсем нет, — ответил Тоби. — Он действительно существовал. И вы знаете, почему весь мир шиноби почитает его как бога? Именно этим он связан с моей целью.

— У тебя ведь есть Шаринган... Учиха Мадара. Ты должен знать, что там написано, — проговорила Мей.

— Верно. Мудрец шести путей спас мир от чудовища с невообразимой чакрой. Часть его была запечатана в тебе, Гаара. Это был Десятихвостый.

— Десятихвостый, да? Но в мире существует всего лишь девять биджу, — задумчиво протянула Темари, а потом произошло то, чего я меньше всего ждал — вся троица из Суны внезапно повернулась и пристально уставилась на меня.

Да они ж меня сейчас на сувениры разберут! Я сделал шажок назад, судорожно вспоминая, есть ли за спиной дверь или, на худой конец, сквозной пролом в стене и отрицательно замотал головой. Отступление продолжалось, пока я не запнулся о кучу мусора и не замер под по-прежнему внимательным взглядом Темари. Каге недоуменно покосились на эту сцену, Тоби удостоил возникший переполох одним высверком красного глаза в дыре маски, а внутри меня все это время звучал громкий смех, почему-то с отчетливыми истерическими нотками, почти заглушая звуки снаружи. Йоко оценила догадку суновцев по-своему...

К моей радости, Лжемадара и не думал умолкать, так что Темари прошлось отвернуться к нему. А я, выйдя из-под прицела глубоких синих глаз на красивом лице блондинки, кажется, только прибавившей эффектности за то время, что мы не виделись, вздохнул с облегчением.

— Все хвостатые звери были созданы разделением Десятихвостого, — продолжил тем временем Тоби. — Чтобы защитить мир от монстра, Мудрец создал особое ниндзюцу. Даже сейчас с его помощью можно создать джинчуурики. Но первым — был он сам. Он запечатал чудовище в своем теле и люди стали почитать его как бога. И как джинчуурики — Мудрец вышел далеко за пределы того, что мы считаем возможным для человека.

— Значит, ты собираешь части разделенной чакры, биджу, для того, чтобы получить невообразимую силу. Но для чего она тебе?!. — кто это сказал, я со своего места не рассмотрел. Но, уверен на все сто, этот вопрос волновал всех. Даже меня, особенно с учетом истерического смеха дочки, которая с тех пор не проронила больше ни звука...

— Я воскрешу Десятихвостого и стану джинчуурики. С его помощью я увеличу силу своих глаз выше всевозможных пределов и создам всеобщее гендзюцу, спроецировав силу своих глаз на поверхность луны. Муген Цукиеми — все люди на земле попадут в него. Управляя человечеством, я стану един со всем! Настанет мир без ненависти и войн, все объединится. Таков мой план 'Глаз луны'...

Сейчас в голосе Тоби уже не было вальяжности и добродушия. Лжемадара вещал твердо, уверенно... и страстно, как самой своей заветной мечте. А мне под конец речи вдруг подумалось, что в этом зале я сделал шаг не только к вершинам власти, но и к академической карьере — диагноз говоруну был поставлен верно. Еще и бред величия в осложнениях... Докторскую можно писать, без вопросов! Однако, потом надо поинтересоваться у Йоко, есть ли в этой чушне хоть зерно правды. И если есть, то... Что дальше — я пока еще не придумал, но перспективы рисовались весьма интересные!

Утих последний звук рассказа человека, притворяющегося Мадарой и в полуразрушенном зале Совета установилась недолгая тишина. А затем Райкаге выпрямился:

— Я не позволю заполучить мир кому-то вроде тебя!

— Мир, созданный иллюзией, всего лишь ложь.

В рык влился, удивительным образом дополняя его, по обыкновению спокойный голос Гаары. Ну да, кому, как не тебе знать об иллюзиях...

— И что, по-твоему, мы найдем в таком мире? Мир, лишенный надежды, без будущего! Это бегство от реальности! — сказала Мей, а я тихо порадовался — бабуля Цунаде умеет подбирать подруг.

— Объединить мир... Прямо как Данзо в этом зале чуть раньше.... Вот только вы хотите не объединить его, а прибрать к рукам. Не пойдет, — проскрипел старик из Камня. Ну что ж, такая логика тоже имеет право на существование. Хотя кажется мне, если бы у тебя в руках был подходящий инструмент, это ты бы сидел на стенке и рассказывал про свой план. Эх, ни в чем этим старикам верить нельзя!..

— Ха-ха, Каге, могли бы придумать что-нибудь получше!— рассмеялся Тоби. Кажется, ему на самом деле было весело. — Надежды не существует! 'Надежда' — то же самое, что 'сдаться', слово, не имеющее собственного смысла. Мы достаточно разговаривали, а теперь... Отдайте Кьюби и Хачиби, иначе начнется война!

— Хачиби?! Но ведь ты уже!.. — Райкаге осекся на полуслове, а затем вполголоса пробормотал: — Значит, он воспользовался нападением, чтобы сбежать... Это можно было предположить... Убью...

Плечи Казекаге чуть напряглись, как будто обозначая желание повернуться туда, где стоял я, но он остался неподвижен, а по залу разлетелся его уверенный голос:

— Я не отдам тебе Узумаки Наруто!

— Я согласна с Казекаге! — поддержала его Теруми.

— Что скажешь, Райкаге? — скрипнул старый провокатор

Глава Деревни Облака не заставил себя ждать:

— Моего брата он не получит!

И в на мгновение наступившей тишине все отчетливо услышали мое недовольное бормотание: 'Эти слова я должен был сказать!'

Гаара все же повернулся ко мне. Улыбнулся одними глазами (как быстро освоил, а!) и коротко подытожил разговор:

— Мы не откажемся от надежды!

— У вас нет шансов. Пусть у меня нет былой силы... зато есть биджу. В таком случае... Я объявляю начало Четвертой мировой войны шиноби! — сказал Лжемадара.

— Мировая война... Он серьезно? — прошептал кто-то.

— Я не идиот, чтобы шутить такими вещами! — Тоби, кажется, даже обиделся, а я окончательно понял, что никакой он не Мадара. Парню, который сидел перед нами, на самом деле было не очень много лет... — В следующий раз мы встретимся на поле боя!

Вокруг Акацки возник уже знакомый пространственный водоворот, а я в очередной раз отметил, что он довольно медленный. И это не могло не радовать...

Несколько мгновений присутствующие рассматривали опустевшее место своего врага, а затем раздался скрежет каменного старикашки:

— Итак, что предпримем?

— Нам ничего не остается, как объединиться, чтобы противостоять силе семи биджу, — Гаара поторопился закрепить успех.

— Верно. Моему брату ничего не угрожает, но дать Акацки зайти еще дальше — непозволительно. Мы объединим силы!

Глава деревни Облака решительно взмахнул уцелевшей рукой, но Цучикаге снова сбил его с мысли:

— А что будем делать с Данзо? Он сбежал в такой момент, и, похоже, если шиноби Конохи узнают о его действиях, он потеряет свой пост.

— Я расскажу о создании альянса шиноби, которому можно доверять — Хатаке Какаши...

— Не нужно.

Все трое разговаривали, не оглядываясь по сторонам, но после моих слов им все же пришлось посмотреть на меня. Райкаге натянул на лицо выражение туповатого качка, каменный старик морщился, как будто съел что-то кислое, Теруми улыбнулась мне, а Гаара сложил руки на груди с вежливым вопросом. Но все четверо смотрели на меня, ожидая, что я скажу. И это — была победа!

— Не нужно, — повторил я. — Не больше, чем через пару дней Годайме Хокаге, Цунаде Сенджу вернется к исполнению своих обязанностей и я с удовольствием передам ей результат нашей встречи. А Данзо... Совсем скоро он перестанет быть проблемой.

Райкаге молча прикрыл глаза, старик резко перестал морщиться, а Мизукаге подмигнула мне. Эти трое прекрасно поняли намек и, кажется, совсем скоро Узушио вновь удостоится пристального внимания Ивагакуре. Лишь бы оно не стало таким же, как в прошлый раз, но это — уже моя забота.

Тесная группка Каге распалась по интересам. Теруми Мей отошла к своему единственному оставшемуся сопровождающему, который пялился на нее влюбленным взглядом сквозь очки и даже не прислушивался к тому, что говорила его начальница, заранее согласный с каждым ее словом. Райкаге с подчиненными устроил шумное обсуждение, где и как искать удравшего джинчуурики Восьмихвостого (Киллер Би — странное имя. И что-то меня в нем смущает...). А Гаара с братом и сестрой подошли ко мне. Парни остановились в паре шагов, а Темари двинулась было дальше... И тут же из-за моей спины раздалось шипение. То ли Карин, все это время прятавшаяся за мной так, что все забыли о ее существовании (она, кажется, даже чакру сумела скрыть до состояния неодушевленного предмета, но точно не скажу — не специалист) судорожно выдохнула, то ли издала этот звук нарочно — бог весть, однако симпатичная девушка замерла на расстоянии вытянутой руки, и это расстраивало. Вот же паршивка в очках!..

Повисшую неловкость первым преодолел самый младший брат. Ему по должности положено:

— Они больше не будут ничего обсуждать, пока ты здесь, Айдо. Они... не особо доверяют, а я и так уже...

— Спасибо, Гаара, — перебил я его.

Незачем ставить моего единственного союзника в неловкое положение, тут не деревенские посиделки — политика. Да и зачем — и так все ясно.

— Спасибо тебе. И за поддержку, и за то, что позаботился об этой девчонке, — я двинул локтем назад и попал во что-то твердое. Упомянутая девчонка протестующе запищала. — И за то, что поддержал... Наруто. Без тебя все могло повернуться... по-разному.

Казекаге кивнул, приподнял губы в улыбке и отшагнул назад. Интересно, я доживу до того момента, когда этот тип с вечными мешками под глазами, похожий на медведя-панду, научится общаться нормально? Впрочем, я собираюсь жить вечно... Хотя именно поэтому — доживу ли?

— Как жизнь, Айдо, как дела? — донеслось чуть сбоку.

Я удивленно повернул голову и наткнулся на жизнерадостную физиономию Канкуро. Приветливое выражение портила боевая фиолетовая раскраска лица, в этот раз смахивающая на какие-то пиктограммы пиктов, да простится мне этот оксюморон. Ну хоть дизайн сменил, так, глядишь и вовсе человеком станет.

— Все хорошо. А чего это ты такой вежливый? — подозрительно спросил я. — Помнится, в последнюю нашу встречу ты громко жалел, что Сасори меня не прикончил?

— А это он впчатлился, как его марионетка под "прочностью" выдержала удар Сусаноо Саске,— наябедничала из-за плеча Карин. — Я 'Сферу благословения' сделала, а ему надоело своих кукол по кускам вечно собирать. В ученики набиваться будет!

— Если у тебя останется свободное время! — немного непонятно подмигнул мне марионеточник и отшагнул ближе к Гааре. И в этот момент справа мне в висок умерся взгляд двух голубых глаз.

— Привет, Айдо... — как-то неуверенно начала блондинка.

— Виделись ведь сегодня, Темари-тян! — улыбнулся я.

— Я хотела спросить тебя про твоего биджу, — тихо продолжила она. — Он ведь не?.. И не зови меня так больше...

Последняя просьба прозвучала едва ли не жалобно, и кто знает, как бы повернулась беседа дальше, если бы брат не решился помочь своей старшей, но немного нерешительной сестричке.

— Да ладно, Темари, не робей, спроси уже то, что на самом деле хочешь, это же Айдо, вы же с ним це... — с жизнерадостной улыбкой начал Канкуро, но ему в лицо внезапно влетело невесть откуда взявшееся облачко песка, он поперхнулся на полуфразе, но прокашлялся и продолжил: — Айдо, она хочет узнать, когда ты будешь в Конохе, чтобы снова напроситься туда с миссией. В прошлый раз она тебя там не нашла. Был только тот скучный тип... Между нами — он, хоть и умный, но и ты не хуже. А во-вторых, она очень хочет узнать, не нашел ли ты за это время девушку!..

На протяжении всего монолога Темари постепенно наливалась краской, но на последних словах вдруг побледнела и резко развернулась к брату:

— Заткнись! — не хуже, чем совсем недавно Карин, прошипела она. — Пошли отсюда, нам надо поговорить!

Она схватила Канкуро за руку и едва ли не бегом уволокла его из зала. Тройка Каге, их сопровождающие и местные самураи во главе со своим предводителем, о чем-то негромко переговаривающиеся, не обратили на беглецов ни малейшего внимания.

Я проводил взглядом черное платье с красным поясом на талии, такой узкой, что, кажется, ее можно обхватить, сведя ладони кольцом, и перевел взгляд на уцелевшую дверную створку, качающуюся словно в раздумьях, не свалиться ли на пол вслед за своей второй напарницей. Нужно потом поставить Канкуро очередную бутылку саке, ну или печати какой научить, получше обычной 'прочности'. Потому что ответ на второй вопрос у меня был, вот только почему-то озвучивать его, глядя в голубые глаза — совершенно не хотелось. Эх-х...

Я еще немного поблуждал взглядом по разрушенному залу. Что-то в окружающем пространстве меня смущало, но я все никак не мог понять — что. Мысль ускользала как намыленная. И лишь когда в поле зрения попала растрепанная (расческу ей подарить что ли? Нет, не заслужила. Сменяю на очки!) шевелюра Карин, я наконец сообразил что к чему. Неправильность была не в том, что я видел, а в том, что чувствовал!

Нужно сказать, что, когда я еще только занялся изучением фуин, не зная даже этого названия, мне стало казаться, что эта отрасль профессии шиноби гораздо больше похожа на магию в ее классическом понимании. В отличие от ниндзюцу, где есть определенные правила и законы, по которым каждый изучающий технику получит на выходе именно ее и ничто другое и которые, будучи открыты на Земле, с полным правом заняли бы место в учебниках, а как бы их назвали — пятым фундаментальным взаимодействием, искажением квантового поля — не суть важно, то вот фуин... У каждого, кто рисует символ, он получается по-своему. Нет одинаковых людей, и почерк — такое же уникальное явление, как и отпечатки пальцев. В символах от разных людей неизбежны отличия, да что там — даже одни и те же иероглифы одного и того же мастера — и то разные! Именно эту разницу в своих символах я с некоторых пор и начал чувствовать. Не сходя с места, с закрытыми глазами, я мог бы сказать, какая метка была поставлена мной в глухом тупичке около Администрации Узушио, чтобы можно было без лишних глаз накинуть гендзюцу и зайти в кабак за мерзковатым, но раз лучшего нет, куда деваться! — рисовым пивом, а какая стоит в комнате Таюи. Кстати, там уже мало чакры осталось, не вредно было бы и подновить... кхм-кхм, не о том сейчас... Так вот, все метки были разными, и способность их различать упиралась лишь в тренировки памяти — какая чепуха! И еще... когда я начинал упорно думать над темой различия в символах и тем, как же все-таки из них получается то, что я хочу, мне всегда казалось, что из этой мысли должен следовать какой-то вывод, и вот он мне пока не давался. Ну да еще не вечер!

И вот сейчас, в этот самый момент, мои чувства говорили мне, что где-то поблизости, не далее пары десятков километров, объявилась группа меток, которых тут быть даже в теории не должно! Интересно, что она здесь забыла? Те-то двое точно — сопровождение, чтобы девочку с легкомысленным розовым цветом волос не обидели... и она обидчиков не вбила в землю по самую макушку. Дипломатический скандал получится, хе-хе! Однако, она может притащиться сюда только по одной причине и если так — начинается что-то интересное!

Я встряхнулся, но был остановлен Гаарой.

— Как я понимаю, возвращения Темари ты дожидаться не будешь? — спросил он.

— Нет... Вопросы-то она задала, пусть и через Канкуро, но... Знаешь, полная регенерация организма печатью вещь хорошая, но для здоровья неполезная!

Гаара просто кивнул, оставив меня строить догадки, что именно он думает по этому поводу, и продолжил:

— Тогда я хотел бы сказать... Один шиноби из Тумана отправился его преследовать, Теруми-сан в скором времени отправится за ним, так что, если подготовишься, вполне можешь их опередить.

— Еще раз спасибо, Гаара, — кивнул я. — Но мы поступим немного иначе. Я дам им фору. А пока... передавай Темари привет!

И, уже исчезая в Хирайшине, я почувствовал, как в мои плечи вцепились тонкие, но сильные руки. Успела-таки, очкастая паршивка!

Ну, снова здравствуй, Наруто! Кажется, я не отделаюсь от тебя никогда...

Глава 28

Десять метров — это очень немного. При внезапном появлении врага на этом расстоянии ты можешь успеть мало что — разве отреагировать и не дать себя зарезать. Ни обдумать, что же случилось, что ты проморгал это нападение, ни догадаться, что послужило ему причиной.

Десять метров в городской застройке — это очень много, особенно, если ты видишь этот объем полностью — от свободного пространства до среза стен. Можно прыгнуть сразу в комнату на втором этаже бревенчатого дома и быть уверенным, что тебя не увидят.

И, наконец, десять метров — это исчезающе мало, если ты хочешь скрыться от собаки-ниндзя, славящейся острым нюхом. А уж когда нужно сделать внушение — то и вообще... Остается только надеяться, что собака — это все же не человек, а мой запах Акамару знает.

— ...Все-таки успела, — осуждающе прошептал я, перехватывая руки у себя на плечах и разворачиваясь лицом к лицу с Карин. Стекла ее очков раздраженно блестели.

— Что, хотел бросить меня там?! Одну?! Да я!.. — зашипела было девчонка и изумленно пискнула, когда я бесцеремонно зажал ей рот ладонью.

— Это должно было стать твоим наказанием за болтовню. Один раз ты от него ушла, но запомни, женщина — Айдо Узумаки никогда не оставляет незаконченных дел! А теперь тихо — творится что-то интересное!

Такой аргумент Карин понимала. Она кивнула, я убрал руку и отвернулся. Показалось, или девчонка не торопилась отстраняться? Впрочем, об этом можно подумать потом...

...Внизу под окном Акамару удивленно вскинулся, втягивая носом воздух, но тут же расслабился, успокоенно рыкнув. Уж настолько я собачьи сигналы разумел: 'Все в порядке, свои!' А кто из своих появился в округе, да зачем — это можно будет выяснить и потом. Даже при почти телепатической связи со своими псами, Инузука все же должны были приложить некоторые усилия, чтобы их понимать, и я надеялся, что Киба не рискнет отвлекать свое и так не слишком-то устойчивое внимание от очень важного разговора, происходивший в безлюдном заснеженном переулке главной деревни Страны Железа.

— ...Мальчики, подождите меня здесь, пожалуйста. Я поговорю с Наруто сама.

— Но, Сакура-тян!.. — голос, в котором без труда узнавался Ли, растерянно умолк.

— Сейчас был грозный высверк глаз, за ним последовала мягкая улыбка, а потом должно быть обращение с ласковыми, почти материнскими интонациями, — пробормотал я.

— Ли... — негромко сказала Сакура.

Я ухмыльнулся. Карин хихикнула.

— ...Саске — это в первую очередь наша проблема и мы должны ее решить, — продолжала девушка за окном. — Мне нужно немного времени, а затем подходите.

— Хорошо, Сакура-тян... Но ты всегда можешь обратиться ко мне, что бы ни случилось!

— Гав! — поддержал коллегу-Ли Акамару.

— Спасибо...

Под не таким уж и большим весом девушки заскрипел снег. Насколько я чувствовал метки Какаши и капитана Ямато (а они вряд ли куда отпустят Наруто от себя), для того, чтобы встретиться с рыжим джинчуурики — ей нужно обойти дом, в котором мы засели, до половины, свернув за два угла. Что грустно — из этой квартиры мне не будет видно и слышно место встречи и принятия исторического решения 'Что делать?' Впрочем, может быть, получится договориться с жильцами по соседству, чтобы они посидели тихо, а я постоял у окна? Немного рё у меня есть, а за картину 'Наруто отрывает от себя сиамского близнеца Саске' никаких денег не жалко!

Пока я думал, звучавший все тише скрип снега стих совсем. Затем снежная крошка зашуршала снова, но как-то неуверенно, как будто по ней не шагали, а топтались на одном месте. Еще раз... и еще...

В этой квартире не было окон, выходящих на торцевую стену дома, поэтому я, плюнув на конспирацию, высунулся из окна почти по пояс и до предела напряг слух. На крышу влезать я пока не стал — а вы сами полежите в снегу, даже с терморегуляцией шиноби! — понадеявшись, что таких мер хватит. И оказался прав. До моих ушей долетели отрывистые слова девушки, и ими стали:

— Наруто, я тебя... Нет, не так, надо сразу. Наруто... Нет, слишком коротко. Я люблю тебя, Наруто! Как-то избито, он обидится, подумает, что я не захотела подобрать других слов... А если поцеловать, будет лучше? Да, но прямо там, при всех?..

...И я чуть не выпал из окна. Очнувшись, быстро забрался обратно (надеюсь, Ли не получит упавшим с карниза снежным комом по голове — этот орган у него и так пострадал достаточно) и в шоке уселся на пол. Неужели она все-таки решилась?..

Нет, о том, что Сакура испытывает к Наруто чувства, давным-давно переросшие обычную дружбу, я видел и до сегодняшнего дня. В конце концов, в минуту смертельной опасности кричат имя самого близкого человека, а тот вопль Сакуры над разрушенной Пейном Конохой разобрал бы даже глухой — по поднятой звуком ударной волне... Это я утрирую, если что, ага. Однако, ирония не спасет от необходимости разбираться в вопросе. Так вот: я не знал, насколько она отдает себе отчет в этих чувствах, да и не хотел знать — чай, не самая популярная конохская сводня сводня, но считал, что Саске в трагическом образе непонятого изгнанника, столь разрушительно действующем на девичьи мозги в определенном возрасте (а что вы хотели: два случая подряд это уже статистика, а второй — вот он, за спиной сидит, ушки навострив и очками блестя. Эта хоть вылечилась вовремя...), заслоняет от нее всех остальных существ мужского пола. Да и терапия, в общем-то была проста: либо пара лет страданий по объекту обожания, либо пара месяцев с ним рядом — и все как рукой снимет. Проблема была ясна, понятна и ко мне отношения не имела. А вот теперь...

И все же, что случилось такого, что Сакура, совсем недавно не помышлявшая ни о чем эдаком, решила практически изменить себе? Страх потерять Наруто и попытка ухватить хотя бы несколько дней незамутненного ничем счастья перед большой войной? Так не знает она про войну, да и до сегодняшнего дня рыжий пять лет подряд помирал у нее на глазах едва ли не каждую неделю и максимум чего удостаивался, так это подзатыльника и вопля: 'Наруто-бака, как ты меня напугал!' Следуя этой парадигме стоило ожидать от Сакуры оглушения объекта обожания тяжелым тупым предметом, последующего приведения медтехниками бессознательного организма в боевую форму — есть такие техники, точно знаю, сам пользовался на пятом часу марафона... кхе-кхе... мля... Так вот. Приведение в форму и последующее использование по назначению. Так что здесь что-то другое и хотелось бы знать — что?

В умных книжках действительно пишут правду. Как только я перестал думать об этой проблеме и сосредоточился на том, чтобы отогнать несвоевременные воспоминания о том самом марафоне и особенно о его прекрасной участнице, догадка сама собой всплыла в голове. Ну конечно! На том самом сборище среди свежераспиленных досок она обещала не 'разобраться с Саске', а 'обезопасить Наруто'! И решила, что Наруто гоняется за Саске исключительно с целью вернуть красноглазика ей! Ой, дуро!.. Даже немного жаль, что моя последняя мысль на местный язык не переводится — получилось бы очень выразительно...

Я резко встал, состроил страшные глаза Карин — сиди, мол, на месте — и ушел в Хирайшин, думая только об одном: как бы в порыве чувств не вписаться в стену. Проверка на себе местные законы о соударении элементарных частиц в мой ежедневник на ближайшую тысячу лет не записана.

— ...Нет, все-таки так не очень... А если: 'Я люблю тебя, Наруто-кун!' и сразу после этого поцеловать? В губы обязательно? Никогда не думала, что признаться в любви так сложно! Ками, ну что мне делать?! — шепотом взвыла розоволосая девушка, подняв глаза к небу.

— Оставить все как есть, — ответил я на заданный вопрос и прикоснулся к ее плечу. — Привет, Сакура!

Если большинство людей от неожиданности замирают неподвижно, то Сакура и тут превзошла их, вместе взятых. Девушка буквально превратилась в камень — моя ладонь ощущала гранитную твердость напрягшихся мышц. Постояв несколько секунд и не получив ответа, я неторопливо обошел ее. Как только моя личность появилась в ее поле зрения, девушка смогла выдавить:

— А-айдо? Чт-то ты... делаешь зд-десь?

— Я всегда слышу, когда ко мне взывают страждущие, — я закатил глаза. — Но мы с тобой давно знакомы, поэтому зови меня просто — Айдо.

Зеленые глаза Сакуры плеснули злостью:

— Ты опять!.. Айдо Узумаки, я... я тебя убью!

— Ну вот, сразу видно, что ты влюблена в Саске — он сегодня тоже грозился меня убить, — вздохнул я и быстро продолжил: — Я все слышал. Не делай глупостей, Сакура!

— Это не твое дело! — буквально выплюнула девчонка.

— Как раз-таки мое. Все, что касается Наруто, в силу определенных известных тебе обстоятельств относится и ко мне тоже. Хотя я от этого и не в восторге... — взгрустнулось, против ожиданий, вполне себе натурально, даже притворяться не пришлось. — Я не хочу, чтобы ты своими руками разрушила отношения с Наруто, которые есть сейчас между вами.

— Чт-то? Почему?

Кажется, у меня получилось ее удивить.

— Все очень просто...

Боже, как я в все это вляпался?.. Как объяснить семнадцатилетней девчонке вещи, понятные любому нормальному парню с момента полового созревания? Простые и понятные слова, которые бы проняли любого идиота, никак не шли на язык. Ну что ж, придется пользоваться тем, что есть...

— Потому что сейчас, когда ты готовишь признание, ты ведешь себя как последняя эгоистка, на которой просто штампы качества негде ставить. Метафора понятна? Здесь на золото пробу ставить не принято — на зуб проверяют, а вот пакетики с лекарствами у нас в госпитале штампуют...

— Я знаю! Почему эгоистка? — требовательно посмотрела на меня Сакура.

— Потому что сейчас ты воображаешь себя героиней, которая кладет свою любовь на алтарь дружбы, которая спасает деревню и самое эффективное ее оружие, избавляя это оружие от ненужных мыслей и лишних привязанностей. А ты знаешь, что именно так вел себя по отношению к Наруто Данзо? Что, школа у бабули Цунаде сказывается, властительницей судеб себя уже считаешь? Пока только одной, но надо же с чего-то начинать?!

— Нет... Все не так...

Кажется, моя искренняя злость ее шокировала. Сакура не отводила от меня широко распахнутых глаз.

— Все именно так и выглядит. Ты думаешь, что Наруто гоняется за Саске ради тебя? Не спорю, в детстве все так и было, но почему ты не считаешь себя обязанной быть внимательной к своему единственному другу?

— О чем ты? — тихо спросила моя собеседница.

— Когда-то для Наруто ты была светом в окошке — единственной девочкой, которая обращала на него внимание. И пусть оно выражалась в тумаках — тумаки эти были только для него. Кстати, заканчивала бы ты с этим садизмом, — чуть отвлекся я. — А то у меня на примете есть один любитель боли — Шика хвастался Таюе, что тот до сих пор живой... Специально для тебя откопаю, если что. А насчет Наруто... Ну вот смотри — за прошедшие годы ты превратилась из серенькой мышки в красивую девушку...

Несмотря на тяжелый разговор, Сакура чуть заметно смутилась. А, кажется, прямо у меня в ухе прозвучал насмешливый фырк Карин: 'Как же, красивая... Швабра она большелобая!' От услышанного я едва не заржал в голос. Интересно, как алоглазая это проделала? Сенсорными способностями? Или?.. Неужели у нее получилось?.. Однако надо было продолжать, и я продолжил:

— Так почему ты думаешь, что Наруто не изменился? За эти годы он успешно выполнил кучу миссий, поверил в себя, учился у Жабьего Отшельника, имя которого известно на весь мир, завел новых друзей... В конце концов, получил признание деревни. Помнишь, как после битвы с Пейном ты подошла, обругала Наруто, а затем обняла его? Это было в тысячу раз благороднее и честнее, чем то признание, которое ты репетируешь сейчас! Он стал сильным, уверенным в себе. Наруто добился исполнения своей детской мечты, а это, поверь, удается далеко не каждому. И сейчас он хочет вернуть Саске потому, что хочет доказать самом близкому человеку, что он не прав, что рядом с близкими людьми своей цели можно достичь гораздо быстрее и проще. Но так получилось, что все самое лучшее, самое дорогое — первые шаги в ремесле шиноби, первые друзья, первые доказательства собственного существования — оказалось связано у него именно с тобой. Ты стала для него воплощением всего хорошего, что было в жизни, напарницей и подругой, которой искренне восхищаются. А сейчас ты пытаешься все это сломать, заглушив продажей своей поддельной любви голос твоей же совести. Сакура... Не становись для Наруто из человека, которым восхищаются в ту, которой не подают руки при встрече. Конечно, братишка — деликатный человек, ничего такого он не скажет, но поверь — потом до конца жизни вы с ним переброситесь едва пятком слов, да и то по делу. Ведь он уже не один. Ты действительно так сильно его ненавидишь, что готова пойти на это?

Да уж, пора закругляться, и так наболтал на сто лет, и все каторжных работ. Интересно, она хоть раз задумывалась над тем, что делает, чем ее поступки оканчиваются для других? Или для таких что техники шиноби, что пятый айфон в наманикюренной лапке, что пятнадцатый век за окном — ничего не меняется? Не хотелось бы верить в такое...

Я уже было подготовился тихо удалиться, но внезапно в голову пришла мысль... Если уж начал этот разговор, то, наверное, стоит довести его до конца?

— Сакура, — развернулся я к девушке, — позволь дать еще один совет.

— К-какой? — жалкий писк, вырвавшийся из горла, перехваченного спазмом, меньше всего напоминал девичий голос. Мне стало ее даже немного жаль.

— Прекрати бегать за Саске. Стоп, — я поднял ладонь, — не спорь. Что бы ты к нему ни чувствовала, в чем бы себя ни убеждала, ты продолжаешь добиваться его внимания. Отпусти. Отпусти его, все равно у вас ничего не выйдет.

— Почему?

Даже ветер, кажется, шелестел громче, чем звучал этот абсолютно ровный и безжизненный женский голос.

— Потому что люди меньше всего склонны прощать другим свои собственные грехи...

Я вздохнул: ко мне самому эти слова относились едва ли не больше, чем к Саске. Но, может быть, если я это осознаю, у меня еще есть шанс?..

— В случае Саске — это страх... Три года назад, когда ты не смогла удержать его в деревне... Что удивляешься? Зная тебя и зная Учиху... так, как я вас знаю, ваше поведение тогда предсказал бы и младенец, а у меня еще глаза и уши есть. Наруто, что о нем ни думай, не раскидывался бы обещаниями просто так, разве что это был единственный способ вытащить тебя из отчаяния... Когда ты не удержала Учиху, ты испугалась пойти с ним, хотя все время говорила ему о любви. Да, у тебя была семья, друзья, жизнь, которую нельзя было взять и бросить. Для тебя была. Но — не для него. Этого страха Саске не простит тебе никогда. Ты для него просто больше не существуешь. И даже если ты швырнешь всю свою жизнь и дальнейшую судьбу на достижение этой цели, даже приложив невозможные физические, моральные, умственные... да даже политические усилия и сможешь выйти за него замуж, то... Одна уступка, другая — все так, как ты привыкла. И в конце концов окажется, что ты воспитываешь чужих детей, Учиха постоянно неделями не ночует дома, а ты прекрасно знаешь, где и с какой именно женщиной он проводит время. Забудь, Сакура, просто забудь. Ты разрушила отношения с Саске собственными руками, и именно поэтому я не хочу, чтобы ты проделала то же самое с Наруто.

Я замолчал. А Сакуре было больно. Сакура была раздавлена. Сакура была втоптана в грязь и дерьмо, над которыми до этого она пролетала, не задевая даже кончиком белоснежного крыла. Ведь, что бы ни происходило, это Саске ушел из деревни, а она честно и искренне страдала, пытаясь его удержать! А теперь оказывается, что она виновата как бы не больше!

Из груди вырвался очередной вздох — и ведь неплохая же девчонка. Добрая, решительная: во время нападения на деревню кучу жизней спасла, не дрогнув, ответственная: без колебаний заменила убитого начальника госпиталя, пока тот не пришел в себя после воскрешения... Видать, техники шиноби и правда ума не добавляют...

Девушка вдруг пошевелилась, подняла на меня взгляд...

— Я ненавижу тебя, Узумаки Айдо!

Ее голос срывался, но признаков обычной девчоночьей истерики не наблюдалось. А ведь люди крайне неохотно признают свою вину. Может произойти замещение и она обвинит во всем меня. А я не Саске, я ведь и ответить могу... Мда, похоже, пора спасать.

В головебыстро промелькнуло несколько вариантов действий, но тут шестое чувство подало сигнал. Похоже Какаши надоело ждать, пока мы наговоримся и он решил выяснить, какого биджу мы тут делаем. Метки Копирующего и Ямато быстро приближались. А так как Наруто останавливать они не станут — Шаринганом мою чакру даже спьяну отличить можно, уж больно необычная, то...

Я легкомысленно отмахнулся:

— Ничего, как-нибудь проживу и без твоей любви. Впрочем, кое-что в благодарность за открытые глаза ты можешь.

— Да? И что же?

Сквозь дикую бурю чувств, которым обычный нормальный мужчина и названий-то не подберет, на поверхность пробилось привычное девчоночье любопытство.

Я выдержал эффектную паузу, краем глаза следя за углом здания. И, когда из-за него показался кончик любопытного рыжего носа, радостно бухнул:

— Сакура-чан, Вишенка... Роди от меня ребенка! Ты такая сильная и упорная, а клан восстанавливать надо, сама понимаешь!

— Сакура-чан? Айдо? А что вы тут де?..

Наруто заговорил одновременно со мной, но, осознав, ЧТО ИМЕННО он слышит, рыжий застыл на полушаге с удивительно глупой физиономией.

Я повернул голову к Сакуре... Что ж, теперь я точно знаю, что буддисты правы: девушка словила шикарное просветление и, видимо, пребывала сейчас где-то между Нирваной и Колесом Сансары на широких просторах Пустоты. Я удовлетворенно кивнул: возможно, впервые в моей шебутной жизни — все прошло по плану!

И, уже отворачиваясь к подходящим джонинам, я вдруг услышал тихое:

— Я тебя ненавижу, Узумаки Айдо!

Произнесшая это Сакура улыбалась... и я улыбнулся ей в ответ.

— Что здесь происходит?

Какаши покосился расчехленным Шаринганом на Наруто в заморозке, убедился, что все в порядке и временно потерял к нему интерес. Да уж, неплохо джонин меня изучил — запомнил, что после общения со мной человеку требуется некоторое время, чтобы вернуть душевное равновесие...

Ямато предпочел не поверить глазам и потрогал Наруто за плечо. Замороженный не отреагировал.

— Какаши-семпай, Ямато-тайчо, хорошо, что вы появились! У меня для вас есть парочка новостей!

— Да, и каких же? — подозрительно спросил Хатаке.

— Только что закончилось заседание Совета Каге...

— Да? А как ты там оказался? — вдруг вклинился в мою речь Ямато.

Я принял максимально самодовольный вид и задрал нос к небесам. Какаши неверяще посмотрел мне в глаза, а потом металлические накладки на его перчатке жалобно скрежетнули по протектору. Я усмехнулся — джонин пытался сделать вид, что закрывает Шаринган, но уж мне-то известно, в чем дело...

— Это долгая история, да и не все можно знать посторонним.

Если предыдущую степень самодовольства я считал максимальной, то ошибся — после этих слов я надулся как индюк. Мда, сам не ожидал, надо бы прикрутить пафос.

— То, что важно для нас — Совет Каге не признал Данзо. По правде сказать, он и сам повел себя как идиот... Ну да биджу с ним, главное — что Совет ждет, когда Годайме Цунаде Сенджу вернется к своим обязанностям. Им есть что обсудить.

Мне показалось, что после этой новости Хатаке Какаши аж стал выше на пару сантиметров — до такой степени давила на него вероятность стать Шестым Хокаге. Нет, ну это же надо — до такой степени бояться ответственности? Впрочем, по его команде все и так видно.

— Ну и вторая новость. На Совет заявился Саске...

При звуке этого имени все вздрогнули, а Наруто наконец вышел из стазиса. А я всерьез обиделся: да что ж такое! Будто Сатану поминаю! Вы еще начните изгаляться как-нибудь наподобие 'Красноглазик-Имени-Которого-Нельзя-Называть'! Да за что ему такой почет?!

— Учиха Саске напал на Совет Каге в полном составе и официально признан международным преступником, — сухо продолжил я. — Далее — человек, называющий себя Мадарой, завоевал полное доверие вышеназванного Учихи и рассказал ему свою версию гибели его клана...

Наруто побледнел.

— ...Поэтому сейчас международный преступник преследует Шимура Данзо , объявленного предателем Деревни, Скрытой в Листве, волей Годайме Хокаге Цунаде Сенджу, с целью его уничтожения. Моя миссия — проконтролировать итог сражения и завершить дело. На этом все, — жестко закончил я и замолчал.

Некоторое время информация переваривалась в головах моих слушателей, а затем Наруто взвился:

— Надо его спасти!

Почему-то у меня даже не возникло желания переспрашивать, кого из двоих рыжий имеет в виду. А джинчуурики не унимался. Он подскочил ко мне:

— Айдо! Ты же знаешь, где Саске сейчас! Ты должен нас отвести! Я обязан с ним поговорить!

— Нет. Начать с того, что я не знаю, где он сейчас. Его союзник поместил Учиху в пространственный карман, а там моя метка почему-то не чувствуется. Но дело даже не в этом...

— Тогда мы сами найдем его! Вы же сможете, Какаши-сенсей?!

— Нет. Никто. Никуда. Не идет!

Я произносил каждое слово, как будто забивал гвоздь в эту глупую соломенноволосую башку. Если уж так до него не дойдет — то я уж и не знаю.

— Наруто. Саске раз за разом предает тебя. Не так давно ты унижался перед шиноби Облака, терпел побои, которые не прошли до сих пор. И ты смог, ты добился — даже Райкаге не стал первым нападать на Саске, пока не напал он! А Саске плюнул на твои жертвы!

— Ты не понимаешь! Его клан... Их уничтожил Данзо...

— Так какой тупой, одноглазый и бесхвостый биджу помешал твоему любимому Саске подстеречь Данзо ПОСЛЕ Совета и не подставлять себя под международные обвинения?! Чтобы Коноха, которую ты любишь больше, чем себя самого, ловила после этого косые взгляды остальных?! — в свою очередь проорал я, не сдержавшись. — Слава Ками, эти ребята сами по уши замазаны, грязного белья под ковром полно...

На последней фразе я успокоился. В самом деле — такая реакция более предсказуема, чем восход солнца, так зачем сердце рвать?

— Поэтому никто никуда не идет. Кто бы кого не убил — преступник предателя или наоборот — Конохе это выгодно. А я... решу проблему с выжившим. Кем бы он ни оказался.

— По какому праву ты решаешь, куда нам идти? — внезапно резко отозвался Какаши.

— Надеюсь, своей Хокаге вы верите? Это ее приказ. Или вы хотите принять решение сами? — ударил я в больную точку.

Но Какаши покачал головой:

— Не верю. Цунаде-сама не могла так просто приговорить Саске.

Я промолчал — он был прав. Учиха — уже моя импровизация, удачно подвернувшийся случай. Но, право слово — кому интересны такие технические мелочи?!

— Не позволю, — вдруг прошептал Наруто, но с каждым произнесенным словом его голос становился все тверже. — Я не позволю тебе убить Саске! Это не может быть решением бабули, но, даже если и так — я сам остановлю тебя! Найдите Саске, Какаши-семпай!

Голубые глаза твердо смотрели на меня, исцарапанные, обклеенные пластырем, до сих пор торчащим из-под рукавов оранжевой куртки, ладони сжимались в кулаки, а мне... мне было очень грустно.

— Ну что ж, — через силу улыбнулся я и скрестил руки на груди. — Раз не хотите по-хорошему, то придется не позволить вам сдвинуться с места... Карин!

Несмотря на отсутствие сенсорных способностей, я точно знал, что она уже здесь. Эти шестнадцатилетние девчонки такие предсказуемые...

— Да! — отозвалась алоглазая из-за моей спины.

У Хатаке дернулась в изумлении бровь, а я в очередной раз тихо порадовался. Спрятать чакру от Шарингана, пусть и зачехленного протектором — это, скажу я вам, не кот чихнул. Видимо, я все же делаю хоть что-то правильно, раз вокруг меня собираются такие талантливые люди. Хоть и девчонки...

— Ты подслушивала с помощью техники, о которой я думаю?

— Да!

И снова ни секунды задержки на ответ. Не потому что знает мои мысли — просто верит мне. Верит полностью, зная, что я скорее вспорю сам себе живот, чем намеренно причиню ей вред. Аматерасу-оо-ми-ками, я никогда тебе не молился... Но я все же надеюсь, что все делаю правильно.

— Тогда я надеюсь, что это не единственное, для чего можно ее использовать. Ты поняла, чего я хочу? Тогда... вперед!

Это был риск. Большой риск. Карин могла начать делать совсем не то, любые мои слова могли предупредить коноховцев, а по-настоящему сражаться я не хотел Но... так же, как верит она, приходилось верить и мне. Это и называется — семья. Разве нет?..

Одновременно с последним словом в воздухе свистнули кунаи. Я не сдвинулся с места и оказался прав — пять железок воткнулись в землю возле моих ног. Меня тоже не хотели убивать. Видимо — пока не хотели...

Наруто отпрыгнул назад, выхватывая из сумки очередную порцию кинжалов, стена возле меня пошла волнами, намекая на то, что из нее сейчас прорастут новые бревна, но это уже не имело никакого значения, потому что одновременно со свистом первых брошенных ножей за моей спиной раздались хлопки трех клонов, а спустя мгновение вылетевшая оттуда же золотистая цепь метнулась к противникам.

Карин, видимо, чувствовала себя не очень уверенно... А, может, у нее были свои резоны, потому что первая цепь метнулась к Сакуре, неподвижно простоявшей и не проронившей ни слова за все время нашей с коноховцами беседы. Золотистая лента мгновенно захлестнула девушку, даже не поднявшую рук для защиты, и повалила ее в снег.

В бой рванулись еще три ленты, но в этот раз коноховцы были настороже. Они легко увернулись от цепей, которые даже не подумали следовать за врагами и пролетели мимо. Можно было начинать удивляться... если бы за спиной не раздался натужный звук. Если бы он не исходил от юной и довольно симпатичной девушки, я бы описал его как 'старческое покряхтывание', но, как бы то ни было он принес свой результат. Летящие вперед наконечники цепей внезапно исчезли, а золотистые звенья протянулись в пустоту.

Первым поймали Наруто. Просто у него за спиной возник небольшой круг дрожащего воздуха. Из него вырвалось золотистое сияние, мгновенно охватило джинчуурики целиком и застыло желтыми звеньями. Один готов.

Следующим оказался Ямато. По привычке капитан Деревянко попытался спрятаться в свою бревенчатую ракушку, но двух порталов с цепями, открывшимися прямо в убежище, он предусмотреть не смог. Кажется, я оказался причастен к зарождению новой тактики сражений — безопасных мест теперь нет. Приятно черт возьми. Недостроенная ракушка провалилась внутрь, а из желтого кокона торчит только голова с круглыми глазами. Второй готов.

Дольше всех сопротивлялся Какаши. Его резкие непредсказуемые рывки в стороны успешно уводили его от распахивающихся в самых неожиданных местах порталов. На пару мгновений мне даже показалось, что он сможет... нет, не победить — моя алоглазка не давала ему ни секунды на контратаку, но уйти невозбранно. Но Карин быстро смогла приноровиться к его чакре, научилась предсказывать движение и ускорение потоков... И загнала в угол из четырех одновременных пространственных дырок. Сенсор с масспорталами на поле боя — это уберваффе. Летать Хатаке не умел. Третий — за кулисы.

Я оглядел поле битвы. Полная и безоговорочная победа. Я мог сделать с пленниками что угодно. Конечно, чуть позже эту ситуацию разберут по секундам специальные, придуманные для таких дел ребята, создадут методы противодействия, в конце концов, при первом взблеске очков без диоптрий. Но сейчас — это была победа. Которую я одержал, не шевельнув и пальцем. Наверное, это и значит — быть Каге. Разве нет?

Я обернулся к Карин и первое, что я заметил — еще три золотых кокона за спиной Карин. Один из них, почувствовав, что я на него смотрю, обиженно гавкнул.

— О, я смотрю, ты даже перевыполнила план! Какая же ты молодец, я тобой горжусь!

— Хатаке почти ушел. Пять порталов одновременно — для меня за пределом, и так пришлось дополнительного клона вызывать. В следующий раз предупреждай, что с Копирующим Ниндзя драться будешь, я с корабля заранее сойду! — буркнула Карин в ответ на похвалу. — А вон те за углом стояли. Я их... как ты это говоришь... "превентивно", вот!

Она сурово насупила черные брови, но было видно, что девчонка довольна аж до ужаса. Еще немного — раздуется от гордости и улетит как воздушный шарик. Но и о деле не забывала — к лежащим телам ползли цепи, заменяя собой те, которые обрубали спешно схлопывающиеся пространственные окна.

— Умница, Карин, — еще раз похвалил я с улыбкой. — А теперь, когда угроза нейтрализована, нужно приступать к делу. Час продержишься?

— Да легко! — подбоченилась девчонка. — Стоп... А зачем тебе это?.. Ты хочешь сказать, что?..

— Да, именно так. Я отправляюсь. За Данзо или Учихой — это уж как повезет.

— Ты... Ты... Ты оставишь меня здесь? Одну?! — от возмущения алоглазая перезабыла все человеческие слова. — Да я!.. Я!.. Я убью тебя, Айдо Узумаки!

— Вот! — я обвиняюще наставил на нее палец. — Ты тоже была влюблена в Учиху Саске! Ваша теплая компашка весь день сегодня угрожает меня убить!

Из ближайшего кокона, лежавшего спокойнее всех, до нас долетел явственный, хоть и глухой смешок, а Карин покраснела так стремительно, что я испугался, как бы чего не вышло...

— И не забывай — я обещал тебе, а еще никто не уходил от обещаний Айдо Узумаки. Так что держись. Никого не убивать, не мучить, кровь не пить, свою не давать, Орочимару на опыты с оптовой скидкой не продавать! Меня нет!

Я сосредоточился, но за миг до того, как реальность выпустила меня из своих цепких объятий, раздался вопль:

— Айдо Узумаки! Я... Я все расскажу Таюе! И она тебя накаже-е-ет!..

Еще никогда Хирайшин не переносил меня столь быстро...

Глава 29

Незаинтересованный наблюдатель, существуй такой в реальности и наблюдай он предшествующие драматические события со стороны, не смог бы не задаться вопросом: а куда это я собрался прыгать Хирайшином, ведь сам только что признал, что метку Саске после Пространственного Водоворота (уж простите мне мою приземленность, поэтичные названия я только своим техникам даю. Хе-хе) не чувствую? Кстати, надо бы поймать этого Тоби и провести пару... хм-хм, опытов. Интересно, его дзюцу блокирует только метку или все же прячет в отдельное измерение весь объект целиком? Этого объекта хватит аж на две серии экспериментов, если нарезать кусочки предельно аккуратно: Саске отъелся за последнее время. А ведь неплохая идея, кхм...

Так вот: хотя никакого постороннего наблюдателя и не имелось, а всем участникам активной дискуссии по проблематике внутренней и внешней политики Конохагакуре, оставшимся лежать связанными на холодном снегу, сейчас явно не было дела ни до чего, кроме постепенно подмерзающих конечностей — вопрос и вправду был интересным.

Начать ответ на него, наверное, стоит издалека — с бесконечных тренировок у Гай-сенсея, смерти Третьего Хокаге, дружеского визита на завтрак к Шинигами и свидании с мамой. С постепенного осознания собственного одиночества и появления рядом со мной тех, кто готов был его разделить. С того, что я узнал правду о своей семье, осознал, что в этой семье я третий лишний и начал создавать свою... Но ничего подобного я говорить не буду — самому мне это и так известно, а зрителей, которым были бы интересны мои похождения, все равно не существует. Поэтому, когда по выходу из прыжка меня встретил изумленно раскрывшийся глаз гвардейца Мизукаге, еще мгновение назад стоявшего спиной к месту моего появления — я всего лишь улыбнулся и, не двигаясь с места, приподнял развернутые вперед ладони: без оружия, мол.

Ао внимательно меня осмотрел и перехватил лезвием к себе кунай, который он выхватил так, что я и не заметил. Мда, все же в некоторых вещах мне далеко до профессионалов, для которых война — жизнь. Остается утешаться только тем, что в случае возникновения у меня реальной нужды этот Ао успеет разве что осознать свою смерть. Дури у меня много, а удрать из превращенных 'Геенной' в пепел пары-тройки сотен квадратных метров при активации печати в полторы секунды никакая реакция не поможет — сам только Хирайшином и спасаюсь. Вот только ли стоит этим гордиться на самом деле?..

Импровизированный адмирал Нельсон из местного островного государства — правда, с названием не 'Великобритания', а 'Мизу-но-Куни' (впрочем, все равно символично вышло) — внимательно осмотрел меня глазом, закрытым повязкой. Определить было легко — уж на сеточку вен, которые не могла скрыть повязка, в любых режимах работы бьякугана я у Хинаты налюбовался вдоволь, до сих пор помню. Эх-х... Закончив меня разглядывать, Ао покачал головой и уже собрался что-то сказать.

Я, собственно, был этому только рад — именно ради разговора с ним я сюда и притащился. Вместо того, чтобы в ожидании момента, когда Тоби наконец-то извлечет из рукава козырного Саске, развлечь себя занимательной беседой со связанными коноховцами; блистать иронией и остроумием под восхищенным алым взглядом милой, но немного бесящей окружающих шестнадцатилетней девчонки; рискуя политическими осложнениями и выкладывая на стол будущий аргумент на переговорах... Глядишь, и вколотил бы что-нибудь в дурную белобрысую голову — обычно, после того, как ему настучат по рогам, у Наруто резко обостряется соображалка.

Но высказаться шиноби Киригакуре не дали.

-Что там, Ао? — раздался из-за его спины голос, который, несмотря на то, что был мне уже знаком, по-прежнему пробирал до костей.

Мужчина закатил глаз, но молча отошел, повинуясь легкому нажиму руки с аккуратным маникюром. И мне открылся вид на Теруми Мей — во всем ее великолепии.

— Айдо-кун? — девушка удивленно подняла брови. — Что ты здесь делаешь?

— Просто пролетал мимо, Мей-сама. Ну и заскочил по делу, — улыбнулся я еще шире.

— Но как? — еще больше удивилась она. — Ао не докладывал, что здесь есть еще кто-то. Не мог же он тебя не заметить? Или?..

— Не сомневайтесь в своем адмирале, Мей-сама. Он не ошибся. Дело в том что... Как вы думаете, почему последним примером рукопожатия между главами кланов стал договор между настоящим Мадарой и Хаширамой Сенджу в момент основания Конохи? Вот поэтому.

Я шевельнул рукой, посылая со все еще раскрытой ладони поток сырой чакры в сторону туманников. Примерно так же делает Наруто, когда тужится, пытаясь выпученными глазами и энергетическим вихрем, который вызывает разве что щекотку, напугать врага и этим довести его до самоубийства. Только в отличие от него, моя волна была гораздо слабее, при этом плотнее и имела вполне определенную цель. Впрочем, не сделать что-либо лучше Наруто, за исключением доведения всех до бешенства своими скачками за 'милым Саске' — в конце концов, просто грешно...

Поток энергии добрался до Мей, я кивнул на ее обнаженное правое плечо и под взглядом девушки на нем проступила черная вязь причудливого символа. Метка почувствовала чакру хозяина и с радостью позволила себя рассмотреть: у меня были планы и для них нужно было сформировать определенное настроение этой беседы...

— Что это?

Кажется, изумлять больше — было некуда. Но у Теруми это получилось на пять с плюсом.

— Никогда не подавайте руки тому, в ком не уверены, Мей-сама, — улыбнулся я. — Это метка для телепортации и по ней я найду вас где угодно.

Ао резко включил Бъякуган и уставился метку. Некоторое время шарил взглядом по плечу Теруми, а потом посмотрел на меня и выдохнул:

— Желтая Молния... Все же хорошо, что мы не сражались против Конохи в последней войне...

— Я все же надеюсь заработать собственную славу, а не вечно быть в тени Йондайме Хокаге, — дипломатично ответил я и решил немного разрядить обстановку. — Мей-сама, а знаете, незнакомцам не следует подавать не только руку. Я, например, могу поставить метку любой частью тела!..

...Когда-нибудь, когда у меня появятся дети... Я имею в виду — маленькие дети, которых можно будет учить и воспитывать и которые не будут по собственному желанию увеличивать себе грудь в преддверии визита роковых черноглазых красавцев... хотя ей ведь так и правда больше идет... То в самый первый день их рождения я должен буду по местной традиции им что-нибудь пожелать. Так вот: моим новорожденным потомкам я подарю каменную плиту с нерушимыми заповедями Узумаки, на которой золотыми буквами в граните будут высечены три принципа: 'Не спорьте с дедушкой Джирайей на деньги о том, кто кого перепьет (на интерес можно — очень познавательно)', 'Не играйте в карты с профессиональным шулером (если срочно нужно на карманные расходы — просто садитесь за партию к бабушке Цунаде)' и 'Не используйте пикантные намеки в разговоре с женщиной, о которой мечтают все мужчины планеты (по крайней мере те, кто до сих пор не видел тетю Йоко)'. Потому что отец этих гипотетических детей однажды уже совершил подобную ошибку...

Теруми Мей прищурилась:

— Вот как? И что, ты правда найдешь меня где угодно? Везде-везде?

— Конечно, — поддался я на провокацию.

— Тогда... Мне кажется, мы с тобой сможем придумать много интересного! И затем и проделать это!

Она чуть приоткрыла рот, а затем медленно облизала губы розовым язычком. В голове зашумело, мир подернулся дымкой, а мне вдруг стало жарко.

— Мей-сама, гендзюцу на меня вообще-то не действует...

Говорить было трудно — горло пересохло.

Девушка мелодично и чарующе рассмеялась — будто зазвенели медные колокольчики:

— Айдо-кун, ну что ты? Как ты можешь так плохо обо мне думать?! Нет никакого гендзюцу, просто ты — очень интересный юноша!

Она чуть наклонила голову, освобождая из плена темно-медных волос изящную линию шеи, спускающуюся... спускающуюся... Я с какой-то странной затаенной радостью понял, что сделал шаг вперед.

— Э-э-э... Мей... Меня вроде как ждут... И вообще — я Таюе метку давно не подновлял...

— Таюя — это та девочка, которую гоняли по твоему острову отморозки Ягуры? Ты наблюдателя упустил, — ответила она на судорожно прорвавшийся на мое лицо сквозь сладкий туман вопрос. — Но хватит о делах! Айдо, неужели ты думаешь, что она может предложить тебе что-то, чего не могу я? А, если она тебе так дорога, ты ее потом всему научишь!

Теруми повела плечом с меткой, контрастно подчеркивающей ослепительную белизну ее кожи. Вырез декольте еще саму капельку углубился и... Мою голову окончательно покинули все посторонние мысли, но где-то в затылке вдруг забормотал голос, почему-то с академическими интонациями: 'В отличие от Цунаде-химе, Мей-чан придерживается иной стратегии. Вместо погони за размерами она сделала ставку на форму. Ее грудь — совершенна, но еще остаются сомнения в форме и цвете ореолов. Почти наверняка они маленькие и бледно-розовые... Надо обязательно провести эксперимент!.. А Таюя не обидится, знания никогда не бывают лишними. Да и Тен-тен, она ведь в первый раз...'

Черт!

Я мотнул головой, выбивая из нее розоватую взвесь, в который раз порадовался, что, тоскуя по джинсам, заказал швеям на Узушио такие тесные штаны, и выставил перед собой раскрытую ладонь:

— Извините, Мей-сама, у меня есть девушка. Так что, думаю, ничего не получится!

— Интересный... И с характером! — уже нормально улыбнулась Теруми, снова выглядящая так, как будто ничего и не произошло.

Пират Ао внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде мне почудилось одобрение.. и толика уважения. А второй гвардеец — Чоджиро — так по сию пору и не вступавший в разговор, застыл на месте, не сводя глаз с Мизукаге. Но вряд ли он видел что-то перед собой, пребывая в плену сладостных мечтаний. Я усмехнулся — так вот какая участь была мне суждена! Еще, чего доброго, и остров бы попросили подарить. Ну уж нет...

— Так что мы будем делать с этим? — Мей снова посмотрела на свое плечо, расчерченное аккуратными линиями. — Хоть она мне очень идет, но, ты же понимаешь...

— Ничего. Через две недели чакра закончится и она пропадет. Так что это время нам лучше не встречаться, ну, вы же понимаете, — вернул я ей подачу.

Через две недели метка действительно исчезнет с кожи. Ну а мелкие подробности, наподобие того, что, даже если по каким-то невероятным причинам выключится контур подзарядки от владельца, я построю недалеко от побережья Мизу-но-Куни плавучий дом и сутками буду камлать, бия в бубен, только чтобы без огласки перезарядить на расстоянии такой убойный козырь... А уж то, что от метки можно избавиться, только отрубив себе руку... В общем, такой красивой девушке совершенно не стоит забивать очаровательную голову подобными ужасами!

Теруми резко кивнула, соглашаясь, и тут же перевела разговор:

— Так какое у тебя ко мне дело?

— Простите, Мей-сама, но не к вам, — ответил я и повернулся к Ао. — Я хочу знать, как ты получил Бъякуган. Для меня это важно. Глаза не разрушились? Или у твоей жертвы не было печати?

— Я добыл этот глаз в честном бою! — огрызнулся Ао и бросил взгляд на Мей. Она отрывисто кивнула: расскажи, мол.

Шиноби помедлил и продолжил:

— Печать была. Мы встретились на поле битвы около... неважно, в общем. Я смертельно ранил Хъюга и перед смертью он рассказал мне про печать. Она разрушается с гибелью того, на ком стоит и превращает Бъякуган в две лужицы мерзкой слизи. В том отряде было еще двое Хъюга, так что я знаю, о чем говорю... Но после смерти и распада печати есть немного времени, пока разложение еще не началось и главное — успеть вовремя. По-моему, тот Хъюга очень сильно хотел насолить своему клану и придумал, как использовать для этого даже свою смерть. Но я смог спасти только один глаз. Снес мертвецу полчерепа, а во втором глазу у него к этому времени торчал кунай... кхм...

Ао отчетливо скомкал последнюю часть рассказа, но мне было уже все равно, что там было дальше — главное прозвучало.

— Значит, главное — быстро вырезать глаза после смерти. Печати уже не будет. Хм... Интересненько. Очень интересненько! Спасибо, Ао, ты сильно помог! Ты...

Я осекся, потому что мои не жалующие живых существ сенсорные способности уведомили меня о том, что событие, к которому я так долго готовился, произошло. Черный ферзь с красными глазами пошел в наступление. Шарик закрутился и ставки сделаны, господа, ставок больше нет! Ну а если по-простому — метка Саске вернулась в реальный мир.

— Ао, Мизукаге-сама, благодарю вас за помощь и полезный разговор. Позвольте откланяться. Мей-сама, я передам привет бабуле Цунаде от вас!

— Только не говори, что это я назвала ее 'бабулей', а то Четвертая Мировая война начнется не с тем противником, — фыркнула Теруми. — И, Айдо-кун... Если ты вдруг поссоришься со своей девушкой, я с удовольствием тебя выслушаю!

Она лукаво улыбнулась мне. А я — отбыл.

Глава 30

— ...Знаешь, в данный момент передо мной стоит очень важный, поистине мировоззренческий вопрос, — воздел я вверх палец. — Обычно, когда на стадионе играют две команды, у каждой из них находятся свои болельщики. Но вот сейчас я здесь один, ты — вообще играющий тренер. Что делать, прям не знаю, у нас же права на трансляцию не купят... Даже жаль, что ты не понимаешь, о чем я говорю — посоветовал бы чего. Пожалуй, ограничусь тем, что подойдет всем участникам...

Я отвернулся от оранжевой спиральной маски, привстал со своего места и крикнул вниз:

— Коноха, вперед! Во имя истинно братской любви к ближнему! Так победим!

Секунду полюбовавшись на результат и подосадовав, что наверняка последовавший за этим зубовный скрежет сверху не слышно, я удовлетворенно выпрямился, сел обратно и торжествующе посмотрел на Тоби, засевшего на соседней опоре уже почти разрушенного моста. Знай наших, не только ты умеешь футбольные гимны в морду биджу орать!..

...Прелюдию спектакля я пропустил — к моменту моего прибытия действие уже началось. В момент переноса я благоразумно не стал ограничиваться десятиметровой сферой вокруг Саске, уже наполовину забитой памятными фиолетовыми костями, и выбрал место слегка поодаль. К сожалению, как я и догадывался, пространство в реальном мире и пустота Хирайшина соотносились друг с другом совершенно нелинейно, и вроде бы совсем небольшое отступление от видимой области вышвырнуло меня в лес около берега речки, на мосту через которую и встретились все фигуранты. Когда я добрался туда, роли уже были распределены.

Торуне и Фу вокруг не наблюдалось, видимо, они оказались лишними на этом празднике жизни. Никаких сомнений насчет их дальнейшей судьбы не возникало — как минимум, чуть попозже всплывут ниже по течению.

На одной из опор моста устроился, скрестив ноги по-турецки и подперев подбородок кулаком, Тоби. А внизу за этой же опорой пряталась та самая девчонка, взявшаяся лечить Саске. Я запрыгнул на второй бетонный столб и огляделся.

Учиха, даже со своим внешним скелетом, выглядел неважно. Многочисленные синяки, ссадины, потемневшие и немного сползшие повязки были видны невооруженным глазом. Если спутница Учихи и была ирьенином, то предпочитала действовать, помогая природе, а не подгоняя ее. Способ вообще-то замечательный, но не тогда, когда от одной заварушки до другой проходит пара часов от силы. Я еще думал, зачем носителю Шарингана Учихе сенсор Карин, а ларчик просто открывался — он знал о ее необычных ирьенинских талантах. Ну уж нет, Саске, не угадал! В этом сезоне среди молодых и талантливых модно отдыхать в бунгало на теплом песчаном пляже Узушио! А еще там никто никого не кусает (ну-у, по крайней мере, не с такими целями...) и не пьет кровь.

А вот Данзо — удивил. Настолько удивил, что, честно говоря, я немного содрогнулся. И если в снятых с головы бинтах и Шарингане в правой глазнице ничего удивительного не было, то стало ясно, почему он все время прятал правую руку. Выпущенная на свободу конечность белесого цвета, похожая на неровно ошкуренный древесный корень, была буквально усыпана красными глазами. Шаринганы! Навскидку я насчитал семь или восемь, и наверняка это еще не конец! Глаза были расположены в небольших углублениях, вокруг них были сформированы веки и... и все! Смотрелась эта стариковская ковырялка настолько отвратительно, что я сразу же крепко заподозрил в авторстве этой насмешки над биологией, анатомией и здравым смыслом Орочимару. Тот, помнится, тоже очень любил вылезать из своего собственного рта и рассыпаться на кучу змей, похожих на глистов. Кажется, он находил это забавным...

Тоби резко развернулся ко мне:

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел поддержать, конечно!

— Кого? — удивился он.

— Наших!

Я говорил раньше, что циничная и беспринципная ухмылка мне идет?..

— Не боишься вмешиваться в мои планы? — добавил в голос угрозы Тоби.

— Так ведь и мне сейчас некого защищать, не заметил? — не перестал улыбаться я. — Хотя, думаю, сейчас тебя ждал бы большой сюрприз. Акане поклялась, что больше никогда не будет мне обузой и не вылезает с полигона, а от тех тренировок, которые сейчас проходит Исами, вздрогнул бы даже Майто Гай, если тебе такой известен.

Да, Карин оказалась действительно ценным приобретением. И, к сведению, я считаю словосочетание 'сплетница в очках' неподходящим к ситуации. Скорее — 'личность, живущая в современном информационном ритме'.

Внизу на мосту что-то грохнуло, но мы оба не обратили на это внимания.

— Известен, — медленно протянул рассветовец.

А я крепко заподозрил, что Гай-сенсей знает этого типа, объявившего Совету Каге войну, гораздо ближе, чем самому Майто хотелось бы. А где учитель, там и Какаши. Надо бы их порасспросить...

— И только из-за это ты считаешь, что вот так просто... — продолжил человек в маске и плаще.

— Тоби, — прервал я его, — как думаешь — как можно съесть слона?

— Что?..

На этот раз он действительно опешил. А трубный рев двух хоботов призванной Данзо пародии на волосатого мамонта, донесшийся с моста — придавал моим словам особенный, неповторимый привкус истины...

— Слона, чтоб ты знал, можно съесть только по кусочкам. Я пришел не за тобой, но, если хочешь... По тебе сложно попасть, а я быстрее — проверим? Мне в целом безразлично, с кем из вас сражаться и Данзо в качестве союзника выглядит совсем неплохо. В конце концов он принял большое участие в моей судьбе!

Я стоял, даже не пытаясь убрать усмешку с лица. В таком клубке, где каждый за себя и только один Бог за всех, и даже у девчонки под опорой моста есть свои собственные интересы — моя позиция неуязвима. Нет, подтяни Тоби остатки своего 'Рассвета', останься в живых Фу и Торуне — я бы еще сильно подумал, не слинять ли вообще отсюда. А так — можно расслабиться, дать волю своему плоскому чувству юмора и получать удовольствие от зрелища, с которым не сравнится никакой кинотеатр. И, кстати — о кинотеатре...

...Исполнив святой долг болельщика: проорав кричалку, я уселся на край опоры, свесив ноги вниз. Разумеется, я не потерял из виду Тоби — это было бы непростительной ошибкой. Но оранжевая маска не шевелилась, а дыра в ней следила за разворачивающимся поединком так же внимательно, как и я. И там было на что посмотреть.

На сюрикенах с чакрой Ветра от Данзо я восхитился — как-то раньше подобная мысль не приходила мне в голову. Может, просто потому, что я так не умею? Мнда... Однако, стоит подкинуть эту мысль Кайсоку — с их скоростью сюрикен, разрезающий все — это веский аргумент. А уж если укрепить на перчатке пружинную обойму, то в моей непобедимой армаде размером в восемнадцать человек вполне могут появиться пять самодвижущихся пулеметов. Правда, сюрикены должны быть чакропроводящие, Гекко опять замычит раненой белугой... В общем, есть над чем подумать.

Когда Саске, уворачиваясь от атак Данзо, шлепнул Печать Призыва прямо в воздухе, вытащив к себе сокола, я аж крякнул с досады — не один я такой умный. Однако и тут появился повод к размышлению — Орочимару что, не отдал Саске контракт со змеями? Или все-таки для шиноби возможны два (или больше?) призывных контракта? Тогда распишусь в свитке у Джирайи, попрошу у него жабу, способную душить — и, наконец, перестану бояться Гекко. Однако шутки шутками, а вопрос серьезный...

Но когда Учиха, устав возиться с этим жалким человечишкой, мельтешащим под его ногами (готов поставить свой остров против квартиры Наруто — он действительно так думал), начал собирать чакру, обтягивая свой ручной фиолетовый скелет мышцами, я, увлекшись зрелищем и забыв, где нахожусь, распечатал из правой руки сверток печенек.

На такой необычный для этого места, уютный и домашний хруст жженого сахара Тоби перевел взгляд на меня и пришлось оборачиваться за его движением.

— Хочешь?

Оранжевая маска будто в недоумении оглядела сверток дырой для глаза, а потом как бы нехотя качнулась из стороны в сторону.

— Ну и правильно, я бы тебе все равно не дал. Сделано самой заботливой девушкой в мире, для меня и с любовью. Тебе не понять!

Фигура в плаще дернулась так, что я понял: лицо под маской, каким бы оно ни было, сейчас перекосилось от дикой ненависти. Ой, похоже, я попал по больному... Целую секунду казалось, что пейзаж вот-вот разнообразит вторая драка, но от немедленного (и первого в моей жизни) воздаяния за длинный язык меня избавил грохот раскатывающихся с моста камней.

За время, пока мы делили печенье, Саске не терял времени даром. Его скелет оброс мышцами, обзавелся подобием брони — естественно, все это было в виде чакры — и даже получил оружие. При виде исполинского лука я скорчил уважительную гримасу — стрела от такого и дом снесет, не то что человека порешит. Правда, оставалась еще проблема с попаданием... но Саске, видимо, ни о чем таком не задумывался и просто пристрелил Данзо как собаку. Тельце мерзкого старикашки болталось в воздухе, нанизанное на полупрозрачную фиолетовую дубину, а на раскуроченный мост медленно падали пока еще редкие капельки крови.

Я вздохнул — 'какой светильник разума угас!' Дело приобретало не самый удачный для меня оборот — на драку в такой конфигурации я не рассчитывал. Клятый дед, не мог Учиху хотя бы прилично вымотать?! Зря я тебя в детстве так опасался, надо было не уходить из деревни, а просто тебя пристукнуть! И тогда бы Хин... Стоп. О Саске. Видимо, в этот раз придется все же не пижонить, а по простому — прыгнуть на метку и поставить пе...

Пробитое насквозь тело внезапно исчезло. Я недоуменно моргнул, решив, что это мне привиделось, но все стало только хуже — рядом с огромной стрелой появился живой и невредимый Данзо.

На мгновение все застыло, Саске, будто ударенный пыльным мешком, созерцал произошедшее, примерно с таким же выражением лица на них таращился я, Старейшина едва заметно ухмылялся, девчонку под мостом никто не спрашивал, а, кажется, над всем полем боя разнесся торжественный и немного насмешливый, будто Данзо и не был сейчас его врагом, голос Тоби:

— Изанаги. Одно из сильнейших дзюцу клана Учиха. Запрещенное дзюцу. Техника, с помощью которой пользователь может перенести себя в иллюзию, что позволяет ему контролировать границу между иллюзией и реальностью. Изанаги способна отменить даже смерть!

— Он... теперь неуязвим?

Кто это спросил — было совершенно неважно. У нас у всех в головах роились одни и те же мысли.

— Нет. Глаз, применивший Изанаги, закрывается навсегда. Поэтому в клане Учиха это дзюцу было запрещено.

То есть, для того, чтобы победить, Данзо придется убить еще десяток раз? А Саске — три? Правда, последний раз придется убивать уже слепца, но все же... Мда, что ни говори, а клан Учиха стал основателем Конохи совершенно не зря. Если уж даже не член клана, а обычный коллекционер глаз без учителей, наследства, опыта предков проворачивает такое, то на что был способен полноценный?..

Уж не знаю, слышал Саске Тоби или нет, но присутствия духа он не потерял. И, вот ведь какая штука: сложись все немного по-другому — в этой битве я бы поставил на Учиху. Его скелет Сусаноо уничтожал и крушил, черный огонь Аматерасу сжигал все, на что падал взгляд, да и без всего этого Саске был хорош. Настолько, что у меня в душе потихоньку росло неподдельное уважение к этому парню, а так же закрадывалось удивление — как же это я смог его победить, причем неоднократно? Может... Может, он и не хотел тогда сражаться по-настоящему? Но поверить в такое я готов не был — эта мысль была слишком крамольной для Айдо Узумаки.

К сожалению для Саске, сколь бы он ни был силен, в этой битве постепенно побеждал Данзо. Техники Учих, при всей их разрушительности, жрали чакру со страшной силой, а у старика после всех его малость демонстративных смертей оставалось еще не меньше трех шаринганов на руке, и это не говоря о том, который в глазнице. Благодаря мне Саске не смог полностью восстановиться после Совета Каге, да что там — даже банальные ссадины уже должны были причинять ему нешуточную боль. И вот, наконец, настал момент, который не мог не наступить. Саске, уже без фиолетового скелета и черного пламени, тяжело дышащий и с полосами кровавых слез на щеках, замер посреди моста с мечом в руках. А Данзо, тоже в последнее время махавший какой-то железкой, причудливо клубившейся чакрой Ветра, внезапно шагнул к перилам... и вытащил оттуда невесть как пробравшуюся туда спутницу Саске. Старик схватил ее за шею, прижал к ней меч и проговорил:

— Сдавайся, Учиха Саске! Ты проиграл, ты ничего больше не сможешь сделать! Иначе... я убью ее!

Он встряхнул свою пленницу, но она не смогла выдавить из себя ничего, кроме хрипа — так сильно Данзо стиснул ей горло.

Учиха даже не изменился в лице, просто поднял свое оружие и наставил его острием на Старейшину.

Это был конец.

Глава 31

В секунду, мгновение неустойчивого равновесия, которое вот-вот должно было смениться последней самоубийственной атакой, в моем голове возник еле слышный голос. Тот самый голос, которого я не слышал с самого Совета Каге.

'Папа...'

— Что? — от неожиданности я даже не сразу сообразил, кто именно ко мне обращается. Тоби напряженно пошевелился.

'Папа, он не сдастся. Не сейчас. Не ему.'

'И что с того?' — мне даже не понадобилось уточнять, о чем речь.

'Папа, он ведь... Он ведь убьет эту девочку, чтобы добраться до врага! Это неправильно! Давай спасем ее!'

— Чего-о?..

Самообладание мне все же изменило.

'Давай спасем ее! И поможем Саске! Ведь, в конце концов, Цунаде попросила тебя разобраться с Данзо, про Саске она не упоминала! А сейчас Данзо победит и уже тебе придется драться с ним!'

'Тоби не позволит...'

'Ему вообще на все плевать! Ему не важна смерть Данзо и не нужна смерть Саске. Он уверен, что может спасти его в последний момент! Он здесь, чтобы натаскать Саске на кровь! Выжидая, ты можешь упустить обоих!'

Аргументы Йоко были правильны и справедливы. Вот только что-то мешало мне согласиться с ними. Может быть, совершенно излишняя эмоциональность при упоминании имени Учихи? Я снова начал всерьез злиться:

'Что я слышу? Вы с Наруто сговорились за моей спиной? Может, к нему уйдешь, третьей будешь? Два биджу и придурок — замечательный бутерброд учихолюбцев получится! Вот только я в этой схеме лишний!'

'Ну, папа! — Йоко чуть не плакала и злиться вдруг совершенно расхотелось. — Тебе не придется ничего делать! Спаси девочку, а дальше я сама! Пожалуйста, я не могу это так оставить!'

Я поднял глаза к безмолвным небесам. Что я хотел там разглядеть, я не знал и сам. Есть ли в этом мире кто-кто, кому судьбой назначено знать правильные ответы? Вряд ли. Он бы обязательно проявил себя, ибо для знающего — тысячекрат больнее смотреть на страдания блуждающих во тьме... Я сомневаюсь — следовательно, существую, как сказано очень давно до меня. А раз я сомневаюсь — то почему бы и нет? В конце концов, я ведь и правда не люблю, когда кого-то берут в заложники!

— Йоко... Пусть я не понимаю, но верю, что ты знаешь, что делаешь. Поступай как считаешь нужным. Но когда твой парень пришьет твоего отца — не забудь разбить пару тарелок у него на голове в отместку!

'Спасибо, папа! Ты самый лучший! Я потом тебе все объясню, клянусь! Хоть ты и будешь злиться...'

По ногам у меня стекла красная дымка и со скоростью приличного бега устремилась к застывшему Саске. Тоби, и до того настороженно рассматривавший меня, беззаботно болтающего сам с собой, весь обратился в одно сплошное внимание. Красный свет полностью активированного Шарингана, кажется, сейчас обратит спиральную маску в пепел. Казалось, рассветовец силится вспомнить, где же он видел такое раньше, и никак не может. А красный туман тем временем упорно двигался к своей цели. И, когда он поднялся с земли и навис над головой Саске, издалека до меня долетел голос Йоко: 'Папа, пора!'

— Когда Наруто напал на меня — я подумал, что достиг дна. Но тут снизу постучали... — доверительно сообщил я Тоби и взмахнул рукой в сторону. — А еще — я ненавижу, когда все знают, что я должен делать, лучше меня самого!

Брошенный мной кунай звякнул о лезвие меча Данзо и этот тихий звук сорвал лавину.

Старейшина отлетел, отброшенный назад самым сильным воздушным взрывом, который я только смог устроить телепортацией. В момент, когда я схватил девчонку за руку, у меня над ухом просвистело лезвие мечта, окутанное электрическими разрядами... И в ту же секунду все окружающее пространство заполнил крик. Нет, не так — рев. Дикий и неистовый. Этот звук не могло издавать человеческое горло, но я прекрасно знал, что это. Рождалось новое будущее этого мира...

Второй прыжок окончился в лесу, куда Хирайшин забросил меня при первом перемещении сюда. Под деревьями еще гуляло отдаленное это крика, на реке было тихо... но по собственному опыту я знал, что возвращаться туда преждевременно. Весьма преждевременно...

Я выпустил руку девчонки и повернулся к ней.

— Привет, меня зовут Айдо, а тебя?

— Тамаки. А чт-то э-это было? — она все еще хрипела. А заикание, надеюсь, пройдет. Очень надеюсь.

— Ничего особенного. Просто...

Даже боги не узнают, что я хотел в тот момент соврать. Прежде всего потому, что я и сам не знал. Потому что придумать такого я бы просто не смог...

От реки раздался грохот. Камень скрежетал и стонал, гранитные скалы крошились в пыль, а над рекой вставал фиолетовый исполин. В нем было невозможно узнать тот голый и почти игрушечный скелет, которым управлял Саске. Над лесом и рекой поднялся тот, кто с полным правом мог носить имя — Сусаноо. Гигант в броне чуть более темного оттенка, чем он сам, огляделся вокруг. Смотровая щель его шлема, больше всего похожего на самурайский, уперлась в наш лес, и прямо в мою душу посмотрели серо-фиолетовые глаза с концентрическими кругами вокруг зрачков. 'Риннеган! Откуда?!' Очень захотелось выматериться.

Гигант, которому берег реки не доставал и до колена, вдруг присел, повел плечами и у него за спиной из фиолетовой дымки выросли крылья. Он присел, оттолкнулся от земли и взлетел. Крылья, казалось, закрыли собой все небо.

Уже этого было вполне достаточно, чтобы удирать без оглядки впереди собственного визга, но, как оказалось, еще ничего не кончилось. Модифицированный Сусаноо завис в небе, вытянул руки вниз... и с его ладоней на многострадальную землю рухнул поток черного огня. Страшно зашипел пар, в который превратилась несчастная река, взметнулись вверх лопающиеся от жара камни, огненными болидами расчертившие вдруг потемневшее небо, казалось, рыдающее кровавыми слезами так же, как и прОклятые глаза, породившие этот армагеддон...

Рано или поздно все кончается, закончилось и это. С затаенным удовлетворением я отметил, что с начала апокалипсиса прошло всего лишь десять секунд.

Огромная фиолетовая фигура в небе вдруг мгновенно схлопнулась до едва различимой отсюда точки, которая немедленно рухнула вниз. И почти сразу после этого неприятная тянущая пустота внутри пропала. Но вернувшаяся Йоко не сказала мне ни слова.

Я немного помялся, решил, что это уже безопасно, ухватил Тамаки, потерявшую дар речи от всего происходящего вокруг, прислушался к себе, обнаружил, что там, в самой середине катаклизма, моя метка, некогда поставленная на Саске, все еще активна. И этот факт вызвал во мне противоречивые чувства...

Некогда уютная и живописная долинка с мостом и водопадом напоминала теперь стометровую половинку исполинского мыльного пузыря, только изнутри. Черный огонь Аматерасу вылизал все неровности, спек камень, землю и попавшую под раздачу неудачливую живность в тонкий белесый налет на стенках. Мда. По масштабам разрушений Нагато остается непревзойденным, а вот в соревновании по креативу Саске победил с большим отрывом...

Вода из реки уже начала просачиваться внутрь свободного пространства, скапливаясь на дне чаши, и превращалась в пар, соприкасаясь со странным деревом, торчащим в центре. Оно было лишено даже подобия листьев и коры и все еще продолжало гореть. Оно было похоже на пресловутый куст, пару тысяч лет назад зажженный в пустыне ради одного человека. Только, в соответствии с моральными качествами всех присутствующих, огонь был черным...

А неподалеку от дерева в постепенно собирающейся луже, на земле, превращенной в подозрительную субстанцию, распростерлась человеческая фигурка. К ней я и направился.

Саске выглядел ужасно. На нем не было ни единого живого места. Все это даже невозможно было описать одна большая рана, прикрытая лохмотьями, некогда бывшими одеждой. Впрочем, ему не привыкать щеголять перед зрителями голым торсом...

Учиха повернул голову на звук моих шагов. На лице, покрытом коркой запекшейся крови, выделялись только опущенные веки. И, судя по виду, под ними больше не было глаз. Да уж, нелегко дается воплощение своих иллюзий в реальность. Иллюзии... свои... в реальность... да...

— Узумаки, — шевельнулись обожженные губы. Веки от движения приподнялись, открыв вид на что-то черное... и в этот момент я понял, что злости на него больше нет. — Спасибо...

— Не мне, — безразлично отозвался я, оглядываясь.

Тоби и Данзо нигде не было видно. Черт, а ведь, кажется, лапочка (хм-хм. После такого-то...) дочка оказалась права — я все же победил. Только почему-то ощущения от этой победы — странные.

Саске вдруг попытался улыбнуться, явно продираясь через дикую боль:

— Узумаки... А знаешь, о чем я мечтал в детстве? Мне всегда хотелось летать... и дождь из помидоров!

Я ошарашенно уставился на Учиху. Уж не повредился ли тот умом от пережитого? Не очень удачное место для обсуждения детских фантазий!

А Саске продолжал:

— Сегодня... я исполнил первую часть мечты. И, чтобы исполнить вторую... я заберу ее у тебя!

Мне вдруг представилась сюрреалистическая картинка — Саске, темной звездной ночью уходящий с Узушио огородами, а на плече у него болтается Йоко, визжащая и молотящая его кулачками по спине. И потом я, неприступный, суровый и величественный, принимаю в качестве калыма стадо овец, груженых помидорами, у каждой из которых в красных глазах крутятся черные томоэ шарингана...

Эта мысль так меня развеселила, что я фыркнул:

— Забиралка не выросла! Ты сначала доживи!..

И осекся, увидев на лице Саске — отражение собственной улыбки.

— Узумаки... — продолжил Учиха. — Перед тем как я умру... я хотел, чтобы ты знал. Наруто очень повезло с семьей...

На последних словах он все-таки не выдержал и потерял сознание. Из-за пределов поля зрения к нему метнулась черно-оранжевая тень — Тоби не хотел терять верного клеврета так просто. На миг мне показалось, что даже его маска с дырой до сих пор сохраняет на себе выражение эпического обалдения от происходящего.

Тоби выхватил Учиху у меня из-под носа и задал стрекача, по пути закручиваясь в спираль и исчезая, а я вздохнул — рыжему талдычил о нашем родстве сотню раз, а этот сам догадался — и остался смотреть ему вслед. Не то чтобы я не мог ничего сделать — скорее, не хотел. И с этим еще предстояло разбираться.

Вдруг со стороны дерева раздался треск. Кусок все еще горящего ствола рухнул в воду, подняв тучу брызг и пара и из открывшейся дыры вывалился третий участник.

Данзо где-то потерял свою конечность с шаринганами и теперь на ее месте торчала серая коряга. Правый глаз тоже был закрыт — противоестественный союз Учихи и Йоко (и не надо убеждать меня в обратном! Не отдам!) выбрал его жизненный лимит до конца. Некогда белые, а теперь обугленные бинты волочились за ним кандалами. Данзо рухнул в воду и пополз вперед, цепляясь за пока что близкое дно уцелевшей рукой. Я развернулся и неторопливо зашагал следом.

Ползущее тело тем временем добралось до камня, каким-то чудом не стертого исполинским раскаленным ластиком и возвышавшегося из воды. Данзо вскарабкался на него, с трудом цепляясь за сглаженные края, выдохнул и огляделся. И в этот самый момент перед ним возник я.

Мы встретились взглядами и Старейшина прохрипел:

— Комура... Теперь, наконец, ты поможешь мне?

Я продолжал молча рассматривать его. Говорить было надо, но сказать было совершенно нечего...

— Есть ли предел вашему цинизму, Данзо? Вы просите помощи после того, что вы сотворили со мной, с Наруто, после всего того, что... Ай, что уж там, долго перечислять, — отмахнулся я. — Вы не позволили Наруто даже взять фамилию отца, чтобы память о Йондайме хоть как-то поддержала его! А о Кушине, раз уж так сильно хотелось, могли спрятать информацию как угодно далеко! Хотя я бы только за то, что о ней забыли, порвал бы вас на куски...

— Ты что, идиот? Или и правда не знаешь? — удивленно проскрежетал старик. — Твои мать и отец даже не были женаты! Фамилию джинчуурики дали по закону! А вы оба с ним — настоящие убл...

Он осекся — видимо, сообразив, что не в его положении бросаться привычными оскорблениями. А я покачал головой:

— Вот, значит, как? Мое мнение о Минато упало еще ниже. Добиться внимания самой лучшей женщины на свете, влюбить ее в себя, а потом до самой смерти бегать от ответственности — это далеко не каждый сможет. Что же до вас, Данзо...

Старик заглянул мне в глаза, и прочитал там свой приговор. Старейшина вдруг криво ухмыльнулся, приподнялся и рванул одежду на груди:

— Ура Шишо Фуиндзюцу! Раз мне придется сдохнуть здесь, то я заберу тебя с собой!

На груди Данзо возникла четырехлучевая звезда, составленная из простых параллельных полосок. Из них мгновенно хлестнуло фонтаном нечто, больше всего похожее на чернила, и укрыло нас обоих куполом.

Старик ухмылялся, глядя на меня. Можно было сделать многое — убраться из зоны действия странной печати Хирайшином, убить его немедленно... Но какое-то странное чувство вдруг зашевелилось в душе. Я шагнул к нему и улыбнулся:

— Знаете, Данзо... Раньше я много думал о том, кто вы — гениальный разведчик, потрясающий шпион, тайный властитель Конохи... И мне бесконечно стыдно, что так поздно я понял — вы просто властолюбивый дурак, забывший о долге. Руководить — это не ваше дело, за все время старейшиной вы не совершили ни одного хорошего поступка. Но, в знак уважения к вашим былым заслугам, последнюю вашу ошибку я вам все же объясню. Пытаться убить Узумаки печатью — это просто феерический идиотизм!

Я поднял руку, толкнул его в грудь и послал волну чакры... дернул за невидимые нити... в общем, сделал что-то, от чего звезда фуин вдруг развернулась лучами внутрь. Потоки чернил рванулись обратно, скрываясь в печати и по пути стирая руку... волосы... одежду... само существование командира Корня АНБУ, Старейшины Конохагакуре. Но до самого последнего момента глаз, устремленный на меня, отражал не страх смерти, не горечь поражения, а лишь безграничное удивление. Видимо, я сделал что-то не так...

Последняя черная клякса растворилась в небытие, а я все стоял и смотрел на то место, где только что стоял мой первый, и, надеюсь, последний лютый враг. До тех пор, пока за моей спиной не плеснули шаги по воде.

— Что теперь со мной будет? — тихо спросила Тамаки.

Я обернулся: да уж, что бы вокруг ни происходило, девчоночью натуру, озабоченную прежде всего внешностью, переделать невозможно. Она по полной воспользовалась наличием в котловине воды — умылась, привела себя в относительный порядок и уже не выглядела как пыльная замухрышка, превратившись в испуганную, дрожащую, но все же милую девочку. По-моему, она была даже младше Карин.

— Что будет? Хм... — протянул я.

Но врать не пришлось. В очередной раз ко мне явился ангел-избавитель. Был он хмурым, немного запыхавшимся и сверкал по сторонам красным глазом, на котором не наблюдалось протектора. Я вытащил из своего арсенала самую радушное выражение лица, на которое был способен:

— Здравствуйте, Какаши-семпай!

Ангела сопровождали небесные силы пониже рангом. Пал Палыч Деревянко, носящий в миру имя Ямато и вполне заслуживший ранг подангела, посмотрел на меня с непроницаемым видом. Два старших помощника подангела, рыжий и розовый, соскочив с берега, тут же начали метаться по округе в поисках страдальца, которому уже однажды не повезло ощутить их сокрушительную силу любви и теперь он бегал от них как мог. А трое рядовых воинов света остановились поодаль, и если двое из них демонстративно отвернулись и обиженно наморщили мохнатые носы, то третий радостно помахал мне, будто ничего и не произошло. Улыбка получилась без усилий — я тоже верю тебе, Ли!

Хатаке метнул быстрый взгляд по сторонам, убедился, что опасности нет, и посмотрел на меня:

— Где Данзо?

Какаши говорил вполголоса, будто стараясь не травмировать нежные души ирьенина-ученицы Цунаде и джинчуурики воплощения ненависти. А я и вовсе не видел смысла говорить об очевилном и просто молча прикрыл глаза. Он понял.

— А Саске?

— Сбежал. Его унес Тоби, но у вас есть шанс кое-что о нем выяснить, — я мотнул головой на Тамаки.

Вдруг я услышал какое-то бульканье. Киба, забыв обо всех обидах, совершенно не скрываясь таращился на Тамаки, выпучив глаза как какая-то жаба. А Акамару, с недоумением поглядев на хозяина, перевел взгляд на девчонку и презрительно чихнул. Кажется, воспитанные собаки делают так, когда чуют рядом кошку.

И тут возбудился Наруто:

— Айдо! Я верил!.. Я знал, что ты не можешь навредить Саске! Спасибо, что спас его!

Он бросился ко мне. А я отвернулся к Хатаке.

Копирующий устало прищурился, но ничего говорить не стал, сменил тему.

— В следующий раз, когда тебе понадобится кто-то в качестве тренировочного бревна, попроси Гая, он будет только рад. А я слишком стар для этого. Чем это нас так?

— Цепи Чакры и модифицированный Хирайшин — ничего сложного. Карин быстро все схватывает. Вот, правда, обычный перенос никак освоить не может — кажется, она боится, там ведь совсем ничего нет. Да и немудрено — пустота Хирайшина не для нормальных людей, как я теперь понимаю...

— Ты улучшил Хирайшин? — тихо пробормотал Какаши. — Ты и правда достойный сын Минато-сен...

— Я сделаю все возможное, чтобы мое имя никогда и ни у кого не ассоциировалось с Йондайме Хокаге, — прервал я его. — Лучше расскажите, как вы выбрались.

— Наруто от злости выпустил три хвоста, но ничего не получилось, — как мне показалось, смущенно начал Хатаке. — Мы дождались, когда ты уйдешь подальше...

— Приму это за комплимент, — хохотнул я.

— ...И Ямато развеял клонов корнями, а я порвал Цепи Камуи прямо сквозь протектор. Нам ведь не нужны ручные печати, ты не мог не знать. А найти тебя было просто — то что ты устроил, было видно из-за горизонта — закончил Хатаке.

И почему-то ни у одного человека не закрадывается даже тени мысли, что я могу быть совершенно ни при чем. Это судьба...

— Где Карин?

Я забеспокоился — Мангеке Шаринган это немного не та техника, которую я хотел бы испытать на себе или ком-то из моих.

— Идет сзади, обижена на весь свет, — улыбнулся глазом Какаши.

И правда — стоило ему только произнести эти слова, как с берега на дно котловины спрыгнула и поплелась ко мне легкая фигурка.

— Айдо, я не справилась, я не продержалась час! — чуть ли не за десяток метров начала жаловаться алоглазая.— Я старалась, а они!..

Как будто пленные были виноваты. Не оценили упорных трудов девушки — экие негодяи! Я непроизвольно улыбнулся и Карин надулась еще больше. Я шагнул к ней:

— Не переживай так, у тебя все замечательно получилось! Ведь подумай — ты поймала Шестого Хокаге, — Какаши скорчил под маской недовольную рожу, — джинчуурики Девятихвостого и наследника Мокутона Хаширамы Сенджу. С учетом таких противников ты превзошла саму себя. Если ты не перестанешь стараться и работать над собой — в следующий раз получится еще лучше! И, чем биджу не шутит — однажды ты тоже станешь Каге!

— Правда?

Девушка, только что выглядевшая обиженной, вдруг подняла на меня взгляд и сквозь стекла очков я увидел неожиданно серьезные глаза. А ведь ей и вправду нужен мой ответ...

— Ну конечно, я тебе обещаю! А теперь пойдем домой, Карин Узумаки!

Я потянулся, чтобы погладить ее по голове. На этот раз девушка не отстранилась.

...И потом мы действительно отправились домой.

Глава 32

— Ну и что мне с тобой делать, Айдо?! — тяжело вздохнула после моего рассказа о произошедшем Цунаде. — Я же говорила — просто задержать Данзо! А ты что устроил? Пришел на Совет, просто взял и объявил себя Узукаге! Разнес по кирпичику Дворец Дайме, не оставил и следа от Старейшины Конохи, дрался с Учихой и Акацки, и вообще — остался наедине с Теруми Мей! Ты что о себе возомнил?!

Последняя фраза вызвала улыбку: наконец-то разнос мне учиняет уже не Годайме Хокаге, а привычная Цунаде-оба-сан. Я опустил взгляд и старательно поковырял носком сапога землю:

— Не знаю никакого дворца, это был не я и вообще — я был там не один!

Цунаде осеклась и растерянно похлопала глазами, осознавая весь глубинный смысл фразы, а потом тряхнула головой, улыбнулась:

— Паршивец!

...и я понял, что на этот раз гроза миновала.

Годайме Хокаге некоторое время рассматривала меня с каким-то умильным выражением лица, из-за которого я как раз и не могу звать двадцатипятилетнюю (на вид она моложе Шизуне. У сестренки уже мешки под глазами от усталости — восстанавливает деревню, бедняжка. Парня бы ей надо...) яркую красавицу с размером груди, поражающим самое разнузданное мужское воображение до потаенных фрейдистских глубин подсознания — иначе, чем 'бабулей'. Наконец, она закончила осмотр, тряхнула головой и спросила:

— Ну что, 'Узукаге', — она виртуозно подчеркнула голосом кавычки вокруг титула, — что планируешь делать дальше? Следующее собрание Совета, превратившегося в штаб военной операции, планируется в Деревне Облака, Эй любезно всех пригласил. Я давно говорила, надо покончить с этими Акацки! Правда, то, что их главарь назвался Мадарой, это... Но, к твоему сведению, тебя там не ждут! Как вообще можно так относиться?..

Она ехидно ухмыльнулась как девчонка — видать, у Сакуры научилась. А я задумался:

— Значит, этого медведя Райкаге зовут 'Эй'? Оригинально... Пожалуй, я не рискну обращаться к нему по имени! И только не говорите, что его брата зовут 'Би'! Тогда мое мнение о фантазии старшего поколения шиноби пробьет дно — я думал, что хуже уже некуда. Да и вообще это как-то с намеком. Может быть, он поэтому проиграл Саске?..

Я перехватил пылающий взгляд Цунаде и быстро поправился:

— Ну все-все, молчу. Хотя этот Эй, между прочим, вспоминал вас и с особой теплотой отозвался о ваших...

— Айдо Кому!.. Тьфу, даже тут подставил! Айдо Узумаки!

— ...несомненных талантах ирьенина! Вы что-то хотели сказать, бабуля?

Я поднял на Цунаде невинный взгляд. Но когда женщина начала оглядываться в поисках чего-то, что можно сломать, я понял, что пора прекращать. В палатке с обстановкой было откровенно слабовато и первым кандидатом на жертвенный предмет мебели был я сам...

— Ладно, расслабьтесь. Больше не буду... сегодня... если сами не дадите повод! Итак, — перебил я снова пыхнувшую раздражением Хокаге, — у меня по предварительным прикидкам получается следующее: все пять Деревень займутся мобилизацией. В силу специфики, нашей и противника, в объединенной армии ожидаются некоторые проблемы с продовольствием. Когда нечего жрать на войне, это понятно и где-то даже хорошо — не расслабишься, но когда война где-то там, врага в округе не видно, а в лагерь постоянно прибывают пополнения, из-за которых твоя пайка становится все меньше и меньше — это вселяет некоторую неуверенность в исходе боевых действий... На острове как раз наблюдаются довольно крупные излишки, мы просто не станем их продавать, а пожертвуем на общее благо. А уж если вы сдадите мне в аренду Ямато — на пару недель, не больше... Ваша мобилизация займет минимум пару месяцев, а за это время мы вполне сможем выгнать еще один урожай. Вы бы знали, какие результаты получаются от сотрудничества крестьян и шиноби! Да жители на моих ребят... Ну этих, у которых Вода и Земля... Биджу, никак не запомню, как их зовут... почти что молятся! Это вам не с мотыгой под палящим солнцем сутками торчать!..

Я осекся на полуслове, перехватив веселый и ироничный взгляд Цунаде.

— Айдо, — мягко начала она, — к твоему сведению, шиноби Конохи работают на полях на постоянной основе, с оплатой, и уровень этих контрактов никогда ниже 'С' не опускается — долго и тяжело. Как иначе, по-твоему, Страна Огня смогла бы прокормить полконтинента? В Молнии и Камне с продовольствием не очень, о Ветре не говоря. Так что с совместной работой у нас все в порядке. И просто чтобы ты знал: Ямато я вменила в обязанность три дня в неделю, если он не на миссии, помогать фермерам. Он это очень не любит — говорит, чакры не хватает. А Абураме каждый сельхозсезон обязательно открывают новый вид насекомых.

Я молчал.

— Если ты сейчас вспоминаешь те поля, которые обрабатывал в бытность генином... Местные жители по нашей просьбе всегда выделяют нам для этого самые каменистые поля, максимально заросшие сорняками. Ты, 'Узукаге', — кавычки опять прозвучали очень отчетливо, — знаешь, что такое 'пар'? И это все для того, чтобы генины раз и навсегда уяснили, ччем они обязаны людям, не использующим чакру. Мотыга в руках очень помогает такому пониманию, а талантов в Дотоне самых старательных учеников Академии хватит только на то, чтобы взрыхлить тот участок земли, на котором стоит он сам. Так что...

Окончание фразы повисло в воздухе. Я все еще молчал — мне было стыдно. А Цунаде торжествовала, вкушая плоды сладкой мести... Слава Ками, бабуля мне досталась очень отходчивая, поэтому тишина не продлилась долго.

— Хорошо, — Хокаге перешла на деловой тон. — За продовольствие спасибо. Как бы то ни было — лишним оно не будет никогда и твоя помощь пришлась очень кстати. Но я хотела спросить о другом... Как именно ты видишь свое участие в войне?

Я немного удивился:

— Участвовать в войне? Но разве того, что я перечислил, мало? Или... вы имеете в виду — отправлять солдат? Цунаде-сама, помилуйте, у меня на острове восемнадцать шиноби, из которых без присмотра можно куда-то отпускать только двоих! И то одна сразу же союзников неприличными словами обзывать начнет, думая, что я не узнаю... С кем воевать? А если я уйду один — так без меня вообще все развалится. Я там нужен, остров защищать некому! Так что я планировал поддержать ваши тылы... Ну и на первоклассный госпиталь по последнему слову фуиндзюцу можете рассчитывать: поставлю сразу, как определитесь с местоположением. Ну и свитков с 'Восстановлением' нарисую вашей ученице. К сожалению, 'Феникс', который вы видели, на материальный носитель перенести не получается, да и не всем он подходит — вряд ли даже Сакура согласится, чтобы девять из десяти пациентов разлетались по палате кусками. Хотя, помня о ее увлечениях — в последнем я отнюдь не уверен. Нет, лечиться у нее я точно не стану...

— Вот как.

Реплика Цунаде прервала прихотливые извивы моей мысли.

— Признаться, я не ожидала такого... здравомыслия. Что же, пусть будет так. Поздравляю тебя, Айдо, ты становишься настоящим Каге, забота о других — прежде всего!

Прямой светло-карий взгляд был одобрительным и поддерживающим. И только в самой глубине зрачков я смог увидеть спрятанное на самое дно души — грусть и разочарование.

Несколько секунд стояла тишина, а потом я встряхнулся.

— Ну что ж, раз все ясно — вернемся к нашим делам.

Слова прозвучали суше, чем мне бы хотелось, я все еще никак не мог отойти от удивления: в чем это бабуля разочаровалась?! Я же сделал все правильно!..

Но Цунаде не обратила на мой тон внимания. Ей, видимо, тоже было неловко...

— К каким делам? — излишне бодро отозвалась она. — Ты еще что-то натворил, паршивец?!

Я не удержал усмешку: роль заботливой мамочки удавалась Цунаде Сенджу откровенно плохо. По крайней мере, насколько я понимаю, воспитуемый должен чувствовать себя виноватым и осознавать свои ошибки, а не оценивающе следить за кулаками воспитателя и судорожно озираться в поисках противоатомного бункера! Все-таки на нее совершенно невозможно обижаться — у Цунаде действительно сложный характер...

— Ничего особенного, — я усмехнулся, чувствуя стремительно возвращающееся хорошее настроение. Похоже, этот раунд останется за мной! — Просто за то, что я пересчитаю кости одного глазастого старичка, вы обещали помочь одной хорошей девушке! Костей у него оказалось как у обычного человека, а вот глаз столько, что Джирайя-сан бы обзавидовался: подглядывать можно не в оба глаза, а во все десять!

Хокаге несколько мгновений хмурилась, вспоминая, а затем обреченно махнула рукой:

— Ох, Айдо! Наверное, я чем-то прогневала богов, что они свели меня с тобой! С Наруто хотя бы просто... Ладно, давай сюда свою 'хорошую девушку'!

— Она не моя. Ну, по крайней мере, пока, а там видно будет! Меня имя обязывает!

И я без лишних слов прыгнул в Хирайшин, гадая по пути, не летит ли в том месте, где я стоял, тапок, брошенный с силой артиллерийского снаряда? Пожалуй, слишком торопиться назад не стоит...

Вопреки собственному желанию, я обернулся достаточно быстро — Карин была предупреждена, и, хоть от нетерпения и не подпрыгивала, но задержаться тоже не позволила: просто ТАК посмотрела сквозь очки, что медлить стало как-то совсем не с руки.

Когда мы вернулись обратно— палатка все еще стояла на месте, жертв и разрушений вокруг не наблюдалось. Я облегченно вздохнул и легонько подтолкнул в спину почему-то вдруг запнувшуюся Карин. Алоглазая прошагала к Цунаде и остановилась, не поднимая глаз. Хокаге оглядела девушку, чему-то усмехнулась и сказала:

— Ну здравствуй. Как тебя зовут?

— К-карин, Х-хокаге-сама!

— Совсем запугал девочку, — осуждающе посмотрела на меня женщина.

— Это она пока стесняется, — усмехнулся я. — Вот погодите — освоится, и вы от нее на палаточную стенку полезете. Она язва еще похлеще меня!

Цунаде улыбнулась, а меня обжег брошенный исподлобья алый взгляд, не обещавший мне по возвращении его владелицы ничего хорошего. В семейной и личной жизни...

— Пойдем.

Хокаге взяла девушку за руку и повлекла в дальнюю комнату в палатке. Но перед тем, как они скрылись, я кое-что вспомнил:

— Цунаде-оба-сан, подождите! К слову пришлось и я чуть не забыл! Я вам про Джирайю хотел сказать. Вы ведь знаете, он...

— Айдо.

Женщина перебила меня, обернулась и нахмурилась.

— Айдо. Я тоже... Мне тоже не хватает... Джирайи, и я.. очень по нему скучаю. Но если ты вздумал воспользоваться моими чувствами, чтобы надоедать мне и пытаться вызнать мифическую технику увеличения груди — у тебя ничего не получится! Иди и не возвращайся пару дней — нам с Карин нужно поболтать. Вон отсюда!

Последний рык получился не очень убедительным, но Цунаде, тем не менее, резко развернулась и скрылась в дальней комнате, подталкивая перед собой Карин. А я остался стоять и смотреть им вслед с выпученными глазами. А из груди сам собой рвался шепот, полный неизбывной боли и непрощаемой обиды:

— Но... как же... Я ведь... Он же живой... И, Цунаде-сама, вы тоже извращенка! Я всего лишь хотел, чтобы вы поправили Карин глаза!

Глава 33

Второй мой собеседник из числе Троих Саннинов слушал меня с гораздо большим вниманием. Прежде всего потому, что левая половина его туловища была аккуратно обмотана гипсовыми бинтами.

Наверное, если я вдруг скоропостижно скончаюсь до исхода той тысячи лет, на которую я распланировал только текущие и неотложные дела, то мой собственноручной созданный фуин-госпиталь останется единственным, благодаря чему мое имя прозвучит в веках... Еще никогда до этого самого момента я не видел регенерацию сложного органа у человека. Моя Печать Феникса — это все-таки немного не то, это военно-полевая медицина, там — все восстанавливается мгновенно, после чего приходится долго лечиться. А здесь... Признаться, даже мне было немножко жутковато смотреть на маленькую полупрозрачную ручку, не по дням а по часам прорастающую из переставшей рубцеваться раны. А уж Джирайя, резко забывший о своем возрасте, положении и жизненном опыте, таращился на нее практически с суеверным ужасом. Постоянно пытался рассмотреть, потрогать, чем-то прикоснуться к растущей конечности, чтобы убедиться в реальности происходящего. Пришлось закатать в гипс как маленького, оставив пространство для роста. Тем более, что никакого вмешательства, требующего доступа к руке, не требовалось. Медицинские фуин справлялись самостоятельно, а если бы я попробовал делать все то что делают они, самостоятельно — мои мозги, без преувеличения, давным-давно вытекли бы через уши. Да уж... До этого как-то недосуг было размышлять об отвлеченных вещах, зато теперь мне понятно, почему шиноби предпочитают для исправления физических недостатков не лечиться, а искать 'донора'. С чакрой проблема отторжения тканей для них не стоИт — энергоканалы прорастил и уже свое. И, похоже, подобным образом среди ниндзя решаются все проблемы — вплоть до косоглазия. О, черт! Я ж Карин в в лапы Цунаде отдал, а та, помнится, Белого Змея очень уважала с детства! Как бы мне вместо алоглазой не получить набор запчастей 'Собери себе идеальную девушку сам!' с очками сверху, они ведь авантюристки. Что Цунаде... что Карин.

Помотал головой, откидывая идиотские мысли, и поднял взгляд на собеседника:

— Ну что, Джирайя-сама, как ты себя чувствуешь? Гипс еще не надоел? Нет желания призвать, наконец-то, жабу и выйти на улицу с полноценной рукой? Я тебе давно предлагаю!

-Ты знаешь, нет, я все же подожду. У Орочимару успешный опыт обычно был один на сотню провальных, а ты мне его почему-то сильно напоминаешь в молодости...

— И хорошо, и замечательно! — я не обратил внимания на гнусный намек. — Даже лучше. Не все у нас Отшельники, а так я на тебе долговременную статистику наберу!

Видимо, мои глаза как-то по-особенному сверкнули, потому что Джирайя попытался нервно отодвинуться от меня подальше. Ничего не вышло — десяток килограмм гипса не располагает к улучшению мелкой моторики.

Я улыбнулся:

— Что, переживаешь, что к Цунаде не попал? Ну извини — в тот момент устраивать над твоим телом консилиум ирьенинов означало тебя с гарантией добить, а теперь... Я, может, и сам рад бы посоветоваться, да вот только она не хочет разговаривать. Я не стал настаивать — если уж бабуля упомянула в разговоре о тебе женскую грудь, то настроена сменить тему любыми способами...

— Узнаю Цу, — хмыкнул Джирайя. — Не считает возможным ни с кем делить свою боль настолько, что даже не говорит о ее причине. Не пытайся, Айдо, ничего не добьешься. Она очень упрямая и искренне считает себя сильной.

Тон Жабьего Отшельника был обеспокоенным, но физиономия расплылась в настолько довольной улыбке, что... Ну как же — скорбит, скучает, значит, он ей нужен, он важен! Я чуть не сплюнул: вот же старый извращенец! Мало того, что за молодежью подглядывает, уже даже мимо старушек и то не прохо... Тьфу на тебя!

— А насчет Конохи... Не беспокойся, — отмахнулся Джирайя. — У тебя тут уютно. Кормят хорошо, а уж какие девушки!.. Где ты их только находишь? А уж характер! Меня чуть не превратили в груду кристальных осколков, еле от горячих источников убежать успел. И то на пороге догнали... Кхм...

Отшельник осекся, а я внутренне веселился, представляя, что могла сотворить объединенная команда из Гурен и Акане с любителем легкого и непринужденного стриптиза. Да уж, старикан и впрямь могучий шиноби, если даже в таком состоянии умудрился отбиться от этих двоих и не улечься отращивать еще пару органов, без которых, с точки зрения девчонок, ему было бы лучше!

Я посмотрел на него с доброй и всепрощающей улыбкой, свойственной старому и мудрому отцу при беседе с молодым и шебутным сыном, и сочувствующие покивал:

— Да уж, понимаю. Когда-то я и сам... Эх-х, были молодые годы! — и тут же добавил. — Но, Джирайя-сама, ты же понимаешь — за удовольствие надо платить!

Отшельник пару секунд пялился на меня вытаращенными глазами, а затем вскинулся:

— Да я!.. Да ничего такого!..

— Я не о том. Я про все вот это.

Легкий взмах руки очертил маленькую комнатку без окон, с фуин-светильником на потолке, кроватью и стулом посередине... и непрерывной вязью черных линий, из-под которых едва можно было заметить белую штукатурку стен. В данный момент особенных усилий прикладывать не требовалось — пациент, вопреки усилиям медицины, давно и успешно шел на поправку и слабые зеленые переливы узоров печатей вполне можно было не заметить.

Отшельник радостно вскинулся:

— Ну конечно, как же я мог забыть! Я подарю твоему острову сто экземпляров моей новой книги, ведь здесь меня посетило вдохновение! По одной, с моей авторской подписью, этим двум прелестницам, которые... э-э-э... ну, ты же не откажешься отдать им в руки, да?.. И лично тебе я прочитаю несколько лекций из цикла 'Стасорокашестипроцентный успех у женщин от Великого Жабьего Отшельника Джирайи!'

Я продолжал улыбаться и ожидающе смотреть на него.

Джирайя взгрустнул и взглянул на меня исподлобья:

— Не получится, да?

Я, не переставая улыбаться, отрицательно качнул головой и он вздохнул:

— Мог бы и простить старого учителя... Ладно, чего ты хочешь? У меня есть информация по Орочимару, тебе может пригодиться для того, чтобы не совершать его ошибок. Он, конечно, мертв... Впрочем, с ним я уже ни в чем не уверен...Расскажу все, что знаю о тебе, твоем прошлом и Данзо — правильно ведь говорила та девочка в очках, что уже можно об этом говорить?.. Этого будет достаточно?

Он достал откуда-то из складок плаща толстую тетрадку и кинул ее мне на колени. Я машинально ее поймал и кивнул ему. Хм, неплохо для начала... Но лишь для начала!

— Ты за это время так и не решил, где осесть? И в Конохе тебе скучно?

— Ну, как-то так, — подозрительно сверкнув глазами, подтвердил Жабий Отшельник. — В Конохе на меня сразу обязанности навалить пытаются, Хокаге сделать. А с вдохновением там плохо — Цунаде тоже любит горячие источники...

Вот честное слово — не знал бы я его так хорошо, непременно бы проникся жалостью к тяжелой жизни Отшельников-извращенцев!

— А время-то идет, ты уже отнюдь не мальчик, хочется иметь собственный угол. Да и после твоего феерического — я не сомневаюсь, ты что-нибудь придумаешь — воскрешения вам с Цунаде захочется свить тихое и спокойное гнездышко, устойчивое к землетрясениям баллов до семи...

Джирайя, все это время недоверчиво слушавший мои рассуждения, дернулся:

— Ты это к чему ведешь?

— Оставайся жить в Узушио! — радостно вывалил я свое предложение. — Тихо, спокойно, в Каге никто не тянет — своих полно, работа — по желанию, если вдруг поесть захочется. А загородный дом, усиленный печатями по варианту 'Армагеддон', я обеспечу!..

— Что?!.. Да зачем тебе это?!..

Шокированный Отшельник чуть ли не подскочил на кровати, а я вздохнул и наконец-то убрал улыбку с лица.

— Джирайя-сама... Так случилось, что совсем недавно я фактически стал Узукаге... — старый дикобраз неверяще уставился на меня, но я продолжил. — Сейчас я отвечаю за всех, кто находится на этом острове. Здесь собралась достаточно разнообразная публика — изгои, нукенины, беглецы, неплательщики налогов, пацифисты, эксперименты вашего сокомандника Орочимару...

Эх, все-таки хорошо знать, куда надавить — Джирайя при упоминании имени Белого Змея на мгновение отвел глаза. И ведь крест этого знакомства Отшельнику тянуть до самой смерти. Все-таки политика — грязное занятие...

— И если взрослых я смогу при необходимости помирить и удержать в узде — есть способы, — я кивнул на его правую неоторванную руку, на которой до сих пор красовалась самая первая поставленная мной метка Хирайшина, — то вот с детьми... Мне нужен учитель для них, Джирайя! Я сам смогу научить их только сражаться, но вот чему-то еще...

— А при чем здесь я? Ты ведь знаешь, чему я могу научить...

Шок у Отшельника еще не прошел.

— И пусть! — улыбнулся я. — Пусть мальчишки научатся подсматривать за девчонками раньше, чем ходить, а девчонки научатся лупить с размаху в первое увиденное спросонья мужское лицо раньше, чем думать! Пусть стенки онсена обеих отделений будут похожи на решето, а Канцелярия Узушио будет сверху донизу исписана похабными надписями и закрыта от внимательного взгляда спинами виновников, понуро оттирающих свои художества. Главное — вы сможете научить этих мальчишек и девчонок, которым все равно предстоит стать шиноби, ради чего стоит умирать... И, что в тысячу раз важнее важнее — ради чего стоит жить! Потому что, хоть мне и сложно признавать — но у оба ваших ученика с одинаковыми желтыми волосами и голубыми глазами усвоили этот урок замечательно. И — я уверен — когда-нибудь их внуки будут ими гордиться!..

В полном молчании я встал со стула и направился к выходу. В дверях становился и повернул голову:

— Кстати, Джирайя-сан, я хотел вам сказать. Не стоит подглядывать за моими...

— Нет, спасибо, — пробормотал Жабий Сеннин, все еще не отошедший от шока и разговаривающий явно на автомате. — Мне хватило Куши-чан. Когда ты висишь в воздухе, растянутый Цепями Чакры, а перед тобой та, кто не хотел даже слышать об использовании силы джинчуурики, выпускает второй Лисий хвост... Так я даже Цунаде не боялся! Все вы, Узумаки, бешеные!.. Хотя, конечно, то, что я видел, того стоило...

Джирайя вдруг осекся, вынырнул из воспоминаний и посмотрел на меня.

— Айдо-кун, подожди! Я хотел тебя спросить — а как у вас с Наруто?..

Я приостановился в дверях, слегка повернул голову:

— Не ваше дело!

И закрыл дверь с обратной стороны.

* * *

Выйдя из здания госпиталя, я прошел чуть дальше по улице и опустился на лавочку, которую какая-то добрая душа прикопала в жиденькой тени дерева, явно посаженного совсем недавно, но обещающего вымахать в здоровенную секвойю.

Погода сегодня, как и всегда — радовала. Здесь, кажется, даже морской шторм начинался только ради того, чтобы после него люди наслаждались вновь выглянувшим солнышком. И вся эта благодать — моя!..

Я улыбнулся, закрыл глаза и поднял голову к теплому, но нежаркому солнцу. В такую пору нужно лежать на теплом песке, ни о чем не думать и подремывать, получая истинное наслаждение от отсутствия в обозримой перспективе хоть каких-либо дел.

К сожалению, как мне в последнее время кажется, времени на 'полежать на пляже' у меня не будет до тех пор, пока море не отступит, остров не превратится в гору, а на месте линии прибоя раскинутся безграничные поля, усыпанные окаменевшими скелетами динозавров. Работы предстояло просто огромное количество... а в данный конкретный момент меня ждал еще один разговор. Разговор с той, кто с самого сражения с Данзо, с подачи одной алоглазой личности уже окрещенной 'Битвой на Мосту', не сказала мне ни единого слова...

Я сосредоточился... и открыл глаза уже в своем внутреннем мире, под светом двух солнц в черных небесах. Надо бы заняться этой мрачной жутью над головой — она на меня давит. Для этого, наверное, надо заняться психоанализом?..

...Йоко обнаружилась именно там, где я и ожидал. Девушка сидела на камне у озера, обняв ноги и положив подбородок на колени. Ее взгляд тонул в дымке, которая скрывала возносящиеся вверх бетонные стены, но вряд ли она что-то видела перед собой. Она просто смотрела в никуда.

— Привет, малыш!

Йоко чуть приподняла голову и наметила поворот ко мне, но взгляд от бесконечности не отвела.

— Привет...

И она снова замерла неподвижно. Я забеспокоился.

— Что случилось? Ты в порядке? В последнее время тебя почему-то не слышно...

— Знаешь... А ведь Саске — совсем не такой, каким мы все его представляли. Я видела...

— И тебя, конечно же, это несказанно радует, да? — съязвил я.

Впервые за наш разговор Йоко смутилась.

— Хватит уже! Все не так!..

Отвела взгляд.

— Да ладно тебе! Ну что тут такого?! Рано или поздно девочки вырастают, и это случается! Я вот, правда, не ожидал... Не думаю, что смогу пережить толпу маленьких демонят с фамилией Учиха!

Единственное, что меня извиняет — я думал, что она осталась той маленькой девочкой, которая собирала красивые камешки в кратере, появившемся от ее рождения, и тихо, но очень звонко напевала добрую песенку про солнышко. Единственное, что может меня оправдать — я думал, что все осталось по-старому. Единственное... Впрочем, вру. Оправдать меня не сможет ничто. Потому что Йоко повернулась и в меня уперся прищур голубых... но сейчас — с отчетливым красным цветом, глаз.

— Я сказала — хватит! — резко бросила она.

Я опешил, а Йоко соскочила с камня и, кажется, одним движением оказалась напротив меня.

— Хватит уже твоих тупых шуточек! Ты, со всем своим умом и талантом, до сих пор еще ничего не понял?! Не будет никаких 'парней' и 'демонят', не будет никаких 'друзей' и 'отношений'! Нет и никогда не было 'хорошей девочки Йоко', потому что есть только это!

Девушка дернулась и расплылась в воздухе тяжелым оранжевым облаком. Повисев секунду, оно собралось обратно. А голос, постепенно переходящий в крик, не умолкал ни на мгновение.

— У меня нет ничего своего, ничего, что не вложил бы в меня ты! А если ты сейчас откроешь рот, чтобы сказать: 'Ты это ты', 'Не думай об этом!', то заткнись, потому что если я хоть на мгновение прекращу поддерживать свою форму, перестану каждое мгновение повторять себе: 'Я — Йоко', 'Я — неправильный демон', 'Я — такая, какой все меня видят', то я перестану существовать! Может, это было бы и неплохо, да только вместе со мной перестанет существовать и окружающее! Тебе понравится мегатонный плазменный взрыв посреди твоей любимой деревеньки?! Больше всего на свете я хотела бы стать обычной но я могу нормально жить только здесь, в твоей печати! Я не доделана, незавершена, я просто... вещь! А тебе нет дела, ты видишь только Учиху!..

Она запнулась на вдохе и посмотрела на меня. Мы мерились взглядами секунду, другую, а затем... Я моргнул, из глаз Йоко ушла пугающая краснота, она порывисто шагнула ко мне и спрятала лицо у меня на груди. Да, я помню, что она выше меня на десяток сантиметров. Но, в конце концов, что ж это за внутренний мир, если я не могу позволить дочке поплакать мне в жилетку?

Я погладил ее по спине и усмехнулся: иногда штампы врут. В данном случае она совершенно ничего не смогла бы прочитать в 'изменившемся выражении моих глаз'. Потому что менять было совершенно нечего, и Йоко это поняла. Все же у меня замечательная дочь...

— Прости, что я на тебя накричала... — сказала она, не поднимая взгляд. Отодвигаться от меня она тоже не собиралась.

— Ничего, все в порядке, — улыбнулся я и обнял ее за плечи. — До сих пор ты демонстрировала редкое для девушки здравомыслие, я уже начал беспокоиться... Но одну женскую истерику раз в три года я, так уж и быть, переживу!

Она тихо фыркнула мне в грудь, но все равно продолжила:

— Все равно прости. Я е должна была... так.

— Это ты меня прости. Я видел в тебе только то, что хотел и забыл о тебе самой. Я... обещаю, что ради нашей с тобой дружбы я больше никогда не вспомню о Саске.

— Хорошо... И... это... Не думай, твои шутки вовсе не глупые, а очень даже смешные!

Воцарилась тишина. Не знаю, о чем думала Йоко, а я просто стоял и обнимал самое близкое мне существо под этим небом...

Наконец я решил, что самоанализа должно быть в меру и пауза слишком затянулась:

— Кхм... Вообще-то, я шел сюда немного по другому поводу. Я недавно услышал занимательную историю, которую бы не отказался поведать своим гипотетическим внукам...

На этих словах мне достался несильный, но чувствительный тычок кулачком в печень.

— Ну ведь будут еще и двоюродные, с бьякуганом. Интересно, как Наруто их назовет — компонентов в рамене на целый взвод хватит!.. Ладно, не дерись, возвращаюсь. А историю эту рассказал клоун-шизофреник — впрочем, других клоунов я и не знаю — Тоби. Я хотел у тебя спросить — в ней есть хоть слово правды?

Развеселившаяся девушка на словах о Тоби вздрогнула и попыталась зарыться в мою грудь еще глубже. Но затем замерла, вздохнула и проговорила, по-прежнему не поднимая глаз:

— Я не хотела, но, видимо, все-таки придется... Я расскажу тебе одну историю, па...

Йоко на секунду замолчала. Почему-то рассказ давался ей нелегко.

— В одном далеком и тихом мире жило одно существо — я думаю, его вполне можно назвать богом. Не Творцом — но богом. И оно — было деревом. В прямом смысле. То ли потому, что оно было таким изначально, то ли по его собственной воле — неизвестно. Ведь никто не знает, как на самом деле рождаются боги...

Девушка явственно задрожала и умолкла, а я... я просто постарался обнять ее как можно крепче.

— Этот бог просто жил. Год за годом, век за веком тянулись к Солнцу ветви, дрожали на ветру листья, пили силу земли корни... Дерево было могучим, мудрым и очень добрым — по крайней мере, так оно о себе думало, если вообще утруждало себя таким бесполезным для высших существ занятием. Шло время. Мир вокруг дерева тоже рос и вот как-то вдруг в этом мире завелись люди.

На этом месте я фыркнул. Йоко в моих объятиях тоже завозилась и я почувствовал, как она слабо улыбается.

— Люди быстро разобрались, что живут рядом с богом, но на их просьбы, мольбы и требования он молчал — ему было безразлично. Точно так же, как были безразличны и муравьи, снующие по его ветвям, жабы, поселившиеся у корней, птицы, вившие гнезда в верхушке, задевающей облака. И, кажется, все идет так, как и должно было идти, но...

Вновь пауза. Я тряхнул головой, прогоняя видение исполинского Древа-Над-Миром. Ух ты, похоже, у моей дочурки настоящий талант рассказчика. Или же она воспользовалась чем-то еще?.. Я с подозрением посмотрел на красную макушку, но выяснить ничего не успел. Рассказ начался снова, и провалиться мне на этом месте, если я понимаю, к чему она ведет и откуда все это знает!..

— Люди в этом мире постепенно развивались. Построили свою цивилизацию — города, дороги, государства, развивали высокие технологии... Пап, я, даже не видя твоего лица, готова поспорить, что сейчас ты недоверчиво улыбаешься. Ну подумай, ты же у меня умный: тот же самый электрический холодильник не может появиться в кузнице деревенского кустаря. Нет, если дать этому кустарю инструменты и возможности — он не только холодильник, он что покруче соберет, но для этого он должен знать, как эта штука устроена. А зародиться на кузнечной наковальне холодильник неспособен. Я уже о простых электрических лампочках молчу или о вакуумной упаковке продуктов быстрого приготовления... Ну вот: человечество развивалось. Просто, в отличие от того, что видел ты, в этом мире люди изначально видели рядом существо, неизмеримо более могущественное, чем они сами, вот и не стали ударяться совсем уж в крайности. И так прошло много времени — люди сами по себе, бог сам по себе. Пока принцесса одного из государств не решила стать сильнее. Может, ее государство вело тяжелую войну, а может, она просто хотела власти... Но он отправилась к дереву и сорвала с его ветви плод. Обычный такой, на маленькую дыньку был похож. И съела... Неизвестно, кто подсказал ей, или догадалась сама, но этим она отобрала у бога значительную часть его сути. Принцесса стала сильнее, быстрее, она оказалась способна на такое, о чем раньше не могла бы и подумать. Сегодня ты, папа, называешь эту силу — чакрой... Бог впервые за всю вечность обратил внимание на окружающий мир. Он не простил того, что у него украли силу, и захотел ее вернуть. Но, чтобы это сделать, ему пришлось измениться. Бог изменился и в мир пришел демон. Он убивал и разрушал, в попытках вернуть свое он разрушил цивилизацию и силой своей ненависти к вору он окрасил небо над миром в серый цвет. Люди называли его — Десятихвостый, Джуби. Наверное, потому, что он так и не смог отказаться от своих корней...

— Значит, во всем, как и всегда, виноваты люди... — задумчиво протянул я.

Йоко быстро подняла голову и посмотрела изумленными глазами, но тут же снова спрятала носик у меня в солнечном сплетении.

— Ну и что дальше было? — спросил я.

— Дальше? Дальше можешь уже и сам догадаться. Многие годы Джуби охотился за принцессой в попытках вернуть свое. А принцесса, ставшая императором человечества, — девушка хихикнула, да и я не удержал немного неуместную улыбку, — бросала людей на борьбу с демоном. Эта война разрушила цивилизацию на континенте и превратила ее в то, что ты видишь сейчас. Может, на других континентах — если они есть и заселены — все иначе, а к нам просто не суются, не знаю. У шиноби нет сил, возможностей и желания заниматься такими вещами, а там, наверное, еще помнят легенды о чудовище... И, казалось, люди, сдуру обратившие на себя внимание бога, обречены, но у принцессы родился сын. И его назвали Хагоромо...

Все-таки Йоко потрясающе чувствует мое настроение. В ответ на вопросительный взгляд, пробуравивший ее макушку, она тихо добавила:

— Рикудо-сеннин...

Я издал неопределенный звук и Йоко кивнула, боднув меня лбом:

— Ага, точно. Дальше ты все уже слышал, примерно так оно и было. Рикудо смог победить, потому что не искал силы, власти или бессмертия, а развил дар, сделал еще один шаг... Он разделил демона на части — тело отправил на луну, его мозги закинул куда-то на запад континента, а из духа и силы создал Девятерых Хвостатых, потому что одна-единственная оболочка не могла бы сдержать безграничную ненависть бывшего бога. Только вот перед... исчезновением демон проклял свою украденную силу и пообещал, что она вечно будет убивать тех, кто ею обладает...

Девочка замолчала. Молчал и я. Потому что в свете ее слов все происходящее вокруг приобретало слишком пугающий смысл.

— Отшельник попытался избавиться от проклятия. Он отдал свой дар всем остальным людям, но стало только хуже — теперь каждый убивал каждого. Самое большое его желание было — чтобы на землю вновь вернулся мир. Но делать последний шаг и... взвалить на себя ответственность за то, что он сделал, Рикудо не стал. Он предпочел отправиться по дороге обычного смертного, и поручил решать проблему своим детям. Но проклятье настигло и их. Знаешь, па... Индра ведь был мечтателем. Он иногда мог застыть на месте на много часов, любуясь каким-нибудь необычным жучком, особенной травинкой, просто глядя на закат. Он был очень способным и талантливым, он считал, что его сила способна восстановить мир. Он очень хотел показать людям, что же он видит вокруг. Он был старшим братом, который заботился о своем младшем. Но он не справился со своей силой и с тех пор зависть и ненависть стали главным проклятием для пошедшего от него клана Учиха, которые взяли из всей его силы только глаза, которые потом даже сами Учихи стали звать 'прОклятыми'..

— То есть... э-э-э... погоди... Если я все правильно понял, то на мосту...

— Угу...

— Ладно. Хорошо, — я все еще был шокирован новостями. — но тогда объясни мне, пожалуйста... Какое отношение к этой истории имеешь ты?

— Когда ты помог Нагато обрести душевный покой, вытащив из небытия душу Яхико, ты... отдал слишком много. Фактически, тогда ты был уже мертв. И мне прошлось... попросить Шинигами. Он согласился отпустить тебя... на этот раз. Но только в обмен на то, что я... Я должна прекратить войны, принести мир на эту землю и... уничтожить Джуби. Он не оправдал надежд, не исполнил предназначение и проклял мир хаосом. Он не должен вернуться. Без тела, без разума, сжигаемый ненавистью большей, чем можно вообразить — он станет концом этого мира. Не справился Древобог, не справился Рикудо, не справились Индра и Асура, а я... Я не хочу! Я хочу быть обычной девочкой! Играть и сплетничать с подружками, научиться наконец-то готовить нормальную еду, жить с надеждой, что мой сильный и добрый отец, на которого можно наорать и успокоиться, однажды все же изобретет способ выпороть меня ремнем и у меня таки появится парень... Я хочу быть нормальной!

— Так тогда... когда ты пошла помогать — это было не то, что я... а на самом деле...

Нормальные слова никак не шли на язык. Все же откровенно разговаривать с собственной дочерью — это испытание почище чем стать Каге. Но, слава бо... э-э-э, теперь, видимо, этого слова даже думать нельзя?.. В общем, хорошо, что она меня понимает!

— Нет. Я подумала, что прямой потомок Хагоромо Саске гораздо больше подходит для роли бога. Спокойный, равнодушный, решительный — и в глубине души мечтающий о добре и справедливости. Но не просто так — а для всех сразу, и чтобы никто не ушел обиженным! Я хотела обменяться...

Йоко подняла глаза и все же смогла поймать мой взгляд. Вот только на месте обычной голубой радужки или менее привычного, но все же объяснимой вертикальной нитки зрачка в ее глазах лениво крутилась сумасшедшая фигура, все время напоминающая мне модель структуры атома из учебника физики... Обладателем которой до сей поры был один лишь Саске Учиха.

— Но у меня не вышло, — просто сказала девушка, снова пряча взгляд. — Саске не выдержал даже половины... меня. Поэтому у меня теперь это, а Саске... Саске больше не шиноби. Совсем.

Интерлюдия. То же время

Трепещущее пламя кривой восковой свечи освещало совсем небольшое пространство вокруг. Остальное пространство каменной пещеры терялось в пляшущих тенях и подземном мраке.

В освещенное пространство попадал стол, на котором и стоял свечной огарок, грубый неотесанный каменный пол и простые деревянные нары, на которых лежало худое тело, обмотанное грязными, кое-где сбившимися бинтами. Больше всего повязок было на том месте, где у тела должно было располагаться лицо.

В пещере царила первозданная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием иногда коптящего фитиля. Больше ничто не нарушало покой каменной пещеры.

Но рано или поздно всему приходит конец. На границе круга света шевельнулась тень и в освещенное пространство вступил человек.

Сейчас он был без своего широкополого свободного плаща, украшенного красно-белыми облаками. Но спиральная оранжевая маска с единственной дырой для глаза красовалась на лице по-прежнему. А тишину нарушило бормотание:

— Проклятье! Что за тупой придурок, не мог осторожнее себя вести?! Что с ним такое? И Зецу здесь не поможет, он только глаза пересаживать годится. Говорили же мне, что Учихи — лучшие ирьенины, кто мне мешал внимательней слушать Рин?..

Бормотание резко прервалось.

Этот голос не был похож ни на истерические восклицания в духе полуграмотных спортивных болельщиков, ни на наглые и самоуверенные слова человека, взявшего себе имя самого знаменитого убийцы в мире. Было похоже, что сейчас говорит обычный неимоверно уставший человек. Услышь его сейчас один доморощенный психиатр, он бы недоуменно тряхнул красным хвостом и погрузился в размышления — а возможно ли тройное диссоциативное расстройство? Но его здесь не было. И за это все высшие силы этого мира должны были быть удостоены отдельной благодарности...

Человек в маске шагнул было ближе к топчану, но лежащее тело вдруг зашевелилось и попыталось приподняться, и человек поспешно шагнул к границе света.

— Где я? — прохрипел лежащий.

— Ты в моем убежище. Не вставай, последняя битва дорого тебе обошлась.

Небольшая пауза в словах оттенила возвращение на первый план того, кто на Совете Каге называл себя 'Мадарой'. Красноволосый психиатр бы непременно позавидовал такому филигранному переключению моделей поведения... а, может, просто постарался бы стереть опасного сумасшедшего с лица земли. Характер у него в последнее время сильно испортился...

— Саске, у меня для тебя плохие новости. Мой Шаринган не может увидеть в твоем теле ни следа чакроканалов или очага. И твои глаза... твоего Шарингана тоже нет. Что произошло после того, как ты пронзил Данзо мечом?

В голосе 'Мадары' — вочто не верил, похоже, уже даже сам самозванец — слышалось нетерпеливое ожидание, как будто больше всего на свете он хотел услышать ответ на этот вопрос.

'Последний Учиха', не отвечая поднялся с нар и выпрямился во весь рост. Его ощутимо пошатывало, да и двигался он как-то неестественно для человека. В сочетании с покрытым бинтами лицом и в неверном свете свечного огарка, создающим повсюду непредсказуемо пляшущие тени посреди холодной и мрачной пещеры эта картина навевала первобытную жуть, заставляющую думать, что этот мир — лишь иллюзия, с трудом натянутая на нечто огромное и жуткое, где человек значит гораздо меньше, чем песчинка на морском берегу.

Саске, уверенно утвердившись на ногах, секунду постоял и шагнул вперед, туда, где во тьме скрывался выход из пещеры. Рассмотреть его было невозможно... вот только у Саске вообще не было глаз!

— Я ухожу, — сказал он, не замедляя шаги почти уже выровняв походку.

— Ты никуда не пойдешь! Я не позволю тебе!..

Человек в маске заступил дорогу Учихе, но тут случилось неожиданное — Саске выбросил вперед руку. Просто руку — без ниндзюцу, техник и печатей. Руку, со сведенной, будто он держал чью-то шею, ладонью. И человек в маске вдруг захрипел, хватаясь за горло: его что-то душило. Саске чуть приподнял локоть и вслед за этим движением какая-то сила вздернула его жертву в воздух, оставив болтать ногами и продолжая душить.

— Никто не смеет мне приказывать! — раздалось из-под бинтов.

— Хр-р... Но как?.. У тебя же нет чакры... Ты же слепой!..

Подвешенный человек в маске никак не мог успокоиться и перестать дрыгать ногами. Этого не могло быть... потому что этого не могло быть никогда! Он не узнал технику, он не заметил ни малейшего движения чакры... и, более того — чтобы посмотреть на Саске, уме пришлось чуть ли не впервые за последние двадцать лет отключить Шаринган. Потому что для гордости клана Учиха парня перед ним просто не существовало.

Из-под бинтов на лице Саске вдруг раздался тихий смех, услышав который, любая девушка Конохи и не только старше тринадцати лет совершила бы любое ужасное преступление, лишь бы этот смех слушала только она одна... А затем свободная рука Учихи сгребла в горсть бинты на голове и одним движением стянула их с лица.

— Чакра? Слепой?.. Какое это имеет значение? Я видел свет!

Саске улыбался. Удивительно доброй и спокойной улыбкой. Как человек, который понял, как найти ответ на свои вопросы. Как человек, который узнал свое предназначение. Как человек. Которому отныне есть куда идти.

— Я видел свет. Что по сравнению с этим все остальное? После того, как увидишь свет — уже невозможно закрыть глаза...

Учиха чуть приподнял веки над казалось бы пустыми глазницами, и в приоткрываюся щель брызнуло тусклое оранжевое сияние.

— Куда ты идешь? — прохрипел удушаемый.

Сегодня многое произошло впервые за много лет. Впервые хозяину пещеры пришлось отключать шаринган. Впервые он не знал, что делать и говорить дальше. И впервые — с него сползли маски, которые он так долго носил. 'Мадара', 'Тоби' — все эти имена превратились в просто слова, оставив вместо себя того, кем он и был — испуганного и одинокого пятнадцатилетнего парня, который за прошедшее время ни капли не повзрослел...

— Сначала я найду свою команду — единственных, кому я могу доверять. Потом — я пойду в Коноху, чтобы получить ответы. У меня накопилось много вопросов. А затем... Тоби, затем — я вернусь и выполню то, для чего рожден! И кстати, насчет глаз... Пересади мне глаза Итачи — я хочу, чтобы он смотрел вместе со мной и мы были всегда вместе!

Саске улыбнулся шире... И теперь любой, кто бы его увидел, постарался бы исчезнуть куда подальше. Ибо сумасшествие, передающееся в клане Учиха из поколения в поколение, не смог победить даже свет надежды...

Саске опустил руку и человек в маске рухнул на голые камни. Неторопливо поднялся, отряхнулся и посмотрел на черноволосого парня, шагнувшего обратно к нарам и улегшегося навзничь. Хозяин пещеры протянул руку за круг света, достал оттуда большую непрозрачную банку и подошел к нарам. Из его правого рукава выскользнули два белых щупальца и протянулись к лежащему.

— Это сложная операция. Тебя нужно усыпить, потому что будет больно, — начал было мужчина, но его перебили:

— Не надо. В конце концов, боль — всего лишь иллюзия, а кто знает об иллюзиях больше Учих? — криво улыбнулся Саске. — А еще — все это неважно. Потому что у меня есть цель, которую дала богиня!

И на пещеру опустилась тишина...

Глава 34

— Кхм. Неплохо. Буду знать. То есть о красноглазой занозе в моей мозолистой заднице теперь можно забыть?

Как всегда, когда мозгам требовалась пауза на обдумывание новой мировоззренческой парадигмы, с языка потоком лезли сомнительного качества шуточки. Слава Мировому Порядку, в этот раз хоть палку снова не перегнул. Растем над собой!

Йоко смутилась и отвела взгляд:

— Ну-у... не совсем... Но там совершеннейшие мелочи, тебе не стоит забивать этим голову, честно-честно!

— Люблю, когда ты так говоришь, — вздохнул я. — За хитрыми словесными конструкциями ты обязательно прячешь какую-то каверзу.... Ладно. Хорошо. Ты много сегодня рассказывала о... красноглазости как психическом расстройстве, но я по-прежнему не понимаю — при чем здесь я, ты и как мы во все это влипли?

— Я говорила, что Мудрец Шести Путей поручил исправить допущенную им ошибку. Старший, Индра, которому досталась сила Мудреца, стал родоначальником клана Учиха. Он считал, что сила способна решить все проблемы. А вот младший, Асура, хотел... Знаешь, я об этом как-то раньше не думала, но довольно сложно описать его желания нормальным человеческим языком. Если все же постараться, то получится, что Асура считал, что можно достигнуть мира — дружбой и любовью.

— Чего-то это мне напоминает. Только без пункта о любви — не дорос еще, — проговорил я.

— Ага, напоминает. Ведь Асура был предком клана Сенджу. — ответила дочка.

— Эва как! — крякнул я. — Но тогда получается, что...

— Сначала все шло неплохо, каждый из братьев начал собирать вокруг себя сторонников. Старшему Мудрец помогал увеличивать силу, а своим у него стали удивительные глаза. Младший развивал тело и отличался тонким чувством чакры. Но потом Рикудо отдал главенство Асуре, Индра взревновал, братья поссорились... Именно отсюда начинается та знаменитая вражда, о которой в Конохе все учебники исписали, помнишь? К моменту своей смерти Хагоромо понял, что он опять совершил ошибку — проклятие Древобога оказалось сильнее, даже его дети поддались ненависти и вражде. И тогда он раздумал умирать... С его смертным телом сделать уже было ничего нельзя — поздно, но вот дух... Хагоромо отказался идти по дороге, которую открывает перед смертными Шинигами, и остался здесь, где-то рядом с миром. А чтобы все же исправить то, что он натворил, он... Он заставил своих детей перерождаться в каждом третьем поколении шиноби! Он подселял их к наиболее подходящим детям. И мучил невинные души!..

Йоко поперхнулась возмущенным возгласом и замолчала. А я думал. Как и всегда в критические моменты, мозги заработали четко и ясно, но вот только на этот раз результат их работы никак не хотел вылезать из глубин подсознания. Ну что ж, будем думать дальше. А пока ограничимся очевидным.

— То есть, в свете того, что ты рассказывала о Саске, получается, что он... хм... аватар?

— Это еще не все. Потому что реинкарнация Асуры — Наруто!

Я поперхнулся:

— Кха!.. А какое отношение Наруто имеет к Сенджу? И... — вдруг жуткая мысль осенила меня. — Это ведь мог быть и я?..

— А теперь то, что касается непосредственно нас с тобой, па. Кроме двух сыновей, у Рикудо-сеннина была еще и дочь. Она, как и братья, хотела исправить ошибки своей семьи, но, в отличие от самоуверенных мужчин, сразу поняла, что самостоятельно им не справиться. Чтобы победить силу, нужна еще большая сила. И она занялась поиском возможности дозваться к единственному, кто мог ей помочь. Сказать, к кому?

— Шинигами... — пробормотал я.

— Верно, — проговорила Йоко. — А потом девушка, увлеченная исследованиями, в процессе поиска знаний познакомилась с молодым человеком с одного маленького островка, жители которого хранили и развивали знания, доставшиеся им с древних времен. Они, кстати, очень хорошо разбирались в технике, так что твои фуин-светильники — идея не очень новая, прости. А еще, говорят, вершиной искусства совмещения их знаний и технологии стал летающий город... Сестра Индры и Асуры обогатила островных жителей знаниями о чакре, отдала им результаты своей работы с Богом Смерти и осталась с ними. Родила детей... Ты ведь уже догадался, как назывался этот остров, да? Цунаде стала последней Сенджу, поэтому Рикудо воспользовался ближайшим родственником. А девушка, когда узнала, что задумал ее отец, договорилась с Богом Смерти на ту же участь, что и ее братья — чтобы не оставлять их одних и ждать подходящего момента, чтобы помочь. Так что... Ты и правда имел все шансы стать девочкой, пап.

Она грустно улыбнулась, а я опешил:

— То есть... То есть ты хочешь сказать, что я это не я а какая-то... баба?! Что меня контролирует какая-то потусторонняя девица, чтобы я выполнял за нее грязную работу? Что толпа каких-то мерзких призраков присосалась к моей семье и не дает нам спокойно жить?! Так вот почему Наруто так переклинило на красноглазом!.. Вот почему он не слышит, что я его брат! Ведь я — сестра!!!

— Тише, тише, успокойся!

Я порывался куда-то бежать, что-то делать, ломать, бить и крушить... но Йоко обняла меня и прижалась плотнее.

— Это не то, что ты думаешь...

Я нервно усмехнулся — сюрреалистичность оправдания зашкаливала.

— Никто, и Шинигами в том числе, не мог предвидеть твоего появления! Никто, ни Бог Смерти, ни Рикудо не рассчитывали, что появишься ты, это игры совсем других сил! И это — не реинкарнация в привычном тебе понимании, скорее — просто соседство. В некотором роде вы просто находитесь рядом, ваши души... работают вместе. Просто послушай: до тебя единственным ее воплощением была Кушина Узумаки!

Я резко сдулся как проколотый воздушный шарик. Злиться больше не хотелось.

— Она осталась с тобой после смерти Кушины. А сейчас — ты вообще один. Она ушла от тебя, ведь ты все-таки мужчина...

Голос Йоко звучал все слабее и слабее, и в моей голове забрезжила жутковатая догадка.

— Как звали сестру Индры и Асуры? — тихо спросил я.

И получил ответ:

— Ты ведь уже и сам все понял...

Говорить больше было не о чем. Дальше — мы просто стояли рядом. Я обнимал ее за плечи, а она сцепила руки в замок за моей спиной. До тех пор, пока я не спросил:

— Ну и что нам с тобой делать дальше?

— Не знаю, — неуверенно проговорила дочка... да, дочка. Йоко. Даже больше, чем раньше. — Джуби не возродится — у Тоби больше Хвостатых, Альянс способен защитить Наруто и Восьмихвостого силой — победителя не будет. Для того, чтобы демон вернулся, нужны все Звери до единого. А если он все же вернется — я перед ним всего лишь пыль. Он копил силу тысячелетиями, и даже после того, как ее кусок утащили, мне до такого... Я увижу как рассыплются горы, на месте моря появится соляная пустыня — и то, наверное, не сравнюсь. Получается, я все же обманула Шинигами?..

Йоко отстранилась от меня и удивленно захлопала ресницами.

— Ну что ж, тогда нам ничего не остается, как жить дальше? А там будет видно! — не удержался я от своей любимой присказки.

— Да уж, точно, увидим — такими-то глазами, — хихикнула девушка. — А пока ты еще не причинил добро и не нанес справедливость... Там снаружи тебя Шин уже пять минут дозваться не может!

— Так чего ж ты молчала! — возмутился я.

— Имею я право на внимание собственного отца, который вместо воспитания дочери предпочитает перемигиваться с голубоглазыми блондинками, розоволосыми зеленоглазками и рыжими бестиями, в конце-то концов?! — хитро подмигнула мне Йоко.

— Тьфу на тебя!.. Ладно, я пошел.

— Иди. И не дергай меня хотя бы пару дней, я должна подумать... и разобраться в себе.

Когда я уже закрыл глаза, мне в голову пришел один вопрос. Ответа на который я так и не услышал.

— Малыш, слушай... Что сталось с той принцессой, которая стащила силу у бога?

Ответ догнал меня уже на лавочке под деревом:

— Этого не знает никто...

— ...Айдо! Эй, Айдо! Айдо, у тебя все в порядке?!

— Шин, да не тряси меня. Я познавал слияние внутренней энергии Ци с космической гармонией...

Язык шевелился с трудом, как спросонья. Интересно, сколько я просидел неподвижно?

Бывший рыбак от неожиданности резко отскочил и несколько секунд таращил глаза, осмысливая мою фразу, а потом махнул рукой:

— Ф-фух, напугал. Сидишь, не шевелишься, почти не дышишь... Я хотел обсудить с тобой пару вещей, но, раз ты занят, в другой раз.

— Давай, раз подошел, — буркнул я.

— Нет уж, не хочу, чтобы после еще одной такой фразочки у меня вскипели мозги. Да и документы по празднику ты ведь все равно не читал?

— Какие документы? По какому празднику? — удивился я.

Ладонь Шина, кажется, даже без участия его сознания хлопнула по его же лицу, а потом он устало помассировал переносицу. Судя по всему — помогло. Затем рыбак-экономист перевел взгляд на меня и терпеливо, как маленькому, разъяснил:

— Айдо. Видишь ли, через пару недель у нас планируется фестиваль. Как в прошлом году, помнишь? Я и... все остальные подготовили программу, которую ты должен был прочитать и внести свои предложения. Но, раз ты в них не заглядывал, то пусть все происходящее будет для тебя сюрпризом!

— Эй-эй, погоди! Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы!

Но мужчина счастливо улыбнулся и отрицательно покачал головой. Уел, нечего сказать! Но, пока мы пререкались, я вспомнил. Да, был такой разговор и я, как всегда, посчитал его неважным. Вот сиди теперь и нервничай — что же они там придумали! А, еще, помнится, я собирался кое-кого позвать. Интересно, согласится или нет?..

— ...Так вот, насчет праздника.

Оказывается, пока я думал Шин что-то говорил.

— Айдо, пригласил бы ты Таюю. Я заметил, что в последнее время вы не очень ладите... Хорошо, молчу, не хмурься. Но она очень ждет этого дня и даже шьет себе новое платье. Только я тебе ничего не говорил, — Шин улыбнулся. — Так что не теряйся, а действуй!

Он развернулся и отправился по своим, каким-то очень важным и срочным делам. А я остался сидеть на лавке и думать одну-единственную мысль: 'Что мне теперь делать? Как все это объяснять? Я ведь хотел пригласить Тен-тен!'

...Девушка нашлась на веранде нашего дома. Для того, чтобы ее найти, мне снова пришлось искать ее по печати. Куда-то вдаль отступили и Хирайшин, и 'Скорость' — путь за город я преодолел просто пешком, временами переходя на бег...

Таюя сидела, подобрав под себя ноги и склонившись над полоской цветастой ткани. Рассмотреть подробности было невозможно, но, как по мне, сочетание черного и розового очень ей пойдет. Изредка она наклонялась чуть ниже, поправляя что-то в рисунке, и в такие моменты становилась похожей на прилежную ученицу, старательно поправляющую некрасиво выписанную букву в конспекте.

Под моей ногой хрустнула неожиданная ветка (вот что отсутствие бесплатных уборщиков Йоко и Кано делает. Они бы у меня все дорожки гравием заново отсыпали!) и Таюя оторвалась от своего рукоделия.

— Привет, Айдо!

Девушка легко и солнечно улыбнулась, и все заготовленные слова, пыльной тучей клубившиеся у меня в голове, вдруг вылетели вон. Я стоял, смотрел и не мог отвести взгляд.

В ее глазах замелькали веселые искорки:

— Я тоже рада тебя видеть, Айдо!

— А... Э-э-э... привет, в общем, — наконец-то выдавил я.

Она улыбнулась шире и по веранде будто бы запрыгали солнечные зайчики.

— Судя по выражению твоего лица, ты что-то хотел мне сказать. Я вся внимание как Совет Каге, Айдо, — хихикнула девушка.

— Ну-у... Э-э-э... В общем... Я насчет праздника и приглашения,— проблеял я.

Улыбку Таюи будто выключили и теперь на лице девушки осталось обычное выражение, которое в умных книгах называется 'обшей доброжелательностью'. Она встала, аккуратно подхватив свое рукоделие.

— Спасибо, Айдо. Мне очень приятно, что ты решил меня пригласить, — ровным тоном проговорила она. — К сожалению, вынуждена тебе отказать. Меня уже пригласили.

— Кто?..

Горло почему-то перехватило, но этот вопрос, кажется, вырвался бы, даже если бы я был нем от рождения.

Таюя замолчала и я буквально мог пощупать руками повисшее в воздухе сомнение — говорить или нет. И, наконец, после секундного колебания я услышал:

— Меня пригласил Исами... А теперь прости — мне пора.

Она обошла меня по длинной дуге и отправилась в сторону деревни. А я стоял неподвижно и все пытался подхватить падавшее куда-то в сторону центра земли сердце...

Глава 35

Все-таки в нет ничего прекраснее, чем ночной город...

Когда по темной улице течет река огня; когда окна домов подмигивают тебе теплом и уютом, а улицы предупреждают тебя холодным светом неоновых ламп о том, что время элоев окончено и в темных переулках заступили на извечную стражу, подпирая кирпичные стены спинами в потертых спортивных куртках, морлоки; когда ты понимаешь, что только это свет хрупкая преграда между порядком и хаосом и исчезни он — тонкий налет цивилизации тут же слетит обнажив в душе человека мутные потоки страстей и острые глыбы животных инстинктов... Именно тогда ты понимаешь, ради чего живешь: чтобы, куда бы ты ни забрел, в конце твоего пути тебя встречал этот слабы и неверный вдали, но растворяющий в себе все сомнения рядом — свет...

Однажды, еще на Земле, я и Юлька забрались на самое высокое здание в городе. Им оказался памятник, но нас это не остановило. Молодость — прекрасная... и глупая пора, поэтому мы, цепляясь за едва торчащие из армированного бетона скобы технического обслуживания, упорно лезли на самый верх, а затем, сидя на голове — единственном относительно плоском месте монумента, пили вино из последней неразбитой мной бутылки — прямо из горла — под пронизывающим на такой высоте ветром. У нас не было способностей шиноби — но мы все равно хохотали как сумасшедшие, рискуя свалиться вниз и совершенно об этом не переживая. А затем наступил вечер...

До того бесконечного моря света, пламенным спрутом раскинувшего щупальца к ближайшим пригородам и тянущегося вдаль к своим товарищам, нынешнему огненному паучку Конохи было очень далеко. И, пожалуй, это — единственная вещь на Земле, по которой я не перестану скучать и в этом мире...

Я задумчиво попинал поверхность, на которой стоял — небольшой выступ на носу каменной физиономии Йондайме на Горе Хокаге. Это была точка, наиболее выдающаяся из скальной поверхности и немного нависающая над деревней. Ну если, конечно, брови Хаширамы не считать. Однако на бровях — я встречаюсь только с девушками.

— Ну что ж, Минато... Спасибо тебе хотя бы за то, что я могу стоять тут и смотреть на ночную деревню. Жаль, что ты этого никогда не услышишь — очень многозначная фраза получилась, ты, отбивавшийся от заключения законного брака, оценил бы!

И с этими словами я спрыгнул вниз. Такого на Земле никогда бы не вышло. И за это тоже я был благодарен...

Ночная деревня из глубины улиц тоже была красива. Шиноби Конохагакуре восстановили место своего обитания в первозданном виде в кратчайшие сроки. Впрочем, что в этом удивительного — все нелепые бревенчатые конструкции, именуемые тут 'зданиями' и 'домами' и не падающие исключительно потому, что Шинигами опасается забирать к себе людей, способных нормально жить в таких постройках, оказались на своем месте — будто и не было никакого нападения. Но сейчас хихикать над последователями Сальвадора Дали в архитектуре не хотелось — может быть, как раз это и отличало деревню от других таких же. Пробираясь узкими улочками к главным воротам, ты можешь точно сказать себе — это Коноха.

Я вздохнул — любоваться красотами не очень хотелось, потому что на душе было удивительно погано. Сегодняшний день прошел как-то наперекосяк. А все началось с разговора с Карин...

С утра ничего не предвещало неприятностей. Мой очередной дружественный дипломатический визит в Коноху, совмещенный с посещением 'Ичираку рамен', созерцанием розовеющей при каждом моем приходе Аяме и разорением ближайшей попавшейся под руку кондитерской прошел привычно, удивляла разве что сама деревня, поднявшаяся практически из небытия в первозданном виде. Да и алоглазая обнаружилась именно там, где я и ожидал — в подвальном помещении госпиталя за дверью с криво налепленной надписью: 'Все вон отсюда! Шизуне, доделай финансовые отчеты за прошедший месяц! А если ты, Наруто, посмеешь сюда войти, уляжешься на стол вместо пациента!'

Теневой клон, выбранный на роль камикадзе, тяжело вздохнул, помянул создателя уютной, почти домашней полутораэтажной конструкцией и скрылся за дверью. Воспоминания мгновенно развеянной копии не принесли ничего, обширного полутемного помещения, но Карин все же ко мне вышла — чего я и добивался.

Оказалось, что обратно на остров на пока не собирается — Цунаде перевернула ее представления об ирьедзюцу.

— Понимаешь, я даже не знала, что так можно делать! Мои способности к лечению через кровь — простое знахарство, не более того! А если соединить его и знания Сенджу-сама, я совершу переворот в пересадке органов! Любых! — горячилась девчонка.

Ну и ладно, слава Мировому Равновесию — не по кускам передо мной явилась. Если честно, я и сам был не против: раз уж со мной бабуля не хочет делиться прорывными медицинскими техниками, то, может, Карин повезет? Но вот потом...

— Кстати, а почему ты все еще в очках? — ехидно ухмыльнулся я. — У двух великих ирьенинов не хватает сил исправить тебе зрение?

Алоглазка осеклась на полуслове.

— С моим зрением все в порядке — меня устраивает, — как-то медленно проговорила она.

— Да? А очки тогда зачем? Без них у тебя гораздо больше шансов мне понравиться! — продолжил насмешничать я.

Девушка вдруг часто-часто заморгала.

— Ты не понимаешь... Это все, что осталось мне от мамы. Я уже не помню ее лица, только эти очки. Она носила их всегда... и вообще, это не твое дело! Отвали, не видишь — я занята!

Карин резко отвернулась и захлопнула за собой дверь в подвал. А я остался в одиночестве с другой стороны и — клянусь — моргал так же часто-часто...

Ссорой с моей ученицей (нет, ну а что? Извращенный Отшельник я или право имею? В конце концов, больше, чем я — ей не дал никто) дело отнюдь не окончилось, потому что в Конохе мне нужно было сделать еще одно дело — пригласить на пресловутый праздник Тен-тен. Судя по началу дня, это могло стать гораздо сложнее, чем мнилось сначала. И я был прав...

Как оказалось, семейный обед в качестве друга и он же, с теми же людьми и в том же доме, но в статусе парня — совсем не равнозначные вещи. Да и времени прошло достаточно, события всякие произошли...

Почти все время моего визита над верандой новенького дома семьи Тен-тен провисела неловкая тишина. Ее родители не знали, какими словами попросить меня осветить сомнительные моменты моей биографии последних лет, о которой они явно были в курсе. Не исключено, что отец Тен-тен не поленился поинтересоваться моей личностью у Цунаде, а она (вот же мстительная старушенция!) с удовольствием ему все рассказала. По крайней мере, на его месте я поступил бы именно так.

Сам я, если честно, совершенно не представлял, о чем разговаривать. Как бы это ни было удивительным, но во всех моих жизнях, включая бытие червяком и жабой, не случалось официального знакомства с родителями любимых девушек. Как-то выпал из моей судьбы такой момент. И сидеть рядом с людьми, которых знаешь уже несколько лет, с которыми съел не одну миску тофу, в мутном статусе непонятно кого — то ли уважаемого селфмейдмена, то ли отщепенца, было... хм... немного неуютно. А еще и история эта, с Нагато и воскрешением деревни... Вот правда — лучше бы один Наруто там погеройствовал!

Из всех присутствующих в этот вечер на веранде одна Тен-тен не испытывала никаких сомнений. Вот только жизненного опыта, чтобы разрядить повисшую в воздухе неловкость, у девушки явно не хватало.

Последней каплей стала фраза отца Тен-тен, когда девушка вызвалась было меня проводить. Он высказался в том духе, что, мол, это не очень нужно, так как я могу отправиться куда угодно прямо из-за этого стола, не сказав ни слова на прощанье. Уж не знаю, комплимент он хотел сделать или нет... Но если нет — у него прекрасно получилось. Я встал, поблагодарил за ужин, еще раз пригласил Тен-тен к себе на остров, получив в ответ горячее одобрение этой идеи и откланялся. Даже поцеловать мою девушку напоследок не получилось. Я разозлился и, решив принципиально пользоваться сегодня только своими ногами, отправился бродить по деревне...

То ли правы адепты здорового образа жизни в своем мнении о пользе пеших прогулок, то ли бесстрастно-угрожающее выражение каменной физиономии моего... хм... просто — Минато... перевело мысли в иное русло (если мне после смерти поставят памятник с такой же отвратительной рожей — вот ей-ей, воскресну! Не доводите до греха!), то ли оставшийся час (и не надо меня в обмане подозревать! Каге сказал 'сегодня своими ногами' — Каге честно дождался полуночи!) обещал закончиться довольно быстро — но этот вечер все-таки прочистил мне мозги. На самом деле, день прошел хорошо. И Карин чему-то учится, причем чему-то явно полезному и у Цунаде, и с родителями Тен-тен прошло неплохо — я ж не Саске, чтобы после всех происшествий типа объявления в международный розыск и убийства коноховского Старейшины, как ни крути, а пользовавшегося определенным доверием местных, меня носили на руках и умоляли вернуться. Спасибо, что сразу с крыльца не спустили, а со временем все образуется.

Так что причина моего поганого настроения совсем не в этом. А в том, что произошло с Таюей...

Верно говорят — беда не приходит одна. Потому что как только на поверхность сознания пробился образ девушки с распущенными красными волосами, теплыми карими глазами и слабой улыбкой — Ю очень редко улыбается во весь рот, иногда приходиться угадывать, что она на самом деле чувствует... — как в противоположном конце улицы шевельнулись тени, расступаясь и выпуская из себя тех, чьим присутствием всемогущая Судьба решила окончательно меня добить.

По центру улицы, ничего не видя вокруг, шла... нет, почти бежала Сакура. Короткие розовые волосы развевались под напором встречного ветра, превращаясь в куцее знамя розовой победы,зеленые глаза сверкали... А в нескольких шагах позади, будто полусдувшийся шарик на невидимой веревочке, болтался Наруто.

Одним взглядом оценив всю диспозицию, я быстро прижался к удачно подвернувшейся стене. Встречаться с этими личностями не было ни малейшего желания, а, если я сделал верные выводы из этой сценки, сейчас обоим персонажам будет довольно сложно заметить что-то вокруг себя. Как удачно: стена, к которой я прижался, в тени, фонаря рядом нет, и если я не буду шевелиться, то...

— Айдо!

Сакура все же меня заметила и, не медля ни мгновения, резко свернула с прямого пути.

— Айдо, что ты здесь?.. А, неважно! Проводи меня!

Ученица Цунаде вцепилась в мой локоть, оторвала меня от стены и выволокла на середину улицы. Я обалдел.

— Э-э-э... Сакура, — пришел я в себя через некоторое время, уже волочимый вдаль по улице. — Что случилось?

— Наруто — идиот! — в сердцах воскликнула девушка.

— Сакура... Я, конечно, понимаю, что в приличном обществе при встрече принято начинать разговор с утверждений, которые не вызывают разногласий. Ну, к примеру: 'Сегодня был прекрасный солнечный денек', 'Ночная Коноха очень красива', 'Наруто — идиот'... Но все же — что случилось?

Сакура замерла, подняв на меня изумленный взгляд, а затем улыбнулась и фыркнула:

— Нет, Айдо, такое можешь сказать только ты!

Она отвернулась, не ответив на вопрос и не уточнив, что она имела в виду, но дальше пошла уже гораздо спокойнее. Сзади не раздалось ни единого звука, а я тихо вздохнул. Цель достигнута, Сакура успокоилась, но уже сейчас понятно, что я горько пожалею о том, что не плюнул на собственное обещание и не удрал от той самой стены Хирайшином на максимальное расстояние, на которое хватило бы чакры... И почему я не могу просто развернуться и уйти? Хотелось бы мне знать ответ...

Некоторое время мы шагали в тишине. Но рано или поздно всему приходит конец. Из-за спины раздался голос:

— Э-э-э, Айдо... Я хотел узнать... Я бы спросил раньше, но ты все время уходишь. Я слышал, как тебя все называют 'Узумаки', а твоя фамилия была 'Комура', ты говорил. Это фамилия твоих родителей? Моя фамилия тоже Узумаки, так может мы... это... — Наруто замялся, а потом бухнул, — Родственники?!

Я резко замер. Сакура, вцепившаяся в мой локоть и до сих пор считающая себя хозяйкой положения, такого не ожидала и дернулась всем телом.

Я улыбнулся. Сакура промолчала. И над улицей вновь распростерла крылья ночная тишина...

— Ну так все же — что произошло? — спросил я, поудобнее опираясь на низенький заборчик детской площадки.

Как оказалось, конечной целью Сакуры было именно это место. Что она тут забыла, я, признаться, не очень понимал, но, раз уж вляпался в очередную эскападу 'команды номер семь', приходилось соответствовать. Главное, чтобы в пределах видимости не появилась оставшаяся треть этой 'команды'. Тогда уж совсем третьесортная драма получится...

— Все началось с того, что сегодня днем на деревню напали Акацки в полном составе. — начала розоволосая.

Девушка устроилась на детских качелях и, нужно сказать, это выглядело очень мило. Я с трудом подавил желание задать вопрос о том, не доставляет ли ей неудобств размер качелей, рассчитанный на сугубо детские бедра, немножко поиронизировать на предмет того, нужен ли плоскодонке киль, и сосредоточился на рассказе.

— Погоди, но ведь мы же там добрую половину поубивали? А недобрая — осознала свои предыдущие ошибки и решила избавить мир от своего присутствия?

Сакура некоторое время честно пыталась переварить фразу, а потом отмахнулась:

— Нет, это были не настоящие Акацки. Клоны, из какой-то белой субстанции. Хокаге-сама сказала, что разберется позже. Но это неважно, потому что впервые с самого выпуска все, кто был тогда на нашем первом Чунин Шикен — помнишь? — собрались вместе и сражались тоже вместе. И у нас получилось!

— Ну, для начала — не совсем все собрались. Но теперь понятно, о чем рассказывала Тен-тен, когда пыталась разговорить нас с ее родителями, — понимающе покивал я, но, перехватив какой-то уж чересчур внимательный взгляд Сакуры, поторопился спросить: — И дальше что?

— Все проявили себя замечательно и было принято решение выдвинуть наш выпуск на присвоение ранга джонина. Но для этого нужно, чтобы рекомендацию подписали родственники. У Наруто никого нет, Цунаде-сама ему отказала, он поссорился с Ирукой-сенсеем. Ну и вот...

— А ты сама? — уточнил я.

— Я тоже прекрасно справилась! Но мои говорят мне не спешить! Да что они понимают! Уж лучше бы они!..

Сакура осеклась на полуслове и закрыла себе рот ладонью. Я посмотрел на нее и кивнул: что ж, теперь понятно, почему они поругались, а то, что девчонка не стала продолжать — верно. За такое я и вмазать могу...

Я повернутся к рыжему, грустно сидящему на бортике песочницы (где, как по мне, ему самое место) и сказал:

— Наруто, не переживай! Зачем тебе это? Смотри на вещи шире — сколько всего этих джонинов? Только по Конохе пяток тыщ наберется, а по другим деревням я и не говорю! У нас вон даже Хокаге пятеро! Зато генин, побивавший шиноби S-ранга — всего один на целый мир!

Джинчуурики поднял на меня неожиданно серьезный взгляд:

— Айдо, мне плевать на ранг. Просто... Неужели до меня никому нет дела? Почему никто не может поверить в меня? Я просто хочу семью!..

В душе поднялась какая-то подозрительная волна и неизвестно, чем бы кончился весь этот разговор, если бы сбоку не раздался глухой смешок:

— Вот как! Это я удачно зашел!

Бытие шиноби накладывает определенные обязательства и катастрофически портит характер. Мы оказались на ногах еще до того, как стих последний звук. А из песочницы медленно поднималась фигура в плаще. Красные вышитые облака были не видны в темноте, а лунный свет подкрашивал маску серебром, но личность визитера это нисколько не скрывало. Ибо дырке для единственного глаза в ночь пробивалось тусклое багровое сияние Шарингана.

— Тоби, — констатировал я очевидное.

— Приятный сюрприз, — не остался в долгу он. — Тем лучше — круг испытателей ширится!

— Наруто, держись ближе ко мне. Сакура — быстро беги за помощью! Вместе — веселей!

Я решил игнорировать поток сознания клоуна с раздвоением личности. Хватит болтовни и подвигов — сейчас главное прикрыть рыжего, а остальное — не моя забота!

— Я не оставлю вас! Он пришел забрать Наруто! — пискнула розоволосая.

— Дура! Так не забирают! — рыкнул я. — Когда все закончится — мы пойдем на полигон и там я закатаю тебя в землю, чтобы ты увидела, кто из нас имеет право отдавать приказы! А теперь — заткнись и делай что говорят!

— Девочка, твой мальчик прав, — вставил ремарку Тоби.

Сакура судорожно вздохнула. Видимо, давила в себе комментарии насчет 'твоего мальчика'. Я был с ней солидарен — да ни за какие деньги! — но то, что она сообразила, что сейчас не время для препирательств — дорогого стоило.

А Лжемадара тем временем продолжал:

— Сейчас у меня действительно недостаточно сил, чтобы просто забрать свое. В этом мире войны ведутся по вашим правилам. Но у меня есть кое-что еще и если в игре нельзя победить — игроки меняют правила! Ты не интересна и мне, и Саске, Сакура. Стоило воспользоваться предложением бежать, но как хочешь. Прощай!

Одним стремительным движением Тоби достал из-под плаща что-то красное и подкинул это вверх. Я метнулся к Наруто, проклиная чакру Девятихвостого, которое стабильно смывает все поставленные на рыжего метки, лишая меня основного преимущества в драке.

Время послушно замедлилось, поле зрения расширилось и я, не прекращая тянуться к воротнику рыжего, смог во всех подробностях рассмотреть медленно поднимающийся вверх красный шар. Внутри него хаотически крутились черные точки, складываясь в смутно знакомый узор. Смущало только одно — точек было девять.

Хотя мы стояли всего лишь в нескольких шагах друг от друга, я все равно не успел. Мне оставалось буквально пара миллиметров, когда шар Тоби перестал подниматься, завис в воздухе, немного увеличился в размерах... и исторг из себя свет. В этом свете растворилось все — небо, земля, недалекие дома, мои спутники, воздух... Не осталось ничего, даже самого меня. Существовал только свет, который был всем, и все было светом. Из него можно было создать все, что угодно, он мог выполнить любое желание, но это было никому не нужно. Потому что кроме света — не было ничего...

Когда голова перестала изображать из себя наковальню для молота Гефеста — Кузнеца Богов, а перед глазами перестали плавать цветные пятна, я приподнялся с земли, сел и огляделся. На меня в ответ с таким же удивлением уставились Сакура и Наруто.

— Ну и что это было? — спросил я, поднимаясь на ноги.

В окружающем ничего не изменилось — та же самая детская площадка без малейших следов взрыва — кажется, даже кучка песка, которую во время разговора бездумно раскидывал Наруто, вновь вернулась в первозданное состояние. В собственном организме тоже все было хорошо — руки-ноги-голова в комплекте ничего не исчезло и даже — что было бы страшнее — не прибыло. И, главное — нигде не было видно Тоби.

Ответа я, естественно, не дождался.

Еще раз посмотрев на ошарашенных спутников, мельком посетовав, что они не учились у Гая — живо бы отвыкли зевать по сторонам, когда наградой за невнимательность обычно было дополнительные сто кругов по полигону, я решил взять инициативу в свои руки. Как и всегда.

— Так, мальчики и девочки, что-то мы с вами загулялись. А ведь не зря ребят предупреждают — не задерживайтесь на улице после десяти, можете встретить злого дядю! Сакура, Наруто — сейчас быстро к бабуле на доклад. Она сидит в подвале госпиталя, заодно и проверит вас на гендзюцу — на всякий случай. Ну а я пошел...

— Тебя разве не нужно проверить?

Я злобно фыркнул и повернулся к этой любительнице поболтать.

— Нет, потому что всем известно — гендзюцу на меня не...

Взгляд скользнул поверх розоволосой головы и продолжение застыло на губах. Что-то было не в порядке. Что-то важное, незыблемое, сравнимое с небом над головой и с землей под ногами. С землей... под ногами... Возможно, я и не обратил бы внимания, если бы не далее как пару часов назад не топтал то, чего сейчас не было. А так...

— Наруто, Сакура, — совсем другим тоном продолжил я. — Обернитесь и посмотрите внимательно. Вы видите то же, что и я?

— Что?

Команда номер семь резко обернулась и начала шарить взглядом по горизонту. Но, видимо, картина была настолько привычной, что глаз никак не мог уцепиться за изменения.

— Гора Каге, — терпеливо уточнил я.

Мои спутники уставились на монумент, который задумывался так, чтобы его было видно из любой точки деревни.

Несколько секунд царила тишина, а затем Наруто подал голос.

— Задница, — лаконично высказался он, подумал и добавил: — Даттебайо.

Я был с ним полностью согласен. В нашу жизнь прокрался он. Толстенький. Полярный. Песец. Потому что вместо привычной каменной физиономии Минато Намиказе, Йондайме Хокаге и моего незадачливого отца, четвертым в ряду правителей деревни красовался совершенно незнакомый мужик с прической в стиле морской звезды и с шикарнейшими бакенбардами...

И ведь ни одна зараза никогда не объяснит: что теперь мне с этим делать?!

Глава 36

— Так, прежде всего нам надо успокоиться и все обдумать! — сказала Сакура и повернулась к нам.

Я не смог не восхититься: было видно, что девчонке очень не по себе, да еще она все время косилась на монумент. Похоже, новое лицо в ряду Хокаге кого-то ей напоминало... А вот поди ж ты!

— Что нам известно? Во-первых, это не может быть работой шиноби с Дотоном: Цунаде-сама и Ямато-тайчо говорили, что, чем масштабнее воздействие, тем труднее осуществлять тонкие манипуляции. Водопад они поднять еще могут, но вот за такое короткое время нарисовать новое лицо — нет. Да даже если и могли — они бы ни за что не стали, они ведь не то что некоторые...

Сакура все-таки не удержалась от нотации и сурово посмотрела на нас с Наруто. Я натянуто улыбнулся — хорошо, что ее занудный зудеж остался прежним: островок стабильности в рушащемся в хаос мире...

— Во-вторых, нам нужно попытаться найти Цунаде-сама. Скорее всего это гендзюцу от Мадары, хотя я не представляю чего таким образом хотел добиться Мадара...

— Это не гендзюцу, — мрачно отозвался я. — А этот тип — не Мадара. Сакура, если для тебя обычно верить на слово первому встречному с круглым глазом, то я удивлен, почему ты все еще не замужем за Ли. У него преимущество: глаз — два!

— Айдо... Ну, ты!.. Не смей!.. Ты еще хуже чем всегда!

Кажется, розоволосая забыла как дышать. Но, подобно опытному боксеру, быстро вернула самообладание:

— И вообще, ты что, больше всех знаешь о гендзюцу?

— Да, больше, — бросил я. — Но ты уверена, что здесь и сейчас — место для научного исследования?

— Да, — решительно кивнула девушка. — Я хочу знать больше, чтобы... чтобы...

Она почему-то сердито посмотрела на меня. А я вздохнул и начал рассказ:

— Когда-то, в те счастливые времена, когда я, столкнувшись с Итачи Учихой, получил вот эту штуку...

Я постучал пальцем себе по лбу и сделал небольшое усилие, чтобы проявить Инфуин. Вопреки ожиданиям, мои собеседники ничуть не удивились. Стало немного обидно, но надо было продолжать.

— Тогда я считал, что гендзюцу мне больше не страшно. Но недавно иллюзия на мне все же сработала. И пусть в спор из-за девушки с красноглазым кланом я больше вступать не планирую — да ни за какие деньги! — пришлось все же разбираться в вопросе, чтобы не попадать больше в неловкую ситуацию. И вот что выяснилось: мастер гендзюцу заставляет свою жертву видеть, слышать и чувствовать то, что ему нужно. Отдельные специалисты используют все пять чувств. Но есть те, на которых иллюзии не действуют — например, клан Хъюга. А происходит это потому, что у них есть дополнительное — шестое — чувство. В случае Хъюга это Бьякуган. Они видят то, что шиноби, накладывающий на них гендзюцу, не в силах даже вообразить. У меня, хоть я и не Хъюга ('А жаль!' — мелькнула на задворках сознания противная мыслишка), тоже есть некоторые особенности. Я чувствую свои печати. Наложи гендзюцу на окружающее — я построю модель реальности на основе своих меток. Наложи гендзюцу на меня — на мне тоже есть мои печати. Так что из всех живущих шансы незаметно загнать меня в иллюзию, есть только у Таюи, но она вряд ли станет этим заниматься. Хотя... Кхм. В общем, именно поэтому гендзюцу на меня не действует, перед нами — не наша Коноха, а вот с моими печатями что-то неладно...

Как ни странно, лекция о теории гендзюцу настроила на рабочий лад. Будущее без меток Хирайшина вокруг показалось не таким беспросветным, и даже странные ощущения от моих печатей перешли из плоскости: 'А-а-а, что с ними, мы все умрем!' во вполне обычный исследовательский интерес. Я было собрался продолжить мысль, но вдруг перехватил взгляд Сакуры. Она весело на меня косилась.

— Что? — недовольно спросил я.

— Оказывается, тебя очень просто успокоить! Надо только внимательно выслушать! — с немного бледной улыбкой ответила девушка.

— Я не беспокоился, просто... А чего это ты меня успокаиваешь, а не Наруто?

— А его зачем? — удивленно отозвалась Сакура. — Все целы, в порядке и не ранены. А остальное — как-нибудь выясним, да?

Рыжий уверенно кивнул. А мне стало стыдно.

— Ну ладно, раз так — давайте уже пойдем и выясним, что же случилось с деревней и с нами. И предупредить о том, что Акацки ходят сюда как к себе домой, местных тоже стоит. Кем бы они ни были.

Я бодро развернулся и потопал к выходу с детской площадки. Наруто и Сакура направились вслед за мной.

Но даже такой простой план, как предсказывали мудрые люди еще в седой древности, не выдержал столкновения с реальностью. Потому что в разрыве сетки-рабицы, оставленной для входа, вдруг нарисовался Киба.

— Привет! — удивленно проговорил он. — Что вы здесь делаете так поздно?

Наруто одним прыжком обогнал меня.

— Киба, Акамару, вы никого не видели? В деревне появился Мадара...

Рыжий осекся и виновато покосился на меня:

— Ну, поддельный Мадара... Наверное...

— Мадара? — удивился Киба. — Что, кого-то назвали в его честь? Мы никого не видели...

Инузука завертел головой, оглядываясь... И вот тут произошло то, чего никто из тех, кто хоть немного знал пса и его человека, ожидать не мог. Воспользовавшись тем, что хозяин отвернулся, Акамару примерился, рыкнул... и укусил его! Хорошо, что хоть не от души — в челюстях чудища, в которое превратился некогда маленький щеночек, с комфортом умещавшийся на голове хозяина и гадивший ему в воло... Э-э-э, ну этого не было. Наверное... В общем, пасть этого существа вполне могла без особых усилий перехватить человека пополам. И сейчас из этой пасти свисал здоровенный клок штанов, откушенный... ну конечно — с того самого места, которое вечно находится без хозяйского присмотра.

— Ай, Акамару, мерзкий пес! — завопил укушенный, хватаясь за пострадавшее место.

Собака отреагировала так, как ей и положено — с рыком бросилась на вопящего человека. Киба увернулся, сделав 'мостик' и псина, пролетев над ним, рванула куда-то вдаль, больше не оборачиваясь. А мы подбирали с пола оброненные челюсти.

— Э-э-э, Киба, — сказал, почесав затылок, ошарашенный Наруто. — Вы с Акамару поссорились, что ли?

— Да нет, все как и всегда — противная псина,— расстроенно пробормотал Инузука. — Вот бы родиться в клане, где разводят кошек!

— От симпатии безграничной к кошкам все проблемы его, — пояснил Шино рядом. — Об этом говорю, хоть и не заметили меня вы, как насекомое какое. Поэтому и не люблю их я!

Три наших челюсти снова устремились к центру земли. Услышать такое от Шино Абураме все равно, что узнать, что Хатаке Какаши собирается на фестиваль клоунов — участником. Но оказалось, что самые сокрушительные впечатления этого вечера еще впереди...

— Действительно, очень интересный вопрос: что вы делаете здесь так поздно? У вас свидание?

— Ч-то ты такое говоришь! Ну конечно же нет!

Сакура порозовела и смущенно завертела ладошкой, а я во все глаза пялился на ту, которая задала этот странный, совершенно неподходящий к обстоятельствам, в которых оказываемся одновременно я и Сакура, вопрос.

Из тени у ограждения выступила Хината. Хината Хъюга. Верная спутница моих детских снов, занимавшая в них место где-то между пони с хвостом из радуги и дождем из данго. Девушка, которая... кхм, ну это лишнее. В общем, моя давняя знакомая, которую я бы узнал из тысячи лиц, услышал бы среди тысячи голосов, которую увидел бы посреди вечной тьмы и нашел бы посреди бесконечной пустоты... Так, ну хватит, Айдо, таких слов ты даже Таюе не говорил... О, Таюя!..

Я резко тряхнул головой и попытался понять, что же именно вызвало этот поток столь непохожих на меня мыслей. На первый взгляд все было вполне обычно. Но только на первый... Потому что Хината продолжала неторопливо приближаться. Вот из тени показались ее руки, вот уличный фонарь полностью осветил ее бело-фиолетовую курточку, без которой Хината — уже не Хината... Девушка полностью вышла на свет и меня будто огрели пыльным мешком, потому что на ней оказались надеты шортики и в этих самых шортиках по внешнему виду она оставляла Карин в полных и абсолютных аутсайдерах. Жесткое выражение лица делало ее гораздо старше привычного, а полные, аккуратно подкрашенные губы изгибались в усмешке.

Я сглотнул внезапно образовавшийся в горле ком и произнес:

— Привет, Хини-тян...

Закончить фразу я не успел. Со скоростью, которую я раньше видел только на тренировках Кайсоку и с которой пока так и не придумал способ справиться, Хината рванулась вперед и откинула меня к сетке, прижав локтем горло. Металлический уголок больно врезался в лопатку. А я охренел.

— Я же сказала тебе не называть меня так! То, что ты — его брат, ничего не значит! Ты не имеешь права разговаривать со мной! — прошипела девушка.

Только что услышанное никак не хотело укладываться у меня в голове. А Хината, секунду помолчав, продолжила:

— Впрочем...

Девушка вдруг потянулась к моему уху, притиснув меня к сетке уже не только локтем, но и своими... своими... Уголок еще сильнее врезался в лопатку, но это уже не имело никакого значения.

— ...можешь продолжать. Мне нравятся страдания слабаков-неудачников. Это заводит! — выдохнула она мне в ухо, отодвинулась, облизнулась и отпрыгнула от меня.

От резкого движения полы ее курточки распахнулись, перестав скрывать подтянутый плоский животик и... и... Подленькую мыслишку 'Если та, другая Хината прячет под своей курточкой такую же майку из крупной сетки, прикрывающую... ТАКОЕ, то, может, я немного поторопился с окончательным выбором?.. Может, не стоило так быстро сдаваться?' — не сдуло в небытие даже падение на землю, над которой, оказывается, Хината приподняла меня на полметра.

Повернувшись к Сакуре, будущая глава клана Хъюга (почему-то СЕЙЧАС — в это верилось безоговорочно) бросила:

— И запомни: Менма — мой!

— Д-да! — мелко закивала розоволосая

— А ты понял?!

После брошенного в свою сторону взгляда по-прежнему сиреневых глаз Наруто поперхнулся вдохом.

— Э-э-э... Ну мы, наверное, пойдем... Пора нам...

Он начал аккуратно отступать спиной вперед... и взял Сакуру за руку.

— Я же говорила! У вас все-таки свидание! А ты их прикрываешь! Ну, берегитесь! — воскликнула будущая (а будущая ли? Может, Хиаши уже — того? С такой-то дочерью...) глава клана Хъюга.

В ответ Наруто рявкнул: 'Ходу!' и мы рванули прочь.

Так, как сейчас — я не бегал никогда в жизни. Вокруг мелькали какие-то переулки, трубы, провода, пролетали вылетевшие из-под ног несущегося впереди рыжего мешки, палки и мусор. Даже не знаю, почему я не вспомнил про печати...

Мы вылетели на ярко освещенную улицу и замерли. Дальше лететь сломя голову было опасно — несмотря на позднее время, улица была полна народу.

— Стоять, — бросил я своим спутникам, протянул ладонь к ближайшей стене и чуть напрягся. Показалось, или сопротивление было несколько большим, чем обычно? Как бы то ни было, вдоль стены замерцала пелена, чуть искажающая картинку, и я взмахнул свободной рукой. — Сюда, прижмитесь. Барьер не пропускает чакру. ОНА нас не найдет.

— А я и забыла, что ты так умеешь, — задумчиво пробормотала Сакура.

— Уф-ф, — выдохнул Наруто, восстанавливая дыхание. — Спасаться бегством от Хинаты — это было очень неожиданно!

— Если моя наспех составленная после увиденного гипотеза верна и мы находимся в отражении мира, где на первый план выходят второстепенные черты характеров наших знакомых, то в скором времени тебя ждет большой сюрприз, Наруто. Очень много больших неприятных сюрпризов! — пробормотал я и захихикал.

Розоволосая и рыжий переглянулись, а потом неуверенно улыбнулись мне.

Глава 37

— Да, кстати, — припомнил я. — Что такое 'менма'? Вроде бы ОНА тебя так назвала?

Большие буквы при воспоминании о произошедшем получались совершенно непроизвольно. Да и по имени эту девушку называть как-то не хотелось. 'Про серого речь, а серый — навстречь'...

— Приправа к рамену. Ненавижу ее...

Наруто помрачнел, а я снова захихикал:

— То есть даже в другом мире тебя назвали в честь лапши? Да уж, у кого-то точно не хватает фантазии!..

— А меня больше интересует, почему эта Хината назвала тебя его братом, — тихо вставила Сакура.

— Да ладно, я вообще не уверен, что существую в этом мире — есть, понимаешь, обстоятельства. А Наруто всегда был неразборчив в родственных связях — может, она меня с кем-то спутала... Погоди... Ты что, все слышала?!.

— Ну я же рядом стояла.

Сакура недоуменно подняла на меня взгляд, а я... Несмотря на героические попытки справиться со своими кровеносными сосудами, я стремительно краснел. Вот же черт! Прощай, кропотливо создаваемая репутация! Чего доброго, Ино Яманака в девушки попросится, потому что 'твои страдания меня заводят!'

— Да я это... давно говорил Хинате об этом, — пробормотал я в неуклюжей попытке перевести разговор.

— О чем 'об этом'? — переспросил рыжий и подозрительно прищурился.

От дальнейшего падения в бездну под названием 'Великого Демагога Айдо Узумаки поймал на слове Наруто' меня спасло появление новых персонажей театра абсурда.

Так случается, что из всего многолюдного гомона на переполненной звуками улице слух вычленяет из хаоса всего несколько голосов. Вот и сейчас — хотя Чоджи Акимичи, Шикамару Нара и та самая, только что помянутая к ночи Ино Яманака вывернули из бокового переулка довольно далеко от нас, их разговор слышался вполне отчетливо.

— Эй, Чоджи, ну соглашайся! Сегодня большая порция барбекю стоит всего полторы тысячи рё! Если разделить на троих, получится всего... всего... а, это так напряжно! Просто пошли!

— По пятьсот ре на человека, Шикамару, ничего сложного. Но я все равно ем немного, поэтому даже такая сумма станет пустой тратой денег. Когда же ты уже повзрослеешь?..

— Ну-у-у Чо-о-о-джи!

— Мальчики, не нужно ссориться! Чоджи-кун, пойдем, посидим все вместе. Это будет мило и весело!..

Похоже, за сегодняшний день мы накачаем на наших челюстях, постоянно отваливающихся от изумления, мышцы, которые впоследствии позволят нам перекусывать зубами стальные пруты. Я отвел взгляд от худого (!), серьезного (!!) и умного (!!!) Чоджи и пробормотал:

— Шикамару, забывший таблицу умножения, Таюю никогда бы не впечатлил... А милая и скромная Яманака заставляет меня пересматривать свои взгляды на жизнь. Да, Сакура, такой Ино я бы даже доверил немного поуправлять своим телом... в определенной ситуации. Хм-хм, начинаю подумывать о смене мироздания прописки!

Рядом возмущенно запыхтела розоволосая, может быть, не понявшая совсем уж каждое слово моего маленького спича, но нутряным женским чутьем прекрасно уловившая его суть. И, как это всегда и бывает, именно этот звук привлек к нам повышенное внимание. Изменившаяся и нравящаяся мне гораздо больше — по крайней мере, не придется мучиться, чтобы умным выглядеть — команда номер десять тут же обратила на нас внимание.

Ино, одетая в до зубовного скрежета приличные блузку и юбку до щиколоток, тут же метнулась к нам:

— Сакура-чан, привет! Хорошо, что мы вас встретили, составьте нам компанию! Мы так редко видимся!

У розоволосой задергалась бровь:

— 'Сакура... чан'? — выдавила она. — Интересно, что же случилось с этим миром, что ты стала такой вежливой? Не иначе сбылось желание, которое я загадывала на падающую звезду в девять лет!

Я тихо хмыкнул: 'О, тонкая ирония! Растешь над собой, Сакура!', девчонка многозначительно покосилась в мою сторону.

— Сакура-чан, что-то ты сегодня какая-то странная, — ответила озадаченная 'Ино, версия два-ноль, улучшенная' и чуть наклонила голову к плечу.

Розоволосая растерянно завертела головой... и наткнулась на то, что окончательно лишило ее последнего подобия самообладания и рассудительности. Неподалеку, у какой-то кафешки, мило подсвеченной ночными фонарями, стоял Саске Учиха. Саске. Учиха. В Конохе. Живой. Здоровый. И окруженный толпой симпатичных девчонок!!!

— Я странная? Нет, это ты странная! Вы все тут странные, знаете?!

Сакура вспыхнула как спичка, а я тяжело вздохнул: началось. Впрочем, ее трудно осуждать: этот вечер поставил с ног на голову решительно все. Наруто встретился с изменившейся Хинатой, Сакура увидела Саске... Интересно, какой личный Апокалипсис здесь предстоит пережить мне? Ох, что-то не хочется это узнавать...

Неожиданно Чоджи шагнул вперед и положил ладони на плечи девчонке.

— Сакура,— проникновенно сказал он. — Ты дочь нашего героя, на тебя смотрят все жители деревни. Будь достойна славы своего отца!

— Дочь... героя? — пролепетала розоволосая и Чоджи кивнул нам за спины и чуть вверх.

Проследив за его взглядом, мы всей компанией уткнулись в того самого новенького в славном ряду Хокаге, который нас так смутил сначала. И на этот раз Сакура все же смогла сообразить, кого он ей напомнил.

— Ками-сама, — прошептала она. — Это же... Это — мой отец!

За этими словами должно было последовать что-то еще, какая-то мысль, имевшая для нас первостепенное значение, но почему-то с самого начала ускользавшая от меня. Но, пока мы глазели на монумент, из ближайшего переулка вывернула встрепанная и очень сердитая Хината. Ох ё, надо было еще парочкой барьеров закрыться.

Заметив нашу увеличившуюся компанию, она на мгновение приостановилась, смутившись и на мгновение стала похожей на знакомую, скромную и стеснительную сиреневоглазую девушку. Но мгновение минуло и, вернув на лицо непроницаемую гримасу и поджав накрашенные губы, она в сопровождении догнавших-таки ее Шина и Кибы направилась к нам. Ино с широкой радушной улыбкой повернулась к ним, поздоровалась, Хината сухо ответила... И как в итоге мы всей толпой оказались на горячих источниках — я сам не понял. Она, наверное, врагов побеждает одним приглашением на чашку чая. В общем, дружелюбие в исполнении Яманака — великая сила!

Сам онсен ничем существенным, как бы это ни казалось кощунственным с точки зрения Джирайи, не выделялся. Такой же, как и в нашей Конохе. Разве что я впервые оказался здесь вместе с теми, кого знал хотя бы по именам. И еще — по-моему, меня впервые в жизни куда-то пригласили. Хоть и за компанию с Наруто — Менмой по-местному — но все же. Странное чувство, если честно. А ведь я раньше и не задумывался — есть ли у меня вообще друзья? Похоже, ответ очевиден...

Я заранее приготовился ко всему. Странно, будь иначе — в компании голых парней-то. Вообще, данный вид социальной активности меня всегда изрядно настораживал. Может быть, и хорошо, что меня никто никуда не зовет, а?..

Как бы то ни было, веселые покатушки Шикамару на мыле под его же дебильное хихиканье, Неджи, переставший стесняться печати 'Пойманной птицы' на лбу и странные взгляды, которыми присутствующие окидывали мое тело (эй-эй!) не смогли поколебать мою невозмутимость. Даже когда оказалось, что Хъюга разменял свое стеснение на духовное водительство Джирайи и почти что все время в бане с помощью Бъякугана пытался сквозь стену подглядывать за собственной сестрой (!) — даже тогда я остался спокоен, хотя и что-то заподозрил. Но когда с женской половины онсена раздался дружный многоголосый вопль и мы, похватав шмотки и натянув их кто куда (мое робкое сопротивление — ну в самом деле, кто-то не понимает, что именно стало причиной крика? Уж точно не Мадара сотоварищи напали не женскую баню... — осталось незамеченным), бросились на помощь... Зрелище Ли, беспомощно хлопающего глазами посредине женкой раздевалки в окружении разозленных девчонок окончательно подорвало во мне надежду, что мне удастся сохранить в целости мой разум...

Впрочем, было в произошедшем и кое-что позитивное: среди девчонок, обступивших беднягу Ли и подготовивших его к экзекуции, я с радостью заметил Тен-тен. Ну хоть одна приятная личность за сегодня! И хотя эта личность была изрядно поцарапана и заклеена пластырем с ватой в самых неожиданных местах, я все же решился. В конце концов, я знаю эту девушку как никого больше, так что особых сюрпризов ждать не приходится.

Дождавшись, пока народ ломанется за сбежавшим Ли (вот и не подозревал в нем таких талантов к тихому сматыванию удочек!), я подошел поближе и придержал девушку за плечо.

— Привет, Тен-тен. Ты даже не представляешь, как я рад тебя сегодня видеть!

Разумеется, я не строил иллюзий. Шансы на то, что и в этом мире у нее с моим двойником — а то, что он есть, бесспорно, нас ведь узнали — будут отношения, отличные от дружеских, были слишком малы. Хотя кто его знает, вон Хината на Нару... тьфу, на Менму как набросилась. Надо привыкать к новому имени рыжего, чтобы не проговориться, в местный Корень АНБУ к дружелюбному Яманаке Фу попадать как шпиону уж очень неохота. Хотя до сих пор от новой приправы в 'рамене имени джинчуурики' пробирает на хи-хи...

Девушка вздрогнула и обернулась:

— Ты-ы?!.

Это короткое слово было произнесено с такой непередаваемой смесью удивления, пренебрежения и брезгливости, что я мгновенно все понял. Мдя... Ну что ж, это надо просто пережить...

А пока я думал, Тен-тен продолжала:

— Мы ведь уже разговаривали с тобой. Но мне нетрудно повторить: хоть я и не очень ловко обращаюсь с оружием, это не значит, что я буду встречаться со слабаком, который даже ирьедзюцу не сумел освоить! Ты уже забыл, как тебя из госпиталя выставили и что ты при этом говорил? Да даже Ли лучше тебя!

Она резко отвернулась и пошла к двери, но в проеме замерла:

— И еще... Только идиот не заметит, как ты смотришь на Хинату-сан. Если бы ты... — она неожиданно запнулась, но тут же продолжила: — А я никогда не соглашусь на роль запасного варианта! Прощай!

И она вышла, оставив меня в степени глубокого офигения... посреди женской раздевалки.

...Догнал я эту веселую компанию, когда они вновь поймали и окружили беднягу Толстобровика (надо же, а я раньше считал, что 'догнать Ли' — это оксюморон, как 'сухая вода', например...) и снова устроили самосуд. Видел как его окружили, бросили обвинение в подглядывании, как за него вступилась Сакура... и одним движением, выдающим большую склонность (гм, надо Наруто новый оранжевый комплект одежды подарить. С застежками на чакрометалле...) содрала с Ли комбинезон... оставив его в одном только женском белье. И на тихий возглас Тен-тен: 'Это же моё!..' истерзанный мозг не придумал ничего лучше, как выдать:

— Хм-хм, бледно-розовое... Мне кажется, оно очень подойдет к цвету твоей кожи. Прекрасно оттенит пикантную смуглость...

С невнятным возгласом Тен-тен выхватила откуда-то из складок рубашки свиток, мгновенно распечатала из него какую-то шипастую дубину и обрушила ее на меня. Я просто и без изысков сделал маленький шаг назад, хотя, к чести девушки, 'просто' это получилось в основном из-за того, что без скорости за эти годы я уже себя и не мыслил. Тренируйся я чуть поменьше и дубина бы неминуемо встретилась с моим лбом.

Для Тен-тен возникновение в руке оружия, а особенно то, как быстро она смогла его распечатать, оказалось сюрпризом. Она пискнула и рухнула вслед за своей железякой, зацепившись за шипы. Сидя на земле, она пробормотала:

— Ну вот, одежду порвала... Опять мама ругаться будет!..

А все остальные смотрели на меня. И в этих взглядах было столько изумления тем обстоятельством, что я не валяюсь в пыли с раскроенным черепом, что на ум приходила одна только мысль: 'Что за хрень сотворил со своей жизнью мой двойник... и куда, черт побери, он умудрился от меня спрятаться?!'

Глава 38

Утро красит нежным цветом... бакенбарды на скале!

Я лениво приоткрыл глаза и некоторое время смотрел вверх, пытаясь сообразить, где я нахожусь и почему мне незнакомо окружающее...

Все же, как мне кажется, просыпаться от нападения, посреди драки или в момент какой-нибудь глобальной катастрофы гораздо удобнее. Мозг, осознающий, что его управление телом под угрозой и в случае промедления командовать ему придется в лучшем случае челюстью, да и то недолго — полторы минуты примерно, мгновенно включается в работу. А в минуты мирной жизни, видимо, компенсируется и никак не желает заниматься делом. Не спорю, иногда приятно всплывать из глубин сна, любуясь растрепанными после ночи красными волосами Таюи, рассыпавшимися по подушке, следить за сонной дрожью ее длинных ресниц и медленно осознавать, как же ты крут. Эх, Таюя!.. Но в остальное время такой долгий процесс пробуждения доставляет некоторые неудобства. Вот например как сейчас, когда первое, что я услышал этим прекрасным летним (а в Конохе не-летних и не бывает. Субтропики, чтоб их) утром стало громовое бурчание чьего-то живота!

Я аккуратно свесился с ветки, на которой этой ночью спал, и посмотрел вниз. Почему на ветке? Ну-у-у... По моему личному мнению, на лавке в парке спят только бомжи, неудачники и мужья, которых выгнали из дома жены. Ни тем, ни другим, ни третьим я (надеюсь) не был, чакра позволяла мне спать хоть на отвесной стенке, устройство спального мета в кроне дерева превращала ночевку в парке из акта невезения в увлекательный поход на природу, а брошенный вниз взгляд блестяще подтвердил правоту моего мнения на данный счет. На той самой пресловутой парковой лавочке, в окружении живописно разбросанных упаковок из-под чипсов, сухариков и прочей полуфабрикатной гадости, пустых бутылок сока и питьевой воды... сидел Наруто. И его взгляд, брошенный на меня, был наполнен отнюдь не добротой и любовью! Да уж, правильно меня в той жизни учили: 'Встретил бомжа — не смотри ему в глаза!' Или это про собак было сказано?.. Неважно, все равно опасность — одинаковая.

— Айдо! Здесь нет 'Ичираку Рамен'! Я проверил! Встал с восходом солнца и отправился искать! Его нет! Старик Теучи! Аяме! Как же я без вас?!.

Надрыву в голосе рыжего позавидовал бы любой античный трагик, а Станиславский, узрев эту картину, даже из гроба крикнул бы громогласное: 'Верю!' Я тихонько выдохнул: адресатом столь сильных чувств джинчуурики оказалась несправедливая вселенная, а значит с этим можно было жить дальше. Хотя, зная Наруто — на месте вселенной я бы уже начал беспокоиться и искать в своих безграничных недрах палатку с лапшой поприличнее!

На самом деле, ветку, лавочку, затравленный взгляд рыжего, полный обиды на все сущее и то, что мы встречали первые лучи солнца под открытым небом, можно было объяснить одним словом. И слово это было: Сакура.

Когда вчера, вырвавшись-таки из ласковых банных объятий наших 'старых-новых' конохских сверстников, мы бесцельно брели по какой-то улице, обремененный каждый своими мыслями и чувствами, оставшимися от этого давно переставшего быть томным вечера, Сакура внезапно остановилась и подняла голову.

— Наруто, слушай... ты ведь сын Четвертого Хокаге, так?

— Ч-то? А... Да, — ответил вынырнувший из задумчивости рыжий.

— А в этом мире Четвертый — мой отец. Так, может быть, твои родители живы? Может, ты проверишь? А я тем временем продолжу собирать информацию об этом мире!

Наруто замер на месте как вкопанный. Я настороженно покосился на него и посмотрел на розоволосую.

— Э-э-э, Сакура, я бы не стал так торопиться. На самом деле, не все так однозначно. Ведь...

— Ну конечно! Раз здесь герой — розовый дядька с бакенбардами-сан, то это именно он победил Девятихвостого. Значит...

Наруто, перебив меня, забормотал, уставившись в бесконечность, а потом вдруг резко сорвался с места. Я, огорченно сплюнув, бросился за ним.

— Наруто, куда ты?! — крикнул я, догнав его.

— В свою квартиру, — коротко ответил он. — Если они живы, они будут ждать меня, как каждая обычная семья!

После этих слов он резко ускорился, взлетев на ближайшую крышу.

— Наруто, подожди! Тьфу...

Доска перил под ногой треснула — эту Коноху явно давненько не перестраивали — вынуждая меня снизить темп.

— Наруто, с чего ты взял!.. Кха! Кха!..

Мотылек, спокойно и мирно летевший на ближайшую электрическую лампочку, которой было суждено сжечь его, резко влетел мне в рот, променяв веселую и быструю смерть в потоках света на мучительную гибель в глотке крупного млекопитающего.

— ...что, даже если они выжили!..

Оранжевая спина спрыгнула с крыши на улицу и я примолк — орать в пустоту было попросту глупо.

— ...они станут жить в твоей квартире!..

Впереди выросдом с необычно ярко освещенной верандой на этаже, где жил Наруто. Рыжий устремился к знакомой двери и...

— ...в которую я никогда бы не привел жить своих детей по собственной воле! — закончил я, с олимпийским спокойствием разглядывая соломенноголовое тело, сброшенное с перил третьего этажа потоком некоторого количества тяжелых предметов, использующихся в жизни и быту.

Тело подняло на меня голубые глаза, наполненные безграничной грустью всего шинобского народа.

— И, кроме того, — назидательно продолжил я, — твоя квартира слишком мала для четверых!

— Да, Айдо, прости, — сказал Наруто, отряхиваясь и поднимаясь. — Ты прав во всем, а я поспешил. Нам нужно узнать больше о том, что происходит. А... почему 'четверых'?

Но рухнувший рядом с нами диван, кажется, развалившийся еще в полете и не иначе — оскверненный аурой джинчуурики Девятихвостого (потому что подобрать более логичное объяснение поведению новых жильцов, вышвыривающих мебель из дверей, очень трудно), избавил меня от необходимости отвечать на этот вопрос.

...И именно поэтому я сейчас пялился сверху на не выспавшегося, голодного и растрепанного так, что стал похож на близкого родственника Карин (впрочем, в каком-то смысле так ведь и есть...), Наруто.

Наше обоюдное разглядывание, на мое счастье (не уверен, что у рыжего в этот момент не бродили мысли на предмет 'сбить с дерева и сожрать этот сочный плод' — джинчуурики все же. Ведь красное — значит спелое!), прервала Сакура, чуть ли не вприпрыжку выбежавшая из-за поворота парковой дорожки.

— Привет, мальчики! — почти что пропела она и помахала нам ладошкой. — Как прошла ночь?

— Судя по твоему подозрительно хорошему настроению — гораздо хуже, чем у тебя! — ответил я, спрыгивая с ветки.

— Вот как? Очень жаль! Я прекрасно выспалась и проснулась потому, что солнечный лучик пробился сквозь шторы. Ведь я была дома совершенно одна!

Девчонка счастливо жмурилась. А я в очередной раз получил доказательства, что избитый и почти побежденный (ну или голодный и не выспавшийся, что равнозначно — уж поверьте) Наруто совершенно не похож на Наруто довольного и сытого. Первый соображает гораздо быстрее и лучше!

— То есть, — сказал рыжий, в то время, пока я удивленно моргал, — вчера ты начала этот разговор о семье только для того, чтобы не пускать нас в твой дом на ночь?

— Наруто, я могла бы сейчас начать оправдываться, но я слишком счастлива. Так что — да, ты полностью прав! — лукаво улыбнулась Сакура. — И я тоже была права, ведь, если бы вы были у меня дома, ко мне бы не пришел Саске!..

Последняя фраза розоволосой прозвучала громом посреди ясного солнечного дня. Небо рухнуло на землю с адским грохотом, и все, кто услышал эти слова приговора собственным убеждениям, судорожно пытались собрать расползающуюся прямо под пальцами ткань реальности. Слова Тоби о Вечном Цукиеми вдруг получили твердокаменное подтверждение и, готов спорить — в этот самый момент и я, и Наруто не раз и не два пробормотали про себя слово 'Кай!'. А розоволосая наблюдала за этим попранием основ, удивленно распахнув глаза.

Наконец мы с Наруто справились с шоком и на наши лица выползли такие глумливые ухмылки, что Сакура вспыхнула смущением до корней волос.

— Вы не так поняли!!! — отчаянно воскликнула она, правильно интерпретировав эти гримасы. — Он мне всего лишь розу подарил! И даже не обратил внимания на мой красивый халатик!.. Ой...

— Так, все! Хватит! — взревел Наруто, устав бороться со сползанием своего мировоззрения в пропасть. — Мне все это надоело! Сейчас мы идем к бабуле Цунаде и узнаем что происходит! И пусть только попробует не ответить!

По-хорошему, это стоило сделать еще вчера. Но, кажется, я уже говорил, что голодным — рыжий соображает гораздо быстрее?..

Архитектура здешней Конохи никаких особых изменений не претерпела — все те же сладкие грезы Сальвадора Дали на экзаменах в архитектурный ВУЗ. Именно поэтому до башни Каге мы добрались быстро. Слоняющихся вокруг и внутри здания шиноби в чунинских жилетках мы тоже миновали благополучно — рыжий просто не обратил на них никакого внимания, пройдя как сквозь утренний туман. И вот она, заветная дверь, которую Наруто с разбега распахнул.

— Бабуля Цунаде! Мне плевать, кто вы там на самом деле! Вы не можете не знать! Мадара в деревне и!.. напал... на нас...

На последних словах джинчуурики смог-таки рассмотреть ту, к кому обращался. Он начал запинаться, а его голос звучал все тише и тише, пока не растворился в тишине и спокойствии кабинета Хокаге. Сакура перестала сверлить недовольным взглядом спину рыжего, посмотрела на Цунаде и застыла соляным столпом. А, остановившись на полпути, лишь беззвучно открывал и закрывал рот. Потому что вышеупомянутая Цунаде очень знакомым жестом поправила очки и положили руки на стол, придвинувшись к столешнице непривычно близко!

Это и правда другой мир... Потому что иллюзия, призванная управлять всем миром, на такое не способна. Даже для пыточного гендзюцу это было бы слишком жестоко — у Цунаде не было груди!

Нет, что-то там, безусловно, было, но... Видеть бабулю без ее основного признака и повода для гордости было дико, но, дав глазам привыкнуть к этому диссонансу, приходилось признать, что так она выглядит моложе. Черт, да с виду она была младше Карин!

Цунаде окинула посетителей, почти что впершихся прямо на ее стол, задумчивым взглядом.

— Сакура, мальчики. Для начала — здравствуйте. Вы знаете, что я всегда рада вас видеть, но сейчас — немного неподходящее время. У нас на руках небольшой кризис, так что я буду благодарна, если вы изложите свой вопрос поскорее.

Розоволосая гулко сглотнула, но вакуума, воцарившегося в ее черепной коробке, оказалось недостаточно, чтобы прижать давлением челюсть, и девчонка вульгарно ее отвесила. Да уж, Цунаде, кабинет Хокаге и вежливость со спокойствием никогда, а особенно по соседству с Наруто, не радовали присутствием в общем смысловом ряду. В бюджете этой Конохи вряд ли предусмотрена статья расходов на починку сломанной мебели — скорее уж на сломанные черепа. Может, и правда переехать? Миром больше, миром меньше — привычно, имидж вполне можно поправить, пару раз набив кому-нибудь морду... Зато здесь вселенский закон распределения объема груди явно работает гораздо справедливее!

— Э-э-э... Бабуля...

Наруто замялся. Сидящую за столом девочку, с виду едва перевалившую за пятнадцать лет, звать 'бабулей' неловко было даже ему, славящемуся своим дружелюбным хамством по всему континенту.

Цунаде, заметив колебания рыжего, мельком улыбнулась — похоже, местный 'жрец лапши с ее именем в сердце' ничуть не отличался по характеру от нашего, а на поддержание имиджа юной девочки тратились недюжинные силы — и спокойно воззрилась на рыжего:

— Продолжай, я слушаю.

— Ну, тут вроде как на деревню напали... — заблеял было рыжий, но мировые потрясения на этом отнюдь не закончились

За спиной раздался скрип двери и никогда не слышанный мною наяву, но до боли родной голос произнес:

— Всем привет! Мы вернулись!

Я застыл, не в силах пошевелиться. А вот Наруто медленно, как будто его суставы били металлическими и вот как раз сейчас мгновенно заржавели, повернулся.

— Э-э-э... Это вы?.. — произнес он, выдавливая из себя звуки.

Его лицо вдруг стало донельзя глупым. Это у меня сейчас такая же рожа? Черт, надо что-то сделать, а то она увидит меня в первый раз именно таким!..

Я только начал было поворачиваться, как мимо пронесся снаряд, окутанный красным туманом, с разгона впечатал Наруто в пол и превратился в девушку с длинными красными волосами.

— Как ты приветствуешь родителей, вернувшихся после долгой и сложной миссии?! — рявкнула она. — Прояви хоть немного уважения!

Я помотал головой и раздумал пока подавать голос и проявлять родственные чувства. Ведь Кушина Узумаки оказалась именно такой, какой я ее и запомнил...

Ее волосы оказались стянуты в хвост, что, конечно, удобнее во всяких там шинобских развлечениях, но совершенно не мешало им сейчас приподниматься, как от невидимого ветра. Она была как две капли воды похожа на Йоко, но при этом парадоксальным образом их, окажись они рядом, совершенно невозможно было перепутать. Да. Это была она. Во плоти, живая и настоящая. Моя мама...

Поставив ногу на поверженного противника, который, по моему, до сих пор не отошел от шока и лежал, не шевелясь, и оглянулась по сторонам. Я встретился взглядом с голубыми глазами, в которых лучилось веселье.

— Привет, Джиро! — сказала она и улыбнулась мне. — Встретить нас с Цунаде-сама была твоя идея? Замечательно получилось, мы тоже очень по вам скучали!

— Чт-то?.. К-как ты меня назвала?..

В первые секунды я даже не понял, о чем она говорит.

Голубые глаза, в которые хотелось смотреть, смотреть и смотреть, начисто забыв о том, что где-то существует дурацкая вселенная, в котором этого взгляда, смешавшего в себе удивление, немножко совершенно детского озорства и безграничную любовь, может не быть рядом...

— Джиро. Это твое имя, помнишь? Что случилось, твой брат опять отрабатывал на тебе модификации Разенгана?!

Кушина Узумаки грозно нахмурила брови и пошевелила ногой тело на полу, пребывающее в состоянии небытия. А я с трудом выдавливал из себя слова.

— Джиро, да? Джиро*?.. Ну, теперь я точно знаю — во всей квантовой бесконечности вселенных у моих родителей напрочь отсутствует фантазия!

И я совершенно неприлично заржал, задрав голову к потолку.

________________________________________________________________________

*Джиро — яп. имя, озн. 'Второй'. прим. авт.

________________________________________________________________________

Вдруг за моей спиной прозвучал вопрос:

— Что смешного?

И мне на голову опустилась чья-то рука. Совершенно не задумываясь, на рефлексах, я резко перехватил ладонь, которая едва коснулась моих волос и попытался выкрутить эту самую руку... Но не тут-то было! Неизвестный тип за спиной стоял непоколебимо, как тысячелетняя скала, меня под действием собственных мышц развернуло вокруг своей оси и я уткнулся носом в застежку зеленой жилетки. Дернулся, попытавшись отодвинуться, не преуспел, и медленно поднял взгляд, упершись в точно такие же голубые глаза, только на этот раз обрамленные соломенно желтыми и торчащими во все стороны волосами.

— Что это ты делаешь? — как можно спокойнее осведомился я у Минато, которым и оказался любитель подкрадываться. Впрочем, чего это я, сам ведь такой...

Вот интересно — и у Кушины, и у Минато, и у Наруто глаза голубые, а у меня — зеленые. С чего бы это? Так поневоле и поверишь, что я... э-э-э, как это? 'Не в мать, ни в отца, а в проезжего молодца'. Ладно хватит думать глупости, а то придется самому себе в нос зарядить...

— Я уже не могу погладить по голове собственного сына? — удивился несостоявшийся (на счастье своей семьи) Четвертый Хокаге и тут же улыбнулся, так, что все окрестные девчонки, увидев эту улыбку, немедленно должны были перезабывать, на каком они вообще свете. Похоже, раскрылась тайна, в кого я такой удался. Тьфу... — Хотя ты делаешь успехи, раньше ты никогда не мог меня перехватить! За эти дни — замечательный прогресс. Твой учитель не теряет времени даром.

— Я уже не ребенок! — буркнул я.

Минато весело хмыкнул, а я обиженно отвернулся.

Как-то это внезапно из меня вылезло, честно. Вроде бы уже и самостоятельный, и Узукаге, и уже даже успел в собственных девчонках запутаться, а вот поди ж ты! Наверное, это потому, что здесь, в непонятном мире — то ли иллюзии, то ли странном творении Тоби, то ли еще какой жути, обо мне впервые за все мои жизни кто-то беспокоится?..

Впрочем, нет худа без добра. Иногда самые обычные действия преподносят нам великие открытия. И, наверное, в будущем, когда я буду писать на эту тему диссертацию, Минато надо будет упомянуть среди соавторов... в конце... мелким почерком. Потому что в это мгновение я познал первое следствие из закона распределения груди в природе — закон ее сохранения! А если по-простому — я увидел Шизуне.

Кажется, они с Цунаде обменялись достоинствами, а вместе с ними — и характерами. И, готов спорить на миллион против ломаного рё — обе от этого только выиграли. Сестренка с четвертым (потери при транзакции) размером выглядела как... как... В общем, сейчас из желающих назвать ее 'сестренкой' выстроилась бы гигантская очередь, а, узнай кто о моих и Наруто довольно близких и доверительных отношениях с ней — нас бы еще и побили...

На заднем фоне развернулся разговор о Мадаре и прочих ошибках мироздания. Как я и предполагал, в этом мире оказался свой таинственный мегазлодей, который охотился за уникальными техниками, геномами шиноби и прочими штуками, которые могли увеличить его силу. А в последнее время, кажется, взялся еще и за биджу, с чем и был связан пресловутый кризис. Естественно, Наруто, который на самом деле другая приправа к рамену, тут же решил, что именно в этом причина нашего нахождения здесь, тут же напросился решить эту проблему, подтянув с собой Сакуру, а я лишь лениво отметил этот момент. Не знаю, что со мной творилось — наверное, я и вправду еще не определился...

Шел разговор о свитке запечатывания, который оставил умерший Джирайя (тут я тихо хмыкнул: 'Все вы виноваты, Цунаде-сама. Юные девочки не в его вкусе, а вот была бы у вас грудь — глядишь, он бы и раздумал помирать!'), сколотилась команда по поиску, но я особо не прислушивался — я следил за Шизуне.

В полном соответствии со знакомым мне характером, она особо не светилась, пока в комнате находились одни только мы. Но вот когда в кабинет вошел Минато... Кажется, от взглядов, бросаемых на высокого (р-р-р!! не мог мне эту генетическую линию в наследство отдать, папаша!), смазливого и улыбчивого блондина, начинает раскаляться воздух, а халатик, мощно распираемый изнутри, сейчас протрется от того, что его хозяйка уже извертелась, стараясь принять позу повыразительнее. Я что-то заподозрил.

— О чем задумался, Джиро? — прошелестел над ухом голос Минато.

— Да вот, хочу тебя спросить. Почему один из твоих кунаев до сих пор не висит на этой... между этими... в общем, над черной свиньей? — ехидно прошептал я.

Обсуждение похода закончилось и теперь Кушина уговаривала Наруто с Сакурой остаться. Рыжий, кидая взгляды на спину отца, не сдавался.

Минато от моего вопроса явно смутился.

— Уже не раз намекала, — еще более тихо проговорил он. — Но, понимаешь, сын, я так не могу... Зато...

— А куда это вы уставились?!

На плечи нам легли узкие ладошки, создававшие между тем впечатление, что ты попал в захват киборга, и между нами вклинилась очень недовольная Кушина, подозрительно сверля нас взглядом.

Я сразу же отскочил в сторону и закивал на блондина:

— Это все он!

У Минато от такого беспощадного вранья округлились глаза, а я продолжил:

— В конце концов, я — растущий и развивающийся организм, для меня это нормально. А вот этого парня я вообще не понимаю! Привлек внимание самой лучшей женщины во всех известных и неизвестных мирах, влюбил ее в себя, а теперь по сторонам оглядывается! Ты на ней женился хоть?

— Через три года после вашего рождения, — сконфуженно пробормотал блондин, а Кушина опустила руки и потерянно пробормотала:

— Джиро... Что с тобой? Ты никогда раньше не говорил так обо мне...

Цунаде посмотрела на нас сквозь очки:

— Может, хватит? Сейчас это совершенно неуместно.

Я назидательно поднял палец к потолку:

— Хокаге-сама, запомните: сказать любимому человеку о том, как сильно ты его любишь — всегда уместно!

— Джиро! Ты!..

Кушина вдруг всхлипнула, качнулась ко мне и обняла, стиснув так, как только и могла девушка, которой сделали давно заслуженный, но никогда не слышанный ею комплимент. А я, пытаясь вздохнуть, жалел, что почему-то не успел активировать печать 'прочность' и думал о том, что мой двойник оказался не только идиотом и слабаком, но и изрядной задницей...

— Чего это они? — осторожно спросила Сакура у философски взирающей на этот бардак Цунаде.

— Видишь ли, Сакура... Изначально в семье Намиказе Менма относился с благодарностью к матери, которая сохранила для него силу Девятихвостого. А Джиро больше тянулся к отцу, считая, что тот сможет его чему-нибудь научить. Поэтому они так друг с другом и поздоровались. А вот теперь — сама видишь. И я не знаю, что произошло. Пожалуй, надо узнать, чему именно он учит ребенка...

Она внезапно оборвала мысль и уже громче спросила:

— Эй, ну что, вы уже закончили? Мы можем продолжить разговор о миссии?

Кушина (мама?) выпустила меня из объятий и я вдруг рассердился. А некое ехидство в голосе в сочетании с очками снова напомнили мне кое-кого жутко знакомого...

— Цунаде-сама, а что это вы такая серьезная? Вы что, Карин проглотили? — с улыбочкой спросил я.

Хокаге удивленно перевела взгляд на меня.

— Нет. Карин сейчас в Суне, там младший сын Йондайме Казекаге Сабаку но Гаара сдает квалификацию на ранг джонина. Дочка уже так выросла, ей пора подумать о будущем. А почему ты интересуешься? Помнится, вы неплохо дружили в детстве? — недоуменно спросила она.

Я застыл на месте. наверное, такое же чувство испытывают материалисты, когда своими глазами видят призрака.

А Минато воровато оглянулся, убедился, что его жена смотрит в другую сторону, придвинулся ко мне и подмигнул:

— Зато я знаю, где Шизуне-тян живет!

И эта информация заставила меня, наконец, заткнуться.

Глава 39

— Что это?

Я удивленно поднял брови, косясь на солидных размеров кастрюлю, которую только что без особого напряжения сняла с плиты живая и здоровая Кушина Узумаки. Моя мама.

Она повернулась ко мне и несколько смущенно расправила складки на зеленом домашнем платье. И пусть бросят в меня камень моралисты и ханжи, при всей своей нелюбви к однообразию я готов утверждать, что некоторым девушкам гораздо больше идет военная — даже шинобская — форма. В основном, конечно, из-за штанов... Гусары — молчать!

— Ну, понимаешь, до миссии мы не успели купить продукты, так что я приготовила ужин из того, что есть... И вообще — вы, два разгильдяя, могли бы и побеспокоиться об этом! Деньги — где и всегда, на книжной полке между 'Историей Конохи' и 'Ирьедзюцу в полевых условиях'! А вы опять, наверное, все время по забегаловкам питались! И то, что Сакура-тян любит рамен, вас совершенно не извиняет!

Я быстро оглянулся по сторонам — нигде в комнате, игравшей роль одновременно столовой, гостиной и отделенной от кухонной зоны вполне себе современным по земным меркам дизайнерским решением в виде длинной столешницы, помощи не просматривалось. Минато, видимо, за долгие годы научившись предвосхищать очередной приступ воспитательного зуда, скрылся, и не думая участвовать в этом. А Наруто с самого нашего перемещения в эту квартиру заперся в комнате Менмы, которая в силу форс-мажора нынче стала его, и выходить явно не собирался.

Вообще, жилище у семейства Намиказе оказалось вполне себе ничего. Три спальни, в том числе и по личной комнате у наших двойников, что, с учетом наличия чакры предоставляло просто шикарные возможности... ну, понятно же, о чем я? Хотя надо бы проверить на окнах наличие барьеров — с нее станется!

Большую комнату я уже упомянул, а остальное было стандартным: прихожая-коридор без особых изысков, отдельная комнатушка с дверью — то ли закуток для швабр, то ли рабочий кабинет (судя по тусклой патине на дверной ручке — оба варианта в плане частоты использования равнозначны) ну и конечно же, родительская спальня. Все это было расположено на втором этаже вполне обычного (но не для Конохи) квадратного дома с прямоугольными окнами, из чего я сделал вывод, что Кушина все же запомнила свое детство на острове Узушио и в доме, похожем на результат искажения мерности пространства, жить ей было очень некомфортно.

В общем, все было очень мило, симпатично и уютно. Обстановкой дома занималась явно Кушина лично (даже по последней сценке кристально ясно, кто тут глава семьи)...

Все это повергало меня в смятение: кажется, я только что получил все, что хотел, все, о чем только мечтал. В те уже подернувшиеся дымкой нереальности времена, когда я жил на Земле и носил простое и незамысловатое имя Сережа, у меня тоже всего этого не было. Типичная семья из пацана и матери-одиночки, где мать работала от зари и до зари сначала для того, чтобы обеспечить семью, а затем незаметно увлекшись 'карьерой' и 'личностным ростом'; сын, который рос и воспитывал себя самостоятельно... Наверное, именно поэтому я и потянулся за первой же девушкой, которая могла дать мне обычное человеческое тепло. И поэтому все так и закончилось, когда мать — уже пять лет жила в новом браке со своим бывшим начальником, которому ее сын пришелся не совсем ко двору, девушка — год замужем за сыном декана, а я вышел зимой в магазин с ангиной и высокой температурой и не удержался на льду, встретившись головой с поребриком. Ангина — такая чепуха, с чакрой все эти симптомы проходят даже до их начала! А та мама была красивая. Почти такая же, как и эта моя мама — Кушина...

Казалось бы, все сложилось как нельзя лучше. Желания, которые загадывались и в давно не убиравшейся квартире, где на пыльном полу выделялись три протоптанные дорожки — к компу, к холодильнику и к кровати, и в деревянной, по-спартански обставленной комнатушке конохского приюта, наконец-то исполнились. Но... Вся эта любовь и забота предназначалась не мне. Принять ее — значит отказаться от своей предыдущей жизни, от одиночества и потерь... Но и от остального тоже. Тен-тен, Шин, Нами, Акира, Азуми, Кано, Кайо, Карин, Хиро, Гурен, Хонока, Акане, Акеми... Даже Исами, хоть он и мерзкий отрыватель подметок на ходу... И Таюя. Есть ли они все здесь, возможно ли отыскать тех, кто без меня — никогда бы не имел к Конохе отношения? Даже если есть, смогу ли я построить отношения с ними снова, ведь иногда один поступок перечеркивает всю жизнь? И, самое главное, хочу ли я, Айдо Узумаки, своему двойнику такой судьбы, хоть он и изрядная задница? Даже если Джиро Намиказе, судя по тому, что его до сих пор здесь нет, сам хочет вступить на эту дорогу?..

В любом случае, сейчас эти вопросы не имеют никакого ответа. Воспользуюсь-ка я идеей, которая не раз и не два меня выручала. Хорошо. Я подумаю об этом завтра!

Я снова посмотрел на Кушину, уже сжавшую кулаки и поспешно поднял руки в примирительном жесте. В конце концов я видел, чем тут оканчиваются близкие семейные отношения — на примере Наруто. А мне лишние шишки и синяки пока что ни к чему.

— Сдаюсь! Я ничего такого не имел в виду! Просто пахнет вкусно!

Она сбилась на полуслове, и я гораздо тише добавил:

— А сочетание красных волос повара и вкусного запаха с кухни кажется мне еще более невероятным, чем путешествие между мирами. Это пугает...

— Какие-то вы необычные сегодня... — вполголоса проговорила девушка и развернулась к плите. — Минато, Менма, ужин готов!

На столе передо мной как по волшебству оказалась тарелка с чем-то, трудно определимым на вид, но пахнущим так одуряюще, что я, поправ все законы хорошего тона, немедленно запустил туда ложку, которую распечатал из левой руки, даже не успев заметить этого. И правильно — сами лопайте этими палками, так как ими получается зацепить слишком маленький кусочек этой вкусноты! Ням-ням!

Я закинул в рот последнюю ложку, проглотил и посмотрел на автора этого шедевра.

— Это было потрясающе вкусно! Огромное спасибо!

— Все же вы очень необычные сегодня, — покачала головой Кушина. — Раньше тебе никогда не нравилась моя стряпня. Но... Спасибо, сын...

— А вот сейчас я сижу и жалею, что я твой сын! — перебил я ее.

Красноволосая девушка вздрогнула, застыла, а потом в ее глазах поднялась такая привычно-застарелая грусть, что я скрипнул зубами, мысленно пообещал себе отполировать рожу моему двойнику до ультрафиолетового свечения бесчисленных синяков и поспешно продолжил:

— Потому что если бы я не был твоим сыном, я бы немедленно отбил тебя у одного подозрительного белобрысого типа и сразу же на тебе женился!

Кушина распахнула глаза:

— Джиро... Ты...

— Кто тут хочет увести мою жену? Уж не этот ли мелкий? — прозвучало из-за моей спины.

Похоже, у пользователей Хирайшина развивается профессиональная деформация — в любой ситуации заходить сзади. Но на этот раз я был готов и рука, устремившаяся к моей макушке, оказалась перехвачена еще на дальних подступах.

— Помнишь, как ты в в шесть лет заявил: 'Мама, я на тебе женюсь'? Я тогда вздохнул с облегчением, потому что успел сделать это раньше! А ведь у тебя были все шансы!

Минато, ничуть не смущенный захватом, улыбнулся мне, я посмотрел на него снизу вверх... и вдруг подумал: а, собственно, почему я злюсь на этого парня? Что он такого сделал? Защитил деревню, где жили все, кто был ему дорог, свой дом? До последнего сражался с врагом, хотевшим уничтожить его жену и сына? Отдал свою жизнь ради тех, кто доверился ему, попутно наградив своего сына проклятием, которое не смог бы вынести никто другой... но в то же время и огромной силой? Кем бы был Наруто без Девятихвостого? Обычным никому не нужным, не очень умным и не особо старательным парнем, который не хотел даже слышать о том, чтобы учиться? И в его жизни не было бы Какаши, Саске, Сакуры, а один только я... Но кто сказал, что для Наруто это было бы лучше?

Вот стоит передо мной он — человек, который доказал, что тогда не хватало всего лишь маленького шанса, легкой соломинки, чтобы все изменить. Этой соломинкой стала смерть другого, но... такова жизнь. Вот рядом стоит прекраснейшая из женщин, выжившая после освобождения Лиса Несчастий потому, что она не какая-то там джинчуурики, а настоящая Узумаки... Где-то бродит ее сын, получивший совершенное оружие. Стал ли он после этого демоном? Нет, как и мой Наруто. Кто настоящий демон — рыжий или Данзо, отдавший приказ вырезать клан ради глаз и чудом не убивший меня? Кто истинный демон — джинчуурики или шиноби, разоряющий чужие могилы, чтобы вырвать души из посмертия? Демон живет не в животе, а в мозгах. И я — на чужом месте, в чужой жизни, берусь судить и выносить приговор. Может быть, стоит начать с себя?

Я выпустил руку Минато и глухо буркнул:

— Ладно.

— Что? — спросил он

— Можешь сделать это. Разрешаю.

— Что, правда? Можно?

— Да, сказал же!

И мужчина с волосами цвета золотого полуденного солнца ('А Йоко неплохо подошел бы такой цвет!' — вдруг мелькнула мысль) наклонился, протянул руку и потрепал меня по голове. Выпрямился, постоял и с совершенно детской улыбкой спросил:

— Джиро, а можно еще разочек?

— Но-но! Не злоупотребляй! — отозвался я и заерзал на стуле, пытаясь отодвинуться понадежнее.

Стол, который я предсказуемо при этом зацепил, дернулся, тарелка звякнула и Кушина, прекратив любоваться картиной моего унижения, встрепенулась.

— Так, хватит меня обсуждать. Я вышла замуж за любимого мужчину, который мне это предложил. Так что прости, Джиро, но у твоего отца было восемь лет форы, — улыбнувшись, сказала она. — А теперь садитесь есть. Менма, мы долго будем ждать?!

Из-за двери в комнату донеслось бурчание. Оно было довольно-таки неразборчивым, но общее пожелание: 'Да отвалите вы все от меня!' все желающие могли разобрать вполне отчетливо. И эти желающие появились...

Кушина одним прыжком метнулась к двери и толкнула ее. Дверь не поддалась.

— Ах, ты еще и запираться будешь! — рыкнула она и, недолго думая, ударила ногой прямо в дверь.

В комнате раздался грохот, будто рушилась гора вещей, а сама дверь предсказуемо рухнула на пол.

— А ну быстро за стол! — рявкнула старательная домохозяйка и шагнула было в темную комнату.

Но я, мимолетно восхитившись непредсказуемым характером принцессы клана Узумаки, быстро подошел к ней и положил руку ей на плечо.

— Подожди... Не нужно его ругать, позволь мне с ним поговорить. Я думаю, мы лучше поймем друг друга.

Ее плечо вздрогнуло под моей рукой, а затем она, не оборачиваясь, произнесла:

— Вы действительно очень изменились за это время...

— Да, мы правда изменились. И я обязательно тебе все расскажу. Только не сегодня... мама.

Я прижался к ней и обнял. Под моими руками расслаблялись мышцы живой и здоровой Кушины Узумаки, а у меня внутри все переворачивалось. Но я все же нашел в себе силы оторваться от ее спины, аккуратно отодвинуть ее из дверного проема и шагнуть в темноту...

Наруто сидел в углу, спрятав лицо в коленях. Всю мебель в комнате он стащил к двери, сотворив из нее баррикаду, которая не стала преградой даже слабой и беззащитной (и как у меня язык-то повернулся?..) девушки, поэтому про обстановку здесь сказать ничего было уже невозможно. Жаль — комната многое говорит о человеке. Наверное, именно поэтому в моем жилище на Узушио ничего, кроме кровати, нет? Мдя...

Я подошел к нему, присел на корточки рядом и тяжело вздохнул:

— Ну и что это значит?

— Айдо, ты не понимаешь! — горячо зашептал он. — Это все ненастоящее! Мои родители герои и они умерли, спасая деревню и меня от Лиса!А это все вранье! И они на самом деле не мои мама и папа, и мы с тобой не братья! Это все подделка!

Я снова тяжело вздохнул. И положил ладонь ему на локоть.

— Наруто... может быть и так, хотя откуда тебе знать? Иногда то, что мы считаем ложью, на самом деле правда. Но скажи, неужели ты никогда не хотел семью? Чтобы у тебя были родители? Чтобы я... был твоим братом?

Джинчуурики слегка дернулся, а потом в упор посмотрел на меня.

— Больше всего на свете, — тихо проговорил он.

— Ну так у тебя есть шанс почувствовать, каково это. Может быть, на самом деле я — никудышный родственник. Как ты еще об этом узнал бы? Все равно это не навсегда... Так что идем, не капризничай.

Я дернул его за руку, вставая, и он поднялся вместе со мной. Мы уже шагнули к двери, когда я слегка придержал его.

— И, Наруто...

— Что?

— Если ты обидишь Кушину, я сварю рамен из Лисьих окорочков, а тебя пущу на приправу к нему. И мне будет все равно, как ее будут называть — наруто или менма, я их одинаково ненавижу. То ли дело двойная порция свинины... Все понятно? — сказал я, ласково ему улыбнулся и, не дожидаясь ответа, прошел в гостиную, где меня уже ждал накрытый стол...

...Я отвалился на спинку стула, сыто отдуваясь. Кушина мыла посуду. Минато с веселым удивлением окинул взглядом меня, а затем немаленьких размеров кастрюлю. Я расплылся в довольной гримасе — счастливый ты, батя, человек, тебе не дано узнать, что, когда сталкиваешься с вкусной домашней едой так же часто, как я, учишься преодолевать законы физики. Да Уроборос по сравнению со мной — младенец, он и половины своего хвоста не съел, а я при желании, наверное, смету кучу еды, равную моему собственному весу!

Наруто хмуро ковырялся в своей тарелке, но за время ужина мы втроем молчаливо договорились его не трогать.

Несостоявшийся Четвертый Хокаге (я почему-то уверен — он ни капли об этом не жалеет) легко поднялся из-за стола.

— Ладно, ребята, уже действительно очень поздно. Нам завтра на миссию...

— Кстати, а можно и я с вами? Я немного отвлекся, пока вы это обсуждали.

Я многозначительно посмотрел на Минато. Он едва заметно стрельнул глазами в сторону жены, но ответил очень неожиданно.

— Нет, Джиро. Тебя ждет твой наставник, а ты к нему, наверное, так и не ходил все время пока нас не было.

Тяжелая артиллерия не помогла.

— Но... — попытался было возразить я. Мне не позволили.

— Джиро, — сказала Кушина, развернувшись к нам. — Я понимаю, что тебе сложно, да и не все приятно, наверное. Твой наставник действительно... очень особенный шиноби. Но он тебя очень хвалил! Он говорил, что еще немного и у тебя все получится. Нужно только чуть-чуть постараться и ты сможешь освоить настоящее Шосен-дзюцу!

От таких новостей рот захлопнулся на полуслове а правый глаз немного задергался. После увиденного и услышанного вчера и сегодня я как-то не испытывал иллюзий о месте своего двойника в здешней табели о рангах, но Шосен, который я освоил в девять лет?! Шосен, бл!..

Убедившись, что бунт подавлен, Минато оглядел меня, слегка кивнул и повернулся к Кушине.

— Дорогая, я вижу, ты сильно устала. Не пойти ли нам тоже как следует отдохнуть? Только, раз парни дома, звуковой барьер нужно поставить. Помнится, ты говорила, что я храплю во сне?..

Минато не отводил взгляд от Кушины, как-то по-особенному улыбался и смотрел на нее как на... как на... Срочно взять несколько уроков у родного отца!!!

— Барьер поставь лучше ты, — мурлыкнула девушка в ответ и шагнула к нему. А я резко почувствовал, что мне здесь не место. — Ты же помнишь, что я только три года как вернула контроль над чакрой после... того и до сих пор не могу уверенно использовать техники. Барьер может упасть в самый неподходящий момент!

— Извинитемнепораспокойнойночи! — на одном дыхании выпалил я, вывернулся из-за стола и рванул в свою комнату, изо всех сил хлопнув дверью и подавив желание забаррикадироваться подобно Наруто. Но напоследок я все же увидел, как Минато и Кушина переглянулись и захихикали мне вслед, как два подростка.

В комнате я просто стянул с себя одежду и рухнул на кровать. Свет включать не стал. Почему-то, вопреки собственным недавним мыслям, смотреть на комнату моего двойника не хотелось. Не знаю почему... Впрочем, не буду врать самому себе — знаю. Было страшно. Страшно, что он окажется таким же, как и я...

Единственное, что я сделал — уже почти заснув, опустил руку и пошарил по полу. Он оказался именно там, где я и ожидал — седьмая доска от окна, двадцать третья от двери. Деревяшка не была прибита к полу, а дырки от гвоздей были аккуратно замазаны и закрашены. Я довольно улыбнулся — тайник был обустроен точно так же, как и у меня дома, а то, что Джиро там хранит, скажет мне о нем все. Ведь того, что держу там я, здесь просто не может быть.

Я еще немного подвигал ладонью, а потом разочарованно закрыл глаза — в нише, как раз подходящей по размерам под стандартный свиток запечатывания, ничего не было...

Глава 40.

Вокруг простиралась все та же старая добрая Коноха — знакомая и незнакомая одновременно. В этой версии реальности деревня, видимо, не переживала катаклизмов, выпавших на ее долю в моем мире — тут не было ни нападения Орочимару, ни визита Нагато, ни иных событий, вроде атаки мертвецов или массированного минирования деревни, о которых я только слышал. При такой нежной и трепетной любви к строгому соблюдению архитектурного правила: 'Никаких правил!' разрушенные здания неизбежно отстраиваются потом немного другими. И сейчас я медленно шел мимо домов, которые уже давным-давно не существовали, по переулкам, впоследствии застроенным сплошь и где было так удобно прятаться от приютских воспитателей... В общем, в округе было что вспомнить, но вот только в данный момент ничего из этого меня не волновало. Передо мной впервые с тех самых пор, как я стал шиноби и, казалось бы, наконец нашел так долго искомый смысл жизни, во весь рост, как перед каким-то интеллигентом, замаячили вопросы: 'Кто виноват?' и 'Что делать?' с ясно просматриваемым в итоге ответом: 'Мы все умрем!'. Потому что моих печатей больше со мной не было...

...Сегодняшнее утро началось замечательно. Я проснулся от того, что в дверь моей комнаты постучали:

— Джиро, пора вставать! Завтрак уже готов!

Кушина встала раньше и уже успела о нас побеспокоиться. Я улыбнулся, не открывая глаз — сбывались детские наивные мечты. Даже 'Джиро' не смогло испортить мне настроение и, клянусь, мало какое начало дня приносило мне столько счастья! Ну разве то, когда мы с Таюей ночью забыли закрыть окно, а утром морской бриз перемешал наши волосы на подушке. Правда, перед жителями острова за незакрытое окно было потом немного стыдно...

Пока я предавался воспоминаниям, за дверью устали ждать. В голосе Кушины прорезалось рычание:

— Но если, упаси тебя Ками, твоя порция остынет!..

Я мгновенно вспомнил, чем в этом доме оканчивается праздник непослушания, даже еще полностью не проснувшись, выпрыгнул из кровати к двери и распахнул ее.

— Доброе утро! Я сейча-а-а-с!

Удержать зевок я все же не смог, но мое хамство осталось незамеченным. Красноволосая девушка, которая до сих пор оставалась девушкой, несмотря на замужество, двоих детей и возраст около тридцати пяти лет (по понятным причинам уточнять я опасался), удивленно разглядывала меня. Ее взгляд опускался все ниже... и ниже... и ниже... И я, посмотрев вниз вслед за ней, обнаружил, что я стою в одних трусах! Вот же черт! Я забыл запереть дверь! Кто-то ночью пришел и меня раздел! Позаботились обо мне... Но все равно — блин!

— Я... это... извини... Не ожидал, что в доме еще кто-то есть...

Я начал нести какую-то абсолютно ахинеистую чушь, медленно отодвигаясь назад и стараясь не покраснеть. Но сбежать я не успел.

— Джиро, — сказала Кушина и ее голос стал как-то уж чересчур ласковым и заботливым. — Ты опять себя разрисовал?

Ее слова настолько не соответствовали тому, чего я ждал, что они просто выпали из моего восприятия.

— Ч-чего?.. — тупо переспросил я.

— Джиро... вот это.

Она провела пальцем по моей груди от ключицы до нижних ребер. Но действие, которое в другой ситуации стало бы причиной бури эмоций оставило меня полностью равнодушным. Потому что я наконец-то удосужился внимательно себя осмотреть. И сразу стали понятны причины странных взглядов на меня в бане. Не сказали — примелькалось, наверное... Причины, по которым я уже два дня не пользовался ни одним фуин, хотя раньше без них себя не мыслил. Мои печати, к которым я настолько привык, что уже перестал замечать, перестали быть печатями. Они превратились в один сплошной абстрактный узор, не имеющий никакого смысла. Молча таращился на этот чернильный хаос, тщетно пытаясь обнаружить в нем хотя бы контуры таких знакомых и родных мне символов — 'скорость', 'сила', 'жизнь'. И не мог.

Кушина шагнула впереди обняла меня, притиснув к груди. И бездна, разверзшаяся под моими ногами вдруг начала отступать.

— Джиро, мы ведь говорили с тобой об этом, помнишь? Мне очень, очень жаль, но ты неспособен использовать фуин. Я понимаю, что в это трудно поверить, но, наверное, это Лис так повлиял , когда я была беременна тобой. Прости меня, пожалуйста!

Она отстранилась и посмотрела мне в глаза, не убирая ладоней с моих плеч.

— Но ничего страшного, фуин — это всего лишь одно из многих разновидностей искусства шиноби! Позанимаешься немного с наставником, потренируешь контроль, а потом и твой отец тебя чему-нибудь научит! Договорились?!

Я, не задумываясь, кивал на каждую ее фразу, особо не вслушиваясь. Потому что все это время я пытался запечататься в Хирайшин. Биджу с ними, с метками, должен получиться хотя бы первый шаг. Хирайшин предсказуемо не работал.

Кушина положила руку мне на грудь, провела ею вдоль полос, бывших когда-то печатями, ненароком меня пощекотав, и посмотрела на ладонь. Она была чистой.

— А в этот раз ты неплохие чернила придумал, совсем не пачкаются. Расскажешь, как сделал, а то мне тренироваться нужно?

— Моя кровь, моя чакра и сушеные листья из Черного Леса. Масло из жабьего источника тоже подойдет. Пропорция один-один-к двум, перемешать, но не взбалтывать, — механически отозвался я.

Кушина надула губы, став жутко похожей на Йоко в двенадцать лет.

— Да ну тебя! Раз ты такой неразговорчивый, ешь тогда сам. Все равно мы уже опаздываем. Завтрак на столе, мы скоро вернемся. Не скучай!

Она улыбнулась, поцеловала меня в щеку, заставив вздрогнуть, и красным вихрем скрылась в прихожей, оставив меня тупо таращиться ей вслед...

...Вот такими мыслями и воспоминаниями была забита моя голова, пока я тащился через деревню, не разбирая дороги. Праздно шататься не стоит даже по полностью безопасной территории и эта мысль вскоре успешно и подтвердилась, воплотившись в реальность какой-то дверью, с треском встретившейся с моей головой.

— Вот же черт! — зашипел я, потер лоб и огляделся.

Почему-то прихотливый жизненный путь привел меня к порогу конохского госпиталя. Вот же — никогда не думал, что тут такой прочный вход!.. И чего это меня сюда занесло? Помнится, Кушина... мама говорила что-то о наставнике. А, точно! Если на эту Коноху не нападал Орочимару, то он жив! Такахаши Дайске, ставший моим первым учителем, не осилив отделаться от назойливого пацана, указавший мне путь, приведший в итоге к собственному острову, шляпе Каге, да и, по сути, на несколько лет заменивший мне отца! Хоть одна прекрасная новость за сегодня!

Дернув дверь, я ввалился внутрь и рванул вперед Несколько шагов — и мне открылся просторный холл, в глубине которого сидел, по своему обыкновению закинув ноги на стул рядом и читая книгу, он.

— Такахаши-сенсей! — выпалил я, остановившись напротив.

Он поднял голову от книжки, окинул меня внимательным взглядом... и этот взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Сердце упало. Проклятье, ну почему именно он?! Ну почему не кто-нибудь другой?! Есть же столько прекрасных людей, чья ненависть разнообразит мир — Яманака, Сай, владелец кондитерской около деревенской стены, который всегда оказывался давать мне скидку. Данзо, наконец!

— Ты? — наконец, процедил ирьенин. — Что, кому-то нужна помощь?

— Нет... Просто мне сказали, что меня ждет наставник... — пробормотал я

Собственно, ничего говорить уже было не нужно. Но эту чашу требовалось испить до дна. Вряд ли у Джиро с местной контрразведкой прекрасные отношения, хоть по сути своей он этим костоломам на сто процентов подходит. А без печатей видеться с этими ребятами мне хочется еще меньше, чем раньше.

У Такахаши изумленно дернулась бровь.

— То есть ты думаешь,что после твоих криков на все здание, когда у тебя с первого раза не вышел Шосен: 'Вы самый худший ирьенин и провалились как учитель!', можно вот так спокойно здесь расхаживать? Ты ошибаешься. Если никому другому не нужна помощь, проваливай! Иначе я попрошу Майто Гая выставить тебя отсюда. После того, как ты оскорбил его черепаху-призыв, он, несмотря на свой кризис среднего возраста, найдет в себе для этого силы!

Он поднялся со стула и быстро вышел из зала. А я прыгнул к ближайшей стене и со всей дури засадил по ней кулаком. Доска проломилась и в перекрытии осталась круглая дыра. Но по сравнению с печатью 'сила', могущей снести всю стену целиком, это было... Я потерянно опустил руки.

— Джиро-кун? Что ты тут делаешь? Я думала, у тебя не очень хорошие отношения с... О, извини...

Я быстро обернулся к той, кто так звонко меня позвал, и уставился в удивленные глаза Митараши Анко. Несколько секунд я внимательно ее разглядывал. Вроде бы никаких изменений — фиолетовые волосы, стянутые в пушистый хвост, светло-серые, почти прозрачные глаза... Даже бежевый плащ был тем же самым. В общем, Митараши Анко, которая несколько лет снилась мне в снах определенного рода... хм, ну это, наверное, лишнее... собственной персоной.

— И? — коротко спросил я, нарушив повисшее молчание.

— Что 'и'? — недоуменно повторила за мной девушка.

— Где обвинения в очередной подставе и хамском поведении, разглядывание меня с высокомерным презрением и обидное 'слабак!', брошенное через губу? Не стесняйся, после Гая я готов уже ко всему. Кажется...

— Но... Я ничего такого не думала. — растерянно произнесла она. — Просто хотела с тобой поздороваться...

— Точно? — подозрительно прищурился я. — Ты хочешь сказать, что у нас с тобой нормальные отношения?

— Конечно! И даже больше, чем 'нормальные'! У нас же с тобой один и тот же...

Митараши вдруг осеклась, а затем на ее лицо выползла та самая ехидная гримаса, которая предваряла многочисленные проказы моей знакомой Анко-чан. Разве что сейчас она показалась мне более... искренней, что ли? Эта Анко, в отличие от той, почему-то просто была сама собой.

— О! — изменившимся вдруг голосом произнесла девушка. Таким тоном она разговаривала с новой порцией данго. — Кажется, малыш Джиро чем-то расстроен? Ну ничего, это не беда. Сейчас мы его уте-е-е-ешим!

Она быстрым шагом подошла ко мне и, прежде, чем я успел как-то среагировать, стиснула в объятиях, умудрившись проделать это так, что мое лицо утонуло в ее груди! Причем попытки вывернуться из захвата ни к чему не привели — хватка была воистину железной.

Судя по радостному хихиканью, которое я слышал сквозь... хм-хм... Митараши проделывала с Джиро такую штуку неоднократно, причем — с неизменным успехом. Можно было только догадываться, как реагировал несчастный парень. Но я-то не Джиро. И сейчас мне представился прекрасный случай это доказать!

В тот момент, пока мозг искал способы вырваться из этого оригинального клинча, а инстинкт самосохранения врубил выработку медчакры, которая могла продержать меня без воздуха минут двадцать (больше не проверял — стало лень и захотелось есть), на выручку опростоволосившейся высшей нервной деятельности пришел спинной мозг — в виде хватательного рефлекса.Ммои руки поднялись, обняли девушку чуть ниже талии и от души тиснули за крепкую попку.

Она мгновенно выпустила меня и отскочила.

— Ай! Ты что делаешь, паршивец?!

А я смотрел на возмущенную Митараши и тихо радовался — в очередной раз доказано, что у Айдо Узумаки всегда есть хотя бы один орган, который с честью выйдет из любой сложной ситуации! Жаль только, что зачастую это не мозг, а... хм, ну это, наверное, лишнее.

— Анко-чан, а я ведь давно предупреждал тебя — бросай свои шуточки, а не то!..

— Ничего такого ты мне не говорил! И вообще, какая я тебе Анко-чан, паршивец?! Я на десять лет тебя старше!

— Хм, ну, возможно, предупреждал я тебя не здесь... Но это неважно, потому что за твои выходки прямо сейчас последует справедливое возмездие. Грядет буря, Анко-чан. Грядет буря!

Одновременно с последним словом я улыбнулся, бросился вперед, и, не давая девушке ни одного лишнего мгновения, чтобы осознать происходящее, поцеловал ее прямо в губы.

И грянул гром.

Глава 41

Я шел по лесу и улыбался. Все же у Митараши Анко есть один очень важный талант. Когда она находится где-то рядом, все проблемы, какой бы они ни были величины, становятся неважными и легкими в решении. Все проблемы... кроме нее самой!

Сделав еще пару-тройку шагов в направлении, указанном мне девушкой, пылающей праведной яростью ('Вали к своему скользкому наставнику! Вон туда! И передай ему, что он извращенец! И ты извращенец! Все вы, мужики, извращенцы!!!'), я довольно потер гигантский синяк на правой стороне лица, с удовлетворением посмотрел на две глубокие дырки в руке, все еще продолжающие сочиться какой-то мерзкой фиолетовой гадостью (Вот же! Кажется, призывная змейка такая маленькая, а кусается как бульдог — не разожмешь!) и с чуть меньшим, но все же наличествующим энтузиазмом пересчитал прогоревшие дырки в штанах. Да уж, Анко-чан страшна в гневе, а ее 'Огненный шар' скорее Каге приличествует, а не токубецу-джонину. Не завидую ее гипотетическому (и маловероятному) парню. Этот страдалец должен быть наделен поистине титаническими запасами терпения и пофигизма. Ведь от нее после того, что я устроил, пожалуй и Хирайшином было не сбежать... Преувеличиваю, конечно.

Все же, как интересно устроена жизнь. Чтобы на миг ощутить настоящее счастье, казалось, нужно всего лишь получить пару синяков. Впрочем, счастье — не на миг, синяки до сих пор болят, несмотря на то, что от медчакры аж светятся... Да, пускай это всего лишь ушибы и шишки, но зато они полностью мои! Не полумифического 'Джиро', не хорошего парня Айдо, который всегда всем помогает и со всех своих сторон замечательный, а лично мои. Как, оказывается, тяжело жить чужой судьбой и как мало надо, чтобы жизнь круто изменилась. Да уж, теперь у моего двойника крупные... нет, очень крупные неприятности. Впрочем, не все так однозначно, готов поклясться — когда я уходил... э-э-э, панически удирал с места побоища, Анко-чан смотрела мне вслед с определенным интересом!

Вот под такие оптимистические мысли я потихоньку выбрался из леса на большую поляну почти правильной круглой формы, посреди которой торчал небольшой холмик с дверью в склоне, обращенном в сторону деревни, откуда я и пришел.

Это как? Я что, учусь у какого-нибудь отшельника, в самом что ни на есть изначальном смысле? У аскета, который истязает плоть и питается медом и акридами? В этом списке особенно подозрительно выглядит истязание плоти. Мед-то мы переживем — все-таки сладкое. Полевые сверчки под псевдонимом 'акриды' тоже ничего, по сравнению с тем, что иногда готовят на ужин Таюя и Йоко. А вот истязать плоть... Интересно — чью?

Не без опаски открыв дверь, я двинулся вперед по коридору, освещаемому редкими источниками света, рассматривать которые подробнее я не стал — вдруг на излишне любопытных тут набрасываются и сразу начинают делать разные неудобьсказуемые штуки с их плотью?..

Коридор уходил вниз, постепенно расширяясь. Из полумрака вынырнула первая развилка — путь троился. И вот тут я замер как вкопанный. Потому что в изредка подрагивающем свете я наконец-то смог разглядеть рисунок у стен. Миленькие стилизованные волны, которые получаются от проведения фигурным шпателем по свежей штукатурке, показались мне очень знакомыми. Вот же черт, да неужели?! Нет, этого не может быть, это совершенно невозможно!

Бежать было глупо — в конце концов, вряд ли Митараши хотела угробить меня таким способом, даже для нее это чересчур жестоко.

Я осторожно продвигался вперед по центральному проходу, пока он не окончился очередным тупиком. Только вместо коридоров в стенах рукотворной (или чем-то-еще-творной, не махал же ОН заступом сам?) пещеры был десяток деревянных дверей. Я выбрал ту, что побольше, аккуратно приоткрыл ее и вошел внутрь.

В большом помещении в уже привычном полумраке выделялся только ряд длинных столов, подсвеченных висящими сверху лампами. Да еще у дальней стены собирались переливы мягкого зелено-голубого сияния, пробивающиеся сквозь завесу какой-то тяжелой и плотной ткани.

Вдоль ряда столов на приставных передвижных тумбочках переливались хищным стальным блеском даже с такого расстояния острые штуки. Мое нездоровое любопытство вновь одержало верх над здравомыслием и я шагнул вперед, чтобы попытаться поподробнее их рассмотреть, но ничего сделать не успел.

Здравствуй, Джиро-кун. Опаздываешь, сегодняшний эксперимент давно должен был начаться. Впрочем, я тебя не виню, документы все равно еще не принесли.

Из-за спины раздался фирменный шипящий баритон, пробирающий слушателя до мозга костей независимо от того, что именно говорит его обладатель. Дверь тоже находится за моей спиной, а Хирайшина у меня нет. Ну что ж... Хоть моя смерть и пришла на пару тысячелетий раньше, чем я планировал, но тут перед безвременной кончиной хотя бы остается возможность узнать что-нибудь интересненькое!..

Я обернулся и в упор посмотрел в желтые глаза с вертикальным змеиным зрачком.

— Здравствуйте, Орочимару...

Уголок правой брови Змеиного Саннина чуть дернулся вверх и я добавил:

— ...сама.

Бровь поползла вверх целиком. В моей голове табуном проскакали мысли, каждая из которых противоречила одна другой.

— ...-сенсей? — неуверенно пробормотал я и решительно вскинул голову. Помирать, так с музыкой. — В чем суть сегодняшнего эксперимента? Вы заманили меню, чтобы... истязать плоть?

Орочимару внимательно оглядел меня. На синяках, подпалинах и особенно двух дырках от змеиных зубов он задержался особо. Он едва заметно качнул головой от удивления. А затем вдруг усмехнулся. Эта усмешка на безгубом, почти как у змеи, лице смотрелась весьма кровожадно.

— По дороге сюда ты встретил Митараши?

— С чего вы взяли?

Я опешил. Не только от мирной беседы с существом (человеком я его не считал), которое, по логике вещей, давно должно было меня волочить на один из этих длинных блестящих столов, где — даже отсюда вижу — оборудованы аккуратные, но прочные захваты... Но и от самого вопроса. Это вообще как? Да что должно было случиться в этом сумасшедшем мире, чтобы сам Орочимару!.. А вообще — у Джиро Намиказе складывается интересный круг общения. Оч-чень интересный!

— Она была у меня сегодня утром. Просила рекомендацию на присвоение ей ранга джонина, как у наставника. Я отказал — девочке нужно еще многому научиться, а джонин — это большая ответственность перед деревней. Поэтому Анко-чан ушла отсюда немного не в духе.

Немного посверлив холодным змеиным взглядом мое растерянное лицо и не дождавшись реакции, он усмехнулся:

— А насчет эксперимента... Раз уж ты все забыл, я с удовольствием повторю, ведь это мое достижение. Не расстраивайся, когда я был моложе, меня тоже интересовало еще что-то, кроме науки. Золотые деньки!

Шаблон затрещал как прохудившийся мешок и разлетелся на меленькие кусочки. Заботливый и ответственный учитель Орочимару, ностальгирующий по своей молодости! Увидеть раз — и умереть...

Белый Змей дернул какую-то неприметную веревку и ткань, скрывавшая от нескромных взглядов пространство у дальней стены, разошлась в стороны. И за ней оказался длинный ряд колб высотой метра в два с половиной. Их было штук пятнадцать и в каждой плавал человек, но необычный. У каждого из них не хватало или руки, или ноги, или одного комплекта конечностей сразу, а те, у кого они были в наличии, могли похвастаться полным спектром неправильно сросшихся переломов, того или иного вида атрофии. Глаза у инвалидов были закрыты, сами они плавали в жидкости, заполняющей емкости, в подвешенном виде, и все это было подсвечено уже виденным мною зелено-голубым светом.

— Вот!

Орочимару, демонстрирующий всю эту кунсткамеру, был горд, будто он лично нанес этим людям все наблюдаемые мню травмы.

— Как тебе, Джиро, наверное, известно, ирьенины в нашей деревне, несмотря на то, что их очень интенсивно учит Цунаде, до сих пор, спустя десять лет после смерти Третьего, не достигли еще нужного уровня квалификации. Поэтому случаются такие вот ошибки, особенно в полевых условиях. Задача полной регенерации человеческих органов признана нерешаемой на данном уровне научного развития, пересадки же... Органы от трупов не подходят ввиду полной деградации чакросети в них, лишних рук-ног тоже нет ни у кого, а добывать на войне... Сейчас между Великими Деревнями царит мир, а добывать доноров в мелких пограничных стычках, которые все же случаются... Это может вызвать излишнюю напряженность между союзниками.

Ну вот, наконец-то! Узнаю старого доброго Орочимару: разбирать людей на запчасти — это не аморально, а всего лишь политически немотивированно!

— Поэтому наш эксперимент задуман как возможность вернуть человеку утраченные органы. Регенерация невозможна, но остается еще обходной путь. С использованием Первого Хокаге Хаширамы Сенджу это может стать возможным, и мы здесь, чтобы проверить это.

Мне тут же вспомнилась история нашего деревенского Капитана Деревянко — Ямато-тайчо, которую я подслушал частью в разговорах внутри команды, а частью выудил из Шизуне (моей Шизуне, из моего мира. Местная 'сестренка' как бы из меня самого чего лишнего не выудила). Бедняга как раз оказался экспериментом Белого Змея по возвращению таланта Шодай Хокаге в управлении деревом. Он оказался одним выжившим из сотни...

— А какой процент убыли планируется в этих образцах? — агрессивно взмахнул я рукой в сторону колб.

Орочимару нахмурился:

— Джиро, сколько раз тебе повторять — это не 'образцы', а люди, не пожалевшие всего, что у них было, ради благополучия нашей деревни! Они все вызвались на эксперимент добровольно, а мы занимаемся этим по приказу Хокаге!

В который уже раз я растерялся.

— Хокаге? Вы подчиняетесь Хокаге? Но разве вы сами не хотели стать?..

Змеиный саннин осекся и остро взглянул на меня:

— Тебе отец рассказал? Да, признаю, было такое. В тот раз Хокаге выбрали Харуно, я решил, что старик Третий предал меня... Честно говоря, я даже собирался уйти из деревни, а потом страшно отомстить.

Мир продолжал трястись под ногами как осиновый лист. Теперь от зрелища смущенного Орочимару.

— Кизаши тогда нашел меня в моей подземной лаборатории. Я думал, что она тайная... И спросил: 'Ты говоришь, что хочешь быть Хокаге? Тогда эта задача как раз по тебе!', притащил меня в свой кабинет, усадил за стол, развернулся и исчез — я и слова сказать не успел... До сих пор не понимаю, как работает этот его Хирайшин, а твой отец и сам рассказать не может... Первые два дня я наслаждался властью, на четвертый день чуть не сошел с ума от груды бумаг, а через неделю, когда должно было состояться заседание Совета по утверждению бюджета Конохагакуре на будущий год и исполнению за прошедший, я бросил все, применил все свои способности и научные знания и вытащил Харуно Кизаши с пляжа в Стране Чая, где к нему липла какая-то пятнадцатилетняя девчонка. Теруми Мей, кажется, ее звали...

Белый Змей, Ужас Конохи, один из Легендарных Саннинов погрузился в воспоминания. А я тихо подобрал отпавшую челюсть.

— С тех пор я понял, что я создан для того, чтобы усовершенствовать человечество. А рыться в бессмысленных бумажках — попусту тратить свое бессмертие и ресурсы тела. В нынешние мирные времена найти приличного носителя и так непросто! Но мы отвлеклись, вдруг сменил тему Орочимару, повернулся к двери и крикнул, разбавив голос шипением исполинской змеи: — Где документы по эксперименту шестьсот шестьдесят пять?!

— Уже! Уже несу! — долетел снаружи помещения голос, разбудивший внутри какие-то странные ощущения и с почти сразу же вслед за ним в комнату ввалилось нечто.

Нечно было встрепанное, как дикий воробей после дождя, прятало взгляд за очками-велосипедами, вызвавшими бы у Кабуто черную зависть и почти полностью скрывалось за солидной стопкой чудом удерживаемых в равновесии папок с бумагами.

В общем, опознать визитера затруднился бы любой. Любой, кроме меня. Потому что, даже если не брать в расчет красно-розовые волосы, стянутые в хвост, сделавший бы честь любой ботанше-заучке из какой-нибудь земной Академии Очень Сложных Наук В Которых Разбираются Полтора Человека, обладательницу этого голоса я узнал бы, даже умерев. Да я и был мертв... До знакомства с ней.

— Орочимару-сама, Джиро-сама, вот! Простите за задержку! Сегодня утром Митараши-сама искала среди наших объектов своего знакомого и все разбросала! Простите!

Белый змей неодобрительно смотрел на девушку, стоящую перед ним, а у меня от этого взгляда внутри все переворачивалось. Ей ведь и вправду дорого мнение этого человека! Черт, и почему в моем мире все не так?! Все бы отдал... Жаль, что теперь окончательно ясно — этот мир не мой эта жизнь не моя. И все, что я могу — сохранить то, что выстроено годами... И немножко преумножить!

Орочимару по-прежнему грозно молчал и я решил немножко подбодрить ту, которая приложила столько усилий, чтобы нам помочь.

— Таюя, спасибо большое, ты молодец! И не переживай так, Митараши способна обратить в хаос не то что документооборот, в ее присутствии, наверное, даже кристаллическая решетка деформируется!

Да, признаю, шуточка была очень так себе, даже по сравнению с обычным моим репертуаром. Но такой реакции на нее я точно не ожидал.

Здешняя Таюя застыла на полушаге, устремив на меня какой-то отчаянный взгляд.

— Джиро-сама, вы... вы... Вы помните, как меня зовут?!

На ее глазах заблестели слезы, а сама она попыталась кулачки к груди... но забыла о своей ноше. Папки вынырнули из ослабевших рук, с грохотом рухнули на пол и этот резкий звук вернул Таюю в реальность.

— Орочимару-сама, простите, я сейчас все исправлю!

— Не надо, мы сами. Иди!

Белый змей недовольно дернул головой. Девушка, напоследок испуганно пискнув сакраментальное: 'Простите!' исчезла быстрее, чем пар над кастрюлей. А сам Орочимару подошел к разбросанной груде бумаг, выбрал из нее одну папку, задумчиво взвесил на руке и перевел взгляд на виновника переполоха.

— Ты игнорировал ее существование два с половиной года, с тех пор, как я подобрал ее в порту Страны Рисовых Полей, посчитав, что она наследница генома твоей матери. Я все еще пытаюсь помочь тебе... И с тех самых пор, как ты узнал, что она неспособна ни к какому искусству шиноби, кроме слабенького гендзюцу, и то только с флейтой. Два с половиной года ты обращался к ней исключительно: 'Эй, ты!'. Ты изменился, Джиро.

— Мне сегодня с самого утра об этом говорят! — сказал я, легкомысленно отмахнувшись.

Она здесь! Она жива! Она знает меня! И... не только знает, судя по всему! Этот день уже не сможет испортить уже ничто — ни печати, ни побои, ни даже идиотизм парня, чьи ошибки я сейчас пытаюсь исправить. Ведь самое главное уже случилось!

— Давайте помогу.

Я сунулся было к куче, но Орочимару меня остановил.

— Не надо, я сам. Лучше сделай кое-что другое. Я даже так вижу, что не хватает одной папки. Номер девятый, Юкио Номия. Сходи в кабинет и принеси ее сюда. Первая дверь от входа, на случай, если и это ты тоже забыл.

— Будет сделано! — рявкнул я и выскочил из помещения.

Первым, что встретило меня за дверью кабинета, стало тихое всхлипывание, доносящееся откуда-то между монументальным письменным столом и шкафом ему под стать, до самой верхушки забитым свитками, книгами и прочими бумажками. Было видно, что совсем недавно этот шкаф был образцом порядка, где каждая вещь занимала особое, только ей отведенное раз и навсегда место. Но сейчас внутри царил бардак. Творцу порядка явно было не до того.

Я обошел стол и присел рядом с девушкой, уткнувшей хлюпающий носик в колени. Она почувствовала мое присутствие, подняла голову и посмотрела на меня заплаканными глазами, ставшими без гротескных очков такими знакомыми и родными.

— Джи... Джиро-са-а-ама, простите меня! Это все моя вина! Я такая неуклюжая-а-а-а!..

Таюя снова собралась расплакаться (как бы абсурдно для меня ни звучало это словосочетание) и я не нашел ничего лучше, чем положить ладонь ей на макушку. Она изумленно вздрогнула. А я не справился с нахлынувшими чувствами и погладил ее по голове, укладывая растрепанные прядки волос в привычном мне порядке.

— Не переживай. Это моя вина, Таюя, извини. Я не должен был так... внезапно, нужно было не спешить, дать тебе время подготовиться. Так что если твой Орочимару-сама на кого и злится, то только на меня.

Девушка, закрывшая глаза и замершая испуганной мышкой при первом же моем прикосновении, посмотрела на меня в упор.

— Неправда. Орочимару-сама строгий, но справедливый. Я не должна была терять контроль,что бы ни произошло, он учил меня этому. Так что он злится именно на меня и обязательно накажет. Но... мне все равно, ведь теперь Джиро-сама смотрит на меня!

Она улыбнулась так радостно, что в этом мрачном подземелье, казалось, взошло солнце. Я улыбнулся в ответ и протянул ей руку, вставая. Она ухватилась за меня и поднялась следом.

— Ну вот и замечательно, что мы все выяснили. Таюя, я очень рад, что увидел тебя... в свое время. И очень рад, что мы будем работать вместе.

Эта девушка была так похожа на Таюю, что, каюсь, я немного потерялся в мирах. Запутался. Ведь Таюя может быть только одна... И возмездие последовало незамедлительно.

— И самое главное. Называй меня как-нибудь попроще, ладно? А то от твоего 'Джиро-сама' у меня скулы сводит, Ю.

Девушка, уже почти шагнувшая к двери, потрясенно замерла.

— Чт-то? Что ты сказал?

Я на всякий случай попятился:

— Что-то не так?

Но она не обратила на мои слова ни малейшего внимания.

— 'Ю'... Это мне? Джиро-сама дал мне имя... Имя, которое будем знать только мы двое! Это же... Это...

И с этими словами она упала в обморок.

Совсем немного позже я, наклонившись над неподвижной Таюей, с комфортом уложенной мною на письменный стол, я смотрел на ее лицо, озаряемое счастливейшей из улыбок даже в таком состоянии и размышлял: а не слишком ли шикарный подарок я оставляю в наследство Джиро Намиказе, всего лишь за два дня показавшим себя изрядной сволочью? Что ж, может и зря. Все возможно. Но Кайсоку Исами я все равно искать не буду. Ни за какие блага мира! Пусть хоть в какой-нибудь копии бесконечной вселенной мне повезет...

Глава 42

По безгранично голубому небу, уже теряющему цвет в преддверии вечера, бежали кипенно-белые облака. Этот бег вносил умиротворение в мой воспаленный разум, намекая, что, как бы ни менялась жизнь внизу и как бы ни меняли свою жизнь мелкие насекомые под руководством насекомых побольше, где-то в иных реальностях рекомых богами, небо и облака останутся такими же как и были. Всегда и везде. И что, может статься, все варианты одних и тех же людей, да даже нас самих, которых я видел, и о которых я не имею ни малейшего представления — на самом деле всего лишь грани некоей вселенской геометрической фигуры, бесконечно перетекающие друг в друга. А в центре этой фигуры, вокруг которого и происходит все коловращение, находится — вечное и бесконечное — небо.

Я выплюнул сжеванную до соломы травинку, не глядя потянулся за новой и сглотнул образовавшуюся во рту едкую горечь. Да-а, все же в обычае устраивать парки на крышах зданий что-то есть. А жильцы верхних этажей. После каждого дождя заново белящие потолок от земляных разводов — ну что ж, потерпят. Главное — здоровая окружающая среда!

Я лежал на крыше и таращился в небо. Делать ничего не хотелось. После сегодняшнего 'занятия' с Орочимару под напором усталости все отступило вдаль. Надо признать — этот парень умеет использовать сотрудников наилучшим образом. Ни одного задания на объем чакры он мне не давал, но вот контроль, которого он требовал над каждой операцией, впечатлял. Если Джиро регулярно проходит такие тренировки, тогда я вообще не понимаю, какого хрена он так себя ведет?! Он же может, фигурально выражаясь, оставить комару возможность летать, но вот любить — никогда! Кабуто в такой же ситуации прекрасно себя чувствовал, и даже меня как-то уделал. Пару раз. При каждой нашей встрече.

Я валялся на этой крыше уже около часа, но в поле зрения не промелькнула ни одна живая душа. Хм, похоже, с переходом Шикамару в лигу 'активных и туповатых' Деревня, Скрытая в Листве потеряла одну из своих прелестных традиций — валяться на крыше и ничего не делать. Ну что ж, хотя бы в этой области я стану первооткрывателем и войду в историю!

И только эта мысль промелькнула в голове, как на лестнице послышались чьи-то уверенные шаги. Ну вот — накаркал! Надеюсь, новый сосед не будет очень уж назойливым — ну в самом деле, зачем еще кому-то забираться на крышу как не полежать и не потаращиться на облака?!

К сожалению, мои надежды оказались тщетны. Вначале над крышей поднялись черные волосы, прямые спереди, а, начиная с макушки, торчащие как хохолок у попугая. Затем выросло лицо, к которому в этом варианте исторической последовательности навсегда приклеилась ироничная полуулыбка. Бьюсь об заклад — от этой улыбки девчонки пищат даже больше, чем от каноничного варианта полного безразличия к окружающему. Впрочем, сценку вечером у кафе и ночное посещение Сакуры говорит об этом со всей определенностью. Ну и наконец спустя совсем немного времени на крышу выбрался весь посетитель целиком. Прошу любить и жаловать — Учиха Саске.

Я вздохнул, откинулся на спину, прикрыл глаза и продолжил жевать травинку до тех пор, пока мне на лицо не упала тень.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — отозвался я.

Некоторое время стояла тишина, а потом Саске продолжил:

— Весь день не могу с тобой пересечься. Нам нужно поговорить, Джиро... Или, может, стоит называть тебя как-то иначе, потому что ты — не он!

Я дернул плечами, не меняя позу и не открывая глаз.

— Называй как тебе удобно. Но лично я за семнадцать лет уже привык к имени 'Айдо'.

— Это не Хенге и не гендзюцу, я проверил в первую очередь. Тогда что?

— Мы не отсюда. Не знаю, где ваши, но, думаю, они в порядке. По крайней мере, мы — ни при чем. А у нас... Мир, очень похожий на ваш, но другой. Хотя я предпочитаю считать, что это у вас все не так как надо. Приятнее для самолюбия, знаешь ли.

— Ты? И Сакура? И Менма?

— Наруто, — поправил я.

— Пф! Ну надо же! — фыркнул Саске.

Я тоже хохотнул.

Я, конечно. понимаю, что ты не скажешь ни как вы сюда пробрались, ни ваши цели... Но ты так споойно выложил первому встречному всю правду? — спустя пару секунд с неподдельным удивлением спросил он

— Шаринган.

Снова намек на движение плечами.

— Я знаю о Шарингане больше, чем кто бы то ни было здесь. Возможно, не исключая и тебя самого. Для Шарингана не имеет значения, что мы двойники. Мы оба по-другому ходим, иначе двигаемся, по-разному дышим... Для твоих глаз это составляет разницу большую, чем если бы мы были абсолютно непохожими внешне. Я вру, когда это имеет смысл, а так...

По крыше разлилось молчание. Саске переминался рядом со мной, а потом вдруг сказал:

— Весь день за тобой бегал. Ноги гудят...

Я без слов похлопал по крыше рядом с собой. Саске с шумным выдохом сел и вдруг спросил:

— Ты знаешь о Шарингане больше, чем его хозяин. И ты все это время не смотришь мне в глаза. Что, в вашем мире я такой засранец?

— Беспредельный, — ответил я.

И вновь молчание.

— Знаешь, а ведь я никогда и ни с кем се сидел и не говорил так. Эти девчонки... Иногда они так утомляют!

— О, как я тебя понимаю! — ответил я, улыбнулся и наконец открыл глаза.

Саске в упор смотрел на меня и в его черных глазах не было ни единой точки красного цвета.

— У вашего Саске тоже... нет семьи?

— Тоже, — кивнул я

— Тогда почему все... так, как ты говоришь?

— Сам хотел бы понять.

— Если я расскажу все, что знаю, это поможет?

Я покачал головой.

— Только мне одному. Поздно. Извини.

Учиха отвернулся и некоторое время смотрел вдаль. Там, заслоненные гораздо более высокими зданиями, несли свою бессменную наблюдательную вахту лица всех пяти Хокаге, высеченные на скале. И, как бы это ни было странно, мне казалось, что один из четверых сейчас смотрит на нас с ехидной ухмылкой. Очень знакомой ухмылкой.

— Девочки меня часто спрашивают — какое мое самое счастливое воспоминание? — заговорил Саске. — Я не разочаровываю их и отвечаю, что время, проведенное с ними. И никто никогда не пытался узнать о моем самом жутком воспоминании. Все считают, что это и так ясно — гибель моих родителей, которую я видел собственными глазами. Но они ошибаются. Мое самое страшное воспоминание — когда Итачи, мой брат, который только что уничтожил мой клан и лично убил моих маму и папу, разворачивается и уходит. В тот момент я понял, что остался совсем один. В тот момент замкнулся круг...

Учиха помолчал и продолжил:

— В тот день я понял, что что-то происходит. Я, хоть и был маленьким и взрослые как могли скрывали от меня правду, но все скрыть не удавалось еще никому. Я понял, что что-то готовится и шел в Академию, трясясь от страха. После окончания занятий я со всех ног бежал домой, а, ворвавшись в наш клановый квартал, увидел только трупы. Итачи с еще одним Учиха — Шисуи — уничтожили весь наш клан: мужчин и женщин, взрослых, детей и глубочайших стариков, всех, в ком текла хотя бы капля крови Учиха. А когда я над остывающими трупами моих родителей выкрикнул ему в спину: 'За что?', он обернулся, подошел ко мне, взял меня за подбородок пальцами, с которых капала кровь, и сказал... Я буду помнить эти слова до самой смерти... 'Саске, мой маленький брат... Ты ничего не видишь и не знаешь. Я сделал то, что был обязан сделать, то, что, кроме меня, не сможет сделать никто. Придет время, и ты поймешь, а пока... Ненавидь меня, презирай меня, кричи от боли при одной мысли обо мне. Когда-нибудь я умру и круг ненависти замкнется. И Учиха больше никогда не будут ненавидеть. Возроди клан, мой маленький брат. И вот еще о чем прошу — никогда не будь легковерным глупцом!'

Вновь пауза. Саске явно глотал ком в горле и ему потребовались нешуточные усилия, чтобы рассказывать дальше.

— Наверное, ты не поймешь, что значил для меня Итачи. Он был гением. Он был лучшим Учиха среди Учиха. Даже мой отец — глава клана — восхищался им. Он окончил Академию Шиноби в семь лет и, несмотря на то, что Итачи ненавидел сражения, его тут же взял в команду герой Третьей Мировой Войны, который стал потом Четвертым Хокаге — Харуно Кизаши. Все, кто знал, удивлялись — как эти двое, абсолютно непохожие другна друга ни в чем, даже разные возрастом, могли так крепко дружить. Кизаши никогда не относился к брату как к ребенку. И именно Итачи помог Харуно-сан победить Девятихвостого. Именно брат убил того Учиха, который управлял Лисом. Он никому, даже отцу, не рассказал, кто это был.

Саске вдруг посмотрел на меня.

— Когда Итачи ушел от меня в ту ночь, он не пропал без вести. Он пошел в деревню и убил всех Старейшин Конохагакуре и Третьего Хокаге. В этой битве погиб Учиха Шисуи. Хокаге стала вызванная Четвертым для повышения квалификации наших ирьенинов Цунаде Сенджу. Я вырос. И, наверное, именно из-за тех его слов... Я ненавижу его. Когда он приходит ко мне во сне, я просыпаюсь в холодном поту. Но я не стану ему мстить. Я никогда не буду глупым младшим братом!

Последний Учиха немного посидел, а потом тяжело поднялся и пошел к лестнице. Я окликнул его.

— Саске!

Он обернулся.

— Сколько у тебя томое?

— Два.

После нашего разговора было бы странно, если бы он удивился вопросу.

— Тогда могу дать хороший совет на далекое будущее. Чтобы полностью пробудить твой Шаринган, нужен страх. И страх за других — отлично подходит. Ино Яманака, например, легко может попасть в неприятности, с ее-то дружелюбным характером и милой внешностью!

Саске широко улыбнулся.

— Спасибо, учту! — сказал он и спрыгнул с крыши, не утруждая себя спуском по лестнице.

А я задрал голову к небу и от души расхохотался. Как говорится, сделал пакость — в сердце радость! Саске Учиха и Ино Яманака — это будет парочка столетия. Восстанавливать клан придется исключительно под внешним управлением!

— Ну что ж, Учиха... Хоть для этого и пришлось перебраться в другой мир, но я рад, что так вышло. Ну а теперь — пора домой!..

* * *

Я только-только успел снять с плиты сковородку с отбивными, как скрипнула входная дверь. Отлично, как раз самое время! Я развернулся... и замер, потому что в комнату вошел Минато, держа на руках Кушину с обмотанной бинтом ногой. Идти сама она явно не могла. Позади белобрысого-старшего маячил белобрысый-младший.

Минато открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я опередил:

— На диван ее, быстро.

— Джиро, ничего страшного, Сакура уже вывела яд... — возразила мне сама пострадавшая, но я не дослушал.

— Молчать! Слушать меня! Не спорить! На диван!

Минато и Кушина переглянулись, мужчина аккуратно устроил свою нашу на диване и присел на корточки рядом. По соседству пристроился Наруто.

Не особо задумываясь над своими действиями, я располосовал чакрой бинты и положил ладони а обожженную, будто побывавшую в кислоте, ступню. Чета Намиказе, увидев сферу Шосена, загоревшуюся вокруг моих рук, переглянулась.

— Ваша Сакура — обычная недоучка! Разбирается в ядах как никто и считает, что на этом дело заканчивается. А вторичное поражение тканей кто убирать будет?!

— Сакура не недоучка... — возразил Наруто.

БАХ! И рыжий пошатнулся от прилетевшего подзатыльника.

— За что-о?!! — обиженно возопил он.

— Молчать! Клянусь своей бессмертной душой — она получила это, вытаскивая тебя из неприятностей! Если я неправ — верни!

Наруто отвернулся.

— Что вы так долго? — спросил я, возвращая вторую ладонь на лодыжку раненой. Надо подлечить сверху и снизу. — Я ждал вас раньше.

— Она не могла идти, поэтому задержались. Потом — пока свиток Хокаге отнесли...

БАХ! И второй подзатыльник прилетел точно в цель.

— Ну а сейчас почему?!

— Заткнись! Что важнее — Кушина или какой-то драный всеми ёкаями свиток?!

— Джиро... Не надо, — тихо проговорила девушка.

Я посмотрел на Наруто.

— Я просто хотел вернуться домой, — пробормотал он.

Мне стало безумно стыдно. Я, насколько мог, повернулся к нему.

— Слушай, На... Мен... братишка, ты извини. Я вспылил, показалось, что опять могу потерять... В общем, виноват. Простишь?

Наруто поднял на меня взгляд.

— Ладно, забыли. Я тебя понимаю, я... тоже что-то такое почувствовал. Сам бы так сделал на твоем месте. Но это я тебе верну при случае!

Джинчуурики улыбнулся, но тут же замер, осененный какой-то мыслью.

— Погоди-ка... На твоем месте?..

Он бросил на меня странный взгляд и погрузился в глубокую задумчивость. Дальнейшее лечение прошло в тишине.

— Ну вот! Все так, как это и должно быть! Принимайте работу и в следующий раз не вздумайте идти лечиться к Сакуре — живее будете!

Я гордо выпрямился, покосившись на подвергнувшуюся лечению щиколотку. Отлично, как новенькая и даже шрама не останется. А руки-то помнят!

Кушина свесила ноги с дивана и поболтала ими в воздухе.

— И правда, никаких последствий. Спасибо, Джиро! А теперь идите сюда... Да, оба. Садитесь. Мы хотим с вами серьезно поговорить.

Рыжий и я совершенно одинаково запнулись, а потом с опаской сели.

— Мальчики, — начала говорить Кушина. — С момента нашего возвращения с миссии происходят странные вещи. Вы изменились, и мы хотим знать причину. И не вздумайте мне врать, вы, оба!

— Ну, понимаешь...

Как-то так получилось, что по мгновенному молчаливому обоюдному согласию держать речь выпало мне. И сейчас я судорожно соображал, с чего начать разговор, устремив взгляд за окно, как будто там мог найтись устраивающий всех ответ. К сожалению, это было бы настоящее чудо...

Нет, совершенно не зря так много людей верит в, казалось бы, совершенно абсурдные вещи, не имея никаких доказательств. Ведь кроме обыденных знаний — всегда остается надежда. И чудеса — иногда случаются!..

Темноту за окном прогнала ярчайшая вспышка света, а вслед за ней спустя секунду по всей деревне прокатился грохот. Вздрогнул пол, а в шкафу зазвенела посуда.

— Это Башня Каге! На бабулю напали! Мы должны помочь! — выпалил Наруто, мгновенно подскочив с дивана.

— Оставайтесь здесь! Кушина, ты только что была ранена! Минато, прикрой ее! — рявкнул я.

Эти слова в корне расходились с моим недавним утверждением, что с ногой все в порядке. Но... что ж поделать — сердцу не прикажешь!

И, уже выбегая из дверей, мы с Наруто грустно улыбнулись друг другу. Похоже, и правда настала пора возвращаться домой...

Глава 43

Где-то впереди над центром деревни вздымался к небу толстый дымный столб, подсвеченный снизу багровым светом пожара. Над крышами хаотическими росчерками мелькали сломя голову несущиеся то ли по приказу, то ли просто куда глаза глядят конохские шиноби. Внизу по улицам в панике метались жители, отвыкшие за много мирных лет от такого времяпрепровождения. То ли дело у нас — что ни год, то нашествие, нападение, уничтожение, стирание с лица земли. Иногда и по два раза... Романтика!

Я вдохнул воздух, источающий аромат ударной волны, мгновение поностальгировал по босоногому, беззаботному и смертельно опасному детству и тут же помотал головой, отгоняя неуместные воспоминания. За секунду задержки Наруто успел убежать уже далеко вперед и теперь предстояло его нагнать. Останавливаться он и не подумает, а оставить его одного в такой ситуации... сами понимаете, в общем.

Площадь перед Башней Каге встретила нас огромной воронкой, по краям которой густо валил дым, и... собственно, больше ничего на площади не осталось — все, что хоть немного возвышалось над уровнем земли, было сметено в ближайшие улицы. У меня непроизвольно вырвался смешок — а что, неплохо! По крайней мере, в теории — мой маленький Разеншотен, сжатый почти до физической твердости чакры, которым я воспитывал тогда еще маленькую и не носящую такую вызывающую одежду Йоко, должен был бы произвести такие же разрушения. Разве что стоило добавить немного огонька... Вдруг стало интересно посмотреть на этого экспериментатора, нагло стащившего мою идею. В конце концов, Башня Хокаге мне и самому никогда не нравилась!

Наруто, не останавливаясь и не дожидаясь, пока я закончу думать обо всяких глупостях, лишь бы не о том, что мне предстоит в нынешнем состоянии слабака и неудачника, нырнул в дымное облако и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. А внутри...

Я сморгнул. Вот такого, пожалуй, не смог бы сотворить даже мой Разеншотен. Ну не задавался я целью придумать бетонобойную бомбу!

Башня Каге не просто была уничтожена в ноль, она, пожалуй, перешла в отрицательную часть шкалы. Здание было выгрызено на три подземных этажа, то тут, то там торчали лениво сочащиеся водой, паром и прочими неудобьсказуемыми канализационными жидкостями трубы подземных коммуникаций. А на самом дне воронки у здоровой толстенной и поэтому лишь немного покореженной двери в земляной стене расположились те, кто и оказался причиной этого разгрома.

— Убирайся отсюда! Ты не получишь ничего! И зря ты напал на нашу деревню, ты об этом пожалеешь!

Около двери на земле сидела оглушенная Цунаде, а перед ней, заслоняя от стоящей напротив фигуры в темном плаще, стояла грозно нахмурившаяся Шизуне. Знакомая и привычная картина.

Вот так: что ни говори, какие черты характера наружу ни поднимайся — а все равно, как доходит до дела, правда вылезает наружу. Сестренка осталась такой же, какой я ее знал, а все наносное сгинуло, как утренний туман под весенним солнцем... за исключением размера груди. И это хорошо, потому что она пригодится Шизуне гораздо больше!

— Эй ты, урод! А ну отвали от бабули, даттебайо!

Наруто ничтоже сумняшеся рявкнул на прикрытую черным плащом спину. Да уж, главным недостатком рыжего всегда была патологическая неспособность бить в спину. Может, это не такой уж и недостаток?.. Впрочем, спустя секунду по вывороченным камням звякнул пяток кунаев, не долетевших до вражеской спины буквально сантиметр. Рыжий решил присовокупить к своим словам более весомые аргументы — а я и не заметил, как он их метнул. Растешь, Наруто, добрым словом и кунаем можно добиться большего, чем просто добрым словом!

А вот я нахмурился. Железо остановилось, не долетев до цели. Остановилось?..

Определенную пользу слова Наруто принесли. Из-за спины Шизуне раздался возмущенный фырк — обычно прекрасно контролирующая себя тоненькая пятнадцатилетняя девочка Цунаде Сенджу пришла в себя гораздо скорее, чем этой 'бабули' бы не было. Ее рубашка, сплошь испачканная в крови, начала слегка куриться паром: Пятая Хокаге запустила регенерацию.

А человек в плаще неторопливо развернулся к нам, явив лисью маску на передней стороне черепа, которую 'лицом' называть как-то не было желания.

— Так вот вы какие! Интересно... посмотреть вам в глаза!

Против ожиданий, голос нашего противника ничего особенного из себя не представлял. Никаких там зловещих хрипов или потусторонних придыханий. Так мог бы говорить любой молодой парень. А еще... Показалось, или у дальней стены воронки при этих словах дернулась какая-то тень?

— Наруто!..

Из дыма вокруг бывшей Башни внезапно выскочила Сакура.

— Ты в порядке? Я беспокоилась за...

Розоволосая заметила нашего оппонента в споре об особенностях градостроительства и резко затормозила.

— Это он и есть? Не похож он на Мадару...

— Вот как? Вы знаете его? — с легким удивлением произнес человек в маске. — А вот он много рассказывал о вас

— Сакура, что ты здесь делаешь?

Я старался говорить спокойно. Наш визави пока не предпринимал агрессивных действий. Казалось, он с интересом прислушивается к нашему разговору и с еще большим, буквально детским, любопытством разглядывает нас самих. На секунду почудилось, что вот прямо сейчас он сдернет маску, явив миру обычное юношеское лицо с пухлыми щечками и задаст нам миллион вопросов... Но это было наваждение и напротив — по-прежнему стоял тот, кто собрался разрушить деревню. Кстати — зачем? Видимо, стоит потянуть время, благо это нетрудно — глядишь, и выясним кое-что.

— Я... я хотела сказать, что нам надо возвращаться...

— А пораньше ты эту очевидную вещь сообщить не могла?

Я недовольно скривился, а девчонка опустила взгляд.

— Я пыталась. Но... Я заглянула вам в окно и Наруто выглядел таким счастливым! Но я принесла кое-что, чтобы помочь!..

— Видишь, рыжий, даже Сакура считает, что мои подзатыльники приносят тебе счастье! — хохотнул я. — Но это все лирика, а теперь к делу. Эй ты там, а ну-ка быстро!..

— ...отойди от Хокаге-сама. И подними, пожалуй, руки вверх! — продолжил мою фразу мужской голос.

Я обернулся и успел заметить выходящих их шуншина шиноби, выстроившихся рядом с Минато Намиказе. А позади их строя мелькнул красный хвост...

— Руки-то зачем? — с неподдельным удивлением спросил человек в маске.

— Не знаю, просто так всегда говорил мой учитель. Те редкие враги, кто выживал, тоже очень удивлялись.

За время разговора Минато сделал несколько шагов вперед, остановился рядом, посмотрел на меня и подмигнул. Я возмущенно фыркнул.

— Я же сказал тебе — оставайся дома! Еще и Кушину притащил, а она, между прочим, ранена!

— Я помню, Джиро. Но мы не могли поступить иначе. Во-первых, ты вылечил мать так, как не со всеми может Цунаде-сама. Никаких последствий нет и мы еще поговорим об этом...

— Звание любимого ученика и ближайшего коллеги-друга Орочимару обязывает, — вставил я ремарку.

Сакура и Наруто уставились на меня, будто узрели перед собой двухголового козленка, неторопливо и с веселым блеянием скачущего на двух ногах в ближайшую кафешку за фруктовым соком с булочкой, и на пару секунд забыли даже, что у нас тут вообще-то битва.

— ...а во-вторых, — подхватил с другого бока еще один голос.

Я повернулся и несколько секунд смотрел на радостную и чуть лукавую улыбку Кушины Узумаки, ради которой можно дойти до глубин ада, плюнуть в рожу дьяволу и вернуться обратно, раскатать вселенную по кирпичику и собрать снова, или... просыпаться каждое утро и с радостью мыть посуду и выносить мусор. Я — так точно был готов на все вышеперечисленное... И еще коньки впридачу.

— А во-вторых, — повторила она, — как бы вы потом смотрели на родителей, которые переложили на своих детей смертельно опасное дело, а сами остались в стороне? Такому даже смерть не может служить оправданием!

— И правда... — ответил я.

Глаза неожиданно застлал какой-то туман и я поторопился протереть их. Ограничение поля зрения может помешать дальнейшему сражению! Разумеется. Именно так.

В этот момент тонкая струна терпения нашего противника лопнула. Возможно, причиной стал этот разговор, возможно, что-то еще... Но человек в плаще вдруг вскинул голову:

— Достаточно разговоров. Если вы не хотите отдать мне Свиток Красной Луны, я возьму его сам!

Тени рядом с ним шевельнулись, приобретая рельеф и объем, поворачиваясь к свету и становясь каким-то жутким паноптикумом существ. Здесь были и здоровенный тигр, и змея, и парочка, которую иначе как шаманами назвать у меня не поворачивался язык, и существо, больше всего похожее на Мрачного Жнеца — причем не на Шинигами, а на знакомого мне (слава Мировому Равновесию — теоретически) господина с косой и в капюшоне. Причем, если здешний Бог Смерти вызывал даже некоторое уважение, то эта фигура порождала в моем многострадальном организме внутреннюю дрожь... Были и другие, совсем неописуемые чудища общим числом десять, все — даже животные — были в разного вида лисьих масках и все они выстроились вокруг своего... хозяина? Вот только десятая фигура так и осталась закутанной в глухой черный плащ.

— Вперед! — бросил Минато и в тот же миг я ощутил воздушный толчок от перепада давления.

Хирайшин. Только что я увидел его со стороны. Странное чувство...

Почти сразу же по воронке разлетелся новый хлопок, на этот раз сдвоенный и рядом с Кушиной возник Минато с Цунаде на руках. Шизуне держалась за его плечо. Он тяжело дышал, видимо, от нагрузки, а мне невпопад подумалось, что слухи об отсутствии куная над черной свиньей оказались сильно преувеличенными...

Все-таки использование Хирайшина накладывает на человека определенный отпечаток. Все эти события заняли крайне малое время: шиноби, которых Намиказе приволок с собой, при всей их тренированности сделали всего лишь пару шагов. Больше ничего...

Две фигуры рядом с не-Мадарой, которых я определил как сибирских шаманов — в основном из-за посохов, внезапно раскинули руки в стороны и уперли в землю свои деревянные палки. Это действие заняло гораздо меньше времени, которое нужно, чтобы о нем рассказать, и его результаты проявились так же стремительно. Где-то будто хлопнула невидимая струна и вокруг каждого шиноби Конохи возник фиолетовый круг не больше метра в диаметре... в который и влепились с разгона те, кто до этого бежал.

Я опустил взгляд на символы, которые бежали по внешней стороне окружности.

— Это же печать... Кеккайдзюцу! М-мать же вашу!..

В сердцах я не сдержался и ляпнул последнюю фразу по-русски. И краем глаза заметил, как Минато, сидящий в таком же грязно-фиолетовом контуре, изумленно вскинул голову.

Но этим все далеко не окончилось. Фигцра, напомнившая мне знакомую и почти родную (мнится, я имею право так говорить. В силу известных причин) Смерть, вдруг взмыла в воздух, сдернула с плеча косу, взмахнула ею... И, будто влекомые целью продемонстрировать всю глубину моей бесполезности в этой битве, с лезвия сорвался десяток полупрозрачных туманных полотнищ.

— Воздушные лезвия... — скрипнул я зубами, вытягивая руки... и натыкаясь на преграду барьера.

Туманные полотнища рвались к своим жертвам — сразу ко всем, а я, кажется, впервые в своей новой жизни возблагодарил свой маленький рост и небольшой объем, позволивший хоть как-то поворачиваться в барьере, в то время как высокий Минато, да еще зажатый пусть миниатюрной в этой реальности, но все же вполне материальной Цунаде — едва мог вздохнуть...

Секунда — и туманные полотнища долетели до своих целей. Послышались вскрики, кто-то закрылся руками, кто-то упал. А меня прошила насквозь волна леденящего холода, сжавшая в тиски сердце. Казалось, она вот-вот выпьет из меня остатки жизни. Это чувство длилось... и длилось... и длилось, и когда все окончилось, показалось — прошли тысячелетия без возможности вздохнуть и шевельнуться...

Я втянул сквозь зубы воздух, показавшийся сладким божественным нектаром, и поднялся с колена во весь рост. Как я и догадался, существо, выглядящее как смерть с косой, не может иметь к Стихии Ветра никакого отношения, так что... Но отныне — клянусь! — я больше не подпущу к себе ни единой техники шиноби, кроме разве что смертельных. Чик! — и все, а на пытки я не подписывался!

— Одним ударом высосать чакру у всех... Это... невозможно.

Хрип Минато, оставшегося в сознании, показал, что недаром этот парень стал Четвертым Хокаге и моим отцом. Его взгляд обежал воронку, в которой то тут, то там валялись тела шиноби, которых он привел с собой, по-прежнему заключенные в окружности барьеров, и остановился на Наруто и Кушине, с недоумением и испугом разглядывающих поле битвы. Спустя несколько секунд Минато повернул голову ко мне и поднял бровь в удивленном вопросе. Черт, тоже так хочу. Может, научит, отец все же?..

Я бледно улыбнулся:

— Извини, у меня всего лишь две руки, пришлось защищать самое важное, — и наконец опустил ладони. Едва заметное дрожание воздуха перед джинчуурики и красноволосой девушкой тут же исчезло.

— Меня больше интересует, почему ты почти невредим, — практически про себя прошептал несостоявшийся Хокаге.

Со стороны человека в плаще послышалось хмыканье. Это, конечно, бред... но вот мне показалось, что удивляется он одинаково с Минато. Хотя что общего может быть между голосом и бровью?

— Вот как? У вас припасены трюки? От кого-кого, но от тебя я такого точно не ждал! — кивнул он мне. — Видимо, придется браться за дело самому. И ваши фокусы больше вам не помогут!

Человек в маске лисы шагнул вперед и неторопливо направился к Наруто, по пути поднимая руку. Что уж он хотел сделать — было совершенно непонятно, но вряд ли просто поздороваться.

— Нет! — крикнула Кушина.

Рыжий сложил было свою привычную печать Теневого Клонирования, но копия, едва появившись, тут же расплылась белым облачком — задела барьер, в котором едва можно было вытянуть руку...

Черт-черт-черт! Черт!!! Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным! Даже когда мне отрубили руку — это была всего лишь моя собственная ошибка. Даже когда рождающаяся Йоко высасывала из меня жизнь — я сам решил, что новая жизнь стоит моих потерь. А тут... Пожалуй, лишь один момент можно было поставить на одну планку — несущийся навстречу моей переносице поребрик. Но тогда — умер всего лишь я...

И ведь ничего нельзя сделать! Этот барьер не пропускает чакру — было бы глупо, будь иначе, а наш враг явно не дурак. Да даже если бы и пропускал, что я могу?! Я остался без фуин, а в отсутствии печатей... Любой вид моей Стихии Огня, даже РазенШотен — слишком медленный да и лупит по площади. А мы все в радиусе поражения... если конечно он не взорвется в барьере и не оставит от меня даже пепла... В Ветре — у меня вообще нет ничего, что не было бы завязано на печати.

Похоже, вот он — момент истины. Когда и выясняется, кто ты такой, Айдо — действительно шиноби, который звания Каге (и даже деревню для этого иметь необязательно, Каге без деревни прекрасно себя чувствует — Орочимару тому живой пример, деревня вокруг сама нарастет) и который долго к этому шел, или просто перекачанный пацан, которому в руки попала волшебная палочка, вскружившая ему голову. Похоже, все, что вокруг было для меня испытанием, и это испытание я не прошел. Тот, кто метит прыгнуть выше головы, должен быть готов расплатиться больше, чем жизнью, что и произошло. Сейчас этот тип в маске оставит от Наруто кучу стонущего мяса, которое никакие медтехники не вернут к жизни, выпытывая все о свитке — похоже, как раз том, за которым они ходили утром этого длинного дня, потом убьет Кушину, Минато, Цунаде и остальных, потому что, раз уж он такое учинил, останавливаться на полпути просто идиотизм. А в конце... Я, увидевший, как умирает мой брат и второй раз погибают мои родители и не сумевший даже пошевелить пальцем ради их спасения, буду просто умолять меня убить. А он рассмеется... и не сделает этого. Потому что смерть в таких обстоятельствах — это просто милосердие, которого я недостоин.

Стоп. Погодите-ка... Ведь этот барьер — не мой пространственный, а обычный кеккай. Ведь вряд ли во вселенной есть еще какие-то существа, имеющие точь-в точь такую же способность, а, имей кто-то из этих созданий контракт с ленивцами, я бы обязательно почувствовал. По крайней мере, вряд ли ленивцам понравился бы грязно-фиолетовый цвет... А отличительной особенностью кеккай является то,что его можно разбить — уж я-то в этом убеждался, причем не один раз. И по своему опыту я знаю, что достаточно нарушить целостность барьера только в одной маленькой точке, чтобы он рухнул целиком!

Теперь проблема только в том, как это сделать. Огненные шары не годятся, Ветром я разве что полы плаща ему пошевелю, и опять ничего не остается. Хотя... Помнится, Хиро пытался мне показать ручные печати преобразования чакры для Райгеки, упирая на то, что для Каге две стихии — просто позорище. Я без интереса посмотрел, подумал, что фуин обеспечивают мне мгновенный доступ ко всем пяти стихиям и любым их сочетаниям без верчения пальцами — нужно только нарисовать заранее — и забыл об этом. Кто бы знал, что однажды эти простые движения могут меня спасти? Спасибо за науку Хиро, я понял. И прости меня за ту кривую гримасу, ладно?..

Что ж, идея строится на огромном количестве допущений, догадок и забытой информации, но ничего другого у меня нет. Если что... Хотя, если у меня не получится, лучше превратиться в хорошо прожаренный кусок мяса, чем смотреть на то, что за этим последует. Вперед!

Мои ладони взлетели к груди и я сложил первую ручную печать. Как же там было-то?!.

Любой шиноби немедленно умер бы со смеху, глядя на мои жалкие потуги. То, на что Кайсоку тратили едва секунду, а ладони Хатаке вообще в смазанную линию превращались, я делал так медленно, что меня бы обогнал и измученный артритом старик. Но это было неважно, потому что у меня должно получиться. Просто должно. Обязано! По-другому невозможно, потому что я — Узумаки!!!

Я сложил последнюю печать и развел руки, будто толкая от себя невидимый груз. На мгновение показалось, что хаотические линии на ладони сложились в символ 'Каминари', но мне было не до этого, потому что гигантская молния, сорвавшая с ладоней, разветвилась и шибанула всех врагов разом, а от чудовищного грохота потемнело в глазах...

Осознание окружающей реальности вернулось резко, будто его включили. Прямо перед моим лицом в барьере зияла проплавленная дыра со светящимися, будто из металла, и потрескивающими краями. Наруто тряс головой, пытаясь выбить звон из ушей, Кушина смотрела перед собой остановившимся взглядом, а по всей воронке валялись наши недавние противники. Тела животных, мутантов и гуманоидов конвульсивно подергивались, а от шерсти и плащей поднимался легкий дымок.

Вдруг один из гуманоидов зашевелился, а затем резко вскочил. На его плаще зияла пара прожженных дыр, но маска, к сожалению, уцелела. Он шагнул вперед, но я вытянул руки вперед и он замер на месте. Я тихо порадовался — видимо, молния проняла даже его. Вот только что-то я не припомню, чтобы штука, получившаяся у меня вместо почти безобидного 'Райгеки', была в списках техник шиноби...

— Хорошо, — произнес человек в горелом плаще. Теперь в его голосе уже не осталось ни любопытства, ни удивления, ни даже чувства превосходства. Только лед. — В таком случае, вы сами принесете мне свиток!

Из-под его плаща вынырнула полупрозрачная белая лента, устремилась к лежащей Сакуре, упавшей без сознания еще после мнимых Лезвий Ветра и пропустившей все интересное, походя смахнула барьер, оплела девчонку и подвесила ее в воздухе.

— Сакура! Оставь ее в покое, ты, ублюдок! — заорал рыжий и что было сил хватил по барьеру перед собой. Безрезультатно.

Из-под лисьей маски раздался короткий смешок:

— Забавно, что это говоришь именно ты!

Плащеносец вдруг повел плечами, отчего девять его подчиненных вдруг замерцали и растворились в воздухе, а десятый, так и не открывшийся миру и за все время не издавший ни звука, прянул в сторону и скрылся в глубине деревни. А человек в маске вдруг начал подниматься в воздух. Под плащом мелькнули совершенно обычные синие сандалии шиноби с открытым носом, и, наконец, на высоте метров тридцати он остановился.

— Жду вас у тренировочной площадки Намиказе через час.

В его ладони закрутилась чакра, свернувшись в привычный шар Разенгана... Вот только вместо голубого как у Наруто или моего синего он был фиолетово-черным, плотным и вращался так быстро, что оторвавшиеся от поверхности потоки чакры образовывали вокруг него кольцо. От давления энергии всех стоящих, кажется, пригнуло к земле.

— А это вам — чтобы лучше думалось! 'Даи Расеринг'!

Он слегка подбросил сферу вверх, быстро сложил серию ручных печатей и исчез в шуншине. А я смотрел на падающий сверху такой маленький и игрушечный с виду шарик и во мне росло понимание, что это падает конец. Окончательный конец.

За сегодняшний день я уже неоднократно собирался умирать, но сейчас... Кеккай, в который загнал нас человек в маске, и не думал исчезать. Мы были будто залитые янтарем мухи под рушашимся сверху молотком. И что-то подсказывало мне, что эта штука будет пострашнее гравитационной дыры Нагато. От той можно было отгородиться пространственным барьером, пусть и ненадолго, а тут... Моих возможностей не хватит, чтобы прикрыть всех, а спасать только себя... Если эта штука работает хотя бы вполовину так, как моя, то я могу сказать одно: у ударных волн есть неприятная особенность — они могут огибать препятствия!

Если бы у меня была способность Пейна — поглощать чакру! Или тут была бы Йоко... Йоко? Йоко!

'А я уж думала, ты про меня и не вспомнишь...'

Голос из моего внутреннего мира был немного грустным.

'Прости, малыш, я боялся, что тебя... Что ты... Как с фуин... В общем, что тебя больше со мной нет', — виновато подумал я.

'Трусишка. И не мечтай, мы связаны гораздо прочнее, чем ты думаешь! Что, помочь тебе с этой маленькой проблемой?'

'Было бы неплохо!' — облегченно вздохнул я.

'А помнишь, что было, когда я делала это в последний раз? Между прочим, было очень обидно! И с Азуми и Акеми теперь не поиграть — им неинтересно с великовозрастной дылдой лет на пять старше, у которой объем груди больше их голов!'

'Йоко, прости пожалуйста... — виновато подумал я и тут до меня дошли ее последние слова. — А с объемами это ты сама! И вообще, мы сейчас погибнем, дрянная девчонка! А ты!..'

'Не переживай, я просто издеваюсь, — спокойно отозвалась она. — Зато ты теперь в норме. Мне не понравились твои мысли несколькими минутами ранее, поэтому запомни, папочка: Я. Не позволю. Тебе. Умереть. Поэтому просто стой, смотри, и восхищайся своей умной, сильной и красивой дочерью'.

Тирада, выданная отстраненным, даже равнодушным, тоном, вогнала меня в ступор. А оранжево-золотая дымка, как-то незаметно окутавшая меня, рванула вперед, встретилась с шаром, уже почти упавшим на землю... и все вокруг залила ослепительная вспышка.

Когда я проморгался, все закончилось. От кеккай-барьера не осталось и следа, лежащие на земле шинобские тела ворочались и кряхтели, а оставшиеся в сознании терли глаза. Минато, еще толком не соображающий, на каком он свете, помогал подняться с земли жене.

Наруто собрал себя в кучу быстрее всех, но лучше бы он этого не делал. Потому что первым, что увидел рыжий, стала девушка, замершая на небольшом возвышении в эпицентре хаоса и разрушений и задумчиво рассматривающая бесконечность перед собой.

— Йоко-сан! — радостно воскликнул он.

Великим даром Наруто Узумаки всегда была легкость характера и радость, которой он не стеснялся делиться с окружающими даже в самые тяжелые для него моменты. Но на этот раз система дала сбой.

— Как ты здесь... оказалась?.. А?..

Рыжий повернул голову и его взгляд, приобретший пугающую пустоту, остановился на Кушине, по извечной женской привычке начавшей поправлять волосы, как только минула угроза немедленного распыления на атомы. Она почувствовала взгляд сразу.

— Что слу... чилось?..

Кушина запнулась посреди фразы. А Йоко повернулась ко мне вполоборота и проговорила:

— М-м-м, какая вкуснота... Но все равно — ничто не сравнится с твоими шариками, папочка!

Воцарилась тишина, которую разрушил Наруто:

— П-папочка?.. — переспросил он с на редкость глупым выражением лица.

— Ш-шарики?.. — эхом донесся придушенный шепот Минато.

Йоко ослепительно улыбнулась и облизнула указательный палец, будто он был в сладком сиропе от данго. Минато издал какой-то странный горловой звук.

Кушина Узумаки, самая прекрасная женщина на земле, смотрящая в глаза своей собственной семнадцатилетней копии, растерянная, не понимающая, что происходит и выбитая из колеи всеми событиями сегодняшнего дня, тем не менее, мгновенно приняла единственно верное в такой ситуации решение. Она повернулась и что было силы наступила на ногу светловолосому соседу. Минато вздрогнул и неестественно выпрямился, задавив вопль боли. И это тоже было единственно правильным решением...

— Джиро... Кто это? — очень спокойно спросила Кушина.

Я вздохнул и исподтишка показал кулак одной паршивке. Паршивка заулыбалась еще ослепительнее.

— Это Йоко... А все остальное — о-о-очень долго объяснять!

— Вот как...

Кушина отвернулась от меня и в упор посмотрела на Йоко. Та встретила ее взгляд. Некоторое время они обе стояли неподвижно, как причудливые отражения друг друга, и уже, кажется, невозможно стало понять, кто из них кто. Девушка и женщина причудливо перемешались, одна стала продолжением другой и вдруг стало ясно, что одна — по сю пору сохранила в себе капельку юношеского озорства, вторая — с жадностью смотрит в свое возможное будущее... А потом у Йоко неожиданно заалели кончики ушей, она опустила взгляд, издала звук — нечто среднее между всхлипом и хихиканьем и расплылась красным туманом, который плавно перетек ко мне и впитался в кожу...

Рухнувшую тишину снова прервал Наруто. Он помотал головой стараясь вытрясти не помещающиеся там мысли, и сказал:

— Я совершенно не понимаю, что происходит... но это сейчас неважно. Я должен спасти Сакуру! Где свиток, он в надежном месте? Это наш единственный шанс!

— Я спрятал его на старой тренировочной площадке. Хоть этот человек и знает о ней, ему никогда не найти свиток там. Но... Менма...

— Не ходи туда, Менма! — перебила его Кушина.

Я завистливо покачал головой — вот бы меня кто-нибудь перебивал так, чтобы продолжить мою мысль! Надеюсь, доживу...

— Почему это должен быть именно ты? Это дело уже перестало быть обычным заданием, это нападение на деревню! Этим займутся более опытные шиноби, а ты только помешаешь!

Кушина схватила рыжего за руки и немного неаккуратно его трясла. Он стоически терпел, но вдруг тяжело вздохнул и выпрямился.

— Я не могу больше врать, — произнес он и аккуратно отстранился от женщины. — Я не Менма. Меня зовут Наруто.

— Но... Как?.. — неверяще произнесла Кушина.

Минато просто застыл соляным столпом. А я вздохнул, и в этом вздохе было гораздо больше тоски, чем мне бы хотелось...

— Не знаю как, но... я не отсюда. Я не ваш сын, — продолжил Наруто. Слова давались ему нелегко. — С вашими, думаю, все в порядке. А я... Я должен освободить Сакуру и уничтожить Мадару или того, кто подделывается под него, потому что... Потому что мои родители отдали жизнь, чтобы жил я. Я должен это сделать, потому что мои родители — герои и я должен быть их достоин!

— Джиро?..

Кушина с надеждой посмотрела на меня, но я с грустной улыбкой покачал головой:

— Айдо.

И, решив, что градус драмы слишком уж повышен, добавил:

— А мой отец при моем рождении принял меня за девочку...

Минато непроизвольно фыркнул. Кушина, с облегчением прервав этот тяжелый разговор, повернулась к нему:

— Уж кто бы говорил!

И вдруг замолчала.

Наруто осторожно отошел от них и оказался рядом с сумкой, которую выронила Сакура. О ее вещах похититель заботиться не посчитал нужным.

— Она вроде говорила, что несла нам что-то?

Джинчуурики нагнулся, открыл сумку и выпрямился, держа в руках кусок красно-белой ткани. Две секунды недоуменно его разглядывал, а затем улыбнулся, расправил ткань и накинул на себя белый плащ с короткими рукавами окантованный красными языками огня по нижнему краю. На спине была крупная надпись кандзи: 'Тень Огня Четвертого поколения'.

Наруто вдруг стал выглядеть гораздо серьезнее и... внушительнее, что ли? Именно так мог смотреться в этом плаще наш отец. Я хмыкнул:

— Конечно, в нашей ситуации плащ нам, безусловно, поможет! Ну что за девчоночья манера надеяться на шмотки. Эх, Сакура, вот попала бы ты ко мне на воспитание... Впрочем, если это действительно помогает — почему бы и нет? Тем более, у меня тоже есть обновка. Эй, Наруто, ты не особо зазнавайся!

Рыжий быстро повернулся ко мне, но маленькой движение левой рукой много времени не занимает, поэтому в тот момент, когда он посмотрел на меня, я уже встречал его взгляд из-под шляпы, похожей на гриб, с аккуратно нарисованным спереди кандзи: 'Водоворот'

В этот миг я познал истинное блаженство. Пожалуй, ради таких моментов и стоит жить. Потому что я почти что впервые в жизни с полным на то основанием наслаждался распахнутой почти до земли челюстью Наруто Узумаки, которого мало что может удивить... в основном потому, что его мало что волнует!

— Это по-настоящему? — спросил он.

Я кивнул и Наруто вдруг улыбнулся.

— Опередил меня... Ну, теперь я просто обязан стать Хокаге, даттебайо!

Он шагнул было вперед, но вдруг замер.

— Слушай, Айдо.

— Да?

— Помнишь, ты в детстве объяснял мне про Хирайшин? Что его 'нужно почувствовать, а там сам разберешься'?

— Ты как всегда все забыл и перепутал, Наруто, — ответил я и хмыкнул. Но вообще — да, помню.

— Так вот я, кажется, что-то почувствовал... Кунаями поделишься?

— Не проблема, держи. Только не потеряй.

Я распечатал пяток ножей и подошел к нему. Взял их и спросил:

— Ну что, зададим перцу этим ублюдкам? Как в детстве? Ты со мной?

— Куда ж от тебя деваться? Мы связаны прочнее, чем ты думаешь, — к месту процитировал я Йоко. — Только как в детстве не согласен, потому что после той драки в итоге ты получил синяки и девушку, а вот я — только синяки!

Наруто смущенно хмыкнул, я ответил ему взглядом из-под шляпы и мы плечом к плечу шагнули вперед.

Глава 44

Над озерцом выгибались дугой два узких мостика, создавая на своем пересечении пятачок едва в три шага шириной, на котором аккуратно устроилась ажурная беседка. Казалось, она висит в воздухе почти не опираясь на тонкие ниточки мостов и может улететь в небо от малейшего дуновения ветра.

В моем мире на этом месте был только узкий ручей с руслом, испещренным грудами битого камня. Равно как не существовало и гряды холмов, увенчанной довольно солидной горой, с которой и собиралась вода в это самое озерцо.

Я смотрел на эту картину со смешанными чувствами — в родной вселенной я как-то не задумывался о месте моего рождения. Да и кто из живых что мог мне рассказать? Родители погибли, других причастных, если они были, испарил Къюби, а лезть в пасть Шинигами, дабы причаститься к месту, которое впервые в мире узрело мою младенческую задницу — развлечение за гранью идиотизма. Но вот теперь мне представился уникальный случай...

Видимо, здесь — Лиса достаточно быстро убрали отсюда. А, может, он просто лишился контроля и предпочел бессмысленному уничтожению ландшафта отправиться в недалекую Коноху — убивать теплых и мягких людишек. Местность сохранилась почти нетронутой и мне теперь становилось ясно, почему Минато решил делать тренировочную базу именно здесь. У мужика губа не дура! В этой беседке, он, наверное, и маму в первый раз поцеловал. Красота-то какая!.. И мнится мне, что эту красоту мы сейчас и разрушим, доделав то, с чем семнадцать лет назад не справился Къюби. Потому что под крышей беседки висела связанная и по-прежнему бессознательная Сакура. А у рыжего рядом иссякали последние запасы терпения...

Признаться, я не понимаю, зачем человек в маске назначил срок передачи свитка через час. Можно было бы начать и через пять минут — именно за столько от деревни сюда добежал бы рыжий, будь он один. Но я смог вколотить в белобрысую голову, что торопиться не стоит — заложников всегда берут для чего-то, а не просто так, этим временем стоит распорядиться мудрее. И мы потратили его на Хирайшин.

Быстро выяснился один неприятный момент — Наруто не мог переместиться дальше, чем на расстояние вытянутой руки. И никакие ухищрения не помогали. Оставшиеся полчаса я провел, медитируя Шосеном на печать на животе соратника, и причину, кажется, выяснил — ему просто-напросто не хватало чакры!

Мда, вот и вышла боком сложная структура Шики Фуджин... Наруто приходилось перемещаться вместе с Лисом, а это, как я не раз убеждался, совершенно нетривиальное занятие. По идее, взять для этого чакру джинчуурики мог у собственного биджу, но вот тут-то и вылезали ограничения печати, которая добровольно отдавала лишь очень небольшое (для биджу, но не для человека) количество энергии. Чтобы его увеличить, нужно было высвобождать хвосты а там уже, понятно, ни о каком Хирайшине речь не идет — разум бы сохранить. Вот и получалось, что потолок рыжего — метр перемещения максимум раз в час. Ну что ж, спасибо и на том...

— Айдо, идем, я не могу больше ждать, там Сакура!

Свистящий шепот джинчуурики вырвал меня из счастливых воспоминаний где я ставил опасные эксперименты на своем непутевом родственнике.

— Наруто, не спеши. Нам нужно подумать, разработать тактику с учетом твоих новых... талантов. Пойми, я уже не смогу вытаскивать тебя из всех неприятностей. Меня бы кто вытащил... — увещевающе проговорил я, под конец понизив голос.

Мда, вот никогда не думал, что доживу до просьбы к Наруто меня прикрыть... А рыжий-то, рыжий! Танки грязи не боятся, блин.

— Айдо, прости, но... мне плевать. Сакура там из-за меня и я должен ее спасти!

С этими словами он вскочил из-за кустов и рванул к абсолютно пустой (за исключением связанной розоволосой) беседке прямо по воде.

— Р-р-р! — ответил я спине Наруто, вскакивая следом.

Вот всегда он так, с самого детства! Хотя... Я что, и правда ожидал чего-то другого? Да и... ведь, на самом-то деле, если я попаду в неприятности. Мне на помощь он рванет с не меньшим энтузиазмом. А сейчас он вскочил не только из-за Сакуры, но и из-за того, что я ничего не могу.... Так чего ж тебе еще-то надо, Айдо, старая жадная ты сволочь?!

Мы бежали к беседке, и, к сожалению, увидеть мою улыбку Наруто не мог никак...

Добрались мы абсолютно беспрепятственно и Наруто тут же бросился к розоволосой.

— М-м-м, Наруто... Где я?..

Рыжий дернулся было что-то ответить, но я грубо обрубил прекраснодушный порыв:

— Наруто, я, конечно, понимаю, что ты мечтал бы услышать этот стон в сочетании со своим именем немного в других обстоятельствах... Но ты не отвлекайся, а развязывай, бабник несчастный!

Наруто покраснел как помидор, А Сакура приоткрыла глаза:

— Айдо?.. Ты?..

Что уж она хотела спросить — стало совершенно неважным, потому что позади беседки раздался голос:

— Вы все же пришли... Где Свиток Красной Луны?

Наруто тут же прекратил бесплодные попытки осторожно, дабы не поцарапать девушку, распустить сложный узел на толстенной витой веревке и повернулся к человеку в маске, спокойно стоявшего метрах в двадцати прямо на воде.

— Ты его не получишь, понял?! Я надеру тебе задницу!

Рыжий шагнул вперед, тоже соскочив на поверхность озера.

Я тяжело вздохнул, подошел к Сакуре и провел ладонью вдоль ее спины. Упали разрезанные Чакра но Мес веревки, а девчонка охнула от боли в затекшем теле и мешком свалилась прямо мне в руки.

— Отчего сакура лепестки рассыпает, как тревожные мысли? — пробормотал я, глядя на девичье тело у меня на руках. — Все повторяется, да?

Сакура мгновение с непониманием смотрела на меня, а потом вспомнила наше босоногое (ибо тогда я тоже таскался в шинобских шлепанцах с открытыми носами) детство и покраснела.

— И, ради вселенской справедливости, Наруто... Почему со всеми твоими девчонками нянчиться приходится именно мне?

Розоволосая покраснела сильнее, и открыла рот, чтобы не оставить от моих слов камня на камне (о, человек в маске, почему ты вместе с остальным не завязал ей еще и рот? Воистину, самый страшный твой враг — ты сам!), но я бесцеремонно скинул ее на деревянный пол и шагнул чуть вперед, следя за поверхностью озера. Потому что предсказать дальнейшие события было очень легко...

Противник, кажется, даже не удивился. И усмехнулся:

— Верно... Я бы тоже не отдал.

— Но тогда почему ты?..

Но на вопрос Наруто никто не ответил — время разговоров прошло. Человек в маске вытянул вперед руку и негромко, но отчетливо произнес:

— Къюменджу!

Перед ним выросла в воздухе на пяток метров конструкция из девяти соединенных между собой кругов. Какие-то были больше, какие-то меньше. Все сооружение слабо светилось бледно-фиолетовым.

Я втянул воздух сквозь зубы — фуин! Так вот куда делись мои печати! Похоже, в этом мире младшему близнецу Намиказе-Узумаки Джиро и правда не досталось почти ничего от родителей. Но, по закону природы — если где-то что-то убыло, то в другом месте оно должно было появиться. Поэтому чакрорезерв и таланты к фуин должны были достаться... Я с нехорошим подозрением уставился на человека в маске, и как раз в этот момент из печати, повисшей в воздухе, вынырнули девять уже знакомых мне фигур, спикировав на водную поверхность рядом с — теперь уже точно ясно — хозяином. Марионетки. Самостоятельные — нет нитей чакры — но все же марионетки. Хотя за таких кукол приснопамятный Канкуро заложил бы душу, не зря же он даже телом Сасори не побрезговал...

Куклы, не спеша, словно напоказ, собрались в кучу. Несколько мгновений словно рассматривали нас, а потом прянули вперед, разделившись на два клина. В сторону Наруто рванул клин, возглавляемый Мрачным Жнецом с косой, а на меня кинулась кучка с громадным подобием змеи впереди. Сам... местный Темный властелин остался на месте. И на этот раз можно было отчетливо разглядеть еще одну фигуру в плаще, замершую за его левым плечом.

Я ухмыльнулся: мечты сбываются! Не ты ли сам, Айдо, совсем недавно хотел подраться с кем-то вроде тебя самого? Чтобы по полной: с печатями, резервом чакры, опционально — маленьким личным монстриком (Йоко внутри не выдержала и фыркнула)? Ну вот, получай. Только вот закон кармы, видимо, существует — я оказался на месте моих противников полностью: без ничего. Ну, заодно и выясним, на что я в самом деле способен. В конце концов, нет ничего невозможного, когда рядом семья!

Я скосил глаза на спину в черно-оранжевом комбинезоне, которая не обратила на меня никакого внимания, вернул взгляд на здоровенную костяную змею, уже выбросившую вперед хвост для удара и выставил навстречу открытую ладонь... Но за мгновение до встречи с барьером хвост дрогнул, а затем на толпу тварей с неба спикировало что-то тяжелое, расшвыряв их в стороны и подняв тучу брызг. И одновременно сбоку раздался наводящий памятную дрожь вопль:

— Чур, этот штопаный урод в капюшоне — мой! В плаще и с косой стильно могу выглядеть только я. Хер вам всем по гланды!

Водяная пыль медленно опала и больше не могла задерживать голос:

— Какой интересный экземпляр марионетки!

Красноволосый парень в плаще с красными облаками шевельнул рукой, дождался, пока из воды вынырнет здоровенный железный прямоугольник и повернулся к нам.

— Здравствуйте, — меланхолично пробормотал он, взглянув на Сакуру.

Плащ спереди неприлично встопорщился, полы разошлись... и на белый свет вынырнул приснопамятный ядовитый трос с лезвием на конце. Парень невозмутимо нам подмигнул.

— Сасори... — пробормотал я.

Каюсь — я стоял как замороженный, боясь обернуться... пока позади не прозвучали слова, сказанные сухим голосом:

— Отойдите в сторону и не мешайте. Эту миссию берем на себя мы.

Я медленно повернулся, встретился взглядом с красными глазами с фигурой Мангеке Шарингана внутри и пробормотал:

— Итачи Учиха... и Акацки... Но ведь это невозможно...

Итачи холодно посмотрел на меня:

— В нынешней международной ситуации деревням часто требуются наемники, никак не связанные с вооруженными силами наций, для некоторых деликатных операций. Не думаешь же ты, что твоя Конохагакуре — исключение?

— Но ведь... это же ты... — продолжал я бормотать ересь.

Итачи понял мое восклицание по-своему.

— Руководство деревни и Годайме Хокаге-сама не имеют ко мне никаких ЛИЧНЫХ, — подчеркнул он, — претензий. Все же остальное решается в рамках системы международного розыска.

— Но невозможно же оказаться здесь так быстро... У вас база в Стране Реки... — продолжал я бормотать чушь, пытаясь выбраться из-под потока информации, противоречащей всем моим жизненным установкам.

Итачи остро взглянул на меня и в этот момент один из силуэтов, как-то незаметно обступивших площадку, обернулся ко мне, сверкнул водянисто зелеными глазами без зрачков и прохрипел фирменным рыком скряги Какузу:

— А за это скажи спасибо Нагато, он был тут неподалеку. Иначе бы мы ни за что не взялись за этот заказ... даже за предложенную тройную плату!

Еще одна фигура выступила из ночной темноты, оказалась отчаянно рыжей девчонкой с металлическим пирсингом во всех приличных и — готов спорить на что угодно! — неприличных местах: телом Пейна, работающим с Призывом, и растянула в резиновой улыбке лицо. И эта гримаса оказалась последней каплей: Нагато улыбается, значит, я — сумасшедший!

Прибытие помощи не осталось без внимания — чудища отбежали в сторону, а человек в плаще пустил скрещенные на груди руки и подобрался. Тень за его плечом заколебалась и отступила на пару шагов.

— Я уже давно перестал понимать, что вокруг творится, но мне все равно. Нам нужно уничтожить врага. Итачи, прикройте меня.

— Ты уверен? Хоть ты и сын Минато-семпая, но все же...

— Наруто, может быть, не стоит? — тихо спросил я. — Акацки справятся, сам ведь помнишь.

Итачи совершенно ничем не выразил отношения к услышанным именам.

— Айдо, я справлюсь, это мое дело, — ответил мне рыжий. — А ты, пока... не в форме, можешь...

Человек в плаще шагнул в нашу сторону, а его спутник, окончательно приняв решение. Рванул по воде к лесу на холмах.

— Догони его, вдруг он что-то знает! Я надеюсь на тебя, Айдо!

— Раз бежит, значит, слабак, для меня — самое то, — грустно пробормотал я и улыбнулся. — Хорошо, можешь на меня рассчитывать... Хокаге-кун!

И бросился в погоню.

* * *

Этот человек, кем бы он ни был, совершенно не умел ходить по лесу. Конечно, мне на руку играло еще и то, что здесь совершенно не было обычных для Страны Огня древесных исполинов в несколько обхватов: Къюби порезвился, а вырасти заново еще ничего не успело. По просеке, оставленной этим типов, вполне могла бы проехать небольшая повозка. Но вот что он умел хорошо — так это удирать. Я бежал уже минут десять, иногда вслушиваясь в доносящийся позади грохот: Наруто вместе с Акацки и Итачи (скажи мне кто еще вчера, что я хотя бы подумаю такую мысль — смеялся бы до колик) сражались вполне уверенно. Но вот догнать убегающего у меня все никак не выходило.

Местность постепенно поднималась в холмы, до тех пор, пока след из проломленных веток и смятой травы не нырнул в довольно солидных размеров пещеру. Я тяжело вздохнул и шагнул под каменные своды.

'Вот были люди в наше время, не то что нынешнее племя. Богатыри — не вы!' Именно это крутилось у меня в голове, пока я неторопливо шагал (нет ничего тупее, чем бегать по незнакомой пещере в полутьме) по каменному коридору шириной и высотой в три человеческих роста. Кто все это выдолбил, зачем, какими силами? И неужели этот кто-то не нашел своим силам более достойного применения?

За такими мыслями коридор постепенно закончился. А уж потом... Мда, если я раньше не понимал смысла, то что можно сказать об этом?

Исполинская пещера тянулась в высоту и в стороны насколько хватало глаз. Похоже, это и была та самая гора, которая привлекала взгляд снаружи. А внутри она оказалась полой. В эту пещеру, наверное, без напряжения спряталась бы вся Коноха... Если бы вольнолюбивых шиноби не смутили нависающие над головой камни и не привел бы в состояние агрессивной депрессии тусклый свет, лившийся откуда-то сверху, но, тем не менее, позволяющий все прекрасно видеть...

— Нравится?

Я стремительно обернулся. Да. Именно тот, за которым я гнался, решил прервать мое любование окрестностями. Он стоял на небольшой каменной кочке неподалеку, но так, что невозможно было дотянуться одним рывком.

— Эту систему пещер создал Первый Хокаге. Никто не знает, зачем. Возможно, тренировался, а, может, прятался от жены. Мой отец использовал их под тренировочную базу, а потом, когда решил не лезть в Хокаге, забросил ее. И тогда здесь оказались мы...

— Твое чувство юмора начинает мне нравится... — пробормотал я. — Не покажешь личико? Немного неудобно разговаривать с плащом.

— Почему бы и нет? Вот только тебе это не понравится.

С этими словами он поднял руки, сбросил капюшон с головы...

Скажу честно, если бы не сегодняшний день — после того, что я увидел, меня можно было бы брать голыми руками, от потрясения я бы даже и не дернулся. Но после милосердного Орочимару, мудрого Саске и улыбающегося в теле девичьего трупа Нагато я смирился. Ну, не могу я представить, что стало причиной всему этому, ну стоит передо мной мой абсолютный двойник, ну и что? Тем более — после показанного тем типом в беседке в голове вертелись кое-какие догадки.

— Там, на озере, остался Менма? — только и спросил я.

Глаза двойника изумленно расширились. 'М-м-м, это довольно мило', — не смог не отметить я.

— Откуда ты?.. Я ожидал, что ты удивишься и испугаешься.

От такой наивности веко дернулось совершенно самостоятельно. А из груди вырвался грустный вздох:

— Эх, парни... Как же вы докатились до жизни такой?

Губы Джиро искривились в презрительной гримасе. 'А вот это мерзковато смотрится. Надо постараться никого не презирать... Особенно при девушках!'

— Менма... он с детства бредил силой... Несмотря на то, что окончил Академию досрочно, несмотря на Лиса в брюхе, несмотря на то, что ему всегда доставалось самое лучшее! — под конец мой двойник почти заорал. — Он всю жизнь издевался надо мной, но с ним все равно все носились! 'Ах, Менма, он такой талантливый!', 'Молодец, я горд, что ты мой сын!', — передразнил парень кого-то... впрочем, понятно, кого. — Отец научил его Разенгану, мать, хоть и до сих пор не может нормально применить нидзюцу, отдала ему все о фуин, а мне... Мне оставили ирьедзюцу и общество идиотов, слабаков и неудачников!..

На этих словах я перебил страстную речь.

— Джиро, ты полный идиот! У тебя есть злобный старший брат, ты лучший ученик Орочимару-сама и некая девушка с цветом волос в красной части шкалы влюблена в тебя до самозабвения! С такими данными некоторые в твоем возрасте мир захватить пытаются и деревни разрушают, только не поспать пару суток для должной красноты глаз! Впрочем, пункт насчет деревни ты уже выполнил, — осекся я. — Парень... Зачем ты это сделал? Чего вам не хватало?

Двойник, до этого ошарашенно слушавший меня, снова ухмыльнулся, на этот раз злобно. Черт, надо бы поработать над своей мимикой, не дай Ками мной детишек пугать начнут...

— Этот придурок сошел с ума! Своей силы ему показалось мало — он начал охотиться за чужой! Стал убивать шиноби с Кеккей-Генкаем, уникальными техниками, причем не брал все это себе, а просто убивал, идиот-Менма! Так им и надо!

— Да я смотрю, насчет 'сошел с ума' ты недалеко от него ушел... — пробормотал я.

Джиро продолжал:

— А недавно начал охотиться за джинчуурики, такими же монстрами, как он сам, причем тоже — просто убивал, вышвыривая как мусор. Ну тут уж я не стерпел и предложил ему свою помощь, тем более, что у меня как раз кое-что для этого есть! Больше моя мать не будет мне врать, что на острове ничего не осталось, чтобы сберечь эту силу для дорогого наследника! Я взял ее сам!

Рука двойника нырнула под полу плаща. Я немного напрягся — не то чтобы я чего-то опасался, пребывание здесь дало мне достаточное представление об уровне этого парня, но все же... Раз в год и палка стреляет, а убивать, фактически, самого себя... Не очень хорошее развлечение перед ужином.

Джиро издевательски улыбнулся (ну да, а потом еще жалуется, что его девушки не любят, с такой-то рожей!) и вытащил на свет божий свиток. Совершенно обычный свиток запечатывания, размером примерно в мой локоть. И все бы ничего, да вот только именно такую штуку я уже видел раньше.

— Парень, что это? — с беспокойством спросил я.

Джиро расцвел:

— Ага, так ты тоже нашел его? Идиотские стишки, правда? У меня получается гораздо лучше! Вот только самого главного ты и не узнал!

Он двумя руками рванул свиток, разворачивая его, и передо мной предстал выписанный по всем правилам каллиграфии кандзи 'власть'. А вокруг него на желтовато-белом листе аккуратно расположись восемь кружков. Маленьких разноцветных кружков. Восемь.

— Э-э-э, погоди... Это ведь не может быть?..

— Да-да, именно они! Мой идиот-братец убивал джинчуурики, а я подбирал то, что от них оставалось! Узумаки знали о биджу больше, чем кто бы то ни было, и я всем докажу, что я настоящий Узумаки! Вот разве что одного не хватает, ну ничего, пройдет немного времени и я лично убью этого идиота. И их станет девять.

— Постой, погоди, — выставил я вперед руку. — зачем нам сражаться? Нам ведь совершенно нечего делить! Давай мы сейчас пойдем и вместе остановим Менму. Насчет 'убить собственного брата' это ты, конечно, преувеличил... И все будет хорошо. Я уверен, Хокаге во всем разберется, и сильно наказывать не станет. А за полный свиток тебе даже награда, наверное, полагается...

— Не выйдет, — радостно (вот сейчас точно — радостно... Боже, что же со мной тут случилось-то?..) улыбнулся двойник. — Ты пришел сюда неизвестно откуда неизвестно зачем и забрал себе мою жизнь. Не то чтобы я так уж сильно ею дорожил... Но будет справедливо, если я заберу твою! Да и, кроме того, победишь себя — победишь врага', помнишь? Не могу отказаться от возможности сделать это в буквальном смысле!

Левой рукой он накинул капюшон плаща. Правой вздернул свиток повыше и, прежде чем я успел что-либо предпринять, на меня обрушился воздушный удар. Неистовый порыв ветра нес с собой тучу мелких песчинок, так что мне была уготована судьба стать отполированным скелетом. И все бы на этом закончилось... если бы вслед за ураганом своды пещеры не потряс неистовый и безумный рев, который я слышал только один раз в жизни. Потому что Треххвостый предпочитал молчать как рыба. Вернее — моллюск...

Пыльную завесу сорвало еще одним порывом ветра, и передо мной во всей своей красе предстало чудище. Оно было величиной с пятиэтажный дом, кровожадно скалилось, а в желтых глазах с крестообразным зрачком светилось безумие. Мда, кажется, судьба Гаары тут сложилась так же, как и в моем мире. За маленьким исключением...

— Интересный факт, — донеслось откуда-то из-под лап Однохвостого. — Этот монстр достался мне последним! Теперь Карин придется поискать себе другого. Может, это заставит ее чуть внимательнее оглядеться вокруг себя!

— Дружок, да ты извращенец... — пробормотал я. — Похоже, раньше я ошибался, когда думал, что экзамен у меня примет Менма. Ты, Джиро, пострашнее своего брата будешь. Ну что ж, раз так... Моих барьеров вряд ли хватит на полноценного биджу, поэтому... Прости, старик, я и правда не хотел тебя беспокоить!

И, собрав всю чакру, до которой только дотянулся, впечатал ладони в камень под ногами одновременно с возгласом:

— Кучиесе но Дзюцу!

Все вокруг окутали белые облака. А когда они рассеялись..

— О, малыш Джиро! У тебя, наконец, хватило чакры, чтобы позвать меня? Впечатлен! Если продолжишь в том же духе, то через пять лет я возьму тебя к Змеиному Мудрецу в Рьючидо. У Орочимару-куна, к сожалению, вечно нет времени, а это важно!

Голос, звучащий с высоты, был разбавлен непривычными и жутковатыми шипящими нотками, а когда паразитная чакра рассеялась, то...

— МАнда?.. — пролепетал я, задирая голову вверх.

Фиолетовая змеиная башка размером с хороший такой грузовик... КраЗ... и с четырьмя отростками-рогами чуть опустилась ко мне:

— Сколько мы не виделись, малыш Джиро? Пять лет? И за это время ты успел меня забыть? Вот я прекрасно помню тот день, когда Орочимару-кун привел ко мне нового змееныша. Ты подавал большие надежды, я сразу сказал — тебя ждет большое будущее...

— Так у тебя есть змеиный контракт, Джиро... Тогда извини — ты не полный идиот... Ты просто конченый придурок! — пробормотал я, а затем задрал голову к потолку и заорал, обрывая змея. — Э-э-э... Манда! Мне тоже очень дороги эти воспоминания, но я вообще-то тебя на битву вызвал!

— Битву? — зашипел как прохудившийся шланг высокого давления, змей. — С кем, с этой тварью? Да уж, малыш Джиро, умеешь ты выбирать врагов. Не беспокойся, я защищу тебя!

Внезапно ожил мой двойник:

— Ты... ты... Ты смог призвать Манду? А у меня чакры не хватает даже на его внуков?! Я уничтожу тебя, тварь!

— Малыш Джиро, почему у этого существа чакра похожа на твою? — недоуменно спросила великанская змея. — Очередная забава Орочимару-куна?

Но придумать ответ я не успел. Двойник опять вздернул свиток и вслед за волной жара, от которого я опять прикрылся барьером, по пещере разлетелся рык и рядом с Однохвостым появилась громадная кошка. Ее синяя шерсть шевелилась подобно языкам пламени. А два хвоста яростно хлестали по бокам.

— Парень... — произнес я. — Я не хотел этого, но ты меня вынуждаешь. Это не то, что жрать 'папины шарики', но выхода нет... Йоко!

'Что?' — бодро отозвалась она.

— Помнишь, о чем я говорил тебе, когда рассказывал о Поглощении?

'Что мне сердце подскажет!'

— Так вот... Этого типа нельзя отпускать. Поэтому мне кажется, что в данный конкретный момент это немое скопище мышечной ткани буквально вопиет. Не находишь?

'Я тоже так думаю! Поэтому вперед!'

И не успел я что-либо ответить, как красный туман, выступивший из кожи, оторвался от меня, по пути превратившись в золотую полосу и метнулся к Двухвостому. Пещеру потряс Рев. И все завертелось...

Местный Манда, спрятав подальше свое многословие, метнулся к Однохвостому и мгновенно сжал его в тисках, захватив шею. Вряд ли биджу дышат... эти объятия чудищу явно не понравились. Оно заревело.

Мимо меня пронеслось гигантское туловище. Синий огонь на этот раз был разбавлен золотыми каплями. Они причиняли демону боль и он пытался сбить золотое пламя, совсем по-кошачьи катаясь по каменному полу.

— Тварь, тварь, тварь! Уничтожу!

Отчаянный крик перебил даже визг, рев и шипение, царившие в пещере. 'Надо бы разнообразить лексикон', — невпопад подумалось мне. И тут же, повинуясь могучему пинку интуиции под зад, я изо всех сил рванулся вперед, споткнулся об оплавленный камень и рухнул на пол, как раз чтобы увидеть, что в то место, где я стоял врезалось два громадных водяных шара, а потом это место превратилось в каменное месиво под ударом трех шипастых бревен, которые хвостами можно было назвать только по месту их крепления к туловищу.

'Черт-черт-черт! Меня же просто растопчут! Где Йоко?!' Отложив в сторону мысли о том, каким надо быть идиотом, чтобы ввязаться в драку с тремя биджу сразу, я завертел головой. Золотого свечения нигде не было видно.

Сбоку что-то мелькнуло, я чисто машинально выставил барьер, в который врезалось три хвоста моллюска... И тут же я получил доказательство, что биджу совершенно не зря считаются самым страшным оружием на планете.

Местный Треххвостый оказался совсем не тем меланхоличным увальнем, которого я пытался выудить из озера. Этот демон оказался злым, шустрым... и очень сильным.

Барьер меня спас, вот только произошло то, чего не могло произойти никогда — от одновременного удара трех хвостов пространственная плоскость сдвинулась! Прозрачная плоскость дернулась ко мне, в ногах что-то хрустнуло и от вспышки дикой боли я рухнул на пол, уткнувшись носом прямо в две аккуратные ямки, которые оставили в каменном полу мои ступни.

'Черт-черт-черт! Повезло, переломы закрытые!'

Я откатился в сторону, пропустив над головой водяной шар, вскочил на ноги (простите, кости, не до вас. Голову бы спасти) и побежал к МАнде, который все еще душил в своих кольцах Однохвостого. Судя по тому, что мне вслед не полетел ни один водяной шар, получилось оторваться.

Вблизи ситуация оказалась не такой радужной. Да, змей достаточно плотно держал демона. Но вот только его чешуя от соприкосновения со шкурой биджу дымилась, кое-где уже была видна нежная прозрачная кожица. Все шло к тому, что змея скоро превратится в уголь.

Все плохо. Я поднял руки и посмотрел на них. Что я могу, не кидаться же с Шосеном к многометровой туше? Да дыры прогорают быстрее, чем я могу лечить. Вот был бы со мной мой фуин...

Вдруг взгляд остановился на тонких линиях, расчерчивающих левую руку. А ведь эта штука работает и здесь! Помнится, с ее помощью из ленивцев дергали солидные куски мяса, почему бы и сейчас не попробовать?!

Первая же попытка принесла ошеломляющий результат. Из бока Однохвостого исчез кусок диаметром метра два! Зверюга протестующе заревела и одновременно с этим мою руку пронзила жуткая боль. Казалось, она горит изнутри и не существует никакой возможности это прекратить... кроме как выбросить то, что причиняет эту боль!

Я дернул ладонью и в сторону от меня рванул поток песка вперемешку с коричневыми кусками псевдоплоти биджу. Я удовлетворенно вздохнул — Манда, ты только продержись немного, мы эту зверюгу на части разберем! — и развернулся было обратно. Но не успел. Потому что на пути выброшенной чакры биджу внезапно оказался большой красно-желтый глаз...

Такого жуткого звука я не слышал никогда... рыбам вроде бы орать нечем... Но скрежет панциря и какой-то стук ясно говорил, что я сделал большую ошибку. И вслед за этим звуком демон, больше не сдерживаемый ничем, нанес чудовищный удар по своему собрату.

Змею сорвало с Однохвостого как чулок с ноги, в другую сторону полетел я. Верх с низом несколько раз поменялись местами, перемешались в одну кучу-малу, а затем я от души шарахнулся о камень.

Вскочив на ноги, толком не придя в себя, я тут же выставил барьер и не прогадал: Однохвостый, наученный горьким опытом, приближаться ко мне больше не хотел и обрушил на меня ураган, смешанный с песком. Так что барьер пришелся как нельзя кстати.

С другой стороны что-то шевельнулось, я немедленно повернул свободную ладонь в ту сторону и почти в то же самое мгновение в выставленную стенку начали один за другим, почти без перерыва, разбиваться водяные шары. Второй тут как тут.

Вдруг в воздухе что-то мелькнуло и в нескольких шагах передо мной рухнул Манда. Но в этот раз он оказался гораздо короче — от него осталась одна голова... Из оторванного куска туловища хлестала какая-то темная жидкость.

Змеиная голова вдруг приподняла веки:

— Малыш Джиро... Прости, я не смог... Прошу, если сможешь... У меня дочь... Не вызывай ее хотя бы... лет сто... а лучше — откорми ее жабами!

С этими словами желтые глаза с вертикальным зрачком закрылись окончательно А над оторванной башкой одного из немногих друзей Джиро Узумаки в этим мире вдруг в высоком прыжке взмыла гигантская синяя кошка с двумя хвостами, объятая золотым огнем. С оглушающим мявом она, ничего не различая перед собой, она перескочила препятствие и падала вниз. А я смотрел в ее полные боли глаза и думал, что третьей руки у меня нет, а силой мысли я ставить барьеры пока что не научился.

Двухвостый рухнул прямо на меня. Его синяя шерсть опалила меня чудовищным жаром, я испытал самую страшную боль, которую до сих пор не мог и вообразить. Откуда-то издалека рванулся отчаянный крик: "Не-е-ет!!!"...

А потом я умер.

Глава 45

Смерть оказалась какой-то совсем обыденной и скучной. Я оказался стоящим на какой-то ровной поверхности, а кругом расстилалась бесконечная серая хмарь. Она застилала все поле зрения, невозможно было разглядеть даже вытянутых рук. Но больше никакими признаками это марево не обладало.

Это очень отличалось от черной пустоты, в которой я оказался в первый раз, и даже с владениями Шинигами разница была видна, так сказать, невооруженным глазом. А может быть, смерть всегда разная и никогда не повторяется, как невозможно войти в одну и ту же реку дважды? В таком случае я был бы не против, если бы однажды смерть пришла ко мне в виде высокой, стройной и очень бледной девушки с красивой грудью и одетой только в черный плащ и сапоги с каблуками. Вот тогда и помирать будет не жалко!

Я оборвал дурацкие мысли: как я знаю по неоднократному личному опыту, где-то рядом бродит хозяин этой стороны бытия, как бы не обиделся. Кому как не Богу Смерти обладать самыми мрачными из всех оттенков черного юмора?! Да и вообще, извращенная божественная фантазия иногда пробирает до дрожи — по собственной дочери знаю...

Я вздохнул — мое философское спокойствие немного удивляло. Ведь по всему выходило, что я допрыгался и никаких бледных девушек мне не светит просто потому, что это была последняя попытка. Исходя из предсмертных ощущений (б-р-р... И этим словом можно передать то, что я чувствовал примерно с такой же точностью, как сказать: 'Чего-то припекает!', находясь в солнечной короне), мое тело превращено в жирный черный пепел, и не на чем активировать печать 'Воскрешение', даже если бы она и работала. Гостеприимного хозяина, торопящегося отдать долги, рядом не наблюдается, наверное, именно по этой причине. Так что... В конце концов, когда-то это должно было случиться, неуязвимых не существует. А уж перед собственным идиотизмом (это ж надо было-то, а, на трех биджу сразу кинуться! Стоило сматывать удочки еще когда он Однохвостого вызвал, привык быть выше гор и круче яиц, мелкий самоуверенный дурак! Да не он, а я!) и подавно никто устоять не сможет. Наверное, я так спокоен, потому что, как ни крути, но недоделанных дел в мире живых у меня как бы и нет. Не обзавелся я связями... Ну, Йоко уже самостоятельная, мои на острове все равно ее не бросят, да и Наруто есть, он лучше других знает, что такое быть не таким как все. Тен-тен... Но она лучше меня знает, что такое судьба шиноби — 'живи быстро, умри молодым'. Она все поймет. Вот только Ю жалко, она ведь плакать будет. Если будет...

Я еще раз вздохнул и сделал шаг. Просто стоять и ждать неизвестно чего не хотелось, а серость сзади и по сторонам ничем не отличалась от той, что впереди. Так почему бы и не вперед, раз уж нет разницы?

За полным отсутствием ориентиров в серой мути было совершенно непонятно, прошел ли я несколько шагов или несколько десятков километров. И даже по времени заметить не получалось — пульса, последнего прибежища ленивых шиноби, не научившихся интуитивно следить за временем, у меня не было. Да вот так — мое сердце не билось, в груди, артериях и венах царила умиротворяющая тишина. Когда я это обнаружил, снова удрученно вздохнул, попробовал задержать дыхание и даже не слишком удивился, поняв, что не испытываю от этого ни малейших неудобств. Мдя, что-то рановато началась моя загробная жизнь... А как же инстинктивное уклонение от препятствий, крики 'Вы меня видите?!' и пафосное заламывание рук 'Я не умер! Не у-у-умер!'? Видимо, последние (хм-м... а вот теперь мне ясно, почему летчики и подводники не любят это слово...) семнадцать лет привели меня к тому, что я легче приспосабливаюсь к обстоятельствам и не отвергаю с порога любые, даже самые идиотские, обстоятельства. Но вот кажется мне, что за это я заплатил утратой изрядной доли человеческого. Ничего, теперь, чтобы подвести итоги своей жизни, времени у меня мно-о-ого...

...Вокруг по-прежнему расстилался туман без малейшего просвета, а я брел вперед и в данный конкретный момент размышлял над одним занимательным вопросом: если я вовсе перестану шевелить ногами, продолжу ли двигаться? Призракам нижние конечности за своей бесполезностью вроде не положены. Какое непаханое поле для экспериментов!

И, будто в ответ на эту мысль, в серой мути что-то блеснуло. Я застыл на месте, вглядываясь — и точно: где-то справа туман чуть поредел. Ухмылка на лице образовалась сама собой:

— Что, испугался? Даже загробному миру не нравится, когда на нем собираются ставить опыты. Ну, это ты еще Орочимару не видел, хоть, наверное, и ждешь...

Последняя реплика прозвучала немного тоскливо, но я решил сильно над этим не задумываться и поторопился к мелькнувшему впереди свету в конце туннеля (а вот это тоже получилось как-то безрадостно).

Я шел вперед и на этот раз движение вполне себе ощущалось, потому что туман вокруг редел с каждым шагом. В какой-то неуловимый миг дымка совсем исчезла и я оказался на поляне. Совершенно обычной лесной поляне. Более того, кажется, эта прогалина в деревьях располагалась неподалеку от Конохи и именно такую я проходил, когда гнался за моим двойником. Только вот на той поляне совершенно не было деревьев-великанов. Здесь — были. А еще на деревьях и траве, темно-зеленых в светлых сумерках летней конохской ночи, пробегали странные красноватые отблески...

На любование природой мне отвели очень мало времени. Из леса на поляну прянули две тени, остановились на ее середине и, прежде чем я успел их рассмотреть, окрестности огласил негромкий хлопок Хирайшина. Он стал первым, что я здесь услышал.

А на мягкой зеленой травке расположилась группа из трех очень необычных персонажей. Первым бросился в глаза, конечно, Минато. Эту соломенную, торчащую во все стороны шевелюру трудно было не заметить и каждая встречная девушка, наверное, инстинктивно тянулась причесать это встрепанное чудо. Вот у Кушины-то эмоций, наверное, на этот счет...

Вторым оказался какой-то невзрачный черноволосый пацан едва десяти лет от роду. Я еще успел удивиться, что он тут забыл, но тут из-под полуприкрытых век мелкого пробилось знакомое красное сияние Шарингана и все вопросы отпали. А сопоставив исключительную худобу и болезненный вид фигуранта с виденным мною, я хмыкнул про себя: 'Когда Ильич был маленький, с кудрявой головой... Так вот ты какой, Итачи! Ничего, милый малыш!'

Ну а третьим оказался тот самый мужик, лицо которого и встретило нас по прибытии в этот мир, оказавшийся последним пристанищем для моих грешных костей. Правда сейчас, глядя на него вживую, я в который раз убедился — скульптору в Конохе надо оторвать руки. Зверски-суровое выражение на добродушной и где-то даже ехидной физиономии парня едва ли на пяток лет старше стоящего рядом Минато и не ночевало. Единственное, что скульптору, безусловно, удалось — шикарные бакенбарды, которые их владелец носил с явной гордостью, как знак отличия или орден. Да уж, дополнительный стимул сбежать из Конохи. Вот станешь такой случайно Хокаге, а тебе потом физию изуродуют на страх врагам и в назидание будущим поколениям шиноби.

Все трое — молодые чуть впереди, а местный Четвертый Хокаге за их спинами — повернули головы и уставились прямо на меня. Я опешил и шагнул вперед.

— Э-э-э, привет, ребята. Не подскажете, как пройти в деревню?..

— Учитель, что будем делать?

Минато, не дождавшись, пока я закончу повернулся к Хокаге и открыл рот для вопроса, но красноглазый его опередил. Черт, похоже, у всех Намиказе-Узумаки карма такая...

— Я предлагаю его уничтожить, как того, кто ему приказывал. Я сделал это. Это был Обито... Сенсей, вы знали?

Под конец в сухом (а он ни капли не изменился с детства!) голосе Итачи пробилась горечь. На слове 'уничтожить' я настороженно замер.

— Знал ли я? Конечно, знал. Зря, что ли, я просил тебя, Минато-кун, — Харуно как-то странно усмехнулся, но остальные не обратили внимания — видимо, привыкли, — чуть больше времени уделить Какаши-куну? Та миссия многого его лишила, лишь капелька внимания — и вместо безразличного к окружающим шиноби, прячущегося от реальности в дурацких книжках, вырастет нормальный парень. Главное, чтобы он понял, что не один.

Хокаге Харуно произнес это очень мягко, и как бы мой мозг ни закипал от сочетания слов 'Хокаге' и 'Харуно', я не смог не отметить, что этот тон уже где-то слышал.

— Но, сенсей... Почему вы не сказали?

— Прости, Итачи-кун. Ты должен был понять... Ваш клан обладает глазами, которые видят все. Именно поэтому вы слепы. Если любить — так безоглядно, если ненавидеть — то до самоотречения. И вот к чему это приводит. Прошло совсем немного времени — и Обито пришел уничтожить все, что раньше было ему дорого. Он ослеп... Итачи, не дай своим чувствам ослепить тебя. Всегда смотри раскрытыми глазами и, прошу — никогда не будь легковерным глупцом!

Все трое синхронно перевели взгляд в мою сторону, я вздрогнул... и тут заметил, что смотрят они поверх головы. Оно меня не видели. Я обернулся и, кажется, уперся прямо в огромную огненную тушу, за спиной которой победно реяли девять хвостов во всей своей красе. Я никогда не видел Лиса, но сейчас... о таком зрелище говорят: 'увидеть раз — и умереть'. И какое же счастье, что я уже умер. Девятихвостый подавлял. Все Хвостатые, которых я видел до сих пор, не стояли с ним и рядом. И теперь, кажется, я гораздо лучше понимаю Наруто. Жаль, что я уже умер.

— Курама...

Кто это сказал — я или Хокаге, осталось тайной. Все смешалось...

— Но, сенсей, что же делать? Может быть, я его... как сделал Обито?

Итачи шагнул вперед, красное сияние Шарингана в его глазах усилилось... Къюби, почувствовав угрозу, резко повернул исполинскую башку, раззявил пасть и в нашу сторону рванул гигантский поток огня.

Я с беспокойством обернулся — похоже, пора сваливать! Это мне ничего не будет, но они ведь живы...

Но Итачи и Минато не двигались с места, уставившись на Харуно так... Черт, да я даже слов подобрать не могу! Так, будто он был добрым посланцем небес, озаряющим божественным светом их жизнь, полную боли и отчаяния. И Харуно Кизаши, не в пример многим и многим, оправдал эти ожидания.

Он небрежным взмахом ладони отгородился он налетающего пламенного шторма и огонь, будто столкнувшись с невидимым барьером, сполз в лес, подняв тучу пара и на несколько секунд заслонив тушу Къюби. А я застыл, пораженный этим зрелищем в самую глубину души, каковая только от меня и осталась...

— Нет, Итачи-кун, — с улыбкой сказал... Кизаши, ибо другого имени у меня для него не было. ПОКА не было. — Ненависть можно контролировать только ненавистью, а тебя я, слава Мировому Равновесию, удержать сумел. Девятихвостого не сможет уничтожить никто во вселенной. Этой вселенной...

— Учитель, — тихо сказал Минато. — У меня есть способ.

Все присутствующие повернулись к нему и белобрысый продолжил:

— Кушина вам не все рассказала о своем клане. Тогда она относилась к вам по-другому, да еще и история эта с Теруми-сан... Она ревновала... Простите...

Минато покраснел. Клянусь — эта картина стоила того, чтобы откинуть копыта!

А Кизаши мимолетно улыбнулся, будто вспомнив что-то веселое и не имеющее никакого отношения к войне и дракам. Да, у него явно было не очень много таких воспоминаний.

— Ничего-ничего, я понимаю. И с Куши-тян мы уже помирились... Продолжай.

И вновь эта странная улыбка, на которую никто не обратил внимания.

— Я создал печать... Печати... Они могут... Нет, не убить... Запечатать Девятихвостого... Только для этого нужно...

— Хватит, Минато, — кивнул Харуно. — Я знаю.

— Откуда?..

Таких вытаращенных глаз я не видел никогда.

— Неважно. Минато-кун... Как-нибудь спроси у Куши-чан, почему она предпочла учиться ниндзюцу вместо того, чтобы восстанавливать клановое наследие. Фуин, Минато-кун, дают силу довольно легко и просто, но вот и требуют... Только оказавшись здесь, я понял, чем на самом деле владею. Поэтому, Минато... Никогда не вздумай ни у кого ничего просить — расплата будет страшной...

— Учитель, вы о чем?

Минато с Итачи обеспокоенно переглянулись, а Кизаши вынырнул из воспоминаний.

— Так, неважно. Минато. Никогда не подумал бы, что мне придется говорить с тобой об этом, но... Кушина не сможет больше принять Къюби. Я вылечил физические повреждения — не зря ведь она Узумаки — но чакросеть, выжженная демоном, будет восстанавливаться очень долго, лет десять минимум, поэтому...

— Сенсей... Вы хотите сказать, что?..

Белобрысый с ужасом уставился на розоволосого.

— Да, именно, — кивнул Четвертый.

Минато стиснул кулаки и застыл, чтобы то ли куда-то бежать, то ли броситься на того, кто стоял напротив... но спустя секунду обмяк и тускло спросил:

— Кого?

— Ну, у второго близнеца очень мало чакры, так что...

Парень вытаращил глаза:

— Откуда вы знаете?..

— Я много чего знаю, — сказал Кизаши. — И уж не обессудь, ученик, но светлую половину Лиса я заберу. Она более... м-м-м... договороспособна. Демону — демоново, а то пока одно чудо в перьях дождешься, сам демоном станешь...

Он подошел к опустившему голову Минато, положил ему руку на плечо и тихо проговорил:

— Прости меня, Минато-кун. Но другого выхода действительно нет, и единственное чем я могу тебе помочь — чтобы в этом решении ты обвинял не себя, а меня. Впрочем, не все так плохо, ведь...

Кизаши Харуно повернул голову в мою сторону.

— Ведь каждому должен быть дан шанс задавить свою бабочку. И так сложилось, что у семьи Узумаки бабочки — самые большие во вселенной!

Он говорил, улыбался и смотрел мне прямо в глаза. Он не мог меня видеть... Так почему же от этого взгляда и слов меня продрала крупная дрожь?

— Что же касается Шики Фуджин...

Четвертый Хокаге продолжил говорить, но в этот момент мир вздрогнул и меня обхватила исполинская когтистая рука. Я рванулся было прочь, но хватка была железной... гораздо прочнее железа... воистину — смертельной!

Бледная лапа дернула меня назад, вокруг взметнулся знакомый туман, и последнее, что я увидел, скрываясь в дымке, был веселый взгляд Кизаши Харуно, Йондайме Хокаге, учителя Минато и Итачи, духовного наставника Орочимару... и лучшего друга юной Теруми Мей!

А потом серость накрыла меня с головой. И не стало ничего...

* * *

Темнота вокруг была очень уютной. Так бывает, когда ты полностью проснулся, уже готов к новым подвигам на ниве тяжелого шинобского труда, но вместе с этой готовностью в тебе медленно прорастает понимание, что вставать тебе никуда не нужно и сегодня — выходной.

В голове, ну точно как после долгого и сладкого сна, плавала серая дымка, сквозь которую проступали странные события — грохот, взрывы, огонь, почему-то полные боли кошачьи глаза — один желтый а второй зеленый. Все это было очень важно, но бултыхалось где-то на периферии сознания. Поэтому было решено обдумать все это немного позже, а пока поступить так, как и предписывает всякому разумному существу наступление выходного, а именно — от души потянуться.

Я попытался шевельнуться, но не смог — меня будто зажало в каких-то тисках. Попробовал открыть глаза — тоже не получилось, к векам словно подвесили по пудовой гире. Это чего, меня уже похоронили, что ли? И на глаза по медной монете положили? Э-э-э нет, так не пойдет, местный паромщик наличные не принимает!

В какой-то момент получилось довольно сильно дернуться. Кожа на лице странно, стеклянно хрустнула. Глаза открылись... И я с удивлением уставился в летнюю ночь. С темного купола небес мне дружелюбно подмигивали бесчисленные точки звезд, собираясь над головой в густую полосу, пересекающую небосвод и вызывая резонные вопросы об астрономическом местоположении планеты; ветерок приятно охлаждал оцарапанное лицо, издавая легкий запах раскаленного гранита. И тишина...

Не понял. Ведь, помнится, мы с Йоко были в огромной пещере... Йоко? Йоко. Йоко!

Я завертел головой в попытке рассмотреть, что ж меня такое держит, и увиденное меня не порадовало. Оказалось, что мое тело было вплавлено в камень толщиной от слюдяной прозрачности на лице и глазах и до страшно подумать какой там. Где находились сейчас мои ноги. Это что, я и правда, на самом деле... того? Но я полностью цел, до последнего волоска, а ведь Двухвостый меня поджарил... Так. Не время, надо выбраться найти Йоко, тут все-таки три биджу. Было?..

В этот момент откуда-то сзади прозвучал голос:

— Ты... вернулся.

Дочка говорила слишком уж спокойно и как-то бесцветно.

Я издал неопределенный звук и дернул левую руку, где камень вроде был немного потоньше. Она тут же отреагировала:

— Не оборачивайся, пожалуйста.

— Даже если бы я и хотел — не могу, я тут вообще-то в камень вплавлен, не заметила? — съязвил я.

Девушка помолчала и продолжила, будто не заметив. А я прекратил попытки выбраться, потому что ее слова...

— Я убила их. Я убила их всех. Ты... ушел и я подумала, что... все. И убила их. Первых троих я выгрызла изнутри, а остальных просто раздавила, не дав им и шанса. Они были разумными, думали, чувствовали, а я их просто убила. Всех восьмерых...

Эта речь придала мне сил. Я разогнал чакру и рванулся, разворотив не такой уж и толстый слой спекшегося камня. Еще не проморгавшись от гранитной крошки, обернулся... и застыл.

— Вот видишь. Шинигами все-таки смог нас обмануть.

Слышать грустный девичий голос из вознесшегося над головой клюва было немного странно...

Эту птицу я уже видел. Тогда, после встречи с Саске в моем внутреннем мире, она сидела на камне, мрачно нахохлившись и ругалась на чем свет стоит. Помню, я тогда даже немножко поиронизировал. Но вот сейчас лучше бы она тоже ругалась и злилась. Эта тихая грусть разрывала мне сердце. Впрочем... Последствия злости двадцатиметровой птички, переливающейся всеми оттенками пламени и вцепившейся в пол когтями размером с автобус, оставляющими в камне солидные борозды, пережили бы немногие.

Все биджу, которых я до сей поры видел, были разными. Страшными, как Однохвостый, гростескно-нелепыми, но при этом опасными, как Треххвостый, в конце концов просто гигантской кошккой, как Матаби, ставший моей неслучившейся (и кого трясти за шиворот по этому поводу?) смертью. Но Йоко в своем истинном виде не походила ни на одного из них. Пожалуй, сравнить ее можно было только с Къюби, которого я видел (или который мне приснился) недавно. Но если Курама был воплощением неукротимой ненависти и злобы, от одного взгляда на него замирало сердце, то Йоко-Феникс была красива. Нет — она была прекрасна, так же, как и в человеческом виде. Видимо, у таких существ как она внутреннее содержание влияет на внешнюю оболочку гораздо сильнее, чем можно себе представить.

И на этом фоне почти не обращали на себя внимание девять длинных перьев, стелющихся по полу из переливающегося всеми оттенками огня птичьего хвоста.

Внимательно рассмотрев открывшуюся картину, решил начать разговор с нейтральной темы.

— Так что ты там говорила про Шинигами?

— Это он все сделал. Я подумала над фактами, которые у нас есть, и все поняла...

Феникс оживилась и переступила на месте. Я с опаской покосился на ее когти, с неимоверной легкостью, будто на песке, прочертившие в камне новые... ну, бородами это назвать сложно, скорее — полнопрофильный окоп, и хмыкнул про себя: птица — не птица, а все равно девчонка. А с девчонками — только так.

— Но ведь отправил нас сюда Тоби? — удивился я.

— Нет, — ответила Феникс и отрицательно качнула клювом где-то в вышине. — Та красная сфера — это был Глаз Бога. Где Тоби его достал — неизвестно, впрочем, имея у себя в чулане тело Джуби... вполне мог выковырнуть у него. Проблема в том, что без божественных сил глаз не работает, а Джуби — давным-давно демон.

— Хм, Йоко, а тебе не кажется это немного глупым — ради того, чтобы заставить исполнить какой-то мутный договор по наведению порядка — дворнику впору, создавать целый новый мир? Не проще ли прийти, поговорить по душам, пряники какие пообещать? Я, например, от всемирного гарема не отказался. Заодно и кнут в одном флаконе получился бы...

Последнюю фразу пробурчал как бы вполголоса, постаравшись, впрочем, чтобы меня услышали. Эх, не так я представлял себе работу Каге, если честно. Впрочем, если близким мне людям... ну или огненным воробушкам — не суть... станет немного легче от того, что я малость побуду клоуном, от меня не убудет. Спасибо за урок, Хирузен!

Феникс весело фыркнула. Как она умудрилась проделать это птичьим клювом — загадка, укутанная в тайну.

— Да ничего он не создавал. Это обычный мир, просто... немного другой. И законы здесь немного другие... Как бы объяснить? Ну представь, что здесь число 'пи' не три и четырнадцать, а три и пятнадцать. Ты в жизни этого не заметишь, но эти изменения заметят тебя. На странное поведение твоих печатей уже обратил внимание? В общем, тебе словосочетание 'квантовая неопределенность' что-нибудь говорит? — и, полюбовавшись на мой обалделый от лекции по математике и физике вид, добавила: — Не волнуйся, мне тоже ничего, просто слово красивое.

— Но тогда почему работает печать на Девятихвостом у Наруто? — удивился я.

— Потому что она создана Шинигами. А он такой один — и там, и тут. И везде... Так что божественная логика — не для простых смертных. Ее нелегко понять. И, видимо, мне скоро предстоит ощутить это на себе...

В голосе Йоко вдруг снова прорезалась грусть и она замолчала. Но вдруг встрепенулась и совсем по-птичьи склонила голову набок.

— Пап, тебе пора. Вас отправили сюда не навсегда, а с какой-то целью. И теперь понятно, с какой. Ну что, давай прощаться?

— Чт-то?

Я сперва даже как-то не понял, о чем речь. Не связал слова с единственно верной и объективной реальностью. А Йоко опустила голову почти к самой земле и шевельнула клювом, выпуская на свободу голос красивой семнадцатилетней девушки.

— Это единственный шанс все же обмануть Шинигами, ты же не хочешь быть пешкой в его планах? Ты никогда этого не хотел. И, кроме того... Пап, если я сейчас вернусь обратно... в тебя... У тебя есть последний шанс освободиться от меня. Ведь если раньше ты мог выставить меня наружу, только тебе было бы очень больно, то теперь... При попытке это сделать от тебя останется только пепел. И воспользоваться всеми моими силами ты тоже никогда больше не сможешь. Я, такая как сейчас, очень отличаюсь от Девятихвостого. После освобождения даже четырех моих хвостов... ну или перьев... с тобой будет то же самое, что и с Саске, помнишь? Так что...

— А... что станет с тобой? — хрипло спросил я.

— Да ничего особенного! — беззаботно выпрямила птичью шею Феникс. — Теперь я полностью стабильна, так что как-нибудь устроюсь. Гнездо в Стране Молний совью, мне скалы всегда нравились, тем более человеческий облик вернуть не получится — некуда спрятать всю эту чакру... Ну так что, скажешь своей слишком быстро выросшей дочери что-нибудь на прощанье?

Несмотря на то, что громадная двадцатиметровая птаха старалась придать себе веселый и бесшабашный вид (да, знаю, как это звучит... но тем не менее), в ее голосе прорывались беспокойные нотки. Красные, слишком близко для птицы посаженные глаза с вертикальным зрачком внимательно смотрели на меня. А я молчал.

— Малыш, ты не успела заметить, куда делся мой двойник?

— Вон там, около каменного завала валяется. Я его сильно не трогала, так что дышит. А свиток я сожгла, — не задумываясь, как в старые времена на любой мой вопрос, ответила она и недоуменно моргнула. — А... Что? Это все, что ты можешь сказать мне в последний раз? После всего, что было?! А ведь ты всегда был для меня единственным! Самым лучшим, что было со мной в моей жизни!..

В другое время женскую истерику в пернатом исполнении послушать было бы довольно забавно, но сейчас, суда по всему, время поджимало, а посему я быстро подошел к каменной куче, вытряхнул из него Джиро, схватил его за драные остатки плаща, взвалил его себе на спину и вернулся к Фениксу, хлопнув по огненно-золотой и металлической на ощупь чешуйке на лапе.

— Крыло опусти, я уже не мальчик, чтобы вниз головой по твоему уже просто невообразимых размеров грудному килю бегать!

Истерика оборвалась, кончик крыла лег на пол, а сама Йоко, опешив, не издала ни звука. Больше того, показалось, что птичка-то — покраснела. Вот умора!

Чинно прошагав по подставленному трапу, я остановился у основания шеи и огляделся.

— Хм... Куда бы этого типа пристроить, чтобы не свалился?

— Засунь под перья, я прижму.

Золотая броня встопорщилась, обнажая оранжевый пух, а а меня недоуменно уставился птичий глаз.

— Но... зачем тебе это?

— В древности мудрые люди говорили, — начал я, утрамбовывая двойника в освобожденное место, — что во всей вселенной нет ничего прекраснее полета феникса. И, если мне не увидеть этого со стороны, я хочу хотя бы раз в этом поучаствовать. А тебе, раз уж мы вместе навсегда, придется прекратить так стесняться, потому что монашескую жизнь я точно вести не собираюсь!

— Я могу вернуться в человеческий вид, если мне будет куда убрать чакру! Еще чего — смотреть на это все! — возмутилась Йоко до такой степени, что аж заклекотала как натуральный орел. — Извращенец!.. Но.. погоди... Ты?..

— Ага, — кивнул я. — Если это зависит от меня, то мы будем вместе. На всю отведенную нам вечность. Возражения не принимаются, споры бесполезны. Я много гадостей нахватался у Учиха, так что я слишком тебя люблю. А теперь — полетели!

— Твой пафос когда-нибудь тебя погубит... любимый папочка!

Йоко покачала головой, радостно улыбнулась (!) клювом (!!!), расправила крылья... И в темные небеса навстречу звездам взмыл юный, огненный и бессмертный — Феникс.

* * *

...Земля приближалась быстро. Гораздо быстрее, чем можно было себе представить... и в тысячу раз быстрее, чем я считал безопасным. На нас стремительно надвигался берег озера, уже можно было рассмотреть груды битого камня, человеческие фигурки у воды. Мы неслись так, что все это, казалось, падало сверху. Я не выдержал и заорал...

Но буквально в метре от земли Йоко расправила крылья, они хлопнули по воздуху... И лапы двадцатиметровой птицы мягко вцепились в почву, будто и не было только что стремительного падения. И куда-то исчезла инерция...

Секунду я сидел в полной неподвижности, вцепившись в перья, а потом непослушные ладони разжались и я скатился вниз по услужливо подставленному крылу. И уже оттуда прозвучал единственный вопрос, который я смог из себя выдавить:

— Как?.. Как ты это делаешь, дрянная девчонка?!.

— Каждая девушка мечтает стать богиней, папочка! Ну а раз у меня получилось, то должны же у меня быть хоть какие-то преимущества? Не так ли?

Йоко ехидничала, но я ничего не отвечал. Просто лежал на земле, смотрел вверх, постепенно успокаивал дыхание и вспоминал.

Какими словами можно передать всю радость, которую я испытал? Что может сравниться с ветром, треплющим волосы на высоте, куда до тебя добирались лишь немногие птицы? С какими мыслями ты дрожишь от холода, который не испытывают даже земные пилоты сверхсовременных самолетов, потому что им хватает ума летать на такой высоте в комбинезонах? Что чувствуешь, кода перед вами вдруг загорается прозрачная огненная стена и ты понимаешь, что несешься вперед уже быстрее звука, а пламенный щит — чтобы не снесло встречным потоком? В конце концов, что может сравниться с лучом солнца, который ты видишь под угольно-черным небом с ровно светящимися звездами над головой, а далеко внизу расстилается ночная темнота с редкими точками освещенных городов? Наверное, только свои собственные крылья.

И поэтому я молчал, ведь веселящаяся сейчас рядом со мной девушка — птица, рожденная для бесконечного простора — испытывала это в последний раз. Но постепенно в душе поднималась и росла решимость: я сделаю все, что угодно, но обязательно верну Фениксу — небо...

Не дождавшись ответа, Йоко тяжело вздохнула и сказала:

— Ну, раз молчишь, значит, ругаться уже не хочешь. А раз не хочешь — значит, пришел в себя. Тогда — приготовься...

И не успел я уточнить — к чему, как на меня сверху упал красный туман. Он был гораздо плотнее того, к которому я привык. Настолько, что я почувствовал, ка же он тяжел. И этот туман начал впитываться в меня...

Если бы обычный воздушный шарик мог говорить, боюсь, что небо рухнуло бы на землю от тех эпитетов, которыми бы он разразился в момент, когда его надувают. Ну а то, что после окончания процесса наступает перманентный и экзистенциальный страх перед острыми предметами — можно даже и не упоминать.

Больно было настолько, что хотелось кататься по земле и орать благим матом. Казалось, что еще капелька — и вливающаяся чакра разорвет меня на куски, украсив окрестности крапчатым панно из моих потрохов, крови и мяса. Но я до хруста стискивал зубы и сжимал кулаки, не шевелясь. Я не мог показать Йоко, насколько мне больно, ведь она бы обязательно разделила это чувство со мной.

Внезапно все закончилось. Я перевел дух и вслушался в ощущения. Нигде ничего не отвалилось, не сгорело и не рассыпалось в прах. Все самые важные органы были на месте, а неважные можно было отрастить и потом. Так что я сел, тряхнул головой, решительно поднялся на ноги и встретил наполовину радостный, наполовину грустный взгляд Йоко. А за ее спиной чуть поодаль живописно расположилась замечательная компания, соревнующаяся друг с другом в отвешивании челюстей.

Наруто, посмотрев на меня, закрыл рот поднял глаза к небу и вполголоса пробормотал:

— Я никогда... никогда не буду ни о чем спрашивать Айдо. Вдруг ответит!

Затем опустил голову, улыбнулся и показал мне большой палец.

Сакура почему-то отвернулась и покраснела... ну вот и пойми этих девчонок!

Но я ловил единственный взгляд, который был сейчас для меня важен. А, поймав, подошел к Йоко, подобрал валяющееся у ее ног тело в драных кусках бывшего черно плаща и аккуратно отнес туда, где Кушина и Минато стояли на коленях около пребывающего без сознания абсолютного двойника Наруто. Вот так... теперь братья не только на словах разделили судьбу друг друга...

Я осторожно положил свою ношу рядом с ними и сказал, смотр прямо в глаза так и не отведшей взгляд Кушины:

— Ну вот... С ним будет все в порядке, мы вроде его сильно не били. Но это... Родители... подучили бы сына чему-нибудь. Он способный, просто немного дикий. И... Простите за все.

Я осторожно отошел в назад и посмотрел, как Минато и Кушина склонились на своими детьми. Почему-то хотелось отвернуться. Но я просто стоял, до тех пор, пока Йоко не сказал:

— Ну все, теперь точно пора. Готовьтесь!

Кушина поднялась на ноги, повернулась к Йоко и посмотрела на нее долгим взглядом. Девушка резко кивнула в ответ и рассыпалась красными искорками. А Кушина вдруг подошла к нам с Наруто, обняла и отошла, не сказав ни слова.

'Йоко, что это было? К чему переглядывания?"

'Пап... Она поняла, кто я такая. И подумала: 'Прошу тебя, позаботься о нем!'

'Ясно. И... Спасибо, малыш!'

...Первой исчезла Сакура, наверное, как самая 'легкая'. Она очень быстро стала почти прозрачной, а потом неяркая вспышка стерла девчонку из этого мира. А вот все же интересно — если мы с Наруто встретили своих двойников, то где же здешняя Сакура? Если окажется, что Цунаде научила ее немного не тому и все это время местная розоволосая провела в казино, играя с бандитами на деньги, я буду очень долго смеяться!

Рыжий, оказавшийся вторым на очереди 9ну еще бы, у него всего лишь половинка Лиса, а у меня полная... Главное, от Йоко эту мысль спрятать, а то еще услышу самые страшное для любого мужчины: 'Ты хочешь сказать, что я толстая?!') вдруг повернул ко мне голову, сквозь которую уже просвечивал окружающий пейзаж.

— Айдо, я хотел тебе сказать... Как бы дальше все не обернулось, но... Я очень рад, что хотя бы на чуть-чуть смог по-настоящему стать твоим братом.

— Наруто, ты... замечательный человек, — улыбнулся я. — Мне тоже понравилось. Но учти на будущее — это я твой брат, ведь ты на целых пять минут старше!

Джинчуурики улыбнулся в ответ, но сказать ничего не успел — вспышка света убрала отсюда и его.

Я покосился на свои руки, уже едва угадывающиеся по контуру, и вздохнул, глядя на семью Намиказе:

— Ну что ж, до свидания, — и совершенно непонятно почему, добавил на русском: — Ne pomynajte lyhom!

Минато, все это время просидевший около сыновей, вдруг вскочил на ноги.

— Подожди!

Ха, будто это от меня зависит!

А мужчина продолжил:

— Когда-то давно Харуно-сенсей меня попросил... Я забыл, а вот сейчас вспомнил... Он сказал: 'Если ты когда-нибудь встретишь Айдо, передай ему вот что...'

И, тщательно артикулируя слова, он произнес на диком, исковерканном, но все равно настоящем русском языке:

— 'Если ты видишь перед собой непреодолимую стену, не бойся — это всего лишь первая ступень лестницы в небо!'. Это что-то значит для тебя? — уже по-человечески спросил Минато.

А я медленно отходил от шока

— Конечно, значит! — наконец ответил я и ухмыльнулся. — Это значит, что кое-кто маринуется в брюхе Шинигами в хорошей компании!

— При чем тут Шинигами? — удивился Минато, а потом медленно кивнул. — А-а-а, ты об этом... Я все-таки не могу понять, откуда ты все знаешь? Если бы мой Джиро был таким как ты... Нет, Харуно-сенсей не воспользовался Шики Фуджин. Он сотворил какую-то свою печать, на полнеба. А последние его слова, которые я слышал, были: 'Все-таки как же мало чакры у этого тела! Опять придется умирать. А ведь я только что стал отцом Сакуры... Какое непаханое поле для экспериментов!' Может, ты и об этом что-то скажешь?

Я на мгновение онемел... а потом рванулся вперед. Выспросить, уточнить, расспросить обо всем до последней детали! Это же невероятно важно!

Но белая вспышка поставила жирную точку в этой главе моей жизни...

Интерлюдия.

Наруто еще раз обвел взглядом детскую площадку с неопрятной дырой посередине, в которой еще клубилась пыль от удара. С момента исчезновения в его родном мире не прошло и пары секунд. И, уж конечно, никто не заметил отсутствия самого Наруто...

Джинчуурики тихо вздохнул и посмотрел на стоящего рядом Айдо, отрешенно рассматривающего Гору Каге так, будто видел ее в первый раз.

Сакура, едва дождавшись появления последней жертвы техники Мадары, тут же убежала домой с радостным писком: 'Мама, я так соскучилась!', не обратив никакого внимания на более чем странный взгляд Айдо, брошенный ей вслед. От этого взгляда у Наруто вдруг зачесались места, куда пришлись два совсем недавних подзатыльника. Да уж, упаси Ками получать воспитание таким вот образом! Хотя, достанься подобное Сакуре-чан, может быть, она бы и поняла...

Наруто еще раз тихо вздохнул и повернулся к красноволосому. Хотелось прямо здесь задать миллион вопросов, прижать к стенке и не отпускать, не получив ответы на все-все-все... Но, насколько он знал характер этого парня, единственное, чего можно от него добиться в такой ситуации — ехидная ухмылка и какая-нибудь фразочка, после которой чувствуешь себя полным идиотом. Поэтому джинчуурики помедлил и перешел к самому, на его взгляд важному.

— Айдо, слушай, я хотел тебя спросить...

— Да? — повернулся парень, удивленно подняв бровь.

Насколько помнил Наруто, раньше за ним такого не водилось.

— Слушай, Айдо... У тебя время есть?

— Да, а что?

— Ну... это...

Наруто было неловко. Даже странно для него. Но после всего, что произошло, он был уверен — этот собеседник его внимательно выслушает, что бы он ни сказал. Пусть даже самое тайное, самое сокровенное и самое желанное.

— Айдо... Мы много чакры потратили а у меня дома как раз два стакана быстрорамена осталось. На натуральный денег нет, извини... Хочешь?

— Ну-у, раз ты угощаешь... Хотя, знаешь, Наруто, это смотрится очень подозрительно — за время нашего общения я как-то привык провожать домой девушек — и твоих, и моих, но никак не тебя. Не вступай на этот скользкий путь! — с улыбкой проговорил Айдо.

Джичуурики фыркнул и, не придумав ничего в ответ, развернулся и зашагал к своей квартире, подталкиваемый раскатистым хохотком.

...Поворачивая ручку своей двери, джинчуурики почему-то был уверен — этот вечер запомнится ему надолго. Но он даже не представлял, насколько он был прав, потому что, стоило ему повернуть выключатель...

— Привет, Наруто. Где ты был так долго? — сказал вставший ему навстречу из-за стола Умино Ирука. — Я тут подумал... просто мы расстались не очень хорошо, извини, вот я и решил искупить свою вину. Как раз две порции недавно приготовленного рамена. Еще горячий. А еще я разбудил хозяина магазина специй и рамен приготовлен с наруто, как ты любишь... С тобой еще кто-то?

— Ирука-сенсей! Спасибо! А можно вас попросить достать еще одну порцию?..

Обрадованный донельзя джинчуурики обернулся, чтобы попросить Айдо подождать... Но за плечом уже никого не было.

А ранним утром следующего дня какой-то генин только что из Академии, с чувством собственной важности от выполнения такого отвественного задания, пусть и D-ранга, передал Наруто приказ прибыть в резиденцию Хокаге.

Бабуля Цунаде была, как всегда в это время суток, которое она искренне считала ночью, хмурой и невыспавшейся.

— Так, Наруто, послушай, — без особых церемоний начала она. — На твой запрос о присвоении ранга джонина получены рекомендации...

— Что?!. Как?!. Подождите, бабуля... Вы сказали — рекомендации?! Сколько?!

Наруто подскочил чуть ли не до потолка.

— Четыре. И не шуми.

— От кого?!

Унять джинчуурики теперь стало почти невозможной задачей.

Пятая Хокаге покосилась на лежащий перед ней на столешнице лист пергамента. Сверху листа, после официальной шапки 'Совету Старейшин Деревни, Скрытой в Листве и Годайме Хокаге' следовали начертанные настолько неестественно ровно, что казались отпечатанными, символы, складывающиеся в лаконичное предложение: 'Прошу присвоить Наруто Узумаки ранг джонина. Айдо Узумаки, Шодай Узукаге, Глава Совета Старейшин Узушиогакуре, Глава Клана Узумаки'. Подпись была в издевательские два с половиной раза длиннее самой просьбы.

Сразу под этим кривлялись и вихлялись нарисованные будто пьяным самураем (Хаттори Акихиро как раз приступил к урокам выработки дисциплины начертания символов вне зависимости от индивидуальных особенностей пишущего), да еще и упрошенной азбукой, слова: 'Пажалуста нозначте братека Наруто джанинам, а то Канахамару дерёца!!! Кано Узумаке я тоже стану Узокаге!!!'

Чуть ниже шла небрежная, будто пишущему было лень, строка: 'Бабушка, ради любимой внучки — сделайте Наруто джонином! Не гневите богов... и богинь тоже!' Вместо подписи на листе бумаги неизвестным способом был выжжен кружок с улыбающейся рожицей внутри. А снаружи к нему были тщательно пририсованы девять черточек, в которых вполне четко угадывались хвосты.

Дальше глаз отдыхал на коротких и ясных словах: 'Рекомендую. КаРин Узумаки'. Сквозь аккуратные линии иероглифов, казалось, проступало строгое выражение лица, подсвеченное загадочным блеском очков и чуть-чуть смазывающая впечатление вечно встрепанная шевелюра. Вот разве что первый символ подписи, долженствующий обозначать слог 'ка', был небрежно и не очень тщательно зачеркнут, будто редактор куда-то сильно торопился.

А венчала этот образчик патологической ненависти к официальному документообороту здоровенная клякса, образовавшаяся от неосторожного толчка чернильницы с тушью в ходе борьбы не на жизнь а насмерть, перемежаемой смехом и периодическим покраснением второго участника сражения за право написать свое имя без вмешательства посторонних, раздающих направо и налево обидные клички.

Секунду Хокаге рассматривала цидулю, а затем вдруг пыхнула раздражением, вскочила из за стола и что было сил хлопнула по нему ладонями. Стол захрустел, а на обратной стороне листа засветилась прозорливо нарисованная незаметными волосяными линиями печать 'Прочность'.

— Кто — совершенно неважно! А важно то, что они — такие же безответственные, как и ты! Какой тебе джонин, ты и экзамен на генина не сдал! И до тех пор, пока в вас во всех не появится хотя бы капля ответственности!.. Вот! И вот!

Смятый листок напоследок пыхнул зеленым, не устоял перед напором и, смятый недрогнувшей рукой, улетел в корзину для бумаг. Следом за ним туда же улетели и все остальные рекомендации на ранг джонина для 'нового поколения Конохи'.

— Нет!

Наруто бросился спасать драгоценный документ, но встретил непреодолимое препятствие. На защиту своих решений Цунаде бросалась обычно грудью.

— А ну, стоять! Ты как себя ведешь?! Стоять, я сказала!

— Цунаде-сама, не сердитесь!

— Хрю!

От очередного удара разлетелся щепками беззащитный стол.

Крики из Башни Каге еще долго разносились над мирно спящей деревней.

А над Миром Шиноби расправлял свои огненные крылья новый день.

Глава 46

Я откинулся на спинку стула и сладко потянулся. Предательская мебель, выточенная не иначе из цельного куска чакродерева и — уверен! — усиленная самыми сильными из вообразимых фуин прочности, даже не скрипнула под весом... хотел бы я сказать: 'Высокого и накачанного молодого человека', но, к сожалению, не могу. У шиноби мышцы растут только если они напропалую культуризмом занимаются, как в Деревне Скрытого Облака. Хотя это увлечение бодибилдингом имеет и оборотную сторону: девчонки у них, даже самые мелкие и наглые, обладают впечатляющими достоинствами... Мой рост это та еще проблема — чтобы посмотреть в глаза дочери, приходится голову задирать, когда она вплотную стоит. Впрочем, в последнее время она так близко ко мне не может подойти чисто физически: когда идет по Узушио, то из-за угла сперва показывается грудь, а уж затем сама владелица. Мдя, дожили...

Тоскливо вздохнув, я убрал свой жалкий вес с деревянной спинки и вновь сложил руки на столешнице перед собой. Представительное собрание в лице Шина и трех островных старост — деревенского, рыболовного и сельскохозяйственного — настороженно проводило меня взглядами.

— Дорогие друзья...

Скорбный вздох разлетелся по кабинету Узукаге.

— Мы сидим тут уже час, но я не услышал ничего, кроме жалоб. У вас не хватает людей, ресурсов, времени... Это все, конечно, важно, но, скажите пожалуйста, если с подобными вопросами должен работать я, то, в таком случае, зачем вы мне нужны? Мне и так есть с кем поговорить!

Я мило улыбнулся и прищурился. Настороженности во взглядах окружающих стало больше, а затем она начала медленно перерастать в беспокойство... Но тихое хихиканье притулившейся на стульчике у стены Йоко разрушило всю атмосферу момента.

Да уж, это бесполезно. Вот с какими подчиненными приходится иметь дело! Завидую бабуле — у нее один только Наруто без Каге в голове, а у меня все такие. Как в таких условиях заниматься воспитанием руководящих кадров? Этак и самому управлять придется, а я не хочу — это та-а-ак напряжно!

Я вздохнул еще тоскливее:

— Ну что ж, с распределением должностных обязанностей всем все ясно, давайте приступим к делу.

И посмотрел за окно, где по голубому небу белесой дымкой стелились невесомые облачка. На Узушио неторопливо наступала осень...

...Которая не слишком отличалась от остальных времен года — субтропики, чтоб их. Хотя на острове через пару месяцев ожидается небольшой сезон штормов, да и если захочется — можно попросту шагнуть вперед, свернуть пространство, оказаться в Стране Железа и еще раз поиграть в снежки. В хорошей компании.

Я бросил косой взгляд на присутствующих и снова уставился в окно. В последнее время мне было нечего делать, кроме как размышлять о погоде. Да, именно так — совершенно ничего не происходило.

Казалось бы, совсем недавно мы с Наруто и Сакурой совершили путешествие аж в параллельную реальность. Это самое путешествие породило такую кучу вопросов, что я просто затерроризировал Йоко требованиями что-нибудь придумать для возвращения туда. На что в конце концов получил четкий и конкретный ответ: 'Я всего лишь... гм... богиня, а не Шинигами. Но если ты не угомонишься, я подумаю о том, чтобы им стать. И начну с тебя!' Пришлось взять себя в руки.

Но, вопреки ожиданиям, такое происшествие, которое, вроде, должно было закрутить вокруг нас водоворот событий, окончилось ничем. Тоби больше ничем себя не проявил и, после примерно недели пряток по Конохе от вездесущих слизней (— 'Айдо-кун, идея с письмом была не очень умной, извини. Так что будь добр, убегай отсюда, потому что моя часть сейчас докладывает, где ты и Хозяйка уже подготовила шуншин.' — 'Спасибо, Кацую, я у тебя в долгу!') я, неожиданно встретив на одной из улиц слегка обиженную Карин с маленьким рюкзачком за плечами (неожиданной встреча оказалась только для меня), понял, что все закончилось.

Нет, жизнь катилась своим чередом. Коноха неторопливо и как-то лениво, напоминая ведомые здесь только мне исторические примеры, готовилась к войне с врагом, провозгласившим Новый Мировой Порядок и заполучившим самое мощное на планете оружие. Наверное, тоже посчитали, что шапками, ну или в нашем случае — шинобскими хитай-те, закидают.

Наруто неожиданно отправился на какой-то остров учиться у предпоследнего уцелевшего джинчуурики управлению биджу. По докатившимся до меня слухам: Цунаде была резко против, считая, что 'наш парень и так всем задаст!', но отступила под натиском логики и целесообразности, что немудрено — ведь именно так подумал и я, решив не ввязываться в не свою драку; выживший джинчуурики Восьмихвостого надрал задницу команде Саске (в общем-то не удивлен — нынешнего 'гения клана Учиха' не лупил только ленивый) и измордовал члена Акацки Кисаме, имевшего кличку 'Биджу-без-хвоста' (а вот это — весьма достойно. С Акацки и в одиночку... Суров парень), так что у него явно есть чему поучиться; и что этот самый джинчуурики отзывается на имя Би (Эй и Би... теперь точно знаю — бодибилдинг в Деревне Облака угнетает мозг) и разговаривает ритмичными плохо срифмованными фразами, что я после недолгого размышления определил для себя как 'рэп' и обалдел: поп-культура, в отличие от одного несчастного Узукаге, плевать хотела на межмировые границы.

Единственными, кто с полной самоотдачей готовился к военным действиям, оказались члены Команды Гая. Впрочем, закрадывается у меня мыслишка, что, цари вокруг тысячелетний мир, забудь люди само слово 'насилие' и даже устраивайся на отдых лев рядом с маленьким милым ягненочком без всяких для того последствий хоть каждый день — количество и темп тренировок у Майто Гая остались бы абсолютно неизменными. Сила Юности в состоянии нисповергнуть даже законы социального развития...

Тен-тен долго меня успокаивала, но поделать ничего не могла — команду ей не было никакой возможности бросить. 'Они же без меня опять каких-нибудь глупостей наделают!' И, вспоминая вошедший в анналы забег Гая и Какаши по Конохе, сопровождавшийся швырянием друг в друга всего, что попадалось под руку, включая чужое нижнее белье, сковородки и торопящихся по своим делам кошек — с ее словами просто невозможно было не согласиться. Поэтому мне осталось лишь скорбно посмотреть в спину девушке и втихомолку ее перекрестить: потому что от Гай-сенсея, войди он в раж, не убережет даже Шинигами.

А Йоко, вместо того, чтобы меня поддержать, похихикала на словосочетанием 'управлять биджу', но ничего объяснять не стала.

Вот в такой атмосфере мне и пришлось вернуться на свой остров, где оказалось, этот загадочный вирус повседневности с легкостью пересек морские просторы и поголовно заразил все местное население.

Карин по возвращении решительно оккупировала здание нашего... м-м-м, фельдшерского пункта, нашла в качестве медсестер двух девчонок из деревни и запретила мне туда заходить. А чтобы отсутствие специалиста по фуин не сказывалось на процессе лечения — загрузила этим заданием наконец-то вернувшуюся от ленивцев Хоноку. Теперь девушка, услышать от которой хоть слово — настоящий эпический подвиг, бродила по деревне с задумчивым видом, зажав в кулаке листок бумаги и изредка что-то на нем записывая огрызком карандаша, вынимаемого из уголка рта. Считала печати... Побочным же эффектом этого праздника непослушания оказалось то, что из новосозданной больнички, несмотря на подавляющее засилье девушек, стремглав сбежал Джирайя. Становится человеком, что ли?..

Хиро продолжал вдохновенно муштровать наш летучий отряд пролетарского... то есть шинобского гнева, за счет присоединившихся игрушек Орочимару и сдернувших от работы в мастерских ребят, не прошедших мой памятный экзамен разросшийся аж до тридцати двух человек. Наш главнокомандующий увлеченно сколачивал эту толпу разношерстных личностей в единый отряд и у него даже что-то начало получаться. Из происходящего ясно — лет эдак через ...дцать я получу в распоряжение непобедимую армаду, а в Хиро Кайсоку когда-то умер, а сейчас чудесным образом воскрес старший сержант.

Гурен с головой погрузилась в новую жизнь. Оказавшись перед выбором: продолжить ли убивать совершенно незнакомых ей людей по приказу самого знаменитого вивисектора современности или открыть для себя жизнь добропорядочной домохозяйки, она не колебалась. Судя по посвежевшему Юкимару, прекратившему смотреть на окружающих взглядом испуганного олененка и даже первым поздоровавшемуся со мной при встрече, новая роль пришлась девушке по вкусу. А изредка встречающиеся вокруг полигона кристальные столбы говорили о том, что эту новую жизнь она не настроена отдавать просто так.

Акира, Азуми, Акеми и прочая ребятня занимались своими очень важными подростковыми делами и уже традиционно обращали на меня внимания не больше, чем требовалось для очередной шалости. Слава богам за то, что у меня хватало опыта уклоняться от их проделок, и слава одной конкретной богине, что она не поделилась с ними плодами своей изощренной фантазии. Пока еще не поделилась.

В общем, я оказался почти что предоставлен сам себе. И единственная, кого я за все это время не увидел ни разу, была Таюя... Как-то так получалось, что она весьма талантливо избегала встречи. Тысячу раз за это время я собирался плюнуть на данное когда-то обещание и просто найти ее Хирайшином, тысячу раз отказывался от этой мысли, надеялся, что время все рассудит... А потом, отвлекая меня от бесконечного бега по кругу противоречивых чувств, неожиданно пришел этот день. Оказался собран Совет Деревни. И он оказался собран по крайне важному поводу.

...Я упер локти в стол, сложил ладони замком и упер в них подбородок. Как мне откуда-то помнится, эта поза должна внушать окружающим шок и трепет. Вот только надо было еще очки у Карин одолжить. Зачем-то.

— Господа. Раз уж вы посчитали нужным позвать меня на это организационное собрание, прошу вас выслушать и принять к сведению мои соображения по поводу предстоящего мероприятия. Должен отметить, что, несмотря на вопиющее игнорирование пожеланий виновника торжества, прошлый мой день рождения мы провели на весьма высоком уровне. Однако в этот раз все будет несколько по-иному. Вы, наверное, не знаете... да и я сам, если честно, с этими внепространственными путешествиями не очень-то уверен... но мне исполняется восемнадцать лет. И как бы ни казалось странным, это очень грустный праздник: день вступления во взрослую жизнь, момент прощания с беззаботной юностью, миг, когда призрачные мечты и желания вдруг обретают новую плоть...

Я на миг умолк и посмотрел на слушателей, глаза которых с каждым произнесенным словом становились все больше и круглее, настолько, что, казалось, я уже не в настоящем мире, а в каком-то нарисованном. Черт, что я говорю, тут совершеннолетие наступает по факту. Можешь вскопать поле от края до края, вытащить полную сеть рыбы или выдуть огненный шар размером с автомобиль, значит — взрослый. А что там творится в голове у новоявленного члена общества — проблемы отнюдь не самого общества, а лишь отдельных его представителей, попавших под горячую руку. Так что с точки зрения слушателей я порол чушь. Но остановиться уже не было никакой возможности...

— Поэтому я запланировал следующее: для начала небольшое шествие по центральным улицам деревни для всех дееспособных жителей как символ жизненного пути, затем вся молодежь подходит к моей трибуне и возлагает к ее подножию лавровые ветви в качестве аллегории на будущие свершения... Вы, правда, не знаете, что такое лавр, не растет он тут, но это неважно, можно использовать объектное Хенге... Ну а в конце вечера я запланировал небольшой двухчасовой симфонический концерт для флейты с оркестром. Инструменты будут немного непривычные, играть на них никто не умеет, но это я клонами вытяну. Полторы сотни всего, какая чепуха! Партитуру выучим, освоил же Наруто Разенсюрикен за неделю... Зато представьте: ночь, сцена и на переднем плане Таюя с флейтой. И обязательно в платье!

Шин, просидевший неподвижно всю мою речь, шевельнулся, поднял руку и потер двумя пальцами переносицу. Получилось очень выразительно.

— А... сама Таюя знает о твоих планах? — спросил он

— Нет еше... не успел сказать. Но, думаю, ей понравится. Да и так она весь вечер будет занята и не сможет никуда пойти с этим наглым...

Я немного смутился и чуть было не выложил всю подноготную своего зловещего плана, но в этот момент пространство кабинета прорезал громкий голос Йоко:

— А еще... А еще, я думаю, в честь того, что ты наконец-то стал взрослым, нам следует провести дефиле в купальниках! Я придумала замечательный дизайн, ты просто должен его увидеть!

Одежда на сидящей девушке вдруг начала обретать прозрачность, открывая контуры совершенного (ну, не признать это — было бы непростительным грехом с моей стороны) девичьего тела, постепенно исчезая и оставляя вместо себя пару полосочек, прикрывавших... а скорее подчеркивавших...

— Так, все! Хватит!

Я резко хлопнул ладонью по столу. Платье мгновенно вернулось на место, а взгляды четверых мужчин, скрестившиеся на Йоко, разбежались в стороны. Кто задумчиво уставился в потолок, кто принялся считать облака, рыбацкий староста вдруг необычайно заинтересовался качеством побелки на стене.

— Никаких мне тут инсинуаций не допущу! — отрезал я и грозно посмотрел на дочь. — А вам, юная леди, стоило бы сменить вид на менее... м-м-м... объемный — выросла с девятиэтажку, сможешь и обратно! — и отправиться навестить Кайо. Ей как раз недавно десять лет исполнилось, и, я уверен, в ее лице вы обретете бесценного партнера по играм, полностью соответствующего вашему уровню интеллекта и общего развития!

Йоко усмехнулась и закинула ногу на ногу, отчего разнонаправленные взгляды старейшин приобрели еще большую глубину. Спустя секунду она все же не выдержала взятого тона, слегка покраснела и одернула юбку. Впрочем, ехидничать ей это абсолютно не помешало.

— К твоему сведению, папочка, — ответила она и воздела вверх указательный палец, — у таких как я, внутренняя суть гораздо теснее связана с внешностью, чем у вас. Я выгляжу именно так, как себя чувствую. Поэтому вместо того, чтобы стать младше, мне гораздо проще превратить наш остров в невесомую кучку пепла!

И мило улыбнулась, совсем как я недавно.

Воцарилась немая сцена, которую прервал Шин. Он с силой провел ладонью по лицу, оглянулся вокруг, перехватив опасливые взгляды остальных старейшин и посмотрел на меня:

— Айдо... сан. Насколько я понимаю, документы по празднику, которые я тебе давал, ты так прочитать и не удосужился?

— Нет, зачем? — удивился я. — Все равно я лучше придумал, правда?

— Не удосужился, — пробормотал Шин. — Тогда... Должен тебе сказать, что программа разработана, утверждена большинством в Совете и уже почти исполнена. А поэтому...

Он вдруг оперся руками на столешницу приподнялся и что было сил рявкнул:

— ...Поэтому вы двое — вон отсюда! И не попадайтесь мне на глаза до завтрашнего вечера! Иначе, Айдо-сан, тебе и правда придется меня казнить, потому что никому и даром не нужна такая жизнь!

Мы с Йоко переглянулись, расхохотались и выскочили в одно и то же окно, сопровождаемые взглядами старейшин, а которых причудливо смешалась покорность судьбе, робкая надежда на лучшее и обреченное понимание — на этом острове скучно им уж точно не будет.

Никогда.

Глава 47

— Все-таки уходишь? И даже на праздник не останешься? Судя по реакции моих старейшин, там планируется что-то интересное.

Я посмотрел на море, безмятежно играющее солнечными бликами от мелких волн в ясную и безветренную погоду, и перевел взгляд на собеседника. Тот улыбнулся.

— Да. Нужно освежить контакты — хочу знать, что дальше предпримут Акацки и этот Тоби. Да и еще некоторые дела завершить нужно. А на празднике я ничего непоправимого не пропущу — предложение твоей... хм... ты ведь отклонил.

— И что тебе мешает называть ее просто по имени, как все? — риторически спросил я, глядя на замявшегося Джирайю.

Лицезреть шестидесятилетнего, но выглядящего на пятьдесят, здорового смущающегося мужика было несколько феерично.

Но неожиданно ответ на свой вопрос я получил.

— Просто я всю жизнь воспринимал биджу как опасных животных, да и познакомился с одним из них в таком же качестве... — саннин по привычке потер грудь, где когда-то был залеченная моими усилиями вмятина, оставленная Наруто, выпустившим четыре хвоста Къюби. — Извинись за меня...

— Не волнуйся, она все понимает и не обижается, — отмахнулся я. — Меня больше настораживает, откуда ты знаешь о... хм, предложении?

— Известно откуда — из бань. Мне нет равных в добыче секретной информации. И вдохновения!

Джирайя явно обрадовался смене темы и быстро вернулся в привычную колею.

— Понятно. Твое счастье, что Йоко на источники не ходит, а то ты познал бы всю мощь божественного гнева семьи Узумаки. Она у меня очень стеснительная... Что же до остальных твоих незавершенных дел, надеюсь, ты не собираешься выпрыгивать с распростертыми объятиями перед Цунаде из ближайших кустов с криком: 'Цу, я живой!'?

Эросеннин моргнул и я понял, что нечто подобное он и собирался сделать.

— Ох, спаси Ками. А еще упрекают меня в легкомыслии. С каких-таких взрослых мне брать пример, если у Наруто и то соображалки больше, чем у вас, — тяжело вздохнул я. — Тогда вызывай по метке, если что не так. Бабуля все же женщина в почтенном возрасте, может и не успеть инфаркт отрегенерировать...

Я помолчал немного и продолжил:

— Может, тебя все же доставить на место? Куда хочешь в пределах половины континента.

Он отрицательно покачал головой:

— Не нужно. В море меня отвезут на лодке, я договорился. А дальше я так дойду.

Как хочешь. Тогда — до свидания.

Мы обменялись взглядами, а затем Джирайя отвернулся и зашагал вниз с холма к порту Узушио. Я не спросил, а он не ответил, но и без того в воздухе звучала его безмолвная фраза: 'Я вернусь. Я обещал'.

— Все-таки я до сих пор не могу поверить... — проговорила стоящая рядом Тен-тен, тоже провожая уходящего взглядом. — Этот остров... Столько людей, дети даже... Йоко — твоя... Не укладывается в голове, прости. И Джирайя жив. И все это сделал ты...

Я повернулся к ней:

— Ну, не все так однозначно. Хотя... Чего там скромничать: да, это все я! Вот такой вот я сильный, могучий и со всех сторон замечательный!

— Айдо Узумаки, за то время, что мы не виделись, ты ничуть не изменился. Ты просто невозможен!

Девушка собралась было меня стукнуть, но тут же передумала, обняла меня за руку и прижалась. Я улыбнулся — мне вдруг вспомнилось, как я уговаривал ее все же посетить пока что единственный на острове праздник Основания Узушио (уже и название подобрали!), в который перерос мой тихий и безобидный день рождения...

...Тен-тен долго сопротивлялась, отказываясь под предлогом того, что Гай-сенсей обязательно припомнит ей пропущенные тренировки. Вот если бы я пригласил и остальных... Но от этой мысли я содрогнулся — молодая демократия Узушиогакуре еще не была готова к испытанию крепленой кислотой Силы Юности — и моментально разработал план, как всегда, зловещий. Я предложил ее подменить. Никогда не забуду, как она спросила: 'Меня? Ты?', округлив глаза и став от этого невозможно милой.

— Нет, Тен-тен. Ты же знаешь, тебя не сможет заменить никто. Никто... кроме тебя же самой!

Я быстро сложил пальцы крестиком, самую капельку напрягся... и рядом со мной появилась точная копия девушки, хмуро и недовольно разглядывающая нас обоих.

Признаю, раскопать в глубинах своего сознания одиозного Сорок Девятого клона из времен моей бурной молодости стоило мне достаточно больших усилий. Но и результат — уж если велись профессионально разбирающиеся в женщинах сутенеры, то мужская часть Команды Гая, не избалованная женским вниманием, подавно ничего не заподозрит.

Я радостно улыбнулся и одобрительно хлопнул сердитого клона по плечу. Вспыхнула и погасла печать 'Последняя крепость'.

— Эт-то как? — прошептала ошеломленная Тен-тен.

— Очень просто — теневой клон и Хенге! Ну и печать для того, чтобы Гай-сенсей не угробил мою работу! Этот человек и псевдоматерию до смерти загонять может, он такой! А так он и не заметит — копия не устает и как настоящая! И не переживай — если вдруг что, мы быстро все заменим! Эта техника доступна мне очень быстро и в любой момент!

— В... любой... момент?.. Как... настоящая?..

Эти слова выдавила моя девушка, глядя на меня. А затем медленно покраснела так, что составила бы достойную конкуренцию спелому и сочному помидору.

Сорок девятый вдруг фыркнул... ла, резко развернулась и циничной походкой начинающей фотомодели, не обещающей моим прежним коллегам по команде, измученным равенством полов, ничего хорошего, отправилась восвояси. А я остался стоять и соображать: Ками милостивый, ну вот как понять этих девчонок? О чем Тен-тен сейчас могла подумать?!.

...Я слегка наклонил голову и выдохнул ей в висок:

— Невозможного — не существует, Тен-тен, ведь я здесь и с тобой. Единственное, что по-настоящему не поддается никаким усилиям — это придумать, как можно ласково называть тебя немного покороче!

И, подхватив все же решившуюся меня стукнуть девушку за талию, шагнул сквозь свернутое пространство навстречу праздничному вечеру.

* * *

На остров опускался закат. Как это часто бывает в тропических широтах, багровая феерия на западном горизонте была чрезвычайно яркой и красочно, но длилась очень недолго. Но в этот раз с небесными спецэффектами успешно конкурировало освещение на земле.

Что ни говори, а фестивали, которые местные (я не остров, а планету имею в виду) имеют обыкновение устраивать на каждый праздник, имеют свое очарование.

В прошлом году это торжество, хоть и подарило всем заряд хорошего настроения, все же вышло довольно сереньким. Вокруг была в основном импровизация, да и народ не особо понимал, что именно он празднует.

Сейчас же праздничный фестиваль развернулся во всю свою мощь. Если честно, я как-то даже оторопел от количества народа на улицах. Ну вот совершенно точно помню — я не ставил столько меток и так много людей, особенно с маленькими детьми не старше двух лет, сюда не доставлял! Разве что в очередной раз созданная мной система заработала без меня. От этой мысли могло стать немного грустно... Но грустить было совершенно некогда.

Я прислонился спиной к деревцу на краю центральной площади, образующейся от слияния улиц у 'Домика Ужасов Узумаки' моей давней собственноручной постройки. Внимательно посмотрел на развешанные повсюду фуин-светильники покачал головой, удивляясь, где ж это Гекко набрал столько чакры, и огляделся по сторонам. А вокруг сновал народ.

На этот раз организаторы торжества решили, что в свете изменившейся внутриполитической ситуации на острове — если показать людям их Каге еще можно, то вот разрешать ему говорить категорически не стоит. Поэтому все время фестиваля я был предоставлен сам себе. Толпа почтительно обтекала мое дерево на довольно приличном расстоянии, поэтому мне ничего не мешало вертеть головой, удивляться новым реалиям моей некогда маленькой общины, затеянной исключительно по дружбе и высматривать знакомые лица, иногда поражаясь, как мирная жизнь может подчас менять обычно грозных и страшных шиноби.

Стоял я совершенно один: Тен-тен, милостиво согласившаяся-таки после долгих уговоров (девчонки-с...) составить мне компанию на этот вечер, углядела в толпе одинокую Карин, немного нервно оглядывающуюся по сторонам — ну да, в казематах Орочимару к толпам беззаботно шляющихся туда-сюда людей алоглазая точно привыкнуть не могла — и все время одергивающую полы длинной, до середины бедра, фиолетовой кофточки. Вот ведь, думал, что уже к короткому привыкла... Так что моя спутница радостно вскинулась, сложным сочетанием выражения лица, виноватого взгляда и радостного взмаха ладошкой попросила у меня прощения одновременно с разрешением и немедленно отправилась развлекать подругу. Надо же, а я и не догадывался, что они знакомы...

Вдруг из толпы вынырнула Йоко, неторопливо идущая — и я просто не поверил собственным глазам! — под руку с каким-то незнакомым мне, наверное, из последнего орочимаровского пополнения, парнем лет девятнадцати. Я чудовищным усилием удержал почти отвисшую челюсть, а эта паршивка заметила меня, ехидно улыбнулась и прижалась к локтю этого типа грудью!

Я разозлился... и в голове как будто подул свежий ветерок, разгоняя туман и позволяя заметить детали, которые до этого были скрыты от моего отеческого взора.

Во-первых, слово 'шли' было слабо применимо к этой связке из двух личностей, почти подписавших себе смертный приговор. Скорее, Йоко волокла своего спутника на привязи, как воздушный шарик, а он тащился за ней, едва переставляя ноги. И, во-вторых, очень занимательным был цвет этого персонажа. Левая сторона лица парня, обращенная к Йоко, переливалась всеми оттенками красного: ну немудрено, попробуй сохранить самообладание, когда в каких-то миллиметрах от тебя находится настолько красивая и, без преувеличения можно сказать, божественная девушка. А вот правая, которую дочери не было видно, поражала внимательного наблюдателя смертельной бледностью. Ну да, конечно — уже весь остров знал, что случилось с Йоко и кто она такая (подозреваю, в первую очередь от самой Йоко. Хвастунишка), и осознание, С КЕМ ИМЕННО он идет под ручку, наполняло беднягу коктейлем совершенно особенных ощущений, вряд ли передаваемых банальным словом 'ужас'.

Зрачки же несчастного находились в постоянном движении, пытаясь рассмотреть спутницу во ВСЕХ подробностях и одновременно ничем не выдать своего интереса, могущего стать последним в его такой короткой жизни... И вот тут я все понял.

Мда. Представляю, как она сейчас потешается, эмпатка девятихвостая.

Я сжал кулак, многозначительно повертел им в воздухе и проговорил вполголоса:

— Не вздумай портить мне бойцов. Отчаянно косоглазый шиноби не принесет пользы, а мне его потом кормить и утешать всю жизнь придется за то, что ты с ним сделала!

И, хоть до парочки было метров сорок, дочь меня прекрасно расслышала. Она заливисто расхохоталась, вызвав у своего спутника неконтролируемую судорогу, показала мне язык, и, схватив свою ручную кладь, уволокла глубже в толпу, скрывшись из виду.

Я улыбнулся: на этот счет можно быть спокойным — дочь весело проводит время. А ее спутник... Не съест же она его, в конце концов, у него чакры мало! Пусть закаляет характер — мне еще Азуми замуж выдавать.

Поворачиваясь, я легонько скользнул взглядом по стайке пацанов и девчонок во главе с Акирой. Они, как и всегда в последнее время, о чем-то шушукались и при этом Акира периодически много значительно поглядывал в мою сторону. Видимо, стоит ожидать очередной каверзы, в какой-то иной, виртуальной реальности называющейся 'веселой шуткой'. Или, может, в честь праздника позволить им меня подловить? Большого вреда не будет, но гордости потом, что объегорили 'самого Айдо-нии', на полк хватит? Поглядим.

Я медленно повернув голову, еще, кажется, успев заметить в пирожковой палатке на краю площади хитрую улыбку Теучи... и вдруг застыл. Потому что неподалеку, шагах в двадцати, стояла ОНА.

Когда я — признаю, немного спонтанно — предлагал свой 'концерт для флейты с оркестром', перед моим мысленным взором стояла Таюя. В платье. Варианты были совершенно разными, от 'маленького черного' до шикарного коктейльного, от пышного — на бал впору — до минималистского с чулками сеточкой. Видов было много, объединяло все их только глубокое декольте — да, никакой из меня дизайнер — и то, что в любом из них девушка смотрелась бы просто потрясающе. Главное ведь — не платье... Но действительность превзошла все мои ожидания.

Таюя была прекрасна. Нет, она была совершенна. Нет... Она была такой же, как всегда, с самого первого дня нашей встречи. Но сейчас она превзошла мои самые смелые фантазии.

Ну кто бы мог подумать, что можно выглядеть настолько потрясающе, всего лишь обмотавшись куском крашеного полотна? Кажется, эта шутка называется 'юката'... В сознание с болезненно резкостью врезались мельчайшие подробности: и черная ткань, расшитая четырехугольными розовыми звездами; и две заколки-спицы в почти не изменившейся, только с собранным узлом на затылке, прическе; и небольшой веер, придававший тонкой, но такой сильной и нежной руке почти невозможное изящество.

Таюя подняла глаза, я встретил ее взгляд... и замер. Наверное, так и выглядит пресловутая нирвана — состояние полностью без мыслей и чувств в океане вечного блаженства... И девушка тоже не торопилась отводить взгляд.

Сколько мы так простояли — неизвестно, ибо время тоже свернулось в бесконечно малую точку, которая есть альфа и омега, начало и конец. И только ради этого и стоит жить.

Но внезапно в окружающем мире что-то изменилось. Что-то надвигалось из-за спины, что-то тяжелое и в то же время удивительно знакомое. Я обернулся и вздрогнул: из толпы в сторону Таюи двигался высокий и мускулистый, что не скрывала даже легкая куртка, парень. Исами... всего лишь Исами Кайсоку, за то время, что мы не виделись, заметно повзрослевший и раздавшийся в плечах. Но вот только даже мои, обрезанные в отношении людей до минимума сенсорные способности с тревогой сообщили, что впереди движется глыба. Кайсоку Исами где-то разжился впечатляющим объемом чакры. Нет, до моих статей, когда слова 'резерв чакры' становятся пустым звуком, он явно не дотягивал, но расшевелить мою дубовую сенсорику? На такое были способны считанные единицы и пресловутый человек-рыба из Акацки был из их числа... И где же так можно раскачаться?

Исами неторопливо подошел к Таюе, наклонил голову в приветствии и оглянулся по сторонам. Заметил меня, медленно, как бы нехотя кивнул, здороваясь, а затем повернулся и протянул девушке руку.

Таюя гордо, виновато и смущенно одновременно посмотрела на меня, отвела взгляд... и вложила руку в протянутую ладонь!

О, Господи Всемогущий! Моя нога уже почти оторвалась от земли, а тело рванулось вперед, но тут сзади кто-то прикоснулся к моему локтю. Я обернулся.

— Айдо... — необычно робко проговорила стоящая у меня за спиной Тен-тен.

Все мое существо рвалось продолжить начатый шаг, но одновременно я понимал одну простую вещь — нельзя. Нельзя так поступать. Нельзя бросить девушку, которую сам же и пригласил... на свидание, скажем уж честно, ради того, чтобы потом рвануться вслед за другой. Это подло, мерзко и отвратительно. И не нужно совершать такие поступки, если ты, конечно, изначально не планировал ничего подобного. А я позвал сюда Тен-тен не за этим...

Я повернул голову, но пара... эти двое... Исами и Таюя уже скрылись в толпе. 'Я подумаю об этом завтра', — уже привычно сказал я себе, но впервые за всю мою жизнь за этими всегда выручавшими меня словами на поверхность вынырнули другие: 'А не будет ли завтра — поздно?' И на этот вопрос у меня не было ответа.

— Тен-тен. — начал было я, но девушка меня прервала.

— Айдо, не говори ничего. Я... все понимаю.

Она помолчала и тихо спросила:

— Ты... уже здесь?

— Да, все в порядке.

Я мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли стараясь выбить из нее лишние мысли, и Тен-тен кивнула, как будто ничего не произошло. Она вдруг хитро улыбнулась и протянула мне руку с зажатой в ней тонкой книжицей, которую до этого прятала за спиной. Я взял тонкую брошюрку и удивленно уставился на обложку.

— 'Программа фестиваля 'Основание Узушио'. Для жителей и гостей деревни. Рекомендовано к прочтению'. Откуда у нас — гости? Я чего-то не знаю про собственный дом?

— Неважно! Дальше смотри, на шестой странице вверху!

Тен-тен вдруг превратилась в беззаботную девчонку, буквально подпрыгивающую от нетерпения.

Я, удивившись, открыл указанное место и машинально прочитал вслух:

— По окончании основной программы торжеств для желающих планируются следующие мероприятия: пункт первый — прогулка по ночному морю на первой в мире яхте с фуин-электродвигателем. Создатель: предприятие 'Гекко, Узумаки и компания'. Внимание, объект находится под охраной!'

Написанное не вязалось с реальностью, в которой я привык жить последние семнадцать лет.

— Так вот где Исами себе такой резерв накачал. Они ж его едва не досуха выжимали — на целую-то яхту... — пробормотал я, чтобы хоть что-то сказать.

— Айдо! Мы обязательно должны это увидеть! Ну пожалуйста!

Похоже, любовь Тен-тен к железу распространяется на только на колюще-режущие, но и на прочие изделия. Похоже, я рискую потерять еще одну девушку, но эта уйдет от меня к сорокалетнему мужику, у которого на опаленной роже до сих пор не выросла приличная борода...

Мое сатори прервал вопль сбоку:

— Айдо-нии! Айдо-нии!

Я тяжело вздохнул и повернулся к несущейся ко мне стайке подростков во главе с Акирой. За несколько шагов до цели вся группа затормозила, а главарь, перейдя на шаг, солидно подошел и остановился напротив.

— Айдо-нии!..

— Да, Акира? Чего мне ждать на этот раз? Помнится, фуин, мгновенно выкапывающий в земле яму на моем пути, получился неплохо, да и замаскирован был талантливо. Только вот не учли, что я чувствую печати... Что будет дальше? Судя по Акеми в вашей компании, планируется молния с чистого неба?

— Да ну, что я, маленький, что ли? — смущенно потупился парень. — Я лучше тебе твои собственные сапоги продам, папа научил паре приемов... Но я к тебе не за этим. Мы приготовили тебе сюрприз!

— Да ну? — хмыкнул я.

— Ага! Помнишь, ты в прошлом году запустил в небо тот... 'фонариком' еще его назвал?

— Помню, конечно.

— Ну и вот... Смотри! Ведь фестиваль уже закончился!

И одновременно с его последними словами по всей деревне погас свет. Ну надо же, они в светильники еще и выключатели вписали. Интересно, эту систему Хонока рассчитала?..

Но предаться размышлениям на предмет применения научного подхода к искусству фуин я не успел. Невдалеке вспыхнула тусклая искорка, кажется, от простой свечки. Затем еще одна... и еще. И когда их стало столько, что они слились в сплошное сияние, вся масса огоньков вдруг поднялась вверх, взмыла над крышами и превратилась в стаю китайских фонариков Их было просто неимоверное количество, и на фоне чернильной тьмы они медленно поднимались вверх, растягиваясь в линию, устремленную к морю... для того, чтобы встретиться с такой же светящейся ниточкой, под действием морского ветерка взмывшей из порта Узушио.

— Каждый житель острова запустил по одному, — прошептал Акира. — Мы даже не уговаривали никого. Просто сказали всем, что это — для тебя...

Высоко в небесах мерцали холодные точки звезд. А я смотрел, как две линии огоньков. Смешавшиеся в причудливую спираль, которая возвышалась над островом огненной башней, будто ввинчиваясь в ночное небо, и думал, что жил не зря: хотя бы поэтому ради этого меня уже будут помнить.

Интерлюдия

Эту лесную тропинку никто не догадался подсветить. Ну еще бы, почти двадцать километров от ближайшего жилья — для кого и зачем? Обычные жители сюда никогда не заходили: все же при всех своих недостатках, шиноби прежде всего — воины, а каждый воин обязан уметь обслуживать свои потребности сам.

Изредка под высокими кронами деревьев мелькали стайки детей, играющих в какие-то свои, только им одним ведомые игры. Но они, особенно подростки, скорее возмутились бы непрошеному освещению — в четырнадцать-пятнадцать лет темнота имеет свой, никогда больше не повторимый шарм...

Ну а жители дома, расположенного чуть дальше в глубине леса, обычно не замечали пространства, находящегося между домом и деревней, очень быстро минуя его верхним путем. А для одного из них понятие 'расстояние' вообще постепенно уходило в прошлое, о чем он, по собственному признанию, иногда сильно жалел. Но у медали всегда была и будет обратная сторона.

По лесной тропинке шагали двое — парень и девушка. Красный цвет ее волос не смогла сгладить даже ночная темнота, а он в пляшущих сумеречных тенях казался одной выточенной из черного мрамора глыбой.

Двое не разговаривали. Такое бывает, когда не о чем говорить... или же тишина, заставляющая постороннего наблюдателя лишь удивленно разводить руками, способна сказать двоим гораздо больше, чем любые слова. И ее ладонь, доверчиво лежащая в его руке, намекала именно на второе.

Но всему приходит конец. Настал момент, когда лес раздвинулся и тропинка вывела двоих путешественников на большую поляну, где всеми своими тремя этажами высился дом, окруженный невысоким забором. Ни одно окно не светилось, лишь кое-где по штакетнику проскакивали зеленые искры работающих печатей, дающие, тем не менее, достаточно света, чтобы таинственная туманная темнота превратилась в обычный поздний вечер под уличным фонарем.

Двое подошли к проему в заборе, долженствующему изображать ворота, но в силу несколько иной, нежели деревообработка, профессиональной специализации обитателей усадьбы так и не доведенному до ума по окончании строительства, и одновременно остановились. Девушка выпустила руку парня и повернулась к нему, попытавшись что-то сказать. Но тот вдруг сделал шаг, преодолевая и так невеликое расстояние между ними и заключил ее в объятия.

Девушка вздрогнула — для нее это были совершенно новые ощущения. Мышцы парня, своей монументальностью похожие на рельеф доспехов ее Доков, на ощупь быль твердыми и горячими... очень горячими. А в его груди размеренно и мощно стучало сердце. Сердце, к которому стоило лишь протянуть руку...

Девушка застыла и простояла неподвижно до тех пор, пока парень не отстранился и не посмотрел на нее сверху вниз.

— Ну вот мы и пришли, — сказал он. — Спасибо за самый лучший вечер в моей жизни. Надеюсь, он был не последним!

Парень опустил руки, сжимающие Таюю за плечи, шагнул назад и развернулся было обратно, но остановился, услышав ее голос.

— Исами... — сказала девушка, отчаянно прикусив губу, — В доме никого нет и еще долго не будет: ребята веселятся, а... Тен-тен... потащила Айдо смотреть вашу яхту. Он уже пообещал, что не успокоится, пока не засунет Гекко обмотку генераторов в то место, которым он ее мотал...

Девушка слабо улыбнулась, но улыбка тут же сползла с ее лица, уступив место румянцу смущения на фоне неестественно бледности.

— Так что... может быть... зайдешь?

Исами, посмотрел Таюе в глаза, улыбнулся и ответил:

— Нет.

И такова была сила этого короткого слова, что в голосе девушки не осталось ни вызова кому-то, ни легкого страха перед предстоящим, ни беспокойства, ни даже неосознанного чувства вины. А только одно лишь удивление:

— Почему?!.

— Таюя... Твое приглашение — это те слова, которые я ждал с тех пор, как увидел тебя в самый первый раз. И в другое время я бы обязательно его принял. Но не сейчас.

— Почему? — тихо повторила девушка, опустив глаза.

— Потому что... я не могу быть вторым. Да, я люблю тебя. И всегда буду любить. Но у нас ничего не получится, пока ты не посмотришь на меня не сквозь его тень. Пока ты не освободишься от него. Пока ты... не перестанешь звать себя 'Ю'. А до тех пор... Я буду ждать, Таюя!

С этими словами Исами резко развернулся и зашагал обратно в лес. До самых деревьев он не оборачивался. И Таюя была ему благодарна, потому что, обернись он, увидел бы невероятное, невозможное облегчение и... наверное счастье в глазах девушки. А испытать такую боль она не могла пожелать никому.

Айдо.

Ну это же надо?! Кто из учил так делать обмотку? Сколько же мощности потеряли?! Это ведь получается, что около тридцати процентов чакры шло на обогрев помещения и забортной водички. Нет, забабахать рыбам и полипам на днище кораблика бесплатные бани — оно, конечно, полезно, но ведь и о деле нельзя забывать! А ведь, если бы эти инноваторы рассказали бы мне все раньше, я дал бы несколько дельных советов... и Исами не так сильно напрягался и не превратился бы к данному моменту в земное воплощение молодого и прекрасного бога весны и секса... Так, не думать об этом!

Я плюхнулся на стул и страдальчески поднял глаза к зеленому абажуру люстры, в котором ярко светилась, наверное, единственная (и последняя) на всем острове лампочка накаливания. Ну конечно, как вакуум для колбы добывать, так всегда пожалуйста, а как нормальные генераторы делать, так 'ну мощности же достаточно!' Эх-х!

Тяжелый вздох разнесся по кухне — единственному помещению в доме (помимо спальни), которое я радую регулярными посещениями. И пусть теперь посреди стола не громоздится кучка пересоленных онигири, находившихся здесь раньше на постоянной основе, я все равно нежно любил эту комнату. Ведь все самые главные события в моей жизни происходили на кухне или во время еды...

Дом был пуст. Ни движения, ни звука. Все мои, и даже Кано, который просто не мог пропустить такое мероприятие, не остановившись даже перед демонстративным неудовольствием Хаттори-сенсея, носились где-то по острову. Можно было, конечно, найти их — кого по метке, а кого и по эмпатической связи, но не очень хотелось. Среди моей... семьи наличествовали некоторые особо чувствительные и беспредельно наглые личности, 'чувствующие меня из тысячи', которые потом будут грозно сверкать очками или обзывать 'любителем подглядывать', на минуточку, родного отца! Так что пусть гуляют, вполне могу позволить себе отдохнуть от них.. пару часов, пока не соскучусь.

Причиной же нашего такого раннего возвращения оказалось... машинное масло. Нет, я понимаю: шариковые подшипники на моем острове — недостижимый хайтек, приходится чем попроще обходиться... Но не настолько же! Масляный душ вынудил Тен-тен свернуть программу экскурсии и согласиться-таки отправиться домой. Причем сработал даже лучше, чем разговоры о позднем времени, о том, что мы задерживаем всех остальных и вообще — детям пора спать. Девчонка! Причем, при всей любви к острым, тупым, легким, тяжелым, легированным и самодвижущимся железкам — все равно девчонка.

Я быстро справился с приведением себя в порядок и пришел на кухню. А вот Тен-тен сидит в ванной на втором этаже уже больше часа. Интересно, чем можно там так долго заниматься? Если только... Вот же черт! У меня ведь тут вся сантехника, освещение и выключатели на фуин! Она ведь наверняка не знает, что со всем этим делать, и сейчас!..

Я метнулся на второй этаж, сначала даже не сообразив, нагими или Хирайшином. Но когда дверь ванной распахнулась передо мной от перепада давления, я сообразил, что надо было бы попридержать коней, потому что...

Тен-тен, стоявшая перед зеркалом, обернулась ко мне, удивленно округлила карие глаза и выпустила изо рта резинку для волос

— Айдо, что случилось?..

А я застыл как вкопанный. Да-а-а, если такое пряталось под свободной, но глухой по ворот робой и короткими широкими штанишками, то...

Штанишки, впрочем, как и бинты, уже были на девушке и теперь. Но если раньше широкие разрезы почти до колена и замотанные бинтами бедра вызывали лишь недоуменные вопросы, которые я старался держать при себе (ну да, еще шишки на голове, полученные после ликвидации в очистительном огне знаменитой фиолетовой веревки, к дождю болят), то сейчас становилось понятно — и хорошо, что молчал. Потому что то, что вижу я, никогда не видел никто до меня...

Робы же на девушке не было, сверху на не оказался вполне себе минималистичный шелковый розовый топ, который в данный момент плотно прилегал к влажной девичьей коже и рельефно обрисовывал довольно крупную грудь...

В голове сказочным Змеем Горынычем родилась трехглавая мысль. 'Вау!' — безыскусно восхищалась одна. 'Рассмотрел! Заметил! Знал!' — хвасталась вторая. 'Вообще-то, хотя бы из вежливости надо что-то сказать, а не просто неприлично пялиться. Потому что неприлично пялиться надо непросто!' — прагматически призывала третья. Но парадоксальным образом все три вектора совпадали и вели в одном направлении.

— Я... это... Подумал, тут же везде печати, тебе будет сложно, — промямлил я.

И чего это на меня нашло?

— Ну ведь это же твои печати, — тихо ответила девушка и опустила руки, державшие прическу.

Ее влажные каштановые волосы свободно упали на спину, открывая передо мной совсем другую Тен-тен, которую я никогда раньше не видел.

— А я немного задержалась, — так же тихо продолжила она, зябко обхватывая себя руками. — Пока убирала масло с одежды, вся снова вспотела. А запасной не захватила... Ты ведь не против?

Какая-то часть меня педантично отметила, что на фоне расчески в руках Тен-тен и того, что подавляющее большинство обитателей этого дома не признает эти самые расчески как класс, предпочитая ходить растрепанными, но в очках, затягивать хвост на затылке симпатичной черной ленточкой или укладывать волосы силой перераспределения псевдоматерии, заявление об отсутствии запасной одежды граничит с изощренным коварством, а мои глаза в это время скользили по нежной коже, покрытой мурашками от струи холодного воздуха из коридора и Хирайшина, до безумия стройной талии и приподнявшим тонкую шелковую ткань бугоркам сосков.

— Айдо...

Я сделал один шаг вперед... еще один... и и остановился вплотную к ней.

— Айдо...

Я поднял руки и провел ладонями по ее груди, талии, бедрам... и вслед за моими движениями на пол упали разрезанный шелк, распавшиеся на части штаны, куски бинтов... 'Мне почему-то кажется, что, когда Кабуто изобретал Чакра но Мес, он предполагал, что ее будут использовать немного для другого... Впрочем, наплевать! Пусть завидует!'

На мою грудь легли узкие ладони, а Тен-тен подняла голову и встретила мой взгляд. На ее лице, показалось, остались только ставшие огромными и черными глаза.

— Айдо... Я ждала тебя... У меня это в первый раз... Пожалуйста, позаботься обо мне!

— Ну я все-таки ирьенин. Так что, не беспокойся, — ответил я, подхватывая ее на руки.

Тен-тен неожиданно хихикнула, устроившись у меня на руках и обнимая за шею. Ее губы вдруг оказались близко-близко.

— Айдо, за все это время ты ни капли не изменился. Не такого ответа на этот вопрос ждет девушка. Но... это даже хорошо, потому что... я люблю тебя именно таким!

Она закрыла глаза и чуть приоткрыла губы. А я улыбнулся, ничего не став отвечать, шагнул вперед через мрачную бездну, показавшуюся мне сейчас ласковой и уютной... И на этот раз ветер от Хирайшина, сдувший с кровати одеяло, оказался удивительно уместен!

* * *

...Я снова сидел на кухне, разглядывал зеленый абажур и следил в окно за вставшим над лесом солнцем. Почему-то, впервые за все мои жизни, очень хотелось курить. Наверное, потому, что было скучно. Ведь никто не торопился составить мне компанию...

Тен-тен спала. Эта ночь слишком ее утомила. Ну еще бы, первый раз... И, хоть я приложил все силы, которые оставались под контролем моего затуманенного мозга, есть в природе вещи, которые неподвластны любому ирьенину. Ведь боль всегда идет рядом с наслаждением...

Много раз за эту ночь я собирался прекратить... Но тихие стоны, от которых заходилось сердце и шепот: 'Айдо... Еще... Пожалуйста, не останавливайся... Ведь я так сильно тебя люблю!' каждый раз полностью гасили мои глупые порывы.

Теперь Тен-тен спала на моей кровати, в полусне смущенно завернувшись в одеяло целиком (нет, ну скажите на милость, как можно смущаться после того, что мы устроили? Девчонки!..). Меня в первый раз в жизни для кого-то оказалось слишком много.

А сам я сидел на кухне и лениво размышлял, что бы такого устроить, чтобы внешняя реальность соответствовала моему внутреннему состоянию? Вызвать, что ли, Шинигами, воскресить Асуму и попросить у него сигаретку? Асума всегда хорошо ко мне относился, так что поделиться не откажется. Прекрасно, полдела сделано, осталось уговорить принцессу!

Вдруг позади меня скрипнула дверь. Я обернулся... и сам не заметил, как оказался на ногах. Потому что в комнату вошла Таюя.

Сегодня она снова выглядела такой, какой я привык ее видеть — черные облегающие шорты; платье с разрезами, перетянутое поясом, дабы вся сокрушающая мужские разумы мощь облегающей ткани не вырывалась на свободу; черная лента в красных волосах... Но в то же время что-то было не так.

Девушка в упор смотрела на меня, я не отводил от нее взгляд, а в голове царила пустота. Абсолютный вакуум, в котором останавливаются все физические процессы. Дыхание. Движение. Жизнь.

— Привет, Айдо, — сказала она, и я машинально ответил:

— Привет...

Некоторое время царило молчание, а затем Таюя прошла вперед и остановилась в шаге от меня.

— Значит, ты был сегодня... с ней? — произнесла она, не допустив в свой голос никаких эмоций.

— Таюя, я... — начал было я, но девушка подняла вверх ладонь.

— Молчи! Ничего не говори, не нужно оправдываться или чувствовать вину. Позволь мне запомнить Айдо сильным, уверенным и никогда не сомневающимся в том, что он делает, даже когда выводит брошенную, одинокую и никому, кроме него, не нужную девочку из темноты к свету. Молчи, дело не в тебе, а во мне. А я объясню, почему так решила и почему я сегодня уйду.

Я отрицательно покачал головой, выражая отношение сразу ко всему что она сказала, но Таюя продолжала в упор смотреть на меня. Наконец, после секундного молчания девушка продолжила:

— Ты никогда не обращал внимания, что, когда мы занимались с тобой... этим, — девушка порозовела и опустила взгляд, — мы не особо задумывались о последствиях?

— Но... ведь... — ошарашенно пробормотал я бессмысленный набор звуков, но Таюя поняла.

— Да, верно, я сама никогда с тобой об этом не говорила. Потому что для меня этот вопрос не существует — у меня не может быть детей.

— Как? — помимо воли вырвалось из груди. Я ведь уже начал было думать о совершенно противоположном...

— Орочимару, — ответила девушка. — Я ведь говорила тебе, что он подобрал меня не просто так... Самих опытов я не помню, но вскоре после того, как он вышвырнул меня из лаборатории и позволил отработанному материалу стать служебной собачонкой, Белый Змей заполз в женское тело. Наверное, он смог придумать, как ему комфортно существовать в такой оболочке. Знаешь, Айдо... А я ведь сначала даже не поняла, что со мной что-то не так. Ну мало ли, не было... определенных неудобств, но я ведь и не знала, что они должны быть и считала, что все как надо!

Таюя повысила голос и вдруг резко утихла почти до шепота.

— Все изменилось, когда мы с Саконом... Меня просветила Кин. Никогда не забуду тот день, я ведь сначала только презрительно усмехнулась. Но потом... О, как бы мне хотелось удавить ее собственными руками! Только то, что эту ядовитую тварь принесли в жертву и сделали сосудом для чужой души, сохраняет во мне веру в справедливость!.. А потом меня окончательно выбросили, посчитали за вещь, приняли за игрушку и попытались эту игрушку сломать. И тогда в моей жизни появился ты. Постепенно из друга, спасителя и... учителя ты стал для меня особенным, единственным... Светом во тьме, мостом над пропастью. О, как же мне хотелось быть такой же для тебя! И с тобой я была счастлива. Но потом... Наш остров перестал быть только нашим. Я знаю тебя лучше, чем ты сам, я вижу, как тебе кажется, что все могли обойтись и без тебя, но это не так. Ты стал особенным и для них тоже, ты даль им толчок, новую цель, ради которой эти люди стали способны на все. Без тебя Шин так и умер бы простым рыбаком, завещав Акире лодку с дырявой сетью, а Гекко выколачивал бы мотыги и штамповал ведра, пока не выронил бы молот от старости. Клан Узумаки, который столько сделал для всех нас, должен сохраниться. А я... Я не могу тебе этого дать. Твои печати мне не помогут. Помнишь, как фуин залечивали малейшие царапины? На это печати не реагировали никак, а, значит, Орочимару сделал так, что мое тело забыло, что когда-то имело... возможность рожать. Поэтому я уйду. Не беспокойся, недалеко. Больше никогда не видеть тебя — выше моих сил. Я просто не буду больше вам мешать и тебе не придется испытывать неловкость, глядя на меня. Ведь я не могу допустить, чтобы тебе было больно...

Таюя начала отворачиваться и я. Простоявший все это время неподвижно, словно громом пораженный, рванулся вперед, схватил ее за руку и резко дернул к себе. Девушка вскрикнула, но ничего сделать не успела, поэтому мы потеряли равновесие и упали: я — на стул. А она — на меня. Таюя дернулась, но я обнял ее и прижал к себе, и девушка затихла.

— Ю, ты никуда не пойдешь, — прошептал я в пушистый затылок. — Никуда. Потому что я тебя люблю. Вот видишь, я все-таки это сказал. Спасибо тебе, что заставила меня сделать это... и прости идиота, что я сделал это так поздно, заставил тебя так долго страдать. Ты никуда не уйдешь от меня... Просто потому, что мой дом — не старые развалины и не скопище деревянных зданий. Именно ты сделала из груды камней посреди моря — тот Узушио, который принял нас всех. Потому что все это я создал ради тебя.

Таюя расслабилась, а затем вдруг откинулась назад, до боли в ребрах вжимаясь в меня, и прошептала:

— Я верю...

На моем лице расцвела улыбка:

— Конечно, веришь, ведь Узумаки всегда выполняет свои обещания! И, насчет этого, — моя ладонь пробралась в разрез накидки и аккуратно прошлась по девичьему телу, погладив нежную кожу от пупка до ремешка шортиков, — не знаю, как и когда... Но я верну тебе все, что отнял Орочимару. Обещаю.

Девушка извернулась на мне, вынудив отодвинуть ногу, чтобы дать ей место, а затем мое ухо обжег горячий выдох:

— Тебе нужно меньше возиться с железками самому — у тебя руки шершавые!

А затем она опустила мне голову на плечо и умиротворенно замерла.

Так мы и сидели некоторое время — уж не знаю, как ей было удобно в такой позе, не иначе Нан но Каизо у Орочимару все-таки стащила... да и остальные ее, хм, позы об этом же говорят — но все когда-нибудь заканчивается: скрипнула открывшаяся и закрывшаяся дверь... И в комнату вошла Тен-тен.

Мою попытку встать на корню пресекла Ю, даже не пошевелившись на моем колене. А Тен-тен подняла ладонь, останавливая мой порыв.

— Я все слышала, — напряженным голосом сказала она, — и, Айдо, я хочу знать только одно. Не обманывай меня, прошу... Скажи... твои слова и то... что было между нами... Это была правда?

Я твердо взглянул ей в глаза, насколько твердо можно было смотреть в глаза одной девушке, держа на коленях другую:

— Да. Все правда. От первого слова до последнего жеста. Тен-тен, я понимаю, как это выглядит, но... Когда я целовал тебя, я не обманывал. Равно как и сейчас.

— Айдо Узумаки, ты просто невозможен, — покачала головой она. — Каждый раз, года я начинаю привыкать к тебе, ты что-нибудь выкидываешь. Хотя... Именно поэтому я тебя люблю и никогда не перестану любить.

Она вдруг подошла к нам, наклонилась... положила руки на плечи Таюе и заглянула ей в глаза.

— Я понимаю тебя. Понимаю так, как только девушка может понять другую. И не виню. Он действительно для тебя свет жизни, причина просыпаться утром и идти вперед, несмотря ни на что. И я прощаю тебя. Но... Не рассчитывай, что Айдо Узумаки достанется тебе одной!

С этими словами она вдруг со всего размаха уселась мне на свободное колено и навалилась на меня спиной. Так непринужденно, как Ю, Тен-тен это проделать не смогла, но, тем не менее, девушки переглянулись... и вдруг улыбнулись друг другу. Без особой теплоты, но, тем не менее, заключая если не мир, то уж точно прочное перемирие, основанное на общих интересах и духовной (и не только, прямо скажем) близости к одному несчастному красноволосому парню.

А я попросту охренел. Это что, скажите на милость, вокруг творится-то?.. Это на что такое я подписался?! Это мне придется?!. Придется?.. Придется... Мур-р-р...

— Хей! — вдруг раздался за спиной знакомый голос. — Это вы его уже поделили? А про самого умного, красивого и замечательного ребенка в семье Узумаки — забыли?! Так нечестно, я тоже хочу!

Мою шею в нежном объятии, тут же превратившемся в жесткий захват, чтобы не сбежал, обхватили тонкие руки, а затем на затылок навалилось что-то мягкое и теплое. На мое лицо упал водопад красных волос и тут я наконец сообразил — это женская грудь!

— Ну, Йоко, ты у меня попляшешь, — сквозь зубы процедил я.

В ответ раздалось только ехидное хихиканье, указавшее на то, что мои детские, подростковые, юношеские... ну и так далее... мысли, воспоминания и... и так далее, о Митараши Анко оказали на характер дочери влияние большее, чем мне бы хотелось.

Йоко вдруг убрала правую руку с моей шеи, вытянула ее в сторону двери, в которую до этого вошли Таюя и Тен-тен и сделала движение ладонью, как будто убирала в сторону препятствие. Дверь быстро распахнулась... И за ней оказалась Карин, просто и незамысловато подглядывающая в замочную скважину.

Нужно сказать, что за время пребывания в Конохе алоглазая довольно сильно изменилась. Что уж стало этому причиной — благотворное влияние Цунаде или простая и банальная уверенность в завтрашнем дне, понимание, что она не одна и у нее есть близкие, которые не бросят ее в любой ситуации — доподлинно неизвестно. Но она изрядно округлилась, перестав, наконец, выглядеть как встрепанный воробей и начав походить на девушку. Эх, Саске! Использовать такую как пушечное мясо — ну и дурак же ты!

Карин, не разгибаясь (вот не было бы на ней длинной куртки, претендовала бы на приз зрительских симпатий а так... даже шортики почти прикрыты), поправила очки:

— Ну что? У тебя здесь печатей куча, всю сенсорику мне забили!

Произнеся эту обвинительную тираду недовольным голосом, она все же выпрямилась и оглядела раскинувшуюся перед ней картину.

— Мда... Нет, пожалуй, к таким отношениям я еще не готова, — протянула девчонка. — Скажи, у тебя тут место младшей сестренки, надеюсь, пока свободно?

Тут я почувствовал, что меня дергают за рукав. Не без труда повернув голову, по-прежнему зажатую в мягком и теплом плену, я встретился взглядом с невесть как оказавшейся здесь Хонокой. Она еще раз дернула меня за рукав и слегка кивнула. Этой пантомимой она выразила больше, чем некоторые могут целой тысячей слов. И это оказалось для меня последней каплей. Я сделал усилие, комнату заполнил белый туман и девичий визг, а когда чакросброс рассеялся, каждую из девушек держал на руках отдельный Айдо. Понять, которой из них достался настоящий, не было ни малейшей возможности, так что девчачьих ссор можно было не опасаться. И только Йоко, вольготно раскинувшаяся на руках клона, косила хитрым глазом на неприметную дверь в кладовку, за которой утирал с лица вдруг выступивший пот зачинщик всего этого безобразия.

На этом острове точно не будет скучно. В том числе и мне самому.

Глава 48

— Может, все-таки останешься?

Я был недоволен и не особо старался это скрыть.

— Ведь с тренировками Гай-сенсея мы запросто можем не увидеться следующую пару месяцев.

— Айдо, прости, пожалуйста! Я очень хочу остаться, правда! Но я не могу их бросить. А еще у меня родители есть!

— Да, об этом я и подзабыл...

Только и оставалось, что вздохнуть и тяжело опереться на воротный столб входа в Деревню, Скрытую в Листве под подозрительными взглядами бессменных привратников. Один из них уже что-то шептал в карманную рацию, и, подозреваю, единственное, что спасает меня от визита карательного батальона имени Цунаде Сенджу — то, что меня ждали где угодно, только не у ворот.

— Кроме того, скоро начнется война, а здесь — все мои друзья. Кем бы я была, если бы оставила их?

Я поморщился, попытавшись скрыть за гримасой укол стыда. 'Да, Айдо, а сам-то ты что делаешь?'

— Ну ладно. Но помни — я обязательно позабочусь о тебе и не дам наделать глупостей. Но, если все же передумаешь, только скажи...

Мою вдохновенную речь прервал хлопок шуншина и рядом с нами возникла аккуратная девичья фигурка. Хм, а я и не знал, что шуншин умею... Стоит попытать клонов — что еще они смогли обнаружить в темных глубинах моего разума?

Несмотря на отсутствие особых (правильно — все особое только для меня!) отличительных признаков, , постовые чуть не вывалились из своей будки, когда вновьприбывшая зашагала к нам. И вовсе не потому, что увидели одновременно две Тен-тен. Нет, я просто обязан вырезать у себя участок мозга, где гнездится подобное!..

— Ну чего ты ее уговариваешь? — недовольно бросила вторая Тен-тен. — Настолько легкомысленная особа просто не услышит твои аргументы.

— Почему это я легкомысленная? — опешила настоящая девушка.

— Да потому что! У кого это в ящике черное белье хранится? С кружавчиками! Для особых случаев, наверное? А еще куноичи называется!

— Ты... ты... Откуда ты знаешь?! Я же предупредила родителей, что не буду дома несколько дней...

Тен-тен осеклась, а копия издевательски захохотала: "Я же обещал, что ты еще взрыднешь!", сложила ручную печать и рассеялась. Я отмахнулся от ее воспоминаний (может быть и зря... Но что-то мне подсказывает: все, то меня интересует, я потом увижу в натуре и в гораздо более интересной ситуации, чем в шкафу!) и быстро бросил: 'Пока!' Интуиция вопила, что пора сваливать и с ней невозможно было не согласиться.

Передо мной распахнулась черная бездна но, кажется, разверз ее именно оставленный по ту сторону мира гневный вопль:

— Я убью тебя, Айдо Узумаки! Тебя и всех твоих клонов! До последнего!

* * *

Я присел на свою кровать и выдохнул: фух, и с этим справились. Как-то я в последнее время утомился. Интересно, а что же происходит... с теми, кто сумел вчера так меня удивить?

Включить Печать Отшельника, сел на пол по-турецки (ибо кровать, наполненную таким количеством воспоминаний, было все же немного жаль), и закрыть глаза. Пусть со мной нет моего маленького ядерного реактора... но и месяцами следить я не собираюсь.

Сюрпризы начались сразу же: Хоноку я не увидел. То есть просто не смог ничего разглядеть в молочно-белой пелене, которая застлала все поле зрения, в котором должна была быть девушка. Испытание нового барьера? Занятно... но как же не вовремя!

Дальше меня порадовала Карин. Нет, в другое время я бы с удовольствием похихикал над воплем: 'Уйди, я переодеваюсь!' и прижатой к груди рубашке, в то время, когда обзор-то — круговой, так что все остальное прекрасно видно... Если бы объектом вопля бы не я. А с учетом того, что алоглазая может открывать порталы и что чувствует она меня так же легко, как и я ее... Я счел за лучшее ретироваться.

Таюя, как всегда, что-то объясняла детишкам в академии и выглядела при этом настолько счастливой, что мне стало стыдно подглядывать.

Ну и добила меня нарисованная картинка с голубым небом, зеленой травкой... и натуральным птерозавром, резвящимся на лужайке. Над его головой висела огненная надпись: 'Подглядывать нехорошо, папочка. Ты можешь получить моральную травму, если увидишь, что сейчас делают с твоей любимой дочкой!'

Я открыл глаза и откинулся назад, больно стукнувшись головой о кровать. Нет, это окончательно стало последней каплей! Эти странные существа, которые называются девушки, меня утомили! Поэтому сегодняшний день — объявляется днем без единой женщины. И да будет так, потому что мое слово — закон!

Я оглядел комнату в поисках того, чем мне заняться в свободный от обязанностей няньки день. И мой взгляд ка-то сам собой прикипел к седьмой доске от окна, двадцать третьей от двери. Прекрасно, собственно — давно пора!

Доска вынималась очень легко и совсем скоро моему взгляду предстал свиток, величиной примерно в пол моего локтя, таинственно белевший в вырезанном специально под него углублении. Сложно было поверить, что вот эта маленькая штука способна вместить и контролировать всех существующих в мире биджу. Впрочем с чего я взял, что эта вещь работает здесь так же, так и там. Как оказалось, миры довольно сильно отличаются.

Я взял свиток, чтобы попробовать снова его развернуть... и вот тут мне сразу стало ясно все: и почему он поглощал мою чакру, и с чего Нама тогда так на него отреагировал... Это был тест. На профпригодность. Проверка, которая устанавливала, может ли взыскующий знания действительно им обладать. Потому что даже сейчас сенчакрой владеют только пятеро во всем мире. И лишь совпадением можно объяснить, что Узумаки из них — целых двое.

Печать Отшельника на моей спине вдруг самостоятельно увеличила поток энергии, над свитком всплыло прозрачное облачко и почти сразу внутри него протаяла черная прямая линия и картинка замерла.

Выпустил свиток из ладони и все сразу же пропало, осталась одна белая бумага. Снова взял — и опять облачко с линией внутри. Интересно. Что-то мне эта черточка сильно напоминает... Прошел из угла в угол комнаты. Линия не дрогнула. Тогда не стоит мелочиться, и прыгнуть прямо на восточное побережье острова.

Пнув подвернувшийся песчаный холмик. я задумчиво хмыкнул — так и есть: черточка отклонилась. И, если учесть, что позади нет ничего, кроме моря, это означает, что я должен совершить увлекательное путешествие! День без женщин постепенно перетекает как минимум в неделю... И это — прекрасно!

* * *

О, эта романтика дальних походов! Как же много теряешь, начиная пользоваться транспортом — гужевым, автомобильным или нульпространственным! Есть в этом что-то исконное, как будто напоминание: человек (ну или шиноби — в последнее время мне все больше кажется, что эти понятия не совсем тождественны) со всей своей властью над природой пока что не придумал ничего более прекрасного, чем пение птиц в рассветном лесу.

Хирайшином пользоваться было нецелесообразно — имея только указание на общее направление и без метки на конечных координатах я бы прыгал, пока горы не обратятся в пустыню. Так что пять дней пешего путешествия наедине с миром выбили из моей головы зарождающуюся там манию величия и принесли спокойствие душе, мятущейся в предчувствии, каково это будет — встречаться сразу с двумя девушками. М-м-м!..

Этот небольшой взгорок ничем не отличался от всех прочих. Но когда я взобрался на его гребень и продолжил было путь дальше, черная линия над свитком внезапно ожила, лениво развернула острие... а затем облачко над свитком просто исчезло. Хм, похоже это и есть цель моего путешествия. И, если я правильно понял логику предков, которые старались облегчить вход, но затрудняли путь, то дверь должна быть... должна быть... где-то здесь!

Крутящийся сам в себе огненный шар размером с футбольный мяч сорвался с ладони и полетел в сторону склона холма, откуда я совершенно естественно и незаметно телепортировался. И, пополнив собой копилку редких случаев, когда мои техники ниндзюцу срабатывают, как им и положено — взорвался, едва коснувшись земли, подняв в воздух дым, пыль и горячие каменные брызги. Я отмахнулся от поднятого мусора барьером и приготовился ждать, когда муть осядет.

Передо мной под сорванным и сожженным тонки слоем земли предстала мощная стальная дверь. Будь я на Земле, сказал бы, что это люк от подводной лодки, но и в Мире Шиноби подобная штука смотрелась более чем внушительно. Никаких признаков ручки, замка или иных способов открыть вход видно не было, но, когда я подошел ближе, заметил посередине двери небольшое круглое отверстие, точно по размеру свитка, который я по-прежнему держал в руке. Я улыбнулся такому интуитивно понятному интерфейсу, вогнал свиток в отверстие и на всякий случай отскочил. Но ничего фатального не произошло. Дверь натужно скрипнула и открылась сантиметров на тридцать — видимо, это все, на что хватило собранной чакры. Я немного подождал — но даже свиток не желал возвращаться обратно. Похоже, я был прав — в моем мире его предназначение совсем другое. И спустя несколько минут я получил подтверждение своим догадкам.

Здесь не было никаких ловушек, препятствий и прочих сюрпризов — видимо, считалось, что, раз хватило ума и сил сюда добраться, то остальное попросту теряет смысл. Даже коридор после двери был возмутительно для Узумаки коротким — всего несколько десятков шагов. А затем он раздавался в стороны, образуя залу, широкую, но с низким — едва пару метров — потолком. Она была тускло освещена из неизвестного источника и совершенно пуста. Но, тем не менее, что-то заставило меня остановиться на самом пороге.

На первый взгляд, помещение было безопасным. На второй и третий, впрочем, тоже. А потом я догадался посмотреть вниз...

По всему полу, насколько хватало глаз, занимая все свободное пространство между стен, едва прикрытый прозрачным слоем пыли, змеился узор гигантской печати. Он был, наверное, больше сотни квадратных метров, и на всем этом пространстве в диком, совершенно непонятном мне переплетении концентрических и пересекающихся кругов, каких-то растительных мотивов, прямых, острых и тупых углов и причудливо скрученных линий не было ни одного значимого символа! Хотя вру. В центре, где оставалось немного свободного места весь этот хаос плавно и без разрывов скручивался в один громадный иероглиф. И его значение совершенно невозможно было истолковать как-то иначе. 'Смерть'...

Я улыбнулся — вот теперь все встало на свои места. Ну конечно, что же еще могло оказаться 'наследием Узумаки', как не это? Нет, всегдла существует вероятность, что этот символ попросту означает 'смерть любому вошедшему', но... это было бы слишком просто. Я еще продолжал улыбаться, когда какая-то неведомая сила толкнула меня в спину и я сделал шаг. Один маленький шаг для человека...

Печать на полу мягко засветилась — похоже, ей не хватало лишь маленького толчка — иероглиф в середине выгнулись вверх, подтягивая за собой остальной узор, мешанина линий слиплась в сплошной ком в рост человека, а потом глаза резанула черная вспышка... и все закончилось. Только теперь теперь в середине зала, в центре десятка абсолютно чистых концентрических кругов, в одном из которых стоял я, возвышалась человеческая фигура, закутанная в... с виду это был плащ с глубоким капюшоном. За исключением того, что чернота одежды навевала мысли о бездне космоса, а изредка мелькающее в слегка колышущемся капюшоне нечто совершенно отбивало желание вглядываться дальше.

Некоторое время стояла тишина. Я разглядывал появившееся существо с несколько смешанных чувствах. Точнее будет назвать это чем-то средним между удивлением, замешательством и опаской. А существо... Существо сказало:

— Так и будешь молчать, ошибка? Ты все же смог второй раз дозваться меня, не потеряв при этом душу. Я удивлен.

Его голос с хрипами, меняющимся от басов к писку тоном, без эмоций трудно было назвать благозвучным. Но при этом это был человеческий голос!

— А с прошлого раза ты научился неплохо общаться. Курсы актерского мастерства?

Как всегда в моменты душевного потрясения, у меня развязался язык. Разговаривает — значит, сразу не убьет. Да и, в конце концов, какого черта? Не далее как неделю назад меня прижимала к своей невероятной груди — богиня!

— Тогда ты говорил с Богом Смерти в его владениях. Сейчас здесь слепок, копия, подобие, созданное для разговора с такими как ты.

Шинигами...-лайт пожал бы плечами, если бы умел. И если бы подозревал о существовании плеч.

— Ну, раз ты так бодро болтаешь, тогда скажи... зачем? Что тебе нужно от меня?!

Я почти выкрикнул этот вопрос, который мучил меня уже очень давно.

— Мне ничего от тебя не нужно. Ты не оправдал моих надежд. Я думал, что ты, вынырнувший из Реки Душ и посмотревший мне в глаза, сможешь услышать мой голос. Но ты оказался таким как все. Не услышал, не подчинился и не помог вернуть то, что украдено.

Перед моими глазами взвился хоровод из всего странного, непонятного и не имеющего объяснения, что со мной когда-либо происходило. Список, конечно, был внушительный, но слово 'украдено' странным образом дало мне ключ...

— То есть... в убежище с Кабуто... и второй раз на озере... Это был ты? Это была не моя ярость, а... твоя? Он украл души... Эдо Тенсей? Но почему тогда в первый раз было не так?

— Тогда все еще можно было изменить. Вам — людям.

Существо замолчало. Умолк и я, испытывая... Испытывая что? Каково это — узнать, что, при всей ненависти к слову 'судьба', ты все же был зачем-то нужен? Что у тебя есть предназначение, миссия, порученная тебе свыше... и которую ты бездарно провалил? Нужно было всего лишь прислушаться к себе.

Пожалуй, в любом языке вселенной не найдется слов для описания этого ощущения. Просто потому, что вряд ли таким, как я, доводится узнать о своем провале, пока они еще могут говорить

— Но... ты отправил меня в другой мир? Зачем показал то... что показал — а ведь это ты, я не сомневаюсь! — оставив кучу вопросов?.. — вырвалось-таки у меня.

— Не ты. Она. Она должна была проснуться и исполнить свое предназначение, принять судьбу, стать тем, кем нужно стать.

Ну, о ком зашла речь, трудно не понять. Как и то, что он не зовет ее по имени. Но вот...

— А почему тогда ты меня воскресил?

— Она бы не простила. Никогда, — неожиданно коротко и просто ответил... теневой клон Бога Смерти. Ха-ха-ха, очень смешно. — Нет смысла иметь во врагах такую, как она, всю вечность из-за смертного.

— Ну вот мы и подошли к главному — зачем тебе все это нужно? Ты подписал ее на наведение какого-то мифического порядка, которого не существует, не может существовать. Уж поверь. И если Кабуто я еще могу понять — он обокрал тебя, то... ее зачем?

Сквозь чувство опустошенности и бессмысленности пробилось чувство, ради которого вполне можно было плюнуть на все остальное. И это было беспокойство отца за судьбу дочери.

— Вы, смертные, очень боитесь умирать, — неожиданно ударился в философию мой собеседник. Шинигами, рассуждающий о смерти. Да в своем ли я уме?.. — Вы не понимаете. Смерть это не конец. Души обладают огромной силой. Я храню их для мироздания. Но скоро в этом мире возродится тот, кого вы зовете Десятихвостый. Я Бог Смерти, а в этом мире скоро совсем перестанут умирать.

— Ну, бессмертие — это не так уж плохо... — протянул я.

— Перестанут умирать — потому что в мире не останется ничего живого. Тебя — не смогли предвидеть те, кто своими планами создали демона, потом попытались исправить ошибку, но лишь оттянули конец. И твои дела подарили миру шанс исполнить предназначение, а не надеяться на волю случая.

— Раз это так опасно — почему ты сам не разберешься с Джуби, а приплетаешь посторонних, лишая их выбора?

— За свою помощь я всегда требую плату. Чтобы уничтожить Джуби, не хватит душ всех живущих. Он суть бог.

Ну да, сказал как отрезал. Нет, Орочимару бы согласился, не раздумывая. Жалеть, что я — его плохой ученик? Или радоваться?

— При нашей прошлой встрече я обещал тебе желание. Говори.

Скорость, с которой Шинигами меняет темы, поражает. Я еще его предыдущую речь осмыслить не успел! И вроде что тут думать, желай что хочешь!

Что хочешь — это громко сказано. Я хочу быть счастливым и чтобы все мои близкие были счастливы. Но, как выясняется, боги... и богини под юрисдикцию не подпадают, а все остальное я могу сделать и сам, нечего на всяких мутных существ рассчитывать. Впрочем... Хм... Говоришь, что на сражения с богами не подписывался? А вот не позволю тебе втравливать Йоко в эту историю и бросить ее одну. Кажется, есть возможность немного смухлевать...

— Я хочу заключить с тобой контракт! Призывной!

Прежде чем я успел ужаснуться собственному отчаянному идиотизму и восхититься своей безрассудной смелостью, слова сорвались с моих губ.

— Контракт уже был. Заключенный здесь. С такими же как ты, но другими. Давно. Но они обманули меня. Схитрили. Отказались платить. И я стер их существование, — бесхитростно раскрыл все карты Бог Смерти. Какая милая непосредственность... — Чего хочешь ты?

— Один раз за свою жизнь Узумаки может призвать Шинигами и его силу без твоей любимой платы, — быстро сказал я.

Такой вариант был придуман, обдуман и признан наиболее выгодным. Наглеть не стоит, а то как бы самому без 'существования' не остаться. Ведь я — ошибка.

— Кровь, — односложно бросил Шинигами.

Значит, мое предложение принято? Не медля, я полоснул себя по ладони распечатанным кунаем. Пролившаяся струйка крови вспыхнула прозрачным пламенем и исчезла, не долетев до пола, а рану охватил жуткий потусторонний холод... и вдруг все исчезло.

В безразличном голосе Бога Смерти вдруг промелькнул некий намек на торжественность:

— Договор заключен с твоей кровью, человек без имени, отказавшийся от старого и не принявший новое!

Интересно... Он ведь может сейчас выражаться нормально. Так почему он сказал именно так?.. А Шинигами продолжил:

— Но придется заплатить.

Меня охватила паника. Эй, мы ж только что договорились! Или у него двоичная система исчисления и этот раз идет в зачет? Так нечестно!

Но следующие слова меня успокоили.

— Украденное должно быть возвращено. И хоть ты не исполнил то, что следовало и это теперь не в человеческих силах, но сделать это может лишь человек. Найди силу больше человеческой и обрети шесть путей вместо одного — и ты расплатишься со мной.

Я помотал головой, разгоняя обрывки мыслей, и устало улыбнулся:

— Тебе бы кредиты оформлять! Теперь понимаю, что имеют в виду, когда говорят: 'Со Смертью не сторгуешься!' Не скажу, что понял, о чем ты, но... ведь мне не впервой совершать невозможное, да?

Впервые за весь наш разговор Шинигами пошевелился. Капюшон медленно поднялся от пола, в полоску света попало нечто белое-белое, будто раздробленная кость, меня пронзил насквозь и почти выбил душу из тела короткий взгляд абсолютно черных, без зрачков, глаз...

— Это — аванс, — сказал Бог Смерти.

И я изумленно замер: так вот что он хотел мне сказать! Надо как-нибудь при случае спросить у Йоко, почему боги, даже почти очеловеченные, органически не могут выражаться нормально? Надеюсь, пояснит хотя бы на собственном примере.

А пока я бросил последний взгляд на фигуру, которая медленно оседала на пол, становясь неопрятной кучей черно-багровой пыли от высохших чернил, и шагнул вперед: прямо к сияющей перед моими глазами подобно солнцу метке Хирайшина, которая вообще не должна была существовать, потому что Конан, разумеется, сразу же выкинула мой кунай в ближайшие кусты.

Эта метка, вопреки всем законам транслировала изображение в реальном времени без малейших усилий с моей стороны. И, как и положено вещи, созданной волей Бога Смерти, она показывала смерть.

Да уж, не хочу быть богом, слишком много всего придется знать. Или... хочу?

Глава 49

Амегакуре, Деревня, Скрытая в Дожде, была самым необычным местом, которое я когда-либо видел...

Нет, за мою причудливую жизнь я повидал много таких вещей, которые просто так не укладываются в голове — город в идеально ровном котловане, например, тройная гора в Стране Железа, да та же линия изменения климата, отрезавшая, будто гигантским ножом, вечные субтропики от такой же вечной зимы.

Но при всей грандиозности этих картин, они воспринимались, да и были на самом деле некими природными феноменами, вроде Большого Каньона или столовых гор. В конце концов, в мире, где люди с помощью чакры творят сумасшедшие вещи, и природа должна быть не менее сумасшедшей.

Здесь же... Гигантские небоскребы, какими может похвастаться не каждый мегаполис на Земле, царапали низкие серые тучи, закрывающие солнце. В этих зданиях могли бы разместиться сотни тысяч человек... Но попытайся кто-нибудь поселиться в них, его бы ждал большой сюрприз — все высотки в Амегакуре представляли собой пустые коробки, которые пронизывал каркас из арматуры. Люди же жили у подножия утесов из стальных труб в обычных деревянных домах, по шинобской традиции не забирающихся выше трех этажей...

Что должно быть в голове у людей, создавших эти имитации зданий, какую цель они видели перед собой, возводя это? В конце концов, как психика живущих у подножия мешанины из стальных труб, вздымающейся под облака, еще не разрушилась? Однажды, в одной хорошей книге мне встретилась строчка, поразившая меня своей безнадежностью и бессмысленностью: 'Это место вопит на весь мир о том, что мы — безумны'. Тогда я не понял ее смысла, а вот теперь — полностью осознал весь смысл этих слов. Именно так в моем представлении должна была выглядеть какая-нибудь Крепость Абсолютного Зла. И хуже всего было то, что люди, живущие здесь, были готовы принять такую свою роль.

Деревню опоясывало огромное озеро — хотя, скорее, болото. А еще — над Аме всегда шел дождь...

Сейчас дождя не было. Нагато, вливавший в него свою чакру и видевший все, на что падали капли, был мертв, а Конан, видимо, не потянула такие расходы. Поэтому сейчас — возможно, впервые за всю историю — солнце, робко выглядывавшее из дымки испарений, пыталось разглядеть свое отражение в болотном зеркале, а водяную гладь не разбивали сыплющиеся сверху капли. Зато разбивало кое-что другое...

В свое время, особенно после того, как на меня свалился (пусть и во многом благодаря собственным моим усилиям, но все равно — свалился. И любой незаинтересованный наблюдатель со мной согласится) титул Каге, а значит, изменилась и мера моей ответственности, я задавался вопросом, почему тогда, после полного разрушения и чудесного воскрешения — иначе и не назвать. И дело совсем не в чакре... — всей Конохи я позволил Конан уйти вместе с Нагато. С его глазами. Глазами, которые единственные во всем мире были способны разрушать мои неразрушимые пространственные барьеры. С глазами, даже десятую часть способностей которых я, наверное, не видел. С глазами, которые оказались способны победить — не обмануть и подчинить, как Шаринган, а именно победить силой — Девятихвостого, чудовище, о котором Йоко даже в нынешнем ее состоянии говорит без своей обычной насмешки.

Наверное, сказалось то, что я умер. Нет, в конце концов, пару раз отбросив копыта, к этому постепенно привыкаешь, но тогда некоторая притупленность чувств вполне могла немного расстроить мои умственные способности... И еще рыжий.

Наруто впервые принял решение. Свое собственное. Не потому, что 'так принято', не потому что: 'Ты такой же как я. Не позволю тебе получить судьбу, какой боюсь сам!'. В Нагато и Наруто не было ничего общего, кроме похожего на звук (и даже не по значению) имени. Пейн убил учителя Наруто (рыжий ведь не знал, что Джирайя жив, не успел я сказать. И до сих пор не знает... Стыдно!), разрушил его дом, причинил боль самым близким для него людям... И, несмотря на все это, Наруто Узумаки нашел в себе силы увидеть за своей болью — боль другого. Его сопереживание, то, что дали ему его немногочисленные друзья, то, чему не помешал Какаши, то, что показал ему Джирайя (я не женскую раздевалку имею в виду), дало Наруто сил принять решение. И решение это оказалось правильным. Клянусь — в тот момент я искренне гордился своим братом, и мне было не до всяких там мертвых и лично мне бесполезных глаз. Я попросту о них забыл. Но, как выяснилось, не забыл кое-кто другой...

...Конан парила над водой в лучах нсмелого солнца Амегакуре на белоснежных, но бумажных крыльях. А внизу, на озере, стоял человек в оранжевой маске и черном плаще с красными облаками. Тоби.

Конан отрицательно покачала головой. Тоби вскинул голову, но тут со всех сторон к нему ринулись листки бумаги, испещренные черными линиями. Взрывпечати. Десятки, сотни взрывпечатей.

Не знаю, почему Тоби поступил именно так. Возможно, ему нужно было что-то схватить в реальном мире, а, может, он хотел продемонстрировать свои возможности девушке с синими волосами... Но, вместо того, чтобы стать бесплотным, он стал втягивать листы бумаги в дыру в маске.

И, казалось, что на этом все и закончится — шиноби с уровнем Акацки невозможно победить взрывпечатями, которыми в Скрытых деревнях играют дети. Но тут воды под ногами Тоби расступилась, в открывшийся провал обрушился водопад, а потом оттуда вырвался неостановимый поток... листов бумаги. Они рвались вперед, тысячами исчезая в пространственном водовороте Тоби, но им на смену рвались все новые и новые взрывтеги, из которых были сложены стены этого провала в озере. И когда количество кружащихся вокруг своей жертвы печатей уже перестало поддаваться любому исчислению, а дыра Тоби превратилась в маленькую кочку на ровной поверхности сферы, последовал взрыв. И какой взрыв!

Показалось, что, как в самый первый миг мироздания, небо и земля перестали существовать. Остался лишь свет. Но, в противоположность тому, что создал Творец, этот свет был багровым, будто заключил в себя всю пролитую в этом мире кровь...

Конан горделиво выпрямилась в воздухе и что-то произнесла в пространство. Верно, в бушующий внизу апокалипсисе сильнейшего взрыва не должно было уцелеть даже пыли. Но...

Оказывается, когда Тоби хочет, он может быть очень быстрым. Пламя взрыва еще не погасло, а ударная волна еще гнала массу воды к недалекому берегу, когда обожженный, с полуразваленной маской, но вполне живой и бодрый рассветовец возник за спиной девушки, схватид ее за плечо и воткнул ей в спину откуда-то выхваченную железяку, пробив насквозь. Шепнул что-то в ухо и швырнул вниз обездвиженное тело...

Я видел все это целиком и сразу. Картинка забила мой мозг до отказа, угрожая разорвать череп. Хотелось упасть на каменный пол, обхватить голову и завыть в надежде, что вместе со звуком можно будет исторгнуть из себя то, что наполнило меня. Настоящее, недалекое прошлое, возможное будущее — в единый миг. Это так видят мир боги? И... Йоко тоже? Тогда... ради нее... Плевать на боль, не могу позволить, чтобы она осталась один на один со всем этим!

Я сделал шаг вперед... и подхватил за талию женское тело, еще не достигшее воды. Конан, до сих пор остающаяся в сознании, изумленно распахнула глаза, даже забыв о том, что умирает, попыталась что-то сказать, но лишь беззвучно приоткрыла рот и вдруг безвольно повисла в моих руках. Тонкая ткань ее блузки без рукавов туго натянулась на неплохой груди... Да, похоже, в божественном существовании все же есть свои преимущества!

План с растянутым взрывом был очень неплох, — доверительно сообщил я девушке. — Ты не учла одного — он Учиха. Этих парней нужно убивать неоднократно, а у этого конкретного еще и, похоже, есть солидный запас сменных глаз. Так что убивать придется до-о-олгонько. Что ж, тем больше будет удовольствие!

Тоби, внимательно что-то рассматривавший на горизонте, резко обернулся и задрал голову к нам. Разумеется, полумертвая Конан уже не могла контролировать свои крылья и неминуемо бы упала, но... я твердо стоял в воздухе на жутко тонких, но при этом почти неразрушимых линиях печати.

— Опять ты! — выдохнул он.

Готов поклясться, у него даже полуразбитая маска перекосилась, как будто он сожрал целое ведро отборных зеленых лимонов.

— Убирайся отсюда! На этот раз ты действительно лезешь не в свое дело! Не лезь, или я тебя уничтожу!

Сейчас в Тоби не было ни капли обычного раздолбайства, которое я привык от него видеть. Наверное, все и вправду серьезно...

В принципе, можно было собирать манатки и прыгать на ближайшую метку. Из-под одежды Конан уже пробивалось слабое зеленое сияние печати, поставленной в первую же секунду, а ее рана перестала сочиться кровью. Осталось только выдернуть эту железку и... Но объемное и всевременное зрение никуда исчезать не собиралось, разве что теперь я смотрел вокруг глазами и одновременно видел себя со стороны. Жутковато...

Насколько я могу судить, у божественных существ, поголовно страдающих проблемами с межличностной коммуникацией, такая ситуация означает, что я еще не все сделал. Видимо, стоит поторопиться, а пока придумать, как мне справиться с Тоби. Потому что теперь — я снова не один...

Внезапно в картинке 'Шинигами-TV' что-то изменилось. Она покрасилась красным... и вдруг исчезла в середине. Там, где стоял я.

— Вот оно что, — хмыкнул я. — А моя дочь, оказывается, действительно стеснительная! Очень не любит, когда за ней подглядывают. Даже Бог Смерти...

И потянулся туда, где в последние годы привык чувствовать непослушное, взбалмошное... и могущественное существо, без которого я уже не мыслил своей жизни. Ведь она — такая же ошибка, как и я сам. Слишком много условий должно было совпасть для ее появления. Никто не мог знать, что во мне останется кусочек Девятихвостого, что я каким-то чудом найду источник природной чакры, что поделюсь своей жизнью, чтобы родилась она ('Айдо, давай уж начистоту. Ты просто никогда не думаешь о последствиях!')... Но если подумать — слава вселенскому хаосу за то, что он позволяет совершать ТАКИЕ ошибки!..

'Неделя без женщин' соблюдалась мною строго и свято (хотя с учетом той, которую я прямо сейчас держу в руках... Карма у тебя такая, Айдо. Карма...), поэтому Йоко со мной не было. Но чуть глубже... Не знаю, заняла ли Йоко мое пресловутое личное измерение (теперь понятно, почему я туда только стулья и шляпы затолкать могу в последнее время. Паршивка!), то ли каким-то хитрым образом уплотнила свою силу, но... в моей душе плескался океан чакры. Бесконечно огромный и бесконечно могущественный. И этот океан... Он дружелюбно толкнул меня, и я почувствовал единственное, что он испытывал — любовь. Даже в таком виде — без мыслей, без чувств — часть Йоко не переставала меня любить... Я улыбнулся:

— Три хвоста, говоришь? Ну, я не Наруто, чтобы из пушки в кучу навоза палить, думаю — вполне хватит!

И в тот же миг меня окружила огненная сфера метров десяти в диаметре. Нижний ее край цеплял воду, от чего вверх взмывали клубы пара... и тут же исчезали. Оказывается, даже пар может гореть.

Пламенное буйство оканчивалось в нескольких сантиметрах от меня, причем я готов был поспорить, что, не будь у меня на руках Конан, я с легкостью мог бы гулять в этом огне, даже не замечая его.

Тоби, уже рванувшийся вперед, оказался в границах сферы, резко замер — надо полагать, провернул свой коронный трюк с бесплотностью — и поднял голову, встретившись Шаринганом с моей улыбкой. Медленно, будто не веря, прошел вперед, вытянул руку и подпрыгнул, пытаясь прикоснуться к нам. Рука ожидаемо прошла насквозь. Я улыбнулся шире.

— Не выйдет, Тоби. Если ты хочешь прикоснуться к нам, тебе придется стать настоящим, а нескольких сантиметров тебе явно не хватит. Этот огонь превратит тебя даже не в пепел, а в мельчайшие, невидимые глазу частички мироздания! Неплохой конец истории, не думаешь? Ты вроде как мечтал объединиться с человечеством? Вот и объединишься! Помнится, время у тебя ограничено. Сколько — час, два?

— Пять минут, — чисто машинально ответил рассветовец и продолжил: — Ты тоже не сможешь долго поддерживать эту технику.

Мне показалось, что от ширины издевательской ухмылки у меня сейчас лопнет лицо.

— О, вот тут ты сильно ошибаешься! Я могу держать эту сферу очень долго, потому что... Пора выходить из тени, поэтому позволь представиться: Узукаге и... джинчуурики самой сильной... а также умной и красивой биджу во всем мире — Айдо Узумаки, сын Минато Намиказе и Кушины Узумаки!

Конечно же, я рассчитывал на определенный эффект от своих слов. Но такого не ожидал. Тоби просто застыл столбом. До меня долетело тихое бормотание:

— Сын Кушины... джинчуурики... Нет, невозможно... Этого не было в плане...

А затем из-под маски вылетело:

— Все должно было быть совсем не так!

И Тоби одним прыжком выскочил за пределы огненной сферы, по пути скручиваясь в свою пространственную воронку.

Я дождался, когда когда он окончательно исчезнет и с облегченным вздохом отпустил огненный шар. Пламя рванулось во все стороны, со страшным шипением угаснув в воде.

— Ф-фух... Все же это немного тяжеловато... И как дочь справляется? — пробормотал я, опустил глаза и наткнулся на серьезный взгляд жутковато-желтых глаз.

Конан уже полностью пришла в сознание и внимательно разглядывала меня. Но отстраняться не спешила — железный штырь все еще торчал в ее животе. Мда, вот она — рассудительность взрослой женщины. Неужто первый раз в жизни повезет и спасенная не начнет брыкаться, губя весь труд по ее спасению?

— Привет! — произнес я и улыбнулся.

— Привет... — прошептала она.

Да уж, в нашей ситуации приветствие в духе: 'Доброе утро, соседка! Замечательный сегодня денек!' смотрятся особенно свежо и оригинально.

— Что от тебя хотел Тоби? Отомстить за то, что вы встали на сторону Наруто?

— Он хотел... глаза Нагато...

— О, проклятье!.. — черт, я должен был догадаться! — Скорее, скажи, где он?! Мы еще можем успеть!..

— Нет, — тихо, но твердо отозвалась Конан. — Глаза Нагато принадлежат Амегакуре и... я не позволю нарушать его покой. Даже тебе... Не беспокойся, я ничего не сказала Тоби... И это не его настоящее имя. Его зовут Обито...

— Да какая разница, как его там на самом деле зовут! Ты не понимаешь! — не дослушав, я резко ее перебил. — Не имеет значения, говорила ты что-то или нет! Ты смотрела в зрачки Шарингана, который был у истинного Учихи! Он уже узнал все, что хотел: по направлению твоего взгляда, по движению мышц лица — хоть ты и демонстрируешь мне свою невозмутимость, проколотая насквозь грязной железякой, но с Шаринганом это не работает... По движению губ при слове: 'Нет!', в конце концов! И единственное, на что можно рассчитывать — человеческий разум не приспособлен к переработке такой кучи информации, по себе знаю...

Голову прострелило болью, я перехватил Конан одной рукой и потер висок. С этим надо закачивать, а то мозги через уши вытекут...

— Так что решай — продолжишь упрямиться и отдашь тому, кто тебя убил, все, что он хочет, или доверишься мне? В конце концов, Нагато поверил и не пожалел ради этого собственной жизни. Он решил бы также, если бы не было иного выхода. А его нет — либо он, либо я. Ну?!

В конце я уже почти рявкнул на нее. Но Конан не впечатлилась. Она прикрыла глаза, о чем-думая, а затем распахнула их во всю ширь, став вдруг до невозможности беззащитно. И даже жутковатая желтая радужка будто бы сменила цвет на более теплый, напомнив мне Тен-тен...

— Нагато отдал за мечту Наруто жизнь, а теперь ты хочешь забрать у него еще больше... Хорошо... Внизу, под нами... склеп, там лежит тело Нагато и... Яхико. Но туда невозможно попасть, я засыпала вход...

И тут я понял, что это за странная полость под озером, самый вех которой цепляло мое всевидение. Ох, Шинигами, не боги горшки обжигают! Не мог поточнее навестись, что ли? Тогда бы мне не пришлось катать пассажиров...

— Нет ничего проще! — ответил я.

И мир вокруг свернулся чтобы вновь вспыхнуть огромным, отделанным мрамором и полированным камнем залом, под самым потолком которого я и завис. 'Зрение Шинигами' наконец моргнуло и пропало, перестав терзать мой мозг, но я не обратил на это особого внимания, потому что внизу, на небольшом каменном возвышении, укутанные грудой белых цветочных лепестков лежали два тела, с седыми и оранжевыми волосами. И к ним уже тянул свои лапы Тоби!

Я бросил вскрикнувшую Конан на печать и прыгнул вниз. Кажется, она упала прямо на все еще торчащую из ее потрохов железку, надо было, наверное, как-то поаккуратнее... Но времени не было совершенно — Тоби уже вцепился обеими руками в тело Нагато и завертел свой водоворот!

Черт, что же делать? Я все еще очень далеко! И божественный подарок, как обычно с подарками и происходит, пропал в самый неподходящий момент!

К счастью, тренированные инстинкты сработали гораздо быстрее привыкшего думать и сомневаться разума. Правая рука рванулась вперед будто в попытке схватить недоступную цель, а потом в ладони загорелась голубая искорка и с выросшего из печати чакролезвия сорвалось туманное полотнище ветряного лезвия.

Тоби в процессе свертывания в воронку то ли не мог двигаться, то ли просто не видел, что творилось вокруг, но всю ту секунду, пока воздушный серп летел к нему, он даже не пытался хотя бы сдвинуться в сторону. Впрочем, в этом не было особой необходимости. Ведь, чтобы стрелять быстрее всех, ковбою нужна тренированная рука. А разум нужен, чтобы попадать.

Обоснованно предполагая, что лезвие ветра, попавшее в самую сердцевину пространственной воронки, может вызвать непредсказуемые последствия: от провала оного лезвия в иное измерение до — чем черт не шутит! — рождения маленькой черной дыры, я решил выбрать немного иную цель. И расчет оправдался на все сто: техника пронеслась мимо Тоби, не задержавшись ни на мгновение, по пути сделав лишь одно — разрезав точно пополам мертвое тело Нагато.

Черная дыра резко схлопнулась, сожрав резко уменьшившуюся цель, а на белые лепестки упала половина того, что когда-то было — запутавшимся, заблуждавшимся, не повзрослевшим — но все же человеком. В закрытой и, несмотря на то, что находилась под озером, сухой пещере разложение не пошло, сохранив Нагато в виде мумии и при желании можно было внимательно рассмотреть аккуратно рассеченные внутренности. Зрелище так себе, надеюсь, Конан этого не видит...

Воздух в паре шагов от постамента пошел рябью и выпустил Тоби. Без лишних слов он потянулся к оставшейся половине Нагато. Я швырнул еще одно воздушное лезвие, но рассветовец даже не повернул голову, пропустив туманное полотнище сквозь себя. Черт! Это не неудачник Саске, Шаринган в правильной глазнице, похоже, действительно позволяет не просто пугать всех вокруг черным огнем и фиолетовым скелетом, а по-настоящему воплощать желания. Неужели я снова проиграю этому одноглазому? Да не бывать этому!

Разозлившись, я резко взмахнул рукой. С чакролезвия сорвалось четыре туманных полотна и одно за другим рванулись вперед. Как раз в этот момент Тоби схватил было половину тела Нагато... но бесплотная рука прошла насквозь — лезвие ветра, как раз в этот момент проходящее через голову намекнуло, что обретать плоть немного преждевременно. О! А это идея!

Я быстро-быстро завертел чакромеч вокруг себя. У Таюи с нагинатой такое движение выглядело красиво и элегантно, я же ощущал себя как человек, отмахивающийся ладонью от стаи тропических комаров-убийц... Но мне ж не в кино сниматься, так что главное — результат!

Во все стороны рванулись ветряные серпы. Летели они абсолютно хаотично — вперед, назад, вверх, пропахивая борозды на мраморном полу... поднимая в воздух белые лепестки и выбивая из стен и потолка каменную крошку, заполнившую помещение треском и свистом.

Тоби выпрямился и замер, воткнув в меня взгляд. Мда, вот так и понимаешь, что 'глаза, пылающие яростью' — вовсе не фигуральный оборот. Красное сияние из дыры в маске. Казалось, сейчас затопит все помещение целиком.

— Ну что же ты? — спросил я, медленно приближаясь и не переставая крутить рукой.

Лезвия ветра, разлетающиеся от меня, давали какую-то защиту от крупных камней, сбивая их на подлете, но мелкие каменные чешуйки они задержать не могли. В спине у меня к этому моменту уже торчало штук десять осколков, а одна особо противная пылинка расцарапала щеку. Но я все равно улыбался.

— Что же ты стоишь? Попытайся что-нибудь сделать? Не знаю, ты просто не можешь стать настоящим, когда в твоем теле посторонние предметы, или догадываешься о последствиях, но... Я бы предпочел второй вариант! В конце концов, я смогу прожить с разорванным сердцем около десяти минут! Хотя это чисто теоретически, да и я. Хоть и ирьенин, все равно не смог бы помешать кому-нибудь отрезать мне. К примеру, голову в этот момент... Так что действуй, Тоби или как там тебя на самом деле зовут!

— Кушина Узумаки единственная, кто могла выжить после извлечения биджу. А Минато Намиказе чуть не уничтожил меня... — донеслось из-под маски тихое бормотание, а затем рассветовец продолжил громче: — Ты ведь сейчас не один, я могу убить ее!

Он кивнул мне за спину, но я не обернулся.

— Как хочешь. Я ведь пришел сюда не за ней, а за глазами Пейна. Так что рисковать всем ради нее...

Я улыбался. Главное — не забыть потом ответить себе самому на простой вопрос: сколько искренности сейчас в этой улыбке? Не побояться узнать на него ответ... и не пытаться оправдаться тем, что, пока длился этот бессмысленный разговор, я дошел до уполовиненных останков Нагато и прикоснулся к ним левой рукой.

Мне показалось, что Тоби удивленно моргнул, когда тело исчезло.

— Вот и все. Ты опоздал и проиграл. Прощай, Тоби!

В этот раз мне пришлось поднатужиться и выбрать момент. Не хотелось дарить врагу даже секунду между прекращением каменно-вихревого потока и самим прыжком, когда он сможет утащить меня в свою дыру. Проигрывать в самом конце — это все-таки удел злодеев, а никак не хороших парней. Но в этот маленький миг подготовки я все же успел услышать его слова:

— Я не хотел, чтобы они умерли. Но они сами выбрали эту дорогу. И теперь, после стольких лет, я обещаю: ты умрешь так же. Как твои родители, а я верну Риннеган. Ты умрешь, Айдо Узумаки, ты и все, что тебе дорого! Я обещаю!!!

Глава 50

Мышь бежала. Она спасала свою мышиную жизнь так как привыкла — пользуясь всеми своими мышиными уловками. К сожалению, на некогда ровном, а теперь изъязвленном маленькими кратерами участке стола метр на метр не было ничего, где бы она могла спрятаться. Да и разогнаться как следует ей не удавалось — куда бы она ни бросилась, повсюду натыкалась на полупрозрачные зеленые стены, перекрывающие любой выход из этой ловушки.

Мышь продолжала бежать. Натыкаясь на стены, без возможности укрыться, не видя своего противника и даже не имея представления, что он такое. Может быть, мышь была отважной, не знала страха, может быть, у нее было много сил, нагулянных на оброненном после жатвы зерне. А может, у нее просто не было мозгов, чтобы осознать тщетность своих попыток? Как бы то ни было, все три мышиные причины идеально подходят и мне тоже. Особенно последняя — воистину, надо обладать доподлинно мышиной соображалкой для того, чтобы считать себя самым умным!

Я тяжело вздохнул, вытянул в сторону мыши указательный палец и сосредоточился. Ну, это так называется. На самом деле, я про себя матерился на всех известных мне языках и попутно старался придумать что-нибудь новенькое. Авось поможет, потому что все остальное — не помогает совершенно.

Под моим пристальным взглядом указательный палец превратился в миниатюрную крылатую ракету со всеми положенными ей атрибутами — двигателями, воздухозаборниками, головкой самонаведения... Ракета с тихим шипением сорвалась с ладони... и на этот раз попала-таки в цель. Мышь с оторванной задней лапкой отчаянно запищала, а я сжал в кулак ладонь с полным комплектом пальцев. Никогда не мог заметить момент, когда он возвращается обратно, кстати...

Ладно, пора уже прекращать мучить несчастное животное. Дырки я могу делать и просто в столе, так что смысла в этом действе дальше нет. Тем более, техники шиноби мышь не использует. Так что проверить поглощение чакры я не смогу. Остается использовать то, ради чего я гонялся за этим зверем по всему пшеничному полю. Не на людях же мне тренироваться!

Я перегнулся через чакробарьер и упер палец мыши в голову. С пальца стекло призрачное свечение... и в голове вдруг очень быстро замелькали картины: нора с одним выходом: вид изнутри; светло и опасно: ястребы, темно и опасно: совы; наконец, все заполнил запах сырой земли и ни с чем не сравнимый вкус по случаю перехваченного червяка... и все закончилось. Мышь затихла на столе.

Меня передернуло. Да уж, Нагато был реально конченым отморозком, если считал, что простой вопрос: 'Где джинчуурики Девятихвостого?' надо задавать именно так. Если на зубах до сих пор пшеница скрипит, то что бы было, просматривай я вот так воспоминания какой-нибудь женщины? Бр-р-р...

Я покосился в сторону зеркала на стене, которое в последние дни перестало бесполезно зарастать пылью. Из стеклянной глубины на меня уставился симпатичный (ну-у... это не я так сказал) молодой человек с красными волосами и зелеными глазами... глазом. Одним зеленым глазом. Правым. Из левой же глазницы на мир смотрела серо-фиолетовая радужка с несколькими концентрическими зрачками. Ведь мне досталась левая часть тела Нагато...

Второй же зеленый глаз таращился на входящих из баночки с консервирующим раствором с полочки над письменным столом, специально мной прибитой для этих целей. Мда, все-таки 'ученичество' у Орочимару, даже такое короткое, накладывает неизгладимый след на психику. Раньше такой романтической ностальгии по собственным утраченным органам за собой не замечал, даже когда на Земле аппендикс вырезали. А сейчас вот полочкой для консервированных трофеев в кабинете обзавелся...

Масле в огонь добавляла и Карин. Каждый раз, когда она оказывалась в этом помещении, она кидала алчные взгляды на полочку с глазом и обиженные — на Риннеган в моей глазнице. И дело не в том, что по логике нормального шиноби должно было быть ровно наоборот. Просто-напросто — операцию по пересадке я этой маньяч... хм, достойной ученице Цунаде-сама проводить конечно же не доверил. Управился сам, с помощью двух теневых клонов. Но зато теперь я знаю, зачем люди придумали врачей — бить морду самому себе за кривое обезболивание как-то грустно...

Я тяжело вздохнул: в последнее время все мои планы выполняются как-то криво. Не то чтобы ничего не получалось — вроде как с формальной стороны все и в порядке. Но вот по сути...

Не знаю, как именно работал Риннеган Нагато: то ли каждый из глаз отвечал за свои способности, то ли все это проявлялось во взаимодействии, но мне, как я точно установил совсем недавно на несчастной мышке, досталось поглощение чакры (которое у меня свое, да еще и помощнее — достаточно дочь попросить. Аппетит у нее тот еще — восемь биджу из параллельного мира подтвердят. Хотя... они уже никогда не смогут подтвердить что бы то ни было), абсолютно бессмысленное в этом мире создание из своего тела крылатых ракет, лазеров и прочих плазменных орудий (я даже не знаю, как медленно нужно двигаться шиноби, чтобы попасть под выстрел. От этого 'Томагавка', пожалуй, и ученик Академии сбежит не напрягаясь) и единственное, что худо-бедно выглядело полезным — это чтение мыслей при исторжении души. Хотя, если подумать — ну на фига мне знать, о чем только что думал труп? Я и живого спрошу...

Самое же вкусное — призыв всяких чуднЫх монстров в неограниченном количестве, регенерация, гравитационный удар, и главное: воскрешение — мне в руки (а, вернее, в глазницу) не попало. И Ками бы с ним, хоть та же гравитация выглядит очень заманчиво — в конце концов я ведь Узумаки, если мне сильно понадобится сила тяжести, можно просто взять за шиворот Хоноку и по-быстрому изваять новую печать... Но что теперь делать со словами Бога Смерти? Он ведь говорил именно о Шести Путях Рикудо, не о трех и не об одном. Нет, почему он не упомянул о седьмом — понятно, все вполне в стиле. 'Не пей из копытца — козленочком станешь'. Ключ к жизни и смерти в руках обычного человека для Шинигами должен быть как нож острый и его молчание в данном случае говорило гораздо больше, чем любые, сколь угодно четкие слова. Разве что единственное: вспоминая мертвецов, поднятых Орочимару и Кабуто, и их свойства — кажется, я догадываюсь, как можно обойтись только тем, что оказалось у меня в руках. Это великие, могучие и некоммуникабельные сверхъестественные существа за лесом не видят деревьев, а нам, обычным смертным, приходится обращать внимание на детали. Осталось только придумать, как масштабировать эффект. Но об этом я подумаю завтра. А сейчас — пора...

Я оглядел кабинет — о моих недавних экспериментах с мышью ничего не говорило, и хорошо: не хочу пугать Ю. Она, конечно, в моем исполнении видела вещи куда как пострашнее, но... именно поэтому и не хочу.

Выходя, я поставил на дверь печать барьера и она засветилась мягким зеленым светом. Вот так, нечего залезать в мой кабинет и алчно таращиться в мой глаз... особенно когда меня с этим глазом рядом нет. В последнее время вокруг развелось слишком много любопытных. И за что мне такие страдания?.. Но зато с ними нескучно... и посмотреть приятно... а иногда даже и потрогать... Хм. Отвлекись, дорогой друг, и займись делом.

Я вышел из дверей канцелярии Узушио и неспешно зашагал прямо. Интересно, куда заведет меня извилистая тропа познания сегодня?

В последнее время я не на шутку обеспокоился прорезавшейся у меня привычкой перемещаться куда-нибудь с помощью Хирайшина. А когда одним не очень добрым утром я, просыпаясь, поймал себя на переходе из спальни в ванную, стало очевидно, что с этим надо что-то делать. Эдак и совсем можно ходить разучиться, а жирное пузико у шиноби органично смотрится только на Акимичи, да и то потому, что они используют его в бою. А как с помощью толстого брюха собираюсь сражаться я? Да и девчонки у меня все как на побор стройненькие, не оценят...

Вот я и завел привычку в свободное время прогуливаться по деревне. Занятие оказалось небесполезным — многих закоулков я еще просто не знал. Попутно получалось следить за жизнью поселения — где какие проблемы, как их можно решить. Иногда случалось и помочь шинобской силой там, где обычный человек провандалался бы полдня — например, затащить бревно для балки на крышу. И однажды я поймал себя на мысли, что эти вот похождения до жути похожи на то, как вел себя Хирузен: мы с Наруто ведь не раз встречали его в самых неожиданных для Хокаге (в нашем понимании) местах. Ну что ж, видимо, все Каге мыслят одинаково, а Хирузен, что ни говори, был не самым плохим человеком...

На этот раз ноги занесли меня на деревенское кладбище. По какому-то молчаливому соглашению обычные жители деревни не заходили на это место и хоронили своих мертвецов (которых за время нашего пребывания на острове уже парочка образовалась. Что делать — человек смертен... пока я плотно не занялся этой темой. Только тс-с-с, чтобы Шинигами не догадался) в другом месте, дальше в лес. Огороженная поляна с торчащим в небо необтесанным осколком скалы осталась только для шиноби. И так вышло, что совсем недавно ровная земля, заросшая травой, украсилась одиноким рыхлым холмиком. Нагато наконец-то упокоился рядом с теми, кто вполне мог бы стать ему настоящей семьей и не оставить его наедине с жуткой судьбой, которая выпала на его долю. Хоть здесь и лежала только его половина. Что со второй — я старался не думать...

но сегодня тишина и покой этого места оказались нарушены. На земле у камня, обхватив руками колени сидела девушка с синими волосами и бездумно смотрела вперед. Черный плащ с красными облаками Акацки, который она наотрез отказалась менять, лежал рядом — день был довольно жаркий.

Я тихо подошел к ней:

— Привет, Конан. Как ты?

Она медленно подняла голову:

— Все в порядке. Разве что... эта твоя штука... она зудит.

Конан отбросила волосы с шеи и из-под ворота безрукавки выглянула верхняя часть моего фуин, который я поставил ей сразу по прибытии на остров.

Я молча развел руками, мол, первый раз слышу о такой реакции, девушка отвернулась и снова уставилась в никуда.

Разговор закончился не начавшись. Я не особо представлял, о чем говорить с Конан. Не убеждать же. Что все будет хорошо и что она со всеми подружится? Я слишком мало о ней знал, а то, что все-таки было мне известно, говорило о том, что ей не нужны никакие мои слова..

Сама же девушка тоже не особо спешила общаться. За годы жизни с Нагато и его марионеточным театром из трупов удивительно, как она вообще сохранила хоть какой-то рассудок. Впрочем, в этом я не был так уж уверен...

— Может, пойдем отсюда? На траве сидеть не очень удобно...

Я ляпнул это просто чтобы что-то сказать — на траве я и сам бы с удовольствием посидел. Но, видимо, Конан испытывала схожие проблемы, потому что тут же поднялась с земли.

— Да, пойдем. Я пока не привыкла... к такому количеству людей вокруг.

Пока она вставала, я демонстративно и немного недоуменно оглядел девственно пустую полянку, но, когда я вновь повернулся к девушке и уперся в ее убийственно серьезный взгляд, я сообразил: кладбище с одной стороны ограничено лесом, но вот с другой находится деревня. И, по местным меркам, довольно много людная. С Конохой не сравнить, конечно, но все же, все же... А спутница Нагато, людей, наверное, не видела месяцами. Полноценных и живых людей. Немудрено, что ей неуютно. И тут в голове сложился план... Я протянул руку Конан и сказал:

— Хватайся. Я тут припомнил одно местечко, тебе должно понравиться. В твоем стиле, да и вообще... Думаю, тебе понравится!

Конан взялась за протянутую ладонь.

— Плащ, — кивнул я на оставшуюся лежать одежду.

После того, ка девушка выпрямилась, я невольно подумал, что она совершенно права — такой плащ ей совершенно необходим. Иначе в этой безрукавке с открытым животом, обтягивающих штанах, с пирсингом в самых интересных местах, да при таких формах — спокойно по деревне ей не пройти. Ведь Джирайя перед уходом все же провел пару уроков у женских бань для всех желающих...

— Не нужно, пусть остается здесь.

Конан подняла на меня взгляд и вдруг... улыбнулась. Улыбка получилась кривой и немного виноватой, но до этой секунды я вообще не видел, чтобы она улыбалась!

— Нагато в последнее время мерз, в Аме всегда сыро и шел дождь... С плащом ему будет лучше.

Я не нашелся что ответить и сбежал в пустоту Хирайшина, такую близкую и понятную в основном потому, что там совсем ничего нет...

* * *

А на берег острова спокойно, не обращая внимания на суету мелких букашек, имеющих значение не большее, чем суета маленьких крабиков-падальщиков на отмели, накатывало волны море.

Я вышел из прыжка на берегу своей лачуги, которую я строил у самой кромки, где песчаный берег постепенно переходил в лес. Об этой постройке никто не знал, я делал ее именно на тот случай, если вдруг захочу побыть в полном одиночестве. Навыки строительства, которые я в свое время собрал почти с двух сотен клонов, помогли мне изобразить нечто вроде тропического бунгало с минимумом материалов. Ну а с коммуникациями и вовсе проблем не было — с некоторых пор я все ношу с собой.

Я выпустил ладонь Конан и сделал шаг вперед, одновременно поворачиваясь к ней.

— Вот, — я широким жестом обвел окрестности. — Здесь нет людей километров на сорок кругом, так что ты сможешь постепенно привыкнуть. Да и после вашей Аме ты сможешь посмотреть, как на самом деле выглядит мир...

— Спасибо...

Одно слово. Это все, что сказала Конан. Но неподдельный интерес, с которым она начала оглядываться кругом, показал, что я поступил правильно. Ну и ладно. Думаю, мне тут больше делать нечего. В неприятности тут она не попадет, а со светом и водой в печатях разберется — член самой великой преступной организации шиноби за последние двадцать лет, чать, не маленькая.

Никогда не любил телепортироваться вплотную от людей, кроме как в бою — это невежливо, да и опасно: вдруг контроль не удержу? Поэтому отвернулся и шагнул было в сторону, как меня остановили.

— Подожди, — негромко сказала Конан. — Не уходи...

Я замер, а девушка подошла почти вплотную ко мне и замерла.

— Я не знаю, что делать дальше, — тихо продолжила она. — Я никогда не оставалась одна...

— Но ведь ты же...

Попытка возразить окончилась безуспешно. Конан, как истинная женщина, просто не заметила этого.

— Я хочу кое-что сказать. Только... убери гендзюцу, пожалуйста!

Одной этой просьбы оказалось достаточно, чтобы моя концентрация нарушилась, поток чакры сбился и иллюзия исчезла сама собой, явив миру серо-фиолетовую радужку Риннегана. Вот как! А я ради нее старался, чтобы не мучить воспоминаниями!..

Девушка заглянула мне в глаза, едва заметно кивнула и наполовину отвернулась, разглядывая освещенный постепенно клонящимся к закату солнцем песчаный пляж.

— Знаешь... Я с самого детства не оставалась одна. Уже и не помню, что было до того, как меня нашел Яхико. В нем была вся моя жизнь. Он заботился обо мне, защищал меня, добывал еду... Я тогда была слабой, и как же сильно мне хотелось хоть чем-то ему помочь! А он всегда смеялся и говорил, что я помогаю ему тем, что я есть... — тихо начала говорить Конан.

Это было давно, — начал было я, но она только дернула головой: 'Молчи' и я послушно заткнулся.

А потом мы встретили Нагато и нас стало трое. А потом нас спас Джирайя-сенсей... Он учил нас, и моя мечта стала явью — я перестала быть слабой. Но я все равно смотрела только на Яхико. И Нагато тоже.

Конан немного помолчала.

— Яхико всегда ненавидел войну, но не побоялся ее начать. Я смотрела на него... а он смотрел только в будущее. И погиб, не отводя глаз. Мы остались вдвоем. Теперь Нагато заботился и защищал меня. И постепенно я стала смотреть на него так же, как и на Яхико. Я... поняла, что он на самом деле для меня значит... А он по-прежнему видел только Яхико. Яхико смотрел в будущее, Нагато в прошлое. И ни один из них не видел никого рядом с собой. Мы потеряли все, что у нас было, растоптали все счастливые воспоминания ради невозможного мира, ничего не оставив для себя. Мы даже убили учителя...

— Джирайя жив, я его спас. Недавно ушел на поиски 'вдохновения'. — торопливо добавил я. Хватит мне одного Наруто в неведении. Еще придется ему сердечный приступ от новостей лечить...

Девушка улыбнулась, от чего желтый цвет ее глаз стал гораздо мягче, и ответила:

— Я всегда знала, что Джирайей будет все в порядке. Ты просто не мог его убить. Нагато...

Не понял... Это что сейчас было?! Показалось, или она назвала меня?..

А Конан вдруг шагнула вплотную ко мне, взяла мою ладонь в свою и положила себе на грудь!

— Ты чувствуешь, как бьется мое сердце? Оно всегда билось только для тебя, Нагато!

Да она же принимает меня за него! Вот же ч-черт!..

А Конан продолжала говорить:

— Долгие годы я ждала... Ждала и верила в тебя. Пока не стало поздно. Ты умер... и пусть ты все еще дышал, говорил... Но ты уже ничем не отличался от тех мертвецов, которые стали твоими куклами. А ты сам стал куклой для них...

Моя ладонь, направляемая ладонью девушки, скользнула по совершенно незаметным застежкам, легла на обнажившуюся грудь Конан и, повинуясь нажатию, стиснула ее. Конан едва слышно простонала и закрыла глаза.

— Я знаю, все это из-за меня... Ты не думал о себе, ты хотел подарить мне мир, о котором мечтал Яхико — мир без ненависти и войн. А я была рядом... и боялась сказать... Мне не нужен мир, не нужна сила, не нужна власть. Мне всего лишь было нужно, чтобы ты хоть раз посмотрел на меня!

Девушка перешла на шепот и с каждой секундой говорила все тише и тише. Моя рука, направляемая Конан, выпустила ее грудь и двинулась ниже — к упругому, но при этом нежному животу... переместилась на бедро и заскользила дальше... и ближе... и глубже... Наверное, не один десяток раз она вот так же ласкала себя в полном одиночестве, а где-то рядом ходил труп ее первого возлюбленного и смотрел на мир глазами ее возлюбленного второго, который медленно превращался в такое же мертвое тело? Почему мне сейчас кажется, что я смотрю на судьбу Сакуры, окажись на месте Наруто кто-то слабее, злопамятнее, циничнее чем он? Кто-то... вроде меня?

Во всем этом, в ласках себя чужой рукой было что-то неправильное, болезненное. Но в то же время я знал — стоит мне это прекратить, и тогда Конан... Как далеко все зашло, если она принимает постороннего, хоть и немного похожего человека за Нагато? Каков груз ее вины, если она так жаждет извиниться перед мертвецом... почувствовать его ласку? Как бы то ни было,сейчас я — ее последний шанс собрать воедино расколотый рассудок. И, похоже, спасение вновь пошло не так, как я рассчитывал...

Я тяжело вздохнул, мягко освободил руку из нежного плена и взял девушку за плечи. А пока она поднимала голову... Никогда до сего дня мне не удавалось применить Хенге на одной силе воли. Похоже, я могу собой гордиться.

— Хорошо, — сказал я и два Риннегана ощупали взглядом ее лицо, подсвеченное багровыми красками заходящего солнца. — Я посмотрю на тебя. Своими глазами.

Конан радостно и благодарно улыбнулась. И медленно опустилась передо мной на колени...

* * *

Солнечный луч, пробившийся сквозь щели в крыше, уколол меня в закрытый глаз. Неторопливо просыпаться утром всегда приятно, а вот так: от полуденного солнца, да под шум прибоя — вдвойне. Похоже, я не ошибся, когда вложил силы в этот домишко. А особенно с его использованием угадал...

Я сладко потянулся. Вот и узнаешь прежде скрытые от тебя тайны мироздания. Вот, оказывается, какова может быть взрослая и опытная женщина! Нет, конечно, свою роль сыграл и накопленный ею за многие годы темперамент, и наши обстоятельства, но все же, все же... кажется, в теле не осталось ни одной мышцы, которая бы довольным голосом не причитала о жуткой усталости. Конан буквально выжала меня досуха, и это с учетм, что Узумки всегда славились своей выносливостью. Мда, так, пожалуй, еще жалеть начнешь, что Цунаде — какая-никакая, а родственница... так, Айдо, стоп! Ты еще со своими обязательствами не разобрался, у тебя девчонок сверхкомплект, а ты уже изменять принялся?

Но, по сути это была не измена, а так, терапевтический акт... Да, пожалуй, так и запишем: имел место двенадуатичасовой курс интенсивного (я бы сказал, сверхинтерсивного... да-а) лечения. В конце концов, я ведь ирьенин!

Придя к полному согласию с самим собой, я раскрыл глаза и поднялся с кровати. Она не была ничем застелена, но вчера нам с Конан было глубоко (очень глубоко... да-а) на это наплевать, но сейчас хотелось прилечь на что-то более мягкое.

Я быстро оделся. Странно, но за это время девушку я так и не обнаружил, хотя внимательно оглядывался. Здесь была всего одна комната и прятаться было банально негде. Может, она снаружи?..

И только в самом конце сборов иой взгляд упал на небольшой стол, сколоченный мной из остатков от строительства. Посередине белел большой бумажный лист. Я шагнул ближе.

На листе почти во весь его размер чернела моя печать. Та самая, что я ставил Конан.

'Ну да, она ведь может превращать тело в бумагу'. — несколько заторможенно подумал я

Ниже, под печатью, у самого края было приписано: 'Теперь я знаю, что мне следует делать. Спасибо'. А вместо точки прямо на слове 'Спасибо' стоял маленький бумажный журавлик...

Черт! Что же она задумала? И от печати как избавилась! Я должен был подумать об этом раньше!

— Конан! — крикнул я и выбежал из дома.

Прилив еще не начинался, поэтому песчаный пляж был абсолютно нетронут. Ничем — кроме цепочки легких следов, тянущихся к морю.

Обрадованный, я ломанулся по следу, но, не пробежав и пары метров, остановился. Следы здесь становились чуть глубже, будто девушка замирала, к чему-то готовясь, и вдруг обрывались. Совсем.

Пару секунд я стоял как громом пораженный, а затем поднял голову к небу. Конечно же. Догонять было бессмысленно. Ведь Конан улетела с острова на собственных, бумажных, но, как оказалось, самых настоящих крыльях...

Постояв немного и тщетно попытавшись рассмотреть в небе черную точку, я развернулся и пошел обратно. Она права — действительно понятно, что мне следует делать дальше. Позаботиться о тех, кто рядом. И никого больше не надо спасать, ведь, как выясняется, спасение никогда не заканчивается так, как планировалось.

Глава 51

Я выдохнул, выпрямился, поднимаясь с четверенек и окинул взглядом исполинский подземный зал, стены которого терялись в сумрачной дымке. Мда, мои почившие предки были мастера нагнать загадочности... Но при таком освещении работать было совершенно невозможно, поэтому у меня над головой висела связка из фуин-светильника и левитационной печати, отгоняющей таинственный полумрак метра на три из круга света.

Эту штуку я изобрел именно для работы в этом зале и законно ею гордился. Теперь стало гораздо удобнее. А если к конструкции подцепить нить чакры, то вообще можно везде таскать ее за собой! Ладно, пусть повод для гордости и мелковат, по сравнению с тем, что я тут уже накопал, но, по крайней мере, этот фонарик будет нужен гораздо чаще, чем все остальное.

Я покосился на кучу свитков, лежащих у двери. Там были и обычные толщиной в руку, и гиганты размером с меня. Некоторые были уже заполненные, а некоторые только ждали своего часа. И когда-нибудь я обязательно ими займусь. А сейчас у меня есть более важное дело, потому что цель, ради которой я столько времени просидел в этом каменном мешке, наконец-то начала прорисовываться на горизонте. И поэтому мне нужно...

— Ю, встань пожалуйста, во-он туда, Да, где свободное местечко.

Аккуратно переступая через черные символы и линии (что требовало изрядной аккуратности и изящества — неразрисованное место на полу было только там, куда я ее и отправил. Но девушка справилась. Я залюбовался), Таюя прошла в центр четырех из семи нарисованных к этому моменту концентрических кругов и подняла на меня взгляд.

— Зачем?

Когда я выдергивал ее из класса с какими-то очередными детишками (которых я раньше в глаза не видел, и которые, с учетом ситуации, поневоле рождали сомнения: а не моя ли хотя бы парочка из них?..) она только кивнула. Пока я заканчивал последние символы, она молча простояла под стеной пещеры. И вот сейчас — в этом единственном вопросе не было ни капли сомнения, а лишь извечное девичье любопытство. Она мне доверяет — полностью и абсолютно...

К горлу неожиданно подкатил комок, и чтобы не выпустить его наружу, я быстро проговорил:

— Это то самое наследие Узумаки, про которое говорила моя мама. Помнишь, я рассказывал? Эх, жаль, я не нашел его пораньше, кто знает, как бы тогда повернулся тот разговор с Шинигами...

— Почему?

— Потому что... Потому что все на этом острове — дома, огороды, порт, печати — это изделия человеческих рук. Кроме вот этого вот фуин. Сказать, что он сложен — не сказать ничего, одних только кругов не меньше двадцати, точно — до сих пор не посчитал. Наверное, эта штука — та самая печать, которую Йо...

Тут я запнулся. С тех самых пор, как мы с дочерью узнали о некоторых прихотливых извивах родословной клана Узумаки и ее самой в частности, молчаливо договорились не особо об этом распространяться. Мало ли что... Аргумент убойный, потомков Рикудо в мире сейчас осталось два с половиной (если Итачи считать) и имеется недвусмысленная тенденция к уменьшению их количества. Так что бороться с последствиями возникновения на сцене целой толпы прямых наследников основателя мира шиноби я был морально не готов. Даже если этих последствий и не было бы вовсе...

— Которую дочь Рикудо-сеннина оставила клану Узумаки, — фраза получилась немного корявая, но зато почти без запинки. Можно было продолжать. — Эта печать, наверное, должна была послужить страховкой, если с Шинигами не получится. Если честно, я еще не совсем разобрался, как она работает, но и того, что понял, хватит нам очень надолго. А еще, я думаю, есть кое-что интересное для Карин... Конечно, если как следует доработать напильником!

Я перевел дух и продолжил:

— Я думаю, эта печать — дело рук... хм... самого Шинигами, человеческий мозг не способен ее вместить для того, чтобы нанести чакрой. А нарисовать такое невозможно — слишком много мельчайших линий и неисчислимое количество символов... Тем более, печать одноразовая. Бог Смерти подумал, что подстраховался... Но я его уделал! Все эти сверхъестественные существа такие могучие и бессмертные, но на деле не видят дальше собственного носа. Печать исчезла, но осталась пыль. Следы в пыли, по которым можно восстановить ее всю, здесь ведь никого не было, никто не ходил и никто не нарушал покой этого места. По пылевому покрову можно установить даже толщину линий, нужно только быть внимательней! И поэтому я подумал...

— Ух ты, Айдо подумал! Какое редкое явление!

Я несколько обескураженно моргнул и сфокусировал взгляд. Передо мной стояла красивая девушка с перекинутыми через левое плечо красными волосами и ехидно улыбалась.

И правда, Таюя ведь не любит, когда я, хм... умничаю, занудой дразнится. А сейчас меня действительно немного занесло... Но все равно, подобное поведение нельзя просто так оставлять!

Я прыгнул Хирайшином девушке за спину (ибо за время, пока я тут торчу, моей чакрой пропитался тут, наверное, каждый камень), обнял и произнес в пушистый затылок:

— Вот как ты разговариваешь со своим Каге? За это тебя придется наказать!

И легонько прикусил розовое ушко, стыдливо мелькающее сквозь волосы.

— Ах-х-х... — выдохнула-простонала Таюя и замерла на секунду в моих руках.

А затем обернулась и я посмотрел в сияющие удовольствием глаза.

— Ну что ж, Каге-сама, как пожелаете. Но, мне кажется — я сумею немного смягчить ваш гнев!

Девушка потянулась ко мне... и мы оказались очень заняты.

Через некоторое время Таюя оторвалась от меня и спросила немного хриплым после затяжного поцелуя голосом:

— Айдо... Так все-таки, что я здесь делаю? Ты говорил, что еще не разобрался в этой печати. А я не могу тебе с этим помочь, я ведь... ненастоящая Узумаки... Тебе тут другая, наверное, нужна. Хонока, например...

— Не говори так, — произнес я и чуть сильнее прижал ее к себе. На мгновение стало стыдно. — Ты — самая настоящая Узумаки, и попробуй в этом мире найти еще хоть одного главу нашего клана, кто будет утверждать обратное! А если найдешь — я его убью, чтобы не смел отбивать у меня лучшую девушку под этим небом.

Ю улыбнулась и я продолжил:

— А про печать... Да, я и правда в ней еще не совсем разобрался, но и того, в чем я уверен, хватит. А ждать, пока я все выясню... Знаешь, я и так слишком долго занимался всякой никому не нужной чушью вместо того, чтобы хоть что-то сделать для дорогих мне людей. И тратить время я больше не хочу. Поэтому приготовься. Печать не совсем готова, но я рассчитываю, что она поможет тебе.

— С чем? — тихо спросила девушка.

— С этим.

Я скосил глаза вниз, не желая говорить вслух, но она поняла.

— Спасибо, Айдо! Спасибо! Ты!..

— Похоже, это займет больше времени, чем я рассчитывал, — успел пробормотать я прежде, чем мне заткнули рот новым поцелуем.

И все слова сразу стали лишними...

Чуть позже я сидел на нашей кухне и обнимал сидящую у меня на коленях дрожащую от боли девушку. Я гладил ее по нежной щеке с постепенно растворяющимися в коже линиями печати и злился от того, что ничем не могу помочь. Слишком глубоко должен был вцепиться в организм фуин, слишком сильно его перестроить, а боль — показывала, что все идет как надо. И поэтому мне оставалось лишь крепче обнимать Ю в надежде, что там, где не помогла чакра — поможет любовь...

Наконец Таюя глубоко вздохнула, обмякая, и я тут же провел пальцем по ее губе, прокушенной насквозь до крови, торопясь залечить рану.

— Ты как? — спросил я девушку. — Прости... Но так было нужно.

— Нормально, — проронила Ю. — Это... уже все?

— Нет, не совсем. Печать должна на тебя настроиться, проникнуть в организм... Нужно подождать. Прости.

— Ясно. Ну ладно. Так все-таки, как работает эта штука?

Девушка говорила короткими фразами, но постепенно приходила в норму. И я постарался ее отвлечь.

— По идее, она должна полностью обновить твой организм. Но, знаешь... на самом деле мне кажется, что она исполняет желания!

Мы еще немного посидели молча, а затем я шевельнулся:

— Ладно, Ю, мне пора. Доделать то, что начал...

Она легко соскочила с моих колен, сделала шаг вперед и замерла. Я поднялся.

— Ну, я пойду...

Вот ведь — столько уже живем рядом, а все же... Наверное, эта девушка до моей гробовой доски будет умудряться вгонять меня в неловкость.

— Айдо, — Таюя неожиданно обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. — Знаешь, если бы шесть лет назад мне кто-то намекнул, что я скажу эти слова, я бы рассмеялась ему в лицо... а потом вырвала хребет за неуважение...

При этих словах на лице девушки появилась эдакая мечтательная гримаска, а по моей спине пронеслось стадо мурашек.

— Но ты пришел в мою жизнь, изменил мою судьбу... И теперь я очень рада, что, могу разговаривать с тобой, как обычная девушка...

Таюя подошла вплотную и закинула руки мне на шею.

— Ты уже больше месяца не появляешься здесь. Мне тебя не хватает... Нам всем. Йоко пытается познакомиться уже с третьим парнем и принципиально не пользуется своими способностями, когда вытаскивает его из щелей, где он от нее прячется... Карин решила научиться готовить, и теперь, стоя над кастрюлей, бурчит: 'Смотреть, что у людей внутри, гораздо интереснее, чем варить мисо!' Мы все соскучились... И раз уж я теперь просто девушка, то я должна тебе сказать — у меня новое платье... с розами... и его снимать гораздо легче, чем то, в котором я была на твоем празднике! Возвращайся скорее!

Потянувшись, она чмокнула меня в нос и выпорхнула из комнаты. А мне ничего не оставалось, кроме как телепортироваться обратно в каменную, сумеречную и вдруг показавшуюся мне абсолютно неинтересной пещеру. Но даже когда я склонялся над линиями печати, созданной Богом смерти, меня не покидало видение — булькающий в кастрюле суп, смотрящий в упор и подмигивающий мне человеческим глазом. Зеленым...

* * *

— Ай!

Я вскочил от неожиданности, непроизвольно потер ладонью пострадавший затылок и подозрительно огляделся вокруг. Ничего не изменилось... Кроме чернильницы. Обычной такой чернильницы, сейчас валяющейся на полу так, как будто она лежала здесь вечно

Это была ошибка — за время моего сидения здесь я успел выучить все неровности пола до последней трещинки. И уж точно здесь не было никаких чернильниц, равно как ручек, линеек и прочих письменных приборов — Узумаки такие корявые подпорки не нужны! Так что внимательность поднялась на новую высоту — и очередной предмет, который должен был врезаться мне в голову, был перехвачен резко взметнувшейся ладонью. Книжка 'Как создать кибакуфуду в полевых условиях'— ничего необычного. За исключением способа доставки.

Я внимательно посмотрел на стремительно угасающие в воздухе бело-желтые искры, тяжело вздохнул: 'Ох, Карин-Карин. Выучил на свою голову... В буквальном смысле' и шагнул через пространство. Чтобы почувствовать алоглазую, мне не нужны были никакие метки, и в последнее время я думал об этом с немалым беспокойством...

— Карин, если я тебе так сильно нужен — могла бы просто позвать. И не нужно ничем швыряться: раз твой портал пропускает материю, звуковые волны и подавно пройдут! — сообщил я стройной спине, укрытой водопадом привычно нерасчесанных ярко-красных волос.

Девушка отвернулась от окна Канцелярии посмотрела на меня и виновато опустила взгляд:

— Прости, я сразу не сообразила...

Но озорные искорки в алых глазах, которые я успел заметить, откровенно сказали — ни о каком 'не сообразила' не могло быть речи — так и было задумано. Хм. Я, конечно, понимаю, что в подвалах Белого Змея она не могла набраться опыта — но, может, поговорить с ней о том, какими способами девушки выражают симпатию? Ведь броски тяжелых предметов в этот список не входят. Или все же не стоит дергать Кьюби за хвост?

Тем временем Карин подняла глаза и неожиданно серьезно посмотрела на меня.

— Айдо, у нас проблемы.

Ух, хороша. Уделила необходимое время личным отношениям и перешла к тому, ради чего и вытаскивала меня из пещеры. Всему свое место, ни одной лишней секунды не потрачено, никто не обижен, а сама она не выглядит бесчувственным сухарем. Вот из кого получится замечательный Каге и, кажется, я уже потихоньку начинаю восхищаться...

— Что случилось... сестренка?

Но разбавить атмосферу у меня не получилось.

— Я почувствовала чужую чакру.

Карин произнесла это с удивительно даже для нее серьезностью.

— Здесь, на острове? Где именно? В деревне или в лесу? Тогда...

Я подобрался. Вот только шпионов мне тут и не хватает. Интересно, кто это такой любопытный, неужели Цунаде? Если и правда птенцы бабулиного гнезда, придется ограничиться подзатыльниками...

Ладно, к делу. Если гости в деревне, все просто, а если в лесу, немного сложнее: обжитые места уже давно утыканы моими метками. Впрочем, не беда — точное место укажет Карин. Все же мне с нею очень повезло... А Учиха — идиот!

— Нет, — перебила меня девушка. — С тех пор, как я на острове, я могу чувствовать чакру гораздо дальше, чем раньше. Это работает только здесь и... Сейчас чужие на другом берегу пролива.

Я расслабился и выдохнул. Оказывается, все не так плохо!

— А-а! Ну, тогда не вижу причин для паники. Через водовороты им не пройти, я в свое время вон сколько мучился. Побарахтаются в соленой водичке и сообразят — прежде чем напрашиваться в гости, стоит спросить разрешения!

— Ты не понимаешь, — медленно проговорила девушка. — Их двадцать...

— Двадцать? Всего-то? Рин, по сравнению с той толпой, которая разрушила водоворот в первый раз, хоть десять, хоть двадцать...

— Тысяч.

Тихий голос, казалось, отразился от всех углов комнаты и обрушился на меня, вбивая в глотку все, что я хотел сказать.

— Чт-то?..

Двадцать тысяч. Я узнала их. Это те самые существа, которые были на Совете вместе с Саске. Они одинаковые. А еще я чувствую... Их немного — десять или около того, но... Их чакра — она бесконечна... Прости, я не понимаю, как такое может быть!

Стул, стоявший у дальней стены, вдруг удачно оказался рядом. По-моему, я его телепортировал, но это уже было совершенно неважно...

Карин ведь произнесла имя Саске между прочим, как будто обозначила маловажного общего знакомого, чисто для справки. Излечилась, значит... Или нашла себе новый объект для обожания. В другое время эта новость стала бы для меня важнейшим событием дня...

'Те, кто были с Саске', как я понимаю — белые скопища вязкой субстанции, из которой состояла половина одного из Акацки. Тоби прислал. Он ведь обещал отомстить за Риннеган... Оставался вопрос, как их смогли размножить, но, в конце концов, тот тип, Зецу, все же — дерево. Семечко посадил...

А 'бесконечная чакра' — тоже ясно откуда. Поднятые 'Эдо Тенсей' мертвецы умереть не могут, значит, количество телесной энергии у них не ограничено возможностью поддерживать жизнь. Значит, за безвременной кончиной учителя — эстафету перехватил ученик. Не выдержал все же Кабуто, решил попробовать себя в роли мирового зла. Только вот интересно — он-то сам хоть понимает, на хрена все это ему надо?..

Вот такой слабосвязанный друг с другом водоворот мыслей кружился в голове, лишь бы дать хозяину возможность не думать о цифре с четырьмя нулями. Двадцать тысяч... Да как же так? Это же невозможно, даже Мина... отец так не смог бы, там несколько сотен всего было. Да, но ведь эти сотни — джонины, а клонов Зецу даже мои двоюродные кузены победить смогут... если проживут дольше, чем из них высосут чакру. Хм. Чакру? Чакру! Уж в этом-то мне точно найдется мало конкурентов. Будем пробовать!

Я резко встал и посмотрел на девушку:

— Рин, я хочу, чтобы ты собрала здесь всех, кто уверенно пользуется чакрой. Расскажи Хиро все в подробностях, он должен знать. Составьте план, придержите Таюю — если ничего не поможет, разрешаю использовать Цепи Чакры — и ни в коем случае никуда не двигайтесь.

— А что будешь делать ты? — спросила Карин.

Девушке не удалось скрыть облегчение, хотя она честно пыталась. Я улыбнулся.

— Я — займусь нашей проблемой. Откуда они, говоришь, идут, от материка? По дну, наверное, иначе такую орду заметила бы не только ты и гораздо раньше. Не беспокойся, я разберусь. Это мое дело, я ведь все же — Узукаге.

И я шагнул в Хирайшин, оставив за спиной робко улыбнувшуюся девушку и мыслишку, что вот так и начинаются войны — с тех, кто всеми силами старается их избежать...

* * *

Песок пляжа проминался под ногами, оставляя глубокие следы. Если бы не сапоги — уже были бы полные шинобские сандалии. Интересно, как здесь сохранятся моя метка? Или дело в том, что я поставил ее на берег как на целое, а из чего он там состоит — дело десятое?

Вздохнул — опять думаю обо всяких глупостях вместо дела. Немудрено — цифра, которая все это время горела у меня в мозгу, навевала жуть. Впрочем... С Нагато и пострашнее было. Так что — вперед!

Я сложил пальцы в ручную печать — думаю, сегодня мне понадобятся любые крохи чакры. Да и форсить техниками на одной концентрации не перед кем — пляж абсолютно пуст. Сбежали, кажется, даже рыбы и чайки. Вот что значит иметь недоразвитую, но чакросеть — чувствуют!

Мой Призыв тут не поможет — ленивцы, конечно, здоровые, но вот высасывание чакры... Зецу (пусть будет так — для краткости) навалятся толпой и опустошат вмиг. Мои стихийные техники и печати будут косить их как траву (ха, а ведь они трава и есть! Забавно), вот только... их много, очень много, а я один. И на любую технику мне требуется время, хотя бы секунда. А двадцать тысяч, да пусть даже по сто одним ударом сносить буду — двести секунд это три минуты. За три минуты приличный шиноби выспаться успеет.

Тут могла бы помочь Карин с ее массовыми печатями, вот только... Не хочу я ее сюда тащить. Ни ее, ни кого другого. Это ведь моя ви... Так, хватит. Не хватало еще перед боем. Против толпы поможет такая же толпа, но, в отличие от нее — восполнимая.

Массовое Теневое Клонирование! — произнес я, обращаясь к небу над головой. Надеюсь, оно будет ко мне благосклонно, тем более, блат в божественной тусовке у меня вроде как есть.

Клонов решил создавать по двадцать зараз — не хочу пока перенапрягаться, мне и так из кожи вон лезть придется...

Все же в Массовом Теневом есть и свои недостатки. Например — никак не получается убрать эти белые облака, из-за которых ничего вокруг не видно. Приходится стоять в непроглядном тумане и ждать, когда новая партия клонов отбежит в сторонку.

За этими размышлениями и не заметил, как первая сотня готова. Думаю, тысяча клонов вполне достаточно — надо ж еще и резерв на непредвиденный случай оставить. Вот только... откуда это слабое, но довольно неприятное жжение в животе? Странно, никогда не слышал, чтобы у шиноби был аппендицит. Да и придатка к слепой кишке у населения этого мира нет. Или есть?.. Никогда не присматривался, если честно. Ну что ж, вот и еще одна причина, чтобы поболтать с Карин, когда все закончится.

Вторая сотня клонов — а боль все росла и росла. Я не останавливался — не до этого сейчас. В конце концов, если не я — то все... погибнут... из-за меня же... И этого вполне достаточно!

Триста десять клонов — это все, что я смог из себя выжать. К этому моменту в животе будто плескалось озеро раскаленного металла, медленно прожигающее себе дорогу внутри костей и вопреки законам физики поднимающееся вверх к голове. Это ощущение не имело ничего общего с физической болью. которую я как шиноби худо-бедно тереть научился. Казалось, что-то выжигает мою суть. И это было страшнее всего, что я мог вообразить...

Я упал на теплый песок, скрючился, прижав руки к животу. Черт, клоны! Они ведь могут меня подлечить!..

— Помогите...

Голова чудовищным усилием поднялась с земли, мутный взгляд обежал толпу моих копий... Которые все, как одна смотрели на меня кроваво-красными глазами с черным вертикальным зрачком и улыбались. Счастливо и радушно улыбались. Так смотрят на давно потерянного брата. Который наконец объявился и вот-вот переступит порог отчего дома для долгожданного воссоединения с семьей...

— Помогите... Хоть кто-нибудь!

Над берегом зародился звук, больше всего похожий на визг разрываемого металла. Он пронесся от леса до моря и исчез в водных просторах. А вслед за ним в толпу копий врезался поток ярко-оранжевого пламени, плотный настолько, что хотелось назвать его лазером. Если бывает лазерный луч двух метров в диаметре.

Огонь утюгом прошелся взад-перед по скопищу клонов, оставляя за собой мгновенно вспухающие белые облачка, и с каждой уничтоженной копией уходила и боль. А затем меня схватили за плечи и отчаянно затрясли.

— Айдо! Айдо, ты как? Скажи что-нибудь!

— Йоко, если моя голова оторвется от тела, сказать уж точно ничего не получится... — еще не отойдя от пережитого, пробормотал я.

— Слава богу, ты живой! Ты!.. — скороговоркой выпалила было девушка.

— Ха-ха. Какому богу — слава, Йоко? Тебе стоит быть скромнее.

Давно замечено — глупая болтовня помогает прийти в себя. по крайней мере — мне-то уж точно.

Йоко, по-прежнему стоя надо мной на коленях, выпрямила спину и прищурилась:

— Как я уже сказала, папочка, хорошо, что ты живой. Потому что я сама сейчас тебя убью! Ты чем думал, когда это творил? Ты!..

— Так тебе известно, что это такое было? — удивленно спросил я и приподнялся на локтях.

— Да. Это была моя сила, — отрывисто проговорила она. — Ты, наверное, забыл. При создании клонов твоя чакра делится между ними поровну. Много раз поровну. И в итоге, того, что осталось, уже не хватало, чтобы поддерживать то место, где находится... бОльшая часть меня. И она вырвалась. Почти вырвалась.

— Вот оно как... А ведь и действительно, я не создавал очень уж много клонов с тех самых пор, как ты... Хм. Ну, в следующий раз буду осторожнее — теперь понятно, чего стоит опасаться...

Меланхолия никак не хотела меня отпускать. Вот ведь — стоило чуть пообвыкнуться со смертью, которая и само по себе событие нерядовое, как тут же подкинули новое испытание. Никогда не думал, что это будет так страшно... Когда понимаешь, что еще чуть-чуть и тебя — нет...

Йоко что-то почувствовала в моих эмоциях, заволновалась и вдруг нависла надо мной... и обняла.

— Не надо так, пожалуйста... Я люблю тебя, и каждая частичка меня тоже тебя любит. Но... Пап, я не твой личный аккумулятор и не игрушка, которую можно достать из коробки, когда нужна и положить туда снова. Я такая, какая есть, кем бы я ни была, и это надо помнить...

— Охо-хо... Как я понимаю, говорить так, чтобы никто ничего не понял, ты научилась у меня? Ну и что мне со всем этим делать? — риторически спросил я, поднимаясь с песка как был — с дочерью на шее.

Слава... э-э-э... неведомо кому, проделать такой фокус все еще не составляло для меня особого труда. Эта хитрюга ничего против не имела, только хихикнула да поджала ноги, чтобы лишний десяток сантиметров ее роста не сильно мне мешал.

— Ну, пап, не расстраивайся, ты не виноват, научил самому лучшему, что у тебя есть! Ну что мне сделать, чтобы ты не грустил? А хочешь, — она хитро заулыбалась, — я буду ходить перед тобой только в купальнике, в том самом, помнишь? Думаю, это тебя порадует!

Платье на девушке замерцало и расплылось, собираясь превратиться в...

— Даже не думай! Тьфу на тебя с твоими шуточками! — воскликнул я, спихивая с себя весело хихикающую девушку. — Лучше скажи, что мы будем делать дальше? Раз уж мне нельзя пользоваться твоими силами так, как я хотел... Думаю, раз нас теперь тут уже двое, то...

— Кхм-кхм, — неожиданно раздалось позади.

Я резко обернулся и встретился взглядом с ухмыляющимся Хиро Кайсоку. А за его спиной из прибрежной рощи выходили все, кто имел хоть какое-то право называть себя 'шиноби' на этом острове. Исами и Акане с молодой порослью Кайсоку по опекой немножко кровожадно улыбающейся Гурен; два друга с Землей и Водой, имен которых я так до сих пор и не запомнил; Хонока, сразу же разложившая на песке здоровенный свиток и принявшаяся что-то на нем чертить; Таюя. Идущая так, что почти не оставляла следов на песке. А Карин уже выглядывала из-за плеча моего главнокомандующего... Хорошо хоть додумались детей не брать!

— Хиро, я же сказал вам оставаться на месте!

— Можешь выбрать мне наказание позже. А сейчас у нас есть другие проблемы.

Мужчина открыто улыбался. Я тяжело вздохнул и повернулся к Йоко:

— Ты тоже в этом участвуешь?

Девушка потупилась, но слово опять взял Хиро:

— Она шла с нами. А потом вдруг вскрикнула и рванула вперед так, что за ней сплавилась земля. И я не шучу. Что ты опять натворил?

— Хиро, почему вы просто не можете хоть раз в жизни выполнить мой приказ?

На вопрос старшего Кайсоку я решил не отвечать. Спасая остатки авторитета. да.

— Айдо, позволь я кое-что тебе объясню. Это работает совсем не так. Каге становится не самый сильный, — скромная улыбка, — не самый быстрый, — взгляд на Исами, сделавшего вид, будто его тут нет, — и даже не самый умный, — Карин за плечом Хиро застенчиво отвернулась, как будто говорили о ней. — Каге становится тот, кому верят и за кем пойдут в самое страшное сражение... даже вопреки его приказу. Тебе мы — верим. Так что... Заткнись и встань в строй — говорит тебе единственный человек на сотню километров вокруг, который участвовал хотя бы в одной битве, где сражалось больше трех человек!

Я покосился на подошедшую Таюю:

— Ю, что думаешь?

— После того, как ты попытался от меня отделаться, я с тобой не разговариваю, — буркнула она, но тут же улыбнулась. — Но Хиро прав. Ты достаточно заботился о нас — позволь теперь нам помочь тебе!

И в этот момент я понял — доля Каге гораздо тяжелее, чем мне когда-либо казалось...

* * *

Самое мерзкое в любой армии — делать не то, что хочется, а то, что сказали. Для особо ответственного служивого эта максима превращается в 'не то, что надо', но при этом вторая часть остается абсолютно неизменной. И, хоть мне всегда казалось, что такие личности, как шиноби, в силу их характеров и крайне широкого разброса способностей, далеки от регулярных армейских формирований настолько, насколько это вообще возможно — жизнь показала, что я жестоко ошибался.

Я покосился по сторонам. Слева, метрах в ста, там, где пляж выдавался в море небольшой песчаной косой, Йоко, почувствовав взгляд, повернулась ко мне и помахала рукой. Кажется. Она при этом улыбнулась. А справа примерно на таком же расстоянии, у группы довольно больших скал, ограничивающих берег с другой стороны, неподвижно замерла, опершись на нагинату в полтора раза выше нее, Таюя. Кажется, она вообще не шевелилась...

Мда. Ну и что бы я тут один делал? Да то же самое — стоял бы на песке и напряженно пялился в море. Без информации, без плана да еще и сходя с ума от беспокойства. И ладно бы в случае проигрыша умер я сам — по нынешним временам смерть это так, вроде насморка. Но все может ведь кончиться и гораздо хуже...

...Больше всего я боялся, что толпа нападающих разделиться. Стоило им разбиться на 'мелкие' группы по тысяче-две в каждой и зайти с разных сторон острова и... Мне бы не помог никакой Хирайшин. Может, я на пару с Наруто и превзошел отца, как при каждом удобном случае на два голоса вещают Какаши и Джирайя (когда мы спасаем их задницы... ну или втравливаем их же в новые неприятности, что происходит чаще), но я далеко... очень далеко не всемогущ...

К счастью, как доложила Карин, вся эта огромная толпа даже не думала разделяться и целеустремленно перла прямо в ту точку берега, где сейчас и разместились мы, но я крепко подозревал, что причинно-следственная связь тут немного другая — они перли сюда потому, что здесь стояли мы. Вернее, я. Тоби ведь обещал вернуть себе глаз...

В общем, этой толпе указали цель и отправили ее выполнять. Я еще по Совету Каге понял — из чего бы Тоби не наклепал этих клонов, с мозгами для них он особо не заморачивался. С одной стороны это было неплохо, а вот с другой...

Хиро, после примерно пяти минут разглядывания одной точки на песке, наконец поднял голову.

— Так, выстраиваемся следующим образом: слева у песчаной косы Йоко, справа у камней Таюя. Используйте самые мощные техники, что вам доступны, то, что я о вас знаю, позволяет мне думать, что вы справитесь. Единственное... Йоко.

— Да?

Дочь подозрительно посмотрела на мужчину.

— Как бы ни повернулось дело и что бы ни случилось, не убивай нас всех, пожалуйста!

Хиро растянул губы в улыбке но взгляд, устремленный на девушку, был предельно серьезен.

Йоко передернула плечами, будто от холода, едва заметно кивнула и тут же отвернулась к морю. Хиро продолжил как ни в чем не бывало:

— Остальные расположатся позади. Схемы для них давно отработаны. Мои... дети добивают всех, кто прорвется через первую линию, Гурен притормаживает для них тех, кто окажется слишком быстрым или если врагов будет много. Я с помощью Карин-тян, — алоглазая поморщилась, но промолчала: видимо, '-тян' от Хиро Кайсоку было лучше, чем 'малышка Рин' от меня, — контролирую обстановку. Единственное дополнение — Хонока-тян. Она пообещала какой-то особый щит, который прикроет весь берег. В это мне слабо верится, но все же, если от нее будет хоть какая-то помощь — пригодится. К сожалению, не в бою.

Все невольно посмотрели туда, где у границы деревьев и песка молчаливая девушка с красными волосами и черными глазами раскатала гигантский свиток и невозмутимо черкала что-то на бумагах поменьше, разложенных вокруг. Больше ни на что она внимания не обращала.

Я хмыкнул про себя: ну Нама, ну ленивец несчастный, задурил-таки ей голову щитом Старика! Впрочем... Узумаки в моем лице уже не раз доказывали, что могут невозможное.

Тем временем Хиро перевел взгляд на меня:

— Что же касается нашего Узукаге...

Я приготовился сказать резкость — не иначе они решили по примеру Скрытых Деревень упрятать меня в какой-нибудь противочакровый бункер. Не выйдет — и ситуация у нас не та, и вообще... Но Хиро не обратил на меня внимания:

— Айдо, ты, как наиболее универсальная и скоростная единица, будешь оказывать поддержку на том участке, где это больше всего требуется. Я предлагаю тебе пока что занять позицию в центре и поддержать Таюю с Йоко. Будем надеяться, что этого окажется достаточно, — и тихо добавил, подавшись ко мне, так, чтобы Исами и Акане, ждущие неподалеку, точно его не услышали. — Присмотри за детьми, пожалуйста. Ты — единственный, кому я могу их доверить...

— Ну слава Ками, признался. Уж было подумал, что у тебя вообще никаких эмоций нет. Значит, отводишь мне роль Резерва Ставки Верховного Главнокомандования?

Мужчина замолчал, некоторое время покатал словосочетание на языке, а затем улыбнулся:

— А звучит неплохо. Пожалуй, буду так обращаться к тебе всегда!

— Да ни за что!

Я протестующе замахал на него руками и все вокруг рассмеялись...

...А волны все так же спокойно и размеренно накатывались на пляж, на мгновение скрывая под собой песчаную косу, разбиваясь у подножия скал. Будто не подозревали что именно теперь скрывается в такой приветливой раньше бирюзово-зеленой глубине. Ничто не говорило о том, что этот вечный и бесконечный рит может быть чем-то нарушен, но... По всему берегу раскатился тихий выдох Карин:

— Они здесь!..

Как я и остальные умудрились расслышать это за без малого сотню метров, было совершенно непонятно. Видимо, алоглазая произнесла эти слова не ртом. В принципе, логично — если сенсор своим шестым чувством может получать информацию, то почему бы ее тем же способом не передавать? Узушио определенно влияет на девушку в очень интересном направлении...

Только что у меня в клане появилась собственная Яманака и это определенно стоит обсудить в дальнейшем. Но не сейчас. Потому что спустя секунду море, показалось, вздрогнуло. У обреза отмелей завертелся десяток огромных водоворотов, но тут же захлебнулся, не в силах переварить массу белесых человекообразных тел, буквально заваливших воронки водяных вихрей. А за тем на очередной волне возникла шапка белой пены. С каждым пройденным сантиметром она росла и вот, наконец стало ясно — это не пена, а головы. Белые головы с жесткой щеткой зеленых волос. Зецу. Они пришли.

— Вперед! — крикнул Хиро.

Огненный столб толщиной с мостовую опору разорвал воздух над берегом и воткнулся в стену тел. А с другой стороны ему навстречу метнулся оранжевый луч, гораздо тоньше, но выглядящий даже более... острым.

Я же на секунду замешкался. Это была полностью моя вина — ожидал немного другого слова. Нет, вполне понятно, что деревенский колдун из мира, в основной своей части едва перевалившего рубеж середины Средневековья, вряд ли будет использовать команду 'Огонь!'. Но, как оказалось, солдат Советской Армии — солдат навсегда. Только бы не пришлось вспоминать про 'три зеленых свистка'...

Две спиральные сферы огня рухнули в клубы пара, поднявшиеся на месте моря, толкнув меня теплой и влажной взрывной волной Еще две, и еще, и еще... Стена водяного тумана заволокла полнеба и, клянусь, море отступило от берега минимум на полметра. Мы испаряли воду быстрее, чем она прибывала! И, разумеется, в такой обстановке ни о каких раненых не могло быть и речи. Зецу переносились на местные небеса экспрессом, быстрее, чем успевали это осознать

Полосовавшие облако пара лучи исчезли — действительно, сейчас не было никакого смысла тратить чакру. В кипящем паровом котле у берега не могла уцелеть никакая органика. И мои девочки поняли это совершенно самостоятельно!..

Я опустил руки и быстро огляделся. Йоко зависла метрах в трех над берегом, выбрав подходящий угол для максимального поражения врага, широко раскинув руки. По-моему, огненный столб был как раз такой ширины. Таюя парила почти над самым берегом, и крылья первой формы ее (моей!) печати едва заметно шевелились, поддерживая в неподвижности тяжело дышащую девушку. Они обе выглядели как настоящие богини войны, и я в который раз восхитился. Воистину, ради того, чтобы получить шанс быть рядом с такими девушками, стоило умереть даже тысячу раз. И насколько же мне повезло, что я его не упустил...

Пар быстро поднимался вверх. Солнце подернулось серой дымкой. Похоже, на острове сегодня будет дождь. И, может быть, даже останутся те, кто сможет его увидеть...

Пелена поднялась над водой, открывая взгляду чистое море с неторопливо, будто ничего и не случилось, накатывающимися волнами... И ни малейших следов посторонних белесых предметов! Неужели?! Неужели все закончилось? После перво стычки они поняли, что им не достичь цели: не отобрать у меня глаз, и приняли разумное решение отступить? Ведь в свете Четвертой Мировой Войны шиноби эти силы совершенно точно потребуются Тоби в других, более важных местах? У меня же нет ни одного биджу... из девяти потребных, и кому как не Учиха, полнее и лучше разобраться, как работает второй Риннеган?

— Они... ушли? — почти что про себя прошептал я.

— Нет... — голос Карин по-прежнему был слышен очень отчетливо. У них вторая стихия — Земля. Они... проходят под берегом!

Один из двоих друзе с Дотоном резко наклонился, пытаясь применить технику и у него даже что-то получилось, судя по начавшему вспучиваться песчаному горбику. Но он не успел. Потому что берег взорвался изнутри.

Песок ссыпался в десятки разверзшихся ям и из них, не медля ни секунды. выскочили Зецу.

— Действуем по плану! — раскатился над берегом голос Хиро. Интересно, у него, оказывается был план?..

Но мысль осталась незаконченной, потому что вот теперь-то и началась настоящая битва. Пафосное истребление было не более чем разминкой, способом разогнать чакру.

Когда я плохо подумал о мозгах этих существ, я погрешил против истины — кое-на что их вполне хватало. Случилось то, чего я опасался, то, почему я не хотел брать сюда никого... из живых. Они внутри нашего строя, тяжелые техники теперь применить нельзя и начинается прямое противостояние: четырнадцать против двадцати тысяч. Еще и мертвецы эти... остается только сражаться. И обязательно победить, потому что проигрыш неприемлем.

Исами и Акане переглянулись, разбежались в стороны, на мгновение замерли, собирая чакру, и... исчезли из виду. Когда их вновь получилось разглядеть, они оказались в разных концах нашего пятачка, который уже начал казаться мне довольно маленьким. А между ними в рядах Зецу были прорублены две параллельные полосы.

Акане застыла, вновь собирая чакру, а Исами брезгливо отряхнул с шипов перчатки (и когда только одеть успели?) белесые ошметки и поднял довольный взгляд вверх. Я было обернулся, но оттуда, куда он смотрел, прилетели четыре воздушных лезвия, покромсав группку из пары десятков белых големов на куски. Таюя быстро перестроилась.

С руки почти без участия знания сорвался Разеншотен и полетел в кучку случайно собравшихся вместе Зецу, оставив от них быстро остывающее пятно на песке. Неплохо. Если так пойдет и дальше...

Берег потряс тяжкий взрыв, а сверху все присыпало водяной пылью, принесенной ударной волной. Метрах в ста от образе прибоя в море опадал громадный водяной столб, а Йоко, повиснув в воздухе, зло покосилась на усеянный белесыми телами берег, отвернулась к морю и начала формировать новый шар биджудамы. По спине пробежал мгновенный холодок — нет, я ей полностью доверяю, она способна сама расправиться с этой толпой. Но если сорвется — только вместе с нами. А в той точке моря Зецу, наверное, уходят под землю. И все-таки они что-то чувствуют, раз от демона спрятаться не смогли...

С моих рук на песок стекла печать с наспех встроенным блоком, который не допускает активации, если в радиусе есть кто-то... живой. Не совсем время для экспериментов, но как еще мне не задеть своих. А сейчас время для чакролезвия, которое само загорелось в ладони. Пусть я медленнее, зато сильнее...

В грудь что-то толкнуло, и прежде, чем мозг осознал информацию, я уже вываливался из Хирайшина, снеся перепадом давления толпу белых големов, уже почти добравшихся до испуганно сжавшейся Акеми.

— Если не можешь сражаться, двигайся, — бросил я девчонке, добавляя ходячей траве ненаправленной огненной волной. Для техник мы стояли слишком близко.

Акеми на удивление быстро пришла в себя.

— Я поняла, Узукаге. Айдо, я хотела сказать...

— Потом. Когда все закончится. А сейчас — вперед, — оборвал я ее, проследив, как ломаная линия молнии с руки Хиро прошла вплотную к двоим близнецам Кайсоку, расчищая им путь. Командование бдит.

Позади вспух и опал огненный купол 'Геенны', расшвыривая по сторонам хлопья жирного и пахнущего горелой соломой пепла.

— Спасибо... — все же произнесла Акеми прежде, чем рвануть вперед. Она мудро не последовала примеру старших брата и сестры и не ломанулась в самую гущу Зецу, а выбрала маршрут броска по касательной к толпе.

'Надо же, сработало', — мельком подумал я , наклоняясь и ставя на песок новую печать. И еще одну, с частичным перекрытием, чтобы взорвались одна за другой. Теперь, если мелочи хватит ума оторваться в эту сторону, моя помощь уже не понадобится. Хотя бы один раз...

В виске внезапно закололо. Накатило ощущение чего-то страшного, жуткого непонятного. Я быстро выпрямился, огляделся и в самой сердцевине толпы, которая уже слилась в сплошное море бело-зеленой массы, заметил темный нехарактерный росчерк. Шиноби. Никогда его не видел, протектора нет, жилетка — Суновская, под землей прошел. Обычный. Кроме абсолютно черной радужки глаз. И трещин на серой коже, переходящих и на одежду. Ну здравствуй, Эдо Тенсей.

Я бросил взгляд туда, где стоял Хиро — за его спиной переливалась всеми оттенками зелени медленно вращающаяся сфера.

На изменение на поле боя обратил внимание не я один. Исами, проникнувшись бурей чувств, которое мертвец вызывал у Карин, все же умудрившейся передать нам свои способности — в той части, которые не сведут с ума неготового к ним человека, вдруг замер, повернулся лицом к новому участнику действа и размазался в воздухе. Меньше мгновения — и синеволосый парень стоит на колене за спиной врага в облаке каких-то рваных бумажек, тяжело опершись на землю перчаткой. Лишние десятки метров расстояния в ускорении дались ему нелегко... А суновский мертвец пошатывается на ногах и недоуменно рассматривает громадную дыру в туловище, почти разорвавшую его напополам.

Секунда, другая — и разлохмаченные ошметки вдруг пришли в движение, собираясь обратно к суновцу, а сам он, не обращая никакого внимания на дыру в себе, развернулся так, будто бы ее и не было и с сумасшедшей улыбкой сложил какие-то ручные печати, целясь во все еще приходящего в себя Исами.

— Че-ерт!

Начало слова осталось у прибрежных скал, конец вместе с сильным пинком полетел в спину Кайсоку, направленному в сторону минимального скопления Зецу, в поднятую плоскость пространственного барьера ударился поток песка, а ходячий труп вместе со следующей техникой сгорел в вихре Разеншотена.

— Черт... — еще раз произнес я, глядя, как пепел и копоть слипаются обратно в мертвого суновца, по какой-то злой иронии прежде всего собрав по-прежнему безумную улыбку, спокойно себя чувствующую на раскаленном песке.

Вот так и приходит понимание настоящей мощи тех, кто со Смертью на короткой ноге. И совсем неважно, что эти мертвецы такие уж сильные. Бывают, но не так уж, слава Ками, часто. Просто они — действительно и на самом деле не могут умереть. И от такого циничного попрания законов природы становится по-настоящему жутко. Кажется, теперь я гораздо лучше понимаю Шинигами...

Собравшаяся воедино правая рука мертвеца скребанула по стеклянистому песку и растворилась в новой вспышке пламени вместе с толпой самых наглых Зецу, воспользовавшихся секундой, чтобы до меня добраться. И тут над деревьями выросла гибкая шея блестящего и отливающего фиолетово-розовым дракона. Он раскрыл пасть и выплюнул поток острых кристаллических обломков в подступающую белесую массу. Может, куда-то и попал, но вот только я уже этого не видел, вцепляясь в плечо растерянно распахнувшей глаза Гурен и уходя обратно в Хирайшин.

Я выпустил плечо тут же пошатнувшейся девушки и махнул рукой в сторону мертвеца, за эти короткие мгновения уже собравшего воедино голову.

— Гурен, Кристальная Тюрьма! Как в лесу с Хинатой, помнишь?!.

— Да, — перебила она меня, шагнула вперед, подняла руки и полуслипшийся труп оказался запаян в кристалл. Розовое обрамление не очень ему шло, впрочем, прозрачная поверхность камня тут же оказалась залеплена клочками трупа, пытающимися, но никак не могущими пробиться сквозь препятствие к своему хозяину.

— И так со всеми остальными подобными, хорошо? Разберемся потом, — тоном ниже сказал я.

— Хорошо. Но, Айдо... Твоя версия прыжка в бою — изрядная хрень. Тошнит, как будто я беременна...

Девушка улыбнулась и развернулась в сторону вылезающего из воронки очередного темного силуэта, разящего ужасом и безысходностью. Правда, на этот раз намного меньше — на Карин явно произвела впечатление расправа над первым. А я прыгнул в Хирайшин туда, куда меня позвало ноющее чувство в груди: один из двух друзей не рассчитал пробивную силу своих водяных плетей — сплошную шеренгу толщиной в четыре белесых тела они не взяли. Надо было выручать...

...Сколько уже длится эта битва? Не знаю. По ощущениям под печатями 'скорость' — часы, по расходу чакры — дни, и минуты — по положению солнца на небе, на которое приходится иногда глядеть, чтобы оттуда не свалились очередные гости, как это произошло с седьмым мертвецом из какой-то незнакомой деревни. То ли эта тварь умела летать, то ли обладала каким-то геномом — но Гурен едва успела, а у нас была ранена Карин. Слаба богу Карин. Слава богу — потому что уже залечила. Не знаю, смогли бы мы спасти кого-нибудь другого на поле, где движение — жизнь. Остановись, замри хоть на секунду — и будешь раздавлен.

Давно уже развернут сенсорный барьер — алоглазая не успевает следить за всем. От Хирайшина уже рябит в глазах. Поговорка 'одна нога здесь — другая — там' потихоньку начала становиться суровой реальностью, но пока еще, слава кому-нибудь, в разряд черного юмора патологоанатомов не перешла. Но, чувствую, ненадолго.

Я переоценил себя. И как шиноби, и как... командира. Ни одна магия или чакра, никакие заклинания и техники не отменят простой пропорции — четырнадцать на двадцать тысяч. С законами природы может справиться только — чудо.

Можно было бы, конечно. Рассредоточиться, сменить тактику, пожертвовать временем. Зецу не предприняли никаких шагов, чтобы вылезти на берег и навалиться разом — ситуация их почему-то полностью устраивала. Впрочем, понятно почему — пока рядом мои, я не могу действовать в полную силу. Как и Йоко, бросившая бомбардировать море и носящаяся по пляжу взад вперед, без затей испепеляя все, что попадется на пути. Вот только не раз и не два ей уже приходилось уклоняться от техник и тел своих...

Перед глазами в безумном хороводе проплывали стоп-кадры перемещений и так же вертелись мысли. Я не отправил их подальше, пока еще сохранялась иллюзия успеха, а теперь... нет, успеть-то я точно могу, но вот только если я перестану перемещаться на помощь, вытаскивая других — кто-нибудь умрет. Потому что уже некоторое время меня сопровождает пресловутое жжение в очаге чакры, но теперь нет клонов, которых можно развеять. И скоро, совсем скоро — мне придется делать выбор...

Мельтешение картинок перед глазами, на которые я уже давно не обращал внимания, сосредоточившись на сенсорном барьере и печатях, вдруг замерло. Секунду — непозволительно долго — я приходил в себя, а когда сосредоточился, обнаружил, что обмотан золотистой цепью, а прямо передо мной стоит Карин.

— Айдо! Так больше не может продолжаться, мы не выстоим! У нас закачивается чакра! Нужно что-то делать!

Я оглядел поле боя. В таких ситуациях восприятие обостряется, и то, что в другое время можно долго рассматривать, пытаясь разобрать подробности, сейчас сразу складывается в цельную картину.

Таюя уже запустила Доков и сейчас сама пользуется нагинатой по ее прямому назначению как колюще-рубящего. С лезвия лишь изредка срываются искорки чакротехник, белесое море разлетается от нее отрубленными частями тел. Впрочем, не похоже, чтобы Зецу хоть сколько-нибудь волновали потери...

Вот один из пятиметровых металлических башен, которыми стали Доки в новой версии печати Орочимару, вдруг взмыл в воздух в прыжке и с грохотом приземлился прямо в... Ну да, я ведь перестал вытаскивать их из окружения, а Исами сейчас реально чуть не скрылся под кучей трупов, несмотря на то, что лихие рейды сквозь тела остались в начале боя. Сейчас Кайсоку работали аккуратными рывками, вырубая бреши в наступающей толпе и сразу же бросаясь в импровизированный строй из пяти человек.

Металлический истукан раскидал, раздавил и покалечил целуб кучу зецу, но и сам не удержался на ногах, рухнув вниз. Белые волны захлестнули его целиком... и спустя пару мгновений раздался хлопок и куча големов тяжко осела под собственной тяжестью. Развеяли...

Поодаль еще катались камни и блестели струи воды от техник двух друзей-шиноби, имена которых я так до сих пор и не удосужился запомнить, а с тыла их поддерживали всполохи электросварки — Хиро был по-прежнему непоколебим.

И рассекала толпу ломаная красная линия, оставляющая после себя тлеющие огарки, уже даже издали не похожие на человека.

Если я сейчас же не вернусь, Ю пожертвует вторым Доком и останется без защиты сама. Так что...

— Карин, — тяжело произнес я. — Уже ничего не сделать. Вы нарушили мой приказ, поэтому теперь... Теперь все, что нам остается — это сражаться. Выполнить свой долг, который мы сами на себя взвалили. Но все это — необходимые жертвы... Поэтому — отпусти...

— Необходимые жертвы? — медленно произнесла девушка. Неподалеку Зецу, чувствующие себя в безопасности настолько, что позволили себе заняться посторонними вещами, приостановилась около кристалла с мертвецом внутри... и вдруг начали долбиться в его стенки с явным намерением разрушить. Но Карин не обратила на это внимания. — Необходимые жертвы? Это все, что ты можешь предложить? Ты — Узукаге?

Она вдруг выпрямилась и яростно уставилась мне в глаза.

— Ты не можешь так говорить! Необходимые жертвы... потери... всеобщее благо... все ради мести... Так не может рассуждать человек, которому я поверила и за которым пошла! Ты... ничем не лучше Саске!

— Карин, это доля Каге... — начал было я.

— Нет! — перебила меня она. — Ты не смеешь! Не смеешь предать всех, кто верил тебе! Не смеешь стать... таким, как он!

И Карин изо всех сил залепила мне пощечину.

Секунду она стояла и смотрела на меня, а затем отвернулась и сухо сказала:

— Хиро можно восстановить чакру еще два раза. — Из-под правого рукава ее курточки вдруг выглянули четыре глубоких кровоточащих укуса. Восстановила чакру своим талантом. Я никогда не заставлял ее делать это. — Его разветвляющиеся молнии очень эффективны. Советую тебе за это время все же вспомнить, кто ты есть. Ты — Узумаки.

Цепь Чакры рухнула на песок, напоследок блеснув летней грозой в закатном небе и одновременно с этим меня осенило.

— Чакра... молния... Узумаки... Карин, — девушка вздрогнула, оборачиваясь, и... черт, куда и сухость подевалась? Да любой парень должен быть готов поменять местами небо и землю, лишь бы на него ТАК посмотрели. Дурак ты, Саске, — продержитесь еще немного и будьте готовы к последнему рывку. Кажется, я придумал!

Похоже, Хирайшин для меня отныне становится процессом, гораздо более естественным, чем ходьба. Нужно лишь пожелать. А может, ситуация не располагает просто к анализу? Как бы то ни было, обрез прибоя возник у моих ног сам по себе, без участия сознания. Я вытянул вперед руки, развел ладони и погрузился в концентрацию, не отвлекаясь более ни на что. В конце концов, если меня убьют, то остальных, наверное, оставят в покое. Тоже неплохой выход, если подумать...

Между ладоней возникла маленькая черная точка. За секунду она подросла и из нее выплеснулись тонкие линии, которые, немного поплясав в воздухе, сложились в иероглиф 'каминари'. Молния.

Я и сам не знал, что я сейчас делаю. Похоже, я все же ошибался. Исследования чакры, научный подход к техникам шиноби... Нет, все это неплохо и даже нужно. Но все это совершенно не поможет, если ты не способен творить. И сейчас мне очень-очень хотелось — сотворить чудо.

Символ замер, повиснув между ладонями. Дальше будет проще. Я едва заметно выдохнул... и отправил в ладни все. Всю чакру, до которой я мог дотянуться. Очаг, инфуин... Йоко. В конце концов, если силе так уж сильно хочется воплотиться — вот он, наилучший повод. Воплощение будет таким, как она любит — ярким. И недолгим.

Черные линии налились серебристым светом, а затем 'каминари' вдруг начал расти. Он становился все больше и больше, я разводил руки все шире... вот он перестал помещаться и тогда я поднял руки вверх. Символ завис, опираясь на мои ладони.

По белесой толпе Зецу прошла волна. Бросив все, чем они занимались, они всей массой рванулись ко мне. Кайсоку тут же оживились, начав бить их в спины, Таюя активнее завертела нагинатой, но все это были комариные укусы. Казалось, бескрайнее море человекоподобных големов сейчас захлестнет меня с головой, но вот первый ряд подошел ко мне на два метра... и рассыпался пеплом. Просто и без эффектов Разве что раздался тихий треск да немного запахло озоном. А я все гнал и гнал чакру в символ. Как известно, дурная голова рукам покоя не дает. И какой же я бесконечно везучий, что имею возможность всего лишь силой исправить свои ошибки!

Ватты, вольты, амперы... а также гауссы, омы, герцы и прочие канделы. Понятия не имею, в чем можно измерить мощность, напряжение и силу электричества, заключенного в нарисованный непонятным способом с помощью непонятно чего, что окружающие между собой условились называть чакрой, символ, который я держу в руках. Знал бы — сказал точно. А так — просто почувствовал что все, дальше уже невозможно. К этому времени мелкий пепел засыпал меня сзади почти до колен.

А тогда я сделал маленький шаг вперед и опустил руки к поверхности моря. Символ к этому времени сиявший так, что на него больно было смотреть, коснулся воды... и исчез. Раздался короткий треск и вслед за этим мир вокруг как будто подернулся дымкой. А мгновение спустя все вернулось на круги своя.

Я с трудом повернулся. Да, все же я был прав насчет мозгов Зецу. За спиной уже не было бескрайней белой массы. Так, отдельные островки, которые сейчас воодушевленно добивали получившие второе дыхание Кайсоку и топтала на пару с единственным уцелевшим Доком кровожадно улыбающаяся Таюя. А от потерянно опустившего руки и наверняка пытающегося сообразить, на каком он свете, Хиро, ко мне торопилась Карин, уже давно потерявшая свои очки. Надо будет поискать, кстати...

— Айдо, ты!..

Девушка хотела крикнуть что-то радостное, но вдруг замолчала на середине фраз, споткнулась о присыпанный песком труп Зецу и растерянно повернулась. И в секундной тишине между техниками, ударами и смертями големов по пляжу разнесся тихий крак.

— Кристаллы, — растерянно прошептала алоглазая.

Ближайшая друза, облепленная бумажками, пошатнулась и дала длинную трещину сверху донизу. И вместе с ней пошатнулся и я. Ведь мне было известно, в каком одном-единственном случае этот камень разрушается без воли хозяйки. Значит, все зря. Гурен...

— Айдо, сзади...

Я обернулся. Море перестало быть голубым с зеленым. От берега вдаль, сколько хватало глаз, в волнах толкались всплывшие белые тела. Господи, сколько же их. Мы и трети на берегу не уничтожили... Но зато теперь мы... победили?

— Айдо-кун, приветствую. Все же мы смогли встретиться вновь. Ты подумал. Насчет моего предложения? Оно все еще в силе. А теперь, когда ты смог забрать у, хех, Мадары то, что он считает своим...

Кристаллы начали рассыпаться сверху. Нижние части тел были мертвецами все еще неподконтрольны, но вот верхние части восстановились. И сейчас самый первый мертвец захотел со мной поговорить. Вернее, не совсем он...

— Кабуто, — ответил я. Ровно. Без эмоций. — Я вижу, ты решил проблему управления? Помнится, у твоих первых опытов с этим не очень было... Поздравляю, ты достойно продолжаешь дело учителя. И наверное, так же как он, сидишь сейчас на корточках в какой-нибудь сырой и гнилой норе и упиваешься 'властью' и 'могуществом', даже не пытаясь задуматься о причинах и следствиях своих поступков?

Мертвая кукла Якуши сузила глаза:

— Да, я превзошел Орочимару-сама! Он теперь часть меня! И не тебе об этом говорить! О, если бы тогда Орочимару выбрал тебя вместо этого заносчивого красноглазого идиота!.. Но он сам был таким же идиотом! Подумай, Айдо-кун, чего мы могли бы достичь!..

— Кабуто. Ты пришел в мой дом, напал на меня и попытался убить... Убил... После всего этого... А знаешь, — я встряхнулся и выпрямился, ты хочешь услышать мои слова? Что ж, я могу дать тебе ответ.

Я пошел к кристаллу, по пути подняв ладони к груди и скрестив пальцы. Да уж, сейчас, захоти я — и без ручной печати вряд ли что получится. Впрочем, дурацкую кричалку меня все равно не заставят вопить.

Девять моих клонов (а именно столько мертвецов пришло на остров. Поскупился Кабуто. А, может, добрый Якуши послал гонцов с оливковой ветвью делать мне предложение после того, как злой Обито вобьет в землю и смешает с кровью и дерьмом все то, ради чего я жил в этом мире? Псих-холухи, мать их...) дошли к остальным кристаллам почти одновременно со мной. Я чуть постоял, дожидаясь, пка поотставшие доберутся к своим целям, и посмотрел на труп, к этому времени почти закончивший восстанавливать ладони.

— Ты хотел услышать мой ответ, Кабуто? Так слушай. Отныне единственное слово, которое ты или твои марионетки, живые или мертвые, услышите от меня, будет — Нингендо!

Обошлось без внешних эффектов. На краю зрения задрожала туманная дымка, в ней что-то заворочалось, пытаясь выбраться наружу, но мелькнула белая когтистая лапа и шевеление закончилось. Никто другой даже не повернулся в ту сторону. А я посмотрел в абсолютно черные глаза мертвеца:

— Якуши-сан. Я нахожу весьма ироничным, что техника, которая со временем отправит вас и вашу армию в ад, называется — Путь Людей. История повторяется — люди против чудовищ. Но я обещаю вам, что приложу все силы, чтобы чудовищ — больше не осталось.

И с этими словами я вместе с моими клонами опустил ладонь на голову трупа. Он задергался, пытаясь освободиться, даже вскинул руки, чтобы защититься, но я уже обхватил... что-то. Холодное и горячее. Мягкое и твердое. Нежное и колючее. Тяжелое, как планета и легкое как мысль. И дернул на себя.

Несколько секунд постоял, любуясь на осыпающуюся вместе с кристаллами землю и показавшиеся из под нее трупы совершенно других людей в ожидании новых знаний. Их не появилось. Видимо, обладатель когтистой лапы в невидимом тумане был резко против... Ну так и делал бы все сам, тварь бессердечная! Какого хрена?! Какого хрена вы, могучие и великие существа, допускаете такие ошибки, открываете ворота царства мертвых для всяких ублюдков, а мы должны за это умирать?! Какая разница, что там, за порогом? Важно то, что здесь, важно то, кого мы оставляем! Ведь она только-только поняла, что такое жизнь! Боже, как же я Юкимару в глаза-то посмотрю?! И Хиро...

Хватит.

Я развернулся и зашагал прочь отсюда. Остановился только у кромки деревьев. Тут по-прежнему лежал громадный раскатанный свиток, к этому моменту уже весь покрытый разнообразнейшими символами и склонялась над ним Хонока.

Девушка почувствовала как я подошел и подняла на меня покрасневшие глаза.

— Айдо, прости... я не справилась... я была уверена, что получится. Нама сказал...

Этой речью она выбрала свой месячный лимит слов. Но сейчас мне было безразлично.

— Хонока. Ты очень талантливая девушка. И я рад, что у тебя есть такие способности, которых нет даже у меня. Я рад, что ты можешь рассчитывать, как символы поведут себя во взаимодействии друг с другом, создавать новые печати. Но за всем этим не забывай, кто ты есть. Ты — Узумаки. А Узумаки. когда им что-то нужно, делают так!

Я опустил ладонь на свиток и сгреб его в горсть. Бумага осталась нетронутой, но вот символы смялись в ладони и потянулись за рукой, будто не были нарисованными. Такого раньше никогда не случалось... Но мне по-прежнему было безразлично.

Ладонь раскрылась и хлопнула по свитку. Освобожденные иероглифы, черточки, линии рассыпались по листу, вдруг шевельнулись, выстраиваясь в другом порядке... и море вдоль берега с гулом рассекла прозрачная стена. Она тянулась в обе стороны насколько хватало глаз, а верх терялся в туманной дымке.

Я выпрямился и, не говоря больше ни слова, шагнул в Хирайшин. Мне предстояло самое сложное дело во вселенной — жить. Жить дальше.

Глава 52

Все же я был прав, просто притащив сюда этот камень и не став ничего больше с ним делать — обтачивать, обрабатывать, создавать из него какую-нибудь скульптуру. В Конохе, например, каменная стела выполнена в виде языков пламени, тут же ничего лишнего. Идеология, обязательства, воля огня или любой другой природной стихии — все осталось здесь. А по ту сторону — лишь громада серого гранита, которая не меняется на протяжении тысяч лет. Так не изменится ничего и для тех, кто остался лежать у подножия камня под гранитными плитами поменьше. Да, Нагато, недолго ты был единственным на моем личном кладбище... Вот ведь как получается — всю жизнь провел в одиночестве среди трупов, а после смерти оказался в хорошей компании. Теперь вас здесь четверо. Всего лишь четверо. Целых четверо...

Гурен мы нашли под настоящим курганом из белесых тел недалеко от того самого кристалла, который Зецу хотели разрушить. Им немного не хватило времени — ведь было не нужно заботиться о сохранности впаянного в камень тела, оно восстанавливается. И это 'немного' — подарила Гурен. Эх, девочка, ну что ж ты так? Нужно было продержаться совсем чуть-чуть...

Двое друзей-шиноби, который пришли ко мне, чтобы не участвовать в сражениях, погибли в бою. До самого последнего момента они прикрывали друг друга. А я прикрыть их не смог...

Все трое выглядели как качественно высушенные мумии. Основное оружие Зецу — поглощение энергии и, как следствие, полное истощение жизненных сил организма, без чакры — не могущего существовать в этом мире. И как они не рассыпались пылью прямо у меня в руках?..

Рядом прошелестели по траве шаги и к моим ногам улеглась тень. Наверное, церемония прощания в Канцелярии окончилась. Я туда не пошел, и, мне кажется, остальные восприняли это с пониманием. А не восприняли — плевать. Тем, для кого это могло быть важно, уже все равно.

— Привет...

Я чуть повернул голову в сторону и обозначил улыбку.

— Привет, Йоко.

Сказав это, я отвернулся и вновь посмотрел на четыре серых камня у подножия необработанной стелы.

Дочь помялась, топча траву, и продолжила:

— Ты... как? Все в порядке?

Я кивнул:

— Настолько, насколько можно быть 'в порядке' в нашей ситуации.

Снова минута неловкого молчания.

— Пап, церемония уже закончилась...

— Я догадался. Приходили Гозу и Юкимару. Здоровяк пожал мне плечо, а Юкимару просто обнял.

— Они ничего не говорили?

— Нет. Все слова были сказаны, когда я сообщал им, что Гурен... больше нет. Юкимару почти не плакал — из него вырастет замечательный шиноби.

Йоко вздохнула и шагнула чуть ближе.

— Пап, ты прости, что я... тут. Я же вижу, что тебе тяжело. Ты стоишь тут уже целый день и закрываешься от меня, вот я и... Поверь, мне тоже очень жаль! Но уже ничего нельзя сделать...

Кривая ухмылка сама собой выскочила на лицо.

— Да, ты права. Действительно, я ничего не могу сделать. Хотя должен был. Кому как не мне, с моими-то связями?

Девушка поперхнулась своей фразой.

— Только не говори... Только не говори, что пытался их...

Я перестал ухмыляться и поднял голову к небу. По нему бежали серо-стальные облака. Наверное, будет дождь.

— Риннеган не стал воскрешать одним глазом. Или я чего-то не понял — не Учиха я. А Шики Фуджин не сработала, Шинигами прийти не захотел. Бог Смерти не пришел за добычей, кому рассказать — не поверят. Вообще, мне кажется, техники вроде печати отца просто отправляют Шинигами приглашение. А вот чтобы он не смог не прийти, нужны штуки посложнее — навроде той, что я нашел в пещере. Но заставить Бога Смерти отдать то, что он считает своим...

Йоко замерла соляным столпом. А потом от нее донеслось что-то вроде всхлипа, девушка резко развернулась и почти что убежала.

Я остался на месте. По камню скатились первые капли дождя. Они падали одна за одной, будто в попытке удержать друг друга. Но все равно все вместе скатывались с серых небес...

— Момонари и Кирито, — вдруг произнес кто-то сзади.

Я обернулся и встретился взглядом с Хиро

— Я ведь верно догадался, ты поэтому тут стоишь? Не можешь вспомнить их имена? Акеми все время дразнила их: 'О, вот и Момото пришли!', а они в ответ пытались облить ее водяной волной. Акеми всегда так хохотала...

Я кивнул и отвернулся, протягивая вперед ладони. С них сорвались две черные точки и отправились к чистым гранитным плитам над могилами, по пути разворачиваясь в иероглифы имен, которые я наконец-то запомнил. Та пещера действительно многое мне дала, поэтому печати, которые я вплел в эти символы, останутся там навсегда. Разрушится гранитная плита, скроется под волнами остров, весь мир испарится в огне апокалипсиса чтобы возродиться вновь — а посреди всего этого будут висеть, слабо светясь зеленым, три символа: 'Момонари', 'Кирито' и 'Гурен'. С этого кладбища ни одна тварь, ни один безумный некромант не утащит ни кусочка, чтобы заставить лежащих здесь выполнять свою волю. И это все, что я мог для них сделать.

Хиро подошел почти вплотную и замер у меня за правым плечом.

— Странно, что Йоко не поняла причину, с ее-то способностями. Прибежала ко мне почти в слезах...

— Как бы то ни было, при всех своих особенностях, Йоко остается обычной девочкой. И я надеюсь, так будет и впредь. Мы поняли друг друга, Хиро?

Поворачиваться я не стал.

После недолгого молчания мужчина вновь начал говорить. И сказал он то, ради чего, видимо, и пришел.

— Айдо, я тебя понимаю. Я сам не раз был... как ты. Но это не твоя вина...

— Ошибаешься, — перебил я его. — В том, что произошло, виноват я. Полностью. От первой до последней секунды. От момента, когда я забрал этот глаз, пойдя по легкому пути и забыв, что боги никогда не дают советов просто так — они всегда требуют плату. Можно ведь было потратить немного времени и создать печать исторжения души. Жаль, что пока чисто теоретически. После сражения на берегу я много чего представляю гораздо лучше... До самой последней секунды.

— Но, Айдо...

— Хиро. Слышал ли ты за это время, чтобы я хоть раз попросил прощения? У Гозу, у Юкимару? У... тебя?

— Нет.

— Потому что тот, кто просит его простить, перекладывает решение на плечи других. Это — мое решение. И только мое. Знаешь, а я только что понял, в чем настоящая роль лидера. Он не должен сомневаться. Приняв решение, он должен неукоснительно его исполнять. И... исправлять свои ошибки. Поэтому, Хиро... Сегодня ты в последний раз слышишь от меня то, что слышишь.

— Айдо.

— И, Хиро... там, на берегу. Ты не выполнил мой приказ последний раз в жизни. Потому что если бы я не позволил вам остаться — все были бы живы!

Я резко развернулся и посмотрел прямо в глаза мужчине.

Это был подлый прием. Удар под дых. Потому что, хоть я и говорил чистую правду... Мне не нужны были извинения, мне не нужно было признание вины. Мне нужно было только одно — чтобы никто больше не умер там, где мог бы выжить. К сожалению, другой способ заставить его чувствовать то же, что и я, мне известен не был...

Секунду мы в упор смотрели друг на друга, а потом Хиро опустил голову.

— Каге.

Я отвернулся, чтобы в последний раз посмотреть на куцую шеренгу из четырех надгробий, чтобы получше запомнить. И пусть я практически уверен, что после моих следующих слов этот ряд в очень скором времени станет гораздо длиннее, пусть это случится из-за моих недочетов и ошибок — но больше никогда потому, что за меня все решил кто-то другой.

— Хорошо, Хиро. И, раз мы все выяснили, я хочу, чтобы ты подготовил остальных и подготовился сам. Нам предстоит большая работа.

— Айдо, это значит, что...

— Да, Хиро, да. Четвертая Мировая нас не минула — мы все же шиноби. Мы идем на войну.

Глава 53

Интерлюдия

Война. Для кого-то она начинается с ночных авианалетов на родной город, для кого-то общим оповещением по радио. К кому-то она приходит в дом, разрывая снарядом на части всю предыдущую жизнь, а для кого-то война так до конца и остается рассказами ближних и дальних знакомых да скупыми сообщениями в средствах массовой информации.

Война приходит по-разному, но для некоторых она начинается с простого разговора.

Темнота. Стены помещения теряются в пляшущих тенях, скрывая его настоящий размер. То тут то там взгляд натыкается на бесформенные глыбы мрака, в которые превратилась мебель. Больше здесь нет ничего. Только висел под потолком небольшой фуин-светильник под потолком, скорее сгущавший темноту чем разгонявший ее. И звучал тихий разговор двоих.

— Рин.

— Д-да, Айдо?

— Ты не приходишь домой уже неделю, а если приходишь, то очень поздно, думая что я сплю... как сейчас. Это после моего предложения?

— Н-нет, ну что ты... Я просто работала в лаборатории, хотела проверить...

— Меня?

Тихий вздох.

— Рин. Я не хочу... чтобы выглядело, будто я тебя заставляю. Просто... твои слова, твои взгляды, то, что ты всегда старалась быть рядом... Я посчитал, что ты тоже этого хочешь. Как и я.

— Н-но... Почему именно я? Почему не... не Таюя?

— Ты же знаешь, Ю не способна к этому физически. Но даже если... когда эту проблему мне удастся исправить, все равно останется то, что она... имеет очень мало отношения к искусству фуин. Мы идем на войну, Рин. На войне случается всякое. И мы должны, обязаны подумать о будущих поколениях. Клан Узумаки не должен вновь раствориться в пустоте, а ты — единственная известная мне чистокровная Узумаки, Рин. Так что скажешь?

— Айдо... Я... Не...

— Ну что ж. Извини, что побеспокоил.

Неторопливые шаги зашуршали по деревянным половицам. Они удалялись все дальше... и дальше... и дальше...

— Айдо, подожди!

— Да?

— Я... Прости, что соврала! Я тоже этого хочу!

— Правда?

— Да. Я мечтала об этом с того самого момента, как встретила тебя тогда в лесу. Я представляла себе, как это могло бы быть... Это были всего лишь детские мечты, но когда ты пришел во второй раз и забрал меня у Орочимару... и Саске... и привел сюда... Я поняла, что не нужно таскаться по всему миру и жить в лесах и пещерах, чтобы найти свою судьбу и... — голос девушки стих до неразличимого шепота. — Любовь... Я готова! Только, Айдо...

— Да?

— Я очень боюсь. У меня ведь совсем нет опыта...

— Не переживай. В первый раз я тоже беспокоился. Ну, иди сюда. Вот. Теперь давай снимем это... Рин, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты настоящая красавица?

— Не мели чушь, бака. Таюя и Тен-тен... У них...

— Может быть. Но ты особенная... Иди сюда. Вот так. Расслабься. А теперь...

— А-а-а-х-х-х!.. Ой, что это, кровь?..

— Не бойся, это только первый шаг. Больше такого не будет, обещаю. Ну вот, так лучше?

— Да... М-м-м!..

— Отлично, Карин, у тебя прекрасно получается! Я продолжаю?

— Раз уж начали, не останавливаться же на полпути? И ты наконец вспомнил мое имя-а-ах-х-х!..

— Малышка Карин, я его никогда и не забывал. А теперь повернись вот так...

Фуин-светильник под потолком, замерцав, погас, потому что тот, кто поддерживал его своей энергией, сейчас был очень сильно занят кое-чем другим. И потому, что для происходящего в комнате свет был совершенно лишним...

Айдо

— А вы неплохо тут устроились, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Особенно впечатляет вот эта здоровенная круглая штука. Хочу себе такую же, не посоветуете, где раздобыть? Или, может, эту за полцены отдадите, как родственнику?

Огромный шар из чакры, висящий в середине зала, на мои слова никак не отреагировал. А вот светловолосая девушка с прической 'два хвостика', впечатляющую фигуру которой не скрывала, а скорее, подчеркивала свободная зеленая накидка, неторопливо обернулась... и оказалась Цунаде Сенджу, Годайме Хокаге. Очень спокойной Хокаге.

Рельефная глыба темной бронзы рядом с ней шевельнулась и превратилась в недовольного Райкаге. Он шевельнул своими блондинистыми усиками, собираясь что-то сказать, но передумал. Любые слова с корнем 'думал' по отношению к этой гигантской куче мышц смотрелись неуместно.

А Цунаде мне просто кивнула.

— Айдо.

— Хм... — я даже немного растерялся. — Бабуля, я как-то привык к более эмоциональной реакции на свое внезапное появление...

— Если ты хочешь появляться внезапно, не нужно использовать чакру в метке, чтобы осмотреться, — женщина коснулась тыльной стороны своей правой ладони. — Опытный шиноби может ее почувствовать. И кстати — Мизукаге тоже на это способна.

Ха, и чего сказать-то? 'Откуда вы знаете?', 'Вы не против?'. Что-то сегодня родственница ставит меня в тупик...

— И, Айдо, я уверена — твоя метка уже находится где-нибудь в самом гулбоком подвале в окружении шиноби, готовых поднять телепортационный барьер, так что не советую тебе бездумно ею пользоваться. Как, хочешь ты спросить? После разрушения деревни Узумаки ведь не только на материк сбежали!

— Кхм, бабуля... Я смотрю, вы смирились с моими... увлечениями? И теперь вас этим не... развеселить?

— Я устала бороться со стихией, Айдо.Ты такой, какой есть. Джирайя бы тобой гордился — Цунаде улыбнулась. — Мне надоело постоянно отмахиваться от вопросов самых разнообразных девушек, не появилось ли у нас миссий на Узушио, причем желательно без сопровождения!

— Кхм, — от новостей я немного опешил. — Кстати, о Джирайе...

— Не нужно.

— но я только хотел сказать, что он...

— Айдо, я же сказала — не нужно. Лучше расскажи, почему ты здесь? Ты принял правильное решение? Я рада. Боюсь только, что оно далось тебе нелегко, я права?

Я помрачнел.

— Да.

— Как ты?

— Все в порядке. С этим мне придется жить дальше... И меньше всего на свете тем, кто от меня зависит, хочется видеть мою кислую и растерянную физиономию. Так что все по-старому... И не будем больше об этом. Сейчас я здесь, чтобы предложить помощь в войне.

— Хорошо.

Пятиминутка родственной заботы кончилась и передо мной снова стояла Хокаге, руководитель, вождь и военачальник деревни с населением в двести тысяч человек, контролирующей целую немаленькую страну. И горе тому, кто, обманувшись внешним видом, будет таращиться на впечатляющую грудь, об этом забудет. Да, Эй? Глазками-то не коси, качок несчастный, Эро-сеннин разгневается — жабой задавит.

— И чего ты хочешь за помощь? — прищурилась Сенджу. — Зная тебя, я сомневаюсь, что ты решишь сделать это просто так.

— Ну, я думаю, политические преференции и взаимоотношения между шестью Великими деревнями шиноби, — Райкаге сморщился как будто сжевал целую авоську недозрелых лимонов, — мы обсудим после победы. А пока что у меня один вопрос: мертвецы, поднятые Эдо Тенсей — что вы хотите делать с ними?

— Альянс подготовил команды запечатывания из членов всех деревень...

— Угу. Которые все вместе даже лак на ногтях Карин не поцарапают. Я уже говорил, что Саске дурак? — пробормотал я себе под нос и гораздо громче продолжил: — Понятно. Тогда вот мое предложение — отдайте всех их мне!

— Что-о?! Да что ты собрался с ними делать? Ты, наглый пацан!..

Раздражение Райкаге все же прорвалось наружу, а все шиноби, крутившиеся в отдалении, рефлекторно втянули голову в плечи.

Цунаде не обратила на эту пантомиму внимания и удивленно спросила:

— Но что ты собираешься с ними делать? Их же никак не убить...

— Есть способы.

С этими словами я убрал Хенге с правого глаза. В зале воцарилось молчание.

— Риннеган, да? Я всегда знала, что ты своего не упустишь... Но как? — протянула Цунаде

— Это долгая история, — отрицательно качнул я головой. — Важнее, что он прекрасно работает с мертвецами. В нужную всем нам сторону. Так как, мы договорились?

— Хорошо, — кивнула Сенджу.

— Хокаге!.. — резко бросил Эй, но женщина покачала головой.

— Договорились. Тогда я пошел — разведу свои войска по позициям. И да, бабуль — пока мы стояли, я тут вам немного дизайн пола улучшил, вы ж не против?

Все присутствующие машинально опустили взгляды вниз и уставились на тонкие черные линии печати, уже охватившей весь зал и даже немного забравшейся на стены.

— Айдо, что это?

— Да так, результаты экспериментов. Недавно копошился я в одной печати, а заодно и в кое-чьих воспоминаниях... В общем, привет вам от двоюродного дедушки и надеюсь, что он вам никогда не пригодится!

— Хокаге! — Эй шагнул вперед. — И ты позволишь этому мелкому, наглому засранцу наводить здесь свои порядки?!

Но Цунаде достаточно резко его оборвала:

— Достаточно, Райкаге. В любом случае, он ничего плохого нам не сделает. Иди, — а это уже мне.

Я кивнул на прощанье невозмутимо рассматривающему меня из-за стола, стоявшего неподалеку, отца Шикамару, подмигнул сидящему со шлемом на голове (но, уверен, прекрасно все вокруг видящему) Иноичи Яманака и уже собрался было уходить, как меня остановил грубый голос.

— Эй... Узукаге! — я тяжело вздохнул. Да уж, путь от 'эй, полковника' до 'господина полковника' обещает быть долгим и тернистым... — Сколько у тебя войск? Мне нужно отдать необходимые распоряжения.

— Спасибо за заботу, Райкаге, но мы справимся сами. Потому что нас — пятеро. Больше на всех этих врагов просто не нужно!

Я улыбнулся и прыгнул туда, куда звала меня душа. А вопль: 'Что-о?! А ты наглый мелкий ублюдок!', кажется, преодолел подпространство быстрее меня...

* * *

Пейзаж на побережье Каминари-но-Куни был весьма интересен — голые коричневые с красным скалы и море. Здесь ничего не росло, не было песка, характерного для пустынь. Только два цвета — коричнево-красные скалы и голубое море с белой пеной. А там, где не было моря, его место занимало небо с облаками. В общем, суровый край, не балующий разнообразием своих таких же суровых и одинаковых жителей. Наверное, поэтому основной состав Сенто Чукъери Бутай (Ками-сама, ну что это за тактическое обозначение. Язык можно сломать?! Нет бы просто по номерам назваться. Восток — дело тонкое...) был набран именно из Деревни облака. Любой другой здесь запросто сошел бы с ума.... И одновременно подобные особенности местности очень усложняли задачу маскировки на ней. Так что неожиданного гостя сторожевой пост заметил аж за десяток шагов.

Парень неожиданно вывернул из-за скального выступа на повороте тропинки и прогулочным шагом направился прямо к группе настороженных, а поэтому опасных шиноби. Спустя секунду, потребовавшуюся на то, чтобы его узнать, ему навстречу с плоского камня начала подниматься изумленно распахнувшая глаза девушка, а красноволосый поднял руку:

— При...вет...

И не успел он даже договорить слово, как вокруг него практически из пустоты возникло четверо шиноби, которые без долгих разговоров приставили кунаи к его горлу, затылку, животу и правой почке.

— Айдо? — выдохнула поднявшаяся девушка. — Это правда ты?

Окруженный парень замер и двигая только глазами, оглядел окруживших его. Шиноби Облака и этим все сказано. Кожа смуглая, волосы выбеленные солнцем (или перекисью), мышцы перекачанные, острого железа в распоряжении — обилие.

— А вы резкие парни, — сказал он и примирительно улыбнулся. — Вот ваш Райкаге в присутствии Цунаде Сенджу вел себя гораздо спокойнее. Впрочем, я подозревал, что так и будет, поэтому...

— ...принял меры, — продолжил я фразу, выворачивая из-за того же камня. — Привет, Тен-тен!

Я кивнул клону, он кивнул и развеялся. И одновременно ладошка девушки звонко хлопнула по ее лицу...

Шиноби Облака скучковались в паре шагов от меня, а командир подозрительно посмотрел на меня и спросил девушку:

— Тен-тен, ты его знаешь? Он точно не шпион? Нас предупреждали, что враги могут принимать любой облик.

— Это точно Айдо. Такое может устроить только он один... И из него шпион как из Какуремино маскировка.

— Хей! Не недооценивай меня, я тоже кое-что могу. И вообще, Тен-тен...

Печати 'скорость' загорелись на руках сами собой, мир вокруг немного смазался, а в следующую секунду я оказался вплотную к девушке и обнял ее, прижимая к себе.

— ...кое-кто очень сильно соскучился по тебе! — шепнул я, секунду полюбовался блеснувшими смущением и радостью в глазах девушки и накрыл ее губы своими.

Спустя несколько секунд, минут (а, может и часов) в мою грудь уперлись ладошки. Не требовательно, а, скорее, просяще. Я оторвался от пламенеющей смущением Тен-тен, улыбнулся ей и оглянулся по сторонам.

Шиноби Облака, до этого сверлившие меня подозрительными взглядами, теперь старательно не смотрели в нашу сторону. Кто-то разглядывал небо над головой, кто-то камни под ногами, кто-то просто замер и пялился вдаль... Я улыбнулся: эх вы, качки несчастные! В Деревне Облака водятся девчонки выдающихся достоинств, а вы, небось, за своими мышцами и света белого не взвидите!..

Командир, заметив краем глаза, что мы отвлеклись друг от друга, повернулся к нам.

— Э-э... Айдо? Ты в лагере по какому-то делу?

— Да. По вопросу ведения совместных боевых действий. Нужно обсудить размещение союзных войск из моей деревни.

— Хорошо, раз Райкаге-сама в курсе. И, Тен-тен. Нашему, м-м, союзнику понадобится проводник, так что на сегодня можешь быть свободна... В пределах лагеря.

— Да-а?.. — ошарашенно протянула девушка, не ожидавшая от служак из Облака такой щедрости.

Я же благодарно кивнул командиру, оценил едва заметную улыбку в ответ и потянул девушку в сторону лагеря:

— Тен-тен, пойдем, покажешь мне как ты живешь. Мне жуть как интересно, какая у тебя палатка, толстые ли у нее стены и есть ли у тебя соседки... Ай!..

...— Ну вот так я и живу. В лагере не очень много девушек и некоторые силы до сих пор подходят, поэтому я одна здесь...

Тен-тен почему-то опустила взгляд в землю, а я осмотрелся. Палатка как палатка, ничего особенного. Правда, забавно, что в палатке выдали обычную деревянную кровать... Но в армии еще и не такое бывает, мне ли не знать!

Я хлопнул в ладоши, устанавливая точно по стенкам палатки барьер, не пропускающий наружу звуки, обернулся... и наткнулся на серьезный взгляд девушки.

— Айдо, — начала она. — Нам нужно поговорить...

Сердце екнуло — за все мои семнадцать лет в этом мире (да и другой в этом плане не сильно отличался) ни один разговор, начавшийся с этих слов, не принес мне ничего хорошего.

— Слушаю.

Кажется, или ответ получился как-то не очень подходящим для девушки?

— Айдо... Я беременна.

А Тен-тен многому научилась у Гая с Ли — как минимум, не ходить вокруг да око... Че-е-его?!

— Так ведь один раз-то всего и было! Ну ладно, пять. Но все равно... — вырвались из глубины души слова. Как мне кажется, несколько неудачные.

Девушка внимательно смотрела на меня, и по мере того, как информация достигла самых отдаленных извилин черепа...

— Тен-тен, но почему тогда ты здесь?!..

— Что?

Я хотел возмутиться. Как же так, она в таком состоянии и пошла на войну?! Это ведь опасно! А потом я вспомнил. Море, покрытое белесыми телами насколько хватало глаз. Четыре гранитные плиты в ряд. Гравитационная волна, перемешивающая дома с землей в однородную субстанцию, где не может остаться ничего живого. Огромного демона-Лиса, стоящего над маленькой по сравнению с ним деревней. Это было в другом мире, но... Думаю, Кушине Узумаки, как раз в этот момент рожающей двух ставших очень известными в узких кругах пацанов, пришлось созерцать примерно такую же картину. Похоже, здесь единственное безопасное место — за моей спиной. Шага на три позади, чтобы никакой апокалипсичной техникой не задело случайно...

— Так что — почему? — повторила девушка.

— Ничего, — медленно покачал я головой. — Просто хотел сказать, чтобы ты была осторожнее...

— Айдо, ты совсем не рад?

Да что ж сегодня за день вопросов-то? И сложных каких...

— Нет, Тен-тен, что ты... Я очень рад! Просто это как-то неожиданно...

Тен-тен неожиданно улыбнулась.

— Какой ты смешной! Девочки рассказывали что все мужчины одинаково на такое реагируют!

— Неправда. Просто я... очень... счастлив!

И с этими словами я подхватил девушку — мою девушку — на руки и закружил ее по палатке.

— Тен-тен...

После того, как мы немного успокоились и ко мне вернулась способность соображать, я озаботился одним интересным вопросом.

— Скажи, как ты отнесешься к фамилии 'Узумаки'? И, кстати... Какая она у тебя вообще?

Девушка искоса посмотрела на меня и лукаво улыбнулась.

— Надо же, после десяти лет знакомства и... всего, что между нами случилось, ты наконец соизволил поинтересоваться! Такахаши моя фамилия.

— Такахаши? Но ведь... Не может же быть, что?..

Я нащупал чудом оказавшийся позади стул и почти упал на него.

— Может, Айдо, может.

Девушка подошла вплотную и села мне на колени. Обхватила мое лицо ладонями и продолжила:

— Однажды дядя Дайске пришел к нам на воскресный обед очень сердитым. Все время ругал какого-то пацана, желающего выучиться на ирьенина и не понимающего, что это очень сложно. Папа спорил с ним, а я внимательно слушала. Мне почему-то казалось, что это очень важно... Постепенно в рассказах дяди пацан становился чуть менее глупым, он с гордостью рассказывал о его успехах и достижениях, расстраивался, когда у него что-то не получалось... Я слушала и мечтала о том, как познакомлюсь с ним — умным, сильным, талантливым, ответственным, заботливым. И что он всегда будет рядом. Я полюбила его еще тогда, даже ни разу не увидев. А затем познакомилась с ним и поняла, что все то, что я воображала себе ребенком — правда. Жизнь оказалась сложнее, чем мне казалось в детстве, но мне было все равно, потому что герой моих детских снов просто не может стать кем-то другим. Я буду с тобой, Айдо. До самого последнего вздоха.

Я замер неподвижно. Учитель. Учитель Дайске... Вы были первым в этом мире, кто поверил в меня. Вы дали мне очень много. И продолжаете преподавать уроки — даже после смерти. Всем, что у меня есть, я обязан вам. И я не забуду. Клянусь!

Пока Тен-тен говорила, ее руки как-то незаметно спустились с лица на плечи, потом расстегнули на мне рубашку, нежно прошлись по обнаженной коже. Девушка одним слитным движением сбросила свое бесформенное кимоно, под которым не оказалось больше ничего, и скользнула по коленям ближе. Ее грудь, оказавшаяся перед моим лицом и сейчас туго перемотанная бинтами, показалась мне крупнее, чем в прошлый раз.

— Айдо, — девушка нежно потянула меня за подбородок, вынудив посмотреть ей в глаза. Своевременно. — Ты вроде говорил, что одного раза мало? Может, пока есть время, исправим это?

Она предвкушающе облизнулась, а по моему позвоночнику пробежала дрожь.

— Тен-тен, не то чтобы я был против... Но тебе можно? В такой ситуации?..

— Глупый. А еще ирьенин, — улыбнулась девушка, прижимаясь ко мне обнаженным животом. — Не только можно, но и нужно. Так что... Мне понравилась твоя Чакра Но Мес. Очень заводит...

— Как прикажете, моя госпожа!

Разрезанные бинты упали, я слегка прикусил коричнево-розовый сосок на освободившейся груди и... Надеюсь, чакры в барьере хватит на всю ночь. А если не хватит — это не мои проблемы!

* * *

Утром я проснулся раньше Тен-тен,что и неудивительно — ей удалось меня удивить. Все происходило как в последний раз и, кажется, под конец барьер все же не выдержал... Ладно, долой воспоминания, какими бы они ни были приятными, пора заняться делом. Немного подновив барьер, чтобы никто не помешал девушке спать, я отправился искать штаб.

Начальник штаба оказался из Деревни Камня. Видимо, хомяк выкормышей Ооноки смог забить даже всеми признанную страсть к стяжательству воспитанников Третьего Хокаге. А уж выражение лица местного командующего Даруи, когда я озвучил, какие силы планируют к нему присоединиться, что приблизительно они могут и, собственно, доставил с Узушио и познакомил нового бойца с начальством — было просто бесценно. Эдакая смесь из презрения, недоверия, удивления и неверия, что такое вообще возможно. Райкаге следует немножко больше внимания уделить развитию гибкости мышления своих оловянных солдатиков.

Потом мне пришлось задержаться, выбивая для члена элитной команды Узушиогакуре положенное в армии довольствие. Под конец я начал мысленно прикидывать — если использовать мой Договор с Шинигами, сможет ли Бог Смерти перекинуть этого каменного (во всех смыслах) типа в мой мир? Жадный Властелин и Единоличный Собственник планеты Земля — стал бы самой лучшей местью всем, кто когда-либо меня обидел... Однако догворились без таких кардинальных мер. Даже удивительно, сколько сил потрачено на гарантированное обеспечение одного человека трехразовым питанием из сублиматов. Однако за армию я спокоен — эти двадцать тысяч шиноби и двое дорогих мне людей от голода не пропадут. Что-то мне подсказывает, что дохлые Зецу, если пожарить их в масле, похожи вкусом на картошку...

А когда я, наконец, освободился и поспешил к палатке Тен-тен, чтобы еще хоть немного побыть наедине с девушкой... Я не успел. Там уже был боец Элитной Команды Узушиогакуре. И, думаю, не составит труда догадаться, кто именно это был...

Полностью одетая и собранная Тен-тен стояла посреди палатки и в упор смотрела на меня. А рядом с ней точно таки же взглядом мерила вошедшего Таюя...

— Э-э-э... Доброе утро, Тен-тен... Еще раз привет, Ю... Я рассчитывал, что вы встретитесь несколько позже, когда я уже... э-м-м... Ю, как ты нашла это место?

— Здесь пахнет тобой! — отрезала Таюя после небольшой паузы, а я покраснел.

— И вообще, Айдо, чья то была идея — отправить Таюю ко мне? Ты так низко оцениваешь мои способности? Или считаешь, что она ни на что большее не годна, только охранять меня?

— Ну я ничего такого не думал. Я рассчитывал, что ... э-э-э... если вы будете сражаться рядом, то подружитесь...

— Мы уже подружились! — слитно и хором произнесли девушки.

А затем одновременно сделали маленький, но твердый шаг в мою сторону.

— Э-э-э... Тен-тен, Таюя... Я тут вспмнил... Я... э-э-э...

На краю восприятия мелькнула слабая искорка и я тут же вцепился в нее, как утопающий в спасательный круг.

— Извините, меня бабуля вызывает. У них что-то случилось. Сейчас... Посмотрю точнее... И Райкаге злится, а бабуля сердится, но довольна... Ага. Это значит только одно... Девочки, похоже, Наруто вернулся! Я пошел!

И подпространство замкнулось за моей спиной. Боже, благослови Хирайшин!

Глава 54

Интерлюдия

За некоторое время до описываемых событий

Наруто открыл глаза и шумно вздохнул.

Собственно, в этом не было никакой необходимости — он был в месте, которые некоторые его знакомые, задумчиво потряхивая красными волосами, называли 'внутренним миром', а он не называл никак. Здесь можно было провести часы, плавая в толще воды, которая, буде хозяин решит встать на ноги и идти, едва достигала колена. Тут можно было дружески (ну, почти) поболтать с древним чудищем и своим личным проклятием, которое помнило Хашираму Сенджу и Рикудо-сеннина, пустить сюда младшего брата этого самого чудища, настроенного куда как лояльнее. Здесь возможно было все и даже, в конце концов — не дышать совсем.

Дыхание, шаги, необходимость разговаривать с помощью голоса, а не просто думая — были в этом месте не больше, чем способом самоидентификации. Ходить, говорить, дышать — признаки человека, и все это помогает ему ощущать свое 'Я', защищает от превращения в нечто иное, прикрывает от обжигающей ненависти демона и сохраняет от превращения в каплю воды в бескрайнем озере перед клеткой Кьюби.

Но Наруто, что неудивительно, ни о чем таком не думал. Он просто шумно вздохнул.

Джинчуурики оглянулся: место, в которое он попал прямо посреди попытки отобрать чакру у Кьюби, отличалось от привычной клетки посреди темного каменного коридора, залитого водой. Скорее, это было похоже... Да, здесь же он встретился с отцом!

И, подтверждая его мысли, он снова услышал звонкий голос, который позвал его сюда:

— Наруто!

Джинчуурики обернулся.

Он узнал ее мгновенно. И хотя стоящая перед ним красноволосая девчонка едва за двадцать (а то и вообще его ровесница) была не очень похожа на серьезную (ну-у... где-то глубоко внутри — точно) и уверенную в себе (а вот этого — хоть отбавляй) взрослую женщину, мать двоих детей, которую он видел совсем недавно, какой-то чувство в глубине души Наруто тихо шепнуло: 'Это она. Кушина Узумаки'. И добавило: 'На этот раз это действительно твоя мама.'

А еще ласково улыбающаяся девушка, самую капельку смущенно поправляющая прическу посреди радужного нечто, в которое превратилось окружающее, кого-то мучительно напоминала рыжему.

— Мама?..

Несмотря на то, что он уже встречал ее в мире, который временами казался парню сном о неслучившемся, несмотря на то, что в таком же месте и при похожих обстоятельствах Наруто уже встречал отца, интонация все равно получилась вопросительной. Никогда не имевшему семьи трудно свыкнуться с мыслью, что где-то есть люди, которых можно назвать 'мама' и 'папа'. Практически невозможно. И по сравнению с обретением семьи возможность разговаривать с умершими выглядела простой и незначительной мелочью.

— Да, Наруто, это я!

Красноволосая красавица помедлила еще секунду, будто ожидая чего-то от знавшего, ожидавшего, верившего во что-то подобное, но все равно оторопевшего парня, а потом понимающе улыбнулась и сама шагнула вперед, заключая джинчуурики в объятия. И Наруто обнял ее в ответ

Спустя некоторое время Кушина отстранилась от сына, еще раз окинула его взглядом с ног до головы и села, похлопав ладонью рядом с собой. Там, где она устроилась, не было ничего, вокруг по-прежнему переливалось радужное нечто. Но за многие годы пребывания в этом месте девушка виртуозно научилась воплощать свои желания в месте, где, кроме этих самых желаний — не было ничего.

Наруто принял приглашение и сел, уставившись в пространство перед собой. Впрочем, долго он не выдержал, покосившись на соседку и сразу же наткнувшись на хитрый взгляд. Кушина улыбнулась:

— Ну, как я тебе?

У Наруто вдруг засвербело в затылке и очень сильно захотелось его почесать.

— Ну-у... Ты очень красивая...

Парень смущенно отвернулся, вздохнул и вновь поднял взгляд на собеседницу:

— Я столько всего хотел у тебя узнать, столько спросить...

Кушина улыбнулась:

— Наруто, мы обязательно поговорим, я должна тебе многое рассказать. О тебе, твоей семье и... о Девятихвостом. Но сначала... — Девушка жадно подалась вперед. — Я так давно хотела узнать... Скажи, как вы живете? Ты ладишь с братом? А, может, у тебя наконец появилась девушка?!

Воистину космическая тишина, воцарившаяся сразу после вопроса, не нарушалась ничем — ни смущенным хмыканьем, ни шорохом рукава куртки на руке, снова потянувшейся вновь почесать затылок, таким способом стимулируя мыслительною деятельность. Только молчание... прерванное вдруг невнятным звуком.

— Б-брат? К-какой брат? — тупо спросил Наруто.

Кушина изумленно распахнула глаза. Спустя секунду кое-что припомнила, прищурилась и вдруг улыбнулась.

— Знаешь, Наруто, — сказала она. — Когда меня привели в Коноху, я никого там не знала. Я была необычной, непохожей на них, а ты ведь понимаешь, как дети относятся к необычным. А еще я в первый день в Академии заявила всем, что обязательно стану Хокаге... Из-за моих волос меня даже дразнили 'Помидором'...

— У тебя красивые волосы... Я бы никогда... — буркнул Наруто и покраснел.

— Не переживай, они потом горько пожалели обо всех своих словах!

Кушина хихикнула и снова серьезно посмотрела на сына, но в голубых глазах по-прежнему скакали веселые искорки.

— Во всей Академии меня не дразнил только Минато. А потом, когда меня похитили шиноби из другой деревни, он единственный понял, что случилось и всю ночь шел за мной по следу из моих волос, которыми я отмечала дорогу. А потом он сказал про мои волосы то же, что и ты. Тогда я поняла, что он мне очень нравится...

Девушка улыбнулась воспоминаниям, но тут же нахмурилась и посмотрела на джинчуурики.

— Но, несмотря на все это и еще много другое, даже когда мы выросли, даже когда он стал Хокаге, твой отец ничего не делал до тех пор, пока я не взяла его за шиворот и не отволокла в квартиру, которую купила сама! И такое сходство ваших характеров меня пугает!

Кушина придвинулась ближе и взяла парня за руку.

— Наруто. Да, у тебя есть брат, близнец, его зовут Айдо, и когда я последний раз его видела, он собирался на остров Узушио. Интересно, что у него получилось? — пробормотала девушка и снова повернулась к сыну. — Ну вот, теперь ты знаешь все. Ничего не хочешь сказать?

Где-то неподалеку вздрогнул и беспокойно дернул всеми девятью хвостами спеленутый коконом из золотых Цепей Чакры лис. Тревожно качнул уцелевшим рогом Хачиби, сбивая своему джинчуурики рифму в очередном низкопробном рэпачке. Недоуменно поморщился от внезапно выросшего давления чакры капитан Ямато, пристально вглядываясь в лицо сидящего в позе лотоса Наруто. Но ни один из них не расслышал слова, гулким шепотом раскатившиеся по каменным коридорам внутреннего мира и с необычайно легкостью вырвавшиеся в мир внешний, где наслаждался жизнью, еще ничего не подозревая, их адресат:

— Айдо. Я тебя убью!!!

Сейчас. Айдо

В штабе объединенной армии шиноби царил бардак. Нет, не так — БАРДАК. Сфера, долженствующая, видимо, изображать тактическую карту, в данный момент показывала только мельтешение разноцветных пятен. А у ее подножия толпились шиноби с напряженными лицами, усердно делающие вид, что что-то в этом хаосе разбирают.

Поперек зала во всех направлениях мелькали посыльные с озабоченными лицами, а у дальней стены во всю мощь своей глотки надрывался Райкаге:

— Третья дивизия, слушай мою команду! — ага, все-таки эти идиотские названия отрядов они и сами выговорить не могут. По номерам назвали... — Немедленно атаковать противника! Ну и что, что под водой идут!..

— Молния помощнее отлично работает. По себе знаю, — сказал я и поморщился.

По удивительному стечению обстоятельств как раз в эту секунду медвежий рев Эя стих и на мой негромкий голос повернулись все присутствующие. Спустя мгновение беспорядочное мельтешение штабных возобновилось, но Райкаге перестал орать и тихо забормотал, периодически недружелюбно на меня поглядывая. А я наконец углядел в этом коловращении единственного нормального... с некоторыми оговорками... человека.

— Бабуля, что за паника? Нет, я понимаю, Наруто сбежал со своего острова — уж простите, успел вас подслушать, пока вы не заблокировали метку — но неужели я вам понадобился для этого? У вас тут вроде как война началась, это важнее, не находите? А, судя по воплям вашего перекачанного ручного медведя...

Цунаде сложносочиненной гримасой, доступной только женским лицевым мышцам, выразила всю гамму эмоций по отношению к любителю подглядывать за взрослыми женщинами без их ведома (тут я почувствовал, как под моими ногами разверзлась бездна. Джирайя... Я отомщу!) и перебила меня:

— Нет времени. За мной!

И едва я успел открыть рот, зеленая накидка с красным кругом, почти закрытым двумя блондинистыми хвостами, промелькнула через весь зал, распихивая с дороги мельтешащих шиноби. По пути Цунаде шлепнула Райкаге по выдающемуся бицепсу (ну, кто каким размером гордится...) и медведеобразный глава Деревни облака послушно прервался на полуслове и двинул вслед за ней.

Ну надо же, как она тут всех выдрессировала. Похоже, Джирайя, я оказал тебе большую услугу, когда предложил пожить у меня... — тут пришлось прерваться на полуслове и, не жалея ускоряющих печатей, метнуться вслед за парочкой Каге, ни в грош не ставящих мнение других!..

Вот так и получилось, что, вместо масштабных сражений, бесшабашного героизма, беспримерного спасения всех встречных и получения за это самое спасение парочки поцелуев в щечку (можно не в щеку... и не поцелуев... кхм, вроде бы Таюя еще не научилась читать мысли?..), мне пришлось созерцать эту самую спину в зеленом. Весь день... Целый день я, как распоследний генин, бежал следом за двумя Каге. По моему лицу скользили последние лучи догорающего заката, с неба мне подмигивали первые звезды, в ушах свистел ветер, а мы все бежали и бежали вперед. Кажется, мы измерили ногами пару-тройку стран...

Я в очередной уже раз за сегодня споткнулся о кочку и пробуравил взглядом небольшую холмистую гряду впереди, за которой как раз скрылись эти два... да полных придурка, чего уж там! Печати уже давным-давно осыпались с рук невесомым прахом — ну еще бы, почти весь день непрерывно их использовать! — и я стал ощутимо отставать. Айдо, как ни крути — а до нормального, заслуившего свой пост Каге тебе далеко. Эти двое во, без печатей как носятся — а что бы было, если б я им их поставил?. Да и вообще — я целый день твержу, что эта беготня — пустая трата времени, а им все равно. И даже хитрый план — отстать, заняться своими делами, а потом, когда они доберутся до места, попросту переместиться к метке — потерпел крах: эта страшная женщина заблокировала метку! Блин, да этого даже Мей не могла! Хорошо быть Хокаге — то, что не получается умением, можно взять силой. Обязательно помогу рыжему с дворцовым переворотом!..

Весь день я прислушивался к ощущениям от меток, и весь день, несмотря на явно идущие повсеместно сражения, ничего, из-за чего стоило бы беспокоиться, не было слышно. Сосредоточенность, разумная опаска... о, а тут у нас... удовлетворение и спокойствие, сродни буддистскому? Это кто у нас такой необыч... Хм, мог бы и не спрашивать. Таюя, наконец, нашла сама себя.

Я в очередной раз негодующе посмотрел в спину Цунаде, выглядящей с такого расстояния зелено-золотым пятнышком... и вдруг остановился. Меня осенило: да ведь это же ей нравится! Нравится вот так вот носиться по континенту, ни за что не отвечать, ни о чем не думать, не планировать эпические сражения с восьмьюдесятью тысячами клонов Зецу, состоящих из белесой вязкой субстанции... Просто делать то, что она считает правильным. Э-э-э, бабуля! А ведь, похоже, вы тогда подались из Конохи сосем не потому, что кто-то вам что-то запретил. И настоятельная просьба Данзо оставить в покое детей Минато лишь легла плодоносным семечкой на знатно удобренную вашим личным авантюризмом почву!..

Не то чтобы эта догадка что-то поменяла в моем отношении к Цунаде Сенджу... Просто... нужно быть осторожнее. Цунаде непредсказуема.. да вдобавок еще и женщина.

Занятый размышлениями над новыми обстоятельствами, я задумался, оставив ногам самим мерять шаги... и очнулся, только со всего размаху зарывшись носом в возникшую передо мной спину. Цунаде недовольно повела плечами (а от хотелось бы мне посмотреть на это движение, только спереди... тьфу, чур меня, чур!), но ничего не сказала.

И едва я выпутался из ее халата, как до меня долетело окончание разговора:

— ...Вам не остановить меня. Потому что они — мое солнце, за которым я следую! И я буду их достоин!..

— За прошедшее время, ты ничуть не изменился, рыжий, — пробормотал я, и, уже в полный голос сказал, выходя из-за спины Цунаде: — Ну здравствуй, Наруто!

Джинчуурики перевел взгляд на нового участника разговора... и его лицо, секунду назад растянутое в глуповатой, но гордой... и такой обаятельной улыбке, вдруг закаменело. Рыжий посмотрел на меня взглядом, не предвещающим адресату ничего хорошего, и проговорил:

— Наконец-то мы встретились, Айдо! Ты вовремя, потому что я как раз хотел тебе кое-что сказать!

* * *

— Наруто, послушай — это не я, меня там не было! Вообще, это она сама меня поцеловала, а я был против! Я сопротивлялся изо всех сил! И после поцелуя совсем-совсем ничего дальше не было, правда-правда! Мы даже домой ко мне не пошли, так, на лавочке в кустах!.. Ой...

Я прижал руки к груди и умоляюще посмотрел на рыжего.

Суровая гримаса, еще секунду назад обвиняюще сиявшая на лице джинчуурики, оплыла и превратилась в кое-что более привычное.

— Чего? — тупо переспросил он.

А из-за спины раздался звучный хлопок — Цунаде изо всех немаленьких сил приложила ладонь к своему лицу.

— Хокаге, что несет этот идиот, считающий себя Узукаге?

Медведь из Облака в своем репертуаре. Как-то даже умилиться тянет.

— Райкаге, у тебя есть дочь, жена, сестра, подруга... — Цунаде замялась и после небольшой паузы продолжила: — мать?

— Хей, бабуля, это уже слишком! — непроизвольно вырвалось у меня

— А то я не знаю, о чем ты думаешь, когда в мою сторону смотришь, — отмахнулась она. — Если бы Джирайя не умер...

— Нет, — удивленно пробасил Райкаге.

— Тогда не обращай внимания, тебя это не коснется, — ответила она Эю.

Цунаде пропустила мимо ушей намек Вселенной на то, что с ее будущим супругом (вот я не я буду, если их не поженю Это будет моя месть. Им обоим!) не все так однозначно, скрестила руки на груди и с легкой улыбкой приготовилась наблюдать за разворачивающимся действом. Странно, но, вроде бы, она сама собиралась остановить рыжего. Или она позвала меня сюда затем, чтобы?... Вот стерва!

Видимо, умные мысли приходят в... одинаковые головы (а уж какие они там — умные или нет — в морге разберут) одновременно, потому что в этот момент очнулся Наруто. Домашние заготовки закончились и рыжий вернулся в свое естественное состояние.

— Айдо, что ты тут делаешь? — спросил он.

— Да так, — улыбнулся я. — Слышал, ты нарушил приказ и удрал с острова, куда тебя отправил учиться твой Каге? Ну, насчет обучения я совершенно не удивлен — странно было бы, реши ты поднять свой уровень прежде, чем совать голову в мировую войну. Но вот остальное... Знаешь, с некоторых пор я очень плохо отношусь к тем, кто нарушает приказы своих командиров. А с учетом того, что твой спутник это джинчуурики Восьмихвостого...

Слегка облегченная копия Райкаге кивнула и махнула рукой:

— Йоу, чувак!

Правое веко дернулось совершенно самостоятельно, правда.

— В общем, я здесь, чтобы все было по-честному — вас четверо и нас четверо, — быстро закруглил я речь и замер, скрестив руки на груди.

— Но... как... ведь...

Рыжий оглядел стоящего рядом облачника и перевел взгляд на троих нас. Во взгляде сквозило недоумением.

— А вот так!

Я улыбнулся... и вокруг меня завертелась красная дымка, а мир покрасился всеми оттенками оранжевого. С каждым разом вызывать ауру становилось все проще и проще. Уже не надо просить Йоко, достаточно было просто пожелать. А в сумерках смотрится еще и эффектно, перед аудиторией правильного пола... Тьфу на тебя, Айдо!

— Вот оно что... — протянул Наруто и рефлекторно потянулся почесать затылок, но этим и ограничился. Лис внутри него впадать в безумие и лезть наружу явно не собирался. Наверное, чуял, что Йоко скучает по дедушке. Доброму. Пушистому. Вку-у-усному... Так, кажется, сейчас были не мои мысли. Кажется.

Я встряхнулся и краем глаза покосился на остальных. Спутник Наруто — Би его зовут, это я уже выяснил — закатил глаза и зашлепал губами. 'Сочиняет приличествующий случаю рэп', — прокатилась по телу дрожь осознания. Райкаге округлил глаза от удивления, повернулся к Цунаде и гневно раскрыл рот, собираясь что-то ляпнуть... да так и замер. Сама же бабуля улыбалась во весь рот и явно наслаждалась ситуацией. Так и есть — я не в ее деревне.

Конечно, в последний десяток лет отношения между деревнями постепенно мигрировали от всеобщего соблюдения договоров к праву сильного — вон у Облака с Камнем было два джинчуурики и хоть бы кто слово сказал — но договоренность о биджу худо-бедно соблюдалась.

Ясно. Значит, весь этот концерт с 'союзной деревней' для этого и нужен. Родную Коноху я всяко обижать не стану... слишком уж сильно. Получается, Цунаде никому ничего объяснять не обязана, а меня попробуй заставь рассказать. В свою очередь, попытаться придавить меня силой означает вызвать недовольство Конохи и получить против себя двух — сильнейшего и совершенно неизвестного (остальное человечество пока что не в курсе прихотливой родословной Йоко. Подозреваю — пока) — биджу. А если сейчас выясниться, что носители этих двух биджу — еще и братья (а иначе с чего бы Наруто так оригинально со мной поздоровался? Не в Хинате ж, право, дело? Рыжий не сообразит, что происходит, даже если мы на его глазах в кровать упадем)... Тогда вообще... Да, уроки Чиё много сделали для моего понимания происходящего. Но какова Цунаде. А? Добрая, блин, бабуля! Просто хитрая грудастая стерва! И да — как же я ненавижу политику...

Мои мысли вдруг перебил голос. Спокойствию в нем мог бы позавидовать буддистский монах в медитации, а вере — самый фанатичный католический инквизитор. И тем удивительнее, что принадлежал он одному рыжему...

— Все равно, — проговорил Наруто. — Все равно, кто бы что ни говорил. Я пройду. Я должен идти вперед, потому что я должен всех защитить. Потому что... этого хотели от меня мои родители!

Он напрягся, скрутил пальцы в какую-то печать, и вдруг окутался золотым светом. Сияние облегло его со всех сторон, прямо на глазах превращаясь... в обычный и привычный, только ярко светящийся оранжевый комбинезон рыжего, только на этот раз расчерченный черными полосами, кругами и запятыми на воротнике.

— Э-э-э? — только и смог выдавить я.

Наруто удивленно и даже, кажется, несколько обиженно посмотрел на меня. А в моем внутреннем мире отчетливо хихикнула Йоко. Она смогла разобрать незаданный вопрос в потоке сырого недоумения.

'Пап, ниндзюцу такого уровня, с использованием такого количества энергии, это уже не дзюцу — ремесло, это искусство. Не существует никаких техник для управления такой энергией, что и понятно — биджу... и мне техники просто не нужны. А значит, все зависит от воли и воображения того, кто этой силой пользуется.'

'То есть комбинезон с короткими штанинами и тапками без носов из света — это потому, что... кгхм... Наруто?'

'Ага. А еще учти, что Девятихвостый поделился своей чакрой не по доброй воле, поэтому там все действительно зависит от пользователя. У тебя простая красная аура потому, что я не позволяю твоему больному воображению проявить обычное мужское дурновкусие!'

Дочь замолчала. Я хмыкнул — да уж, и правда, с учетом всего, что периодически рвется мне на язык, комбинезон на два размера меньше из чакры биджу далеко не худший вариант, качнул головой, возвращаясь в реальность, и сделал маленький шаг вперед.

— Нет.

— Что 'нет'?

Я вздохнул и пояснил:

— 'Нет' на оба вопроса. Нет, родители хотели не этого. И нет, ты не пройдешь.

— Да откуда тебе знать, чего они хотели?! Хотя нет...

До этого дня я думал, что видел Наруто любым. Веселым, грустным, сосредоточенным на тренировках, видел его радость, когда он мог защитить друзей, видел обиду на Сакуру, видел отчаяние, когда ушел Саске. Не видел только злого Наруто. И вот сейчас это произошло. Да еще зол он был на меня...

— Ты-то как раз и можешь знать... Ты видел отца, разговаривал с мамой... И за все это время ты так и не сказал мне, что ты!..

С этими словами джинчуурики рванул вперед, подпрыгнул и обрушил на меня удар.

— ...мой брат!!!

Законы физики не отменить. И если для одной интересной особы они не писаны, позволяя увеличивать грудь по собственному произволу, то остальным приходится с ними жить. Под ногами хрустнула каменная плита, разбегаясь трещинами и получая вдавленный в камень рисунок протекторов с моих сапог, который останется там и через сотни лет. А Наруто недоуменно заморгал, таращась на свою сияющую солнечным светом руку, перехваченную красной аурой в сантиметре от моей поднятой в блоке ладони.

— О, так ты уже знаешь? Не прошло и... сколько там — лет десяток? — сказал я, растянув губы в милой улыбке. — А все же интересно, как на ваш тайный и закрытый остров попал Саске? Потому что трудно поверить, что под этим небом есть еще разумные существа, которых ТЫ БЫ ВЫСЛУШАЛ!

Законы физики из врагов могут становиться друзьями. Примерно так как сейчас — когда одновременно с последним возгласом я что было сил впечатал свободный кулак в живот рыжего. Он отнял у биджу чакру, поэтому у него не оказалось дружелюбного создания, кто смог бы (и главное — захотел) заботливо перераспределить импульс своей энергией... Поэтому Наруто закономерно смелО. Пролетев совсем немного, он упал на землю, пропахав гигантскую борозду метров на двадцать и затормозил, вписавшись в здоровый валун, расколов его на куски и подняв тучу пыли.

Я поднял кулак к лицу и задумчиво на него поглядел.

— Хм. До этого дня я как-то не задумывался над этими возможностями. Ну есть и есть. А вот так вот, грубо и зримо как, хе-хе, удар кулаком — оно нагляднее... А, пожалуй, неплохо, что я узнал о том, что имею, только сейчас. Будь я чуть поглупее — увлекся бы и тогда не случилось печатей, острова... и всего остального.

— Если бы ты был другим, — вопреки обыкновению думать слова, сейчас голос Йоко раздался у меня в ушах, — я бы сломалась. Не смогла выдержать свою суть. Ты бы превратил меня в обычного биджу. И я бы убила тебя и уничтожила этот мир. Поэтому спасибо, что ты такой какой есть.

Мимолетное ощущение поцелуя в щеку — и ее присутствие исчезло. Вот и пойди пойми, шутит она или говорит серьезно. Одно слово — девчонка...

Я тряхнул головой и шагнул к едва осевшей куче пыли на месте камня, в глубине которой уже началось шевеление. Пространство расступилось передо мной, но это не был Хирайшин, когда ты обманываешь Вселенную, протискиваясь с черного хода. Это не были печати, накачивающие тело мощью и желанием рваться вперед как тряпка с уксусом у быка под хвостом. Земля поднимала в ласковых ладонях, ветер дарил крылья, помогая добраться к цели, заходящее солнце и восходящая на этом краю континента луна своим светом отбрасывали с пути мельчайшие пылинки, позволяя двигаться еще быстрее. Это было... это было... как летать. Так вот она каково — быть богом.

Мой кулак навис над светлой макушкой, но Наруто вскинул колючий взгляд и из-за некрупного каменного обломка ко мне полетела его ладонь... с вертящимся Разенганом. Ого, одной рукой. Прогресс! Хотя нет — вон дополнительный чакроотросток торчит, поддерживает шарик. Но псевдоконечности — это даже круче, чем возросший контроль. Наруто... Я тобой горжусь!

Запястье рыжего наткнулось на мой блок, голубой шар с футбольный мяч размером сорвался с замершей руки и взорвался, проделав в стене скального ущелья здоровую выбоину. А мы смотрели друг другу в глаза.

— Ты все эти годы был рядом и ничего не сказал! Ты же знал, как для меня это важно!

Золотой кулак вонзился мне в ребра. Он быстр... Очень быстр. Но это не делает его правым... И он стоит на дне воронки!

— Я говорил тебе десятки раз! Но ты не слушал! Что толку, что я твой брат, ты сам выбрал себе брата!

Коленом в челюсть с полоборота — это жестоко. Будь мы обычными людьми... да будь мы шиноби... да даже кем-то вроде Гая и Ли — оба уже не встали бы. Не исключено — никогда. Уже нет ни тайдзюцу, ни приемов — просто голая мощь. Но мы ни те, ни другие, ни третьи. Мы — монстры...

Наруто вскакивает на ноги. Несмотря на покров биджу, он явно контужен. Но на этот раз я не намерен его щадить!

— Саске, Саске, Саске! — имя — и удар, Имя — и удар. Ребра, плечо, челюсть... — Сколько можно болтать про Саске! Я говорил, просил, умолял — оставь его в покое, отпусти! Но ты присвоил себе право решать за всех нас!..

Мой кулак вдруг оказался зажат в раскрытой ладони, а в лицо уперся взгляд холодных голубых глаз.

— Возможно. Но я всегда мечтал о семье. И я был бы счастлив, если бы ты стал мне братом!!!

Наруто слегка оттолкнул меня... а затем небо рухнуло. Апперкот с силой биджу... Этот удар я не успел не то что отвести — заметить.

'Так вот почему биджу не занимаются боксом...' — отстраненно думал я, вставая из ямки, выбитой телом после падения. А еще отстранение — классический симптом нокаута.

Медленно, как во сне, подскочил Наруто, почему-то одетый уже в свой обычный — не светящийся — комбинезон. Впрочем, в счастливом детстве после пропущенного прямого от Гая чего мне только не виделось. Звездочки — для слабаков, мне вот один раз показалось тогда, что я — Железный Дровосек...

Я отмахивался как мог, и вокруг рук уже не вилась алая дымка ауры Йоко. Зрение плыло и я никак не мог сконцентрироваться на узорах печатей на ладонях, чтобы их активировать...

Наруто продолжал что-то вопить. Все его крики укладывались в стройную систему, которой было очень нужно, просто необходимо подвести итог. И, подсекая его под коленки, я прошептал:

— Наруто, ты полный идиот. Ты видел нашу маму? Как после такого тебя возможно не любить?

В тот момент и в том состоянии мои слова показались мне единственно верными и безупречно логичными.

Жизнь в очередной раз доказала, что болтовня в бою — дело наказуемое. Этой паузы оказалось достаточно, чтобы рыжий собрался. В момент, когда моя нога устремилась к его челюсти, он рванулся и головой пробил мне печень. И сумерки брызнули разноцветными искрами...

Когда Вселенная собралась в кучу, с неба мне подмигивали одинокие звезды. Лежать на спине на осколках раздробленных камней оказалось очень удобно. А под правой рукой ощущалось что-то мягкое. Догадаться, что именно это было, оказалось несложно, и я погнал сквозь нее медчакру.

— Наруто, — сказал я. Горло неожиданно выдало хрип. Похоже, подлечиться стоит и самому... — Ты как?

— Нормально, — хрип сбоку был похож на мой как близнец. — Давненько меня так не отделывали.

— Не преувеличивай. Сложно вспомнить заваруху последних лет, откуда бы не торчали твои уши.

— Ну я же Узумаки. Зато у тебя отлично получается выходить сухим из воды.

— Ну я же Узумаки... брат.

— Да уж... Брат.

Я улыбнулся. И Наруто улыбался тоже.

Неожиданно звезды заслонила накачанная тень и голос, которым стоило бы сшибать мелочь в подворотнях, произнес:

— Ты посмотри,

Какой пример братской любви!

Чтобы братьями стать

Надо друг друг хорошенько наподдать!

Это идет изнутри

Мощь и сила братской любви!

Йоу камон мазафака!

Последняя строчка, разумеется, была местной, аутентичной. Что-то там на предмет 'придурка, полудурка' в местной специфике. Но мой измученный мозг воспринял это именно так. И... клянусь, я не виноват!

Разумеется, над нами навис Би, джинчуурики Восьмихвостого, человек, разговаривающий плохими стихами. Разумеется, меньше всего на свете мне сейчас хотелось слушать его словоизвержения. И, разумеется, его совершенно не волновало мое мнение на этот счет. Ну что ж, придется подключать тяжелую артиллерию. Правда, я надеялся, что первой, кто услышит лично мной срифмованные строчки, будет Таюя. Но да ладно, у девочки и так была очень тяжелая жизнь, она пережила слишком много страшного...

— Ты кто? Представься.

Я местный автор жизни, жду овации.

Кидаю мимо глаз свой фальшивый мир.

Забыл? Спешу напомнить, не ты такой один.*

Тень, заслоняющая небо, дернулась и медленно убралась из поля моего зрения. А меня оглушил громоподобный, но все же девичий хохот.

— И чего такого? Неплохо ж вышло... — пробормотал я и тихо добавил:

— Я жду когда смех станет теплее,

Когда глаза не будут врать нам,

Когда корабли поднимутся до морей,

Я жду когда мы будем больше знать.

Почему мне никто не дарит шанс,

Мое право, стать птицей...**

Смех резко стих.

— Да, все-таки в актуальном стихотворчестве что-то есть, — произнес я, протягивая руку Наруто и поднимая его с земли. — По крайней мере, прекрасно действует на малолетних соплюшек с ветром... и остальными четырьмя стихиями в голове. А сейчас меня больше интересует, почему исчез покров биджу. Или мне показалось?

________________________________________________________________________

* http://vk.com/rap_stprod?w=wall-39702872_13728%2Fall , прим. авт.

** http://www.rapforce.net/forum/9-1154 , прим. авт.

________________________________________________________________________

— Не показалось, — донесся из-за спины смущенный голос.

Я обернулся и окинул взглядом раскинувшуюся картину.

Первым, конечно, бросались в глаза питомцы Деревни Облака. Впрочем, такие туши не заметить просто невозможно.

В двух шагах от нас с Наруто стоял Би. Он таращился на меня со странным выражением, которое я, бывало, замечал во взгляде Ли, обращенном к Гаю... Но это мне, конечно, только показалось.

Гораздо более примечательно смотрелся Райкаге. Ему, видимо, крайне редко в своей жизни случалось удивляться, поэтому это ощущение было для него внове. Он неподвижно смотрел на так и не сменившую с начала нашей драки Цунаде. А из-за ее плеча смущенно выглядывала... ну конечно. Эй не мог не запомнить тех, с кем я пришел на Совет Каге. Отсутствием наблюдательности он тоже никогда не страдал, а Йоко возникает из моего внутреннего мира с определенными спецэффектами. И осознание того, что на Совете рядом с ним находился... лась биджу во плоти вполне способно затмить собой любое, сколь угодно изощренное применение какого-то там шарингана Данзо. А извиняющаяся и смущающаяся биджу за плечом Хокаге — это, я вам доложу... Привыкай, Эй. Узушио вполне готова побороться с Конохой за титул самой обезбашенной деревни. Кстати, об извинениях — их-то я как раз и не услышал...

— Ну и зачем?

Я сурово нахмурился.

— Йоко спряталась за Цунаде почти полностью.

— Бабуля сказала... — Хокаге нахмурилась, а у всех остальных на лица вползли улыбки... или просто немного расслабились накачанные лицевые мышцы. — Они говорила тихо, но я услышала: 'Эти двое не угомонятся, пока не упадут'. Вот я и... постаралась...

— Мои печати исчезли — тоже ты?

— Да, пап, — очередная травма мозга у непричастных. — Помешать их активировать я не могла. а с печатями... С печатями это было бы нечестно.

— А с Наруто ты как справилась, справедливая ты моя?

— Ну-у-у... мы поболтали с Лисом... По-родственному... Я справилась... Пап, а Гьюки... Он очень умный... и интеллигентный...

На протяжении всей фразы Йоко все больше и больше покрывалась румянцем, и, наконец, покраснение превысило все возможные пределы, она рассыпалась снопом искр и испарилась в воздухе. А во внутреннем мире до меня донесся хлопок закрывающейся двери.

Я покачал головой, оглядел теперь уже четверых контуженных Каге и их приспешников и тяжело вздохнул: я привел в мир Ужас и он уже никогда не будет прежним...

— Эй, очнись, — я легонько постучал костяшками пальцев по черепу Наруто и дождался, когда он переведет осоловелый взгляд на меня. — Ну что ты пялишься так? Биджу — тоже люди, ясно?

— Ага, — пробормотал рыжий.

— Наруто. Я очень рад, что мы, наконец, все выяснили. Ну что, мир?

— Мир!

И он крепко стиснул ладонь, которой я все еще держал его за руку.

— Ну вот и отлично. Наруто, что делать дальше, тебе объяснит бабуля. У нас тут война, вообще-то, и раз уж ты приперся... А я пошел.

— Куда?!

Слаженности этого квартета мог бы позавидовать любой концертмейстер с Земли. Я улыбнулся:

— Как это куда? Конечно же, спасать наши задницы!

И пустота Хирайшина сомкнулась за моей спиной.

Глава 55

Интерлюдия

Таюя резким движением вернула нагинату из замаха, перехватила ее поудобнее и замерла, приготовившись взмахнуть ею снова. Но огненная волна, секунду назад сорвавшаяся с лезвия, благополучно смела четверку нападающих, превратив части их тел, попавших под удар, в облака белесых хлопьев. Теперь врагам на восстановление потребуется некоторое время, никого другого в округе, окинутого быстрым косым взглядом, пока не было, значит, появилось время выйти из боевой стойки, расслабить ноги, прижавшись спиной к холодной металлической броне Дока, и вытереть со лба пот.

За прошедшее с момента последней стычки время Таюя многому научилась. Впрочем, как и все остальные, волею судьбы оказавшиеся на забытом острове Узушио и уже по собственному выбору связавшие с ним свои жизни... Здесь девушка коротко усмехнулась, пробормотала: 'Уже и думаю пафосом. Почти как он...', затем прикрыла глаза, зная, что верный Док, когда-то давно изменивший, как и хозяйка, форму, но не суть, обязательно предупредит ее о новых врагах и продолжила вспоминать.

Да, все они многому научились. Айдо, забывший свои вечные шуточки, буквально поселившийся в той самой пещере и лишь немного оттаявший в самые последние дни, когда убедился, что каждый, отправившийся на войну, хоть что-то из себя представляет. Карин, бродившая по острову с неприступным и загадочным видом, будто получившая то, о чем раньше не смела и мечтать. Да и сама Таюя, наконец-то научившаяся при выпущенных духах-спутниках (хотя насчет 'духов' любой, получивший обрезком стальной рельсы в виде меча по кумполу, мог бы с легкостью с ней поспорить) шарашить вокруг огненной волной. Правда, по меткому выражению Айдо, именно 'шарашить', то есть ни о какой точности, прицельности или контроле речь и не шла, но для такой войны это было как раз то, что доктор ('И зачем было называть ирьенина этим странным словом? Все-таки ты очень необычный человек, Айдо. Очень. Хотела бы я тоже быть...') прописал. Но далось это дорогой ценой...

Да, Гурен была шиноби. Да, она была питомцем Орочимару и таким как она обычно были несвойственны привычные человеческие качества. Да, порой смерть в таких условиях казалась чуть ли не избавлением и, уж в любом случае, логичным продолжением исполнения... Чего? Долга? Приказов? Вложенных желаний, которые со временем стали своими собственными или... были ими изначально?

Таюя никогда не призналась бы в этом никому, а в первую очередь себе самой, но смерть Гурен она перенесла гораздо тяжелее. Ни Айдо, потерявший человека который ему доверился, ни Карин, оставшаяся без наставницы и... кого-то вроде старшей троюродной сестры, ни даже Хиро не смогли бы разделить этих чувств. Почему? Может, потому... но девушка старательно гнала от себя эти мысли... что она видела в Гурен свое будущее? Может, искореженные осколки человеческих душ, которые оставлял после себя Орочимару, и не достойны ничего иного? Может, такой итог — искупление и исправление всех совершенных ошибок. Тем более, что о воздаянии Таюя знала теперь, можно сказать, из первых рук. Неизвестно. Но с некоторых пор девушка, все еще не привыкшая к тому, что у нее есть фамилия, изменила свое отношение к смерти. О нет, она ее не боялась — настоящему воину не пристали такие низкие чувства. Но по какой-то причине... по одной красноволосой причине... это перестало быть единственным достойным жизненным итогом. А вдруг у него получится? Тогда у Таюя получится стать для него той, кем стала она.

Девушка как всегда досадливо дернула головой. 'Размечталась'. Нет, конечно, Айдо обещал и он сделает все, на что способен, Таюя верила ему так, как никому. Ни на земле, ни на небе. Но, в конце концов, если против — сама вселенная?

Таюя действительно не совсем привыкла к своей новой фамилии. И поэтому еще не знала, что одним теплым субтропическим вечером семнадцать лет назад Бог Смерти впервые за невесть сколько лет заговорил. Лишь для того, чтобы поведать изумленному мирозданию новое правило — Узумаки всегда выполняют свои обещания...

Интуиция, более-менее развитая у всех шиноби, не скончавшихся по глупости в первом же бою, настойчиво шепнула, что короткая передышка заканчивается. То ли предыдущие мертвецы восстановили свои тела, то ли круговорот битвы, распавшейся на множество индивидуальных драк после того, как Даруи уничтожил армию белых Зецу, лезущих из воды ('Черная молния в виде пантеры это, биджев хвост, красиво... Хотя и Зецу здесь было не в пример меньше, чем на Узушио, да и молния гораздо слабей!' — ревниво отметила, не удержавшись от крепкого словца, девушка), вынес на нее каких-то новых — это ничего не меняло. Нужно было продержаться, максимально затрудняя действия мертвых шиноби, пока малочисленная барьерная команда торопливо запечатывает воскрешенных. Это напоминало вычерпывание озера фляжкой... 'Но ведь и Узушиогакуре не сразу строилась!' — ввернула Таюя очередную фразочку своего друга и бодро улыбнулась сама себе, бросив взгляд в сторону своего третьего Дока, металлической башней сверкавшего среди обломков скал. Потому что рядом с ним и под его присмотром находилась причина ее пребывания здесь.

По правде говоря, Таюя могла прямо сейчас не сходя с места назвать десяток мест, где она пригодилась бы больше и перечислить полтора десятка дел, более нужных и важных на войне, чем то, что она делает сейчас в качестве обычной боевой единицы. В конце концов, она тоже Узумаки и пусть самостоятельно мало что может, но вот если рядом будет Айдо... Аргументы выглядели очень весомо и логично, но, как и все ее умопостроения, вдребезги разлетались о невозможно обаятельную улыбку и загадочный блеск зеленых глаз. Таюя отчаянно верила и надеялась, что этот блеск означает любовь...

Как и всегда в таких случаях, девушка мотнула головой, выбрасывая все мысли, не относящиеся к делу и сосредоточилась на настоящем. А настоящее, к чести сказать, не доставляло ей никаких проблем.

Тен-тен вела себя идеально будто и впрямь беспокоясь о том, что она... 'Не думать об этом, не думать!' Держалась не в самом тылу (а где тут тыл-то?), но и вперед не лезла. Не попав в барьерную команду из-за узкой специализации талантов в фуин, не старалась никому доказать, что не хуже других, уверенно используя свои козыри. От потока острого железа и отдельных особо чудовищных экземпляров оного в силу прижизненных рефлексов уворачивается и мертвец, а распечатываемая железная раковина срабатывала на жертве немногим хуже усилий барьерной команды, но еще и защититься ею можно было. Тен-тен не старалась выглядеть лучше чем есть, но не забывала помочь тем, кто рядом. На нее можно было положиться, ей можно было довериться, высказанная просьба будет выполнена, а к порученному делу приложены максимальные силы. Идеальный боец поддержки.

Таюя отвела взгляд от... подруги?.. Соперницы?.. или?.. 'Нет, пожалуй, для наших отношений даже Айдо слова еще не придумал, — фыркнула девушка. — но я тоже хотела бы быть идеальной. Хотя бы для одного... И этого было бы достаточно!'

Металлическая нога за спиной вздрогнула, готовясь повернуться, и Таюя встряхнулась, готовясь встретить ударом нагинаты, а, может, и волной огня чьего-то мертвого и воскрешенного родственника, друга, возлюбленного... врага... 'Все-таки Орочимару гениален, — мелькнула неприятная мысль. — Заставить шиноби, далеко не дураков, бездумно и исступленно , раз за разом бросаться на бессмертные, неуничтожимые, с бесконечной чакрой и полностью покорные куклы... даже Айдо на секунду поддался тогда, на берегу. Хоть они и похожи!'

Таюя на миг замерла. И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы на ее рукав медленно спланировала невесомая, почти незаметная и очень тонкая паутинка.

— А это еще что? — вслух удивилась девушка, поднимая руку ближе к лицу. — Так... Это что-то... Что-то мне напоминает... Что-то... Вот же

* * *

* * *

* Орочимару

* * *

*** , через

* * *

* * *

и

* * *

Рикудо-сеннина у десятого биджу под хвостом! Прости, Йоко...

И, выпалив тираду из уже много лет старательно скрываемых в самых дальних уголках памяти слов (судя по последней фразе, не без причин), девушка расправила немного подкопченные в бою, но все еще белоснежные крылья, до этого момента привычно сложенные за спиной, хлопком нижней пары по металлическим фигурам превратила двух Доков в золотые искры, прилипшие к перьям и по рваной, из-за несогласованных махов четырех крыльев, унеслась в глубину каменного хаоса побережья Страны Молний.

* * *

— О, Рикудо-сеннин всемогущий! А это еще что?

Шикамару не зря щегольнул выраженьицем, подхваченным у красноволосого Узумаки ('Неужели он и вправду так ругается? Помилуй, пресветлый Хаширама!.. Тьфу!'). Существа, стоявшие перед ним, выделялись на фоне даже особенно экстравагантных шиноби примерно так же, как и Айдо. Только с противоположной, э-э-э, стороны шкалы. Две головы на одном теле, шесть рук на другом... Только толстяк относительно нормален. И, разумеется, эти питомцы Орочимару (а кого ж еще-то?) были такими же мертвыми, как и остальные.

— Шикамару...

Из-за плеча предостерегающе кашлянул Чоджи, за спиной басовито гавкнул Акамару, а Киба и Неджи, с которыми свел большую часть Команды Асумы водоворот сражения, промолчали. Зато не смолчали враги.

— Ну, детишки, я же предупреждал, что вернусь из ада, чтобы отомстить? Теперь готовьтесь занять наше место!

— А мы разве раньше встречались? Я вот тебя не помню и ничего против тебя не имею, — ответил Нара, удивленно округлив глаза.

— Что-о-о?! — буквально взорвался негодованием шестирукий мертвец. — Да мы!.. Да мы!.. Мы напали на Коноху и похитили Учиха Саске! Мы знаменитая Четверка... или Пятерка — хрен теперь пойми — Звука! А вы — жалкие!..

Воскрешенный продолжал разоряться, но Шикамару его уже не слушал. Человеку, способному помнить все техники всех шиноби родной деревни, не составляло труда вызвать в памяти — можно даже дословно — отчет о погоне за добровольно ушедшим из деревни Саске. Но любой план, любая стратегия, даже самая простая, нуждалась во времени на свою разработку, так что пусть эти болтают. Ино могла бы действовать импульсивно, хоть в последнее время и исправилась, но она не здесь: помогает с двумя сумасшедшими братьями из Облака, которые — вот же безумие, как такое возможно вообще?! Ну давно было понятно, что в этом Облаке не все в порядке с головами, кто еще может добровольно издеваться над собой, накачивая такие груды мускулов? — при жизни прогрызли себе путь наружу из желудка Девятихвостого, ее там подстрахуют. Чоджи поймет, а остальные, надеюсь, хоть немого за все это время смогли узнать Шикамару.

— Кидомару, достаточно, — внезапно сказала двухголовый с пепельными волосами на обеих головах. — Хозяин оставил нам возможность выбрать, как выполнить приказ. Но приказ он отдал. Парни, берем их.

До этого размахивавший всеми шестью руками тип и ухмыляющийся здоровяк мгновенно ит без раздумий двинулись вперед. Это движение должно было перейти в неостановимый бросок, но вдруг все трое (или четверо?) замерли на полушаге, уставившись куда-то поверх голов шиноби Конохи. Нара подавил желание обернуться — будучи заместителем командира армии, он просто по долгу службы знал состав всех дивизий, сформированных для этой войны. Кроме того, представление, устроенное новоявленным Узукаге по прибытию, уже стало притчей во языцех среди работников штаба. Да и, в конце концов, есть не так уж много шиноби, способных летать. И так сложилось, что с одним... одной из них Шика был знаком весьма близко.

Парень незаметно ухмыльнулся, морально подготовился к тому, что сейчас услышит... и жестоко ошибся.

— Дорогие друзья, вы по-прежнему многословны. Отрадно, что даже смерть не заставила вас изменить своим привычкам. Что ж, зато я точно знаю, чего от вас ожидать!

И вслед за спокойным девичьим голосом из-за спины Нара, обдав его лицо ветром, поднятым крыльями, выпорхнула Таюя Узумаки, единственный боец Узушиогакуре. отправленный на этот участок фронта, потому что 'ее более чем достаточно'. И, похоже, сейчас слова Айдо...Узумаки...Узукаге — Нара еще не определился — этот парень не укладывался во все определения в равной степени — конкретно для Шикамару стали правдой.

Несколько секунд царила тишина, а затем девушка, не дождавшись ответа, продолжила:

— Давно не виделись, Кидомару, Джиробо, Укон... Сакон. По понятным причинам желать здоровья вам не могу, а могла бы — не стала. Со стороны Орочимару заставлять служить тех, кто уже умер — это подло.

— Наш хозяин не Орочи... — начал было говорить Сакон, но вдруг умолк, как будто ему выключили звук.

Секундную паузу поспешно прервал Джиробо.

— А ты изменилась. Уже не хамишь?

— Живым свойственно меняться, — отмахнулась Таюя. — Хотя насчет хамства кое-кто с тобой бы поспорил. Порой его проповеди так раздражают... Но это сейчас неважно. Мне жаль.

Золотистые искры на крыльях девушки, на которые ее собеседники не обратили внимания, вдруг прянули вперед, раздуваясь во все стороны, обретая форму и размер... И на место, где стояла Пятерка... ну или Четверка — и вправду не понять — рухнули две пятиметровые металлические статуи. Как их самих было недостаточно, Доки одновременно взмахнули мечами, обрушивая их в месиво каменной крошки, в которую превратился этот маленький участок земли.

Таюя окинула быстрым взглядом пылевое облако и полуобернулась к Шикамару и так ничего и не успевшим сказать и даже гавкнуть шиноби Конохи.

— Уходите. Я сама разберусь здесь.

— Но мы можем помочь, — вставил простодушный Чоджи.

Девушка досадливо качнула головой.

— До того, как они восстановят свои тела, осталось немного времени. Идите, это не ваша битва.

— Гордая. Такая же, как и он. Ты справишься, — неожиданно обронил Неджи, развернулся и скрылся за ближайшими скалами.

— Ну спасибо! — фыркнула девушка.

Шикамару хлопнул по плечу Чоджи, но вдруг вскинул голову.

— Таюя, — сказал он. — Насчет твоих слов тогда. Если бы все было по другому...

— Шика, ты прав. Все могло бы быть по-другому. Если бы ты меня не убил, — девушка по-доброму улыбнулась. — И не отрицай, это была именно твоя заслуга, девчонка с веером лишь немного тебе помогла. Кстати, то, что она пришла тебе на помощь, многое значит. Мой тебе совет — задумайся над этим и не нужно больше слов. Там, кажется, ваша блондинка наткнулась на Асуму и ей требуется помощь.

И на немой вопрос во взгляде Нара она усмехнулась:

— Я тоже помню вас всех. По именам. И... вали уже отсюда, ленивый балабол!

Шикамару кивнул и, прихватив посуровевшего Акимичи, на всей доступной скорости бросился на поиски Ино. А Таюя, убрав улыбку, отвернулась к пыльному облаку. Ждать оставалось недолго. Но ждать было необходимо.

* * *

Каменная взвесь осела. Посреди скально-пустынного хаоса вновь стояли четверо — трое напротив одной.

— Интересно, на что вы рассчитывали, нападая на этих парней сейчас? Вы ничего не смогли им сделать и пять лет назад. С тех пор они стали сильнее — живым свойственно улучшать свои навыки. А Йоми Теншин вы использовать не сможете — для этого нужны четверо. Без обид, Укон.

Кидомару было дернулся что-то ответить, но тут в диалог вновь вступил двухголовый.

— Таюя, чего ты добиваешься этими разговорами? Ты всегда была очень умной девочкой и не можешь не понимать, что мы выполняем приказ...

— Приказ? — резко перебила его девушка. — Тогда вы тоже выполняли приказ, Сакон! И посмотри, к чему это привело? Я надеялась, что хотя бы после всего вы поняли... Может, вы не знали, я и сама услышала только здесь — от Эдо Тенсей можно освободиться. Своей волей. Поэтому я и говорю с вами.

Нервно кусающая губы девушка (встреча с прошлым явно далась ей нелегко) вдруг успокоилась.

— Ну и, конечно, — едва заметно улыбнулась она, — я жду, когда у кого-то из барьерной команды появится время вами заняться. До этого момента нет смысла тратить чакру, ведь у вас она бесконечна.

— Наконец-то узнаю малышку Таюю, — хмыкнул Сакон. — У тебя на все был запасной план.

— Какая к биджу 'малышка'? — буркнула девушка. Теперь хмыкнул здоровяк Джиробо. — Тут и в первый план не очень верилось, с вашей волей и так все ясно, слабаки. Да еще и мертвые!

Ухмылка Джиробо стала шире, да и остальные попытались усмехнуться. Но почти чтоь дружеская беседа оказалась прервана.

— Хватит слушать эту предательницу! — шипящим голосом произнес из-за плеч Сакона его вторая голова — Укон. — Вы разве не поняли — она специально тянет время, чтобы уничтожить нас! Вам было мало одного раза?! Тем более, — добавил он, невозможно изогнув то, что служило ему вместо шеи и посмотрев Таюе прямо в глаза, — насчет Йоми Теншин ты ошиблась — нас пятеро!

И одновременно с неба рухнули три массивных тела, метя в Доков Таюи, до того неподвижно замершие почетным караулом по бокам хозяйки.

Металлические истуканы не сдались так уж легко. Резкие взмахи двух мечей пересеклись на одной из громадных фигур, превратив ее в облако белесого дыма, но две другие смогли дотянуться до своих целей. Скрежет разрываемого металла — и в небо взмыл золотой шлем, разбрасывая по сторонам алые блики от закатного солнца. А тело второго бронированного духа грудой искореженного металла рухнуло на склон холмика неподалеку.

Миг — и останки бесследно исчезли. А Таюя неверящим взглядом смотрела в глаза самой себе. Такой, какой она была шесть лет назад. В очень злые глаза.

— Ты-ы...кх-кх... — взрослая Таюя начала говорить, но поперхнулась поднятой пылью. — Ты ударила по своим. Это было так уж необходимо?

Три белесых вихря кружились неподалеку, медленно собираясь воедино.

— Им похер, — легкомысленно отмахнулась девчонка. — Они и так дохляки, только что не смердят. А я — нет!

— Что ты такое? — требовательно спросила старшая.

— Долбаный Кабуто все никак не мог понять, почему у него не получается запихнуть твои потроха в Эдо Тенсей и вставить тебе... ха-ха!.. в голову кунай. Не прошло и сто лет, как до его хитрож*пых мозгов дошло, что ты не сдохла, — поддернув уголок губ в презрительной гримасе, ответила младшая. — Но твои способности были ему нужны до усеру. И так появилась я, Таюя!

Старшая нервно фыркнула:

— Да уж. Теперь я понимаю, какой меня увидел Айдо в самый первый раз! И как не сбежал тогда? Как хватило терпения, веры, желания? Может, это и есть любовь?.. Кхм. И раз уж ты называешь себя этим именем, зови меня — Ю. Давно пора, — загадочно добавила девушка.

Копия Таюи сузила глаза.

— Слышь, ты! Хоть я и обязана тебе жизнью, но не смей так со мной говорить! Ты долбаная предательница! Ты предала всех и сбежала, хотя должна была тоже там умереть! Из-за тебя все смотрят на меня как... как... как на тебя! И чтобы этого не было, я тебя на хрен уничтожу!

— Йоко милостивая!.. — пробормотала Ю. Похоже, кампания Айдо по борьбе за чистоту шинобского языка дала несколько не те результаты, на которые он рассчитывал. — Ну и каша же у тебя в голове! Долг умереть... Неужели я была такой же?

А девчонка продолжала разоряться:

— Что, думаешь, избавилась от Метки Хозяина и крутая теперь, да? Я все про тебя знаю! Чем расплатилась с тем мудаком за это? Известно чем, да? И как, понравилось? Не-е-ет, я такой не стану, я скорее оторву ему все, что висит! Я все знаю про тебя, я знаю все про твои способности, я следила за тобой! Я благодарила судьбу за то, что оказалась именно здесь! Ты не можешь призвать Доков снова, не отменив старый призыв, а, если ты это сделаешь, исчезнет третий, который охраняет какую-то девку! Кто она, твоя подружка по этим делам? Ну, тогда я убью и ее тоже, чтобы и следа от тебя не осталось! Но ты — первая!..

Обескураженно слушая этот монолог, Ю машинально отметила, что, какой бы истеричкой с нестабильной психикой (дружба с Карин после обучения той у Цунаде не доводит до добра. На всех начинаешь смотреть как на пациентов. И в зеркало тоже) она в юности ни была, одного у нее было не отнять. 'Известно чем', 'по этим делам'... Девчонка стеснялась. А уж как подшучивал над этим Айдо!..

Но постепенно душевное равновесие возвращалось, а к концу гневной речи просто посмотрела на стоящую напротив. И Таюя, осеклась, стискивая в кулаке вынутую флейту, споткнувшись о непоколебимое спокойствие в глазах Ю.

— Ты сказала, что знаешь меня, — сказала девушка. — Поэтому ты знаешь, что, если я что-то решила, то уже не отступлю. Ты угрожала мне, тому... тем, кто мне дороже жизни, поэтому ты умрешь. И, знаешь люди могут меняться для тех, кто их любит. Сейчас у меня есть не только гендзюцу!

Ю подпрыгнула и крылья, до этого окружавшие ее белоснежным невесомым плащом, вдруг блеснули серо-стальными росчерками, распоровшими воздух. Стальные лезвия в форме крыльев прянули вперед, рванулись вверх и рухнули к земле, по пути разрывая мягкую псевдоплоть таких знакомых, привычных... и ничем не защищенных духов, неизвестно откуда вырванных и неизвестно как подселенных к душе ничего не знающей, ничего не умеющей и никому не нужной девочки, ставшей ступенькой для Орочимару. Жаль только, что лестница из таких ступенек всегда ведет вовсе не в небо...

Призванные развеялись, успев сделать только одно — задержать стремительный рывок железных крыльев ('Тен-тен теперь от меня не отцепится, пока не ощупает вволю', — витала над полем боя почти материальная мысль). Но на последнем импульсе рывка Ю дотянулась до противницы и врывала из ее рук флейту, одновременно отталкивая Таюю. Та отлетела и рухнула навзничь, а девушка выпрямилась и поднесла флейту к лицу.

— Надо же, костяная. А у меня деревянная была... И я не сомневаюсь, из чьей кости она сделана. Будь ты проклят, Орочимару!

Прах раздробленной в кулаке флейты осыпался на камни, а Ю перехватила призванную нагинату одной рукой и направила лезвие в сторону встающей с земли девчонки, ошеломленно и растерянно смотрящей на нее. На острие разгорелся и стал стремительно расти оранжевый огонек.

Всего лишь миг потребовался ему для того, чтобы стать размером с человеческую голову и с треском лопнуть, превратившись в ослепительный оранжевый луч, поглотивший верхнюю часть тела не успевшей даже вскрикнуть девчонки и пробивший по пути несколько скал, скрывшись из виду. Вдалеке послышался вопль боли.

Оставшиеся от девчонки ноги и часть туловища вдруг потеряли форму и расплылись по земле отвратительной бурой кляксой.

— Подделка. Так я и думала. Но все равно... Прощай, Таюя. Что бы это ни значило.

Ю Узумаки растянула губы в жесткой улыбке, опуская лезвие нагинаты к земле, и резко развернулась к остаткам бывшей Четверки (или Пятерки? Кто их разберет?) Звука.

Троица стояла совершенно неподвижно и смотрела на девушку четырьмя парами глаз с каким-то даже суеверным ужасом.

— Ты и правда изменилась, — тихо проговорил Сакон. Стала сильной. И... Я хотел... всегда хотел... чтобы ты знала — я рад... был... увидеть тебя счастливой...

— И что теперь? — невежливо перебила его голова Укона из-за спины.

Ю грустно улыбнулась.

— Знаете, ребята... Вы ведь не чужие мне. Мы встретились там, где не все выжили, многое прошли вместе. Вы многое для меня значите. И ты, Сакон... Поэтому простите. Вам отдан приказ и вы ненадолго освободились только потому, что удивление пересилило. Но...

Девушка завела нагинату за спину и приготовилась.

— ...Но больше всего на свете я хотела бы дать вам то, что вы заслужили — конец пути...

Лезвие молнией вынырнуло на свободу. Оно должно было раз за разом исторгать волны огня, сжигающие мертвые тела, обращающие в прах белесые хлопья, не давая им восстанавливаться, и причиняя своим жертвам невыносимые страдания. Ведь из всех человеческих чувств Эдо Тенсей, словно в насмешку, оставляло мертвецам только боль.

Огонь уже вот-вот должен был отправиться в свой разрушительный путь, но вдруг время остановилось. Замерли в воздухе пляшущие пылинки, солнечный луч пытался, и не мог раздробить закатные блики о ставшее вдруг глубоко черным лезвия. Мир подернулся пеплом, Ю обдало воистину могильным холодом и сквозь вдруг возникший тысячеголосый шепот в ушах она разобрала... нет, не слова. Скорее, смыслы: 'Желание... Договор... Да исполнится!..'

Время без предупреждения вновь побежало по своему привычному маршруту из прошлого в будущее. Девушка пошатнулась — из-за произошедшего она потеряла равновесие и неминуемо должна была улететь вслед за тяжелым древком своего оружия. Но произошло невозможное — нагината в ее руках вдруг самопроизвольно удлинилась, протягиваясь — казалось, жадно — к мертвецам, а за лезвием, ставшим вдруг обухом, протянулся мерцающий призрачный след, похожий на полотно громадной косы.

Глаза воскрешенных изумленно расширились, но свечение, не встречая никакого сопротивления, пронеслось сквозь их тела... и они с тихим вздохом осели на камни, рассыпаясь грудами земли, едва прикрывающими чьи-то полуразложившиеся останки.

Нагината, вывернувшаяся из рук, звякнула о скалу, а девушка. Не устояв на ногах, опустилась на колени.

Исчезли крылья, ставшие в одночасье грозным оружием, растворились доспехи, защищавшие хозяйку. Где-то вдалеке оседал белесым облаком оставшийся без энергии последний Док. А Ю не могла отвести взгляд от своего оружия.

— Но... как же так... я ведь... Но он сказал — я Узумаки, кто бы что не... — девушка сильно прикусила губу и прошептала: — Я подумаю об этом завтра...

Неподалеку застучала каменная осыпь. Ю вскинула голову: на нее в очередной раз за эту бесконечную битву вынесло группу воскрешенных. А, может, их послал хозяин, способный видеть их глазами, чтобы устранить вдруг возникшую угрозу своей армии. Как бы то ни было...

— Я потратила слишком много чакры. Поддержка Доков, стальные крылья... Кабуто мерзавец, но мерзавец гениальный — так сыграть на наших чувствах и связях. Не знаю, долго ли еще продержусь... Но с этим — мы еще поборемся!

Ю стиснула древко нагинаты и поднялась на ноги.

— Если я выживу, — сказала она, глядя на лезвие, — назову тебя Жнец.

И перехватила оружие двумя руками.

В этот раз толпа врагов была посолиднее. Но, когда столкновение уже стало почти неизбежным, в середину бегущего мертвого скопища один за другим рухнули четыре вертящихся огненных шара. Они разлетались пламенными всполохами, разрывая мертвецов на куски, и спустя пару мгновений от набегающей толпы не осталось ровным счетом ничего, кроме беспорядочно плавающих в воздухе лохмотьев да четырех потрескивающих от жара пятен на камнях.

Ю, заслонившаяся было рукой от жара, облегченно вздохнула и тут же нервно хихикнула:

— Вот будет забавно, если разные куски неправильно склеятся. Человек один — а голова чужая!

И обернулась, чтобы тут же угодить в ласковые объятия...

Глава 56

Первой, кого я увидел в закатных лучах среди скал морского берега страны Молний, стала Тен-тен. В самом по себе факте не было ничего странного — на ее метку и прыгал. Скорее, было бы удивительно, не будь ее в поле зрения.

Странной была сама ситуация, которую я застал. Ну вот представьте — проводил я девушку на войну, решил проведать и что я вижу: чуть она осталась одна — сразу потянулась к какой-то подозрительной железяке!

Хм, ну ладно: в этом, с учетом личности девушки, тоже ничего странного не было. Тен-тен бы и Обезглавливателя у Забузы отжала, и Самехаду у рыбочеловека выцыганила — 'на просто посмотреть'. Особенно сейчас, когда моими стараниями у нее изрядно прибавилось взрослости и, хм-хм, женственности. Вот, стоило только устранить разрушающее психику влияние Гай-сенсея и Силы Юности — сразу раскрылась. Глядишь, и Неджи еще не полностью потерян для общества. Вот только... спасать его тем же способом, как Тен-тен, я не буду. Никогда!!!

Будем справедливы — Тен-тен вела себя абсолютно нормально, хоть и, кажется несколько заторможенно. Подозрительной была сама железяка, причем железного в ней было до прискорбия мало. Веер из пушистых перьев, каковых не могла иметь ни одна из существующих в мире птиц, мало того, что не выглядел как оружие, хотя точно им был, так я еще и чувствовал на нем печати. И они ощущались настолько знакомыми, что казались моими, хотя я точно знал, что никогда не ставил никаких печатей на подобный попугайский хвост. Нелепая штука. И это притом, что к строгому и стильному вееру Темари я до сих пор испытываю совершенно искреннюю симпатию. К вееру и к его хозяйке...

— Мне помнится, кто-то обещал вести себя осторожно и никуда не лезть, — сказал я, осторожно перехватывая руку Тен-тен и разворачивая ее к себе. — А ну-ка, брось каку!

— Ой, Айдо! Я просто... ну это... ну...

Девушка подняла на меня мутный, как со сна, но быстро проясняющийся взгляд.

— Да ладно, все нормально, — отмахнулся я, — бывает. Мало ли чего к рукам прилипнет! Купили по два рё, продали по четыре, на эти два процента и живем. Правильно, надо соответствовать новой фамилии! Вот, помню, я когда-то...

— Хватит уже... — буркнула смущенная Тен-тен, причем смутилась она гораздо сильнее, чем когда мы разговаривали о нашей семейной... и личной жизни.

Хе-хе, кажется, я зацепил чувствительные струны! Ну, зато теперь я за наш бизнес спокоен. Шин это, конечно, голова... Но деньги из семьи выпускать нельзя!

— Как тут у вас? — спросил я, переводя разговор и оглядываясь.

Увиденное меня не порадовало. Причем настолько, что я не сдержался и поморщился. И было отчего.

Весь берег, насколько хватало глаз, был усеян трупами шиноби Объединенной армии. Не сплошь и даже не очень густо, но берег в Стране Молний был большой, а зрение у меня острое...

Кабуто и Обито (скорее, конечно, Кабуто. Очкастый змеиный выкормыш всегда был чертовски хитрым) прекрасно осознавали сильные и слабые стороны своей армии и иезуитски подвели силы противника к беспроигрышной для себя тактике. Справедливости ради скажу, что это было не очень сложно — меня не раз и не два охватывала дрожь, едва я представлял себя на месте командующего в такой вот войне... Да, но у меня хотя бы теоретические наметки были! Орда мертвецов просто по определению не может действовать сколь-нибудь слаженно — довольны своей участью и отданными приказами сражаться с теми, за которых многие, собственно, и умерли, далеко не все воскрешенные. Они подсказывают своим противникам, как их победить, как могут мешают своим 'коллегам'. Приказы, конечно, отданы, но любой приказ неидеален, а полностью контролировать каждого — у Кабуто мозг лопнет. Тут вон после шести полностью мертвых, без своей воли, тел — Нагато в высохшую мумию превратился, а поднятых гораздо больше... Так что единственный вариант — медленно и неторопливо отступать, активно маневрируя силами и создавая на конкретном участке сражения численное и групповое преимущество. Ловушки, опять же, будут нелишними. Не убьют, но задержат и позволят растянуть вражеский фронт в глубину, размывая концентрацию сил.

Нечто подобное, как я краем уха услышал, изобразили в отрядах под командованием громилы из Камня и Хатаке Какаши. Питомец старикана-хитрована Ооноки и Человек-Пусть-Работают-Другие-А-Я-Заблудился-На-Дороге-Жизни интуитивно сообразили что к чему и разбили свои дивизии по командам. А тут... Качок из Облака, 'дранг нах... просто нах' и 'весь мир до основанья мы разрушим'. Может, и зря я позволил девочкам отправиться именно сюда?..

И, как будто прочитав мои мысли, Тен-тен вскинула голову:

— Айдо, Таюя, она... Рядом со мной все это время торчал ее Призыв. Я говорила, что не надо. Но этот железный истукан меня не понимал... И несколько раз сильно помог...

Девушка на миг опустила взгляд, но тут же продолжила:

— А совсем недавно он вдруг исчез! Айдо, я волнуюсь, ведь, когда Призыв исчезает, то шиноби... Он... Она...

Тен-тен запуталась. Она явно беспокоилась за Таюю, не признавалась в этом самой себе и не могла подобрать слов, чтобы выразить то, что у нее на душе.

В другое время я бы умилился: работает планчик-то! Что, девчонки, думали, что самые умные? А и я кой-чего могу! Мне раздоры в семье.. мур-р-р... не нужны!..

Но сейчас я кивнул: 'Понял!' и, не медля ни секунды, телепортировался. Вознагради Ками Минато за Хирайшин! Чем бы мне его при встрече (а то, что она будет — у меня нет ни малейшего сомнения. Мой папашка — тот еще жук, просто благородный очень. Раз мертвецы нынче тут как тараканы шныряют, то обязательно и Орочимару, и Кабуто... да и Шинигами вокруг пальца обведет) отблагодарить? Воскресить, что ли? Или... упокоить окончательно? Там будет видно, надеюсь...

На месте ничего жуткого меня не ожидало. Так, поджарить до хрустящей корочки пару скал да испепелить десяток мертвецов — почти рутина. Но вот когда Таюя закономерно (и приятно, что уж скрывать) оказалась в моих объятиях, она сумела меня удивить.

Девушка подняла на меня взгляд и, сказала:

— Айдо, родной, ты здесь! Я так верила, что ты придешь!

— Э-э-э, — только и смог выдать я. — Ю, что случилось? Раньше ты так меня не называла... когда мы не в моей комнате, не в твоей, не в ванной, не в...

Таюя счастливо улыбнулась при звуке имени, потянулась к моему лицу (а, если бы ей пришлось подниматься на цыпочки, было бы романтичнее. Биджев рост!..) и шепнула:

— Я тут встретила кое-кого... и поняла, что трачу время на сомнения зря. Есть вещи, которые уже не изменятся, что бы ни случилось. Ты теперь мой... и я не дам тебе никуда сбежать!

Ее взгляд вдруг скользнул мне за плечо, глаза расширились... Я молниеносно развернулся, вытянул руку и впечатал ладонь прямо в лицо налетевшего мертвеца.

— Черт! Такой момент испортил, урод! — пробормотал я и сжал ладонь, не давая воскрешенному удрать.

Не бог весть какой эффективный захват, работает скорее в силу неожиданности и нелепости. Даже вырываться не надо, только отступить в сторону или назад. Но вот времени на это как раз давать и не было нужды. Риннеган действовал без всех этих пошлых ручных печатей, стоило только пожелать. Риннеган... а, может, и я сам?..

Опаляющая огнем и обжигающая холодом, бесконечно тяжелая и безгранично легкая, темнее самого мрака и ярче божественного света. Душа.

Я отшвырнул в сторону остов как всегда, совершенно другого мертвеца, облепленный землей, и повернулся к Ю.

— Пойдем отсюда? А то здесь нам совершенно не дают поговорить.

Сияющий восторгом взгляд красивой девушки, устремленный только на тебя. Восхищение своим героем в ее глазах... ради таких моментов и следует жить.

Но я оказался не в состоянии оценить весь этот коктейль, мучительно борясь с тошнотой. Парень, ты из Суны, тебе не было и восемнадцати и ты молчаливо и безответно влюблен в Темари. Бедняга... Да уж, подобные развлечения не для людей. В первый раз вырывать душу было как-то проще. Может, потому, что это было в бою?

Все это не помешало мне на рефлексах сгрести Таюю в охапку и прыгнуть на холмик, где ждала нас Тен-тен. И за это время я настолько оклемался, что смог обратить внимание на некоторые странности.

— Ю, что случилось? — окликнул я девушку, успокаивающе махнувшую ладошкой встревоженно глядящей на нас Тен-тен. Та выдохнула. — Когда я Хирайшином доставлял тебя сюда, все было как всегда. А сейчас — как будто с нами молодая Йоко. Когда она была скромной и стеснительной девочкой в относительно приличной одежде, без хвостов и не умела еще делиться со мной чакрой... Ты где-то разжилась Инфуином?

— Не знаю, — смущенно улыбнулась девушка, — но, может быть, причина... в этом?

Таюя двинула ладошкой, распечатывая нагинату, которую я когда-то (кажется — уже тысячу лет назад) ей подарил. Но сейчас нашим взглядам предстала...

— На поле боя я встретила своих... Четверку Звука. Там были все.... И Сакон. Мы сражались, — начала рассказ Таюя, потупив взгляд. Опасалась моей реакции. — Я победила... И очень-очень захотела, чтобы они получили то, чего у нас... у них никогда не было — покой. И тут я услышала, как кто-то говорит про какой-то договор. А потом нагината стала такой. Я взмахнула ею и... Я назвала его — Жнец.

Рассказ с паузами и умолчаниями закончился. Зря она так волнуется — я не ханжа, все понимаю. Однако я весьма доволен, что тип, занимавшийся в промозглых змеиных подземельях любовью с четырнадцатилетней девушкой на глазах у своего брата, торчащего у него из спины, наконец-то умер. Встретил — убил бы сам!

— Я тоже что-то такое слышала. Ну, когда веер... Это ведь реликвия самого Рикудо-сеннина, она позволяет создавать ниндзюцу любой стихии вне зависимости от твоей собственной! Я хотела только попробовать... как в руке лежит... и вдруг услышала: 'Ветер смерти... Пламя ада... Воды забвения... Могильный холм... Возьми!' — вставила Тен-тен.

Вот как, значит? Интере-е-есненько... Рассматривая переливающееся призрачным светом лезвие, я стиснул зубы до хруста. Девушки с опаской посмотрели на меня, но сказал я совсем другое:

— Видать, любой хозяин этой нагинаты рано или поздно должен обзавестись косой. Судьба такая.

Вздохнул и на непонимающие взгляды пояснил.

— Я нагинату у Хидана из Акацки это... затрофеил. По два рё, — постарался ненатужно улыбнуться и подмигнул Тен-тен.

— Она мне очень помогла, — поспешила уточнить Таюя.

— Хорошо. Таюя, ты молодец, что взяла подарок. Тен-тен, а ты молодец, что не взяла. Нельзя вот так просто брать конфеты у незнакомого дяди. Так что эту штуку мы пока приберем... — я запечатал веер в фуин на левой руке. — Но все же — очень хотелось бы знать, чем за это придется расплачиваться...

* * *

Хлопок, стук рассыпанных камней — и на пригорок рухнул Шикамару в сопровождении своей неподражаемой команды. Шика как всегда спокоен и собран, Чоджи выглядит суровым и серьезным, Ино — задумчивой, но в общем все в норме. Не ранены, так — потрепаны немного.

— Айдо, ты здесь? — констатировал очевидное Шикамару.

Заглянул с проверкой, — небрежно повел я рукой. — Расскажи-ка мне о ходе боевых действий.

У Нара изумленно дернулась бровь, но спорить он почему-то не стал и начал рассказывать:

— В общем — сражение идет нормально. Фронт нигде не прорван, в целом обстановка стабильная. Нейтрализовано значительное количество боевых единиц противника. К сожалению, потери составляют от одной четвертой до одной пятой личного состава...

На этом месте я снова поморщился — нет, ну кто так воюет?! Первый день — а четыре-пять тысяч человек как корова языком! И по остальным дивизиям, думаю, та же картина — вряд ли у Каменного генерала или Какаши много опыта во фронтовой обороне, негде им было этот опыт получать. Уже хотел было матерно высказаться о происходящем, как замер с открытым ртом: у меня ведь потери в подобной ситуации, если в процентах считать, и поболее будут, четверть боеспособных шиноби. А если не в цифрах, а в людях... Не тому, кто не уберег доверившихся ему, вякать со своим ценным мнением.

Шика с пониманием посмотрел на меня, будучи в курсе если не причин моих душевных метаний, то их сути (и откуда он всегда все знает?..) и продолжил:

— Я вообще-то здесь не за этим. Айдо, я искал тебя. Увидел Таюю, — девушка почему-то поморщилась, — понял, что ты обязательно придешь сюда, — а теперь она просияла. Хм, неужели и вправду выбралась из своей скорлупы? Если действительно так — то вся эта война того стоит! — и хотел поговорить. И вот о чем...

Наблюдая и анализируя все события в моей не самой рядовой жизни, я все больше убеждаюсь в том, что карма существует. Покинув Коноху, я избавился от этой части предопределенности, но, по закону сохранения энергии, она должна была куда-то деться. Ну и вот — теперь Шикамару постоянно не дают договорить.

Хлопок шуншина за спинами — и:

— Держитесь! Я уже зде-е-е... Айдо?!

— Наруто, — я обернулся. — Рад, что ты, наконец, решил освоить техники, требующие концентрации.

— Я... Это... — рыжий (сейчас еще более рыжий, чем всегда — обернутый в ауру Девятихвостого) смущенно поскреб в затылке. — Я не освоил... Это из-за чакры Лиса быстро получается... А... Что это вы тут делаете?!

— У нас тут вообще-то война, — вздохнул я. — Поэтому кыш отсюда, не мешай серьезным людям убивать друг друга.

— Но... Я ведь... Помочь!

— Сказал же — кыш!

Почти незаметный для посторонних рывок, рубящий удар ребром ладони сквозь тело — и на месте Наруто остались только быстро рассеивающиеся клубы белого дыма.

— Ну что? — буркнул я, покосившись на зрителей, рассматривающих случившееся с нечитаемым выражением лиц. — Я знал, что это клон!

— Как? — произнес кто-то, не раскрывая рта.

— Сердце подсказало!

Я отвернулся и поднес к глазам руку, которой развеял клона. Вокруг нее еще плясали, постепенно втягиваясь в кожу, оранжевые искорки.

— А вот за чакру Лиса спасибо. Все равно бы ты ее обратно не получил — далеко очень. Неплохо — но мало!

'Поздравляю, папочка, — неожиданно раздался в голове голос Йоко, — вот ты и становишься правильным демоном!'

И я не нашелся что ответить.

* * *

— Кхм-кхм, — откашлялся Шика. — Глядя на все это, я начал радоваться, что один в семье. Но поговорить я хотел о другом. Айдо, нам нужно...

Карма существует. И Вселенная пристально следит за ее воплощением. Потому что на этот раз Шикамару перебил грохот.

Неподалеку от берега прямо из воды поднялась громадная статуя. Она производила впечатление довольно отталкивающего образчика архитектуры — раззявленная клыкастая пасть, непонятные наросты на спине, зачем-то исполненная во всех подробностях повязка на глазах. В общем она выглядела как неумелая пародия на человеческую фигуру, а коричневый цвет материала добавлял пикантности впечатлению. Но все это было справедливо только до тех пор, пока статуя не шевельнулась.

Громадный кулак мелькнул и обрушился на берег, подняв тучу песка и облако водяной пыли. Исполинская рука поднялась вверх, сжимая что-то в кулаке. Но своей целью статуя не удовлетворилась и замахнулась снова.

Чего не отнять у шиноби — так это постоянной готовности. Не умеющие спать вполглаза даже в своей постели обычно не доживают до возраста, когда смогут передать эти вредные привычки своим детям. Вот и сейчас — времени прошло всего-ничего, а из песка по обеим сторонам статуи вынырнули две полукруглые скалы и тут же попытались раздавить между собой свою цель. На пляже среди все еще сражающихся, таращащихся на статую и куда-то бегущих шиноби мелькнул толстячок из Камня, бывший на Совете Каге.

Голем оказался мало того что здоровым, так еще и сильным. Не без напряжения, с воплем, похожим на скрежет камней по осыпи, он расшвырял скалы в стороны и тогда перед ним вдруг выросла грузная фигура шиноби такого же роста и обхватила уродца в боксерском захвате.

Чоджи воскликнул:

— Отец! Я помогу! — и что было сил и скорости рванулся вниз к берегу, по пути увеличиваясь в размерах

Ино что-то крикнула ему вслед, а Шикамару отчетливо скрипнул зубами. Тен-тен стиснула мою ладонь, переплетя пальца. С другой стороны плечом прижалась Ю. И я решился.

— Так, — вырвался вздох, — пора заканчивать эту глупую войну. Иначе на товары с нашего острова совсем не останется покупателей. Не доживут...

Ободряюще сжал ладошку одной моей девушки, потерся плечом о другую и сделал маленький шаг вперед.

— Ино, — позвал я и повторил громче, когда она не отреагировала. — Ино!

— Что? — излишне резко ответила она, оборачиваясь.

— Ино, ты мне нужна, — с мягкой улыбкой сказал я. — Иди ко мне, пожалуйста!

Война, сражения, битвы. Сражающиеся на переднем крае друзья. Восставшие мертвецы и воплощенное мировое зло перед носом. Но Ино все равно смутилась и опустила глаза. А меня с двух сторон прожгли взглядами. Похоже, девочки всеми силами будут сопротивляться даже гипотетическому расширению нашего кружка по интересам. Я усмехнулся и подошел к блондинке сам.

— Ино, знаешь, чем сейчас занимается твой отец? — спросил я без всякой связи с предыдущими событиями. — Так сложилось, что меня заинтересовал тот здоровый шар посреди штаба. Твой отец сидит перед ним и с его помощью может мгновенно связаться с любым шиноби в армии.

Блондинка вскинула на меня изумленный взгляд.

— Да. Но при чем здесь?..

— Мне нужно кое-что передать всем, кто сейчас на берегу. Сможешь?

— Нет. Я не справлюсь, не хватит сил.

— А если я поделюсь чакрой? Ино, это нужно сделать, тогда мы сможем помочь Чоджи и всем остальным. Пожалуйста.

— Н-не знаю... Я попробую... а что нужно сказать?

— 'Fly, you fools!'*

В свое оправдание могу сказать, что при взгляде в широко распахнутые бирюзовые глаза, хоть и без зрачка, удержаться было сложно. Во внутреннем мире громко расхохоталась Йоко.

'Надеюсь, после этой фразы не произойдет того, что в оригинале, — резко оборвав смех, добавила она. — Я... поняла что ты задумал. Я тебя прикрою. И хватит издеваться над девочкой. Можешь приступать, я передала ей перевод.'

________________________________________________________________________

* 'Бегите, глупцы!', англ. Гэндальф — Братству Кольца, за секунду до падения в Бездну Мории. К/ф 'Властелин Колец' , прим. авт.

________________________________________________________________________

Ино действительно, слабо кивнув -хорошо быть менталистом! — развернулась лицом к морю, чуть склонила голову и прижала пальцы к вискам. Я же положил ладонь ей на спину. Блондинка вздрогнула и у меня под рукой шевельнулись острые лопатки и тонкие — казалось, можно перебрать пальцами по одному — позвонки. 'Надо же, совсем худенькая. А спереди и не скажешь, там все на уровне', — подумалось невпопад. Ино вздрогнула гораздо сильнее, и я, молча чертыхнувшись — трудно придумать для чтения мыслей условия идеальнее, чем физический контакт, сосредоточился на передаче чакры.

Секунду спустя эта идея уже не казалась мне такой уж замечательной. Я уже говорил, что с некоторых пор проблема достаточности чакры для меня не стоит? Так то для меня... Потоку, попершему — иначе и не скажешь — через распахнутые шлюзы, изумился я сам. Похоже, с техниками уже можно не заморачиваться, простого чакровыброса хватит, чтобы любого прихлопнуть.

Спина Ино под моей рукой окаменела. 'Черт, да она же сгорит!' Но через мгновение в голове раздался звонкий голос:

— Всем живым — отступайте. Быстро и немедленно!

И Ино с тихим стоном обмякла.

Я придержал девушку и аккуратно опустил ее на камни.

— Весь текст переврала. Блондинка, что уж... Но все равно спасибо, Ино, ты молодец.

Я выпрямился и сделал шаг вперед, оставив все за спиной и поднял голову к вечернему небу.

— Ну что? Помнится, кто-то говорил, что я выдержу всего лишь три ее хвоста? Настало время доказать, что этот кто-то — сильно недооценивает людей!

Мир задрожал и окрасился красным, приобретая при этом потрясающую четкость. Энергетическая аура разрасталась медленно, будто давая шиноби Объединенной армии время выполнить мой приказ, и вместе с тем неумолимо. Стремясь занять собой весь мир, не оставив после себя ничего. В какой-то момент красный туман сгустился до физической плотности и по камню от моих ног побежали концентрические трещины.

Чакра, окружившая меня, казалось, глыбой стекла, вдруг начала сжиматься. Никаких неудобств я не чувствовал, аура впитывалась в кожу. Вдруг накрыла безумная легкость, как будто стоит оттолкнуться от земли — и полетишь. Не в силах сопротивляться искушению, я слегка подпрыгнул — и вдруг вопреки здравому смыслу поднялся в воздух, а из-за спины плеснуло оранжевым. Я покосился за плечо — и уткнулся взглядом в здоровенные крылья, трепещущие за спиной. Шесть крыльев.

'Спасибо, малыш!' — подумал я и улыбнулся.

'Не за что. Я же помню, как ты об этом мечтал.'

— Айдо...

За спиной кто-то беспокойно вздохнул и я, слегка шевельнув крыльями (казалось, они были у меня от рождения — настолько легко с ними обращаться), развернулся в воздухе. На меня с тревогой смотрела Тен-тен, Ю оценивающим взглядом измеряла мои крылья ('Сравнивает!' — почему то с дрожью подумал я), а Ино, собственно, и подавшая голос, была откровенно испугана. И только Шикамару, по обыкновению, смотрел и запоминал.

— Что?

— Айдо, т-ты весь...

Я быстро поднес руки к глазам. По ладоням, предплечьям и дальше, как я понял, по всему телу, не исключая и лица, змеились глубокие ветвистые трещины, из которых наружу бил яростный солнечный свет, обугливая кожу по краям разрывов. Боли не было, но картина — феерическая.

'Йоко?'

'Превращение в уродливое чудище — без меня, пожалуйста. ПОшло. Но есть вещи, которые не могу отменить даже я. Это — навсегда'.

Я усмехнулся и вновь развернулся к морю. Не бывает плюсов без минусов. Силы — без слабости. Но изуродованное шрамами лицо и тело — исчезающе малая плата за то, что я получил... и тех, кто рядом со мной.

Все эти чувства теснились в груди, распирая меня так, что, казалось, я сейчас лопну тысячей маленьких осколков. Не в силах сдерживать эти чувства, я вытянул руки, открыл рот и что было сил заорал. И мир затопил Свет.

Я держал в руках Солнце. Оно заслоняло собой все. Я медленно поворачивал голову, но сквозь яростное сияние невозможно было ничего рассмотреть. Оно мягко давило мне на грудь, не давая сделать ни шага вперед, и сияло... сияло... сияло. Вся его жизнь, весь смысл его существования был заключен в свете. Дать миру свет, озарить его... и выжечь все, что создает хоть малейшую тень. Ибо ничто не имеет право существовать. Кроме Света.

Руки, державшие солнце, начали дрожать. Я резко выдохнул, выталкивая из себя остатки колющего света и опустил ладони. Солнце погасло и у меня наконец получилось оглядеться вокруг.

Если раньше берег Страны Молний был обычной мешаниной скал, то теперь... Наверное, так выглядит жерло вулкана во время извержения. Ну или книжный ад. Весь берег, сколько хватало взгляда, горел. Текли реки расплавленного камня, взрываясь каменной и обсидиановой шрапнелью при соприкосновении с кипящей прибрежной водой, дышали трескучим жаром лавовые озера, в воздухе плавали облака пепла. То тут, то там бурлили кислотные и щелочные озера, образовавшиеся из морской воды и чудовищного жара. И среди всего этого пока что совершенно не собирающегося остывать преддверия Армагеддона растерянно кружились, пытаясь сложиться воедино и тут же сгорая, растворяясь, погружаясь в жидкий камень и стекло, белесые вихри распавшихся на части воскрешенных.

Я мягко опустился на землю. Граница кипящего ада, четкая и ровная, проведенная по идеальной линейке, начиналась в метре от моих сапог. Аура развеялась, крылья исчезли и тело тут же как будто макнули в кипяток. Но я все никак не мог оторвать взгляд от сотворенного.

— Кхм-кхм...

Шикамару в очередной раз за сегодня прочистил горло и я резко обернулся. А Ино и девочки... такого глубокого, не побоюсь этого слова, офигения я не видел никогда. У Таюи к этому примешивалось еще и понимание: ЧТО ИМЕННО я собирался устроить на побережье острова и ЧЕМУ они помешали, когда... Нет, Айдо, не смей. Меньше всего в смерти Гурен виновата Ю.

— Шикамару, так что ты собирался мне сказать? — самым светским тоном обратился я к человеку-ананасу (по прическе... впрочем, и по колючести тоже). Ха, я не Наруто, который с четырех хвостов дал Орочимару сбежать!

— Да, в общем-то, я собирался попросить тебя помочь. Так что уже ничего, как понимаешь, — тем же тоном (спасибо за поддержку. Мужик!) отозвался Нара и неопределенным жестом ладони обвел окружающее безобразие.

Немного подумал и продолжил:

— Мне кажется, да и мало кто осмелится утверждать иное, что битва здесь окончена. По плану, в таком случае дивизия выдвигается на помощь остальным. Разве что... В свете ваших с... Ю (я уже говорил, что я восхищаюсь способностью этого парня замечать малейшие детали?) способностей, — парень кивнул одновременно на меня и Ю, умудрившись очень точно адресовать кивок моему глазу и оружию девушки, которое она так и не убрала, — может, поможете барьерной команде в... ликвидации?

— Нет! — вскинулась девушка и одновременно с ней я сказал:

— А что, идея неплохая! Тен-тен уходит на помощь другим, у нее приказ. Тебе, Ю, наверное, будет скучно, а за собой стоит убрать. Как считаешь?

Секунду Таюя ошеломленно хлопала глазами, переваривая крушение своих планов, а потом, кинув сердитый взгляд на меня, процедила:

— Хорошо, как скажешь!

И, резко развернувшись и не попрощавшись, двинулась в клубящуюся и изредка раздираемую багровыми всполохами мглу.

Я посмотрел ей вслед покачал головой, подошел к Тен-тен и, взяв ее за плечи, прижался лбом к ее лбу.

— Моя просьба остается в силе — не рискуй слишком, ладно?

— Ладно, — тихо проговорила девушка.

— Ну вот и прекрасно, — я быстро поцеловал ее в уголок губ и отошел в сторону. — А мне пора.

— Айдо, что ты хочешь делать? — настиг меня вопрос Шикамару.

Я обернулся, удивленно вытаращив глаза.

— Как это что? День уже к вечеру, а я до сих пор не спас мир. Хотя бы от самого себя!

И скрылся в Хирайшине.

Глава 57

Бум! Тр-р-рах! Ш-ш-шур-р-р! В лицо швырнуло горсть колючего песка, кожу защипало и по ней заскакали мелкие электрические искры. Вот так неласково встретила меня пустыня, в которой дислоцировался отряд под командованием Пятого Казекаге Гаары Песчаного.

Выплюнть песок и рефлекторно попытаться стряхнуть статику. Вокруг мельтешили люди, хаотично бегая между барханов... и никаких следов того, к кому я, собственно, и перемещался.

Я удивленно перевел взгляд вниз и прямо у подошвы сапог обнаружил мою метку телепортации, слабо и как-то виновато светившуюся сквозь кучку песка. Мдя... Впрочем, странно, если было бы иначе. У каждого Каге просто обязан был найтись способ бороться с моим Хирайшином — иначе слишком все получалось просто. И если Цунаде могла измываться над печатью метки как ее душе угодно, а Теруми — подготовить теплую встречу, то у Гаары — вот такой способ. Как бы еще Эя по плечу похлопать... или, скорее, дружески пожать шею... А я и забыл, что к телу Казекаге из-за песчаной брони трудновато подобраться. Вот же сюрприз будет его девушке! Однако, если Гаара сбросил свой, хе-хе, верхний слой, то ему неслабо наподдали. А это, в свою очередь, рождает серьезный вопрос...

Поймать ближайшего несущегося куда-то сломя голову шиноби за плечо проблем не составило. Труднее было увернуться от какой-то подвешенной на рефлекс техники — то ли водяная плеть, то ли банальный кунай из свитка, в общем, над ухом свистнуло знатно — брошенной в упор.

— Где Казекаге?! — рявкнул я в ошалело выпученные глаза парня лет двадцати пяти.

В общем-то, его можно понять — тоже не люблю, когда меня хватает кто попало. Другое дело, что со мной такого давненько не проделывают, помня о возможности остаться без конечности... Но оказаться по другую сторону куная — бодрит.

— Там... — неуверенно махнул рукой в сторону шиноби, кажется, Тумана.

Я кивком поблагодарил и рванул в указанном направлении, оставив свою жертву отплевываться от тучи песка.

Взлетев на ближайший бархан, я огляделся. Ух! А здесь живенько...

Все же, что бы я там не думал по поводу полководческих талантов наших предводителей, приходится признать: задним ли умом, чуйкой, а, может, и прямым подключением к эгрегору (читай: гадания, третий глаз, в общем, МАГИЯ), но в конечном итоге, они принимали правильные решения. Даруи с Молнией оказался незаменим на морском берегу, облегчив своей дивизии сражение, а тут...

Здесь не было Зецу. Ну вот совсем. Не валялись кучи белесой субстанции, не было белых пятен или полузасыпанных тел. И все, что я к этому времени знал о ходе глобального континентального сражения, говорило об одном — вся трава была выкошена быстро, точно и минимальным количеством ударов. Не успели расползтись в разные стороны. Ну да, кого и назначать генералом песчаных карьеров, как не Гаару. Он и с Шукаку резким был, да и сейчас это свойство характера не полностью потерял.

Как бы ни казалось странным, но здесь также почти не оказалось мертвецов, так сказать, среднего уровня — привычные усопшие родственники, друзья и пр. Вместо эмоций и количества Кабуто сделал ставку на мощь и качество, выставив на этот участок свои элитные силы. Как я это сообразил? Очень просто — благодаря своему общению с ленивцами и рассказам Наруто и Джирайи я вывел общий принцип для Призывов: чем больше размер, тем больше чакры требуется. Гигантская раковина моллюска, возникшая в белых облаках в глубине пустыни и тут же спрятавшаяся в гендзюцу, подействовавшее даже на меня, могла быть призывом только шиноби с мегаваттами (уж простите мне такие единицы измерения. Начну читать в Университете Узушио теорию чакры — исправлюсь), либо научившимся дурить закон сохранения — то есть только Каге. Ни у одного из ныне живых моллюска в призыве нет — я бы знал. А вставшая неподалеку почти до облаков электрическая аура, при том, что Райкаге я видел совсем недавно и не здесь — окончательно поставила точку в этом вопросе. И как раз там я и углядел то, что искал — короткую красную шевелюру.

Да, здесь битва пошла совершенно иначе. Никаких индивидуальных схваток. Число теперь было на стороне наших. Отряд шиноби во главе с Гаарой — против... Нет, это волосатое чудище точно приходится Эю отцом. Что-то меня уже не тянет в дружеские объятия... И самое главное — здесь был очередной Наруто!

Я предвкушающе улыбнулся, потер ладони и решительно двинулся вперед. Но Казекаге, уловив мое присутствие не иначе как чуйкой биджу (вот интересно: Шукаку из него извлекли, что пошло ему только на пользу, а контроль над песком какой был, такой и остался. Как бы не получше стал, за счет того, что мозги на место встали. Да и сейчас вот... Может и у меня получится?... Так, спрятать мысль получше, чтобы Йоко не услышала), повернулся ко мне. Несколько секунд рассматривал, покосился на клона рыжего, вернул взгляд на меня... и отрицательно покачал головой. Я скривился, Гаара продолжал смотреть в упор... и мне пришлось нехотя кивнуть. Казекаге обозначил улыбку уголком губ, кивнул в сторону и вверх, отвернулся к шиноби, стоявшему рядом, негромко что-то ему сказал и, оседлав песчаную волну, унесся туда, где давеча мелькнула раковина гиганского моллюска.

'И что это сейчас было?' — недоуменно спросила Йоко.

Наблюдает, значит.

'Настоящие парни поймут друг друга без слов, кои есть бессмысленное сотрясение воздуха, — горделиво подумал я. — А вообще он прав. Вот так сразу лезть в драку, не вникнув в ситуацию, нельзя. Человек я тут новый... а Ино здесь нет. Так что сыграем за команду и сделаем то, что нам посоветовали'.

'Что?'

Но я уже взбирался на очередной песчаный бархан, чтобы у его гребня наконец обнаружить искомое.

Я уже говорил, что Саске придурок? Сколько раз? Тысячу? Ну и в тысячу первый мне не лень повторить.

Отправляясь на войну, Карин замаскировала свою чакру так, что заглушила даже метку Хирайшина, что до сих пор считалось мной даже теоретически невозможным. С нее, кажется, даже взгляд соскальзывал. Именно поэтому пришлось добираться к ней такими окольными путями. И при всем этом алоглазая умудрялась пользоваться своими сенсорными способностями. Нет, это я в курсе насчет принципов пассивной локации, но она... Все больше и больше убеждаюсь, что той ночью на острове я поступил совершенно правильно.

Девушка стояла немного за вершиной песчаного холмика, так, чтобы он прикрывал ее от творившегося внизу. Предосторожность была нелишней — по пути сюда, не занявшему и минуты, меня дважды догнали ударные волны. Рядом с ней отирался какой-то мелкий мутный тип. Вот она, наклонившись, что-то тихо ему сказала, тип энергично кивнул и дернул вниз по бархану. Этот момент я и выбрал, чтобы обозначить свое присутствие.

— Карин, — позвал я

Алоглазая вздрогнула, повернулась и посмотрела на меня. Моргнула, зачем-то сняла очки, положила их в кармашек шорт, неторопливо подошла... обхватила меня руками и уткнулась лицом мне в ключицу.

— Айдо-о-у-ы-ы!..

Я впал в ступор.

Спустя пару секунд душевное равновесие немного восстановилось, я поднял руку и погладил алоглазую по голове. Рыдания стали чуть громче, а рубашка начала явственно намокать.

— Карин, ну что ты... — неловко начал я. — Все нормально. Если ты так расстроилась из-за войны...

— Не поэтому, — ответила она, все еще пряча лицо, отчего голос звучал глухо. — Сюда приходил... он. Я так испугалась!..

— Кто — он?

Карин подняла заплаканное лицо.

— Ши... Ши... Ши...

— Шинигами? Брось, можешь спокойно говорить, на самом деле это не его имя.

— А ты откуда знаешь?

Карин от удивления распахнула заплаканные глаза.

— Ну, я же Узумаки, — заявил я с улыбкой превосходства.

— И как же его зовут?

— Ичиго*, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

Карин весело фыркнула и тут вдруг заметила, что я по-прежнему обнимаю ее за плечи. Покраснев, она уперлась руками мне в грудь и отстранилась. Я ухмыльнулся — стесняться, после всего, что было, пф! — сложил ладони лодочкой, сосредоточился... и протянул девчонке воду в пригоршне.

________________________________________________________________________

* Главный герой манги и аниме 'Блич', авт. Кубо Тайто, временный шинигами. Разночтения в значении имени 'Ичиго' ('Первый ангел', 'Клубничка' и пр.) в оригинальном произведении склоняют все кому не лень., прим. авт.

________________________________________________________________________

Карин почему-то возмущенно посмотрела на меня, подставила под воду ладошки и плеснула ее себе на лицо. После импровизированного умывания девчонка стала выглядеть гораздо лучше — глаза уже не были заплаканными. Впрочем, я был бы удивлен, будь по-другому — чакра-с!

— Так что случилось? — вернулся я к теме разговора.

Но прежде чем услышать ответ, мне пришлось немного подождать. Во-первых, Карин достала из кармана и водрузила на нос очки. А, во-вторых, после очередного особо сильного звука с поля битвы в склон нашего бархана воткнулось что-то тяжелое и оранжевое. Я проводил взглядом вскочившего и тут же метнувшегося обратно Наруто взглядом. Пусть братишка развлекается...

— Мне... пришлось немного подраться. Я только защищалась, как ты и просил, — наконец начала говорить Карин и я повернулся к ней. — и в этот момент я увидела Ши... Шинигами. Он что-то предлагал мне, но я... не стала слушать и убежала.

— Умница, — кивнул я. — Ты все сделала правильно. Но хотел бы я знать, что происходит. Шинигами приходил ко всем... кроме меня... Подумай об этом, ладно?

— Айдо, скажи, зачем тебе все это? Зачем я здесь? Ты взял нас на войну, но твои приказы... Таюя и Тен-тен сражаются, а я? Сначала 'ничего не делай, просто смотри', теперь 'подумай'. Что происходит вообще? И еще... ты больше не зовешь меня 'Рин'...

Только девчонки могут с такой непосредственностью переходить с мировых войн на домашние прозвища. Но то, что это имя стало для нее важным, неожиданно обдало мое сердце теплом.

— А я думал, ты догадалась. Война... Свой вклад мы уже внесли и он оказался высок. Куда выше, чем мне бы хотелось. А сейчас... Сейчас настало время думать о том, что будет после войны.

— А если мы проиграем? — вставила реплику алоглазая.

— Если проиграем — нам будет все равно. Пепел и прах обычно не думают о будущем. Мы же не с людьми воюем...

Я помолчал, ухмыльнулся и повел рукой.

— Так что, после того того, что было между нами, — девчонка снова покраснела, — я отправил тебя сюда, чтобы... учиться. Заводить полезные знакомства, ознакомиться с тактикой деревень шиноби, кто и как принимает решения, как эти решения исполняются, кто и как друг к другу относится. Девочки должны были попробовать себя в деле, а ты — будешь думать, какое именно дело достойно их. Все на самом деле просто...

— А что же тогда делаешь ты? — тихо спросила Карин.

— У меня другая задача. Эта война началась не просто так. И, чтобы это никогда больше не повторилось... Причины должны быть устранены. Думаешь, зачем я перемещаюсь по всему континенту? Нет, конечно, то, что я беспокоюсь за моих девочек, играет свою роль, — Карин потупилась, я улыбнулся, — но это, к сожалению, не главное. Главное — Кабуто и Обито. Они должны умереть. Окончательно и бесповоротно. Обито — задолжал моим родителя, а Кабуто — мне. Поэтому я их найду. И уничтожу. И да: просто моя малышка Рин — выросла.

Все это я проговорил спокойным доброжелательным тоном. Карин попыталась что-то спросить... Но наш диалог нарушило два события — победный вопль Наруто: 'Да!!!' и обрушившееся на пустыню давление чакры, которое почувствовал даже я. Эта чакра была тяжелой, необузданной, темной... и мертвой. Мы с Карин переглянулись и, вдохнув поглубже, дабы отбить мерзкий гнилой привкус, рванули туда, где возникла эта чакра. По странному стечению обстоятельств, как раз в эту сторону ушел Гаара.

Совсем немного времени... и я, резко остановившись и взрыв ногами песок, полуобернулся к тоже побежавшему с нами и сейчас застывшему за правым плечом Наруто:

— Ну вот, я же говорил, что тот тип в маске — не тот, кем представляется. Должен сказать, что узнать его оказалось очень просто — скульпторы, вытесывавшие эту рожу в Долине Завершения, ни капли не погрешили против истины!

Красная радужка глаз с четырьмя вытянутыми запятыми зрачков лениво качнулась, ловя меня в поле зрения, на бледных тонких и потрескавшихся, как у всех поднятых мертвецов, губах появилась легкая улыбка и воскрешенный Учиха Мадара произнес:

— Какой интересный молодой человек!

А я не мог отвести от него взгляд.

Глава 58

— Наруто, — не поворачиваясь, сказал я

— Да? — отозвался он.

— Кыш!

— Что, опять?! Да зачем ты?!.

Но усиленный и ускоренный двумя печатями и энергией биджу локоть с маленькой и незаметной посторонним (надеюсь) искоркой Разеншотена уже влип в живот рыжего. Всхлип, хлопок, клубы белого дыма из-за спины и меня окатило прохладой и теплом одновременно. Чакра — Наруто и Девятихвостого. Риннеган в глазнице сыто чавкнул и облизнулся — иначе возникшие ощущения просто не описать — и впервые подумалось, что в безумии Нагато вполне могла быть вина не только лишь его самого.

Я мельком оглянулся по сторонам. Карин задумчиво и жалостливо косилась на следы от безносых сандалий рыжего на песке. А вот Гаара смотрел на меня как-то странно-оценивающе. Почему-то вспомнилась мать Тен-тен, как-то бросившая мне в спину примерно такой же взгляд.

— Нечего ему тут делать, — как бы про себя пробормотал я. — Учиха Мадара, вон, на Кьюби верхом катался... Это, кстати, относится ко всем присутствующим с любым количеством хвостов, щупалец или перьев. Спрятаться и нишкнуть — малы еще с ним тягаться, что бы о себе ни думали, понятно? Даже если умирать буду — не сметь. Ведь смерть это мелочь, в отличие от... того, что может произойти.

Мне достался презрительный фырк из внутреннего мира, но, тем не менее, присутствие Йоко я ощущать перестал. Все же, несмотря на взбалмошность, сумасбродство и постоянное желание доказать всем вокруг и в первую очередь мне, что она живая и настоящая, дочь у меня хорошая...

Сквозь гомон, который сопровождает любую, даже самую дисциплинированную толпу человеческих существ, до меня донеслось восклицание. Я повернул голову чуть сильнее и... Темари, оказавшаяся неподалеку посреди отряда подозрительных шиноби Тумана (ну ладно — Ветер там, Вода, взаимодействие стихий — поверим, да) смотрела на меня. Взгляд распахнутых до предела глаз скользил по моему лицу, следуя за прихотливыми извивами новообретенных шрамов. Я улыбнулся и слегка качнул головой — ничего уже не поделать. Девушка, так до сих пор и не изменившая своей не слишком практичной, но очень милой прическе из четырех пушистых хвостиков (а вот песчано-серый камуфляж черному платью сильно проигрывает... мда-с...), чуть опустила взгляд и попыталась что-то сказать... Но в этот момент Мадара спрыгнул со скалы и мягко приземлился на песок. И этот неразличимый звук живо напомнил, что это я могу перемигиваться с девушками посреди мировой войны. Остальные, в том числе и означенные девушки, позволить этого себе не могут. Темари резко повернулась к древнему шиноби

— Стой где стоишь! Тебе не пройти! — воскликнула девушка, взмахнув своим боевым веером.

От нее к мертвому Учиха рванули тугие струи ветра, но под ленивым взглядом Шарингана угасли, подкатив к носкам сандалий мертвеца песчаные барханчики. Вряд ли это было способностью его глаз, скорее, девушка просто не хотела первой начинать драку. Но выглядело эффектно.

Мадара обратил внимания не слова не больше. Чем на жужжание одинокого комара, неведомо как оказавшегося в пустыне. Он стоял и смотрел на нас с едва намеченной спокойной улыбкой (черт, вот откуда у Саске эта гримаса! Родство все же не пропьешь). А затем он сказал:

— Вот как. Ну что ж, проверим, как изменились шиноби за эти годы...

И сделал шаг вперед.

Строй объединенной армии шиноби подобрался в ожидании приказов своих командиров. А я... я развернулся практически сам в себе, сгреб в охапку Карин и, вздернув тучу песка, что было сил рванул в глубину строя.

Подходящий холм нашелся довольно быстро. В него-то я и врезался, подставив плечо, чтобы не ударить девчонку.

Песок осел вниз довольно быстро. Этому очень помогла волна пара, догнавшая нас спустя пару секунд. Огонь и Учиха — близнецы-братья, хоть с виду и не скажешь...

— Айдо, — отплевываясь от песка, сказала Карин, — что ты?..

— Отсюда лучше видно, — без улыбки ответил я.

— Но... мы могли бы помочь...

— Это Учиха Мадара. Я не сомневаюсь в тебе. Но я слышал... а кое-что и видел сам... Ты ничего не можешь сделать.

— Но можешь — ты, — тихо проговорила девушка, опустив взгляд. — Ты можешь помочь. А мы — сбежали.

Карин.

Я отвернулся и перевел взгляд на поле битвы. А посмотреть там явно было на что...

После первых огненных шквалов Мадара, видимо, разочаровался в своих врагах. А, может, решил размяться после восьмидесятилетнего покоя. Хотя нужна ли мертвецу разминка?.. В общем, Мадара не показывал ничего особенного — ни техник, ни способностей, ни умений Шарингана. Которых у его никак не могло быть меньше, чем у того же Саске. Он не применял ничего. Но при этом... Мадара истреблял всех, кто оказывался у него на пути. Пожалуй, только сейчас я смог воочию увидеть то, чему учил нас Гай-сейнсей. Ничего, чем так славились шиноби, чистое тайдзюцу. Но при этом ему не было помехой ничто — кунаи, мечи, человеческие тела... Кто-то попытался спрятаться в почве — не вышло, в песке навсегда осталось обезглавленное тело. Гай также развивал силу — а здесь не было ничего, кроме скорости. Невероятной, невозможной скорости. Даже багровый свет шарингана, казалось, не успевает за своим хозяином, на мгновение застывая в воздухе причудливыми линиями... Зубы скрипнули без участия сознания.

— Карин, — повторил я, — запомни, пожалуйста. Ничто — ни политика, ни желания, ни будущее, ни прошлое, ни моя честь, ни моя жизнь — не имеет значения, если я потеряю кого-то из вас. Все, что я делаю, даже если это кажется странным или неправильным, направлено только на одну цель. И я отдам все, что у меня есть... и продолжу делать это вечно, если потребуется. Чтобы подарить тебе... Таюе... Тен-тен... остальным лишнюю минуту жизни. Для меня нет ничего важнее вас. Может, я неправ, но я так считаю. И думаю, что это и есть то, ради чего стоит жить. Запомни это, ладно?

Я все же повернул голову к девушке (сложно смотреть в глаза, когда такое говоришь. Думаю, эта маленькая слабость мне простится), но она молча смотрела в землю. На губы выползла улыбка.

— Вот так. А чтобы у тебя не осталось сомнений... — Карин резко вскинула голову и уставилась на меня расширенными глазами. — Мне кажется, этот парень гордится своими глазами. Значит, стоит ему доказать, что невозможно увидеть Молнию!

И я бросился вперед.

Да, возможно, я поступаю неправильно. Может быть, стоило воспользоваться чакрой Йоко и превратить всю эту пустыню в тянущуюся сколько хватает глаз потрескивающую от жара равнину из грязного стекла. Передо мной ведь не просто мертвец, которого и так весьма непросто убить. Я приближаюсь к воскресшей легенде, к человеку, по сути создавшему мир, в котором все мы живем.

Но то же чувство, нашептывающее мне о силе Учиха Мадары, говорило, что у него еще найдется чем мне ответить. И, может быть, вместо того, чтобы состязаться с ним в силе, стоит сделать ставку на неожиданность? В конце концов, я здесь, чтобы помочь всем тем, кто сейчас разлетается (некоторые — по частям) от ударов могущественного мертвеца. И если кому-то не нравятся методы этой помощи... Могли бы просто взять и посоветоваться!

Мадара ловко (ну еще бы — с Шаринганом!) избегал попадания в гущу толпы, уворачиваясь от иногда вздымающихся волн песка. Это напоминало детскую игру в пятнашки, только на новом уровне, где неверное движение означает смерть. Пару раз багровое сияние проложило черту почти что рядом со мной, так, что казалось — все... Но нет, Учиха все равно оказывался быстрее. И вот, в момент, когда Шаринган вновь засветился совсем рядом, я прихватил за локоть бегущего впереди.

— Что?!.

Ко мне повернулась физиономия.. Белые волосы, смуглая кожа, бежевая безрукавка. Облако. Парень был совсем молодой и на мгновение стало стыдно.

Но потом я углядел в его руках меч. Одноручный прямой меч, покрытый желтой аурой, часто характерной для Стихии Молнии, но не щетинящейся во все стороны, а вихрящейся плавными волнами. Кажется о таком мече я совсем недавно читал... И стыдно быть перестало. Мда, до вселенской гармонии и благорастворения воздухов между Великими деревнями еще очень далеко... Что ж, тем лучше для меня!

— Давай вместе!

Он быстро кивнул, отвернулся и без малейшей паузы рванул дальше. Я, едва успевая (вот же отродье Эя!), бросился следом. Но всего лишь несколько шагов — и парень застыл на месте как вкопанный. Глухо ругнувшись, я оттолкнулся от неподвижной спины и... и выкатился прямо под багровый свет Шарингана.

Не знаю, помогли бы мне все мои врожденные, приобретенные и подаренные иммунитеты к гендзюцу. С Саске сработало — но там, где самовлюбленный Учиха пугал людей уникальными возможностями своих глаз, его предок обошелся собственными руками и ногами. А сколько еще и чего в запасе у этого мертвеца?..

Как бы там ни было, я смотрел в зрачки Шарингана, но Шаринган не видел меня. То ли Мадара заскучал, то ли — что вернее — это были просто рефлексы и система боя, но он вогнал парня из облака в гендзюцу — того рода, которое Итачи мог накладывать 'одним пальцем', но на мгновение мертвец остановился. Это был шанс. Шанс преодолеть расстояние вытянутой руки, которое в данной ситуации было длиной с межгалактическую пустоту. И я воспользовался этим шансом.

Это был тот самый момент, когда мгновения растягиваются в вечность, а ты скользишь между ними, не понимая, как может быть иначе. И потом, спустя многие годы, рассказывая об этом детям, недоумеваешь, как из нескольких секунд может получаться рассказ такой длины, что задолго до его конца красные, каштановые, а, чем черт не шутит, может и белобрысые головки утыкаются в подушку, не в силах дослушать его до конца...

Мадара немедленно перевел взгляд на меня и попытался уклониться, но поздно. Я упорно не отводил взгляд от своей ладони, стремительно сокращающей расстояние до цели. Никакие мышцы, никакие способы, подчиняющиеся законам физики, уже были неспособны защитить мертвого Учиха от моей руки. А для нестандартных способов было поздно — любая техника требует времени, которое он потерял, попытавшись уклониться! Неужели... Неужели я победил?

К несчастью, мертвец понял это не хуже, чем я. А еще у него был Шаринган — глаза, которые видят ВСЕ. А еще — на этом поле битвы ми с ним были не одни И это обстоятельство, помогшее мне приблизиться к цели, на этот раз обернулось против меня.

Разогнанное до скоростей, на которых мы дрались, тело обладает огромной инерцией. И так просто с ней не справиться. Но там, где не справится все тело целиком, вполне пригодится его часть. А несчастные чунины объединенной армии, согнанные сражаться с монстром, который мог бы уничтожить их всех, не вспотев (даже если бы мертвецы потели), и с удручающим постоянством выбрасывающие в пространство тонны абсолютно бесполезного железа, тоже ни в чем не виноваты — их так учили.

Запятые Шарингана крутанулись вокруг центрального зрачка, Мадара лениво шевельнул кистью, перехватывая летящий мимо кунай, обмотанный почти догоревшей взрывпечатью и резким движением всадил его мне в руку чуть выше локтя.

Можно было что-нибудь сделать. Вырвать нож, отодрать от него взрывтег — на такой скорости восприятия вполне можно успеть. Но для этого пришлось бы выбирать: прервать уже начатое движение, или..ё. И я выбрал.

Кончики пальцев прикоснулись к прохладным и шершавым на ощупь пластинам легкой брони, в которую был облачен мертвец. И это стало последней информацией, которую я получил от своей правой руки. Печать взорвалась. Перед лицом вспухло огненно-дымное облако и я отшатнулся от него в спасительную темноту...

Устоять на ногах было сложно, но я справился — не хотел пугать Карин. Хотя куда уж дальше-то...

— Айдо...

Я улыбнулся и повертел уцелевшей рукой. Левой.

— Не волнуйся, все в порядке. Сосуды я зажал, боль заблокировал, все будет хорошо. А кстати, ты знаешь, как я здесь оказался? Хоть метка и заблокирована, но ты внезапно засветилась для Хирайшина. Как солнышко...

— Айдо, — прервала она меня, — это было настолько необходимо?

— Да, — кивнул я. — Зачастую для достижения цели приходится чем-то жертвовать. И хорошо, когда получается отделаться малым. А рука в данном случае — меньше, чем можно было ожидать.

Голова еще немного кружилась, и необходимо было подождать Взрыв, потеря конечности, потеря крови, контузия... Печати уже работали, но тому, кто считает, что подобное может пройти без малейших последствий, рекомендую испытать такое самостоятельно.

— Тогда, может, — алоглазая потупилась и потянулась к вороту курточки, — сделаем... ЭТО?

Ехидная усмешка — уже почти рефлекс. С такой семьей как бы навечно не приросла.

— Нет. Еще не время.

— А... когда?

— Как я сказал однажды одной особе с таким же цветом волос — сердце подскажет. Ты поймешь. И, Карин...

Я потянулся было погладить ее по голове, но на месте правой руки шелохнул лохмотьями мяса и осколками кости жутковатый обрубок и пришлось отвернуться.

— Для того, чтобы расправиться с представителем клана Учиха, твоему Каге достаточно одной руки!

Спина Учиха — что может быть лучше этого зрелища во всей вселенной? И пусть конечностей некомплект... Но, подозреваю, для Риннегана они вообще не нужны.

Мадара почувствовал прыжок и резко развернулся, но я уже ударил его в ребра. Еще миг контакта, вот уже душа... Но мертвец резко отшатнулся. От ладони к его телу пролегла цепочка невесомых белесых лохмотьев.. И они не торопились склеиваться обратно! А ко мне уже летел отобранный у кого-то мертвецом боевой посох с целью проделать во мне дыру. Но я сделал шаг назад и провалился в Хирайшин чтобы спустя пару секунд для меня и во мгновение ока для оставшихся в мире снова возникнуть за спиной Учиха в новой точке и вновь нанести удар...

Мадара был быстр. Нечеловечески быстр. Но техника Летающего Бога Грома (думаю, название дала Кушина. Сочетание хвастливого пафоса и иезуитской хитрости — назови технику Молнией и никто не подумает на фуин — вполне в ее стиле) была быстрее. Совсем немного, но быстрее. Иногда казалось, что в новом прыжке я вижу себя, уходящего в предыдущий.

Никогда еще я не перемещался настолько много, настолько быстро и на такие короткие расстояние. Но задумываться об этом было некогда — с каждым перемещением, с каждым ударом на теле Мадары появлялись новые рытвины. Еще немного — и просто по теории вероятности я перебью ему руку или ногу. А там — дело техники... Риннегана.

К сожалению, теория вероятности — бессердечная стерва — работает в обе стороны. Просчитал ли Мадара мою принципиально непредсказуемую траекторию, Шаринган ли ему подсказал, а может просто — опыт, но очередное перемещение вынесло меня перед его лицом. Что ж, так даже лучше! Я протянул руку к его голове.

Но у мертвеца на эту встречу были иные планы. Учиха вздернул руки в издырявленной груди, стремительно сложил какую-то печать и меня отшвырнуло назад фиолетовой волной. Рефлекторно я отпрыгнул назад, а когда выпрямился... Мда, увидь это Саске — проглотил бы свои глаза от зависти. Фиолетовый скелет в исполнении Мадары — совсем не скелет, а вполне себе человекообразный, в доспехах, с четырьмя руками... и в каждой руке у него было по чакролезвию.

Фигуру уже обнимали потоки огня, на нее сыпалось железо, стучали камни. Громадные чакролезвия так и мелькали, убивая подчас по нескольку неосторожных шиноби. Мадара неподвижно стоял внутри своей техники, и с той же полуулыбочкой смотрел на суету вокруг. А белесые хлопья, вырванные мной из его тела, медленно — гораздо медленнее, чем у всех остальных воскрешенных! — но непрерывно прилипали к нему вновь.

Я выпрямился, вытер пот, шагнул было в прыжок... Вокруг Мадары ничего не было, как будто метка перестала существовать. Ну, в конце концов, я догадывался, что у него есть порох в пороховницах. А фиолетовую ауру не пробить ничем. Мдя...

* * *

Вокруг Мадары волной встал песок, разбившись о фиолетовую стену. И мои мысли приняли другое направление. Интересно... Ладно, внутрь проникнуть ничего не может, а что, если выдернуть его оттуда? Как? Так ведь стоит он все равно на песке...

Найти Казекаге оказалось просто. Старик Ооноки, оказавшийся рядом (так вот чьи каменюки, поразительно легко поднимающиеся в воздух, периодически пытались пришлепнуть Мадару... вместе со всеми, кто был рядом с ним? У-у-у, старый хрыч!..), подозрительно посмотрел на меня с уровня поясного ремня. Я хихикнул. Взгляд старика с красным носом стал еще более подозрительным.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Да ладно! Только слепой не видел сейчас моих скачек по этому полю! И после этого ты еще спрашиваешь, что я тут делаю?!

Я по привычке было отмахнулся... но взгляды старика из Ивагакуре и по обыкновению молчащего Гаары тут же скрестились на культе. Недоверие в глазах Ооноки ушло вглубь.

— Как ты? — коротко спросил Казекаге

Конечно, длинными речами Гаара и так не славился, но сам факт вопроса... да чтобы этот тип проявил к кому-то участие?! Не иначе конец света близко! Или это потому, что?.. Я быстро огляделся. Фиолетовую... куклу, марионетку, тело — интересно все же, что это за хрень? — Мадары по-прежнему атаковали со всех сторон, но Темари поблизости не было. Ну и славно, однако с этим придется что-то делать...

— Нормально, — в очередной раз.

— Твоя техника перемещения?

— Не помогла. А ты?

— Никак. Песок не может проникнуть внутрь этого...

— Это называется 'Сусаноо', — проскрипел Цучикаге. — Им владеют все Учиха, открывшие Мангеке Шаринган.

Я кивком поблагодарил старика за историческую справку и ожидающе посмотрел на Гаару. Тот отрицательно покачал головой. Я почему-то представил, как на такой молчаливый диалог отреагировала бы Карин, улыбнулся и сказал:

— Тогда у меня есть план! Сможешь закрутить вокруг мня песок так, чтобы он двигался вместе со мной, а меня в нем не было видно? Интересует песок, который в твоей бутылке. Обычный тоже подойдет, но в нем гораздо меньше чакры...

— Зачем?

— Чтобы спрятаться. Шаринган видит чакру. В твоем песке ее много. И, готов спорить, Мадара не смотрел на мир обычными глазами уже очень много лет.

— Возможно, — встрял Ооноки. — Он тебя не заметит. Но как ты собираешься вытащить его оттуда?

— Так ведь стоит он — все равно на песке.

Я посмотрел на Гаару. Он секунду подумал, кивнул, и, больше не задерживаясь, вытянул руки. Меня обнял вихрь песка, и, должен сказать, на мгновение, маленькое неразличимое мгновение я вспомнил Чунин Шикен, участь Ли и немного струхнул. Но Гаара менталистом не был, мысли не читал (а, может, привык и смирился). Поэтому песок скрыл меня с головой, кружась в паре сантиметров от тела.

Песчаная стена сдвинулась вперед, потом еще чуть-чуть. Я понял намек и пошел вперед, все быстрее и быстрее. Уж не знаю, как Гаара одновременно управлял этой тучей и вытаскивал Мадару из его скорлупы — а, может, и правы те, кто говорит, что песок из тыквы (пропитанный кровью жертв, ага. Вот такой вот у меня круг общения...) повинуется одним лишь мыслям Казекаге — но ни одна задержка темпа, ни мгновение промедления и даже ни одна ямка или барханчик (вихрь разравнивал все до абсолютной ровной поверхности) мне не помешали. До той самой поры, как песок неожиданно опал вниз и я уидел прямо перед собой Мадару, распятого на куске скалы, летящей прямо на меня.

Времени на раздумья больше не осталось и я вытянул перед последнюю уцелевшую руку. Мне нужна всего лишь секунда,и, даже если за это я расплачусь второй конечностью, это уже будет неважно.

Как всегда в такие моменты, тело Мадары неторопливо надвигалось на меня, я изо всех сил тянул руку, чтобы, презрев законы физики, закончить-таки эту историю. И в этот самый момент запятые смотрящего прямо мне в глаза Шарингана вдруг бешено закрутились вокруг зрачка. Каждая из них вышла на свою собственную орбиту, образовав концентрические окружности, а радужка в одно мгновение выцвела, становясь серо-фиолетовой. И я заглянул в глаза, которые (точнее, который) я в последнее время привык видеть только в зеркале...

На этом фоне вскинуты руки мертвеца и жестокий удар, который нанесла мне, казалось, сама планета, прошли почти что незамеченными.

— Добрый боженька, как бы тебя тут ни звали... Пожалуйста, сделай так, чтобы это было гендзюцу!.. — вполголоса пробормотал я, выбираясь из пробитого насквозь и осыпавшегося на меня песчаного бархана и не отводя взгляда от замершего метрах в пятидесяти впереди мертвеца.

Но высшим силам с небесных сфер, горы Оябуса или какой-нибудь другой столь же высокой точки было плевать на просьбы пришельца. Мадара с двумя Риннеганами в глазницах теперь уже по-настоящему, широко улыбнулся и... Неразличимая ручная печать — и вокруг него вновь встает Сусаноо. Фиолетовая фигура складывает уже свои руки в печать — и... И... Ничего?

Я недоуменно завертел головой, стараясь не выпускать мертвеца из поля зрения. Ничего не поменялось. Более того, бойцы объединенной армии, в гущу которых я влетел пушечным ядром тоже стали оглядываться по сторонам. Ничего не происходило.

Черт, неужели? Неужели у легенды мира шиноби, величайшего главы клана Учиха, создателя Деревни, Скрытой в Листве и концепции Великих Деревень и Элементальных Стран вообще — ничего не получилось? Не вышла техника? Ну-у, тогда-а-а... Тогда, ребята... Это залет!

Я сделал шаг к фиолетовой статуе, по-прежнему неподвижно стоящей и держащей ручную печать, и тут совсем рядом, почти прямо в ухо, завопили:

— Смотрите!

Стоявший рядом чунин из Деревни Тумана, ни на что не обращая внимания, смотрел вверх.

— Хаширама-заступничек, — потрясенно выдохнул я, поднимая взгляд вверх. — Лучше бы это и вправду было гендзюцу...

Сверху, прямо из голубого неба, разрывая тонкую паутинку перистых облаков, к земле неслась огромная — не охватить взглядом — круглая каменная масса. Астероид.

— Та-а-ак, — забормотал я. — скорость слишком мала... Да и форма очень правильная... В связи с чем вопрос — мужик, ты призвал его из другого мира, сформировал из окружающей материи или изменил вероятность так, что именно в этот момент он решил прилететь к нам из пояса астероидов? И Риннеган такое может? Да даже если с одним глазом глыба вполовину меньше... В любом случае, мужик... Ты начал захват мира не с того. Потому что за такой камушек из чакрожелеза Гекко самолично заколет весь мир в жертву на алтаре Всеблагого Мадары. Ведь это — просто невероятно, невозможно дикие деньги!

Я обернулся на странный горловой звук, встретился с безумным взглядом чунина Тумана и вспомнил, что обычно в таких ситуациях нормальные люди убегают из зоны поражения, а не рассуждают о сверхприбылях. Что немедленно и проделал мой сосед, оставив после себя осыпающийся в следы от сандалий песчинки. Правда, удирал ли он от камня в небе или от меня — я не смог бы утверждать с точностью.

Глыба неотвратимо падала с вдруг переставшего быть открытым и дружелюбным неба. На песок уже упала его огромная тень. Но, как уже было сказано, скорость его была слишком мала для обычного астероида ( Хм. А где это, интересно, я мог увидеть этот 'обычный'?..), и я решил оглядеться по сторонам. Лучше бы я этого не делал...

Шиноби, гордые и сильные воины. Обладающие возможностями, о которых обычным людям во всех мирах приходится только мечтать. Презирающие законы физики, повелевающие стихиями. Могущие создать жизнь и с легкостью ее уничтожить. Двигающиеся со скоростью, которую простой разум и осознать-то не способен. И все это вдруг куда-то пропало...

Как оказалось, когда Вселенная по-настоящему решает показать свою мощь, перед ней становятся одинаково равны и могучий ниндзя, и самый обычный крестьянин. Вся пустыня была покрыта точками удирающих от камня солдат объединенной армии шиноби. Они бежали изо всех сил, насколько хватало возможностей и талантов, но в данный момент любой из них ничем не отличался от обычного крестьянина... да что там — от банального муравья. И у первого, и у второго, и у третьего не было ни малейших шансов убежать от рушащихся небес.

Камень был уже совсем близко. У меня осталось очень немного времени, чтобы найти Карин. Паршивка заглушила метку, поэтому придется наводиться визуально, по красным волосам. Должно сработать, благо чакры, среди которой солидная доля моей, на поле битвы столько, что скоро, наверное, камни с песка начнут самостоятельно взлетать навстречу своему собрату с неба. Времени было немного, но оно было. Но... Но...

Я расстроенно крякнул и опустился на корточки, прижав ладонь к песку. Одной рукой я такого еще не проделывал, будет сложновато, но я должен справиться. В конце концов, Узумаки я или нет?

* * *

— Слышишь, Учиха?! Тебе не победить! Никогда! — полузадушенно прохрипел старик.

Еще минуту назад он был Тцучикаге, главой Великой Деревни, Скрытой в Камне, по существу — правителем большой страны и командующим армии, могущей по его слову сделать все, что угодно. А теперь остался только одинокий старик, проживший очень длинную жизнь, копивший силы, опыт и знания именно для того, чтобы сейчас хвататься стесанными до мяса данонями и упираться окровавленным лбом в камень, рухнувший с небес. Потому что там внизу от неминуемой смерти бежали дети. И пусть они принадлежали к разным деревням, но сейчас Ооноки как никогда остро понимал, что это не имеет ни малейшего значения.

Рядом с ним в камень упирался песчаный столб, такой рыхлый на вид. И оставалась надежда, что вместе — они наконец-то победят...

Я тряхнул головой — интересно, с чего это я взял, что Тцучикаге думает именно об этом? В менталиста превращаюсь что ли? Или просто становлюсь старым? — и тронул старика за плечу.

— Дедуля, подвинься. Молодым везде у нас дорога, а у тебя спина больная.

Ооноки вздрогнул и от неожиданности просел вниз, на мгновение выпустив камень. Я протянул ладонь вверх. Ну и слава Тобираме всеблагому. Не пришлось долго-долго убеждать деда в своей правоте, спорить и в конце концов просто его игнорировать. Под зависшим над пустыней астероидом такие разговоры почище чаепития в кроличьей норе смотрятся... да и отрубленные руки Тцучикаге потом восстанавливать придется мне, а я не хочу. Забесплатно.

Ооноки посмотрел на камень, пощупал его — ладонь замерла в сантиметре от камня, наткнувшись на невидимую стену барьера, перевел взгляд на мои ноги, где ярко светилась пятиметровая печать, на которой я в воздухе и стоял, и заглянул мне в глаза.

— Бери Гаару, захватите мою Карин — девчонка молодая еще, сама может не сообразить, а ему она доверяет — и уходите отсюда. Времени мало и, мне кажется, это еще не конец.

Тцучикаге молча отвернулся и без споров и без малейшего звука провалился вниз, просто отменив свою технику полета. Мда, сварливый старикашка конкретно надорвался. Надеюсь, перед падением он сможет включить ее снова, иначе опять придется всех спасать самому...

Я подвинул ладонь под барьером — ощущения как от чаши с водой на кончиках пальцев, которую ни в коем случае нельзя расплескать — и повернул голову. Точки убегающих шиноби стали меньше — надеюсь времени я подарил достаточно, ведь, хоть и невообразимая тяжесть камня ложится на пространственную стенку и не чувствуется никак — но каждое мгновение стоит мне солидного объема чакры. Как бы не пришлось Инфуин включать, а он тоже не бездонный. Йоко я рядом с Мадарой звать не буду, даже если начну распадаться на атомы, так что — да быстрее же вы, черепахи проклятые!

— Думаешь, что вы победили?

Голос был негромким и спокойным. Мягкий баритон. 'Девчонки, наверное, в обморок падали, когда он с ними говорил', — подумалось вдруг. И, несмотря на расстояние, отделяющее меня от мертвеца, я слышал все до последнего звука.

— Я докажу тебе всю глубину вашей ошибки!

На мгновение все затихло, а затем... панические вопли с другого конца пустыни долетели даже до меня.

Когда все вокруг орут от ужаса, чувствуешь себя немного неуютно, — произнес я и, будто ставя точку, в конце фразы, случилось ЭТО.

Я говорил, что изобрел антигравитационную печать? А рассказывал о том, что, когда я дрался с биджу, ему удалось то. Что я почитал невозможным — сдвинуть пространственный барьер ударом, который передался мне? И, наконец, я упоминал, что очень не люблю умирать и терять конечности, хоть это и стало для меня в последнее время профессиональным спортом? Говорил? Тогда, надеюсь, понятно, что, собираясь на эту войну, я позаботился о том, чтобы со мной не произошло всяких неприятных эксцессов — по крайней мере , тех, о которых я знаю.

Чакра расширяет возможности человека. Ею можно управлять. Она является свойством человеческого организма. И, хоть теории на этот счет до прискорбия мало, шиноби набрали солидный практический материал.

Не раз, не два и не три за мою жизнь в этом мире, особенно с начала работы с фуин, я скрежетал зубами от осознания потерянных возможностей. О-о-о, окажись на моем месте какой-нибудь специалист по гравитационным волнам, знаток в области атомного распада или составитель научных работ по теме квантовой физики и мерности пространства — какие бы возможности он обрел, получив в руки инструмент для своих теорий! Он бы телепортировался на сотни световых лет, создавал летающие в небесах города, люди и шиноби избавились бы от физических тел и обрели бы воистину вечное бытие и сознание! Но вместо всех этих несомненно образованных и мудрых личностей в мире шиноби оказался недоучившийся студент меда... Фуин — этот универсальный инструмент достижения желаемого, мне пришлось использовать по наитию, и мысль, что у других нет и этого, обусловленного кровью Узумаки, свойства, утешала откровенно слабо.

Но, как бы я ни страдал от нереализованных возможностей, о которых только подозревал, увеличение размера никогда не представляло никакой сложности даже для полных недоучек. А для того, чтобы стоять в воздухе, пятиметровая антигравитационная печать просто не нужна...

Пустыню сотряс чудовищный удар. Фонтаны песка взмыли ввысь, укутав пылевой взвесью все поле зрения. Верхушки барханов, торчащие из пыли, вздрогнули и оплыли, равномерно рассыпаясь по дрожащей от жуткого землетрясения почве. Печать под ногами издала отчетливый хруст и развеялась черным пеплом. И, когда неумолимая сила тяжести, которую я только что жестоко обманул, поволокла меня вниз, я на предел сил и возможностей сделал то, о чем так долго мечтал и так долго стремился — опрокинул чашу с водой на кончиках пальцев в сторону, откуда до меня доносился мягкий баритон мертвеца. Откушай-ка собственного блюда, дружок!

— Дайте мне точку опоры и я переверну Землю, — хмыкнул я, устремляясь в свободное падение. — Спасибо за идею, Йоко!

Впереди было еще шесть секунд полета, встреча с ласковыми песчаными объятиями и уклонение от обломков астероида, но, право слово — это было наименьшей из моих проблем!

* * *

Тяжела доля обычного, ничем не примечательного, я бы даже сказал — массового зомби. Подвиги, слава, поглощение жизненной энергии, признание и засохшие цветы от симпатичных призраков-баньши — это не про него. Он откапывается из могилы, обдирая песком и острыми камнями и так отваливающуюся плоть, рискуя превратиться в неприлично голый скелет. А если попадаются большие валуны — приходится рыть туннель в обход. А когда выбирается на поверхность — вокруг ни некроманта, торжественно вскинувшего руки в победном заклинании, ни толпы адептов-черных магов, ни даже банального прислужника, который отведет на работы по валке леса или добыче камня — никого. Даже словом не с кем перемолвиться — одно сплошное кладбище...

В моем положении по сравнению с зомби был один минус и один плюс. Минус — так как я живой (все еще), пришлось выплевывать песок после откапывания. А плюс — кладбища вокруг быть не должно. Объединенной армии хватило ума улепетывать в противоположную от Мадары сторону, а камень я скинул именно на него.

Пыль все еще клубилась вокруг, застилая взор, и я, кряхтя, начал карабкаться вверх по очень удачно подвернувшемуся каменному обломку. Он оказался неприлично острым, царапая ладонь свежими сколами, но к этой отложенной мелкой мести Мадары я относился философски, не прерывая подъем. Чем выше — тем светлее было в пыльном облаке и на самой вершине появилась возможность оглядеться.

Оказывается, все это время я выбирался из огромной воронки, выбитой в пустыне до самого скального основания. Песок, при таких нагрузках, поведший себя как жидкость, а то и газ, выплеснулся за пределы воронки, да так там и остался в виде свежих, практически рукотворных холмов. По краям воронки уже суетились темные точки — шиноби откапывали кого-то из песка. Значит, убежать успели не все... Посреди ямы, образующей теперь эдакий ров, громоздилась гора каменных глыб. И их совокупность была даже на глаз поболее, чем тот астероид, который я держал барьером.

— Откуда лишнее? — вслух удивился я.

И ответ немедленно пришел.

— Два.

Карин неуверенно поправила очки, когда я повернулся, и пояснила:

— Мадара швырнул второй такой же камень сверху первого. Айдо... — девушка шагнула ко мне. — Когда упал второй... Я перестала чувствовать твою чакру... — еще шаг. — Я подумала... Что не успею тебе сказать...

Вдруг со стороны пустыни раздался девичий крик:

— Айдо!

И вслед за ним из-за кучи песка вылетел вихрь. В буквальном смысле — ветер вокруг Темари можно было увидеть невооруженным глазом.

Девушка бросилась ко мне, не переставая говорить

— Айдо! Когда упал второй камень, я подумала, что все... Но потом Карин побежала сюда и мы за ней!

Блондинка подбежала ко мне и, даже не подумав затормозить, врезалась мне в грудь. Едва успел поймать одной левой рукой. А в меня уперся взгляд голубых глаз

— Ты жив... И ты всех нас спас...

И, не откладывая дело в долгий ящик, девушка впилась в мои губы страстным, долгим и нежным поцелуем, прижавшись ко мне всем телом.

Едва ли во всей совокупности существующих и несуществующих вселенных найдется хоть один идиот, который в подобной ситуации будет следить за временем. Я и не следил. Но рано или поздно все заканчивается и приходится возвращаться в реальный мир. Поэтому, когда все закончилось, я, продолжая держать повисшую на мне девушку левой рукой, чуть отстранился.

— Э-э-э, Темари, — неуверенно начал я, и, думаю, любой мужик в моей ситуации меня поймет. — Я должен тебе сказать... Целуешься ты по-прежнему потрясающе, но... это... У меня есть девушка... Две... Я подумал, ты должна знать...

Блондинка, не торопясь отстраняться, встала на песок, серьезно посмотрела мне в глаза и вдруг усмехнулась:

— Не могу поверить, что я, Сабаку но Темари, дочь Четвертого Казекаге и сестра Пятого, говорю такое, но... Когда будешь в Суне — ты знаешь, где я живу! И... думаю, мне придется поделиться с тобой опытом проведения Чунин Шикен. А так как в Узушио его не было очень давно, то передача опыта затянется надо-о-олго и многое изменится!

Темари многозначительно протянула последнее слово и улыбнулась, приоткрыв полные губы... и тут сбоку раздалось девичье кхеканье. Я обернулся

— Карин? Ты что-то сказала?

Но алоглазая не успела ничего сказать. Со стороны новосозданной посреди пустыни горы раздался скрипи скрежет камней, многотонные глыбы взлетели в воздух и на склоне среди осыпающихся валунов возникла фиолетовая фигура. Сусаноо. Мадара.

— Я хотел избавиться от насекомых, чтобы не спеша заняться тобой. Что ж, не вышло. Но тебе все равно придется отдать мне этот глаз!

Было бы странно думать, что легендарного Учиха, да еще получившего в свое распоряжение преимущества воскрешенного состояния (Орочимару, за Эдо Тенсей тебя стоило бы прикончить. Но это уже неважно...), можно обездвижить кучей каких-то жалких камней. Но, черт — так хотелось в это верить!

Я задвинул за спину Темари, шагнул вперед, заслоняя Карин, покосился на гребень холма, куда как раз вплыл на песчаной волне Гаара и влетел Ооноки (не особо-то они торопились откапывать мой хладный труп! Ну, мы это еще припомним!) и попытался было сообразить, что мне предпринять дальше. Но что-то темное, врезавшееся в песок почти у меня перед носом, пресекло процесс мышления на корню.

— Мы выступили сразу, как увидели метеорит. Спешили как могли. Мадара — теперь наше дело. И... всего этого бы не случилось, если бы ты послушался меня и принял подготовленную для тебя должность курьера при штабе!

Цунаде. Злая и суровая, как богиня справедливости Цунаде. Рядом бронзовая статуя имени Эя, а то, что она движется и говорит как человек — это недоразумение. И от ближайшего бархана сверкнула ослепительная даже на фоне желтого песка рыжая шевелюра Теруми Мей.

— Надо же, все пять Каге! И Хокаге! Какая честь! — проговорил Мадара.

А я улыбался:

— Курьер при штабе, значит? Нет, бабуля, я предпочитаю совершать свои ошибки, а не ваши. Вы уверены, что справитесь? Я могу помочь.

— Не уверена.— понизив голос, ответила Хокаге. — Но нам ты не поможешь. То, что мы планируем, готовилось для пятерых. Лучше помоги Наруто.

Во время своей речи Цунаде настороженно косилась на меня, ожидая спора. Зря. Спора не будет. Неправы буддисты — хорошая драка очень способствует просветлению.

— Хорошо. Удачи. Бабуля, постарайся не умереть, а со всем остальным мы справимся!

И, схватив Карин и подтолкнув Темари, я скрылся за песчаным холмом.

Блондинка обернулась назад, долгим взглядом посмотрела на брата, в составе прочих Каге заведшего о чем-то разговор с мертвецом и вздохнула:

— Гаара оставил распоряжения, что делать в такой ситуации. Я собираю уцелевших и иду на помощь тем, кто сражается. Айдо, ты поможешь?

— Извини, Темари-тян, — девушка покраснела,а я понял, как мне не хватало этого зрелища. — У меня другая задача. Поэтому... Карин.

Алоглазая подняла голову

— Сейчас на берегу Страны Молний Ю, должно быть, закончила с оставшимися там мертвецами. Она тоже пойдет на помощь остальным. Но в одиночку по пустыне ходить опасно, поэтому встреть ее, пожалуйста. С твоими сенсорными возможностями найти ее — раз плюнуть.

— Но...Но... — опешила девчонка. — Ты предлагаешь мне... Идти искать ее пешком?!

— У тебя тоже есть Хирайшин, пусть и свой вариант. Так что не вижу проблемы.

Я мягко улыбнулся и сосредоточился.

— Но я не умею перемещаться...

— Вот и потренируешься!

Телепортация как всегда меня спасла. Но даже темнота межпространства звенела от гневного вопля Карин Узумаки:

— Айдо бака!

Глава 59

В этой точке огромного континента Солнце уже село. Не было видно даже вечерней зари и небо покрылось сверкающими точками звезд, названия которых я так и не удосужился узнать за семнадцать лет. Они спокойно и размеренно мерцали на темном небе, умеряя свое сияние только у края восходящей из-за горизонта Луны. В ее свете огромная долина, заросшая зеленью, сверху, с одинокой скалы над обрывом, казалась гигантским морем тьмы с редкими серебряными искрами рек и прогалин. Почти как вся наша жизнь...

Вокруг была ночь. Но безумно длинный день Четвертой Мировой войны шиноби, раскинувшейся через несколько часовых поясов, и не думал заканчиваться — за право освещать грешный мир с Солнцем Мертвецов, как некоторые называют Луну (и в свете происходящего сейчас это имя обретает особый — буквальный — смысл...) сражались зарницы — с юга и севера. Вспышки света поднимались порой до облаков, раскрашивая их во все возможные цвета. Но сейчас эта радуга никого не радовала.

Я вздохнул и попытался опереться рукой о камень, но вместо этого нелепо шевельнул правой культей. Раздраженно нахмурился и положил уцелевшую левую руку на колено. С этим придется что-то делать.

Нашел я это место давно — еще во времена моих разбойничих скитаний по лесам. Где именно оно находилось, я никогда не пытался узнать. Самое главное — что здесь на многие километры вокруг не было ни следа какой-либо разумной (да и неразумной — что радовало) деятельности, и вся эта долина со скалой над обрывом принадлежала только мне одному... Но теперь расположение долины установить было просто: между пустыней, где голубые всполохи расходуемой чакры обозначали сражение пятерки Каге с воскресшим Мадарой, и Страной рек, откуда к облакам поднималось бледно-оранжевое сияние. Узнать его автора мог любой, кто хотя бы раз в своей жизни видел Наруто.

Наверное, мне стоило что-то сделать. Либо поддержать глав Великих Деревень, зарабатывая тем самым политические очки на будущих переговорах о послевоенном устройстве (как я уже говорил — в случае проигрыша думать об этом не придется: могильные черви на переговоры обычно не идут). Либо лететь на помощь Наруто... Но на самом деле никуда торопиться я не видел смысла. Это рыжему позволительно увлекаться вредными идеями насчет 'спасу всех и никто не уйдет обиженный!', старшие товарищи в случае чего поправят и направят. Исправлять же мои ошибки было просто некому. Вот он — главный минус положения, когда отвечаешь за кого-то. И то, что эту ношу я взвалил на себя сам, ее ничуть не облегчает.

Пять Каге дерутся с Мадарой. Цель этой битвы осталась для меня скрытой — ведь мертвецу все равно: после какой-нибудь апокалиптической техники шиноби, сотрясающей земной шар, или банального тычка отверткой в ребра он восстановится одинаково. Разве что впятером они рассчитывают использовать какую-то мощную технику запечатывания... и, в таком случае, подозреваю, на моем неучастии в сражении настоял Эй. Гипертрофированное медвежье самолюбие не выдержало бы, когда запечатывание, по силам лишь пятерым Каге, применил бы я (дык... это... печать же!), да еще и одной рукой. Ну и усиление непонятно откуда взявшегося конкурента.

Наруто. Помочь стоит и в скором времени я обязательно туда отправлюсь. Вот только при всех недостатках, назвать моего брата слабаком не может никто. Да, он импульсивный, эмоциональный, не склонен пользоваться головой, пока по ней же не получит... Избалованный, невоспитанный, совершенно не умеет общаться и знает три с половиной дзюцу!.. Кхм... Айдо, ты сам во многом виноват, а, если Джирайя будет учить остальных моих так же, как Наруто, я расскажу бабуле, где Саннин теперь живет... Но именно поэтому рыжему стоит прийти на помощь тогда, когда он будет готов ее принять.

Потому что сейчас, после появления Мадары, становится понятно, кто именно должен сыграть главную роль в этой войне. А если вспомнить, что Обито (хм... может, все же стоило хоть кому-то сказать это имя?..) рвался к Риннегану, способному возвращать к жизни, то...

В общем, Каге как минимум останутся живы (иначе я сильно разочаруюсь) и задержат Мадару, Наруто пусть немного разомнется (лишь бы чакру не потратил... рыжий). Тен-тен под защитой пятидесяти тысяч шиноби (хлипковато, но что ж делать). Ю и Карин вместе, в стороне от боевых действий посреди пустыни и со всякими залетными мертвецами легко справятся, если вспомнить новообретенного Жнеца Ю, который меня очень беспокоит, но мысль ухватить никак не получается . А мне самому пока что появляться в поле зрения Шаринганов не рекомендуется. Отлично. Пора заняться тем, что и планировал — начать с корней.

Я еще раз вздохнул и громко сказал:

— Йоко! Йоко, выходи! Я хочу посмотреть в твои глаза!

В паре метров передо мной заплясали алые искорки и из них соткалась девичья фигурка. Женщины продали бы душу, чтобы у них была такая же — но бесполезно: она единственная и неповторимая. А мужчины дошли бы до края мира и сотворили тысячи подвигов, чтобы любоваться на нее каждый день — но даже я так до сих пор и не понял, по какому принципу дочь выбирает себе друзей...

Я перевел взгляд под ноги девушке, стоящей в воздухе над обрывом и нимало не обеспокоенной эти фактом.

— Тебя ничего не смущает?

Йоко неверно истолковала направление моего взгляда и провокационно скрестила руки под грудью.

— Куда это ты уставился?! И вообще — говорить такие вещи родной дочери как минимум неприлично!

— Йоко, — мягко перебил я ее. — Обычно я не против повеселиться и всегда поддерживаю твои шутки, даже когда они находятся на грани разумного — все-таки юбка может быть и подлиннее, с такими-то ногами. Но... Я уже говорил тебе, что мы вместе навсегда. И я не откажусь от тебя, какой бы ты ни была. Поэтому сейчас — покажи мне, пожалуйста, другую Йоко. Ту, которая выбирала за меня, жить мне или умереть. Ту, которая решала за меня, как я должен разговаривать со своим братом.

Ехидная (но при этом безумно привлекательная — и как у нее это выходит?) улыбочка на лице Йоко исчезла, словно выключилась. Она сделала пару шагов по воздуху, ступила на камень и остановилась рядом. Как-то вдруг я оказался на ногах — сидеть в ее присутствии почему-то показалось ужасно неуместным. Йоко совсем не изменилась внешне, оставшись такой же красивой. Но теперь красота ушла в сторону, выдвинув не первый план совсем иные черты...

— Кхм-кхм, — откашлялся я. — Пожалуй, будь в той истории с греческой Афиной и Гефестом на ее месте ты... Эмоций у кузнеца ты бы вызвала в тысячу раз больше, чем какая-то эллинка, но вот кажется мне, что Гефест скорее сожрал бы свои причиндалы, чем посмел к тебе прикоснуться. Без них, по крайней мере, можно жить...

— Ты всегда неуклюже шутишь, когда пытаешься заслониться от реальности, — без выражения ответила мне... Феникс. — Поэтому я не хочу, чтобы другие знали обо мне такой. Но ты готов хотя бы попытаться увидеть правду. Что ты хотел?

— Кх... — я хотел было снова откашляться, но при взгляде в эти голубые глаза, сквозь которые на меня смотрела вся безграничная и бесконечная Вселенная, этот звук тоже показался неуместным. — Я хотел знать, что ты сделала с Саске?

— Я открыла ему силу. Силу изменять мир по собственному желанию. Без подпорок в виде пошлых техник, глупых слов и выкриков или рабских глаз. Когда мы встретились в первый раз, эта сила уже была в нем. Он показался мне... очень похожим на тебя. И я подумала, что потом, со временем, он сможет выдержать мое присутствие. Как ты... но не ты.

Две маленькие, почти неразличимые никем, кроме того, кто знал бы ее еще до ее рождения, носил в буквальном смысле в себе и отдал все, что имел, паузы между словами, легчайший румянец и последняя фраза показали, что передо мной по-прежнему моя Йоко. А еще немного приоткрыли наконец принцип, по которому она выбирает себе друзей и... Но вот об этом отец взрослой дочери точно подумает завтра. Если выживет.

— Но он отверг мой дар, — продолжила она. — Он пошел по легкому пути, который дает власть, но навсегда запирает в клетку. Стать сильнее, чем можно вообразить, обрести свои собственные крылья и... взлететь в небо вместе со мной. Он отверг это ради пути ненависти, ради дороги, которую столетия назад начертал ему Индра, ради такого притягательного и сладкого проклятия Древобога, ставшего демоном для своих собственных детей. Поэтому Саске для меня больше нет.

— А не слишком ли много авансов ты красноглазику раздала? Таким возможностям стоит найти применение и получше, вон, я до сих пор с печатями мучаюсь. Да и не заслужил Учиха, пусть с Сакурой... хм...

— Ты сильнее, чем думаешь, — холодно улыбнулась мне Феникс, но тут же убрала улыбку. — И свой выбор ты уже сделал. Поэтому однажды мы с тобой обязательно увидим звезды. Там, за небом.

— Хм. Ну ладно... — хорошо, что она моя дочь. Иначе молнией по черепушке за 'ну ладно' на предложение полететь к звездам было бы обеспечено. — Но ближе к дню сегодняшнему. Раз все так, как ты говоришь — где Саске сейчас?

Йоко склонила голову к плечу, к чему-то прислушиваясь, и сказала:

— Сейчас он вместе с Итачи сражается с Кабуто.

— Ага, нашел все-таки!

— Я проведу тебя, — сказала она, отвернулась и шагнула к обрыву, превращаясь в облако искорок.

— Э, погоди! Помоги мне с правой, а? Не все же одному Наруто с кучей лишних рук щеголять! Вот так и понимаешь, почему у него до сих пор девушки нет!

— Ну кто говорит такое девушке? Да еще своей дочери? Ты безнадежен...

Йоко устало вздохнула, но по тону я чувствовал, что она улыбается и сам улыбнулся в ответ. Ошибаешься — такое не говорят демоницам, богиням, биджу, повелительницам Огня и Ветра и бессмертным Фениксам. А вот обычной семнадцатилетней взбалмошной девчонке, взявшей за моду шутить над собственным отцом — еще как!

'Пять минут посиди, я настрою свою чакру на твои нервные сигналы, раз уж мысленно управлять не хочешь. В отличие от тебя, ленивца, Наруто с псевдоруками на износ тренировался, мне Кьюби рассказал. Кстати, теперь Лис будет несколько терпимее к окружающим, я ему немного по ушам настучала. А пока можешь посмотреть воспоминания, там интересное' — донесся до меня ворчливый, но по-прежнему сквозь улыбку голос уже из внутреннего мира.

Я устроился поудобнее на камне, посмотрел и... Хорошо, что камень прочный. Действительно — интересное.

Интерлюдия. За некоторое время до описываемых событий.

Исами Кайсоку поморщился и повернулся в другую сторону. Но облегчения это не принесло — там тоже были деревья. Деревья, деревья, деревья — повсюду сплошные деревья.

Исами было всего семь лет, когда остатки клана Кайсоку были вынуждены покинуть родную деревню, расположенную в лесостепи на границе стран Огня и Ветра, а пустыню, из которой и произошла его семья, он и подавно увидел только в зрелом возрасте. Но, наверное, только у клана Повелителей Скорости, как втихомолку говорил Хиро-ото, когда думал, что его никто не слышит, тоска по утраченной родине, удачно наложившаяся на неприятие закрытых пространств, могла породить такое раздражение.

Отчаявшись, парень тряхнул синими волосами и посмотрел в небо. Но и его по краям прогалины закрывала зеленая листва...

— О, боги! Что я здесь делаю?..

— Братишка, не сердись. Знаю, воспоминания не очень приятные, но ведь идет война. И потом, нас ведь попросил Айдо...

Как всегда при звуке этого имени, даже если его произносила она сама, Акане потупилась и покраснела. Исами развернулся и скинул ее руку со своего плеча.

— Ты слишком добрая, сестренка! В кого такая уродилась? И вообще... да прекрати ты уже, сколько можно! Ты же видишь, как он себя ведет! Одной девушки ему уже мало, хотя Таюя, она... она... Неважно, видишь, куда ты лезешь? Я же о тебе забочусь!

Никакой сестрой Исами стоящая перед ним девушка, конечно, не была. Из всех Кайсоку кровными родственниками являлись только близнецы. Но за годы скитаний они все уже привыкли, что у них нет иной семьи. Лица настоящих родителей уже почти стерлись из памяти старших. И лишь в последнее время кое-что изменилось...

— Исами, — тихо ответила девушка с волосами глубокого фиолетового оттенка. — Они с тем, кого любят. Он любит их. Обеих. Они счастливы. И мне остается лишь мечтать, что его любви... возможно... может быть... хватит еще на одного человека...

Парень от злости едва не сплюнул на траву. В первый миг его остановила яркое, как вспышка, о том, что он сам чувствует к девушке, которая безраздельно завладела его сердцем, но приняла в дар лишь дружбу. А во второй — голос из-за спины:

— Команды сформированы и выступают. Противник применил тактику мелких групп, так что следует быть внимательными. Айдо предупредил, что у вас своя задача, но, думаю, мне стоит знать — что вы планируете?

Воистину, сегодня был великий день. День, когда Исами, несмотря на все внешние обстоятельства, все же умудрился не лопнуть от злости. Все было один к одному — и местность ('Не мог в пустыню направить, что ли? Я бы не позволил даже волосу упасть с ее головы! Хотя... поэтому и не отправил, мерзавец!'), и имя Узукаге, звучащее на каждом углу, и давний, беспредметный, бессмысленный и именно поэтому режущий душу спор с Акане о ее чувствах (точнее — об объекте этих чувств), и, самое главное, что к нему, Кайсоку, освоившему Джинтон так, что даже Хиро-ото признал, что Исами его превзошел — незаметно подкрадываются со спины!

Все сложилось один к одному. Но Исами все же смог чудовищным усилием не выдать своих чувств и спокойно развернуться к собеседнику. И лишь взгляд, которым парень сверлил протектор, прикрывающий один глаз визави, был далек от дружелюбного.

Акане, за долгие годы научившаяся понимать брата без слов, снова положила ему на плечо ладонь и прошептала:

— Успокойся! Кем бы ты ни был, а перед тобой джонин Скрытого Листа, весьма вероятный Хокаге! О нем даже Айдо уважительно отзывался!

И ощутив на словах 'даже Айдо' напрягшиеся мускулы парня, мученически закатила глаза, покрепче стиснула плечо и подняла взгляд на визитера:

— Спасибо, Хатаке-сан, мы поняли! Немедленно начинаем, можете не беспокоиться! Наша техника поддержит команды в лесу, а сами мы останемся, чтобы защищать госпиталь!

Хатаке Какаши, несомненно, видел и слышал все — и эмоции парня, и весьма лестное замечание девушки, да и, не исключено, и то, что происходило на полянке раньше: долгие годы сожительства с Шаринганом в глазнице не могут не влиять на возможности мозга. Но так же несомненно и другое — Хатаке Какаши было на все это глубоко плевать. Он воспринимал все творящееся вокруг как досадную помеху, ведь перед самой войной из издательства вышла новая книга под авторством Джирайи. Это было совершенно невозможно — Джирайя-сан был мертв. Это было чудом. Но это — было.

Так что Хатаке Какаши согласно прищурил свободный от протектора глаз и отвернулся, почти сразу же перейдя в шуншин. И лишь девушка, переживающая свою первую влюбленность на развилке между безответной любовью и глубоким чувством, девушка, привыкшая слушать свое сердце... девушка, овладевшая Джинтоном и привыкшая реагировать на мельчайшие мгновенные изменения вокруг нее, смогла расслышать невесомый шепот человека, которому все было безразлично: 'Митараши. Где ты? Что с тобой случилось?'

Кайсоку проводили взглядом взвихрившиеся листики шуншина, развернулись и отправились туда, где прогалина в лесу расширялась до размеров приличной городской площади. И ни они, ни великий Шаринган Какаши не заметили внимательный взгляд, направленный на них из дальних кустов. У них не было шансов — обладатель этого взгляда с самого детства поднял довольной странный для шиноби навык пряток в кустах на недосягаемую высоту. А другие возможности позволяли ему читать по губам с любого расстояния. Поэтому единственное, что могло раскрыть местонахождение наблюдателя, был тихий голос, медленно повторяющий:

— 'Хватит еще на одного человека', 'хватит... еще...'

Но слушать уже было некому.

* * *

Исами окинул взглядом свободное пространство и позволил себе едва заметную улыбку. Свободное пространство. Пусть по-прежнему ограниченное со всех сторон стеной деревьев, но здесь хотя бы не рискуешь получить острый сук в бок при каждом неловком движении. Хотя Айдо не упустил бы случая посмеяться, как всегда, со своими странными словечками. 'Шиноби с клаустрофобией, ха-ха-ха!'

Эта мысль стерла улыбку с лица парня. Он резко дернул рукой, срывая с пояса свиток длиной в пол локтя, резко, едва не порвав, развернул его и хлопнул ладонью по нарисованному на бумаге кандзи 'Печать', вписанному в прерывистый круг.

Из свитка вырвалось облако белесого дыма, и спустя секунду оттуда вывалился Исами. Не удержавшись на ногах, он сел на траву, удивленно хлопая глазами.

— Братишка, ну Айдо же говорил — осторожнее! — сказала, укоризненно покачав головой, Акане.

Имя Узукаге действовало на синеволосого как ведро холодной воды на спящего. Парень вскочил на ноги, и напряженно уставился в глубину облака. Долго ждать не пришлось — выброс чакры это не дым. И спустя пару мгновений всем заинтересованным и незанятым взглядам (в количестве двух) предстал... еще один свиток. Только этот был уже высотой чуть больше человеческого роста и толщиной в полметра.

Глядя на эту картину, воплощенную Узукаге небрежным жестом и невозможную для понимания всеми остальными ('Ну хорошо, свиток запечатывается в свитке. Но куда девается то, что было запечатано в первом? Печать в печати? А во второй печати еще много печатей, в которых, в свою очередь, еще много-много печатей? А-а-а, моя голова!..'), Исами в очередной раз понял, почему, ему предпочли другого. И это понимание парадоксальным образом его успокоило. Это ничего, это нормально. Нужно всего лишь стать сильнее. Но не любым способом — она не одобрит. Он готов тренироваться столько, сколько потребуется — год, два, десять, сто лет. Лишь бы в конце — была ОНА.

Синеволосый подошел к свитку, похлопал по нему и улыбнулся спутнице:

— Ну что, Акане, начинаем? Твой... Айдо послал нас сюда именно за этим.

И, не дождавшись согласного кивка девушки, толкнул свиток, пнул его от себя, вынудив разматываться по земле, открывая причудливую вязь уже далеко не одного иероглифа, и хлопнул ладонью по небольшой печати в верхнем углу листа.

— Кай!

Чтобы распечатать этот свиток своей чакрой — хватило бы запасов у крайне малого количества живых. Поэтому пришлось создавать дополнительный ключ-активатор-накопитель. Именно из-за подобного фуин не получило широкого распространения в среде обычных шиноби.

На этот раз оба Кайсоку прислушались к данному им еще на острове совету. Оба воспользовались Джинтоном и остановились только у опушки. И не зря — облако чакровыброса поднялось выше верхушек деревьев, а странные хлопки из него, все учащаясь, быстро слились в один сплошной угрожающий гул.

Через минуту хлопки стихли, чакрооблако поредело, рассеялось, и на поляне оказались...

Когда много теневых клонов создавать нельзя, но очень-очень надо. Когда ты умеешь создавать медчакру, нейтральную к любому живому организму и усваивающуюся им почти без потерь. Когда вокруг тебя носится пара десятков в основном малолетних шиноби, а ты знаешь, как очень быстро научить любого одной технике, которую мало кто использует из-за небольшого количества чакры. В общем, ответ был очевиден с самого начала.

На поляне в ровном строю шеренгами стояла пара тысяч шиноби. А может и больше — после первой тысячи Исами сбился и прекратил считать еще на острове. Тут были все, и не по одному разу. Десятки Кайо, сотни Акир и Азуми, сотен по пять Акеми, Акане... Теневые клоны. Все они стояли неподвижно. Все они щеголяли печатью 'Последняя крепость' (уроки фуин вела Таюя. Занятия шли по одной и той же теме для нескольких групп интересующихся подряд. Исами, которому было плевать на все фуин во вселенной, посещал все группы сплошь. После двадцатого повторения запомнит и идиот, даже если не слушать, а только смотреть...) на плечах. У всех были закрыты глаза.

Исами со сложными чувствами посмотрел на отдельную шеренгу своих копий, споткнулся взглядом о красноволосую фигуру во главе строя и тут все клоны подняли веки. С разнообразных, знакомых и виденных мельком, детских и юношеских лиц на парня посмотрел глаз. Левый. Серо-фиолетовой глаз с концентрическими кольцами вокруг зрачка.

Эта техника Риннегана тоже оказалась очень проста. Достаточно было лишь пожелать...

Клон Айдо, стоявший впереди всех, быстро окинул взглядом окружающее, улыбнулся, подмигнул скривившемуся Исами Риннеганом и развернулся к строю.

— Здорово, орлы! — рявкнул он.

— Здравия желаем, вашбродь! — крикнули в ответ остальные.

Сочетание детских и юношеских ломающихся голосов с непонятными звуками породило удивительную какофонию. Но клон Айдо только прищурился. Он поднял вверх руку и строй слитно гавкнул:

— Слава Узукаге! Идущие на смерть приветствуют тебя!

Исами возмущенно воззрился на своих копий и покрутил пальцем у виска — еще чего не хватало, добровольно участвовать в этом безумии! Его клоны, как один, подняли руки к левому глазу: извини, мол, не вольны мы в судьбе своей. Но даже с такого расстояния парень рассмотрел ехидные улыбки на губах самого себя и неожиданно задался философским вопросом: это бытие теневого клона настолько портит характер или на самом деле он действительно такой и есть?..

Красноволосый тем временем взмахом руки распустил строй, порскнувший с поляны в разные стороны, и подошел к Кайсоку. Даже несмотря на то, что это был клон — Акане все равно опустила взгляд. Исами рассердился.

— Ну и зачем это было нужно?

— Тебе что, не понравилось? Между прочим, правильный лозунг — залог победы, а тут довольно много значений. Прежде всего, в этой войне наши противники — мертвецы, так что даже на первый взгляд...

Айдо посмотрел в сердитые глаза Исами, улыбнулся и не стал дальше продолжать. Вместо этого он вдруг потянулся и извлек из-за спины невесть как спрятавшегося там клона Акиры. Клон обиженно смотрел на старшего товарища и подпрыгивал на месте от жажды совершать подвиги. Совсем как настоящий.

— Ладно, Исами. Дальше — как договаривались. Командуй. Не забудь — то, что видит и слышит один из клонов, благодаря Риннегану видят все, так что вот тебе мелкий бес для связи. Исами... Это шанс для тебя доказать, что ты достоин того, к чему стремишься. Я рассчитываю на тебя. И... не только я!

Парень стиснул зубы аж до хруста. Ногти вонзились в ладони так, что, наверное, порвали кожу до крови. 'Хорошо, что перчатку не призвал — остался бы без руки', — отстраненно подумал синеволосый, поднял взгляд с намерением высказать, наконец, этому могущественному хаму, жлобу, извращенцу и просто уроду все, что он о нем думает... но рядом не оказалось никого, кроме Акане, влюбленно смотрящей куда-то в сторону, и покачивающихся кустов.

Айдо ушел. На поляне как-то вдруг стало очень много места. А повернувшийся к Акире Исами почему-то именно сейчас разлюбил свободное пространство.

* * *

Как известно план любой битвы действует ровно до момента начала этой самой битвы. Четвертая мировая война не стала исключением. И, пусть шиноби были довольно самостоятельными боевыми единицами, а их враги вообще управлялись в буквальном смысле одним человеком, хаоса избежать все же не удалось. Поэтому именно сейчас Хъюга Неджи среди членов отряда дальнего боя с берега Страны Молний торопился на помощь остальным, а бывшая с ним в одном отряде Хъюга Хината оказалась под командованием Хатаке Какаши.

Хината бежала по лесу в компании шиноби, которых до этого момента никогда не видела. Туман, Песок... Облако. Но эта война сместила акценты и изменила, казалось бы, совершенно незыблемое. Живой — значит, как минимум, союзник. И приходилось учиться слишком многим доверять...

Тем более, что эти шиноби почти не отличались от своих из Конохи. Вот и в этом отряде вдруг нашелся молоденький — младшее ее самой — чунин, который, откуда-то узнав о приключениях Хинаты (назвался другом Наруто — готовься, что приключения сами тебя найдут вне зависимости, хочешь ты этого или нет) восхищался. 'Хината-доно', х-ха. И то, что этот парень оказался из Облака, ситуацию совершенно не меняло...

За прошедшее время Хината сильно изменилась. Страдавшая прежде от того, что ее Бьякуган был слабее, чем у соклановцев, теперь она научилась им пользоваться почти бессознательно. Девушка стала сильнее, увереннее в себе, да что уж говорить — целеустремленнее. Она была готова бороться за то, что считает своим, в том числе и с этим самым 'своим' лично. Но кое-что никогда не меняется. Поэтому, когда тень с красными волосами как всегда незаметно для Бъякугана выскочила на тропинку из-за деревьев, Хината, как и прежде, ахнула и прижала руки к груди.

Ее отряд отреагировал правильнее. Неожиданный визитер сделал вираж, уклоняясь от града кунаев и отмахнулся от средних размеров молнии, угасшей на невидимой стене.

— Тихо, тихо, горячие Облачные парни! Что ж вы все такие несдержанные? Мне что, валерьянкой весь остров засадить и оптом в Деревню Облака продавать? Или лучше рецепт галоперидола вспомнить. Первые двадцать вагонов бесплатно... Привет, Хината-чан, давно не виделись!

Хината хихикнула. Слова были не очень понятны, но вот общий тон... Почти как тогда. И только одно царапнуло — раньше он звал ее по-другому.

Хината не отводила взгляд от Айдо. Он стал другим. Серо-фиолетовый глаз в левой глазнице — Риннеган, самое могучее додзюцу в мире. Но иного от Айдо и не ожидалось... Он вытянулся и стлтоньше, как будто прежде сырой кусок железа отковали в острый меч.. Но он оставался тем же.

— Хината-доно, вы его знаете? — подозрительно прищурился давешний чунин.

— Да, — отмахнулась от него девушка и шагнула навстречу красноволосому. — Привет, Айдо-кун. Как ты здесь оказался? Я не видела тебя в составе отряда.

— Проходил мимо, воевал, шел к тебе — выбирай любой вариант, какой нравится. А ты изменилась с тех пор, как мы не виделись. 'Хината-доно', надо же. Поздравляю, ты заслужила это как никто другой. Но все равно, Хини-тян — я знаю о тебе то, чего не может знать даже самый преданный твой поклонник!

Щекам мгновенно стало жарко. Весь опыт, самоконтроль, обстоятельства, окружающая действительность улетели к биджу. Осталась только 'Хини-тян'.

— Чт-то же?..

Девушка уже забыла, когда в последний раз заикалась и пыталась упасть в обморок. Но Айдо будто задался целью об этом напомнить. Напомнить — обо ВСЕМ. Парень подошел на пару шагов, миновав подозрительно пялящийся отряд как каменные столбики и, чуть наклонившись к девушке, шепнул:

— Бьякуган, Шаринган, Риннеган — все это чушь. Потому что они не могут дать ничего действительно полезного. Но я справился. И теперь — я знаю, что у тебя под курточкой!

Наверное, это был такой обморок. Без падений и потерь сознания. Хината стояла, смотрела, видела все, что творилось вокруг, но не могла произнести ни слова. А парень выпрямился и как ни в чем не бывало продолжил:

— Я, собственно, зачем здесь. Ты, наверное, не знаешь, но меня как бы... это... В общем, меня выбрали Узукаге. И в честь этого события я раздаю всем близким мне людям подарки. Я помню, какая ты впечатлительная, поэтому и пришел предупредить — не пугайся, если что, все идет как надо. А насчет курточки...

Если и есть что-то, что шиноби делают лучше всех, то это — сражаться. И любой, доживший хотя бы до юношеского возраста, однозначно реагирует на опасность.

Круговой обзор Бьякугана заметил группу приближающихся врагов и Хината мгновенно вернулась в полное сознание. Подобралась было, чтобы сообщить спутникам, но Айдо тоже как-то умудрился почуять опасность, повернул голову в ту сторону и вдруг улыбнулся:

— Рад был с тобой поболтать. Мы не виделись очень давно и я только сейчас понял, как мне этого не хватало. А вы, нервные засранцы, берегите ее. Если что — я вас и на том свете достану. Пока, Хини-тян, не скучай!

Айдо одним прыжком скрылся в кустах, там, откуда приближалась группа из мертвых шиноби и недобитых Зецу. И, прежде чем Хината успела хоть как-то отреагировать, из леса прилетел грохот мощного взрыва. Отряд объединенной армии шиноби качнуло горячей ударной волной, прорвавшейся сквозь деревья... и все исчезло. Бьякуган больше не видел ничего. Ни врагов... ни Айдо.

— Мы не пойдем к нему на помощь? — спросил, удивленно округлив глаза, чунин из Облака.

— Не нужно, — ответила Хината, покачав головой. — Это был теневой клон. И он не оставил от врагов ничего.

— Теневой клон? Но, говорят, его никак невозможно отличить от оригинала, — облачник уважительно покивал. — Хината-доно, ваш Бьякуган еще сильнее, чем все говорят!

— Бьякуган тут ни при чем. Просто с самого детства одна я могла понять, где настоящий Айдо, а где его клон. Одна только я... — ответила девушка и сильно прикусила нижнюю губу.

Над лесом поднимался султан дыма от тлеющих деревьев. Один из многих.

Present time. Айдо

Да уж — действительно интересное. Я упруго вскочил на ноги, повертел перед глазами новенькой правой рукой, состоящей из оранжевой чакры Она была как настоящая, только кончики пальцев вместо ногтей украшали аккуратные птичьи когти. Йоко негодяйка, не может без эффектов! Но конечность слушалась как родная и претензий я решил не предъявлять. В конце концов, она же девочка, надо сказать спасибо, что перламутровым лаком не накрасила.

— Ну что ж. Йоко, ты готова? Пора поставить хотя бы одну точку в этой затянувшейся истории!

И передо мной раскрылся Хирайшин

Глава 60

— Изанами — это искусство клана Учиха. Запретная техника. Она была создана как ответ Изанаги.

— Но ведь Изанаги может использовать только наш клан!

— Верно. И именно поэтому родилась Изанами. Подмена реальности может создать ощущение всемогущества. Но это — всего лишь иллюзия. Изанаги способно изменить судьбу. Изанами же управляет ею. Технику создала Учиха Наори, когда ее друг, Учиха Нака, обезумел от могущества Изанаги. И тогда она...

Тихий и тусклый голос Учиха Итачи, которого даже смерть не избавила от депрессии, заполнял темную и мрачную пещеру почти целиком. В числе прочего долетал он и до небольшой ниши в стене. Она была достаточно незаметной, чтобы можно было прокрасться в нее незаметно для увлеченных разрушением всего вокруг полумертвых (ха-ха!) братьев Учиха и Кабуто. И достаточно просторной, чтобы, высунувшись из-за камня, тихо наблюдать за происходящим.

Я не знаю, каким стану через много лет. Счастливым мужем и отцом, или надменным и распухшим от чувства собственного величия правителем, без угрызений совести выбирающим сколь угодно тяжелую судьбу для своих подчиненных, если это нужно для дела, или останусь тем же самым веселым парнем с неуклюжим юмором, просто чуть-чуть могущественным, капельку бессмертным и немного непобедимым... Но одно точно — я скорее перегрызу сам себе горло, чем стану идиотом. Саске заливал всю пещеру черным огнем Аматерасу. Сусаноо Итачи вполне мог составить достойную конкуренцию фиолетовой кукле Мадары. Кабуто вообще за то время, что я его не видел, превратился во что-то, имеющее к человеческому существу весьма отдаленное отношение. Когда у него из живота выросла Таюя — клон, разумеется, причем из плоти — меня впервые за очень много лет чуть не вырвало... И ни одно из этих существ, несущих миру освобождение, новую власть или очищающую ненависть, наделенных невообразимыми обычными смертными способностями и чувствами, не догадался оглядеться вокруг обычными глазами. Ведь ниша была маленькой, камень — узким, а пространственный барьер, изолирующий чакру — полностью прозрачным...

Древние земные китайцы были в чем-то правы. Чувствовать себя мудрой обезьяной, засевшей на пальме и наблюдающей за дракой двух тигров внизу — бесценно. Наслаждению не мешала даже перекрученная поза в три четверти, которой позавидовал бы даже Орочимару с Нан но Каизо и мелкие камешки, периодически сыплющиеся мне на голову с сотрясаемого битвой свода пещеры.

Я стоял неподвижно. Все время, пока Кабуто демонстрировал сочетание мощи режима Змеиного Отшельника, заставившего бы Джирайю покрыться жабьими бородавками от зависти, с научными достижениями (тут завистливый ком в горле пришлось глотать уже мне) и своим действительно незаурядным умом и талантом (я только тихо вздохнул — что уж тут душой-то кривить. Ну, надеюсь, через пару сотен лет мы сравняемся...). Просто не видел смысла двигаться. Леди Справедливость, видимо, прикинувшая, что отец демоницы, дающей прикурить богам (пусть и в будущем. Далеком будущем) — тоже вполне себе кочка на ровном месте, решила вернуть долг за многие годы моих страданий. На какой-то миг я было поверил, что я искупил все грехи перед мирозданием и меня ждет мой персональный рай: остаться единственным живым, мыслящим и относительно целым существом в этой пещере. Но нет: мои прегрешения перед мировой гармонией оказались слишком тяжкими. Да и неудивительно: Ю и Тен-тен только взять. Сразу обеих. А уж если о словах Темари вспомнить!... М-м-кхм... сейчас не об этом. Моим мечтам не суждено было сбыться: изощренный интеллект, вооруженный претензией на научный подход и огромным практическим опытом, проиграл атомной дубинке в лапах неандертальцев с перманентной депрессией и неистребимым комплексом младшего брата. Кабуто попал в гендзюцу. И то, что это было особое, мозголомное гендзюцу, призванное обманывать самых могучих обманщиков этого мира, очкарика совершенно не оправдывает!

Последующие события я воспринял со смешанными чувствами. С интересом выслушал лекцию по применению Изанами — принять и раскаяться в своих действиях? Х-ха! Более чем уверен, по версии Саске мой непростительный поступок будет заключаться в том, что я спас от его жадных лап Карин. И в этом мне раскаяться? Да уж легче будет мозги Учиха изнутри разворотить!

Рассказ об истории клана Учиха, его членах и их пути к могуществу я пропустил мимо ушей. Эти жалкие попытки доказать, что Учиха тоже люди, не стоили времени, на них потраченного. Ей-богу, Итачи, тебя послушать, так еще окажется, что твой клан состоял сплошь из воинов справедливости, человеколюбцев, обожал гладить миленьких белых котяток и выпивал стакан молока перед сном! Вот честно, Итачи — глава организации нукенинов в параллельном мире нравился мне гораздо больше! Вовремя там успел вправить тебе мозги... хм, Кизаши Харуно.

Вызвало любопытство только упоминание, что, оказывается, девушки клана Учиха тоже обладали Шаринганом. До сей поры я считал это невозможным. Впрочем, в силу того, что на данный момент в мире остался один живой представитель клана Учиха, да и тот... вызывает подозрения, информация представляла чисто умозрительный интерес. Разве что Саске решит, наконец, признать неизбежное, воспользоваться наукой Орочимару и превратиться в девочку... Ну нет, упаси от такого все сущие боги вселенной, ведь тогда мне придется разрушить этот оскверненный мир!

Добыча информации об Эдо Тенсей из парализованного мозга Кабуто тоже была ожидаемой. Речь Итачи о защитнике деревни — Саске почти вышибла у меня слезу пополам с нервным хихиканьем. Отмена Эдо Тенсей для всех поднятых мертвецов, включая самого себя, заслужила одобрительный кивок напополам с улыбкой: похоже, мне в очередной раз удалось немного кинуть Шинигами, умудрившись и на елку (которой в этом мире нет) влезть, и задницу не ободрать. Бедняге придется засесть за справочники по юриспруденции, глухо матерясь в адрес всех этих хитрых смертных — помнится, мои красноволосые предки тоже провернули что-то подобное. Вот только чем дальше, тем больше росло глухое беспокойство — боги, какими бы они ни были, таких вещей прощать просто не могут. И то, что я не вижу возможностей как-то мне навредить — совершенно не означает, что их нет. Боги не подчиняются привычным законам, а предыдущие обитатели Узушиогакуре тоже, наверное, до последнего верили в печать на полу той пещеры.

Ладно. На бегу о таких вещах все равно думать смысла не имеет. В дальнейшем надо тщательнее обдумывать свои поступки, может, поподробнее посоветоваться с дочерью... А пока — все, что сделали здесь Учиха, как-то укладывалось в рамки разумного. Но вот когда Саске, оставшись один, внимательно посмотрел на застывшего столбом Кабуто, а затем, не говоря ни слова, развернулся и пошел к выходу из пещеры, я просто не поверил своим глазам.

Уж не знаю, что меня остановило — еле заметное ли чувство, шедшее из давно и бесцеремонно оккупированной части души, или тихий шепот интуиции. А может, муки выбора — не смог сразу решить, каким способом из моего многочисленного арсенала я поджарю, заморожу, расчленю, сотру в пыль, исторгну из видимого мира своего врага, так удивительно похожего на меня... Как бы то ни было, шаги красноглазого давно затихли у выхода, а я все переводил взгляд с Кабуто на каменную стену и обратно.

— Это как? Это, позвольте, как? То есть, когда ты пытаешься разрушить собственную деревню, набираешь себе команду смертников, притворяясь их другом — где твой водяной с тем чудищем, а? — и пытаешься затащить в эту компанию второе и последнее солнце, освещавшее ваши змеиные норы... Орочимару, за то, что не дал им умереть от голода в одиночестве, будут на том свете жарить в не самом большом котле и потрошить не самыми тупыми вилами... Когда ты делаешь все это — ты благородный мститель и воплощение света. А как прикончить врага, уничтожившего уже десятки тысяч человек, выгнавшего из своих домов целые страны — это 'фи, добрые так не поступают'? Да уж, если весь клан Учиха жил по такой извращенной логике, то хорошо, что этих отморозков больше нет. Я бы и сам поучаствовал!

Облегчив душу, я перевел взгляд на Кабуто, успешно изображающего статую самому себе.

— Что ж. Ну а я не такой добрый, не настолько светлый, да и вообще не очень хороший человек. Я считаю, что каждый должен расплатиться за свои ошибки!

И, подойдя к неподвижному очкарику, одним взмахом руки снес ему голову. Тело, бесформенным кулем рухнуло на камни.

— Ай!

Я поднес к лицу ладонь. В толще плотной полупрозрачной оранжевой чакры, изображающей мою правую руку, уже начали прорастать тонкие капилляры — Йоко ускоряла процесс регенерации насколько могла. Один из них зацепился за торчащую чешуйку того, кто когда-то был Кабуто и теперь из чакроруки, созданной силой демона, капала человеческая кровь. Многозначительная аллегория, если задуматься.

Вообще, странно, что через чакру, держащую многотонные удары и способную сносить скалы, пробился какой-то роговой отросток, но... в конце концов, это же Кабуто. Даже я не рекомендовал бы слишком близко подходить к моему мертвому телу. Тоже многозначительно получилось.

— Ну что, будем считать это равноценным обменом.

Три капли моей крови на поверхности серого камня рядом с обезглавленным телом. По одной за каждую нашу встречу. И, последний раз посмотрев на очередную, и, надеюсь, последнюю на сегодня многозначительную картину, я развернулся и пошел к выходу.

Интерлюдия.

В пещере царил вечный сумрак. Его не мог разогнать ни тусклый свет лишайников на стенах, ни редкие солнечные лучи, не иначе как прямым попущением Ками приникающие сюда сквозь трещины в скалах. А звук капель, падающих с потолка, не нарушал, а органично вплетался в вязкую тишину, навечно застывшую под каменными сводами.

Вековечное спокойствие корней горы не было поколеблено даже когда здесь началось шевеление — появившиеся насельники бесцеремонно забрались в пещеры. Но их действия в сравнении с масштабом горного хребта ничем не отличались от копошения муравьев, тоже любящих устраивать свои насекомьи города в трещинах скал. И даже меньше — эти поселенцы, в отличие от муравьев, не старались переделать пещеры под себя, лишь кое-где снеся стены, соединив ходы в скалах в одну большую систему, которая, однако, по-прежнему оставалась такое же первозданно дикой и не обжитой. В общем, внимания эта деятельность явно не заслуживала.

Но однажды все изменилось — в пещеру пришла война. Эти насекомые, эти жалкие двуногие смертные, показали такое могущество, перед которым миллионы лет существования горного хребта были не больше чем папиросной бумагой перед падением метеорита. И скалы удивленно вздрогнули, сотрясенные мощью, способной изменять реальность по собственному желанию...

К счастью, катаклизм, порожденный смертными, быстро закончился, как и вся их жизнь. На горы вновь опустилась темнота и тишина, оставив после себя раскатившиеся камни, обрушенные своды и тело с обрубком шеи на полу одной из пещер. И на все это из-под плоского камня смотрела закатившимися глазами отрубленная рогатая голова, которую любой драконоборец почел бы за честь прибить на стену, но, которая, тем не менее принадлежала раньше человеку.

Казалось, покой этого места, ставший в буквальном смысле могильным, не побеспокоит более никто и ничто. Но это была ошибка.

Мертвое тело, которое в холоде окружающего камня могло пролежать так очень-очень долго, внезапно дернулось. Раз, другой — как будто внутри обезглавленного туловища сохранилась искорка жизни и теперь, когда опасность миновала, она пыталась выбраться наружу.

Движение, начавшееся в грудной клетке, сместилось выше. Рывок — и из обрубка на каменный пол вывалилась небольшая белая ящерка. Подняв голову, она осмотрелась вокруг, недовольно зашипела, раздув кожистый гребень вокруг шеи и, качнув небольшими рожками на голове, просеменила к серому камню рядом. Остановилась, внимательно рассмотрела три капли уже свернувшейся крови, а затем, приоткрыв пасть, начисто слизнула их неожиданно длинным и толстым языком. Секунду простояла неподвижно, а затем белой молнией метнулась в ближайшую щель в скалах.

Здесь ящерке больше нечего было делать. Ей предстоял долгий путь на восток. Сквозь леса, населенный совами и лисами, через равнины и степи с их орлами и соколами, через пустыню с жарой и скопионами. Дорога казалась непосильной для такого маленького существа, тем более, что за все время ей нельзя было раскрывать рта.

Но в конце дороги ее ждал один отдаленный оазис. Некогда знаменитый, ныне, после совсем недавних событий он уже не представлял никакого интереса. Но ящерка знала — несмотря ни на что, в оазисе могло остаться то, что ей необходимо. Совсем чуть-чуть, совсем немного, буквально несколько капель, задержавшихся в яме, каменной расщелине, под корнями деревьев — воды из огромного озера, оживлявшего пески вокруг, дарившего жизнь. И когда ящерка пройдет весь этот путь и достигнет цели — кто знает, что произойдет тогда?..

Айдо

Нет, это потрясающе. Это просто удивительно. Прожив всю жизнь среди шиноби, неуловимых и могущественных убийц, отыскивающих свои цели, где бы они ни скрылись, и являясь таким же шиноби сам, я умудрился заблудиться. В пещере. Где свет от входа все время маячил перед глазами. И тем не менее — я потерялся.

Применить 'Бога Грома' было бы проще простого. Но злость на самого себя, опростоволосившегося в такой элементарной ситуации, вкупе с внезапно проснувшимся любопытством, вынудили меня вот уже битый час шататься по каменным коридорам.

Уж не знаю, что моя жадность хотела здесь найти. Наверное, сработал стереотип — Орочимару в любом месте, где ему приходилось прятаться, тут же обустраивал себе лабораторию, где можно найти что-нибудь полезное. И от его ученика вполне можно было ожидать того же. Однако действительность жестоко меня обманула.

Связанные друг с другом пещеры (на стенах кое-где виднелись следы грубой обработки — стены ломали) тянулись на километры. И нигде не было ничего — вот буквально ничего, кроме голого камня. Только в одном углу я нашел что-то похожее на постель. Кабуто оказался аскетом из аскетов.

Все увиденное (а, точнее, не увиденное) заставило меня в очередной раз задуматься — а что же в голове у этих самозваных 'повелителей мира'? Чего они хотят добиться, чего им не хватает? С Обито ясно: психически нездоровый человек, да и Учиха еще — совсем без шансов. Но вот Кабуто... Со своими возможностями, и, главное, знаниями, он был бы желанным гостем в любой скрытой деревне. А если не позволяли принципы — можно и одному устроиться так, что окрестные дайме в очередь будут становиться, чтобы на твой роскошный быт полюбоваться. У тебя же есть Чакра, и ты можешь все... Однако нет — живешь в голой пещере, спишь на вонючей кошме, но при этом несешь боль и страдания целому континенту. Зачем? Наверное, нормальным людям мир не нужен — у них и так все есть.

Единственный из этой шайки, кто вызывает у меня уважение, хоть и Учиха — это Мадара. Он всего лишь хочет жить.

...Что привело меня в этот боковой отнорок пещеры, я так потом и не понял. Точно не движение — некому там было двигаться. И не стон — стонать тоже никто не мог. Интуиция? Закон природы — мы в ответе за тех, кого приручили? Так и непознанный до конца раздел фундаментальных физических взаимодействий 'Айдо и девушки'? Неизвестно. Но думать обо всяких глупостях сразу стало некогда, потому что в каменно мешке с единственным входом-выходом на полу, едва прикрытом охапкой какого-то жухлого сена, обнаружилась лежащая навзничь без движения Митараши Анко.

В первый миг мне было как-то не до разглядывания деталей. Но когда я упал на колени рядом с девушкой, в глаза бросилась неестественная бледность... и худоба. Ее как будто высосали досуха. Вампир. Очень давно голодающий вампир. Голодающий... или желающий воскреснуть. Догадка огненным шаром загорелась в черепе, но мне было уже не до таких мелочей. Ведь, несмотря ни на что, Митараши была жива! Едва-едва, но все же. Слава Всемогущей Чакре!

При таком жутком истощении действовать привычными методами было нельзя. Да о чем я, на Земле таких вообще было не спасти! Здесь же... Я подавал медчакру микроскопическими дозами, разжигая ядро, подкармливая жизненно важные органы за счет второстепенных, приклеивая, латая, зажимая...

— Хр-р...

Этот звук, так непохожий на обычный голос Митараши, заставил меня поднять голову. Анко открыла глаза и, не имея сил повернуть голову, смотрела в потолок и пыталась что-то сказать. Я увеличил подачу медчакры.

— Орочимару... — вырвался из ее горла хриплый шепот. — Он... жив...

Вот сейчас ты ничего нового не сказала. Скорее удивило, если бы он и вправду умер. Клану Учиха надо сменить прозвище с 'Красноглазых' на 'Косорукие', даже человека убить нормально не могут, — сварливо отозвался я. — Опять придется за ними подтирать. Впрочем, давно известно — хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. А теперь спи!

Последних слов девушка уже не услышала. До конца исполнив свой долг, передав информацию, она успокоенно закрыла глаза, приготовившись умирать... Вот только у меня другие планы.

Сколько я так просидел над ней, осталось для меня секретом. Было не до слежки за временем, потому что с работой такой сложности я еще не сталкивался. Навыки ирьенина, полученные мной в детстве и выведшие мой контроль чакры на средний уровень, несмотря на обычный для Узумаки большой объем резерва, мне бы тут мало помогли. И если бы не тот единственный урок, полученный от Орочимару в параллельной Конохе и показавший, что на самом деле можно творить с человеческим телом, я бы не справился. Тот, кто убил Митараши, ее и спас. Забавно получается... но вот ей говорить об этом я не стану.

...Ну все, она отодвинута от края так далеко, как это только возможно. Остальное должно доделать время, которое куда как могущественнее любой чакры. Я глубоко вздохнул, выпрямил спину и тут же наткнулся на вопросительный взгляд своей пациентки.

— Айдо? Что ты здесь делаешь? — прошептала она.

Голос Митараши уже не был похож на речь успевшего уже немного подгнить трупа, но сил хватало только на шепот. Откровенно говоря, он тоже был лишним... но разве ж эту ехидну уймешь?

— Интересно, сколько раз я еще услышу этот вопрос? — устало проговорил я. — Главное, что я появился здесь вовремя. Информация, которую ты должна была передать, не могла попасть более точно. Так что можешь расслабиться. И, ради Ками, молчи!

Я подхватил ее на руки, устроив голову на предплечье, и пошел к выходу из пещеры. В этот раз дорога буквально стлалась под ноги и выход нашелся практически сам по себе. Мистика.

Митараши Анко была атеисткой. Ну, или, по крайней мере, не очень уважала богов. Потому что упоминания Ками хватило минут на пять.

— Айдо, — в этот раз шепот звучал гораздо увереннее. Видимо, даже ее организм окончательно сдался и отправил остатки энергии к голосовым связкам. — Я выжила сейчас... чудом.

— Знаю. Я в нем даже немного поучаствовал. И у меня для тебя новости. Вынужден тебя расстроить, но отныне и до самой смерти ты никогда не сможешь растолстеть. У тебя теперь повышенный метаболизм, а печать, которую я поставил тебе на ребра, сохраняет гомеостаз организма. Так что прощайте, лишние килограммы!

Во мне еще теплилась надежда, что она уймется.

— Шутишь? Да об этом каждая девушка мечтает, — слабо хихикнула она. — Если я расскажу об этом в Конохе, тебе придется спасаться бегством. Хотя я теперь могу есть данго сколько захочу... поэтому я тебя прощаю!

Не на ту напал.

Митараши ненадолго замолчала, а затем продолжила:

— Айдо... Мы шиноби и другого момента у нас может не быть. Я хотела поговорить с тобой, мы ведь не чужие друг другу...

— Стоп-стоп-стоп! — я перебил ее и резко мотнул головой. — Если ты о том очевидном факте, что любишь меня с самого детства... До того, как ты продолжишь, знай — у меня очень плотное расписание на ближайшее столетие! У меня есть девушка. Две. Мне нужно открыть диппредставительство в Суне... и, подозреваю, затем открывать его не реже раза в месяц, а то песчаная буря — она такая. А еще на острове все не слава богу, что наводит на подозрения! Так что я занят. Очень занят!

— Я только хотела спросить, не был бы ты против, если мы с Какаши-куном... — ошарашенно проговорила Митараши, а затем мои слова до нее дошли и она восхищенно прошептала: — Паршивец! И когда только?!.

А я поднял глаза к только что появившемуся из-за каменного свода пещеры ночному небу.

— Какаши, значит? А тебя не смущают его книжки? Они ведь... необычные?

— Я их читала и могу тебе сказать, что у Джирайи-доно очень бедная фантазия!.. Ой.

Эта зараза запнулась и посмотрела на меня невинным взглядом. В этом месте приличным девушкам полагается краснеть, но из-за тотального недостатка крови у Митараши это провернуть не вышло. Впрочем, я не уверен, что, даже будь она в полном здравии, озаботилась бы такими мелочами. Зараза. Но я должен отомстить!

— Так, значит? Ну что ж, хорошо. Выходит, я сейчас не зря старался. Для своих, так сказать.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Анко.

— Видишь ли. Когда я тебя спасал, мне пришлось поделиться с тобой литром крови. Это было не обязательно, я держал тебя и так. Но мне пришлось сделать это... Чтобы сохранить угодный богам размер твоей груди, ведь ничем иным Какаши от книжек не отвлечь!

Митараши секунду смотрела на меня, а я ждал вспышки гнева, с интересом представляя, как она будет выкручиваться в таком состоянии. Но Анко в очередной раз подтвердила свое реноме абсолютно непредсказуемой личности. Она улыбнулась, прошептала: 'Спасибо!', подняла руки, из последних сил обнимая меня за шею, и прижалась губами к моим.

— Кхм, — сказал я, оторвавшись от нее и передавая Митараши с рук на руки созданному клону. — А целоваться ты по-прежнему не умеешь!

— Что-о? Когда это мы целовались?!.

— Доставить до госпиталя Конохи, нигде не задерживаться, сдать под расписку, — кивнул я клону и перевел взгляд на Анко. — И, если ты развеешь копию, будешь валяться одна под кустом, в ожидании, когда твой Какаши заметит, что чего-то не хватает и расчехлит свой рабочий инструмент!

Из-за спины удаляющегося клона раздалось восхищенно-рассерженное: 'Ну, паршивец!', но я не слушал. Ведь меня — ждал Хирайшин.

Глава 61

Интерлюдия

Рано или поздно заканчивается все. И, как бы сильно ни было желание изменить естественный порядок вещей, какие бы силы ни были к этому приложены, рано или поздно он все равно берет верх. Ночь окончательно вступила в свои права, обняв бархатными крыльями отданное ей во владение полушарие планеты, и даже самый быстрый или владеющий телепортацией шиноби уже не догнал бы ни единого лучика солнечного света. Но тьма не пришла. Ночную мглу рассеивала восходящая полная и какая-то очень уж большая сегодня Луна. Ей помогали частые и мощные вспышки зарниц у горизонта, видимые из любой точки совсем небольшого континента, некогда хвастливо названного своими обитателями Миром Шиноби.

Наступила ночь и в Конохе. Она мало чем отличалась от двадцати восьми тысяч восьмисот других ночей (за вычетом времени на пожары, нападения, разрушения и массовые убийства), прошедших с момента основания Деревни, Скрытой в Листве. По-прежнему сияли электрическим светом в ночной темноте окна домов, все также пролетали по крышам тени ночных патрулей ниндзя, неизменно разгоняли тишину вечерних улиц разговоры и детский смех. Разве что сейчас все было немного не так. Окна светились чуть тусклее и частенько моргали: большинство операторов конохской электроподстанции ушли на войну, а единственный оставшийся подмастерье не справлялся с контролем напряжения этого никому не понятного электричества — то ли дело чакра! Тени над крышами мелькали часто, но выглядели разреженными, как кисея утреннего тумана: оставшиеся в деревне чунины скоростью перемещения пытались компенсировать собственную малочисленность. А смех звучал слишком уж громко, временами переходя в неприличный гогот. Впрочем, его громкость — и это было единственное такое явление в деревне — не имела к войне совершенно никакого отношения...

— А ну, заткнитесь! Вот вам!

На третьем этаже обыкновенного коноховского дома, привычно выстроенного в стиле 'неприкаянный дух Сальвадора Дали вселился в первокурсника архитектурного института' распахнулось окно и женский силуэт обрушил во двор поток холодной воды из ведра со скоростью и точностью, выдававших в обладательнице силуэта как минимум генина.

— Полночь скоро, а вы все не угомонитесь! Надо же, я всегда думала, что Наруто — сирота, а у него двое таких же братьев! Поостыньте-ка!

С этими словами женщина захлопнула окно. На самом деле она не так уж и злилась. По правде говоря, безудержное веселье под окнами отвлекало ее от мрачных мыслей. Беспокойство за двух сыновей и мужа, воюющих далеко от дома неведомо с кем, не могло не выплеснуться наружу и приняло облик полного ведра воды. Но женщина, даже став генином, все равно остается женщиной и, обрушив маленький водопад на головы ночных возмутителей спокойствия, она почувствовала себя немного лучше и даже смогла улыбнуться истерическому ржанию, взорвавшемуся в ответ на ее выступление. ' Хорошо бы эти двое и правда были знакомыми Наруто. Ведь это очень тяжело — быть одному...'

А внизу, даже не подозревая, насколько точной оказалась на этот раз женская интуиция (впрочем, как и положено интуиции, не слишком заострившая внимание на деталях), разгорелся спор.

— Мамору, смотри! Я прошел сквозь воду и совсем ее не зацепил! Моя скорость выросла, я крут!

— Не зацепил?, Х-ха, а это что? Вон, на рукаве, три капли. Слабак ты, Макото, не зря же я старше на целых полчаса!

— Ах ты!..

По утоптанной земле, сминая случайно попавшиеся кусты и ударяясь о деревья, покатился шар из двух сплетенных, но при этом шипящих и толкающих друг друга тел. Катился он несколько быстрее, чем ему бы полагалось по законам физики.

Странным образом перебив шум драки, по двору разнесся удрученный девичий вздох, почти сразу же заглушенный резким треском и белой вспышкой разряда. Драчуны немедленно расцепились и вскочили на ноги, одинаковым жестом (близнецы же) схватившись за места, расположенные чуть ниже спины. Немудрено — цепной Райден, хоть и предельно ослабленный, явно был не тем явлением, которое можно было просто взять и проигнорировать.

— Парни, ведите себя тише — уже и правда довольно поздно. А мы тут не для того, чтобы нарываться на неприятности.

Девушка, сидящая неподалеку на одинокой скамейке, стряхнула с пальцев белые искры и с неудовольствием на них посмотрела. Уменьшить силу техники красиво и чисто никак не получалось: сосредотачиваешься на концентрации чакры и тут же упускаешь контроль. Сразу образовывается этот... 'паразитный чакросброс'. Ох, как же много еще тренироваться!..

Избавившись от свидетельств своего несовершенства, девушка, которую, скорее, стоило назвать девочкой, закинула ногу на ногу и, чуть повернув голову, покосилась на собеседников, вытянув руки и обхватив ладонями колено. Поза, явно подсмотренная у старших подруг, была немного по-детски угловатой, ей не хватало того непринужденного изящества, понимание которого как-то само собой приходит в юности. Пока что на лавочке сидела всего лишь девочка с каштановыми волосами в не очень подходящем для нее положении. Но что-то — то ли в повороте головы, то ли в линии изящной шеи, а, может, в медово-карих глазах, на дне которых плясали озорные йокаи, говорило — еще совсем немного времени, и этот скромный бутон распустится в потрясающей красоты цветок, способный составить настоящую конкуренцию одной особе, которая тоже любит закидывать ногу на ногу, не обращая при этом на длину своей юбки никакого внимания.

— Акеми, ты... это... — протянул один из близнецов, поворачиваясь к девочке. — То, что тебя Айдо-сама лично учит, неважно. Мы старше и ты должна нас... это... слушаться!

Наученный обширным и горьким опытом, последнее слово парень проговорил с изрядной опаской, на всякий случай приготовившись воспользоваться своим геномом Скорости. Но просто промолчать ему не позволяла мужская гордость.

Девочка улыбнулась:

— Не буду я вас слушаться. Потому что я вас люблю! — и, полюбовавшись выражением опасливого недоверия на лицах близнецов, вздохнула: — Ну почему все парни такие придурки?.. Ладно, занимайтесь чем хотите, только не шумите. Не за этим вас сюда отправил Айдо-сама.

Имя Узукаге прозвучало с любопытной интонацией. Будучи очень наблюдательной и умной девочкой, Акеми прекрасно разбиралась в хитросплетениях отношений своей семье. Не было для нее тайной чувства сестры и эмоции брата. И ко всему этому примешивались свое, очень сложное отношение к красноволосому парню, стремительно — даже для Повелителей Скорости — ворвавшемуся в жизнь клана Кайсоку и навсегда изменившего их судьбу. Так что неодобрение, восхищение, уважение и капелька надежды, причудливо сплетшиеся в одном имени, не должно удивлять. Женщины... Они способны и не на такое, даже если еще девочки.

Акеми отвернулась от братьев близнецов, снова принявшихся о чем-то спорить, но уже гораздо тише, и откинулась назад, опершись на руки и подняв взгляд к небу.

— Хм. Оказывается, произнести это слово вслух гораздо легче, чем я думала, — вполголоса сообщила она бесконечной россыпи звезд над головой.

Немного посидев неподвижно, девочка опустила голову. Рассеянно огляделась по сторонам и остановила взгляд на окне второго этажа в доме напротив. Как и большинство других в это время, оно было темным, а в открытые по случаю теплой ночи створки влетал легкий ветерок и вздувал парусами занавески. Но для Акеми это окно было далеко не обычным.

— Странно, — доверительно сообщила девочка смазанной тени шиноби, примчавшейся на сигнал — чакра! — а сейчас недоуменно застывшей на краю крыши. — Вроде бы все происходит так, как положено, так, как я видела, слышала, знаю. Он — там, я здесь, не сплю. Парни ведь глупые, и девушки должны брать дело в свои руки. Традиции опять же, да и Гурен рассказывала...

Тень на крыше вздрогнула. А девочка запнулась и сглотнула внезапно образовавшийся комок в горле. Но, справившись с чувствами — Гурен первая начала бы ругаться, если бы не... — продолжила:

— Но вот почему тогда так хочется, чтобы все было по-другому? Чтобы это он сидел по моим окном всю ночь, и охранял мой сон? А когда утром я вышла бы из дома, он подхватил меня на руки? Почти как в историях Айдо про этих 'принцесс'...

Мысли перескочили на их последний разговор.

... — Что значит: 'Схватить и бежать'?! Я могу сделать больше! Почему мне поручают такое задание? Я уже давно не маленькая!

Акеми злилась. Когда девочка пребывала в таком настроении, даже Исами старался убраться как можно дальше. Но на Узукаге эта вспышка никакого впечатления не произвела. Он внимательно посмотрел на девочку и вдруг улыбнулся. Акеми осеклась. Что-то было не так, неправильно, как не должно быть. 'Глаза, — вдруг поняла она'. Обычные зеленые глаза — Узукаге постоянно использовал гендзюцу, чтобы не пугать остальных фиолетовой радужкой в левой глазнице. 'В чем-то он прав — смотрится и правда жутковато'. Но сейчас дело было не в этом. 'Когда он улыбается... Морщины. Чуть заметные морщины вокруг глаз. Их раньше не было'. И почему-то это открытие так поразило девочку, что скандалить ей совершенно расхотелось.

Айдо же, тем временем, не прекращая улыбаться, качнул головой.

— Верно. Ты уже не маленькая. И давно не ребенок. С первой примененной техникой детство заканчивается... Именно потому, что считаю тебя взрослой, я и поручаю тебе самую важную миссию.

— Какую?

— Защиту самого дорого, что у меня есть — вас самих.

Узукаге помолчал, но все же решил объяснить:

— Если бы я только мог находиться одновременно в нескольких местах... Я бы окружил каждого из вас полком клонов, в три слоя покрытых печатями так, что Райкаге подавился бы своими протеинами и сто раз подумал, нужно ли связываться. А уже потом, когда я стану маленьким сморщенным старикашкой и Таюя возьмет моду гонять меня по острову метлой, я уселся бы на высокий стул с огромной кружкой пива и ухмыльнулся в нее: 'Пусть дети растут и набираются опыта... А я сделал все, что возможно и еще чуть-чуть сверху, чтобы они не пострадали!'

Айдо усмехнулся нарисованной буйным воображением картине и вздохнул:

— Но пока что до такого благолепия далеко. Сотня клонов на короткий срок и один-два — если надолго. За все нужно платить. Впрочем, это довольно небольшая плата!

— Ладно. Но почему именно 'бежать'? — спросила девочка, все еще дуясь.

— Я действительно считаю, что ты выросла, поэтому и говорю сейчас с тобой, а не с близнецами. Взрослые сперва делают то, что должны, и только затем то, что хочется. Ты вполне можешь испытать все, чему научилась. Но только после того, как Кано и Акихиро окажутся на безопасном расстоянии от деревни, если на нее нападут. Мы поняли друг друга?

Узумаки перестал улыбаться и посмотрел на девочку внимательным неподвижным взглядом. И Акеми, минуту назад храбрившаяся и угрожавшая раскидать всех врагов, едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть.

— Д-да, Узукаге, — все же выдавила она.

Айдо молча развернулся и исчез в Хирайшине.

...Чунин, уютно устроившийся на крыше, уже давно убежал куда-то вдаль — от конохского барьера поступил странный сигнал: будто его пересек свой... А девочка все еще сидела неподвижно, смотрела в темное открытое окно и думала: а не совершила ли она ошибку? И когда именно?..

* * *

В полном соответствии с догадками девочки из клана Повелителей Скорости Кано Узумаки спал. Его не беспокоил ни прохладный ветер из открытого окна, ни шум на улице. Парень лежал на неразобранной постели прямо в одежде, наполовину свесившись с кровати, подтащив под щеку подушку, и разбудить его не смогли бы, наверное, даже все девять биджу во главе с Йоко-нее, вздумавшие внести в архитектурный ансамбль Конохи приятное разнообразие в виде парочки десятков просторных площадей с различным — от извергающейся лавы до булькающей кислоты — ландшафтом. В последние несколько дней Хаттори-сан будто обезумел, определенно задавшись целью сжить парня со свету. От десятков (да каких десятков — тысяч, не меньше!) нарисованных печатей тряслись руки, выученные наизусть всевозможные значения бесконечных иероглифов угрожали разорвать голову с силой взрывтега 'от Узукаге', а чакроистощение после очередного трудового дня было настолько полным, что Кано иногда чудилось кресло, просвечивающее сквозь него, когда он в нем сидит.

Никакие просьбы, требования и протесты не помогали — Хаттори спешил. Узнай об этом Айдо, он бы только грустно улыбнулся — старый мастер печатей, повидавший на своем веку три войны шиноби и кое-что пострашнее войн, не надеялся пережить четвертую, обещавшую превзойти все предыдущие, вместе взятые и не хотел оставлять своего ученика просто так. Но жаловаться брату парню не позволяла гордость. 'Еще и Акеми тут как тут: 'Старайся, Кано, мне не нравятся неудачники!'. Да что эта противная девчонка забыла в Конохе?! И на вопрос с такой ехидной улыбочкой отвечает: 'Это для безопасности'

Как уже было сказано, Акеми была умной девочкой. Поэтому во фразе было мудро пропущено слово 'твоей'.

Так что на личные нужды парню оставалась только ночь. Но единственным его желанием к этому времени оставалось — рухнуть в кровать и уснуть. Что он с успехом и проделывал.

Кано Узумаки снился остров посреди моря. Почти как в сказке, вот только в этом случае сказка стала реальностью. Обычный мальчишка с обычными мальчишескими мечтами неожиданно получил все, чего только хотелось — приключения на полном загадок острове, новых верных друзей, но, самое главное — надежного, сильного и любящего отца. И неважно, что эти качества немного неравномерно распределились между Шином и Айдо — так было даже лучше: всего этого было в два раза больше!

Именно поэтому Кано снился остров. Как он возвращается домой, закончив обучение, став сильным и умным, Айдо-нии разрешит, наконец, пользоваться серьезными печатями... Кано победит всех врагов... И все это увидит Акеми... Она хоть и задавака, но все равно...

Как раз на этапе победоносного сражения с толпой бесформенных врагов, олицетворяющих зло в буйном мальчишеском воображении, это и случилось. Окружающее вдруг застыло, окончательно превратившись из и так-то не особо достоверного (будем честны) сна в неподвижные декорации к любительской пьесе, которую под давлением родной и сводной сестер Кано с друзьями как-то попытались сделать самостоятельно. И одновременно со всех сторон зазвучал шепот. Мужские, женские, детские голоса переплетались в причудливую мелодию, обещая, предупреждая, предостерегая.

Кано недоуменно нахмурился — страшно совсем не было. Так случается, когда ты спишь, знаешь, что спишь, сон идет так, как тебе хочется и весь сюжет расписан по минутам. И вдруг все резко меняется и ты уже не можешь этим управлять. Но все равно это всего лишь сон...

— Кто здесь? Покажись! — бросил парень в пространство перед собой.

И вдруг, как по волшебству декорации, словно сметенные ветром, сорвались и канули где-то вне поля зрения. На их месте обнаружился белый цвет. Без разделения на верх и низ, право и лево. Здесь не было света или теней. Просто безграничный белый цвет.

Перед Кано на кипенно-белом вдруг протаяла черная точка. Она быстро увеличилась в размерах до человеческого роста и замерла неподвижно. Невозможно было сказать, далеко ли она или близко — не было ориентиров. 'Черная дверь. Черная дверь на белой стене' — вдруг подумалось парню.

— Ты кто? — снова спросил он.

— Шинигами.

Тот же самый голос, составленный из тысяч других, шел из черного пятна.

— Что тебе нужно от меня? — задал новый вопрос Кано. И вновь никакого страха. Это ведь сон. Ведь сон, правда?

— Помочь.

— Но... как... Мне не нужна помощь Шинигами!

От удивления парень начал заикаться.

— Тебе — возможно. Ошибке, принявшей груз ошибок других — необходима.

— Каким-то шестым чувством (а, может, Бог Смерти постарался. Ведь не словами же они сейчас разговаривали, в самом деле) Кано понял, о ком именно говорит его собеседник.

— Но... Но почему я?! Ты же можешь поговорить с другими, со взрослыми! С... ним самим.

— Он не слышит. Не ХОЧЕТ слышать, — хор голосов на мгновение слился воедино, подчеркнув слово. — Другие. Сильная и храбрая — но слишком мало крови Договора. Верная и смелая — отвергла дар. Источник новой крови... МНЕ не дали прикоснуться к нему.

Кано показалось, что Шинигами скрипнул несуществующими зубами от гнева.

— Ты — кровь Договора. И еще — твоя сестра.

Впервые за весь разговор парень вздрогнул.

— Чего... что тебе от меня нужно?

— Ты — хочешь помочь? Хочешь изменить? Хочешь исправить ошибки? Ты сделаешь это, только пожелай. Ты сохранишь мироздание.

— Д-да, — выдавил Кано.

Голос бога взвился над парнем волной неостановимого цунами.

— СКАЖИ ЭТО! ЭТО ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ?!

— Да, — тихо, но твердо ответил Кано Узумаки. — Я этого хочу.

— ДА ИСПОЛНИТСЯ ДОГОВОР!

Белые стены вдруг сорвались с места, рухнули на парня. И все закончилось...

...Ветер особенно сильно колыхнул занавески в проеме открытого окна и как будто в ответ на это движение шевельнулся парень на кровати. Он резким, но деревянным движением вскочил на ноги, пошатнулся, потеряв равновесие из-за неудобной позы, но выровнялся и застыл в неестественной неподвижности. Только голова медленно и равномерно поворачивалась, позволяя глазам и прочим органам чувств приспособиться к окружающему. Закончив осмотр, существо, некогда бывшее Кано Узумаки, простым мальчишкой, любящим свою семью, во всем потакающим обеим своим сестрам и с немым вопросом — а зачем мне это надо-то? — начинавшим обращать внимание на девочек, подняло к глазам ладонь, разглядывая ее, а затем шагнуло к выходу из комнаты. Лунный свет, прежде окрашивавший красную шевелюру парня в черный, вдруг будто запутался в волосах, становившихся с каждым шагом все светлее и светлее.

* * *

Акеми Кайсоку вздрогнула и вскинула голову. Похоже, она все же задремала. Девочка нахмурилась и недовольно хмыкнула:

— Пф! И эти, наверное, тоже...

Она чуть привстала и бросила в сторону ближайших кустов:

— Эй вы, двое, не спать!

В кустах недовольно завозились.

— А сколько разговоров было! 'Мы шиноби, можем не спать неделю!' Вот так и понимаешь, что Узукаге-то на самом деле был прав.

Девочка замолчала и нахмурилась еще больше. Потому что больше, чем к кому бы то ни было, слова Айдо относились к ней самой...

У дома хрустнула ветка и Акеми запоздало поняла, что ее разбудило — звук открывшейся двери. Девочка вскочила на ноги и постаралась рассмотреть ночного гуляку. Серебряный мрак лунной ночи немного мешал, но девочка не привыкла сдаваться так просто. И когда у нее это получилось...

— Кано, что ты тут делаешь? Я, конечно, очень рада, что ты так по мне соскучился, что решил встать посреди ночи, но не забывай — завтра тяжелый день и Хаттори-сан... тебя... заругает...

Звук шагов по утоптанной земле ни на йоту не изменили свой ритм. 'Как будто идет марионетка из Суны'. И чем ближе приближался идущий, тем отчетливее девочка понимала — с ее другом что-то не так... Парень уже поравнялся с ней, но, кажется, совершенно не собирался останавливаться

— Кано... подожди... Ты совсем...

Акеми протянула руку и поймала парня за рукав. Он остановился как вкопанный, а затем повернул к девочке голову. Абсолютно черная радужка выплеснулась из глазниц непроглядным мраком, наполняя душу первобытным, животным ужасом без остатка и мир растворился во мгле...

Существо несколько секунд постояло, шаря взглядом по лицу девочки, а потом, отвернувшись, отправилось дальше. И, лишь когда его спина, прикрытая неправдоподобно белыми волосами, скрылась из виду, у кустов зашевелились близнецы.

— Ками всемогущий... Мамору, ты это почувствовал? Что это за хрень? Как будто Гурен в кристалл запаяла. И он весь какой-то белый, — и, повернувшись к сестре, вдруг ахнул: — Акеми! Ты ведь тоже!..Ты как, в порядке?!

Девочка, выйдя из ступора, медленно подняла руку к виску и пригладила волосы, пропустив сквозь пальцы прядь, в которой изломанной линией серебрилась седина.

— Что это было?.. — медленно, словно во сне, проговорила она. — Это было — как будто мы все мертвы... нет, не так — мы и не были никогда живыми...

И вдруг рухнула на землю, закрыв лицо руками. Братья немедленно бросились к ней.

Чуть позже над отдаленным и глухим уголком конохского лесопарка, не выделявшегося совершенно ничем, кроме старого, но еще крепкого деревянного здания постройки времен основания Скрытой Деревни и немного похожего на храм какого-то неведомого божества вырос исполинский столб призрачного пламени. Древнее искусство фуин, заново открытое новым поколением Узумаки и наполненное силой Смерти, было способно очень на многое. В огне 'Призрачной Геенны' в числе прочего обратилась в прах и грубо вырезанная клыкасто-рогатая маска — старая ошибка одного бога. И вновь совершать ее он был не намерен.

Но об этом так никто никогда и не узнал.

Глава 62

Интерлюдия

Это был долгий день. Он вместил в себя очень и очень многое. Утро — уже обычные и привычные тренировки на острове, потом — сумасшедший бег через континент с мелькающим калейдоскопом врагов, друзей и битв, вечер, когда были получены ответы на многие старые вопросы, и, наконец, ночь великой битвы.

Многим другим тысячной доли всего этого хватило бы на полную приключений жизнь с долгими хвастливыми рассказами у камина, растопленного не ради тепла, а для создания нужного фона. В этих рассказах приключения выглядели бы нестрашными и поучительными, а количество врагов возрастало от вечера к вечеру. Что ж, в этих историях действительно была бы доля правды — о количестве.

Наруто давно уже потерял счет мертвецам, а клонов Зецу никто изначально считать не собирался. Они мельтешили перед глазами как белесые хлопья, из которых и состояли. Изредка из этого вихря выныривали лица. Друзья, враги, случайные встречные, легенды мира шиноби — казалось, не осталось никого, чью память бы не осквернила Эдо Тенсей. С ними можно было говорить, спорить, вспоминать. Некоторые сами помогали себя победить, некоторые просто хотели отомстить за свою смерть — неважно кому. С каждой новой битвой эмоции притуплялись — воскрешенных носителей семерых Хвостатых Зверей. Наруто встретил уверенным в своих силах. Но большая часть этих джинчуурики была убита при участии того, кто их воскресил. И это понимание каждой новой встречей меняло что-то внутри.

Открывшаяся правда о судьбе Учиха Обито и его роли во всем происходящем почти не удивила. Да, друг детства Какаши-семпая выжил и оказался тем, кто стоял за этой войной. Тем, кто все это задумал и сделал. Гаара... Джирайя... Нагато... все остальные... Но на сражение это никак не повлияло, разве что Какаши-семпай... Впрочем, вести душеспасительные разговоры у Наруто никогда не получалось. Что-нибудь боевое — пожалуйста, а вот поддержать, успокоить, парой фраз помочь найти новый смысл в рассыпавшейся жизни — нет. Тут нужен был другой человек, которого сейчас не было рядом, так что оставалось только делать то, что должно — драться.

Драться сначала пришлось, чтобы защитить своих друзей. Потом — всех остальных. В итоге, пришлось сражаться за весь мир. Но сейчас, когда, казалось, исполнились все мечты, стоя рядом с пришедшим на помощь Саске, воскрешенным Орочимару отцом, перед лицом (вернее, невозможной харей) чудовища, угрожающего всему человечеству, когда все надеются на него, Наруто, джинчуурики понимал, что все было зря. Ведь он не может защитить никого — даже одного человека...

Далеко отсюда, в Стране Молний в исполинской воронке на месте штаба Обьединенной армии шиноби, оставленной биджудамой Десятихвостого (можно ли подобное чудовищное оружие по-прежнему звать этим банальным словом?) дымились кости родителей Ино, Шикамару и многих других, у его ног на коленях Хинаты умирал Хъюга Неджи. А Наруто, стиснув кулаки, слушал голос того, кто умер для всех — и оставил свою жизнь для себя самого. Тоби. Обито Учиха. Джинчуурики Десятихвостого Демона.

— Видишь? Ты не можешь защитить даже своих друзей, не говоря об остальных! Этот мир полон боли и ненависти и ни один из вас не может прекратить это бесконечное страдание! Только я на это способен! Прекрати сопротивляться и боль уйдет!..

Джинчуурики сжал кулаки. Этот мерзавец в чем-то был прав. Действительно, мир полон страданий. Но, даже если так — Наруто никогда не сдастся. Потому что... потому что он...

Додумать мысль он не успел. Десятихвостый вдруг поднял свою пародию на морду к небесам и издал отвратительный звук. Он пробирал до мурашек на костях, вызывал желание рухнуть на землю и заткнуть уши всеми доступными конечностями. Но неким парадоксальным образом было понятно, что это беспокойный рев.

Все конечности Джуби, включая руки-хвосты, подобрались, будто существо собралось куда-то бежать. Обито дернулся и, перестав обращать внимание на что бы то ни было вокруг, развернулся к монстру. Похоже, его контролю над подчиненным чудовищем было далеко до возможностей Рикудо-сеннина.

Наруто почувствовал, как Саске рядом напрягся. Действительно, более удобного момента для нападения не стоило и желать. Но джинчуурики едва заметно покачал головой — это они уже пробовали. Сказать по правде, они пробовали почти все, но нанести сколь нибудь заметный урон так и не смогли. После тех атак, что все же получились, Обито восстановился пугающе быстро. Не достиг успеха Минато, оставшись без руки (да разве можно так разрушить Эдо Тенсей? Забыв о том, что думал совсем немного раньше, Наруто уже был готов плеваться в Орочимару за такую слабую технику), провалился Профессор Хирузен с контролем над всеми пятью стихиями чакры. Второй Хокаге... Наруто поморщился. Быть может, что-то получится у Первого, когда он вернется сюда? А пока нужно придумать что-то другое...

В небе у вершин гор, окружающих со всех сторон долину, сверкнула золотая искорка. Наруто рефлекторно повернул голову в ту сторону и почему-то замер. В этом золотисто-оранжевом свете было что-то не так. И почему-то очень хотелось рассмотреть его внимательнее.

Десятихвостый рванулся особенно сильно, невидимые тиски воли его хозяина на мгновение ослабли и огромная лапа пронеслась в сантиметре от повисшего в воздухе Обито. Армия шиноби тревожно качнулась, но затем выровнялась. Все больше и больше глаз поднимались к странной искре. А она стремительно росла в размерах, пока не увеличилась настолько, что появилась возможность рассмотреть подробности в сплошном ранее оранжевом свечении. И внутри оказалось...

Казалось, за долгие года жизни в деревне шиноби Наруто должен был научиться ничему не удивляться. Он повидал мир, побывал в таких передрягах, что и не снились никому другому. Вся его жизнь представляла сплошной приключенческий роман, такой, что все книжки Джирайи по сравнению с ней выглядели скучным описанием различных женских характеристик в таблицах, графиках и уравнениях письменной части для Чунин Шикен. Но все это время рядом с джинчуурики Девятихвостого Лиса постоянно находился тот, кто никогда не переставал его удивлять. Вот и сейчас — на задний план отступило все постороннее — война, Обито, Джуби. Осталось только:

— Айдо, откуда?.. И почему — так?..

Человек, называющий себя Первым Узукаге, наследником клана Узумаки и 'самой большой иголкой в ваших грешных задницах' (помнится, в тот момент Сай достал блокнот и, по своему обыкновению, меланхолично записал цитату) недовольно дернул копной красных волос в языках огня, огибая висящий во воздухе небольшой булыжник, обшарил взглядом землю в поисках места для приземления, огорченно цыкнул и встал прямо на воздух метрах в трех над головам армии шиноби. Трехметровые пламенные крылья за его спиной дрогнули и сложились, втягиваясь в тело.

— Спасибо, малыш, — сказал Айдо и улыбнулся куда-то внутрь себя

'Пожалуйста'

Беззвучный ответ возник в головах каждого из тех, кто был в долине. И одновременно с этим Джуби заорал и дрванул невидимые цепи, отпихнув Обито в сторону. Учиха-предатель упал на землю и покатился пару метров, тут же взлетев и вскинув вверх руку с посохом Рикудо.

Десятихвостый замер. Айдо, кинув на грязно-белую водянистую тушу взгляд с нечитаемым выражением, стал спускаться вниз, будто по невидимым ступенькам.

— У вас тут слишком много чакры в воздухе, вон, камни летают. Пришлось дедовскими способами — чуть не опоздал. Всем привет! Обито, давно не виделись! Выглядишь гораздо интереснее, чем в последнюю нашу встречу! Скажи, это компенсация за молодость погубленную в обществе трухлявого деда-любителя подглядывать, мягкой куклы с единственным отверстием в теле и белых гибких щупалец? Или ты просто следишь за современной модой?

Айдо покосился на джинчуурики, пребывающего сейчас в режиме Демона-Лиса, и Наруто неожиданно переступил с наги на ногу, словно попытавшись отступить чуть назад. 'Кьюби, может, этот плащ, и полоски, и вообще... были не такой уж хорошей идеей?'

Хозяин Десятихвостого резко обернулся, но Джуби вновь заколыхался и вопрос замер на губах — стало не до него. Но красноволосый понял.

— Да так — по пути перехватил парочку душ, — заявил он, подмигнув серо-фиолетовым глазом. — И теперь кое-что стало гораздо понятнее.

Обито напрягся еще сильнее, а Айдо тем временем спустился на землю рядом с Наруто.

— Рыжий, ну как вы тут, держитесь? Саске, — кивнул он в сторону Учиха. — Не могу сказать, что рад, но видеть тебя в других местах было бы гораздо вреднее для здоровья. Твоего.

Учиха поджал губы и повернул голову в другую сторону.

В груди Наруто теснились тысячи слов. Он хотел так много сказать. И то, что накопилось за семнадцать лет, и то, что случилось за эту ночь. Они не договорили в деревне, в Стране Железа, после драки, когда они встретились как братья... Да они никогда не могли нормально поговорить, и в этом всегда был виноват этот... этот!..

Но Наруто лишь шагнул в сторону, тихо бросив:

— Вот...

Айдо перевел взгляд за спину джинчуурики, пару мгновений рассматривал смертельно раненного Неджи, а затем... на его губах расцвела улыбка.

— Шинигами-угодник, как долго я этого ждал!

Айдо.

Это существо было отвратительным.

Фраза крутилась у меня в голове уже минут десять. Изредка она пыталась выстроиться в ином порядке, предложение старалось обрасти наречиями, дополнениями и определениями, слова заменялись синонимами чтобы помочь мне выразить во всей полноте то, что я чувствовал при взгляде на открывшуюся картину. К сожалению, все эти попытки и старания раз за разом терпели неудачу. Наверное, во всех известных мне языках не хватило бы достаточно убедительных слов. В оправдание тех, кто придумывает литературные языки: вряд ли им так уже часто приходилось такое видеть, так что да — существо было отвратительным.

Грязно-белая куча плоти, отлично видимая даже с вершины горного хребта, обрамляющего небольшую долину, должна была подавлять своими размерами, но внушала лишь чувство гадливости. Джуби (а это был именно он. Кто ж еще-то) торчал над землей словно исполинской наполненный гноем прыщ. Туша подергивалась — мерзкий чирей готов был вот-вот прорваться и забрызгать своим содержимым все вокруг. А отростки, шевелящиеся в задней части мерзости, производили впечатление ленточных червей, начавших было покидать кишечник хозяина, застрявших на полпути и сросшихся с ним на почве общей паразитической судьбы...

Я вздохнул и прыгнул вниз. Ветер рванул волосы и попытался выбить из глаз слезы, но тут же стих, не в силах пробиться сквозь тонкую огненную пленку, окутавшую мое тело. Взбаламученный воздух еще раз ударил, вырывая из покрова язычки пламени и, смирившись, мягко лег под истекающие жаром с пылающих перьев орлиные крылья, выросшие у меня из спины.

Я покосился за плечо — все же, при всем моем стремлении к максимальной эффективности, в такие моменты понимаешь, что кое-что потерял. Крылья были просто красивы... и, в таком случае, может, Наруто со своим плащом из чакры, черными полосками и дополнительными конечностями не так уже неправ? В конце концов, парень знает, как произвести впечатление на публику. Наверное, именно поэтому он всегда был популярнее меня...

Эмоция, которая, доведись мне описать ее словами, выглядела бы как 'благодарность/веселье/подначка', ушла единственному адресату, способному ее воспринять. Но в ответ я не почувствовал ничего.

Вообще, мой маленький, но мощный и вдобавок симпатичный ядерный реактор в последние пару часов стал странно молчалив. Меня, впрочем, тоже на разговоры не тянуло — тяжело разочаровываться в идеалах. Привыкнув, что Хирайшин может почти все и, по сути,после его освоения хотя бы на среднем уровне остальные техники попросту становятся лишней тратой сил и времен — к технике телепортации в девяносто девяти процентах случаев достаточно простого куная, сложно осознать, что внезапно попал в тот самый один процент.

Техника категорически отказалась переносить своего пользователя в требуемое место. Я чувствовал метки, чувствовал направление, мог даже чуть-чуть подсмотреть (недолго — чакра Девятихвостого выжигала все постороннее воистину напалмом), но... Лес, поле, река, пустыня, снова лес — и каждый раз на горизонте горы, скрывающие в себе место, которое мне было нужно. Нет, в другой обстановке я бы даже порадовался: какой необъятный материал для экспериментов! Да и знать, как защищаться от Хирайшина, было бы неплохо — думать о том, что я самый умный, самый сильный и единственный, кто смог выучить эту технику, было бы лестно, но с тех пор, как я взгромоздил на себя белый головной убор, сильно смахивающий на шляпку забавного гриба — очень неумно. Так что пришлось прекратить скакать сумасшедшим зайцем по половине континента и перемещаться старинным, почти забытым среди цивилизованных людей способом — быстро-быстро переставлять ноги одну за одной с места на место. Какая дикость!

Одного не отнять у такого способа перемещения — он приносит массу интересных встреч. Вообще, пришлось немного переоценить применение техники Эдо Тенсей: при том, что и Орочимару, и Кабуто не уставали повторять, как трудно вырваться из-под ее контроля, после массовой отмены, произведенной змеенышем перед смертью, осталось на удивление много тех, кто остался влачить свое посмертное существование. То ли контроль техники оказался слабым, то ли — что вероятнее — Белый Змей был попросту очень плохого мнения о волевых качествах большинства шиноби. И, пусть не в первый миг, но после некоторого времени обрести контроль над собой получилось у неприятно большого количества поднятых мертвецов. Похоже, после победы предстоит еще очень много работы...

По пути я с помощью техники Риннегана отправил к месту постоянной дислокации парочку таких. Можно было, конечно, просто пробежать мимо, но... Меня и так мучили сомнения на предмет того, что мою работу по возвращению мертвых шиноби выполнил кто-то другой. Нет, конечно, перед заказчиком я буду утверждать, что в этом и состоял мой хитрый план... Но что-то я сомневаюсь в своих силах обмануть бога. Вон, даже дочь свою не могу.

Не спорю, информация, полученная от этих бодрых старичков неопределимой деревенской принадлежности, была очень интересной. И откуда, спрашивается, они могли узнать о юных годах Обито, если в пещере-укрытии кроме него, Мадары и Зецу никого не было? Или Учиха сам разоткровенничался, излил, так сказать, душу? Шалун...

Вот именно после этих мертвецов мой внутренний мир погрузился в тишину. А, может, причиной стал огромный, воистину титанический сгусток энергии почти материальной плотности, пронесшийся по небу и, кажется, почти взлохмативший мне волосы? Как бы то ни было, поток хохмочек на предмет возвращения к пешему перемещению и что еще немного и придется убивать дубиной мохнатых мамонтов и жрать недожаренное на костре мясо, прекратился. Даже крылья, после того как на полдороге к вершинам горной цепи я плюнул и просто прыгнул в пустоту, появились по одному мысленному движению, без бородатых (хм... а к девушке применимо это слово?..) шуток насчет 'пораскинуть мозгами'...

Очередной душевный порыв с трудом, но можно было бы обозначить как 'беспокойство/вопрос/уверенность/забота'. Уже отправив/почувствовав, я вдруг уцепился за его хвост и неожиданно задумался: а ведь такое творится со мной довольно давно и это далеко не в порядке вещей. Обычному человеку такие сложносоставные чувства просто недоступны. Что-то подобное испытывают шизофреники, но их плата за это — потеря возможности хоть как-то взаимодействовать с реальностью. И пусть таким способом я могу общаться только с одним существом во всей вселенной, которое, к тому же, многие другие посчитали бы той самой шизофренией (шесть миллиардов? Или семь? Сколько там нынче населения на планете Земля? О Ками, насколько же далеко от меня ответ на этот вопрос. И насколько же мне на него плевать! Никогда и подумать не мог, что подобное произойдет. И... как же я счастлив)... Я ничего подобного в себе не видел. Еще в те буколические времена, когда Йоко была неоформленным куском моей души с неуемной страстью к познанию мира через разрушение (чисто демонические чувства... Что бы она себе ни думала), у меня выработалась полезная привычка сверять свою личность с базовым эталоном. Развитие шло своим чередом, эталон периодически менялся после контрольных сверок, из-за многократных повторений (паранойя...эх) проверка делается уже без каких-либо усилий, просто мысленным посылом. Даже немного жаль, что у меня нет абсолютно никаких способностей в менталистике — подобные тренировки не могут ничего не значить. Впрочем, такие вещи ведь передаются по наследству. А... Ну... Яманака Ино все же довольно симпатичная девушка... Хм, все для блага клана Узумаки, за такую точку зрения убивать меня не должны. Наверное... Надо бы это обдумать...

Но тут стало не до размышлений, потому что мне ответили.

'Я... не хочу туда.'

Жирная белесая туша в долине колыхнулась, а через некоторое время снизу пришел звуковой удар, спрессовавший воздух под крыльями и вырвавший длинные языки пламени из огненного покрова. Но я не обратил внимания на внешний мир, потому что голос Йоко звучал как-то не так. В нем было то, чего никогда не было раньше. И может ли быть, что бы это был... страх?

'Хей, малыш, все будет хорошо. Неужели тебя заставил волноваться этот жирный слизняк?'

Натужная бодрость моих мыслей не впечатлила меня самого, и надо ли говорить, что от Йоко это не стало тайной? Кажется, я уже говорил. — никогда не мог ее обмануть. И дело совсем не в том. что она живет в моем внутреннем мире.

Бледная улыбка/легкий укор/надежда/поддержка. Не только создавать, но и полностью воспринимать такие вещи могу. Меняюсь.

'Ты просто не видишь... Хотя и можешь уже. Хорошо, я покажу.'

Пламя в моей огненной ауре сгустилось, скрывая под собой окружающее. Оно обретало глубину, сплетая свои языки все гуще и гуще, разделяясь на потоки, меняя цвет, пока я не понял — это уже не аура.

Мир горел. Тяжелое, почти неподвижное пламя — горы. Прозрачные, почти невидимые вспышки — воздух. Мириады радужных искорок, а иногда и целых костров — все виды живых.

Огонь изменялся. Вот большой пласт коричневого разлетелся на части — разломилась скала, а вот погасло созвездие радужных искр — кто-то умер. Пламя мироздания дышало и двигалось, непрерывно перетекая само в себя, по его колебаниям можно было увидеть настоящее, будущее и прошлое...

На пляску огня бесконечного творения хотелось смотреть не отрываясь, но внимание помимо воли все время возвращалось к тому, что нарушало гармонию, к тому, чего тут вообще не должно было быть.

Бесконечно далеко и слишком близко, неописуемо огромный и исчезающе малый. Идеально прекрасное в своем безобразии и отвратительное в своей красоте. Бесформенный фиолетовый сгусток, до краев налитый ненавистью.

Кроме ненависти, в нем не было ничего. Но, стоило всмотреться внимательнее, и пришло то, что порождало ненависть. Жажда. Это чувство было настолько мощным, что, казалось, заполнило весь мир. И только маленькая черточка разума перед облаком ненависти сдерживало его от того, чтобы затопить весь мир.

Я почувствовал, как моя жизнь покидает меня, стремясь заполнить... напоить... утолить... В груди вспыхнул пожар, а затем все закончилось. Вокруг был привычный и удобный мир, который можно было потрогать руками. И белесая, такая нелепая и почти нестрашная туша в долине внизу. Вот только теперь я смотрел на нее другими глазами.

'Ух... Эм... Это... Ты всегда так?..'

'Нет. Обычно я стараюсь смотреть как человек. Это... слишком'

'Ладно... Это потом. А вон то...'

'Да, ты все понял верно. Это Джуби. Шинджу.'

'А...'

'Это все, что от него осталось.'

Раньше Йоко никогда не позволяла себе так бесцеремонно показывать, что читает меня. И это говорило о ситуации гораздо больше любых слов и мыслей.

'Все, что осталось?'

'Когда Рикудо победил Джуби... Прежде, чем использовать его, прежде, чем запечатать его в себе, прежде всего... Он разделил силу Джуби и его разум. Это было верным решением — он бы не справился. Ни тогда... ни сейчас. Разум демона оказался заброшен куда-то на восток, он и сейчас там. Насколько я слышала, твой брат даже с ним встречался.'

'А... как же?..'

'Не волнуйся, объединение им не грозит. Разум боится любых изменений и больше всего — потерять себя. А этот осколок, брошенный, несчастный, сам ставший демоном... Он познал свое существование и ни за что от него не откажется.'

'Но ведь тогда...'

'Не надейся. Джуби сейчас — одно желание и ненависть. Но даже бездумные рефлексы бога на порядки разумнее, чем самый мудрый из людей...'

Мой демон умолкла.

'Йоко, — осторожно подумал я, — но ведь тогда...'

Я изо всех сил тянулся к ней, стараясь поддержать, помочь, защитить.

'...получается, что, хоть инстинкт и силен... Сосательный рефлекс бога может создать жизнь, поменять горы с морями, опустошить планету, ввергнуть в губительные войны цивилизацию... И это все для того, чтобы просто пососать палец! И, хоть я и не согласна с твоими сравнениями и метафорами, которые совсем уж не стоит употреблять в разговоре с красивой юной дочерью, но это...'

'...дает нам шанс! — закончил я'

Сейчас мы были близки как никогда, ближе, чем когда она была моей частью. Никакая власть, никакое подчинение не сможет такого. И вместе с шансом это дарило нам надежду.

'Малыш, я бы сейчас мог многое сказать. Да ты и сама видишь. Но... Йоко. Мы прожили классную жизнь И большую часть этой жизни мы были вместе. И, знаешь... Мне очень понравилась эта жизнь. Так давай пойдем туда и сделаем все как надо, чтобы ни люди, ни демоны, ни боги не могли нам помешать ее продолжить!'

Вначале настороженно слушавшая Феникс расслабилась и усмехнулась:

'Твоя любовь к пафосу неистребима. Но я согласна! — И, робко: — Ты всегда был сильнее меня. Не знаю, что бы я без тебя делала...'

'Вышивала бы. Крестиком!' — усмехнулся я и сложил крылья, камнем падая вниз в долину, не слушая возмущенного пыхтящую вокруг огненную ауру.

* * *

Вопреки расхожему на острове Узушио мнению (и с чего они все это взяли? Совершенно не понимаю!) привлекать к себе лишнее внимание я не люблю. Кто бы что ни говорил, реять на огненных крыльях в небесах над всей (что осталась) Объединенной армией шиноби, собирая испуганные, настороженные, и даже редкие восхищенные взгляды — это не мое. Гораздо лучше сейчас было бы аккуратно и бесшумно, с полным контролем чакры, телепортироваться куда-нибудь в середину армии и, накинув Хенге, незаметно подобраться к цели, по пути стараясь выяснить как можно больше возможностей и талантов врага, составляя на основе полученной информации план и до поры до времени не высовываясь из-за спин солдат. Что ж поделать, я, хоть и неправильный — все равно шиноби.

К сожалению, сбыться этому было не суждено. Чем ближе к Десятихвостому я подлетал, тем больше чакры чувствовал вокруг. Да, я, с обрезанной чувствительностью — чувствовал чакру.

'Так вот как видит мир Карин...'

'Лучше, гораздо лучше. Тебе очень повезло с ней, Айдо.'

Звуковой удар снова качнул меня в воздухе и я вернулся к реальному миру. Тут было на что посмотреть.

Признаться, до этого дня ни разу не доводилось видеть одновременно так много людей, собранных в одном месте. Митинги в Конохе не проводились по вполне понятным причинам — высококлассным, высокооплачиваемым и очень занятым шиноби некогда маяться такой дурью, а у меня на острове во времена оны всего населения было, дай ками, человек пятьсот и толкаться плечами им было совершенно незачем. Фестивали и праздники это немного другое — все же добровольное дело. Здесь же...

Половину долины заполняло сплошное человеческое море. Я скрипнул зубами — половину этой толпы можно накрыть одной качественной биджудамой, а если немножко подшаманить технику, то отраженной от стенок долины ударной волной хорошенько перемешает пепел всех, кто здесь собрался. Хорошо что, по уверениям Йоко, сообразительность Десятихвостому не грозит, а Обито, играющий сейчас роль мозгов для монстра, не намерен всех убивать, у него иные планы.

'Вот только они не осуществятся. Потому что мы здесь'

Ветер опять попытался отвесит мне пощечину, а звук — разорвать уши. Уже не первый раз и странно: это происходит каждый раз, когда...

'Йоко, почему Джуби так реагирует, когда ты говоришь?'

'Он чует меня. Я опасна для него, ведь меня не было в замысле. Вот и рвется, чтобы... убить. А Обито не понимает, в чем дело и старается вернуть контроль. Инстинкты подчиняются разуму, но человеческий разум слишком слаб — Учиха даже Шаринган включить некогда.'

'Хм. А ведь так мы можем неплохо их занять... Йоко, ты настоящая богиня! Только очень могущественное существо может извлечь что-то полезное из девчоночьей болтовни!'

Феникс фыркнула, аура биджу стала гораздо ярче, а я увернулся от нагло парящего в воздухе булыжника и присмотрелся, выбирая место для приземления.

Перед Десятихвостым человеческое море отступало — слава Шинигами, я уж было думал, что у них всех разом отключилось самосохранение — оставляя в качестве заслона жиденький барьер человеческих фигур, но эта тонкая разноцветная линия могла сражаться с Джуби как бы не лучше, чем остальные тысячи. И мне нужно было туда.

Риннеган слегка дернул глазницу, повинуясь желанию. В последнее время я не могу избавиться от мысли, что Риннеган — единственное в этом мире, что наиболее близко к понятию 'волшебство' и для его работы нужно только пожелать, а все эти 'пять стихий', души, ракетные установки из спины — ограничены лишь воображением пользователя. Мадара обрушил на землю два метеорита, а Нагато ничего подобного не показывал. Немудрено — если Шаринган делает иллюзии реальностью, то форма его развития подчиняет вселенную полностью. Наверное. В любом случае, мне предстоит еще очень долгий путь по Шести Путям, а сейчас изображение чуть смазалось и приблизилось так, что получилось рассмотреть подробности внизу. Белесая туша Джуби вблизи была еще мерзопакостнее, буквально отталкивая взгляд, так что я сосредоточился на его противниках.

Наруто. Шиноби, генин, джинчуурики. Брат. Без его желтой шевелюры (а теперь еще и ауры биджу — смог, значит, подружиться с Лисом) эта битва просто не могла состояться.

Саске. Нукенин, ученик Орочимару, когда-то соперник. Даже отсюда видно багровое сияние в глазницах. Хорошо, что он здесь, Наруто, наверное, счастлив.

Каге. Второй, ученый, придумавший теневых клонов и Эдо Тенсей, чья ненависть к Учиха была так велика, что досталась следующим поколениям. Третий, Профессор, выдающаяся личность, воспитавший Бессмертие, Исцеление и Извращение мира шиноби. И... Четвертый. Отец. Все подняты Эдо Тенсей, и, исходя из того, что все они вместе с Первым (а его почему-то нет) должны мариноваться в утробе Шинигами — Белый Змей принял сторону Объединенной Армии Шиноби и нечаянно показал мне, о чем говорил Бог Смерти: 'Твои предки нашли способ меня обмануть'... Да, Минато еще в покрове биджу — в кишках богов открыты курсы джинчуурики? — и без руки: оказывается, и Эдо Тенсей не панацея.

Вокруг них, в воронках, оплавленных траншеях, высверленных ямах и прочих последствиях битвы (бывшие Хокаге и Хокаге будущий времени явно не теряли. Впрочем... все равно без толку) сидели, стояли и готовились драться дальше многие из тех, кого я знал. Розовые, хоть и пыльные сейчас, волосы Сакуры буквально въедались в глаза. Торчала шевелюра Хатаке Какаши, неразлучная компания Ино-Шика-Чо тоже была здесь. Многие другие, памятные мне — умею же я заводить знакомства с интересными людьми. И... Тен-тен. Я стиснул зубы до хруста — пролезла все же, неугомонная! Ну я тебе всыплю, ну понятно же, что твои железки против этой твари — даже пятки не пощекотать, Джуби может ядерной бомбой в зубах поковырять! Ладно, не можешь отпустить свою команду, Гай с Ли без тебя, чего доброго, сами Десятихвостого забьют, просто кулаками, но!.. Не в твоем же состоянии! Хорошо, что остальным девочкам я придумал занятие подальше отсюда... Черт, биджу, проклятье! Теперь придется задействовать все — все!, что у меня только есть, до донышка и еще глубже, чтобы победить быстро. Потому что... Я просто не смогу увидеть ее смерть. Ее... и моего ребенка.

Мотнул головой — все эмоции потом, если... когда выживем. Сейчас злость, страх и беспокойство только мешают. Все равно больше, чем я, для ее защиты не сделает никто. А пока стоит придерживаться плана.

Отвлечение Обито от контроля Джуби было первым и единственным его пунктом, так что не поприветствовать бывшего одноглазого (Шаринган и Риннеган на одном лице смотрелись очень... внушительно, должен сказать), пусть и в моей оригинальной манере, я просто не мог. А вот дальше...

Хинату я не заметил сразу потому, что ее от меня заслоняли спины сгрудившихся вокруг людей. Но, в конце концов, она бы обязательно оказалась где-то тут — это было предсказуемо. Гораздо большей неожиданностью стало, что у нее на коленях умирал Неджи.

Обито отвернулся к своему монстру, отчаянно удерживая его в узде после Йоко, которая не постеснялась подумать во весь голос — кажется, бедняга так и не понял, что происходит, впрочем, судя по его жизни, сообразительность никогда не была его сильной стороной — и меня уже ничто не могло удержать. Переброситься парой слов с братом, уделить хоть несколько секунд Второму: ум такой мощи может обогатить человечество даже одной фразой — под напором искренних чувств, тайных мечтаний, детальных планов из не такого уж и далекого прошлого все отступило на второй план.

— Шинигами-угодник, как долго я этого ждал!

С этими словами я быстро шагнул вперед и склонился над Хъюга.

Неджи с трудом повернул голову и взглянул на меня. Его губы приоткрылись, разрывая пленку уже начавшей сворачиваться крови:

— Айдо... Ты... здесь...

— Конечно, здесь! Помнишь мои слова? Что, когда ты станешь умирать в муках, я буду стоять и смотреть на это? Такое зрелище просто невозможно пропустить! — сияя радостной улыбкой, заявил я. — Не болтай, подыхай давай! Задерживаешь, дел много!

Мир застыл. Замер с отвисшей челюстью в попытке что-то сказать Минато. Забыл сморгнуть грустную улыбку в глазах Наруто. Застыла на полпути к удивлению презрительно поднятая бровь Саске. Мигнул красный отблеск от Шарингана Обито. И, кажется, даже Джуби перестал дергаться.

Хината, державшая голову Неджи, шевельнулась и подняла на меня пораженный взгляд:

— Н-но... Айдо-к-кун... Как же?..

Я качнул головой и беззвучно шевельнул губами:

'Все будет хорошо. Помнишь?'

Глаза девушки расширились совсем уж до неправдоподобных размеров.

— Узумаки... Ты... Такого... — выдавил из себя даже немного очухавшийся из-за шока Хъюга.

Но Хината вдруг посмотрела на него и произнесла:

— Братик Неджи... Извини, но... Не мог бы ты умереть побыстрее? Айдо-кун просит...

Кажется, я говорил, что мир застыл? О, нет, это было бессовестным преуменьшением. Сейчас остановилось само время. Вселенная в шоке внимала словам самой доброй девушки под этим небом.

— Хината, это было потрясающе! Я тебя люблю! — мысль сама сорвалась с языка.

Девушка вскинула на меня взгляд, секунду смотрела и кивнула с серьезным видом. Я прикусил губу — черт, что я наделал-то?

А Неджи не выдержал, коротко выдохнул и умер.

Я выкинул из головы все посторонние мысли, резко нагнулся и стянул протектор со лба Хъюга. Фуин на нем уже светилась.

— Ваша Печать Пойманной Птицы ставится в раннем возрасте. Из-за этого она очень плотно срастается с телом, — негромко пояснил я в пространство, положив ладонь на лоб парня. — Чтобы не повредить, нужно убрать всю энергоструктуру, не зацепив лишнего. Вот только она становится видна только в момент смерти. Но после активации, перед тем, как печать уничтожит Бьякуган и искорежит генетический код, есть пара мгновений, за которые можно ее... почувствовать...

Слегка придавить рукой кожу.

— ...схватить...

Свести пальцы вместе.

— ...и извлечь!

Поднять руку вверх. На ладони светится грязно-зеленым энергоструктура, похожая на свое изображение в виде печати, только с мелкими отростками по всей поверхности. Кажется, что отростки противно шевелятся. С силой сжать кулак, раскрыть ладонь и стряхнуть с пальцев искрящийся прах.

— Готово.

Я улыбнулся. Несмотря на то, что я довольно долго отрабатывал все это, пусть и теоретически, было тяжело. Концентрация, работа со структурой, и все это очень, крайне быстро. В общем, есть чем гордиться!

— И... что дальше? — прозвучал чей-то вопрос?

— Дальше? Дальше — Узумаки всегда выполняют свои обещания!

Хината вскочила на ноги — тело парня выгнуло дугой. С его спины, прожигая одежду насквозь, в землю ударил мощный голубой всполох чакры. А затем Неджи рухнул на землю, выпрямился и длинно, со всхлипом вздохнул. Фуин "Небесное восстановление", поставленная мною Неджи в лесу во время погони за Саске.

Фуин "Небесное восстановление", поставленная мною Неджи в лесу во время погони за Саске. Одна из первых моих печатей. Составленная по наитию, на глазок, без примеров, без знания принципов. Пять лет ожидания. Неоднократное использование — сестренка Шизуне, помнится, хвасталась — и все равно действует. Вот она, сила Узумаки!

— Говорил, что увижу твои мучения — сделал. Да в двойном размере: и смерть, и воскрешение! — сказал я с улыбкой.

— Узумаки... Ты... такого... не говорил, — Неджи хрипел уже гораздо увереннее. — У стадиона ты... только попытался назвать меня... мусором... и все.

— Да? — я неуверенно пригладил волосы. — Ну... да ты и не умер по-настоящему. Пульс нитевидный, мозг без кислорода меньше минуты... Ладно, так еще страшнее — Узумаки выполняет даже не данные обещания!

Я резко нагнулся к нему и прошептал:

— Рад, что у тебя такая хорошая память. Значит, и эти мои слова не забудешь. Думаю, ты уже понял, кто станет следующим главой клана Хъюга. И не попусти Рикудо этому главе как-то мешать устроить жизнь своей сестре, когда она решит поменять фамилию на Узумаки! Печать за счастье покажется!

— Я не мог забыть, тот разговор стал очень важным в моей жизни, — ответил почти нормальным голосом Неджи Хъюга. И, когда я уже отворачивался, добавил со странной, но, несомненно, издевательской улыбочкой: — Вот только ты плохо знаешь мою сестру. Насчет фамилии у меня сомнений нет, но вот конкретный ее обладатель тебя сильно удивит!

На едва слышное бормотание и жалкие гримасы вылеченного я внимания не обратил. Предупреждающе вскрикнула во внутреннем мире Йоко, долину огласил вибрирующий рев и рядом со мной на землю рухнуло что-то, напоминающее человеческую ладонь, пришитую к белому бревну. Джуби напомнил, зачем именно мы все тут собрались.

— Народ! — крикнул я, отскакивая назад и нашаривая взглядом собеседников. — У нас нет времени, поэтому семейные беседы, — взмах рукой Минато, — выражение восхищения изобретателю теневых клонов, — кивок Второму Хокаге и его шепот: 'Ну, хоть кто-то...', — и серьезный разговор, — Тен-тен сделала маленький шаг назад, — отложим на потом!

Я перевел дух, отпрыгнул на десяток шагов, чтобы не быть мишенью, и продолжил:

— Какаши, отдайте приказ всем младше джонина, убираться из долины, не видите, что они бесполезны? Пусть прихватят раненых и уходят! И, Хокаге, я надеюсь, у вас есть?..

Все умные мысли, срочные вопросы и своевременные распоряжения остались неотданными. Левый глаз пронзила жуткая боль. Раскаленный железный лом, вонзившийся в лицо, пронзил кости и разорвал на куски череп. Ладонь ударила по лицу в попытке то ли вырвать источник жутких ощущение из тела, то ли разломать собственный череп в попытках ускорить мучительный конец, но сознание милосердно погасло и я рухнул на землю, уплывая в спасительную тьму.

Глава 63.

Ночью пустыня безжизненна. Дневную жару сменяет обжигающий холод и кажется, что ни одно разумное существо не станет по доброй воле селиться в этих гиблых местах.

Но первое впечатление всегда обманчиво. Это скопище песка выбрал местом для жизни целый народ. И пускай произошло это в основном потому, что все более удобные и дружелюбные к людям места были уже заняты, но факт остается фактом — народ Страны Ветра привык и приспособился к окружению. Такие же, как и пустыня — сухие и молчаливые. Впрочем, иногда в этом правиле случаются довольно приятные на вид исключения.

Ночью пустыня безмолвна. Тихий шелест остывающего песка разносится над волнистыми барханами. Но живые существа, как и везде, вносят приятное разнообразие в звуковой фон этой местности. Звуки ночной охоты, погони, сражений, а с некоторых пор и битв между пользователями чакры перемешивали песчинки в сыпучей бесконечности.

И, конечно же, пустыню, неожиданно оказавшуюся таким интересным местом, никак не могли миновать любопытные туристы...

Под сияющей и невероятно огромной луной, изливающей на землю почти что физической плотности серебряный свет сквозь пустыню шли, стараясь выбирать путь между барханами, две девушки. Их неторопливые шаги, путь, огибающий дюны и становящийся от этого не слишком подходящим для быстрой дороги, быстрые, но внимательные взгляды, иногда бросаемые на разноцветные зарницы, полыхающие на половину неба, и короткие реплики вполне могли создать впечатление беззаботной прогулки по интересным местам. Но внимательный взгляд с легкостью мог уловить детали, разрушающие это впечатление.

Путь строился так, чтобы барханы могли прикрыть от внезапного нападения, взгляды были откровенно оценивающими, а здоровенная нагината на плече впередиидущей меньше всего походила на туристический сувенир. И лишь разговор двух девушек, облитых лунным серебром так, что их красные волосы казались чернее самой ночи, немного выбивался из цельного образа.

— Таюя! Таюя! Ну Таюя же! Ну Ю-у-у!.. — жалобно протянула девушка идущая в паре шагов позади, блеснув очками.

— Что? — не оборачиваясь, бросила первая, на вид немного поплотнее и покрепче второй. Но эта внутренняя сила в сочетании с тихой, но очевидной всем, кто имеет глаза, красотой и уверенной в себе женственностью, заставляли даже равнодушного и бесстрастного наблюдателя, от лица которого и описывалось происходящее, на мгновение замереть, не в силах отвести от нее взгляд.

— Ю, ну давай полетим! У тебя же крылья есть и чакру ты не потратила!

Второй девушке на вид было не более шестнадцати. Очарование юности, когда оборачивается любой идущий мимо представитель мужского пола, от семи до семисот лет от роду, дополнялось собственными выдающимися внешними данными. Очки, скрывающие алую радужку и взлохмаченные и никак не желающие укладываться хоть в какую-то прическу волосы дополняли образ, а открытый от низкого ремня шортиков до обреза очень короткой курточки подтянутый и упругий живот с намеченными мышцами пресса не портила даже тонкая поперечная черта розового шрама. Напротив — заставляла напряженно, как за судьбой мироздания, следить, как девушка иногда в задумчивости прикасалась кончиками пальцев к шраму и машинально проводила ими по животу...

— Нет, — коротко ответила первая, не оборачиваясь и продолжая неторопливо шагать вперед. — Если так сильно хочешь, попробуй сама. Чакру ты чувствуешь. И даже Хирайшин выпросила, Ка-арин-тя-ан!

— Ну Ю! Ну ты же знаешь, что у меня не получается перемещаться самой!

В ответ на иронично протянутую подругой гласную Карин обиженно заморгала и чуть надула ровно очерченные губы. Любой нормальный парень, увидев такую гримаску, перевернул бы горы и осушил моря, чтобы заменить ее такой же искренней и прекрасной улыбкой, предназначенной только для него одного. Но в этот раз не сработало, Таюя даже не обернулась.

— Моя чакра мне еще пригодится. И... — небо разорвала особенно мощная фиолетовая вспышка и оттуда докатился звук взрыва — Карин, что это было?

— Каге. Никого не осталось... Сейчас там сражается что-то, чего я никогда раньше не видела. Оно тоже мертвое, — прошептала алоглазая и умолкла.

Некоторое время воцарившуюся тишину нарушало лишь поскрипывание песка под стройными ножками, а потом у Карин снова закончилось терпение.

— Ю, ну, Ю! Ну давай хотя бы пойдем побыстрее! Мы же можем, мы же шиноби!

Таюя тяжело вздохнула:

— Нет, Карин. У нас есть задание, которое мы должны выполнять.

— Ю, я знаю. Просто... — алоглазая прекратила дурачиться и передернула плечами, — нам нужно... Я чувствую это в земле, в воздухе — ужасающая чакра, очень далеко отсюда — и одновременно везде. Это чудовищная сила и даже все Каге с Мадарой месте с ней не сравнятся. А в самом центре — Айдо. Мы должны помочь, он еще не всему меня научил!..

Карин слегка покраснела и вильнула взглядом в сторону.

Таюя обернулась, хмыкнула и слегка дернула бровью, но тут же нахмурилась.

— Я... понимаю тебя. И поверь — больше всего на свете я хочу быть сейчас рядом с ним. Но...Карин, поверь — Айдо очень силен. Сильнее, чем ты, или я, или кто-нибудь еще. Именно поэтому он попросил меня... Именно поэтому мы плетемся по пустыне со скоростью гражданского. Именно поэтому мы охотимся на восставших мертвецов, которые, не будь дураки, до единого разбежались. И как же неимоверно меня это бесит! Ты ведь сам дал мне силу, чтобы сражаться,а теперь прячешь! Не игнорируй меня, Айдо-бака, иначе я сама тебя убью!

Девушка раздраженно прикусила губу, и одновременно с этим Карин распахнула глаза, прижала руки к груди (даже не обратив внимания, что привычному жесту в последнее время кое-что мешает), повернулась туда, где на небе отражались угасшие сейчас отсветы сражения Каге (а теперь кого-то неведомого) с Мадарой и пораженно прошептала:

— Драка... Прекратилась?!

Но разозлившаяся Ю не услышала. Она махнула зажатой в руке нагинатой, как будто держала перышко. Поток ярко-оранжевого пламени сорвался с лезвия и полетел в сторону ближайшего бархана Вершина песчаного холма сопротивлялась меньше мгновения, а затем просто испарилась. Огненный сполох, почти не растративший своей силы, ввинтился в чистое ночное небо и вдруг громко взорвался. Пламя расплылось дымным облаком, из него вырвалась темная масса и на большой скорости воткнулась в уже и так пострадавший холм. Он разлетелся по окрестностям вихрем песка и остекленевших огрызков и все утихло так же внезапно, как и началось.

Отскочившие в тень от дюны девушки выпрямились, Таюя сделала маленький шаг вперед, заслоняя Карин, и настороженно зыркнула по сторонам. На первый взгляд, опасности не было. Воронка, получившаяся от неожиданного столкновения с твердым предметом, тихо дымилась, а пустыня уже принялась затягивать неожиданную рану. Песчаное море привычно хоронило в себе еще и не такие тайны.

— Ю, а, может... Посмотрим, что это было? Я ничего не чувствую...

Поморщившись, девушка покачала головой и отняла свой рукав у алоглазой. Извечное женское любопытство, помноженное на не самый приятный, но оставивший все-таки свой след пребывание рядом с величайшим (и отвратительнейшим) вивисектором эпохи, да приправленное жизнью с человеком, самым лучшим комплиментом в устах которого было словечко: 'Интересно!', буквально тянули ее в сторону воронки на противоположном склоне бархана. Но тот же человек, интересующийся всем на свете, однажды сказал: 'В этом мире нет ничего важнее тебя, Ю'. Конечно, это же самое разными словами он говорил всем тем, кого он считал своими близкими. Но тогда... в ту самую ночь... Айдо Узумаки сказал это только ей. Только ей одной.

Таюя едва заметно кивнула своим мыслям, дернула головой: 'За мной, Карин' и шагнула было в сторону от дымящегося песка, но вдруг из ночной темноты одновременно с предупреждающим возгласом алоглазой вылетел огненный шар, расплескавшийся по песку около сандалий девушки. Воткнув перед собой нагинату и заслонившись ею, она стремительно отпрыгнула, а в темноте, там, откуда прилетела техника, загорелись две алые искры.

— О, так вот кто прервал мой шуншин? Дети. Неожиданно, — раздался спокойный голос.

Красные точки двинулись вперед и оказались глазами мужчины, вышедшего из тени бархана. Лунный свет путался в его всклокоченных волосах, выбеливая их поддельной сединой, и подчеркивал трещины Эдо Тенсей на лице, не позволяя даже на мгновение спать его с живым существом.

— Учиха Мадара... — прошептала Карин. — Но ты же сражался с кем-то...

— Хорошо, что меня помнят, — все так же равнодушно произнес легендарный шиноби. — Для нашей битвы с Первым Хокаге еще не пришло время, мне должно быть в другом месте.

Говоря это, известнейший из Учиха шел вперед прямо на девушек, так, что было понятно — он не остановится, даже втоптав их в песок, хрустнув их костями: он просто пойдет дальше, даже этого не заметив.

Вдруг размеренный шаг Мадары на неуловимый миг сбился.

— Красные волосы, — негромко проговорил он.

Ходячий мертвец не обращался к девушкам, он говорил сам с собой и думал вслух. Привычку, появившуюся от абсолютного одиночества во мраке подземелий, не смогла победить даже смерть.

— И очень знакомая чакра, — продолжил шиноби, а его Шаринган крутанул запятые. — Особенно ты. Ты насквозь пропитана его чакрой. Такое возможно только с очень близкими людьми. А ты. В свои шестнадцать Мито выглядела почти также... Я передумал, вы не совсем бесполезны. Ведь в бою глаз может быть поврежден. Он мне не соперник, но в этом несовершенном мире возможно все. Вы обе пойдете со мной. А потом Айдо Узумаки сам отдаст мне мой Риннеган!

Скорость неспешного шага Мадары не изменилась. Но изменилась его цель.

Таюя чуть повернула голову.

— Что будем делать, Карин?

— Что? Почему ты спрашиваешь меня?! Ведь ты... Ты его... он твой...

Ю поудобнее перехватила нагинату.

— Да, верно, он — мой, — во взгляде девушки что-то едва различимо блеснуло. — Но доверяет он тебе. Он учил тебя. Воспитывал тебя. Передал тебе свои техники... Он провел с тобой пять ночей перед тем, как мы ушли с острова.

В тоне Таюи ничего не изменилось, но Карин сильно вздрогнула.

— Айдо Узумаки поверил тебе. Так что решить нашу судьбу должна ты. Мы можем сбежать. У меня есть сюрприз, который удивит даже биджу, так что все точно получится, что бы Учиха ни говорил. Но...

— ...но тогда Мадара отправится искать Риннеган сам. А Айдо сейчас сражается с тем, что осталось от Акацки, там сейчас Джуби, там воскрешенные мертвецы. Добавить еще и этого?..

Карин на мгновение опустила голову, но тут же вскинула взгляд и уверенно посмотрела на подругу.

— Ю, вспомни свои недавние слова. Ты полностью права. Знаешь, я тоже хочу его... защитить, — запнулась на мгновение девушка, но сразу же продолжила: — Поэтому готовься. Ведь у меня тоже есть несколько сюрпризов!

Карин окинула сияющим взглядом алых глаз немного приостановившегося Учиха Мадару и ударила по земле ладонью:

— Техника Призыва!

Глава 64.

Все вокруг заволокло белым непроглядным дымом. На губах Таюи выскочила ехидная ухмылка — за выполнение техники с таким отвратительным контролем Айдо бы сильно рассердился и настоял на дополнительных тренировках. Вспомнив, как именно проходили эти самые 'тренировки', девушка собралась было смутиться, но не успела. Внезапно земля под ней устремилась вверх. Девушка не удержалась на ногах и шлепнулась на что-то мягкое.

А тем временем округу огласил яростный звериный рев, пустыня содрогнулась от мощных ударов и странного, ни на что не похожего треска. Поверхность под ногами поднялась выше, вынырнула из облака чакры и Таюя, стремительно вскочив, пораженно посмотрела на мир с огромной высоты. Будь здесь Айдо, он бы уверенно бросил 'размером с девятиэтажку', но Таюе пришлось довольствоваться разглядыванием огромных борозд в песке, с такого расстояния выглядящими не опаснее канав от мотыги.

То, что подняло их с подругой в высоту, снова вздрогнуло, но на этот раз совсем по другой причине.

— Здравствуй, малышка Карин, — донесся снизу надтреснутый, но мощный порыкивающий голос. — Не думал, что тебе когда-нибудь хватит чакры призвать меня. А теперь рассказывай. Почему воздух в вашем мире воняет, будто гарпии навалили кучу дерьма размером с гору, почему перед моим носом копошится какая-то тухлая мерзость и не собирается умирать, хоть и растерта в пыль, и куда вы с этим мелким недоразумением опять вляпались?!

— Старик?! — пораженно выдохнула Таюя и покосилась на Карин. — Так... он дал тебе и Призыв...

Алоглазая, выбираясь из жесткого колтуна в серой шерсти гигантского ленивца, гордо вздернула подбородок, но на подругу покосилась все равно немного виновато.

— Оджо-сама, прости, что мне пришлось призвать тебя, — выровнявшись, произнесла она. — Джуби вернулся, это его ярость и жажда. А внизу воскрешенный дзюцу мертвец, его ничем не убить. Айдо отправился спасать мир, кроме него ведь некому. А нам с Таюей приходится заботиться о себе самим и ты — наш единственный шанс.

— Джуби? Шинджу?! — исполинская голова мотнулась из стороны в сторону так, что девушки чуть не сорвались вниз, в последний момент уцепившись за толстую шерсть и прилипнув чакрой. — Нет... Если бы Древобог вернулся, здесь не осталось уже ничего живого. Всего лишь Джуби... Тогда действительно — я ваш единственный шанс!

— Нет, с Десятихвостым разберется Айдо. Если он не справится, то я... то я... никогда его не прощу! — ленивец не нашел что сказать и раскатисто хмыкнул. — Оджо-сама, нам нужна другая помощь. То, что ты разорвал на куски — Учиха Мадара, он мертв, его нельзя убить и нам нужно его уничтожить!

— Учиха... Мадара? Я слышал о нем... — проговорил старый зверь.

Неожиданно в куче белесых хлопьев на песке проступило потрескавшееся, с оборванными краями, но узнаваемое лицо.

— Даже Призыв слышал обо мне. Хорошо. Я не видел таких как ты. Кто ты такой?

— Намакэмоно, ты, мерзость!

Призывной зверь взмахнул громадной лапой, когти выбили траншею на месте говорящей кучи, подняв вверх облако песка и непонятных хлопьев, в котором почудился ехидный смешок. Но этого, конечно, быть не могло: Учиха и чувство юмора — такое гендзюцу и ученик Академии бы развеял, из-за полного бреда картинки.

Голова ленивца тем временем качнулась.

— Малышка Карин. Я понимаю, почему ты вызвала меня, но... Учиха Мадара очень силен. Он легенда даже для нашего мира. Может быть, не стоит с ним сражаться? Мы можем уйти Обратным призывом.

Таюя посмотрела на подругу.

— Нет, — резко ответила алоглазая и решительно тряхнула головой. — Я не могу просто так сбежать. Если не будет нас, Учиха пойдет за Айдо, а я... Он поверил в меня, он говорил, что я обязательно стану Узукаге, поэтому я должна защитить всех. В том числе и его самого!

Ветер донес к собеседникам мертвый смешок из-за ближайшего бархана. Отец всех ленивцев качнул громадной головой:

— Достойно, малышка Карин. Я рад, что не ошибся в тебе. Но хорошо ли ты подумала? Хоть нас и трое, но... На меня гендзюцу не подействует, у ленивцев очень много Инь-чакры, но вы? Хватит ли нам сил сражаться?

— Не беспокойся об этом.

Карин шагнула вперед, утвердилась в седой шерсти древнего призывного зверя и сложила ручную печать концентрации. Из спины девушки, разрывая плотную ткань короткой курточки и обнажая гладкую и белоснежную кожу, вырвались золотые ленты. Они на мгновение замерли в воздухе, а затем рухнули вниз, обхватывая тушу исполинского ленивца. Зверь дернулся, но, почувствовав, что в этом нет угрозы, успокоился.

Золото все струилось, пока серо-седая шерсть не оказалась полностью расчерчена причудливыми золотыми узорами. Линии пересекались друг с другом, расходились, сплетались в толстые, более темного оттенка узлы на теле и лапах. И в центре всего этого, погрузившись спиной в тускло светящуюся полупрозрачным золотом глыбу, стояла Карин.

— Воспользуйся моей чакрой. Сейчас мне она не понадобится!

Алоглазая обязательно бы гордо вскинула голову, но Цепи Чакры, слившие ее и ленивца практически в одно целое, мешали.

Таюя, секунду назад отскочившая от протянувшейся около ее ног золото ленты немного быстрее, чем приличествовало сильной и уверенной в себе куноичи: скорее, так прянула бы в сторону обычная девчонка, увидевшая мышь, оглянулась по сторонам и удивленно округлила глаза.

— Это... Очень похоже на сеть чакроканалов. С очагом и?..

— Да. Я теперь гораздо лучше понимаю человеческое тело. Айдо за пять ночей мне многое... хм, объяснил!

Если бы ей можно было сейчас двигаться, то, Карин, безусловно, использовала бы все. Навыки актерского мастерства шиноби, которым учили ее в Деревне Травы, опыт общения с заключенными в убежище Орочимару, даже моменты вступления в команду Саске — ради того, чтобы дать собеседнице ощутить свои чувства в полной мере. Но и так — торжества и ехидства в глазах с алым зрачком хватило бы на все Узушио разом.

Таюя с непроницаемым выражением лица скрестила руки на груди.

Но идиллия очень быстро оказалась разрушена. По пустыне разнесся негромкий хлопок и над барханами вознеслись две фиолетовые фигуры. Они подпирали небеса, вознесясь над подругами и ленивцем на добрые десять метров. Одновременный шаг вперед — и в плотном, но прозрачном мареве стало можно рассмотреть двух близнецов в каждой из них.

— Саске бы сейчас сказал: 'Вам теневых клонов, теневых клонов с Вечным Мангеке или теневых клонов с Вечным Мангеке и Сусаноо?' И все-таки он классный... — пробормотала Карин.

Два четырехруких воплощения могущества клана Учиха двигались к своим жертвами уверенно и неторопливо. Мадара не спешил — он уже победил. Почти.

— Дети, — рыкнул ленивец. — С чакрой теперь проблем нет. Но я все еще не могу атаковать и защищать вас одновременно, а нам это понадобится, судя по тому, что я вижу...

— Не беспокойтесь, — Таюя подобралась. — Защита — это мое дело! Только не смейтесь, — вдруг тихо добавила она, опустив глаза.

— Что?.. — недоуменно проговорили оба ее собеседника, к слову, одинаково не дружащие с расческой, но девушка их уже не слушала.

Таюя закрыла глаза, зачем-то сильнее стиснула сложенные в печать пальцы, помедлила, на что-то решаясь, и бросила в пространство перед собой:

— Благословенная Стигма Узумаки: Третий уровень. Серафим!

На месте девушки возник белый туман, и из него во все стороны рванулась зеленая чакра. Она, не останавливаясь, обволокла Карин, ленивца, и, не остановившись, плотной волной понеслась дальше, очерчивая сферу на песке.

Две фигуры, окруженные доспехами Сусаноо, замерли, красно-черные структуры в их глазах одновременно завертелись, но сквозь облака огромного чакровыброса, больше даже, чем при Призыве, не смог ничего рассмотреть даже Шаринган.

Мадара с клоном переглянулись и одновременно отпрыгнули от непонятной техники под защиту песчаного холма. Так, как делали до этого тысячи раз. Так, как делали до этого много лет. Так, как делали это при жизни. Если видишь непонятную технику — уклонись и рассмотри ее со всех сторон. Ведь Шаринган не сможет скопировать техники генома, Кеккай Тота способен уничтожить даже Сусаноо, а черное пламя Аматерасу можно запечатать. Уклонись, рассмотри, проанализируй — вот настоящая сила Учиха, то, что так долго позволяло им оставаться в живых и побеждать. Вот только мертвецам, рассыпающимся и вновь возрождающимся из белого пепла, все эти движения были уже совершенно ник чему. И опыт живых, который не в силах отринуть не смирившийся со смертью мертвец, давал юным Узумаки шанс уцелеть в этом бою и кое-что найти. Свой Путь, свою лестницу в небо.

Чакрозавеса раздалась под потоками ветра изнутри и взглядам трех пар красных (хоть и в силу разных причин) глаз и одному звериному чутью предстала Таюя, парящая над серой шерстью на шести белоснежных крыльях и облаченная в один только тряпичный балахон без рукавов. И он соответствовал бы самым строгим канонам скромности, принятым в любом монастыре святых отшельников, если бы не его длина — едва-едва ниже, чем нижний край обычного кожаного ремня, и не толщина материи — легкая ткань облипала тело, подчеркивая каждую черточку, каждую складку и выпуклость. Но взгляд все равно помимо воли будто застывал на двух бугорках, появившихся то ли от холода, то ли от смущения, поднимавших ткань на груди и подчеркивающих идеально очерченные, упругие и, что главное — вполне себе приличного размера си...

Карин закрыла глаза и ошарашенно помотала головой, вытряхивая вдруг заполонившие ее странные мысли. Если бы у нее было чуть больше времени, она бы заподозрила, что подобные вещи могут передаваться воздушно-капельным путем — с Эро-Сеннином они лечились в одном подвале... Но гул из пустыни вновь вынудил ее оглядеться.

Оба Сусаноо Мадары вслед за переглянувшимися фигурами внутри них подняли четыре руки каждый, стремительно скрутили по две ручные печати и небо над пустыней расчертили сполохи огромных огненных шаров. Алоглазая вскрикнула и с трудом осталась на месте, удержав ручную печать, едва не вцепившись в серую шерсть вокруг. Под шкурой ленивца перекатились мышцы, подготавливая прыжок, но почему-то все еще стоял на месте. Четыре пылающих солнца летели прямо им в лоб, чтобы не оставить от своих жертв даже пепла — Карин прекрасно помнила, как работает огненная сфера Айдо.

В последний миг перед ударом удалось, кажется, даже почувствовать опаляющее пламя, по коже уже почти расползлись пятна ожогов... как вдруг в один неразличимый даже Шаринганом миг шары из пламени ударили позади утвердившегося на песке зверя.

— Как? Что?.. — прошептала Карин, безуспешно пытаясь обернуться, а ленивец оглушительно прошептал:

— Все же он нашел того, кто сможет ее выучить, юная Узумаки?

— Нет, — ответила Таюя и тряхнула волосами, которые совершенно ошеломительно выглядели на фоне белых крыльев. — Не выучила, а пользуюсь. Это все Айдо и... Отрицание Реальности я могу использовать только десять минут, а потом копить чакру полгода. В этой форме я не могу даже шевелиться — не хватает чакры...

Таюя перехватила взгляд круглых глаз Карин, что-то прочитала в них и вдруг радостно и гордо улыбнулась.

— А эту форму придумал тоже Айдо. Он считает, что та, кто защищает самое для него дорогое, должна выглядеть именно так!

От этой улыбки Карин снова смутилась, а гигантский ленивец вдруг хмыкнул:

— Вот как? Ну что же, вам повезло, что вы призвали меня, детки! Так как я единственный, кто может драться, не подходя слишком близко! Только вот он бессмертен...

— Поэтому, — подхватила фразу Карин, — это уже мое дело. Я смогу уничтожить бессмертного. И... Таюя, я тебе не проиграю! Если тебе нужно десять минут, то мне хватит семи. Ведь Узумаки всегда сдерживают свои обещания!

Шерсть на загривке ленива шевельнулась, укутывая ойкнувшую Таюю и притягивая ее ближе к шкуре. Карин закрыла глаза, сосредотачиваясь, и не видела, как позади рванувшего на врага ленивца встали фонтаны песка.

Битва началась!

Глава 65

Казалось невозможным, что туша тридцати метров в холке может двигаться настолько быстро. Масса, инерция, время сокращения мышц — все было против предка рода ленивцев, забывшего, сколько именно он живет на свете. несмотря на свой мощный ум. Было трудно поверить, что зверь, совсем недавно почти вросший в камень, рвался на врага со скоростью, вызвавшей бы уважительный хмык у Райкаге. А объяснение всему этому было, как всегда, просто и сложно одновременно — чакра. Ну, и немного Узумаки...

Огромный ленивец молнией метнулся к двум фиолетовым монстрам, размазавшись в воздухе.

Сусаноо Мадары подняли руки с засветившимися в них чакролезвиями. Ничего неожиданного для Учиха не происходило: его жертвы сопротивлялись уготованной им судьбе. Сколько их уже было? Уникальные техники, Кеккей Генкаи, призывы... Шарингану не было разницы, читать ли генина или Каге, а для Сусаноо одинаково безразличен биджу, тысячелетний патриарх звериного призыва и муравей. Все равно все трепыхания жертвы закончатся одинаково... Разве что эти двое решили начать сразу со своих сильнейших техник. И еще — в красноволосых девчонках и их зверюге что-то вдруг стало немного не так... Но это уже неважно.

Неровные синие лезвия сгущенной чакры рухнули вниз. Если бы Сусаноо мог чувствовать, он бы ощутил, как под счетверенным ударом расступается мясо, крошатся кости и сгорает серая шерсть. Ведь Шаринган может видеть будущее. Почти.

За краткий миг до, казалось бы, неизбежного конца серое тело вдруг замерло как вкопанное, а от его лап взметнулось гигантское облако песка, закрывшее все вокруг непроглядной пеленой. Даже глаза Учиха не смогли отследить мириады хаотично мельтешащих песчинок и высмотреть среди них свою цель.

Раз! — и четыре сердито трещащие полосы чакры прожигают тучу, не встречая на своем пути ничего, кроме песка.

Два! — и замедлившийся на миг старый ленивец резко бросается на шаг (его шаг) вперед, оказываясь между фиолетовыми фигурами из чакры.

Три! — беспорядочное метание подброшенных в воздух песчинок вдруг меняется, будто пыльное облако натолкнулось на невидимую стену. Стены.

Четыре! — Мадары, мгновенно уловившие изменения, гасят чакролезвия в руках Сусаноо и почти мгновенно разворачивают их лицом к врагу, утыкаясь носами в невидимые — для Шарингана! — стены, различимые только по уткнувшимся в них пылинкам.

Проклятые глаза Учиха могут многое. Видеть чакру, различать ее движение, отслеживать мельчайшие детали окружающего мира, малейшие изменение в движениях противников. Может быть, они даже смогли бы различить ехидное выражение здоровенной мохнатой морды и издевательскую дрожь неожиданно куцего для столь огромного тела хвоста — и сделать выводы. Но с ленивцами клан Учиха никогда раньше не сталкивался.

Огромный зверь, будто висящий в воздухе после прыжка, сделал всеми четырьмя лапами странное движение — будто притягивал и отталкивал что-то одновременно. Вздрогнули освобожденные от препятствия песчинки, и по пустыне разнесся тонкий звон, будто лопнул хрустальный бокал.

Оба Сусаноо в мгновение ока, быстрее, чем может уследить любой глаз, расплющились в плоскость и растворились, оставив на месте одного груду щепок, а вместо второго — вихрь белесых хлопьев, смешавшихся с оседающей песчаной тучей.

Древний зверь, одним взглядом окинув результат атаки, вдруг завертелся на месте, беспорядочно махая во все стороны лапами, будто бешеный. Осыпавшийся было песок вновь взмыл вверх потревоженной тучей и вместе с ним, разрываясь на все более и более мелкие кусочки, взвился тянущийся друг к другу белый прах.

— Хватит. Так его не победить. Воскрешенный вернется даже из малейшей частички... где-нибудь за барханами. Так что не трать силы.

После этих слов гигантский ленивец замер, останавливая вихрь песка вокруг. Бока, покрытые серой шерстью, равномерно вздымались в такт дыханию, и было непохоже, что зверь устал. Впрочем, он ведь был живым. Пока живым.

Ленивец повернул голову туда, где шерсть между его лопатками разбавляли два красных пятна, и рыкнул:

— Я не могу потратить силы. По крайне мере, физические.

— Но...

— Пока есть время, я расскажу тебе о технике, которую ты используешь. Айдо ничего не объяснил тебе, потому что я не рассказывал, а сам он не догадался — с этими бесполезными войнами у короткоживущих вечно не хватает времени на нужные вещи... Наше мироздание состоит из мельчайших частичек. Не тех, которые складываются наши тела и которые у меня и тебя одинаковые, а глубже. Из них состоит, например, пустота...

— Подожди. Но ведь пустота потому и пустота, что там ничего нет... — от удивления Таюя даже пошевелила крыльями, на мгновение забыв о недостатке чакры.

— Не перебивай, мне и так тяжело объяснять такое, — сказал зверь и досадливо дернул головой. — Я все же не Огамасеннин. Он всегда умел смотреть глубже меня... Так вот, эти частицы... которые никак не называются — этот старый жаб плевал на такие мелочи, как чьи-то имена... Кхм, — эхо от хмыка ленивца раскатилось по пустыне. — Возвращаясь к делу. Им безразличны любые препятствия, все, что может дать грубая материя нашего мира, слишком велико, чтобы хоть как-то задеть их. Мы придумали технику, которая расширяет эту точку до видимых глазом величин без потери ее свойств. За это пришлось заплатить — свет, звук — но нам сейчас не способно навредить и даже прикоснуться ничто и никто из существующего. Но и мы неспособны никак взаимодействовать с миром по ту сторону барьера.

— Но... — пробормотала Таюя и помотала головой, — а как же весь этот песок, который ты поднял?

— Чакра, — лаконично ответил зверь, дернул лапой и в десяти метрах перед ним песок пополз в сторону, сдвигаемый невидимой плоскостью. — Она способна вырваться из барьера.

— Айдо рассказывал — они с Намой бегали по земле в этом барьере...

Информация о том, что пустота на самом деле не пуста, никак не хотела укладываться у девушки в голове и ею овладел дух противоречия.

— Чакра же, — судя по тону, патриарх призыва все прекрасно понимал... и немного ухмылялся. — Барьер восприятия... да и привычка. Ты сама еще помнишь времена, когда ходила, не выпуская чакру?

Аргументы, которые можно было изобрести на ходу, закончились. Таюя еще немного поупиралась, пытаясь найти возражения, и внезапно вспомнила, где они находятся.

— Получается... что мы не сможем навредить Мадаре... — медленно проговорила она.

— Мы и так не смогли бы. Теперь хоть пеплом с его пути не разлетимся! — неожиданно фыркнула окутанная золотистыми лентами Карин.

— И... что нам делать?

Таюя вопросительно посмотрела на свою собеседницу.

— Не знаю. Думайте сами, не можете же вы быть совсем бесполезны? А меня не трогайте! Айдо, проклятый идиот, не мог придумать технику полегче, я же едва справляюсь! — огрызнулась сквозь зубы Карин, не открывая глаз и не размыкая ручную печать концентрации.

Отвыкшая за прошедшее время от хамства алоглазой Таюя (сама изрядно смягчившая нрав рядом с близкими людьми и матерившаяся уже в исключительных случаях, а не через предлоги, но не признающаяся в этом самой себе) вскинулась было, но, заметив мраморную бледность, зеленые с прожилками багрового прихотливые узоры, разбегавшиеся по лицу Карин из-под воротника и с каждой секундой набирающие силу свечения, прокушенную губу... и струйку крови, текущую из-под левого века, оставила отповедь при себе и медленно покачала головой.

— Значит, мы не можем победить. Но не можем и проиграть... Что ж, остается только одно — обмануть его!

— Ты уверена, малышка? Конечно, это твой мир и Мадара для нас всего лишь легенда, да и дошедшая через вторые руки... перепончатые лапы. Но все же это Учиха Мадара, — проговорил старый ленивец.

— У нас нет выбора. Карин, я верю в тебя! Да, и потом... Я знакома с человеком, который доводил одного из клана Учиха до исступления и белых фениксов в глазах. А я не могу ни в чем ему уступить!

Девушка с крыльями выдала озорную улыбку, которая ее необыкновенно красила. И в этот момент над пустыней раскатился негромкий спокойный голос, поразительным образом не потерявшийся среди песка даже на приличном расстоянии.

— Признаю, вы сильны и талантливы. Но вы не сможете стать помехой Мне!

И на песок упало призрачное фиолетовое сияние — Луну заслонила призрачная, но при этом ощутимо вдавившая песок, полупрозрачная фигура.

На фоне этого исполина патриарх ленивцев смотрелся так же, как и люди рядом с ним самим. Гигантский Сусаноо, совсем непохожий на нереальный и даже в чем-то смешной скелет половины человека, выходивший у Саске, был предназначен для того, чтобы сравнивать с землей города, осушать моря, стирать с лица континента города и страны. Казалось кощунственной сама мысль, что этому могут противостоять зверь и два человека, гораздо более беспомощные перед нависнувшей угрозой, чем таракан перед тапком. Но две девушки из клана Узумаки и древний зверь защищали то, что считали своим, поэтому не могли просто так сдаться.

Сусаноо шевельнулся, наклоняясь и протягивая превосходящую своими размерами всяческое воображение ладонь к цели. Движение вышло плавным и по меркам шиноби довольно неторопливым — чакра не может отменить все физические закон разом, а в исполинском живом доспехе было бы мало толку, имей он массу обычного человека. Техники, формализованные создателями и отточенные поколениями — благословение шиноби и их же проклятие. Счастлив тот, кто отринул замшелые рамки — или тот, кто создает свои собственные правила игры.

Вытянутая рука окончательно скрыла лунный свет — но за секунду до того, как сжался гибельный захват, ленивец поднялся на дыбы и хлопнул себя передними лапами по бокам. Серая шерсть встопорщилась и выпустила из себя сонм крылатых насекомых размером с человека. Они быстро ощупали окружающий воздух усиками, расправили крылья — и здоровенный зверь исчез. Раз — и нет, как будто кто-то выключил изображение. Громадная пятерня загребла пару тонн песка, бессмысленно высыпавшегося сквозь пальцы.

Сусаноо резко выпрямился, замер и медленно закружился, позволяя взгляду заключенной в районе груди фигуры оглядеться вокруг. Томое шарингана в глазях Мадары бешено вращались вокруг зрачка, трещины на его лице ни капли не добавляли этому лицу выразительности, а с губ по-прежнему не сходила легкая улыбка. Но, окажись здесь его лучший (и единственный: за всю жизнь, смерть, посмертие... а, может, и позже — что может знать об этом испугавшийся шагнуть за Порог?) друг, он бы сказал — мертвец немного обескуражен. От Шарингана не мог спрятаться даже Нидайме Мизукаге — потому что его моллюск тоже пользовался чакрой! Неужели этот зверь использует маскировку, не основанную на чакре? Даже если отвлечься от того, что это выдающееся достижение — очень неудобно. Особенно сей...

Фиолетовый призрак содрогнулся и начал заваливаться на левую сторону, будто вмиг потерял опору. Доспех попытался сделать шаг, чтобы вновь вернуть равновесие — но вместо левой ноги вдруг оказалась пустота. Призрачный воин рухнул на колено, опершись о землю рукой, и в туче поднятой падением пыли Мадара уперся взглядом в круглые зрачки. Ленивец ухмылялся.

Синее чакролезвие, мгновенно возникшее в свободной ладони, стремительно обрушилось на врага, отрубленная ступня начала отрастать, но зверь легко увернулся, выставил передние лапы в странном жесте и ладонь Сусаноо, отрубленная неведомо чем, расплылась фиолетовым облаком. Доспех, дрогнув, осел еще ниже.

Как бы ни был ловок древесный зверь, где-то в другом месте и времени ставший заслуженным эталоном спокойствия и неторопливости, у всего имеются свои границы. А его противник показал далеко не все, на что способен. Томое в глазах мертвеца расплылись, формируя новый узор из черных линий, фигура провернулась вокруг оси, и ленивец, не сводивший глаз со своего врага, вдруг застыл посредине движения, будто пораженный громом. Может, если бы у него было немного времени, патриарх призыва и смог бы сбросить боевую иллюзию, но вот времени-то ему никто и не дал. Фиолетовый кулак снес его как пушинку и тело ленивца, уже смятое чудовищным ударом, пропахало огромную борозду и разметало по округе песчаный бархан, оставшись лежать неподвижно.

Улыбка на мертвом лице Мадары стала чуть шире.

— Вот все. Хоть и немного жаль — ты была очень похожа на Мито. Значит, не все Узумаки сдерживают свои обещания.

Сусаноо оттолкнулся культей от земли и распрямил спину

Глава 66

Мир соткан из неудобств. Сотни чернильных клякс, тысячи заноз от деревянных щепок, миллионы камешков в ботинках и мириады хлебных крошек на простынях — истинного бича разумной жизни в любых вселенных — непрерывно рисуют причудливое полотно последствий. Клякса на экзаменационном бланке — и твое будущее уже совсем не такое, каким ты его видел. Половину ночи вытряхивал из постели крошки, не выспавшись перед важным совещанием — и профессия подметальщика становится неприятно близкой неизбежностью. Она вдруг ответила тебе взаимностью, согласившись вместе погулять — и недостойная даже слова 'камешек' мелкая гранитная чешуйка превращается в гигантский валун, на котором выбиты слова: 'У тебя весь вечер было такое недовольное лицо... Наверное, мы просто не подходим друг другу!' Потом, через двадцать лет, в одной постели с действительно чужой женщиной эта фраза будет тебе снится. И даже занозе вполне найдется применение: из-за нее не был построен твой первый скворечник, а ведь иногда так нужно немного тепла за окном...

Мир создан из недостатков. Именно они побуждают разумного что-то делать, в данном от начала существования стремлении — достигнуть недостижимого совершенства.

Учиха Мадара еще при жизни забыл, что означают слова: 'недостаток' и 'несовершенство' по отношению к нему самому. Обладая разрушительными и непобедимыми техниками, обладая глазами, способными видеть ВСЕ, достигнув величия, он мог презрительно игнорировать чернильные кляксы на письмах (его послания стремились прочитать сквозь любые кляксы), камешки в ботинках (открытые сандалии шиноби этому весьма способствовали), а крошки на простыне не беспокоили его в основном из-за отсутствия в последние годы самой этой простыни. Ну и, конечно же, его техники были верхом совершенства, позволив считать себя новым богом этого мира...

Сусаноо выпрямился во весь рост и повернул голову вслед за взглядом хозяина. С этой высоты неподвижная темная туша у подножия недалекого бархана казалась совсем маленькой и было удивительно, что этот зверь был способен так долго сопротивляться.

Жаль, — повторил Мадара и гигантский фиолетовый доспех поднял ногу, чтобы подойти ближе: как недавно выяснилось, трупы врагов могут представлять гораздо большую ценность, нежели живые.

Но нога так и не опустилась вниз, делая шаг. Что-то было неправильно, что-то не так. Шаринган молчал — высшая техника Учиха не имела недостатков. Опыт молчал — Мадара давно отринул сомнения. И лишь Сусаноо, если мог говорить, поделился бы со своим создателем одним ма-а-аленьким неудобством — доспех никак не мог сообщить хозяину, что к нему что-то прицепилось.

Темная туша мертвого ленивца на песке вдруг раздулась и с громким хлопком скрылась в белом облаке. Старейший из топчущих землю Учиха мгновенно все понял и развернулся внутри доспеха, общаривая Шаринганом пустыню в поисках врага. Но не успел... Бешено вертящиеся томое встретили оскаленную морду зверя, вонзившего в броню Сусаноо когти, льдисто блестящие голубыми искрами. Сомнений не оставалось — ленивец точно ухмылялся. А спустя мгновение начавшего строить какую-то технику Мадару рассекло крест-накрест шестью невидимыми плоскостями, пущенными в ход с задних лап огромного зверя.

Сусаноо, уже почти схвативший ленивца громадной пятерней, расплылся фиолетовым облаком вокруг кусков тела Мадары, а ленивец, внося дополнительный хаос, замолотил всеми лапами по воздуху вокруг, внося дополнительный хаос. Беспорядочные удары продолжились и после того, как зверь упал на землю. Но в этот раз патриарх ленивцев остановился до того, как красноволосая девушка с белоснежными крыльями на его загривке успела сказать хоть слово.

— Ф-фух!.. — шумно выдохнул разумный зверь, и, не дожидаясь вопроса, пояснил: — Каждое дополнительное повреждение Мадаре приходится залечивать, а это дает время, которое нам так нужно. Но все же, малышка Карин, я не ожидал, что у тебя будет так много чакры. Мне даже на теневого клона хватило, хоть и с трудом...

Карин не ответила, полностью погрузившись в свою технику. По ее лицу ползли, извиваясь в причудливых узорах, толстые, ярко светящиеся зеленым линии, а на искусанных, но сразу же заживающих губах застывали капельки крови.

— А... А-а.... А все равно до Узукаге ей далеко! — все же нашлась что сказать Таюя и гордо посмотрела на Карин.

На губах упомянутой сквозь кровь мелькнула тень улыбки. Таюя одобрительно кивнула.

— Хорошо. Что дальше?

— Дальше — будем атаковать и тянуть время. У меня в запасе есть еще немного... — старого ленивца прервал встревоженный девичий вскрик.

Над пустыней не разнеслось название применяемой техники, не было предупреждений, насмешек и предложений сдаться. Когда нужно, Мадара умен сражаться без всего этого. Ведь иначе он никогда не стал бы легендой мира шиноби.

Ничего не произошло. Просто после крика Таюи на пустыню упала огромная тень, заслонившая лунный свет и в следующее мгновение в песок врезался астероид, непохожий на астероид. Камень был идеальной сферической формы. Он был таким же громадным, как и два его близнеца, которые пустыня повидала сегодня утром, разве что немного медленнее — не успел набрать скорость после того, как Риннеган Мадары вытащил его из неведомых пространств. Но легче от этого не стало. Поверхность пустыни сотряслась от удара гигантской каменной массы и в воздух взметнулась туча песка, отсвечивающая в лунном свете серебром снаружи и погрузившая под собой все в непроглядную тьму. И в этой темноте раздался голос:

— Тц! — услышь это сейчас Карин, она бы вздрогнула, настолько похоже получилось. — Не хотел прибегать к настолько разрушительным вещам. Ну что же, ваши тела мне тоже пригодятся. Сейчас, как только осядет пыль...

Но, видимо, время разговоров действительно прошло. Потому что облако песка взбурлило, пропуская сквозь себя, что-то, невидимое, смертоносное и при этом не имеющее толщины. Ками знает, каким образом старый ленивец учуял врага в песчаном облаке, главное — он сделал это верно. Вот только забыл об одном маленьком недостатке — у одномерной плоскости одно измерение все же имеется. И именно оно разбило естественное движение песчинок в воздухе, что для Мадары стало открытой книгой.

Одномерный барьер под прикрытием песка возник неприятно близко, все решала доля мгновения и Учиха с Риннеганом сделал то, что лучше всего подошло в данной ситуации. Песок внезапно рванул во все стороны от фигуры в красном доспехе, будто сметенный исполинской метлой, а вместе с ним под тонкий стеклянный звук осыпавшегося одномерного барьера кувырком отлетел и огромный ленивец.

Зверь чудом извернулся, чтобы не упасть на спину и, вцепившись в песок лапами, затормозил в насыпавшемся бархане. Мадару отсюда видно не было — его заслонила песчаная насыпь, поэтому ленивец вскочил, встряхнулся и замер, стараясь не упустить новую атаку Учиха.

— Ч-что это было?..

Таюя, помотав головой, в первую очередь посмотрела на Карин. Но та и не заметила произошедшего, намертво примотанная к ленивцу цепями чакры.

— Гравитация, — рыкнул зверь. — Единственное, что может разрушать барьеры. Я и Айдо предупреждал — опасайся этих глаз. И нам, похоже, не повезло...

— И что теперь? — спросила красноволосая, нервно подрагивая шестью крыльями?

— Продолжаем. Он не должен был заметить, что произошло. От этой техники мы отлетели так, как будто бы и не защищены барьером. Но...

— Пустыня вздрогнула. Но не как в прощлый раз. Сейчас дрожь шла снизу, как будто пески вдруг ожили и... Действительно ожили. Повсюду, куда хватало взгляда, из-под песчаного оделя с невероятной скоростью полезли ростки. Вначале тоненькие и зеленые, они буквально на глазах обретали несокрушимую твердость и надежность, не переставая при этом хищно шевелиться, выискивая для себя жертвы.

— О, биджу!..

Ленивец могучим рывком буквально вздернул себя в воздух. Мотая лапами, он будто забирался по невидимой лестнице все выше и выше, пока не завис метрах в тридцать над бущующим серо-зеленым морем растений.

Древний зверь огляделся — и буквально наткнулся взглядом на красную радужку с вращающимися томое. Мадара стоял и смотрел, а из-под распущенного ворота брони выглядывало будто вплавленное в грудь лицо, очень сильно знакомое любому, кто был в Конохе хотя бы один раз. Хаширама Сенджу.

Глава 67

1