Последний шанс(41-76)

В частности было принято решение отказаться от массированных атак в Заполярье и в северной Карелии. Ни при каких обстоятельствах наступление на этих направлениях не могло привести к быстрому успеху. В Заполярье решено было вернуться к изначальному варианту отрезать финнов от побережья Баренцева моря и на этом остановиться. Войска из Северной Карелии по большей части было решено перебросить на усиление группировки, которой предстояло прорывать Линию Маннергейма. Без прорыва этого укрепрайона на перешейке о каких-либо переговорах с финнами с позиции силы говорить не приходилось.

В качестве угрозы в Финский залив в район непосредственно примыкающий к Хельсинки было решено отправить крупную эскадру Балтийского флота. Ее участие в непосредственных боевых действиях не предполагалось, однако эта эскадра должна была оттянуть для защиты столицы все силы финского флота, ослабив поддержку войск в районе перешейка. Кроме этого несколько подлодок было определено направить в Ботнический залив для противодействия оказания финнам возможной помощи извне.

Операция непосредственно на карельском перешейке была четко разделена на три составляющие. Часть войск, сосредоточенная широкой полосой в средней части перешейка должна была имитировать несколько ложных направлений прорыва. Основной отвлекающий удар при поддержке крейсеров Балтийского флота должен был быть нанесен в направлении на Выборг. Войска в составе трех полноценных дивизий, усиленных двумя бронетанковыми бригадами должны были максимально быстро преодолеть предполье и постоянными артиллерийскими обстрелами укрепленных районов Линии Маннергейма имитировать концентрацию войск к прорыву на данном направлении.

А главный удар было решено направить на прорыв Линии Маннергейма вдоль Онежского побережья. Этот выбор был предопределен тем, что на данном отрезке укрепрайоны были максимально старыми и заброшенными. Фактически это не было тем, что называлось именем финского командующего. Все инженерно-оборонительные сооружения были построены еще в 20-х годах и являлись частью так называемой линии Энкеля. Анализ оборонительных возможностей финнов именно в этом районе показывал, что прорыв советских войск при поддержке легких кораблей Онежской флотилии окажется наиболее быстрым и лишенным чрезмерных потерь в технике и живой силе.

Единственная трудность состояла в том, чтобы максимально быстрыми темпами пройти все предполье и прорвать оборонительные узлы финнов до того момента, когда они смогут подтянуть в этот район существенные подкрепления.

А успех прорыва сразу же кардинально менял всю обстановку в зоне конфликта. Наступление во фланг основным войскам финской армии при невозможности их поддержки со стороны современных дотов Линии Маннергейма не оставлял финнам шансов на сколько-нибудь длительную задержку советских войск. При этом сама советская армия получала сразу же несколько возможностей для продолжения операции. Проход севернее открывал возможность ускоренного марша на неприкрытый серьезными войсками Хельсинки. На самом перешейке существовала возможность уничтожения укреплений вдоль побережья Вуоксы, с последующим захватом мостов. А в случае их подрыва финнами большая часть расположенных в этом районе финских войск оказывалась в крайне сложном положении. Отойти они не успевали и оказывались прижатыми к реке.

Шапошников очень рассчитывал на то, что уже самого факта прорыва линии укреплений окажется достаточным для того, чтобы финны согласились вернуться за стол переговоров и на этот раз проявили максимальную уступчивость и понимание интересов СССР.

В операции на главном направлении планировалось привлечь пять полных стрелковых дивизий, усиленных дополнительными полками мортир калибра 280 мм на гусеничном лафете, три бронетанковые бригады, одну механизированную саперную бригаду для уничтожения минных полей и заграждений. Среди танков было решено использовать в основном легкие танки серии БТ, которые хотя и были уже относительно устаревшими, но в условиях планового подавления предварительным огнем артиллерии дотов были признаны оптимальными за счет развиваемой ими скорости, что на этапе прорыва должно было стать серьезным аргументом. Более новые средние Т-34 также были задействованы в объеме отдельного бронетанкового полка, но скорее для их практической обкатки в боевых условиях.

В середине октября план был доложен Сталину и принят им без каких-либо серьезных изменений.

25 Октября было объявлено о проведении широкомасштабных учений войск Ленинградского военного округа. В ответ Финляндия объявила всеобщую мобилизацию.

СССР не замедлил послать по линии НКИДа гневную ноту и поставил Финляндии ультиматум с требованием незамедлительно отменить мобилизацию, как акт подготовки к войне. Финляндия ответила категорическим отказом и войска обеих сторон уже открыто стали стягиваться к карельскому перешейку.

7 ноября Сталин выступил с обращением к народу, в котором отметил, что на фоне конфликтов, разворачивающихся по всей Европе, Финляндия заняла откровенно антисоветскую позицию и, объявив о всеобщей мобилизации, фактически предопределила войну с СССР. Учитывая, что граница между странами расположена в непосредственной близости от Ленинграда, колыбели революции, нам не остается ничего иного, кроме как упреждающим ударом обезопасить свою территорию.

Сразу же после этих слов вдоль всей протяженности карельского перешейка началась массированная артиллерийская подготовка. Даже при том, что никаких секретных разработок вроде реактивных минометов применено не было, плотность огня была настолько высокой, что от всех заградительных сооружений в глубину на несколько километров оставались одни ошметки. Через два часа канонада стихла, и несколькими колоннами в различных частях перешейка вперед при поддержке танков, идущих следом выдвинулись невиданные доселе чудовища — бронированные саперные машины, оборудованные катками похожими на катки от асфальтоукладчиков, только не гладкими, а ребристыми. К шасси стареньких танков БТ-2 с усиленной бронезащитой на длинной выступающей вперед подвеске были прикручены свободно вращающиеся катки. Двигаясь впереди танка они, натыкаясь на минах подпрыгивали, причем даже не слишком сильно. Но весь эффект от мины лишь этим и ограничивался. Использование этой новинки позволило фактически обойтись без потери времени на скрупулезное разминирование многочисленных минных полей. Три танка-сапера, двигающиеся параллельно друг другу создавали вполне достаточный коридор, по которому вслед устремлялись уже атакующие колонны боевых танков и моторизованная пехота.

В результате выход на линию Маннергейма был в основном завершен уже к концу второго дня конфликта. Этому во многом способствовало и то, что финны, серьезно деморализованные мощью артиллерийской подготовки советских войск и скоростью продвижения их по предполью, фактически не оказывали какого-либо организованного сопротивления. С первыми залпами они откатились к основной линии обороны на заранее подготовленные позиции.

Добавляла свою долю в копилку и советская авиация. Ее господство в небе было полным. После нескольких неудачных попыток завязать воздушный бой финны вообще перестали выпускать оставшиеся самолеты в небо и лишь скрипели зубами, глядя на контролирующие небо советские истребители и волны накатывающихся на линию обороны штурмовиков и бомбардировщиков.

Выйдя на Линию Маннергейма, советская армия притормозила и несколько дней отдельными точечными ударами как бы намечала возможные направления прорыва, заставляя обороняющиеся войска постоянно двигать резервы в направлении ожидающегося прорыва. Примерно через неделю начался массированный обстрел укреплений вблизи балтийского побережья. Все говорило за то, что решающий удар будет нанесен именно в направлении Выборга. Об этом говорили и подошедшие в прибрежную зону несколько кораблей Балтийского флота, и активное сосредоточение советских войск и бронетехники в данном районе, и явно замеченное финнами громкое прибытие в расположение войск генерала Жукова, имевшего репутацию жесткого и решительного полководца. В результате у финнов сдали нервы и, как только с советской стороны началась активная и очень плотная артподготовка, все имеющиеся резервы финских войск были срочно переброшены в район Выборга.

А затем был решающий штурм на восточной оконечности перешейка. В течение пяти дней, из которых фактически три ушло на бомбардировки и артобстрел, финская оборона или точнее то, что от нее осталось, была прорвана и советские войска стремительно начали выходить на оперативный простор, разворачиваясь во фланг обороняющим перешеек финским дивизиям. Однако, советские войска не спешили вступать в бой на уничтожение. Теперь время не имело решающего значения. Даже вздумай финны оттянуть все войска к столице, теперь это ничего бы не изменило. Качественная разница в военной мощи и потенциале не оставляли финнам шансов даже дождаться существенной помощи из-за рубежа. А потому Шапошников, лично возглавивший операцию на перешейке, остановил наступление и послал парламентера к Маннергейму с предложением встретиться и обсудить создавшуюся обстановку.

* * *

*

Уже 13-го декабря Маннергейм был в Хельсинки и потребовал незамедлительного собрания чрезвычайной сессии парламента. Собравшиеся в зале депутаты были крайне и неприятно удивлены, когда вскоре после начала заседания все проходы в зале заняли вооруженные люди. Это Маннергейм решил не устраивать долгих дебатов и решить дело быстрым силовым захватом власти. Его популярность в Финляндии была достаточно высока для того, чтобы он мог рискнуть поставить на кон свою репутацию. Его речь в парламенте опять-таки по его же требованию транслировалась в прямом эфире всеми финскими радиостанциями.

Не желая долго переливать из пустого в порожнее Маннергейм сразу же заявил, что преступная и халатная политика президента и парламента республики привели к крайне тяжелому положению в стране. Фактически из-за того, что несмотря на его предупреждения уму еще в 34-м году было отказано в достаточном финансировании линии обороны, Финляндия сегодня поставлена фактически на колени. Все расчеты политиканов пошли прахом, и советская армия при желании может оказаться в Хельсинки уже через неделю. И остановить ему ее нечем. Но это была не единственная ошибка политиков. Отвергнув по сути разумные и достаточно справедливые и равноправные предложения СССР эти же политики, которые недавно кричали о том, что войны нет и не предвидится, сами же привели ее на землю Финляндии. Ну и где теперь все эти обещанные поддержки от Германии, Англии, Франции? Их нет. И теперь вариантов осталось совсем немного. Или драться до последнего без каких-либо шансов на успех, или пытаться остановить бойню и сохранить независимость страны, вернувшись к переговорам с русскими. В связи с чем он, маршал Маннергейм предлагает на время до полного прекращения военных конфликтов в Европе отстранить от власти действующего президента, назначить для управления страной чрезвычайный комитет с ним, маршалом во главе, а парламент после этого решения распустить до мирного времени. Причем, он, Маннергейм совершенно не стремится к узурпации власти, она ему не нужна. Более того, сразу же после окончания европейской войны он обязуется предстать перед высшим судом для расследования всех его действий в процессе работы чрезвычайного комитета. Но сейчас он не видит другой кандидатуры, которая смогла бы договориться с русскими на более или менее приемлемых условиях.

Депутаты, немного посовещавшись и опасливо поглядывая на суровых бойцов, с оружием в руках стоящих в коридорах, сочли за лучшее согласиться.

16-го декабря в Хельсинки Маннергеймом и прилетевшим из Москвы Молотовым был подписан договор о мире и взаимопомощи.

За все эти дни на карельском перешейке не раздалось ни единого выстрела. Что лишний раз подчеркнуло, воюют не народы, воюют политики, чаще всего безответственные и недальновидные.

Глава 61. Думы о ядреном.

— Ну что, товарищ Берия, Вы готовы доложить нам о том, как продвигаются работы по созданию "Изделия 00"? — спросил Сталин неспешно набивая трубку. Вождь находился в довольно приподнятом настроении. Только что закончилось большое совещание в Кремле, посвященное итогам 39-го года, где основными были вопросы обороны. Цифры, доложенные Ворошиловым, Шапошниковым и тем же Берией обнадеживали. Ситуация кардинально отличалась от моей версии истории. Как в плане технического оснащения армии, так и в боевой подготовке войск. И хотя в войска новая техника все еще не поступала, скапливаясь на закрытых базах Урала и Сибири, подготовку к работе с новыми видами вооружения вахтовым методом прошли уже десятки тысяч солдат и офицеров. Вскоре им предстояло стать инструкторами в сотнях различных частей для своих сослуживцев.

По окончании совещания Сталин попросил остаться Берию, Артузова и меня. Последнее меня уже не удивляло. Сталин часто использовал меня в качестве своеобразного "тестера" при обсуждении и принятии различных решений. За несколько лет он уже не раз убедился, насколько мышление человека 21-го века отличается от мышления его современников. При этом совершенно нельзя было сказать, что мое мышление или логика были лучше. Скорее наоборот, в подавляющем большинстве случаев я не видел элементарных выходов из ситуации, которые почти мгновенно приходили в голову самому Сталину или другим руководителям советского государства. Тем не менее, бывали и обратные случаи, когда казалось бы какое-нибудь странное предложение с моей стороны в результате всестороннего анализа оказывалось самым интересным и перспективным. Вот и держал меня вождь своеобразным консультантом для таких случаев. Все равно большего секретоносителя, чем я придумать было сложно.

Хотя на этот раз, поняв, о чем пойдет разговор, я все же удивился. Речь пошла о развитии ядерного проекта. Вот уж в чем я, будучи чистым гуманитарием, не понимал совершенно, так это в ядерной физике. В свое время все, что я мог вспомнить и рассказать на эту тему, из меня уже вытащили. И под наркозом и без. Однако, обратив внимание на то, что в кабинете остался Артузов. Отвечавший за внешнюю разведку, я понял, что скорее всего дело объясняется именно внешней стороной вопроса. А потому, прислушиваясь к докладу руководителя УЗОРа, стал судорожно вспоминать, что происходило в этой сфере в Европе и США. На эту тему я уже тоже все рассказал, но еще раз перебрать в голове известные мне факты было не лишним.

Тем временем Берия достал из портфеля довольно тонкую папку и принялся докладывать. Проект, оказывается, находился уже в последней стадии. Реактор, титаническими усилиями запущенный под Челябинском в конце прошлого 38-го года, и обогатительный спецкомбинат уже позволили накопить объем оружейного урана, достаточного для производства от пяти до десяти единиц боезаряда. Физики полностью закончили расчет теоретической модели и планировали выйти на испытания первого заряда не позднее весны следующего года. Испытания предполагалось произвести в ледяной пустыне Новой Земли, где сейчас судорожно силами контингента одного из лагерей ГУЛАГа строился испытательный городок и макеты различной техники и сооружений для оценки ударной волны. Разработка плутониевой бомбы отставала примерно на полгода. Ее испытания планировалось произвести там же осенью 40-го.