-Господа, так все же что будем делать с русскими? — спросил военный — мое мнение, пока оставить как есть. Если они не блефуют и действительно, дойдя до границы, заключат сепаратный мир и оставят нас и "кузенов" самим разбираться с Еврорейхом? Сейчас такая перспектива кажется мне совершенно не привлекательной.

-А перспектива захвата русскими всей Европы?

-Более далекой чем первая. И что интересно, совершенно ее не исключающей. Представьте, что сегодня русские заключают с Рейхом мир, и смотрят, как мы и гунны взаимно истощаем друг друга. А допустим через год, отдохнув и накопив силы, снова вступают в войну, и прибирают к рукам все, что плохо лежит у их границ. Между прочим, я совершенно не верю во владение русскими Европы, у них для этого, тем более после потерь войны, совершенно не хватит ресурсов. Но вот воссоздать Российскую Империю в прежних границах, присоединив Финляндию, Польшу, сферы влияния в Маньчжурии и Иране, и даже давнюю мечту русских царей, Проливы, это вполне реально. Понятно, что для "кузенов" это весьма неприятно, но положа руку на сердце, чем это мешает нам? Может действительно позволить усатому русскому Вождю забрать мелочь, какую он хочет — ради того, чтобы он в сговоре с другим усатым не помешал бы нам взять все?

-Хорошо, тогда отложим. До прояснения позиции русских на ожидаемой конференции, насчет послевоенного устройства мира. Когда Сталин возложит на себя определенные обязательства, пространство его маневра сузится намного. А пока лучше не злить медведя. Я это про турок говорю!

-А что турки? — спросил "аристократ" — им же было сказано...

-Что мы ничего не имеем, если они немного потрясут "кузенов" — заявил военный — ну а после будем посмотреть, ведь наши устные обязательства не будут иметь юридической силы? Но вот если они, поддавшись на уговоры Берлина, объявят войну русским, это скорее всего завершится тем, что русские сами, без нашего дозволения, возьмут Проливы, и я очень сомневаюсь, что отдадут назад. А вот будет ли Сталин вступаться за Ирак, это вряд ли.

-Если гунны соединятся с джапами, это будет плохо и для нас — заметил "ковбой" — может, стоит помочь "кузенам"?

-Как? — спросил военный — сделать на Тихом океане больше того, что уже делается, пока нереально. Можем увеличить поставки "кузенам" собственно вооружения. Но что-то говорит мне, что через Иран гунны не пройдут, против русских им явно не везет. И для джапов Индия слишком большой кусок, чтобы ее проглотить. Так что предполагаю, что соединения фронтов не случится, хотя "кузенам" будет очень несладко. Но это ведь их проблемы?

-Принято — подвел итог "аристократ", при молчаливом согласии всех — ну и последний вопрос, это итальянцы.

-А что, они уже просят сепаратного мира?

-Нет, пока лишь осведомляются через посредников о позиции нас и "кузенов" в случае применения Италией химического оружия сугубо против "дикарей". Для нас важны несколько тысяч, или даже миллионов потравленных эфиопов?

-Ниггеры есть ниггеры — пожал плечами военный — и опять же, нас это к чему-то обязывает? Всегда могут после найтись какие-то пострадавшие белые, солдаты, или даже лучше, миссионеры. Идеалисты, кто лечит и учит бедных туземцев, погибшие ужасной смертью от бесчеловечного оружия. После чего мы сделаем с Италией все, что нам угодно, и что потребует текущий момент.

-Не нравится мне это — покачал головой "аристократ" — а если ситуация выйдет из-под контроля? И это не может быть хитрой игрой Гитлера, подставить вместо себя друга дуче, а самому остаться в стороне? Если "итальянские" химические бомбы завтра полетят на головы британцев и русских?

-Ну не настолько же дуче глуп? — отрезал военный — чтобы не понимать, что после этого все забудут, что на карте была когда-то такая страна Италия? Оставить как есть — если хочет опять травить эфиопских ниггеров, как саранчу, пусть травит. А мы посмотрим.

-Принято — подвел итог "ковбой".

Вивьен Ли, Русское Чудо. Глава из книги "Моя жизнь в кино", Лондон, 1970 (альт-ист).

После возвращения из Гибралтара я не могла спокойно спать. Мне постоянно снились взрывы бомб, пламя, крики горящих заживо людей. Впервые я столкнулась с войной так близко, смерть прошла краем, едва не захватив меня с собой. Оплот Британии, неприступная крепость, стоявшая там двести лет, огромные корабли с большими пушками, тысячи наших отважных парней, моряков и солдат — все оказалось пылью. Было невыносимо думать, что все, кто аплодировали мне в тот вечер, уже мертвы. И тот, кто спас меня, вытащив из воды, никто так и не узнал его имени — и после, в Англии, никто из живых не признался в этом поступке.

Британия, владычица морей? Но я никогда не забуду беспокойства, и даже тщательно скрываемого, но все же заметного страха офицеров "Хоува". Наш корабль был поврежден немецкими бомбами, и как мне сказали, не мог развить полный ход, и что-то случилось с наведением пушек — так что если мы встретим немецкую эскадру, потопившую "Айову", то скорее всего, погибнем. Чтобы британский моряк боялся встречи с врагом?

Мне ответили, что боятся исключительно за меня. Мы принесли присягу, умереть за Империю, а что будет с вами, дорогая Скарлетт (меня часто называли этим именем)? У немцев нет ни жалости, ни чести, зато доблестью считается жестокость, это звери а не люди, они расстреливали в воде спасающихся с "Элизабет". А потому страшно представить, милая Скарлетт, что будет с вами, окажись вы на немецком корабле, уж поверьте, что никакого почтения к вам эти дикие гунны испытывать не будут.

Тогда мне стало страшно. Мир рушился, старой доброй Англии, с ее традиционными ценностями, надвигалась тьма, подобная гуннскому нашествию, пала Мальта, потоплен "Герцог Йоркский", нас разбили в Тунисе, пал Тобрук. Может быть, грядет новая эпоха, как было при падении Рима, когда дикие варвары в звериных шкурах жгли дворцы и колизеи, резали философов, тащили в рабство знатных патрицианок? Через века эти варвары стали цивилизованными французами, англичанами, итальянцами, да и теми же немцами — но эти века были подлинно страшны. Что если история идет по кругу, и начинается очередной закат цивилизации, в котором виноваты мы сами, своей слабостью, утонченным бессилием, всем этим декадансом, извращениями, желанием "оставить как есть". И перестав отвечать на вызовы, бросаемые нам временем, мы сами дали волю Зверю хаоса и разрушения, который был в нас всегда?

В Америке один человек рассказал мне старую индейскую, а может и не индейскую, притчу. Что в каждом человеке идет борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло — зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь... Другой волк представляет добро — мир, любовь, надежду, истину, доброту, верность... А какой волк в конце побеждает? Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Что если приговор нам уже вынесен, и его не отменить? Тьма растет, захватывает мир. И если нам еще хватит, то нашим детям уготована участь "низшей расы", рабство или смерть на черных алтарях? Германцы той, прошлой Великой Войны все же оставались людьми, христианами. Эти же волей своего бесноватого фюрера открыто поклоняются неким черным богам, принося им кровавые жертвы? А Бог просто махнул рукой на этот мир.

Живем лишь раз, и если все гибнет, так проведем остаток дней с максимальным удовольствием? Чтобы не видеть, забыть — есть спрос, публика с охотой смотрит именно такие фильмы, сладко-сентиментальные до тошноты? Мне же хотелось сняться в еще одной "Леди Гамильтон", сделать хоть что-то, воодушевить наших сражающихся парней, чтобы тьма отступила. Но в Голливуде не было ни одного подобного проекта — вот отчего я охотно приняла предложение поехать в Россию. В 1943 году русские казались единственной силой, перед которой отступала Тьма, они разбили германцев под Сталинградом, на Украине, перешли Днепр. В отличие от многих моих соотечественников, я не испытывала к русским никакого предубеждения, они казались мне похожими на нас, англичан, семнадцатого века — революция, где король потерял голову, суровый диктатор Кромвель, правящий железной рукой, бегство за границу прежней аристократии, жестокие законы против "подозрительных", и наведение строгого порядка в стране. А еще русские очередной раз удивили мир, выпустив на наши экраны "Индиану Джонса".

Мои голливудские друзья лишь разводили руками. Конечно, русская кинематографическая школа в тридцатые годы считалась самой передовой, и в чем-то образцом даже для Голливуда, например, никто тогда не мог сравниться с русскими в искусстве монтажа. Но эти фильмы взрывали все каноны, были не похожи ни на что! Приключения хорошо узнаваемого американского парня, который лихо бьет отвратительных нацистов, захватывающие перестрелки, погони, драки, держащие зрителя в постоянном напряжении — не было тогда еще слова "драйв", самые событийные фильмы выглядели в сравнении с этим, как в замедленном темпе. Калейдоскопическая смена натуры, полуобнаженные красотки, экзотические и красочные декорации — все это производило на публику воистину потрясающее впечатление! Профессионалов же ставила в тупик невероятная операторская работа, как это было снято? Эффекты волшебных превращений на экране, да и просто перемена расстояния, будто объектив плавно менял фокус, становясь из телескопического панорамным? Сейчас это кажется обычным, но еще в пятидесятые годы даже на профессиональных камерах нормой были поворотные насадки с несколькими сменными объективами, конечно же, эффекта плавности здесь быть не могло.

И эти звуковые фильмы были сняты изначально на английском языке! Что как мне сказали, подтвердил анализ артикуляции персонажей. То есть русские изначально делали все для американского проката, где законодательно запрещен дубляж для иностранных фильмов, только субтитры, а с ними полный зал не собрать? Показ был с размахом, будто русские заранее были уверены в успехе, создана новая фирма с совместным капиталом, скупившая по всем Штатам сеть кинотеатров, причем брали и старые, пустующие, приводили в порядок — и в один день, 1 июня, после двухнедельной рекламы в самых солидных газетах, начали показ первого из них, "Ковчег Завета" — за ним, с интервалом по два месяца, были анонсированы следующие два. В титрах значилось, "экспериментальная студия СовЭкспортфильм, 1941", и черным цветом, "все актеры и режиссерско-съемочный состав — в том числе приглашенные американцы из числа эмигрантов, погибли на санитарном теплоходе 'Армения'", в конце надпись, "приносим извинения за плохое качество, так как сохранилась только техническая копия, отправленная в Москву для утверждения Худлитом". И это "плохое" качество было вполне на уровне наших фильмов, в Голливуде не скрывали, что они бы так снять никак не могли. А потому, дорогая Вивьен, мы были бы вам признательны, если вам удастся поближе познакомиться с русской киношколой и перенять их секреты.

Снова через континент, и через океан. Такая жизнь тех, кто связал себя с кино, разрываться между Голливудом, Восточным побережьем, и Европой. С Лоуренсом видимся от случая к случаю, но я не сомневаюсь в его любви, он ждал меня шесть лет, подождет еще немного. Путь через океан в тревоге, вот появятся корабли гуннов, и будет с нами, как с "Элизабет". Мы плыли без особых удобств, не "Куин Мэри", а обычный грузовой пароход, на котором был десяток кают для пассажиров, среди моих попутчиков были инженеры, сопровождающие станки, погруженные в трюм. Один из них, как сказал, совершает в Россию уже третий вояж, говорит, обычная страна, у нас в Депрессию было много хуже, и меньше верьте сказкам, никаких медведей по улицам здесь не бродит. А вообще, чтобы иметь дело с русскими, ни в коем случае не смотрите на них свысока, они этого очень не любят — уважайте их как равных себе, и все будет окей. Еще он сказал, что вот пройдем остров Медвежий, и можно будет уже не спать одетым, положив рядом спасательный жилет, там начинается русская оперативная зона, немцы туда и близко подходить боятся, после того как русские потопили там уйму их кораблей во главе с линкором "Тирпиц" и кучу подлодок, линкор "Шеер" вообще захватили и теперь он ходит под русским флагом, а немецкого адмирала во главе толпы пленных прогнали по улице Мурманска. Мне это показалось тогда странным, и даже обидным, русский флот сумел сделать то, что не удалось нам, британцам. Но вместе с тем я впервые почувствовала силу, перед которой отступает окутавшая Европу тьма.

Было начало сентября, и на удивление хорошая для этих широт погода. Берега Русской Норвегии показались мне удивительно красивы суровой первозданной красотой. Наш пароход должен был разгружаться не в Мурманске, а в Архангельске, следуя туда с частью конвоя. Мне сказали, что так будет быстрее и безопаснее — хотя Финляндия уже вышла из войны, капитулировав перед русскими, железная дорога от Мурманска сильно нагружена, ну а русские поезда, это нечто!

......

Русская киностудия меня поначалу разочаровала, и очень сильно.

Во-первых, здесь не знали никаких подробностей про создателей "Индианы Джонса". Только слухи про коллектив молодых гениев, работавший на Украине перед самой войной — будто бы они сами изобретали какую-то особенную аппаратуру, приемы съемки. Называли имя, Николай Трублаини из Харькова, вроде его сценарии — моряк, полярник, и одновременно талантливый писатель и журналист. Говорили еще, что кто-то точно остался жив, сделали ведь "Брестскую крепость", "Зори тихие", "Белое солнце пустыни" — поскольку тоже с авторами неясно, наверное выжил кто-то из не самых главных, и аппаратуры такой больше нет, но вот материалы откуда-то приносят — а может один и остался, и ранен как Островский, парализован и ослеп, лишь текст диктует? А однажды я слышала даже версию, что сценарии и режиссуру пишет на досуге сам товарищ Сталин, но это большой-большой секрет!

А во-вторых, и это главное, ко мне здесь относились... Нет, очень хорошо, старательно избавляя от мелких бытовых проблем, обеспечивая комфорт, как я теперь понимаю, гораздо выше обычного для русских уровня. Меня называли "наша леди", но без всякого презрения революционеров к высшему классу, а как знак неприспособленности к быту, от которого меня следует ограждать. Ко мне относились, как к девочке, случайно забежавшей в отцовский кабинет — при самом хорошем отношении, ее обласкают и выпроводят, не позволяя прикасаться ни к чему. Меня не подпускали как раз к тому, к чему я стремилась — "все для фронта, для победы, что сделал ты, чтобы она скорее пришла", витало здесь в воздухе над всем. И по мнению русских, я, как существо аристократично-изнеженное, просто не могла при всем моем мастерстве сыграть русскую героиню!

А работа здесь кипела. Люди одновременно могли быть заняты в нескольких проектах! Главным, в момент моего приезда, была бесспорно, "Молодая Гвардия", я прочла этот роман в первые же дни. Но там уже сложился актерский состав, причем Люба Шевцова играла саму себя, были и другие молодогвардейцы, и не только консультантами — кто-то, не найдя в себе актерского таланта, появлялся в кадре персонажем второго плана. И мне не было места в этом процессе, я ходила, смотрела, со мной здоровались, и тут же забывали, занятые своим делом. Единственной пользой было, что я худо-бедно выучила русский язык, по крайней мере достаточно, чтобы меня поняли — хотя в крайнем волнении переходила на английский.