Заклинатели Бер-Сухта

— Соле, ты молодец, — говорил он.

Я пыталась успокоиться.

И вдруг поняла — сейчас у меня действительно может получиться. С Джарой. Только лучше прямо сейчас, пока я еще не убедила себя, что это была случайность, и я ничего не умею. И лучше одна, чтобы никто не смотрел. Когда одна и надеяться не на кого — выходит лучше.

Если прямо сейчас — я смогу.

— Попробуй, — очень серьезно сказал Ил-Танка.

Он вышел на улицу, а я пошла в нашу комнату. Села рядом, на кровать, взяла Джару за руку. Рука у нее была такая холодная и безжизненная, и я испугалась даже, что уже поздно. Нет, нет... Джара дышала.

Одно дело щит, другое — чужая жизнь. Это ответственность.

Ничего, главное верить.

Я не могу больше терять людей, которых люблю. Не могу.

Я закрыла глаза.

Хуже всего — я плохо понимала, что же конкретно должна сделать. Со щитом — понятно, а тут... Вот для чего нужно обучение. Понимать, верить в себя... не наломать дров, не навредить.

Куда ж хуже.

Раз Ил-Танка позволил, значит можно. Хоть кому-то я должна верить.

Я просто держала Джару за руку и очень хотела, чтобы все было хорошо.

Пыталась представить магические потоки, идущие от меня к ней, наполняющие ее жизнью, пыталась дать ей силы... сосредоточиться...

Я сейчас все смогу.

В какой-то момент я почувствовала тепло. И свет. Свет наполнял собой все, пронизывал насквозь. Так хорошо... Еще немного... еще...

Мне казалось, время остановилось, прошла целая вечность.

Я словно летела сквозь этот свет.

— Соле?

Пальцы сжали мою руку.

Пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к реальности.

Джара...

Она открыла глаза, моргнула.

— Джара!

Я не могла поверить.

— Да, что... — она огляделась.

Получилось! Я даже сама испугался, не зная, что делать дальше.

— Джара, я сейчас!

Вскочила, кинулась к двери.

— Мастер! — крикнула я.

Он тут же влетел, на мои крики. И остановился у пастели Джары так резко, словно налетел на невидимую стену. Она непонимающе смотрела на него. Я видела, как Джара сначала хмурится, потом, как-то постепенно, приходит понимание. Видела, как расширяются ее глаза.

Ил-Танка не двигался, даже, кажется, дышать перестал.

— Олиш! — вскрикнула она.

Я попятилась к двери. Тихо... не мешать.

В дверях стоял Лан. С каменным лицом. И я даже не знаю, чего больше было в его глазах — боли или радости.

А Олиш обнимал Джару.

* * *

Небольшой холмик, припорошенный снегом. Совсем недавно ведь. Хаген.

Не знаю, зачем я пришла.

Просто стояла

Небольшой холмик. Все, что осталось.

Прости, Хаген, я не смогла... Прости.

Что толку.

Я пришла попрощаться. Завтра я уезжаю. И, наверняка, уже никогда сюда не вернусь. Всего-то несколько месяцев, но, мне кажется, целая жизнь прошла тут. Настоящая жизнь.

Джара тихо подошла, встала рядом.

Я повернулась. Она молча и грустно улыбнулась мне. Обняла.

Я заплакала.

* * *

Этой ночью я спала крепко и спокойно, как давно уже не спала. Слишком устала. Даже не знаю, ложился ли Лан, или снова бродил где-то. Просто отключилась. Кажется, мне снова снился Салотто, пустой и высохший, мертвая земля. Но в этом сне меня это отчего-то совсем не пугало. Мне казалось — так и должно быть. Все будет хорошо.

Проснувшись, поняла, что болит голова, и во всем теле такая странная легкость... и слабость. Никогда такого не было. Аж в ушах звенит. Встала, попыталась пройти по комнате. Словно пьяная. Чуть не споткнулась.

Нужно прийти в себя.

А еще казалось — я плыву. Волны вокруг...

Казалось, еще немного, и я услышу шум моря. Далекие голоса...

Лан спал. Он тяжело и прерывисто дышал во сне, но все же спал, и это уже хорошо. Несколько капель крови на подушке и немного засохшей — под носом. Это все нити. Они не дают ему покоя, и не дадут, пока не выполнит приказ, от них не избавиться. Мне показалось даже — я вижу эти серебряные нити под кожей, слабое свечение... целая сеть. Или нет, только показалось? Разве можно такое увидеть?

Волны вокруг. Что это? У меня уже начались галлюцинации? Или я начала что-то чувствовать? Потоки магии? Так теперь будет всегда?

Даже слегка подташнивало. Я прошла немного туда-сюда, стало чуть легче.

Джары с Ил-Танкой не было, они еще с вечера ушли в соседнюю комнату, им надо было побыть вдвоем.

Я вышла на кухню.

Ил-Танка жарил рогалики. Запах стоял обалденный, как-то даже в животе заурчало.

— Привет, Соле, — сказал он, счастливо улыбаясь чему-то своему.

Вообще, сейчас Ил-Танка производил впечатления человека, целиком и полностью довольного жизнью. Что ж, я его понимала.

— Привет, — сказала я. — А Джара? Еще спит?

— Да, пусть спит. Любишь рогалики с луком? Я тут попытался соорудить что-то из наших запасов. Там муки целый мешок, не пропадать же.

Я взяла один, попробовала.

— Вкусно!

Ил-Танка заулыбался еще шире. Улыбка у него была замечательная, открытая и такая добрая... Невозможно поверить, что он и тот кожаный монстр — один и тот же человек. Как же он жил?

Я попыталась сесть, но чуть не промахнулась мимо табуретки, ноги подогнулись не вовремя.

— О! — сказал Ил-Танка. — Это у тебя после вчерашнего. Отходняк. Слишком много магии, слишком много энергии через тебя пролетело разом. Но ничего, скоро все придет в норму. Даже хорошо, быстрей привыкнешь. Считай, это твоя инициация, как мага.

— Солька молодец! Она настоящий маг, — Джара появилась на пороге. — Соль, еще раз спасибо тебе.

— Хочешь рогалик? — предложил Ил-Танка.

Джара загадочно ухмыльнулась, взяла один попробовать.

— Хм, знаешь что, мускатного ореха сюда бы еще надо, — сказала она.

— Да? Мне кажется, я тут что-то такое видел...

— Не, у нас нет. А вообще, не ожидала, что ты еще и готовить умеешь.

Джара подошла к нему совсем близко, приобняла одной рукой.

Ил-Танка, все так же улыбаясь, пожал плечами.

— Немного умею. Как спалось?

Джара засмеялась, хлопнула его ладошкой в грудь.

— Он еще спрашивает! С тобой разве поспишь!

Ил-Танка смутился, как мальчишка, покосился на меня. Я тихо хихикнула.

А вот Джара не смутилась совсем.

— Да-да, — она кивнула, потерлась щекой о его подбородок. — Хотя я бы не отказалась еще... ох, слушай, какой ты колючий!

— Колючий? — Ил-Танка тоже провел по подбородку рукой. — Я уже и забыл, как бриться.

Потом мы пили чай с рогаликами.

Я видела, как Ил-Танка пытается при каждой возможности прикоснуться к Джаре, хоть чуть-чуть, задержать руку, подавая ей чашку с чаем, пододвинуть ей стул, легонько дотронуться до плеча, проходя мимо. Я подумала, как сильно может не хватать людям таких вот простых прикосновений...

А потом проснулся Лан. Осунувшийся и помятый.

— Соль, давай ты не поедешь со мной, — сказал он с порога.

Все наше легкое утреннее веселье разом смыло.

— Поеду, — сказала я.

— Давай ты убежишь прямо тут. Я отвернусь, а ты убежишь. А? Зачем все это? Джар, скажи ей хоть ты.

Джара промолчала.

Лан вздохнул, уселся с нами за стол. Взял, покрутил немного и положил обратно рогалик. В полной тишине. Посмотрел на нас. На наши лица.

— Ну, не знаю, — сказал он, наконец. — Чего вы все, как на похоронах. Расскажи что ли, Ил-Танка, как тебя удалось снова стать человеком? А то я скоро уеду и не узнаю. Буду мучиться.

— Человеком? — тот криво ухмыльнулся. — Да, так. Поменял на всю свою магию.

Рассказывать ему не очень хотелось.

— Поменял? Ты же к бабке ходил? Той, что с корабликами?

— Ходил. Только когда пришел, там было уже пепелище. Совсем ничего не осталось. Причем, не магией жгли. Обливали дома керосином и поджигали. Несколько трупов видел, но слишком мало... Не знаю.

У Джары вытянулось лицо.

— Подожди, Олиш, а как же ты тогда...

— Да вот так, — чуть резко сказал он.

— Олиш?

Он посмотрел на нее.

— Я сам с ними договорился. С корабликами. Без Юнани.

— А магию твою тоже кораблики забрали? — спросил Лан.

— Нет, — сказал Ил-Танка. — Магию я тоже сам. И личную, и ту, что накладывал Патеру.

— Сам? — Лан не поверил. — Это не возможно.

— Возможно. Только никто, конечно, в здравом уме не станет такое делать. Никто же не отрывает себе руки, хотя в принципе это возможно. По ощущениям похоже. Это надо очень захотеть, ну и понимать все связи, а то оторвешь что-нибудь не то.

Ил-Танка хмыкнул. Не очень-то приятные воспоминания.

Джара взяла его за руку, сжала...

— А тебе, — сказал Ил-Танка Лану, — провернуть такое, скорее всего, защита Литьяте не даст. Вырубит сразу. Раньше я бы еще мог попробовать что-то сделать, помочь. Сейчас уже не могу. Прости.

Лан кивнул. Встал, выпил воды. Он особо и не надеялся.

Избавиться от присяги, от серебряных нитей, и сохранить жизнь. Я никогда не думала о такой возможности. Лан, значит, думал.

— Ладно, — сказал он. — Нам уже ехать пора. Соль, ты готова?

— Глава 2

Я отчетливо понимала, что делаю глупость. Умом понимала — так нельзя.

Неправильно я все делаю.

Но как правильно?

А вот где-то глубоко в сердце я чувствовала, что все правильно. Стоило переступить порог Бер-Сухта, и что-то щелкнуло... Мне нужно домой. Вот именно сейчас очень нужно. Все эти сны... Скоро. Что-то случится.

Я должна.

Я закрывала глаза и видела смотровую площадку. Я стою. Ил-Танка за спиной.

Он берет меня за плечи... "Давай, Соле, — говорит он. — Ты сможешь".

Смогу? Все правильно.

Я сама боялась этого чувства.

Мы тряслись в дилижансе целый день.

Душно, полно народу, даже не поговорить. Я сидела, прижавшись к Лану, держа его за руку. Вначале мне казалось, Лан очень напряжен, каждая мышца напряжена, пальцы холодные и твердые. Потом, понемногу, руки начали теплеть, мне кажется, даже порозовели щеки.

— Тебе лучше? — тихо спросила я.

Лан только скрипнул зубами. Может физически ему и лучше становилось, но никак не становилось легче на душе. И чем дальше, тем хуже.

В Барн мы приехали поздно вечером, А поезд до Одле только днем.

Небольшой городок, тихий и темный, огней на улице почти нет. Мы нашли гостиницу рядом со станцией. Взяли ужин. Лан разом съел три порции картошки с мясом и выпил большой кувшин брусничного морса, а от пива отказался, как и от домашней настойки, которую хозяин всячески нахваливал. В итоге настойкой напоили меня. А Лан так смотрел, что я все гадала, чего ему больше хочется — напиться до беспамятства самому или напоить меня и тихо сбежать.

— Хочешь избавиться от меня? — спросила я, когда мы поднялись к себе.

— Хочу, — сказал он. — Я не вижу в нашей поездке никакой пользы для тебя. Да и для себя тоже. Зачем все это?

У меня не было никакого плана.

Но мне казалось — еще немного, и я пойму что-то важное.

Я начала ощущать магию вокруг себя. Магию людей и магию земли. Силу земли. И собственную силу тоже.

— Ты не хотела ехать со мной, когда я предлагал тебе защиту семьи, — сказал Лан. — Пока я еще не получил приказ и можно было на что-то надеяться. А теперь вдруг хочешь. Передумала? Если ты считаешь, что статус моей жены сможет чем-то помочь, мы прямо завтра утром пойти в мэрию.

— Я не собираюсь становиться твоей женой.

— А что тогда?

— Хочу понять.

— Не самое лучше время.

— Какое есть.

Лан прошелся по комнате от стены к стене, и обратно, и снова туда-сюда. На мгновенье мне показалось, что это какой-то чужой человек, незнакомый, совсем не тот Лан, к которому я привыкла.

— Ты не боишься, Соле, я сорвусь и заставлю тебя ехать в Литьяте со мной?

— Нет, — сказала я. — Не боюсь. Во-первых, ты не сможешь меня заставить. Ни магией, ни силой. Во-вторых, если ты попросишь, я поеду. Я не боюсь.

Лан остановился, глядя на меня.

— Тебя там убьют.

— Нет, — сказала я. — Ты не можешь этого знать. Ты можешь только гадать, предполагать что-то. Но знать ты не можешь.

Что-то вдруг изменилось в его лице, даже страшно стало.

Он буквально в один прыжок оказался рядом со мной.

— Соле! Что ты такое говоришь? Ты собралась в Литьяте? Ты сошла с ума?

Мне даже показалось, что он меня ударит. Я промолчала, поджала губы.

— Я не позволю тебе, — сказал он.

— Я буду делать то, что сочту нужным, — сказала я. — С тобой или без тебя.

Лан моргнул озадачено, потом еще раз. Он ко мне такой не привык. Я сама еще не привыкла.

Злость в его глазах. Злость и борьба.

Отвернулся.

Мы больше не разговаривали.

Не знаю... было бы проще, если бы он наорал на меня. Мне всегда было проще выплеснуть все эмоции разом. Выплеснуть и успокоиться. А так...

Он не смотрел на меня.

И я не находила в себе сил ничего сказать.

Мы спали в одной пастели, под одним одеялом. Отвернувшись друг от друга. Я даже чуть-чуть поплакала в подушку, совсем тихо. А Лан мгновенно заснул.

* * *

Когда я проснулась утром, он сидел рядом, глядя на меня.

— Что? — я тоже села, натянув одеяло к самому подбородку.

— Скажи, Соле, у тебя есть какой-то план, или ты просто испугалась за меня и пытаешься защитить? Только честно.

Вот так с утра я была не готова. Лучше бы вчера...

И плана у меня не было.

— Это важно для тебя? — спросила я.

— Ты хотела честности от меня. Могу я попросить того же?

Быть честной — это совсем не просто.

— Испугалась, — сказала я. — Но не только. Мне кажется, я действительно что-то могу.

— Что?

— Пока нужно время, — сказала я. — Если есть время, значит, есть шанс что-то изменить.

Лан покачал головой.

— Это иллюзия. Нет времени.

— Ты не готов бороться за собственную жизнь?

— Готов, — спокойно сказал он. — Но не за твой счет. Я послал телеграмму отцу. И, судя по всему, к нему уже обращались из Литьяте и пытались поторговаться.

— Поторговаться — это хорошо.

— Нет. Все не так просто. Дело не только во мне. Мой отец давно лоббирует в сенате интересы промышленников, активно выступает за расширение ограничений на использование магии. За введения ряда квот. Это не идейный, а экономический интерес, здесь замешаны очень большие деньги. Очень большие, Соле. Он у Литьяте как кость в горле. Ты знаешь, что его несколько раз пытались убить? И мою мать. Но он-то крепкий орешек. А вот меня прижать оказалось намного легче. Тобой, конечно, интересуются, не нужно сбрасывать это со счетов, но теперь я думаю, что меня сознательно отправили на заведомо провальное дело.

— Так если отец может тебе помочь, зачем тогда... зачем...

— Самоубийство? — холодно сказал он. — У меня сдали нервы. Когда приказ несколько дней давит на тебя, в прямом смысле давит так, что не уснуть и не вздохнуть, аж кости хрустят, то сил не остается. Я ведь тоже не железный, правда?

— А теперь есть силы?

— Есть.

— Так, может быть, и мне бояться нечего? — спросила я.

— Нет, — сказал он. — С тобой будет именно так, как сказал Ил-Танка. Тебя положат в землю. Ты очень хорошо подходишь на эту роль. Это смерть, Соле.