Level Up: Женский взгляд

Зачем детям такая мать? Именно тот редкий случай, когда лучше вовсе никакой не надо. От безысходности хочется плакать, кричать, драться и искать утешения одновременно.

Не помню, как мы ходили в местный магазин, собирая сплетни. Продавщица поведала, что семья Мирошниковых всегда была непутевой. Еще в школе девка где-то "нагуляла" и брюхатая ходила, двоих в подоле принесла. Детей у нее органы опеки практически сразу отобрали. Куда им детей растить без кола, без двора? Оба родителя Татьяны всегда были не прочь приложиться к бутылке и доченьке наливали грусть-печаль утопить. А после того, как похоронили траванувшегося самогоном отца, пять лет назад, и вовсе, не просыхали, и который год кряду, от пенсии до пенсии пребывали в хмельном забытье.

Не помню, как возвращались домой, как прощались и обменивались контактами с Машей.

Пустота. В душе кровавая рваная рана — выстрел насквозь — смотришь в дыру и видишь лишь безнадегу. Зачем я в это ввязалась? Как же мне обидно и больно за детей.

Всхлипывая, набираю Льва. Так хочется, чтобы он приехал, хочется прорыдаться на его груди, сесть к нему на колени, прижаться в его горячему телу, быть баюканой, и забыть обо всей этой грязи. Звоню и слышу лишь длинные гудки.

Накопленная за день усталость, горечь осознания суровой действительности, дают о себе знать. Я прижимаю к лицу подушку, кричу в нее и рыдаю навзрыд. Я уже много лет не плакала вовсе. И ощущение, что с этим потоком слез из меня выходит все: моя неуверенность, боязнь мира, разочарование, страх, боль, — оставляя после себя вакуум.

Такой длинный день, если Лев не смог перезвонить, почему хотя бы смс не отправил, чтобы я не волновалась? Так обидно. Не мальчик же уже — должен понимать. Женская сущность и гражданская ответственность борются в моем сознании. Чем он там таким занят? Жизни спасает, или играет в героя, спасая планету от вселенского зла? Хочется ерничать и ругать Льва за невнимательность к моей персоне, и тут же одёргивать себя, выгораживая и превознося его заслуги перед человечеством.

Тяжесть прожитого дня придавливает меня к кровати полуторапудовой гирей, мои веки закрываются, проваливаюсь в темноту забытья.

Глава 17. 4 мая Пятница

В голове раздражающим звоном дребезжит будильник. Просыпаюсь с ясной головой, но тяжелым сердцем. 'Прекрасно' отдохнула в выходные — ничего не скажешь. Запрещаю себе об этом думать. Обещала себе попробовать разобраться — 'разобралась'. В данной ситуации я помочь ничем не могу. Я не всесильна. Пока. Но это не повод складывать руки и сидеть обтекать, кляня несправедливый мир и тихонько пуская одинокую соплю в платочек. Нужно развиваться, нужно расти! И когда-нибудь придет тот день, когда я скажу себе: 'Я могу!'

Надо собрать себя в кучу. Один денек сегодня поработать, а дальше снова выходные. Люблю майские праздники, да еще они так удачно выпали в этом году, на середину недели. Собираюсь на работу, накидывая в уме планы на день и на выходные. Хорошо бы к родителям съездить, может Лев сможет выкроить несколько часов, мама будет счастлива, да и я тоже. День его не видела, а прям соскучилась.

На работе проект надо сдать. Хорошо бы сегодня шеф соизволил явиться нам пред светлы очи. Уже всем премию выдали, лишь я одна осталась. А ведь я ее еще даже не заработала! Хоть бы он в хорошем настроении пришел, иначе прогонит еще и наподдаст, чтобы траектория вышла посимпатичнее.

Пробегаюсь глазами по меню на день, собираю все необходимое. Просматриваю задачи и квесты, список навыков, прикидываю что и когда лучше воплотить в жизнь. Мне нравится планировать и следовать своему плану; нравится вкус победы, доза удовлетворенности, вкатываемая мне в мозг системой, и расплывающаяся теплом по всему телу; нравится уверенность в своем успехе; нравится конечный результат.

Уверяю себя, что все у меня будет хорошо. Поднимаю свой боевой настрой на нужный уровень, выдвигаюсь на работу.

Придя в офис, не успеваю с комфортом расположиться, как шеф вызывает к себе на ковер. У меня начинается легкий мандраж. Шеф — сильный, харизматичный, высокоуровневый мужчина. Мне всегда было сложно с ним общаться. В любой беседе, будь-то обращение шефа ко всем сотрудникам, или ко мне лично, он задавливал меня своим брутальным эго(чем?). Как овечка всегда перед ним блеяла. Может сказывалась колоссальная разница в уровнях? Но теперь-то я 'подросла'! Может хоть это придаст мне немного уверенности в успехе ситуации? Я должна убедить его в своей компетентности и незаменимости. Если он сейчас вновь во мне разочаруется, его отношение скатится в красную зону, и процесс зарождения ко мне уважения будет навсегда потерян.

Я обязана его заинтересовать. Собираю в кулак всю свою решимость, беру проект, записи и иду в 'стеклянную пыточную' — сдаваться.

— Доброе утро, — говорю, как мне кажется, решительно, захожу и располагаюсь напротив шефа.

— Да-да, добрее придумать сложно, — шеф насуплен, хмурит брови, бубнит слова приветствия себе под нос, продолжая разворачивать и включать в сеть свой ноутбук.

Я молчу. Смотрю шкалы его настроения, удовлетворенности — все плохо. Что же делать?

— У вас такое плохое настроение, давайте я позже зайду, не хочется что-то вам под горячую руку попасться и быть 'поротой' за чужие проступки, — не веря, что ляпнула такое вслух, подлетаю со стула, пытаясь скорее сбежать.

— Стоять! — его слова пригвождают меня к полу.

Осторожно оборачиваюсь.

— Я... извините... У самое настроение отвратительное, понимаю вас прекрасно, и работу обсуждать сейчас хочется меньше всего.

Губы шефа растягиваются в улыбке, хмурая морщинка на лбу разглаживается, показатели встрепенулись до отметки чуть ниже среднего.

Широко улыбаюсь в ответ:

— Или не все так плохо? Посмотрим проект? У меня все давно готово, — смотрю на него в ожидании.

— Ах, да проект. Видите ли Евгения... — шеф натыкается взглядом на мое каменное лицо и испепеляющий взгляд, про себя думаю: 'Если я зря это переводила, пургена ему в чай насыплю'.

Шеф, будто прочтя мои мысли, тут же исправляется:

— Давайте, конечно, посмотрим, очень интересно, что вы для себя поняли.

Сменяю гнев на милость, пора втянуть свое раздувшееся эго, пока по шее не получила:

— Вы знаете, очень сложно мне дается техническая литература, все же у меня больше уклон в перевод художественных произведений. Поэтому ваши расчеты, увы остались для меня темным лесом. Вот перевод введения. И вот еще заключение. Структура, задачи, цели, тезисы и общий смысл, конечно же, я уловила.

Сижу, вытянувшись по струнке, ловя каждое его выражение лица, в момент чтения моих опусов.

— Вполне недурственно, — тихо комментирует, просматривая листы с переводом, — у меня так и вовсе лишь разговорный английский, а переводить техническую часть я нанимаю агентство.

— Обратите внимание, я выделила места, где, по-моему, некорректный перевод слегка искажает смысл сказанного. Я не настаиваю, но я сверилась с несколькими источниками, и если перевести данный отрывок, согласно их рекомендациям, то вот, что получится, — протягиваю другой лист.

Шеф заинтересованно читает. Его отношение ко мне медленно, но верно ползет от Равнодушия к хиленькому Интересу. Это не может не радовать. Поднимает на меня взгляд:

— А еще?

— А все, — немного растерялась, — технической части с расчетами я не касалась, а теория у вас в руках, — потупив глазки, с сожалением признаюсь. Мне понравилось его удивлять.

— Хм, действительно, все. А знаете, Евгения, ведь это вполне недурственно! — дарит мне открытую улыбку, и его настроение наконец-то переваливает в положительную сторону.

Отношения с ,,,, изменились до Интерес 5/30.

Ваше удовлетворение повысилось на 5 %.

Блаженно растягиваю губы в ответ на перемены в настроении шефа. Моя маленькая победа. 'Вот теперь, держись'. Собираю всю волю в кулак. Врубаю, как мне кажется, на полную, все свои нехитрые пожитки: навыки харизмы, убеждения, коммуникабельности, привлекательность, что у еще там у меня есть:

— Ну и как по вашему? Заслужила я премию? — задерживаю дыхание в ожидании вердикта.

Шеф открыто смеется. Невольно любуюсь его правильными чертами лица, ровными белыми зубами, искорками в глазах. Тут же отдергиваю себя: 'Нашла время!'

— Треть оклада — ваша. Я напишу служебную записку в бухгалтерию.

— Откровенно говоря, это еще не все, — борзеть, так до конца, — у меня мало работы, и она низко оплачиваема, зато большой потенциал и желание быть полезной для фирмы. Мы же можем с вами исправить эту досадную оплошность? — загадочно улыбаюсь, подначивая шефа, в душе же бушует пламя: 'Что же я несу!? Я что с ним флиртую!?', пытаюсь вложить по-больше убедительности в голос, — Я могу и хочу быть вам полезной. Дайте мне работу.

Шеф обескуражен:

— Ну что ж, Евгения, ваше рвение похвально, — задумчиво трет подбородок, — Я люблю людей, которые не боятся работы, — подходит к шкафу с документами, начинает поиск каких-то бумаг.

С замиранием сердца слежу за его действиями: 'Неужели получилось? Не верю!' Бездельничать на работе я откровенно устала, и если я могу реально тратить это время не на бесплатное безделье, а на зарабатывание денег, я выбираю второе. Когда есть работа, и время быстрее проходит. А уволиться и заниматься одними лишь социально-полезными делами я себе позволить не могу.

— Вот технический паспорт на новый бурильный станок. Мы сделали предварительный заказ из Финляндии, и станок поставят и установят нам ближе к августу месяцу: май, июнь, июль. Успеете? — протягивает мне толстую распечатку.

Пролистываю паспорт — двести страниц. Лихорадочно произвожу расчеты в уме, как мне на этом поживиться? Пробегаюсь глазами по тексту — язык черт ногу сломит, ну пусть три-пять страниц в день, если повезет и будут схемы с картинками, максимум семь. Плюс оформление — месяца полтора — два процесс займет.

— А что на счет моей зарплаты? Как отразится смена моей деятельности на материальной стороне? — с вызовом смотрю ему в глаза, что стоит мне неимоверных усилий — он сильный противник.

ИМЯ Усмехается:

— Да, вы крепкий орешек, оказывается, — посмеивается, — устроит, если увеличу оклад ваш вдвое?

Лихорадочно соображаю. Можно растянуть перевод и до самого августа, тогда помимо оклада я получу сверху тридцать семь тысяч. Но шеф — не дурак, смекнет, и отношение его ко мне просядет опять до пренебрежения. А может это и вовсе проверка на профпригодность? Если сделать работу за полтора месяца, то получу вовсе копейки. Такой перевод стоит в разы дороже.

— Чтобы торговаться нам с вами, нужно определиться с вашими ожиданиями. Как я должна выполнить эту работу? Быстро, качественно, недорого — выберете любые два пункта.

Шеф лениво улыбается:

— Ваши условия?

Пытаюсь выровнять дыхание, мое волнение, конечно, не скрыть, но хочется быть убедительнее, когда идешь ва-банк:

— Я хочу помимо оклада постраничную оплату. Вдруг я буду плохо работать? А с такой формой оплаты у вас будет гарантия, а у меня — стимул. В агентстве такой перевод стоит не меньше пятисот рублей за страницу, так как я у вас на окладе, и буду стараться сдать работу в сжатые сроки, согласна на половину этой суммы — двести пятьдесять рублей за страницу.

Шеф производит расчеты в уме, ухмыляется:

— Двести, Евгения. Вашу работу еще нужно будет проверить специалистам. Извините, вы себя пока еще не зарекомендовали.

'Сорок тысяч за два месяца! Бинго!' — еле сдерживаюсь, чтобы не запрыгать на месте, даже не пытаюсь сдержать улыбку — все равно не получится, тем более шеф улыбается в ответ, а его настроение давно поднялось до приемлемых высот:

— По рукам, — протягиваю ладошку для скрепления договора, жмем руки, беру паспорт подмышку, и с чувством выполненного долга выхожу в общий зал.

Система меня гладит по головке:

Ваш навык Торговля увеличен до (4) пунктов.

+ 500 очков опыта за улучшения навыка.

Закрыв за собой дверь, позволяю дать выход эмоциям — мое лицо озаряет улыбка во все тридцать два, ну ладно, чуть меньше у меня зубов, так ко мне зубная мудрость и не пришла в полном составе, но это уже детали. Так хорошо на душе! Я такая молодец! Прижимаю паспорт бурового станка к сердцу, как самое ценное сокровище. Осматриваюсь по сторонам, и понимаю, что перекрестный огонь десяти пар глаз сейчас меня на месте испепелит. Улыбка сползает с лица. Иду, чеканя шаг, на свое место. Спина между лопаток зудит и ждет, если не канцелярского ножа в спину, то как минимум плевка жеваной бумажкой из трубочки.

'Боже, неужели это все те же милые, душевные люди, которые доверяли мне свои сокровенные тайны и с наслаждением поливали грязью своих коллег? Что, теперь все объединились, и против меня дружите, мальчики? Ну-ну. Удачи. Я не собираюсь в этом участвовать'.

Краем глаза вижу, что ко мне вразвалочку бредет разведчик, зам финдиректора, папочкин сынок, его премерзкое величество — Димочка. Стильная прическа, волосок к волоску; брендовая одежда, ослепляющая своими новьем и лоском; зашкаливающая самоуверенность — все кричит о том, что сейчас он начнет самоутверждаться за мой счет.

'У-у-у, мерзота, терпеть его не могу!', — мой стол в углу, никуда не сбежать, чувствую себя бьющейся в предсмертной агонии мухой в паутине крестовика.

Отточенная ехидная улыбочка становится еще гаже, когда Димочка ко мне обращается:

-Что светишься, как кремлевская елка? Нашла с какой стороны к шефу подлизаться? — считает, что сострил, и заходится в лающем смехе.

Смотрю на него с нескрываемым пренебрежением:

— Лизать зад — это твое ноу-хау, я не претендую. Я с тобой твою сексуальную личную жизнь обсуждать не собираюсь. Иди и работай! — говорю с холодным спокойствием, пытаясь показать, что мне до него 'фиолетово'.

— Ах, ты жирная сучка! — лицо Димочки краснеет, на лбу проступает испарина, — Да кто ты такая? Как ты смеешь? Выкатишься отсюда в два счета, корова тупая! — разворачивается на каблуках своих лакированных туфель и идет прямиком к шефу.

За стеклом происходит немой театр одного актера. Димочка активно жестикулирует, тыча своим наманикюренным пальцем в мою сторону и брызгая слюной, шеф смотрит на него со снисхождением и молчит. В конце, устав от спектакля, припечатывает крепким словцом, минуты на две, да так, что лицо Димарика, по мере вливания внушений шефа тому прямо в мозг, бледнеет, да и пыл его угасает мгновенно. Восхищаюсь выдержкой шефа, и про себя тихонько ликую, празднуя маленькую победу. Да, нажила я себе врага. Чтобы Димочку принародно опустили — это дорогого стоит. Все мосты сожжены, вперед — ни шагу назад. Все решено.

Осматриваю коллег, они-то и дело бросают в мою сторону злобные взгляды, выдавая себя с головой: Безразличие, Пренебрежение, Вражда, Ненависть. Так обидно и больно осознавать это. Самое главное я не понимаю, за что? За хорошее отношение с начальством? За нехватку сплетен на тему, чем я с шефом занимаюсь? Что за люди? И как же я раньше этого не видела и не понимала — просто клубок плюющихся ядовитых змей! Как же погано и мерзко на душе становится от одного взгляда на них.