Зигальга

Чего я ждала? Он с самого начала не скрывал, что намерен от меня поскорее избавиться, и ведёт обратно, как заблудившуюся овцу. Он сделал всё, чтобы доставить меня на место и ушёл сам, убедившись, что я не смогу последовать за ним обратно. Вот уж действительно! Совершенно очевидно, что река для меня непреодолимое препятствие. И даже, если бы я и захотела броситься в (ха-ха) погоню, я бы не смогла одолеть переправу.

Но нет, не надейся, что я захочу. Слёзы заполнили мои глаза и полились сквозь ресницы, как только я моргнула. Я подняла лицо вверх, чтобы осушить их, что было совершенно напрасно. Как и разбушевавшуюся реку, их было уже не остановить. Тогда я дала волю своему отчаянию и горько ревела, надеясь излить накопившуюся усталость и боль, вымыть из головы отчаяние, страх и мои дурацкие, совершенно неуместные надежды. А ведь Анька, ну или почти она, говорила, что это может стоить мне спокойствия. Только она не предупредила, что это будет так больно. Или нет? Там, кажется, было что-то про пропасть, правда, после волшебного мига. А его-то как раз и не было. Ничего же не было! Значит, и нечего реветь!

Да и надо сказать честно, ничего особенного я не ждала. Я придумала себе влюбленность, и мне просто нравилось на него смотреть. И быть рядом. Ну, и думать о нём тоже. И все. Разве, я ожидала чего-то особенного? Вовсе нет. Мне хватало его глубокого пристального взгляда, будничной заботы и тёплых рук. Ааа. Боль опять заполнила всё в груди, и слёзы побежали снова. Неужели, парень так глубоко тронул меня? Да нет же. Мне просто обидно и страшно. Это просто страх. Ну и жалко себя немножко, конечно. Ладно. Не немножко. Ну, так и повод есть.

Почти совсем стемнело, и я сидела одна среди чужих серых сумерек. Я всегда опасалась их, "трещины между мирами".

"Так ты воин или влюбленная дура"?

Точно! Я подняла голову, расправила плечи и шмыгнула носом. Вот уж действительно влюбленная дура. Как бы у меня могло получиться?

— Я принимаю вызов, — проговорила вслух, собирая себя и размазывая слезы по щекам глубоко, прерывисто вдохнула.

Потом покопалась в рюкзаке, вдруг смогу найти тот светодиодный брелок. Его не оказалось. Оказалось лучше. Не знаю откуда, в одном из внутренних карманов внизу и с самого боку обнаружила маленькую свечу Лебедева. Топливный патрон в каркасе из фольги. Йу-ху! На пару часов мне должно будет ее хватить. Какой-никакой, а огонь! И если повезёт, я даже смогу согреть немного воды, чтобы попить. Надеюсь, хищники в такую погоду охотятся неохотно. Хе-хе. В смысле хо-хо — не о-хо. Я начала истерично посмеиваться только мне понятным шуткам. Во всяком случае, наша собака в подобный дождь, выглядывая из подъезда, обычно говорила: "Вам надо, вы и гуляйте", и разворачивалась обратно домой.

Я раскрыла патрон со свечой и, немного повозившись, наконец, добыла долгожданное пламя. Под навесом дождь меня почти не касался, и здесь, между валуном и склоном я была вполне защищена от ветра. Короче говоря, до утра вполне можно было протянуть.

И тут меня осенило. Я же могу переместиться к нам, в наш вечер на Куперле! Мне совсем не обязательно отправляться в лагерь, чтобы там всех напугать. Я могу совершенно спокойно переночевать под горой, просто зная, что рядом есть свои люди. Ну, кроме, разве, безумцев с оружием, но от этой мысли я спешно отмахнулась. И, к тому же, там нет дождя! А утром просто подняться вверх, будто я и не пропадала. Гениально!

В этот момент где-то недалеко послышался громкий треск. Потом ещё один. Только бы не медведь. Я успела прикинуть, как быстро смогу открыть портал, чтобы стремительно слинять. Или постараться уговорить его, что мы с тобой одной крови? Пожалуй, это было бы даже любопытно, в конце концов, я только что приняла вызов. А может это тот самый мотылек, и сейчас он наступит на меня? Вот только пейот я не жевала, и для мотыльков погода совсем не летная, как и для собак. Я застыла, потому что огонь в любом случае уже раскрыл моё уединение, и стала ждать, раздумывая, не слишком ли горячий патрон, чтобы бросить его в источник шума.

Вдруг послышался громкий шорох, и треск обрушился прямо рядом со мной.

— Боже мой, что с тобой Дели! — Иллай подскочил ко мне прямо из темноты, тряся меня за плечи. — Ты что, опять поранилась? Что случилось?

— М-мм... — я покачала головой

— Да скажи же толком, не мычи! — он лихорадочно трогал мои руки и лоб.

И тут я разразилась хохотом. Я смеялась и смеялась, вытирая слезы, не в силах прекратить, пока не начала всхлипывать, задыхаясь. Смеялась своим мыслям и разговорам с самой собой, своим страхам и жалости к себе. А в голове крутилось "влюбленная дура".

Иллай крепко держал меня за плечи и говорил что-то твёрдым уверенным голосом, я с трудом могла разобрать.

Боже мой, это же настоящая истерика. Как стыдно.

— ...и это уже хорошо, — наконец, расслышала я, — Сейчас разведем огонь. Дождь скоро кончится, и завтра ты уже будешь почти дома. Всё хорошо. Скоро всё закончится.

— Я испугалась, что ты ушел, — пролепетала я, когда ко мне вернулась способность издавать связные звуки и складывать их в слова.

— Что? — он чуть отстранился от меня на мгновение.

— Я думала, ты оставил меня, — я тихонько всхлипнула.

— Как... как ты предположить-то такое могла?

— Тебя нигде не было, и, — я прикрыла глаза рукой, — твоих вещей тоже. Я думала, ты... — Мне пришлось высвободиться из его рук и отвернуться, я отчаянно морщила нос, чтобы опять не разрыдаться.

— Меня не было всего несколько минут, как же ты успела так сильно напугаться?

— Стало совсем темно, так что мне показалось, прошла вечность, — я сделала глубокий вдох и с укором смерила его взглядом, в надежде, что в темноте он того не заметит. — К тому же, не думаю, что всего несколько. Кажется, ты тоже переоделся. И вон, даже притащил какую-то пользу, — теперь я улыбалась, как идиотка.

— Надеюсь, что так. Кстати, что это за ручной огонек у тебя тут?

— Сухое топливо. Не боится воды. Почти как твоё. Только твоё просто твердоё, как камешек, а моё из каких-то шариков и... страшно вонет.

— Давай-ка разведём костёр, а это потушим, его ведь можно потушить? — я кивнула, Иллай говорил со мной, как с ребёнком, — Он тебе ещё сможет пригодиться.

— Боюсь, что уже не смогу положить его обратно в рюкзак, — пожала плечами,

— Тогда, я отдам тебе своё. Оно не пахнет.

Я едва могла видеть лицо Иллая в скудном свете свечи. Мне было приятно обманываться, что моя судьба небезразлична ему, что он беспокоится о моей безопасности не по заданию Совета и не из чувства долга, а испытывая ко мне симпатию, по меньшей мере.

— Нет, не нужно. Ты же сам сказал, совсем скоро я буду дома, — тихо проговорила я.

Иллай смотрел на меня, улыбаясь каким-то своим мыслям.

— Ладно. Будь по-твоему. Тебе бы надо постараться успокоиться, иначе река совсем выйдет из берегов и нам не поздоровится.

Я вытаращила глаза, и, хотя в темноте этого и не было видно, он пояснил, усмехнувшись:

— Разве ты не замечала, что погода очень зависит от твоего настроения?

— Ерунда, — пробормотала я, — Ты болтаешь это, лишь бы меня отвлечь.

— А если и так, — Иллай, кажется, весело пожал плечами. — В какую бы сторону не сработало, сплошная польза, — он рассмеялся и потрепал меня по плечу. Почти как Солар по холке, а потом укрыл одеялом, как плащом.

Я фыркнула. Ливень, однако, опять превратился в изморось. К сожалению, я не заметила до того, как Иллай предложил мне взять себя в руки или после. Скорее всего, эта мысль пришла ему в голову в тот самый миг, когда дождь начал утихать.

Костёр разгорался медленно, невзирая на все высокотехнологичные ухищрения Иллая.

— Ещё не согрелась? — спросил он, когда ему, наконец, удалось победить сырые дрова.

— Уже почти, — вежливо улыбнулась я. — Спасибо за одежду.

Неожиданно Иллай сел позади меня и обнял.

— Думаю, так тебе будет теплее, — сказал мне в шею, положив острый подбородок на моё плечо.

В груди полыхнуло жаром.

— Что это ты делаешь? — пробормотала неловко, пытаясь обернуться.

— Грею тебя, конечно, — его руки обхватывали меня плотным кольцом, и я чувствовала его дыхание щекой, от чего сердце забилось громче кипящего и отплевывающегося Нугуша.

— Разумеется, что же ещё, — прошептала я.

Сейчас я хотела знать только одно и, к своему большому удивлению, именно это и спросила.

Глава 13

Потом я мысленно не раз возвращалась к этому моменту: изменилось бы что-то, не задай я вопрос? Вряд ли узнать это теперь представляется возможным.

— Почему ты отказался? — прошептала и внутренне сжалась.

— Отказался?

Кивнула, давая себе время справиться с дрожью.

— Поцеловать меня... — я вскинула подбородок и сжала зубы, и совершенно трусливо перестала дышать, ожидая услышать, что-нибудь вроде, что я прекрасная девушка, но, к сожалению, не в его вкусе и вообще, у него уже есть возлюбленная. В конце концов, уходя отсюда навсегда, я хотела знать правду. И на полном серьёзе намеревалась выяснить этот, мучающий меня, вопрос. — Совсем не было похоже на то, что ты меня успокаиваешь, когда ты за что-то просил прощения.

— О, Господи, Делия! — я почувствовала, как он прижался лбом к моей спине. Потом развернул к себе и с отчаяньем заглянул в мои глаза, — Ты погибла из-за меня! Я словно вижу призрак. Ты... Я... — Иллай опустил голову, подняв руки слишком знакомым мне жестом, так обычно делала я сама, — Ты не оставила мне выбора и опять всё решила сама. Зачем же ты сделала это? Как ты могла поступить так? И как ты смогла поступить так со мной?!

Он встал, и я поднялась за ним следом, не зная, что и думать.

— Что, по-твоему, я должен сделать? — почти выкрикнул он, резко схватив меня за плечи, от чего я снова оказалась с ним нос к носу, но мне, ей-богу, сейчас было не до поцелуев. — И как, по-твоему, ты думала, я смогу это пережить?! — взгляд его был совсем безумным.

— Так ты не обо мне всё это время беспокоился, выходит? — нервно пошутила я, отстраняясь.

— Ах нет, я знаю, зачем! — хранитель сощурил глаза, совсем не слушая меня, — Сначала, я не находил себе места от нестерпимой боли, что потерял тебя, и это случилось по моей вине. По моей, понимаешь? — он легонько встряхнул меня, и ещё мокрые волосы упали на моё испуганное лицо. — А потом, боль уступила место злости. Я понял, ты ведь прекрасно знала, что это произойдет, и сделала! Ты смалодушничала. Не захотела сама... — его голос сорвался. Он смотрел на меня совершенно чёрными и страшными глазами, — Ты... Я здесь только потому, что знал, ты появишься рано или поздно, и это шанс всё исправить. И ты вообще не узнала бы ни о чём и спокойно отправилась бы обратно, если бы мой брат благородно не приложил к этому руку! Ааа... — он прорычал что-то ещё, и его пальцы сжались, кажется, оставляя синяки на моих плечах. Я тихонько вскрикнула.

— Прости, — Иллай растерянно отдёрнул руки и отвернулся. — Я хотел, чтобы кто-то другой встретил тебя и проводил обратно. У Куперли тебя ждали, потому что ты говорила, что исчезла именно здесь. Я не хотел, чтобы мы встретились. Совсем. Но по какой-то невероятной иронии ты выскочила практически мне под ноги на Иремеле. Я поверить не мог, что это произошло!

Я обошла его и встала прямо перед ним, картинка вырисовывалась всё чётче.

— Я думал даже, что ты спаслась и пришла, чтобы сообщить об этом. Те несколько минут, что я думал, ты жива, были самыми счастливыми в моей жизни. Хах... Дели... — выдохнул он и коснулся кончиками пальцев моей щеки. Я закрыла глаза, и задержала дыхание. — Но пары минут оказалось достаточно, чтобы понять, кто ты и что все мои жалкие попытки провалились. И вот сейчас, когда я почти доставил тебя обратно, ты просишь меня о том, чего я так страшусь, потому что боюсь привязать тебя к себе. И потому что... не знаю, выдержу ли это сам, — Иллай прерывисто вздохнул и беспомощно опустился перед огнём, уронив голову на сложенные на коленях руки.

— Дело сделано, — вдруг сказала, сама удивившись своему спокойному тону. — Лиллайа права, это было не в твоей власти, и моя энергия уже вплетена в твою, даже я это чувствую, — юноша посмотрел на меня расширившимися, как от ужаса, глазами, словно, я действительно призрак.

— Нет, — прошептал он. — Это невозможно. Ты слышала наш разговор с матри?

Я пожала плечами.

— Это вышло случайно. После обморока, некоторое время я могла слышать ваши мысли. Не могу сказать, что разговор мне понравился, — я поморщилась, — Ты сделал мне больно. Надеюсь, это и был твой план, потому что, если это не так и ты действительно всего лишь чувствуешь себя виноватым, я предпочту прямо сейчас переместиться в свою мерность и заночевать там, — заявила ровно и, я надеялась, бесстрастно.

Хранитель молчал, напряжённо глядя на меня. Дождь припустил с новой силой, и ветер хулигански забрасывал в наше укрытие холодные брызги.

— Что ты хочешь услышать от меня сейчас? — бессильно спросил юноша.

— Правду, — прошептала я. — Наберись мужества и скажи, наконец, мне правду. Какой бы она ни была.

Честно говоря, я и сама не знала, что именно хотела от него услышать, и какой ответ сейчас устроил бы меня больше. Что он любит кого-то другого, или, что неравнодушен ко мне. Потому что оба они в этой ситуации были бы ужасны.

Я медленно опустилась у белого камня и прижалась к нему лбом.

Если бы он признался, что влюблен в Терлину или кого-то ещё, это разбило бы мне сердце. И я не знаю, как справилась бы с этим. Наверняка, мне бы удалось это пережить и не надломиться, как веточка дерева, которая с виду остаётся целой, но навсегда получает уродливый сгорбленный шрам. Возможно, этот опыт сделал бы меня сильнее и взрослее.

Если же он скажет, что делает это чтобы защитить меня, потому что я небезразлична ему, это разорвёт меня на части, от того, что мне придётся выбирать. Уйти навсегда, как этого хочет он, и как-то жить, зная, что могла спасти человека, которого, кажется, люблю, но не сделала этого. Или вернуться, чтобы спасти его, а Бадра говорит, что это мне удастся, зная, что это будет стоить жизни мне самой. Не самый простой выбор.

Хочется в обморок — там, в темноте спокойно и нет мыслей.

— Ты в порядке? — спросил Иллай через долгую, шуршащую дождём вечность, и натянул мне на плечи съехавшее одеяло.

— Да. Наверное, — равнодушно моргнула я. Слова почему-то получались медленными,— Не считая того, что у меня тяжелое эмоциональное потрясение, связанное, между прочим, с тобой.

— Прости, — хранитель поёжился, глядя на меня. — Если тебя это утешит, у меня, кажется, тоже.

— Потрясение, связанное с тобой? — по-дурацки пошутила я.

— Разумеется, что же ещё, — прошипел он моими словами.

— И всё же, ты ужасный негодяй,— всё тем же заторможенным тоном сказала я вдруг.

— Неужели? — безразлично отозвался хранитель.

— Совершенно точно, — я высоко подняла брови, глядя на расплывчатый свет костра. От усталости и холода артикуляция у меня была неважной. — Ты подумай, — сказала, обращаясь к себе самой, — Как я могла? — передразнила Иллая, — Каков нахал.