Живая кукла

Мы вдруг резко остановились. Хорошо, что были пристёгнуты. Мишка смягчил удар собой, ведь обнимал меня.

— Всё, вылезаем, — скомандовал он.

Выбравшись из кабинки горизонтального лифта, Мишка включил рубильник. Зажёгся свет. Отметила, что мы находимся на какой-то станции метро. Выглядела она заброшенной, покрытой пылью, с остатками мусора. А кое-где даже нанесло слой грунта. Таинственно. Одиноко. Слышится эхо наших шагов. Страшно. Тут послышалось бульканье, а потом на противоположной стороне ветки, что шла в обратную сторону, пронёсся поток воды.

— Что это?

— Похоже, река проложила себе новый путь.

Почему-то показалось, что мы можем никогда больше не вернуться домой. Поёжилась. Здесь, к слову, прохладно.

Мишка снял с себя пиджак и накинул мне на плечи.

— А ты?

— У меня длинный рукав, — это он о рубашке.

— За куполом холодно?

— Да.

— Почему?

— Кто-то взорвал ядерное оружие. Купол выдержал, но...

— И кто этот кто-то?

— Не знаю. Правоохранительные органы не нашли виновного.

А я вспомнила слова Арса. Дмитрия видели перед взрывом. Что, если это правда? Что, если он? Раньше я не думала об этом. Но вдруг... Я знакома с ним совсем немного, а боюсь его до дрожи в коленках. И ведь пока он не сделал мне ничего плохого.

— И так просто закрыли дело?

— Закрыли купол. Но глубоко под землёй купола нет. Поэтому можно выбраться.

Дыхнуло холодом, даже морозом.

Мишка приобнял меня.

— Раньше здесь не было так холодно.

Зима. Летом? Или под куполом просто всегда лето?

— Миш, какой сейчас месяц?

— Август. Ты ж сама знаешь.

— И сдвигов не было?

— Что за сдвиги?

— Календарные. Ну, как при Петре Первом.

— Тогда ж времена года не сдвигали и месяцы. Просто Новый год перенесли.

— А ещё забрали 5508 лет нашей истории.

— Это недоказуемо.

— Почему?

— Потому что Петра может вообще не было.

— Как так?

— Всё, что о нём было известно, появилось как художественная литература во времена Екатерины Второй, а может, и позже. Историю постоянно переписывают. И летописи все тоже. Как знать, какие правки туда вносились. Источники не сохранились.

А все книги, которые потом оцифровывали, датировались концом 18 века. Что тоже не означало, что, например, они не могли быть написаны в середине и конце 19го.

— И что же выходит, ничему верить нельзя?

— Можешь верить лишь своему опыту и рассказам твоих родственников. Вот только зачастую преемственность поколений нарушена. Старики гибнут, детей вывозят в безопасное место. Поэтому я и делал всё, чтобы здесь и сейчас было хорошо и в будущем. А прошлое...

— Человек, не имеющий великого прошлого, не имеет великого будущего, — возразила я вспомнившейся поговоркой.

— Надо интересоваться, копаться в документах, архивах, чтобы докопаться до сути.

— Но архивы подделывают.

— Тогда есть другой вариант.

— Какой?

— Материальные доказательства этого великого наследия наших предков.

— Есть какие-то артефакты?

— Есть. И некоторые из них находятся на виду, только надо их увидеть.

Мы дошли до какой-то двери. Мишка достал ключ, как в прошлом, обычный металлический ключ, отомкнул. Внутри оказался немного спёртый воздух. А ещё биозащита, похожая скафандр.

— Одевайся. В ней есть обогрев.

Я вернула любимому пиджак и стала быстро натягивать штаны. Мишка помогал и задраивал все щели биозащиты. Потом на себя надел, и уже я следовала его указанию. Странная биозащита, которую в одиночку не наденешь. Любимый нажал какую-то кнопку, чтобы выравнять температуру. Уже очень скоро я согрелась. Скафандр чуть сковывал движения, но не настолько, как в моё время у космонавтов. Больше походило на зимнюю верхнюю одежду, например, шубу.

Выходили мы через какой-то боковой туннель, уходящий вверх, из этой комнатки. Хорошо, что на биозащите был яркий фонарь, правда, поворачиваться друг к другу означало слепить глаза. А общались мы по рации, встроенной внутрь шлема. Дошли до тупика. Мишка поднял голову вверх.

— Готова?

— Да.

— Тогда в путь!

Примечания по главе:

"стыдно старому реветь, ты не заяц, а медведь" — цитата из сказки "Краденое солнце" Корнея Чуковского.

Глава 18

Открыв люк наружу, оказались под толщей снега. Мишка достал лазер, настроил его на определённую длину. Включил лазер и по размеру люка вырезал отверстие, попросив меня посторониться. Вниз упал пласт снега, несколько метров толщиной. Потом достал складную лопату и стал делать ступени. Я разглядывала снег. Вроде бы, обычный. Сугроб такой здоровый получился и стал пополняться. Вздохнула. Раньше я любила зиму.

Когда Мишка закончил, позвал подниматься.

Выбравшись, огляделась. Снег. Белый красивый снег, насколько хватает зрения. Красиво! Будто пушистым одеялом накрытая природа. Вот только ни одного деревца. Ровная площадка, разве что на горизонте синеют горы. Прошлась. Снег скрипел под ногами.

Я наклонилась и взяла горсть снега. Крупинками, не свалявшийся. Слоем сантиметров пять. Свежий. Тот, что упал в люк, уже был плотным, тяжёлым, похожим на лёд.

С другой стороны виднелся купол, но был неблизко.

Прошла пару метров и села наземь, а потом и вовсе легла. Глядела на серое небо, затянутое снежными тучами. Грустно. Солнышка нет.

Какой воздух, не знала. Биозащита не позволяла вдохнуть запах, ощутить влажность и холод. И мне этого не хватало.

— Миш? — я села, ища его взглядом. Он делал замеры дозиметром радиации.

— Что?

— Можно снять шлем?

— Погоди, сейчас дозиметр покажет цифру, тогда скажу.

Ждать пришлось долго. Потому что пока дозиметр считал, Мишка брал пробы сне и воздуха и анализировал их в специальном устройстве, находящимся в маленьком чемоданчике.

— Можно снять. Но температура -10.

— Поможешь?

Помог. Сразу дыхнул морозный воздух, обжигающий щёки. Но воздух имел неприятный запах. Уши и щёки тут же замёрзли. О лете говорило то, что до сих пор был день, хотя уже семь вечера.

— Миш, мы можем тут побыть какое-то время?

— До темноты, — ответил он.

— А переночевать?

— У меня нет с собой палатки. Только пара консервов неизвестного срока давности.

— Иглу сделаем?

— Тут сети нет.

— А без сети никак? Лазер ведь есть и лопата. Ты ведь у меня очень умный, что-нибудь придумаешь, — обняла его за шею, заглядывая в глаза любимого.

Он нахмурился, но ничего не сказал.

Надел мне обратно шлем и задраил его.

— На, лазер. Ваяй! А я буду выгребать отрезанное.

Хитрый какой! Значит, я должна придумывать, а он только лопатой махать? Хитро прищурилась. Ну ладно, милый! Я тебе наваяю!

И мы взялись за работу.

Докопались до самой земли. И я наплевала на всё и защиту сняла с кистей и головы. Любимый — тоже.

Земля-Матушка! Я припала к ней, согревая своим дыханием и расплакалась. Легла на неё и пока муж ходил за дозиметром, шептала ей ласковые слова, целовала её и старалась вернуть ей жизнь.

— Асёнок, ты что делаешь? — раздался голос позади.

Я встала, вытирая слёзы. Он прижал к себе.

— Ты можешь мне всё сказать. И как бы абсурдно твоё решение ни было, я приму его.

— Миш... Я... — не знала, как сказать. — Просто люблю Землю-Матушку. И я соскучилась по ней.

— Но мы ведь тоже живём на земле. На той же земле.

— Это не то. Земля там здорова, а тут...

— И тут поправится. А то, что ты стесняешься говорить вслух слова, обращённые к Земле, то ничего страшного. А меня не стесняйся. Я ж такой же...

Вспомнила, как он всё время разговаривает с растениями. Точно! Улыбнулась.

— Что здесь случилось? Даже после Чернобыля через двадцать лет там всё остановилось. Стал природный заповедник.

— Прозвучал один взрыв, за ним ещё и ещё. Наш купол еле выдержал. Тогда врубили его на полную мощность, лишив весь город электричества. Но мы выдержали.

— Что за атака?

— Могу лишь предположить. Прогремел огромной мощности взрыв. Но этот взрыв вступил в реакцию с чем-то с окружающей помойки.

— Нефть? — вспомнились реки нефти, оставленные Дмитрием после прохода машины.

Выходит, весь его труд насмарку? Ох! Вся его работа коту под хвост...

Как же так?

Я упала на колени и закрыла лицо дрожащими руками. Всё, что мы делали годами... Всё просто было уничтожено радикальными методами.

Меня откровенно начало трясти.

— Пей! — в руки вложили горячую кружку. Вдохнула аромат трав. Сделала глоток, согревающий душу.

— Как далеко распространились последствия?

— До Урала и Кавказа.

— Вся Европа?

— Да. Причём там, где не было купола, люди умирали за пару дней.

— А моря, океаны?

— Мы не знаем. С другими куполами общаемся через купцов. Редко когда по обмену люди попадают к нам или наоборот.

— Зачем было взрывать эту бомбу?

— Кто ж знает.

— Это сделал кто-то из купольных?

— В тот день принесли тебя. Нет, Настю. Старую Настю.

— Я была у купола?

— Тебя принёс кто-то в биозащите. Был приказ взять образец ДНК и заморозить.

— Кто отдал приказ?

— Макс не знает. Говорит, что не видел лица. В биозащите затемнённое стекло.

— Искали этого человека?

— Искали. Но ни костюма, ни человека не нашли.

— А по камерам смотрели?

— Тогда не работали камеры. Город отдал всю электроэнергию куполу. Местных жителей просили сидеть по домам, потому что темно было. Во избежание неприятных случаев.

Мда. Ладно. Но надо будет всё же поговорить с Дмитрием. И как-то вывести его на чистую воду. Правда, не сейчас.

— Жаль, что мы семена не взяли. Вдруг бы прижились...

— Пойдём с тобой обратно, поищем что-то съестное. А то две консервы — как-то грустно.

Отказываться не стала. Одной оставаться было боязно. Хоть я и очень ценна для купола, а почему-то сразу ужасы представлялись, что люк закрывают, и я остаюсь тут одна. И хоть я так рвалась сюда, для выживания нужна еда, вода и жилище. Та землянка, что была прорыта в снегу, в одиночестве да без запаса провианта была бесполезна.

Мы спустились вниз, вновь под землю. И там стали искать что-то, шарясь по стенам лучом фонаря. На одной мозаике с комсомольцем луч остановился. Мишка пошёл к найденному объекту. Потом что-то там химичил с незримым замком, пока я держала фонарь. Затем мы шли по ещё одному туннелю, нашли ещё одно скрытое помещение, и вот там оказались залежи еды на случай войны.

Любимый читал выбитые надписи на металлических ящиках, пока я ходила между рядов со стеллажами.

— Вот, нашёл! — радостно объявил он. Открыл один ящик, другой... И огорчился.

— Одна труха. Кто-то добрался сюда раньше нас...

Похоже, этот кто-то мелкий грызун или насекомое...

Ну да ладно, хоть кому-то пригодились.

— Миш, а у тебя дома разве нет?

— Дома? — протянул задумчиво.

— Можно попробовать.

Я обняла его, как бы говоря, что нельзя терять надежду.

— Ладно, я возьму ещё пару банок и старую мебель... Если от неё ещё что-то осталось...

Но достались нам лишь опилки. Мда...

— Миш, давай возьмём эту труху. Всяко лучше, чем ничего. Земле ведь нужно удобрение.

Кивнул.

Обратно мы нагрузились сверх меры. И, если передвигались ещё кое-как, то лезть вверх оказалось весьма сложно. Правда, справились.

Наверху уже стемнело. Вход в нашу нору едва нашли. И вот мы уже лежим на слое удобрения, расстелив сверху спальник. Прохладно. Спим почти полностью одетые. Биозащита поддерживает тепло в костюмах, только кисти рук свободны да шлемы открывают лица. Хотя бы такое прикосновение друг к другу. А лица открыты — не замёрзнут. В закрытой землянке +7 где-то. Зато можно разговаривать не через рацию.

— Миш...

— Да, родная.

— Как думаешь, в наших силах изобрести эту машину?

— В наших. Другой вопрос только, сколько времени понадобится, чтобы восстановить её работу.

— Может, нам добраться до гор? Возможно, туда не дошёл взрыв...

— Бесполезно...

— Но если земля уже очищена от мусора... Почему за столько лет она никак не может восстановиться? Ведь лет сто пятьдесят прошло так точно от того дня... Вряд ли Настя прожила больше пятидесяти...

— Мы должны ей помочь. Думаешь, наша планета просто жива? Разве можно просто жить? Кто-то живёт для кого-то. И всем нам хочется чувствовать себя нужным.

— Но одной потребности мало...

— Верно. Мы все в одной связке со всем. Отдаём и принимаем. А люди только берут...

— И что же мы можем дать?

— Самое меньшее — нашу любовь. А так... будем пытаться помочь. У меня есть несколько растений, которые можно попробовать пересадить.

— Но под снегом разве вырастет?

— А озимые ведь растут...

— Так они уже крепко стоят на ногах, и потом поднимаются...

— Посмотрим... А теперь спи. Нам вставать рано и возвращаться домой.

Я успокоилась немного его ответом, а потому позволила себе погрузиться в сон.

* * *

Вернувшись домой, Митяй не стал выпускать реки земляной крови, под горой, на которой мы жили, оказались огромные пустоты. Вот туда и принялись закачивать нефть. Органику тоже складировали в подземные хранилища. И постепенно докапывались до земли. Митяй был учёным до мозга костей, причём довольно ленивым. Поэтому он изобретал е или иные устройства вместо того, чтобы делать ту или иную работу. В скором времени мусороперерабатывающим машинам перестал быть нужен водитель, шланги, тянущиеся на многие километры, закачивали сразу в хранилища полезные ископаемые. И за несколько лет мы очистили несколько килрметров вокруг нашей горы. Правда, земля оказалась настолько пропитана химикатами, что стояла мёртвой и безжизненной.

Меня же Митяй познакомил с библиотекой.

— Это наша с мамой личная библиотека. Она собирала бумажные книги, когда всё стали переводить в электронный вид. Люди просто выбрасывали книги, библиотеки закрывались. А мама некоторые даже продавала, если они повторялись, как антиквариат.

Я ходила между стеллажей и дрожащей рукой прикасалась к корешкам этого источника знаний.

— Можно?

— Бери, что хочешь. Только читай здесь. Я оборудовал специальное место. Книги старые и некоторые очень ветхие. Старайся читать только за столом.

— А что читать?

— Что хочешь.

Я так даже растерялась.

— Но тут тысячи книг, если не больше...

— Больше. Мама купила даже заброшенную военную базу, чтобы разместить свою библиотеку. Выносить книги нельзя, как и рассказывать про них.

Я кивнула, соглашаясь с таким правилом.

— Есть каталог. Посмотри, может, какой раздел больше понравится.

— А ты все перечитал?

— Художественную литературу не читал, как и всякую религиозную. Меня с детства интересуют лишь естественные науки. Поэтому вот ими и занимался. Где-то пятую часть библиотеки.

— Ого!

— Читай! А я пойду похимичу.

— А обед?

— Я ведь синтезатор сделал, не должно занимать много времени приготовление пищи.

Я вздохнула. Мне нравилось готовить.

Но муж считал это пустой тратой времени, особенно, когда я настроила правильно синтезатор.