— Правильно мыслишь. — она кивнула. Похоже, он выбрал правильную формулировку — иначе бы спросил 'как вы перехватили контроль над куклой'. Это ему и так расскажут. — Ты можешь сделать самодостаточную куклу? Чистую, разумеется.

Ого. Вот что она имела в виду.

Уитли был, без преувеличения, лучшим марионеточником Мантла. Не столько благодаря личным способностям, сколько благодаря наследственному проявлению, но все же, его куклам равных не было. Глифы, врезанные внутрь материала, десятками тысяч рядов покрывали каждый слой, делая возможной полную передачу... да всего. Всех сотни с небольшим биологических чувств, от равновесия до тактильных, с полной калибровкой — хватило бы ауры и синхронизации. Пока что, разумеется, конструкция была несовершенной, он использовал чужой подход к соединению, и каждый отдельный глиф был запитан общими дастовыми пластинами, так что дольше сорока часов марионетки, как правило, без ремонта не жили, но... Но.

Он мог сделать их автономными. Более того, он мог сделать их настоящими — питающимися за счет ауры пилота или сугубо дастовых накопителей, позволяющих просто сбросить износившуюся или слишком поврежденную куклу. Забыть о биологической основе. Следующий шаг, новое поколение протезирования — замена всего тела вместо отдельных частей. Не хватало только...

— Мне нужен чистый программный алгоритм для подсистем. — Уитли скорее выдохнул, чем сказал. — Но в Мантле нет людей, способных его написать.

Да, его семейное проявление позволяло создавать великолепные куклы — но только не интерфейс. Он мог создать искусственные конечности, проработать миллионы мышц — но для того, чтобы создать функциональный аналог человеческого и спинного мозга его не хватало. Да, ему не нужно было решать проблему с переносом связей синапсов в мозгу — они и без того были отпечатаны в душе, так что высшая нервная деятельность была доступна, но низшая... Рефлексы, движения — черт, да даже простое дыхание, все это требовало программирования и совмещения. Просто чудовищного количества программирования.

Программирования, которое не потянет ни один человек на планете — даже искин эту проблему не решает, та же Мику или Пенни просто обладают достаточными мощностями центатральных процессоров, чтобы сознательно выполнять эту роль.

— Даже Артур Уатс? — Синдер улыбнулась.

Во рту Уитли тут же стало сухо.

Артур Уатс? Нет, серьезно, долбаный Артур Уатс?

Это... есть люди, лучшие в своих областях. Есть люди, превосходно знающие свои области науки.

А есть люди, которые эти области создают. Если для выражения 'программирование нейронных систем' был синоним, то им были имя и фамилия Артура Уатса. Ученого, создавшего первый искусственный интеллект, первую нейронную сеть, лично разработавший весь комплекс тестов и описавший процесс развития виртуального интеллекта на всех его ступенях. Черт побери, даже та технология, на которой Уитли создал Мику, даже сам долбанный ментальный привод — все это было создано или Уатсом напрямую, или прямо базировалось на его разработках.

С другой стороны, это объясняло, как Синдер смогла перехватить контроль над его телом. Такой человек, как Артур, просто не мог не оставить для себя удобных лазеек. И даже если бы Уитли снес к дьяволу всю внутреннюю архитектуру системы ментального привода, это бы не сработало — он вынужден отталкиваться от каких-то основ, в которых и заложена бомба. Наверняка Уатс вставил свои ловушки в базовые протоколы — так, чтобы без их наличия система просто не работала.

Дьявол, да это как низшие сетевые протоколы в интернете!

'Так вот как она сломала биржу...'

Это было просто смешно. Уатс создал все программное обеспечение для центральной Мантлской биржи — просто потому, что правительство не могло отдать такой заказ кому-то еще, он был лучшим. Это даже не было взломом — создатель просто включил рут-доступ, и сделал все, что ему нужно.

Как, дьявол побери, они смогли найти этого человека? Как Синдер вообще смогла убедить его работать совместно — а такого человека нельзя принудить, в ином случае его програма при активации в лучшем случае разослала бы данные на каждый компьютер в сети или спецслужбах, а в худшем — взломала бы оружейные системы и расстреляла саму Синдер.

— Согласен. — Уитли не видел смысла что-либо обговаривать дальше. — Если вы получите от доктора Уатса чистую программную начинку — я сделаю вам десять кукол.

Конечно, для настоящего, полноценного автономного использования они не сгодятся — пока жив Артур, нельзя будет исключать вероятность перехвата контроля, но... в первую очередь это в его интересах. Синдер, скорее всего, будет использовать их в качестве переговорных устройств или многоразовых перчаток для опасных операций, где подставлять ее Артуру будет не выгодно, а он... для него это прорыв. Уатс, конечно, жить будет долго, но отнюдь не бесконечно. В конечном счете его прошивки станут стабильными, и он утратит монополию на программирование нейронных сетей. А вот создание самих кукол...

Этот процесс нельзя поставить на конвейер, и для создания каждой такой нужен обладатель семейного проявления Шне — и не просто обладатель, но имеющий нужный опыт и навыки в контроле небольших энергий. Это не промышленность, не ремесло, но искусство. И сейчас в мире есть ровно один человек, способный на такое — сам Уитли. И даже если его клонировать... Это обойдется слишком дорого и займет время. Время, за которое он создаст еще более совершенных кукол.

Время работает на него — а значит, это выгодно в первую очередь ему самому. Пожалуй, в иной ситуации ему стоило бы даже заплатить Синдер за эту возможность.

Но, как бы там ни было, наступал черед второго вопроса. Вопроса, задать который Уитли все не хватало решимости.

— Вы... — он вздохнул, собираясь с мыслями. — Вы консолидировали чудовищные ресурсы, Синдер. Вейл, Мистраль, Вакуо, готов поспорить, что уже говорится переворот в Мантле... Но цель ведь не мировая власть, верно? Вы стягиваете силы к академиям охотников. Всегда. Даже в Вейле подъем Клыка был только вынужденным шагом... — Уитли вздохнул. — В чем заключается конечная цель?

Сколько бы Уитли не вгрызался в бумаги, сколько бы не разбирал все известные ему действия Синдер, картина не складывалась. Она не просто создала личную армию, вооружив, подняв на ее щит красивую идею и подмяв под себя целое королевство, но начала готовить то же в других странах... и в этой точке все ломалось. Если бы Синдер нужна формальная власть, или если бы она хотела объединить все четыре страны воедино, то куда проще было бы вложить ресурсы в мирную ассимиляцию Атлассом — глобализм и без того почти сожрал мировой товарооборот. Даже если ей хотелось военного превосходства, то имело бы смысл занимать управляющие структуры, а не академии охотников. Но...

Это было фактом. Идиотским, царапающим взгляд, фактом. Все, абсолютно все действия Синдер были направлены против Академий Охотников. В этом не было военного смысла — охотники всегда держались вне политики, и реши Синдер захватить Ремнант, то никто даже не почесался бы. В этом не было формального смысла — охотники спонсировались из бюджета королевств, и при желании она могла бы интегрировать и реформировать любую из структур охотников за считанные годы. Но... Синдер торопилась. Синдер уничтожала охотников Мистраля в коалиционной войне вместо того, чтобы перехватить над ними контроль, как поступила бы в другом случае — взять тот же Вейл. Синдер, черт побери, готовилась перемолоть большую часть банд Вакуо одной жесткой операцией только для того, чтобы вломиться в Тень.

Девушка улыбнулась, и по удовлетворению в ее взгляде Уитли понял — он попал в точку. Синдер странно посмотрела на него, поднесла к губам бокал с вином и, покачав головой, поставила его на стол.

— Молодец, вопрос задал правильно. 'Зачем это нужно'. — она вздохнула. — Теперь... Уитли, задачка на интеллект. Сам расскажи мне, зачем.

Девушка смотрела странно — насмешливо, но в то же время со спокойным ожиданием. Похоже, она считала, что он обладает всей нужной информацией... нет. Не информацией, ее-то всегда не хватает. Он раскрыл часть, возможно что даже главную, ее планов — раскрыл на одном-единственном принципе...

Смотреть на картину шире. Думать вне шаблонов.

Шаблоны не работали в отношении Синдер. Она набрала слишком много сил и ресурсов, чтобы к ней можно было применять любые стереотипы. А значит... Открыть картину.

Дано: организация, собравшая сил больше, чем кто-либо за последнюю сотню лет. Под руководством гениального руководителя, с поддержкой величайшего ученого последних десятилетий, захватившая целое королевство только в качестве мимолетной ступеньки в планах. Организация, подбирающаяся все ближе к охотникам, но не совершенно не интересуясь ими, как инструментами. Организация, способная еще пару лет назад грубой силой захватить если не все королевства, то как минимум два или три...

'Да вы, мать вашу, издеваетесь'

Организация, которая едва-ли играла роль, если посмотреть на картину чистым взглядом. Потому что кроме королевств, кроме ученых и охотников, был еще один игрок. Игрок куда более сильный и игнорирующий существование всех остальных за исключением...

За исключением последних нескольких лет. Лет, в которые организация Синдер вышла на пик могущества. Появляясь там, где нужно Синдер, проявляясь так, как нужно Синдер. Ломая об колено статус кво.

— Грим. — Уитли почти прошептал. — Вы нашли способ договориться или использовать грим.

Синдер грустно улыбнулась, и кивнула.

— Верно, Уитли. — она покачала головой. — Грим. Существа, рядом с которыми меркнут все человеческие анклавы разом.

Это не было преувеличением — один древний Дракон почти уничтожил Ве... Это было подобно вспышке.

Белый Клык знал заранее о чрезвычайной ситуации. Он готовился к ней за год, собирая и складируя ресурсы экстренного пользования, вроде аптечек и одеял. Раньше Уитли думал, что те просто использовали удачно подвернувшийся случай, что, в крайнем случае, Клык сам спровоцировал атаку грим...

Но, похоже, это не было так. Вторжение тысячелетнего дракона не было удачной случайностью или крайне рискованной операцией по высылке в Маунт Гелен активистов Клыка с целью найти и разбудить. Это было продуманной и четкой операцией за один ход проводящей пешку в дамки.

Это было комбинацией, сама реализация которого рушила фундаментальные законы известного Уитли мира.

Он вздохнул, и почти взмолился.

— Пожалуйста, расскажите мне всю историю.

Синдер не стала улыбаться. Она что-то отстучала на клавиатуре и часть ламп погасла, сделав полумрак чуть более уютным.

— Хочешь вина?

* * *

Жил-был один мир.

Нет, не годится. Жил-был один вид.

Тоже не то.

Словом, когда-то давно мы как-то незаметно начали расселяться по планете. Мы щедро раздавали всем встречным-поперечным, осваивали приглянувшиеся территории, иногда воевали между собой. Мы открыли и приспособили под свои нужды источник практически бесконечной энергии. Мы догадались, что тело не ограничивается тем, что записано в нейронной сетке, и даже научились управлять дополнительным модулем, который гораздо позже называли душой. Мы построили города, тянущиеся на десятки километров, мы протянули коммуникации под океаном и даже освоили спутник, названый по старой памяти луной.

Мы серьезно поверили в то, что люди наведут порядок везде, где захотят. Свой порядок.

Соседи не спешили нас разочаровывать, жертвы освоения благополучно шли в небытие миллионами, а люди все рожали и рожали. Говорят, мы на полном серьезе спорили, где же прародина человечества, чуть до гражданской войны дело не дошло. Республики, союзы королевств, Империя. Война-война-война.

Тогда мы еще не знали, что золотой век вот-вот закончится. Тогда мы еще не понимали, к чему может прийти исследование выделенных внебиологических матричных модулей.

И вот однажды пропал целый город. Взял и исчез с координатных сеток, а на его месте обнаружили странную дыру в реальности, которая вела в никуда. Во всяком случае, из этой самой дыры никто и ничто не вернулось — до поры до времени. Только вытекала потихоньку черная, маслянистая жижа.

Так в масс-медиа попали данные о проколах. С этого момента начался отсчет еще одной — пока еще тайной войны человечества. К этой войне очень кстати подошел породивший ее трансаверсальный привод, известный всем и каждому как главная бука передовой науки — 'дырокол Аустермана'. На деле Аустерман, как казалось всем, изобрел контролируемую червоточину, но это была только часть правды. Увы, маловатая часть, потому что по сути он изобрел машину желаний и перевернул наше представление об уютном мире, где всегда и везде правы люди — даже если гибнут миллионами.

'-... Наш мир — это состоявшаяся реальность, — сказала Синдер. — От всех остальных его отличает слово 'состоявшаяся'.'

Вселенная непрерывно плодит варианты развития событий, который закрыты для нас. Тропы расходятся, как модели развития искусственного интеллекта, где сам ии — наш привычный мир.

'-...А как это связано с червоточинами? — все равно спросил Уитли.

Он уже знал, но все равно не хотел признавать.

— Напрямую, Уитли. Напрямую. — Синдер почти печально улыбнулась. Она понимала его чувства — понимала, как никто другой.'

Ведь варианты невозможно вновь объединить, миры разбегаются навсегда. Варианты невозможно обьединить, но можно скрепить. Скрепить дыроколом.

По ту сторону мир был перевернут с ног на голову. Там жили огромные существа, которые плавали в пустоте. Там висели сами по себе неподвижные планеты, там умирали нейтронные звезды и загорались черные дыры. Тот мир был обречен — понял первый пилот, проникший на ту сторону с помощью 'дырокола'.

Тот мир был идеален — понял Манфред Аустерман, создатель дырокола и величайший из рождавшихся когда-либо ученых.

Там, по ту сторону дырокола, не действовали привычные — или какие-либо другие — законы. Там душа, практически недоступный для изучения модуль, поддавалась любым воздействиям. Там, в точке пересечения и отбрасывания всех на свете вероятностей можно было сформировать любое желаемое воздействие на реальность — и отбросить, когда оно надоест. Там можно было переписать содержимое внебиологического модуля так, будто этот человек никогда не рождался или наоборот, с рождения использовал созданный модуль. Там появилось то, что спустя сотни лет назовут проявлением души.

А еще... там были грим. Условно живые существа. Обладающие зачатками интеллекта, способные развиваться и даже эволюционировать — и при этом лишенные души, которой обладали в ремнанте все, кроме разве что насекомых. Чем-то они и были похожи на насекомых — такие же безобидные по отдельности, грим сопровождали создание каждого прокола.