Александр Великий (попаданец). Часть Первая. (Главы 1-13))

Прежде чем мир окончательно растворился в буром тумане, я услышал впереди истошный нечеловеческий вопль, звон металла, и конское ржание. Конская морда закованная в металл вынырнула так быстро, что я едва успел вскинуть топор. Скорее инстинктивно, чем умышленно... К моему удивлению, не растоптали копытами, и даже не огрели мечом. В тумане кто-то тихо застонал и с грохотом повалился на землю, мне прямо в ноги уткнулось тяжелое и холодное.

Я размахивал топор и стороны в сторону, рубил яростно, как учил Грок. Сердце сжималось при мысли, что и старый рубака лежит где-то там, среди камней, растоптанный копытами колдовских коней, или другой мразью. Лезвие рассекало туман без сопротивления, вокруг меня воцарилась мертвая тишина, будто внезапно туман перенес меня на кладбище. Потом зашелестело, я ударил на звук, успел увидеть черное закованное в сталь, на душе посветлело — значит я еще здесь. Рыцарь умело принял удар на щит, на прочном металле возникла лишь крошечная заруба, и тут же в тумане возникла черная полоса, я уже знал — меч, тяжелый из необычно стали, по которой словно вода сбегают потоки колдовства. Еще во сне, у разрушенной крепости заприметил. Значит это один из тех рыцарей, Абадрон и Зетхаг, кажется.

Рыцарь атаковал напористо, быстро, хотя оружие в руках тяжелое, едва ли легче моего топора, который держу в обеих руках. Я лишь успевал отбивать в стороны умелые удары. Но когда увидел как размахивается от плеча, со всей силой, то вместо того чтобы ловить меч широким лезвием топора, я проворно юркнул в сторону как учил Грок.

Меч со свистом прошел мимо, в стороны, будто искорки, брызнули осколки камней. Я зарычал яростно, топор с грохотом обрушился на незащищенный затылок рыцаря, металлический шлем разошелся под ударом как консервная банка, мне в лицо плеснуло горячей кровью. Она продолжала бить фонтанчиками, когда рыцарь с металлически лязгом упал на камни. Он закричал громко и страшно, руки яростно колотили землю, словно она, не я, раскроила ему голову.

— Дядя! Отомсти за меня дядя! — орал он жутко.

У меня все тело ослабло, сжалось будто от при виде ванны с водой, теперь тот одноглазый буде тискать меня, и наверняка найдет, ведь этот, залитый кровью — его племянник. Я размахнулся и сильно ударил лежащего по голове, то топором противно захрустели кости, тяжелое и круглое уткнулось мне в ноги, на ступни плеснуло теплым. Я с омерзением тряхнул ногой, отрубленная голова отлетела в сторону как футбольный мяч.

Тело на земле наконец затихло и я увидел как черные доспехи медленно превращаются в прах, металл покрывается бурой коркой, в стороны расходятся тонкие, как волосинка трещинки, ширятся, вот уже с палец... Толстая сталь истончалась как лед на солнце, на землю упали первые седые хлопья пепла, я не успел разинуть рот от удивления как на месте мертвого рыцаря остался лишь серый след на камне.

Слева в тумане что-то дернулось, я бросился очертя голову, рубил без разбору, топор натыкался на жесткое, звенела сталь, топорище стало скользким от крови. Я дышал тяжело, горячий воздух обжигал ноздри, руки налились тяжестью. Дважды топор едва не вылетал из рук, я покрепче сжимал ослабшие пальцы и с еще большей яростью бросался на врагов, что выныривали один за другим из тумана. Благо рыцари видели так же плохо как и я, а древко у моего топора длинное, а самое главное щитом от него не укрыться, хоть топорище налетает на щит, но лезвие то бьет в голову. Тут у секиры над мечом явное преимущество.

Солдаты падали один вслед за другим. Туман стал рассеиваться, внезапно справа и слева зазвучали крики, лязг, зычные голоса орков.

Морок отступал, издали донесся громкий голос Грока. Я попытался бежать в ту сторону, звал до хрипа в горле, отмахивался топором от идущих на меня умертвий...

Сверху обрушился ледяной поток, в макушку словно вонзили сосульку, в груди перехватило, тело моментально покрылось мелкими пупырышками. Ноги хлюпали по воде, пальцы сводило от холода, гладкие камешки тихо похрустывали и расползались под тяжелыми ступнями в стороны. Ну точно крабы...

Я не успел подумать, что ручей может быть глубоким, обычно мелкие, едва до колен, как ноги провалились, а холоднющая вода обхватила со всех сторон, уже и голова в этом жидком льде. Сзади захлюпало множество ног, орки перли, как обезумевшие, я едва успел вынырнуть на поверхность чтобы выкрикнуть:

— Ни шагу больше! Тут обрыв!

— Слышите, что шаман сказал, — услышал я гулкий бас Грока, — ни шагу. Под ноги смотрите!

Я готов был набросится и расцеловать его, но вместо этого буркнул слабо:

— Как вы там? Все живы?

— Если бы, — ответил Грок мрачно. — Многие останутся сегодня кормить воронов.

Я вылез из ручья на каменистый берег, холодный камень неприятно обжигал босые ступни. Оглянулся, стена бурого тумана уже почти истаяла, теперь выглядит лишь тонкой паутинкой. Теперь я увидел что земля за нами услана мертвыми телам как ковром, по камням бегут целые ручейки алого и черного, сливаются вместе, образуют озерца.

Среди этих лужиц десятки изрубленных тел, и орочьих и человеческих. Я поднял глаза к небу, чтобы не видеть обезображенных лиц, залитых алым доспехов, рук, что до сих пор сжимают окоченевшими пальцами оружие, сизых потрохов, и облачков пара что поднимается над ними, словно душа, что зависла над погибшим телом.

Я едва не разрыдался, пока Грок не подошел ко мне, на широкой груди две больших, размеров с кулак раны, тоненькие струйки чёрной крови бегут по рассеченной коже как по желобку. Чарг стоит рядом, прижимает ладонь к уху, из под пальцев брызжет черный фонтанчик, сам охотник покачивается как молодое деревце на ветру. Валка нигде нет, у меня внутри похолодело, сердце упало. Но нет вот вижу, среди воинов стоит целый и невредимый, но без топора, в руке трофейный меч, на лице и груди следы крови, благо алой....

Грок вышел вперед, похлопал по плечу одного из воинов что угрюмо смотрел под ноги. Сейчас лица многих омрачены печалью, кто-то потерял друга, а кто-то родителей или мужей. Жен, детей... У меня и у самого наверняка лицо такое же бледно-серое, как у Грока. Его внимательные глаза пробежались по мне.

— Не ранен, ну и слава предкам! Я видел как ты размазал того черного по камню. Не думал, что ты так хорошо усвоил уроки. Я тобой горжусь!

Я кивнул, говорить не было сил, перед глазами возникло залитое кровью лицо, синие губы шевелятся, изрыгают проклятия. Позвоночник сковало морозом, я ощутил запоздалый ужас. Если бы рыцарь попал по мне, ведь удары сыпались градом, и как я только успевал отмахиваться тяжеленым топором...

— Куда теперь? — спросил Чарг тихо. Он подошел совсем близко, и я увидел что над виском у него широкая рана. Из толпы вышла Чиар, в ее янтарных глазах стояли слезы. Она ничего не сказала, лишь крепко обняла меня. Я осторожно, приложил ладонь к ее длинным волосам, те жесткие на ощупь, но не такие как моя свиная щетина.

Чарг усмехнулся краешком рта, зубами отодрал кожаный ремешок от доспеха. Я догадался — будет перевязывать рану.

— Мы пойдем под землей? — спросил Чарг осторожно. — Не лучший выбор.

Чиар развернулась к нему, я, пребывая в оцепенении, смотрел, как ее ловкие быстрые пальцы перевязывают ему рану, поправляют неаккуратный узел, черные капли теперь срываются и с ее рук. Свод пещеры дрогнула и всколыхнулся, я испугался что случится обвал, не сразу сообразил, что просто свалился с ног от усталости. Широкие сильные ладони подхватили меня под руки, бережно опустили на землю.

Над головой раздался гулкий бас Грока:

— Некогда спать..., но минутку посиди, переведи дух.

Туман на глазах таял, ветер подхватывал еще плотные слои и нещадно разрывал на тонкие линии. Они еще мгновение клубились, подобно табачному дыму и растворялись в воздухе. Тугие, тяжелые комья, медленно, как снег, опускались к земле, где расстилались непроглядным ковром.

Ручей весело сбегал по камням в пещеру, холодные капельки разлетались в стороны, целый град их обрушился на меня когда мимо пробежал озорной малыш. И хотя орк еще маленький, но в руках уже сучковатая палка, ею размахивает со знанием дела. Такой малыш хоть и ростом до середины бедра, а с легкостью скрутит в баранку любого из гопников, что шастают у нас возле ларьков по вечерам...

Туннель впереди может быть опасен, тем более не знаю куда ведет, но возвращаться обратно к ущелью не хочется. К счастью, припоминаю, как из этой долины идти дальше. Правда хорошо бы по воздуху, как во сне... А так придется на своих двух шлепать по сырому камню. Впереди лишь чернота, и хотя в темноте вижу сносно, но тусклые стены и кислый запах сырости не добавляют уверенности.

Сразу от входа туннель расходился на два направления, правый шире, с гладкими, словно вылизанными стенами, а левый узкий, сколы на камне новые, еще с острыми гранями.

Я поднялся на ноги и осторожно шагнул в темноту. Воздух тут еще больше пах кислятиной. Свет изнутри сюда почти не проникал, скала, нависшая над входом в пещеру, будто козырек закрывала от лучей светила. Око богов уже скатилось к горным вершинам, острия гор вспыхнули как раскаленные клинки в горне, облака торопливо меняли цвет с радостно-оранжевого на страшный — кровавый.

Теперь я видел, как из земли, где разбросаны тела погибших, стремительно взлетают к небу тонкие сизые дымки, похожи на те что вьются над угасшим костром. Там, высоко в небе, над полем боя вращается громадная призрачная воронка, дымки исчезают в ней как мыльная пена в раковине.

Время словно бы замерло, небо внезапно потемнело, солнце словно провалилось за горы, а наружу выскочила громадная, бледная луна. Я попятился в испуге, ступнями ощутил как земля зашевелились, будто исполинский змей, с грохотом стала опадать вниз, словно и не камень вовсе, а зыбучий песок. Я вскрикнул, но голос прозвучал тихо, будто бы шепот. Происходящее казалось мне сном, песок струйками сыпался мне за шиворот, набивался в ноздри и рот. Я изо всех сил хотел проснуться, но скрипящее на зубах песчинки и резь в глазах еще раз подтверждали что кошмар происходит наяву.