Не для истории

— Кыш! — Видар неуверенно махнул рукой над моей головой.

Я не шелохнулась и лишь возмущенно пискнула, поставив себе цель: ни за что не позволять унести седло в дом. Ведь мне-то гораздо удобнее выкрадывать собственную собственность на улице! Разошедшись, я создала на седле рядом с собой с десяток иллюзорных мышек немыслимых расцветок. Видар зажмурился, потряс головой и вновь открыл глаза: бредовое видение не исчезло. Он тяжело вздохнул, в пустоту покрутил пальцем у виска и, безнадежно махнув рукой, пошел к дому. Так, сейчас, похоже, свидетелей звать будут. Я заторопилась. Единственной пришедшей в голову идеей было попробовать вытащить ремешок телекинезом, но при попытке ее воплощения я перестаралась, не раскрыв саму сумку, а отцепив ее от седла. В доме послышались шаги и недовольное юлькино бормотание. Я в панике спрыгнула на землю и, забежав за ближайший угол, поманила оттуда валявшуюся в полугрязи-полупыли сумку. Она медленно, неохотно поползла по мостовой: телекинез на расстоянии работал хуже. Дверь в доме распахнулась, но моя добыча успела скрыться в тени. Видар вытащил на крыльцо недовольную Юлю и обличающе указал на каськино седло. Девушка недоуменно посмотрела сначала на него, потом на вампира и спросила:

— И что ты такого странного увидел в этом седле?

— Не В седле, а НА нем! — раздраженно поправил Видар и, обернувшись, оторопел. — Но они же здесь были! — ошеломленно воскликнул он.

— Кто? — устало уточнила Юля.

— Мыши. Разноцветные мыши.

— Я еще понимаю, что мышь примерещилась Верене — на больную голову и не такое привидится. Но тебе-то почему? Или у вас тут сумасшествие заразно, как грипп?

Удрученно вздохнув, девушка вернулась в дом.

— Но они же тут были! — тихо повторил Видар и, все еще подозрительно косясь на загадочное седло, начал расседлывать Каську.

Пожалуй, единственное преимущество мышиного тела — это возможность хорошо видеть в темноте без заклинаний. Мне все же удалось расстегнуть сумку, и я залезла внутрь. Вцепившись зубами во что-то тяжелое и твердое, я потащила это наружу. Вопреки моим ожиданиям достала я вовсе не искомые фотографии, а то, о чем я давно позабыла. Впрочем, находке я была до безумия рада: это оказался тот самый артефактный пояс, снятый трофеем со свиноука. Сию совершенно ненужную мне вещь теперь я могла с чистой совестью отдать старикашке-магу в оплату "помощи". На дне сумки отыскались и картинки, а больше там не оказалось ничего. Поэтому я, скинув всё это обратно, вцепилась зубами в торчащий ремешок и потащила сумку за собой.

Путь до уже опостылевшего мне дома был долгим и трудным. Сумку я то полноценно тащила, то перемещала магией, и это выматывало больше, чем дневная пробежка по городу. Уже наступила ночь, но круглая луна ярко освещала улицу. Пара запоздалых прохожих неуверенно шла, прижимаясь к стенам домов в силу своего неустойчивого состояния, и провожала мышь с сумкой в зубах удивленным пьяным взглядом. Наконец, за очередным поворотом показалось знакомое крыльцо. Но спокойно добраться до него мне не дали: из ближней подворотни раздалось грозное шипение и черная тень мелькнула перед моим носом, преграждая дорогу к дому. Я вжалась в землю в попытке слиться толи с ней, толи с коричневой кожаной сумкой. Довольно крупный черный кот угрожающе выгнул спину, его хвост напряженно застыл в вертикальном положении, а расширенные в полумраке зрачки хищно уставились на меня. Иллюзорная серая мышка — моя точная копия — ловко оббегая зверя, рванула вдоль по улице. Кот, не ожидавший от меня такой наглости, ошалело крутанулся на месте и припустил за исчезающей добычей. Я облегченно вздохнула, но расслабляться не стала. Забросив сумку на подоконник (естественно, магией), я вспрыгнула туда сама и пропихнулась в приоткрытую раму.

Старикашка меня уже ждал. Скрип шевельнувшегося окна привлек его внимание.

— А, это ты. Принесла? — первым делом спросил он.

— Да, — злорадно телепатировала я в ответ, перебрасывая телекинезом перепачканную сумку на идеально чистый стол, заставленный какими-то баночками.

Старикашка брезгливо сунул руку в нее, извлекая на свет всё содержимое. При виде артефактного пояса его глаза удивленно расширились, и он воскликнул:

— Не может быть! Неужели это он?! Ты должна произнести условную фразу передачи, иначе он потеряет свои магические способности! — затараторил старикашка. — Повторяй за мной: я — как там тебя зовут? — добровольно передаю пояс Власти клиристику Бирвиру.

Я исправно повторила идиотское предложение, только на секунду запнулась на слове "клиристик". В Вормине есть клиристическая Школа, но она настолько закрытая, что никто толком не знает, каких специалистов она выпускает. Из-за этой ее загадочности темный двухэтажный дом обходили за версту все здравомыслящие жители столицы. Впрочем, я к таковым никогда не относилась и пару раз на спор стучала в деревянную дверь мрачного здания. Правда, никто так и не вышел на поднятый мной шум, и я давно причислила слухи о клиристической Школе к разделу ничем не подтвержденных легенд о заброшенных домах. Я, не удержавшись, спросила:

— А вы не в Вормине учились?

Клиристик сверкнул на меня глазами, в них мелькнула странная неестественная чернота. Я отшатнулась, но он спокойно ответил:

— Ворминская Школа хорошая... Это было давно.

Я поспешила сменить тему:

— А что это за артефакт такой — пояс Власти?

— Расплачиваешься сама не знаешь чем? — усмехнулся старикашка. — С помощью этого пояса можно создавать любых, самых фантастических существ, полностью подчиненных хозяину. Обычно его надевают на нескольких животных одновременно, и они объединяются в одно без возможности обратного перевоплощения. Если же опоясать им какое-либо изваяние, то оно оживает. Артефактные камни, лежащие в основе пояса, были найдены на одной из горных разработок около трех сотен лет назад и, когда выяснили их свойства, стали предметом вожделения многих людей и магов. Во времена взаимной вражды Школ каждая стремилась заполучить как можно больше редких и мощных артефактов, а пояс Власти мог стать для любой из них сильным подспорьем. Но покочевав с полвека, вещица бесследно исчезла, по-видимому, доставшись кому-то осторожному из страждущих. Потом из-за назревавшей войны стало не до поисков утраченных артефактов.

Клиристик замолчал, увлеченно смешивая какие-то порошки в неглубокой миске. Я тоже притихла, размышляя об услышанном. Знакомый котелок мирно висел над магическим пламенем, жидкость в нем тихо бурлила, мелкие пузырьки газа лопались на поверхности.

— А что вы будете делать с поясом? — обеспокоенно спросила я.

Волновало меня то, что я отдала малопонятную и, похоже, опасную вещь в руки практически незнакомого и неприятного мне человека. А если завтра ему придет в голову создать какого-нибудь монстра жуткого?! Клиристик повернулся ко мне, и я вновь увидела в его глазах пугающую чернильную черноту. На этот раз она продержалась немного дольше — с минуту, потом старикашка моргнул и посмотрел на меня уже нормальным взглядом.

— Вы, мнящие себя великими магами, — Бирвир презрительно сделал ударение на слове "вы", — ничего не знаете об артефактах! Они же вроде живых существ, а вы смеете использовать их против воли, так, как сами пожелаете! Мы, клиристики... — старикашка сам себя оборвал, раздраженно тряхнув головой. — Я позабочусь о нем. Могу поклясться, что не буду использовать пояс в своих целях.

Сомнений в его правдивости у меня не возникло — слишком уж убежденно он говорил.

Бирвир удивленно рассматривал мою фотографию (уцелела, как оказалось, лишь одна). Да, странные, неестественно четкие картинки и меня сначала привели в замешательство.

— Это фотография, — предупреждая возможный вопрос, я блеснула знаниями.

Клиристик что-то неслышно пробормотал и продолжил свои манипуляции. Он безжалостно поджёг фотографию и бросил ее в плошку с порошками. Когда от плотной бумаги остался лишь пепел, Бирвир уверенным движением высыпал содержимое миски в котелок: жидкость радостно забурлила, распространяя по комнате бледно-голубой пар. Повинуясь движению руки клиристика, котелок вместе с подставкой переместился к подоконнику, на котором сидела я.

— Прыгай! — жизнерадостно предложил Бирвир.

Я округлила глаза и на всякий случай отодвинулась подальше.

— Говорю же, прыгай! Это единственный известный мне способ объединения сущностей, — раздраженно повторил клиристик.

Я призадумалась: с одной стороны, ему лучше знать, да и вредить мне вроде нет причин; но с другой... Заставить себя прыгнуть в котел с кипящей смесью довольно-таки трудно, поскольку взаимодействие тела и кипятка обычно заканчивается плачевно для этого самого тела... Впрочем, все размышления были излишни, так как моего мнения не спрашивали. Бирвиру быстро надоело ждать у моря погоды, и он бесцеремонно смел меня рукой в котел, словно пыль стряхнул. Я бесшумно погрузилась в жидкость. Она оказалась совсем не горячей, а приятно прохладной и какой-то воздушной. Если бы я когда-нибудь прикасалась к облакам, они бы наверняка оказались такими же. Масса, состоящая словно из одной пены, приятно обволакивала тело; это расслабляло, мысли вытекали из головы. Состояние полного блаженства оборвал резкий толчок, после которого я уже ничего не ощущала...

4 глава

Сквозь закрытые веки просвечивало солнце. Я окончательно проснулась и открыла глаза Ура, я больше не мышь! Я лежала на кровати в печально знакомой комнате. Судя по всему, было еще рано; солнце висело невысоко над горизонтом, занавеску на приоткрытом окне шевелил теплый ветер. Лежала я в какой-то неудобной позе с заведенными за спину руками, которые сильно затекли: вероятно, я проспала так всю ночь. Помимо того, меня мутило, побаливал раненый бок и шумело в ушах. При попытке принять более удобное положение я с удивлением обнаружила, что руки у меня надежно связаны, как, кстати, и ноги. Так... Кто это так постарался? Хотя, понятно, кто. То-то они вчера спокойно сидели на кухне, а не бегали от очередных молний. Моя половина, наверно, растратила резерв, и Видар в целях безопасности ее связал. Я попробовала мысленно перерезать тесную веревку, но результата не получила. Но резерв не был пуст! Я с трудом подавила панику. Почему я не могу колдовать?! Я двинулась и почувствовала, как что-то оттягивает шею. Я опустила глаза: на грудь на крепкой тесемке свисал знакомый антимагический амулет. "Я так и забыла взять его у Видара", — рассеянно подумала я, и тут меня осенило. Заклинания не работают из-за амулета! Я облегченно вздохнула. Как бы теперь еще развязаться? Покричать, что ли?

— Эй! Люди-и! — заорала я, чуть не доведя до инфаркта маленькую птичку, сидевшую на подоконнике (она ошалело подпрыгнула и зигзагами полетела прочь).

Мой вопль возымел успех не только у пернатых. Внизу кто-то что-то звучно уронил, сказал по этому поводу непечатное слово и раздраженно затопал по лестнице. Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянул Видар.

— Доброе утро! — жизнерадостно поздоровалась я.

— Ты чего орешь? — недружелюбно спросил он.

— Развяжи меня! — потребовала я.

— Я не самоубийца.

— Да я не буду так больше делать! Это была не я, вернее, я, но... Видар!

Не дослушав меня, Видар захлопнул дверь. Я вздохнула. Логично, в общем-то, но как я могу доказать, что мое временное помешательство прошло? В голове стоял бардак, воспоминания накладывались друг на друга и путались. Я окинула комнату взглядом. В углу, к моей радости, небрежно валялись сумка и меч в ножнах. Я подползла к краю кровати и рывком села. Первоначальным моим планом было допрыгать до угла, но оказалось, что со связанными от бедра до лодыжек ногами сделать это весьма проблематично. Встать с кровати мне еще удалось: покачавшись из стороны в сторону, подобно березе в ураган, я утвердилась на ногах. Очевидно, это была случайная случайность, поскольку после первого же прыжка я благополучно грохнулась на пол, где испуганно замерла: поднятый мною шум наверняка был слышен на весь дом. Но никто и не думал проверять, что произошло. Я, извиваясь, как уж на сковородке, поползла дальше к своей цели. Пересечь комнату, казавшуюся столь маленькой, было нелегко, и заняло это дело уйму времени, поэтому, добравшись до намеченного угла, мне волей-неволей пришлось отдохнуть. Лежа на боку, я рассеянно наблюдала, как высоко поднявшееся солнце запускало на потолок своих зайчиков, отражаясь от какого-то осколка, лежащего на полу. Мысленно досчитав до ста восьмидесяти, я продолжила свои маневры. Я села спиной к стене и, нащупав знакомую рукоятку, потянула меч из ножен. Поддавался он плохо, выдвигался странными рывками, поэтому вытаскивать его до конца я не стала, да и не к чему. Низ ножен удачно уперся в стену, рукоять уткнулась мне в спину, и я прицельно опустила руки до наполовину открытого лезвия. Толи веревка была слишком прочна, толи меч излишне туп, но освободилась я только минут через пятнадцать упорного перетирания пут. Непослушными пальцами я с трудом развязала добротно опутанные ноги, после чего занялась утренней зарядкой: сгибала и разгибала затекшие конечности. На дверце шкафа висело огромное мутное зеркало до самого пола. В нем я с ужасом узрела простоволосую растрепанную девку в жуткого вида белой ночной рубашке, сидящую на полу в какой-то совсем неприличной позе и застращенную собственным отражением. Первым делом я решила переодеться. Моя одежка, кем-то заботливо выстиранная и зашитая по мере возможности, нашлась все в том же шкафу, куда я беззастенчиво залезла. Не обнаружила я лишь моей антикварной куртки, которую, вероятно, выбросили за внешней непригодностью. Честно говоря, попадись мне на глаза такая уникальная вещь, как этот предмет моего гардероба, я бы тоже не раздумывая определила его в выгребную яму (многочисленные мелкие и крупные дыры и оторванный рукав никак не указывали на ценность оной тряпки). "Нарядившись" в светлую рубашку с модной нынче шнуровкой на вороте и не до конца отстиравшимися пятнами крови и в темные штаны с лишь частично зашившимся длинным разрезом, я достала из сумки гребень и, халтурно расчесавшись, собрала волосы в хвост. Вешать на пояс ножны с мечом я не стала, зато дала себе зарок при первой же возможности наведаться к кузнецу: за две ночи, в течение которых клинок валялся на улице на земле, лезвие его заметно потемнело, и к нему намертво присохли какие-то щепки (наверное, от Дерева) и земляная пыль, затупив режущую кромку. Я запоздало сняла с шеи амулет и безалаберно сунула его в карман. Теперь можно и выйти в свет. Я бодро сбежала по лестнице и свернула в кухню за манящим запахом горячего хлеба. Источник аромата нашелся на столе вместе с крынкой молока. Рядом на лавке сидел Видар, задумчиво жующий горбушку. Он скользнул по мне невидящим взглядом, отвернулся, а потом, сообразив, что увидел, вновь на меня уставился. Быстро справившись с удивлением, вампир организованно вскочил, ловко перепрыгнув через лавку, и отошел на пару шагов.