— Понял. После поговорим — на работе. А сейчас о деле.
— О моём репортаже? — заинтересовалась Вера.
— Да. Его не будет.
— Почему? Что случилось?
— Ничего. Всё хорошо. Это дело больше не подлежит огласке. Работает "контора" — собирает улики и не только. А вот когда всё закончится — дело — там решат: стоит хвастаться и чем или нет. Дело государственной важности и проводится под грифом "совершенно секретно"!
— Ведь обещал!
— Ну, мало чего я обещал! Не забывай, Верка, в какой стране мы живём. И у нас, сама в курсе: обещанного три года ждут! Подожди немного, я что-нибудь обязательно придумаю для тебя.
— Ты сам-то в курсе, что к чему? А то тот тип из "конторы" вёл себя очень подозрительно. Взял всё сразу на себя, и меня едва к рукам не прибрал. Он что-то знает о террористах и скрывает! Не исключено: они работали по чьей-то наводке. Учти: контору могут "подкармливать" и твои конкуренты, а не ты один. Не зря же тип испугался параллельно уголовному журналистского расследования. Тебя, как пить дать, заказали! Мешаешь кому-то. И кому — спроси у своего типа! Только не скупись — оплати ему услуги с издержками. Дай сразу столько денег, чтобы он призадумался.
— Над чем?
— Над тем, а стоит ли всё скрывать. Может, есть информация, которую сможет отработать твоя охрана и разобраться с данной проблемой. А он будет вроде и ни при делах — чист!
— Ты соображаешь, Верка, что говоришь и кому? — встрял помощник в беседу сотрудницы с шефом.
— В отличие от некоторых не пила!
— Может ты и права, — молвил озадаченно олигарх. У него пропала вся охота пребывать на даче. Общение с Веркой не принесло ему радости и удовлетворения. А он собирался уединиться с ней. Не получилось. Вера всё предусмотрела, и одним махом решила обе проблемы — избавилась от домогательств шефа на ближайшее время, а заодно заставила его быть в курсе расследования о покушении на них. А соответственно и помощник, как советник олигарха получил доступ к необходимой информации для журналистского расследования.
— По коням, зам, — поднялся шеф с дивана.
— Ура! Будем на кониках кататься-а-а... — обрадовалась Надя.
— Вы — да, но без меня, — откланялся хозяин перед гостями и удалился.
— Слава Богу, — выдохнула облегчённо Люба. — Обошлось.
— Ага, — обмахнула Вера влажной салфеткой вспотевшее лицо. — Могло быть хуже.
— Да хуже уже некуда, ма! Будем выбираться?
— Обязательно! Следует осмотреться. А для этого отправиться на конную прогулку.
Дворецкий, как сторожевой пёс подался вместе с ними на конюшню.
— Чего вдруг? — поинтересовалась Надя у него. — Ты ж помниться — дворецкий!
— Да.
— Знать твоё место во дворе! Вот и сиди там!
— Но кто-то должен вас сопровождать и ублажать. А это как раз и входит в мои обязанности.
— Как и гостей встречать! Что если явится шеф или босс, а тебя нет во дворе — ты гуляешь с нами?
Дворецкий кликнул охранника.
— Сведёшь их с конюхом, — сказал он при всех — гостях. А затем шёпотом добавил, так, чтобы они не слышали: — Глаз с них не спускать! Смотреть в оба!
Телохранитель повиновался, выполняя в точности все указания дворецкого. Он вызвал конюха, и тот поинтересовался способностями наездниц.
— Да моя мама ещё та гонщица, — выдала Надя. — У неё под капотом мотор с целым "табуном" лошадиных сил! А тут ей будет дана всего одна коняка! Справимся, дядя кобылятник.
— Я — конюх!
— Типа как кентавр? — заглянула нему сзади Надя. — Лишних ног нет, и хвоста. Спереди его прячешь? В штанах?
Она махнула демонстративно ногой. Испугала. Конюх резко отскочил от неё, поспешно сведя руки крестом внизу живота.
— Проказница она у нас, — уведомила бабуля.
— Заметил.
— Так, где кони? — не заметила Надя их. — И это — чтоб без телеги! Обойдёмся без повозки... пока! А там посмотрим.
Конюх выпустил коней в загон.
— Выбирайте.
— Мне вон того, — указала Надя на самого ретивого скакуна.
Вместо него конюх предложил ей прокатиться на пони.
— Чё-то я не догоняю! Ты издеваешься? Что за конь — лилипут? Болел в детстве, поэтому не вырос?
— Это карликовая порода.
— Не, на собаках я не катаюсь!
— Да если хочешь знать: монголо-татары воевали на низкорослых лошадях. Они более выносливы и неприхотливы. С помощью них захватчики обскакали полмира, положив к своим ногам!
— Мне полмира не надо. Я частями не беру и на половину не размениваюсь. Мне нужно всё и сразу! Я доступно объясняю?
— Ага. Тогда проверим ваши возможности со способностями сначала в загоне. А там подберу коней для прогулки.
Вера согласилась, приструнив дочь.
— Пони, так пони! Но я живу не в Японии! — заявила недовольно Надя. — Где тут что, кент...авр?
— В смысле?
— Руль, педаль газа и тормоз, который ты!
— Поводья и стремена.
— А сидение?
— Седло.
— Понятно. А как запускается этот четырёхкопытный транспорт? Куда ключ вставлять?
— Не ключ, а хлыст! Но в вашем случае, а особенно твоём — лучше обойтись ударами ног по бокам в стременах.
Конюх продемонстрировал всё сам, оседлав поджарого рысака.
— Я так тоже смогу, — заверила Надя. — Внимание! Смертельный номер!
И прыгнула на пони — повисла, перегнувшись.
— Чё стоишь, кляча? Поехали! Заводись!
Пони не завелась, а вот наездница — мгновенно. Она упала, не удержавшись.
— Ах, ты ещё и брыкаться вздумала!
Пони просто наклонилась к земле, принявшись щипать траву. Надя хлопнула её ладонью по крупу и получила в ответ хвостом по лицу.
— Это чё было?
— Пони отмахнулась от тебя, — пояснил конюх. — И хорошо, что хвостом, а не копытом, приняв за мелкого и назойливого паразита!
— И кто я? Как ты обозвал меня? Вы все это слышали? Вы — мои свидетели! Сам — кентавр!
Так могло продолжаться ещё довольно долго, пока в дело не вступил Серафим. Он подался к самой ретивой кобыле — Буране.
— Нет! Что он делает? — испугался конюх. И бросился вдогонку.
— Только не это-о-о...
Серафим без боязни подошёл к Буране. Та заржала, попятившись, и встала на дыбы. Серафим не свернул с пути, посмотрел кобыле в глаза.
— Успокойся, красавица. Я не причиню тебе вреда.
Он протянул руку. В ней — на открытой ладони — оказалось лакомство — конфета без обёртки.
Бурана опустилась и приняла дар. Серафим погладил её по холке, и она окончательно успокоилась.
Тут и подоспел конюх.
— Как тебе удалось укротить её? Ты дрессировщик?
— Нет, лучше, — объявилась Надя и её родные — мама и бабуля.
— Всё в порядке? — спросила Вера.
— Ваш спутник — волшебник, — заверил конюх. — Я сколько ни пытался совладать с Бураной — всё без толку! Она не слушалась и не подпускала меня к себе. Чего я только не делал и не предпринимал, как ни старался уговорить. А тут ваш друг с одного взгляда укротил.
— Если бы только её, — ухмыльнулась хитро Люба. — А то разит всех баб наповал. Верно, Верка?
— Ну, мама! Прекрати эти свои дурацкие шуточки с подколками!
Осталась узнать: Серафим прирождённый наездник или...
Оказалось в седле ему нет равных. Он погнал Бурану на ограду, и только их видели. Они перемахнули и подались прочь от загона.
Конюх подался за ними на любимом рысаке.
— А мы как, бабоньки? Пешком или по коням? — засуетилась Надя, взглянув на пони.
— Эх! — выдала бабуля. — Сюда бы тачанку да тройку в неё впрячь!
— С бубенцами?
— Ага, ма. Вместо спецсигналов с сиреной, — пошутила Надя.
Она сумела со второй попытки забраться кое-как на пони и задом наперёд. Увидела перед собой хвост. Вновь ударила рукой по крупу. И ситуация повторилась, только на этот раз во время скачки. Пони ударила её хвостом.
Мама с бабулей стали уменьшаться, оставшись вдалеке, и их изображение прыгало перед глазами Нади.
— Ой! Я еду! Скачу-у-у... — не то испугалась, не то обрадовалась она. — Мама-А-А...
— Проказница-А-А... — закричала Вера и Люба в один голос.
Охранник при них связался с иной охраной, а затем конюхом, сообщив о происшествии. Тот мгновенно изменил маршрут следования, а подстать ему и Серафим, уловив краем уха крики с воплями в исполнении Надежды.
Та уже была не рада. Она едва держалась на пони, продолжая скачки вслепую — не могла видеть, что делается впереди, зато отчётливо, что сзади.
Появились преследователи. Они стремительно приближались. Серафим шёл вровень с конюхом, но тот не желал уступать пальмы первенства в скачках заезжему гостю. Они были на корпус от Нади, когда пони резко бросилась в сторону и понеслась вдоль колючего ограждения в направлении опущенного шлагбаума.
Беда была неминуема. Крылатый демон кружил над жертвой, и на этот раз в качестве неё он решил выбрать не Серафима, а ребёнка, дабы досадить ему и отомстить, стремясь сломать его волю.
— Осторожно-о-о... — закричал конюх незадачливой наезднице. — Пригнись! Голову к лошади прижми-и-и...
— Стойте! — выскочил охранник на дорогу, стараясь отпугнуть наездников, только всё ещё больше усугубил, пугнув рысака под конюхом. И тот отстал. Вперёд вырвался Серафим. Он увидел шлагбаум и то: если не убережёт Надю, она со всего маху ударится затылком об него.
Казалось всё. Но... он успел выкинуть вперёд руку и сорвать Надю с пони.
Пони прошла, зацепив лишь гривой шлагбаум, и как ни в чём не бывало, понеслась дальше, а за ней собаки с охраной.
Серафим же видя: ситуация критическая, успел расстаться с дочерью Веры — кинул на охранника. И тот принял на руки дитя.
Бурана перемахнула шлагбаум, а Серафим не удержался в седле и полетел на землю.
Крылатый демон отомстил ему за непокорность судьбе.
На КПП примчались женщины без коней на своих двоих.
— Надька! Проказница-А-А... — бросились к ней мама и бабуля.
— Да я в порядке. А вот Серафим...
— Ой! Что с ним? — опомнилась Вера.
— Я уже вызвал врача шефа, — заверил охранник.
Когда тот примчался на машине минуту спустя, то отогнал женщин от Серафима и не обнаружил ни одного стоящего увечья — даже ссадин с царапинами.
— Не может быть, — не поверил конюх. — После такого падения обычно люди становятся инвалидами, прикованными к постели до конца дней своей жизни!
— То люди, а то Серафим, — выдала Надя.
— А он что — не человек?
— Он...
— Надька! — отняла её мама у охранника. — Прекрати! Лучше скажи: где болит? Испугалась?
— Если бы, а то не успела. У меня штаны сухие! Вот, смотри! Хотя, где тут туалет? Могу я отлучиться вон в те кусты-ы-ы... — стремилась она за колючее ограждение, пытаясь обмануть охрану. Не вышло. Они не повелись.
— Вот вредители! Это же ребёнок! — вмешалась бабуля.
— Не имеем права! И охраняем вас!
Крылатый демон осознал: их так просто ему не удастся достать. Он являлся бесплотным духом, и не мог в одиночку справиться с ангелами-хранителями Веры, Надежды и Любови. Они у них оказались сильны, поскольку женщины держались вместе. А соответственно и ангелы-хранители противостояли ему дружно.
"Погодите! Я найду на вас управу! Бесов натравлю!"
Их он и принялся созывать для вселения в тела тех людей, которых мог без труда искусить. Подался на их поиски.
...Серафим не помнил, что с ним произошло. Доктор подсуетился и ввёл ему успокоительное лекарство со снотворным на свой страх и риск, предупредив об этом спутниц.
— Зачем вы это сделали?! — возмутились они.
— Для его же блага. Пусть человек поспит. Ему станет легче, — заверил доктор.
Ошибся. Серафим начал стонать и кричать сквозь насильственный сон. Он видел то, что прежде не давало ему покоя. Перед ним предстало Чистилище — мрак и более ничего. Тьму время от времени прорезали истошные вопли и крики. Это души грешников томились в аду, взывая о пощаде и помиловании. Но их никто не слышал кроме истязателей, и тех, кто, так же как и они попали сюда впервые.
Бесплотный дух встрепенулся. Крылья не слушались его. Они не были опутаны, но сильно подрезаны. Он не мог лететь, да и не знал куда. Мрак и тьма скрывали всё пространство. Ангел был слеп, не принадлежа данному миру. Ад явился для него тюрьмой. Он стремился вспомнить, как и почему оказался низвергнут из света во тьму. Что-то мешало. Кто-то лишил его памяти.
Во тьме мелькнул огонь. Ангел подался к нему, но тут же отпрянул, уловив жар.
Явился истязатель — огненный демон. Он ликовал.
— Попался, проклятый!
— Что? Кто меня проклял? За что?
— Узнаешь в свой срок, небесная тварь! Мы не выпустим тебя отсюда!
— А как же суд Божий? Вы не вправе отменить его!
— Нет, но после ты окончательно будешь принадлежать нам!
— Неужели я низвергнут в ад?
— Да-а-а...
— Я — падший ангел?
— Почти. Поэтому у тебя есть выбор — принять наш мир и стать наравне с нами, или будешь томиться и мучаться здесь во веки вечные, как души грешников с бренной земли! Выбор всецело за тобой! Бог покинул тебя! Оставил! А мой господин готов поддержать тебя, и одарить благами своего мира. Ведь мы — праведные судьи, а не Бог со своими Светоносными Ангелами! Это они — твари, а не мы! Мы же стараемся очистить все миры от скверны, и наказать неверных! А вы пытаетесь заступаться за убийц, насильников и самоубийц! Подумай и хорошенько! У тебя есть время! А чтобы ты принял правильное решение, я и приставлен к тебе в качестве надзирателя. Готов к путешествию?
— Нет. Мне подрезали крылья.
— Ничего, отрастут! А я тебе помогу.
Огненный демон протянул свою лапу к Ангелу Небесному, и тот ощутил жар и боль.
— Это только начало, если и дальше будешь противиться нам, а станешь на нашу сторону — всё тотчас исчезнет бесследно, и ты заслужишь у господина почёт и уважение. Он ведь и сам когда-то, как и все здесь мы, был Ангелом Небес, но ему не понравился уклад небесных сил, то, как они вели дела. О чём я уже тебе говорил. И захотел очистить миры от скверны, как и подобает, дабы воздать всем по их заслугам. Если праведник — иди в рай, а коли насильник и тать — дорога в ад! И никак иначе! Он за справедливость — праведный суд — не больше и не меньше! А то, что же получается порой: жертва в будущем вновь встретится на Небесах Обетованных со своим земным мучителем после отпущения ему его грехов! Так какой же это рай? Насмешка и издевательство над теми, кто действительно достоин рая! Как и те, кто заслужил ад! Или я не прав? Ты готов опровергнуть меня, Ангел Небесный? Отвечай!
— Не время! И не тебе! А на суде!
— Глупец! Ты всё ещё веришь в справедливость? Тебя оклеветали и низвергли к нам во мрак, лишив Небес! И не бес, а твои же соплеменники! Мы — падшие ангелы — истинные хранители веры, и поборники справедливости! Нас оклеветали здесь всех, как и тебя! Ведь пойми: если кому-то хорошо, значит кому-то обязательно плохо! И им там, на Небесах — хорошо — наплевать на тебя! Никто не явился за тобой сюда, и не узнал, каково тебе тут. Боятся, и не нас, а того, что ты обвинишь их, а знать им не будет дороги туда, откуда они низвергли тебя! А вот мы ничего не боимся и никого! Даже Самого! Поскольку живём в аду! Привыкли! И сослать нас уже некуда! Понял?
