Звери пламени. Часть первая

В палате Мара вяло пробормотал: "Лео передать, что на вечеринку ты сегодня не придешь, ннэ?...", и, не снимая ботинок, завалился дрыхнуть на ее кровать, с блаженным лицом обнимая подушку.

Таэс была слишком занята попытками понять, почему хлыст ведет себя как моток лианы, поэтому отреагировала не сразу. От него и от Мары веяло примерно одинаково — смертельной усталостью. Ледяной вспышкой в сознании мелькнуло последнее, что она видела на Изнанке — Изнанке, которою от нее действительно отрезало будто ножом. Один-единственный взгляд. И сила, от тяжести которой перехватывало дыхание.

Всю жизнь она была практичной девочкой и понимала, что знания о некоторых вещах помогают выжить наравне с рукопашным боем. И теперь, хорошо помня теорию магий, понимала и другое — Йенерис вчера сказал далеко не все. А по Изнанке бродит некромант, по силе превосходящий каймея.

В том, что во главе Ширра-не стоит Луч Смерти, иногда можно найти и плюсы.

Его собратья и их методы распознаются без труда.

Таэс одернула подол и уже в который раз пообещала себе уйти сразу же после "триумфального шествия", как, хихикая, назвал это мероприятие Фрей. Последнего она была готова растерзать с особой жестокостью — провалявшись едва ли не неделю в медблоке, а сегодня еще и пробыв в цепких папашиных ручках до самого вечера, выбрать платье самостоятельно она уже не успевала. Фрея же, отряженного в прокат, по-видимому, заклинило на очередном свидании, потому что приволок он нечто, первоначально принятое Таэс за ночнушку. Менять времени не было, в форме ее бы попросту не пустили, и теперь, скрипя зубами, она изо всех сил старалась не светить бельем — то есть предпочитала не садиться без крайней необходимости и поминутно одергивала юбку.

На стандартные шуточки однокашников по поводу "съема" она огрызалась даже слишком агрессивно — они отходили, удивленно перешептываясь. Причина на то была прозаична до пошлости — деньги. А точнее, тот факт, что последние кредиты пришлось сдать на ремонт распроклятой стойки в главном зале, и теперь помимо позорной ночнушки она красовалась в сапожках теперешней подружки Фрея — только затянувшийся багровый рубец на голени тоже нужно было чем-то прикрыть. Если отбросить сам факт, сапожки были красивыми, дорогими — из тонкой натуральной кожи, но каблук... Нет, возможно, чьи-то ноги каблуки и украшали, создавая иллюзию бесконечной длинны, но Таэс на них ни ходить, ни стоять не умела. В сочетании с невозможностью нормально сесть это приводило ее в бешенство.

Нерхару и без того пришлось умасливать все утро, чтобы он привел ее в более-менее приемлемое состояние — ну да, да, объективно ей надо было вылежать в палате еще неделю, но она что — могла себе это позволить?!... А хлыст? Пока Папаша прыгал над ней, она прыгала над этим чертовым довеском! Причем без малейшего результата. Пришлось позориться и звать брата. Тот закатил глаза и забрал его совсем, сказав, что проклятье одного некроманта пусть снимает второй некромант, а он в такую пакость не полезет. В результате Таэс светила дивная перспектива снова тащиться к каймею — и снова за хлыстом, но уже по собственному почину.

Все вместе это довело ее до состояния, когда Таэс уже начала всерьез сомневаться, а стоило ли уничтожение Лео таких жертв.

К черту, стоило. Из-за этого идиотизма она превратилась черт знает во что, и финал она не пропустит. В конце концов, это ее триумф.

От стимуляторов немного водило, но в целом при необходимости она продержится и до утра.

— Ну, как ты? — Роан вручил ей стакан, за которым ходил к импровизированному бару. — Градусов там нет, я спрашивал. Одни витамины. Так что поправляй здоровье.

Сам он прихлебывал нечто прозрачное и, судя по блеску в глазах, "с градусами". Большая Зимняя Вечеринка — это было, пожалуй, единственное мероприятие учебки Ширра-не, на которое официально допускался алкоголь.

— Где этот раздолбай? Я хочу набить ему физиономию. И не один раз.

Роан закатил глаза и ткнул стаканом в сторону центра тренировочного зала (ничего более подходящего для вечеринки администрация, как всегда, не нашла). Таэс сощурилась, высматривая среди толкущихся там парочек Фрея, но натыкалась только на Ноа, предсказуемо что-то нашептывающего на ушко очередной пассии.

Она поискала глазами Тоби, и обнаружила его у ближней стены вместе с преподавателями. И откуда-то она знала — Йенерис тоже смотрит на него. Просто это слишком сложно заметить. Тогда — почему? Что между ними — на самом деле?

Ведь это же абсурд.

Тоби отвел глаза от знакомого, с которым говорил, и перехватил ее взгляд. Едва заметно улыбнулся, бросил короткий взгляд на Ноа и качнул головой.

Что-то ей подсказывало, что, в отличие от Йенериса, он знал, что вчера она далеко не все время стояла в коридоре. И еще — Таэс не понимала его. Совсем.

— Роан... Они ведь уже давно вместе? Ты же на это когда-то намекал...

— Эсса, ну ты... — Роан захлебнулся коктейлем, и потом еще долго пытался откашляться. Наконец он задумчиво поболтал остатками в стакане и сказал: — Сама знаешь, что такое слухи... Но в общем, да.

— И ты что-нибудь понимаешь?

— Нет. Я, знаешь ли, вообще предпочитаю об этом не задумываться.

— И я тебя понимаю, — Таэс хлебнула из стакана. Анонимная жидкость оказалась кислой, и она скривилась. — Знаешь, я тут подумала... Если меня после всего этого потянет на баб, я сверну Лео шею. На полном серьезе.

— Ты про хлыст?... Лео-то тут причем?

— Если бы не он, я бы и на выстрел к этой дряни не подошла. Прожила бы недолгую, но хотя бы сравнительно нормальную жизнь. А то от изначального варианта меня, похоже, остались одни мозги, и то частично, — она угрюмо посмотрела в стакан и с размаху поставила его на ближайший подоконник. — Ну его, это здоровье. Принеси чего-нибудь "с градусом", иначе я от тоски завою. И скажи, где Фрей — я про него говорила, вообще-то.

— А если принесу — набьешь первую попавшуюся морду и загремишь в карцер, — Роан покачал головой. — Может, и зря ты пришла. А Фрей — он "гулять пошел". Так что можешь не искать.

Он вручил ей свой стакан и растворился в толпе у бара. Таэс машинально отпила и из него, и тут же судорожно вдохнула, отставив подальше — судя по крепости, Роан то ли собрался вдрызг напиться, то ли был железным.

Фрея действительно искать было бесполезно — "гулял" он обычно по весьма определенным местам в компании с текущей пассией. Жаль, что смылся в самом начале — очень хотелось отвесить ему хорошего пинка, и, наверное, сказать спасибо его девушке за сапоги тоже надо бы...

Роан уже успел вернуться, когда на сцену наконец взобрался Съерра, единственный во всем зале выглядевший, как шахтер прямо из забоя. Сжимая в одной руке бутылку, в другой карт, а в зубах — "юлу", он хрипло прокричал традиционные поздравления, машинально отбарабанив в конце четыре объявления администрации, одно личное и расписание на остаток экзаменационной страды. После этого культурная программа считалась открытой, и на сцену начали подниматься музыканты — поговаривали, их лидер был племянником Элеты, и только потому ученикам каждый год доставалась такая роскошь. Съерра спрыгнул в зал, напоследок пригрозив "особо отмороженным" карцером и своим картом поперек хребта — из администрации на вечеринках присутствовал он один и теоретически был ответственным за мероприятие, фактически забивая на свои обязанности уже к полуночи.

Руководство Ширра-не хорошо понимало, что иногда стоит отпустить вожжи.

Загрохотала музыка, однокашники потянулись на "танцплощадку". Роана тоже подхватила под локоть и утащила какая-то девчонка со среднего курса. На его вопросительный взгляд Таэс только махнула рукой: заставлять парня торчать возле нее весь вечер на самой большой вечеринке года — как минимум свинство. Поэтому она забилась в угол и, осторожно присев на подоконник, цедила уже новую смесь — терпкую коричнево-розовую, пытаясь не слишком напиться до "часа Х" и в то же время остро желая нарезаться до поросячьего визга — просто чтобы забыть, насколько все идет наперекосяк.

Поэтому чужой голос у самого уха застал ее врасплох.

— Не передумала, Морой? — от самого вопроса и этой почти мурлыкающей интонации Таэс вздрогнула и неловко соскользнула с подоконника — координация определенно проигрывала градусам. Предательский каблук подвернулся, но ее вовремя поймали. Едва заметно задержавшись, поставили на ноги, и даже сделали это молча.

— Все еще надеешься отвертеться? — Таэс попыталась сделать шаг назад — Лео и не подумал отодвинуться, и теперь, наклонившись, жарко дышал ей в висок. Позади оказался все тот же подоконник, и она попыталась сделать шаг вправо — но наткнулась на его руку. Подняла голову и наконец заметила, как блестят его глаза. — Что, уже принял для храбрости?

— Какая догадливая, — растягивая слова, прошептал он ей прямо в ухо, наклонившись еще ниже. Вторая рука легла на подоконник слева, отрезая последний путь к отступлению. — Так не передумала?

— Нет. И отпусти, иначе...

— Не отпущу, — он придвинулся еще ближе. Таэс отвернулась, понимая, что для драки здесь слишком много преподавателей. И — что Лео не просто пьян. Он очень, очень пьян. Ничем другим его поведение объяснить было нельзя.

По крайней мере, ей хотелось так думать.

— Полетишь через весь зал, — пригрозила девушка, лихорадочно придумывая выход. — Или на это и нарываешься — трусишь платить долги?

— Я не трус! — зло отрезал Лео.

— Вот и докажи! — она с облегчением почувствовала, что задела нужную струнку. Правда, пьяным он сейчас не выглядел — по крайней мере, не больше, чем она. И это пугало.

— Доказать? — он криво ухмыльнулся. — А запросто. Что нам полночь — черт с ней!

Лео резко развернулся и пошел к сцене, целеустремленно проталкиваясь через толпу. Таэс наконец оторвалась от подоконника. В голове царил сумбур.

— Прошу не швырять в меня огрызки за паузу, — разнеслось по всему залу. Девушка вскинула глаза — Лео стоял, как и было в условиях спора, на сцене, по-клоунски кривляясь, чего там, правда не было. — Но, боюсь, мне придется это сказать. Вам и одной девушке — она очень этого ждет, — он посмотрел прямо на нее. Несколько человек обернулось. — У нее постоянно задран нос, наверное, земли под собой не видит... — по залу разнеслись редкие смешки. Таэс задохнулась. — Говорить с ней лучше через решетку — видимо, в детстве не рассказывали, что драться нехорошо... — смешки усилились. — От ее воплей закладывает уши, даром, что поет, — на этом месте в ее сторону повернулся весь курс. — Она носит только форму, хотя с такими ножками это идиотизм, — к курсу присоединилась добрая половина зала, смерив ее оценивающими взглядами. Послышался одобрительный свист. Таэс пошла красными пятнами, кляня про себя Лео и пытаясь одернуть юбку пониже. А он... вдруг перестал кривляться и просто сказал в микрофон, глядя на нее через весь зал: — Таэс Морой, ты сама хотела это услышать. Да, я люблю тебя. Плевать мне на то, что ты из группы А, плевать, что ты меня не любишь, что любишь другого. Плевать... что я такой дурак, что, зная все это, все равно хочу быть рядом с тобой. Поэтому — нет, я не отпущу тебя, — он помолчал и ухмыльнулся. — Ах да. И прости меня, что я, такой тупой гоблин, цеплялся к такой прекрасной тебе. Надеюсь, цитата была достаточно точной?... Спасибо за внимание, — Лео отвесил шутовской поклон и спрыгнул вниз.

Зал грохнул аплодисментами, музыканты, видимо, в связи с прозвучавшей тематикой, заиграли медленный танец, а Таэс в ступоре наблюдала, как он идет обратно.

Чертов Лео, переиграл. И как переиграл...

Это не выглядело, как уничтожение. Это выглядело... по-настоящему.

Таэс развернулась и побрела к выходу, а от него — по короткой дороге к казарме, срезая через склады. Она забыла, что может уже не мучиться с каблуками, а просто полететь — в голове билось одно: проиграла.

Она проиграла.

Проиграла.

Наверное, поэтому и не услышала, что за ней идут, и очнулась слишком поздно — Лео уже догнал ее. Шепнул на ухо:

— Понравилось?

— Что это была за ересь? — наконец смогла выговорить она, чуть более нервно, чем хотела. Потерянно оглянулась — одинокий фонарь был в двадцати шагах позади, вокруг теснились стены складов. И ни души. Черт... Не стоило идти задворками. И в этот проход тоже не стоило сворачивать... И вообще все это затевать, если уж на то пошло.

— Разве я не сказал того, о чем договаривались? Наверное, да — иначе стоял бы не здесь, а сорока метрами ниже, — руки Лео поймали ее потерянно шарящие по пояску ладони. Он сделал шаг навстречу, заставляя отступать, прижимая к стене.

— Ты что, запоминал дословно? — она попыталась вырвать руки. И, только когда его фигура заслонила тусклый свет фонаря, осознала, что ростом и сложением это взрослый мужчина, а по боевым дисциплинам он на шесть пунктов рейтинга выше ее.

— Да... — пальцы неожиданно оказались свободными. Он снова запер ее в клетку — из своих рук, заставляя вжиматься в стену, чтобы не касаться его. — У меня хорошая память. Очень хорошая, — он сделал еще полшага к ней, наклоняясь, жарко дыша у самого уха. — Я помню, что...

— Лео, отпусти... Это уже не смешно, — руки пытались упереться ему в грудь, но только соскальзывали к распахнутому воротнику. Он судорожно вздохнул, обнимая, прижимая к себе так, что перехватывало дыхание.

— Рольф. Ты же знаешь, как меня зовут, — она отвернулась, настойчиво напоминая себе, кто это. Не поддаваться. Не... Горячее дыхание обжигало шею, в голове мутилось. Она чувствовала, как колотится его сердце, как тяжело вздымается грудь. — Не отпущу тебя. Никогда.

У нее такое тонкое платье. А у него — такие горячие руки. Скользящие по спине, плечам... Ласкающие.

Губы у него тоже горячие. Жаркие... Целующие так страстно... Так...

Она не выдержала — и ответила. Прильнула всем телом, хотя ближе уже, наверное, было нельзя... Руки скользнули по его груди, по гладкой коже в распахнутом вороте, по шее, стягивая ремешок с тяжелых волос. Он тихо застонал, переплетая ее пальцы со своими, целуя каждую линию на ладони. Рванул ворот, распахивая рубашку, приложил ее руку к обнаженной груди.

Горячая кожа льнула к ладони, голова кружилась. Жаркие губы скользили по шее, покрывали поцелуями плечи... Она гладила его по груди, по шее, зарывалась пальцами в волосы и, задыхаясь, чувствовала, как под пальцами бешено колотится его сердце, как он целует ямочку у плеча, зарываясь в нее лицом, как сплетаются их пальцы... Почти неощутимые, упали бретельки платья.

— Рольф...

— Какая ты красивая... — едва слышно прошептал он. Накрыл ее губы своими. — Не захочешь, ничего не будет. Хочешь?...

Он целовал ее веки, щеки, лоб — нежно и почти грустно. А она касалась кожей — кожи, каждой линией, каждым изгибом, ощущала, как скользят по ней чужие руки, прижимая еще ближе, и понимала — она не хочет, чтобы это кончалось. Не сейчас. Никогда. И, закрыв глаза, уронила тихое:

— Да.

Он тихо выдохнул: "Любимая..." Ладони мягко провели по спине...