От случайного попутчика у меня осталась кредитка. В голову приятелю конечно не влезть, и код не узнать, но я поступил так, как делал не раз в прошлой жизни. Вставив карту в банкомат, набрал самую простую комбинацию, потом еще и еще... Комбинаторика — забавная наука, а банковские работники такие простофили. Зачем предлагать пароль, который может разгадать и ребенок? Таким образом, обналичив все имевшиеся средства — две с половиной тысячи динаров, я решил воспользоваться всеми благами цивилизованной планеты.
Кармина лежала на совершенно противоположном полюсе галактики, чем Сиберия, но после Брода мне вовсе не хотелось попасть в ледяную клетку, куда меня так настойчиво пихали.
'Хватит с меня 'нужно' и 'должен'. Марк Рысь больше никому и ничего не должен, кроме тебя, Рита'.
С этой удовлетворяющей мыслью я шел по залу ожидания. Он также служил бесплатной гостиницей, в которой на жестких сидениях, ожидая подходящего попутного рейса в дальний угол галактики, люди жались месяцами и неделями целыми семьями. Многие, у кого не было возможности покинуть буферную зону или права вылететь, без права пребывания на территории Кармины, проводили в таком состоянии дни и ночи, ведя вполне нормальную деловую жизнь. Здесь велась бойкая торговля, заключались сделки, контракты.
Сверкающая тысячью огней, похожая на перевернутое веретено башня терминала, манила сотнями предложений дешевых комнат, коек и даже углов. У меня, как и у тысяч обитателей этого улья, не было разрешения на пересечение буферной зоны, но Марка Рысь не могли остановить преграды в виде кордона и лазерного периметра при выходе с вокзала.
Приняв скучающий вид, я фланировал мимо выхода, замечая что и как устроено. Процедура была более тщательной, чем при входе в терминал, но нет нерешаемых проблем. Я твердо решил придерживаться этой мысли. Случай — вот то, что я любил, и он обычно сопутствовал мне. Я решил положиться на него, сел напротив входа и стал наблюдать.
Порывшись в кармане, нашел моток ниток, и, стянув их в нехитрую конструкцию, принялся забавляться веревочкой. Эта игра не просто убивала время, а была способом собраться с мыслями, связать воедино то, что прежде не желало становиться единым целым. Иными словами, она заставляла шарики в голове вертеться по правильным орбитам.
Спустя три года я, наконец, на свободе. Один, не связан никакими обязательствами, и теперь я мог начать поиски убийц Риты и тех, кто засадил меня на Брод. У меня сложилось вполне четкое представление, что и то и другое связано между собой. А потому, искать нужно в одном направлении.
Кармина считалась частью Метрополии, хотя и находилась довольно далеко от центра. Это была высокотехнологичная планета, пусть и со своим причудливым аристократическим уклоном. В глазах рябило от хитонов в сочетании с мечами. Не хватало только лошадей, но я уверен, и их тут хватает. А еще Кармина была опутала единой инфо-сетью — всего лишь крохотный сегмент галактической паутины. На терминале предлагали бесплатный доступ для всех, но меня он не интересовал. Нужно найти тот, которым пользовались только представители власти. Мне нужна планетарная правительственная база данных, с выходом на галактическую базу данных преступников. Мое лицо конечно светится там, но не Ди Джоя.
Пальцы сделали замысловатое движение и ниточки легли идеально правильным узором. Это показалось мне добрым знаком.
На две тысячи динаров можно было жить несколько месяцев как король на вокзале, но недостаточно, чтобы передо мной распахнулись двери в закрытый клуб под названием 'Элита', приближенная к Кесарю, как именовали правителя планеты. Номинально Карминой управлял наместник, один из царевичей, и местных буквально распирало от гордости, но похоже, сейчас его не было на месте, а значит дисциплина как водится в отсутствие начальства, должна быть на нуле.
В этом я убедился, стащив кошелек у зазевавшегося гражданина прямо перед носом у одного из охранников контроля.
День я использовал не зря — приобрел голограм— планшет, на вид обыкновенные часы, но с неприличным количеством начинки. Одним нажатием сенсора на ладони вспыхнула объемная карта столицы и окрестностей. Полюбовался на местные достопримечательности. В городе было просто баснословное число музеев и картинных галерей. Как оказалось, больше половины из них основал нынешний наместник.
'Что за нелепый человек',— подумал я и усмехнулся. Пока просматривал милые пасторальные пейзажи и не менее милые акварельные портреты, в голове созрел план, дурацкий, конечно, но вполне имеющий право на существование. На днях во дворце Кесаря должна пройти благотворительная выставка -распродажа. И по счастливому стечению обстоятельств, именно во дворце находился главный инфоцентр всей планеты. Точнее под ним.
Потянувшись, я убрал волшебную веревочку в карман и, накинув капюшон, принялся искать мой счастливый случай. Долго ждать его не пришлось, правда он всколыхнул неприятные и грустные вспоминания, но выбирать не пришлось. Духота и влажность в терминале сделали свое дело, главе одного шумного норманнского семейства стало плохо. Домочадцы тут же подняли такой крик, что не прошло и пяти минут, как через входные ворота примчалась бригада медпомощи. Я добавил масла в огонь позвонив сразу по десяти горячим линиям, и совсем скоро вокруг так и не пришедшего в себя мужчины, образовалась довольно внушительная толпа из пятнадцати медиков и почти вдвое больше зевак и сочувствующих. В такой суете не составило особого труда подобраться поближе и сделать маленький укольчик еще троим зевакам в шею. То, что им вколол, было забористой смесью собственного изобретения. Этот коктейль я приготовил за пять минут в уборной из содержимого местной аптеки.
Когда трое подопытных изобразили падучую, свободное место вокруг них мигом расчистилось. Видимо вокзальные зеваки начали понимать, что дело тут нечисто.
Кто первым произнес слово 'лихорадка', я так и не узнал, но мысленно поблагодарил сметливого парня. Оказалось, бригады скорой были совсем не лишними. Я стоял чуть поодаль и наблюдал за нарастающей шумихой, Улучив момент, когда накал страстей достиг максимума в зал посыпались стражи порядка, я ловко смешался с толчеей и доверительно сообщил одному из них, что я дипломированный специалист, и симптомы того, что вижу, очень похожи на лихорадку Илла. Я вспомнил самую страшную болезнь на Броде. Вряд ли многие слышали, что это такое, но симптомы и последствия для непосвященных звучали весьма устрашающе.
Ушастые зеваки тут же подхватили новость, которая волнами пошла распространяться по залу. Как всегда кто-то первым поднял панику — эпидемия! И как следствие — люди весьма умные создания — решили оказаться подальше от источника потенциальной заразы. Образовалась давка — затоптанные ноги, порванные рукава.
Я уже потянул на себя понравившийся белый халат одного из медиков. На удачу в кармане образовалась весьма похожая на мою физиономию карточка.
— Нужно немедленно эвакуировать больного,— я обратился к старшему офицеру с таким видом, что тот понял — случись что, ответственность ляжет именно на него.
Поэтому уже через минуту я с криками: 'Расступись! Дорогу карете!!' бежал с катившейся впереди меня тележкой с больным к парковочной площадке терминала, разумеется уже по ту сторону заветных ворот.
Пожелав полицейским удачного дня, а своим 'коллегам' поскорее забрать четверых в эпидемиологический центр, я скинул халат в ближайшем проулке. Вдохнул воздух столицы — влажный, наполненный ароматом цветущих инеистых деревьев, которые здесь росли в изобилии — ярко фиолетовые, вишневые и красные бутоны, словно присыпанные снегом. Отсюда и их название. Они сочетались с цветом неба, по которому проскальзывали ультрамариновые сполохи. Похоже, магнитные бури были здесь привычным явлением. Прогуливаясь по берегу самого прекрасного озера на планете, я отобедал чем-то, напоминающим курятиной с картошкой, завернутой в тонкую лепешку и сдобрил все это случайно обнаруженным в продаже квасом. Не думал встретить этот напиток за пределами Самоцветного пояса.
Интересующий вопрос я задал румяной торговке в красном головном платке. Желание наместника. — был ответ. Похоже, этот наместник был весьма оригинальных взглядов. Что еще скажешь о порядках, царивших в этом аристократическом обществе? Рыская по улицам и заглядывая в галереи, я примечал не только системы сигнализаций и устройство охраны, но и размахивающего кнутом погонщика лошадей, волокущих плывущий на воздушной подушке экипаж в виде лодки. Внимательность — залог выживаемости. Те, кто попадались ему на пути, отделывались испугом, а в худшем случае ударом шестиконечного бича.
На некоторые выставки вход мне был заказан: 'Только для Элиты'. Как и в некоторые части города, огороженные двойным лазерным периметром. Там располагались кварталы знати. Ее представители, разряженные в пух и прах в золотые и серебряные парчовые одежды, какие, должно быть даже Василевс бы побрезговал надеть из-за своей аляповатости, важно переваливаясь, дефилировали по фешенебельным игровым центрам и висячим садам. Вообще то столица оказалась весьма красивым городом, утопающим в зелени, цветах, виноградных лозах и фонтанах — каких здесь только не встретишь. Вода была насыщенного цвета индиго, который, как я узнал, получался из-за растворяющегося в ней минерала фирюзы. Дети с восторгом плескались в источниках, и даже многие взрослые останавливались, чтобы полюбоваться на это зрелище. Я был в их числе. Почему бы и нет. До вечера еще оставалось немало времени. Нужную галерею, как и картины, я уже приметил.
На завтрашней благотворительной выставке мне будет чем похвастаться перед покупателями. А пока я улегся на парапет одного из фонтанов и уставился на свое колеблющееся отражение. Перевернувшись на спину, заложил руки за голову и принялся наблюдать, как цвет дня медленно сменяется оттенками сумерек.
Глава 18 — Соль
В галактике миллионы планет, тысячи из них пригодны для терраформирования, сотни обитаемы, десятки сверхкомфортны. Но есть такие как Брод, которые называют адом на земле, а есть как Соль, где ад становится вечностью, а потому входит в порядок привычных и обыденных вещей. И ад может быть эстетичным, потому, даже на таких планетах найдутся ценители, которые скажут, что они прекрасны.
Мой брат считал свою вотчину в системе Рыб идеальной. Планета Соль в два раза превышала Кармину и в полтора Океану. Возникшая когда-то от взрыва белого карлика, она так и не превратилась в коричневый,совершенно непригодная для жизни, но все же Византия принесла жизнь туда, где ее быть не могло.
В океане гелия плавали полусферические линзы лабораторий, меж которыми сновали туда сюда легкие модули, похожие на жемчужины. Напоминающие медуз оболочки жилых комплексов плавали по воле течений, неторопливо дрейфуя от одного искусственного рифа до другого, почти на самой поверхности. Рассеянные лучи солнца окрашивали это своеобразное море в опаловые цвета. Тут и притаился дом моего брата.
'Рыба-меч' нырнула носом в эту расцвеченную золотыми и розовыми сполохами плену. Жемчужины-модули лениво расступись и, окружив крейсер двумя плотными кольцами, начали водить хороводы, Юмор у Константина всегда был своеобразный — так он приветствовал нас. Хозяин главного исследовательского центра галактики, и при этом совершенно чуждый любой общественной деятельности, был чудаком и в чем-то даже гением.
Наконец, мягко ткнувшись носом в 'коралловый риф', крейсер замер. Громовой голос Гефеста, отдающего приказы команде, казался слишком громким для этого неторопливого места, где никогда не бывает суеты. Створки переборок отворились словно раковина устрицы и я ступил на первую ступеньку трапа, спускающегося на скользкую на вид губчатую поверхность холла.
Прочные купола создавали внутри воздушные пузыри, делая атмосферу вполне пригодной для комфортного проживания. Большинство ученых сновали туда— сюда с ворохами планшеток, увешанные всевозможными устройствами. Многие из них проводили здесь всю жизнь. Константин охотился за выдающимися умами, переманивая ученых от норманнских дворов и даже Каганата.
Оставив Гефеста препираться с пришедшими на санконтроль работниками — в плане чистоты у Константина был пунктик — я направился через широкий холл в компании морских коньков, окруженных шариками питательной среды. Видимо я понравился этим любопытным созданиям, потому как они сразу начали вокруг меня свой разноцветный танец.
Прозрачные стены иногда были совершенно незаметными, так, что несколько раз я впечатывался носом в одну из них. Лабиринт стеклянных переходов вывел к вполне видимому лифту. Меня никто не встречал, но я уже давно привык к рассеянности брата, он мог позабыть, что мы разговаривали минуту назад. Я послал ему сигнал на полпути через темный жгут. Когда капля темной материи растягивалась в нано-струну, по которой за миллисекунды предавались в спрессованном виде терабайты информации — баснословно дорогой способ связи. Я не был любителем сорить деньгами, но ситуация требовала сохранить нашу встречу в тайне.
Серебристые кольца переноса скользнули вдоль тела, сканируя и определяя параметры перемещения. Не успел я и глазом моргнуть, как оказался в святая святых — главной лаборатории.
Найти хозяина сего святилища оказалось непросто. Даже размеры помещения, где не было ни одного ровного угла представить затруднительно. Колеблющаяся аморфная масса стен могла растягиваться до необозримых размеров, при случае поглотить и парочку звездолетов, если бы эксперименты Константина привели в эту область.
Характер брата был переменчив словно стихия на родной планете. Он одновременно курировал до сотни проектов, правда далеко не все из них впоследствии доводил до ума. Одним из последних его открытий и был нано— жгут. Разумеется все его расходы оплачивала метрополия, беззастенчиво пользуясь полным презрением к деньгам и личному комфорту царевичу. Себе он и копейки не оставлял.
Отмахнувшись от экранов, плавающих в невесомости, я поспешно покинул эту часть лаборатории, и вступил в помещение с нормальной гравитацией. Виляя хвостами ко мне подбежали две заросшие по самые глаза псины. Здоровенные волкодавы были любимицами брата, и каждый раз, зная как я отношусь к собакам, он спускал из бегать где вздумается. Не то, чтобы это была фобия, но неприязнь к ним я испытывал такую, что даже оставил в качестве украшения на одной из них то, что не хотел видеть никогда в жизни. И все же сейчас я вернулся. Три года прошло...
Вытерев щеку, мокрую от собачьих нежностей, я похлопал рыжую Варну и потрепал за ухом ее друга Шибу. В противном случае меня грозили придавить лапами и оставить так, пока хозяин не разберется, стою ли я того, чтобы оставить в живых или дать отгрызть мне пару конечностей. Зубки у этих мастодонтов были что надо.
— Ну, ведите меня к своему хозяину,— сказал я, Собаки с радостным лаем помчались вперед, по пути снося совершенно непонятного вида приборы. Я пробирался вслед за ними, наполовину оглушенный из-за необычных свойств воздуха в помещении. Над этим изобретением — бесшумным оружием — брат работал уже около пяти лет. Похоже дело все еще стопорилось,
