Но вместе плавучих и ползучих меня ждал сеанс ясновидения. Лужа на пару секунд подернулась темнотой, словно кто-то задернул покрывало, а потом фокусник сорвал его — и вуаля! Вода стала полупрозрачной, как будто это большое стекло. А я — смотрю сквозь него. И вижу комнату, в которой только что была.
Мечислав, держащий меня на руках, и что-то выговаривающий подчиненному. Ошалелый Вадим, пытающийся разжать мои сведенные пальцы. Я, в роли чувствительной трепетной барышни на руках галантного кавалера. И Лаврик в роли трупа.
Из общей картины выпадает только сердце, в которое я вцепилась хваткой бульдога.
И вся комната, все предметы в ней переливались разными тонами. Сама комната — и мебель в ней — светло-серым. И я поняла — это — не живое. Мебель из ДСП, пластмассы, еще какой-то химической пакости. То, что неживое, не даст живую ауру. Яркий красно-сине-зеленый ореол вокруг Мечислава мешался с очень похожим ореолом вокруг меня. Хотя оттенки и были немного другими. Вадим светился желтыми, оранжевыми, фиолетовыми и зелеными тонами. И на ауры обоих вампиров была наброшена тонкая черная сетка. Словно множество спаянных вместе черных снежинок.
Они не мертвые, но и не живые. Но почему я раньше этого не видела? Не понимала? Видела ауры вокруг вампиров обычными, только с черным рисунком? Или ТАК можно видеть только здесь? Тишина. Нет? Можно и там, но у меня не хватит сил?
Опять тишина?
А чего тогда мне не хватает? Опыта?
Легкий ветерок ласково погладил волосы. Деревья одобрительно зашумели. Ясно. Да без вопросов! Я не Николай Второй. Так что учиться — будем. Активно! Беда в том, что Мечислав практически ничему меня научить не мог. Магия вампира у меня просто не работала. Призыв животных, тех же тигров, удавался ему без труда. А мне... Когда я пыталась позвать даже самого обыкновенного кота — тот чихать на меня хотел. И в то же время манипуляции с аурой оборотней давались мне все легче и легче. И убрать какие-то повреждения, и закрыть способность к трансформации, и наоборот, усилить ее так, чтобы рисунок полыхнул — и оборотень перекинулся по моему желанию — это мне давалось легко. Но опять-таки, я должна была делать не то, чему меня учил Мечислав, а свое. То, что было правильным для меня. Соответственно, вампир этого делать не мог. И после пяти-шести скандалов мы решили ограничиться теорией. А практика? А что практика? Я немного поиздевалась над Валентином и Ленькой, поработала с Настей — и на этом остановилась.
Резкий порыв ветра был похож на подзатыльник. Во всяком случае, он ощутимо толкнул меня к луже. Хватит думать, смотри давай!
И я взглянула туда, куда вовсе не хотелось. На певца. И даже ахнула от удивления.
— Что!?
Лаврентий Ленинович Гулькин был абсолютно пуст. Вообще. Никакой ауры. Даже того серого ореола, который трое суток окружает умерших. Даже этого не было. Как будто его кто-то высосал досуха.
Но как?! А сердце?
Серый комок в моей руке был не просто пуст. Если так можно выразиться, он был просто с отрицательным знаком. Не пустота, а отсутствие даже пустоты. Как мумия в музее — если ЭТО и было когда-нибудь человеком, то сейчас это просто органика. Мы же не читаем ауру перегноя или торфа. Только ауру растений.
Мать-перемать... растение ее об хвост...
Так НЕ БЫВАЕТ!!!
Это могло быть, если Лаврик умер лет пятьдесят назад. Или сто пятьдесят! А заодно успел разложиться и покормить червей. Но днем он был еще жив! И даже ночью. Как такое может быть?
Деревья зашумели, и до меня дошло, что я говорю вслух. Этого еще не хватало! В этом месте, где силу имеет каждое слово... Доказывай потом через спиритическое блюдечко, что я не верблюд...
Лужа воды опять на миг помутнела — и я увидела.
Пустое пространство. В нем колышется шарик света, переливающийся разными цветами. И я понимаю, что это имитация ауры. На каком-то подсознательном уровне, как это бывает во сне. Потом рядом появляется этакий хрестоматийный маг — в черном балахоне и с волшебной палочкой. Он начинает размахивать палочкой, потом втыкает ее в ауру — и та начинает тускнеть, гаснуть, а потом и вовсе исчезает. Остается такая же пустая оболочка, как сердце Лаврентия. Зато палочка в руках мага сияет разными цветами. Он взмахивает ей — и с кончика срывается огромный огненный шар.
Лужа гаснет.
Я вздохнула — и вытянулась прямо рядом с лужей.
— спасибо за учебный показ для остолопов-недоучек.
Деревья зашумели добродушно и чуть ехидно. Типа 'не за что...'. Я не удержалась:
— А можно посмотреть, что происходит вокруг моей тушки? Любопытно же?
И я перевернулась на живот, вытянув шею.
Лужа послушно засветилась. Мечислав что-то выговаривал Вадиму. Тот оправдывался. Без изменений.
— я здесь так мало?
Легкий ветерок взвихрил рябь на луже. И я опять увидела только серую поверхность воды. Встала, потянулась — и улыбнулась лесу. Вообще всему этому кусочку мира. Как хорошо, что это место — существует.
— Спасибо вам. Мне пора?
Ветер растрепал мне волосы, словно подмигнул.
'Пора — пора. Но ты приходи еще, тебя будут ждать...'
И в следующий миг я почувствовала... полет? Словно меня сбросили в мое тело на скоростном лифте.
* * *
Мечислав был в гневе. Хотя что значит — гнев? Как-то суховато и коротко. Вампир был в ярости. В бешенстве. И на шаг от отрывания головы своему помощнику.
Вадим виновато опускал глаза и пытался разжать Юлины пальцы, намертво сомкнувшиеся вокруг серого мерзкого комка, когда-то бывшего сердцем популярного певца. И молчал.
Оно и к лучшему. Мечислав и так едва удерживался, чтобы не перейти от устного разноса к физическому разрыву подчиненного на несколько сотен кусочков. Останавливало только беспомощное Юлино тело на руках. Хотя тушку можно и на диван пристроить...
— Чем ты думал!? Головой!? Я искренне сомневаюсь, что твоя пустая тыква способна родить хоть одну здравую мысль! Зачем ты дал ей эту гадость!? Ты же знаешь, что ее сила — непредсказуема! И сама Юля совершенно не может ее контролировать! Дать ей магический предмет — все равно, что бросить натрий в воду. И ждать, пока что-то произойдет! А уж тем более, что-то настолько неизвестное!!! Болван!!!
Вампира почти трясло. Сейчас было решительно не время для любых происшествий. Через пару часов прибывает Альфонсо да Силва. И как никогда им необходимо быть сильными. Быть единым отрядом. Все уже оговорено и отлажено до мелочей. Каждый знает свое место в предстоящем спектакле. И каждый понимает, что можно сказать, а о чем надо и умолчать. И вот, его правая рука, его фамилиар, может просто выпасть из всего сценария. И почему?! По неосторожности его подчиненного!
Мечислав и сам себе не признался бы, что под его гневом таится страх. Но не за срыв сценария. Да черт бы с ним! За семьсот лет жизни научишься импровизировать и изворачиваться — или просто не выживешь.
За Юлю.
Вампиру решительно не хотелось искать нового фамилиара. Да и где еще ТАКУЮ найдешь?
* * *
Не успела я открыть глаза, как Мечислав встряхнул меня со всей вампирской дури. Дури оказалось много — у меня только зубы лязгнули.
— Ты что — сдурел!? — возмутилась я.
— Нет! Это ты — сдурела! — вампир был просто в бешенстве. — Ты хоть представляешь, что могло с тобой случиться?!
— Ничего. Ровным счетом, — отозвалась я. — И поставь меня на пол. Имей совесть!
Мечислав выразился в том смысле, что имел он и меня, и ту совесть — в библейском смысле, но на пол меня опустил.
— Попробуй — сама стоять сможешь?
Он стремительно успокаивался. А я так же стремительно раздражалась.
Стоять без подпорок получалось плохо. Вампир заметил это — и крепко обнял меня за талию.
— убери руки — зашипела я.
— Если я уберу руки — ты упадешь. А мне не нужен фамилиар с разбитым носом, тем более перед приездом Альфонсо да Силвы.
— Черт!
Вот про приезжающего клыкозавра я полностью забыла.
— А не пора ли нам тогда пора? Сколько у нас времени до его приезда? Посмотреть — посмотрели, теперь надо бежать!
— Пора, — решил Мечислав. — Ну-ка...
В следующий миг я опять очутилась на руках у вампира.
— Отпусти. Сама дойду.
— Юля, нам некогда играть в эти игры, — цыкнул на меня вампир. — Не будь ребенком.
Я обиженно замолчала. Ну и пожалуйста. И вообще — сам дурак!
— Лучше расскажи пока — что ты видела или почувствовала. Ты ведь была не просто в обмороке...
Вампир легко, как котенка, нес меня вниз по лестнице.
— а на это у нас есть время? — зло огрызнулась я.
— На это — есть. Я слушаю.
— Имеющий уши да услышит больше чуши, — но больше я огрызаться не стала. Дело — прежде всего. Особенно когда начальство на подлете. — Я действительно кое-что видела. Не знаю этого ритуала, но подозреваю, что из Лаврика просто высосали всю силу. Магическую, жизненную... вообще всю, которую можно.
— И как это сделали?
Я пожала плечами. То есть попыталась пожать ими — и чуть не съездила вампиру по подбородку.
— Не знаю. Так, или иначе... с помощью какого-нибудь предмета...
— Какого?
— Не знаю. Я только поняла, ЧТО произошло, но не КТО и КАК это сделал.
— Это лучше, чем ничего. Но все равно мало.
— Тогда садись там посреди комнаты и начинай медитировать. Или надевай кепку, бери трубку со скрипкой и ищи Ватсона, — настроение уверенно сползало к отметке 'шторм'. — Авось, сам поймешь, что и к чему.
— Ладно, пушистик, извини, — вампир усадил меня на заднее сиденье в машину и погладил по волосам. — Просто теперь нам надо разобраться, что и к чему. А при ожидающемся визите Альфонсо...
— Можно подумать, что одного Альфонсо нам было мало.
Судя по лицу Мечислава — даже Альфонсо уже был в избытке.
— Вадим, оставь тут оборотней, пусть попробуют найти следы убийцы, хоть какой-то запах...
Вампир подозвал Александра и начал отдавать какие-то распоряжения.
Я сидела и пыталась понять, ЧТО мне не нравится. Кроме самого убийства. Но мысли путались. Кому может понадобиться убийство этого певуна? Кроме тех, кому он надоел до печеночных колик?
Но такие звездочки недолговечны. Год, два — и Лаврик затух бы сам. Чай, не Филя Киркоров. Вместо этого кто-то убивает его для жертвоприношения. Хотя какая из него жертва?
И вообще — почему именно его!? Пришибли бы лучше кого другого — нам проблем меньше! Маньяка все равно придется ловить, но хотя бы все было тихо и без шума. Так уж устроена наша страна. Пришибли Лаврика — поднимется визг. А если при исполнении своего долга погибли пятьдесят милиционеров (пардон, уже — полицаев) никто и ухом не чихнет. Хотя пользы от них намного больше, чем от Лаврика. Вот! Я поймала за хвост шальную мысль и поглядела на Мечислава.
— Кому мог понадобиться этот урод?
Вампир пожал плечами.
— поймаем психа — спросим.
— Ты не понял, — отмахнулась я. — Вот смотри. Я — псих...
— Я уже боюсь...
— Заметно. Ой!
— Что?
— Мечислав! Мы неправы! Псих — это когда просто воображаемое. А ведь из Лаврика действительно вытянули силу. То есть, это осознанное жертвоприношение...
— Ладно. Назовем нашего маньяка — жрецом.
— Хорошо. Пусть я — жрец. И мне нужна жертва. Срочно. А что дальше?
— Ты ищешь жертву? — предположил подошедший Вадим.
— Вот! А как я ее ищу?
— Ну... не знаю.
— Наводящий вопрос! — я подняла палец верх. Любовь к Шерлоку Холмсу сделала свое черное дело, и я чувствовала себя маститым детективом. — А как я ищу себе новую блузку в магазине?
— Просто смотришь по сторонам?
— Верно!
— То есть надо искать кого-то, с кем общался Лаврик.
— Кто-то в гостинице?
— Возможно. Юля тебе надо бы там побывать. Вдруг ты почувствуешь этого Жреца? Если он выпил силу, он должен быть...
— Не знаю. У меня опыта — ноль. Даже — минус.
— Это — потом, — оборвал нас с Вадимом Мечислав. — Где шофер?
— Здесь, — Сашка прыгнул за руль своего пожарного монстра. Вампиры тоже не заставили себя ждать.
— Жреца мы найдем. Но сначала — Альфонсо, — подвел итог Князь Города.
Машина мчалась сквозь ночь.
Глава 6.
К нам приехал, к нам приехал... и привез нам воз проблем!
Я сидела в кресле и любовалась отражением в зеркале. Вадим и Владимир носились как подстреленные по всему клубу, исправляя сто пятьдесят Очень Больших Недостатков, пятьдесят Мелких Неурядиц и двадцать пять Пустяковых Проблем, которые всегда возникают за час до приезда Очень Важной Особы и медленно начинают расти, как снежный ком.
А потом обрушиваются, погребая под собой весь торжественный церемониал.
Альфонсо однозначно был Очень Важной Особью. А я — личным фамилиаром Князя Города. Поэтому пока меня никто не доставал. А только приводили в порядок.
В этаком 'вампирском' стиле.
Мой костюм был признан недостаточно торжественным. Прическа — разлохматилась. А макияж — это вообще позор всех визажистов планеты (подразумевалось, что они от такого ужаса взвоют и дружным строем пойдут делать харакири. Мне).
Волосы уложили в высокую прическу. Из тех, на которые раньше крепили цветы, фрукты, перья и даже модели кораблей. То есть пытались уложить. Пришлось вмешаться, рявкнуть, что я не собираюсь носить на голове пчелиный улей — и переделать все на простой узел с парой выпущенных локонов. Вот против косметики возразить не получилось. Мечислав просил если что — изображать барби. Главное тут — не переигрывать. А какая же барби — без косметики?
Главный и страшный протест я выдала, увидев платье.
Почему?
А вы представьте себе этакий чулок телесного цвета. Полностью облегающий, и вообще не оставляющий простора воображению. Вот. Поверх него — чуть более расширенный вариант чулка, только из черно-серебряного кружева. И создается впечатление, что платье состоит только из кружева, надетого на голое тело. Сюда же положены черные чулки с серебряным рисунком в виде лилий, черные же туфли — и комплект тяжелых серебряных украшений.
Тоже весьма оригинальный. Витое серебряное ожерелье с черненным рисунком (те же лилии, причем такие, что хотелось спросить — вампир их не во Франции попер? Раньше такими преступников клеймили...), одним своим видом говорило о жуткой старости. Как и несколько тяжелых браслетов, как и кольца с серьгами... чуть уши не оторвались, тяжелые, заразы...
— Серебро? Вампиры же вроде не любят? — поинтересовалась я у Татьяны.
— Правильно. Не любят. Но это Мечислав приказал. Альфонсо — та еще сволочь. И может быть опасен.
Спасибо, я и сама догадалась.
— И что? Эти бусики у него в зубах застрянут — если что не так?
Оборотниха нервно фыркнула.
— Нет. Но они могут его обжечь на миг, остановить...
Я закатила глаза. Но решила не отказываться. Из соображений прогрессирующей паранойи.
Интересно, а если вампиру запихнуть в глотку серебряное кольцо и заставить проглотить? Что будет тогда?
Ничего. Вряд ли вампир будет держать рот постоянно раскрытым. Если только я его удивлю до отвисшей челюсти. Но тогда он уже и сам передумает меня кушать...
