вавилон 5 кн 2

— А разве предполагалось, что это будет не так? — спросил Вир, входя следом. Впрочем, он не был уверен, что хочет знать ответ.

— Ты был на краю гибели, — ответил Гален. — Смотри.

Голографическое изображение, записанное с помощью устройства, которое носил при себе Вир, возникло в воздухе прямо перед ними. Глаза Вира округлились, когда он увидел чудовище, стоявшее по другую сторону двери, которую он едва было не открыл, и еще очертания чего-то темного позади него. И вся решительность и уверенность, обретенные Виром во время уличного столкновения, все они куда-то испарились при одном только взгляде на этого... этого...

— Шив'кала, — внезапно вспомнилось ему. Он взглянул на Галена в ожидании подтверждения своей догадки, но ответила ему Гвинн.

— Вполне возможно, — сказала она. — Хотя мы не можем быть в этом уверены полностью. Впрочем, это еще далеко не самое неприятное зрелище из того, что тебе предстоит сейчас увидеть.

— Не самое неприятное? — предположение о том, что может быть нечто еще более ужасное, просто не укладывалась у Вира в голове. Когда он подумал о том, насколько близко в своем необдуманном любопытстве подобрался к самой сердцевине всего этого ужаса... к гнезду Дракхов...

Вир почувствовал, как в нем начинает закипать гнев, но не сознавал до конца, на кого же этот гнев направлен. Поначалу ему захотелось выплеснуть его на техномагов, втянувших его в смертельно опасное предприятие. Затем решил, что вместо них следует обрушить его на Лондо, который помогал создавать здесь такую обстановку, в которой могли таиться эти... эти твари.

— Так что же может быть еще неприятнее, чем это? — решительно спросил Вир.

— Не задавай такие вопросы, Вир... на которые ты на самом деле не хочешь знать ответы, — предупредил его Гален, но при этом сделал движение рукой, и изображение на голограмме изменилось. Теперь вместо ужасной морды чудовища, прятавшегося за дверью, на нем было другое, гораздо более знакомое лицо. Это был Лондо, довольный, улыбавшийся, или, по крайней мере, заставлявший себя улыбаться. Направлявшийся прямо к Виру с распростертыми объятиями и весельем, написанным на лице, и...

И с чем-то еще.

Вир склонился вперед, не вполне понимая, что же такое он заметил на Лондо.

— Что... что это? — прошептал он.

На плече у Лондо было нечто вроде мясной лепешки. Ее изображение, однако, было далеко не столь четким, как очертания самого Лондо. По мере приближения форма этого образования становилась все отчетливее. Оно походило на некую... опухоль, или... нечто непонятное. Вир покачал головой в смущении.

— Это... опухоль? Или... какая-то болезнь? Почему я этого раньше не замечал?

— Да, в самом деле, болезнь. Болезнь души, имплантированная Дракхами, — ответила Гвинн со скорбной интонацией в голосе.

— Его называют "Страж", — сказал Гален.

— Страж? Это... еще как-то называют? Что вы имеете в виду? Это ведь не может быть живое существо, это...

И тут Страж взглянул на него. Мясная лепешка шевельнулась, словно просыпаясь после забытья, и одинокий, злобный глаз, открывшись, воззрился прямо на Вира.

Вир вскрикнул от ужаса. Даже ему самому этот крик показался слишком жалобным, слишком слабым, достойным разве что маленькой девочки, но он не смог сдержаться. Сработал рефлекс. Он попятился, чувствуя, как слабеют ноги, и Финиан едва успел подхватить его, когда Вир уже начал падать. Всего несколько минут назад он нагло бросился прямо на вооруженного противника, и мысленно погладил себя по спине за храбрость. Но теперь он с визгом убегал от простой картинки, от существа, которого на самом деле даже и не было здесь.

Только вот это была не просто картинка, на которую он любовался. Он смотрел на тварь, угнездившуюся на плече человека, которому Вир когда-то полностью доверял.

Лишь два слова, которыми можно было описать увиденное, пришли к нему в голову: несчастный Лондо!

— Ч-чем оно занимается? Оно контролирует Лондо? Читает его мысли?

— Ну, как сказать. Страж не подменяет волю Лондо своей... но может наказать его так, что отказ от сотрудничества будет для Лондо очень... непривлекательным, — сказала Гвинн. Голос ее, казалось, пропитан отвращением; существо, определенно, страшило ее не меньше, чем Вира, хотя она и держалась чуть более хладнокровно. Но только лишь чуть-чуть, и от этого Вир почувствовал легкое злорадство. — И Страж не читает его мысли... но докладывает Дракхам обо всех действиях Лондо. Он связан с Лондо, слился с ним воедино, и они будут вместе до самой смерти.

Страшная правда обрушилась на Вира слишком внезапно, застигнув его совершенно неподготовленным. Глядя в единственный глаз этого страшилища, размышляя о том, что, должно быть, чувствует Лондо, когда постоянно и всюду носит на себе эту тварь, приросшую к его телу — и не имеет возможности ни побыть в одиночестве, ни расслабиться хоть на мгновение, — Вир почувствовал, как на него накатывает неудержимый приступ рвоты. Он едва успел добраться до угла комнаты, и там содержимое его желудка выплеснулось на пол. Приступы продолжались, пока выплескиваться стало уже нечему. Вир тяжело дышал, испытывая страшный стыд за вонючую лужу, оставленную им на полу и на своих ботинках. Он боялся теперь взглянуть в глаза техномагам. А когда все-таки поднял взгляд, то увидел, что Гвинн отвернулась; Финиан явно сочувствовал ему, а лицо Галена было непроницаемо.

Но похоже, что опорожнение желудка прочистило ему мозги и помогло обрести ясность мысли, как бы странно и мерзко это ни казалось. Он заставил успокоиться свое дыхание и даже не стал извиняться за потерю самообладания. В конце концов, что тут можно было сказать? Вместо этого он спросил:

— Эта штука... Страж... на него действует алкоголь?

— Алкоголь? — удивленно переспросила Гвинн. Виру показалось, что она никак не ожидала от него сейчас чего-либо напоминающего связную речь, тем более вполне оформленную мысль.

— Алкоголь. Может ли оно пьянеть. Если Лондо напивается сам...

— А ведь пожалуй, да, — сказал Гален. — Да. Страж должен быть восприимчив к алкоголю. Император тем самым получает возможность действовать с определенной долей приватности.

— И, похоже, эта тварь пьянеет куда быстрее, чем Лондо, — задумчиво продолжил Вир.

Теперь ему многое стало ясно. Теперь, когда мысленный образ одноглазого страшилища жег его разум, события последних лет внезапно представились с полной ясностью. Слова, которые говорил ему Лондо, его поведение, случайные, казалось бы, комментарии... Все теперь встало на свои места. И...

И Тимов... что ж, это ведь теперь тоже очевидно, не так ли. Лондо вынужден был изгнать ее, заставить расстаться с собой. Виру не померещилось, они действительно становились все ближе друг к другу. И результатом не могло не стать ее стремительное отлучение. Лондо специально подстроил все это, но не потому, что он действительно хотел расстаться с Тимов. Просто он не мог сблизиться с ней сверх определенных пределов. О каких интимных отношениях может идти речь, когда к твоему плечу прирос прыщ, наделенный собственным сознанием, который будет с интересом следить за всеми интимными моментами?

Теперь можно было понять, почему Лондо действует так, а не иначе... и посочувствовать ему... и...

Великий Создатель, во что же Лондо ввязался?

— Могли они подсадить на него эту тварь против его воли? — глухо спросил Вир.

Гален покачал головой.

— Нет. Он мог беспокоиться, бояться ее... но в конечном счете, связь со Стражем возникает у реципиента только тогда, когда он по своей воле позволяет этому случиться.

Какую же власть могли Дракхи иметь над Лондо? Как сумели вынудить его пойти на такое испытание? Возможно ли, что Лондо на самом деле одобрял подобное? Вир решил, что это немыслимо. Гордость Лондо слишком велика. Чтобы он позволил этой твари поселиться на себе, стать постоянным напоминанием, что он теперь не более чем марионетка таящихся в сумраке монстров? Ни при каких условиях не мог Лондо этого одобрить.

И если Дракхи каким-то образом все-таки сумели заставить его пойти на такое, какие же душевные муки пережил Лондо? Беспомощно стоять перед монстрами, пока эта... тварь заберется на него и поселится навсегда на его плече...

Вир испытывал полнейшее смятение мыслей и чувств. Подозрительность, страх, жалость и ужас боролись в его душе, пытаясь одержать верх друг над другом.

— Мне нужно поговорить с ним, — сказал Вир. — Я должен намекнуть ему, что я знаю. Я должен...

— Тебе так хочется поскорее умереть? — резко спросил Гален.

— Нет, конечно, нет, но...

— Узнав о Страже, ты приговорил себя. Ты сделал выбор.

— Гален прав, — сказал Финиан. Он не без сочувствия относился к переживаниям Вира, но совершенно очевидно, в данном случае твердо поддерживал мнение Галена. — Вспомни, что произошло, когда ты едва упомянул имя Шив'калы, одного из Дракхов. Если ты дашь Лондо понять, что узнал о присутствии Стража, Дракхи вряд ли позволят тебе после этого еще хоть один вздох.

— Именно один из вашей братии предложил мне упомянуть имя Шив'калы. А вы едва не послали меня во дворце прямиком в лапы смерти, — горячо возразил Вир. — Как приятно слышать, что вас вдруг начало заботить мое благополучие. Почему? Потому что, вам кажется, я еще понадоблюсь для каких-то иных смертельных трюков?

— У нас не было намерения посылать тебя в лапы смерти, — сказал Гален. — Мы потеряли связь с тобой. Без сомнения из-за воздействия какой-то технологии Теней. Я сожалею об этой недоработке.

— Недоработке! Да ведь если бы я зашел в комнату, то был бы уже мертв!

— А мы провалили бы свое задание, — холодно возразил Гален.

— Ха. Ха. Ха, — изрек Вир, даже не пытаясь скрыть, насколько несмешной ему показалась шутка Галена. Затем он снова повернулся к голограмме, изображение на которой несколько изменилось. Лондо положил руку Виру на плечи, и они в обнимку шагали прочь от убежища Дракхов. И теперь, со стороны, Вир видел Стража с еще более близкого расстояния, чем раньше. Вот он, буквально в нескольких дюймах от его лица, вперив в Вира свой немигающий, неестественный глаз, а он и не подозревает о присутствии этой твари ...

— Выключите это, — попросил Вир.

— Будет поучительно понаблюдать...

— Выключите это!

Гален с состраданием посмотрел на Вира, затем слегка махнул рукой, и изображение исчезло.

Долгое время никто не говорил ни слова. Наконец, Гвинн выступила вперед и сказала Виру:

— Теперь ты начинаешь понимать, против чего мы выступили.

— То, что мы сейчас увидели здесь, — подчеркнул Финиан, — есть результат всего лишь беглого осмотра дворца. Весьма вероятно, что мы заметили лишь верхушку айсберга. Дракхи внедряются в саму душу и сердце Примы Центавра.

— Сердце, пораженное тромбом. Душа, замаранная грязью, — сказал Вир. Он покачал головой, безуспешно пытаясь смириться с реальностью того, что он видел только что собственными глазами, и в истинности чего не сомневался ни на йоту. — Может, все же рассказать обо всем Лондо? Устроить дружескую попойку, вырубить этого самого Стража, и найти способ сказать ему, что я знаю?

— Абсолютно исключено, — убежденно сказала Гвинн, и остальные техномаги кивками подтвердили ее правоту. — Ситуация плоха не настолько, насколько мы полагали, а гораздо хуже. До сих пор мы сохраняли надежду, что с твоей помощью, благодаря твоему позитивному влиянию Лондо сможет встать на нашу сторону и помочь изгнать Дракхов. Теперь мы знаем, что это абсолютно исключено.

— Именно так, — подтвердил Финиан. — Лондо нельзя доверять. И точка.

— Все гораздо сложнее, — возразил Вир. — Несмотря на то, что здесь происходит — хотя на самом деле, теперь, когда я знаю всю правду, правильнее будет сказать, потому, что здесь такое происходит, Лондо был и будет моим другом. Ему...

— Нельзя доверять, — перебил Вира Гален, тем самым подчеркивая, что этот вопрос не подлежит обсуждению.

— Дело не в доверии. Мы должны помочь ему.

— Ты хочешь помочь ему? Тогда убей его.

Хладнокровие, с которым Гален высказал свое предложение, ужаснуло Вира.

— Убей его. Вот так просто, — скептически повторил он.

— Да. Вот так просто.

— Я лично не жду, что ты сделаешь это, Вир, — сказала Гвинн, бросив взгляд на Галена. — но поверь мне, убив его, ты действительно сделаешь ему великое благо.

— Забудь об этом. Он мой друг.

— Он их союзник. Все остальное неважно.

— Только не для меня, Гален. Только не для меня, — воскликнул Вир с пламенной силой в своем голосе и растущим нежеланием слепо подчиняться техномагам. — Знаете что? Знаете что? Ведь по сути вы не сильно отличаетесь от Дракхов. Проклятье, вы ничем не лучше Теней! Вы используете других в своих целях, и вам совершенно все равно, кто погибнет ради их достижения.

— Да, у нас с нашими врагами гораздо больше сходства, чем мы готовы признать, — сказал Гален, чем весьма удивил Вира. Он не ожидал, что его мнение, высказанное в пылу эмоций, кто-то сочтет возможным подтвердить. — Но, тем не менее, есть некоторые... различия.

— Ну, и какие же?

— У нас опрятная внешность, и мы лучше танцуем, — предложил Финиан.

Все уставились на него.

— Мне показалось, что ситуация много выиграет, если подбросить немного юмора, — извинился Финиан.

— Если только кто-нибудь и в самом деле сказал бы что-нибудь смешное, — съязвила Гвинн.

— Ну что ж, отлично, — сказал Финиан, явно обиженный тем, что его шутка встретила такой категорический отпор. — И что же ты предложишь нам делать?

— Информация должна исходить от тех, кому доверяют, — задумчиво сказал Гален, поглаживая себе подбородок. — Многие не станут доверять ничему, связанному с техномагами. Есть один приемлемый вариант. Я обо всем расскажу Гидеону. Он, в свою очередь, передаст полученные нами сведения Альянсу, и...

— И нас снова разбомбят, на этот раз вплоть до полного уничтожения? — встревожился Вир. — Если они обнаружат, что на Приме Центавра используются технологии Теней, если допустить худшее...

— Весьма правдоподобное допущение, — сказала Гвинн.

Вир открыто проигнорировал ее замечание и продолжил:

— То бомбы начнут падать на нас незамедлительно. И на этот раз они не остановятся, пока не сотрут нас полностью.

— Ну что ж, есть еще Шеридан, — предложил Финиан. — Гидеон доверяет Шеридану. Если он...

— Не надо Шеридана. Не надо Гидеона. Не надо никого, — сказал Вир, подводя черту под дискуссией. — Это внутренняя проблема Примы Центавра. И урегулируем ее мы сами, здесь, внутри. Вот и все.

— На карту поставлено много больше, чем благополучие Примы Центавра, — возразила Гвинн. — Мы говорим не о каких-то местных политиках, у которых карманы оттопыриваются от взяток. Мы говорим о целой расе, которая пытается использовать Приму Центавра как свой новый дом, используя для этих целей страшное биологическое оружие, в виде Стража посаженное на плечо императора вашего мира...

— Это правильно. Мой император. Мой мир. Мой! — Вир вполне недвусмысленно акцентировал это слово. — И я буду заниматься моими проблемами в моем мире, и мы решим эти проблемы сами. И я не хочу, чтобы кто-нибудь еще учуял, чем здесь пахнет. Потому что если это случится, они устроят здесь кровавую баню, и участвовать в этом я не желаю.