Пока я решал, что делать, все решилось, само собой. Что-то, вдруг, толкнуло меня в спину. Выдергивая пистолет, я резко развернулся.
— Чтоб ты! — выругался я.
Передо мной стоял Илья. Из-за какофонии в воздухе, я не расслышал его шагов, тем более он и так ходил, когда хотел, совсем неслышно.
— Идем, — протяжно прохрипел он и потянул меня за собой.
Бежал он как козел — просто прыгая через валежины и мелкие кусты. Я сразу отстал.
— Быстрей! — он на мгновенье остановился, глянул на меня, как на недоноска и опять помчался вперед.
Мы успели вовремя. Ольга стояла посреди дороги с трубой гранатомета на плече — настоящий американский супермен из довоенных боевиков — и целилась в несущуюся на нее машину. Бородач за рулем понял, что увернуться не удастся и не стал тормозить как Добытчики. Он, наоборот, со всей силы жал на газ, надеясь сбить Ольгу, пока она возится. Второй восточник высунул автомат в боковое окно и с одной руки, как из пистолета, пытался попасть в Ольгу.
Вверху все хлопал винтом вертолет — наконец я увидел его — и с него теперь била не только пушка в модуле на подвеске. В открытой двери торчал ствол пулемета, и он тоже изрыгал пламя. Снизу ему отвечали автоматы восточников. У подножья холма дымился перевернутый Урал. Из-за него торчали в небо спаренные стволы. Похоже, пилоты вертушки знали свое дело — ЗУшку восточников завалили первой же очередью.
И посреди этого ада стояла моя Оленька и тянула с выстрелом, боясь промахнуться.
— Ложись, дура! — заорал я и хотел бежать к ней, но Илья поймал меня за куртку и удержал. Я обернулся и покрыл его трехэтажным матом. В это время Ольга, наконец, выстрелила, и взрыв разворотил передок Урала. Крышку капота вывернуло и откинуло вверх — она закрыла кабину.
— Теперь беги! — дико корча пасть крикнул волк. — К машине беги!
Сам он уже мчался туда.
Что-то произошло со мной — я тоже потерял чувство самосохранения и под огнем восточников, и вертолета, бежал наперегонки с еще двумя сумасшедшими, к разгоравшейся машине. Конечно, они были первыми.
— Прикрой нас! — крикнула Ольга, на миг повернув ко мне искаженное яростью лицо. В который раз за эти сутки я увидел не свою Ольгу. Она дернула приоткрытую дверь кунга и в проем сразу впрыгнул волк.
Что было дальше я не смотрел. Присев на колено, я расстреливал попадавших в поле зрения восточников. Автомат, действительно, оказался меткий — к моему удивлению у него совершенно не было отдачи, ствол не дергался. По сравнению даже с АК-74. И, по-моему, первые две пули улетали одновременно. Точно я это сказать не мог, но ощущение было именно такое.
Вертолет почему-то не стрелял по нашей машине, сделав очередной круг, 'восьмерка' зашла на другую колонну — Добытчиков. Сейчас взрывы и очереди гремели там.
Из кунга раздался предсмертный крик — кто-то начал взывать к аллаху, но договорить не успел — захлебнулся...
Из дверей выпрыгнул Илья. Все лапы, грудь и оскаленная морда были залиты кровью. Кровь была явно не его. Следом прыгнула Зумба. В руках она держала какой-то тряпичный сверток.
Сразу сунула его мне и страшным, не Ольгиным, голосом прохрипела:
— Беги в лес! Подальше. Мы найдем тебя!
— Вы куда?
Ольга зло толкнула меня и, уже срываясь с места, ответила:
— Беги, идиот! Мы за вторым.
Мы понеслись в разные стороны. Сверток оказался неожиданно тяжелым, и я прижал его к груди.
— Игорь! Не забудь — это наша жизнь!
Это она кричала уже на бегу.
Я влетел в лес, только тут на секунду остановился, закинул автомат за спину и помчался дальше. Уклоняясь от хлеставших по лицу веток, я бежал вглубь, не разбирая дороги. Вдруг, я резко остановился и широко раскрытыми глазами уставился на сверток у меня в руках. Меня бросило в жар — он шевелился...
Я с трудом подавил рефлекторное желание сразу бросить поклажу и тихонько опустил его на чистое место под высокой сосной.
Сомнения не было — это шевелилось. Дрожащей рукой — боясь увидеть, что там — я начал разворачивать ткань. Похоже, это был обычный кусок чистой простыни. Я развернул один угол и отскочил в сторону.
— Сука! — я вытаращил глаза. — Что это?!
Это был ребенок. Обычный младенец, завернутый в обычную пеленку. Вот только его глаза. Как только они остановились на мне, я понял — никакой это не ребенок. Черные блестящие глаза, внимательно изучали меня. Судя по тому, что светилось в этих глазах, ему было лет сто. Чужие нечеловеческие глаза на лице ребенка. Он не плакал, не морщил носик, вообще не делал всего того, что мы ждем от младенца.
Я был в ступоре — что делать дальше. Я никак не мог заставить себя взять в руки существо, изучающе глядевшее на меня из пеленки.
Я встряхнул головой, отгоняя наваждение. Где-то там, позади гудел вертолет, люди убивали людей, а тут это. Абсолютно нереальное — почему-то ребенок мне показался даже страшнее тварей.
Сзади затрещали кусты. Я, наконец, очнулся, сдернул автомат и шагнул за сосну. Краем глаза я заметил, что 'младенец' освободил руки и быстро отполз за дерево
В кустах мелькнула черно-зеленая молния и, через секунду появился Илья. Я облегченно вздохнул, за ним еще трещали кусты, но я не сомневался, что это Ольга. Я не ошибся, из чащи вынырнула Зумба. Я взглянул на нее и обомлел — в руках она держала еще один сверток.
Едва заметив меня, она закричала:
— Где?!
Глаза у нее стали дикими.
— Где ребенок?!
Я шагнул в сторону, открывая ей обзор, и показал на лежавшего ребенка. Ольга упала на колени и, отложив в сторону свой сверток, бережно взяла младенца.
— Маленький мой, — засюсюкала она. — Испугался...
Потом повернулась ко мне и зло спросила:
— Ты что? Уронил его что ли? Совсем чокнулся?
Существо прижалось к Ольге, обняло её своими маленькими ручками и загулькало — сразу превращаясь в обычного ребенка. Ольга заулыбалась.
— Он говорит, что я хорошая.
Младенец повернул голову ко мне, и я чуть не выронил автомат. Ребенок улыбнулся и подмигнул. Как будто я с ним в сговоре. Это был финиш. Похоже, она правильно сказала — я точно чокнулся.
— Надо уходить! — прорычал Илья. — Москвичи не остановятся.
В мою гофмановскую реальность, вмешалась настоящая жизнь.
— Да, — Ольга быстро запеленала, опять загулькавшего ребенка и приказала мне: — Бери второго и бегом до вещей. Хватаем их и уходим.
Не пытаясь уже что-то спрашивать, я ухватился за реальные действия — это все-таки позволяло чувствовать себя еще на этом свете. Поэтому, без слов, закинул автомат за спину и — запретив себе думать, что в нем, схватил сверток.
* * *
Мы шли уже пару часов. Впереди волк; за ним Ольга с 'ребенком' на руках и последним я, со вторым свертком, который не подавал признаков жизни. Кроме того, и у меня, и у Ольги были за спиной наши рюкзаки, а на плечах оружие. Все это, вместе с тяжелым свертком спереди на руках, создавало немалый вес, и я был бы не прочь передохнуть. Ольга же, в отличие от меня, шагала как заводная. По её размашистому шагу совсем не чувствовалось, что она устала, единственное, на что она разок пожаловалась, было чувство голода.
Илья шел свободным — ничего, тяжелее драных шорт, на нем не было. Когда же я предложил, чтобы он взял хоть что-нибудь у Ольги, та вполголоса пояснила, что тело полуволка не приспособлено чтобы что-то носить.
— Он и так мучается в шортах, — и, улыбнувшись, шепотом добавила. — Из-за меня надел.
Больше я про это не заговаривал. Сами, так сами — и больше приходилось таскать. Еще если бы мою поклажу — сверток что я нес в руках, спрятать в вещмешок, тогда вообще, нормально бы было. Но стоило мне только заикнуться об этом, Ольга взглянула на меня, как на идиота и высказала:
— Ты совсем что ли? Ребенка в рюкзак?
Этот бред про ребенка, был у нее вполне реальным. Из того, что я видел и слышал за эти часы, я понял, что она по-настоящему уверена, что несет одного младенца, а я второго. Все её сюсюканья — маленький, потерпи; деточка давай я тебя переложу и прочее — вызывало у меня с начала недоумение — неужели она не видит, что её обманывают, но по мере того как я уставал, я привык и перестал обращать внимание. Илья, похоже, тоже считал, что в свертках обычные дети. Я понял это по его репликам.
Остальные люди так же не давали забыть о себе — несколько раз над нами пролетал вертолет и тогда мы дружно бросались с тропы в чащу.
— Не отвяжутся, — уверенно сказала Ольга, злым взглядом провожая вертушку, в очередной раз загнавшую нас под деревья. — А обедать надо, я уже не могу.
Она повернулась к Илье.
— Ищи место, так чтобы нас незаметно было сверху. Остановимся минут на двадцать.
Минут через десять мы остановились. Место, действительно, было что надо. Вершины сосен смыкались на высоте, а внизу, между ровных прямых стволов было чисто — ни кустов, ни травы. Только многолетняя подстилка из пожелтевших иголок.
Как только мы остановились, Ольга протянула мне 'ребенка'.
— Подержи минуту. Я быстро.
Я взял, опять зашевелившийся сверток, и постарался не выдать свое отвращение. Зумба скинула ранец, положила автомат и скрылась в кустах. Через несколько минут, она вернулась, забрала у меня 'младенца' и, устроив его под деревом, осторожно открыла голову. Я опять мог бы поклясться, что взгляд у этого 'ребенка' был совершенно взрослый. Он не обратил никакого внимания на сюсюкающую Ольгу, а пристально рассматривал меня. Потом раскрыл ротик и загулькал.
Ольга посмотрела на меня и сказала:
— Говорит, что он тебе не понравился. Это что — правда?
— А ты что? Действительно, понимаешь, что он говорит? Вот это, — я попробовал повторить звуки, что издавало это существо, притворявшееся младенцем.
— Конечно, понимаю.
Я пожал плечами, и чтобы прекратить этот разговор, полез в вещмешок за консервами. Не рассказывать же ей, что я на самом деле чувствую, глядя на это чудо. Судя по её поведению, она не поймет. Хотя в этом сумасшедшем мире, все возможно — и может быть это я сошел с ума и придумываю себе всякую ерунду. Надо отключиться и просто делать свое дело. Это будет самое лучшее, придет время, все прояснится.
Свой сверток я тоже пристроил под деревом. Он так и не шевелился, и Ольга не проявляла к нему никакого интереса. Словно теперь он и не нужен. 'Зачем же за ним ходили? Ведь почти на верную смерть шли?' Я знал, что на свои вопросы нормального ответа не получу, поэтому не стал ничего спрашивать у Ольги. С появлением этих свертков, она стала совсем невменяемой.
Я вскрыл банку тушенки, воткнул туда ложку и подал Ольге. Та схватила её и жадно стала глотать куски холодного мяса и жира.
В это время появился волк. Похоже, пока мы устраивались, он пробежался еще вперед, на разведку. Так и оказалось.
— Прямо идти нельзя, там скоро река. А нам надо на север.
Ольга проглотила очередной кусок.
— Пойдем вниз или вверх. Пока не найдем переправу.
— Больше ничего не остается. В воду нельзя.
Они разговаривали, совершенно не обращая внимания на меня. После появления этих двух свертков, я как-то выпал из их компании. Похоже, я теперь только в роли носильщика. За все это время Ольга даже не посмотрела на меня.
'Что ж, насильно мил не будешь, — проглотив обиду, подумал я. — Все равно, сейчас же их не бросишь, вдвоем они не справятся. Но как только отведу, куда они хотят, сразу уйду'. Хотя честно, идти мне теперь некуда, кругом обложили. А до Города я теперь вряд ли доберусь.
В это время полуволк, что-то вспомнил. Он тревожно спросил Ольгу:
— Ты лекарство пила?
Та отрицательно замотала головой, у нее опять был полный рот. Проглотив, она ответила:
— Теперь уже не надо. Мне маленький сказал.
Этот ответ полностью удовлетворил Гнома. Он успокоился. Я даже не стал забивать себе голову тем, о чем они говорили. Лекарства, разговор с 'маленьким'. В дурдоме, так в дурдоме. Вместо этого я спросил волка.
— Тебе тушенку открыть?
— Не надо, Игорь. Я съел кое-что на ходу.
Я не стал даже переспрашивать, что такое он мог съесть на ходу. 'Меньше знаешь, значит, и блюешь меньше'.
Я, тоже, как и Ольга, съел холодную тушенку и пару хлебцов. Засовывая ложки обратно в вещмешок, с сожалением поглядел на оставшиеся продукты — совсем мало, неизвестно, сколько придется идти. Пока мои компаньоны, были заняты своим делом, я совершил то, что давно хотел сделать. Поставив вещмешок рядом со своим свертком, я незаметно раздвинул ткань. Поглядел и перевел озадаченный взгляд на своих спутников — они знают? Потом поправил пеленку назад. То, что я увидел, явно не было живым существом, а тем более вторым ребенком. Это было вообще, непонятно что — какая-то гладкая синяя штуковина. Во всяком случае, в том месте, где я приоткрыл. 'Как будет возможность, посмотрю полностью' — решил я. Сейчас надо было определиться с нашей дальнейшей целью.
— Оля, может ты мне объяснишь, почему нам надо на север? Ты же знаешь, что там.
Если идти отсюда на север попадешь в Сокуровский район. А там ничего хорошего — в горах, у реки Сокуры в свое время находился Комбинат 'Северный' или по-другому 'Комбинат номер сто тридцать', так он назывался в начале. Что там добывали, обогащали и отправляли в закрытых вагонах под охраной, считалось секретным. Но, по-моему, каждый в области знал, что это фабрика по добыче и переработке урановой руды. Ходили слухи, что даже в суровые советские времена, там уже был полный коммунизм. Люди не платили за жилье, и магазины ломились от продуктов.
Там и в последние годы, уже в разгул российского капитализма, производство так и осталось секретным — похоже, и коммунистам, и капиталистам, всем нужен был уран. И понятно, что во время обмена смертоносными ударами, боеголовка прилетела и на комбинат. Теперь от самого производства и городка при комбинате, остались только фонящие развалины. Об этом знали все в Городе, и я, думаю, на Базе тоже.
Но если даже идти не туда, а куда-нибудь ближе — тоже ничего хорошего. Город Славинск, центр Сокуровского района тоже зацепило. Зачем ударили еще и по нему — тоже понятно. Огромный, недавно выстроенный, нефтезавод и завод-база ремонта бронетанковой техники. Хотя, я думаю, что, наверное, у всех стран просто накопилось столько боеголовок, что они направляли их на любой, хоть немного подозрительный объект. И, наверное, роль сыграло то, что 'Северный' находился в этом районе. Как бы то ни было, запрет на поездки в ту сторону, был введен почти сразу после того, как в Городе появилась более-менее авторитетная власть.
Ольга подняла на меня недоумевающие глаза:
— Но ты что, Игорь? Я же сказала — я знаю!
— Откуда ты это... — я хотел спросить, но вдруг понял, что это ничего не даст. Сейчас она опять скажет мне что ей было видение. 'К черту! Ведь уже решил, что идешь с ней до конца, что теперь хвостом крутить?'
Я махнул рукой, показывая, что вопрос снят и спросил другое:
— А не пора нам валить отсюда? Думаю, на вертолете, опять спецы прибыли. И опять по твою душу, Оля. Или может быть они охотятся за этим?
