Варвара. Путь Адмирала. Часть третья "Святая Мария"

Забегая немного вперёд, практически все вопросы на этих переговорах мы согласовали, в том числе мы настояли на том, что для мировой общественности бОльшая часть статей договора останутся неизвестными, что позволит Японии безболезненнее выкупить свои финансовые обязательства с европейского рынка, другие пункты засекретили по требованию Японии, для "сохранения лица", ещё множество разных мелочей, которые в таких договорах мелочами не являются. Кстати, на очаровательной живой, подвижной и смешливой малышке Фами, в крещении Екатерине, Михаил через три с половиной года с радостью женился и она родила ему троих замечательных малышей. Но и на свадьбах своих детей она называла мужа "Михаирр", а в именах детей ни в коем случае не должно было быть роковой буквы "Л", ведь изначально крестить её собирались как "Елизавету".

Японские рабочие прекрасно зарекомендовали себя на строительстве Кругобайкальской дороги, и даже получили уважительное название "Японские батальоны", ведь всё время пребывания на стройке сохраняли свою военизированную структуру.

После разоружения армий Куроку и Оку, в российские арсеналы отправилось почти полмиллиона винтовок "Арисака", но наших военных не устраивал ненадёжный затвор винтовки, который был в Сестрорецке переделан по типу затвора Мосинской трёхлинейки и уже через год все "Арисаки" были переделаны под новый затвор и их полюбили в войсках, за то, что были удобнее и легче и не так лягались отдачей при стрельбе избыточной мощности русским трёхлинейным патроном, поэтому было решено заказать для вооружения русской армии в Японии ещё пять миллионов винтовок с новым затвором и больше миллиарда патронов к ним.

Германия вступила в арендное владение островом Формоза, за что выплатила разом России сумму, позволившую расплатиться по всем оставшимся французским кредитам и реформировать свою финансовую систему из обращения золотого рубля к ассигнациям.

А про морские дела расскажу позже при случае. В общем, через девятнадцать дней сложных напряжённых переговоров, нас торжественно пригласили в Киото во дворец Госё, являющийся символом императорской власти Японии и физической основой "хризантемового трона". Во дворце для нас устроили пышную церемонию в ходе которой Императором был со своей стороны подписан мирный договор, нам представили очаровательную юную миниатюрную японку, оказавшуюся принцессой Фами. При отбытии нам вручили целую кучу подарков для Георгия Первого.

И мы, наконец, смогли из Токийского залива отправиться в Артур и Владик, "Зигфрид" с фон Труппелем ушёл в Циндао накануне вечером, когда стало ясно, что переговоры успешно окончены...

*— Своего рода олигархия на японский манер, в которой сплетены интересы и силы производителей, торговцев и военных страны, которые на самом деле правят Японией, а не кукольный марионеточный парламент созданный в угоду европейцам на заре эры Мэйдзи. И хоть Император обладает абсолютным правом окончательного решения во всех вопросах, далеко не всегда может этим правом воспользоваться.

**— В нашей истории: одна из четырёх принцесс, рождённых леди Сатико (1867-1947), старшей дочери графа Соно Мотосати, официальной фрейлины бесплодной Императрицы Харуко (Сейчас больше известна под своим посмертным именем "Императрица Сёкэн"). Принцесса Набуко или принцесса Фами (Фами-номия Нобуко Найсинно:), 8-я дочь Императора Мацухито, (родилась 7 августа 1891, умерла 3 ноября 1933 в Токийском дворце). До замужества носила титул "принцесса Фами" ("Фами-номия"); вышла замуж в императорском дворце Токио 6 мая 1909 за принца Асака Ясухико (Асака-номия Ясухико, 2 октября 1887 — 13 апреля 1981).

Остальные принцессы: Старшая — принцесса Масако (Цунэ-номия Масако Найсинно), 6-я дочь, (30 сентября 1888 — 8 марта 1940). Вторая — принцесса Фусако (Канэ-номия Фусако Найсинно), 7-я дочь, (28 января 1890 — 11 августа 1974). Четвёртая самая младшая — принцесса Тосико (Ясу-номия Тосико Насинно), 9-я дочь, (11 мая 1896 — 5 марта 1978).

Единственный сын Императора Меёдзи родился у леди Наруко (1855-1943, дочери Янагивара Мицунару) — Наследный принц Ёсихито (Хаару-номия Ёсихито Синно:), 3-й сын, (31 августа 1879 — 25 декабря 1926) (в истории Император Тайсё)

Глава 61

Седьмого июля тысяча девятьсот четвёртого года, на сто шестьдесят второй день после нападения на русские корабли в Чемульпо и Артуре, во дворце Госё в Киото был подписан договор о Мире между Российской Империей и Японией. Со стороны Страны Восходящего Солнца подписал Император Мейдзи, со стороны Российской Империи полномочный представитель Императора Георгия Первого на переговорах о мире — адмирал Степан Осипович Макаров.

Солнечным днём двенадцатого июля мы под гром орудийного салюта всех кораблей на рейде и входящих "Цесаревича", "России", "Громобоя" и конечно нашего "Новика", вошли на внутренний рейд родной базы. Только когда стихла канонада, стало слышно, что на причалах изо всех сил пытаются перекрыть грохот два сводных оркестра, все артурцы, кто куда смог пробиться высыпали на берег и причалы! В воздух летели бескозырки, фуражки, папахи и цивильные шляпы, их ловили, подхватывали и снова кидали в небо, никого не занимало, что его фуражка где-то летает, а он подкидывает чью-то чужую папаху, видела такое подкидывание в кино каком-то, но не подозревала, что эта выплеснувшаяся через край радость, таким образом выраженная, так красиво и захватывает!

Когда наш катер много позже подходил к причалу, в воде плавали многие десятки разных головных уборов, но никого это не занимало. Невольно сравнилось с разбросанными по асфальту обрывками воздушных шариков и прочими артибутами оставшимися после прохождения колонны на майской демонстрации. Люди на улицах смеялись, обнимались поздравляли друг друга. Какой-то поручик не разглядев бросился обнимать и поздравлять нас с Николаем и даже разглядев в конце орлов на погонах, как-то бесшабашно спросил-утвердил:

— Но ведь сегодня можно! Ваше Превосходительство! — и мы не стали делать ему положенное внушение, а с улыбкой пожали ему руку и поздравили!

И вообще, у этой победы был настолько морской вкус, что я даже спросила Николая, а какую ещё войну в России настолько отчётливо выигрывал именно флот, не считая победные средиземноморские походы адмирала Ушакова?! Флотские победы, даже Великие из ряда Синопа Нахимова или Петровского Гангута, всякий раз победную точку ставила армия на суше. И наверно действительно впервые не морская страна Россия именно флотом выиграла развязанную против неё войну! Так, что моряки сейчас были заслуженными именинниками и просто грех было воспитывать этого шалого от радости поручика. Тем более, что эйфория всеобщей радости, словно волна, подхватила и нас, и ноги сами понесли нас к госпиталю, где по моим ощущениям сейчас была наша любимая Машенька!

В госпитале творилось что-то невообразимое. Ходячие раненые почти все были во дворе перед госпиталем, кроме них двор заполнила толпа прохожих и родственников, кто-то уже был пьяным. Все кричали, плакали, обнимались, целовались, поздравляли друг друга, в углу кто-то играл на балалайке, тут же сновали платья и косынки сестёр милосердия, которые пытались в этой кутерьме выполнить лечебные назначения, а над всем этим в небе плыл праздничный колокольный перезвон.

Нам тоже сунули в руку кружку с брагой жутко воняющей сивухой, которую чуть пригубила для приличия. Машеньку, если бы я её не чувствовала, наверно искали бы долго, но это оказалось не сложно, она была в кабинете начальника госпиталя, где оказывается прощалась с ним и госпиталем. Ведь война закончена, в госпитале остались только нуждающиеся в долгом долечивании и рутинный поток больных, то есть работы требующей сверхположенного персонала уже не имелось. И буквально через полчаса мы уже пошли домой в сопровождении целой свиты из десятка человек, но казаки официально имеющие статус охранников ревниво блюли своё право и остальные оставались с отдалении. А вечером Машенька прошептала горячими губами:

— Любимый мой адмирал! Ты сдержал своё обещание ещё перед уходом на переговоры...

— Какое обещание? — не понял Николай, вот же дурень деревянный, подумала я, так и в такие моменты женщина может говорить только о действительно важных для неё вещах!

— Своё обещание! Николенька! Так, что в марте готовься стать снова папочкой... — после этого были пара часов счастливой возни, нежностей, каких-то слов, тихих счастливых слёз Машеньки, я проверила, что там и как у нас вышло, похоже, что будет мальчишка и похожий на мамочку, а дальше мы пропали в накрывшем нас в конце, словно глухим потником, провале светлого сна.

И последовала, может самая сладкая и тихая неделя в жизни, как сказал Николай. Дуся с Клёпой перебрались на берег и теперь не отходили от нас. Мы несколько раз ездили на пикники на восточном морском склоне горы Ляотеньшань и в бухту Волка, правда, стараясь расположиться не в виду брандвахтенной канонерки. Дуся, в последнее время однозначно своей хозяйкой выбрала Машеньку и теперь даже меня рядом с любимой хозяйкой только терпела, а может это они с Клёпой так нас поделили, ведь своё место около нас птице даже в голову не могло прийти уступить или подвинуться. Клёпа летала за рыбкой, изредка кошмаря местных чаек. Я приохотила Машеньку купаться, при этом, почти воюя с местными модами и традициями, не потому, даже, что так мечтала ввести здесь моду на не скрывающие ничего купальники-бикини, а потому, что считаю, что лезть в воду в глухом подобном чехлу до самых пяток купальном платье просто опасно для жизни. Хотя и мужской купальный костюм мог умилить до слёз, ведь демонстрировать ноги выше верха голени и тело ниже уровня сосков местная мода считала невозможным криминалом. Так, что я таки заставила малышку надеть взятую с собой нарядную нижнюю рубаху от мадам Латифунди, сама же еле уговорила Николая остаться только в шёлковых панталончиках, которые здесь почитают мужским бельём, может и советские "семейные трусы" родились как извращённая пародия на них. Но так хоть купаться стало возможным, а Машенька как оказалось неплохо умела плавать, ведь научилась ещё в детстве, когда "приличия" ещё не упаковали её в неудобоваримые чехлы. А плавать в парной водичке мелководья Печелийского залива — это, скажу я вам, такое удовольствие!

Во время возвращения из одной поездки, меня вдруг НАКРЫЛО! До меня, и так иногда упускающей из поля зрения не очень важные по моему разумению вещи, вдруг дошло, что наступили последние дни, а может минуты и скоро я отсюда отчалю-отвалю-исчезну-перемещусь, скорее всего, обратно на родную ПерИ! Где ждёт меня ХабО, снова исчезнет Варвара, превратившись в ВарИ, снова придётся забыть русский язык... На меня обрушилась такая волна разноречивых эмоций, что я чуть не захлебнулась в ней. С одной стороны щемящая печаль, я, оказывается, ужасно соскучилась по своей наставнице, которая, оказывается, давно стала для меня кем-то гораздо дороже родных родителей и самой близкой подруги. С другой стороны просто чёрная тоска, что больше не увижу моих родных Машеньку, отражение в зеркале, уже ставшего таким привычным, лица Николая с его светлыми почти водянистыми круглыми глазами. Не полетаю с Клёпой, радуясь её искренними простыми радостями. Не вдохну удивительный ставший уже родным запах боевого корабля из смеси угольного угара, тавота, духа разогретого на солнце сурика, влажного щёлока от намытой палубы, пенькового масла пропитки канатов, въевшийся запах сгоревшего пороха, запаха сапожного дёгтя, запаха камбуза, не приготовляемой еды, в зависимости от сегодняшнего меню, а именно камбуза, моряки меня поймут, и ещё сотни оттенков, из которых складывается этот неповторимый аромат, над которыми властвует в самых разных вариантах солёный дух моря и воды или принесённый от берега запах земли, который никогда не встретишь уже будучи на берегу. Не будут бить в перепонки отбиваемые склянки, лязги цепей, ревун сипло оповещающий всех, что "Я — корабль" пошёл прогуляться или пришёл...

Николай, само собой сразу почувствовал, что у меня что-то случилось. К счастью подвернулась оказия, нам нужно было съездить на "Новик", Волков, конечно уже вполне освоился в роли старшего офицера, а на берегу у него никого не было, а Евгений Васильевич к службе относился истово и с полной самоотдачей, поэтому, даже имея возможность сойти на берег не часто ею пользовался. Так, что Николай отдыхал практически не терзаясь муками совести, такова участь старшего офицера, он и сам в свою бытность в той же ипостаси на Средиземноморье каждую царапину на своём корабле знал гораздо лучше, чем расположение улиц в порту. Просто удивленное восхищение берёт, когда же при этом умудрился обрюхатить на италийском берегу мою гипотетическую прабабку, смешливую кареглазку Карин?... Вот в пути на катере я и рассказала, а на борт родного крейсера мы поднимались, когда мои эмоции сравняли этот подъём с восхождением приговорённого к гильотине, ведь пока объясняла Николаю, уже практически убедила себя, что вот прямо сейчас, едва нога Николая ступит на палубу, а вахтенный офицер закончит доклад по кораблю, я и улечу, умчусь, растворюсь, сгину, словом, "Не-стану-быть-здесь-и-сейчас"!...

Каково же было моё потрясение, когда доклад закончился, Николай поднялся в ходовую рубку, посмотрел вахтенный журнал, перекинулся парой фраз с Волковым и пошёл с ним в обход по кораблю, я пребывала в оглушённой прострации, а обход закончился, Никифорыч принёс пробу обеда, за чем-то зашёл боцман, потом пришли доктор, после него Миллер, за ним Новицкий, с которым смотрели какие-то чертежи, о чём-то спорили, а я так никуда и не делась и в итоге провалилась в сон... Хотя осознание этого пришло только утром.

"Ну, ты и даёшь! Варвара Романовна!"

"Ты это про что?!"

"Такая разумная всегда, ещё говоришь, что такая мудрая и старая..."

"Вот не надо женщине про возраст, лучше уж про кривые ноги..."

"Шутишь, это хорошо! Но моё удивление от этого не меньше!"

"Так и в чём удивление, я пока не понимаю, о чём ты говоришь!"

"Ну, как О ЧЁМ? О том, что с самого первого момента ты говорила, что ты здесь, чтобы помочь выиграть России Русско-Японскую войну..."

"Так я и не отказываюсь..."

"Вот я и ждал, что ты вот-вот исчезнешь..."

"Так я тоже теперь жду. А в чём удивление?"

"Так, ты теперь ждёшь, а я сначала подумал, что едва мы Камимуру разобьем, я жутко боялся, что ты сразу исчезнешь, а я тогда ведь телом едва пользоваться мог."

"Камимура — это понятно, но ведь ещё англы!"

"Вот и я так же тогда подумал и обрадовался, что расставание откладывается. Потом думал, что вот-вот исчезнешь, когда сначала Сингапурскую эскадру гоняли, потом ждал, когда у Вей-Ха-Вея дежурили, потом, когда эскадра вышла и её разбили. А потом решил, что понял, что тебе важно выполнить и пока ты в Японии не порезвишься, никуда не денешься. А когда ты с Клёпой улетела, и я перестал тебя чувствовать, то так и решил, что это конец, и как же обрадовался, когда вы с Клёпой вернулись, а над Фудзиямой столб извержения встал! И на обратном пути всё время прислушивался, не пропала ли ты куда-нибудь! А потом эти переговоры, я уж и не знал, что думать, но ты не исчезла, что не могло не радовать! Знаешь, ты конечно своеобразная дама, но я к тебе уже очень привык, и не хотелось с тобой разлучаться... А теперь до тебя ВДРУГ дошло! Вот и удивляюсь..."