— Им нужен уборщик. Там есть небольшая кладовка, которую хозяин согласился освободить для тебя: спальный мешок, как разбогатеешь — кресло и телек, больше вряд ли что поместится.
— Уборщик... — проворчал Джек, со странной смесью разочарования и надежды разглядывая визитку.
— Вряд ли это хуже, чем та жизнь, которую ты ведешь сейчас, — сказал я, встав на ноги. — Но да, там придется работать, там не выйдет бухать. Решать тебе, Джек, но если через неделю я вновь буду проходить по этому переходу и встречу здесь тебя — сегодня будет последний раз, когда мы разговариваем. И больше никаких шансов от этого города ты не получишь.
— Кто это? — спросила Блейк, когда я подошел к ней.
Прежде, чем ответить, я оглянулся еще раз. Джек держал в трясущихся пальцах запойного пьяницы серую визитку, но смотрел я не на нее — на искалеченную, жутко изломанную руку, паутину тонких шрамов в местах, где острые осколки кости пропороли кожу.
— Его зовут Джек, — тихо ответил я, отворачиваясь и толкая стеклянную дверь перехода, ведущую на улицу. — И я сделал с ним это.
Блейк ничего не сказала, но все это время, пока мы шли по Портовому проспекту и ждали на остановке, я чувствовал на себе ее внимательный ожидающий взгляд. Будь это Жанна — она бы ужаснулась, но постаралась не показывать своего страха и отвращения, будь это Агнар — он бы неодобрительно скривился, и промолчал, и я даже не хочу представлять, какой речью разразился бы Гира. Блейк... просто молчала и ждала, когда я расскажу остальное.
— Он был одним из первых, кого я не просто побил или сломал что-то, но искалечил навсегда, поэтому я его и запомнил, — тихо сказал я, когда мы устроились на задних сидениях полупустого автобуса. — Он взбесил меня — я встречал его в третий раз, и его правая рука все еще была в лубке после предыдущего, но это не помешало ему вместе со своими дружками-идиотами по пьяной лавочке поймать какую-то смазливую девчонку на улице и зажать в переулке. Я сказал ему, что больше он никому не причинит боли, ни на кого не поднимет руку... и сделал это единственным способом, в котором был уверен.
Еще раз оглядев автобус, я убедился, что никому нет до нас дела. Чуть наклонившись к девушке, я спросил, еще немного понизив голос:
— Скажи мне, Блейк, ты когда-нибудь встречалась с теми, кто пострадал от твоих решений уже после? С семьями убитых Белым Клыком, с искалеченными вами? У вас ведь там всякое случалось, куда хуже, чем то, что делаю я.
— Нет... никогда, — так же тихо ответила она.
— Знаешь, я думаю, мне очень повезло, что Джек выбрал именно этот переход. Каждый раз, когда я принимаю решение сломать кому-то жизнь, то вспоминаю это грязное пальто, трясущие руки с алюминиевой кружкой, проволокой примотанной к запястью, потому что иначе не удержать, вонь немытого тела, потухшие глаза... Это та судьба, на которую я обрекаю большинство.
Пару минут мы молчали. Я думал о том, что вряд ли посмел бы рассказать об этом кому-нибудь другому, кроме нее, Блейк... украдкой посмотрев на нее, я сначала увидел грустную улыбку, и только потом заглянул в глаза, все это время, оказывается, внимательно наблюдали за мной. Я знал, что она скажет еще до того, как девушка открыла рот:
— Я сделала бы то же самое.
— Твой святой Гира этого бы не одобрил, — фыркнул я, пытаясь скрыть свое облегчение.
— Не одобрил бы, — легко согласилась Блейк. — Но из приюта меня забрал не он, не он кормил досыта и тепло одевал, не он научил постоять за себя и других. Не он был рядом, когда я отчаялась настолько, что едва не сбежала, бросив все, за что сражалась столько лет. Так что он может не одобрять сколько угодно — я знаю, кто мои друзья, кто встанет рядом и прикроет спину.
— Чем планируешь заняться сегодня? — проворчал я, отводя взгляд.
Черт, это просто было слишком — и слова, и взгляд, и голос. Я слишком долго был один на этих ночных улицах, слишком долго молчал о том, что кололось и скреблось изнутри, и найти теперь человека, который разделял все это...
— Я хотела сходить в детский дом, в котором выросла.
— Это не опасно? — нахмурился я, игнорируя насмешку в ее голосе.
О да, конечно, смейтесь над парнем, у которого в девятнадцать лет наконец появился первый друг! Кидайте в него насмешками и угорайте над историей браузера: "Как пригласить девушку на свидание". Тьфу, самому противно.
— Немного, — призналась Блейк. — Но или я сделаю это сейчас, или не сделаю уже никогда. Сейчас Адама нет в городе, и не будет еще пару недель. За мной никто не охотится — я просто ушла из Белого Клыка, далеко не первая и точно не последняя. Гира сказал, что выпустит статью на следующей неделе — собирается начать войну по всем правилам и фронтам. Как только это произойдет... все изменится. Хочешь пойти со мной?
— А стоит? Человек в фавн-районе... я знаю, чем это заканчивается.
— Ну, ты же со мной? — Блейк показала пальцем себе на макушку, для наглядности подвигав ушами во всех направлениях. — Если успеем до темноты, то все будет в порядке. Только... если все-таки случится "упс!", я разберусь сама, хорошо?.. Когда фавн дерется с фавнами — это одно, но если их побьет человек, эффект будет совсем другой.
— Дожил, за меня морды бить собирается девушка, — проворчал я, уже точно зная, что пойду куда угодно, если она позовет.
— Спорим, я за свою жизнь набила больше морд, чем ты? — весело оскалилась она.
— Ладно, ты здесь самый большой хулиган, — согласился я и тут же охнул, получив локтем в бок. — Да, ты замечательно доказала, что я неправ.
-...Заткнись.
Третий детский дом Черного моря был ровно таким, каким его описывала Блейк сегодня ночью в интервью Гире. Точно такой же планировки, как первые два, на человеческой половине — только похуже. Искрошенный кирпич, разбитое крыльцо, выбитое кем-то и заклеенное скотчем окно на первом этаже... свежеокрашенные в ярко-алый одинокие качельки в садике казались на этом фоне чем-то чужеродным, будто гость из параллельной реальности.
Блейк не стала звонить в звонок на воротах — просто перемахнула через забор, приземлившись прямо посреди детской площадки. Все мгновенно замерло — и копошащиеся в песочнице малыши, и сгрудившиеся возле турника ребята постарше, и "совсем взрослая" банда, режущаяся в карты на столе в дальнем углу. Секунду все они смотрели, как Блейк встает на ноги, оглядывает внутренний двор... тишина сломалась в тот миг, когда девушка, широко разведя руки, весело крикнула:
— Что, не ждали, бандиты?
— Блейк!
— Это Блейк!
— Она вернулась!
Блейк мгновенно сбила с ног волна малышни, она покатилась по земле, с головой скрывшись во этой хохочущей и визжащей куче-мале, в которую очень скоро влились и вторая партия, добежавшая от турника. "Старшие", которые были, очевидно, слишком взрослыми, чтобы столь открыто выражать свои чувства, подбежали к этому бардаку, помялись секунду... и принялись растаскивать малышню за шкварник, насильно отдирая их от незваной, но явно желанной гостьи. В стороне осталась всего пара человек — и они же были единственными, кто обратил внимания на меня, балансирующего на одной из опор забора. Впрочем, их явно больше интересовали два огромных пакета у меня в руках, а не странный незнакомец.
— Подарки, подарки! — визжали мелкие, барахтаясь в руках старших.
Наконец, ребята "докопали" это хихикающее месиво до сердцевины. Блейк, растрепанная, помятая, но счастливая, поднялась на ноги, обернулась ко мне и махнула рукой.
— Ахилл! Давай к нам!
На какой-то момент я застыл — такой счастливой я не видел Блейк еще никогда. Кажется, только этим утром я выбирал между "опасной" и "мягкой"? Забудьте. "Счастливая" — самая прекрасная Блейк из всех. Эти сверкающие глаза, широкая улыбка, звенящая радость — я мог бы любоваться этим вечно.
В себя я пришел только внизу, обнаружив себя окруженным детьми, что возбужденно галдели вокруг, почти вырывая из рук подписанные подарки.
— А где Априкот? — спросил я, когда в руках остались два последних подарка. — И Агата?
— Их вчера забрал дядя Адам, — беззаботно бросил один из малышей. Так беззаботно, что я даже не сразу понял, что именно только что произошло.
Медленно обернувшись, я посмотрел на Блейк, что с улыбкой наблюдала, как мелочь разбирает подарки. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза... и это был самый быстрый переход от беззаботного счастья к всепоглощающему ужасу, который я только видел в жизни. Улыбка застыла, перекосилась на сторону, задрожала и треснула. Зрачки расширились от тонких, едва заметных под полуденным солнцем щелочек, почти на всю радужку. Она даже не побледнела — выцвела, как негативный снимок, мертвенно белая и неподвижная. Дрожащие руки метнулись к поясу, потом за плечо, обратно к поясу, безуспешно пытаясь отыскать меч.
— Он сказал, что покажет им настоящий танк! — с завистью протянул тот же малыш и встрепенулся, что-то вспомнив. — О, он просил передать тебе привет, Блейк!
— А еще он что-нибудь сказал, Ларри? — ровным, но будто неживым голосом спросила Блейк.
— Сказал, чтобы ты ему позвонила.
— Я, пожалуй, так и сделаю, — кивнула Блейк, уже взяв себя в руки достаточно, чтобы не звучать так, будто говорит из могилы. — Ребята, простите, у меня сегодня мало времени, мне уже пора...
Отойдя в сторону, я достал Свиток и быстро нашел в списке контактов "Лицемерный ублюдок" и нажал на вызов. Цена? Прямо сейчас мне было плевать.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
— Ну разумеется, — прорычал я, сжимая Свиток так, что тот затрещал в ладони. — Лицемерный ублюдок есть лицемерный ублюдок.
Кто еще?!
Я лихорадочно перебирал в голове всех, к кому мог обратиться за помощью. Власти? Даже не смешно. Агнар? При всем уважении — старик лучше как тренер, чем воин. Его ученики? Пфф, не их уровень. Жанна, Кардин? Туда же. По всему выходило, что...
— Мы сами по себе, — сказал я Блейк, когда она подошла ближе.
Глава 12. Дикая карта
Выстрел был злым, резким и гулким, как удар колокола, звуковая волна больно ударила по чувствительным ушам, звук повис в воздухе — вязкий, тягучий, до звона в ушах. Приклад больно ударил в плечо, вспыхнула на мгновение бледно-изумрудная аура.
Проблема: перекос навыков команды в ближний бой.
Выстрел, звуковая волна, удар в плечо — макету Голиафа у противоположной стены тира оторвало правое ухо.
Вводная первая: текущий состав. Три бойца-рукопашника, один — на ближне-средней дистанции. Двое — в самом начале своего пути, и еще не успели толком овладеть тем, что у них уже есть, третья — достигла хорошего уровня, последняя — потомок древней семьи воинов, оттачивающей свой собственный боевой стиль столетиями.
Выстрел, волна, удар — в сторону отлетел длинный изогнутый бивень.
Вводная вторая: враги. Монстры — самые разные: слабые, но многочисленные, сильные, но одиночки, бронированные, ядовитые, выдыхающие огонь. Вводная первая позволяет справится со всеми... кроме летающих. Лишь одна боевая единица в составе способна эффективно сражаться с ними, но не может быть везде, и даже у нее есть свои пределы.
Выстрел, волна, удар — прямо в центре широкой морды, над хоботом, образовалась широкая дыра.
Вводная третья: время. Первый курс Бикона. До выпуска и полной самостоятельности — четыре года. Два месяца — до первой миссии в сопровождении лицензированного Охотника.
Выстрел, волна, удар — второе ухо, выстрел, волна, удар — выбит глаз. Удачно раздробившая колено крупнокалиберная пуля заставила макет завалиться вперед, с грохотом рухнуть на пол.
Решение. Шаг первый — выбор направления. Вмешиваться в стиль Вайс — смерти подобно: он идеален. Шлифовать, совершенствоваться — ничего не добавлять. Жанна и Кардин — как два неграненых алмаза, большой и поменьше: сильная аура, мощный удар — все это козыри ближнего боя. Добавлять новое только после того, как освоят старое. Оставалась она сама — неплохой рукопашник, уже вполне сформировавший стиль и отточивший навыки. Самое время расширить спектр тактических возможностей.
Шаг второй — выбор оружия. Мощная снайперская винтовка калибра анти-гримм, с патронами толщиной в два ее пальца, избыточная против мелких и слабых тварей, приемлемая против больших и сильных. Так лихо разнести настоящего Голиафа из нее бы не вышло, но если попасть в глаз... Неверморы и грифоны, как правило, менее бронированы: крылья, маска, глаза — приоритетные цели. В лесу не поможет, но и деревья защитят от удара сверху.
Шаг третий — формирование принципа действий в поле. До решения вопроса с Кардином и Жанной — не разделяться! А если все-таки придется — игнорировать официально закрепленное партнерство, Жанна-Вайс, а ты сама и с Кардином справишься, как-нибудь.
Выстрел, волна, удар. Кардину придется выучиться на наводчика. Выстрел, волна, удар — Беовульф, Урса, Борбатасков. Действия в лесу, на равнине, в горах, на укрепленной позиции и где придется. Выстрел, волна, удар — задача, вводные, решение.
Выстрел, волна, удар — с размеренностью метронома, в четком ритме, истинном марше войны. Беовульф, Борбатасков, Урса... неожиданно под ногами вставшего на дыбы черного медведя выскочил макет человека — деловой костюм, дипломат, поднятый в тщетной попытке защититься от когтей... выстрел, волна, удар — туловище мишени разлетается на куски. Резкий визг сирен, яркий багровый свет закрепленной над головой лампы.
Куру с чувством выругалась, отстраняясь от прицела. Надо же было так облажаться, поддавшись инстинкту — все, что попадает в прицел, должно умереть...
— Ты взяла слишком высокий темп.
Потребовалось все ее хладнокровие, чтобы не выдать мгновенной вспышки страха. За что она всегда ненавидела все эти громыхающие штуки — они лишали ее расширенного слуха, били по чувствительным ушам, оставляя после себя противный тянущий звон на одной ноте.
Куру аккуратно положила винтовку на стол, и только после ответила:
— Я знаю.
Она не потрудилась обернуться — и голоса хватило, чтобы все внутри сжалось, готовясь к бою, вспоминая ту давнюю боль, которую не описать словами: боль души, пытающейся вместись в себя то, что вместить нельзя, метафорический хруст распадающейся личности, ее безмолвный оглушительный крик. Не стоит добавлять к этому еще и лицо.
— Так и задумано. Это тренировка на скорость.
Он все равно не нападет на нее — не физически, по крайней мере. Хотел бы — давно сделал, у него был миллион возможностей. Нет, он сделает с ней кое-что похуже.
Как отважно она бросала ему в лицо: "Я не буду плясать под твою дудку!"... отважный маленький кролик, поднимающий меч на титана. Ну конечно, она не будет. И Вайс стала ее партнером не потому, что он подтолкнул их обоих, и ее старая команда смогла угнать транспорт и проскользнуть мимо совсем не из-за того, что он позволил. Р-разумеется.
— Как дела у самой знаменитой команды первокурсников? — непринужденно, так, будто вел обыкновенную светскую беседу, спросил голос за спиной.
— Вы прекрасно знаете сами, — ровным голосом ответила Куру, вцепившись вспотевшими ладошками в край стола.
