Ладога

Другое дело, что по подсчетам Ратмира и Михалки шел примерно шесть тысяч четыреста двенадцатый год по летописной хронологии, то есть не за горами вырисовывался легендарный поход Олега на Константинополь. Безусловно, оснований слепо доверять датировкам монаха, писавшего в начале двенадцатого века, спустя двести лет после происходивших событий, не было. Но кроме них оставалась археология. Хравн, покопавшись в памяти, назвал нескольких хазарских факторий, дружно сгоревших примерно в это же время. На Юге назревали масштабные события, будь то передел сфер влияния с хазарами, или попытка овладеть столицей Восточной Римской империи. А значит, потребуются воины и деньги.

* * *

-Воины и деньги!— фыркнул Володя.— Тоже мне, невидаль. Тут они всем пригодятся. Олегу требуются воины и деньги, Карл желает воинов и денег, Хакон пошел на финнов с какой целью? Правильно, за воинами и деньгами, только в обратной последовательности. Да и мы, если разобраться, тоже больше всего нуждаемся именно в воинах и деньгах. И если денег понемногу прибавляется, то вот с воинами все не так радужно...

-Дайте мне две сотни дружинников, и я завоюю Русь,— задумчиво проговорил Ратмир.

-Ну, ты загнул!

-Ничего подобного. Так тут и становятся правителями — захватил небольшую область, выжимаешь из неё соки, мобилизуешь молодых боеспособных парней и тянешь руки к соседским землям. Покорил их, обязал платить и участвовать в походах, пошел дальше...

-И наткнулся на такого же, как ты,— буркнул Хравн.— На собирателя даней и земель. Хазары, Киев, да мало ли кто!

-Я уже приводил пример — сколько воинов было у Олега, когда он захватил Киев? Уж наверняка не многотысячное войско?

-Возможно, когда-нибудь представится возможность спросить это у него лично,— размечтался Михалка.— И про Рюрика, Аскольда и Дира...

-Гляньте на историка! Все никак не уймется! Ты календарь-то не забросил?

-Конечно, нет,— отмахнулся научный сотрудник.— Каждый день отмечаю, ну, бывает, что пропущу, но потом наверстываю. Не переживайте, день и месяц мы знаем точно. Вот с годом может выйти недоразумение...

-Две сотни воинов, тем более хороших, с трех деревень не выжать,— вернулся к главному Хравн.— Не тот масштаб.

-Я слышал когда-то,— вмешался Ратияр,— что общество может безболезненно мобилизовать около десяти процентов мужского населения. Дальше начинаются сложности.

-Это ты про двадцатый век, поди, говоришь?

-Ну и что? Думаю, цифры не слишком изменились!

-Держи карман шире,— засмеялся Михалка.— Я еще тогда тебе говорил: читай, Ратияр книги, да почаще, а не только топором маши!

-Ты не слишком-то раздувайся от собственного величия,— обиделся тот.— Сейчас мой топор намного полезнее твоих знаний! Что с них будет толку, если какой-нибудь викинг подберется к тебе на расстояние удара? Вот, наверное, чудесно — успеть понять, что по голове сейчас получишь не абстрактной железякой, а мечом типа 'C' по классификации Кирпичникова?

-Хватит пререкаться,— остановил спорщиков Ратмир.— Слушайте внимательно. На повестке дня подчинение трех деревень выше по течению. Это Гостинополье, Наволок и Пчева. Похоже, с четвертой пленник что-то напутал, во всяком случае, местные о ней не знают. В прошлом году села платили дань Хакону, поэтому надо их морально подготовить к тому, что теперь причитающееся соберем мы. Также требуется рекрутировать по два-три парня от каждой деревни к нам в отроки. Это даже важнее, чем дань. Хочу заметить, что по доброй воле работящего сына никто не отдаст, так что возможны сложности. Начнем с ближайшего села, Гостинополья. До него недалеко, около трех часов ходу, поэтому делегацию отправим внушительную. Главным пойдет Хравн. Чего ты морщишься?

-Ты еще раз повтори, сам поймешь.

-Главным пойдет...

-Вот именно. Дружинники не ходят пешком. Они приезжают на конях или приплывают на кораблях. Пешая дружина — недоразумение. Считай, что мы сразу распишемся в своей ущербности. Представь, что бандиты приезжают к коммерсанту на метро.

-Да уж...— нахмурился Ратмир.— Но учитывая нашу честно заработанную славу грозы викингов и, что важнее, близкое соседство, я все же надеюсь на благоприятный исход. С двумя другими поселениями будет сложнее.

-Почему?— поинтересовался Карел.

-Из-за удаленности. Считай, что это универсальный закон Древней Руси — чем дальше от тебя данник, тем менее он надежен.

-Нам еще в Ладогу бы наведаться,— напомнил Володя.

-Непременно. Но сперва — оброки и дани. Да, и еще: Ратияр, на девиц в селе не покушаться, непристойных предложений не делать, на сеновал с ними не заглядывать.

-Опять Ратияр и девки!— схватился за голову дружинник.— И в мыслях такого не было!

-Вот и хорошо. Хравн, проследишь за Ратияром. И его мыслями.

-Я что, телепат?

-Не волнуйся. В случае с женщинами, они у него обычно на лбу написаны. Светящимися неоновыми буквами.

* * *

Потык хмуро хлебал варево, в свой черед зачерпывая из горшка. Черед его был ни много ни мало, а вторым, сразу после отчима, но эта привилегия отнюдь не являлась незыблемой. После гибели отца, зарубленного в одной из бесчисленных стычек со свеями, мать пошла второй женой к богатому усмарю. (67) Большуха (68) до того времени не смогла подарить мужу сына, зато с появлением в доме сопливого еще Потыка обе жены принялись регулярно производить на свет будущих наследников многочисленных кадок и колод с золой и корой. Потык же, приставленный отчимом скоблить стругом размоченные шкуры или промывать квасом очищенную кожу, проявлял к честному труду не больше усердия, чем к безоговорочному послушанию. Ведь его отец был воином, а не возился с вонючей известью. Наличие кучи младших братьев, державшихся гурьбой и соседских мальчишек, не упускавших возможности напомнить пасынку усмаря кто он такой, научило быстро переходить от слов к делу и вскоре на пару с щуплым, но вертким как змея Малютой, другом и товарищем в любых затеях, Потык стал грозой всей Пчевы. Вернее, её неженатой части.

Богатырское сложение, унаследованное от отца, и ежедневная возня с ненавистными кожами привели к тому, что в кулачном бою с Потыком не рисковали сходиться даже взрослые мужики, а их сыновей он и вовсе швырял в разные стороны как мешки с мукой. Малюта в свалке держался чуть позади широкой спины друга, не упуская возможности приласкать зазевавшегося противника внезапным ударом, и лишь на честные потехи убирая в кошель зажатую в кулаке битку. Зато по части выдумки коротышка с лихвой обходил Потыка, как правило, находя способ допечь обидчика так, чтобы об этом потом говорили во всем селе.

В последний раз Малюта превзошел сам себя. Обнаружив, что за благосклонность Жданы, дочки кузнеца, соперничать придется с сыном старейшины, проныра недолго тужил. Другой бы отступился, здраво рассудив, что не вышел не родом, ни богатством, но только не Малюта. Тем более, накануне летнего солнцеворота, когда разгоряченные хмельным медом девушки частенько возвращались домой лишь под утро. Отлично зная, что сын старейшины не унаследовал от отца и половины смекалки, Малюта предложил свое посредничество в завоевании сердца красавицы. План был прост. Когда девицы отправятся кидать венки в Волхов, пристально вглядываясь, утонет тот или поплывет, из прибрежной рощицы на них поднимется медведь. Ну, то есть не медведь, а Малюта, напяливший шкуру. Сын же старейшины, Мороз, появится на зов о помощи и вступит в схватку, прогоняя зверя. После такого спасения, уверял Малюта, Ждана точно не сможет отказать спасителю.

Замысел был шит белыми нитками, но Мороз ничего не заподозрил и даже вручил хитрецу полновесный дирхем, обещав в случае успеха добавить второй. Еще проще оказалось уговорить Потыка попугать неразумных девок, облачившись в старую шкуру. Об участии в деле третьей стороны простодушному силачу Малюта не сказал, так что когда Мороз, выскочив в разгар дикого визга, попытался ухватить Потыка за шею, случился конфуз. Медведь увесистой затрещиной сшиб сына старейшины с ног и пинками погнал обратно в деревню, не обращая внимания на охрипших от ужаса девок. Тех успокоил уже Малюта, заодно проводив дочку кузнеца под ореховый куст и с пользой проведя остаток ночи.

Затаивший злобу Мороз собрал дружков с батогами и подстерег неразлучных приятелей у реки, но и тут мало чего добился. Малюте, правда, нос на сторону свернули, но затем получивший увесистый удар Потык взъярился не хуже настоящего медведя и отделал всю ватагу как следует. Морозу, помимо зуботычин, крепко досталось по голове, и старейшина не собирался забывать об этом. По Правде тут ничего нельзя было сделать, ибо зачинщиками были не Потык с Малютой, но когда в село внезапно заявились новые хозяева Дубовика, дело запахло жареным...

* * *

Условный стук в ставень кроме Потыка не расслышал никто из родичей. К счастью, варево уже подходило к концу, и вскоре отчим первым положил свою ложку на стол. Разломили оставшийся хлеб и, уплетя его до последней крошки, поднялись на ноги. Мелюзга метнулась на двор играть, мать захлопотала у печки, а Потык, пользуясь тем, что никто не окликнул его, торопливо выбрался на улицу.

-Скорее не мог?— вскинулся Малюта.

-За столом сидели,— пояснил Потык.— Стряслось чего?

-Еще как! Утром пожаловали из Дубовика, ну те, что его захватили, и сразу к старейшине. Там Мороз ковылял у крыльца, волком смотрел, но я с другой стороны подобрался и почти все слышал.

-Нам-то что до их речей?

-Дубина ты, Потык! О нас и говорили. Пришлые тянуть не стали, давай, мол, нам трех парней в отроки, а то село спалим.

-Вот те на!— поразился Потык.

-Наш-то начал юлить, дескать, не трех, а двух, и не сейчас, а после страды, но не тут-то было. Главный рус, суровый такой, и слушать ничего не стал. Вынь отроков, да положь!

-Так это нас, получается?— наконец сообразил здоровяк.

-Ага, понял!— оскалился Малюта.— Бежать надо, пока в Дубовик не забрали!

-Куда бежать?

-Да хоть в Киев!

-Сдурел? Где Киев, а где мы? Может, его и нет вовсе, одни враки!

-У меня в нем уй (69) бывал! Говорил, там даже палку в землю воткни — прорастет!

-И кому ты в Киеве нужен? Разве что за лошадями ходить? Или палки в землю втыкать станешь?

-А тут что, лучше выйдет? Там хоть в своей воле будем, а тут, почитай, как челядь.

-Я челядином у свеев не стану!— нахмурился Потык.— Они моего отца убили.

-Эти не свеи,— отмахнулся Малюта.— Свеям как раз по шее надавали и прогнали. Главный говорил, что теперь свеев сюда не пустят, а за то мы им должны давать отроков и в полюдье принимать. А тебе не все равно, у кого полы мести?

-Свеям по шее надавали?— медленно проговорил Потык, осознавая сказанное товарищем.— Верно?

-Ну, верно, и что?

-Стало быть, если я к ним в отроки пойду, то смогу тоже свеев бить?

-Ты это брось!— встревожился Малюта.— Блажь в голову втемяшилась? Удирать надо, пока не поздно!

-Не стану я бегать,— пробурчал Потык.— Я сызмальства свеев бить хотел. Ныне возьму и пойду в отроки.

Малюта аж подпрыгнул.

-Тоже мне, витязь! На войне кишки выпустят и как звали не спросят! Сколько из похода обычно возвращается, забыл? А из тех, кто вернулся — один без ноги, другой без руки, третий обухом по голове получил и дураком стал...

Впрочем, последние слова пришлось уже выкрикивать вослед непреклонно удалявшемуся в сторону дома старейшины Потыку.

* * *

К вечеру небо над Дубовиком потемнело и стало ясно, что без дождя не обойдется. Дежурящие у ворот крепости Михалка и Язвук послали Хвата за плащами и приготовились к разгулу стихии.

-Однажды на фестивале в Ладоге гроза похоже приближалась,— ударился в воспоминания Михалка.— Дышать было нечем, а потом надвинулись такие тучи, что не по себе стало. Ветром палатки срывало, пришлось руками столбы удерживать!

-Слышал,— кивнул Язвук.— Говорят, Ратмир, пока вы столбы и палатки ловили, невозмутимо рассказывал корреспонденту с телевидения про эпоху раннего средневековья.

-Как в другой жизни все это было,— вздохнул Михалка.— Телевидение, корреспонденты, зрители чертовы, что норовят без спросу вещи схватить и под полог к тебе залезть...

-Скучаешь по зрителям?

-Ты не поверишь, да! Я же привык с людьми работать. Мне такие благодарственные отзывы в книге для посетителей оставляли — прослезиться можно. Я только из-за них и продолжал за гроши работать...

-А когда мой отец был с коллегами в Пушкинских Горах, экскурсовод вышел к ним уже поддатый, вздохнул и сказал: 'Господи, как я вас ненавижу!'.

-И такое бывает,— согласился Михалка.— Группы тоже разные попадаются. Я больше всего с детишками любил по музею ходить...

-Тогда радуйся. Я слышал, Ратмир хочет наших отроков грамоте обучать. Он с Хравном это при мне обсуждал. Вроде как ты наставником будешь.

-Отличная мысль!— просиял научный сотрудник.— Бересты надрать и можно школу открывать.

-Ага, как раз к первому сентября приурочишь,— усмехнулся Язвук.

-До него еще месяц, чего тянуть? Хоть какое-то дело найду, а то тошно.

-Всем тошно.

-У тебя ведь двое детей остались, жена, мать с отцом,— прищурился Михалка, — неужели по родным тоска не ест?

-Плохо ты меня знаешь. Ждешь, что я буду в истерике заходиться, словно баба перед месячными?

-Ну, зачем сразу так?

-А как иначе? Есть мысли как назад вернуться? Вижу, что нет. И я понятия не имею. Тогда что толку волосы на башке рвать? Семья моя там выживет, уж поверь. Жилье есть, работа у жены тоже, да и родственники не бросят. А вот я тут пока что явный кандидат в покойники. Или в калеки, как Бобер.

-Бобер на поправку идет. Воспаление спадает, повезло ему. Жить будет.

-И правой рукой только для отливания пользоваться,— буркнул Язвук.— Не подскажешь, где здесь налоговые льготы полагаются за прием на работу инвалидов?

-Злой ты,— нахмурился Михалка.

-Не я злой. Жизнь злая. И всегда такой была. Что здесь, что там. Сильный выживет, а слабого сожрут.

Словно в подтверждение этих слов сверкнула ветвистая молния, и чуть погодя оглушительно грянул гром.

-Вот-вот хлынет,— предрек Михалка, плотнее закутываясь в принесенный плащ.

-Надо предложить сделать навесы для часовых,— заметил Язвук.— Иначе осенью дуба дадим.

-Сейчас не до того. Все бревна и доски на казарму идут.

-Значит, поймаем пару местных и прикажем поработать. А будут морды воротить — припугнем.

-С селянами ряд заключен...— начал Михалка, но вглядевшись вдаль, осекся.— Наши возвращаются!

-Я за начальством!— вызвался Язвук.— А ты сторожи!

Михалка подхватил прислоненное к стене копье и шагнул навстречу приближавшемуся отряду. Ненастье, идущее с юга, уже вдоволь приласкало ладожан и рекрутов проливным дождем, не оставив на них сухой нитки. Впрочем, на настроении Хравна, Ратияра, Карела и Бьерна это никак не отразилось, взаимные подначки не прекращались ни на минуту.

-Дай дорогу!— крикнул Хравн.— Ливень за нами по пятам идет!

-Что за оборванцев вы привели?

-Сам не видишь? Будущих дружинников.