Ковчег Полдня

Весь ее сколько-нибудь позитивный детский и подростковый опыт был связан с выездами куда-то из интерната — со встречами с мамой, с концертами самодеятельности, с интернатскими встречами с мальчиками, поэтому неудивительно, что она так надеялась, что проблемы можно решить, куда-то уехав или сбежав. Взрослая жизнь, с одной стороны, избавила ее от непрерывного давления одноклассниц, в смешанном коллективе на работе и в отдельной квартире (которую она опять-таки получила благодаря заслугам в самодеятельности, впрочем, как она признала, пришлось и ублажить пару деятельниц и одного деятеля) Кате было гораздо комфортнее, а с другой стороны стало ясно, что уезжать и бежать некуда. Катя призналась, что неоднократно думала о том, чтобы уйти к сектантам, и не в последнюю очередь именно поэтому она и читала старые книги о том, как жили в моногамных семьях, но ее останавливало то же соображение, что и Олега — она не представляла, как пройти через старые укрепрайоны.

Про сектантов, как и про Пандору, она вроде бы знала много, но не знала, чему верить, и почти ничего из того, что она знала, не согласовывалось с рассказами Фани. Сектанты в лагерях обычно проводили года по три-четыре и потом их отпускали на волю как перевоспитавшихся, но ни одного сектанта в Средиземье не оставалось, все они поголовно уходили обратно за реку. Олега это удивило, он объяснял для себя эти массовые экскурсии молодых парней в цивилизацию практиковавшейся у сектантов полигамией. Катя сказала, что про полигамию у сектантов она ничего не слышала, но, в общем, поскольку она не знает, чему верить, то и это уверенно опровергнуть не может.

Когда Олег собрался на крышу, Катя спросила, если он получает посылки — есть ли на Земле тесты, которые могут более-менее надежно обнаружить беременность на первых днях, и может ли он попросить прислать такой тест. Олег удивился и сказал, что ведь такие тесты были известны еще в эпоху Исхода. Катя объяснила, что все доступные на этой планете тесты проводятся в одном и том же месте и при предъявлении сканера смарткарт. Олег вынужден был признать, что это в определенном смысле разумно, и что тест он попросит.

Пашка очень извинялся за синий экран у банкомата и признался, что не ожидал, что устройство в такой ситуации отдаст карту. Он предположил, что это даже не ошибка, что здешние банкоматы, возможно, из-за технологических проблем при изготовлении микросхем или при сборке плат часто дохнут сами по себе, и если бы при каждом издыхании они съедали карту, это создавало бы слишком большую нагрузку на службу технической поддержки. Впрочем, сфотографированные Олегом регистры ему сильно помогли, и он почти совсем готов был сделать карту, способную снимать с банкомата наличность вообще без всякого предъявления аутентификационных данных — но, разумеется, потребуется еще пара экспериментов.

Когда Олег попросил тест на беременность, за него взялось все женское население альфийской базы. Его назвали мужской шовинистической свиньей, спросили, как он потащит беременную тетку пешком за полтыщи километров, а если у нее начнется токсикоз, и соображает ли он, в какие временные рамки их все это ставит. Потом ему, не дав ответить, сказали, что чем мужики думают — это не открытие и это даже в научной литературе задокументировано, но чем она-то думала, ей вообще сколько лет, она в школе проходила, откуда дети берутся? Олегу пришлось рассказать про катиного начальника. Лена сказала "оппаньки" и некоторое время на другом конце линии стояло молчание. Потом Аня тихим и даже слегка дрожащим голосом сказала — "Олег, извини пожалуйста, мы же не знали...".

Олег добил их рассказом, что Катя работает администратором базы данных в заводском управлении. Пашка потребовал, чтобы он немедленно тащил Катю сюда, он хочет ей задать пару вопросов.

Олегу сначала пришлось поработать переводчиком, но когда дошли до технической терминологии, выяснилось, что терминология изменилась гораздо меньше, чем бытовой язык, а слова, которыми они пользовались, Олегу вообще были плохо понятны. То, что Пашка называл "эскюэль" Катя называла "сиквел", а Олегу ни то, ни другое произношение ни о чем не говорило. То, что Пашку интересовало больше всего — интерфейсы с банками и с системой учета населения — Катя знала плохо, но в целом ее рассказы Пашку радовали до полного экстаза. Они пользовались софтом эпохи Исхода, в том числе целым рядом продуктов с закрытыми исходными текстами, код которых они вообще не могли менять, у многих не могли даже заменять криптографические алгоритмы. Названия этих продуктов Олегу ничего не говорили, но Пашка произносил их с таким придыханием, что даже по голосовому каналу было ясно: он чувствовал себя хорьком, попавшим на птицефабрику.

Пашка попросил Катю принести образы операционной системы и базы данных. Сами данные, как он сказал, его, в общем, даже не интересуют, его интересует код, пусть даже это и заведомо не то, что стоит в банкоматах и терминалах для работы со смарткартами. Катя сказала, что у нее есть дистрибутивы на дисках, но, во-первых, она их не сможет вынести с завода, на проходной стоят металлоискатели. Во-вторых, у нее дома нет приводов, на которых можно было бы прочитать эти диски, да и у олегова компьютера она ничего похожего не видит. Пашка сказал, что, если он верно понимает, какие у полденских компьютеров интерфейсы, он сможет быстро сделать портативный флэш-накопитель, который не поймается практически ни одним металлоискателем, и на который Катя может слить образы дисков.

Сошлись они на том, что в очередной посылке им пришлют смарткарту для Олега, которую можно будет перепрограммировать и даже заменять надписи без видимых следов расслоения, на всякий случай сделают такую же фальшивую карту для Кати, тест на беременность и флэшку. За это же время они свяжутся с Пандорой и попробуют прозондировать почву насчет того, насколько им можно доверять. Пашка почему-то испытывал большой энтузиазм по поводу похода в Пандору. Он предполагал, что если Пандора предоставит им убедительные гарантии, можно будет отправить туда Олега вместе с Катей. Лена резонно возражала, что как он себе представляет убедительные гарантии, переданные неизвестными людьми по радио, поэтому тема с Пандорой подвисла в воздухе.

На Катю разговор произвел очень приятное впечатление, во-первых ей льстило внимание Пашки к ее техническим знаниям, во вторых она не могла не признать, что Пашка в техническом отношении гораздо грамотнее и всех ее коллег, и всех, у кого она училась. Олег сказал, что Пашка действительно очень крут. Он великолепный пилот и великолепный хакер, но он не очень силен в плане бегания по лесам и мордобоев, поэтому в первых высадках на планеты он обычно не принимает участия.

— У них с женой, ее Лена зовут, ты ее слышала во время переговоров, у них на базе на Альфе спаренные каюты, одна типа гостиная. — рассказывал Олег — И там на стене висит целая коллекция трофеев, там в середине самый главный это бортовой компьютер валгалльской орбитальной противоракетной платформы. Там вообще веселая история была, как раз после этого Игорь работает только в открытом космосе, сказал, что у него нервы такого не выдерживают. У них там на орбите такая серьезная система висела, Пашка вышел на радиоконтакт, они вроде все поняли, но говорят, у нас тут, типа, противоракетная оборона, подождите мы ее выключим. Ну и стали выключать, большую часть платформ выключили, а эту... как я понимаю, они просто не ту кнопку нажали, платформа и говорит: "Центр управления уничтожен, перехожу в автономный режим". Они сами растерялись, Пашке говорят "у нас тут, типа, проблема", в общем, пока они объясняли, в чем дело, она в него пальнула очередью. Пашка еле успел катапультироваться, и остался он на параболической орбите в катапультируемом кресле и легком скафандре, примерно в таком же, в каком я тут в болото выскакивал... а, ну ты все равно этот скафандр не видела. Ну, тоже на Альфе не сразу сообразили, часа четыре прошло, Игорь из гиперпространства выходит, корабля нет, только радиомаяк, и к планете приближается. Он его по радио зовет, а Пашка так спокойно отвечает — "привет, по-моему, я сейчас на планету упаду". У него же никакой навигации нету, он же чисто визуально, а визуально и скорость определить невозможно, и страшно, когда летишь и на тебя планета надвигается. Игорь его триангулировал, не, говорит, у тебя перицентр в ста каме над поверхностью, а Пашка ему тоже так спокойно "Это в вакууме было бы сто, а там же атмосфера потолще земной, я об нее и торможусь. И не может быть сто, я же, вроде, еще не в перицентре, а уже деревья вижу". А там же на Валгалле такие огромные штуки растут, их местные Иггдрасилем называют, восемьсот метров высотой, они, как я понимаю, собственно, даже не деревья, а колониальные организмы... что-то вроде земных паразитических фикусов, он их и видел. Он про деревья сказал, и ушел в радиотень. Игорь его уже три раза похоронить успел, а он через полчаса с другой стороны планеты выруливает и так же спокойно "привет, вроде перицентр прошел, когда ты меня подобрать-то сможешь?". Он парашют кресла ленточкой связал, чтобы он не раскрылся, и размотал, чтобы стабилизировать себя ногами вперед, и так и летел. Его, конечно, подпалило слегка, потом он решил, что все-таки прошел перицентр и испугался, что парашют его сильно тянет, он его отстрелил, но, в общем, вылетел. Игорь его подобрал, а местные все никак не могут вернуть себе контроль над платформой. Пашка им говорит "с этой хренью я должен справиться сам". Ну и справился. Поломал их код ответчика свой-чужой, подошли к платформе на сто метров, выстрелили тросом, он по тросу на карабине подъехал, руками отключил все пушки... Причем с планеты ему уже даже хотели схематику передать, он говорит "не, это вопрос личной чести, я должен сделать это сам". Все поотключал, потом, говорит, хотел центральный компьютер отверткой прямо там на месте раздолбать, но все-таки решил, что в качестве трофея он будет смотреться лучше.

Хотя объективно ни одной из стоящих перед ними проблем Олег с Катей не решили, они легли спать очень довольные. Олег получил повод остаться здесь минимум на три дня, Катя этому тоже была рада, и она нашла себе новых друзей, и почему-то у них появилась уверенность, что все будет хорошо.

Глава 7. Рудольф

Рудольфа не пустили на его любимое место в кресле второго пилота, там разместился оператор длинноволнового радара. Рудольф сидел в десантном отсеке. К счастью, там была предусмотрена розетка для шлемофона, и он мог слушать переговоры. Но, чтобы эта розетка была доступна, пришлось сесть в обращенное лицом назад кресло, а Рудольфа в таком положении укачивало.

Угнанный БМП с выключенными фарами прошел южную базу патруля части 3777 и двигался по дороге в сторону брошенного лагеря 1298. Патруль организовал преследование на джипе, но бронебойного оружия у них не было, рации тоже, поэтому что могло быть толку от такого преследования — совершенно непонятно. Через пять минут с той стороны, куда ушел БМП, слышали автоматную стрельбу.

Выключенные фары — то есть он все-таки может видеть в темноте? Но Аня говорила, что он генетически не модифицирован, и Учителю он говорил, что биологически не отличается от нас. Или ему просто сбросили прибор ночного видения? Или там опять дистанционное управление? Но в чем тогда смысл? И ведь даже если те сервомоторы, которые он использовал, могут крутить руль грузовика, они никак не справятся с рычагами фрикционов БМП...

Рудольф разложил на коленях карту. Брошенный лагерь 1298 — это как раз там, где арестовали Олега Злотникова. Дорога там была только одна, она проходила через лагерь и шла дальше на юг, по мосту через Андуин (у моста была пометка "разрушен" и рядом значок брода), и дальше в укрепрайоны. Рудольф вспомнил историю. Лагеря серии 1200 занимались демонтажем оборудования укрепрайонов через десять лет после войны, когда стало окончательно ясно, что Посадка уничтожена полностью. Сначала снимали пригодное для повторного использования оборудование, взрывчатку из мин, патроны, компьютеры. Потом пошло оборудование проржавевшее, годное разве что в металлолом, да и взрывчатку было выгоднее сжечь, чем пытаться регенерировать, а воспитуемые стали все чаще и чаще подрываться на минах. К этому же времени стало ясно, что перспектив хозяйственного использования этих территорий нет, не хватит населения.

Но к этому времени южное управление коррекционных лагерей, прямо по Паркинсону, уже превратилось в самодостаточное административное образование, они сами себе рисовали планы работ, сами проверяли их исполнение и требовали под эти планы бюджет и людей. Здравый смысл возобладал только пятнадцать лет назад, когда южное управление удалось переключить на лесоповал на северном берегу Андуина.

Олег — а Рудольф был убежден, что БМП угнал именно Олег — двигался по этой дороге, как раз в расчищенный район на южном берегу. Но ведь даже по отчетам южного управления там была расчищена только средиземская часть полосы обороны километров на двадцать в стороны от брода, а за сторону Посадки ведь даже по отчетам не брались. Да и нашу сторону понятно, как они расчищали... когда взрывчатку стали сжигать, так они же каждую мину раз по десять сдавали...

Олег же говорил с сектантами, он должен иметь представление о том, что там реально творится. Что ему там нужно? Его корабль сел в том же районе, но он же говорил, что корабль сгорел без остатка? Врал? Там есть какой-то тайник? Что в этом тайнике могло быть такого, чего ему не могли прислать с орбиты ихними этими ракетообразными посылками? Или он надеется прорваться к сектантам? Но там же болота, и леса повырастали, да и противотанковых мин немало. БМП легкая, некоторые противотанковые на нее сработать не должны, но даже у таких ограничители давления могли проржаветь, и противотанковая мина эту жестянку ведь в клочья разнесет...

Вертолет приближался к Андуину. Длинноволновой радар поймал что-то большое и металлическое в районе брода. Достоинством этого радара было то, что он мог обнаруживать предметы за пределами прямой видимости, закрытые деревьями, невысоким холмиком, капониром или склоном оврага. Но определить точные координаты обнаруженного предмета было сложно, так что использовать эту штуку для наведения оружия не получалось. Судя по интенсивности сигнала, это было похоже на БМП.

Рудольф прикинул расстояния по карте. БМП по дороге 70 километров в час выдать может легко, и по сообщениям с мест он шел шустро... впрочем, неизвестно, сколько времени он потратил на переправе — но к переправе он подъехал не меньше получаса назад. Плохо. Если он уходил, он мог уйти далеко... черт, еще хуже, что так и не отправили никого осмотреть место посадки, хотя бы просто знать, где это.

Брошенная БМП стояла на левом берегу реки, на прорытом в обрыве выезде с брода. Он что, фрикцион сорвал? Не исключено и такое... Вертолет сел на дороге возле моста, группа захвата с собаками и рацией сразу побежала к БМП, у вертолета осталось только небольшое оцепление — трое солдат, летеха и сержант. Рудольфа все-таки укачало, он открыл обе двери десантного отсека и прилег на шедшую вдоль центра отсека скамейку. Группа захвата вскоре вышла на связь. Мотор машины, сказали они, еще теплый, отчетливо пахнет железной окалиной, похоже, он сорвал фрикцион на подъеме. Спуск засыпан гравием, поэтому визуально следов не видно, собаки след еще не взяли, там же соляркой пахнет...