Чужими глазами

— Платы?..

— Ой. Это такие пластинки внутри устройств, на которых всякие более мелкие штучки держатся... Модули там... еще что-то, — Юля нервно прикусила губу и констатировала: — В общем, сам видишь, как и чему я у мамы научилась. Еще она меня к программированию пыталась приобщить, но тоже не пошло.

Риль хотел было спросить и про программирование, но потом передумал — вдруг Юлю смущает, что эти знания ей так и не покорились? Сам он не очень любил обсуждать с кем-то свои провалы в фехтовании.

— В общем, через пару лет мама поняла, что со мной каши не сваришь. Но зато активизировался папа, которому подумалось, что из меня получится хороший управленец, раз уж технарь не вышел.

В целом направление родительской мысли Риль понимал. Девочке было около двенадцати лет, что по меркам немного отстающих от людей алиоров значит примерно шестнадцать. Грамота уже освоена, глупые детские вопросы позади... самое время браться за образование всерьез.

— Управленец из тебя тоже не вышел? — понимающе спросил менталист, который уже знал, что в конечном итоге девушка выучилась на языковеда.

— Как раз вышел, но не совсем так, как все думали, — грустно усмехнулась она, усаживаясь удобнее и пытаясь одной рукой пригладить волосы на затылке. Безуспешно, потому что они уже успели высохнуть. — Нда, красив я сейчас, наверно, сказочно... Ну да ладно, ты же никому не расскажешь?

Риль отрицательно помотал головой, и Юля продолжила рассказ:

— Папа у меня был мужчина серьезный, если за что-то брался, то крепко. Так что я моментально оказалась в жутко дорогой специализированной школе. Я и раньше, конечно, не в бесплатной училась, но эта была с экономическим уклоном. Появились репетиторы: языки, риторика... всякое такое. Папа даже в 'Аврелию' меня одно время таскал, посмотреть что там как. Но из этого всего тоже вышел пшик.

— Неужели не справилась? — скептически поднял бровь Лиссериль, свято уверенный, что с какой-то там школой девушка, уже несколько недель успешно изображавшая Дэалана, не справиться просто не могла, сколько бы там лет ей не было.

— Почему? Нормально вроде все шло... Просто потом я выросла. Вернее доросла до подросткового возраста. И объяснила папе с мамой свое видение мира, чем их до глубины души шокировала. Мне эта их 'Аврелия' настолько поперек горла была, что я даже думать не хотела какие-нибудь дела с ней иметь. Разругались мы тогда вдребезги, я даже к бабушке жить переехала. Но потом родители вроде поостыли, решили, видимо, что мне надо перебеситься. Тем более у них там пятилетний Костик системные блоки как кубики собирал-разбирал маме на радость. Не до моих закидонов стало, одним словом.

— А дальше что? — подбодрил ее Лиссериль, почувствовав, что энтузиазм сказительницы иссякает на глазах.

— Дальше? Дальше умерла бабушка и оставила мне квартиру. Не ту, которая с охраной, а ту, из которой меня крали. А та, большая, вроде дяде с тетей ушла — есть у нас с Костиком и такие. Я тут же от мамы с папой и съехала, благо держать никто не стал: то ли решили, что толку с меня все равно не будет, то ли признали, наконец, что моя жизнь это мое дело. Скорее первое, честно говоря. Папа, конечно, какую-то охрану организовал на всякий пожарный, да деньги мне перечислял... Которые я тут же и спускала на все подряд. Клубы, компании всякие разные, алкоголь, пару раз травка... У нас, знаешь ли, имея деньги, можно много всякого на свою голову найти. А деньги у меня водились — бороться со мной у папы не вышло, и он посчитал, что пусть лучше я буду мотать много на дорогие клубы, чем хлестать не пойми что по подвалам и подворотням. Парни разные были, как без этого...

— В пятнадцать лет? — на всякий случай переспросил его высочество, стараясь держать рот закрытым, а глаза хотя бы не очень выпученными.

— Примерно, — скользнув по нему понимающим взглядом, подтвердила Юля. — Хотя скорее шестнадцать-семнадцать. Начала-то я с парней и клубов, а остальное уж само потом приложилось. Маму с папой эти мои загулы, понятно, не радовали, а способы не терять меня из виду у них были. Но они вроде не лезли: школу я кое-как закончила, даже без троек, и поступила в университет, на иняз. Сама поступила, бесплатно, в государственный. Безо всяких там мамы-папы-'Аврелии'.

— И как они к этому отнеслись? — поинтересовался Риль, отчаявшись так сразу утрясти в голове новые знания.

— Без восторга, — невесело улыбнулась Юля. — Но через месяц-другой смирились. Решили, что раз я стремлюсь хоть куда-то, то это хороший знак. Папа даже одно время горел идеей меня с моими языками в какое-нибудь посольство пристроить, но я его быстро обломала. Хотя до сих пор думаю, что столько экономики нам на инязе давали не ради практики, а потому что папа на кого-то надавил.

Лиссериль бы не удивился, если так оно и было: судя по услышанной им истории, просто так сдаваться Юлины родственники не привыкли.

— Потом мне восемнадцать стукнуло — это у нас совершеннолетие, — продолжала девушка, глядя куда-то сквозь Риля. — Мама с папой мне машину подарили... Как раз 'травкой' я это все и отметила, на чем и попалась. Скандал был жуткий. Папа наконец-то додумался отлучить непутевую дочь от довольствия, хотя не знаю, надолго ли его решительности хватило бы — теперь уже не проверишь. Я, понятно, кричала и ругалась, отстаивала свое суверенное право травиться чем хочу. Наговорила им всяких гадостей и дверью хлопнула так, что штукатурка посыпалась.

Юля замолчала, и Риль было решил, что на этом история кончится. Что было бы очень досадно: слушать о чужой жизни в чужом мире оказалось невероятно интересно. А уж то, что это жизнь сидящей напротив Юли, а не каких-то неясных алиоров, биографии которых ему когда-то давали читать, делало историю по-настоящему завораживающей. Даже легкое покалывание в висках, говорившее о том, что Юля что-то опускает и где-то заблуждается, он едва замечал.

— И как же ты справлялась? — жадно спросил он, желая дослушать историю до конца, а не прерываться на таком интригующем моменте.

— Нормально справлялась, — пожала плечами Юля. — Теряться не стала и прямо в университете нашла себе подработку переводчиком. Суммы, конечно, получала совсем не те, к каким привыкла, но жила неплохо — на еду, жилье и бензин хватало, а от шмоток у меня и так шкафы ломились. Парни, правда, сразу куда-то испарились, да и вообще друзей поубавилось. Но это как раз шоком не было — я этим ребятам и раньше цену знала... В общем, правильно папа сделал. Ходила я себе на лекции, работала, иногда с оставшимися друзьями встречалась... Как все жила, будто и нет этой 'Аврелии'. Пока мне не позвонили и не позвали на опознание.

Что такое 'опознание' и зачем его проводят, его высочеству объяснять было не нужно — не совсем дубоголовый, догадался. Хотел было прервать ее историю, опасаясь, что Юля снова не справится с эмоциями и упустит магию из-под контроля, но не успел.

— Они в аварию попали, — сухим, прохладным тоном, тем самым, который Риль так хорошо запомнил из своих давних встреч с Дэаланом, продолжила рассказ она. — Какой-то урод под синькой в них влетел почти в упор. А дождь шел, осень... закрутились, проломили отбойник и полетели с эстакады. Машина крепкая была, серьезная, да еще упала вроде удачно... пристегнулись бы — может, и иначе все бы вышло. Но не вышло. Второго водителя потом, конечно, нашли, судили. Но я даже не узнавала, чем там все кончилось: посадили, отпустили, оштрафовали — какая разница?..

Лиссериль коротко кивнул, полностью с ней соглашаясь. Что конкретно произошло среди 'отбойников', 'машин' и 'эстакад' он представлял себе нечетко, но печальный итог и решающая роль 'урода под синькой' в этой трагедии сомнений не вызывали. Однако, в самом деле, какая разница, что станет с убийцей, если близких уже не вернуть? Тем более есть закон, есть Истина, наконец. Зачем мучить себя ненавистью, если преступника и без тебя покарают?..

В Алисе, впрочем, мало кто согласился бы с такой точкой зрения, даже отец. Все алиоры, которых знал Риль, гарантированно предпочли бы отомстить собственноручно и, несомненно, весьма кроваво. А некоторым даже доводилось это проделывать.

На своей правоте его высочество не настаивал: такие глубоко личные вопросы каждый решал для себя сам, и мнение менталиста на сей счет имело не больше веса, чем чье угодно еще.

— А дальше что было? — спросил он, показывая тем самым, что внимательно слушает. Юля была из тех рассказчиков, которым нужно время от времени напоминать о себе: иначе решит, что тебе не интересно, и замолчит. А Рилю как раз было очень интересно. И про другой мир, такой настоящий, но настолько непохожий на этот, что истории о нем его высочеству казались волшебными сказками, отчего-то не причиняющими дискомфорта, и про девушку Юлю, которая в нем жила, а теперь удивительным образом оказалась рядом с ним.

— Дальше? Дальше похороны, наследство, опека, Костик, 'Аврелия'... — лаконично перечислила она, явно не желая останавливаться на каждом пункте подробно. — Это уже к маме с папой мало относится.

А потом, выдержав небольшую нервную паузу, посвященную нервному постукиванию пальцев по подлокотнику, уже совсем другим — живым — тоном добавила:

— Ты только не думай, что я с родителями так все время и цапалась без перерывов на рекламу, ладно?

Риль, который, честно говоря, именно так и подумал, с интересом приподнял брови, предлагая Юле рассказать подробнее.

— Нормально мы жили, — с невеселой усмешкой заверила она. — Ссорились, мирились... Но все равно семьей были, понимаешь? К ним я ходила плакаться на неудачных парней и проваленные зачеты. С ними обсуждала, какой хочу ремонт в квартире. Они следили за тем, где я, с кем и не случилось ли со мной чего. Они у меня были, они меня по-своему, но любили, и я всегда это знала. Я могла что угодно городить, но они бы все равно меня не бросили, хотя вряд ли бы и одобрили. А если они где-то не додавали внимания, то откупались подарками. Знаешь, все девочки только хотят быть маленькой принцессой, а я, можно сказать, ею и была. Не как вы здесь, конечно: у нас титулов просто нет. Но чем-то было похоже. У меня в детстве было все, о чем хватало фантазии попросить: праздники, игрушки, аттракционы, даже личный водитель. Да и позже мне мало в чем отказывали... У меня были хорошие родители, Риль. Но вот того, что они так рано и глупо умерли, я им еще долго не прощу.

Вот теперь Лиссериль действительно понял. 'Так рано и глупо' — именно эти слова многие месяцы бились в его собственной голове после гибели Дишты.

Неожиданно к пришло сочувствое к неизвестному мальчишке — Юлиному брату. У него, Риля, остались отец и братья. И по сути жизнь его почти не поменялась. А у того мальчика осталась только сестра. Которую ныне заменил один из самых сложных алиоров из всех, кого Рилю доводилось встречать...

...К завтраку этим вечером собеседники так и не притронулись.

Глава 6

Утро следующего дня для Дэалана началось с будильника, завопившего над самым его ухом 'Show must go on!'.

Резко сев на кровати, он еще некоторое время тупо таращился в стенку напротив, пытаясь сообразить, на каком свете находится. А сообразив, коротко ругнулся, повалился обратно на подушку и с головой укрылся одеялом.

Будильник не унимался.

Спешить алиору было некуда, но это не помешало ему с помощью крутящего пальцем у виска Костика переставить Юлин сигнал с половины одиннадцатого на раннее утро. Что ж, вот оно и настало.

Прослушав композицию дважды, он все-таки нашарил на тумбочке мобильный телефон, в который и был встроен будильник, и заставил его замолчать до завтра.

Чувствовал себя его высочество как после контузии: тяжелые веки было невыносимо трудно держать поднятыми, в голове ворочалась какая-то бессвязная каша с претензией на глубокие думы, а расслабленное тело совершенно не желало вылезать из-под уютного одеяла в жестокий мир.

Было очевидно, что привычных алиору шести часов сна его новому телу катастрофически не достаточно.

Но вместо того, чтобы плотнее завернуться в одеяло и отключиться до весны, Дэалан с достойным лучшего применения упорством воздвигся над кроватью и побрел в ванную — на сегодняшний день у него были запланированы дела, и тянуть с ними он намерен не был.

Приведя себя в относительный порядок и переодевшись в Юлины домашние брючки с футболкой, он переместился на кухню, где, тщательно сверяясь с инструкцией, взялся за приготовление кофе. Вообще-то этот сакральный процесс Дэалан предпочитал аккуратно спихивать на Костика, но встретившийся ему в коридоре полностью одетый мальчишка уже куда-то упорхнул, послав на прощание воздушный поцелуй и пожелание 'не шалить'.

Давиться на удивление противным пакетированным 'чаем' он желания не испытывал, так что пришлось все делать самому.

С первого раза кофеварка киранту не покорилась: под двойную порцию он подсунул чашку, едва вмещавшую порцию одинарную, в результате чего обжег пальцы и залил все вокруг себя кофе. Безусловно, это его взбодрило, так что можно было считать, что желаемый результат достигнут, хотя и не совсем традиционными путями.

Однако легко сдаваться его высочество Дэалан не привык и, машинально посасывая прижженную сильнее всего костяшку, двинулся на штурм повторно.

Еще раз прочтя инструкцию и промокнув кофейную лужу бумажными полотенцами, он извлек из серванта подходящую по размеру емкость — с сердечком, надписью 'Юля' и рисованным зайчиком (подарок Иры, не иначе). А еще через несколько минут, довольный собой, поставил на стол возле неспешно активирующего систему ноутбука дымящуюся кружку.

Вчера за ужином, рассказывая о Корпорации, Константин вряд ли полностью себе представлял, насколько облегчает своему случайному гостю существование, иначе бы наверняка промолчал из вредности. Еще в первые дни своего здесь пребывания, только начиная исследовать 'Сеть', его высочество понял, что о ком попало там не пишут. Политики, актеры, преступники, банкиры, скандалисты — всего этого на новостных страницах было полно. Но ведь владелица корпорации 'Аврелия' это не кто попало, верно?

Проверить свои догадки, как следует покопавшись в поисковиках, Дэалан собирался прямо вечером, но не смог в силу непреодолимых обстоятельств: возвратившись в опустевшем к ночи метро в Юлину с Костиком квартиру, он, едва сумев переодеться и доползти до подушки, провалился в сон.

Теперь же курсор терпеливо мигал в начале 'волшебной строки', ожидая, пока алиор сформулирует свой вопрос, а рядом с компьютером лежала толстый блокнот для заметок.

Его высочество медлил. 'Спросить' ему хотелось многое, и решить, с чего правильнее начать, было непросто. Отстучав карандашным ластиком по краю откинутой крышки ноутбука какую-то воинственную мелодию, он было попытался составить список, но, перечеркнув в блокноте пятый кряду 'запрос', в этой затее разочаровался.

Наконец, отхлебнув кофе, Дэалан без затей набрал в строке 'Юлия Адамова'.

Поисковая система послушно выстроила перед ним список соответствий. Ощутимый такой список, серьезный — больше чем из тысячи результатов. Статьи, фотографии, несколько обсуждений, десяток записей телепрограмм... И едва ли не отовсюду на него глядит лицо которое он вот уже неделю встречает в зеркале.