Высшее волшебное училище

— Нет. Уходим в тот мир, хотя... Там же тоже есть волшебная часть города.

А вот столица в обычном мире была постоянной. Иногда императоры переносили её, но скорее, если случался переворот и на трон садился иной род.

— Хорошо вам отдохнуть! — сказала Белочка, подходя ко мне.

— Это искренне? — спросила я, теперь не зная, стоит ли доверять её словам.

— Искренне. Прости.

Я хотела обнять её, но вспыхнула чёрная защита, заставив Белочку отскочить назад.

А я впервые после свадебного обряда ощутила дитятко, его чувства, его присутствие во мне.

— Я прощаю, а вот дитя — нет, — пояснила возникновение защитного поля. — Оно злится и не доверяет.

А Белочка вдруг разрыдалась, бросилась ко мне на колени.

— Прости... Я не знала.

— Сделанного уже не воротишь. Благо, всё обошлось, — сказала я. — Я не меньше виновата перед ним, — и уже обращаясь к нему и прикоснувшись к животу прошептала: — Прости...

Постаралась мысленно вложить в послание чувства сожаления и любви.

Защита исчезла. Злость ушла.

Мы пили чай с пирогами, которые напекла Белочка. А я сидела счастливая и думала о своём. О том, что правильно поступаю, переезжая к мужу. Правда, с ним пока этот вопрос не обсудила. Надо будет прямо сегодня и проговорить.

Вечером, в десять, муж забрал меня домой. И как только перенеслись, я приступила к разговору:

— Дар!

— Да, родная, — и лезет целоваться.

— Постой! Мне надо сказать — это важно.

Из объятий не выпускает, но ждёт.

— Дар, мы переезжаем к тебе! — огорошила его.

— Мы? — муж удивлён не то слово!

— Я и малыш! — пояснила и увидела в его глазах облегчение. А о ком он подумал? Что мы с девочками сюда заявимся?

— Зачем?

— Мы с тобой совсем не видимся.

— Я ведь раньше не освобожусь.

— Дар, у тебя рабочий день ведь прописан в должностных обязанностях, — я знаю, что говорю. Когда устраивалась на работу в читальню, тоже подписывала. А муж присутствовал, ещё и настоял на облегчённом труде, в виду моей беременности, возможности обучаться книгохранению, прописанных выходных, больничных, отпуске, коротком рабочем дне и даже возможности поспать на рабочем месте. Правда, мужу назначение дали свыше, но это не значит, что он круглые сутки должен на работе пропадать.

— Да, — не стал отнекиваться супруг. — С девяти и до шести, с перерывом на обед.

— Вот! А ты когда освобождаешься?

— Работы много...

— Дар, тогда давай я помогать буду.

— У тебя своя работа.

— Дар! Это не дело. У нас семья или как?

Вздохнул, пошёл на попятную:

— И что ты предлагаешь?

— Дом, совместный быт, прогулки, купание совместное. Ты ведь тренировки совсем забросил.

— Дом ведь есть. Мы же дома.

— Да? Где здесь наш дом? Постель, которая не нами куплена? Полотенца, опять же не наши. Одежда, которую надо брать в моей комнате в общежитии или в Нави? Да кухня пустая, в ней мышь повесилась. Я будто в нежилое помещение прихожу. А у нас скоро дитятко родится. Пусть с нами спать в комнате будет, но у него ведь, хотя бы, кроватка должна быть, и одежда. Да и с ним гулять надо. Я вообще не представляю, как оно дальше будет, когда малыш родится. Мне ведь и учиться надо продолжать, и малыш так же, как и я, тебя вовсе видеть не будет. Ты сам хотел отцом быть! — надавила на слабое. — Я тебя не просила даже. Но ты решил ворваться в нашу жизнь ураганом. Так будь здесь, с нами! Я понимаю, обязанности. Но...

Муж закатил глаза.

— Или ты сбегаешь от совместной жизни на работе?

Дара перекосило. Похоже, я в точку попала.

— А я думала, ты вырос. А оказывается, как был мальчишкой, так и остался! — рубанула ему правдой.

— И вовсе я не...

— Никакой лжи, Дар! И поедем в так называемый отпуск, чтобы ты опять пропадал по делам, а меня в лекарню запер, чтобы я не "скучала"? — я прищурилась.

Мой мужчина вздохнул и сел на постель, увлекая и меня за собой.

— Так вот, дорогой, я не согласна на такой план. Предлагаю везде быть вместе. Я с тобой по твоим делам, а потом ты со мной по моим. Или наоборот, не важно. Но вместе! И обсудим совместный быт, обустройство дома. И много чего ещё!

— Зануда! — и этот нахал завалился на спину и показал мне язык.

— Мальчишка!

Но уже в следующее мгновение я пожалела о своих словах, потому что мальчишки вряд ли умеют так быстро двигаться, опрокидывая своих девушек на спину, целоваться и...

Но дальше я упёрла руки ему в грудь, нахмурив брови.

— И где мы будем жить в отъезде? На какой стороне? Как я перенесу переход... Я ведь теперь здешняя... — больше говорить мне просто не дали. Но так просто не отстану, пусть и рот закрыт, и мысли разбегаются от этих поцелуев и прикосновений, и...

Встала с рассветом, который наступал в начале зимы почти в восемь утра. Дару решила дать возможность поспать, очень надеясь, что никому в такую рань звонить не понадобится. Но и занять себя чем-то не смогла. Дом был пуст и необитаем. Надев вечернюю одежду — сорочку, а сверху халат, в которых меня Дар перенёс, я спустилась вниз и принялась осматривать наши владения. Раньше мы пользовались только ванной.

Но кладовая оказалась пуста, как впрочем, и ванная. Хотя здесь точно были полотенца. Отчего же сейчас нет? Ещё в несколько пустых комнат заглянула.

И даже пыли не нашлось, впрочем, тряпок для уборки — тоже. И холодильный шкаф пуст, и вся кухня. Залезет кто в наше отсутствие, а тут будто никто и не живёт. Может, я зря на мужа наехала, и он осознанно создаёт такую видимость нежилого дома?

Где находится наш дом, я не знала. Пару раз спрашивала мужа, но он говорил, что доставит меня сам, да и дел хватает. Он перенесёт, когда освободится. И если раньше меня всё устраивало, то сейчас уже нет. И я понимала, что сама не меньше виновата: надо было проявить рвение и настоять. Что это за дом, который и не дом вовсе? А если муж не хочет здесь жить, то мы можем и в общежитии быть в моей комнате или другое жильё найти. Но это не дело!

Может, сходить пока к себе, купить вещей на первое время, да даже еды какой. Но на улице холодно — зима пришла. Всё зависит от того, как далеко дом находится. Решила просто выйти и глянуть. Не замёрзну, ведь всего лишь суну нос на улицу.

Деньги на расходы у меня имелись. Ещё и старые не закончились, а муж новые выдал. Да и старостам выплатили пособие, а мне так в двойном размере за два класса. Но тратить деньги было просто не на что. Одежда есть, в училище хорошо кормят. Разве что девочкам свою лепту во вкусности отдавала деньгами, но это медяки.

Попыталась я сейчас выйти из дома. Толкнула входную дверь, и оказалась в другом помещении. Взялась за ещё одну ручку. И... И очутилась в знакомом доме.

Это что же получается? Что я перенеслась в дом Корнелия? Увидев себя в отражении зеркала, я решила поменять личину на служаночью. Так, на всякий случай.

Не это ли пытался скрыть Дар? Получается, Корнелий привязал дом управителя к своему дому, и теперь кто ни попадя может сюда явиться только потому что он — управитель?

Решила проверить, связан ли дом в обратную сторону. Но, выйдя на улицу оказалась во дворе. Ручку двери сознательно не отпускала — мысль остаться в нижнем белье зимой на улице не радовала.

И как мне попасть обратно в училище? Плаща-то с собой у меня нет! Так, долой зарождающуюся панику! Всё хорошо, переживать мне нельзя!

На улице было утро, как и в волшебном мире, но холод собачий. Снег-то лежит! Всё белым бело. И следов на снежном покрывале нет, будто дом необитаем. Благо, я на крыльце да под крышей стою. Но в ночной сорочке да тоненьком халате. И хоть с наступлением зимы мне постоянно было жарко, что даже спала с открытым окном, но даже не знаю, радоваться ли, что время и погода совпадают, правда, лишь в частях одного города. А в разных городах оно разное. Но это относилось лишь к тем городам, которые существовали на два мира.

Пришлось срочно возвращаться в дом, ёжась от холода, идти по пустынным коридорам, вгоняющим тело в мелкую противную дрожь, хотя дом топился, но одиночество пугало, входить в покои Корнелия и искать одежду в раздевалке. На удивление, всё оказалось нетронутым, как я оставила эти покои месяц назад. Правда, пыли нигде не нашлось.

Переодевшись в наряд служанки, обнаружила кошель с монетами. Брать у первого мужа не хотелось, но придётся. Потом следует вернуть.

Написала записку, что беру в долг один серебряный, и уже собиралась идти во двор, как вспомнила о верхней одежде. Зима на дворе-то! В раздевалке, на удивление, нашлась и зимняя одежда — как служаночья, так и господская. Выбрала первую.

В отличие от нашего домика в том мире, домик Корнелия выглядел обжитым. Мебель не закрыта чехлами, свежие занавески колышутся на окнах от дуновения тёплого воздуха, и даже комнатные растения стоят на подоконниках с чуть влажной землёй, только что створки окна не распахнуты, ковёр расстелен в кабинете на полу, вазы и золочёные изваяния привносят богатый вид, на стенах висят украшения в виде устрашающих масок и всевозможных мечей, саблей, ножей.

Похоже, Корнелий собирал холодное оружие. А я так почти ничего про него и не узнала, хотя прошло уже много времени. Просто он так быстро исчез из моей жизни.

Я уже хотела выходить на улицу, но передумала, представив, что муж будет чувствовать, когда меня не обнаружит в доме, и на землях училища. Пожалела, что никак не предупредила его. И никуда не пошла, разве что, раздевшись, на кухню, так как есть сильно хотелось. Там в холодильнике нашла запечённую щуку, вполне съедобную на запах, и свежие овощи.

А потом ощутила Его. Подняла голову.

В дверях кухни стоял супруг. И в его глазах плескалось облегчение. Переживал за меня?

Улыбка сама поползла вверх, сдерживать чувства не стала, а бросилась к нему в объятия. В них чувствовала себя защищённой, и что всё будет хорошо.

— Дар... Я так испугалась. Прости, я не знала... Тут оказалась, а обратно не знаю, как... — разом накатили все переживания, и слёзы хлынули из глаз.

Он обнял крепко-крепко, и поглаживал, пока я плакала.

— Пошли в город? — предложил он, когда я успокоилась.

Живот застонал, напоминая о себе.

— Давай сперва позавтракаем? — я хотела эту рыбу.

— Хорошо.

Я помыла руки, нашла посуду и принялась накрывать на стол. Разделила рыбину пополам. Муж не ворчал, что себе мало оставляю — рыбина оказалось большой.

Ели молча, а когда закончили трапезу, и я подсунула недоеденный кусок мужу (в последнее время меня старались перекормить, он уже привык доедать за мной), спросила:

— Дар, почему наш дом такой пустой?

— Потому что жены дома нет, а муж целыми днями на работе пропадает, — сказал он, а сам улыбается.

— Но ты сам так решил, за нас, что мне стоит в общежитии жить, я не стала идти против воли.

— Я ж не изувер, что ты не можешь не согласиться с моим мнением.

Продолжать этот разговор не стала, просто решила в следующий раз попробовать поспорить с мужем.

— А почему стоило мне выйти из нашего дома, как я очутилась здесь? — продолжила я задавать вопросы.

— Потому что тот дом считается до сих пор домом Корнелия, а я тебе говорил, что он связал свой дом с училищем. Но мне тот дом положен по назначению, поскольку я считаюсь человеком не здешним, а своего жилья в городе у меня нет. А здесь мне не стоит находиться.

— Почему?

— Я отказался от всего, в том числе и от этого.

— Но защита дома тебя пропустила.

— Пропустила, — согласился он. — Она всё ещё считает меня хозяином, а тебя — хозяйкой.

— Я не понимаю. Если это дом Корнелия, почему он тебя считает хозяином?

— Мири, то, что я сейчас скажу, должно остаться в тайне. Между нами, — при этих словах вокруг нас вспыхнуло зелёное защитное поле. А муж сделал жест ладонью, подзывая меня к себе, а стоило подойти, как усадил на колени и обнял. Так спокойно и хорошо стало, хотя совсем уж не думать том, что он скажет, не получалось.

— Хорошо, — сказала я. — Этот дом не выглядит запустевшим. Хотя слуг не видно.

— Он напичкан волшбою и является лакомым кусочком для неволшебников. Потому что все люди чувствуют его особенность, а те, кто знают, чей он, считают, что смогут проникнуть в волшебный мир через дом. А слуги здесь не живут.

— Но и следов на улице я не обнаружила.

— Потому что никто не приходит сейчас.

— Но ведь еда свежая.

— Видно, Корнелий предвидел и этот разговор.

— Но что будет с домом теперь? Когда Корнелий от него отказался, а ты не можешь на него заявить свои права? Ты ведь не можешь...

— Не могу и Корнелий не отказывался.

— Тогда он и является собственником?

— По документам — да.

— А на самом деле?

— А на самом деле Корнелия больше нет.

— Как нет?! — не поняла я, повысив голос.

Дар опустил взгляд. Торопить не стала, давая возможность собраться с мыслями.

— Я не помню, что произошло на свадьбе. Всё до сих пор в тумане. Очень надеюсь, что не я приложил руку к его смерти, — Дар говорил спокойно и старался передать это состояние и мне.

— Смерти? — прошептала я. Внутри будто что-то оборвалось. И хоть бывший муж так и остался для меня чужим, слишком многое он для нас с Даром сделал, как-то незаметно войдя в нашу жизнь.

— В тот день в училище, когда мы с тобой встретились у водобоя, ты помнишь, что произошло?

Я не понимала, о чём он. Поэтому помотала головой.

— Ты тогда вспомнила Корнелия, тем самым призывая мой дар и самого Корнелия. Он мёртв, Мири. Совершенно точно.

— Но... Что с ним сталось? Это было до или после супружеской ночи? — почему-то для меня всё ещё было важно, чьё дитя я ношу под сердцем.

— Я не знаю, Мири, — его голос казался потусторонним.

— Но, я же с ним говорила по браслету...

— Говорила, через меня, да. Я — связист. Связываю мёртвых и живых. Через меня можно пообщаться с ушедшими в иной мир, причём, напрямую. Я просто настраиваю связь.

— А о том, что он мёртв, кто-то знает? — спросила почему-то шёпотом.

— Может кто и знает, но не от меня. Я никому не говорил. Ты — первая. Я проверял, по документам он считается живым.

— А что Корнелий говорил тебе? Он сказал, от чего умер?

— Что я должен на тебе жениться, чтобы получить дом в собственность. Что этот дом наш с тобой, но ты не можешь на него заявить свои права, хотя защита будет считать тебя своей хозяйкой. Как вдова ты не могла бы оспорить завещание, но... Как вдова в этом мире ты не смогла бы снова выйти замуж ни за кого, кроме бобыля, и иметь детей, кроме как от первого супруга — тоже. Поэтому Корнелий оформил на меня завещание с волшебным условием. Только через меня, став моей женой, ты получишь свою долю. Так что я тебя тоже лишил дома, можно сказать.

Да, в этом мире замуж можно было выйти лишь один раз. Второй только после смерти первого супруга, да и то, союзом это уже не считалось, а браком. Его заключали не в храме, а в заведении, отмечающим рождение и смерть жителей города. Своего рода сожительство с обязательством содержать детей вместе до их совершеннолетия от первых союзов. Брак можно было рассторгнуть после совершеннолетия сыновей и выдавания замуж дочерей. Новых детей иметь не полагалось. А если они всё же рождались в браке, то считались бракованными и склонными к умственным расстройствам, а это потом несло трудности при вступлении в союз.