Я помню, кто мой враг, я помню свою цель, и то, что любое промедление — моя вина. Я помню все это. Вы никогда не дадите мне забыть.
Глава 6. Все в порядке
Огромная черная стена поднималась ввысь, упираясь в небо черными шипами. Уходила вдоль нашей границы, докуда хватало взгляда. И влево. И вправо. И подавляла.
Маги-архитекторы стояли в стороне и улыбались гордо и скромно. Заклинатели из внутренней службы пялились на них не отрываясь. Черная стена фонила темной магией на километры вокруг и распугивала все живое на те же километры.
Шеннейр восстановил границу в рекордные два месяца, и минута гробовой тишины по этому поводу все длилась.
— Вообще-то, — осторожно уточнил я. — Мы планировали доказать окружающим, что Аринди открытая, дружелюбная, светлая страна.
И не надо про пауков-людоедов. Они в шахтах, их сверху не видно, и никто не докажет, что Аринди не светлая, не хорошая и виновата в их появлении.
— И это была наглядная проекция внутренней структуры нашей границы! — жизнерадостно объявил Шеннейр. Неприступная стена рассыпалась на блоки печатей и растаяла, открывая лес и заградительную полосу из траншей, ловушек и колючей проволоки.
Заклинатели одарили магистра неласковыми взглядами, но смолчали. Иллюзию они раскрыли раньше меня и теперь гадали, кто из посторонних мог ее увидеть, что именно подумают соседи и какие удивительные вещи от соседей узнает материк.
Хотя в одном с Шеннейром я был согласен. Вряд ли репутация Аринди может стать хуже — что бы мы ни вытворили, все воспримут это как должное.
Карточку с постоянной регистрацией мне привезли заарны, как и обещал Норман, в первый же день с утра. Вместе с открыткой и коробкой, украшенной огромным бантом. Я еще раз перечитал каллиграфическую подпись "Поздравляем нового гражданина Аринди" и все-таки связался с Милем.
— Гвендолин! — рявкнул тот, не дослушав. — Но Норман-то, Норман хотя бы мог не пропустить!
Бант или открытку?
— Но что вы...
— Мы это случайно не убрали, — невнятно пробормотал он и отключился. Я даже не успел посоветовать Милю не дергаться и праздновать избавление от обоих магистров дальше.
Свои зимние праздники я провел, зачищая зараженные земли — наверное, если бы не задержка на Побережье, не пришлось бы делать это сутками, пока не начнешь валиться с ног. Шеннейр восстановил границу, надежно обосновался на севере и отладил практически все — кроме шихиш.
Шихиш он оставил для меня.
Темный магистр мог бы остановить заражение — когда его волновал чужой протест? Но он вновь расчищал мне дорогу. Позволял заявить о себе. У меня еще не было союзника, работать с которым было бы настолько легко и настолько тяжело одновременно. Зато охота на белую гниль принесла видимые плоды. Я исписал комментариями весь подаренный Иллерни отчет и довел проявляющее светлое заклинание до автоматизма.
Золотистая печать в полумраке салона горела весь путь по полям и проселочным дорогам, и я почти с нетерпением ожидал, когда же она погаснет. Матиас смотрел на рисунок, не шевелясь и не моргая, и золотые блики отражались в его глазах как луна в глазах у кошки.
Пустой контур, по которому Источник распознает обращение от мага. Символ "слово" — детерминатив заклинания. Цвет печатей не имеет значения, но по старым договоренностям светлые используют оттенки, которые в монохромном зрении близки к белому — чтобы темные с нарушенным цветовым восприятием не путались. Моя единственная отработанная печать больше не разрушалась сразу после создания. Сотни повторений, два месяца тренировок. Меня ждет великое будущее, без сомнений.
Машина проехала блокпост, и я погасил печать, ступая на раскрошенный бетон.
Штандарт Шеннейра стоял посреди лагеря — изломанная черная полоса на красном фоне. Единственное яркое пятно посреди темных зданий, грязно-серых плит и жухлой травы. Под главную ставку магистра темные расконсервировали старую военную базу, Мэйшем-один. Тренировочный лагерь для неофитов, Мэйшем-два, располагался чуть в стороне. Исключительно для того, чтобы обычные люди, не слишком пугались нравов и обычаев гильдии, в которую попали.
Если я думал, что темный магистр собирает армию — я думал верно. Пока другие колебались, он без трагедий и воплей о нарушении устоев начал инициации новых магов.
Речь не шла о приеме в темные — далеко не каждый стремился связываться с организацией, второй десяток лет не способной вылезти из массовых убийств и бесконечной перетасовки сотрудников. Инициация проходила для тех, кто желал защищать страну от Заарнея. И Шеннейр поступал правильно. Ученики никогда не сравнятся с полноценными магами, но у вооруженного человека, обладающего хотя бы слабым даром, гораздо больше шансов. Нет, не на то, чтобы выжить — на то, чтобы нанести врагу урон.
То, что он вводит в мир потенциальных светлых, темного магистра волновало мало. Как человека, уничтожившего светлую гильдию и способного это повторить — не волновало совсем.
"Война сама по себе испытание, Тсо Кэрэа Рейни. А самых талантливых мы позже заберем в темные".
А эмпатию убьет война. Или просто убьет.
Перед главным зданием толпилась группа магов, и я приостановился, ожидая, пока они насмотрятся и освободят дорогу. В приграничье вновь началось то, от чего я почти отвык на Побережье. Взгляды — наглые, любопытные, презрительные или злые. Перешептывания за спиной, эмоции... Мне было бы неприятно, но вряд ли стоило чувствовать неприятие к тому, что естественно.
Темные неохотно расступились. Я прошел мимо, отслеживая угрозу, но все равно не успел отреагировать, когда один из магов с веселым азартом схватил за плечо:
— Эй, светлень...
Как же вы предсказуемы.
Боль ударила по нервам, и человека отшвырнуло в сторону, протащив по земле. Матиас навалился на него сверху, выкручивая руку, и с хрустом вырвал ее из сустава.
Я схватился за плечо, от шока не понимая, кто именно зажимает открытую рану, пытаясь остановить хлещущую кровь. Матиас вновь очутился рядом, поднимая вокруг нас шестигранные золотые щиты. Темные качнулись вперед; если они бросятся разом, нас сомнут...
— Стоять на месте! — большая печать разделила нас барьером, и на порог протолкалась волшебница в командирской форме. Все разом смолкло; в наступившей тишине был слышен только тихий скулеж раненого и ругань магов, которые закрывали рану целительной печатью.
Матиас протянул руку и разжал пальцы, позволяя оторванной конечности шлепнуться на ступеньки, и с наглым спокойствием сообщил:
— Этот человек был невежлив и немного поломался. Если вы поторопитесь, то еще успеете его починить.
Волшебница пробежала глазами по столпившимся людям, анализируя ситуацию, и дернула подбородком:
— Унести.
Товарищи подхватили раненого и потащили к медпункту. Вряд ли этот маг планировал причинить мне вред, но прицепиться к светлому, это же... весело? Пожалуй, он в самом деле был невежлив.
— Но командир... — попытался возмутиться кто-то, и волшебница резко вскинула голову, упираясь в него взглядом.
Смуглая кожа, черные вьющиеся волосы. Высокая. Красива, как и все южане-ашео. Сильный маг. Если покопаться в памяти, то получилось бы ее узнать — она должна была проходить по светлым расстрельным спискам.
— Вы только что проиграли светлому, — с леденящей определенностью произнесла южанка и сделала паузу, позволяя полностью осознать сказанное. — Вы только что проиграли красноглазой твари. И вы собрались воевать?! — рявкнула она так, что маги подпрыгнули, и отрывисто приказала: — Вы, светлые, за мной.
— Никто не смеет так обращаться со светлым магистром, — Матиас ищуще заглянул мне в лицо. В его эмпатическом поле горела жажда одобрения; и, наверное, радость от исполненного желания.
Я достал платок и протянул заарну:
— Я не отдавал такой приказ. Вытри кровь.
Надеюсь, я сумею его выгородить, если дело обернется плохо.
У кабинета Шеннейра стояли люди. Наша провожатая прошла мимо них, решительно толкнув дверь, вытянулась по струнке и обвинительно отрапортовала:
— Светлые шныряют по нашей базе и отрывают нашим магам руки!
— Кэрэа, ну кто же так знакомится? — рассеянно укорил темный магистр, не отвлекаясь от переговорной печати. Бумаги заваливали его стол так, что не оставалось свободного места; поверх них россыпью лежали информационные таблички, и выглядел Шеннейр непривычно замотанным. — А, может хоть так до них дойдет. Не трогать — значит, не трогать.
— Но это же светлые!..
— Амариллис, это Тсо Кэрэа Рейни. Славно, что вы уже встретились.
Я немного расслабился, поняв, что наказывать Матиаса не будут. Имущество гильдии он не испортил, руку неосторожному магу приживят обратно, и система иерархических правил не нарушена. Кроме одного — светлые на темных нападать не смеют.
И стоит ли мне ждать, что хоть когда-нибудь дойдет до Шеннейра? Так фамильярно, как со мной, он не обращался ни с кем. С подчиненными темный магистр держал такую дистанцию, какую не заметишь даже у высших. Да, светлые общаются иначе — уж точно не ведут себя как мороженые рыбы и не боятся касаний так, словно через них можно подхватить чуму — но Шеннейр не светлый.
Амариллис коротко вздохнула и наклонилась ко мне; на полпути спохватилась и спрятала руки за спину.
— Он же все равно не выживет. И вы расстроитесь. Лучше бы взяли в ученики заарна, тут хотя бы есть потенциал, — с сожалением вынесла она вердикт, и отвернулась, пробормотав. — Магистр, прошу вас, заприте их в теплом безопасном месте. Эти хрупкие вещи, которые ходят на свободе, заставляют меня нервничать...
— Ваши соратники, Шеннейр, мне глубоко симпатичны, но мне не кажется, что это взаимно, — грустно признался я.
— Да нет, — легко отозвался он. — С чего вы так решили?
В повисшей паузе любопытство магов, столпившихся за дверью, ощущалось еще сильнее. Я подошел к столу и положил сверху карту с разноцветными отметками:
— Зараженные поля зачищены.
— Отлично. Можете идти, — Шеннейр не глядя смахнул карту в ящик стола. Я не двинулся с места, и он уточнил: — Вы что-то хотели?
— Если ваши обращенные еще не проходили положенных темным испытаний, то их эмпатия не нарушена, — я был внутренне готов к приказу не лезть и не портить будущих жертвенных фишек светлой магией, но все равно продолжил: — Я могу объяснить им, как определять магию заарнов, темных, чуять ловушки...
Еще никто не умер. И в моих силах этому помешать. Иначе зачем я здесь?
— Кэрэа. Где вы были раньше?! — Шеннейр выронил браслет и стиснул пальцами переносицу, подавляя эмоции. — Завтра же начнете. Да, и подождите меня снаружи.
Кровь уже впиталась в землю и стала незаметной. Солнце плыло в дымке, ветер пах гарью и железом — хотя после выжженных полей этот запах преследовал меня всюду. По широкой площади сновали люди, ездили машины; лагерь жил. Если Нэтар напоминал мне мягкий невод, то Мэйшем — стальную клетку. Хотя их предназначение и суть от того не менялись.
Я сел на ступеньки и указал Матиасу на место рядом. Обвинить его — в чем? В том, что мне трудно принять, что человеку можно вот так походя причинить боль? Но если все считают это нормальным, то, наверное, именно я ошибаюсь.
— Я знаю, что я сделал неправильно, — заарн тяжело сглотнул, с трудом выдавливая слова. Моя резкость ударила по нему сильнее, чем я ожидал. — Ты сказал, что надо вырвать обе руки. Я вырвал только одну.
Появление Шеннейра избавило меня от ответа.
Эту часть базы я еще не видел — не позволял уровень допуска. И не отличил бы от открытой зоны: те же бетонные здания и ангары, и только стена с вмурованными в нее черепами оживляла вид.
— А чей это алтарь? И на какой именно обряд? — я с проснувшимся этнографическим любопытством склонился к костям. После долгого пребывания в темной гильдии, могу точно сказать — она гораздо скучнее, чем в фантазиях светлых. Кости хоть как-то фантазии оправдывали.
— Как и в любые смутные времена, кто-то решил, что грабить мирное население — самая лучшая идея. Особенно зимой, когда заарны в спячке, — Шеннейр неохотно подошел ближе и подцепил привязанную к черепу бирку с именем. — Мы делаем мир чище, и у нас производственное соревнование.
Я почти видел, как наблюдатели из внутренней службы ставят мысленную галочку напротив "казнит людей без суда и следствия". Хотя если Шеннейр отвечает за армию, то бандитами и военными судами он тоже занимается сам.
— А почему черепа, а не головы?
— Гниют и разносят заразу, — просто объяснил магистр. — Кэрэа, вы не стесняйтесь, говорите, если вам алтарь чей-то нужен. Духовные потребности — дело тонкое.
На складе располагалась оружейная. Матиас прилип к первой же витрине, но Шеннейр прошел дальше, к закрытым контейнерам, на ходу поясняя:
— Если мы планируем отправлять в бой учеников, то должны дать им что-то простое, мощное и не зависящее от личной искры, — он открыл один из контейнеров личной печатью и передал мне вытянутую железную штуку с деревянным прикладом. — Иначе против заарнов они просто мясо.
Я бережно принял оружие, стараясь ничего не нажимать. Подобные вещи я видел у армии Ньен — в Аринди стрелковое оружие популярности не получило, уступив магии. Мысль быстрее пули. А вооружать гражданских гильдии никогда не стремились.
— Все с людьми нормально, — упрямо возразил Матиас. — Вы очень питательные и служите для того, для чего предназначены.
Я с познавательным интересом посмотрел на иномирца и сгрузил ему тяжелый сверток. Шеннейр отвлекся от второго контейнера:
— Тот был для вас, а это я хотел отдать заарну, но раз так... — и перекинул мне нечто в два раза больше, напоминающее железную трубу со съемными кольцами и надстройками. Я едва не потерял равновесие, в последний миг удержавшись на ногах, с трудом закинул ее на плечо.
Дальние ворота вели на небольшой полигон. Шеннейр подхватил оружие, помогая удержать его на весу, и любовно провел по выбитым на корпусе знакам:
— Это Зет-2, "Заря". Человек-оператор выбирает цель, а "Заря" создает вокруг нее разрушающую печать. Тяжесть в основном за счет оболочки — чтобы артефакт не повредил хозяина. Прицел вот здесь.
Какая прелесть.
"Заря" была интересным проектом, а мишень напоминала фигуру человека. Вероятно, Шеннейр ставил эксперимент: если оружие сработало у светлого, то сработает у кого угодно.
— Благодарю за демонстрацию. Хотя я все равно не думаю, что смогу убивать, — на всякий случай предупредил я.
В том, чтобы заставить меня переступить черту, не находилось практической пользы. Но оборвать чужую жизнь в культуре темных — ритуальный жест, и Шеннейр, как типичный темный, считал это необходимым для гармоничного развития личности.
— Вы хоть попробуйте! — отмахнулся он. — Откуда вам знать?
— Я не хочу пробовать.
— Всем поначалу тяжело. Вдруг втянетесь, и вам понравится? Нажмите вот сюда.
Взрыв разодрал мишень в клочья. Гулкий грохот заметался между барьеров вместе с ослепительной вспышкой, и железную трубу я все же уронил. Мог бы уронить Шеннейру на ноги, но темная звезда магистерской удачи этого бы не допустила.
