Умница

И, не глядя, не отрывая глаз от его жёлтых глаз, крутанула верхнее кольцо на глефе. Лезвие втянулось в древко. Я перекрутила среднее и тряхнула оружием. Глефа послушно сжалась и сложилась в гибкий стержень. Я затверженным поутру движением вложила его в плечевую перевязь. И повернулась к волку спиной. Помедлила... Рык сзади стих. Что ж, я выдохнула тоже.

Огляделась. Оказывается, пока я шла к вожаку, спину мою прикрывала Шейла. Руки воздеты, пальцы раскорячены, зубы оскалены... И против неё шестеро выступивших из травы на нашу тропку волчар... Я тронула её. Она оглянулась, взглянула мне за спину, опустила руки.

И в это время Щен опять попытался встать, и опять ноги его разъехались.

— Шейла... — попросила я и пошла к нему.

По счастью ни один из волков не перекрывал нам директрису. Ни мне не пришлось лавировать, ни им уступать. Правда, с одним разминулись мы в сантиметрах. Присела. Ухватилась за шерсть у Щена за ушами, вздёрнула голову, он заскулил, я поймала его мутный взгляд и опять попросила:

— Шейла...

Она опустилась рядом на колени, неодобрительно пробормотала: "Ох, уж мне эти девицы!" — и ткнула раскрытой ладонью ему в лоб. Я еле удержала в руках волчью башку... Но туман в его зрачках начал рассеиваться.

Наставница поднялась.

— Пошли.

Я разжала пальцы, он голову удержал. Встала. Огляделась... За эти несколько секунд звери сдвинулись к вожаку, и путь вперёд был открыт.

— Веди, — отдала распоряжение я, и мы побежали.

Бежали недолго. Минут через несколько, выбравшись на утоптанную полянку, Шейла остановилась, сказала:

— Уф...

И словно вытерла пот со своего сухого лба.

— Уф, — согласилась с нею я и села на примятую траву.

— Привал. Четверть часа, — согласилась со мною и она. И примостилась по соседству.

И достала из своей сумки... К сумке прилагались специальные ремни, превращающие его в подобие рюкзака... Она достала местный термос — магия вместо вакуума, — налила нам по чашечке чи-тая... Того самого, с лёгким успокаивающим эффектом.

— Очень хочется сказать: больше так не делай. Но ты же будешь, — улыбнулась она. — И ведь ты победила. А у нас говорят, что победа не требует оправданий.

— У нас говорят почти так же.

— Вот только...

Она отпила ещё глоток, поставила чашку, легла на смятую трава лицом к небу и закрыла глаза. Я легла тоже и вежливо переспросила:

— Что?

— Ты понимаешь, что сотворила напоследок?

— Попросила тебя подлечить полуярка.

— Ты фактически выставила на него свои права. Интересно, его сейчас уже рвут?

Я села.

— Поздно. Уже поздно. Ложись.

Ни воя, ни визгов слышно не было. И поздно. В любом случае уже поздно. Я легла.

По небу ползло одинокое облако, и парил одинокий хищник. И нёсся вниз нескончаемый стрёкот почти невидимой крылатой мелочи. И солнце, солнце, солнце...

— И как тебе — в хищницах? — и не дождавшись ответа, продолжила: — На обратном пути поохотимся. Тебе предстоит взять тротрока. На ужин. И на обед завтрашний... На углях приготовим — пальчики оближешь!

"Тротрок"? Что-то вроде дрофы нашей. Такая же много-бегающая, мало-летающая, длинноногая и длинношеяя птица.

Дрофу я пробовала. Пару месяцев назад Добровец провёл очередные переговоры... Накануне мы несколько часов обсуждали с ним и дядей Жорой варианты, а напоследок он попросил меня: "Только оденься поприличней, — и уточнил: — Подороже".

Переговоры проходили в ресторане, где подавали "дичь". И представил он меня, не как обычно: "Это со мной", а чуть ли не по имени-отчеству:

" — Дарья Улитина, мой эксперт.

" — Наслышаны, — удивил меня ответ. И ещё больше — то, что они оба по очереди протянули мне руку. Я пожала.

(У нас, в Вышке, на курсе "Деловой этики" проводился специальный семинар "Рукопожатие". Мальчишек учили тоже — не меряться силой, в основном. А уж девочек... "Вы же не хотите, чтоб в вас видели шлюху? А выставляться дохой рыбой?")

А потом нас удивили их новые предложения: мы с дядей Жорой такого варианта не разглядели.

" — Что скажешь? — обратился ко мне Добровец.

Я оглянулась на противоположную сторону.

" — Говори. Перечисли минусы. Очевидные сам вижу. Что ещё?

Я потребовала минуту. Достала блокнотик, паркер (Добровец как-то подарил). Отметила якоря, а потом пять минут, сверяясь с ними, говорила.

" — Что скажете? — обернулся он к ним.

" — Впечатляет, — улыбнулся один. Второй промолчал.

" — Игорь Владимирович, — тут же среагировала я. — Кажется, я что-то ещё упустила. Достаточно существенное.

" — Что скажете? — опять обернулся он к ним.

"Нет, стрельбы не будет! — попыталась уговорить себя я. — Не те уже времена! И им договор тоже необходим."

Они переглянулись. Второй покачал головой и повторился за Первым:

" — Впечатляет. Да, Дарья Николаевна не знает, что готовится постановление Моссовета о...

О подготовке какого-то постановления, я, конечно, знать не знала и знать не могла, но и Артёмьева, об этом, конкретном, как ни странно, не прослышала ещё тоже.

" — Дарья?

" — Подписывайте, — ответила я. — Будет сложнее, но с такими партнёрами работать можно будет. Должно окупиться. Вот только, с тем комитетом теперь придётся работать на постоянной основе. Нужен будет специальный человек. У вас такого нет.

" — А у тебя? На примете?

" — Есть. Но ему надо будет платить...

" — Ясно. Минуту, — потребовал для себя Добровец.

И через минуту выставил условие:

" — Сумма контракта снижается на сумму зарплаты нового моего сотрудника.

Они переглянулись.

" — На половину. Полностью комитет его не загрузит.

Добровец взглянул на меня. Я отвернулась.

Он подписал. И пока не жалел.

Вот тогда я дрофятины и отведала. Маме порцию принесла полакомиться тоже. Мама расплакалась.

— Что с тобой? — тронула меня за плечо Шейла.

— Дом вспомнился, — отговорилась я. — А Вы?.. Вы от тротрока следы увидели? Или его самого?

— Нет, услышала. Несколько раз. Не одна стайка здесь, значит, носится. Голос у него... Мелодия его выкрика весьма специфична. Под неё и прозвали так.

Она встала, огляделась:

— Передохнула? Пошли? Только глефу в рабочее состояние верни.

Поднялась и я. Руки привычно уже надели сброшенные перчатки, выдернули гибкий стержень, автоматически, без запинки, исполнили ритуал "глефу — к бою!". Ну, не глефа — опять усечённый вариант: только с одним лезвием, алебарда. И мы опять побежали.

Чем больше мы приближались к кросаг-ору, тем более он впечатлял. Одно дело прочитать, что "кросаг-оры достигают высоты гросса ярдов", другое — увидеть это своими глазами. И своими глазами увидеть, оценить фантасмагорический характер его очертаний, своей кожей почувствовать мистическую атмосферу, вокруг него концентрирующуюся. В "Юнодескрипте" было написано, что обычно человек неподалёку от него испытывает чувство дискомфорта и инстинктивное нежелание приближаться. Да, на мой, русский, взгляд, вот среди таких изломанных сучьев должен затаиться замок Кощея Бессмертного или устроиться целый выводок изб на куриных ногах табуна бабок Ёжек... Брр... А для орков кросаг-ор — сакральное дерево, дерево, наиболее часто упоминаемое в их фольклоре (у наших такая — берёза), дерево, "определившее их расовый характер".

— Держись, немного осталось, сейчас пробьёмся, — взяла меня за руку Шейла.

Особой тени кросаг-ор не давал: и его огромные, будто бы изломанные ветви далеко отходили, как бы отталкиваясь, друг от друга, и листья были мелкими, узкими, чтоб меньше испарять влагу нечастых степных дождей. Тени просвечивались насквозь. "Как в берёзовых рощах", — неожиданно опять вспомнилось мне Земля. И жуть отступила.

— Так, изготовься... Если кадиг-дакты есть, они сейчас проявятся.

Нет, никаких местных леопардов не проявилось. А под самим деревом было... было уютно. Трава вокруг метров на сто была притоптана, а под кроной — на треть от того ближе — крупных стеблей и не было. И не было лопухов, колючек... Совсем парковая — как газонная трава в ухоженных парках. Перед глазами встала сценка из голливудского фильма, где в парке посреди города люди валяются на мягкой траве. "Красотка", что ли?

— Правда, неожиданно? Надо только пробиться сквозь его серый полог. И — под этой несуразностью такой ласковый ковёр. И ощущение покоя... Недаром орки любят это дерево. И ещё... Пить хочешь?

Она сняла свою сумку-рюкзак, вынула матик. На него выложила, котелок, какую-то металлическую трубку. Распихала по карманам. Махнула вверх.

— Идём?

Подошла к стволу и, цепляясь за бугры коры, споро полезла вверх.

"Я тоже так умею?" — осторожно поинтересовалась я.

"А то!" — вскинули бабочки свои крылышки.

"Ну, я предупредила..." — почти вслух пробормотала им я. — Если что, у меня-то крыльев нет!"

И полезла. Что ж, выяснилось: и вправду, умею. Руки цеплялись, ноги не проскальзывали, и правило трёх точек: "в каждый момент времени обязательно должно быть три точки опоры: нога и две руки, или рука и две ноги", — тело моё выдерживало на автомате. Пять метров до ближайшего разветвления, пять метров почти вертикальной стенки — почти с два этажа наших зданий! — я преодолела, не особенно отставая от Шейлы... Только мозги старались не оглядываться вниз и, безмолвно подвывая, пробовали не клацать зубами...

— Ты что? У себя и по деревьям не лазила? — на развилке встретила меня Шейла.

По деревьям? Раз на даче, в пять годиков, за вишенкой полезла и сверзилась оттуда. Мама потом лет десять вспоминала.

— Нет, — ответила я.

— Бедная, — посочувствовала Шейла. — Да ладно, теперь смотри. Только чуть отодвинься...

Ах да, моя магия, то есть моё к ней негаторство...

Она приставила к разветвлению трубку и нажала на неё рукой... На грани зрения я увидела, как словно бы сиреневые искорки облепили трубку, и та сантиметров на двадцать вошла в дерево... А потом из неё закапало. Шейла подставила свой котелок.

— Витаминизированная вода, — говорят одни учёные, другие предпочитают называть эту жидкость разбавленным водою древесным соком. Помогает при десятке недугов. Не лечит — только помогает. Срок излечения при регулярном употреблении свежего напитка сокращается... Иногда почти на четверть.

— Да. Читала.

— Теперь будешь знать, как достать. Правда, чтоб меньше мучиться с молотком, тебе забраться надо будет повыше — там слой коры тоньше. Пока оно набирается — идём наверх.

И опять: зубы сцепить, вниз не смотреть и одну из конечностей отрывать от ствола лишь, когда остальные три на нём утвердились, в него вцепились. Выше, выше, выше... Чем выше, тем тоньше, тем ненадёжнее становились наросты коры, зато всё больше и больше появлялось отходящих в сторону ветвей. В общем, лезть становилось проще. Да и я — втягивалась. Сердце колотилось уже не от ужаса: "что же я вытворяю?!", а от физической нагрузки... которая для этого тела чрезмерностью не отличалось. И помогало, что Шейла двигалась первой. Не было нужды выбирать маршрут, решаться на ещё один шаг — повторяй за ней, да и всё.

На очередной развилке Шейла притормозила, обернулась:

— Как ты? — и не дожидаясь ответа, констатировала: — Вижу, нормально.

Видит она... А там, где мы оставили котелок, она что у меня рассмотрела? Трясущиеся губы?

— А где вы... Где принцесса... На каких деревьях Диагона во дворце-то лазить научилась?

— Да нет, — хмыкнула наставница. — Это Гло... Его стараниями.

Фэнглуин? Лазить по деревьям всю их кодлу выучил не эльф Сейлльир, а гном?!

— Ты неправильно поняла, — опять хмыкнула Шейла. — Гло, как истинный гном, обязан уверенно держаться на горных склонах. Ему во дворце, родичи настояли, и устроили тренировочный комплекс — стенку в три дюжины ярдов... Они и на зал такой подходящий указали, и установили всё в нём тоже сами. Мягкие полы, стены во всех направлениях с дырками и выступами возвели, лестницы, переходы Мальчишкам были в восторге. А чтоб Диа хоть в чём-то отстала от пацанов?! Они и меня-то с ними туда в пятнашки играть затаскивали. Ладно, — она махнула рукою вверх. — Давай ещё пару дюжин ярдов сделаем...

Сделали. А потом сделали ещё одно сумасшествие: отошли от ствола всторону. Ну, в ветке, по которой мы прогулялись, метра полтора в диаметре имелось, но на высоте этих многих дюжин ярдов, бродить по неровной "дорожке" в два-три десятка сантиметров шириной!.. Впрочем, "бродила" — так это, цепляясь за всё, то только можно, я. Шейла — пробежала!

Зато листва больше нам ничего не закрывала. И мы увидели... Да ничего не увидели: степь, степь, степь... Ну, стада... Дикие. Антилопы, быки какие-то... В "Юнодескрипте", вроде бы, даже их названия упоминались. Но — ни пастухов, ни построек, ни дорог...

Потом добрались до ветви, отходящей в другом направлении, и снова — только степь.

Следующая открыла горизонт, откуда мы пришли. Речонка наша, и уходила за этот самый горизонт, а вот левее от неё... Чтобы разглядеть, что там, на горизонте чуть левее реки, пришлось подняться к следующей ветке. Которая была раза в полтора уже самой первой. Даже Шейла по ней шла, придерживаясь за сучья.

Холм. Речка огибала его широкой петлей, создавая почти остров. Но и на нём ни построек, ни сооружений. Только глазам среди общей равнинности хоть какая-то зацепка.

— Точно заповедник, — резюмировала Шейла. — Что ж, в плен сдаваться не будем. У тебя же, артефакты под рукой?

Я похлопала по кармашку.

— Вот и отлично. В случае чего, не медли. Возвращаемся. Но сначала...

Она устроилась на развилке и из своей рюкзачной сумки достала... Кожаную папку с писчей бумагой от "Учёного подворья"!

— Шейла! — изумилась я.

— Что? Я женщина, конечно, давно не бедная, но ночёвками в королевских номерах не избалованная. А это... У них всё это всё — сувениры для постояльцев. Так что ж себя не побаловать? За их-то цены? В общем, не мешай, я быстро.

И она споро перенесла вид на отдалённый холм в подобие карты.

Котелок, оставленный нами на нижней развилке, был уже полон. И эта развилка казалась уже вполне безопасной. И удобной. И она не качалась. А "витаминизированная вода" — вкусной. Шейла опять проделала фокус с сиреневыми искрами и вытащила из ствола трубку.

Спустились. Прозрачные тени, тёплый ветерок... Мы доели последние наши рыбёшки и...

— Отдыхай, — предложила Шейла. — А я травку ещё пособираю. Мейстер Лидокт, покажу ему, обзавидуется!

Глаза у меня закрылись сами.

На обратном пути Шейла тщательно оглядело место нашей встречи с волками... И как она его посреди прочей травы выделила-то?

— Глядишь ты, крови нет. Не тронули волки твоего Щена. В стае оставили.

А ещё минут через десять вдруг остановилась:

— Слышишь?

И я среди прочего щебетания, свистов, чириканья, стрёкота расслышала отчётливое: "трок-трок-трок".

— План такой. Мы протаптываем тропу, ты в засаде, я выгоняю стаю на тебя, бросаю на одного замедление, ты его перехватываешь и сворачиваешь шею.