— Рада видеть тебя, — сказала она сдержанно, омыв руки в тазике и вытерев полотенцем, принесенным служкой, и жестом отправила его в подсобку. — Какими судьбами в Амрастане?
— Проездом. Как поживает семья? Как дед?
— Все живы, здоровы, хвала Триединому. Как супруга твоя? Как сын?
Мать так и не приехала на свадьбу и внука не видела ни разу, единственного своего внука. Разве что сказала при встрече, ставшей первой после женитьбы Веча, когда он приехал с оказией в Амрастан:
— Надо же, ты так послушен воле отца, что согласился навязать себе на шею молодицу из Диких вепрей. Впрочем, другого я и не ожидала.
В ее устах сказанное прозвучало подтверждением предательства, единожды уже совершенного Вечем, когда он мальчишкой, забыв обо всем, согласился уехать из Амрастана с отцом в его клан.
— С женой и сыном всё благополучно, — ответил Веч.
— Навестишь родню? — спросила мать.
Из учтивости спросила и из вежливости, потому как заранее знала ответ. Да и хотел ли Веч поздороваться с семьей матери? Двоюродных и прочей степени удаленности родства сестер, братьев, теток и дядьев он помнил смутно, в памяти остался троюродный брат М'Азвар, ровесник по играм, сейчас, конечно же, семейный человек, которому повезло вернуться домой с фронта.
Деда Веч видел задолго до войны, и тот запомнился с пегой от седины бородой, с острым взглядом и не менее острым языком. Пожалуй, Веч и сейчас бы нашел в хитросплетениях улиц дом, в котором прожил первые восемь лет своей жизни. Редкие раз от раза встречи с матерью проходили по неизменному сценарию, Веч навещал ее в лавке, где она проводила целые дни, уйдя с головой в работу, после чего, не задерживаясь, отбывал из города. Точнее, говорил, что уезжает по срочным делам, а сам, переночевав в караван-сарае, отправлялся следующим утром в путь. Да и о чем бы им было говорить, задержись он на лишний час или согласись на ужин в кругу родственников по материнской линии? Мать мало интересовалась его успехами и неудачами, не выражая ни сочувствия, ни поддержки, произнося общие незначащие фразы, как дань приличиям.
Раньше Веча не напрягали натянутые отношения с матерью, как не напрягало и учтивое обращение на "вы". Жизнь летела стрелой, насыщенная событиями, он был молод и устремлен в будущее. И лишь после первой свадьбы впервые осознал, что между ними выросла незримая преграда, не позволяющая перейти на свойское "ты". Зато со старой Апрой сложились простые и доверительные отношения, и в чем-то нянька заменила Вечу мать. Надо же, казалось бы, он взрослый семейный человек, и вдруг понадобилась материнская поддержка и совет.
Чтобы понять родителей, требуется время и жизненный опыт. Не сразу Веч сообразил, что мать так и не простила ему бегство из Амрастана в клан отца. Суровый характер, унаследованный от деда, задавил материнскую всепрощающую любовь и выпестовал обиду, несмотря на то, что минуло больше двадцати лет. Возможно, мать ждала от Веча слов раскаяния и признания ошибок. Ждала впустую. До его взросления, согласно обычаям, пересылала незначащие подарки к Бейрихену* и ко дню рождения, с приобретением кланового знака эта обязанность перешла к Вечу, как к почтительному сыну. Вот и сейчас он поставил на прилавок коробочку.
— Из Беншамира, — пояснил кратко. — Ка-куонг*, вдруг вам пригодится.
— Очень любезно с твоей стороны, — ответила она с вежливой полуулыбкой.
— Рад угодить, матушка, — сказал Веч сдержанно. — Мне нужно спешить, но сперва хочу вас предупредить, что я остановился в караван-сарае, и со мной жена... амодарка, на которой я женился после бохора* в Беншамире.
Чтобы вы, матушка, не оказалась в глупом положении, когда сородичи, прознав, начнут допытываться, почему единственный сын предпочел неуют меблированных комнат караван-сарая семейному гостеприимству, — сказал его взгляд.
— Вот оно что, — пробормотала мать, видимо, новость пробила броню стальной выдержки. — Я слышала, кто-то из Снежных барсов сотворил невиданную глупость на бохоре*, но и подумать на тебя не могла. А зря. Ты не устаешь меня удивлять, и раз от разу твои выходки озадачивают, заставляя сомневаться в твоей рассудительности. Или пытаешься что-то доказать? Но кому? Отца твоего уже нет, и он не увидит твоего протеста.
Веч покрутил банку с куркумой, глядя, как пересыпается по стенкам морковного цвета порошок, и отставил в сторону.
— Вы, матушка, имеете право на осуждение, но странное дело, почему-то меня не трогает ваше мнение. Совсем. Долгих вам лет здоровья, передавайте привет семье.
И вышел.
Жена заметила плохое настроение, напавшее на Веча, но приставать с расспросами не решилась. В его отсутствие амодарки освоили печку не без помощи В'Иная и приготовили сносный ужин, правда, пресный и безвкусный.
— Низкий стол — тоже традиция? — поинтересовалась жена, помешивая в плошке густой супец и остужая.
— Да. За ним едят, усевшись на коврик.
— Неудобно. Коленям больно.
— Устраивайтесь как я, перекрестив ноги. Ээ, нет, сперва дождитесь, когда принесут шальвары после стирки, в них удобнее, — поспешил сказать Веч.
— Почему здесь не пользуются высокими столами и стульями?
— Их тут нет. Иногда пользуются скамеечками. Зато в Атеш-кед заседают за столами, сидя на стульях. Ты удивишься, но большинство доугэнцев предпочитает трапезничать без ложек и вилок, макая в кушанье лепешку и подхватывая ею кусочки. А некоторые блюда едят руками, например, рис, рыбу или бобовые шарики.
— Я не смогу, — покачала жена головой. — И Луна приучена есть ложкой и вилкой.
— Ешьте, как можется и как хочется, никто не упрекнет. Чем больше и просвещеннее город, тем современнее обычаи. В Беншамире во многих домах едят за высокими столами, сидят на стульях и пользуются приборами.
Жена лишь головой покачала, пытаясь примоститься у стола. Мелкой-то что, ей, наоборот, в развлечение, хоть лежа ешь, хоть на боку, подперев щеку. Так и баловалась, покуда взрослые не пригрозили пальцем.
— При случае закупим нужные приправы, — сказал Веч, высыпав остатки жгучего перца в тарелку. И уж точно приобретем не в лавке матушки. — Мне придется уехать, дня на три, не меньше. Завтра утром.
Пора известить семью об исполнении калымного* соглашения, но жене знать о нем не надобно.
— А мы? — испугалась она.
— Вы дождетесь меня здесь. Планирую вернуться с сыном.
— Поедешь в Самалах?
— Да.
— Нас не тронут в твое отсутствие?
— Нет. Я предупредил старейшин здешнего клана, предупрежден и хозяин караван-сарая. Сагрибы будут вас охранять и ограждать от любопытства местного населения.
— Нам не стоит выходить на улицу, это может быть опасно, — сказала жена тревожно.
— Прятаться взаперти тоже мало хорошего. Гуляйте по террасе и во дворе. Оставлю деньги, они могут потребоваться. Для пущей надежности навестим сейчас с сагрибом В'Инаем оружейную лавку.
Жена ответила тяжким вздохом, потому как услышанное мало её обрадовало.
— Тебе обязательно уезжать сейчас?
— Айю, я обещал, что не повезу тебя в свой клан, помнишь? И сдержу слово. Но мне нужно закончить кое-какие дела в семье, прежде чем мы отправимся за твоим родственником. Ты согласна?
Поколебавшись, она кивнула решительно. В конце концов, мы и не такое пережили, и каких-то три паршивых дня пролетят, мы и не заметим, — сказал ее взгляд.
В'Инай по сторонам головой вертел, как-никак впервые оказался в новом месте. Увиденным остался доволен, несмотря на то, что прожил всю жизнь в просвещенном городе, где удивительное — на каждом шагу.
В отличие от Беншамира, взявшего курс на стремительное развитие, Амрастан застыл в одной точке, почти не изменившись с тех пор, каким его видел Веч, и страстного желания прогуляться по городу у него не возникло, хотя было чем полюбоваться и на что поглазеть. Вот с женой он побродил бы по узким извилистым улочкам, показывая достопримечательности, но сейчас не самое подходящее время для прогулок.
В оружейной лавке оказалось безлюдно и скучно, оно и понятно, к продаже предлагался товар далеко не первой необходимости, потому и не выставлен на витрине. Ассортимент не самый богатый, но вполне разнообразный, к тому же, здешние мастеровые славились качеством изготавливаемого оружия.
— Возьмем парные тонфы* с клинковыми насадками, — сказал Веч торговцу. — Парные кистени*, они эффективнее цепов, скимитары*, нунчаки, и достаточно на том.
Крепкие рукояти, закаленный металл, острая заточка, выверенный баланс стоят недешево и съедят львиную долю наличности. Поездка толком не началась, а траты следуют одна за другой. И еще предстоят расходы.
Веч выбрал приглянувшиеся экземпляры из предложенных, заодно рассказал малому, по каким признакам выбирать оружие — лучшее из лучших. И скучающий торговец оживился, разговорившись с понимающим человеком о том, какое это искусство — заставить металл спеть звонкую песню в схватке.
— Ты и с кистенями управляешься? — спросил вполголоса В'Инай, примерив тонфы* под руки и поиграв рукоятями.
— И тебе бы не мешало, — сказал Веч. — Сагриб должен уметь работать двумя руками одновременно.
— Я не работал с тонфами, у которых есть ножи, — предупредил тот, потрогав острозаточенные лезвия насадок.
— Учись. На обратном пути заглянем в лекарскую лавку, возьмем средства для заживления ссадин и царапин. У опытного сагриба должен быть под рукой запас лечебных склянок, понял?
В'Инай кивнул по-деловому. Похоже, он и не подозревал о тысяче и одной мелочах, которые обязан знать каждый охранник.
— Покупаем. Оформляй сделку, — обратился Веч к торговцу.
По возвращению в караван-сарай они разложили приобретенное оружие в трапезной на столе, вкладывали в руку, привыкая и приноравливаясь, делая ложные выпады. Н'Омир опробовал оба скимитара и остался доволен.
Испросив разрешения у хозяина, заняли круг во дворе для тренировки. Жена вышла было на террасу, но увидев, что Веч и сагриб В'Инай собираются махаться кистенями, точнее, Веч собрался учить малого, не смогла смотреть на добровольное, по ее мнению, бичевание и вернулась в комнату. Сагриб Н'Омир остался у двери, на наблюдательном посту.
Набралось достаточно зрителей из числа постояльцев. Забросив свои дела, они закидывали зеленого неуча советами, как правильно парировать удары и нападать.
Их навестили — чтобы удостовериться и сделать выводы. Старейшины клана Серых волков появились во внутреннем дворе, собирая приветственные рукопожатия. И Веч, прервав разминку, поздоровался по-сородственному, но без фамильярности. Двух старейшин он узнал по недавнему Совету круга, те представляли свой клан в Беншамире.
— Ведь это ты победил в бохоре*, — признал один из них Веча. — Молодец. Таки не позволил нам, земным кланам, опозориться.
— По-другому мне было никак, только насмерть, — ответил тот серьезно.
Старейшины взялись расспрашивать — с полным на то правом. Понравился ли город, гостеприимно ли население? Веч отвечал с достоинством, понимая, что не каждый путник, приезжающий в Амрастан, удостаивается внимания уважаемых людей города. И был убедителен, подтвердив: да, ему с семьей придется задержаться здесь на несколько дней, и он не сомневается в благородстве и порядочности правящего клана, поэтому доверился, выбрав лучший караван-сарай, да, путешествие с амодарской женой происходит под патронажем генштаба и Большого Круга.
Старейшины, нестарые и неглупые люди, несдержанных высказываний в адрес амодарской нации себе не позволяли, равно как и насмешек. Отнеслись философски к казусу с женитьбой. Что поделаешь, и на доугэнца бывает проруха, видать, поперек горла стала ему чужеземка, коли потребовалось привязать её свадебными браслетами.
Понаблюдав какое-то время за возобновившейся схваткой, они удалились, Веч это заметил, успевая теснить зеленца к краю круга. И мысленно воззвал к Триединому, чтобы семена внушения упали в плодородную почву. Старейшины не допустят, чтобы об Амрастане сложилось превратное впечатление, не хватало еще ославиться на всю страну с детской предвзятостью к трем слабым амодаркам.
По окончанию разминки эсрим Эма сосредоточенно обрабатывала вспухшие ссадины, оставленные иглами кистеня на плечах и на спине В'Иная, и тот шипел сквозь зубы, но выглядел довольным, потому как схватывал на лету новые приемы и новые умения.
— Эдак угробишь атата* В'Иная, как он будет нас охранять? — сказала хмуро жена, обнимая себя за плечи, словно ей было зябко.
— Хотел бы угробить, проломил бы башку, потому что нечего зевать, мух считать. А это так, пустяки. Царапинки, — ответил Веч. Разминка улучшила его настроение, и осадок от встречи с матерью истаял.
Жена хмурилась, понятное дело, не одобряла опасное развлечение, но нутром чуяла, что женское нытье изо дня в день выведет из себя даже самого терпеливого доугэнца, поэтому предпочла промолчать.
Перед тем, как разойтись по комнатам, проверили надежность дверных затворов, закрыли окна занавесями. Веч прошелся по террасе и, вернувшись, запер дверь изнутри. Сагриб Н'Омир расположился в коридоре.
Жена, пожелав дочери спокойной ночи, возвратилась из смежной комнаты.
— Хочешь взять сына в дорогу с нами? — спросила, затворив дверь.
— Его нужно забрать из Самалаха, — ответил Веч.
— Захочет ли он мотаться по стране с незнакомыми людьми?
— Ну, твоя дочь ведь мотается, хотя и младше Нейта... Его так зовут.
— Мотаемся мы с тобой, а дочь и мама, как ты сказал, следуют "прицепом" в силу обстоятельств.
— Ты меня отговариваешь, что ли? — вспылил Веч. — Все давно решено.
— Не отговариваю, — покачала она головой. — А что скажет жена? Которая первая.
— В клане останется, пусть к разводу готовится, — ответил Веч резко. — Тебя же устроил такой расклад, помнишь?
— Внезапно как-то, — пожала она плечами неуверенно. — Получается, меня обвинят, что ваша семья рушится.
— Не было никакой семьи, запомни. Ни дня не было.
— Но мальчик-то... Нейт... в этом не виноват. Он верит в тебя.
— Айю, не будет так, чтобы все остались довольны исходом дела. Я эту кашу заварил, — Веч сжал кулак, — мне её и расхлебывать. Ты не при чем, давно следовало это сделать.
Она замолчала, Веч тоже, выдохшись. Сперва он хотел рассказать о встрече с матерью, но настроение опять подпортилось, и вторую волну жениных расспросов он бы не выдержал. Однако ж, хмурость тут же улетучилась. Веч с интересом наблюдал, как жена, отвернувшись, надевает сорочку, и чего, спрашивается, стесняться, если тонкая ткань не скрывает изгибов тела. Сколько времени должно пройти, прежде чем она перестанет испытывать неловкость, разоблачаясь?
Жена, улегшись, укрылась на своей половине сдвоенных кушеток. Видно, и у нее настроение под стать, такое же пасмурное.
— Мне уйти? — спросила вдруг.
Веч со вздохом к себе её притянул, обняв.
— Закрывай глаза, когда еще удастся выспаться под крышей над головой.
Все-таки непривычно спать с женщиной в одной кровати — рука так и норовит забраться под подол сорочки, оставив горячий след на прохладной коже. Какой тут сон?
