Вздохнув, Светлана спустила ноги с кровати на пол, встала, сняла комбинезон и разулась, оставшись в белье — майка и трусики. Нажатием клавиши открыла стенную панель, под которой было спрятано большое, в рост человека, зеркало. Чувствуя на себе внимательный мягкий взгляд Зирды, Светлана взглянула на себя. Сколько раз она себя видела в этом зеркале? Очень много раз. А сейчас ей надо представить себе, какой увидит её Джон Шепард. Да, взгляд спокойный, усталый. Такой взгляд очень свойственен одной из любимых женщин Шепарда — врачу фрегата Карин Чаквас. Светлана обводит взглядом свою фигуру, смотрит придирчиво, старается отметить малейшие недостатки. Кто, как не женщина, способна оценить другую женщину, а не только саму себя беспощадно и строго. Вот и сейчас Светлана рассматривает своё отражение в зеркале, поворачивается из стороны в сторону, поднимает и опускает руки.
Пока что за этими телодвижениями наблюдает сверхпонятливая и удивительно спокойная Зирда. А случись кому-нибудь из волговцев такое увидеть?! Разговоров будет — на декаду. Потому Светлана и скрылась не только в своей каюте, но и в спальне, куда никто из волговцев не зайдёт. Видео отключено, камеры и экраны — выключены.
Светлана знает, что любит несколько склонять голову вправо, малозаметно, но для неё — ощутимо. Осмотром она осталась довольна — ничего лишнего, кожа — чистая, фигура — в меру накачанная, вполне женская. Никакой мужеподобности. Она — женщина телесно и теперь это ей очень потребуется. Впервые за долгие годы она согласится пустить под свою одежду руки мужчины. Согласится обнажиться перед ним. Чего уж там скрывать, волнительно даже думать об этом, а переживать в реальности... эмоции вполне могут захлестнуть её с головой. Пусть. Она должна разморозиться и она — разморозится! Это необходимо для полноты взаимоотношений. Она — любит Шепарда, она его — полюбила. Сама, первая сделала выбор. Удивительный и необычный для неё самой выбор, но — выбор.
Скромные неброские цвета майки и трусиков не напрягали. Армейский покрой, строго функциональный, надёжный. И не скажешь, что такая внешне хрупкая девушка способна уложить за несколько секунд в бессознательное состояние пятерых накачанных вооружённых громил. Но сейчас нет необходимости никого укладывать в беспамятстве на пол. Сейчас надо привыкнуть к тому, что вот так, в одном белье её увидит мужчина, которому она доверяет, потому что... потому что любит его. Всё стандартно: мужчины любят глазами. И если Шепарда любят и Дэйна-землянка и Бенезия-азари, то он, вероятнее всего, знает, что женщины любят ушами. Хотя и внешний вид мужчины, а у Джона, кстати, он всегда безупречен, для женщины имеет большо-о-е значение.
Взгляд Светланы сполз с лица — что поделаешь, на лицо женщины мужчины обращают огромное внимание. Самая заметная и доступная мужскому взгляду часть фигуры. Переместился взгляд на плечи и грудь, скрытую не только майкой, но и лифчиком. Вполне женские плечи. В меру развитые, в меру накачанные. Скрытая сила... К её обнажённым плечам теперь может прикоснуться мужчина. Никому из молодых людей Светлана годами не позволяла вот так вольготно и свободно прикоснуться к своим обнажённым плечам. Редко когда позволяла прикоснуться к плечам, скрытым под одеждой. Вольностей не допускала, пресекала сразу. Научилась пресекать. И сейчас с особой силой, просуммировав все сделанные когда-либо молодыми людьми попытки прикоснуться, представила, как её плеч касаются руки Джона. Ей будет приятно, ведь это будут прикосновения рук человека, которого она полюбила сама, по собственной воле и по собственному выбору. У неё нет оснований сопротивляться этой любви. И она не будет ей сопротивляться, не будет противоречить.
Грудь... Нет, пожалуй, мужчины, который бы не обращал самого пристального внимания на эту часть женской фигуры. Ту часть, которая стопроцентно и окончательно отличает женщину от мужчины. Едва родившись, женщины и мужчины видят и чувствуют материнскую грудь, ощущают её и питаются её молоком долгие месяцы. Лучшая еда для младенца. Потом... девочки привыкают к тому, что у них у самих есть грудь, а мальчики... с ними сложнее. Считается, например, что женская грудь должна умещаться в ладони мужчины, хотя это, конечно же, частности. Люди встречаются, влюбляются, женятся и выходят замуж независимо от того, какого размера грудь у женщины. И, тем не менее, по ряду причин для мужчины женская грудь — предмет повышенного интереса.
Взгляд Светланы скользит ниже, на живот... Спортивный, подтянутый, чуть заметны рельефы накачанных тренированных мышц. И теперь, возможно очень скоро, под сердцем Стрельцовой зародится новая человеческая жизнь, а может быть — и не одна. Девять месяцев ожидания. Да, проблемного, тяжёлого, неспокойного ожидания. Но зато результат — прекрасный, без всякого преувеличения: дети! То, что дано порождать только женщинам.
Талия... Та часть женской фигуры, на которую мужчины обожают класть свои руки. Им нравится, что она бывает 'осиной', тонкой, легко обхватываемой. Бёдра отсюда набирают свою крутизну...
Ноги... Накачанные, тренированные и всё же оставшиеся женскими. Мужчины любят видеть их обнажёнными, желательно, конечно, на полную длину, но такое бывает крайне редко. По самым разным причинам. Сильные, быстрые. Светлана любит танцевать, любит акробатику, да и в единоборствах и в пеших переходах развитые ноги — первое дело.
Помедлив, Стрельцова снимает майку, расстёгивает наспинный замок бюстгальтера, обнажает груди, прикрывает соски и бугры левой рукой и долгим взглядом рассматривает, оценивает, изучает своё отражение. Да, груди — нормальные, в меру большие, в меру объёмные. При беге не мешают, не трясутся, не тянут тело вниз, в наклон вперёд. Живот тоже строгий, стройный, но, удивительно дело, сохранивший все черты женского живота, несмотря на тренировки и режим питания, казалось бы, не способствующие сохранению этих черт. Несколько минут Стрельцова придирчиво, пристально рассматривает своё отражение, стараясь смотреть именно 'мужским' взглядом, ведь она — разведчик и её таким 'штучкам' учили долго и хорошо.
Осмотром она осталась довольна, надела и застегнула лифчик, надела майку, выпрямилась, закрыла зеркало панелью. Конечно же, до близких телесных контактов дело во взаимоотношениях с Джоном у неё дойдёт далеко не сразу, но и к этому ей нужно готовиться. У Джона — огромный практический опыт, а у неё этого опыта нет. Если, конечно, не считать опыта первой любви — чисто платонических взаимоотношений. Без всякой сексуальной окраски. Объятия — будут, поцелуи — тоже будут. А главное — будут долгие тихие разговоры. Без восклицаний, без вскриков. Именно такие, какие Светлане нравятся. Джон умеет общаться с женщинами без сексуальной окраски любых своих действий и при этом он не перестаёт быть мужчиной, проще говоря — самцом. Если бы это было не так — то его бы не потерпела ни Дэйна, ни Бенезия, на него не обратила бы никакого внимания Карин Чаквас. Подумаешь, на борту появился офицер на должности старпома! Не он первый, не он и последний. Работать вместе, служить вместе — да, а вот жить вместе, любя друг друга, с прицелом на семью и детей — нет. Это, как говорят в славном городе Одессе, две большие-большие разницы.
Светлана представила себе, как она касается своим лбом лба Джона. Ей сейчас всё равно, что Джон явно выше её ростом. Для неё это непринципиально. А потом Светлана представила, как она чуть поворачивает голову и целует Джона в губы. Именно в губы, а не целомудренно, по-дружески в щёку. Представление это было столь ярким и приятным, что Стрельцова постаралась задержать его в своём сознании подольше. И ей это удалось.
Джон, конечно же, неотделим от армии. Он двадцать четыре часа в сутки затянут, если не в скафандр, то в мундир, форменный комбинезон. Женщине увидеть его в плавках или голым... Пожалуй, в полной мере это удалось только Бенезии и Дэйне. Ну, в плавках, возможно, его видели женщины-сокомандницы в душевых фрегата, всё же армия воспитывает сдержанность, а вот обнажённым... Действительно, только Бенезии и Дэйне. Если, конечно, не считать Карин Чаквас, но там — всё чисто, только сугубо профессиональный врачебный интерес. Без всякого намёка на неконтролируемую сексуальность. Чаквас любит Шепарда, это ясно, но отдала-то она предпочтение всё же не ему, а Дэвиду Андерсону. И Шепард, что делает ему честь, правильно понял Карин, отступил в сторону. Потому Карин Чаквас для Джона... Да, она его любит, он её любит, но не более того. Карин доверяет Джону, он доверяет Карин и этого доверия, лишённого сексуальности, им обоим вполне достаточно.
Ей ко многому следует привыкнуть теперь. Пройдёт, хочется верить, совсем немного времени, и, получив приказ Штаба Разведсил Астрофлота Империи, она, командир крейсера, сможет отдать приказ о выходе корабля к точке встречи с 'Нормандией'. И, скорее всего, Джон Шепард и Дэвид Андерсон прибудут на борт 'Волги' с первым, как принято выражаться в Империи, официальным дружественным визитом. Конечно же, рабочая встреча, конечно же, сугубо деловые разговоры, пусть и длительные, но... Всё это — рутина. И уже сейчас Светлана понимает, что она будет часто смотреть на Джона Шепарда. А Дэвид Андерсон не раз улыбнётся с очень понимающим видом.
Джон будет спокоен, собран, деловит, но он, конечно же, будет чувствовать эти взгляды командира имперского разведкрейсера и понимать, что он очень интересует эту девушку с погонами капитана первого ранга на плечах. Девушку с погонами каперанга. Да, Светлана хорошо понимала, всегда помнила и знала, насколько она вырвалась вперёд своих коллег: те получали такие погоны только после достижения возраста сорока пяти лет. А ей — не исполнилось и тридцати. Да, далеко не сразу, но Джон всё же не только пройдёт по кораблю, в рамках, конечно же, экскурсии. Но и придёт к ней в каюту. Увидит её обиталище. Далеко не сразу, конечно, увидит спальню. Но и остальная каюта очень много ему расскажет. И пояснит, кто же такая Светлана Стрельцова. О, он будет знать, какая у неё репутация в Имперском Астрофлоте. Будет чётко знать и понимать это. И, хочется верить, его это не остановит, не отпугнёт. Потому что он очень и очень быстро почувствует и поймёт, что Светлана Стрельцова его любит. Любит по-настоящему, глубоко и полно, совершенно взрослой и искренней любовью.
Наступит день и он придёт к ней в каюту уже как жених. И, что бы там ни было вокруг корабля, она позволит ему снять скафандр и остаться в комбинезоне. Ей так хочется, чтобы он не только снял скафандр, но и снял форменный комбинезон. И... переоделся, скажем, в спортивные штаны и футболку. Ну, можно, конечно, попросить его, чтобы он надел брюки и свитер. Джон поймёт её правильно. А она... Она сможет свыкнуться с тем, что её командирская каюта стала для него чем-то вроде родного дома. Не менее, хочется верить, родного, чем старпомовская каюта на 'Нормандии'. Ей хочется понять, увидеть, почувствовать, каков Джон в обычной обстановке...
Да, она прекрасно понимает, что Шепард ещё очень и очень долго не снимет с себя психококон старшего помощника командира разведывательного альянсовского фрегата. Далеко не сразу он расслабится, станет... вполне домашним. Пусть. Главное, чтобы он немного, но оттаял. Пусть привыкнет, что в пределах командирской каюты на крейсере он может быть... самим собой. Пусть поймёт, что Светлане нужно видеть его обычным. А не таким, каким он бывает почти полных двадцать четыре часа в сутки. Да, привыкать к мужским странностям и особенностям ей, кстати, тоже придётся, но она сумеет привыкнуть. И, к тому же, Джон, при всех его особенностях, воин, офицер, спецназовец. А это уже — очень хороший фундамент не только для служебного взаимодействия. Он, конечно же, сложный человек, но... любовь не спрашивает о сложностях, она помогает их преодолевать...
Наступит момент и она позволит Джону поцеловать себя. Это же так обычно и привычно для взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Поцелуи... То, что она далеко не всегда позволяла другим молодым людям. А ведь им этого очень хотелось. Сценарий сближения, сценарий привыкания, сценарий... Много сценариев. Да, она почти полностью превратилась в сухарку, в Скалу, в Недоторогу. Все эти прозвища ею заслужены честно и потому они... Справедливы. Но теперь она любит Джона. Она сама его выбрала, полюбила, и... Она позволит ему поцеловать себя. Он, наверное, не будет слишком уж смел, напорист, он, скорее всего, будет бережен и нежен.
Он возьмёт её голову в свои руки, приблизит к себе, мягко так, тихо, неспешно. А она, зная, что сейчас произойдёт, закроет глаза и даст возможность Джону поцеловать её в лоб. Почему-то ей кажется, что Джон далеко не сразу будет стремиться поцеловать её в губы. И очень часто ему будет хватать поцелуев её щёк. А ей — будет приятно. Да что там, собственно, приятно, необходимо ей это тогда будет! Потому что это — нормально. Потому что это — части тех самых взаимоотношений между женщиной и мужчиной. Которых она себя годами раз за разом лишала. Которые стали для неё не только запретными, но и... ненужными.
Он будет целовать её в лоб, спокойно, тихо и мягко целовать. А она закроет глаза и утонет... Утонет в вале чувств, эмоций, ощущений. Сладких и крайне важных для неё самой. Она откроет душевные и сущностные 'шлюзы'. И нырнёт в глубины этих чувств, ощущений, эмоций. Нырнёт спокойно, потому что она верит и доверяет Джону. Для него женщина — не средство, а цель. Для него женщина — прежде всего личность, а не только привлекательное для мужчины тело.
Она помнит, всегда помнит, что впереди — война, что далеко не всегда им удастся побыть наедине вот так, обнимаясь и целуясь. Она помнит о том, что далеко не всегда она и Джон смогут снять с себя военные форменные комбинезоны, мундиры, боевые скафандры. Но даже тогда она и он, в чём Светлана теперь была абсолютно уверена, найдут возможность побыть наедине. Она... Она доверчиво прильнёт к широкой и мощной груди Джона. Прильнёт, слушая сквозь любой комбинезон, сквозь любой, самый тяжёлый скафандр, его сердце. Слушая его дыхание, слушая биение крови в его сосудах, прильнёт головой. Будет касаться рукой груди Джона. Будет ловить каждое мгновение этого единения, понимая, насколько оно, это мгновение, быстротечно и краткосрочно. Она будет закрывать глаза, чтобы полнее воспринять, буквально выпить это единение. Джон, наверное, её обнимет за плечи. И, может быть, сможет тоже ненадолго расслабиться. Дать волю чувствам. Он — не чурбан бесчувственный, это — точно. Ему тоже нужно чувствовать себя живым. Чувствовать себя кому-то нужным, очень и очень необходимым.
Он... Светлана это знала совершенно точно, будет всегда первым возвращаться в обычное, боевое, служебное состояние. Но... для неё это возвращение не будет болезненным и опасным, не будет неприятным. Да, Джон — немногословен, сдержан. Он не даёт себе воли, понимает, что... Что не всегда есть возможность расслабиться достаточно полно. И, уходя, возвращаясь к работе, он, наверное, очень часто будет останавливаться, оборачиваться и смотреть на неё. Несколько секунд такого взгляда. Спокойного взгляда. И Светлане будет легче отпустить его к службе, к работе. Будет легче, потому что ей будет возможно снова глубоко и полно поверить в то, что Джон к ней вернётся. Не может не вернуться. Потому что он — любит её, а она — любит его. И любовь поможет ему выжить и выстоять. Поможет — в этом у Светланы нет никаких сомнений.
