Иван Оченков Стрелок-2

— Как вы сказали? Скрытой рекламы... Боже мой... Да это же — гениально! Коля, что вы стоите, немедля бегите и найдите нужное нам происшествие!

— Что прямо сейчас?

— Немедленно! Сию же секунду!

Когда совсем сбитый с толку молодой человек умчался "разыскивать происшествие", Нарышкин доверительно склонился к своему новому знакомому и тихонько спросил:

— Скажите, а вы вправду дрались один против всей камеры?

— Я, что — дурак? Нет, конечно. Просто когда ко мне среди ночи подвалил один недоумок с пикой в руке, я швырнул его в сторону крестьян, которых притащили с Сенного рынка накануне. Те и так и на уголовников косо смотрели, за все их художества, а когда к ним такой "подарок" прилетел, быстро и без затей — набили ему морду. За того, естественно, вступились "блатные" и вся камера полночи дралась стенка на стенку.

— А что же вы?

— Встал в углу, и бил всякого, кто приближался, лавкой.

— А наш общий друг?

— Поверьте — лучше вам не знать.

— Гениально!

Едва Владимир Степанович вышел во двор, ему навстречу попалась, хотя и несколько крикливо, но довольно прилично одетая дама с острым взглядом. Местные жители без труда узнали бы в ней — мадам Ряполову — местную гадалку, но Барановский был здесь впервые и просто посторонился. Однако та, пришла к выводу, что такой почтенный господин мог прийти в этот двор только к ней, с очаровательной улыбкой преградила ему дорогу.

— Здравствуйте, — почти пропела повелительница карт.

— Моё почтение, — приложил руку к шляпе озадаченный инженер.

— Прошу великодушно простить меня, но я была вынуждена отлучиться. Надеюсь, вы ожидали не слишком долго?

— Э, я некоторым образом...

— Понимаю-понимаю, — по устам дамы сочился мёд, вы — человек занятой. Я тоже, вот и случилась небольшая накладка. Но, уверяю вас, это — сущее недоразумение! Пойдемте ко мне, и мы немедля исправим это оплошность...

— Мадам Ряполова, вы опять за своё! — раздался рядом знакомый голос и Барановский, озадаченный натиском напористой дамы, даже облегченно вздохнул.

— Что?! — взвизгнула гадалка, как видно, тоже узнавшая неожиданно подошедшего Будищева.

— Голубушка! — продолжал тот. — Я же говорил вам, что если вы будете приставать к моим клиентам с этим глупым вуду, я на вас в духовную консисторию донесу!

Попавшаяся в западню бандерша, заметалась между двумя мужчинами, а подошедший поближе Дмитрий сделал страшное лицо и вполголоса сказал ей:

— Учти, старая ведьма — там все наши!

Это было уже слишком, и мадам Ряполова, издав нечленораздельный вопль, ринулась вглубь двора, сумев при этом выйти на оперативный простор, после чего спешно ретировалась в свой подъезд.

— Что это было? — удивленно спросил инженер.

— А, — отмахнулся гальванёр, — не обращайте внимание. Тёмные люди — тяжкое наследие крепостничества. Вы что-то хотели, Владимир Степанович?

— Да, Дмитрий... Николаевич. Нам нужна ваша помощь.

— Внимательно.

— Что, простите?

— Я говорю, что внимательно вас слушаю.

— Ах, вот оно что. Никак не привыкну к вашей манере изъясняться. В общем, у нас возникли некоторые проблемы...

— С пулемётом?

— Да.

— Решились всё-таки отстрелять и начались задержки?

— Именно так. Постойте, а вы знали заранее, что всё так будет?!

— Ну не то чтобы знал, — помялся Будищев. — Просто, если неприятность может случиться в принципе — она случится обязательно. Я же говорил, что надо отстрелять боевыми, а вы с Петром Викторовичем меня не послушали.

— Но что теперь делать?

— Как что? Работать! Тут подточить, там подстругать, глядишь, и получится. Слесарей у вас много, думаю, справитесь. Но главное помните, пулемёт любит ласку, чистоту и смазку.

— Скажите Дмитрий Николаевич, — решился, наконец, Барановский. — А вы не хотите вернуться на завод?

— А что, некому больше Перфильеву укорот дать?

— Ну зачем вы так? — поморщился инженер. — Рассказали бы о происшествии мне или Петру Викторовичу, мы бы всё решили. А так — дошло дело до полиции...

— И тюрьмы!

— Именно, а всё ваша несдержанность. Да-с! Помните, где я вас нашел в Рыбинске?

— Было дело, — засмеялся Дмитрий. — Там, правда, не так жестко, как в "северной столице".

— Так что вы скажете?

— Владимир Степанович, — ухмыльнулся Будищев, — вы и впрямь думаете, что быть гальванёром на вашем предприятии, лучше, чем иметь свою электрическую мастерскую? Да у меня заказов на три месяца вперёд! Я людей ищу, с ног сбился, расширяюсь. А вы мне предлагаете к вам на побегушки, пулемёт доводить! Вот нафига мне это счастье?

— Это ваш окончательный ответ?

— Так я ещё не слышал предложения...

— Да, вы правы, — смутился Барановский. — Так вот. Всё необходимое оборудование, которое мы с вами оговаривали, пришло. При заводе будет организована электромеханическая мастерская. Вы — мастер и полный хозяин в ней. Никто не будет иметь права вмешиваться в вашу работу, кроме нас с Петром Викторовичем, разумеется. Жалованье — тысячу двести рублей в год, плюс отчисления за каждое изобретение. За доводку пулемета, отдельная премия. Что скажете?

Пока Будищев слушал своего бывшего работодателя, на его лице не дрогнул ни один мускул, и только в глазах прыгали озорные чертики. В сущности, это было очень щедрое предложение, и получи он его хоть немного раньше, то не стал бы раздумывать. Но ...

— А может лучше — слияние?

— Что, простите?

— Ну, объединение предприятий. Обмен, так сказать, акциями.

— И в какой же пропорции? — насупился инженер.

— Что, сроки поджимают? — неожиданно серьезно спросил Дмитрий.

— Не понял?

— Ну, как бы это... Если вы меня до сих пор не обматерили и не ушли, стало быть, я вам очень сильно нужен.

— Испытания через три дня. Моряки уже прибыли для изучения митральезы.

— Ох тыж ...! — замысловато выругался бывший гальванёр.

— Так что вы скажете?

— Значит так. Моя мастерская остается за мной, а поэтому мне нужен свободный график. Жалованье — вдвое от предложенного, то есть — двести рублей в месяц. Пока всё.

— А будет ещё? — не удержался от сарказма Барановский.

— Владимир Степанович, это вы ко мне пришли. В общем — думайте. Я приду завтра с утра и, в любом случае, посмотрю, как работает пулемёт. Может, что подскажу.

— Что же, я буду ждать, — вздохнул инженер, представляя себе, как отреагирует кузен, когда услышит о непомерных требованиях своего бывшего работника.

— Всего хорошего, — попрощался с ним Дмитрий и, сбив щелчком пальца котелок себе на затылок, отправился в подвал.

Оставшись один, Сёмка снова принялся за работу. Он вообще был парнем трудолюбивым и, право же, Никодимыч совершенно напрасно цеплялся к нему по всякому пустяку, когда мальчишка был учеником на фабрике Барановских. Разложив на верстаке детали, он принялся собирать мудрёный механизм и, стараясь ничего не упустить, высунул от усердия язык.

Все детали Будищев заказал у разных поставщиков, так чтобы никто не смог понять, что же из всего это получится в итоге. Обычно, окончательную сборку производил он сам, а мальчик лишь подавал ему требуемое и старательно запоминал порядок действий. До сих пор Дмитрий не доверял своему ученику самостоятельной работы, но пока наставник отсутствовал, тот не вытерпел и взялся за работу сам.

Наконец, всё было закончено, и Семён невольно залюбовался результатом. Коробка, в которой скрывался механизм, блестел полировкой и вкусно пахла лаком. Столяр, получивший заказ на корпуса, долго дивился, зачем нужно столько одинаковых шкатулок, но сделал их качественно и быстро. Сверху к ней были прикручены две медные чашки, старательно натёртые мальчишкой до нестерпимого блеска. Будищев сначала подивился такому усердию, а затем заявил, что "инициатива имеет инициатора" и велел надраить их все, обеспечив Трифонова занятием.

Однако полюбовавшись делом своих рук Сёмка засомневался — всё ли он сделал правильно. Увы, единственным способом проверить это — было подключить звонок к элементам питания. Увы, они тоже были в разобранном состоянии, но, как говорится, семь бед — один ответ, и "юный умелец", полез в другой ящик, где были сложены части будущих элементов Лекланже. Их он тоже ещё не собирал, но, кажется, это было делом нехитрым. "В пористый цилиндр надо насыпать смесь толчённого кокса и перекиси марганца. В стеклянную банку налить раствор нашатыря..." — стал припоминать мальчишка пояснения Будищева, затем упрямо вздохнул, перекрестился, и принялся за работу. Тут важно было ничего не перепутать, но мальчишка, отдавшийся новому для него делу со всей страстью неофита, не знал сомнений. Быстро смешав части с чудным названием — "ингредиенты" в однородный порошок, он засыпал их в цилиндр, вставил в него колбу и на мгновение застыл в благоговейном молчании. Два элемента питания были готово, а это было более чем достаточно для проверки. Оставалось только...

— Что стоим, кого ждем? — насмешливо поинтересовался Дмитрий давно уже наблюдавший за манипуляциями своего ученика.

— А! — вздрогнул тот, и посмотрел на наставника ошалевшим взглядом.

— Морковку на, — не удержавшись, ответил ему Будищев.

Вообще-то, обычно он шутил грубее, однако, пообщавшись, в последнее время, с чистой публикой, старался не употреблять крепких выражений. Впрочем, это у него получалось не слишком хорошо, и отставной унтер нет-нет, да и выдавал перлы, от которых покраснел бы любой бродяга.

— Я тут это... — начал было объяснять мальчишка, но скоро запутался, — ну...

— Баранки гну, — усмехнулся бывший гальванёр, а ныне владелец мастерской. — Что застыл? Подключай, давай!

Делать было нечего, и малолетний энтузиаст электрификации принялся соединять звонок, кнопку и элементы Лекланже в единую цепь. Пока он работал, внимательно следивший за манипуляциями наставник молчал, и лишь когда всё было закончено, хмыкнул:

— Что стоишь? Жми!

Дрожащий палец нерешительно ткнулся в кругляш, и случилось чудо — мудреная электромеханическая машинка издала звон, прозвучавший для собравшего её мальчишки, как музыка горних сфер. Стянутые в тонкую нитку губы немедля расплылись в широкую улыбку и Сёмка, шмыгнув носом, с нескрываемым торжеством спросил:

— Ну как?

— Невероятно — но факт, — охотно признал его триумф Дмитрий. — Что я могу сказать, молодец!

— Ага. Я сейчас ещё одну соберу...

— Не торопись. У нас всё равно заказов пока нет, так что успеешь ещё.

— Как нет, совсем?

— Ну, брат, пятнадцать рублей — деньги не малые, а "сторонники прогресса" про нас пока ещё не знают. Так что, пока есть время, пойдем со мной.

— Куды это?

— Не "куды", а "куда", — строго поправил его Будищев. — Недалеко, так что пошли, хотя... блин, на кого ты похож? Ну, чухно — чухном! Марш умываться и идём.

Идти и впрямь оказалось недалеко — в том же доме, только наверху, под самой крышей. Сёмка знал, что там, в маленькой каморке, обитала портниха по имени Анна, но прежде у неё никогда не бывал. Она оказалась нестарой ещё женщиной с немного усталым, но приятным лицом. Похоже, что их визит её не слишком обрадовал, но портниха не подала виду и приветливо спросила:

— Что вам угодно?

— Да вот, — Дмитрий подтолкнул вперед своего спутника. — Надо бы этого оболтуса приодеть, а то людям показать страшно.

— Вы хотите, чтобы я сшила новые вещи?

— Не сейчас, — улыбнулся Будищев. — Пока у нас более скромные планы. Вот тут я кое-что приобрел. Посмотрите, получится ли подогнать под него.

С этими словами он развернул большой бумажный пакет, на который Семен почему-то до сих пор не обратил внимания, и стал показывать содержимое Анне. Ученик с удивлением увидел там пару брюк, рубашку и самый настоящий костюм.

— Вы собираетесь отдать мальчика в гимназию? — удивленно спросила портниха.

— Да нет, вроде. А почему вы так решили?

— Но это гимназический костюм!

— Что, правда? А я-то думал, что он мне напоминает...

— Ну так что?

— А в чём проблема?

— Ни в чём. Просто такие костюмы имеют право носить только учащиеся гимназий.

— И что, если поймают, в полицию заберут? — недоверчиво поинтересовался Дмитрий, не подозревавший о таких сложностях.

— Я не хочу в полицию! — испугался подобной перспективе Семён.

— Ничего, тебя долго не продержат, — поспешил успокоить его наставник. — Через неделю вернут и ещё полтину дадут в придачу — только заберите!

— Ну что вы пугаете ребенка, — с досадой прервала его Анна. — Просто если он будет ходить в таком виде, всякий инспектор гимназии или даже просто учитель, может потребовать у него гимназический билет и сделать замечание.

— За что?!

— За поведение. Или нарушение формы. Да мало ли.

— Ёлки-палки!

— Что, простите?

— Да ничего! Блин, хороший костюм, да ещё и в пору... вроде бы.

— Это действительно неплохая вещь, и я могу её перешить. Просто будет не мундир, а пиджак или курточка.

— А что — вариант! — воскликнул Будищев, представив Сёмку в костюме. — Решено — пусть будет пиджак. Будет в нем сидеть и принимать заказы.

— Как это? — удивился мальчишка.

— Как-как, пером в журнал. В крайнем случае — карандашом.

— Так я это, писать не умею...

— Чего? Блин, откуда ты взялся на мою голову такой бестолковый!

— Я не бестолковый, — насупился ученик.

— Хватит! — решительно прервала их женщина. — Если вам нужно шить, то давайте я сниму мерку. Если не нужно, то извольте покинуть мою комнату.

— Слушайте, а у вас талант! — восхищенно воскликнул Дмитрий. — Я чуть по стойке смирно не стал, от вашей команды. Скажите, а вы умеете писать?

— Конечно, — удивилась такому быстрому переходу Анна. — А вам зачем?

— Ну, надо же кому-то принимать заказы? Вы — дама видная, с вами клиентам будет приятно пообщаться.

— Что ещё? — ледяным тоном поинтересовалась портниха.

— Да ничего. Разве что приглядывать за Сёмкой и другими, когда они появятся. Ну и, возможно, кашеварить...

— Это всё?

— Мне нравится ход ваших мыслей, но остальное — по взаимному согласию.

— Послушайте, — устало вздохнула женщина. — Мы мало знакомы, но мне иногда так хочется вас прибить.

— Это странно. Обычно такое бывает после нескольких лет супружеской жизни.

— Паяц! — уничтожающе посмотрела на него Анна и обернулась к мальчику. — Иди сюда, пожалуйста, я сниму с тебя мерку.

Когда Дмитрий с Семёном возвращались к себе, ученик вдруг хлопнул себя по лбу кулаком и с раскаянием в голосе воскликнул:

— Совсем запамятовал, к нам же господин Барановский приходил, Владимир Степанович. Сказывал, что поговорить с тобой хочет.

— Не бери в голову, видел я его.

— А что он хотел?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Ну, вправду, Мить... ой, Дмитрий Николаевич!

— Назад звал.

— Побожись!

— Чтоб я сдох!

— А ты чего?

— Не знаю ещё.

— Чудной ты... а зачем тогда вообще к нему пошел, раз на заводе работать не хочешь?

— Да там интересная история приключилась.