— Ну а чем они не селяне? — удивился парень, пожав плечами, — на огородах работают вовсю, с утра до ночи. Ну а то, что понятия у них странноватые — это да. Ну что за грех пользоваться электричеством?

— Да в той Осещине его, наверное, и нет? — предположил я.

— Да, но генераторы найти можно, — заметил парень, — хотя на кой оно им, с другой стороны? Радио слушать? Так радио у них тоже под запретом. Странные, говорю же.

— Откуда знаешь-то про них столько? — удивился я.

— Так они же в магазин-то к нам ходят, в город. Через ГЭС не пройти, так они лодками. Осещина — она ж на берегу.

— Ну хорошо, — после небольшого раздумья сказал я, — а в Хотяновке что?

— А в Хотяновке у нас Назар хозяйничает, — с какой-то гордостью в голосе сказал старший.

Чем дальше — тем веселее, как говорится. То братства какие-то, то назары.

— А это что за зверь невиданный?

— Да обычный мужик, — пожал плечами собеседник, — собрал всё село вокруг себя, и ещё пару соседских вроде. У них там тоже свои правила. Вольница наподобие Запорожской Сечи или Гуляй-Поля. В общем — обычные люди, живут с земли да малость — с грабежа и мародёрки, но не беспредельничают, меру знают, потому и целы до сих пор.

Дело ясное, что дело тёмное. С одной стороны — религиозные полумормоны, с другой — сельские бандиты. Не ситуация, а прелесть! Мечта!

— Нам говорили, что этот самый Назар вроде как с Осещиной воевал? — спросил я.

— Было дело, — кивнул парень, — но там история мутная. Назар вроде как объединиться предлагал, гонцов на переговоры присылал. Осещина отказалась. Он через пару месяцев прислал ещё раз. Так те "братья" обратно только головы тех гонцов прислали.

— Да ладно? — недоверчиво скривился я.

— Точно говорю, — воскликнул старший. — Пришибленные они, на всю башку. Ну Назар ответку и кинул. Но сил у него маловато оказалось, сектанты отбились. В общем — сейчас состояние "холодной войны". Гадят друг другу в меру возможности, но без активной пальбы.

Я немного загрустил. Проблема заключалась в том, что даже если мы успешно пролетим между селами, то впереди нас ждёт река Десна и ещё форсирование вброд. Брод там точно есть, неглубокий, место мне знакомо, но на переправе нас перебить можно как в тире, а жить хочется очень и очень. Буйная фантазия сразу нарисовала во всех цветах и красках картину: мы переходим реку, а в это время по нам сзади стреляют сектанты во всём белом, попутно читая молитвы, а спереди делают то же самое мужики на конях, с шашками наголо и под развевающимся чёрным флагом. Нет, точно пора сдаваться на милость психиатров.

Я покивал головой, сделал непонятную гримасу, отошёл к машине и расстегнул подсумок на нагруднике. На свет появился GPS — навигатор.

— Ладно, рабы особого отдела, смотрим сюда, — обратился я к своим, — допустим, что нам подфартит и мимо сёл мы проскочим. Осещина, как вы видите, вообще идёт полуостровом, потому остаётся по правую руку от нас. С Хотяновкой — сложнее, потому что брод аккурат возле неё. Она, выходит, слева. До реки летим на сверхзвуковой скорости, внимание на двести процентов. Если что — в разборки не лезем, отгавкиваемся на ходу и уходим. Если не сложится — действуем по ситуации. Всё. Вопросы, пожелания и жалобы подавать мне в письменном виде, я их порву.

— А устно можно? — поднял руку Док.

— Для тебя — хоть звезду с неба, — устало махнул рукой я.

— Не рановато инструктируешь? Нам ещё на ГЭС остановку делать, там бы и обсудили. Ну и второе. Ты тот брод давно видел? Весна однако. Что будем делать, если его размыло?

Док задал вопрос, ответ на который мне давать не хотелось, потому что ответа я не знал. Если брод действительно размыт — то у нас утро не сложилось. Конечно, мы переплывём, это не сложно, но УАЗ придётся оставлять на "вражеском" берегу под присмотром минимум двух человек. И мародёрка накрывается практически без вариантов, ведь шишиги, к сожалению, не плавают, особенно гружёные. Хотя что-то мне подсказывало, что сообщение "Хотяновка-Троещина" должно было быть, ведь откуда-то оружие у "махновцев" берётся. Да и патроны они явно не у Чёрного в лабазе берут.

— Инструктирую как раз вовремя. И хорошо, что напомнил — на ГЭС много не болтаем, поперёд батьки с разговорами не лезем. На таких объектах по-любому хоть один "губарь" есть, положено так.

— Ууу, — скривился Киря, — а как мы тогда шишигу перегоним?

— Договоримся как-то. Машина, конечно, в пропуске не указана, но в крайнем случае — свяжемся с Михаленко, он даст отмашку, чтобы пропустили. Не арестуют же нас, в конце-то концов, за левую машину. Что касается брода, Док, то будем смотреть по ситуации.

Мы попрощались с ополченцами, старший выклянчил у меня ещё пол-пачки сигарет и УАЗ, как собака, рыча двигателем, понёс нас в Вышгород.

Сосновый лес, какого полно в северных областях Украины, быстро остался позади, дорога ушла влево, и мы поехали по Набережной — центральной улице. Справа был разбитый бетонный забор какой-то промзоны, а по левую руку растянулся пустырь с видневшимися вдалеке многоэтажками. Восход солнца уже начался, тёмная граница неба постепенно уходила на запад, а с востока красным заревом накатывался день. Надо спешить.

Вдоль дороги то тут, то там попадались брошенные машины с выбитыми стёклами, разгромленные киоски, пара сгоревших бронетранспортёров и горы мусора. Если не знать реального положения дел — может показаться, что в городе ни одной живой души. Мрачное ощущение, даже холодок по спине проходит. С заброшенными сёлами сталкиваться приходилось, а заброшенный город не видел никогда. Хотя о чем это я, если в Вышгороде живёт немало народа? Об ощущениях, точно.

А вот и живое подтверждение ошибочности моих страхов — два бензовоза на месте старой заправки, ждут клиентов. Возле них стоят кучкой пятеро мужиков, вероятно, торговцы да водители, а чуть в стороне — пассажирская "Газель" с укреплённым кузовом и кое-как прикрученными бронелистами на и без того хилом кузове. Охрана, не иначе. И не удивлюсь, если за заправкой стоит что-то тяжёлое, с хорошим калибром, да ещё, может, и на гусеницах. Бензин — товар дорогой, а уж в таких количествах...

Увидев нас, торговцы что-то закричали и стали призывно махать руками — мол, заезжайте, ребята, гостями будете. Ну да, клиентуры тут не много, каждый платёжеспособный организм на счету. Но простите, бизнесмены нового времени, нам не до вас сейчас. Вообще интересно, какого чёрта они тут делают ночью? Неужто клиенты находятся?

Вышгород — город маленький, потому поворот на станцию показался очень скоро. Знакомые места, не раз тут ездил. Но теперь всё по-другому, былого покоя и дружелюбия на дороге нет совершенно, хоть война и не прошлась здесь своим огненным ураганом. Разруха, запустение — как в Киеве в период активных боевых действий.

Дорога изогнулась змеёй и Петрович начал объезжать бетонные заграждения, расставленные в шахматном порядке, а я, встав в полный рост, разглядывал станцию. Да, укрепились тут ребята по-взрослому, это не жиденький блокпост ополченцев. Здание на дамбе с синей надписью "Киевская ГЭС" было обставлено мешками и бетонными плитами, на крыше виднелось пулемётная точка, а возле здания, направив в нашу сторону орудие, стоял танк, тоже в обрамлении бетонных блоков. Везде, где можно пройти пешком, была натянута колючая проволока и стояли предупреждающие таблички "Мины!".

Шлагбаум из двух сваренных рельсов, молодой боец-комендач поднял руку — мол, стоп машина, глуши мотор. Лучше подчиниться, а то аргументы у них вон какие, не забалуешь. Гавкнет танк один раз — и от нас останутся лишь воспоминания.

— Стой, Петрович, — похлопал я по плечу нашего водителя, а сам, оставив автомат в машине, вышел показывать документы и объяснять, что мы хорошие парни и вообще кругом свои.

Проверка заняла буквально пару минут. Пропуск и удостоверения у нас были в порядке, а в машине ничего запретного не лежало. Машину, несмотря на то, что мы егеря, постовой всё же досмотрел, порядок такой, ведь ГЭС — стратегический объект. Мы не возражали, скрывать нам нечего, да и вообще — когда на тебя направлено несколько стволов, включая пулемёт и танковое орудие, то все возражения высказывать не хочется.

УАЗ заехал в специальный карман — "отстойник" справа от шлагбаума, а мы в сопровождении постового пошли в караульное помещение на первом этаже, надо было поговорить с кем-то из старших караула. По пути я во все глаза осматривал укрепления на дамбе, но старался головой особо не крутить, чтобы не быть заподозренным в плохих намерениях.

Танк оказался полноценным Т-72, с активной бронёй и "Утёсом" на башне. Судя по тому, что орудие периодически то поднималось, то опускалось — наводчик сидел в танке. Разумно, а то под обстрелом запрыгивать внутрь — мало приятного, а по всем инструкциям механик и наводчик должны чуть ли не жить в боевой машине.

Интересный вид открывается сверху. Слева — вода, вот она, плещется, только руку протяни. А глянешь вправо — там обрыв и вода где-то далеко внизу, еле различимая в утренней дымке, и там же, внизу, находится основное здание электростанции, почему-то напоминающее корпус какого-то ВУЗа. К "нижнему зданию", как я его для себя назвал, тянулись многочисленные кабели от высоковольтных столбов на мосту, а оттуда шли к каким-то огромным изоляторам, трансформаторам и прочем устройствам, назначение которых я понимал довольно смутно.

— Слушай, а Вышгороду вы свет даёте? — спросил я конопатого рыжего бойца, идущего рядом с нами. Фамилия его была Кудрявцев, как мы успели выяснить за время досмотра.

— Даем, — ответил боец таким довольным голосом, будто бы лично от него зависело, кому давать электроэнергию, а кого стороной обойти.

Хорошо жить в Вышгороде, электричество есть. В Киеве пока большинство районов на генераторах — домашних дизельных в основном, но попадаются и большие газовые, обеспечивают светом целый дом. Для нашего дома мы такой найти так и не смогли, а стоил он баснословных денег даже до войны.

— А нам когда дадите? — с наигранной обидой спросил я.

— Как команда будет — так сразу, — хохотнул Кудрявцев.

Ну да, каков вопрос — таков ответ. Хотя зачем я это спрашиваю, если знаю, что проблема не в отсутствии электричества как такового, а в линиях электропередач?

Тем временем мы дружно дошли до узкого четырёхэтажного здания, свечкой торчавшего среди этого царства Теслы. Весь первый этаж снаружи по периметру был заставлен крупными бетонными плитами, которые сюда явно свозили централизованно, а входная дверь была прикрыта оригинальным тамбуром из мешков, сложенных буквой "Г" на высоту человеческого роста. Отличная идея, надо будет принять на вооружение. Дело в том, что человек, выходящий в тёмное время суток из освещённого помещения, превращается в мечту снайпера на то время, пока призывно торчит в дверном проёме. Контраст сильный, промахнуться невозможно.

Как я и предполагал, внутреннего тамбура на выходе не имелось, потому караулу и пришлось хитрить с помощью подручных материалов. Впрочем, это им удалось.

А незамысловата караулка — большая комната примерно десять на десять метров, три двери, ведущие неизвестно куда, шкафы, стол, скамейка, две вешалки с одеждой — в общем, все по-спартански. Тусклая лампочка под потолком проливает капли света, а в воздухе стоит запах вчерашнего ужина, оружейного масла и гуталина. Хотя гуталину-то откуда взяться? Может, чудится уже, привык к казарменному запаху, а что за казарма без гуталина?

За столом сидел невысокий коренастый солдат, безуспешно боровшийся со сном методом "я не сплю, я медленно моргаю", причем даже наше появление не отвлекло его от этой трудной задачи.

— Не спать! — вполголоса сказал Кудрявцев, вызвав у коренастого вспышку жизненной энергии и приступ двигательной активности. Да уж, солдатский юмор во все времена одинаков.

— Дебил ты, Кудря. Чего надо? — зло ответил коренастый, вскочив на ноги и придя в себя.

— Иди Малыша разбуди. Тут егеря приехали, поговорить им надо, — оставил вопрос без ответа Кудрявцев.

Мелкий окинул нас сонным взором и, буркнув что-то про засранцев, не дающих поспать приличным людям, скрылся за ближней дверью. Мы же, не дожидаясь приглашения, плюхнулись на длинную скамейку, стоявшую у стены.

— Малыш — это кто? — спросил я, поглядывая на стены, по которым были развешаны плакаты с обнажёнными девами журнала "Плейбой".

— Сержант Пахомов, — с меня удивлением в голосе ответил Кудрявцев. Ну действительно — кто же не знает сержанта Пахомова?

-А почему "Малыш"?

— Увидите, — хмыкнул Кудрявцев с ехидной улыбкой.

— А кто он? Начкар?

— Помначкара, — покачал головой боец, — у нас начкар службу не тянет, он другим занят. Сержанты фактически начальники караулов, а капитан наш — на дальнем кордоне.

— Рыба ушла на дальний кордон, — процитировал Док, — а это вообще где?

Судя по всему, Кудрявцев, как и его собрат с блокпоста ополченцев, тоже страдал от недостатка свободных ушей, потому ответил вполне охотно:

— Видел внизу дом? Это машинные залы, насосные, аккумуляторные и прочее. Вот там. Там и инженеры, и начкар, и "особый" наш сидит.

— Кстати, про "особого", — вклинился я, — он у вас вообще как? Нормальный?

Этот вопрос меня беспокоил, потому что проблемы при провозе шишиги с грузом нам не нужны. Запретить провоз они вряд ли смогут, но досмотр со всем пристрастием обеспечат, а время тратить ни к чему.

— Да урод редкий, — зло произнёс Кудрявцев, — Сам службу не тянет и нам мешает. Ни в город не смотаться, ни выпить в свободное время. Засранец, короче.

Вот это уже печально. Не хотелось подключать Михаленко, если честно. Начнёт ведь читать морали про "мародёрство — это плохо", но, кажется, придётся его побеспокоить. Хотя всё же сначала попробуем утрясти вопросы тут, на локальном уровне, а то мало ли. Солдаты, как известно, могут не любить просто за то, что их заставляют нести службу как полагается, таких примеров море.

Ближняя дверь распахнулась, в комнату быстро шмыгнул коренастый боец, а за ним вошёл человек, при виде которого упала челюсть даже у Дока с Тигрой, не говоря про меня.

Нет, конечно, мне доводилось видеть разных людей. Высоких, низких, маленьких, больших... Очень больших — тоже. Но таких громадин я не видел никогда. Больше двух метров ростом, в ширину — вероятно, столько же. Бритый наголо, с неуставной боцманской бородой — этот сержант производил впечатление кузнеца из ближайшей деревни, биндюжника из одесского порта, мясника со скотобойни — кого угодно, но только не военного. Рядом с ним даже Док с Тигрой кажутся первоклашками — несмышлёнышами. Одет этот военный мясник был в заурядный "дубок", сверху была накинута разгрузка, АК-74, зажатый в руке, смотрелся как зубная щётка, а ногах были надеты тапочки, причем не казарменные, а домашние, из овчины. Смотрятся, конечно, как коньки на водолазе. Лицо у гражданина помятое малость, заметно, что разбудили. Мда, вот вам и "Малыш". Удачная кликуха.

— Чем его кормят, интересно? — еле слышно пробормотал шокированный Киря.