Иные жизни

— Слушай, я тут нашел... — Хьюга с пачкой журналов приземлился рядом со мной. — Ты же переводишь мангу?.. Вот, думаю, тебе интересно будет.

— "Повседневная жизнь пехотного лейтенанта"? — я быстро перелистал журнал. Манга авторства некоего Итами Юджи была собранием солдатских баек и автобиографических зарисовок, и на фоне то и дело возникавших "патриотических" творений была настоящим шедевром.

— Вот что бывает, когда генералы не путаются под ногами... — сцена присяги пробрала даже меня. — И не лезут к художнику со своими идеями. Кстати, что он из себя представляет как офицер?

— Кто? — Мисато чуть не опрокинула стул, приземлившись за наш столик. — Ю-кун?!

— Ты его знаешь?!

— Я же рассказывала про соседа-хикки, которого загребли в армию?

— Миллион раз, наверно.

— Так это он и есть! Неплохая карьера для пацана с полевым патентом... В общем, до генерала легко дослужится, еще нами командовать будет...

По словам Мисато получалось, что Итами был из той породы лентяев, которые стараются решить все проблемы как можно быстрее — чтобы не мешали бездельничать. Командование на него не жаловалось, к нам переводить не собиралось, так что Мисато не особо внимательно следила за его карьерой.

— Надо будет мальчика поздравить... Кстати, Вик, ты же не разучился играть на гитаре?..

Я не разучился. На самом деле, я и не умел — так, дворовые три аккорда — но Мисато нравилось. Обычно заставить меня взяться за гитару было почти нереально, но на сей раз меня пробрало.

Я перебрал струны, взглянул на ухмыляющуюся Кацураги и сообщил:

— Посвящается девушке со сложным характером...

Мисато приподняла бровь, а я, перейдя нас русский, запел:

- Говорят, у моей девочки дурной характер,

Издеваются: у крошки, мол, дурной характер -

Слышишь, мама, эти парни только что из буцыгарни,

А горланят, что у девочки дурной характер!

А я все смеюсь над ними: дураки!

На себя-то посмотрите: золотой характер?

У самих-то, значит, сахарный, святой характер?

Слышишь, мама, эти дурни только что из винокурни,

И ворчат-бурчат, как старый заржавелый трактор,

И орут, как злые жабы у реки.

Аудитория, как ни странно, внимательно слушала. То ли я так хорошо пел, то ли всей компании было так хорошо, что подобные мелочи никого не волновали... И я решил на этот счет не застраиваться, продолжая:

— Говорят, у моей девочки собачий норов,

Справедливо, мол, у сучки — и собачий норов.

Слышишь, мама, эти шклюцы и пришлепнуты и куцы,

А сочувствуют: "Как, брат, ты терпишь девкин норов?

Как ты только это терпишь, брат?"

Хороший, кстати, вопрос — как мы с Мисато друг друга терпим? Да и вопрос "Чего ты с этой чокнутой связался?" был — после чего у меня стало меньше друзей... Просто Мисато — это Мисато, веселая раздолбайка, но в то же время — талантливый офицер, и это можно только принять...

— Я в глаза им улыбаюсь: пусть собачий норов,

Крошка — гончая стрела, а ты — вонючий боров.

Слышишь, мама, это рыло всем нам истину открыло,

Эта туша в курсе споров про собачий норов,

Этот штымп желает мне добра!

Да, прав был Серега, притащивший эту песенку с какого-то писательского сборища — она про нас с Мисато...

— Я ни черта не поняла, но это было круто, — и это — тихая и вежливая Майя?.. — Виктор, ты же почти айдол!

— Так, Ибуки явно свое выпила... — задумчиво протянула Акаги. — Но кое в чем она права — поешь ты и впрямь неплохо. А с учетом того, что кое-что я понимаю... И не надо на меня так смотреть, капитан, не ты одна такая умная...

— Рицко больше не наливать, — распорядилась Мисато. — Странно, выпили-то всего ничего, а этих двоих развезло... Кстати, Вик, спасибо тебе... Песенка-то как раз про нас с тобой...

— Не их одних, если уж я на ваши уговоры поддался, — я вернул гитару законному владельцу. — Все, это был первый и последний раз... И что, за временем никто не следит?!

— А ведь точно! — Хьюга принялся разливать шампанское.

— И чего вы, гайдзины, так любите эту шипучку?.. — Акаги заглянула в стакан. — Ладно, коллеги, с новым годом! Давайте праздновать, пока нас по тревоге не сорвали...

Глава двадцать четвертая

Январь две тысячи шестнадцатого года, Хаконэ. Виктор

Я сидел в кабинете над прорисовкой очередной таблички и пытался двигать науку вперед. Наука двигалась плохо, ибо из всех хеттских древностей Токийского университета мне попался большой кусок на редкость длинной, унылой и запутанной тяжбы, вызывавшей в памяти Тертлдава и его пресловутое "Пхерис против Серапиона". И, главное, некого винить в том, что получил такую чушь — сам ведь выбирал... Впрочем, других дел на сегодня не предполагалось, так что я сидел и переводил. И так и просидел бы до вечера, если бы не звонок Кацураги.

— Вик, зайди ко мне, кое-что покажу, — сказала она и сразу же положила трубку.

Судя по голосу девушки, случилось нечто серьёзное, поэтому я, не мешкая, отправился в соседний кабинет.

Мисато была не одна — на стуле в углу сидела напряженная Шимоцуки, а на столе лежал распечатанный кадр с камеры наблюдения. Я взял бумагу, присмотрелся... И присвистнул. Две шайки байкеров устроили драку стенка на стенку — ничего необычного, вот только на лице одного из них весьма характерные татуировки. Да, конечно, большую их часть скрывают бандана и кепи, но достаточно и того, что видно.

— Контрразведка в курсе?

— В первую очередь, — Шимоцуки подошла к столу. — Я проверила базы данных и нашла трех человек, у которых есть подходящие татуировки. И все трое — из "Райских птиц".

Мне не надо было лезть в базы, чтобы опознать принадлежность наемника, Мисато — тем более, так что я просто разложил на столе фотографии и отложил одну.

— Точно не он. Ребята из ГРУ видели его мертвым где-то месяц назад. Второй — Фрэнк Сноу — возможно, но мне кажется сомнительным, так что наиболее вероятный кандидат — Тибурон, — я отложил фотографию молодого испанца, на полинезийский манер расписанного татуировками. — Не помню досье наизусть, но провокатором обычно выступает он.

— Ваши рекомендации?

— Не пытайтесь его арестовать — он маньяк, дуреющий от вида крови, но при этом мастер рукопашного боя. Просто застрелите, прежде чем он набросится на кого-нибудь. Если он вам нужен живым... Прикажите снайперам прострелить ему плечи и колени, иначе никак.

— Благодарю за содействие, капитан, — девушка отсалютовала, забрала свои бумаги и вышла из кабинета. Вид у нее при этом был... Совершенно нормальный, хотя видал я немало крепких мужиков, которых от таких советов корежило...

— Мне одной кажется, что у нас большие неприятности?.. — Мисато сняла трубку:

— Икари-сан? Докладывает Кацураги. Поступила информация об активности "Райских птиц", полный отчет... Совещание через полчаса? Так точно!

— Совещание?

— Общее, Вик. Случилось какое-то дерьмо, и наш зубастый друг в нем активно участвует, — Мисато злобно клацнула трубкой. — Вот что, скажу-ка я Принцу, что у нас намечается...

Гендо, как обычно, явился последним, кивнул собравшимся и занял место во главе стола.

— Ситуация резко обостряется, — сообщил он. — Конфедерация, согласно имеющимся сведениям, готовится к массированному вторжению. Основной его вектор направлен против России, но часть сил первой волны вторжения будет брошена на нас. Разумеется, все это — не более, чем предварительные проработки, и как выглядят эти планы сейчас, нам неизвестно. Тем не менее, судя по ходу подготовки, вторжение произойдет не позднее первых чисел февраля. Кроме того, наблюдается активизация вражеской агентуры — капитан Кацураги, докладывайте.

— Около часа назад мне позвонила лейтенант полиции Шимоцуки, сообщив, что она имеет некую информацию, которую хотела бы предоставить Центру, причем незамедлительно. Прибыв через пятнадцать минут, она сообщила о столкновении двух группировок босодзоку, в составе одной из которых находился боевик "Райских птиц". На представленном снимке капитаном Северовым боевик был опознан, как второй лейтенант Тибурон. Таким образом, нашли подозрения о наличии вражеской агентуры полностью подтвердились, что требует значительно более активного сотрудничества с контрразведкой... — Кацураги скривилась. Впрочем, не она одна — Тибурон был фигурой, не менее известной, чем сам Тераи или убитый Принцем Те Веро.

— Контрразведка?

— Работает. Лейтенант Шимоцуки незамедлительно сообщила об этом случае, я направила запрос, но ответ пока не поступил.

— Что ожидаемо, — заметил Фуюдзуки. — Работы у них сейчас... Полагаю, нет смысла спрашивать, введено ли особое положение?

— Так точно, — сердито ответила Мисато. — Кадеты также получили дополнительные извещения...

— В таком случае, у нас остался только один вопрос на повестке собрания, — Гендо сцепил руки перед лицом, что, вместе с канцелярщиной в речи, значило некое официальное сообщение. — Сообщаю, что приказом Министерства обороны капитану Кацураги присваивается очередное звание. Поздравляю, майор.

Мисато отдала честь, забрала коробочку с новыми шевронами и убрала ее в карман.

— Совещание окончено, все свободны, — Гендо встал.

— Так ты у нас теперь большой начальник? — в кабинет заглянула блондинка в белом халате.

— Изыди, сумрачный японский гений, — ответствовала Мисато. — Вечером жду с бутылкой, но сейчас — изыди...

— Злая ты, — проворчала Акаги, заходя и усаживаясь на диван. — Но я тебя все равно поздравляю... И хочу тебе сообщить, что хетты, похоже, обзавелись новым генератором. Стоит на одном грузовике...

— Умные, сволочи, — заметила Мисато. — В космос его тащить не пытались?

— На ракету не влезает, — порадовала нас Акаги. — Так что этой проблемы нет, зато других хватает. Ладно, до вечера...

Акаги ушла. Мисато, глядя ей вслед, заковыристо выругалась.

— Вот ведь подарочек подложили, суки такие! -закончила она свою речь. — Что делать-то будем?

— Для начала отметим твое повышение, — предложил я. — Все равно, пока они не начнут шевелиться, мы их не достанем. Правда, тогда может оказаться уже поздно, но... Нет, можно, конечно, их попробовать спровоцировать, но тут я тебе не советчик — как тактик ты гораздо круче.

— А вообще, странно все это, — Кацураги уселась на стол. — Если уж конфедераты собрались сцепиться с русскими, то причем тут мы? И причем тут наемники, если уж на то пошло? "Птицы" им и вовсе не нужны, своих хватает... Слушай, а может, про нас — деза? Тогда все логично — вы их ждете на Дальнем Востоке, а они полезут где-нибудь на Урале...

— Запросто, но хотя бы демонстративная атака здесь почти наверняка будет. Больше того, очень может быть, что отсюда и начнут — вполне логично, если подумать. А эти... Они, между прочим, могут тут и сами по себе ошиваться.

— Могут, — согласилась Мисато, болтая ногой. — Но что-то они собираются с этого поиметь — иначе бы не заводились. Но! Что такого можно поиметь с банды придурковатых мотоциклистов?

— Придурковатых мотоциклистов, — предположил я. — Возможно даже, целой бандой.

— Слушай, а ведь точно! — Кацураги схватила телефон и принялась звонить полиции и разведчикам, а я отправился на урок. А по дороге заглянул к аналитикам и сообщил о наших подозрениях — пусть поработают...

Январь две тысячи шестнадцатого года, Хаконэ. Синдзи

— ... К две тысячи восьмому году цивилизация зашла в тупик, — преподаватель обществознания читал "свободную лекцию", которые кадеты всегда любили. — Огромные средства тратились на пустяки, наука финансировалась по остаточному принципу, целью жизни провозглашалось потребление... Нормой признавались самые дикие отклонения, процветал религиозный экстремизм, нередко поддерживаемый странами Запада... Мир пребывал в стагнации, грозившей перерасти в деградацию.

Но все изменилось весной две тысячи восьмого, после аномалии в Манчестере. В тот день стало ясно — аномалии являются проблемой, равной которой человечество не знало. А затем появились хетты... Параллельный мир, подобный нашему — и враг, общий для всего человечества. Эта война четко показала, какие ценности являются ложными, а какие — подлинными, и как часто мы принимали одни за другие. Как оказалось, права животных немного стоят в мире бесконечной войны...

И наша цивилизация приняла вызов. Мы подняли оружие, защищая не "общечеловеческие" ценности, но то, что является истинными ценностями — наши дома и семьи. В свете нового дня стало очевидным, насколько мы заблуждались. Да, мы приняли вызов, сумели измениться — но на самом деле, трудно сказать, к лучшему или к худшему. Впрочем... Кадет Икари, если у вас будет выбор: быть крысой или псом — что вы выберете?

— Я уже надел ошейник, — каков вопрос, таков и ответ, а Синдзи давно научился выдавать непонятные ответы на странные вопросы. Хотя, конечно, сестра его в этом превосходила...

— Вот именно, — согласился преподаватель. — В две тысячи восьмом я был чуть старше вас, и мир менялся на моих глазах — а я, понимая это, смотрел и запоминал... И вот вам задание на следующее занятие: вспомните, что видели вы, и проанализируйте, как менялось общество вокруг вас. Ваша семья, друзья, вы сами... Всем спасибо, занятие окончено.

Выйдя из класса, Синдзи вытянул из кармана телефон и скривился, прочитав сообщение. "Райские птицы" в Токио... Немыслимо. А с другой стороны, рано или поздно они будут здесь.

— Ты убьешь их, брат мой, — шепнула остановившаяся рядом Рей. — Им придется придти сюда, и ты убьешь их.

— Да, сестра моя, — также тихо отозвался парень. — Они придут, чтобы умереть...

— Что-то случилось? — моментально оказалась рядом со своим парнем Аска.

— "Птиц" видели в Токио. Пойдем, не стоит мешать людям, — Синдзи потянул девушек за собой. — Дома поговорим, ладно? Сейчас как-то не до того, не находите?

— Полагаю, вы все в курсе появления наемников, — начал Виктор, когда вся компания собралась за ужином. — Достоверно известно только об одном человеке, внедрившимся в байкерскую группировку, но это никто иной, как Тибурон, а значит, он заведомо не один... Да, Син, я понимаю, что ты чувствуешь, но охотиться за ним тебе никто не позволит.

— Он придет сам, и тогда я убью его, — спокойно ответил Синдзи. Он не сомневался ни в том, ни в другом — "Райские птицы" не могли не напасть на Агентство, А он не мог не перебить их всех. Выбора не было ни у кого...

— Что ж, похвальное намерение, если оставить его в этих рамках. Но меня интересует, что им здесь надо, и я хочу услышать ваше мнение, — присоединилась к разговору Мисато.

— Либо шпионаж, либо вербовка агентуры, — пожал плечами Синдзи. Был, конечно, еще один вариант, но о нем думать не хотелось... Но и не думать было глупо, а промолчать — и того глупее.

— Есть еще одна версия, сэмпай. Мне она не нравится, но... Возможно, они планируют напасть на отца.