Седьмой Принцип

— Это все очень интересно. И поучительно. Но, скажите, пожалуйста, и поскорей, какое я к этой истории отношение имею? Что я в свете всех этих ужасов делать должен? — начиная заводиться, вскричал Лис.

— Надо, однако, вернуть, — шевельнув шторками век и блеснув желтыми из под них глазами, ответил Муни. — Положить назад, что взял.

— Шутите? Вы тоже хотите сказать, что тот мифический вор, про которого сказочка ваша, — я? Да я ничего знать не знаю!

— Незнание, однако, не освобождает от ответственности... — гнул свою линию Нарада.

— Ну, хорошо, хорошо, — проявил способность к компромиссу Лис, — но постарайтесь же понять и меня. Вот, приходят ко мне — может и уважаемые, не могу ничего сказать, но совершенно незнакомые люди, — и говорят, что, мол, так и так, в другой жизни ты что-то такое натворил... В другой жизни, ага. Я с этой-то не могу разобраться, а мне про другую толковать начинают! Ну, ладно. Я говорю, что ерунда все это. Наговоры какие-то, сказки и собачья чушь. И я прав, прав! А мне говорят, нет, ты виноват, ты один во всем виноват, и поэтому, во искупление, пойди и кинься головой вниз вон с той высокой башни. И будет тебе счастье. А заодно и всем нам тоже счастье привалит. Вы не понимаете, что это бред? Бред! Я считаю, вы, кстати, и сами говорили, что, если человек ничего не помнит, значит, это уже другой человек. Другой, понимаете? А значит, он ни в чем не виноват. Оставьте же его в покое, дайте ему шанс на нормальную жизнь! Или верните ему память!

— То есть — бессмертие? — резонно вопросил Нарада. — Полная и непрерывная память, это ведь и есть бессмертие.

— А почему нет? — возразил Лис. — Практика чистого листа, мне кажется, себя не оправдала. Изжила. Верните людям память, дайте ее им! Пусть каждый знает и помнит, где он был, что делал, как жил. Но этого-то вы как раз и не желаете! Однако!

— Это невозможно, невозможно, — прошелестел Нарада. — Ты просто не понимаешь всего, не знаешь, какой это груз. И мне не хотелось бы втягиваться сейчас в эту дискуссию. Потом как-нибудь, в другое время, когда оно будет, можно и обсудить. Тему. Но сейчас следует решать, и срочно, главную задачу, а именно: Базовый принцип!

— Хотите знать мое мнение? — пошел на откровение Веня. — Все это чушь какая-то метафизическая. Шизотерика!

— Метафизика, конечно, да, но никоим образом не чушь, — зло прошелестел в отповедь Муни. — Никоим образом, однако! Метафизика тебе не пустое умствование, но форма и способ жизни. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Для тебя же лучше — насколько лучше идти верной дорогой в правильном направлении, чем ошибочным путем и в противоположную сторону. Не слишком для тебя сложно? Нет? Повторить не нужно? Я могу, мне не сложно. А вот с шизотерикой ты поосторожней. Не накличь на себе еще что-то, дополнительно к тому, что уже есть! Дружеский совет старшего и более опытного товарища. Бесплатный совет, если ты еще сомневаешься. Спонсорский. В общем, пользуйся и осваивай дарованную мудрость. Но это все между делом, а дело у тебя сейчас лишь одно — вернуть Базовый принцип. Вот только, похоже, ты не понимаешь, что же такое взял, и как важно вернуть его на место. Так поверь мне на слово! Поверь, брат.

— Да понимаю я, понимаю, — заверил индуса Лис, но таким тоном и с таким выражением, что стало ясно, понимает он теперь гораздо меньше, чем до начала разговора, и совсем обалдел от обилия непривычных сведений и от того напора, с которым Нарада эти сведения на него вываливал. Отчасти это так и было, но лишь отчасти. Лис устал, если не смертельно, так близко к тому, но продолжал докапываться до сути, потому что чувствовал, что Муни многое не договаривает.

— Ну, ладно. Допустим, я в опасности, допустим, что-то там — не знаю что, не знаю где — натворил, — сформулировал, наконец, вопрос Веня. — Украл, по-вашему. Вам-то что до этого? В чем ваша печаль, или выгода ваша какая в этом деле — вот чего я не пойму?

Вопрос Лис оформил не слишком учтиво, зато прямо и по существу. Нарада с досады крякнул. Видимо, никак ему не хотелось раскрывать все карты.

— Ладно, — сказал он, наконец, с явным неудовольствием и через силу. — Та особа, ради которой похищение и затеивалось, в надежде ее восхитить и покорить, — Алия ее имя, — она моя дочь. После тех событий она тоже пропала. Бросилась с Башни вслед за вором, канула, можно сказать, в Лету. Лета — это река, если не знаешь, она как раз у подножия Башни протекает. Но дело конечно не в реке, это только оборот речи. Что происходит во время прыжка достоверно неизвестно, кого куда, в какое время и в какую судьбу забросит угадать нельзя. Тебя сюда вот, а ее куда? Может, она здесь же, где-то рядом, но кто это знает? Неизвестно. Я хочу ее найти и вернуть домой. Вот в этом и печаль моя, и вся моя выгода. Только найти дочь, больше мне ничего не надо. И еще, конечно, вернуть Базовый принцип. Но для меня он, скажу тебе честно, попутное дело. Главное — дочь, Алия...

— Какой-то бразильский сериал тут у нас разыгрывается, — покачал головой Лис. — У вас дочь, у меня сын. И все же, чувствую я, что не все вы мне рассказали, что не были вы в этой истории простым наблюдателем, а приняли в ней куда как более деятельное участие!

— Да что ты знать-то можешь? — криво усмехнулся в ответ Нарада. — Что было, то прошло, стерто все, развеяно, словно следы на песке. Память, та, прошлая, никогда к тебе уже не вернется, и даже если тебе расскажет кто о былом, это все равно будет чужой рассказ, а не твои собственные воспоминания. Поэтому, ты не шуми, а лучше слушай меня. Я плохого не посоветую.

— Но на вас тоже ополчатся Принципы! Вам тоже от них достанется!

— Что ж, не впервой, — Муни снова усмехнулся, на этот раз печально. — Да и почему бы это? Ведь я им как раз помогаю, тебя уговаривая. И речь именно о тебе. Ты можешь послушаться моего совета, можешь его проигнорировать. Но лучше бы послушался! Для всех было бы лучше!

— А разве есть у меня альтернатива?

Нарада покачал головой: нет.

— А если я буду сопротивляться? Изо всех сил! Я смогу.

— Конечно, ты обладаешь свободой воли, полной свободой! Но, с кем ты хочешь воевать, дружок? Это же силы природы, их невозможно пересилить. А вот договориться с ними можно. Более того, нужно. Ты постарайся понять, что они от тебя хотят, и, исходя из понимания этого, увязывай с их интересами свои собственные. И вот тогда ты удивишься, узнав, что на самом деле принципы всегда на твоей стороне. Просто они не умеют просить. Иерархия существует, что бы кто об этом ни говорил. Выбери правильную сторону, дружок.

— Как все сложно у вас, — вздохнул Лис.

— Все просто, — возразил Муни. — Если не усложнять.

— Да я, наоборот, пытаюсь упростить. Не получается!

Муни покачал головой, пресекая дальнейшие пререкания.

— Так ты согласен? — спросил он. — Ты готов?

— Господи, чего же я к вам пришел? — сознался Лис. — И готов, и согласен. Я же говорил. Тем более что у меня тоже свой интерес есть.

— Что за интерес? — вскинулся Нарада.

— Вы знаете, мне тоже нужно кое-кого найти.

— Алию хочешь?

— Помилуйте, Нарада! — взмолился Лис. — Ваши подозрения совершенно беспочвенны. Я же ничего не помню из той жизни, и даже это имя, Алия, для меня пустой звук. Уж простите. Я ищу своего сына, он пропал, вы, должно быть, знаете. И мне намекнул кое-кто, что — там — я смогу его встретить.

Тут Веня несколько слукавил, кое-что об Алие он все же помнил. Верней, вспомнил, благодаря снам. Про Сову, например, и про другое. Но благоразумно решил об этом умолчать. Пусть их думают, что ничего он не знает.

— Да, да, да, — зашелестел торопливо Муни. — Конечно, я слышал что-то такое о твоем сыне, слышал....

— Ваших рук дело?

— Нет, что ты, я на такие дела не подписываюсь. Но догадываюсь, кто мог. Слухами, знаешь, не только земля полнится.

— И кто же? — потемнев лицом, спросил Лис.

Глаза Нарады сузились, поперек, стали похожи на две желтые вертикальные прорези. Он покачал головой.

— Нет, дружок, не сейчас. Не стоит тебе отвлекся от того главного, что тебе предстоит. А вот когда все закончится, мы с тобой поговорим. И об этом, и обо всем, обещаю.

— А если я поставлю вопрос ребром?

— От ребра и погибнешь!

— Во как!

— А ты думал! Я же сказал — потом, когда все будет позади.

— Не обманете?

— Этот вопрос спишу на твое пролетарское происхождение, все-таки оно дает о себе знать. Сейчас же, если не возражаешь, дружок, я научу тебя, как найти Контору.

Тирада про пролетарское происхождение как-то неожиданно задела Лиса за живое, словно на старой ране сковырнули корку. Видимо, была эта тема и раньше актуальна в их отношениях, если они действительно когда-то имели место. А они имели... Были? Он почувствовал, что голова у него потихоньку начинает идти кругом, поэтому поспешил прекратить самокопание.

— И как же? Говорите! — проглотив комок с несвоевременными вопросами, выпалил он. — Как попасть в эту чертову Контору?

— Есть один способ...

Нарада жестом пригласил Веню приблизиться, и когда он наклонился, песок слов старика тонкой струйкой посыпался ему прямо в ухо.

Глава 16

Соперники

Оставив Нараду со всеми его атрибутами, с панно из дерева гофер, балалайкой-виной из высушенных тыкв и всегда полупустой чашкой для сбора подаяний, Лис побрел куда глаза глядят. На самом деле, глаза его никуда не глядели и ничего не видели вокруг, а брел он, куда ноги несли, из-за чего дважды едва не угодил под машину. В голове же его творился кромешный сумбур, мозг словно нашинковали тяжелой сечкой для рубки лебеды — словом, надо было спасать себя. И в итоге ноги принесли его в какой-то тихий сквер, случившийся по дороге, где он в полубессознательном состоянии приткнулся на подходящую скамейку, услужливо подставившую ему выгнутую в виде лебединой шеи спину. Ему срочно надо было усвоить, переварить и потом уж, по возможности, осмыслить услышанное. Первые две из очерченных задач не поддавались, ни в какую. Новости обрушились на Лиса, его бедную голову душной лавиной, забив ее вперемешку валенками, тампонами и прокладками с крылышками. Отчаянно барахтаясь под массой неудобоваримых фактов и сведений и тем, поддерживая жизнеспособность, он пытался хоть как-то совладать с третьей задачей — осмыслить все. Для него это означало, прежде всего, выявить логику невероятно запутанной цепи событий.

Но кто укажет ему здесь хоть каплю логики? Непростая задача.

Еще бы, ведь услышанное от Нарады казалось невероятным. И еще более странным, чем речи Светлого Духа Темного, встреча с которым, кстати, уже прикрылась вуалью небывальщины, и теперь казалась чудесным, но сном, отложившимся в матрице памяти по воле флуктуации.

Со слов Нарады, Анатолий, Толян с его рыжими усами, зубами, как у жеребца и такими же повадками, появился в его жизни отнюдь не случайно, а прибыл из того мира, в который все вокруг с таким азартом и настойчивостью пытаются затащить его самого. Да кто бы сомневался! Он давно подозревал, а после и точно знал, что не случайно нарисовался в его жизни этот гусар неопределенного возраста. А если вспомнить еще слова Нины Филипповны, от которых она, правда, сразу же отказалась, но которые, тем не менее, занозой засели в его мозгу, что Марина была дана ему в наказание, события предстают совершенно в ином свете.

И тут Лису представилось со всей очевидностью, что рассказ Нарады не был полным. Старый интриган, судя по всему, умолчал о многом, и в первую очередь — о главном. Сказочка его должна была складываться и прозвучать иначе.

Лис откинулся на спинку скамейки и, распахнув глаза, всмотрелся в небо над головой, и это синее полотнище вдруг раздалось в стороны, расступилось, явив глубины, в которые заглядывать не дано никому из здешних. Эй, вы, нижние, знай свое место! Изумившись невиданному и неведомому, он вдохнул всей грудью, полными легкими — и задохнулся тайной, которой, как оказалось, пропитан и воздух, и мир, и все вокруг. С сознания его словно спала завеса, пелена неведения, разум раскрылся, и в него сплошным разноцветным потоком хлынули воспоминания. Именно воспоминания, а не видения или сны, что бывало раньше, и лишь смущало и запутывало, не проясняя ничего. Теперь Лис вспоминал то, что было с ним самим, что он знал и переживал когда-то. Как такое могло быть — об этом он даже не задумывался, да и какое это имело значение?

Лис улыбнулся: теперь он знал, что такое Белый свет. Ведь было сказано: да будет свет. И стал свет.

Горний мир, Дольний мир, или, скажем, мир Темный — все эти названия и понятия хороши для тех, кто способен проницать взглядом и охватить разумом глубины и высоты, все тело мироздания. А кто способен? Мы их не знаем, не знакомы лично.

Обитатели Горнего мира называют его просто — Белый свет.

В пространстве, всегда залитом светом, источником которого была не звезда, не Солнце, а неотъемлемое изначальное свойство самого пространства — порождать свет, белый день сменялся белой ночью, и ритм этих смен задавал ритм жизни. Там не было тверди под ногами — одной на всех, в пространстве, не сталкиваясь и не наползая один на другой, плавали острова-таксоны, на которых жители устраивали свою жизнь так, как они того желали, и всем хватало места, и все были довольны. Лис вспомнил и словно увидел воочию свой дом с мастерской на таком острове, и пушистую зеленую траву перед ним, и руки у него зазудели, и пальцы задрожали-задвигались, так ему нестерпимо захотелось немедленно же продолжить работу, которую пришлось внезапно бросить. Ведь он так и не доделал, не достроил для Совы кровать, настоящее супружеское ложе из дерева гофер.

Сова... Алия...

Нарада едва не забыл сказать, что Алия была его дочерью. Забыл, как же... Этот вечный старец никогда ничего не забывает, разве что какие-нибудь пустяки. Но единственная, любимая и внезапная дочь — не пустяк. Совсем не пустяк. Алия была смыслом, наполнением и радостью его жизни, во всяком случае, той видимой ее части, которая протекала на Белом свете.

Про мать Совы никто ничего толком сказать не мог, потому что никто ничего и не знал. Просто однажды Нарада куда-то исчез, как бывало не раз, а вернулся уже с маленькой дочкой на руках. Поговаривали, впрочем, что родительницей Совы была одна из норн — волшебниц и вязальщиц судеб. Скорей всего, здесь отличилась Скульда, но некоторые указывали на Урду, другие — на Верданди. Вполне возможно, и даже вероятней всего, что в процессе поучаствовали и каким-то образом способствовали рождению девочки все три сестрицы. В пользу этой версии говорили проявившиеся сызмальства необычные способности Совы, а так же тот факт, что на таксоне Нарады в разное время, но довольно часто, появлялись каждая из трех норн. Прошлое и будущее не были для Совы такой уж большой тайной. О том и о другом она узнавала, глядя в Быстрое и в Медленное зеркала, которыми обладала, и которые, как известно, ранее принадлежали норнам. В Медленном зеркале читалось прошлое, в Быстром виделось будущее, ну а разбираться в настоящем ей помогали карты.