Cбежавший из ниоткуда

— Почему у тебя с ними такие проблемы? — Обреченно вздохнула воительница, не отрывая взгляда от ругающегося напропалую мага.

— Дело в том, Мириэн, что я сильнее всех наших отправляющих вместе взятых, в моем случае переход — все равно как проталкивать медведя через кроличью нору... — Аналогия была довольно своеобразной, тем не менее, старший из отправляющих согласно кивнул, подтверждая слова волшебника. — Если точнее, в плиту поступает меньше энергии, чем есть у меня, потому при переносе возникает второй центр притяжения, и...

— Это не опасно?

— Безопасно настолько, насколько вообще безопасны порталы. Скорей неприятно. По крайней мере, из нас всех, я точно буду последним, кого эта штука убьет. — Успокаивающе кивнул маг на площадку для переноса.

— Спасибо, так приятно услышать от понимающего человека о том, что всю жизнь рискуешь быть распыленной по изнанке мира...

Брюнет беззаботно подставил лицо лучам утреннего светила, слушая сочащийся ядом голос. Остальные члены отряда уже со злостью стали посматривать на медлительных операторов.

— Не бойся, пока ты рядом со мной, умереть не получится. Если что-то пойдет не так, нужно будет просто собрать, что останется, и отнести это к целителям.

— Какой же ты... — Воительница обреченно покачала головой.

— Предусмотрительный?

— Зануда.

— Должны же быть у меня хоть какие-то недостатки, мир и так несправедлив к смертным...

— Когда-нибудь я тебя придушу.

— Давай вечером?

— Арргх... — Паладины, судя по всему, мечтали оказаться где-нибудь подальше от парочки, но увы, мир действительно был несправедлив.

Когда суетящиеся вокруг плиты маги, наконец, расставили знаки, определяющие координаты перемещения, в правильном порядке, старший оператор порталов сам себе кивнул, и резко воткнул посох в гнездо. Белая вспышка и лишь эхом доносятся слова портальщика.

— Переход.

* * *

В следующий момент маг снова лежал на плите. Ругаясь, чтобы не застонать, он медленно начал подниматься, попутно, натягивая капюшон. Собираясь в Гринхельм, он вынужден был снова натянуть глухой плащ с капюшоном, закрывающим лицо до самого подбородка и кожаные доспехи с камнями, что вовсе не добавляло ему хорошего настроения.

— Зачем ты так вырядился? От этого наряда все равно никакой пользы, даже орк смог копьем проткнуть. — Хмыкнула девушка, покачав головой при виде барахтающегося на земле мага. — Держи руку, болезный.

— Дорогая, а тебе не приходило в голову, что этот доспех должен защищать совсем не меня? — Весело подмигнув, что все равно осталось незамеченным, Лориан отряхнул плащ. — Видишь ли, не хотелось бы устраивать бойню, ничего с этого не получив, потому будет лучше, если окружающие не почувствуют моей магии. Люди почему-то не любят чародеев моей направленности, и с криками от таких, как я, разбегаются, а иногда божественное терпение и миролюбие магов смерти вовсе вводит селян в опасное заблуждение о собственных силах, и они почему-то пытаются нас прирезать.

— Действительно, почему бы? — Не заметил бы иронии в ее голосе только глухой, впрочем, Лориан этого и добивался.

Как бы там ни было, гораздо лучше иногда казаться шутом, чем все время — воплощением ужаса. Или, как минимум, безопаснее. Паладины не забыли орочье поле, но видя, что имеют дело с человеком, не испытывали перед ним страха. Он даже не притворялся кем-то другим, благо, даруя могущество, стихия и отнимала немало, просто показывал людям то, что они желают увидеть, постепенно подводя их к правде, и, насколько мог судить Лориан, избранный им метод работал. Еще бы, учитывая, кто его этому научил. Хотя, с равной вероятностью паладины могли попросту быть сумасшедшими. Брюнет старался об этом не думать.

Отвлекшись от перебранки, он окинул взглядом окружающее пространство. Телепортационная площадка находилась на краю острова, и стоя на ней можно было разглядеть проплывающие внизу облака. Шумно втянув носом воздух, Лориан тихо выругался.

— Демонами несет.

— Не может быть, демонология на Рейдине запрещена. — Хмуро произнес капитан, настороженно обшаривая взглядом город.

— Запретить что-то студентам? — Брюнет едва ли не подавился от смеха. Его учитель когда-то давно, как и многие другие архимаги, создал свою академию, надеясь, что уж у него-то в отличие от осталных бездарей и недоумков, обязательно все получится, как должно. Через несколько веков он же ее и разрушил. — Впрочем, ничего определенного, скорее всего, какие-нибудь задроты пытаются разучить призывы в напрасной надежде лишиться девственности. Но лучше бы нам убраться отсюда, как можно быстрее, если это не остаточные следы... не хочу встречаться с кем-то, способным скрыться от моего взгляда.

Учитель стер собственную академию с лица земли, вместе со всеми ее обитателями.

— Не любишь учебные заведения?

— Они бесполезны. Карон, Заклинатель Бурь, всегда говорил: 'Где толпа, там нет мудрости, хочешь постичь природу — иди в лес. Среди людей можно найти лишь смрад, нечистоты и испорченный воздух...', старик просто обожает людей, он мог распинаться о них часами.

— Почему же ты сам тогда не в лесу? — Касиас раздраженно дернул щекой, на что Лориан едва не ответил боевым заклинанием. Паладинов шло пятеро, и потому парню было трудно оторвать презрительный взгляд от затылка капитана с самой городской площади.

Учитель мага был не самым приятным в общении существом, но чего у него не отнять, достаточно проницательным. С ним было тяжело спорить, и ни разу пререкания не завершались в пользу ученика, в лучшем случае, оказывалось, что наставник нарочно сбивал его с мыслей, заставляя думать самостоятельно. Только проведя на свободе несколько месяцев, Лориан осознал, что давно начал превращаться в скверно сработанную копию собственного учителя. Поскольку не обладал ни его силой, ни умом, ни, чего уж от себя скрывать, талантом. Это болезненно било по самолюбию, но волшебник в свое время довольно крепко запомнил, что любая попытка пойти против истины, в конце концов, закончится встречей с реальностью, и это будет куда неприятнее уязвленного самомнения.

Старый мерзавец если когда и слышал о слове 'мораль', наверняка тут же его выбросил из головы, как очередные глупые выдумки смертных, было только одно качество, с обладателями которого архимаг отказывался иметь дело: малодушие. Выглядящий лет на сорок-пятьдесят всегда одетый с иголочки темноволосый мужчина со строгой стрижкой постоянно имел дела с различными ворами, убийцами, работорговцами, контрабандистами, как человеческой природы, так и демонической, и одни боги знают, какой еще, но вот трусов и слабаков не терпел совершенно. 'Даже если с ними приятно выпить-поговорить, таким существам все равно не доверишь ничего серьезного, а значит, и просто иметь с ними дело — не более, чем пустая трата времени'.

Даже сейчас, после полугода свободы, накрепко вбитые в голову догмы по-прежнему диктовали едва ли не каждый поступок мага, а также определяли само его отношение к жизни, да, он сбежал, но пока так и не освободился. Возможно, именно потому чародею нестерпимо хотелось чем-нибудь угостить капитана. Желательно — ядом.

— Да я, Касиас, собственно, только оттуда.

Глава 27

Гринхельм быстро подтвердил худшие опасения мага. Нет, выглядело это место отлично: широкие улицы, лужайки, высокие 'воздушные' светлые здания, чинно прохаживающиеся по искусно выложенным аллеям волшебники, мечущиеся повсюду мальчишки, торгующие газетами с последними новостями, показывающие фокусы студенты...

Но вот чтобы просто попасть на прием к секретарю академии, требовалось ждать десять дней своей очереди. Лориан подозревал, что такой срок вызван исключительно тем, что аудиенцию требовали паладины, впрочем, ожидание его ничуть не расстраивало. Лишнее свободное время давало ему возможность лучше поработать с расчетами, а в приемной академии волшебства располагались очень удобные кожаные диваны. Хм, конечно, вряд ли закованные в броню паладины могли по достоинству оценить их удобство, может быть, потому и злились?

— Проклятье, пока мы здесь сидим, даже у Альфреда вырастет борода! — Мрачно пробурчал похожий на медведя шатен, в бессильном раздражении уставившись на стойку администратора.

— Эй, я уже второй год бреюсь каждое утро! — Возмутился черноволосый потомок виндволльских купцов, проводя пальцем по тонкой линии усов. — Мерзкая клевета, это такая мода!

— Вот, у Дерека нормальное, чистое лицо — весомо ткнул закованным в броню пальцем Бьерн — а у тебя на роже, ента, как у вас там, 'интимная стрижка'.

Под смешки остальных Альфред спрятал в ладонях лицо. Ему было невыносимо стыдно за своего недалекого сокомандника...

— Господин магистр? — прервала незатейливое коротание времени, коим, ожидая аудиенции, уже третий день в приемной развлекали себя паладины, остановившаяся у дивана с компанией девушка-секретарь в скромной темной академической мантии, обратившись к волшебнику.

Вообще, удивительное место, эта академия магии, украшенные лепниной залы, выстланные красными ковровыми дорожками полы, девушки, каждая первая из которых, чуть подучившись, тут же исправляют себе внешность. Да, поскольку женщины, в своем большинстве, лучше способны к тонкому восприятию мира, академия походила на самый настоящий цветник. И пусть, уже среди мастеров, мужчины наоборот встречались впятеро чаще, а уж среди магистров и архимагов людей-женщин вовсе можно было пересчитать по пальцам, в академии повсюду призывно маячили упругие... хм.

— Слушаю — кивнул Лориан, не поднимаясь с места.

— Ректор Теодорих просит о встрече с вами. — Паладины поддержали новость дружным тяжелым вздохом.

— Что же, будет грубо отказывать хозяину этого прекрасного заведения... — элегантно поднявшись с дивана, попутно проведя ладонью по руке подруги, маг вежливо кивнул секретарше — ведите.

* * *

— Приветствую, коллега. Я — Теодорих Варн, магистр света, воды и воздуха. Двенадцатый круг. Присаживайтесь. — Легко склонив голову, сидящий на золоченом троне мужчина в белоснежной мантии указал на установленное напротив рабочего стола кресло. Белое с позолотой, такое же, как и все в кабинете. Выглядел ректор лет на тридцать с небольшим, хотя Лориану было прекрасно известно, что когда-то именно он этот город и построил.

Гораздо сильнее мага удивило то, что лицо ректора было ему знакомо.

— Варн, конечно, следовало догадаться... — помассировав виски, Лориан сокрушенно качнул головой. Чародей невольно передернул плечами, и ворон тут же перебравшись на резной белый стол, начал по нему важно прохаживаться, постоянно кося суровым взглядом на хозяина академии. Несмотря на до боли знакомое лицо, здешнего ректора брюнет невзлюбил с первого взгляда: не только маникюр на увешанных перстнями руках, магу показалось, что ногти были еще и крашеными, без единой складки одежда, осанка, темные глаза на идеальном, будто высечено талантливым скульптором лице, зачесанные назад темные волосы...

Можно сказать, он почувствовал в кабинете сладковато-приторный запах разложения, почти незаметно витающий по всему Гринхельму. А еще, ректор был выше и шире в плечах, хотя и не настолько, как его дальний потомок. Конечно, все это могло ничего не значить, и быть простой завистью, но учитель всегда ему говорил: 'Только поверхностные люди не судят по внешности'. Так, спешно оценивая собеседника, чародей, демонстративно расслабившись, устроился в кресле.

— О чем вы, молодой человек?

— Прошу прощения, просто мой первый знакомый в этом мире, с которым можно было иметь дело, в прошлом носил титул 'Граф Варн'. Вы похожи.

— О, стало быть, вы знакомы с далеким потомком моего младшего родственника... забавное совпадение. Вообще, я за ними не слежу, этот мерзавец, Ингвальд, в свое время несколько раз пытался убить меня, и натравил церковников... — замолчав, ректор выжидающе уставился на собеседника.

— Лориан из Элуа. Магистр смерти, четырнадцатый круг. Рад знакомству. — Вежливо кивнул маг местному владыке. Лориан был сильнее, что для волшебника равнозначно умней, но разница в жизненном опыте едва ли не полностью нивелировала данное преимущество. Драконы, к примеру, обладают гораздо большими способностями к волшебству, чем почти любой маг, вот только в столкновении крылатой ящерицы и чародея обычно побеждает последний. Конечно, статистика утверждала обратное, но если исключить из нее неспособных к чему-то толком подготовиться недотеп...

— Вина, или, может быть, чая, мой друг? — Брюнет никому называть себя 'другом' не позволял, но лишь вяло поморщился от столь фамильярного отношения. Ссориться по пустякам с Теодорихом ему вовсе не улыбалось.

— Пожалуй, вина.

Одобрительно кивнув, ректор позвонил в установленный на столе колокольчик, и уже через несколько секунд в кабинет вошла молодая волшебница с подносом, на котором покоились бутылка вина, бокалы и ваза с фруктами. Чародейка была не та, что сидела в приемной. Подавив наползающую на губы усмешку, Лориан принял серьезный сосредоточенный вид. Похоже, кое-кто здесь неплохо устроился.

Сосредоточенно прищурившись, брюнет с искренним интересом присматривался к измененной при помощи магии кукле. Близкие к нулевым способности, и подаренные чужим волшебством внешность и молодость. Парень перевел взгляд с девушки на магистра, затем — на дверь кабинета, усмехнулся, и лениво пожал плечами.

Осуждать кого-то другого он едва ли имел право, к тому же, каждый из них получал то, чего хочет, но Лориана это не останавливало. Даже молчаливо осуждать остальных иногда бывает очень приятно.

— Ты что-то хотел мне сказать?

— Да нет, просто осматриваю обстановку. Интересно здесь все обставлено. — Сказал он, рассматривая отвратительно белый шкаф, заставленный стройными рядами книг в золотых и серебряных переплетах. Здешняя обстановка неприятно напоминала волшебнику башню учителя. Все такое же белое и помпезное, ну, уже радовало, что Гринхельм хотя бы построен не из костей.

— Шестой век здесь, было много времени все обставить. — Тяжко вздохнул хозяин, прикладываясь к бокалу из тонкого хрусталя.

— Сочувствую — преувеличенно серьезно кивнул волшебник.

— Благодарю — столь же чинно ответил ректор. — Давно бы грохнул эту помойку об землю, но учитель... эх, приходится получать хоть какое-то удовольствие.

— Учитель? — озадаченно вздернул бровь чародей, поерзав на вдруг ставшем не слишком удобным стуле.

— Да, сказал сидеть здесь и не показываться ему на глаза, пока не пойму... что-то. — Развел руками ректор. — Вот и сижу, пытаюсь понять.

— Ушел бы. — Безразлично пожал плечами брюнет.

— Шутишь? Мы рабы, коллега, и не получим свободу в каком бы мире не оказались, нам не сбросить ошейник даже в самой преисподней. — Покачал головой ректор, наливая себе вина.

— Я где-то слышал, будто свобода — состояние внутреннее. И если ты не желаешь кому-либо подчиняться, все зависит исключительно от твоей воли. — Хохотнув, Лориан подставил плечо, и на него тут же перелетел кракнувший прямо в ухо ворон. — К тому же, плох тот магистр, что не мечтает однажды стать архимагом.