Твой силуэт как иллюзия

— Марек, мы уже говорили тебе, — подал из угла голос Андрей, — ты не предатель. Не упускай свой шанс. Мы все вырвемся отсюда следом за тобой.

— Да всё я понимаю, просто тошно. Столько прошли вместе! — Новак ударил кулаком по колену.

— Это не повод топтаться на месте. Нужно идти вперёд.

— Андрюха дело говорит, — Сергей кивнул. — Здесь мы всё равно долго бы не протянули. Придут другие, молодые и красивые, а мы отправимся в утиль.

— Марь, ты уже дал согласие, чего теперь сопли разводить? Знаешь, если бы ты отказался, я лично набил бы тебе рожу, — рыжик погрозил другу кулаком. — Сабин, хоть ты ему скажи, чтобы ныть перестал!

— Марек, наверное, ребята правы…

— Знаю. Но мне жаль, что они останутся.

— Ты недооцениваешь нас, — Сергей усмехнулся. — И мы вырвемся, просто позже. С тебя простава, дружище! Это ж, мать твою, сам Янис Адомайтис! Он почти Бог, понимаешь? И то, что он заметил тебя, букашку мелкую, нереально круто.

— Сам в шоке. Сабин, — Новак покосился на подругу, — мы для тебя сыграем. По-настоящему, от души.

— Только за, — Виталик рванул к ударной установке, которая в этом месте была лишь для виду, как и остальные инструменты, пришедшие бы в негодность без трепетного ухода ребят.

— Вы всё равно лучшие, парни… Обожаю вас.

Хайруллина плакала. Тихо, беззвучно, не отрывая взгляда от ребят, почти не вслушиваясь в музыку, не обращая внимания на медленно сползающие по щекам слёзы. Это были слёзы прощания, но не отчаяния. Она верила в них. В каждого. Талант не умрёт, не исчезнет, не испарится. Он навсегда останется.

Огненно-красные волосы Марека падали на его лицо при наклоне головы. Не по-мужски? Да кого это волнует, если ему чертовски идёт? Сабина улыбнулась, разглядывая друга. Красив. Нереально красив. Будто из другого мира, сказочного, идеального. Неудивительно, что женщины всех возрастов от детсадовских принцесс и юных нимфеток до дамочек в самом соку и пожилых ценительниц мужской красоты млеют от него. Новак никогда не отказывал себе в развлечениях. Не без разбора, конечно, но и без каких-либо ограничений. Он брал то, что заслужил. Бабник? Мог себе позволить.

Девушка представила его и Адомайтиса рядом: мир сойдёт с ума. Их совместная фотосессия могла бы произвести больше эффекта, чем любые наркотики.

Тем не менее она понимала, почему Женя Копейкина вернулась к Олегу. Любовь не знает логики. Любовь не знает чужого мнения. Любовь просто есть.

— Что случилось? — Марек сел возле подруги.

— Ничего.

— Врёшь.

— Вру.

— Он?

— Да.

— Саби, ты жестокая и глупая женщина, знаешь? Ты должна была без памяти влюбиться в меня ещё очень-очень давно. Вместо этого ты втрескалась в очкастого неудачника. Я себя ущербным прямо чувствую, — Новак хохотнул.

— Я люблю тебя.

— Это не то.

— А ты хотел бы…

— Нет, — Марек оборвал её, махнув рукой. — Нет. Ни за что. Просто… несправедливо, что ли, — он широко улыбнулся и потрепал девушку по волосам. — Тогда даже обидно было. Всегда я и только я, а тут… Глупый был, мелкий.

— У тебя миллионы поклонниц.

— Человек становится жадным, когда получает слишком много от жизни. И заканчивается это хреново. Посмотри на Яниса. Великолепный Адомайтис едва не сломался из-за женщины. Хотя нет, такие не ломаются. Или он просто умело играет. Я мало общался с ним, а верить нашей прессе разучился давным-давно.

— Эта женщина, — Хайруллина тускло улыбнулась, — умеет покорять.

— Всё ещё переживаешь из-за его привязанности к ней?

— Она его богиня. Это больно.

— Видел её фотки… Ничего особенного. Правда, не знаком с ней лично.

— Она действительно интересная. Я признаю это. Признаю, но не принимаю.

— Ревнуешь?

— Да. И боюсь. Он никогда не разглядит никого за ней. Он видит только её, а остальные всего лишь фон. Сейчас у него, кажется, появился интерес к однокласснице, но вряд ли это далеко зайдёт. Его богиня не знает конкуренток.

— Саби, будь немного увереннее в себе. Или заканчивай страдать и найди себе нормального парня, а не придурка, таскающегося за женщиной своего родного брата. Он чудила, правда. Хочешь, познакомлю тебя с кем-нибудь?

— Избавь меня от зазвездившегося сброда.

— Обижаешь.

— К тебе и к ребятам, — Сабина кивнула на парней, оживлённо обсуждающих что-то возле ударной установки, — это не относится. Вы мои друзья.

— Тогда найди обычного. В школе приглядись. А сосед твой?

— Тихомиров? Издеваешься?!

— Рассматриваю варианты. К тому же твоему придурку полезно поревновать. Может, шевелиться начнёт.

— Не начнёт. Я просто друг. Так было, есть и будет.

— Дура ты.

— Может.

— Саби, я ведь поговорить хотел… Янис предлагает после первого соло записать дуэт. Желательно с неизвестной исполнительницей. Хочет свежак. Я подумал о тебе.

— С ума сошёл?

— А почему нет? Саби, просто попробуй. Хватит плыть по течению, греби лапками шустрее и поворачивай против. Жизнь одна, нужно попробовать всё.

— Я…

— Ты ведь ещё не определилась, чего хочешь, так почему не рассмотреть как вариант это?

— Да кому я нужна?!

— Мне. И этого достаточно. Я знаю, на что ты способна. И лучше тебя нет никого.

— Я не уверена.

— Просто попробуй. Вдруг это то самое, что тебе нужно.

— Брат будет против.

— Ой, кому ты рассказываешь! Когда Динияр отказывал любимой сестрёнке?

— Да, но…

— Перестань бояться. Я не прошу многого. Встреться с Адомайтисом, покажи ему, что можешь. Уверен, он увидит то же, что вижу я. Разве ты не говорила когда-то, что мечтаешь петь вместе со мной?

— Нашёл что вспомнить! Я в детстве кем только не хотела стать.

— Саби, ты сделаешь это. Ради меня, раз не хочешь ради себя.

— Марек!

— Я не так часто прошу тебя о чём-то. Встреться с Янисом. Мы попробуем. Вот и всё.

— Что будет, если ему понравится?

— Всё, что ты захочешь. Никто не будет тебя принуждать. Адомайтис адекватный, он примет отказ. Но я считаю, что глупо отказываться. Вы все сегодня говорили мне, что такой шанс выпадает однажды.

Глава 22

Последние дни сентября выдались по-летнему душными и солнечными. Олег сидел в тени дерева, прислонившись спиной к стволу, и смотрел на гоняющих по полю мяч школьников. Среди них были и его ученики. На территорию МГАФКа часто приходили ребята из местных школ.

Смирнов прикрыл глаза. Сегодня он с приятелями решил поиграть в баскетбол, ставший его отдушиной. В интернате у него не было занятий, а единственная клиентка, записанная на сеанс в этот день, улетела отдыхать. Женя говорила, что вернётся поздно, так что он вполне свободен.

— Они такие классные! — Олег поморщился. Скучающие теннисистки восторженно повизгивали, листая какой-то журнал. И чего их принесло сюда? Скамеек других не нашли? Слишком близко… Раздражает.

— Марек такой сексуальный!

— Янис ещё лучше! Они оба шикарны.

— Согласна. Адомайтис великолепен.

— Интересно, почему он до сих пор не женат? Если он с этой своей расстался, давно бы другую нашёл.

— Она была особенной. Янис сам говорил в интервью, что до встречи с ней и не думал жениться.

— В ней ничего такого нет.

— Ты её видела?

— Куча фоток и статей о них была!

— Я не об этом. Я видела их на расстоянии вытянутой руки. На премии. У меня даже автографы их есть.

— И что в ней необычного?

— Глаза. Раз увидишь и никогда уже не забудешь. И… не знаю, как объяснить. Она настолько обычная и необычная одновременно, что дух захватывает. Даже самые ярые фанатки Адомайтиса её признавали и поэтому возненавидели, когда она ушла от него. И к кому? Ты видела этого бизнесмена? Никакой. Не валялся рядом с Янисом.

— Зато при бабле.

— Не смеши! У Адомайтиса с этим делом явно лучше. Тут что-то другое…

— Любовь?

— Да их даже сравнивать нельзя! Не верю, что можно влюбиться в кого-то, если рядом есть Адомайтис. Он же ходячий секс!

— Каждому своё.

Смирнов приоткрыл один глаз и скосил его на разошедшихся девушек. М-да… Лучше бы о своей личной жизни подумали. Вздохнув, он снова погрузился в некое подобие дремоты. Приятно. Если бы ещё в нескольких метрах от него не обсуждали Женьку, было бы вообще отлично. Гадко как-то. До сих пор царапает.

— Вон, идёт с такой же причёской. Тощая. Девушки с короткими волосами отвратительны.

— Господи…

— Ты чего, Надь?

— Это она!

— Кто?

— Она!

— Эта, что ли? Ты совсем? Что ей здесь делать, сама подумай?

— Я точно тебе говорю!

— Просто похожа.

— Подожди… Снимет очки, сама увидишь.

Смирнов не шелохнулся. Две идиотки. Но уже через минуту он резко распахнул глаза и уставился на широко улыбающуюся Женьку, усевшуюся на него верхом.

— Привет, — она сняла солнцезащитные очки и зацепила их дужкой за ворот клетчатой рубашки с коротким рукавом.

— Что ты здесь делаешь?

— Сюрприз!

— Почему не на работе?

— Пашка отпустил. Ему показалось, что я неважно выгляжу.

— Могла бы позвонить.

— Ты не рад?

— Рад, — Олег чуть наклонился вперёд и вдохнул до боли любимый запах.

— Хочу посмотреть на игру. Мне Горик сказал, что ты играешь сегодня.

— Ну да, он звонил в обед.

— Ага, а потом мне.

— Мелкий гадёныш.

— Он всё мне рассказывает.

— Жек, ты бы с меня слезла, — Смирнов усмехнулся. — Я не железный.

— Ой, подумаешь! — Копейкина поднялась, перед этим нарочно поёрзав. — А было бы интересно.

— Извращенка.

— Кто бы говорил. Когда игра?

— Через полчаса.

— И что нам делать всё это время?

— Хочешь, покажу, что и где тут?

— Я здесь была уже пару раз, запомнила.

— Есть попить?

— В машине. Пойдём?

— Да, — Смирнов встал и отряхнул светло-серые спортивные штаны. Подняв с земли такого же цвета толстовку на молнии, на которой он сидел, он повязал её на пояс.

— Это точно она! — Женя вздрогнула от резкого вскрика и рефлекторно обернулась к девушкам, сидящим на скамейке.

— Пойдём отсюда, — Смирнов положил руку ей на плечо и подтолкнул.

— Вы Евгения? — одна из девушек встала и подошла к паре.

— Эм… Да, — Копейкина удивлённо вскинула брови.

— Я узнала вас!

— М?

— Жек, пошли.

— Подождите!

— Леж?

— Пойдём, Жень.

— Кто это?

— Фанатки Адомайтиса. Шевелись.

— А… — Женя усмехнулась. Интересно, когда это закончится? Скорее бы Янис закрутил роман, желательно официальный, чтобы о ней забыли наконец.

— Почему вы расстались с Янисом? — к разговору подключилась вторая девушка, настроенная не так дружелюбно.

— Извините, нам пора, — Смирнов поморщился.

— А ты кто такой вообще?

— Анжел, не надо, — Надя одёрнула подругу.

— Муж, — Олег усмехнулся.

— Чей? — обе девушки, казалось, зависли.

— Мой, видимо, — Копейкина обнажила в улыбке клыки и, взяв Смирнова под руку, потянула в сторону.

— Подождите! — спохватилась Надя. — Можно вас сфотографировать?

— С некоторых пор у меня аллергия на объективы. До свидания.

Олег молчал всю дорогу до парковки. Говорить не хотелось. О чём? О том, что был мудаком, когда отпустил женщину, которую любил? О том, что прыгал с одной бабы на другую, когда его любимая женщина, собрав себя по кускам, планировала свадьбу и медовый месяц с другим?

— Леж, всё нормально? — Женя протянула ему бутылку минералки.

— Ага, Жек, нормально.

— Злишься?

— Только на себя.

— Всегда виноваты оба. Не забывай.

— Лучше забуду. Есть вещи, о которых не стоит вспоминать.

— Не согласна. Стоит помнить о своих ошибках, чтобы не повторять их.

— Иногда ошибки обходятся чересчур дорого, поэтому о них хочется забыть.

— Забыв о них, можно забыть и о чём-то очень важном.

— О важном я точно не забуду. Никогда.

— Я не надену белое платье, учти, — Копейкина прислонилась спиной к дверце машины.

— Не понял?

— Что не понял? Никаких белых платьев. И фаты не будет. Чего народ смешить?

— Жек?

— Боже мой! — Женя закатила глаза и вздохнула. — Я надеялась, что муж у меня будет если не умным, то хотя бы сообразительным. Не судьба.

— Копейкина, шутишь, да?

— Леж, ты же сам только что мужем моим представился. Тебя не учили, что врать нельзя?

Она и сама не знала, почему сказала это. Просто сказала. Потому что поняла, что отступать некуда. Сколько бы она ни боролась, он всё равно одержит верх. Это случится. Рано или поздно. Как бы она ни пыталась уберечь его от ошибок, он примет собственное решение. Таков уж он. Если решил жениться, женится. Женя думала, что его внезапное желание лишь прихоть, попытка привязать её к себе и ничего более, ответ Адомайтису, только вот Олег не был столь примитивным. Несмотря на достаточно юный возраст, он не принимал необдуманных решений. Его решение было принято не сиюминутно. Копейкина поняла это. Пожалуй, она слишком долго считала его мальчишкой. Её мальчик вырос.

Смирнов долго молчал. Так долго, что Копейкина всерьёз занервничала. Наконец он произнёс:

— Жек, что же ты делаешь? Ты душу мне вынула, жилы все вытянула… Я не отпущу тебя, понимаешь? Это навсегда. Без шуток и игр.

— Я знаю.

— Уверена?

— Иначе меня бы здесь не было.

— Поехали.

— Куда?

— Сообщим Лёнечке лично.

— Ой, слушай, у меня тут дела нарисовались… А у тебя вообще игра, парни ждут…

— Не пытайся соскочить. Это придётся сделать.

— Может, не стоит? Ну… потом как-нибудь?

— Если он не узнает об этом первым, будет ещё хуже, поверь.

— Давай ты ему скажешь, а я Ромке?

— Нет, Жек. Если умирать, то вместе.

— Не люблю такие сопли.