Сказ о космических ушельцах

Китаец обалдело умолкает. Осторожно лезу в память этой штуки. Ёёёёёё! Как давно это было.

Есть такая привычка у людей— не полагаться на собственную память. Вредная, прилипчивая. Потому я в старом теле носил в ключице крошечный цилиндрик. При желании он мог очень многое, но работал через мои органы чувств. Это же колечко принадлежит девушке. Девушкам свойственна практичность.

Серебряная оболочка скрывает схему из мюонированной поликерамики. Камешек— там бездонная память, объектив... Очень практичная штучка. Древность её не портит. Она старше Потопа. Местного. Не самого последнего по времени, а предыдущего. Правда, нынешние мозгляки да умники, подвизавшиеся за государственный счёт ублажать собственное любопытство, витийствуют, мол, Потопа не было. Эк плохо у них с логикой! Ледниковый период был, да не один. При каждом сухопутные ледники вбирают в себя огромные массы воды. Откуда же она берётся? Из океанов, вестимо. Закон сохранения вещества сформулировал древнегреческий философ Эмпедокл (V век до н. э.), и не он первый. Уровень воды в океане падает, атмосферная циркуляция меняется. Вот идут дожди в Сахаре, промывая канавки на Сфинксе. На месте Северного моря— огромные степи, карту побережья Средиземного моря не опознает ни один современный нам штурман. Так на всей земле. Наползающие льды забивают проливы. Потом ледник тает, уровень Атлантики и Черноморско— Каспийского бассейна растёт. Каспий через Узбой заливает Арал. Потом что-то резко меняется— через трещины Босфора и Гибралтара вода заливает низины Средиземья, а потом там плещет Средиземноморье. Цветущие прибрежные города уходят под сотни метров воды. Любят люди селиться у моря, временами там живёт до Ў Человечества. Вот вам и Сказание о Гильгамеше. Сказочки о Ное появились тысячелетиями позже.

Вот тогда и попала на суетную планетку Земля одна девушка. Судя по всему, спасатели КФ искали её долго и упорно, но на пару миллионов килопарсек в сторону. Было почему. Как она тут оказалась? Нет ответа. Камень умеет хранить тайны, а скорее всего— хорошо забывать. Копаюсь в его памяти. Вот выпускной, совсем не в нашей Школе, тогда Любавы ещё в проекте не было. Или была? Надо будет глянуть. Вот её друзья, походы и встречи. Давно это было! Никого знакомых. Потом, без перехода— уже тут. Бесприютная странница, затем— принцесса амазонок, любовь, милые карапузы. Они же— но постарше. Политика, войны, дружба и ненависть. Интриги и Честь! Жизнь и смерть. Так всё обыденно. Жизнь человеческая. Почему у неё не было никаких средств связи? Внимательно изучаю колечко. Ведь можно же было в него втиснуть любой приёмо— передатчик трансгалактической дальности? А нет его! Очень странно. Значит, было у неё что-то другое. Может, задание? Ещё один засланец? Кто знает! Надо бы как-то достучаться до Лады. Впрочем— сейчас совсем нельзя. Отложим на потом. Странное чувство огромной горечи и потери заливает душу. Кто она мне, эта девушка, что могла оказаться моей далёкой прародительницей? Так... А что же со мной? Себя пожалел? Ностальгия?

Выныриваю из мыслей, смотрю на торговца. Он, в страхе забившись в проход к задним помещениям, опасливо поблескивает глазками на меня. Ловлю его на взгляд, хлыстом воли из левого зрачка в его правый. Ну и сознание— хлам, пыль, тараканы разбегаются. Хватаюсь за чакру Агния, она едва мерцает, обрушиваю в её вращение жестокий шактипат. Сразу над его седой макушкой расцветает увядшая некогда Сахастрара. Растапливаю лёд Вишуджи, потом Сила жизни льётся вниз вместе с Нисходящим потоком, по Ида Нади в краснеющую Муладхару! Эй, не вздумай обделаться. Сейчас змея Кундалини ползёт вверх по позвоночному столбу, вот она в голове— загибаю её себе в правый глаз через его левый зрачок. Всё, он пойман. Быстро "потрошу" его, эк он распелся, русский вспомнил, лопочет очень шустро.

Выложил всё... Колечко ему поставили гробокопатели из Синьцзяна, с ним в комплекте шли вот эти находки.

Осматриваю их— обычные побрякушки. Ставлю ему доминанту: чуть что— всё сообщать мне. Выхожу из его ауры, бросаю на прилавок десять долларов— в три раза больше, чем он заплатил тем "Потрошителям могил".

За дверью меня терпеливо ждёт сопровождающий сотрудник аппарата советников, из тех, кого в печальнопамятные времена дерьмократов обзовут "кроваво— сталинскими опричниками". Спокойный молчаливый дядька, надёжный как спрятанный у него под полой револьвер "наган". Из тех "цепных псов Империи", что лишнего не скажут, мимо вражьей головы не промажут, да спят вполглаза. С таким можно бродить даже по задворкам этого города. Меня трясёт от яростной, чистой, возвышенно— духовной ненависти к ювелирам. Сколько подобных артефактов, внимательных и беспристрастных свидетелей интереснейших событий, они перевели на дамские побрякушки? Ведь при огранке теряется, прежде всего, указатель, размещённый близко к поверхности. Идея гранить драгоценные камни явно закинута кем-то очень злобным и коварным, кто нагло лишает Человечество его Прошлого.

По ликующим улицам идём на приём. У меня сегодня не самый худший день, ещё крупинка Памяти спасена.

На приёме собрались военные представители из Франции, США, англичане высокомерно проигнорировали, немцы тоже. Итальянский капитан канлодки— стационара о чём— то шумно говорил на испанском с кем-то военным в форме Бразилии или Аргентины. Обсуждали свежие новости из Европы— оккупация немцами и поляками разных частей Чехословакии.

Больше всего изумляются полякам. В то время, как англо— французы выкручиванием рук отдирали от Чехословакии сочные ломти для Гитлера, поляки, с проворностью гиены, нагло, без малейших международных санкций, оттяпали Моравскую Остраву, приличных размеров чисто словацкий промышленный район. Этот абсолютный крах законности никто не замечает. Для многих собравшихся европейцев начало прямых захватов в старушке Европе проходит незамечено!

Француз важно вещает о необходимости Accords de Munich ради умиротворении в Европе, итальянец шумно из своего угла хвалит Accordi di Monaco, для всех 29 сентября 1938 года не дата начала неизбежной мировой бойни, а так... Политический шажок ко всеобщему миру. Вспомнились слова Чемберлена: "Я привёз мир для нынешнего поколения". Короткое у него поколение, меньше года.

А ведь сейчас польские танки грохочут по улицам Тешина. Мордатые польские солдаты, в "рогатых" немецких стальных шлемах (подарках от щедрот победителей в Великой войне) вальяжно ногами сшибают символы чехословацкой государственности. Версальский миропорядок рухнул. Каркас морали, удерживавший несправедливый для многих, но привычный мир, рушится на наших глазах.

Слепота людей поражает. То, что СССР заявил о своей приверженности союзническим обязательствам и начал ограниченную мобилизацию — даже не обсуждается. Блокада поляками переброски в Чехословакию советской авиации воспринимается как должное. Сумасшествие! Европейские "великие державы" считают то, что есть — само собой разумеющимся. Защищать статус-кво — не надо. Азартное рвачество вкупе с психологией завзятого посетителя казино, который ради эфемерной возможности выигрыша тратит своё время, нервы и деньги. Вот так азартно проигрывают империи. Идиоты забыли, что в казино выигрывает только хозяин казино. О том, кто он такой, они спросить стесняются. Или хуже того — считают хозяевами себя, без всяких на то оснований. Сколько королей уже на этом погорело, теперь настаёт очередь этих "слуг народа".

Что самое печальное— мало кто из них даже помыслил о настоящей подоплёке нынешних соглашений. А ведь Секретные Протоколы Мюнхенского Сговора

http://www.hayka.progtech.ru/forum/viewtopic.php?t=64758&start=0

крайне показательны. Германии заплатили за будущую агрессию в СССР. Поляки надеются урвать кусок, но их надежды глупы.

Затеявшие эту игру сами не понимают, чем она стала. Англичане захотели окончательно решить "русский вопрос" чужими руками. Американские воротилы решили разгромить весь Старый Свет, заполучив колонии и метрополии. В Гитлера вложили полтора миллиарда долларов. Англо-французы попытались перекрыть ставку отдав Гитлеру Рейнлянд, Саар, Австрию и Чехословакию, присовокупив Румынию. Следующая ставка— Польша и Прибалтика.

Разговоры в общем кругу. Атташе попросил нас не болтать, формально мы тут как бы "международные" добровольцы неопределённого происхождения. Вельд— политик вкупе с интригами.

Какой-то французский прощелыга — репортёр упорно допытывался, в каком я звании, как меня угнетала кроваво— большевистская тирания, да сколько мне платят за вылеты. Вежливо рассказал ему, как французские пилоты, подрядившись воевать за Гоминдан, всеми правдами и неправдами оставались на земле, нетрудно получая солидные оклады от китайцев, в то время как на китайские города сыпались японские бомбы снаряжённые английским тротилом. Он возмутился. Мне всегда казалось, что французская развязность— это такая плохо скрытая форма гнусного хамства. Его слова горячи, английский неплох. Я хорошо понимаю, что он хочет сказать— жизнь французского лётчика много дороже миллионов жизней грязных китайцев.

Тогда я прямо, в лоб, спрашиваю его:

— А жизнь французского лётчика дороже жизни французского пейзанина?

— Что вы хотите сказать?

— Тут уместно вспомнить, что "Единожды солгав..."— если кто-то взялся защищать Китай, а думает только о кошельке... То взявшись защищать родную Францию— будет ли он думать иначе?

Тут напарываюсь на взрыв негодования. Высокомерные сентенции, сплетение гонора и чванности. "Французы всегда доблестно воевали, и не вам, лапотным большевикам, нас судить..! Вы, большевики, предали святое дело Антанты, немецкие шпионы...". Его понесло. На моё короткое напоминание о том, как Пруссаки громили их в 1870-м, следует короткая отповедь о коварстве кого-то, и воле Бога. Идёт ссылка на опыт Великой Войны, когда на Марне и под Верденом... Вежливо напоминаю ему, что "Чудо на Марне" обеспечено не парижскими такси, а кровью русских армий Самсонова и Ронненкампфа в Восточной Пруссии. Француз об этом даже не слышал. Он точно знает, что русские остались должны Франции за оружие и боеприпасы в ту войну, а о том, в чьих интересах та война велась— ему знать не интересно. Мол, России были обещаны Проливы! На мой риторический вопрос, кто и что мешало англо— французам отдать их России чуть раньше, в 1878 году, когда русские войска у них стояли— опять гонор сумбурных слов. На диво пустой тип. Рядом "греет уши" какой-то репортёр янки, уж слишком он внимателен. Закругляю спор, надоело всё это словоблудие. Как раз к столу зовут.

После ужина заезжие гости разъехались, а в своём кругу, свободном от иностранцев, можно было поговорить с вновь прибывшими из Союза. Их обступили летчики и техники. Посыпались вопросы о Родине, Москве, о событиях в Испании, правда, неприятно задели слова: "В Испании дела— табак!". Многих интересовали новости самолетостроения, авиационного вооружения. Хорошо поговорили. Особенно затронули душу слова В, И. Ленина: "Стихия войны — есть опасность. На войне нет ни одной минуты, когда бы ты не был окружен опасностями" процитированные замполитом. Ничто не меняется в мире. Всё как всегда— война и мир, любовь и смерть— всё в вечном круге Мирозданья.

* * *

В следующий полдень, после утреннего вылета на патрулирование в зоне над коммуникациями (боя не было), пришла радостная весть— нашёлся Лёшка, он сел в рисовые чеки с заглохшим мотором не так далеко от нас. Вторая новость вызвала раздумья— по данным разведки японцы решили провести серию ночных налётов на железнодорожный узел, заводы и аэродромы Трёхградья. Вообще-то японцы часто бомбят ночами... Нас настоятельно попросили патрулировать ночью над городом. Будто это так легко сделать.

Техники сказали "Сделаем!", значит, пламегасители будут на выхлопных патрубках вовремя. Старт решили разбить по трём горящим цинкам из-под патронов с промасленной ветошью и отработанным маслом. Благо, что этого добра— навалом. Летать ночью могут пока двое — я да командир.

К вечеру на аэродром в военном китайском грузовике прибыл Лёшка, живой, с незначительными синяками да обычной широкой ухмылкой. Рассказал, как выйдя из боя, потянул в сторону аэродрома. Внезапно двигатель встал, внизу— обычная для Китая равнина— вся в рисовых чеках. При посадке машина утонула колёсами в рисовом болоте, перевернулась на спину. Алексей отделался лёгким испугом. Работавшие в полях крестьяне попрятались, проходившие по недалёкой дороге китайские солдаты подбежали довольно быстро. Лёшка показал приколотый на лацкане пиджака свой шёлковый "паспорт", его сразу на радостях попробовали вынести к дороге на руках. Он едва отбился, потом битый час солдаты и крестьяне снимали с самолёта аккумулятор, глушили дренаж.

Далее, артельно, под чутким оком Алексея, сделали волокуши, волами вытащили машину с поля, поставили на колёса, выставили охрану.

Наши техники притащили многострадальный истребитель на аэродром уже ночью, с отстыкованными крыльями, закинув хвост в кузов грузовика,.

Для ночного старта подготовили запасной вариант посадки с прожектором, который из кузова грузовика должен было уложить луч света на землю против ветра. Сигнал— включённые АНО. Для аварийной посадки можно было на глиссаде сделать небольшую "змейку" и выпустить вперёд— вбок осветительную ракету из сигнального пистолета. Наземная радиоаппаратура ещё где-то ехала. Решили пренебречь.

Разделили возможные направления подхода бомбардировщиков на две зоны. Одна— моя, вторая— командира. Решили, что два оставшихся пилота в сумерках выполнят по одному короткому ознакомительному полёту.

В Китае очень много китайцев, в богатых окрестностях Уханя много телефонов. О подлёте японцев нам сообщили в 23.15. Взлетаем парой с небольшими интервалами. Точно выхожу в свой квадрат. Облачность небольшая, ущербная луна освещает землю достаточно. Над рекой, как всегда, плотные облака. Перед вылетом китайский комендант аэродрома очень строго приказал нам пройти над городом и огнём пулемётов заставить несознательных в хутунах (бедняцкие кварталы, очень тесные и перенаселённые. Туда даже днём боится заходить полиция) окраин заставить нарушителей светомаскировки потушить огонь. С воздуха видно, что это не нужно. На окраинах почти всё чернее ночи, а вот в центре города, около очень хорошо различимой в лунном свете Янцзы, горят электрическими огнями выложенные на крышах иностранных посольств и предприятий флаги. Американский на огромной крыше переливается неоном, не хуже рекламы на Бродвее. Какая уж тут светомаскировка! С неба видно, как тёмная скорбная огромная толпа простонародья набивается к полицейским кордонам у богатых кварталов. Все знают, что японцы их бомбить не будут.

Набираю три тысячи, просто так. Благо, есть просветы в облачности. Бомбардировщики ещё далеко, чуть ощутимые светлячки ауры их экипажа сразу выделяются на фоне всех остальных. Настрой охотника сильно отличается от настроя дичи. Идут десятка полтора машин. Сволочи, у меня же на них всех патронов не хватит, а то бы утром китайцы замучались их хоронить!