Наследие Розы: Танец для демона

— Шелуха титулов меня никогда не интересовала, — зло усмехнулся магистр ядоделия, покачивая бокал в ладони. Неожиданно подняв на меня взгляд, но жестко спросил, — Но стал бы ты настаивать на подробностях, услышав, что ту, чьи интересы ты ставишь при выше своей жизни, подверг насилию собственный брат?

Край стола под пальцами треснул и, отвалившись, упал на пол с громким стуком, показавшимся оглушительным в полной тишине. Не скрою, мне понадобилось время и львиная доля моей выдержки, чтобы известие об истинном происхождении моей воспитанницы не отразились вихрем эмоций на моем лице. И волна ярости, медленно поднимающаяся из самой глубины окаменевшей на миг души, внешнему спокойствию никак не способствовала.

— То есть Эльсами... — прикрыв глаза, с трудом гася багровый оттенок на радужке, негромко протянул, с трудом пытаясь подобрать слова с максимально нейтральной окраской. На помощь мне, как ни странно, пришел сам Владислав, сухо подтвердив:

— Дитя инцеста.

Воздух со свитом вырвался сквозь сжатые зубы, а вино было выпито залпом до дна. Повторив мой порыв, эрхан разлил по бокалам остатки вина:

— Мне стоило неимоверных усилий вернуть некогда жизнерадостную Самину к жизни. К счастью, будучи чистокровным вампиром, которые куда сильнее людей не только физически, но и морально, это отняло не так много времени... Но было тяжело, не стану скрывать. И даже не берусь сказать, кому из нас было сложнее тогда. Я бросил все силы, чтобы научить ее заново улыбаться, и в один прекрасный момент леди Самина ТаꞌЛих, единственная из жриц Латимиры, которая вела светскую жизнь и принимала участие в политических играх, снова вернулась ко двору. На пропавшие саи тогда, к нашему счастью, никто не обратил внимания.

— Как ей позволили жить вне храма? — задал давно интересующий меня вопрос, задумчиво постукивая по уцелевшей части стойки выступившими от переизбытка эмоций когтями боевой ипостаси, — Ри видел ее в Карате еще задолго до того, как встретил мою мать.

— После того, что случилось, Самина замкнулась в себе, — откинувшись на спинку, тихо пояснил демон, устало массируя переносицу, игнорируя заданный вопрос, — Я думал тогда, что все проблемы остались позади, и она, ни сразу, конечно, но когда-нибудь посмотрит на меня, как на равного. Только... она не смогла, Ари. Случившееся навсегда отпечаталось в ее памяти. Она смеялась, как раньше, но избегала любых прикосновений, общалась со всеми, но никогда не разговаривала с мужчинами наедине. Она ловко решала многие политические вопросы, но резко отвергала ухаживание самых знатных лордов. Самина опасалась мужчин, в том числе и меня. Хотя, пожалуй, в моем случае больше бы подошло определение 'считала себя слишком грязной для такого человека, как я'. Надо же... столько лет прошло, а я до сих пор отчетливо помню эти слова.

Встряхнувшись, словно пытаясь отогнать плохие воспоминания, бывший ученик Сайтоса, не покидая своего места, достал из ближайшего шкафчика новую бутылку вина и, откупорив ее, наполнил опустевшие бокалы. Сделав хороший глоток, он растер пробку между пальцев и медленно проговорил, глядя, как на стол между тарелками осыпается труха:

— Мне было непросто смириться, признаю... Однако, ради даже призрачной иллюзии нашего совместного существования, я был согласен на любые роли. Осознав, что только в качестве друга и защитника, смогу остаться рядом с ней, я не думая отупил в тень. Я ушел из академии, остался рядом с Саминой, поклялся ее защищать, тайно ловил каждый ее вздох... и постепенно смирялся с этой участью. Да, просто быть рядом мне было мало, но и того, что моя любимая снова стала прежней, мне вполне хватало...Только и мираж счастья оказался слишком зыбким. Конец всему едва не наступил несколько месяцев спустя, когда Самина поняла, что ждет ребенка.

— Эльсами? — вскинул брови, проверяя собственную надежду на то, что ходячая катастрофа, если верить амулету на ее шее, сейчас находящаяся в ванной двумя этажами выше и левее, не имеет к произошедшему никакого отношения. Но Владислав отрицательно покачал головой, обхватив бокал двумя ладонями:

— Я понимаю, что ты надеешься на лучшее. Но нет, Ари. Кроме Эльсами у леди ТаꞌЛих больше не было детей. Признаваясь честно, едва узнав, я попытался уговорить Самину избавиться от плода. Она и сама была склонна к этому... Но не смогла. Возможно, сказалось ее воспитание, ведь жрицы Латимиры защищают жизнь во всех ее проявлениях... Но так или иначе, Самина не смогла убить свое дитя. И как бы я не относился к этой ситуации, я поддержал ее решение. Со временем она смирилась, в последние месяцы даже расцвела — осознание будущего материнства шло ей на пользу. Я же ожидал худшего, ночами перебирая в голове десятки вариантов, начиная от того, что ребенок будет похож на отца, чего не выдержу я, и заканчивая тем, что он родится уродом, чего не сможет пережить уже Самина, обвиняя себя.

— Но этого не случилось, — вскользь заметил, катая между пальцев очередную виноградину, задумчиво глядя на собственные руки и никуда больше. Узнать тайну рождения моей подопечной мне хотелось всегда, но... Такую правду я не ожидал услышать. Более того, я не представлял совершенно, в каком ключе мне придется доносить озвученную Владиславом информацию в том случае, если Саминэ сама ничего так и не вспомнит...

И я понимал, что не смогу. Раньше — возможно, но теперь... Сухо изложить скупые факты, глядя в эти полные доверия золотисто-карие глаза, зная, что правда для нее будет смерти подобна?

Нет. Пожалуй, стоит признаться хотя бы самому себе, что на такой шаг я не пойду, предпочитая оставить Эльсами в спасительном неведении, нежели оглушить еще и горькой правдой. Вспомнить только, как остро девушка переживала, узнав о собственных клыках и принадлежности к расе кровопийц...

И подвергать ее подобному еще раз? Увольте.

— Да, — подтвердил эрхан, внимательно наблюдая за моим выражением лица, — В ночь гибели Эрратиана родилась крепкая и полностью здоровая девочка.

Короткий смешок я подавил с трудом, осознавая тот факт, что некогда тощий человечески подросток, ставший впоследствии моей ученицей, оказался, хоть ненамного, но старше меня! Пожалуй, данная информация сильно позабавит одного чешуйчатого ящера, обитающего в последнее время непосредственно в зоне видимости спокойно относящейся к такому раскладу Саминэ. Меня не слишком раздражала образовавшаяся между ними связь с неясным пока назначением, но, пожалуй, лишний повод для насмешек языкастому некроманту я предоставлять не буду.

Во избежание неприятных последствий.

— Кейну об этом не говори, — угадав ход моих мыслей, понимающе усмехнулся Владислав и, отбросив всякий намек на улыбку, без перехода, сухо заметил, — Инцест, как ты знаешь, чреват последствиями. Но в данном случае, слияние родственных генов вылилось не в уродство, а в весьма интересную особенность.

— Эльсами стала интуитом, — закончил за него, теперь понимая, от чего столь редкий дар был мало изучен и приходился лишь на одного человека из десятка тысяч. У иных рас интуитивные способности встречались еще реже и, соответственно, практически нигде не упоминались.

— Да, — кивнул магистр Академии Некромантии, — К тому же, Эльсами родилась точной копией Самины. Взглянув в первый раз в ее карие глаза, я навсегда изменил свое отношение к ней. С каждым годом она становилась взрослее и все больше походила на мать, а я все сильнее привязывался к этому милому и непосредственному ребенку. Не скажу, что принял ее, как родную, что она сразу стала мне безумно дорога, что я терпел ее только ради Самины... Эльсами мне по-своему важна. Это сложно описать, Ари... Я люблю Эльсами, но не переношу на нее свои чувства, которые испытывал к ее матери. Да, она ее кровь и плоть, да, я не виню ее за грехи отца, я понимаю — она другая. И чувства к ней иные. Что же до презрения, ненависти и прочего: их не было никогда.

— Я понимаю, — спокойно кивнул, оставляя вновь опустевший бокал. В моих словах не было ни капли лжи и притворства — я действительно понимал, что чувствовал Владислав. Нечто подобное я уже слышал когда-то от другого нелюдя.

Остиэль тер Ник испытывал такие же чувства ко мне и Касти. Не переносил на нас чувства к нашей матери или ненависть к отцу, а любил нас совершенно по-иному. Просто за то, что это мы есть.

— Знаменитый хамелеон Эвритамэля... — прищурившись, насмешливо протянул Владислав, верно расшифровав мой намек, — Кто бы мог подумать!

— Эльсами родилась с меткой Латимиры? — спросил я до того, как эрхан пустился в долгие размышления на тему абсолютно не касающихся его отношений между близкими мне людьми.

— Да, — не став увиливать, сразу ответил мужчина. Скинув камзол, он отбросил его на стоящий неподалеку табурет и, закатывая рукава рубашки, уточнил, — Не скажу, чтобы это как-то огорчило Самину. Видишь ли, Ари, они никогда не распространялась на тему собственного происхождения, но была уверена, что и ее дочь постигнет участь служения богини. Так что алый цвет на волосах новорожденной девочки не стал сюрпризом. Напротив, Самина была рада этому факту и лишь однажды обмолвилась, что малышка сможет себя защитить, когда за ней придут. И снова тогда она ушла от ответа, но когда Эльсами исполнилось тринадцать, в ворота особняка действительно постучались. Проклятые жрицы Латимиры пришли за девочкой... но вынуждены были вскоре уйти. Одни.

— Почему? — вскинул брови, терзаясь догадками, как же матери моей воспитанницы удалось-таки выстоять против столь могущественно и многочисленного культа.

— Магия, — хмыкнула Владислав, легонько постукивая ногтями по краю ближайшей тарелки с уже подсыхающим, но так до сих пор так и нетронутым сыром, — Вот и ответ на твой недавний вопрос. Самина, как и ее дочь, от рождения обладали магией, пятью стихиями из шести. А жрицам Латимиры воспрещалось ей пользоваться. Будучи еще подростком, необученная Самина не могла себя контролировать и приспешники Хранительницы материнства натерпелись последствий спонтанных магических выбросов. В конце концов, Самине оказали послабление, и она проводила в храмах лишь половину года, в остальное время учась у магов контролировать свою силу, не пользуясь ей. В случае с Эльсами им тоже пришлось пойти на уступки, с той лишь разницей, что девочка проводила дома лишь три месяца.

— Леди ТаꞌЛих сама учила ее, — задумчиво протянул, пытаясь сформулировать ту саму мысль, что никак не давала покоя. Благо, помутнение продлилось недолго, и я в удивлении выгнул левую бровь, — Парные саи. Ты говорил, что они осыпались прахом, но не далее как час назад, утверждал, что в руках у Эльсами оружие, принадлежащее ее матери.

— Я и не солгал, — пожал плечами демон, — В ночь Кровавой луны парные саи ковались не только для Эльсами. Вторые, но без традиционного сердечника, были изготовлены для Самины.

— Вот почему Ри их не узнал, — заметил я, припоминая разговор в таверне на окраине Айше, — Он их просто никогда не видел.

— Оружейника на таких вещах не проведешь, — усмехнулся эрхан, потянувшись за ломтем хлеба, что лежал на самом краю стола в плетеной корзинке, — Не пил — цены бы ему не было!

— Ты можешь завтра лично высказать ему свое негодование по этому поводу, — откидываясь на спинку, насмешливо отозвался я. Но уже в следующий момент, пригубив вина, отбросил прочь всю иронию, — Остается один вопрос, Владислав. Кто такой Сетьен Алаутар и что ему нужно от Эльсами?

— Признаться честно, сначала я думал, что именно он ее отец, — поморщившись, ответил Владислав, сжимая кулаки. Резко дернув головой, откидывая упавшие на лицо волосы, он признал, залпом осушив очередной бокал, — Пока краткий разговор не посеял сомнения в обратном. Мы ведь с ним пересекались ни раз, и даже не два, Ари. Ни один раз я пускал его кровь и, могу уверенно утверждать, что поганая жидкость, текущая в его венах, не имеет ни малейшего отношения к крови Эльсами. Он всего лишь пешка. Шавка на поводке своего хозяина.

— А хозяин весьма заинтересован в трогательном воссоединении со своей дочерью? — иронично вскинул брови, — Это даже не смешно, Владислав.

— Вначале я думал, что его цель Самина, — не обратив внимания на мой сарказм, пояснил преподаватель ядоделия, отложив в сторону хлеб, к которому так и не притронулся, — Но когда участились случаи нападения на Эльсами и каждый раз белобрысый ублюдок пытался взять ее живой, я понял, в чем дело. После призналась и Самина... А в скором времени, при очередной стычке, мне удалось поговорить с этим упырем 'по душам'. Тогда и познакомились.

— Весьма... сомнительная честь, — хмыкнул я, не испытывая, однако, ни тени иронии, — Что ему от нее нужно?

— Не ему, — покачал головой демон, — Брату Самины и отцу Эльсами. Сетьен нес какую-то блажь про воссоединение семьи и кровных узах, приносящих хоть какую-то пользу... Бред полнейший, я всегда подозревал, что он повернутый псих. Но псих настойчивый и, к тому же, опасный. Только раз в его речах промелькнуло что-то похожее на отголоски разума, из которых можно вытащить крупицу правды. Отцу Эльсами не нужна она сама, ему нужна ее кровь и ее магия.

— И он ее заполучил, — хмуро процедил и, поймав непонимающий взгляд Владислава, пояснил, — Прежде чем всадить кинжал в ее сердце, из ее вен выпустили всю кровь. Он добился своего.

— Вряд ли, — задумчиво и спокойно отозвался магистр, медленно проворачивая тонкую ножку между пальцев. Впрочем, эрхан только выглядел равнодушным — багровый узор на радужке его глаз цвета черного оникса был вовсе не отражением плескающегося в бокале вина, — Такие, как он, свидетелей в живых не оставляют. После того, как я узнал истинную цель Сетьена, я не выдержал. Это был единственный раз, когда я сорвался на Самину... Я кричал, ругался, уговаривал, умолял мне назвать имя ее брата, но Самина продолжала молчать. Для чего отцу Эльсами вдруг понадобилась его уже взрослая дочь — когда белобрысый упырь объявился в первый раз, девочке же было хорошо за пятьдесят, я так и не узнал в подробностях. И, возможно, никогда не узнаю — Самина унесла свою тайну в могилу.

— Но о ней знает сама Саминэ, — задумчиво произнес, медленно прокручивая в голове все произошедшее и делая определенные выводы, — Сетьен убил леди ТаЛих и сделал все, чтобы об истинной его цели никто не узнал. Аура и воспоминания Эльсами запечатаны, вдобавок, после всего произошедшего она лишилась голоса.

— Ари, ты уверен, что... — попытался было спросить мужчина, крепко сжимая бокал. Но договорить он не смог — голос его предательски сорвался.

— Перелом позвоночника магическим ударом и сердце, пробитое темноэльфийским полуторником, — прикрыв глаза, чтобы не видеть реакцию мужчины, отстраненно произнес, зная, что некромант поймет мои слова. Темные эльфы, живущие на границе с Иллюзорным лесом, всегда добавляли в оружие сплав серебра, смертельного как для большинства нежити, так и для чистокровного вампира, — Мне жаль, Владислав.

— Эльсами... она знает? — скрывая эмоции, глухо и с тяжелой паузой спросил демон. Ему было сложно взять себя в руки — в комнате погасло большинство свечей, погружая ее в полумрак, а из темных углов темной пеленой хлынула Тьма, медленно клубясь по полу и подбираясь все ближе. И я его понимал.