Волчица и пергамент. Том 5

Коул был уверен, что эту неопределённость рыцарей можно было бы использовать с пользой. Он предложил, чтобы их отряд, то ли друг, то ли враг и королю и Папе занялся злоупотреблениями церквей королевства, составлявших силу, занимавшую неоднозначную позицию в большом противостоянии.

Власть предержащие наверняка зададутся вопросом: на чьей стороне рыцари, под чьим знаменем чего они действуют? Бессмысленно указывать одну из двух сторон, но был ответ, который заставил бы замолчать обе стороны.

За веру!

Ни король Уинфилда, ни Папа не могли быть в претензии на это.

— Это точно было бы неоднозначным благословением для Папы. Если рыцари продолжат исправлять ошибки Церкви, люди наверняка будут восхвалять их, и Папа, предоставивших этих рыцарей самим себе, наверняка найдёт, что это правильно. У Папы есть должок перед рыцарями за прохладное к ним отношение, а если их действий хватит, чтобы открыть двери церквей королевства, приказ о приостановке богослужений, лишавший нас веры, также потерпит крах, — весёлым голосом сказала Хайленд, но тут же вздохнула. — Это может доставить головной боли королю. Прекрасно, если рыцари разоблачат злоупотребления в церквях на его земле и заставят церкви открывать свои двери, но для него не будет приятным, если у народа вместе с восторженным отношением к рыцарям будет расти и одобрительное отношение к Папе. Что будет несколько обидно, учитывая, что мы должны были сами исправлять злоупотребления церквей королевства.

Для обеих сторон были как хорошие, так и плохие моменты.

Сверх того Уинтшир и его рыцари никогда не пытались разъяснить, друзья они или враги.

Вот почему и король, и Папа сомневались, следует ли им ради собственных интересов сдерживать или поощрять рыцарей, или просто ждать и наблюдать. Они, без сомнений, поддержали бы Уинтшира, окажись он другом, но эта поддержка нанесла бы непоправимый ущерб, окажись рыцари врагами.

Неоднозначность положения принесла много страданий Уинтширу и его рыцарям. Возможно, было бы справедливо, если бы они использовали эту неоднозначность, чтобы доставить неприятности обоим хозяевам.

— Таким образом, рыцари будут изгонять злоупотребления из церквей королевства как посланники Бога. Народ королевства снова сможет ходить в наши церкви и получать благословенье Божье. Это дало бы королю возможность жёстче подойти к Церкви, — Хайленд на пальцах просчитывала последствия действий рыцарей. — И тогда рыцари прославятся как носители истинной веры. Папе не останется ничего другого, как восхвалить их достижения. Ведь они сами вошли во вражеский лагерь, возвысили репутацию Церкви и добились своей цели, вызвав восхищение народа! — воскликнула она, сжимая кулак, словно пытаясь схватить результат своего рассмотрения.

Она прервалась и глубоко вдохнула, может быть, из-за ощущения приятной горечи, пришедшей с таким ироничным планом.

— Вот честно, — вздохнула она, — какой хитрый маленький поворот. Самому Богу в голову бы не пришло такое.

Её сердитая улыбка была Коулу похвалой. Но всё удастся только благодаря жизненным принципам рыцарей.

— Все верят, что сэр Уинтшир и его рыцари будут искренне следовать вере и поступать правильно. Этот план нельзя было бы реализовать без этого доверия к ним, — сказал Коул.

Рыцари не имели злого умысла. И потому никто не мог его упрекнуть.

Только самый благородный из рыцарей мог прямо сказать, что является правильным.

— Но если есть то, в чём я не уверена, — раскрасневшееся от волнения лицо Хайленд помрачнело, — то это — заслуживает ли доверия рыцарь-ученик, которому ты передал этот план.

План, уравновешивавший название и сущность в сложной ситуации. Любой мог напитать его злобой и повернуть в любую сторону. Если Родос задумает осудить Предрассветного кардинала или даже решиться на то, чтобы сокрушить королевство, он наверняка сможет действовать на благо Папы и во вред королевству.

— За него не беспокойся, — ответила Миюри.

— Какие у тебя основания? — спросила Хайленд.

— Я ему нравлюсь, — пожала плечами Миюри.

В мире найдётся немного фраз, обладавших такой убедительной силой.

— Я доверяю Родосу, но я доверяю и досточтимому Уинтширу, — сказал Коул.

Когда старый рыцарь услышит о плане от Родоса, он может заподозрить, что изначально это предложение пришло от Предрассветного кардинала. Он знал, что однажды пути юноши и этого врага Папы пересекались, и ему трудно было бы представить, что мальчику запросто пришло подобное в голову.

Но Коула это не волновало.

— Досточтимый Уинтшир — рыцарь среди рыцарей.

Он просто правильным образом делал то, что было правильным.

— А, верно. Ты прав. Я не должна относиться к этому с недоверием.

Коул и Хайленд переглянулись и кивнули, подтверждая друг другу, что в этом мире есть надёжные люди.

— Ладно, прекрасно, значит, решено! — вмешалась Миюри, толкая Коула в грудь, чтобы отодвинуть его от Хайленд. — Я дам тому мальчику знать, что мы приводим этот план в действие. Хорошо?

Родос ждал их сигнала в углу собора. Получив его, он пойдёт прямо к своим братьям-рыцарям.

— Он не тот мальчик, его зовут Родос.

— Тот мальчик — это справедливо. Он плакса, — спокойно пожала плечами Миюри.

Когда Коул и Хайленд обменялись кривыми улыбками, Миюри схватила Коула за руку и потащила его из комнаты, но внезапно повернулась и посмотрела на Хайленд.

— А, да.

— Хм? — рассеянно посмотрела на неё Хайленд.

— Мы с братом поговорили и решили, что за отношения будут у нас для герба, — выпалила Миюри.

— О! — просияло лицо Хайленд.

— Скажи им, что я его рыцарь, — гордо сказала девушка.

Лицо Хайленд разом застыло, причём настолько, что даже слов ведьма чихнула недостаточно для описания состояния наследницы. Не обращая на это внимания, Миюри открыла дверь, вытолкнула Коула и вышла сама, задержавшись лишь, чтобы сообщить в щель не до конца закрытой двери:

— Кроме того, ты тоже можешь использовать наш герб. Только ты! — и захлопнула дверь.

Каким стало лицо Хайленд после этого, Коул мог лишь вообразить, но он не забыл хлопнуть Миюри по голове.

— Это наследница Хайленд наградила нас привилегией на наш герб — и только наш. Ты знаешь это, правильно?

— Оуу... Дерьмо! Я знаю это!

— А что ты? Вот честно...

Они вернулись в потайной проход, выходивший к нефу. Миюри немедленно прижалась к зарешеченному окну и посмотрела на толпу внизу.

— Он здесь?

— Ммм. А, да.

Она отскочила от окна и, медленно сняв плащ, взялась руками за пояс.

— Мм... Эй, не получается!..

Они договаривались, что сигналом послужит герб, который Родос дал Миюри, но он, кажется, оказался слишком прочно пришит к её поясу. В итоге она сдалась и сняла весь пояс.

— Брат, поддержи меня под зад и подними.

— Что? Э... эй...

Не обратив внимания на его смущение, она обмотала руку поясом и просунула её сквозь решётку в окне.

Родос наверняка сразу это заметит. Потому он дал обещание встретиться девушке, спасшей его, когда он лежал на обочине дороги.

— Сомневаюсь, чтобы они когда-нибудь подумали, что я могу заниматься таким глупым делом, как то, что делаю за этой стеной... — пробормотал Коул, стараясь удержать на месте её штаны.

Не слушая его, Миюри дико замахала рукой. Словно дразнила быка.

— О, думаю, он заметил, — сказала девушка, наконец, и вытащила руку. — Хе-хе, он прям загорелся.

Со скрещёнными на груди руками она сказала это, будто была старшей сестрой.

Коул хотел бы, чтобы она вместо этого обратила внимание на свои штаны.

— Выглядит так, что всё в порядке? — спросил он, поскольку со своей позиции ему ничего не было видно.

Она, щурясь от солнечного света, струившегося через решётчатое окно, ответила:

— С ним всё будет в порядке. Он сильный мальчик.

Коулу осталось лишь заставить себя улыбнуться: в будущем с Родосом могло случиться что угодно.

— Эй, брат, ты знал это? — Миюри повернула к Колу своё озарённое сияющей улыбкой лицо. — Рыцари, они такие потрясные.

— Я знал это.

Продолжая придерживать её штаны одной рукой, другой он снял пояс с её руки. Затем он охватил её тонкую талию поясом и завязал его. Повязав, наконец, лишнюю ткань по бокам, он посмотрел в лицо Миюри, которая всё это время послушно стояла спокойно.

— И я слышал, что ты мой рыцарь.

Несмотря на ироничные интонации в его голосе, Миюри улыбалась, как от щекотки, и обняла его за шею.

— Да. Я клянусь тебе в верности.

Много лет назад он обнимал её, когда она плакала, теперь они словно поменялись местами.

Хотя она зримо росла, он воображал, что она просто стала хитрее, однако, так или иначе, несомненно, что она взрослела во многих отношениях.

Он вздохнул и несколько небрежно обнял её в ответ. Похоже, она осталась несколько недовольной этим, но Коул не преминул сообщить:

— Рыцарские принципы включают в себя ранний отход ко сну, ранний подъём, умеренность и усердие, знаешь ли.

— Что?

Если он сам положит знамя к ногам привыкшей к свободе девушке, то она широко улыбнётся, обежит его вокруг и исчезнет вдали. Он должен правильно держать поводья.

Миюри упёрлась в его грудь, стараясь отстраниться.

— Ты такой злой, брат!

Обнажив клыки, она зарычала на него, и тогда он ответил:

— Значит, вернёшься в Ньоххиру?

Её красноватые глаза расширились, но она сразу их сузила.

— Грр, — прорычала она и сердито отвернулась.

Коул улыбнулся, подумав, что действительно не найти лучшего изображения для герба, чем волк, смотрящий в сторону.

Пока они разговаривали, из нижнего нефа стал доноситься иного рода гул. Коул подошёл к окну, став рядом с Миюри, и посмотрел вниз. Там собрались рыцари Уинтшира, некоторые из них время от времени вздымали кулаки в воздух. Родос стоял рядом с Уинтширом, старый рыцарь держал руку на худом плече мальчика. Родос стоял в самом центре круга как важный член отряда рыцарей.

Всякий раз, когда Уинтшир что-то произносил, разгорался волной боевой дух рыцарей, похоже, в отряде создавалась единая воля. Лица рыцарей были серьёзны, губы напряжённо сжаты, казалось, на глазах некоторых из них наворачивались слёзы. Коул задумался, насколько он мог поддаться своему воображению.

— Они говорят про узы рыцарей, — сказала Миюри, схватив Коула за рукав.

Затем неф наполнился пронзительными скрежещущими звуками, когда рыцари, наконец, обнажили мечи, прикрепленные сбоку у каждого. Они подняли их над головами и свели вместе под воодушевляющее восклицание.

Миюри крепче сжала Коулу руку, увидев единство рыцарей. Возможно, угрюминка на её лице была вызвана чем-то вроде ревности.

— Разве мы не часть рыцарства, как и они? — спросил Коул, и Миюри повернулась, чтобы посмотреть на него и улыбнуться.

— Это очевидно!

Когда аромат ладана защекотал их носы, зазвонил колокол собора.

Рыцари, узревшие теперь свой путь вперёд, по команде Уинтшира пришли в движение. Коулу показалось, что он заметив взгляд Родоса, направленный в их сторону.

Благослови их Господь подобающе их вере.

Пока он тихо молился про себя, Родос и Уинтшир принялись что-то горячо обсуждать с другими рыцарями. Воистину наилучшие отношения для рыцарей Святого Крузы и Предрассветного Кардинала.

Коул взял Миюри за руку и, почувствовав, что она крепко сжала его руку, пошёл с ней по коридору. Вскоре они вместе покинули собор.

Эпилог

Узнав от Родоса суть плана, Уинтшир действовал очень точно. Он получил от Хайленд чёткое предложение отказаться от своей идеи и разъяснения касательно последующих действий.

Хайленд сообщила, что старый рыцарь будто бы знал, что Коул и Миюри приложили к этому руку, впрочем, наверняка это осталось невыясненным.

Как бы то ни было, Уинтшир и его рыцари стояли, сияя на весеннем солнце полным боевым облачением, и объявляли о своих намерениях. Они собирались привести церкви в порядок, рассматривая всё, что держало их двери закрытыми и что побуждало отказываться от исправления своих прегрешений. Народ не был согласен с Церковью, но понимал необходимость церквей в повседневной жизни. Вот почему люди встретили декларацию рыцарей бурными рукоплесканиями — рыцари могли изменить ситуацию в королевстве к лучшему.

Слухи о рыцарях распространялись, как лесной пожар, что означало явную необходимость для Папы изменить своё к ним отношение, и тогда все будут жить долго и счастливо...

Но Коул сидел и, поглощённый мрачным чувством, покачивал правой ногой.

— Я верю, что это необходимо, но...

— Ты всё ещё об этом? Ну же, подними подбородок! — сказала ему Миюри.

Он поднял голову, и Миюри повязала ему на шею шарф. Этот шарф указывал на чин духовенства, и раз Коул не был официально возведён в сан, шарф был белым. Впрочем, то можно было счесть и проявлением им критического отношения к церковной системе.

Ну, это ещё ладно, но Коула всё ещё не устраивало положение, в котором он оказался. Он сидел и переводил Писание, когда вдруг в комнату влетела Миюри, вытащила его и без объяснений затолкала в карету. Хайленд уже сидела внутри, и карета отъехала раньше, чем Коул успел сказать хоть слово.

Он решился спросить, что происходит, но тут Миюри бросила ему ворох одежды. Это была та самая обычная его одежда, в которой он покинул Ньоххиру, одежда священника, которую уже давно не надевал.

— Мы подумали, что ты откажешься, если тебе сообщили бы заранее, поэтому прости, что это должно было произойти так, — виновато сказала Хайленд, сидевшая напротив.

Затем она объяснила. Коул не знал, кто придумал этот план, но спрашивать не собирался.

Он знал, что должно было произойти.

Но он чувствовал себя подавленным, когда представлял себе, как это происходит, и поэтому обеими руками сжимал символ Церкви на груди.

— Но разве это не проще, чем участвовать в катехизисе при народе? Я знаю, что мне, вероятно, не стоило этого тебе говорить, но тебе просто нужно стоять там, — сказала Хайленд с неожиданным упорством, не уступавшем мрачности его настроения.

Миюри, закончив завязывать шарф, взяла гребень и начала расчёсывать ему волосы. Когда она приблизилась к нему, он понял, что от неё пахнет немного иначе, чем обычно — сладким, цветочным ароматом. Тут-то он и заметил, что она одета, хоть и не в то, в чём сбежала из Ньоххиры, но и не в одежду посыльного мальчишки.

— Ты тоже?..

Она ещё раз пробежалась гребнем по его волосам, нашла и разровняла очередную лохмушку, затем пожала плечами.

— Конечно. Потому что я твой рыцарь! — объявила она.

Её плащ напомнил ему странствующих монахинь. Но, в отличие от них, на ней был яркий пояс, расшитый золотой нитью и ножны для кинжала на боку. Он никогда раньше не видел такой самоуверенной монахини.

— Мне не удалось добыть меч, так что у меня только ножны. Мне понадобится меч, раз уж я буду твоим рыцарем. О, какой меч мне взять? Хе-хе!

Задавшись вопросом, не было ли ошибкой определять её в их отношениях как рыцаря, он поймал взгляд Хайленд, обращённый к ним. Она виновато улыбалась, и теперь ему оставалось лишь принять это.