Днепровская купель

Посчитав, что советские войска будут наступать на Киев через Вышгород, генерал Энгельгардт отправил на его защиту все, что смог собрать на скорую руку и жестоко ошибся. По приказу генерала Черняховского отряд Боздрикова атаковал район Пущи-Водницы и сумел сходу его захватить.

В ответ немцы попытались атаковать район переправы, но получили жестокий отпор. С первыми лучами солнца туда была выброшена ещё одна бригада десантников, которая помогла полковнику Туманяну отразить удар противника.

В этот день немцы ещё трижды пытались захватить или уничтожить Петрищеву переправу. Дважды на неё совершали налеты "Юнкерсы", но всего чего они смогли добиться — это в одном месте повредить переправу. Это привело к временной приостановке переброске по ней танков и грузовиков, но никак не живой силы и легкой артиллерии. В третий раз подходы к переправе на восточном берегу были атакованы соединениями немецкой пехоты, но её защитники отбили врага и нанесли ему существенные потери.

Был уже вечер, когда в небе появились тяжелые бомбардировщики АДД. Зайдя со стороны заходящего солнца, они обрушили свой бомбовый груз на одну из трех киевских переправ и сумели разрушить один из её пролетов. Сделано это было для того, чтобы вызвать панику среди тех немецких частей, по обороне которых ударила 3-я танковая армия генерала Рыбалко. Получив приказ атаковать врага, она подобно тяжелой кувалде разнесла противостоявшие ей войска противника и двинулась к переправе в районе Дарницы, к единственной на этот момент действующей у немцев переправе через Днепр.

Оказавшись между жерновами армиями генералов Рыбалко и Черняховского, немцы стали спешно покидать свой плацдарм на восточном берегу Днепра, который с каждым часом уменьшался как шагреневая кожа.

Сколько их сумело переправиться до темноты и потом, под её покровом, неизвестно. Но когда танки генерала Рыбалко прорвались к переправе, грузопоток по ней был. Суетливо катили грузовики, спешно бежали солдаты, безжалостно сбрасывая в воды Днепра подводы с различным добром, которые мешали их движению. Много было немецких солдат на восточном берегу, когда напуганные возможностью прорыва в Киев советских танков, комендант переправы майор Кнопс, отдал приказ о её уничтожении.

Огромной силы взрыв потряс речные просторы, разделяя немецких солдат на счастливчиков и неудачников, обрекая их на смерть или плен.

Всех кто успел переправиться на правый берег, генерал Энгельгардт бросал в район Пущи-Водницы, в надежде выбить из неё сводный отряд майора Боздрикова, но все было напрасно. Переправившиеся через Днепр танки генерала Катукова двинулись на Дмитровку, чтобы перерезать противнику отход на запад.

Весь день и всю ночь вокруг Киева шли ожесточенные бои, и не было ясности, кто победитель. Только на третий день, когда на правый берег переправились танки Рыбалко, чаша весов склонилась в сторону советских войск. Двинувшись на Фастов и Житомир, танкисты 3-й армии создали угрозу полного окружения киевской группировки, и Энгельгардт отдал приказ об отступлении.

Когда Рокоссовский доложил в Ставку об освобождении столицы Украины, Сталин сначала поблагодарил генерала, а затем произнес:

— В сентябре мы Киев потеряли, и в сентябре же его вернули. Будем надеяться, что больше отдавать его не придется.

Глава XII. Днепровская дуга.

Известие о прорыве советских войск на западный берег Днепра в районе Киева, если не застало врасплох фельдмаршала Манштейна, то наверняка вызвало у него огорчение и раздражение. Не требуй от него Гитлер обязательного удержания плацдарма на восточном берегу в районе Киева, командующий группой армий "Юг" уже давно бы отвел свои войска за Днепр и захват переправы, открывающий противнику прямую дорогу в его тылы, не произошел бы.

Теперь следовало незамедлительно перебросить свою "пожарную команду" в лице танков генерала Гота под Фастов и Житомир, чтобы остановить продвижение танков генерала Рыбалко, однако сделать это быстро, фельдмаршал не мог. Ожесточенные бои на Днепровской дуге в районе Запорожья и Днепропетровска, вынуждали его задействовать часть сил "пожарной команды". Отщипывая по кусочку от единого целого, Манштейн ослабевал свой ударный козырь, и когда пришла пора им воспользоваться, возник, как любили выражаться немецкие военачальники, кризис.

Отчаянно латая свой "Тришкин кафтан", фельдмаршал попытался перебросить под Фастов дивизии с юга, но активные действия генерала Толбухина в районе Мелитополя, заставили его отказаться от этой идеи. Оставалось идти с протянутой рукой к фюреру, но едва Манштейн заикнулся о помощи, Гитлер устроил ему очередную истерику. Говоря, что у него нет свободных войск, и призывал фельдмаршала держать Днепровскую дугу всеми силами.

— Специально для вас я снял войска с Западного фронта, оголив перед вражеским десантом все атлантическое побережье Франции, а вы по-прежнему только и знаете, что просите и просите для себя ещё дивизий. Умейте обходиться тем, что у вас есть под рукой — наставлял командующего фюрер, но лучший тевтонский ум ничего не мог сделать. У Сталина дивизии неудержимо вылезали из кармана одна за другой, так как будто он был у него бездонным.

Единственным выходом было обратиться за помощью к фельдмаршалу Клюге. Чьи войска сумели остановить противника под Гомелем и Лоевым, благодаря чему возникла возможность нанесения флангового удара прорвавшемуся за Днепр Черняховскому.

Все это прекрасно просчитывалось на картах фельдмаршала Манштейна, и дело оставалось за малым, уговорить на это командующего группы армий "Центр".

— Черняховский уже завершил переброску основных сил своей армии за Днепр и в течение ближайших дней сможет начать новое наступление вместе с одной из танковых армий советов. В этом нет сомнений, — начал свой разговор с Клюге Манштейн. — На месте Сталина я так бы и поступил, пока нет достаточно прочного соприкосновения между флангами 4-й танковой генерала Гота и 2-й армией генерала Вайса. Весь вопрос в том, куда направит свой удар Черняховский? На Житомир и Бердичев или на Овруч и Мозырь.

— Исходя из сложившейся ситуации, он, скорее всего, продолжит свое наступление на запад и постарается как можно скорей выйти на линию старой границы в районе Новоград-Волынска. Для Сталина это было бы хорошим политическим козырем.

— Никогда не думал, что вы начнете мыслить не как стратег, а как политик, — фыркнул Манштейн. — Согласно заключению моего штаба, поход к укреплениям старой границе может быть поручен другим армиям, а Черняховского бросят против вашего открытого фланга на Мозырь или в тыл вашей Гомельской группировки. Я понимаю, что вы надеетесь на свою оборону и белорусские болота, но Черняховский за последнее время показал себя мастером нестандартных решений в сложных ситуациях.

— Чего вы добиваетесь, господин фельдмаршал? Чтобы я ударил ему во фланг, прежде чем он ударит по моему флангу?

— Можно сказать и так, господин фельдмаршал. Сейчас генерал Гот пытается остановить наступление большевиков, но из-за их численного превосходства противника это ему плохо удается. Чтобы сделать это и надолго остановить большевиков, нужен сильный контрудар в районе города Коростень, — Манштейн с трудом выговаривал это варварское название. — Мы со своей стороны нанесем контрудар в районе Житомира и заставим Черняховского остановиться. Поверьте Клюге, что я не стал обращаться к вам с подобным предложением, если бы, не крайние обстоятельства. Все мои резервы задействованы в районе Запорожского плацдарма, который я должен по приказу фюрера удержать любой ценой, а резервов нет.

— У нас такая же картина, господин фельдмаршал. Одни только приказы держаться и обещания помочь резервами в скором времени. Сдерживать большевиков нам в большой степени помогают местные болота и осенние дожди. С момента их наступления, темп наступления русских упал в разы.

— Нам остается только вам завидовать, — с сожалением произнес Манштейн. — На Днепровской дуге стоит ясная погода, благодаря чему большевики не прекращают свое наступление ни на один день, — фельдмаршал сделал паузу, а затем продолжил.

— Могу ли я надеяться, что мы достигли понимания в вопросе нанесения контрудара в районе Коростеня и Житомира?

— Да, можете, — после короткого молчания молвил Клюге. — Я отдам генералу Вайсу необходимые распоряжения о подготовке нанесения удара по русским в районе Коростеня. Сколько дней вам понадобиться для организации своего контрудара у Житомира?

— Два, максимум три дня. Примерно столько времени нам понадобиться для переброски двух дивизий из временно спокойных мест в районе Канева и Черкасс.

— Названные вами сроки вполне для нас приемлемы. Учитывая, удаленность районов, откуда вы намерены снять войска и различные непредвиденные ситуации, мы можем начать свое наступление, не дожидаясь полной готовности ваших войск. Заминка в один день в этом случае большой роли не играет.

— Благодарю вас, господин фельдмаршал. Можете не сомневаться, что в назначенный срок мы нанесем свой контрудар под Житомиром — заверил Клюге Манштейн.

Обрадованный открывшейся перспективой стабилизировать свой северный фланг, фельдмаршал пошел на временное ослабление одного из участков Днепровской дуги. Совершая столь рискованный шаг, Манштейн надеялся, что сможет исправить положение, но госпожа Удача категорически не хотела смотреть в его сторону.

Не один только лучший ум германской стратегии и тактики умел читать военные карты, оценивать сложившееся положение и делать краткосрочные прогнозы. Командующий фронтом Рокоссовский и его начальник штаба генерал Малинин тоже умели это делать. Оценивая обстановку сложившуюся на фронте после освобождения Киева, Константин Константинович вместе со своим давним помощником пришли к выводу о необходимости просить Ставку переподчинить Воронежскому фронту армию генерала Чибисова, который являлся северным соседом Черняховского.

— На настоящий момент главные силы Центрального фронта приостановили свои наступательные действия из-за пришедших с севера проливных дождей. В полосе действий 60-й армии их пока нет, но вряд ли Ватутин будет наступать силами только одной армии, — говорил комфронту Малинин. — Я считаю, что самое время попросить Ставку отдать нам армию Чибисова, для прикрытия флангов армии Черняховского у которого, единственного из наших командармов есть возможность продолжить наступление как того требует Ставка.

— Согласен, с вашим мнением, Михаил Сергеевич, — кивнул головой Рокоссовский. — Своими активными действиями под Фастовом и Белой Церковью противник прочно сковал наступательные действия генерала Рыбалко и трех армий южного фланга. Согласно данным разведки немцы не успели создать прочный заслон перед армиями Черняховского и генерала Катукова, однако они понесли большие потери. Сначала пробиваясь к Днепру, потом форсируя Днепра и освобождая Киев. Думаю передача нам армии Чибисова, единственный приемлемый вариант.

Командующий фронтом не любил откладывать неотложные дела в долгий ящик и, взяв трубку телефона, попросил связать его со Ставкой.

— Товарищ Сталин, — начал комфронтом едва только вождь взял трубку, — командование фронтом просит Вас в связи со сложившимися обстоятельствами передать нам армию генерала Чибисова. Её изъятие из войск Центрального фронта положение дел не изменит, а нам позволит продолжить наступление своим левым флангом без тактической паузы, как этого требует Ставка.

— И как вы намерены использовать армию генерала Чибисова? Согласно сведениям, которыми располагает Ставка, войска этой армии прочно завязли в районе устья Припяти и в данный момент малопригодны для наступления на Мозырь или Овруч.

— Ни о каком наступлении речь не ведется. Мы считаем, что следует перебросить войска 60-й армии в район реки Уж, который на данный момент занимают войска 38-й армии генерала Черняховского. Там ей предстоит занять жесткую оборону, и надежно прикрыв правый фланг Черняховского позволить ему продолжить наступление на Житомир и Новоград-Волынский.

Если этого не сделать, генерал Черняховский будет вынужден выделить часть войск для прикрытия своего правого фланга и полноценного удара в направлении Житомира и Коростеня не получиться. Фронт будет вынужден временно прекратить наступление и ждать подхода резервов и пополнения.

Рокоссовский замолчал, ожидая реакции Верховного Главнокомандующего на свои слова и она, не заставила себя ждать.

— Вы меня удивляете, товарищ Рокоссовский. Генерал Конев собирается наступать, генерал Малиновский собирается наступать, генерал Толбухин — идет вперед, а генерал Рокоссовский намерен сесть в оборону. Не очень это похоже на того грозного Генерала — Кинжала, которого согласно нашим газетчикам так боятся немцы — полушутя, полусерьезно произнес вождь, намекая на статью в "Красной Звезде", где было напечатано прозвище данное фашистами, бывшему польскому дворянину, а ныне прославленному советскому полководцу.

Сведения были получены в результате допроса пленных немецких солдат, на котором присутствовал корреспондент "Красной Звезды" и после консультации с начальником ГлавПура Щербаковым были опубликованы.

— Извините, товарищ Сталин, но в сложившейся ситуации войска фронта делают все возможное. За время разгрома фашистов на территории Левобережной Украины и освобождения Киева, они понесли серьезные потери, и выше головы прыгнуть не могу — не принял шутливого тона вождя командующий и тот сразу вернулся к деловому тону.

— Думаю, товарищ Рокоссовский, что Ставка пойдет вам навстречу и удовлетворит вашу просьбу в отношении переподчинении вашему фронту армии генерала Чибисова. Мы очень надеемся, что передача 60-й армии позволит вашему фронту продолжить освобождение Украины.

Сталин также не любил откладывать важные дела в долгий ящик и уже через два часа после разговора, в адрес Ватутина ушел приказ Ставки о передаче Воронежскому фронту 60-й армии.

Столь оперативно принятое Ставкой решение об усилении войск генерала Рокоссовского, буквально на считанные дни упредило фельдмаршала фон Клюге, отдавшего приказ генералу Вайсу о нанесении контрудара по правому флангу Воронежского фронта.

Совершив скрытый маневр, армия генерала Чибисова не только сменила войска генерала Черняховского на южном берегу реки Уж, но и успела создать вместе опорных пунктов, полноценную оборону. И пусть за два дня отведенных им судьбой, советские солдаты не успели отрыть свои окопы, траншее и огневые точки по всем правилам военного искусства. Главное, когда враг перешел в наступление, все они были заняты войсками ощетинившихся дулами противотанковых орудий и вкопанных в землю танков.

Испытывая определенную нехватку в артиллерии, вместо полноценного часа артиллерийского обстрела, немецкие войска ограничились получасовой бомбардировкой, ведя свой огонь исключительно по площадям. После чего в наступление пошли танки при поддержке пехоты.

По злой иронии судьбы, в ночь перед наступлением шел проливной дождь, который превратил ещё вчера твердую землю в раскисшее болото. Громко гудя своими моторами, немецкие танки с большим трудом продвигались вперед, натружено перемалывая гусеницами черную жижу, раскинувшуюся у них на пути.