Осколки Сердец. Книга 1

Вечером этого же дня нас всех собрала капитан, и сказала, что её подозрения подтвердились, король не выплатит нам денег за прошлый месяц. Сославшись на временные трудности, он объявил, что денег для всех наёмников не будет в течение трёх месяцев, однако же после этого срока он оплатит все долги и даже выдаст премию за ожидание. Многие командиры были против, но всё же решили подождать эти три месяца, правда, сведя при этом к минимуму деятельность по охране границ. Наш капитан также заявила, считает целесообразным всё же подождать, а если кто-то из солдат против такого решения, то он может разорвать контракт с отрядом и, заплатив штраф в двадцать золотых, покинуть его. Двадцать золотых были слишком большими деньгами, поэтому несогласных с капитаном не нашлось.

После того, как закончился общий сбор, капитан подошла ко мне и напомнила, что я задолжал ей ужин, который — если я не возражаю — состоится сегодня вечером в её шатре. Я кивнул, вспомнив о своих намерениях поподробнее расспросить её о королевстве эльфов, а особенно об Алондруине.

Вечером капитан меня снова удивила, одевшись в другой брючный костюм светло-зелёного цвета, который прекрасно оттенял её глаза, раньше я и не замечал, что они у Белинды были необычного светло-зелёного цвета.

— Я почему-то считал, что у вас только один костюм, капитан, — сказал я, когда мы сидели за столом. — Ваша броня.

— Обо мне вообще мало кто что знает, Каин, — улыбнувшись, ответила она.

Я разлил вино по стаканам и взял себе немного мяса, есть не очень хотелось, я больше надеялся получить нужную информацию.

— Продолжим нашу игру в честные ответы? — первая предложила она.

Я кивнул.

— Сколько тебе лет, Каин? Я вижу по твоей коже и глазам, что не меньше ста, но после бесед с тобой у меня всегда появляется ощущение, что я разговариваю с подростком — спросила она первая.

Поразительно, но я почувствовал, что краснею, от её необычного вопроса мне стало неловко. Она же, заметив это, весело засмеялась. "Неужели в разговорах я выгляжу, как подросток? — удивлённо думал я, не зная, что ей ответить. — Что же теперь, совсем не разговаривать, что ли? И так вроде бы ни с кем, кроме неё, не общаюсь".

— Ну, так как? Я уверена, что угадала, просто хочется узнать от тебя твой истинный возраст, — по-прежнему улыбаясь, подтолкнула она меня к ответу.

— Двадцать восемь, — нехотя признался я.

Она поражённо ахнула.

— Ого, значит, ты ещё не прошёл первое Посвящение? Я казалось, ты намного старше, ну, минимум лет пятьдесят, а оказывается, ты практически ребёнок.

Я сделал себе мысленную пометку: "Интересно, откуда она так хорошо разбирается в наших обычаях и в том, как выглядят вампиры разных возрастов?". И тут же с неудовольствием понял, что её слова меня задели.

— Посвящение я прошёл, — буркнул я, и набросился на еду, чтобы скрыть свою досаду.

— Насколько я знаю, обычно первое Посвящение не проходят досрочно, — снова удивила она меня своими познаниями.

— Это ваш второй вопрос, капитан? — спросил я.

— Давай договоримся, когда мы одни, называй меня Белинда, — попросила она, нежно улыбнувшись и вызвав у меня этим дрожь во всём теле. — Хорошо, это мой второй вопрос.

— Досрочное Посвящение пройти можно, но, чтобы у кандидатов не возникло мысли о том, что это очень легко, его обычно делают трудновыполнимым, — сказал я.

Она заинтересованно на меня посмотрела:

— И сколько вампиров в год сдаёт Посвящение досрочно?

Я улыбнулся:

— Третий вопрос?

Она подтверждающе кивнула.

— В год — нисколько, количество вампиров, посвящённых досрочно, обычно можно пересчитать по пальцам, — честно ответил я.

— И какой ты по счёту, интересно? — ещё более заинтересованно спросила она.

— Четвёртый? — я посмотрел на неё. Она кивнула.

— Одиннадцатый, — назвал я цифру своего бывшего клана, ведь всё же я прошёл его досрочно. Тем более, что сколько было досрочно Посвященных у Рода Носферату, я не знал, и даже не интересовался у Учителя, хотя он и упоминал, что во время войны бывали досрочные Посвящения.

— Значит, я сижу рядом с легендой Рода? — засмеявшись, спросила она.

— Ты даже не представляешь себе, Белинда, насколько ты права — я горько усмехнулся и подумал про себя, что первый вампир, изгнанный из Рода Серебряного Тумана, точно войдёт во все легенды.

Увидев мою усмешку, она задумалась и сменила тему:

— Спрашивай, у тебя целых четыре вопроса ко мне.

— Можно, я вместо вопросов попрошу тебя рассказать мне об эльфийском государстве и его столице? — спросил я прямо.

Она в упор взглянула на меня:

— Зачем тебе это?

Я понял, что если не скажу хотя бы части правды, то она мне ничего не расскажет.

— Ну, скажем так, у меня в Алондруине есть друг, которого я бы хотел навестить, но не знаю, как это сделать.

— А твоя клятва имеет к этому какое-нибудь отношение? — смотря мне в глаза, спросила она.

— К посещению — нет, к другу — да, — честно ответил я, глядя ей в глаза. Не мог же я ей сказать о том, что для встречи с Ал'лилель придётся пройти по трупам множества эльфов.

— Рассказать по-прежнему не хочешь? — не сводя с меня глаз, спросила она.

Я отрицательно покачал головой. Она задумалась.

— Не уверена, что поступаю разумно, но ты, хоть и не сказал всей правды, но максимально честно отвечал на мои вопросы, поэтому я не откажу тебе в просьбе.

Расстались мы только под утро, я был очень рад, что согласился на ужин, узнать столько необходимой информации за столь короткий срок было верхом моих надежд. Придя к себе, я ещё долго лежал, вспоминая и закрепляя в памяти её рассказ, всё, что она мне поведала, должно было обязательно пригодиться в будущем.

Следующие три месяца прошли спокойно для всех солдат, кроме меня. Поскольку из-за невыплаты денег количество обходов границ и, соответственно, столкновений с орками резко уменьшилось, то я упросил Белинду, чтобы она поговорила с капитанами других отрядов, кто всё же выходил в рейды. Неделями дожидаться, пока до нашего отряда дойдёт очередь, было выше моих сил, я не мог терять столько времени понапрасну. Хотя я и занимался вечерами с Белиндой, но мне нужно было тренировать и магическое искусство тоже.

Капитаны с удовольствием согласились на время принимать меня в свои команды, ведь иметь в своём составе мага-вампира, который убивает орков сотнями, хотели все, тем более, что денег за это платить мне не было нужно. Никто мне не отказывал, так что я отправлялся в походы практически еженедельно.

Орки, словно узнав о том, что количество отрядов на границе снизилось, развернули очень активную деятельность, всё чаще стали приходить вести из разорённых пограничных деревень, о нападении небольших отрядов орков, которые грабили и разбойничали. Практически каждый рейд, в который я ходил, заканчивался стычками с такими отрядами. Поскольку все они были маленькими, то обычно хватало пары-тройки Облаков Крови и болтов арбалетчиков нашего отряда. Нередко бывало и такое, что солдатам вообще не приходилось вступать в битву, я справлялся один. Вначале они даже радовались этому, так как отпадала необходимость подставлять свои голову под орочьи ятаганы, но когда с каждым походом я всё больше натренировывался в скорости постановки Облаков, а также выпуске Призрачных Мышей, начало проявляться недовольство, связанное с тем, что участие в походах всех остальных участников свелось лишь к наблюдению за моими действиями.

Капитаны начали опасаться, что король и его министры узнают о маге-вампире, который справляется с работой целого отряда, и наймут вместо них таких же вампиров, оставив наёмников без заработка.

Очень скоро в рейды меня брать перестали, и хотя потери в отрядах резко возросли, все, кроме меня, были довольны. Мне приходилось воевать только со своим отрядом, правда, теперь и мои сослуживцы тоже были не слишком рады моему присутствию.

Как я узнал позже, из случайно подслушанной беседы двух солдат, я стал обладателем довольно мрачной репутации. Выяснилось, что я злобный, кровожадный монстр, бросающийся на всё живое, лишь бы в его жилах текла кровь. Даже причины, по которым меня перестали брать в отряды, оказались совсем другими — солдатам было объявлено, что я неуравновешенный, злобный и кровожадный монстр, которому всё равно кого убивать, и он (то есть я) могу в любой момент напасть на свой же отряд. Только поэтому-то отцы-командиры вынужденно рискуют жизнями своих солдат, но не включают маньяка в свои ряды.

Так что теперь, где бы я не появлялся, мне теперь не только уступали дорогу, но и вообще разбегались в разные стороны, стоило мне появиться в лагере. Одно было хорошо, эти же самые слухи дошли и до орков, и те перестали связываться с отрядами наёмников, предпочитая сразу убегать. Только относительно крупные отряды рисковали ввязываться в сражения.

Наконец настал долгожданный день, когда король обещал выплатить деньги. Все ожидали его с нетерпением, предвкушая, кроме платы за предыдущие месяцы, ещё и обещанную королём премию за ожидание. Весь день солдаты вглядывались в дорогу, высматривая появление королевских латников с казной для наёмных отрядов, но они так и не показались. На следующее утро весь лагерь провожал взглядами хмурых капитанов, уезжавших к королю за объяснениями.

Через пять дней командиры отрядов вернулись назад, злые и раздражённые. Собрав сразу весь лагерь, они поведали о встрече с королём. Тот извинялся за задержку с оплатой, но денег не дал, а наоборот, заявил о необходимости подождать ещё три месяца. Единственное, чего капитаны смогли от него добиться, так это увеличения содержания солдат до шести золотых, за предыдущие и предстоящие месяцы. Все без всякой искренности прокричали здравицу королю, без вознаграждения никто не жаждал рисковать своей жизнью. Капитаны также объявили, что поскольку денег нет, то количество патрулей уменьшается ещё вчетверо, и так будет продолжаться до тех пор, пока король не выплатит всё причитающиеся им золото.

После собрания я улёгся на койку в своей палатке и принялся размышлять о том, что мне предпринять дальше. Поскольку и до того я в походы почти не ходил, а с новыми веяниями эта возможность вообще начала стремиться к нулю, то единственным выходом из этого безделья оставался разрыв контракта. Двадцать золотых на выплату штрафа у меня имелись, так что осталось только определиться с датой ухода.

"На этой неделе у нас рейд, значит, сразу после буду прощаться со всем этим", — прикинул я.

Думая, сообщать ли Белинде о своём уходе сейчас или поставить её перед фактом в день ухода, я решил, что она своим хорошим отношением ко мне заслужила то, чтобы не узнавать новости последней. Заодно и штраф заплачу, чтобы она поняла насколько серьёзно моё решение.

— Белинда, можно к тебе? — спросил я, входя в шатёр.

— Конечно, Каин, проходи, устраивайся за столом, я сейчас, — раздался её голос за ширмой. Я подождал немного, пока она не вышла ко мне. Почему-то теперь всегда, когда мы встречались наедине, она надевала не в свою воинскую броню, в которой ходила постоянно, а мирную одежду.

Так оказалось и в этот раз. Присев к столу, она вопросительно посмотрела на меня.

— Белинда, у нас сложились неплохие отношения, поэтому я хочу заранее предупредить тебя о своём решении после рейда уйти из отряда, — сказал я, бросая на стол кошель с монетами.

Она взглянула на мешочек и снова перевела взгляд на меня, словно пытаясь что-то прочесть на моём лице.

— Могу я узнать причину твоего ухода? — мягко поинтересовалась она тем голосом, от которого обычно разбегались все, кто её знал.

— Ты её прекрасно знаешь, Белинда, мне не хватает битв для усиления магической практики, — спокойно глядя ей в глаза, честно ответил я.

— Действительно, ты самый кровожадный ублюдок из всех, кого я знаю, — жёстким, грубым голосом заявила она. — Ты ни о чём не можешь думать, только об убийствах и своей дурацкой клятве.

Я удивился, никогда до этого, как бы сильно она не была раздражена, Белинда к крепким выражениям не прибегала.

— Я не ублюдок, — спокойно ответил я. — Я знаю своего отца и свою мать.

Она ещё более раздражённо уставилась на меня:

— Значит, от кровожадного ты не отказываешься?

— Меня задело только слово ублюдок, — ответил я.

— А я всё это время пыталась найти в тебе что-то хорошее, — глядя, на меня с прищуром начала она. — Видимо, правы те, кто говорит, ты злобный, кровожадный монстр.

Я встал и молча вышел из шатра, слушать новые оскорбления мне не хотелось.

Белинда с такой силой пнула стул, на котором сидел этот несносный вампир, что ни в чём не повинная мебель отлетела в другой угол шатра. "Он действительно злобный, кровожадный монстр", — убеждала она себя.

"Тогда почему же я так бешусь оттого, что он уходит, — задавала она себе вопрос и не находила ответа. — Да и вообще, с каких это пор меня стало интересовать, что хотят вампиры? Пусть поступает, как хочет, Посвящение прошёл, значит, сам за себя отвечает. Она в его дела лезть не собирается. Да ещё наряжаться для него, каждый раз, как на свидание, ведь её никто не заставляет переодеваться. Сидела бы в броне, и он бы смотрел на неё, как на капитана, а не на красивую женщину".

Через несколько минут её мысли потекли в прямо противоположном направлении. Белинда начала злиться на себя. Вместо того, чтобы попытаться остановить его, предложить что-то другое, она сорвалась на бессмысленную брань. Ведь могла же она, наконец, плюнув на договорённости с капитанами, уходить в рейды с прежней частотой? Конечно, могла бы, ей никто не указ. Нет же, надо было наговорить вампиру гадостей. "Да что же такое на меня нашло?", — снова спрашивала она себя. Белинда долго недоумевала в поисках логического объяснения причин, по котором она не хотела отпускать этого вампира от себя. Правда, в одном она была уверена точно: если она его сейчас не удержит, то без общения с ней, без общения вообще с кем-либо, этот угрюмый и вселяющий страх подросток вскоре может превратиться в жуткое чудовище. Та фанатичность, с которой он шёл к своей цели, её пугала. Белинда прекрасно видела его нынешние силы, и вполне представляла, до каких пределов они могут развиться (если они вообще есть, эти пределы), и ей до колик в желудке было страшно представить, что Каин может сотворить лет через двадцать, если у него будет постоянная магическая практика.

Она ведь чувствовала, что после разговоров с ней его взгляд смягчался, переставали проскальзывать в разговорах постоянные утверждения о том, что всё вокруг ему необходимо постольку, поскольку это способствует поставленной им перед собой цели — делать себя и свою магию сильнее и сильнее. Находясь с ней наедине, он улыбался, и даже шутил. "Сегодня нам обоим нужно успокоиться, — решила она. — А завтра с утра я с ним поговорю". С этими мыслями она легла спать.

Я вышел из шатра взбешённый. "Да что эта эльфийская дрянь себе позволяет!". Если бы не сведения, получаемые от неё, а также обучение мечевому бою, то послал бы её сразу и перестал общаться. "Может плюнуть на всё, и уйти сейчас?" — подумалось мне. Но я сразу же отбросил эту идею. Цель оправдывает средства, напомнил я себе, недопустимо из-за каких-то чувств мешать исполнению своей клятвы. Я уже унизился до того, что делю кров и пищу с эльфами, что мне стоит ещё неделю потерпеть выходки этой бабы, если это сделает меня сильнее?