Зверь лютый Книга 33. Интриганки

При всём сходстве названий это совсем разные поселения. И во времени, и в пространстве. Ольденбург — к югу от Рейна, в исконно-посконных германских землях. Если не считать более посконными римлян и прочих вымерших до них в этих местах, включая неандертальцев.

У Эгильмара Первого был сын по имени... как вы догадались? — правильно, Эгильмар Второй. Как и папашка, удачно женился, чуток повоевал. При введении его в наследование в 1108 г. городок упомянут первый раз. Столицей графства он стал позже.

У этого Эгильмара были два старших сына, которые поделили наследство. Неудачно. В том смысле, что сделали глупость: связались с Альбрехтом Медведем против Генриха Льва. В начале 1167 г. Генрих Лев осадил Ольденбург, во время осады братец Христиан I умер. После его смерти Ольденбург перешёл Вельфам.

Старший братец покойника, Генрих I, был вынужден уступить часть своих владений — графство Ритберг — Льву. Но кое-каким графом таки остался.

"От деревянных башмаков к деревянным башмакам — путь в четыре поколения: первое поколение наживает, второе — приумножает, третье — транжирит, четвертое — возвращается на фабрику".

Наблюдение Черчилля вполне применимо и к немецким аристократам.

Третье поколение "растранжирило" имение "отцов и дедов" своими политическими ошибками. Их детей ожидала окончательная утрата владений и титулов. Место наёмного слуги, что-то "на подхвате" в более успешном семействе. Судорожные кровавые попытки авантюрного толка, надежды на случайность, удачу.

Так и случилось. Сын умершего при осаде Христиана Мориц воспитывался при дворе кёльнского архиепископа Филиппа I фон Хейнсберга, состоял у него на службе.

Тут Барбаросса принялся валить Льва. Ура! Удача пришла! В 1180 г. Мориц участвует в имперской войне против Генриха Льва и получает назад свои земли.

Его младший брат Христиан Крестоносец возвращается (в 1192 г.) из Третьего Крестового. Его как-то странно убивают. Он мог претендовать на часть родовых земель, Мориц знал о предстоящем убийстве, возможно — сам и организовал. Он же начал строительство бургов, что вызвало восстания в Острингене и Рюстрингене.

Такой персонаж — в основе множества высших аристократических домов Европы.

Род снова постепенно деградирует, направляясь к очередным "деревянным башмакам". Но XV в. новое стремительное возвышение: потомок Эгильмара, граф Дитрих Счастливый (ум. 1440), женится на дочери герцога Герхарда VI Шлезвиг-Голштинского Гедвиге (ум. 1436). Их старший сын Кристиан (ум. 1481) при содействии своего дяди герцога Адольфа VIII Шлезвиг-Голштинского (ум. 1460) избран в 1448 г. королём Дании, в 1450 — Норвегии, а по смерти Адольфа — правителем его герцогства; положил начало датской королевской линии, которая пресеклась в аж 1863 г.

На смену войнам и осадам пришла "брачная дипломатия". Она оказалось эффективной, вывело семейство на принципиально новый уровень. Русская ветвь, начавшаяся с Петра III, лишь одна из веточек на этом дереве. После смерти Петра III в 1762 г. новый герцог Гольштейн-Готторпский Павел (будущий император России), проведя земельный обмен с Данией, получил Ольденбург и Дельменхорст.

Так что, разглядываемые Ростиславой из окна графского, год назад здесь умершего Христиана I, замка болота — исконно-посконная русская земля. Будет. Через шесть столетий.

* * *

Герцог проводит здесь турнир не только "из любви к искусству". Ему нужно показать свою власть. Чтобы и местные вассалы, и разнообразные приезжие, увидели и разнесли по стране, что Ольденбург — домен Саксонии, что всякие вякающие — повякали и землёй накрылись, а Лев на их могилах веселится и игры играет.

Вот почему он не только разослал множество приглашений, но и потащил с собой жену и весь двор. Да, это дорого. Но создаёт ощущение надёжности, законченности разгрома противников.

И теперь две женщины сидят в полуосвещённой комнате и недовольно посматривают друг на друга. Мать и дочь, жена и тёща, супруга и любовница. Две русские княгини. Одна из которых только что напомнила другой:

— Дочь князя вправе указывать дочери боярина. А законная жена полюбовницу мужа своего может и по щекам отхлестать.

Софья проглотила оскорбительную фразу. Ощутила "свой место". Но Ростислава вовсе не собиралась "втаптывать" свою матушку.

— Ты говоришь: надо свой крепкий домик построить. Это означает: получить в своё распоряжение земли, с которых собирать доходы, размещать там своих людей. При опасности — отсидеться.

Софья морщилась: очевидные слова, чересчур общие утверждения. Азбука-с. Уж ей-то не знать. А валы и стены вокруг Кучково, построенные её мужем Андреем Боголюбским, как убежище на случай... разных несуразностей? А Владимир-на-Клязьме? А само Боголюбово?

Ростислава сформулировала проще:

— Тебе денег надо?

— Пф-ф... Лёвушка ж даёт. И ещё даст.

— Ага. Пока ты даёшь. А завтра у него... мысля какая пришла. Или соплюшка смазливая. И — "денег нет, но ты держись".

— И что? У нас же товары есть. Беня продаст.

— И? Вот они есть — вот они кончились.

— Ничего. Твой... Ванечка ещё пришлёт.

— Когда? А если война по дороге? А если здесь война и Льва побьют? И кто мы тогда? Ты рвёшься в монастырь? Ты же сама говорила про "крепкий домик".

Софья снова фыркнула. Покрутила ларец с мылами. Решительно захлопнула его и, обращаясь к дочери, спросила:

— Ну? И какой же ты "домик" предлагаешь?

— Голштинию.

Изображаемая самоуверенность мгновенно слетела с Софьи.

— Чего?! А страну Ефиопию тебе не надобно?! Ну ты и... я-то думала ты всерьёз...

— А я вполне серьёзно. Нынешний тамошний граф — ребёнок. Опекуном и управителем является его мать. Незаконно.

— Э-э-э... Но... Говорят, что Генрих обещал это прежнему графу на смертном одре того. Тот же пал в бою за Саксонию против ободритов. И отдал герцогу часть своего лена, Любек.

— "Обещал это". Это — что? Преступление против законов Саксонии?

— Да плевать! Ты что, Льва не знаешь?! Он — обещал! Слово рыцаря — твёрже камня! Да и возражать-то некому.

— Матушка, ты смущаешь меня своей... одномерностью.

Женщины напряженно посмотрели друг на друга. Потом улыбнулись. Приятным воспоминаниям.

Слово из тех, которыми иногда их Ванечка развлекал. Используя выражения какого-то... "рыбного ёжика"?

А, вспомнила! Ежи Лец: "Женщина ночью трёхмерна".

Тогда Воевода им много умных слов сказывал. Про разную мерность. И кое-что... продемонстрировал. Из серии про... непрерывную трансформацию конгруэнтности.

— Да уж... были битвы боевые... А к чему это?

— Лев обещал права опекуна и управителя вдове. Исполнил. Если вдова умирает — кому переходят эти права?

— Э... А я откуда знаю?! Я что, юрист-крючкотвор?!

— Старшему из мужчин в роде, способному носить меч.

— Ну, вот. А мы здесь причём?

— А такого — нет. Род сжался ещё при отце нынешнего графа. Для него, тогда двухлетнего ребёнка, не смогли найти опекуна, кроме его матери, Хильдевы. Помнишь, на Руси говорят "почитать в отца место". И здесь, если нет родственников, то место отца занимает господин.

— Та-ак. Генрих в роли приёмного отца... Не. Он с детьми... Не.

— Это — хорошо. Мальчик попадает в наш дом. В Брауншвейг. Под опеку Генриха. И — призрение. Моё. Я ж герцогиня. Я ж должна делать благие дела, помогать убогим и сирым. Вот — сирота. Я его... призераю.

— Гос-споди! Тебя саму бы ещё...

— Да. Но — некому. Не отвлекайся. Генрих, как опекун, назначает туда фогта. Наместника. Которого ты ему посоветуешь. Который вытягивает из графства деньги, ленников и прочее. И полученное отдаёт тебе. В благодарность за "хлебное место". Ты же сможешь найти человечка на такое место?

Софья вскинула голову, горделиво посмотрела на дочь. На вопрос "сможешь" она в разных ситуациях отвечала по-разному, но всегда положительно. Ещё не хватало, чтобы дитя сомневалось в способностях родительницы!

Хотя... а с другой стороны... есть тут некоторые, которые уже "бородой пол пред ней метут"... получить постоянный и немаленький доход графства... вассалы... на конях, в доспехах... зятя-то она убедит... кого же на то место поставить?

Стоп. На которое место?

— Погоди. Но ведь эта графиня... Она же живая! Её снять — на её место другого поставить... Нет, на это Лев не пойдёт. Ущерб чести, отказ от собственного слова. Нет. Даже и не думай.

Ростислава устало улыбнулась горячности матушки. Чтобы она не говорила, а к Генриху привязалась. Ишь как кинулась честь его защищать. Как за своего законного.

— Остынь. Посмотри... конно. Ой! Неправильно! Ванечка говорил: конь-струк-тивно. Есть препятствие. Эта... Матильда. Живая. Если одной матильдой на земле станет меньше, то... у нас появится место для "крепкого домика".

— Ты... Ты хочешь её...?

— Ага.

Ростислава весело улыбнулась потрясённой матушке, демонстрируя хорошие, регулярно, утром и вечером чищенные зубы. И принялась излагать свой план. Родившийся из ничего. Из болтовни служанки, из некоторых представлений о саксонском праве, из слов матушки о крепком домике... и из скуки. Тоски от бесцельности собственного существования. От зрелища опускающегося куда-то за Нидерланды утомлённого жарой, болотами и пылью багрового солнца.

* * *

"Что мы делаем, когда чувствуем физическую боль? — Терпим, занимаемся самолечением, обращаемся к врачу. Алгоритм — понятен. Что мы делаем с эмоциональной болью, которую испытываем на фоне чувства одиночества? Понимаем ли, что это важная часть нашей личности, и если что-то ломается в ней, нужно это "чинить"?

Наши мысли и чувства — не те друзья, на которых можно положиться. Они больше похожи на капризного друга, который в один момент может поддержать, а в другой — быть крайне неприятным. Но с психологическими травмами мы делаем так постоянно. Почему? — Из-за плохой эмоциональной гигиены...

Одиночество наносит глубокую рану, искажающую наше психическое восприятие и путающую мышление. Оно заставляет бояться обратиться к кому-нибудь — зачем подвергать себя отвержению и страданию, если сердце уже и так болит больше, чем можно вынести?

Одиночество не только делает несчастным, оно убивает. Хроническое одиночество увеличивает вероятность ранней смерти на 14%, приводит к повышенному давлению, высокому уровню холестерина, подавляет функционирование иммунной системы. У 40% — клиническая депрессия. Опасность для здоровья, как от курения.

Обычные защитные механизмы инстинктов подводят. Ты просто не доверяешь своему разуму. Если у человека отобрать любовь, в его мозге активизируются те же механизмы, что у наркоманов, у которых отобрали кокаин или опиоиды. Непреодолимое желание предаться воспоминаниям только усиливает зависимость, душевную боль.

Руминация — зацикливание на одних и тех же мыслях. Когда начальник накричал на вас, или преподаватель выставил вас глупцом, или вы повздорили с другом, вы не перестаёте проигрывать эти сцены в голове... руминация об огорчающих событиях легко может стать привычкой. Проводя много времени, сфокусировавшись на огорчающих и негативных мыслях, вы подвергаете себя большому риску возникновения клинической депрессии, алкоголизма, нарушения пищевого поведения и даже сердечно-сосудистых заболеваний".

Про нечто похожее, называя "остроумием на лестнице" — я уже...

* * *

У Ростиславы душа — сплошной рубец. Слишком много потерь за последний год. Приобретений и новых потерь. Муж, отец, мать... мил дружок Ванечка, новые подруги, чувство полёта, устои и скрепы, собственная значимость... она сама прежняя...

Это — уже. Случилось. Не исправить, не изменить. А нынешнее... Солнце за болотами.

Нужно вырваться. Из руминации. Из повторов воспоминаний, пусть бы частью и приятных, но вызывающих "здесь и сейчас", такую тоску, что хоть волком вой. "Вырваться" — новыми сильными захватывающими эмоциями, требующими концентрация внимания действиями.

Например, организацией тайного убийства.

"У многих бед одно начало: сидела женщина, молчала".

Здесь — молчала, глядя на заходящее солнце.

— Но... Это кто-то должен сделать?! Кто?

— У нас, матушка, очень мало времени. За окном уже темно, майские ночи коротки. Утром, на рассвете, графиня с любовником тайно отправятся в... в свой маскарад. Инкогнито. Их там должны встретить и... иллюминировать.

— Маскарад... инкогнито... Так их просто не узнать! В толпе.

— Фрида подробно описала костюмы. Которые она помогла пошить графской портнихи для госпожи и её любовника.

— Глупость! Наши вояки выточки от разреза не отличат!

— Да. Хуже: наших "вояк" за версту видать. Поэтому... Егорушка.

— Он же ребёнок!

— Он уже зарезал одного саксонца. В феврале под Минденом. Навык надо закреплять. Его можно одеть в женское платье. В отличие от многих вояк. И он умеет работать ножом. Снова — в отличие. "Вояк" учат палашам.

Софья потрясённо смотрела на дочь.

"Давай переедем? — Давай. А кого?".

Она — убийца. Хладнокровная и неоднократная. Убивает сама и делает убийц из своих людей. Спокойно обдумывает, приуготовляет, посылает. Уж-жас! Хотя... ведь и она сама, Софья... Были случаи, когда она посылала... в очень опасные... из которых не возвращались. Случалось и подставлять так, что дальше... только в поминальных молитвах...

Мда... в меня пошла. Только чётче и дальше. Но — моя кровь. Сообразительна, изобретательна, не пуглива. Умница.

Но я делала это не ради земельных владений! Мда... так ведь и здесь — владения не переходят из рук в руки. Как маленький граф был, так и остался. А вот деньги, должности... бывало.

Эта Матильда... она, конечно, невиновна. Но не невинна. Соучастница в нарушении законов Саксонии. Понятно, что по воле покойного мужа и сеньора, но... соучастница. А могла бы и отказаться. Да ещё с любовником! Какое бесстыдство! Вдове! На общий съезд знати всей Северной Германии! В присутствии своего господина! Мой Лев так старался! Турнир должен быть... eccelente! На всю империю! А тут эта... С каким-то худородным ублажителем! Разврат и позор! И пусть Господь воздаст по делам её. Amen.

— Ну, тогда зови.

Вестовой Егорушка, пятнадцатилетний довольно крепкий для своего возраста парень, заспанно-восторженно смотрел на свою госпожу.

Потом — изумлённо.

Потом — потрясённо.

Потом — сосредоточенно.

Запоминая, продумывая.

Присутствие Софьи оказалось полезным: она видела план табора в покоях герцога, представляла себе расположение шатров и лавок, возов торговцев и трибун для гостей.

Женское платье не было новостью для Егорушки: всех вестовых прогоняли через "школу скоморохов". Играть от них не требовалось, но отличать "чужую игру" они должны уметь.

Понятно, что ничего, носящего признак русскости, польскости или прусскости, а равно герцогинистости, использовано быть не могло. Вообще, значительная часть беседы состояла в том, что бы продумать "обрубание хвостов".

— Твоя смерть, Егорушка, будет не только несчастием для всех нас, но и катастрофой. Даже мёртвого тебя опознают. Это приведёт ко мне. Поэтому будь любезен остаться в живых и на свободе.