Ранма сбежал в додзе, где Тендо Соун и его собственный отец развешивали украшения. Он знал, что должен был предложить им свою помощь, но не мог заставить себя это сделать. Может, он и не пытался остановить происходящее, но становилось все труднее делать то, что это приближало. Он отступил из дверного проема, прежде чем двое мужчин успели его заметить, а затем перепрыгнул через стену, направляясь в парк в южной части города, где он надеялся некоторое время спокойно помедитировать.

С кухни ему вслед смотрели две пары глаз — Касуми и Нодоки. Две женщины обеспокоенно переглянулись. Они относительно недавно обсуждали последнее поведение Ранмы, его мать выразила опасение, что он до воскресенья может попытаться сбежать, чтобы избежать давления, но Касуми была уверена, что он так не поступит. В итоге, Нодоку не нужно было долго убеждать, чтобы дать ей понять, что ее сын будет достаточно мужественен и будет присутствовать на церемонии.

Главной причиной их беспокойства было знание, что Ранме придется вернуться сегодня задолго до ужина, чтобы встретиться со священником. Предположив, что они с Аканэ были готовы прояснить ситуацию между собой, по крайней мере, немного, относительно предстоящей свадьбы, Касуми решила позже отправить Аканэ позвать его. Однако, когда уже прошло много времени, Аканэ все еще не появилась, хотя давно уже должна была закончить свое нынешнее поручение.

Немного обеспокоенная Касуми отправилась на поиски своей младшей сестры. Заглянув сперва в пару мест, она постучала в закрытую дверь комнаты Аканэ.

— К-кто там? — раздался изнутри дрожащий голос.

— Это Касуми, — сказала старшая сестра так бодро, как только могла. — Мне нужна твоя помощь.

— М-минутку, онээтян.

Через несколько долгих мгновений Аканэ, широко улыбаясь, открыла дверь. В свою очередь, Касуми осторожно не продемонстрировала, что заметила под глазами Аканэ красные полосы.

— Прости, — сказала Аканэ. — У меня немного разболелась голова, и я решила на несколько минут прилечь.

— Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше, — ласково ответила Касуми. — Видишь ли, я надеялась, что ты можешь мне кое с чем помочь. Как ты думаешь, не могла бы ты сходить и поискать Ранму? Он снова ушел на прогулку, и я боюсь, что он забудет, что скоро придет священник, чтобы обсудить с нами церемонию. Но время еще есть, так что не торопись. Может быть, свежий воздух даже поможет тебе с головной болью.

— Хорошо, — уже не так хмуро сказала Аканэ. Идея примерно на час выбраться из дома показалась ей сейчас довольно привлекательной. — Я найду тебе этого дурака.

Касуми улыбнулась.

— Не нужно так называть его. Просто напомни ему вовремя вернуться. Вот и все.

Ранма оказался на втором месте, которое проверила Аканэ, в одном из местных парков, он сидел на скамейке у стены несколько в стороне от пешеходной дорожки. Он, видимо, наблюдал за семьей, которая неподалеку кормила у пруда уток. Несколько минут Аканэ просто стояла там, упиваясь его видом, вспоминая, как он пришел в ее жизнь, и все, через что они вместе прошли. Затем какое-то шестое чувство предупредило его о ее прибытии, потому что он повернул ей навстречу голову, поймав ее на наблюдении за ним. Собравшись с духом, Аканэ подошла и села с ним рядом.

Ранма подвинулся, давая ей место, удивляясь, почему же она к нему пришла. Он медитировал, размышляя о плаче, что он каждую ночь слышал из ее комнаты, спрашивая себя, возможно ли, только возможно, что это означало, что она, в конце концов, хотела быть с ним. Верилось в это с трудом, но если есть возможность, что это правда, не лучше ли ему было побыстрее это выяснить? Именно поэтому до неожиданного появления Аканэ он сидел там, пытаясь набраться храбрости, чтобы спросить ее, чтобы узнать правду. Ну а теперь почти как будто бы Судьба направила ее, она просто подошла и села с ним рядом. Может быть, Аканэ решила все о себе обсудить?

— Искала меня? — с надеждой спросил он, не отрывая взгляда от семьи, за которой он наблюдал, боясь, что если он на нее посмотрит, то выдаст себя.

— Ага, — сказала она. — Касуми отправила меня тебя найти. Напомнить тебе, что скоро придет священник, чтобы все обсудить. — Она сидела рядом с ним, не слишком близко, сосредоточившись на семье, что, казалось, захватила все его внимание.

Ранма вздохнул, глубоко разочарованный тем, что ее причина была настолько обыденной, так сильно отличающейся от его надежд. Он поднял взгляд на солнце, чтобы оценить время.

— До этого еще около часа. Предположим, я все же про это забыл. Спасибо.

Аканэ покосилась на него.

— Что-то не так? — спросила она, желая узнать, почему же он вздохнул.

Ранма безутешно пожал плечами.

— Я просто хотел… — Он замолчал.

— Что? — спросила Аканэ, чуть склонив набок голову, любопытствуя, что же творится у него в голове.

Следующие слова он почти прошептал:

— Это глупо, я знаю, но… на какое-то мгновение я подумал, что, может быть, ты искала меня, потому что того захотела. А не по просьбе Касуми.

— О, — опустила Аканэ взгляд на свои колени. Через мгновение она вынуждена была спросить: — Почему? Это не похоже на… знаешь… ну… раньше ты, похоже, никогда не искал моего внимания.

Слова встали у Ранмы в горле, слова, что появились по привычке, когда он готовился сказать, что ему не нужно было ее внимание. Но он не мог заставить себя высказать эти слова. Они горели у него на языке, а затем на всем пути обратно, когда он их проглотил. Это были те самые слова, которые он слишком часто говорил, используя их как оружия, удерживающее ее на расстоянии. Он понял, что хочет забрать их все обратно, каждое глупое заявление об отсутствии интереса, что он когда-либо сделал.

Он снова взглянул на семью неподалеку. Неужели и они с Касуми когда-нибудь будут так выглядеть? Со своими детьми? Был ли хоть один шанс, что с ним могла бы быть Аканэ? Было ли для него неправильно хотеть, чтобы будущее было таким?

Почему Аканэ плакала по ночам во сне? Был ли шанс, что она действительно хотела быть с ним? К несчастью, даже если и был, его желание простого ответа не будет удовлетворено — она пришла сюда не для того, чтобы об этом говорить. Что оставляло лишь одного человека, с которым он мог там быть.

И она раскрылась ему, если бы ему хватило смелости воспользоваться этим. Она спросила — он мог ответить, сказать ей, почему же он надеялся, что она пришла искать его. Это был его шанс узнать правду. Быть может, последний его шанс. Если он когда-нибудь и соберется это сделать, то лучше, чтобы это было сейчас, потому что времени уже почти не осталось.

Кашлянув, Ранма попытался объяснить:

— Я думал, что, может быть, ты искала меня потому что… видишь ли, я надеялся…

Он остановился. Что-то здесь казалось неправильным. Через несколько мгновений он понял, что — он хотел, чтобы Аканэ сказала ему первой, если она чувствует то же самое, она избавит его от выставления себя на посмешище. В этот момент он понял, что он трус, и что на это больше нет времени. Если он хочет правды, то ему стоит начать, и первым делом признаться во всем самому себе.

Глубоко вдохнув, Ранма заговорил снова:

— Думаю, я облажался еще тогда, когда Касуми перевела помолвку на себя. Черт, да даже еще до этого. Мне… нелегко об этом говорить, но… я был немного идиотом.

Аканэ почти огрызнулась на него с «что же тут нового?» Однако она сумела себя остановить. Слишком много раз она говорила ему нечто подобное. Слишком много раз она избегала говорить что-либо серьезное, вместо этого оскорбляя или отшучиваясь. Она больше не могла вынести мысли снова двинуться той же дорогой.

Аканэ и сама припомнила тот момент, когда изменили помолвку. Когда она могла бы выступить против, избрать другой путь. Ее ответ был тих, а не презрителен, задумчив, а не наоборот.

— Думаю… я и сама была немного идиоткой. Так что… м-м… что именно идиотское ты имеешь в виду? — Ей было искренне интересно, она тоскливо думала, что было бы слишком плохо, если бы он сказал что-то вроде того, что он хочет жениться на ней, а не на Касуми.

Ранма махнул рукой в сторону семьи, за которой он наблюдал. На отца в западном костюме. На мать в летнем платье. На мальчика примерно трех лет, бегающего с неисчерпаемой энергией. На ребенка неопределенного пола, что сейчас был на руках у матери, а не в коляске рядом с ней.

— Посмотри на них, — тихо сказал он. — Это то, чего я хотел… хочу. Я не только мастер боевых искусств, парень, который избивает монстров и всех остальных. Я хочу того же, что хотят и другие люди, когда думают о будущем. Свадьба, жена, дети. Ага, звучит нисколько не похоже на меня, не так ли? Но это правда. Вот только… не с Касуми. На этой картине я никогда не мог представить ее.

Ранма сжал кулаки, смотря куда-то вдаль.

— Именно поэтому я и сказал, что был идиотом. Мне не стоило допускать помолвки с Касуми. — Он вздохнул. — Едва это произошло, мне надо было заговорить. Надо было это прекратить. Как-нибудь. Надо было сказать им, с кем я действительно хотел быть.

Аканэ снова взглянула на семью, видя в той матери себя саму. На мгновение она ощутила надежду, но затем ее уничтожила. Слишком поздно. Кроме того, лишь из-за того, что он не хотел помолвки с Касуми, не стоило обманывать себя, предполагая, что он хотел быть с ней.

— Так что ты, наконец, решил? После всего этого времени? Теперь, когда ты вот-вот женишься на моей сестре? Она вздохнула. — Могу я спросить, кто это? Это ведь уже не важно. Полагаю… полагаю, это Укё, не так ли?

Ранма с огнем во взгляде повернулся к ней. Все сдерживаемые эмоции излились в его голосе, слова не останавливались.

— Укё?! Разве ты не поняла? Единственная, на ком я хотел жениться, это ты! Ты, черт возьми! Не Укё. Не Шампу. Не Касуми. Это… — Он, сжавшись, наклонился вперед, руки свисали между колен. — Это всегда была ты.

Рука Аканэ взлетела к горлу. Она задыхалась. В парке не хватало воздуха. Она, должно быть, ослышалась. Невозможно было, чтобы Ранма действительно хотел быть помолвленным с ней. Но она это слышала. Слова все еще эхом повторялись у нее в голове. Слова, с которыми нельзя было спорить.

Все еще пытаясь убедить себя, что не ослышалась, все еще пытаясь дышать, она выдохнула:

— Почему? Почему ты не сказал это месяц назад? Хоть когда-нибудь? Почему ждал до сих пор?

Он фыркнул, его слова были полны горечи:

— Ты достаточно ясно заявляла о своих чувствах.

Аканэ почувствовала, как ее дыхание снова пропадает, на этот раз от масштабов глупости всей ситуации. Она уже почти ответила гневно, но ощущаемая ею боль поглотила гнев, и ее слова вместо этого оказались тихи и печальны:

— Клянусь, Ранма, я заявляла о своих чувствах так же ясно, как и ты.

Он озадаченно повернулся к ней лицом.

— И что это значит? Кажется, я только что сказал тебе. Я… ну… я никогда не признавал, что же я в действительности чувствовал. До этого момента. Что значит, что я просто никому не показывал своих чувств.

— Это я и имею в виду, — печально подтвердила Аканэ. — Если ты думаешь, что я… я не хотела помолвки, то… боюсь, ты ошибаешься.

Ранма уставился на нее, горечь поражения уступила место первым проблескам надежды.

— Что? Ты… ты хотела нашей помолвки? Я думал… я думал, что ты была счастлива передать меня Касуми.

Аканэ из стороны в сторону помотала головой. Она прошептала, едва выдыхая слова:

— На самом деле я никогда не хотела разрывать нашу помолвку. Я… я хотела выйти за тебя замуж. Когда-нибудь. Если бы ты того хотел.

Дух Ранмы воспрял словно ветер. Появился свет, показывая путь из тьмы.

— Прости. — Он изо всех сил пытался найти слова, чтобы выразить, что же он сейчас чувствует. — Боже, «прости» слишком мало, чтобы про все это забыть. Не могу поверить, каким же идиотом я был. Слушай, мы можем…

— Нет, — твердо произнесла она негромкое слово.

— Что значит «нет»? — спросил Ранма, поднимая руки. — Ты даже не дослушала, что я хочу сказать.

— Нет ничего, что бы мы могли сделать, — непримиримо сказала Аканэ. — Твоя свадьба через два дня. Касуми всем сердцем ждет этой свадьбы.

— Откуда ты знаешь, что она ее ждет? — потребовал ответа Ранма. — Может быть, она вообще этого не хочет.

Аканэ покачала головой. Ее голос оставался прежним, малоэмоциональным.

— Она месяц это планировала, посвящала этому каждую свободную минуту. Приглашения, платья, цветы и все прочее. Теперь ты хочешь оставить ее у алтаря? И чтобы это было из-за меня? Я не могу этого сделать, Ранма. Я не сделаю этого.

Ранма умоляюще посмотрел на нее.

— Но…

Аканэ снова покачала головой, не глядя на него.

— Нет! Ты согласился жениться на Касуми. Ты должен жениться на Касуми. Я не собираюсь красть мужа у собственной сестры.

Ранма отвернулся, его лицо сморщилось.

— Я еще не ее муж, — отчаянно ответил он. Он глубоко вздохнул. — Слушай… я не хочу ранить Касуми. И не раню. Но эта свадьба, это неправильно. Я хочу жениться на тебе, а не на ней. Э-э… со временем, знаешь, когда-нибудь жениться на тебе. Это… это…

Он сделал паузу, чтобы еще раз глубоко вдохнуть, пытаясь успокоиться и разобраться в своих мыслях.

— Я иногда об этом думал. Представлял. Как бы это было, будь ты готова. Проводить вместе время, не потому, что мы должны, а потому что хотим этого. Преподавать в додзе. Завести детей. Смотреть, как они растут. Учить их боевым искусствам. Девочки были бы прекрасны, конечно, потому что они были бы похожи на тебя. — Он резко остановился, смутившись от того, что сказал слишком много.

Несмотря на свою решимость, Аканэ чувствовала ком в горле. Она услышала свой ответ:

— Что, никаких рыжеволосых девочек с косичками? Полагаю, мальчики были бы похожи на тебя?

Все еще смущенный Ранма пожал плечами.

— Ну да.

Она снова посмотрела на семейную группу, отец и мать сейчас сидели на траве, маленький мальчик был на коленях у отца, мать все еще держала своего ребенка. Ее взгляд размылся, и на мгновение она смогла увидеть там себя и Ранму, вмести с их детьми.

— А что насчет тебя? — спросил Ранма. — Ты когда-нибудь думала об этом? Мы с тобой? Ты когда-нибудь представляла, как бы это было?

Моргнув, чтобы прояснить взор, Аканэ глубоко вдохнула и кивнула.

— Иногда, — призналась она. — Я думала о… нас с тобой… вместе. Иногда… — Она не смогла продолжить, упущенные возможности и сожаления душили ей голос.

Ранма жалобно попытался предложить:

— Мы можем…

— Нет, — тихо сказала Аканэ, прерывая его. Даже на ее слух прозвучало слабо. Она крепко сжала вместе ладони, разыскивая решимость, с которой она недавно ему отвечала. Было тяжело, очень тяжело, и она почувствовала, как ее глаза увлажнились, слеза показалась и скатилась вниз по ее щеке. Она неохотно отбросила мечту, про которую она недавно вспомнила. Ее голос окреп, Аканэ сказала: — Нет, мы не можем, Ранма. Мы просто не можем. Пожалуйста, не искушай меня.