— Гермиона! Он согласился и тебя покатать. Полетаем?
В глазах мальчика горело радостное предвкушение, а протянутая рука — молила о том, чтобы девочка не отказывалась от этого предложения.
Гермиона на протянутую руку посмотрела очень скептически.
— Ты же знаешь, что я боюсь летать! — обиженно подумала девушка, — Зачем так, да еще и перед всеми?
— А ты не бойся, — прокомментировала Карина, — гиппогриф — зверь умный, и покатать тебя действительно согласился.
— Отскребать меня от земли сам потом будет! — мысленно ворчала Гермиона, принимая протянутую руку и подходя к зверю с опаской.
Рисуясь, Гарри легким движением руки закинул девушку перед собой (а легкую вспышку телекинеза — разве что Карина и заметила), и с восторгом крикнул:
— Вперед, Клювокрыл!
Волшебный зверь разбежался, и под визг Гермионы и восторженный клич Гарри — взлетел.
Карина отстранилась от происходящего потому, что хотя руки Гарри, твердо удерживающие девушку, и находились вполне в границах приличия... но все-таки объятия псайкер сочла слишком... личными переживаниями, чтобы в них влезать.
Гермиона осознала, что никуда не падает, что спина ее прижимается к чему-то твердому, а руки Гарри на ее талии — лежат уверенно, надежно удерживая ее на спине зверя. Тогда она осторожно приоткрыла один глаз, потом второй, и осмотрелась...
Гермиона не любила полеты. Сидеть на гиппогрифе было удобнее, нежели на метле, но все равно страшновато. Да и перспектива упасть при такой высоте и скорости тоже выглядела не радужно. Еще и Карина как нарочно спряталась, оставляя её наедине с сумасшедшей выходкой Гарри. Но радость Гарри по поводу её присутствия рядом была настолько отчетливо заметна, что злиться на него совсем не получалось, а потому она просто покрепче вцепилась в жесткие перья зверя.
Гарри, даже сквозь захлестывающий его восторг и приятное ощущение прижавшейся к нему девушки понял, что что-то идет не так, как ему бы хотелось. И он возблагодарил Карину за то, что она научила их устанавливать эмпатический контакт. Гарри установил такой контакт и уплотнил его до предела. Да, в результате он стал ощущать страх Гермионы как свой... но это было невозможно ничтожной платой за возможность искупать ее в собственно восторге Свободы и Полета!
Гермиона была недовольна ровно до того момента, как Гарри поделился с ней своими эмоциями. Страх просто утонул в его счастье, и девушка почти невольно засмеялась. В объединенных ощущениях воздух вокруг из недружелюбной пустоты стал родной стихией, спина зверя — удобной, а тепло обнимающих её рук стало куда более заметным и приятным.
Зверь мягко приземлился, и подростки спрыгнули с него, возвращаясь к друзьям. Однокурсники на них смотрели с определенным восхищением и завистью — каждому хотелось так шикарно прокатиться... За исключением тех, кто полетов боялся.
Когда Клювокрыл остановился, Гарри поспешил спрыгнуть с него, чтобы помочь спуститься Гермионе. Девушка, все еще под впечатлением полета, не обратила внимания ни на крепкие объятья, сопровождающие процесс спуска с гиппогрифа, ни на тот мелкий факт, что ее руку Гарри так и не выпустил... В себя ее привело только ворчание рыжика:
— Если уж эти заучки трусливые смогли, то и я...
Девушка злорадно подумала, что Ронни сейчас получит когтями от гордого зверя и отдельно порадовалась эволюции — то они с Гарри страшные темные маги, то трусливые заучки. Впрочем, сразу за этой мыслью пришла мысль о возможных неприятностях для Хагрида. Она дернулась, желая остановить шестого Уизли, но не преуспела.
Ярость зверя полыхнула кровавым заревом. Гарри, удерживающий высокую чувствительность, чтобы продолжать наслаждаться чувствами Гермионы, был оглушен мгновенно и скорчился на земле. Что странно, но и Рон, судя по всему, оказался дезориентирован, и не успел ничего сделать, прежде чем могучие когти пропахали его мантию, оставив на груди мальчика, еще только начавшего превращаться в подростка, три широкие кровавые полосы. Хагрид рванулся на помощь... но он был слишком тяжелый, чтобы быстро разогнаться, и он был слишком далеко. Разъяренный гиппогриф навис над упавшим Роном, и казалось, уже ничто не предотвратит трагедии...
Положение спасла Гермиона. Она успела-таки дотянуться до серой шкуры на крупе летающего зверя, и тот застыл на месте.
Гиппогриф медленно отступил, Гарри осторожно поднялся на ноги, Хагрид поднял стонущего Уизли и понес в больничное крыло. Карина, вовремя перехватившая контроль у Гермионы, отпустила зверя, который с мрачным видом отошел назад и подошла к Гарри, кидая ему нить мыслесвязи.
— Понимаешь ли ты, почему ярость зверя так по тебе и Гермионе ударила, малыш?
С пониманием у мальчика были явные проблемы: он с трудом поднялся с земли, стоял, пошатываясь. Но в его крови еще бурлила чужая ярость, так что руки непроизвольно сжимались в кулаки, а на пальцах время от времени взблескивали керамитовые когти.
Карину опасные для него самого и окружающих выходки влюбленного мальчишки периодически начинали раздражать, а потому успокаивала она Гарри довольно резким воздействием на восприятие. Парень покачнулся, но гнев его исчез. Столь резкое успокоение не прошло безболезненно. Карина даже не стала ничего говорить, просто смотрела внимательно в глаза Гарри.
— Что... ой...
Гарри перевел взгляд с разозленной Карины на собственные ладони, которые сам же и разодрал, сжимая кулаки с когтями. Кровь медленно капала на траву...
— Если ты не начнешь думать о последствиях прежде, чем сделать — ты долго не проживешь, малыш, — ментальный голос Карины прозвучал разочарованно, — Я понимаю, ты хотел чувствовать радость Гермионы и делиться с ней своей радостью, но фильтровать эмоции тоже необходимо. Да и вообще с эмпатией стоит быть осторожнее. Ярость зверя ты не только принял и испытал сам, едва не заработав физическую мутацию, но и щедро поделился ей с Гермионой. Я очень разочарована твоим поведением. Мне кажется, ты не вполне осознаешь серьезность и мощь тех сил, которыми пользуешься для детских игр и флирта с девушкой. Летящий может позволить себе подобные игры — просто в силу опыта и умения контролировать эту мощь. Но тебе стоит перестать относиться к этому как к игрушке. Ты уже не глупый ребенок и должен понимать такие вещи.
Гарри потупился. Он чувствовал правоту Карины, но... отказаться от возможности почувствовать радость Гермионы? Просто из-за опасности? В голове мальчика зазвучал голос Летящего /*это только воспоминание, самого Мориона тут нет*/ "все по-настоящему полезные вещи — по-настоящему опасны". Теперь, правда, это звучало как-то по-другому, не так, как раньше, как будто в этих словах появился какой-то дополнительный смысл...
Но тут до Гарри дошла мысль, высказанная Кариной, которая показалась Гарри главной...
— Гермиона?! Что с ней? Она... она пострадала из-за меня?
Карина едва успела укрыть пару детей отвлечением внимания, стоило Гарри открыть рот, и не прогадала. Впрочем, примерно такой реакции она и ожидала.
— Не сильно. Я почти успела укрыть её. Но ей тоже было нехорошо от столь сильной эмоциональной волны. Она скоро оправится окончательно. А если бы меня не было? Я не всегда буду рядом. Я даже больше тебе скажу, буквально через пару лет я буду присматривать за ней не более, чем Летящий за тобой.
— А... а можно с ней...
Карина, не дожидаясь, пока мальчик сформулирует просьбу, кивнула и отдала контроль. Смесь удовольствия и ярости вспыхнула в медовых глазах.
— Гермиона... прости... пожалуйста... если сможешь?
Гермиона посмотрела на Гарри... Пьянящая смесь в ее глазах сменилась ужасом, когда она заметила кровь.
— Гарри! Что с тобой? Тебе надо в Больничное крыло!
Как только девушка заметила кровь — вопрос "прости?" уже не стоял. Гермиона обняла Гарри и чуть ли не силой потащила в больничное крыло, но попутно все же поинтересовалась у Карины
— А что это было? Я вдруг так разозлилась, что хотелось всех поубивать. Только когда увидела, что Гарри ранен, успокоилась...
— Этот деятель, — Карина отчетливо представила Гарри, — Не защитил эмпатическую связь от внешних эмоций, да еще и чувствительность повысил. И когда Ронни нахамил гиппогрифу, ярость зверя попала и в канал вашей связи, доставшись и тебе, и ему. Ты просто ощутила ярость Клювокрыла. Но тебя я частично прикрыла, и твой разум от этого не пострадал. А вот Гарри задело сильнее.
От такого ответа Гермиона прониклась к другу еще большим сочувствием и осторожно погладила его по плечу.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно поинтересовалась она у парня.
— Дураком... — ответил Гарри, разглядывая кровоточащие порезы на руках. — Полным, безнадежным и безответственным кретином, но уровне Кребба и Гойла. Я ведь действительно мог навредить тебе... Прости...
— И вовсе ты не дурак, — тут же вступилась за него Гермиона, — Ты просто будешь осторожнее потом, да? Пойдем скорее, твои порезы так кровоточат!
Карина подумала, что Гермиона в своем репертуаре — портит весь воспитательный эффект.
До владений мадам Помфри дети добрались довольно быстро (благо — путь был насквозь знакомый). Однако, не так быстро, как встревоженный полувеликан. Так что Рона уже успели подштопать, и он сидел в окружении нескольких конструктивно сходных личностей и распинался о "мерзких тварях, которых нельзя подпускать к нормальным ученикам".
Видно было, что мадам Помфри от выступления на тему "надо слушать преподавателей, а не страдать фигней на уроке" удерживает только врачебная этика. Так что когда Гарри обратился к ней с просьбой осмотреть его руки, она с готовностью отвлеклась от "пребывающего в истерике ребенка", ради более реальных травм. А рассмотрев повреждения, она в голос охнула:
— Как когтями полоснули. Гарри, тебя тоже — гиппогриф?
— Нет, мадам Помфри. Я... я не помню, как это получилось, но точно — уже после того, как Хагрид унес Рона.
— Ох, Гарри, — с улыбкой продолжила школьная колдомедик — ты такой скромный...
В общем, все присутствовавшие при этой сцене потом рассказывали о том, как доблестный Мальчик-Который-Выжил голыми руками остановил гиппогрифа, спасая никчемную голову Рона. И против во всей школе были только два человека: Рон, которому была ненавистна мысль о славе Гарри, тем более — откровенно незаслуженной, и сам Гарри (по той же причине). К тому же Гарри опять считал себя виноватым перед Гермионой, за то, что по сути присвоил ее подвиг, о чем и заговорил с девочкой, как только они остались одни.
— Гермиона... прости пожалуйста. Ну что я сегодня за дурак... Теперь, получается, что все хвалят меня за то, что сделала ты... и я не знаю, как им все рассказать... Ведь не поверят же...
— Меньше знают — крепче спят, — фыркнула Карина, появляясь рядом, — Тем более, что хвалят тебя за то, что сделала я.
Гермионе было не до того. Она была занята очень интересным и важным делом — попытками уложить волосы Гарри так, чтобы они лежали ровно. Точнее, именно таким было обоснование на то, чтобы зарыться ладошками в волосы парня и перебирать их в свое удовольствие.
Успокоенный Гарри обратил внимание на то, что происходит с его головой... и чуть не замурлыкал, подражая нашедшему их, и устроившемуся рядом Ниро. Так они и просидели до тех пор, пока Карина чуть ли не пинками не погнала их в гостиную, так как времени до комендантского часа оставалось как раз достаточно, чтобы туда дойти.
01.04.2014
Миниатюра пятьдесят вторая
При словах преподавателя ЗоТИ "Спрячьте учебники, они вам не понадобятся" все вздрогнули. Пикси Локхарта запомнились более чем хорошо. Так что пока профессор Люпин вел детей к кабинету со шкафом — ученики старательно дрожали и нагнетали обстановку.
В том, что именно Гермиона ответила на теоретический вопрос — никто не увидел ничего удивительного. Только Рон пробурчал себе под нос что-то воде "заучка"... За что немедленно поплатился.
— Мистер Уизли? У Вас есть что сказать? — Отреагировал Ремус.
— Нет, профессор.
— Отлично. Тогда Вы и продемонстрируете нам способы борьбы с боггартом. Напоминаю: заклинание "ридикулус" и представьте себе что-нибудь смешное. Готовы?
И не дожидаясь ответа Рона — профессор открыл шкаф. Оттуда немелденно вышел полноватый человек в полосатой мантии и зеленом котелке.
— Гарри Поттер награждается орденом Мерлина первой степени, грамотой за заслуги перед школой, и тысячей галеонов... — Боггарт продолжал бубнить что-то прославительное, когда Рон попробовал рассмеяться
— Ридикулус... Мерлина первой степени — Поттеру... Нет, это смешно...
Но попытка вышла настолько жалкой, что ей не поверил и боггарт. Прирак грозно надвинулся на мальчишку и повысил голос.
— А так же Гарри Поттер пожизненно становится старостой школы и капитаном команды Гриффиндора по квиддичу!
Этого уже не выдержал сам Гарри. Он сполз по стенке, держась за живот и всхлипывая. Боггарту этого хватило, и он убрался в шкаф.
Гермиона с Кариной героически боролись со смехом. Худший страх Рона был настолько показателен, что не смеяться было невозможно. Но Карине было любопытно, что увидит Гермиона. Что увидела бы она сама — она догадывалась, хотя и не могла сказать точно. Но была абсолютно уверена — это явно не то, что можно показать при детях.
Следующие несколько попыток прошли относительно стандартно: баньши, громадная гусеница, даже небезызвестная "черная рука". Все это было обычно, и с подсказками профессора легко преодолевалось.
Но вот очередь дошла до Невилла. Ученик с учителем обсудили профессора Снейпа, и Невилл приготовился встретить свой страх лицом к лицу. Профессор Люпин открыл шкаф... и отшатнулся. За дверью шкафа оказался коридор. Пустой, темный коридор, очень похожий на коридоры Хогвартса... только почему-то из него веяло страхом.
Дети застыли в панике. На этот раз страх был настолько силен, что втягивал в свою бездну все новых и новых жертв, продолжая усиливаться. Внезапно каменные стены призрачного коридора раскололись, и из них полезли темно-зеленые побеги какого-то растения. Казалось, что даже свет в кабинете — разом померк... Стебли, как щупальца, тянулись к замершим детям...
Но это оказалось ошибкой боггарта. Невилл выкрикнул:
— Риддикулус! — И рассмеялся. — Иди сюда, мои хороший!
Продолжая смеяться он погладил страшный стебель, готовый обвиться вокруг него... и боггарт с треском захлопнул дверь шкафа, сбежав от незамутненного детского счастья.
— И что это было? — Спросил профессор.
— Дьявольские силки. Они же такие милые! — Ответил Невилл.
— Это-то понятно... Хотя... Понял! Кто-то из вас, ребята — боится дьявольских силков, и боггарт принял его страх и попытался воплотить. А ты, Невилл, смотрю, их не боишься?
— Ни капельки. Они же такие милые!
— Конечно милые, — подумала Карина, не скрывая эту мысль от Гермионы, — Особенно для Невилла.
— Когда они не пытаются тебя задушить — они вполне могут быть милыми, — согласилась Гермиона.
