— Это просто. Я там учился и дружу с одним из лордов. Он дал мне ключи от нужного дома.
Король взял в руку еще одно яблоко, покрутил, а затем бросил Сариилу.
— Подумайте над тем, что я сказал, — заявил он. Яблоко теперь алым горело в пальцах сущего. — Я не врал о войне. И думаю, жизнь для одного из последних высших ангелов — достаточный аргумент, чтобы согласить на то, чтобы меня признавали господином.
Сариил опять из-под ресниц глянул на рыжего короля.
— Да, чтобы вы, ангел мой, отплатили мне взаимностью за спасение. Пока идет война. Ну, а потом посмотрим. —
Малал усмехнулся продолжавшемуся молчанию, — Похоже, война перестала интересовать великого жреца? Я надолго озадачил вас. Думайте. Три дня. Магический срок во всех отношениях. А потом я приду за ответом. От него многое зависит.
Король рыжих направился к дверям, а обескураженный ангел так и остался сидеть — ладони вспотели, тело тряслось. Мысли дрожали киселем в жарком воздухе. Расплатиться за жизнь горстки ангелов, став постельной игрушкой? Вот в чем загвоздка!
Сариил отчетливо понимал, что король выставил ультиматум в обычной ироничной манере. И раньше он ни разу не проявил снисхождения к соседям, а теперь, как вор, как последний мерзавец...
Жрец нервно заходил по комнате, как по клетке, которая таковой и являлась. Гордость верховного ангела боролась в нем с обязательствами перед оставшейся в живых паствой.
А внутри зрел холод. Три дня Сариил ждал появления венценосного Малала. И когда тот прислал трех за жрецом трех воинов-волхвов, понял, что разговор намечается серьезный.
Больше часа высший ангел летел на слае через озерный край. Еще час ждал аудиенции в зале приемов, сидя на низком сидении в коридоре, в котором то и дело проявлялись люди в странных одеяниях и курсировали вельможи.
Сариил держался прямо и спокойно. Руки его лежали на коленях. Глаза смотрели перед собой.
Холод и лед в одном флаконе. Но в голове полыхал пожар. Всего несколько месяцев, и ты, лишенный привилегий, униженный, оказался на задворках источника. Всего несколько месяцев, и сына твоего больше нет в живых. Он умер здесь без права на возвращение, а бездыханное тело гниет под землей озерного края. Всего несколько месяцев, и родина объята огнем, а ты как последний плебей сидишь у дверей, и тебе дают понять, кто ты есть на самом деле.
— Сариил? — темный воин-маг вышел из высоких дверей и теперь смотрел на жреца сверху вниз пронзительными черными глазами.
— Да, — кивнул ангел, поднимаясь.
— Следуйте за мной, король велел проводить вас.
Сариил последовал за мужчиной. Он и до этого преодолел два пролета, несколько лестниц и коридоров. Теперь путь вообще превратился в сплошной лабиринт, выбраться из которого без знания вопроса будет не под силу.
— Здесь, — вынес вердикт провожатый и открыл дверь перед Сариилом, который вошел внутрь помещения не без опасений. — Ваше величество освободится через четверть часа.
Что же, высший ангел и так долго ждал, теперь он-то можно потерпеть. Осмотреться. Несомненно, это покои Малала. Небольшая уютная гостиная, обставленная для отдыха. Задвинуты завесы, мягкие подушки на диванах, стены завешены коврами. На столике оставлен завтрак. Полуоткрытая дверь ведет в спальню. Взглянуть одним глазком на разворошенную кровать. И сесть у входа, чтобы не касаться чуждого мира.
Сариил утер рукавом лоб. Жарко. Как можно спать с закрытыми окнами?
Жрец пересек комнату и распахнул створки, впуская воздух. Налил себе воды из графины и жадно опустошил. Время перевалило за полдень. Небо окрасилось в ярчайшую зелень, смотреть на которую больно. В висках стучало от усталости. Измотанность заставила Сариила добраться до кресла и утонуть в его мягкости. На две минуты закрыть глаза, отдохнуть. Грудь тяжело поднималась и опускалась. Узкий воротник давил на шею.
Сейчас Малал придет. И тотчас получит отказ. Пусть даже если придется стать изгоем. Жрец расстегнул верхнюю пуговицу. Оторвал ягодку от винограда. Откинулся назад, расслабляя мышцы спины. Рот наполнился сладостью и соком. Еще одну — последнюю.
Веки опустились. Пришло блаженное ничто, отстраненное от внутренней боли. Сариил строил стену молчания вокруг себя. Чтобы мысль, даже самая маленькая не пробралась в его сознание.
А потом вдруг резко открыл глаза. Стемнело. Неужели уснул? Жрец резко вскинулся из положения лежа и осознал, что все это время находился на кровати.
— Вы проиграли войну, — произнес тихо голос, и из тени прямо на Сариила вышла фигура в темном плаще, от которой исходило дыхание смерти.
— Кто ты? — ангел задохнулся от ужаса, понял, что руки холодны, словно лед, что алое сияние крыльев не способно растопить тьмы и озарить лица чудовища.
— Я? — издевка, и тут же огненный хлыст взвивается в воздух и оплетает тело мучением. — Скоро узнаешь!
Сариила подкинуло в воздух, острые лезвия когтей прижались к горлу, нарисовали кровавые линии на коже, спустились вниз, превращая одежду в клочья. Ткань сыпалась на пол, обнажая стройное и полное света тело.
Жрец не мигая смотрел в самый центр тьмы, где должно быть лицо. Силился понять, происходит ли кошмар на самом деле или воображение разыгралось настолько, что...
Еще одна кровавая капля появилась в области груди, за ней коготь разрисовал порезом живот, коснулся края брюк. Треск рвущейся ткани.
— Я сделаю тебе очень больно, жрец. Но ты будешь жить! Знаешь почему?
— Нет, — Сариил сглатывал одну за другой волны страха.
— Ты откроешь зерцало сам! Понял? Сам! Невероятная сила бросила высшего ангела опять на кровать, придавила его мощью, впилась острыми колючками в губы, проникла в рот обжигающей кислотой.
Сариил пытался отвернуться от поцелуя — бесполезно. В глотку словно спускалась змея. Она извивалась и выжигала символы на внутренностях.
Тьма закинула руки ангела за голову, сжала запястья, начала влагой рта исследовать тело, вылизывая раны и заполняя их солью новой боли. А потом коснулась члена, облизала головку, потянула в свой мрак.
Сариил завыл. Нет!
— Ты откроешь зерцало или умрешь, — вновь повторил насильник. — Сейчас!
Жрец задрожал каждой клеточкой. Он видел, как от черноты отделяется длинный острый отросток, как тот приближается к груди. — Итак! Считаю до трех! Раз! Два...
Жрец отомкнул цветок зерцала. Он сам не сознавал, что делает теперь, когда попал в пасть хаоса. Он лишь закричал, потому что игла вонзилась в центр и вдруг окрасилась алым светом, вбирая в себя поток.
А потом чудовище закинуло ноги жреца вверх и вошло в тело без предварительных ласк. Сариил сжал зубы. Его разрывало на части от адской боли. Его впечатывал в перину настоящий зверь, желавший принести как можно больше страдания.
Когти его огромных лап, удерживающих ягодицы, вошли в кожу почти на сантиметр. Кровь капала на простыни.
— Терпеливый, да? — усмехнулся мрак, дыша ледяной пропастью прямо в лицо Сариилу. И огромный член вдруг вышел наполовину, чтобы пробить себе дорогу до основания, вместе с ним в плоть еще глубже вошли когти.
Жрец не выдержал и закричал. Никогда в жизни он еще не был на грани между жизнью и смертью. Никогда — даже на дыбе у Уриила — не испытывал такой невыносимой боли...
14
Темны цветы, проросшие в демоне любовью. Темны воды его души. Густым маревом окружает он существо, которое выбирает. И никогда не отпустит его из своих когтей.
Зеленью фосфорицировали глаза Змия. Черным пламенем билось сердце. Габриэль. Имя, вышитое острой иглой по граням холодного разума, истекающего кровью любви. Габриэль. Коснуться хочу тебя и впитать тебя без остатка, чтобы никто на свете не видел твоего небесного света, мой пресветлый Агнц.
Юноша, привязанный к стулу, отклонил голову от ладони граана, попытавшегося коснуться щеки. Светлые волосы лишь прочертили след по руке, перетекая через запястье драгоценной нежностью.
— Ты не хочешь говорить со мной? — губы Змия потемнели, лицо преобразилось в само совершенство.
— Отвяжи меня, — юноша старался сохранять самообладание, но это плохо у него получалось. Дыхание прерывалось, в глазах все еще стоял дикий кошмар произошедшего или иллюзорного.
— Ты ведь бежать бросишься или драться полезешь. Или ты думаешь закрыться от меня, как в прошлый раз? — Змий все же добрался до лица своего сати и повернул, чтобы теперь с восторгом хищника смотреть в яркие, в лазурные, в самые небесные глаза, в которых мелькала смесь чувств — от ужаса до гнева. А эти губы — разве их не создали для поцелуев?
— Тебе виднее.
— Мне? Я знаю, каким образом ты пришел в себя от магии и решил бежать. Ведь есть куда? Да? — граан отпустил наконец подбородок юноши, но при этом провел пальцем по шее, к тому месту, где зайцем стучал пульс.
— Я не должен был доверять с первой минуты. — Габриэль дернул запястья из ловушки, но бесполезно. — Ты же печатями меня теперь держишь. Зачем такие простые способы? Веревки. — поинтересовался он с ехидством и обидой.
— Я не то, что ты убежишь, боюсь, а что еще чего с собой сотворишь, — одной стороной губы усмехнулся темный лорд. — Ваш род такой впечатлительный! Так что насчет Малала? Он научил тебя удавку и магию снимать?
Габриэль промолчал.
— Не глупи, маленький принц. Не надо! — Змий начал качаться на стуле, ставя ноги то на мысок, то на пятку. При этом становился все более хитрым бесом: темные брови изогнулись, у глаз обозначились веселые лапки, губы — они изменили форму на более тонкую, подбородок заострился. — Ты же не желаешь обратно в коллектор отрабатывать холодные ночи? — поинтересовался лукаво дьявол с новым лицом.
— Пожалуйста... — юноша задрожал, покрылся мурашками, а внутри него что-то оборвалось. Как он раньше не замечал, что граан так легко меняется, что лицо человека в нем — всего лишь прикрытие? Он и теперь играет с ангелом в только ему известную игру. А может и раздавить — одним ударом, как приат. Как... Слеза потекла по щеке, и Змий сразу поймал ее пальцем и попробовал на вкус.
— Уже лучше, сладенький. — демон, словно ни в чем не бывало, встал, отправился за бутылкой вина и бокалом. — Отметим! Наше с тобой соглашение.
— Я доверял тебе, — Габриэль под всплеск льющегося красного вина перешел на гробовой тон, всхлипнул горько. — Ты меня...
— Обманул? Использовал? — граан уже открыто засмеялся. — Ты же не наивный ребенок. Ты должен был слушать братьев и интуицию. Никто не уходит из врана просто так. Ну, за тебя, — Змий осушил бокал до дна. А затем жарким поцелуем впился в губы Габриэля, который вжался в кресло, не в силах противостоять напору. Темный лорд намеренно целовал юношу почти зло, чтобы в памяти никогда не угасла картина надругательства.
— Огненный, — страсть голоса полилась прямо в лицо. — Я с самого начала знал, что ты в Маате. Я знал, что ты ищешь брата. Ищейки готовили ловушку в том доме, но ты вышел на меня сам. Неожиданно, спонтанно... Судьба бросила тебя в мои объятия. Понимаешь? Милый мой мальчик. — граан нежно потрепал Габриэля по волосам. Щеки ангела уже не просто полыхали, а стали пунцовыми. Белла! Она предала тебя и, наверняка, получила за это немалую сумму. А теперь щеголяет в роскошных нарядах и берет от врана больше, чем отдает.
— Ты? Охотился? На? Меня? — шепот вопроса звучал громом в голове, сердце рвалось из груди.
— На тебя... Только на тебя! С самого твоего рождения, — улыбнулся Змий сладко. — Я чувствовал тебя каждую минуту с первого твоего вздоха. Видел твой образ во сне. Жил мыслью о том, когда ты запутаешься в моих сетях.
— Я не верю. — дрожь в коленях, холод в ногах и руках. Всплеск энергии, что поднимается и превращает волосы в радугу.
— Много лет назад я прибыл на совет с приатом и заключил перемирие с Уриилом лишь потому, что боялся в огне войны повредить тебе. Ты ведь тогда только воплотился из потоков источника. Ты... — Змий стал гладить колени юноши, а потом на них оперся, чтобы быть ближе. — Я тогда уже выбрал тебя. — прищур зеленых дьявольских глаз. — Строптивого, маленького ангелочка. Агнца, что всегда доставался какому-то гребаному миру. Теперь ты мой! Моя игрушка. Мой раб. Мой сати.
— Нет. Я не твой. — Габриэль не сводил взгляда с граана. Черные змеи теней плясали вокруг дракона сильнейшей магией.
— Еще как мой. Или ты надеешься, что спасешься? А? Ну, хватит! — веревки полетели прочь, освобождая запястья сати, даже не пытавшегося встать.
Любовь? Ты любил его? Дракона! Хаос! Вран! Ты опустошен до самого дна, когда отчаяние делает душу равнодушной. Когда тебя превращают в послушную игрушку, исполняющую желания. Этого добивается Змий.
— Ты и Рафаила ведь не отпустил? — памятуя о недавней фразе, задал вопрос Габриэль, а демон расхохотался.
— Смешной! И забавный!
— Сукин сын.
— Знаешь, милый, что мне нравится в тебе?
— Что я идиот? — юноша шумно дышал, вслушиваясь в ломоту тела. В боль внутреннего канала, горящего адом входа. Неужели кошмар произошел реально? Теперь, несколько часов назад?
— Нет, мой принц! Ты нравишься мне стойкостью перед враном. Ты видел ад? Хочешь, я покажу тебе рай?
— К черту! Делай, что хочешь... — юноша вырвался из кресла и осознал, что все еще находится в той самой спальне. Нервно огляделся в поисках Дагона.
Небеса! Темный маг лежал поперек кровати без сознания. Над ним прямо в воздухе висело странного вида зеркало — серебрянное, гладкое, как спокойная вода. А в зеркале отражалось. В зеркале Дагона резали на кусочки. Черная кровь выступала на поверхности, мгновение висела грязными каплями, а затем поглощалась отражением. Ангела затошнило. Коллектор — что это такое? Перемещает магия демона в иное измерение или во времени, пользуется ли мстительный мерзавец страхами жертв? А если все же реально... И тело не врет?
— Тебя устроит вран? Таков ответ? — Змий протянул к Габрриэлю руку, призывая вернуться. — Ответа жду немедля. Или вран, в котором ты будешь гореть. Или мои объятия...
Сати колебался. Он видел перед собой желанного, горячо любимого всей душой, всеми фибрами чувственности Змия. Высокого, крепко скроенного, глаза которого сводили с ума. И понимал — теперь все зашло слишком далеко. Темный лорд опасен и ничем не отличается от других созданий тьмы. А бежать некуда. Абсолютно. И умолять — тоже. Эта комната — непробиваемая ловушка.
— Я согласен, — Габриэль усилием воли заставил себя сделать шаг навстречу древнему дракону, хотя весь покрылся мелкими мурашками.
— На что?
— На твои объятия, — глоток воздуха, еще один шаг к Змию. И вот граан уже обхватывает ангела руками, притягивает к себе с нежностью, целует макушку ласково, невесомо. — Пойдем наверх. — шепчет искусителем в самое ухо.
— А этот? — юноша носом зарылся в пахнущей медовым вереском груди граана. Пытаясь не поддаваться похоти.
— Я не уверен, что он выберется за эту ночь. — злорадная усмешка. — Думаешь, я стал бы тобой делиться? Ну, уж нет. Есть масса способов наказать своего маленького принца.
Конечно, Змий не забыл о Малале, просто теперь решил отложить разговор. Не трусить, поднять глаза на тьму. Ты не раб. Ты знаешь цену свободе. Ты никогда не подчинишься.
