Луис открыл глаза с трудом. Он был еще слишком нетрезв, чтобы сразу понять, что вокруг слишком резко стало темно, а рядом горит факел и сидит тот самый русоволосый монах с двумя косами:
— Что произошло? — спросил герцог, оглядываясь. Подземелья. Это же подземелья. Король будет в ярости. Но собственная жизнь... — Как вы... Что случилось?
Микаэль не ответил, продолжая задумчиво разглядывать пришедшего в себя юношу. Спутанные светлые волосы, голубые глаза... Кровоподтеки и ссадины на светлой коже... Монах отчетливо понимал — проблем не просто прибавилось. Теперь вся его дальнейшая судьба — большая проблема. И как-то слишком уж близко и отчетливо замаячило перед глазами пламя инквизиторского костра... Он подвинулся чуть ближе, еще раз осторожно смазав губы юноши бальзамом, и лишь потом промолвил:
— Что случилось — это ты мне рассказывай. И с самого начала.
Юноша огляделся через пелену головокружения. Монах... Орден Валассии. Он несомненно враг — так же, как и остальные здесь присутствующие. Брови поползли к переносице.
— Вас аббат Себастьян послал? — спросил чуть ли не гневно.
Микаэль невесело хмыкнул, присаживаясь поудобней и откидываясь спиной на каменную стену туннеля.
— Аббат Себастьян предаст меня анафеме, потом брат Кристиан живьем с меня шкуру сдерет, а после всего этого святой инквизитор устроит мне милый погребальный костер. И все эти прелести догнали меня в последний час... После более близкого знакомства с вами... Ах, да... После моей смерти, Северное княжество, скорее всего объявит войну Валасии... Так что весело будет всем, брат мой. Я ответил на Ваш вопрос? Так ответьте и Вы на мой... Для начала — ваше имя? Кто вы? Что делаете в нашей обители и что от вас нужно было инквизиции?
Юноша приподнялся с трудом.
— Мне нужно бежать, — сказал тихо. — Вы знаете, как выбраться из этого... лабиринта?
Он намеренно не отвечал на вопросы. Ни к чему еще одного свидетеля получить. Северное княжество? Голубые глаза стали темнее.
Травник даже не шелохнулся, лишь устало прикрыл глаза на мгновенье, смиреньем связывая желание заорать на мальчишку.
— Ты совсем дурной, да? — от избытка эмоций, контролировать которые становилось все трудней, он перешел на простое 'ты' .
— Поддавшись неясному мне порыву и спасая тебя, я свою жизнь на кон поставил... Так что если ты бежать надумал — говори куда. Вместе будем бежать.
— В порт, отсюда подальше... Я через море отправлюсь. К арабам. — губы юноши дрожали. — Они меня убьют. Я сильно насолил королю. Я... — юноша опустил глаза. — Меня вынудили ваши братья подписать отречение от наследства. Мне бежать надо.
— Ну и что ты такого страшного то всем сделал, что за тобой так гоняются? И... подожди пока себя хоронить. Это всегда успеется...
Микаэль потянулся к своей котомке, доставая еще одну склянку, не церемонясь особо взял юношу за руку и капнул несколько капель тому на ладонь...
— Это хмель уберет из головы и чуть взбодрит... а еще мне бы тебя осмотреть — на тебе ран много. — в таком состоянии только и бегать... Я лекарь. Не брыкайся, хорошо?
— Хорошо, — кивнул Луис и всхлипнул. — Я ничего не делал, — сообщил он, когда мужчина стал его осматривать. — приходил врач инквизиторский. Плечо перетянул. Я... — герцог стер слезу с глаз, — абсолютно ничего не сделал. Все из-за земли Сильвурсонни. И денег. — умолчать о произошедшем ночью? Поймет? Да, поймет, по глазам уже ясно. Сузились, смотрят внимательно на каждую отметину, что оставил Кристиан.
Микаэль осторожно осматривал юношу, смазывая раны необходимыми мазями и настоями, доставая те поочередно их котомки. В душе поднималась волна жалости к истерзанному и отчаявшемуся мальчишке и тихое бешенство по отношению ко всему остальному — такие следы он не раз видел на телах наказанных братьев... Он легонько провел кончиками пальцев, втирая прохладную мазь в воспаленную кожу:
— Это ведь брат Кристиан тебя бил? — голос на удивление был тихим и спокойным. Брат Микаэль не зря славился своим самообладанием. Вот только на душе было все гаже... Без приказа аббата здесь не обошлось, а настоятеля Себастьяна молодой травник за два года привык считать чуть ли не вторым отцом. Откинув подол рубахи и заметив синяки на бедрах юноши, в душе похолодело от еще более мерзкой догадки. А спросить надо — им идти долго придется. И лекарю необходимо знать, что лечить.
— И... не только бил? — и тут же задал еще один вопрос, стараясь сгладить неловкость предыдущего и немного отвлечь спасенного от более чем неприятных процедур — Микаэль заново перетягивал плечо, недовольный работой другого лекаря.
— А королю от тебя что надо? Тоже земли и деньги ? Мой наставник знал нашего короля, и меня не раз уже приглашали занять место главного лекаря-травника при дворе. Я могу попробовать поговорить с его Величеством... Это может решить твои проблемы?
Травник осторожно поправил сползшую с плеча юноши белую рубашку и вновь накинул на того свою рясу.
Юноша отрицательно закачал головой. Поднялся на ноги. Босыми ступнями по холоду.
— Не спрашивайте меня об этом. — сказал словно отрезал. — Они получили бумагу, и будет с того. Сейчас мне важно уйти... Если смогу... Как можно дальше отсюда. Король, кстати, здесь. Далеко ехать вам не придется. — шаг в темноту. — Простите, брат Мика... Микаэль, но с вами я никуда не пойду.
Микаэль поднялся следом за юношей, неодобрительно глядя на босые ноги того...
— Эх... Жаль я сапог не догадался захватить....Хотя, очень уж не до этого было...
Травник подошел ближе и легонько сжав плечи беглеца, глядя глаза в глаза:
— И куда ты пойдешь? Вернее — как далеко дойдешь? Ты эти туннели знаешь? Ты раньше от голода и кровопотери умрешь, чем хоть до чего-то дойдешь — это я тебе как лекарь говорю. Тебя или спрятать надо сейчас, или сделать так, что б на виду у всех был — а тронуть не могли...
Мужчина чуть наклонил голову, опять хмурясь, и вновь поднимая взгляд на юношу...
— И говорю же... Мне теперь тоже думать надо, что самому делать.
— Отведите меня обратно. Вы так сделаете лучше и себе, и монастырю. Я разберусь сам, — герцог начал сильно нервничать. — С вами я не пойду. Сказал же. Я вам не доверяю. И им не доверяю. Решайте сами... Вам гореть — не мне. Или я ухожу сам теперь... — еще шаг назад, в спасительную темноту. Луис смотрел на мужчину, а сам еще больше боялся. Все они здесь на одной веревочке. Все до единого... — Не подходите близко. — белая рубашка и белые волосы, тонкое тело, просвечивающее через ткань. — Ухожу. Не ваша забота куда и как.
Микаэль очень медленно отпустил руки и чуть развернулся, а потом резко кинулся вперед, одним слитным движением хватая убегающего и брыкающегося мальчишку поперек талии, прижимая спиной к своей груди и удерживая ему руки. Тут же опустился на колени, увлекая юношу за собой — да так и замер. Держал крепко, так что не дернуться, но очень осторожно, стараясь не причинять ненужной боли.
— Слушай меня очень внимательно... У тебя истерика — и таким ты никуда не пойдешь. Я тебя отпущу — как только ты успокоишься. А пока будешь брыкаться — так и будем сидеть — пока не перестанешь вырываться и делать глупости, а начнешь думать.
У травника спина затекла от этой возни, и хотелось то ли наклониться чуть дальше, то ли вообще откинутся на стенку... Но он не решался, продолжая держаться прямо — очень уж не хотелось лишний раз пугать и так перепуганного до смерти юношу...
"Луис..." — всплыло в памяти названное аббатом имя... Белые волосы разметались и лезли Микаэлю в лицо, тонкое тело колотила дрожь... Лекарское чутье просто вопило, что мальчишку надо срочно успокаивать — а то дело дойдет до конвульсий и полной потери сознания.
Юноша наконец затих в крепких руках. И молчал. В голове крутилось теперь много мыслей. Он просто хотел понять. Что опять понадобилось проклятому монастырю от него, и не находил причин.
— Давайте договоримся, брат Микаэль, — начал он, стараясь сдерживаться и не сойти на новую истерику. — Я никуда не пойду с вами. Я уже все монастырю отдал. Не упорствуйте. Отпустите меня с миром. Обещаю вас не выдавать. Обещаю слова не говорить, что вы были в комнате, если меня поймают. Просто укажите мне направление, и мы разойдемся в разные стороны.
Травник разжал руки, впрочем отходить пока не решаясь. Потянулся за лекаркой котомкой. Достал от туда флягу с вином и новую склянку, отлил немного в флягу и сам первым сделал глоток, а потом вложил ее в руки юноши:
-Выпей пару глотков — это успокоительное. Не отравлено.
Все же чуть отклонился назад, опираясь на стену и поводя плечами, разминая затекшие мышцы.
-Луис, ты понимаешь, что далеко ты не уйдешь? Или умрешь заблудившись, или тебя очень быстро схватят. И неважно кто — итог сильно отличаться не будет. Я видел твои раны — там и свежие есть... У короля тебе тоже не особо хорошо было.
Микаэль вновь прикрыл глаза, собираясь с мыслями...
— Давай откровенно? Я себе дурную собаку напоминаю, что за своим же хвостом гоняется... Я тебя похитил из инквизиторских лап — и богу одному ведомо зачем. Но, раз сделал это — то бросить уже не могу. Я могу помочь... Просто мне надо чуть подумать тоже. Все очень уж неожиданно. Ты, только пока не бойся... Все не так страшно.
— Откровенно? Могу откровенно, — юноша развернулся к монаху, разглядывая внимательно. Ведь еще тогда, в келье аббата, его очень удивил вид этого человека. — Вы говорили про северное королевство. Викинги? — Легкий прищур. -Что делает викинг в аббатстве? Скрывается? Почему? Для чего? Со мной и так ясно все, а вот с вами... Священное место, а вроде как одни разбойники тут обитают. Лабиринты вот... И ... — герцога, как прорвало после долгого молчания и очередного глотка лекарства.— Я никого не сужу. Никого не смею судить. А вы поступили опрометчиво, коли и правда здесь вроде как не у себя. С северным королевством войны постоянные. Вы сильно рисковали не только меня вытаскивая, но даже своим здесь присутствием. И по здравому размышлению, идти мне с вами — все равно что в прорубь бросаться с камнем на шее. Хотите помочь? Дайте мне возможность к выходу добраться, если таковой имеется... И подальше от монастыря.
Монах удивленно поднял взгляд на юношу:
— Да куда ты меня все время отправляешь? Уходить на север — это последний вариант... Если уж совсем ничего не останется. Здесь мой дом, занятие по душе... Или в Валассии принято из дому бежать, лишь беда в двери стучится? А что до викингов... А разве я на них похож? Вот ты меня удивил... Но, да. Если очень будет надо — можно попробовать уйти. И тебя с собой могу забрать. Ты к дяде собрался? А дяде король не в указ? Семью ведь подведешь под что-то плохое... А рискую я постоянно, хоть и не так явно как сейчас... Да и что до купаний в прорубе с камнями на шее могу тебе порассказывать много интересного. Луис, я бы остался в монастыре пока, на твоем месте. С аббатом Себастьяном договориться можно, а брата Кристиана легче удержать на расстоянии, чем короля. А можно вообще никому ничего не говорить — а попробовать скрываться... Здесь, в монастыре, где искать будут меньше всего.
Микаэль поднял с пола свою рясу и накинул на юношу.
— Оденься, ты дрожишь весь... Еще простудиться не хватало...
— Спасибо, — Луис накинул рясу поверх рубахи. Вздохнул. — Не очень мне все это нравится, — задумчивое разглядывание монаха. — Объясните. Как вы оказались здесь? Почему я должен вам верить? Говорить многие складно мастаки. Приврать учимся с детства. Сдается мне, брат Микаэль, что вы меня тянете на сторону монастырскую, а мне туда совсем не хочется. И с незнакомцем в путь отправляться, куда бы он не приглашал и что бы не сулил, я не намерен. Что касается моего дяди, то он давно подданный другого государства. И там меня точно никто не достанет.
— Луис, тебе попросту не дадут до дяди добраться. Это, к сожалению, неоспоримо... -Травник обхватил себя руками — в сыром подземелье он мерз тоже...
— Я не тяну тебя на чью либо сторону — я пытаюсь придумать как тебе жизнь спасти и свободу оставить. А выбор отречения от мирской жизни каждый должен своим сердцем делать, а не под давлением обстоятельств. Насмотрелся я на такое — так что увольте... Я же здесь живу... Жизнь такая по мне... Я лекарь.
Микаэль вздохнул, разгибаясь, и опять раскрыл котомку и, пошарив там, вытащил баночку с мазью.
— Давай запястья смажу еще раз — вон опять сукровица выступила от твоих брыканий.
Герцог протянул запястья и позволил мужчине их обработать. Он прекрасно понимал, что теперь должен сделать выбор, что от него зависит многое. При воспоминании о Кристиане защемило сердце.
— Брат Микаэль, вас судьба ко мне привела, — юноша говорил с такой надеждой, с таким ожиданием и просьбой. — Я ведь подписал бумаги не только на монастырь. Из меня признание выбили, что я здесь не по своей воле находился. Что меня пытали. И теперь я своего рода буду доказательством и частично обвинителем. Прошу вас, идите к аббату. Скажите ему об этом, а меня верните обратно немедля. Иначе монастырь... Я точно знаю, они везде собираются рыться — и в библиотеке, и в лекарне, и мастер у вас тут странный был... Верните меня наверх. Умоляю.
— Ты действительно думаешь, что я тебя могу просто так взять и вернуть?! — Микаэль вскинулся, враз теряя такое привычное ему хладнокровие и смирение. Глаза огнем полыхнули от переполнявших монаха эмоций.
— Да я спать потом ночами не смогу — мне твой забитый неупокоенный дух являться будет! Мне сейчас тошно от страха становится, если я только представляю, что и кто сделать может с тобой... Неисповедимы пути Господни... И раз уж он меня свел с тобой — значит так Ему было угодно... А с настоятелем Себастьяном я и так поговорю...
Микаэль вновь посмотрел в глаза юноше:
— Всегда есть выход. Не бывает иначе. Просто его увидеть надо...
— Выход? — юноша вскочил. — Упорство вижу в вас... Но и я не дурак! Вы в монастыре живете. Домом его называете? — Луис просто зашипел разъяренным котом. — Не верю вам. Ни слову. Вы не объяснили, как тут появились, только хотите меня склонить спрятаться да к аббату отправиться... А это он меня заставил дарственную подписать. Все вы одним здесь миром мазаны... Все... — юноша больше ждать не намеревался и рванул в темноту на всей возможной скорости без оглядки. Бежал он быстро, пока мир полностью не погрузился во тьму.
Микаэль было рванулся следом. Но тут же заставил себя остановится. "Толку то догонять? Связывать потом и прятать где-то? А смысл?" На глаза вдруг навернулись злые слезы — "Вот что за дурь?! Мальчишка сам ведь не понимает, что его ждет... И как же противно тошно от того, что сделать ничего и не получится. Да и ненужно, видимо..."
Травник со всего размаху больно ударил кулаком в стену — так, что счесалась кожа на костяшках, а потом прислонился лбом к холодным камням...
"Смирение — добродетель... Так вот сейчас и проверим, как послушен и покорен воле Божией лекарь-травник Валасского монастыря"
Микаэль развернулся, подобрал котомку и все еще горящий факел и медленно направился к далекому выходу.
