Кристиан шептал ему на ушко что-то очень ласковое и успокаивающее, уговаривал, целуя лицо и плечи, все настойчивее захватывая его мужское достоинство.

Фернандо ласкал пальцами одновременно и Луиса, и Легрэ, синхронно с ним трахая мальчика уже тремя пальцами, аккуратно, но очень настойчиво. Пальцы то сдвигались, то раздвигались, скользя по гладкости ствола Кристиана, добавляя головокружительных ощущений в итак уже не очень хорошо соображающую голову короля.

От каждого проникновения герцог все очевиднее всхлипывал, пока не перешел на приглушенные поцелуями барона рыдания.

Кристиану казалось, что он застрял где-то между раем и землей, то, что происходило, словно раскачивало его на незримых волнах наслаждения, поднимающих все выше, уносящих все дальше от реальности. Слезы Луиса пробуждали в Легрэ зверя — он стал двигаться резче.

— Умница, — повторял он. — Ты умница, Луис. Потерпи еще чуть-чуть.

Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу обещанной Фернандо осторожности. "Хорошо, что стол крепкий", — мелькнула не вполне уместная, но достаточно умная мысль, когда король оказался рядом с широко разведенными ногами мальчика. После этого мыслей уже не было никаких, только страсть, ведущая вперед.

— Кристиан, — он чуть придавил бедра мужчины, заставив того остановиться. Луис всхлипнул, вызвав пароксизм довольства у дьявола. Фернандо наклонился к копчику мальчика, аккуратно обвел его губами, ощущая нежные волоски на коже. Прелестный пушок. Король слегка укусил-царапнул юношу. Ощутив дрожь юного тела, мужчина вроде бы начал двигаться лаской вдоль спины, облизывая наиболее привлекательные участки тела, но почти сразу остановился и толкнулся в герцога, раскрыв его себе пальцами. Безумно сладко и странно.

Зажатый между двумя телами, герцог беспомощно дрожал, покрываясь мелким бисером пота. Они уже не раз проделывали с ним подобное, но сегодня все случилось очень скоро — и внутри полыхал пожар, заставлявший Луиса биться, как птица, что поймана в силки. Его вскрики, стали умоляющими, а руки цеплялись за Кристиана отчаянно, из глаз катились слезы, искусанные губы были красными, словно вишни.

Король проникал все глубже. Толчки возобновились, низводя в ничто еще слабое сопротивление, ставшее отдачей, заставлявшее двигаться любовникам навстречу.

Страсть как голодный хищник пожирала Легрэ изнутри, он чувствовал Фернандо и они в Луисе сливались в одно — что-то целое и безраздельное, как душа и тело. Легрэ облизал ладонь и снова ухватил юношу за член, упрямо ведя к разрядке.

А тот протяжно застонал, толкаясь в руку мужчины и почти теряя сознание. В глазах потемнело. Осталась пожирающая похоть и запах тел.

— Шевелись, милый, — и было непонятно, к кому обращается излишне ласковым голосом король сквозь чуть срывающееся дыхание, опаляющее спину мальчика. Фернандо было бы дурно от переполняющих его эмоций, если бы не было так восхитительно хорошо. Стоны мальчика наполняли душу огненным пламенем и сладким елеем, а ощущения от одновременных движений с Кристианом, тесность их совместной страсти и любви, возводило казалось бы обычное действие на пьедестал божественной страсти. И все больше распаляло ярость обладания. Королю было мало. Не прерываясь ни на миг, он склонился к Луису и сильно укусил его за выпирающую косточку лопатки.

Боль пронзительной стрелой пробежала по позвоночнику юноши, заставляя мышцы сжиматься и кричать. Герцог дернулся вверх, но король насадил его вновь до основания на них обоих, заставляя ноги дрожать от напряжения.

— Нееет, — зарыдал Луис. — Прекратите. Хватит...

— Ты... этого хочешь разве? — спросил Кристиан, жарко дыша в ухо Луиса и поглаживая большим пальцем верхушку головки его члена. — Чтобы мы... прекратили... Любимый. В тебе так хорошо.

— Прошу! Боги... — губами Луис впился в предплечье Легрэ.

Слушая голоса любимых, но не всегда осознавая их, Фернандо вновь наклонился к мальчику. Его крики, его дрожь, его попытки сопротивляться — это было то, что нужно. Но в этот момент вместе того, чтобы продолжить странную экзекуцию, король принялся зализывать место укуса. Тело было уже почти переполнено сладостными ощущениями и стремилось к экстазу, хотя разуму и было безумно мало, и он все старался отодвинуть неизбежный момент торжества плоти.

Луис и сам не заметил, как окончательно сдался, позволяя любовникам двигаться в нем, как им хочется. Его сознание плыло, подогреваемое горячими ласками и поцелуями. Голодные хищники теперь могли вдоволь удовлетворить свою страсть, чувствуя, как герцог сам насаживается на их горячие члены.

Это стало лучшим ответом для Кристиана. Он поцеловал Луиса в шею и застонал, оросив его нутро своим семенем — горячим и белым.

Почувствовав в своем мареве страстного желания, как тяжелые капли начинают медленно сползать по бедру юноши, Фернандо на мгновение замер, как будто привыкая к новому состоянию, а затем продолжил фрикции. Но они стали такими же неторопливыми, как капли экстаза, подаренные мальчику Кристианом.

Все попытки прекратить муку оказались тщетны, и Луиса продолжало разрывать напополам, заставляя каждую секунду вскрикивать и опять послушно толкаться на члены. Сейчас стало легче, потому что барон кончил, но все равно оставался внутри. А король перешел на тянущий и медленный темп, словно собираясь вернуть страсть и заставляя герцога задыхаться.

Кристиан целовал лицо Луиса.

— Любимый, — повторял он, и подтверждал свои слова нежными долгими касаниями губ. — Наш милый мальчик... ты наш, Луис... навсегда...

Фернандо подтверждал каждое слово движениями, утверждающими страсть и любовь, ласку и ярость, обладание и нежность. Напряжение нарастало, стелилось безумным туманом по комнате, закутывало в покрывало, перехватывающее дыхание.

— Говори! — стон как просьба или приказ, как нечто необходимое, без чего невозможно жить.

Луис пытался ответить, но не мог. Только заплакал сильнее, понимая, что дьявол выбрался наружу и хочет получить свою жертву.

— Фернандо, — позвал Легрэ нежно. — Я хочу быть твоим. Сейчас.

Король изогнулся, как зверь, высматривающий добычу. Взгляд на белую, беззащитную спину мальчика с четко видимым следом от укуса, открытую шею с маленькими блестящими бисеринками пота. Вздрагивающие мышцы предплечий. Красивый и беззащитный. Сладкий. И не только он. Мужчина довольно потянулся, сильно вбиваясь в юношу, прижимая его к Кристиану. Движения все такие медленные, увеличили силу. Управляла только одна мысль: "Получить то, что нужно".

— Говори! — сладостный стон.

Боги! Луис не мог говорить. Его пронзал жар, его убивало каждое движение. Герцог пытался вырваться и орошал грудь Легрэ слезами.

— Пустииииииии, — закричал он наконец.

Фернандо яростно прижал рукой мальчика к брату, уперевшись ладонью между лопаток. Звуки и зрелище сводили его с ума. Находясь на грани разрядки, двигаясь все быстрее, настойчивее, болезненнее, монарх молил про себя: "Еще, еще! Еще, милый..." Горло перехватывало и он не мог издать ни звука, но желал этого, как манну небесную.

Бившийся в почти конвульсиях, герцог обмяк и затих под королем, чувствуя, как тот пришел к финалу. В глазах окончательно потемнело. Шум стоял в ушах. Кончено.

Фернандо со сладостным безумием, накрывшим его после разрядки, выцеловывал спину мальчика, благодаря, боготворя, вознося его на пьедестал. Руки дрожали, еле выдерживали его вес и грозили подвести. Но король не мог прерваться, даже понимая что еще чуть-чуть, и он упадет на любовников. Это было настолько божественно...

Кристиан аккуратно вышел из Луиса и бережно погладил по волосам.

— Ты в порядке? — спросил он, другой рукой дотянувшись до головы короля. Пальцы бережно сдвинули вбок влажные тяжелые пряди со лба и Кристиан посмотрел в карие глаза — слишком открыто и влюбленно, а еще счастливо.

Юноша слабо кивнул, умоляя всем телом, чтобы ему помогли подняться, потому что сейчас был не в состоянии пошевелиться.

— Да, — отозвался коротко. — Все хорошо.

Голос мальчика вернул Фернандо на землю. Не имея возможности дотянуться до губ брата, он поцеловал его в ладонь — может быть слишком коротко, но вложив все свою любовь. Тяжело улегшись на стол рядом с Кристином в очередной раз порадовался, что этот предмет мебели был сделан как для великанов — большой и крепкий. Теперь он мог свободно удовлетворить свое желание, и с головой погрузился в поцелуй с бароном, не забывая нежно гладить мальчика по спине.

Легрэ отвечал с охотой, впуская Фернандо глубоко, позволяя властвовать и вести, наслаждаясь его губами и вкусом. Он словно говорил: "Люблю тебя. Хочу. Подчиняюсь без сомнений", и никогда прежде у Легрэ не было такого сильного желания отдать этому человеку все. Кристиану нравилось принадлежать Фернандо и владеть Луисом. Его любимые были прекрасны и заслуживали лучшего. Пальцы прошлись между ягодиц Луиса, собирая теплое семя, осторожно касаясь еще не сократившегося колечка ануса.

Юноша слабо шевельнулся, поворачивая голову к королю и затем приподнимаясь. Затуманенный взор ярко-голубых глаз, наполненный любовью, скользил с одного любовника на другого.

Король оторвался от брата, с нежностью глядя на того. Пережитое безумие еще сказывалось — губы почему-то саднили и пульсировали, как будто кровь все еще безумствовала в своем желании. Через несколько секунд, во время которых во взгляде царила только мягкая ласка, он повернулся к мальчику и потянул его на себя, шепча:

— Я готов год изображать монаха, лишь опять такое повторилось...

Легрэ поцеловал юношу в висок.

— Я тоже, — сказал он, укладывая Луиса между ними, на спину, а когда тот улегся удобно, Кристиан взял его член в кольцо пальцев и стал резко и быстро двигать рукой. — Давай, милый, целуй по очереди меня и своего короля.

Рука барона вела герцога к оргазму настойчиво и зло, вновь заставляя прогибаться и исполнять мягкий приказ. Юноша целовал Фернандо, чувствуя соль и его яростную страсть. Целовал Кристиана, захватывающего своим неистовством. Пока не утратил способность соображать и не излился на живот.

* * *

Неделя после встречи с Луисом прошла для северной принцессы в вязком и непонятном ожидании. Она сознавала, что произошло на самом деле, и ждала, что король заявится для выяснения обстоятельств дела, а еще хуже — захочет отомстить.

И еще Анника вспоминала, как полночи смазывала раны и синяки юного герцога, который находился в странном состоянии, из которого его вывели только ласка и поцелуи. Произошедшее между ними в ту короткую и страстную ночь девушка расценивала как дар. Ее любовь по отношению к Луису укрепилась его речами, его поведением и даже его сладостной мягкостью, которая так нравилась холодной и властной Аннике.

Король приставил к своей жене гвардейцев? Что же, он доказал, что наказание неминуемо. Ведь покусились на самый заветный бриллиант в коллекции. Оставалось только ждать развязки.

Около полудня одна из служанок королевы доложила, что пришел барон Моунт. Легрэ не стал дожидаться, пока его пригласят, и вошел в спальню Анники, едва служанка успела произнести его имя. Кристиан холодно улыбнулся ее величеству и приказал служанке убраться вон.

Принцесса как раз заканчивала доплетать золотые волосы в густую косу. Она посмотрела на Кристиана снизу вверх, понимая, что мужчина пришел из-за герцога. Не выдержал цепной пес — готов сорваться.

— Вам не надоело сидеть взаперти? — беспечно поинтересовался Легрэ, глядя на Аннику.

— Думаю, что этот вопрос относится скорее к его величеству, — девушка продолжала рассматривать мужчину, которого находила весьма похожим на своего царственного брата — неуловимыми жестами и даже немного мимикой.

— Уверяю вас, он не станет возражать против небольшой прогулки,— ответил Кристиан. Он улыбнулся королеве — многозначительно и неприятно.— Мы всего лишь выйдем в сад. Молодой красивой девушке, предприимчивой и умной, необходимо гулять.

— Что же, — Анника закинул косу за спину и подхватила длинный шерстяной платок. — Идемте, барон, раз вы желаете поговорить.

Они вышли в сад, залитый ласковым полуденным солнцем. Прохладный ветерок шелестел листвой тополей, тропинка петляла между кустов алых и персиковых роз, весело щебетали птицы над головами и где-то в густых кустах сирени дивной песней заливался соловей. Легрэ привел Аннику в тенистую беседку, скрытую от чужих глаз, и предложил присесть на резную скамейку из белого мрамора. Сам Кристиан встал у входа, в пол-оборота к королеве. Он оперся плечом о входную колонну и подставил лицо солнцу, наслаждаясь его теплом.

— Вам страшно? — спросил он.

Анника, которая сидела теперь, сложив руки на колени, выглядела совершенно спокойной. Она подняла взгляд на Легрэ и улыбнулась.

— Конечно, — сказала одними губами. — Я же перешла дорогу самому королю и человеку, которого Самир называет идеальным убийцей. — девушка отвернулась, глядя на сад и размышляя о том, что, вероятно, если бы сложилась еще раз такая ситуация, она бы опять воспользовалась ей.

Кристиан приоткрыл глаза и усмехнулся.

— Он мне чересчур льстит, — сказал мужчина после некоторого молчания. — Убивал я только тогда, когда в этом была крайняя необходимость. — Кристиан вздохнул. — Вы были прекрасны в подвенечном платье. Вам очень идет пурпурный цвет, золото и жемчуг.

— Барон, мне лестно, что вы вспомнили о моем наряде, но вы ведь не об этом хотите поговорить, — Анника опять обернулась и посмотрела на Кристиана долгим и пронизывающим взглядом. — Вы близки с Фернандо, вы... спите вместе. Что хочет фаворит его величества от северной принцессы, которая вынуждена находиться здесь ради мира наших держав?

— То есть, вы не допускаете мысли, что можете нравится мне. — Легрэ улыбнулся сам себе и взглянул на Аннику уже совсем иначе — с теплой надеждой и интересом в синих глазах. — Я просто хотел с вами прогуляться немного, но вы правы, предложение с подвохом. Я хочу, чтобы вы очень серьезно обдумали, что скажете королю о том, что будучи его женой вы спали с его фаворитом. От этого зависит ваше будущее... и будущее герцога Сильвурсонни.

— Вы тоже нравитесь мне, — любезно отозвалась девушка, перебирая в руках ниточку янтаря, который привезла с собой. — И я понимаю, что Фернандо не понравилось то, что его фаворит провел у меня ночь. Но у мальчика был приступ. И пришел он ко мне со следам побоев. Возможно, для вас это обыденно, но я росла среди мужчин, которые не бьют своих любовниц. А Луис ведь... — Анника отвела взгляд от барона, — таковым и является.

— Верно, — подметил Легрэ, сорвав юный цветок плюща. Задумчиво поглаживая его лепестки, Кристиан шагнул к королеве. — И даже то, что для нас это обыденно. Скажите, ваше величество, о чем вы думали, глядя на следы на его шее?

— Что его душили, — Анника смотрела на Легрэ прямо. — А еще, что он привык к такому обращению и желает его.

— И вы пожалели его?

— Да, пожалела, — ответила девушка. — Ему было очень плохо. Он говорил, что его бросили... — короткая пауза наэлекрилизовалась. — Вы его бросили, барон. Так он сказал.