Вся наша жизнь - игра

— Мама, папа, пожалуйста, не заставляйте Луа отказываться от неё! — вдруг вмешалась Лука. — Он так радовался, когда ему, наконец, подвернулась эта возможность.

— Лука, дорогая, но мы же всем вас можем обеспечить... После того что произошло, мы просто обязаны исправить всё! — мама, похоже, всё ещё не понимал что меня не надо "отпускать". Однажды потеряв меня, она боялась потерять меня вновь.

— Мам, пойми, Луа тоже любит тебя! Но запереть его дома, всё равно, что обрубить крылья птице! Луа, он всегда поддерживал меня, был рядом в трудную минуту... — у сестры на глазах появились слёзы, но она продолжала рассказывать обо мне. — Если бы не Луа, я бы уже умерла. Он столько раз выхаживал меня. Столько раз спасал. Я жива только благодаря нему!

— Дорогая, видимо у нас нет выбора. Наши дети действительно выросли быстрее, чем мы успели это заметить, — вздохнул папа, обняв маму. Та, хоть и со скрипом на сердце, но согласилась. Увидев это, он улыбнулся мне. — Ну, вот Луа, ведь этого ты хотел? Всё-таки мы слишком провинились перед вами и это меньшее что мы можем сделать.

— Не беспокойся, Пап. Я подготовил для вас несложное испытание, чтобы проверить вашу решимость признать нас как своих детей, — серьезно ответил ему я. Родители непонимающе посмотрели на меня, а мой взгляд внезапно сделался жестким. Такому обучиться несложно, когда вертишься в тех кругах, где верчусь я. — Или вы думаете, что мы вот так вот просто примем вас с распростертыми объятиями? Не отрицаю, и Луке и мне хотелось бы этого, однако я не могу этого допустить. Впрочем, первую часть проверки вы уже прошли.

— Не вмешиваться в твои дела? — спросил папа. Мама ещё только соображала, а вот он уже начал догадываться.

— В точку! Если бы вы воспротивились, тогда бы не было смысла во второй проверке, — ответил ему я. — Теперь, касательно второго этапа. Как не сложно догадаться, если первая касалась меня, то вторая будет касаться Луки.

— Только не говори мне, что Лука тоже работает? — ужаснулась мама. Боюсь даже представить, что она там себе навоображала. Хотя, что тут думать.

— Нет, я старался обеспечивать нас сам. Хотя твои предположения недалеки от истины. Были те, кто желал сделать то, о чём ты подумала с Лукой. Однако чудом ситуацию удалось разрешить, — я спокойно смотрел на то, как мама, раскрыв глаза от ужаса, слушает меня. Жестоко конечно, но, кажется, родителям положено знать подобные вещи?

— Луа, хватит драматизировать, — фыркнула сестра. Оно и понятно, тут и дурак догадается, о чем мы говорим "между строк".

— Лука, это правда было? — спросил папа серьезно, пока я наливал маме воды и протягивал ей успокоительное. Сестра посмотрела на отца, потом на маму, а потом вздохнула.

— Правда, за исключением того, что Луа тоже хотели использовать для этого, — "сдала" меня сестра.

— Ладно, хватит обсуждать это прошлое, — прервал я её рассказ, а то того и гляди начнет рассказывать что это было за "чудо", что "спасло" нас. — Касательно проверки, которая, как я уже говорил, касается Луки, то она не сложная. Вам всего лишь надо будет поспособствовать тому, чтобы Лука смогла без проволочек сдать экзамен, чтобы получить Лицензию на управление ди-вилом.

— Прости, что? Но... но вам же одиннадцать лет! Зачем вам... Постой, ты говоришь Луке? А почему не просишь, чтобы тебе? — папа, похоже, совсем запутался. Мама же вообще ничего не понимала. Но вот до него дошло, что именно я сказал. — Погоди, Луа, ты хочешь сказать, что у тебя уже есть ди-вил и Лицензия на его управления? Но откуда?

— Последствия моих неверных решений, ошибок, — пожав плечами, ответил я. Для меня это, образно говоря пройденный этап, а вот мои родители слышат об этом впервые. — Ты, наверное, слышал о нелегальных дуэлях? Такие проводятся, в том числе и на ди-вилах. Какое-то время это было моим единственным заработком. Приходилось вертеться, чтобы не подохнуть с голоду. Там я и получил как ди-вил, так и Лицензию на его управление. Можешь не беспокоиться, всё законно. Нет минимального возраста. Тут важно доставать до органов управления и знать правила. Просто, как правило, сами экзаменаторы валят тех, кто младше четырнадцати. Меня же не валили, по настоятельной просьбе тех, кому это было выгодно. А вот с Лукой... Мне хотелось бы, чтобы вы помогли ей.

— Лука, но ведь это опасно! Ты действительно этого хочешь? — спросила её мама. Лука сначла посмотрела на меня, но лишь пожал плечами и кивнул ей. Пусть сама определяет, хочет она этого или нет.

— Да, — улыбнулась она. — Всякий раз, когда я вижу Луа на ди-виле, замечаю, как он радуется этому. Мне всегда хотелось покататься вместе с ним. Он уже научил меня управлять им.

— То есть, стоит нам помочь с получением Лицензии и всё? Вы нас простите? — не веря своим ушам, спросил папа. Я вздохнул и покачал головой. Похоже, он ничего не понял.

— Не говори глупостей, Пап. Мы с Лукой уже давно вас простили, — я улыбнулся ему, а затем продолжил. — Вопрос не в этом, а в том насколько вы изменились сами. Мы с Лукой не требуем от вас оставить вашу карьеру и проводить всё время с нами. Даже в Нео-Домино Сити возвращаться мы не требуем. Просто навещайте нас почаще. Хотя бы ради Луки.

Они переглянулись друг с другом, а потом просто обняли нас. Больше не было нужно слов. Всё было сказано и объяснено. Оставалось теперь провести время друг с другом. Давно мы с Лукой так не отдыхали и не веселились. Впрочем, я особо и не веселился. Лишь наблюдал за своей сестрой. От родителей не укрылось моё нерадостное настроение, но поделать с собой ничего я не мог, в чём и признался им честно. Мелькнула даже мысль что для них даже будет лучше держаться от меня подальше, иначе моя мрачная рожа всё время будет вызывать у них чувство вины. Впрочем, это все мелочи. Мрачным я становлюсь не столь часто.

В этот же день по настоянию родителей мы всё-таки переехали в гостиницу. Они раскошелились на роскошный пентхауз одной из самых шикарных гостиниц, в Верхнем районе Нео-Домино Сити. Впрочем, раскошелились — громко сказано. Для них такие суммы — не деньги, учитывая их доходы и то состояние что оставили им их родители.

Это был даже не совсем пентхауз, а целый двухэтажный особняк на крыше небоскреба. А посреди "двора" — огромный бассейн. Куча удобств и всё высшего качества и за баснословные деньги. Вот только родители просчитались, если надеялись впечатлить меня этим. Это Лука по-детски радовалась и бегала вокруг, рассматривая, что тут ещё есть. А вот мне роскошность апартаментов приелась уже спустя десять минут нахождения в них. Поэтому я просто развалился на шезлонге возле бассейна и наслаждался минутами покоя.

— Луа, уже скучаешь? — спросил папа, подойдя ко мне и присев на соседний шезлонг. Мама же была с Лукой. Их голоса были слышны внутри. — Тут ведь столько всего интересного, а ты нос воротишь. Неужели тебе не нравиться? Мы с мамой подумали, что вам тут будет хорошо жить. Тут даже есть горячая вода.

На это оптимистичное заявление я заржал, а папа меня поддержал. Всё-таки умеет он быть хорошим отцом, когда хочет.

— Да, с этим я даже спорить не буду. Эх, придется отвыкать ходить за дровами по соседним развалинам. Хотя тут даже развалин нет. Что за жизнь? — посетовал я "удрученным" тоном, после чего мы опять рассмеялись. — Нет, Пап, мне всё нравиться. Раньше я... Кхм, ладно. Не будем про то, что раньше, а то я чувствую себя сволочью, когда упоминаю прошлое. Знаешь, у русских есть такая поговорка: "Кто старое помянет, тому глаз вон"

— "А кто забудет — оба", — продолжил он за меня и серьезно так посмотрел на меня. А мне на секунду показалось, что передо мной не отец, а Берия Лаврентий Павлович. Впрочем, наваждение прошло ещё быстрее, чем появилось. Мой отец вновь был прежним. — Да, я тоже слышал её однажды, когда был в командировке в Москве. Потому и знаю её продолжение. Мда. Ладно, ты прав, хотя и не мне говорить тебе об этом. Хорошо, обещаю тебе больше не делать мрачное лицо, если ты упомянешь своё прошлое. На счет мамы не обещаю, а вот я — крепкий орешек!

— Не знаешь ты, пап, ЧТО ты мне обещаешь, — покачал я головой, откидываясь в шезлонге. Раз он со мной настолько откровенен, может быть мне тоже стоит кое-что рассказать? — Ведь то, что я рассказал тебе, является всего лишь верхушкой айсберга. Большую часть я не осмелюсь тебе рассказать не то что сейчас, а боюсь вообще никогда. Боюсь, потому что боюсь.

— Луа, что случилось? — папа не на шутку напрягся и, пересев ко мне, положил мне руку на плечо. — Расскажи мне, что тебя беспокоит! Ведь я твой папа! Я приму тебя таким, какой ты есть. Не человека же ты убил, в конце концов?

— А что если действительно убил? — ответил я и устало посмотрел на него. Не хотелось мне этого говорить, но... Когда от меня не скрывали печальной правды и впоследствии я был за это благодарен. Может, стоит также поступить и с отцом? Пусть сразу решит для себя, действительно ли принимать меня или же наоборот, прогнать.

— Надеюсь, ты шутишь, — опустив голову, произнёс он. И только сейчас до меня дошло, насколько он молод. На вид ему было не больше тридцати. Однако сколько точно я, если честно, вообще не знал. Просто никогда не интересовался.

— Сколько тебе лет? — спросил я его вместо ответа. Голос мой прозвучал слишком сухо. Папа недоуменно посмотрел на меня, а потом вновь опустил голову.

— Двадцать семь. Маме тоже, — ответил он мне. А я мысленно присвистнул. Если взять в расчет мою первую жизнь, я получается старше его. — Так получилось, что мы с вашей мамой поженились, когда нам было семнадцать.

— Мда, это многое объясняет, — покачав головой, произнёс я. Ранний брак, ветреные головы. Неудивительно, что нас забыли. — Ладно, будем считать, что в том, что произошло, вашей с мамой вины нет. И уж тем более тебе незачем винить себя в моих ошибках и моих... преступлениях.

— Луа, что за преступления? Ты правда убил человека? Что там случилось? — обеспокоенно спросил он, а в его глазах плескался страх. Но боялся он не меня, а за меня.

— Помнишь, я говорил про "чудо", которое помогло нам с Лукой избежать беды? — он кивнул. — Тот ублюдок приставал к ней и хотел продать её в притон. И меня заодно. Для развлечения клиентов побогаче. Знал, сволочь, что мы живем одни. Вот только сначала он решил сам попользовать нас. А точнее меня, "чтобы не портить более ценный товар". Хех.

— Луа, если тебя тяжело, не рассказывай... — предложил мне папа. В ответ я отрицательно покачал головой.

— Лучше расскажу сейчас, а то потом будешь ещё меня жалеть, — спокойно произнёс я. — Тот гад решил начать с минета. Впрочем, собственно этим дело и закончилось, когда я откусил ему его "хозяйство". Не стоило ему пихать его мне в глотку. В итоге он сдох прямо передо мной от потери крови. Я до сих пор помню её сладкий привкус. Не смотри на меня так. Я ничуть не жалею что сделал. Нечего было пытаться изнасиловать меня. Хорошо хоть Лука тогда догадалась отвернуться и не видела, как он подыхал. Я запретил ей смотреть.

— А что Секьюрити? — спросил отец спустя минут пять, когда немного пришел в себя, и его лицо вновь вернуло себе свой цвет вместо мертвенно бледного.

— А что Секьюрити? Они в том районе в лучшем случае раз в полгода появятся, — ответил я, пожав плечами. — Да и я как-никак в здравом уме был, чтобы дожидаться пока дружки того ублюдка заявятся к нему на хату и застанут нас на горяченьком. Впрочем, как я слышал, Секьюрити делу даже хода не давали! Слишком характерная рана и следы зубов, А-ха-ха-ха!

Папа сидел рядом со мной, но я видел, что его мысли сейчас далеко от меня. Загрузил я его знатно. Вообще сегодняшний день выдался для наших родителей куда большим потрясением, чем я планировал. Все те ментальные закладки что стояли, давно слетели с их разумов. А то что я рассказал отцу... Слишком тяжелый груз для него. Сев на шезлонге, я тронул его за плечо. Тот повернулся ко мне. Вот только его глаза были на мокром месте. Прямо как в дрянной мелодраме. Я отвернулся, чтобы не видеть его слез. Хотя я и увидел, что хотел и даже больше, благодаря его реакции на мой рассказ, вот только почему на душе так погано?

— Не стоило мне рассказывать тебе этого, — произнёс я, вставая. Сложив руки на груди, я приблизился к краю бассейна. Вода была лишь немного подернута рябью из-за залетающего сюда из-за ограды ветра. Я указал рукой на воду и продолжил. — Как я и говорил, моя жизнь подобна айсбергу. То, что видит иной глаз, является лишь малой частью, возвышающейся над водами океана. Большая же как всегда скрыта под поверхностью. В ней скрыты многие тайны, поведать тебе которые я не могу. Я не хочу причинять тебе боль своими словами.

— Ясно, — кивнул он, успокоившись. — Эх, а я ещё называл себя "крепким орешком".

— Пап, играть героя в фильме и быть таковым по натуре — две разные вещи! — с улыбкой произнёс я. — Впрочем, будь твоя реакция иной, мы бы сейчас разговаривали также по-иному.

— Реакция? Ты хочешь сказать, что это тоже была твоя проверка? — на меня выпучили глаза, а потом, схватившись ладонью за лицо, отец с тоской рассмеялся. Наконец, придя в себя в очередной уже раз, он тоской посмотрел на меня. — И долго будут продолжаться эти проверки?

— Больше их не будет. Признаю, я переборщил с этим, — я чуть приподнял руки в жесте, как будто показывая, что сдаюсь. — Прости. Просто привычка не доверять никому уже въелась мне сюда.

Я указал рукой на голову и папа понимающе кивнул. Мы помолчали.

— Ты... действительно вырос, Луа, — произнёс он, прервав молчание. — Наверное, никудышный из меня отец, да?

— Против фактов не поспоришь, — покивав, согласился я.

— Эй, мог бы для приличия не согласиться, — возмутился он. На это я лишь усмехнулся. — Я так понимаю, о твоих откровениях лучше маме не говорить, так?

— Конечно. О них действительно лучше никому не говорить, — я хмыкнул. — Даже было бы лучше, чтобы ты забыл о них.

— Забудешь такое... — покачал он головой. — Луа, такое невозможно забыть.

— То есть, если бы была такая возможность, ты бы забыл, — задумчивым тоном констатировал я. После чего посмотрел ему прямо в глаза и проник ему в разум. Это действие заняло не более пары мгновений. Истинное отношение моего отца ко мне я выяснил, а значит можно "вознаградить" его. Блаженство в неведении, кажется так? Когда отец очнулся, он уже не помнил, о чем мы говорили. В его разум я поместил совершенно иные слова. Тут к нам подошли Лука с мамой. Я повернулся к ним и улыбнулся. — Ну, как нагулялись?

— Да, так, — загадочно произнесла Лука и только теперь обратила внимание на папу. — Луа, что ты такого сказал папе, что он весь красный? Опять свои пошлые анекдоты рассказывал?

— И ничего они не пошлые! А очень даже жизненные! — возмутился я.

Эпилог.

После этих драматических событий, наша жизнь стала налаживаться. Факт практически тотального уничтожения Колизея и его зрителей не прошел мимо прессы, и это событие освещали в новостях очень плотно. Да и слухи что гуляли едва ли не повсеместно, обрастали такими подробностями, что волосы вставали дыбом. И хотя "все всё знали", никто ничего толком не знал. Было много версий и все они разнились. Но примерно в половине фигурировало мое имя. На форумах гуляли целые теории о том, как Палачу Стингеру это удалось провернуть, почему он это сделал и что будет дальше вообще. Была целая куча комментариев как с осуждением моих действий, но ещё больше тех, что наоборот одобряли устроенную мной резню. Даже не знал что у нас столько воинственно настроенных людей.