Дитя магии

— Кто он такой? — шепотом спросил я у Калле. — Ты его знаешь?

— Наверно, охранник из дворца, — отозвалась она неуверенно, украдкой обернувшись через плечо. — Кажется, новенький, я его не помню, но меч... Меч как у папиных охранников. Похоже, что о моем возвращении знали...

"Зря таились, выходит".

Вот именно... Но на простого охранника парень не тянет. Слишком уверенно и солидно выглядит, не похоже, что штаны во дворце просиживает. И доверять ему определенно не стоит.

Мы гуськом прошли по тропке меж двухэтажных домов и вышли на широкую оживленную улицу. Я отвлеклась от своих подозрений и завертела головой, глядя по сторонам. Поздний закат зажигал в окнах яркие свечи, теплый ветер ласково ворошил кроны цветущих яблонь и доносил откуда-то эхо струнных, по улице сновал народ, на ходу обмениваясь приветствиями и последними сплетнями. И люди здесь мирно сосуществовали с магами. Из любопытства я принялась считать и тех, и других. Человек, волшебник, человек, волшебник, волшебник, человек... И никто не смотрел ни на кого косо, не искал отличий или повода унизить.

Мимо прошествовала влюбленная парочка. Я прищурилась, изучая ауры обоих. Она — чародейка, он — нет. И дела у них, похоже, идут вполне неплохо: милуются, склонившись друг к другу, шепчутся о своем... Тоже, что ли, скоропостижно влюбиться?

"А что, это дело".

Тьфу, не каркай... Это была злая шутка. Будто у меня проблем мало...

Я оглянулась на нашего провожатого. Он невозмутимо шествовал в двух шагах от нас и зорко смотрел по сторонам. И его повадки снова меня насторожили. Нет, подозрительно даже не то, что он опять принюхивался, — скорее, то, что приглядывался. Вернее, как приглядывался. Так крупный сытый хищник идет по лесной тропе: неспешно, спокойно, расслабленно, но взгляд — напряженный, ищущий, готовый к неожиданностям. И носом так и водит по ветру. На верийца — Белого волка — похож, когда тот в человечьем обличье изучает свои владения... Потомок-полукровка, что ли? "Чистые" сейчас редкость, почти всех истребили.

— Ты уверена, что он простой охранник? — тихо спросила я у Калле.

Она лишь пожала плечами.

"Не понимаю, что тебя в нем не устраивает? Вполне приличный молодой человек. Бери на заметку".

Не знаю. Не верю я ему, и все тут.

"А кому ты вообще веришь? Для тебя только деревья да мы, животные, — не негодяи и не предатели".

Это еще с какой стороны посмотреть, особенно касаемо негодяйства...

Мы дошли до квартала Купцов, и вышли на рыночную площадь, где меня оглушил шум многочисленных голосов. А аромат в воздухе витал и вовсе непередаваемый — этакая смесь свежих цветов и дыма, гниющих овощей и немытых тел. Я брезгливо сморщила нос:

— Какой ужас...

— Привыкайте, если хотите здесь жить, — заметил наш проводник.

— Послушайте, — сквозь зубы процедила я, — будьте так любезны, не встревайте, когда вас об этом не просят. Нам вполне хватает одного вашего "приятного" общества.

"Отлично, Лекс. Ты — сама любезность".

— Не имею привычки хамить незнакомым людям, если они сначала не хамят мне, — буркнула я.

"А что, по-твоему, ты сейчас сделала? Бедняга аж растерялся".

— А пусть не лезет, куда не надо, — отрезала я, но оглянулась: наш провожатый и правда вид имел озадаченный. И поделом.

Калле цепко взяла меня за руку и решительно повела в самое сердце шумящей и гомонящей толпы. Маленькая и верткая, она ужом проскальзывала в самые узкие щели, а я, наступая на чужие ноги и края длинных юбок, постоянно извиняясь, старалась не отставать. И подавляла в себе настойчивое желание сбежать прочь из города, в родной и любимый лес, где нет шума, давки и криков. Где нет людской пустоты и преград между живыми существами. Небо, кажется, вслед за магами я начинаю ненавидеть и людей... И большие города.

"Потрепи. Девочка и выбрала самый короткий путь до дворца".

Я мужественно терпела. И даже почти притерпелась. И сначала перестала зажимать нос и дышать ртом. А потом сквозь вопли зазывал, крики торговцев и ругань покупателей различила тихие ласковые звуки музыки. И навострила уши: незнакомая струнная мелодия бередила душу. И, повинуясь внутреннему голосу, я пошла на "голос" музыки.

— Лекс, ты куда? — уцепилась за меня Калле.

— Хочу увидеть музыканта, — очень хочу. Меня тянуло к нему... как айта к Вэлу за тьмой. Непреодолимо. И я пошла на поводу ощущения.

Естественно, все увязались за мной. Рыская меж ярких торговых рядов, я перестала обращать внимание на происходящее, за что едва не поплатилась самым святым — своей свободой.

— Дей-ли, красавица! — мой путь преградил толстый низкорослый торговец с хитрым выражением на смуглой физиономии. — Купи персик!

— Нет, благодарю, — буркнула я.

Отравят еще...

"Это безвредный южный фрукт".

— А сливу берешь? — не унимался он. — Или вишню? Вкусное, сочное, свежее — и только для вас!

— Я же сказала — нет!

Торговец надул пухлые губы, потеребил задумчиво яркий головной платок и опять расцвел в щербатой улыбке.

— Ты новенькая, да? Первый раз здесь? Прими подарок — дань гостеприимства! — и вынул из кармана золотой браслет: — Бери, красавица, твой теперь! И будь в Аджите как дома!

Я покосилась на безделушку и уже не смогла отвести от нее глаз. Прежде я равнодушно относилась как к платьям, так и к украшениям, но это... Браслет, казалось, ожил: золотые звенья играли на солнце и слепили глаз, мелодично звенели — и звон... становился понятым. И уже вкрадчивый шепот на грани сознания шипел: "возьми, надень!..". Как зачарованная, я протянула руку, но наш проводник оказался проворнее: нелюбезно отпихнул меня в сторону и съездил торговцу по хитрой физиономии. Тот с визгом отлетел в одну сторону, а браслет — в другую. Я и возразить ничего не успела, когда парень крепко схватил меня за предплечье и потащил за собой.

— Что это значит?.. — рассердилась я, безуспешно вырываясь.

Сильный, зараза...

Провожатый отыскал меж рядов проулок, затащил меня туда и, отпустив, пояснил:

— Вам вообще не следовало разговаривать с этим человеком, — и выглянул из-за угла дома, махнув рукой Калле.

— Почему? — я хмуро скрестила руки на груди.

— Это не простой браслет, а он — не простой торговец. Это хаши, многоженец. Та, кто надевает предложенный браслет, навсегда забывает свое имя и теряет свободу. Браслет поглощает "я" жертвы, стирает память и личность. Полностью.

Я вытаращилась на него. Парень серьезно кивнул.

"Очевидно, это не шутка".

— Зараза... — пробормотала я.

Я вспомнила опутывающую разум зачарованную сеть и звенящий голос браслета. И как таких проходимцев земля носит?.. Я решительно устремилась к торговым рядам, но ушла не дальше преградившей путь руки.

— Вы куда?

— Я тоже хочу врезать этой скотине по... самомнению!

Провожатый улыбнулся, и в его теплых карих глазах вспыхнули озорные огоньки.

— Не стоит, — примирительно заметил он. — Наверняка он уже куда-нибудь удрал — и не поймать, и следов не найти.

— Точно? Какая жалость...

"А парень-то спас тебя от участи весьма незавидной".

Шейтар сунул нос в проулок и красноречиво фыркнул. Мимо него ужом проскользнула Калле с айтом в руках.

— Ты как? — взволнованно спросила она. — Лекс, я же говорила, здесь надо быть осторожнее! Все в порядке?

— Частично, — я вздохнула и повернулась к парню: — Благодарю.

— Не за что, — он склонил голову и, зараза, опять начал принюхиваться. — Лекс?

— Угу.

— Меня зовут Элвин.

Вот так наша тень и решила себя раскрыть.

— Очень приятно.

"Рад за тебя".

Уймись уже!..

Напевная струнная мелодия доносилась с соседней улицы, и первым теперь пошел Элвин. Мы с Калле побрели следом, и между нами вклинился Шейтар.

"А мне здесь нравится".

— Тьмы много? — усмехнулась я, погладив его по боку.

"Чувствуешь? Согласись, наживное место, совсем как у ру...".

Я дернула его за гриву и прошипела:

— Если ты, подлец, еще раз напомнишь...

Элвин оглянулся и недоуменно поднял брови. Я прикусила язык и уставилась себе под ноги. Хочу в лес...

"Все, молчу".

Музыкантом оказался седой старец с навсегда закрывшимися глазами и коричневыми пятнами на коже морщинистых лица и рук. Сидя на лавке под раскидистой яблоней, он рассеянно перебирал сухими узловатыми пальцами крошечную четырехструнную укулеле и слушал ветер. А тот срывал с веток отцветающие розовые лепестки, устилая им неровную дорожку к дому, лавку и потертый балахон музыканта, гремел черепичной крышей, поднимал пыль и путался в длинных седых волосах. И рассказывал. О чем?..

Словно почувствовав наше присутствие, он перестал играть и поднял голову.

— Подойдите, дей-ли, — улыбнулся он. — Да продлят вашу жизнь звезды.

— Лекс, ты что, не ходи!.. — прошептала Калле, уцепившись за мой пояс.

— Мой вам поклон, ваша милость.

Калле уставилась на него, разинув рот, а я внимательно присмотрелась к ауре старца. Фиолетовые всполохи. Провидец.

— Скажите мне, — тихо попросила я и села рядом.

Шейтар поднял голову и флегматично зажевал яблоневую ветку. Калле, помедлив, устроилась рядом со мной, обняв Чудика, а Элвин сел на крыльце, облокотившись о колени и спрятав нос в сомкнутых ладонях. Поди опять нюхает... Музыкант небрежно пробежался пальцами по струнам.

— Дитя, вы все знаете о себе, — протянул он нараспев. — Предназначение как проклятье, выбор между жизнью и смертью и путь во тьме...

Мои спутники дружно навострили уши. Даже Шейтар перестал жевать. И следующие слова старца я услышала мысленно, когда он коснулся моего плеча:

Время рассветное — время закатное,

Стелется под ноги путь в безвозвратное,

Будет и радостно, будет и холодно,

Будет и сумрачно, будет и поровну -

Жизнь на двоих поделенная высшими,

Мрак в свете звезд — воедино, возвышенно,

Встречи случайные — встречи нарочные,

Скоро - нескоро ли, долго ли — коротко,

Будет и боль на дорогах нехоженых -

Будешь и ты на себя непохожая -

Тьму на себе и в себе замыкая,

Жизненный свет из других призывая.

Я потерянно посмотрела на старца, а он улыбнулся, замолчал и вновь начал перебирать тонкие струны. Шейтар разочарованно фыркнул и яростно захрустел откусанной веткой. А я вспомнила. Замок мэтра Звездочета и — отражение в зеркале. "Будешь и ты, на себя непохожая..." Если есть тьма, должен быть свет. Для равновесия.

"Шейтар?", — я сосредоточенно нахмурилась.

"Знать ничего не знаю".

"Врешь подло! Я же чувствую!.."

"Не подло, а нагло. Точка, Лекс. Всему свое время. И, когда оно придет, ты получишь право задавать нужные вопросы, основанные на знаниях, а не случайных символах. И все поймешь наверняка".

— Благодарю вас, — я метнула на жеребца хмурый взгляд и встала.

— Да не погаснет свеча вашей души.

— Да озарят ваш путь звезды, — привычно ответила я.

Закат догорал, и до дворца мы шли пустеющими улицами и в полном молчании. Я переваривала предсказание и слова Шейтара, а о чем думали все остальные, меня не волновало.

Парочку караульных, зевающих на скамье у врат, мы своим приходом не удивили. Калле совсем притихла, из-за моей спины наблюдая за возней караульного, отпирающего створку.

— Все, знает... — обреченно пробормотала она.

Я цепко подхватила ее под локоток и отвела в сторону, краем глаза отметив, как Элвин тихо заговорил со вторым караульным.

— А ты уверена в том, что на охоту ездила? — вкрадчиво осведомилась я.

Калле покраснела и опустила очи долу, ероша ободранным носком туфельки дорожную пыль.

"Сбежала, и это ясно, как день".

— А обманывать взрослых — нехорошо, — строго заметила я.

Точно Иф сказал, у нее редкий дар — втираться людям в доверие.

— Папа меня помолвить хотел с каким-то старикашкой с севера! — чуть не плача, пробурчала блудная дочь.

— А мама что?..

— А маму я не помню...

Я обняла ее за плечи.

— А из-за городских ворот ты как выехала?

— В стене с востока потайной ход есть, за кустами малины, — призналась она. — Мой пони через нее прекрасно пролез... А потом все правда — он меня сбросил и удрал...

— Нельзя так, — я осуждающе качнула головой. — Нельзя смотреть на своего ребенка как на товар или как на решение проблем...

"Такова участь большинства мира сего".

И Шейтар, как обычно, закончил разговор такой фразой, на которую ответить было нечем. И невольно опять напомнил — о моей участи. Я ведь вроде как тоже... не просто путешественница.

Так, соблюдая относительное молчание, мы подходили к концу нашего сумасшедшего приключения. По мощеной дорожке пересекли ухоженный парк, поднялись на крыльцо и вошли во дворец через предупредительно распахнутые двери. Собственно, вошли туда только мы с Калле и Элвином. Жеребцу и айту велели ждать снаружи.

"Лекс, если что — помни о даре мэтра Звездочета".

Сам же говорил, чтобы я его берегла.

"Ты себя береги. А заклинания... а тьма с ними".

Дворец меня разочаровал. Да, большой — пять этажей, да, стоит в центре города, обнесенный собственной стеной, да — дворец. Но и только-то... В сказках они гораздо необычнее и интереснее: стены в оружии и картинах, а не в картах каких-то, ковры на полах и шкуры, а здесь...

"А ты чего ждала?".

Чего-чего... Золота, камней драгоценных. И в таком количестве, чтобы глаза слепило и зависть пробирала. Черная.

"Ругала Калле за то, что она сказкам верит, а сама чем лучше?".

Ничем. Но если спросишь, чем хуже — расскажу во всех подробностях.

"Нисколько не сомневаюсь".

— Прошу! — слуга распахнул перед нами дверь.

Я удивленно моргнула. Опять с Шейтаром заболталась и весь путь до обители владыки Аджита пропустила... Обитель, кстати, тоже была так себе. Его милость сидел за столом в комнате, заставленной шкафами с книгами, и писал, ероша светлые волосы. Хоть не в спальню на ночь глядя привели...

При скрипе двери владыка поднял голову и взглянул на нас. Калле испуганно спряталась за мою спину. Ее отец нахмурился, а я невольно обратила внимание на их сходство: кудрявые светлые волосы, голубые глаза, тонкие черты одинаково упрямых лиц.

— Приветствую, дей-ли... Дочь, подойди! — строго велел владыка.

Я отступила в сторону и слегка подпихнула Калле к столу. Та, жалко шмыгая носом, выползла пред отцовы грозны очи. Я приготовилась защищать девчонку от праведного (и заслуженного) гнева, но опять была обманута в своих ожиданиях. Хорошо хоть, в худших.

— Калле!.. — владыка быстро вышел из-за стола, присел и сгреб дочь в охапку. — Зачем же так?.. — и запнулся, покусывая ус. — Со мной зачем?..

— Я не хочу замуж... за того... — выкручивалась из его рук дочь.

Вот и еще одна родственная черта...

— Я же пошутил... — прошептал он сипло и прочистил горло: — Припугнуть хотел, чтобы не шалила и слушалась...