— Сватов ли? — помрачнев ее пуще, поглядел он прямо на Лиотанского — Что-то имею я сильнейшие сомнения на сей счет. Ты слыхал ли когда, чтоб в доме Рассвета хоть единожды случался столь высокий брак — и смешанный?

Лиотанский не стал изображать раздумия старательные, ибо не бывало такого никогда, за всю истории, весьма и весьма долгу, существования этого древнего дома и фамилии уважаемой.

— То-то же и оно. Так что, с твоей, и божьей помощь, едва только — Мара помолчал, и повторил — едва только Веле мою вызволим — увезу ее. Не для утех монархам рождена моя девочка.

— Второй Александр тебе тоже кавалером не кажется подхоящим? — хмыкнул в усы магистр.

— Лиотанский, ты, видать, в отдыхе нуждаешься — сумрачно ответствовал Мара, и оглянулся на окна, выходящие в сад — вампир-наемник, да еще и Ниррийский. Сколько они знакомы-то? Ну и, полагаю, Ниррийский, не будем забывать, истинный вампир...вампиры страсть, как любят живучих. Сам же знаешь. Еще со времен Жребия жалуют.

В далекие и темные времена, когда инкубы и суккубы, да и вообще всяческие демоны запросто расхаживали по светлому миру, а вампиры, первородные, истинные, имели в своем распоряжении самых настоящих рабов, самых разнообразных рас и кровей, раз в году, в день воистину черный, вампирский король правил Жребий.

Самые стойкие и сильные невольники, и только лишь по собственному желании и прошении официальному, рисковали выступить против любого истинного вампира, имя которого выпало им Жребием.

И исход битвы либо даровал рабу свободу, либо, как вполне понятно, смерть.

Однако же не так уж и редко, случалось так, что исходом такой битвы становилось явление миру обращенного вампира. Потому как вампиры истинные, хоть и были тогда под стать жестоким времена, дураками не были совершенно. И, будучи племенем малочисленным, лишенным дара рождения, выбирали лучших из лучших, ширя свой род в самой сильной крови обращением.

Разумеется, было это давно. Уже и упомнить об этом можно с огромным трудом, и среди людей очевидцев Жребия вот уже несколько столетий не ходило под солнцем. Однако вампиры, древнее раса, носили в себе не только воспоминания — жажда лучшей крови неистребимо жила в не-мертвых испокон веков.

— А откуда это у Ниррийского сведения такие-то, чай, не нянчился он с девицей твоей? — сурово испросил некромант, с укоризной глядя на оборотня.

Оборотень укоризну во взгляде понял сразу, и помрачнел еще больше, ликом своим имея схожесть с тучей грозовой.

— Ты, Сириус, что-то стал чрезмерно говорлив — молвил магистр — и на кой ты истинному вампиру-то такие страсти рассказывал?

— Ну так нашел-то он ее как молниеносно? — парировал Сириус, жуя — Раньше меня! О, как!

— Но никак не раньше меня — не задержался с ответом некромант, и поднял для вескости палец вверх — и, заметь, что поразило меня не до глубин души самой, не раньше Его Величества! Я, признаться, когда в экипаже его, в капоре, узрел, да еще и под своей манеры мороком — едва не упал с лавки!

— Ну ты сравнил же — Мара задумчиво окинул взглядом порядком опустевший стол — Его Величество, хоть и монолит неприступный, но про Неясытев Цвет услышав, прямо с собой не совладал, припоминаю. А такого за ним замечено не было. Не считаешь же ты, что я всерьез сумел бы рассчитывать, что мне на посылках монарха дроу за внучкой отправить удастся правильными словами? Я же не выжил из ума, Лиотанский. Мне в фантазиях самых разнузданных не могло привидеться, что Владыка на кой-то увяжется за ней, да ее и в дамском платье! Так что тут я ставки на Ниррийского делал, он землю грызть может знатно, ежели на свою пользу.

Приснопомянутый Ниррийский, грязный, как молодой поросенок, тяжкой поступь прошествовал в залу, щурясь недобро сквозь пыльные ресницы.

— Ежели вы закончили лясы точить — прошипел он, шумно дыша при этом — то извольте следовать за мной! Или я сейчас вместо земли вас, господин Мара, прямо тут и погрызу. И вопросы наличия в меню крови решены будут, и в покое вы меня оставите наконец-то!

— Ой ли? — насмешливо заиграл бровями Сириус, однако руки об скатерть тонкого шитья тщательно вытер, заставив магистра Лиотанского скорбно завздыхать тут же.

— Иди уж, что ли — молвил он, обвинительно глядя на Сириусовы руки — сам же юношу изводил. Только не до смертоубийства, прошу вас, дела у нас, дела.

— Я, магистр, старше вас — проскрежетал юноша кровожадно.

— Вот что-то не могу я углядеть этого в вашем поведении, господин Ниррийский — не полез в карман за ответом некромант, и явственно попал в цель таким высказывание. Ибо господин Ниррийский снова мученически схватился за свои собственные волосы.

— Ни слова более, магистр — процедил он — ни слова. Сириус, или ты идешь, или я за лапы тебя тяну.

Сириус Мара внезапно осознал, что на душе хоть сколько легче становится и без мордобитий, до того ему радостно стало колоть вампира посредством исключительно речевых оборотов.

— Что, деточка, замучился ревностями? — ткнул он пальцем в небо, сам не ведая, причем тут ревности.

Вампирские глаза стали ева ли не красными, и ноздри раздулись со значением.

— Ревностями?! — выплюнул он, сложив каким-то диковинным образом губы, словно вознамерился огнем плюнуть — Ты только достань ее от линнов, а уж он мигом ее в наложницы примет, с огромным удовольствием! То-то стараться готов! Мало она перенесла, так пусть еще и любовницей бесправной поживет, чего уж! — вампир не посчитал нужным уточнить, кто этот таинственный он, но вопросов разъяснительных не последовало, все и без них смекнули, на кого это намеки.

Магистр Лиотанский, в который раз уже, подивился тому, насколько странные темы для дебатов нынче в фаворе. С учетом того, что Велея покамест ее даже от линнов не высвобождена. И как это сделать — пока ее четкого плана нет ни у кого совершенно. Хотя, тут же решил магистр, от того, пожалуй, обстановка нынче так накалена. Посему предпочел воздержаться от высказываний своего недоумения, а только мирно внимать.

— А ты значит, для нее совершенно безопасен, как же, как же. Ночью в оранжерею заманивал, свободу, мне рассказывали, сулил...

— Пальцем не тронул, и в оранжерее не успел, опередили меня!

— А я вот и не волнуюсь о пальцах твоих, не волнуюсь! Уж не от пальцев твоих ей беречься надобно!

Вампир и магистр поглядели на Сириуса Мару странно, и вампир закатил глаза.

— Ты, Сириус, постыдился бы такие пошлости в применении к внучке своей упоминать!

Мара поглядел на вампира озадаченно, похлопал секунду глазами, и внезапно налился багровым румянцем, грохнул кулаками, обоими, по столу, и вскочил, как ошпаренный.

— Зубы!! Про зубы я говорил, умертвие рыжее!!! Икла вампирьи! А ты об чем это тут возмечтать посмел, а?!!!

Схватил дивной красоты графин со свежим лимонадом — и плеснул прохладный нектар вампиру в разгоряченное лицо.

Где-то в коридоре, весьма своевременно и к месту, что-то пронзительно взвыло — и смолкло.

Звук этот показался всем собравшимся настолько подозрительным и многозначительным, что вампир, весь в дольках солнечного цитрона, даже не посчитал нужным прояснить, что это Мара себе позволил — резко развернулся, и, как был, в лимонах и мокрый, выскочил деятельно в коридор.

Сириус только было собрался устремиться за ним, но, поглядев на некроманта, остановился.

— Что? — почему-то шепотом спросил он у ставшего внезапно очень серьезным и даже несколько жутковатым Лиотанского, вид которого был несколько отсутствующий. Магистр словно слушал что-то вдалеке.

— Ее Высочество изволили покинуть дворец — молвил магистр сурово — и покинуть не таясь, направленным порталом. Сириус, к Владыке сию секунду.

С момента, как изволила принцесса Тианиэль, без всяких там иносказаний, откровенно открыть себе бесцеремонно портал — и махнуть им прямиком в Пустоши, прошло пять дней.

Ничего не происходило. Время не просто потянулось медленнее — оно словно упало и поползло с превеликим трудом, и без спешки совершенно.

Толпы магов затерзали Его Величество своим неотступным присутствием. Ни днем, ни ночью не случалось такого, чтоб Владыка, оглянувшись вокруг, не узрел рядом то чьих-то суровых взоров бдительных, то усов расчесанных, со взорами же вкупе.

Переговоры со светлыми эльфами вошли в ту самую стадию, когда пора бы уже и бросить все карты на стол со сторон обеих, но стороны, как водится, все еще мнутся и рассматривают один другого многозначительно, решительный шаг сделать не решаясь. Послы обоих дворов уже истомили друг друга всяческими недомолвками и пространными намеками, вкрай уже запутавшись в том, кто же и на что кому намекает и недоговаривает многозначительно.

Кому желалось сказать слово 'война'? Никому совершенно, потому как слово это всегда способно посеять панику молниеносно. А паника — плохой союзник в даже таком правом деле, о котором речь велась.

И ведь не то, чтоб о войне полнокровной шла эта неспешная беседа. Но эльфы всех мастей не умели покамест объясниться внятно, и кружили друг против друга, изрекая устами своих дипломатов правильные, но малоинформативные фразы, и вроде бы даже и предложения. Таковыми по существу пока еще, увы, не являвшимися.

Владыка устал от этого фарса придворного в первый же день. Поскольку не время было менуэты плести, и давно уже не время. Но треснуть по столу переговорному кулаком не имел покамест возможности по той простой причине, что конкретно ткнуть пальцем в путеводную карту, сообщив, куда стоит в срочном порядке все силы бросить — еще не мог. А покуда конкретику внести не представлялось вероятным — приходилось о чем-то туманно рассуждать, на что-то кивать, и где-то холодно ломить брови в ответ.

В тронном зале, где с самого утра сегодня светлые эльфы осадили Повелителя со всех сторон, собралась компания самая разношерстная. Слушая одним ухом рассеянно вступительные речи господина Сансарита, посла Светлого двора, вторым ухом Его Величество с куда большим вниманием внимал шепоту главы своих собственных сыскарей.

Сыскарь не говорил ничего необычного или нового. Никаких подземных туннелей не обнаружено. Линнов не встречено. И массовых убийств в близлежащих поселениях — тоже, слава богам.

— Пропали только парочка лесорубов в...

Его Величество ощутил некое смутное беспокойство. Потому что фразу эту вроде бы уже слышал, буквально вчера. Или не вчера, а несколько раньше?

И в зале сегодня было весьма душно? Невзирая на ранний час.

— Парочка лесорубов? — Владыка проникся пылким желанием расстегнуть и камзол, и рубашку по ним тут же, но позволить себе этого никак не мог — Это вчерашние?

Сыскарь поглядел на него с почтительным непониманием.

— Никак нет, Ваше Величество.

Повелитель слегка лишь нахмурил лоб.

— То есть, пропала еще пара жителей деревни рядом с Пустошами? Или это ругая деревня?

Сыскарь несколько озадачился, пытаясь, видимо, припомнить, когда пропали предыдущие, и о какой другой деревне речь.

Мэтр Лиотанский возник у локтя Его Величества как-то незаметно и крайне деликатно, не потревожив даже своими передвижениями разглагольствующего светлого посла. Словно вышел из какой-то густой тени.

Господин Лей, удерживая в лице глубочайший интерес и живость с немалым мастерством, едва скользнул быстрым взглядом по лицу своего монарха, кивая логично и в правильных паузах коллеге по цеху, и его пространным речам. Замер — и вернулся на мгновение взором в сторону дипломатических распинаний на тему взаимопомощи эльфийского народа. И снова, уже напряженно, уставился на Его Величество.

Владыка зацепил пальцем ворот камзола — и потянул самую малость вверх. И в самом деле, в зале было душно.

Магистр некромантии обрел внезапно некую непривычную остроту взгляда. И посмотрел на Владыку с каким-то новым интересом, пожалуй, даже несколько настырным.

— Вы патрулировали только одну деревню возле Пустошей? — верхняя губа Повелителя тускло засветилась бисеринками пота.

Мэтр Лиотанский прекратил слушать, и оглянулся, не скрываясь уже особенно, вокруг, в поисках архимага Самавиэлии.

Менталист, как и всегда, презрев великолепно правила поведения на приемах высоких гостей, откровенно вразмах пересек тронный зал, практически галопируя в своей мантии к трону, ибо распознав взгляды некроманта скоро и правильно. И уставился в лицо Его Величества столь же остро, перебирая тут же пальцами воздух в каких-то плавных пассах.

Господин Лей прекратил кивать на слова посла соседей, да и сам господин посол тревожно умолк, проследив несколько настороженно и растеряно за попеременным бегом к трону Владыки чуть ли не всех присутствующих.

Владыка, не теряя благосклонно-отстраненного вида, оглядел своих присных. И прикрыл глаза утомленно.

И закашлялся кровавыми брызгами, продолжая сидеть так ровно, словно кол проглотил.

Мэтр Лиотанский, изумив светлых эльфов неслыханно и даже похлеще Повелителя, молниеносно запрокинул голову дроу вверх, и оттянул ему веко, заглядывая Владыке в глаз с внимательность придворного лекаря.

Вокруг сузившегося в точку зрачка Его Величества, словно багровые медузы, кружили в белке кляксы крови, обминая лениво радужку.

Ор в зале возник в один миг, упав на царившую лишь какое-то оторопевшее мгновение тишину, словно по команде. Слуги заметались бестолково, роняя все, что попадалось под ноги, в том числе и членов светлой делегации. Которые, к чести их будет сказано, обиды на такое обращение не выражали абсолютно, вскакивая с полу тут же, без требования объясниться или извинений услыхать.

Маги окружили трон Его Величества с такой военной выправкой и скоростью, что, не будь господин придворный архимаг-менталист так занят плетением неких загадочных узоров вокруг головы монарха дроу — расцеловал бы всех лично.

Мэтр Лиотанский что-то быстро шептал, уложив большие пальцы прямо под глаза Владыки. Воздух вокруг потрескивал и, как ни парадоксально, сырел.

— Принцесса, полагаю, в первую очередь начнет искать следящие заклинания — неверным голосом забормотал менталист — так, на всякий случай. Исключать этого нельзя. Поэтому времени у нас, есть такая вероятность, будет не так уж и много, чтоб поймать маяк.

— Мне, магистр, импонирует ваше умение говорить по существу в любых ситуациях — прохрипел иронично Владыка. Кровавая полоска расчертила его подбородок, начиная свой путь уже от носа.

Четверо магов— пространственников, не мудрствуя лукаво, сгребли одним махом со стоящего неподалеку переговорного стола с напитками прохладительными все напитки, и кувшины, разумеется, их содержавшие. По бодрый бой крошащегося тонкого стекла, поверхность стола начала неохотно мерцать и темнеть, наливаясь какими-то странными, движущимися красками.

Презревший все условности и протоколы, посол Светлого двора протолкался кое-как на глаза Его Величеству дроу. И вцепился в руку ему на манер голодного клеща.

— Александр, какого демона?! — лихорадочно, без привычной умиротворяющей плавности, проговорил он, всматриваясь в несколько побледневшее лицо монарха дроу, раскрашенное, как ритуальная маска воюющих орков, кровавыми потеками и брызгами.