Рузвельт, которого всегда было трудно определить, продолжал неточно объяснять, как его план «четырех полицейских», в соответствии с которым Соединенные Штаты, Великобритания, Советский Союз и Китай поддерживали мировой порядок, согласуется с принципами Атлантической хартии. Уверенный в том, что Соединенные Штаты будут становиться только сильнее, Рузвельт предпочел отложить соглашения о послевоенной политике. Его британские и советские коллеги не хотели ждать. Черчилль, стремившийся сохранить британское господство в Средиземноморье, встретился со Сталиным в октябре 1944 года, чтобы разграничить контроль над Балканами. Британцы имели бы 90-процентное преобладание в Греции, русские — 90 процентов в Румынии и так далее. Это соглашение, известное Рузвельту, не было обнародовано, но некоторые результаты было трудно сохранить в секрете. Американцы раскритиковали действия Великобритании по установлению реакционного короля в освобожденной Греции, где вспыхнули бои между монархистами и левой фракцией, возглавлявшей сопротивление нацистской оккупации. Американцы также не одобряли того, что русские неделями сидели за пределами Варшавы, в то время как немцы разгромили польскую подпольную Армию Крайовой, депортировали население и разрушили город. После того, как Красная Армия возобновила свое наступление, польские коммунисты, спонсируемые Советами, создали временное правительство без особого сопротивления.
В декабре 1944 года репортер спросил президента, что он думает о растущем чувстве, «что мы теряем цели или что они ускользают от нас». Рузвельт ответил уклончиво, сказав, что, по его мнению, Атлантическая хартия, как и Десять заповедей или «Христианская жизнь», была «довольно хорошей вещью, ради которой стоит стрелять». Затем он сказал, что не имел в виду сравнивать Атлантическую хартию с Десятью заповедями или христианской жизнью; он имел в виду, что Атлантическая хартия, как и четырнадцать пунктов, была «шагом к улучшению жизни населения мира».113 Президент попытался переопределить цели Атлантической хартии как цели на отдаленное будущее, а не как цели, которые должны быть достигнуты с победой. Американцы, которым было довольно легко рационализировать свои собственные поправки к принципам Атлантической хартии, были смущены жестоким преследованием своих союзников личных интересов. На вопрос, что они думают о том, как «Большая тройка» сотрудничала друг с другом в январе 1945 года, 46 процентов ответили, что они были удовлетворены, а 43 процента сказали, что они были недовольны.114
На своей последней конференции на высшем уровне, состоявшейся в Ялте на Черном море в феврале 1945 года, Рузвельт продемонстрировал свое предпочтение прагматизму великих держав. Рузвельт хотел, чтобы русские помогли победить Японию в борьбе, которая, как он ожидал, продлится еще два года. Сталин обещал оказать помощь на Тихом океане и поддержать националистов Чан Кайши в Китае, а не коммунистов Мао. В обмен Рузвельт и Черчилль договорились, что Советский Союз вернет острова, потерянные Японией в 1905 году, и доступ к китайским портам и железным дорогам. Большая тройка согласовала планы оккупации, которые разделили Германию, пообещала поддержку Организации Объединенных Наций и пошла на компромисс в отношении Польши. Советы получили бы польскую территорию в обмен на то, что позволили бы полякам проголосовать за новое правительство. Сталин утверждал, что, поскольку великие державы пролили кровь, чтобы освободить малые державы, малые державы не имели права их критиковать. Когда американский дипломат предположил, что американцы не согласятся с такой точкой зрения, заместитель министра иностранных дел СССР ответил: «Американский народ должен научиться повиноваться своим лидерам».115 Что касается компромисса, президент в частном порядке признал, что это лучшее, что он мог сделать. Русские уже контролировали большую часть территории, о которой они просили. Черчилль, обеспокоенный советской экспансией в Европе, признал, что русские оставались важными союзниками, в то время как у немцев все еще было почти 300 дивизий на линии фронта. Выступая перед совместным заседанием Конгресса, Рузвельт неопределенно, но позитивно отозвался о Ялтинских соглашениях. Он умер несколько недель спустя, обеспокоенный советской политикой в Польше, но убежденный, что союзники должны найти способ работать сообща. Администрация не вызвала большого интереса к конференции на высшем уровне. Семьдесят процентов населения не знали о соглашениях, достигнутых в Ялте; 20 процентов никогда не слышали о Ялте.116
Гораздо больше фанфар прозвучало на конференции в Сан-Франциско в мае 1945 года, где международные делегаты учредили Организацию Объединенных Наций. В 1944 году Государственный департамент поручил Маклишу как помощнику госсекретаря по связям с общественностью «информировать общественность» и «поддерживать народную поддержку внешней политики страны». Фрэнсис Рассел из отдела по связям с общественностью написал, что большинство американцев смотрели на внешнюю политику так же, как они смотрели на теорию относительности Эйнштейна: они знали, что это важно, но не стоило пытаться понять. Он считал, что департаменту необходимо преобразовать то, что он назвал «нынешним жгучим желанием избежать новой войны», в постоянную поддержку международного участия США. Маклиш встретился с представителями крупнейших новостных организаций, чтобы поощрить тематические репортажи, но не о политике конференции, а о роли Соединенных Штатов как принимающей стороны. Официальные лица организовали встречу с более чем 200 заинтересованными организациями, такими как США. Торговая палата направила уважаемых «наблюдателей» в Сан-Франциско, где они посетили неофициальные форумы с американской делегацией и имели возможность заявить о себе. Государственный департамент прилагал усилия для установления дипломатических отношений с американским народом, отметила обозреватель «Нью Йорк Таймс» Энн О'Хара Маккормик.117
Рассматриваемая как дань уважения умершему президенту, конференция пропагандировалась как символ приверженности союзников военным целям Атлантической хартии и американского признания интернационализма. Маккормик, одна из обозревателей, работавшаяя в комитете Халла по политическим проблемам, описала это значение. Рузвельт сказал ей, что он хотел, чтобы конференция, проведенная в Соединенных Штатах, драматизировала ее для американского народа, укрепила его чувство ответственности и продемонстрировала «всемирные интересы Америки, направив внимание на поле битвы в Тихом океане».118 После недели торжественных речей, автор «Нью Йоркер» Э. Б. Уайт сравнил формирующуюся Организацию Объединенных Наций со щенком эрдельтерьера. «Стоит вам взглянуть на него в одну минуту, и вы уверены, что он взбесится и разрушит семью», — писал Уайт. «В следующую минуту вы смотрите снова и чувствуете уверенность, что когда-нибудь это вытащит тонущего ребенка из ручья и заслужит благодарность всего сообщества».119 Защищая секретность, окружающую фактические переговоры, Лестер Маркел из «Нью-Йорк Таймс» заметил, что сложные детали лучше обсуждать без отвлекающего внимания средств массовой информации.120 Всех отвлекла новость о том, что итальянские партизаны застрелили Муссолини, а Гитлер покончил с собой в своем берлинском бункере. Все радовались известию о капитуляции Германии 8 мая.
У новой организации Объединенных Наций была Генеральная Ассамблея, в которую входили представители всех государств-членов. В Ялте Рузвельт согласился с настояниями Сталина о двух дополнительных советских голосах в Ассамблее. Рузвельт счел эту уступку скорее неловкой, чем важной. В конце концов, британцы могли рассчитывать на Канаду, Австралию и Новую Зеландию, у Соединенных Штатов была Латинская Америка, и, по мнению Рузвельта, Генеральная Ассамблея была просто для «болтовни». Эта уступка, однако, вызвала подозрения относительно того, что еще Рузвельт мог дать Сталину в Ялте; эти подозрения будут расти в последующие годы. Реальная власть в ООН перешла к Совету Безопасности, где каждый из пяти постоянных членов — четверо полицейских плюс Франция — обладал правом вето на применение военных и экономических санкций. Кроме того, статья 51 допускала региональные союзы, в том числе между Соединенными Штатами и Латинской Америкой. Правила позволяли Соединенным Штатам вмешиваться для поддержания мира в Европе и Азии, предоставляя им свободу действий в Западном полушарии. Чиновник военного министерства Джон Дж. Макклой заявил, что американцы «тоже хотят свой пирог и съедят его». Переговоры оставили Британскую и Французскую империи нетронутыми и передали Соединенным Штатам контроль над островами Тихого океана, которые они отвоевали у Японии. Газета «Нью-Йорк Пост» запечатлела возникшее в результате противоречие между идеалами и интересами в своем заголовке: «США противостоят опасности колониальной свободы». Из 95 процентов американцев, которые слышали или читали о конференции в Сан-Франциско, 45 процентов полагали, что конференция сможет разработать план предотвращения новой мировой войны в течение по крайней мере пятидесяти лет, 30 процентов сказали, что они этого не сделали, и 20 процентов сказали, что они не знали.121 Сенат одобрил договор ООН в июле 1945 года голосованием 89 против 2.
Для американцев война завершилась так же, как и началась, с потрясением. Потребовалась всего одна атомная бомба, использующая «основную силу вселенной», как объявил Белый дом, чтобы уничтожить город. Президент Гарри Трумэн объявил, что первая бомба была сброшена на Хиросиму, которую он назвал «военной базой», потому что американцы хотели пощадить мирных жителей. Это утверждение отдавало предпочтение образу перед реальностью. Хиросима была одним из пяти японских городов, избежавших стратегической бомбардировки генерала Кертиса Лемея «огненным покровом» 1944-1945 годов, в результате которой погибло от 240 000 до 300 000 японцев, в основном мирных жителей. Атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму 6 августа и на Нагасаки 9 августа, унесли жизни 180 000 человек сразу. Сообщения о том, что еще десятки тысяч человек погибли от радиационного отравления, были осуждены военными властями США как японская пропаганда, поскольку они пытались переключить внимание репортеров на историю освобожденных американских военнопленных. Япония согласилась капитулировать только после переговоров об условиях, которые позволили бы императору Хирохито остаться у власти.122
Новость об атомной бомбе была встречена с восторгом американцами, которые думали, что если им не придется вторгаться на родные японские острова, они, возможно, переживут войну. Тем не менее, празднование окончания войны было омрачено тревогой по поводу последствий применения нового оружия. Лидеры США взывали к вере и национальной судьбе. «Это ужасная ответственность, которая легла на нас», — заявил президент Трумэн в общенациональном радиообращении 10 августа 1945 года. Говоря о бомбе, он сказал: «Мы благодарим Бога за то, что она попала к нам, а не к нашим врагам; и мы молимся, чтобы Он направил нас использовать это Его путями и для Его целей». На официальной церемонии капитуляции, состоявшейся на борту линкора «Миссури» 2 сентября, генерал Макартур сказал, что надежда человечества заключается в том, «что лучший мир возникнет из крови и резни прошлого».123
Победа
КАК И ОБЕЩАЛА ПРОПАГАНДА ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ, объединившись, свободный мир союзников победил рабовладельческий мир Оси. Учитывая акцент на лидерах стран Оси как на реальном враге и сдержанность в отношении историй о зверствах, рабовладельческий мир на самом деле оказался хуже, чем представлялось. Мало кто был готов к ужасному разоблачению нацистских лагерей уничтожения. Что касается японцев, то расистские настроения способствовали дегуманизации врага, которого уже считали подлым за внезапное нападение на Перл-Харбор. Столкнувшись с такими врагами, американцы от Дональда Дака до Рика Хамфри Богарта должны были сделать выбор. По словам пропагандистов, никогда не было никаких сомнений в правильности выбора. Священная перекличка штатов, независимо от того, празднуется ли она Голливудом или тихо проводится Эрни Пайлом, продемонстрировала эффективность объединения частей в единое целое. Таким образом, имело смысл предложить связь между Соединенными Штатами и Организацией Объединенных Наций. «Нам нужно создать союз наций», — сказало УВИ, — «точно так же, как мы когда-то создали наш собственный великий и мирный Союз штатов... чтобы сохранить мир». Союз не мог жить наполовину свободным, наполовину рабом, как и весь мир, утверждали пропагандисты, выставляя Соединенные Штаты в качестве образца для подражания остальному миру. Повествование об обращении сначала призывало американцев принять участие в войне, а затем призывало их взять на себя обязательство поддерживать мир. И снова ставки были высоки, заявил УВИ: «Работайте сегодня во имя мира, чтобы ваши дети могли жить завтра».124
Конечно, пропагандисты Второй мировой войны были не первыми и не последними, кто увидел, что послевоенный мир не соответствует их представлению о нем. По оценкам, в этой бойне погибло от пятидесяти до семидесяти миллионов человек. Еще миллионы людей остались без крова, пищи или чистой воды, когда они приступили к суровым испытаниям по восстановлению. Трудно было сказать, будут ли две новые сверхдержавы, Соединенные Штаты и Советский Союз, теперь готовые заявить о себе, продолжать ладить. Колониальные народы, воодушевленные призывом Атлантической хартии к самоопределению и сокрушительным, хотя и временным, поражением Японии западных имперских держав, агитировали за независимость. Гражданские войны вспыхнули или угрожали начаться в Китае, Греции и Корее. Выжившие евреи упрямо пробивались в контролируемую Британией Палестину, несмотря на британское и арабское сопротивление. Мировая война закончилась, но мир казался недостижимым.
Единственной страной, которая вышла из военных лет более богатой и сильной, были Соединенные Штаты. Американцы владели двумя третями мирового золота, производили половину промышленной продукции в мире, доминировали в нефтяной, судоходной и электронной промышленности, имели самый большой военно-морской флот, самые большие военно-воздушные силы и монополию на атомное оружие. Они обладали властью не только присоединиться к организованному международному сообществу, но и доминировать в нем. Соединенные Штаты усилили свое влияние в Северной и Южной Америке, расширили свою мощь в Тихом океане, особенно когда они самостоятельно оккупировали Японию, управляли своей зоной в Германии и увеличили свое присутствие в Африке и на Ближнем Востоке. Она оказалась щедрой во многих отношениях, предоставив 48 миллиардов долларов помощи по ленд-лизу; пожертвовав почти 70 процентов средств администрации Организации Объединенных Наций по оказанию помощи и восстановлению, которая предоставляла продовольствие, кров и лекарства жертвам войны; утвердившись в качестве мирового банкира через МВФ и Всемирный банк; и принимающий новую организацию Объединенных Наций. Убежденный в том, что мир стал лучше под руководством США, они ожидали, что другие последуют их примеру.
