Случайный визит

Куда можно отправиться без транспорта зимой? Не через Лошань ли переправились эти таинственные несторы? Не предстоит ли мне с ними встретиться? Может, повременить мне с моим походом? Уж больно не хочется сталкиваться с магами-профессионалами, очень уж у меня скверные воспоминания о предыдущей такой встрече. Правда, тогда я был обычным человеком, а теперь... Что, теперь? Маг колоссальной мощности, толком не умеющий этой силой распорядиться. Нет, я объективен: на мага обычно учатся десятки лет, при этом его сила растёт очень медленно, почти пропорционально знаниям. Школяры изучают и зазубривают сотни или тысячи заклинаний, доводят до автоматизма их применение. Я же, как будто в одночасье пересел с велика на танк, не удосужившись хотя бы изучить его мануал. Если они есть мануалы для танков. Так, перелистал... Заводить научился. А поездить, понаводить пушку на цель, да пострелять, всё не было времени, да и полигона под рукой не случилось. Я вроде рабфаковца, решившего изучить теорию относительности. Что у него получится? 'Формулы пропускаем, в классовую сущность вникаем', не больше...

Впрочем, хватит самоуничижения и рефлексии! Мануал у меня имеется, нужно просто больше внимания уделять этому наследию Сарабуша. Как я уже выяснил, это не просто свод знаний, но и автоматизированная библиотека рефлексов их применения. Когда мне понадобилось превратить санки в подобие Емелиной печки, необходимое заклинание само пришло мне в голову. Может, всё не так уж и плохо? Просто я, подобно студенту перед экзаменом, чувствую в голове совершенную пустоту, но как только передо мной ставят конкретную задачу, метод решения не заставляет себя долго ждать. Хотя, к экзамену готовился вовсе не я, а покойный Сарабуш. Решено, завтра форсирую Лошань и навещаю местных нефтепромышленников.

Сегодняшний сеанс связи прошёл без особых проблем, хотя слышно Майку было уже хуже, да и она иногда переспрашивала. Всё-таки, я удалился уже от Сосновки на порядочное расстояние, похоже, превышающее паспортную дальность действия 'Карата'. Но в этом мире нет промышленных помех, тем более — зима, а, значит, нет и треска от грозовых разрядов, изводящих радистов в летнее время. Не удивлюсь, если окажется, что одноваттный 'Карат' потянет тут километров на сто пятьдесят. В моей вотчине всё шло по плану, ничего не предвиденного не случилось. Супруга скучала, но, похоже, скучать ей было особенно некогда, особенно, если судить по списку дел, которые она переделала сегодня и наметила на завтра. А ещё у неё подсела батарея в ноутбуке, и я подробно объяснил ей, где лежит запасная и как её установить. Мы уже попрощались, и я хотел выключить станцию, как вдруг в динамике появился инородный женский голос, вещавший на английском:

— Hallow, hallow! How did you read me, Serhey? Over! (Алё, алё! Как вы слышите меня, Сергей? Приём!)

Тысячи разных, в том числе и панических, мыслей пронеслись у меня в голове, неужели...?

— Who are you...? ( Кто вы...?) — растерянно пробормотал я в микрофон и тут же с облегчением понял, в чём дело: противные девчонки просто разыграли меня. У Майки сидела Лота, пожалуй, не испытывавшая трепета перед радиостанцией, ей бабушка наверняка рассказывала про такую 'техномагию'. И моя супруга её подучила... В динамике раздался дружный смех на два голоса. Потом Майка начала извиняться за розыгрыш, и я её простил, поскольку нисколько не обиделся. Наоборот, такое очень полезно в плане ломки исподволь прогрессирующего порой у магов, да и у обычных людей, чувства собственного величия. Но этого я в микрофон, конечно, не сказал. Так и закончился очередной день в Ашапаре.

Утречком мы с Кушентолом отправились на пристань. Лошань в этом году полностью не замёрзла, только по берегам тянулись неширокие ледяные закраины, да по фарватеру изредка проплывали льдины. Был явно не сезон лодочных прогулок, и большинство этих угловатых, но надёжных местных челнов отдыхали на берегу. Но пристань, тем не менее, функционировала. Несколько человек рубили у мостков лёд, поскольку к обеду ожидался караван лодок с фоилом, то есть, с керосином. Нефтеперегонка, как рассказал мне Кушентол, работала весь год без каникул. Поскольку производство находилось несколько ниже по течении, чем Гост, да на другом берегу, транспортировка готовой продукции представляла некоторые трудности. От местной пристани лодки шли по течению, только и нужно было перемахнуть на ту сторону. Зато нагруженные нефтепродуктами они сначала поднимались против течения по противоположному берегу. Тянули лошади. Затем их отцепляли, и в дело вступали гребцы, старавшиеся успеть пересечь реку, пока течение неуклонно тащило караван вниз. Обычно это им удавалось, а если они всё-таки промахивались, с пристани Госта выезжал им наперерез мальчик на ялике с верёвочной бухтой наготове. И теперь караван подтягивали к пристани уже на этой стороне. И уже не лошади... В общем, трудная работа. Потому и фоил, в общем, недёшев.

Решив дождаться каравана, а затем после его разгрузки отправиться на нефтепромысел попутной лодкой, я совсем, было, засобирался с промозглого ветра в тёплую гостиницу, но что-то меня остановило. Как соринка в глазу появлялась, когда я смотрел в сторону предполагаемого расположения моей цели. Задействовав магическое дальнозрение и с удовлетворением констатировав, что для этого мне не пришлось вспоминать какие-то заклинания и, вообще, делать пассы и бить в бубен, обнаружил, что искомая местность затянута чёрными дымами, которые уже поднимаются к небесам и скоро будут видны из Госта и невооружённым магией взглядом. Кое-где между столбами дыма пробивались и языки пламени. Точнее, каждый из этих языков подпирал свой дымный султан. Сегодня, явно, не следовало ожидать каравана, промысел горел...

Сунув в руку слонявшегося по причалу мальчика, только что окончившего сбивать молотком лёд с бортов лодки, пару зильберов (жирновато!) и не озаботившись наличием вёсел, я запрыгнул в плоскодонку, уселся на банку (скамейку, кто не понял) и 'газанул'. Сначала медленно, но убыстряясь под действием магического движителя, ялик вышел на открытую воду. Что-то кричали мне вслед, в том числе покинутый Кушентол, но я не прислушиваясь, взял курс. Теперь моей заботой было не перевернуться и не налететь на какую-нибудь льдину или топляк. Субъективно, я мчался не медленнее, чем 'Днепр' с двумя 'Вихрями', на котором мне когда-то довелось прокатиться. Но гораздо комфортнее: волнения не было, а проблему пронизывающего встречного ветра я решил посредством заклинания 'домик'. Очень удобное для мерзостной погоды заклинание!

Примерно через полчаса я уже приблизился к месту пожара, сбавил скорость и обнаружил ведущую к реке утоптанную дорогу. Тут не было причала, и, решив не останавливаться, я направил моё судёнышко на сушу. Магия-магией, но, выскочив из воды на снег, я чуть не слетел со своего сидения от удара. Но удержался и поехал, хоть и меньшей скоростью уже по твёрдой поверхности. Дорога следовала изгибам оврага, постепенно поднимаясь к уровню земли, чёрный дым уже стоял над самой головой. Воняло горелой нефтью. Ещё поворот, и я оказался почти в самом эпицентре техногенной катастрофы. Снега тут не было, и я едва успел затормозить. А то бы — точно! — вылетел кубарем из своего вездехода.

Тут бегали чумазые люди в тлеющей местами одежде, или мне показалось, что она тлеет? Тут столько дыма! Кажется, они пробовали тушить это светопреставление, хотя, как можно потушить горящую нефть без углекислотных огнетушителей? Или без меня — ходячего оружия массового поражения. Но и массового спасения, надеюсь. Формулу заклинания пришлось проговорить вслух, видимо, Сарабуш пользовался ею редко, и она не отложилась в его рефлексах. Окружавшие меня полотнища огня тут же погасли, дымы оторвались от земли и вознеслись к небесам, лёгкий ветерок принёс прохладу. Это очень приятно после натурального ада.

Вокруг меня 'во всём белом', а точнее в зимнем камуфляже, образовалось кольцо людей, их было до двух десятков, впрочем, подходили всё новые и новые, кто с лопатой, кто с корзиной. Чертей из преисподней с них рисовать! Несколько женщин, таких же замурзанных. Стряпухи, прачки и, по совместительству, всеобщие подруги. Народ переговаривался вполголоса, тихонько тыча в меня чёрными пальцами. Ближе трёх метров не подходили, заговорить со мной не решались. И без магии ясно — ждут начальника. Растолкав подчинённых, появился и он. Такой же продымлённый, на лице чёрные полосы. Коренастый, волевое лицо признанного руководителя и вожака. Лёгкая магическая аура — маг, но не из сильных. Даже не знает о своём даре, но пользуется им инстинктивно. Легко проникнув в его мысли, я установил, что его зовут...

— Коршик! — представился босс, бухнувшись на колени прямо в грязь, — мы все благодарим великого мага, хоть и не знаем благородного имени...!

Присутствовавшие последовали его примеру.

— Полно-полно! — тоном заевшегося барина ответил я. (Терпеть не могу феодальные обычаи! Но иначе нельзя.) — Вставайте! — это уже в приказном тоне. Когда упавшие на колени поднялись, продолжил:

— Сергей меня зовут... Что у вас тут стряслось?

И не дав Коршику открыть рта:

— Тут можно где-нибудь поговорить... не на свежем воздухе? Или всё сгорело?

Оказалось, сгорело не всё. Избы и жилые бараки уцелели, их сразу же закидали снегом бабы, затем присоединившиеся к мужикам, сразу же ринувшимся отстаивать производство, хотя и рисковавшим остаться и у разбитого корыта и без крыши над головой. Это и многое другое я узнал из беседы с Коршиком, проходившей уже в достаточно тёплой, хотя и выстуженной избе — штабе производства. Впрочем, уже топили и даже варили обед. Или — ужин. Но сначала мы проинспектировали территорию пожарища. Большой урон понесли, как оказалось, ёмкости с готовой продукцией — бассейны в земле с обмазанными глиной стенками. Сами эти, по объёму всё-таки, скорее, ванны не пострадали: глина была обожжённой, но выгорело до трети керосина. Запас сырой нефти пострадал примерно в той же степени. Склад мазута, или как он там называется? — в общем, то, что остаётся от нефти после перегонки, остался цел: мазут горит не охотно. В негодность пришла 'аппаратура' перегонки: почти все чугунные котлы рухнули со своих станков, искорежив и переломав змеевики из медных труб, своротив попутно и деревянные охладительные ёмкости. Полностью сгорел и водовод из труб, на сей раз, тоже, деревянных, по которому подавалась вода из близкого ручья. Но он действовал только в тёплое время года, зимой воду возили в бочках из Лошани. Напуганная пожаром разбежалась и скотина, как рабочая, так и та, что держали для пищи. Её уже ловят, обгоревшую режут.

— В сущности, мы разорены, — с печалью в голосе сообщил мне Коршик, когда мы уединились в его конторе. — Восстановить-то всё можно, но людям нужно платить, а свободных денег нет. Продадим остатки фоила, месяц, другой, ну — третий и народ разбежится: жить-то на что? Почти у всех семьи... Или всё бросать или идти в кабалу. В Компоне кое-кто выражал заинтересованность прибрать нас к рукам. Но тогда всё было в порядке, дадут ли денег сейчас?

Увы, он не хитрил... Придётся тебе, твоя милость, Серхей, вытаскивать погорельцев. И жалко этих трудяг, и бензин нужен.

— Сколько нужно денег, чтобы вы заработали полную силу к... через сто дней? — по возможности надменно спросил я. Так и не привыкну к здешним месяцам: то по тридцать, то по двадцать дней, а один и вовсе — двадцать пять. — Деньги дам я!

— Это будет очень, очень дорого, ваша милость! Два котла треснули, половину змеевиков менять, заново сверлить трубы, смола, гвозди, инструмент, платить дополнительным работникам и ещё — много чего!

— И всё же?

— Мне нужно ещё раз прикинуть ущерб, пока светло, и посчитать.

— Ну, считай... — милостиво разрешила моя милость и добавила:

— А как вообще пожар произошёл? Откуда загорелось?

— Непонятно... — пробормотал Коршик, — видите ли, ночных дежурных мы так и не нашли. Или они сами или... Но мужики-то надёжные, никогда бы на них не подумал, тем более, на всех. Или не на всех...

— А посторонние были?

— Вчера прошли по дороге несколько человек, у нас тут дорога... несторов, точнее, но они обычно безобидные, я уже и думать забыл. Но треплются о них разное, в том числе и нехорошее.

— Значит, саботаж возможен?

Он знал это слово и медленно кивнул в ответ.

— Тогда вы считайте пока, мастер, а я схожу ещё прогуляюсь, может, что найду.

— Мастер... без мастерской! — горько усмехнулся мой собеседник, однако поднялся и вышел вслед за мной на свежий угарный воздух, извлекая из-за пазухи потёртую записную книжку и свинцовое стило. Мы разошлись. Как-то стоящие тут нефтеперегонные смрады притупили моё магическое восприятие, и я не сразу обрёл форму. Но собрался и обрёл, и тут же почувствовал запах несторской магии, точь-в-точь такой же, как в гостинице. Конечно, сам этот факт ничего не значил: я и так знал, что они тут были. Только вот магическое послесвечение не сильно отмечалось на дороге, а больше по сторонам, как будто в районе особенно сильных возгораний. Но и точно сказать не могу: оно выветривалось прямо на глазах. Жалко, эта версия не пришла мне в голову раньше. Но случилась и ещё одна, находка: в овражке, в стороне от промысла я наткнулся на три тела, очевидно, это и были пропавшие работники ночной смены. Мужики, почти замёрзшие насмерть, сидели и лежали прямо на снегу и были, явно, не в себе: никого не узнавали и бормотали что-то нечленораздельное.

Их принесли в избу, налили крепкого местного самогона, заставили выпить и этим частично привели в чувство. Похоже, они попали в овраг ещё до пожара, поскольку одежда их была, хоть и потрёпана, но не обгорела, а лица черны вполне в меру. Поползли слухи, и другие вспомнили про вчерашний приход зловещих несторов. Но особой печали это происшествие не вызвало: Живы, и слава богам, производство опасное, каждый год кто-то или обгорает или и того хуже. А эти отойдут, тем более, что я обнаружил, что магическое торможение их мозговой деятельности постепенно сходит на нет. Нужно продолжать работу, таково было всеобщее мнение. Жить-то на что-то надо! А несторы не каждый год попадаются. Такой вот фатализм.

Выяснилось, что с бензином, имеющим местное название борфоил, что означало 'не-керосин', промышленники вполне знакомы. Только не нашли для него рынка сбыта. Аптеки берут его в малых количествах для каких-то мазей, а для выведения вшей в домашних условиях вполне годится и керосин, даже лучше, а для освещения борфоил не идёт — лампы, им заправленные, часто взрываются, отчего возможны пожары. Поэтому борфоил сжигают прямо после отгонки под котлами, для экономии топлива. Какой он по качеству и годится ли для моторов вообще, осталось для меня загадкой. Не навсегда, конечно, я забрал в штабе бутылку этого продукта на анализ.

Вечером Коршик доложил результаты калькуляции. Грубо-прикидочно для восстановления производства в сжатые сроки ему нужно было по минимуму двадцать девять голидов, а по максимуму — тридцать пять. Тридцать пять я ему и дал, просто пошарив в поясной сумке и ополовинив свой мобильный золотой запас. 'Под сколько процентов?' — кажется, не нужно было быть и магом, чтобы прочитать в его голове этот невысказанный вопрос.