Пробуждение

Что и произошло, скрывшись в потайном ходе, через оставленную для себя лазейку, он пронаблюдал как бес, на удивление не плохо сражаясь и управляя столь сложным для него телом, пал, растратив всю энергию и получив удар, убивший его душу.

Эти мысли принц смог скрыть при докладе, но в остальном, почти без вранья, продолжил доклад.

Когда стены столицы пали и враг ворвался не просто в город, но и захватили дворец, ворвавшись в тронный зал, принц вышел через катакомбы далеко за пределами города. Вселился в какого-то оборванца и, подавив его разум и волю, быстренько прокачался до более развитого существа. После чего, в очередной отдалённой деревеньке захватил власть, убив старого вождя.

Где и нашли рекрутёры от новой империи, захватившей территории старой, в добровольно принудительном порядке, рекрутировав в армию. Если точнее: просто выгребли всех здоровых и крепких мужиков, коих в том племени насчитывалось аж пять особей. Вручили корявые палки с обожёнными наконечниками, отобранные до этого у охотников и использовавшиеся как охотничьи копья. У принца один из солдатат рекрутёров забрал кожанную шкуру, какого-то животного и каменный топор, лежавшие в норе, используемой как главное здание верховного. На это принц не был в обиде: он брезговал надевать шкуру вождя, убитого тем же утром, незадолго до прихода отряда победителей. А вот топор по местным меркам был мощным убер оружием, символом власти.

Сложнее всего было дать понять, что он слабый и беспомощный, толпе из двух десятков дикарей, боящихся противника больше, чем противник их. Поэтому топор в руки не брал. Да и вообще, только сунув нос в вонючую хижину бывшего вождя — вылез оттуда не заходя.

Кривые палки с хреново заострёнными и обожжёнными концами, что вернули охотникам, стали гордо именоваться боевым оружием солдат Великой и Могучей Империи (всё с большой буквы), а они — соответственно — солдаты новой Империи. И пошли на завоевание другого племени, которое кочевало где-то неподалёку.

Бывшие охотники были не против, они и сами не прочь были попробовать на зуб то племя. Но простым охотникам малым числом их было не одолеть, тем более, старый вождь пал смертью храбрых, а новый ещё не повёл стаю на охоту, а вот солдат могучей империи — это звучит гордо, почти как член большой могучей стаи, только непонятнее. К тому же новые сразу повели их на охоту большой толпой. Хотя, по лесу, надо признать, ходить они умели.

Старый капрал со знаками различия боевого вождя какого-то племени — ожерелье из зубов поверженных противников — сумел увлечь за собой небольшую стаю и её вождя тумаками и щедрыми посулами: "Пошли со мной, там много вкусного.".

Набег был удачен. Было много добычи. Еды стало вдоволь. Мясом стали как поверженные противники из того племени, так и бывшие соратники, так и не дожившие до пира, и не ставшие сотрапезниками и присутвовавшие на этом пире, великом празднике желудка, как ещё тёплые, но уже подостывшие блюда.

После чего армия империи распалась. Большинство из отряда тем или иным способом потащили добычу в свои племена, или начали подтягивать своих, пока мясо не пропало в желудках любителей попировать, уже заинтересовавшихся запахом крови.

Старый капрал глядел на этот разброд и шатание сквозь пальцы. Он знал окрестные племена. И понимал, что солдатский срок короток. Солдаты сослужили службу новой империи. И пора им возвращяться домой, кормить своё племя.

Лёжа с отяжелевшим и раздутым от набитого туда брюхом, на своём примитивном языке агитировал всех, кто отличился в бою, отправиться куда-то туда, на службу по более длительному контракту в армию империи. Где за службу ратную дают горячую похлёбку и бывает особо отличившихся награждают напитком богов, от которого виляет хвост и заплетаются лапы, а язык вообще висит на боку.

Агитация был очень убедительна, а направляющий пинок под зад, выданный когтистой лапой, от которой после регенерации остался шрам на правой ягодице — был тем самым ориентиром и знаком, по которому молодого неопытного но многобещающего воина должны были сразу принять на службу. Ну это и понятно: с такой-то рекомендацией старого капрала, рекрутировавшего на краткосрочную службу империи огромное количество воинов по множеству рас. И далеко не каждый удостаивался от него таких рекомендаций.

Принц не показывал виду, что понимает: капрал не договаривает. Кроме вкусной похлёбки и пьянящей браги, в той армии, куда направил его старый воин, есть ещё жуткий демон, от которого и сбежал капрал, подавшись в вольные рекрутёры: хождение строем и издавание боевых кличей по команде. У старого воина к строевой подготовке таланта не было. Зато вербовщик из него получился отличный. Уже множество молодых воинов по его рекомендации становились кадровыми военными. За что, когда капрал приходил в столицу региона — огромный город, где целых пять лап и хвост домов, огорожены пастью частокола — в местной райской обители богов, ему всегда наливали полную чашу кислой браги, после которой так приятно рыком и тумаками учить молодёжь ходить строем.

В общем, принц направился в сторону туда... Пришёл — куда и сам не знает. Но после пары дней блужданий, дошёл до какой-то деревеньки. А оттуда уже была натоптана тропинка к соседней деревни. Доблестные стражи, не особо высовываясь из-за частокола и запертых перед носом принца ворот, которые легко можно было открыть вовнутрь просто пинком с разбегу, любезно сообщили странствующему путнику где они его видали, куда ему идти и где ему будут рады.

Оказалось: недалече. Но снимать портки и поворачиваться задом к местным стражам порядка, да ещё и нагибаться для удобства опознания старшиной — почему-то не захотелось. Было подозрение, что опознание подобным образом производится отнюдь не для услады взора, а чтобы делом доказать: где его видали и даже вертели. И принц ушёл дальше. Так и не отведав местного напитка богов и не насладившись местным гостеприимством.

Но тропка за тропкой, привели принца к более обжитым и цивилизованным местам. Туда, где были города с двумя-тремя сотнями домов. И кое где даже с крепостным валом и частоколом не из тонких жердей, а из тонких, но всё же брёвен, к тому же заострённых сверху.

Этот маршрут он посылал разведывать беса. И бес клялся и божился, что его длиннолезвийное копьё, у которого древко могло укорачиваться до размеров небольшой рукоятки, так, чтобы выглядело как обычный обоюдоострый короткий меч, оставлен у надёжного агента, который среди местных долгожитель и несколько веков меч-кладенец у него может спокойно храниться.

По приметам и опознавательным знакам нашёл небольшую ухоженную деревушку недалеко от райцентра. От которой вела укромная еле заметная тропка, петляющаяя вдоль деревьев.

По которой и дошёл до небольшой избушки полуземлянки, с парой пристроек: сараи, курятник, козлятник, да банька.

И всё вроде совпадало. Но какое-то смутное чувство беспокойства, всё-таки коробило принца. По уверениям беса, агент: старушка божий одуванчик, колдунья-слабосилка. И хранит меч-кладенец где-то в тайнике. А отдать должна только тому, кто правильно назовёт пароль, при этом совершив все необходимые действия. Причём бес настаивал, что будет только одна попытка и важно не ошибиться. И даже заставил принца несколько сотен раз повторить ритуал встречи, чтобы это въелось в его память намертво: как подходить и что говорить, с какой интонацией. Утверждал, что только такой ритуал правильный, если ошибёшся, то впарит фуфло фальшивое, только с виду похожее, а в следующий раз от неё уже ничего не добьёшься.

Чуть обождав, дождавшись, когда старушка вышла в огород, чего-то там поделала и вернулась обратно в избу, юноша всё же решился. Было ещё несколько знаков, говоривших о совпадении. Он не ошибся. Агент — действительно тот.

Пинком открыв дверь, он зычно заорал в полутьму землянки:

— Эй старуха, живо жрать на стол мечи, баньку истопи, попарь и отдавай мне мой меч-кладенец, — зычным голосом, полным угрозы, проорал он.

Проморгавшись и попривыкнув к полутьме после солнечного двора, увидел красивую молодую девушку с изящным станом, изумлённо глядящую на него своими большими распахнутыми до предела глазами.

— В общем, очнулся я уже на болоте, сидящим на кувшинке, в теле лягушки. Рядом торчала стрела. И какой бес меня дёрнул её проверить, попытаться тронуть? Лапы прилипшие к стреле, не давали их отдёрнуть. А какой-то дурак уже вытаскивал её из болота...

— И тут же полез целоваться? — смеясь и утирая слёзы, спросил отец.

— Нет, сначала долго признавался в любви по неволе, ибо вынужден был на мне жениться по воле отца... А вот когда целоваться полез и поцеловал, лягушачью шкуру я всё-таки смог разодрать. Свой меч-кладенец снял с трупа дурака.

— И только поцелуй истинной любви облик истринный вернёт.

Отец ржал не то что до слёз, до икоты.

Глава 19

— Отсмеялся? — Дождавшись, когда отец перестанет всхлипывать и картинно тянуть руки в никуда, будто бы прося помощи.

— Вот одного из твоих мужей похоже и нашли... Что ж ты так сразу развёлся, даже без принесения клятвы "Пока смерть не разлучит нас!"?

— Тебе бы всё шуточки.

— Смех продлевает жизнь. А чувствую, будто помолодел лет так эдак на тысячу.

Юноша чуть было не буркнул, что те, кто смеялся над ним подобным образом, когда он был императором — быстро лишались головы.

— Ладно. Посмеялись и будет. Между прочим, зря ты так сразу. Жених твой — царевичем был. Царство то большое. Деревня правда маленькая. — Отец, кинул острый взгляд на сына: — Продолжай.

Причём, вроде просьба не отличалась от прошлых, но звучала уже именно как приказ. И чем-то отец был не доволен. И довольно сильно.

Это было странно. Вины за собой принц не чувствовал. И считал себя не только вправе, но и правым.

— Считал память тела, вселился в него, надел как шкурку и поглотил. Возвращаться к отцу недоумка не стал. Впрочем, считывать память деревенского дурачка оказалось занятием практически бессмыссленным. У него такая каша в голове была. Что странно, как он до болота добрался и в трясине не утоп. И это в паре сотен шагов от родного терема.

Лук был так себе, стрелы кривые, наконечники только охотничьи, костяные. Но в дороге пригодился дичь добывать на обед.

Ещё через пару недель, по меткам вышел уже было почти в цивилизацию технологического века. Начал находить следы периодического присутствия более развитой цивилизации, чем деревеньки что встречались до этого.

Но застрял в очередном королевстве. У них там какое-то пророчество было. И меня к нему приписали. Какой-то артефакт, который почему-то нужен был сразу двум королевствам. И каждые твердили, что этот артефакт принадлежит им. И набирали войска в свою армию. Ну а так как я пришёл с какой-то стороны, с которой они кого-то ждали, то припахали меня к разрешению их споров. И не отпускали, подозревая, что я встану на одну из противоположных им сторон.

Отец задал несколько уточняющих вопросов.

— А-а-а! — довольно протянул он. — Знаю эти племена. И причину их спора. Что ж, пока всё сходится. Задачка то там на самом деле простенькая. Вот только если не разбираться в местных традициях и менталитете, не стать среди них своим — хрен решишь. Как поступил?

Юноша, быстро проанализировав сказанное, сделал кое-какие поправки у себя.

— На долго застрял. — с неохотой выдавил он из себя. — Общаться более менее нормально удавалось только с несколькими особями. Вот и удалось по-началу выяснить только то, что артефакт пропал у обоих. Все винили друг друга, признавать вину не хотели. И меня отпускать — тоже. А так как на них были знаки какой-то принадлежности к нашему роду, с боем от них прорываться тоже не хотелось. В итоге выяснил, что троюродный племянник десятиюродной кузины снохи сына пятиюродной сестры по двоюродной прабабке слышал как какой-то дух, шёл куда-то, и узнал, что какая-то пташка насвистела пра-пра-правнучку какой-то бабки, что тёмной претёмной ночью, кто-то волок что-то подозрительно похожее на артефакт в сторону пещеры мудреца, что жил отшельником в тех местах.

— Ого! Тебя в такую близкую степень родства посвятили? Я горжусь тобой, сын.

Юноша только поморщился на заявление отца, посчитав насмешкой.

Да и эту информацию — как раз о родстве, он чуть ли не под пытками вызнавал у беса, неведомо как нашедшего и узнавшего его в перерождении. И только потом, когда рассказал такую важную информацию о родственных связях своего осведомителя, но так и не назвав его имени, не сказав кто он... Сообщил о том, что следы артефакта ведут в пещеру, к которой, чтобы пройти, нужно стоптать тридцать три пары сапог.

На деле оказалось, что у сапогов принца набойки на каблуках сапог не успели даже чуть-чуть износиться за два дня пути по лесу вдоль небольшого ручейка в сторону противоположной от деревни стороне холма. Да и идти столь долго оказалось лишь потому, что по бездорожью, продираясь сквозь молодой подлесок и буреломы. Да ещё и полагаясь на ориентиры, подсказанные бесом. Благо принц уже попривык к этому бесу и его манере всё преувеличивать и всегда уменьшал огромного осетра до размеров выпотрошенной и обезглавленной кильки.

Но поплутать всё равно пришлось. Так что на обратном пути, занявшем всего пару часов не по сырой низине у ручья, а по холму, где сухо и нету столько колючих кустов и репейников... сапоги всё-таки развалились. Но набойки остались целёхоньки.

Ну а по возвращении, передал артефакт вождям обоих племён. Так и не поняв что это за фиговина.

Между прочим, несколько дней провёл в пещере, пытался понять что это и разгадать принципы работы. Обнаружить артефакт было довольно легко: он стоял на самом видном месте и на него падали лучи света из небольшой щели между потолком и стеной. А вот окружали его обглоданные и раздробленные останки прежних гостей пещеры. Самого мудреца в пещере не было.

— Ну да, ну да... Вот потому тебя и выбрали на это задание. Получив артефакт у всех на виду, они уже не могли сразу потасовку устроить, а начали свои ритуальные танцы с соревнованиями.

— Но в чём там дело было и что за артефакт: так и не понял.

— Артефакт этот, по верованиям местных: символ богатства и процветания, знак того, что именно их племя верховенствует в округе. И когда артефакт у одних — это одна империя и остальные — подчинённые королевства. И все стараются им завладеть, а показывают только на больших праздниках народу, как символ и доказательство их власти над племенами. А когда артефакт у других — то это уже другая империя, и тогда уже им подчиняются те, кто были раньше империей. Артефакт разумеется наделяет здоровьем, могуществом и ещё хрен знает чем, вплоть до бессмертия. И спор там у них: кто имеет право на этот артефакт. Одни говорят, что им, а другие — что им.

— А что на самом деле?

— Да проходил там кто-то сильный и пышущий энергией, очень могущественный по меркам предков того племени. И то ли обронил, то ли выкинул какую-то фигню. И кто-то из племени нашёл и начал это предъявлять как доказательство своей доблести. Для примитивного существа дурость и доблесть — синонимы. Но зато благодаря этому племя стало известно в округе как мощное. Разрослось и разделилось на два мощных племени. А артефакт, как это часто бывает — один. И на протяжении многих поколений артефакт так или иначе кочевал между этими племенами.